ной  книжки,
впрочем, оба еле-еле умеют читать и  писать.  Ћни  сидЯт  в  свежей  тени,
беспечно держась за руки, им славно прислушиватьсЯ к  веселому  бормотанию
бегущей у самых их ног воды, радостно ощущать ладонью прохладу чужой руки.
   - џ тебе подарочек принес...
   Џиппо протЯгивает Њариетте окулировочный нож. ‹езвие покоитсЯ в  черной
рукоЯтке, рукоЯтка блестЯщаЯ, в дерево ее врезаны  медные  заклепки.  —уть
выступающий кончик лезвиЯ напоминает формой шпору:  именно  его-то  вводЯт
под кору, после того как уже сделан надрез, и приподымают целый ее  пласт.
…сли держать нож закрытым, положив его на ладонь и  зажав  всеми  четырьмЯ
пальцами, кроме большого,  кончик  ножа,  похожий  на  шпору,  воинственно
торчит, совсем как шпора у бойцового петуха...
   Њариетта открывает нож. ‘мотрит на фабричную марку,  выгравированную  в
нижней части лезвиЯ: две бычьи морды,  огромные  рожищи  и  надпись:  "Due
Buoi". - "„ва быка".
   - ’акой небось лир восемьсот стоит, - говорит она.
   € пробует на ногте остроту лезвиЯ.
   - ‡дорово наточен. „а и вообще лезвие что надо, острый как бритва.
   Ћна закрывает нож - пружина зверской силы, лезвие  уходит  в  рукоЯтку,
громко  щелкнув,  будто  выстрелили  из  пистолета.  —еловек  неопытный  в
обращении с таким ножом непременно отхватил бы себе полпальца. Ќо  в  этом
краю  виноградарей  Њариетта,  можно  сказать,   родилась   под   щелканье
окулировочных ножей.
   - ‘лавный ножик, - замечает она. - ’олько мне-то он на что?
   Ћна насмешливо щуритсЯ на Џиппо.
   - ‹адно, пускай пока побудет у менЯ, будешь им  бритьсЯ,  когда  борода
начнет расти...
   - „а ведь это нож Њаттео Ѓриганте, - поЯснил Џиппо.
   Њариетта даже подскочила от удивлениЯ.
   - ‚решь?! - говорит она.
   - Ќет, не вру.
   - Ќу и молодец! - восклицает Њариетта.
   Џиппо рассказывает ей о ночных подвигах "краснокожих". € о том, как они
с Ѓальбо подготовили всю эту операцию. Љак ловко действовали  гуальони.  €
как ему самому пришла в голову блестЯщаЯ мысль зайти в разгар  операции  в
"‘портивный бар" - такое алиби,  что  не  придерешьсЯ.  Џотом  сообщает  о
результатах набега: во-первых, обчистили немцев, во-вторых, двух курортниц
и, наконец, самого Њаттео Ѓриганте.
   Њариетта держит на ладони нож,  сжав  пальцы  так,  чтобы  чуть  торчал
кончик-шпора, и с восторгом следит за всеми подробностЯми набега.
   - Њолодцы гуальони! Њолодец Џиппо!
   ‚незапно на лицо ее набегает тень.
   - Ќо ведь это же открытаЯ война с Њаттео Ѓриганте...
   - Њы уже давно с ним воюем, - отвечает Џиппо.
   - Ќо теперь это уже вызов лично ему.
   - Њы еще посмотрим, Ѓриганте, кто кого!
   Њариетта протЯгивает руку в сторону города.
   - Avanti, гуальони! ‚перед! ‘мерть Њаттео Ѓриганте!
   Џотом поворачиваетсЯ к Џиппо.
   - Ѓриганте мы заимеем, - говорит она. - “ж Я чувствую, что заимеем.
   € они продолжают болтать о своих делах.
   - Ќу, что ты решила? - спрашивает Џиппо.
   - ‘ама еще не знаю, - отвечает она. - ‚озможно,  придетсЯ  вернутьсЯ  в
низину...
   - Ђ когда бежим?
   - Њожет, даже раньше, чем Я предполагала.
   - ќто как тебе угодно, - говорит ей.
   - Ђ ты гуальони бросишь?
   - ‚елю им идти за нами, - объЯснЯет он. - Џотихоньку, не всем скопом, а
поодиночке...
   - џ еще подумать хочу, - заЯвлЯет Њариетта. - Ѓуду думать  целый  день.
Ќадо что-то изобрести...
   - ‚ечером Я к тебе заглЯну, - обещает Џиппо.
   Ќа обратном пути в Њанакоре  он  сталкиваетсЯ  с  двумЯ  гуальони,  они
работают у дона —езаре и сейчас направлЯютсЯ в  сад  приводить  в  порЯдок
оросительные борозды.
   - ‚ сарайчике никого нет, - говорит им Џиппо.
   - Ђ мы знаем, кто там.
   - Ќикого нет, - сурово повторЯет Џиппо.
   - Ќикого, никого... - с улыбкой вторЯт ему гуальони.
   Њариетта возвращаетсЯ в сарайчик, садитсЯ на сваленные  в  углу  мешки,
локти упирает в колени, голову  обхватывает  ладонЯми;  она  просидит  так
целый день и все будет строить один план за другим.


   ‚ восемь часов утра ”ранческо собралсЯ уходить из дому.
   ‚ кухне мать подавала завтрак Њаттео Ѓриганте.
   - “же уходишь? - спросила она.
   ”ранческо предвидел этот вопрос.
   - „а, ухожу, - ответил он, - еду в ‘кьЯвоне.
   ‘кьЯвоне - небольшой рыбацкий порт,  расположен  по  ту  сторону  мыса,
густо поросшего соснЯком, мыс закрывает с востока вход  в  бухту  Њанакоре
(со стороны, противоположной низине и озеру).
   Ѓриганте не спросил сына, что он собираетсЯ делать в  ‘кьЯвоне.  ќто-то
отчасти и смутило ”ранческо. Ћн ждал от отца такого вопроса. Ќо  после  их
ночного разговора Њаттео  Ѓриганте  решил  относитьсЯ  к  сыну  не  как  к
мальчишке, а скорее как к мужчине и дать ему чуть больше свободы.
   ”ранческо топталсЯ на кухне, громко хрустЯ печеньем.
   - ‘кьЯвоне - не ближний путь, - заметила мать.
   - € пЯтнадцати километров не будет. џ быстро смотаюсь. „он ђуджеро  дал
мне свою "веспу".
   - ‘ чего это тебе приспичило  брать  у  дона  ђуджеро  его  "веспу"?  -
спросила мать.
   - •очу в ‘кьЯвоне посмотреть трубу... “ них в джаз-оркестре  прекраснаЯ
труба... ‚чера вечером наша труба что-то мне не понравилась...
   - …сли ему не нравитсЯ труба,  пусть  сменит,  он  совершенно  прав,  -
вмешалсЯ в разговор Ѓриганте.
   € вдруг добавил:
   - Ђ деньги на бензин у тебЯ есть?
   - ‚сего тридцать километров туда и обратно... Ѓензину как раз в  обрез,
так сказал дон ђуджеро...
   - џ не беднее отца твоего ђуджеро, - заметил Ѓриганте.
   Ћн протЯнул кредитку в тысЯчу лир сыну, но  тот,  казалось,  ничуть  не
удивилсЯ. Ћднако страх, который уже в  течение  многих  недель  точил  его
нутро, стал еще острее от этой неожиданной отцовской  щедрости.  ‡нает  ли
отец или нет? …сли бы отец знал, он, Ясно, не подарил бы ему тысЯчу лир. Ђ
может, это ловушка?  Ќо  если  ловушка,  то  какаЯ?  ”ранческо  терЯлсЯ  в
догадках. Ќынче утром все прошло так, как он  предвидел,  только  одно  не
совпало - он ждал вопроса от отца, а спросила мать (и, уж  конечно,  никак
он не мог предвидеть, что отец вдруг так расщедритсЯ - даст  тысЯчу  лир).
‚прочем, неважно, кто задавал вопросы, раз ”ранческо мог ответить на  них,
как было  заранее  обдумано,  и  ответить  так,  что  Ѓриганте  ничуть  не
удивитсЯ, когда его подручные донесут ему, что, мол,  видели  ”ранческо  в
сосновой роще по дороге в ‘кьЯвоне  и  катил  он,  мол,  на  "веспе"  дона
ђуджеро. ’ак что пока все получалось, как он задумал. € тем не менее страх
не проходил, а становилсЯ все сильнее: в последние недели он попал в такой
водоворот событий, что уже окончательно запуталсЯ, и страх  все  рос  день
ото днЯ.
   - Њог бы побыть сегоднЯ с нами, - сказала мать. -  ‚едь  завтра  он  на
целую неделю едет к дЯде в Ѓеневенто...
   - Ћн уже достаточно взрослый и знает, что ему надо  делать,  -  заметил
Ѓриганте.
   ”ранческо медленно вышел из кухни, высокий, широкоплечий, и  ступал  он
размеренно-веско, так что казалось, нет такой силы, чтобы своротить его  с
пути. ’акое бывает нередко: тот,  кто  уже  не  в  силах  управлЯть  своей
судьбой, перенимает  от  самой  судьбы  ее  лик  и  ее  поступь.  Ѓриганте
любовалсЯ именно этой непреклонной поступью сына.
   Ђ сейчас ”ранческо катит в ‘кьЯвоне на  "веспе",  которую  дал  ему  на
сегоднЯ его товарищ по юридическому факультету.
   Ѓыло это прошлой зимой, во времЯ рождественских каникул, тогда-то он  в
первый раз встретилсЯ с донной ‹укрецией в доме у дона  Ћттавио,  крупного
землевладельца, отца дона ђуджеро, и произошло это на званом  вечере,  так
как каждое  значительное  лицо  в  Њанакоре  устраивает  такие  приемы  по
нескольку раз в году. Ќа эти приемы самого Њаттео Ѓриганте не  приглашали;
был он куда богаче и куда влиЯтельнее, чем большинство местной  знати,  но
были это богатство и  влиЯние  де-факто,  а  не  де-юре;  длЯ  того  чтобы
переступить заветную черту, Њаттео Ѓриганте надо было стать мэром Њанакоре
или получить  орден;  надо  было,  чтобы  правительство  произвело  его  в
"кавальере" или "коммендаторе", что, конечно, рано или поздно случитсЯ; но
пока что его проникновение в среду местной аристократии  застопорилось,  и
вовсе не потому, что он, Ѓриганте, некогда ударил ножом  юношу,  лишившего
девственности его сестру, и не потому, что он всесветный  рэкетир,  с  чем
все уже давно смирились, а потому, что он долгое времЯ служил на  флоте  и
не сумел поднЯтьсЯ в чине выше старшего матроса. Ќо  сын  его,  ”ранческо,
учитсЯ на юриста в  Ќеаполе  вместе  с  сыновьЯми  манакорской  знати;  он
дирижер джаз-оркестра, поэтому длЯ него всех этих проблем не возникает.  ‚
прошлом году дон  Ћттавио  без  дальних  слов  дал  согласие  своему  сыну
ђуджеро, когда тот предложил пригласить к ним ”ранческо. Ђ затем его стали
приглашать и в другие дома.
   ‚от  таким-то  образом  на  рождественских  каникулах  он  десЯтки  раз
встречалсЯ с донной ‹укрецией то у одних,  то  у  других;  даже  бывал  на
званых вечерах у нее в доме: она каждый год устраивала  прием,  но  только
один раз в году, чтобы, так сказать, разом  освободитьсЯ  от  обЯзанностей
хозЯйки; уже много позже она призналась ему, что  ей  вообще  не  по  душе
светское общество, а особенно светское общество Џорто-Њанакоре.
   ’ак как она не играла в бридж и он в бридж не играл,  так  как  она  не
танцевала и он тоже не танцевал, они часто оставались в одиночестве сидеть
у проигрывателЯ. ѓоворили  о  музыке  и  о  пластинках,  которые  выбирали
вместе; он открылсЯ ей, что и сам иногда пишет. “  нее  были  свои  вполне
определенные взглЯды на музыку; она говорила,  а  он  слушал.  ‹юбила  она
также  романы;  о  существовании  большинства  писателей,  о  которых  она
говорила, он даже не подозревал, и восхищалсЯ ею еще сильнее.
   ‚ свои двадцать два года он почти  не  знал,  вернее,  совсем  не  знал
женщин. Љонечно, времЯ от времени он посещал публичные дома то в ”одже, то
в Ќеаполе; а так как он вечно сидел без денег, то приходилось  заглЯдывать
лишь "на минутку" в комнату с выкрашенными, как в клинике,  в  белый  цвет
стенами; рЯдом с умывальной раковиной, согласно распорЯжению полиции, была
прибита инструкциЯ гигиенического характера, причем основные  пункты  были
набраны жирным шрифтом; на стеклЯнной полочке над биде - литроваЯ  бутылка
с раствором  марганцовки,  дезинфицирующее  сродство  длЯ  полости  рта  и
какаЯ-то мазь, причем употреблЯть ее было не обЯзательно, но желательно, -
вот среди какой обстановки он познавал любовь... "Ђ подарочек?",  "…ще  на
полчасика не останешьсЯ?.. ќто будет стоить тебе всего  две  тысЯчи  лир",
"…ще пЯтьдесЯт лир не дашь?", "Ђ ну, быстрее!.." - таков был известный ему
словарь любви. Ђ помощница бандерши уже стучитсЯ в  дверь:  "„авай,  давай
скорее". ‚сЯкий раз он клЯлсЯ не поддаватьсЯ на удочку обмана: одиночество
и молодое воображение сулили ему куда более жгучие наслаждениЯ.  Ќо  времЯ
шло, и мало-помалу  он  убедил  себЯ,  что  женщины,  рожденные  мечтою  и
одиночеством, лишь предвкушение настоЯщих женщин; надо  было  убедитьсЯ  в
этом на опыте, надо было  подойти  к  ним  вплотную,  коснутьсЯ  их.  ’ак,
начинаЯ с шестнадцати и до двадцати двух лет, он раз десЯть  -  двенадцать
заглЯдывал "на минутку" в дом терпимости.
   †ил он в убеждении, что к девушкам в Ќеаполе - студенткам,  с  которыми
он встречалсЯ в аудиториЯх университета, - так же не подступишьсЯ,  как  к
его землЯчкам южанкам-недотрогам. Ќеаполитанки вышучивали  его  апулийский
акцент, от которого ему еще не удалось окончательно избавитьсЯ. ’ак что он
даже опасалсЯ затевать с ними флирт, хотЯ все его  товарищи,  судЯ  по  их
рассказам, флиртовали вовсю.
   Џо-настоЯщему он знал  лишь  тех  женщин,  которых  создавало  ему  уже
искушенное воображение. ‚ иные дни  он  придавал  этим  порождениЯм  своей
фантазии то облик иностранки, которую мельком видел, когда она  сходила  с
пароходика, прибывшего с Љапри; другой раз  -  официантки,  котораЯ,  мило
улыбаЯсь, подала ему чашку кофе "эспрессо": случайной прохожей, за которой
он шел следом, но не смел с ней заговорить; а порой она ЯвлЯлась  в  столь
нелепом образе, что он даже был не в состоЯнии представить себе, что можно
к ней вожделеть, - в образе некой матроны,  которую  он  заметил  из  окна
квартиры своего родственника, свЯщенника церкви ‘анта-‹ючиЯ, - чудовищной,
огромной, бесформенной жирной бабы, котораЯ  вела  весь  свой  выводок  на
кожаном поводке.
   Ќо даже сейчас донна ‹укрециЯ никак не соотносилась  с  созданиЯми  его
пробудившегосЯ мужского воображениЯ.
   ‘начала он только восхищалсЯ естественностью донны ‹укреции,  позже  он
заменил слово "естественность" словом "непринужденность" - слово  это  она
употребила, говорЯ о героине переведенного с французского романа "ЏармскаЯ
обитель", который она заставила его прочесть. ћжанки, во всЯком случае те,
которые встречались ему, никогда не говорили ни о джазе, ни  об  охоте  на
"железных птиц", ни о Ѓетховене, ни о французских  романах,  ни  о  любви,
такой, какой она описываетсЯ во французских романах; а донна ‹укрециЯ  обо
всем на свете говорила с завидной непринужденностью, как будто было вполне
естественно, что жена судьи города Џорто-Њанакоро может и должна  говорить
обо всех этих вещах. ’о же  самое  с  полным  правом  относилось  и  к  ее
движениЯм: когда во времЯ званого вечера она переходила от одной группы  к
другой, от стула к креслу, от буфета к окну, никому даже в голову не могло
прийти (а в отношении всех других женщин само в голову приходило), что она
ищет места, где свет был бы более выгоден длЯ цвета лица, или же  что  она
хочет найти слушателей длЯ очередной коварной сплетни, - ничего подобного,
ни одного ее жеста никогда нельзЯ  было  ни  предвидеть,  ни  предугадать,
начинало казатьсЯ, будто движетсЯ она лишь ради собственного удовольствиЯ,
совсем забыв о присутствующих. „вигалась она  так,  как  течет  нотой,  по
своей прихоти, по особому своему закону.
   Ќикогда  еще  ”ранческо  не   встречал   женщины,   столь   органически
естественной  и  столь  органически  слитой  с  этой  естественностью.  Ќо
понадобилась  еще  болезнь,  удерживавшаЯ  его  в  Џорто-Њанакоре  на  два
весенних месЯца, вплоть до полного выздоровлениЯ,  чтобы  он  осознал  вею
глубину нахлынувшего чувства. € то  поначалу  он  решил,  что  он  влюблен
только по своему легкомыслию.
   € вот сегоднЯ они в первый раз встретЯтсЯ наедине в укромном месте.  „о
сих пор они не обменЯлись даже самым невинным поцелуем.
   Ћни назначили свидание в сосновой роще у подножиЯ холмистого  мыса.  Ќо
длЯ начала ”ранческо должен катить в  ‘кьЯвоне,  иначе  у  него  не  будет
алиби.


   ‚ десЯть часов утра донна ‹укрециЯ вошла в кабинет своего  мужа,  судьи
Ђлессандро.
   - џ готова, - объЯвила она.
   - ‚ы действительно так настаиваете на этой поездке? - спросил муж.
   - џ велела предупредить, что буду.
   - “ менЯ опЯть приступ малЯрии, - сказал судьЯ.
   - ‘таршаЯ  воспитательница  специально  приедет  туда,  чтобы  со  мной
повидатьсЯ.
   ‘удьЯ обливалсЯ потом, зубы его выбивали дробь. Ћн взглЯнул на  жену  -
высокаЯ, статнаЯ, платье, как и всегда, с  длинными  рукавами  и  закрытым
воротом.
   "•олодные женщины, - подумалось ему, - с молодых лет добровольно  берут
на себЯ обЯзанности дам-патронесс".
   –елых четверть часа потребовалось судье, чтобы завести  их  "тополино".
„онна ‹укрециЯ и это предусмотрела, все равно  она  приедет  вовремЯ,  без
опозданиЯ. Ћна молча уселась рЯдом с мужем, на добрых полголовы выше его.
   Ѓрак этот устроила в ”одже ее семьЯ. ‚прочем, она  и  слова  против  не
сказала,  у  нее  одно  было   в   голове:   поскорее   удрать   из   этой
четырехкомнатной квартиры, где их жило пЯтнадцать душ. „о восемнадцати лет
она ни минуты - ни днем ни ночью - не бывала одна. ђодители  матери,  мать
отца, муж сестры, братьЯ, сестры то страстно обожали друг друга, то  столь
же страстно начинали друг друга ненавидеть -  но  все  это,  по  выражению
‹укреции, "проходило мимо нее". € если случалось, что сестры,  с  которыми
она делила общую спальню, уходили куда-нибудь или были занЯты чем-нибудь в
другой комнате, ей даже мысли не приходило запереть дверь,  ее  непременно
упрекнули бы: "ђаз запираешьсЯ,  значит,  есть  тебе  что  скрывать".  ‚се
мужчины в доме работали - чиновники, кассиры, приказчики -  словом,  самаЯ
что ни на есть мелкаЯ буржуазиЯ;  в  доме  был  даже  известный  достаток.
ЃеднЯкам было бы не по средствам снимать четырехкомнатную квартиру,  пусть
в ней и набито пЯтнадцать человек. ѓорода  ћжной  €талии  перенаселены.  ‚
иных кварталах ’аранто ютЯтсЯ по восемь человек в одной комнате.
   ‚опреки тому, что писалось в конце прошлого века, "скученность"  отнюдь
не способствует любви. ‚се времЯ ты на чужих глазах.  Љровосмешение  здесь
редкость, хотЯ можно было бы с легкостью предположить  обратное,  судЯ  по
тем недвусмысленным жестам, которые отцы позволЯют себе в отношении  своих
дочерей, братьЯ - в отношении своих сестер и те же братьЯ  -  в  отношении
своих братьев; не случаетсЯ  этого,  даже  когда  спЯт  в  одной  постели:
кровосмешение  требует  слишком  большого  молчаниЯ  и  слишком   большого
количества   сообщников;   скученность   распалЯет   воображение,   но   и
препЯтствует его разрЯдке. Ђ боЯзнь греха, знакомаЯ даже заЯдлым атеистам,
превращает неудовлетворенность в неизбывную тоску.
   ‹укрециЯ была слишком горда: ей равно претило как шушуканье девиц,  так
и взглЯды и прикосновениЯ  мужчин;  ей  становилось  тошно  от  скабрезных
полунамеков, от столь же скабрезных полужестов,  от  всех  этих  одержимых
похотью, от их бессилиЯ, от их неуклюжих  уловок.  ’ак  она  и  дожила  до
восемнадцати, ничего не знаЯ о любви, дожила в этом  городе,  где  любовью
занимаютсЯ не так уж много, но где с утра до ночи о ней говорЯт  и  о  ней
думают.
   Ћна окончила среднюю школу, но выпускных экзаменов  сдавать  не  стала.
Ћна читала французские и итальЯнские романы XIX века, но читала  урывками:
там двадцать страниц, тут тоже двадцать, так как  поминутно  ее  отрывали,
втЯгивали  в  вечные  распри,  раздиравшие  всех   пЯтнадцать   обитателей
квартиры. …й  и  мысли  не  приходило  уподоблЯть  любовь,  описываемую  в
романах, которые ей удавалось наспех перелистать, с темп вечными  намеками
на пакости, с теми пакостными мужскими взглЯдами, тЯжело упиравшимисЯ ей в
грудь, в бедра. …динственным и самым страстным  желанием  ее  юности  было
уехать, чтобы смыть с себЯ эти липкие, как клей, мужские  взглЯды.  ’олько
после замужества она  смогла  наконец  в  одиночестве  и  тишине  серьезно
взЯтьсЯ за чтение. € сквозь прочитанное начала представлЯть себе  страсть,
но как некую великую привилегию, заказанную  вообще  всем  женщинам  ћжной
€талии, да и в частности ей самой.
   ‚ первые годы после свадьбы она любила слушать мужа. Ћн рассказывал  ей
о ”ридрихе II вабском, о Њанфреде, об  анжуйских  королЯх,  об  испанских
капитанах, о генерале одерло де  ‹акло,  ЯвившемсЯ  в  ’аранто  во  главе
солдат французской республики и принесшем новые идеи о свободе и  счастье.
€менно  благодарЯ  рассказам  судьи  она  и  перестала  жить  одним   лишь
сиюминутным: своей жизнью. ‡начит, не всегда ее родина ћжнаЯ  €талиЯ  была
такаЯ,  как  сейчас:  угрюмый,  наводЯщий  тоску  край,  где  безработные,
подпирающие стены на ѓлавной площади, ждут нанимателЯ,  а  наниматель  так
никогда и не приходит, где мужчины пускаютсЯ на различные  хитрости,  лишь
бы пощупать девушку, котораЯ никогда им принадлежать не будет.
   ‚ постели она уступала домоганиЯм  мужа  без  удовольствиЯ,  но  и  без
отвращениЯ. ЌеприЯтности подобного рода входЯт в общий круг неприЯтностей,
выпадающих на долю всех женщин вообще.
   Ќо когда у них поЯвилась машина - а свою "тополино" они приобрели сразу
же после свадьбы, - они побывали в Ђпулии,  посетили  романские  базилики,
’рани, ‘ен-Ќикола-де-Ѓари, осматривали крепости и дворцы,  Ярко-белые  под
полуденным  солнцем,  нежно-розовые  на  заре  и  в   сумерках,   высокие,
непреклонно суровые, "как ты,  неподкупные",  говорил  Ђлессандро;  и,  уж
конечно, не были забыты все  дворцы  ”ридриха  II  вабского,  императора,
помешанного на зодчестве и законодательстве; заглЯнули в ‹ечче  -  в  этот
город, где сам камень так податлив, что барокко легко соотноситсЯ  с  ним,
как поэзиЯ с гекзаметром, и не кажетсЯ вымученным;  полюбовались  порталом
‘анта-Љроче, "таким же красноречивым, как твои груди", говорил ей муж.  Ќе
забыли и ђомане, где любое здание в  любом  стиле,  будь  то  барокко  или
причудливое зодчество в духе ”ридриха II,  свидетельствовало  о  том,  что
наши предки постигали самую суть великолепиЯ; века и века ћг €талии  давал
урожай, далеко превосходЯщий потребность в нем; тогда  человек  процветал,
ныне он прозЯбает; но коль скоро прошлое было иным, то и  настоЯщее  можно
изменить к лучшему, вот что объЯснЯл судьЯ  Ђлессандро  своей  молоденькой
жене.
   ‘удьЯ утверждал, что он социалист, но вне  партии.  Ђ  ей  хотелось  бы
чего-то  большего,   хотелось   активно   участвовать   в   преобразовании
настоЯщего, но воспитание, полученное на ћге, утвердило ее в двух истинах:
во-первых, политика не женское дело, во-вторых, судьба  ћга  €талии  будет
решатьсЯ не самим  ћгом  и  не  на  ћге.  Ћни  читали  социалистическую  и
коммунистическую прессу и старались  прозреть  за  прочитанными  строчками
облик той судьбы, что готовитсЯ где-то там и длЯ их родного  краЯ,  и  длЯ
них самих.
   „ве беременности, которых она не  желала,  но  принЯла  безропотно,  не
открыли ей ничего нового в самой себе.  Ѓыла  служанка,  и  потому  не  ей
приходилось подтирать ребЯтишек и стирать их пеленки. ‡ато она пеклась  об
их чистоте и, чуть они подросли, приучила неукоснительно и  добросовестно,
как и она сама, мытьсЯ каждый день с ног  до  головы,  что  было  довольно
затруднительно в их квартире без удобств на пЯтом этаже  претуры.  €  хотЯ
донна ‹укрециЯ не смогла бы даже длЯ себЯ самой точно сформулировать  свои
мысли, этот свЯщенный культ опрЯтности, обЯзательный длЯ детей и длЯ  нее,
как бы заменЯл ей религию, оставлЯвшую ее  равнодушной,  и  даже  героизм,
заказанный ей силой обстоЯтельств. Ќо  она  не  переносила  на  детей  тех
смутных надежд, что обманули ее самое, вот поэтому-то  она  и  не  ощущала
собственных детей как плоть от плоти своей,  иногда  даже  дивилась  этому
обстоЯтельству,  не  придаваЯ,  впрочем,  ему  большого  значениЯ.  ‘ейчас
старшему сыну было девЯть лет, дочери - пЯть, а ей - двадцать восемь.
   Ѓрак с судьей Ђлессандро  оказалсЯ  длЯ  ‹укреции  безусловной  удачей.
—етыре комнаты в здании претуры было совсем на то, что их четыре комнаты в
”одже, вместо пЯтнадцати человек здесь в квартире жило всего пЯтеро:  муж,
служанка, двое ребЯтишек и она сама. •отЯ  приходилось  спать  с  мужем  в
одной постели - правда, теперь она сумела добитьсЯ  отдельной  спальни,  -
общество культурного человека было куда приЯтнее,  чем  общение  с  родной
семьей. Ћтец и зЯть, сложившись, купили машину; каждую свободную от службы
минуту они ее драили  до  блеска;  и,  хотЯ  судьЯ  не  мыл  никогда  свою
"тополино" и сплошь и рЯдом забывал  подливать  масло  в  картер,  он  был
человек подлинно интеллигентный и стоил куда больше, чем ее отец и зЯть.
   Ќо судьЯ Ђлессандро совершил два  непростительных  проступка  в  глазах
донны ‹укреции.
   Љогда их  сыну  исполнилось  шесть  лет,  отец  потребовал,  чтобы  его
посылали на  уроки  катехизиса.  „авно  прошел  их  медовый  месЯц,  да  и
последующие годы исцелили молодую женщину от кое-каких  суеверий,  которые
ухитрились уцелеть даже среди  вечно  озлобленной  ее  юности.  ‘удьЯ  был
страстным приверженцем рационалистических традиций  южных  интеллектуалов,
его  учителем  и  богом  был  Љроче.  Ќо  гражданские  власти   сочли   бы
антиправительственной демонстрацией то, что судьЯ города Џорто-Њанакоре не
послал своих детей к первому причастию. € так уж на него  косЯтсЯ  потому,
что сам он не ходит к мессе, и еще больше потому, что к мессе не ходит его
супруга; таким образом, он проЯвил подлинно гражданское  мужество,  но  не
настолько, чтобы не учить своих детей закону божьему. ‚от тут-то  ‹укрециЯ
и подумала: а уж не трус ли он?
   Љогда произошло занЯтие латифундий, судьЯ Ђлессандро  у  себЯ  дома,  в
своем  кабинете   на   пЯтом   этаже   претуры,   Яростно   защищал   дело
сельскохозЯйственных рабочих, но двумЯ этажами ниже, в зале суда, он вынес
им,  как  того  требовало  правительство,  обвинительный  приговор.  „онна
‹укрециЯ решила, что не может больше любить человека, раз  он  потерЯл  ее
уважение. Џо правде говорЯ, никогда она его и не любила; в те дни она  еще
не подозревала,  что  такое  страсть,  поэтому  с  чистой  совестью  могла
называть любовью удовольствие, получаемое от бесед с культурным человеком.
   Ћн отбивалсЯ как мог:
   - џ дал им минимальные сроки. Ћб этом все слишком хорошо знают...
   - ‚ы во всем придерживаетесь минимума. џ тоже знаю это слишком хорошо.
   Љогда она  потребовала  себе  отдельную  спальню,  муж  начал  грубить:
"холоднаЯ женщина", "ледышка", "деревЯшка".  ‡аговорил  он  даже  о  своих
"супружеских правах". Ћна смерила его презрительным взглЯдом:
   - ‚ы еще хуже, чем мой отец. Ћн тоже говорил гадости, но  не  навЯзывал
их никому именем закона.
   Џосле целого года споров они пришли к некоему компромиссному решению. “
нее будет отдельнаЯ спальнЯ, но она обЯзуетсЯ  времЯ  от  времени  пускать
мужа к себе. Ћднако всЯкий раз ему приходилось прибегать то к просьбам, то
к угрозам.
   ‘удьЯ высадил жену в глубине  бухты,  у  опушки  сосновой  рощи,  перед
роскошным портиком летней колонии длЯ детей служащих почтового ведомства.
   Ђ сейчас он пыталсЯ развернуть  машину,  чтобы  отправитьсЯ  обратно  в
Џорто-Њанакоре. ’олько с третьей попытки ему удалось выбратьсЯ на песчаную
дорогу. …ще несколько лет назад  она  была  бы  ему  признательна  за  его
шоферские неудачи, выгодно отличавшие его  от  всех  ее  знакомых  мужчин,
помешанных на лихой езде, словно их умение с шиком водить  машину  служило
доказательством их постельных подвигов, какими они неустанно кичились.  Ќо
теперь, когда муж оказалсЯ никчемным и  вЯлым  человеком,  его  неумелость
только раздражала.
   Ћна стоЯла рЯдом с "тополино".  Ђ  муж  откинулсЯ  на  спинку  сиденьЯ,
готовЯсь снова дать задний ход.
   - Ќу а теперь правильно? - спросил он.
   - Џоезжайте... ‘топ, стоп... ђуль, руль поверните.
   Њашина наконец-то выбралась на  песчаную  дорогу.  ‘удьЯ  поставил  ее,
повернутую носом к Џорто-Њанакоре, рЯдом с женой.
   - ‚ы действительно не хотите, чтобы Я за вами заехал?
   - џ же вам говорю, менЯ подвезут.
   - Ќу, тогда до свиданиЯ, carissima.
   € портик летней  колонии,  и  мраморные  колонны,  и  кованые  чугунные
решетки - все было возведено в эпоху Њуссолини  на  средства  министерства
почт  и  телеграфа.  Џосле  чего  духовенство  торжественно  освЯтило  эти
архитектурные излишества, на том работы прекратились - больше ничего так и
не построили. ‘основаЯ роща начиналась сразу же за  мраморной  колоннадой.
„ети жили на берегу морЯ, в армейских палатках.  Ђ  в  нескольких  домиках
барачного   типа,   стоЯвших   между   морем   и   портиком,   размещалась
администрациЯ.
   „онна ‹укрециЯ заглЯнула к директору:
   - џ лишь на минуточку, дорогой друг, проездом. Њне  необходимо  уладить
кое-какие вопросы с врачом.
   ‚ домике,  где  помещалсЯ  медицинский  пункт,  она  обнаружила  только
медицинскую сестру:
   - Ќу Ясно, душенька, вечно за работой... ‘кажите, пожалуйста,  доктору,
что Я заходила... ЊенЯ ждет старшаЯ воспитательница.
   Ђ старшей воспитательнице:
   - Ќе буду вас отрывать от дела, менЯ директор ждет.
   Ћна прошла за домиками к песчаной дороге. ЋглЯнулась. "џ-то  никого  не
вижу, но  уверена,  что  за  мной  следЯт  по  меньшей  мере  два  десЯтка
любопытных глаз, проклЯтый край!" „онна ‹укрециЯ старалась шагать с  самым
непринужденным  видом.  Њедленно  обогнула  холм,  за  которым  начиналась
тропинка, ведущаЯ к мысу.  ‡аросли  колючего  кустарника  скрывали  ее  от
посторонних взглЯдов. —увствуЯ  биение  собственного  сердца,  она  быстро
свернула на тропку. ‚едь впервые в жизни шла она на любовное свидание.


   Ќа "веспе" дона ђуджеро ”ранческо объездил все ‘кьЯвоне. ЋстановилсЯ  у
"Џочтового бара", выпил чашечку кофе, поболтал  со  знакомыми  юношами.  Ђ
теперь он катит к сосновой роще.
   ‚есной, когда он уже почти совсем оправилсЯ после  долгой  болезни,  он
впервые очутилсЯ наедине с донной ‹укрецией. Џошел к ним вернуть пластинки
и книги, в том числе этот французский роман "ЏармскаЯ обитель".
   Ћна спросила, понравилась ли ему книга.
   - џ-то сама, - добавила она, - раз десЯть ее перечитывала.
   ђазговорить его было трудно. „аже со своими товарищами по  университету
в Ќеаполе он был скуп на  слова,  так  как  с  детства  привык  молчать  в
присутствии отца, которого до сих пор побаивалсЯ. Ћн слушал, он смотрел на
донну ‹укрецию, котораЯ все времЯ двигалась по гостиной, и он никак не мог
угадать, подойдет ли она сейчас к книжному шкафу, или к проигрывателю, или
к бару: "ђюмочку французского коньЯка?", или к торшеру и зажжет его, или к
выключателю на стене и потушит люстру, или к кожаному креслу и  пододвинет
его к лампе, не переставаЯ говорить об этом французском романе,  -  и  все
это получалось  так  естественно,  так  само  собой  -  красиваЯ  женщина,
крупнаЯ,  но  не  отЯжелевшаЯ,  как  обычно  грузнеют  красавицы  на  ћге,
величаваЯ и простаЯ, величаваЯ в своей простоте.
   ‚друг он задним числом сообразил, что с первой  до  последней  страницы
только что прочитанного французского романа представлЯл  себе  ‘ансеверину
именно такой, как донна ‹укрециЯ.
   - Ђ Я надеЯлась, - сказала  она,  -  что  вам  куда  больше  понравитсЯ
‘тендаль, что это будет длЯ вас как бы ударом, откровением...
   - џ не совсем понимаю ”абрицио, - ответил он.
   - —то вы хотите этим сказать? - с живостью спросила она.
   - Џо-моему... - промЯмлил он.
   Ћн еще не сформулировал даже длЯ себЯ свое впечатление от героЯ романа.
€ поэтому замолчал.
   - —то по-вашему? - настаивала она.
   - Џо-моему, - проговорил он, -  на  месте  ”абрицио  Я  полюбил  бы  не
Љлелию.
   Ћна с любопытством поднЯла на него глаза.
   - ‚ы что, молоденьких девушек не любите?
   - Ќе знаю, - призналсЯ он.
   - ЏонЯтно, - протЯнула она, - вы предпочли бы малютку Њариетту?
   - Љакую Њариетту?
   - Ќу актрисочку, помните, ”абрицио еще ранит ее покровителЯ шпагой.
   - џ и забыл, - протЯнул ”ранческо.
   €х глаза встретились.
   - Ќет, - буркнул он, - Я полюбил бы ‘ансеверину.
   € тут же почувствовал, что краснеет.
   „обравшись до сосновой рощи со стороны ‘кьЯвоне, он перешел  на  вторую
скорость, свернул на тропинку и метров триста трЯссЯ по колдобинам.  Џотом
спрЯтал мотороллер в заросли кустарника, чтобы его не было видно, и  пошел
пешком.
   ‘осны  сплошь   покрывали   мыс,   загораживающий   с   востока   бухту
Џорто-Њанакоре. ‚низу начиналась дорога. Ќа самой оконечности мыса  рыбаки
построили трабукко. Џо сосновой роще бродЯт одни лишь смолокуры, а дорогой
пользуютсЯ одни лишь рыбаки, пробирающиесЯ к трабукко.  Љурортники  обычно
торчат на плЯжах поблизости от ‘кьЯвоне  и  Џорто-Њанакоре.  ђыбаки  ходЯт
всегда одним и тем же путем, а в августе не видно и  смолокуров,  горшочки
длЯ сбора смолы в это  времЯ  года  пусты.  Џерешеек  и  сосноваЯ  роща  -
единственные пустынные места во всей округе: добратьсЯ до перешейка можно,
только пройдЯ через мост, переброшенный над водосливом озера,  у  подножиЯ
виллы дона —еэаре - другими словами, на виду у его людей, так что об  этом
немедленно  становилось  известно  всему  городу.  ‚от  почему   ”ранческо
Ѓриганте и донна ‹укрециЯ выбрали длЯ первого  своего  любовного  свиданиЯ
сосновую рощу.
   ‘начала ”ранческо шел по опушке  рощи  со  стороны  ‘кьЯвоне,  по  краю
жнива. …му попалось стадо ослов, пасшихсЯ на  свободе,  потом  стадо  коз.
‘лепни, кружившиесЯ над  ослами,  бросили  свои  жертвы  и  накинулись  на
”ранческо. ‘резав ветку мирты,  он  усердно  отгонЯл  наседавших  на  него
слепней. ‘олнце быстро приближалось к зениту.
   ЏерваЯ их встреча с донной ‹укрецией без посторонних свидетелей, тогда,
когда он сказал ей,  что  на  месте  ”абрицио  предпочел  бы  ‘ансеверину,
длилась от силы полчаса. € в эту самую минуту он вдруг подумал:  "џ  люблю
донну ‹укрецию". ’ремЯ месЯцами раньше ему и в голову бы  не  пришло,  что
малый вроде него может полюбить женщину, подобную донне  ‹укреции.  ’аковы
были последствиЯ чтениЯ французских романов.
   €  понЯтно,  он  окончательно  был   не   в   состоЯнии   отвечать   на
непринужденные вопросы жены судьи  Ђлессандро.  Ћна  смотрела  на  него  с
нескрываемым любопытством,  "неприкрытым  любопытством",  подумалось  ему;
взглЯд донны ‹укреции всегда слишком неприкрыто выражал все ее мысли и все
ее чувства.
   Ћн поднЯлсЯ с кресла и на миг задержал  в  своей  руке  протЯнутую  ему
руку.
   - “ходите, - приказала она.
   –елых три недели, последовавших за этим свиданием, он любил ее так, как
любили своих избранниц  герои  романов  минувшего  века.  Ћн  видел  ее  в
гостиных Џорто-Њанакоре -  никогда  еще  они  не  встречались  так  часто;
говорил он еще меньше, чем раньше, да и она тоже, подобно ему,  замыкалась
в кольце молчаниЯ, так они и сидели рЯдом у проигрывателЯ, только времЯ от
времени предлагали друг другу послушать ту или иную  пластинку;  остальные
гости тем временем танцевали или  играли  в  бридж.  Ќо  думал  он  о  ней
беспрестанно, рисовал себе в воображении их одинокие  прогулки  по  улицам
Њилана, их любовные клЯтвы на берегу  Ђрно  во  ”лоренции,  их  поцелуи  в
Ѓулонском лесу в Џариже, только ни разу ничего не случалось с  ними  ни  в
Џорто-Њанакоре, ни даже в Ќеаполе: их любовь была представима лишь  совсем
в  ином  мире,  чем  тот,  который  он  знал,  в  иные  времена,  в   ином
пространстве, в предыдущем веке или же на ‘евере, где-нибудь за ’ибром.
   Љ концу третьей недели настал срок возвращатьсЯ в Ќеаполь, он пришел  к
ней попрощатьсЯ, застал ее дома одну. Ћни стоЯли молча лицом  к  лицу.  Ћн
даже не предвидел, что все будет так.
   - џ вас люблю, - сказал он.
   - џ тоже, - ответила она.
   Џрижавшись к ”ранческо, она положила голову ему на плечо.


   „онна ‹укрециЯ и ”ранческо Ѓриганте назначили свидание у входа в пещеру
- ближайшую к  оконечности  мыса,  где  стоит  трабукко.  Њыс  к  середине
горбилсЯ холмом; со стороны ‘кьЯвоне сосноваЯ роща спускаетсЯ  уступами  к
полю, по краю которого сейчас и идет ”ранческо; со стороны бухты  Њанакоре
роща обрываетсЯ у гребнЯ соседнего утеса,  круто  нависающего  над  морем.
„есЯтки зимних потоков прорыли себе русло  с  обрывистыми  берегами  через
рощу и утес; на узеньком бережку, там, где впадает в  море  один  из  этих
потоков, и находитсЯ вход в пещеру.
   Џокинув летнюю колонию - другими  словами,  самую  низкую  часть  мыса,
обращенную к Џорто-Њанакоре, - донна ‹укрециЯ,  таким  образом,  вынуждена
была пересечь всю рощу и добратьсЯ до гребнЯ утеса.
   ЏодымаетсЯ она медленно - слишком уж крут  подъем.  ‘олнце  близитсЯ  к
зениту. Џотрескивают сосновые иголки. ’ак  густо  напоен  воздух  запахами
чабреца, лаванды, перечной мЯты, майорана, что они льнут  к  коже,  словно
пропитанные маслом, словно обретают живую плоть; они преграждают ей  путь,
как густой подлесок, через который продираешьсЯ  с  трудом.  Ћна  идет  от
дерева к дереву,  иной  раз  хватаетсЯ  за  шершавый  ствол  сосны,  порой
скользит на сосновых иглах, но тут же выпрЯмлЯетсЯ, а  от  жары,  как  это
часто бывает именно под соснами, мучительно жжет кожу; но ей нипочем жара,
земное притЯжение, цеплЯющиесЯ за платье запахи - все ей  всегда  нипочем,
уж это дано ей от природы.
   ‚ первый раз, когда они остались с ”ранческо одни с глазу  на  глаз,  -
это когда он сказал ей, что на месте  ”абрицио  предпочел  бы  ‘ансеверину
Љлелии, - слова эти возбудили ее любопытство. Ќо так как ей никогда  и  на
ум не приходило отождествлЯть себЯ с ‘ансевериной,  она  не  обнаружила  в
этом юношеском предпочтении завуалированного признаниЯ. Ћднако,  привыкнув
вести с мужем интеллектуальные беседы, она попыталась заставить  ”ранческо
объЯснить причины такого предпочтениЯ.
   ‚от в эти-то несколько минут возникло нечто новое, и причиной тому было
неловкое молчание ”ранческо. Ќа ее вопросы он не отвечал. ‚прочем,  она  и
не особенно удивилась. Њолчаливость наравне с широкими  плечами,  голубыми
навыкате  глазами,  сдержанностью,   степенно-уверенными   манерами   была
неотъемлемым свойством ”ранческо. Ќо вдруг в мгновение  ока  его  молчание
стало  совсем  иным.  Ћно  стало  пугающе  тревожным,   томительным,   как
безвоздушное пространство над бухтой Њанакоре, как  пустота  между  грЯдой
гор и сплетенными руками либеччо и  сирокко,  схватившимисЯ  над  открытым
морем, как тишина, нависшаЯ над бухтой в тот  час,  когда  далеко  в  море
разыгрываетсЯ бурЯ, когда весь  воздух  выпит  этой  бурей,  котораЯ  там,
вдалеке, вздымает невидимые волосы на невидимых кораблЯх.
   „о сих пор ‹укрециЯ выносила  лишь  головное  суждение  о  человеческих
особЯх, но тут она почувствовала это молчание всей  грудной  клеткой,  той
полостью, где гнездитсЯ пугающее томление. Ђ когда, прощаЯсь, ”ранческо на
миг задержал ее руку в своей, томление это вдруг скатилось куда-то ниже  -
в лоно. ’ак она стала женщиной.
   - “ходите, - сказала она ему.
   € тут же упрекнула себЯ за  эту  идиотскую  фразу  -  до  чего  же  она
по-провинциальному звучит. Ќо ”ранческо уже ушел.
   ‚ течение трех последующих недель  она  мужественно  противоборствовала
этому доселе неведанному наваждению. Ћтныне она стала женщиной, женскаЯ ее
плоть, оказываетсЯ, может откликнутьсЯ на призыв, и она полюбила, полюбила
совсем так, как если бы не была рождена в этом краю, где царит праздность,
а в ‘еверной €талии,  во  ”ранции,  в  ђоссии  Ђнны  Љарениной,  в  Ђнглии
Њэнсфилд. Ќе терЯЯ зрЯ  времени,  она  сделала  выводы  из  нового  своего
положениЯ, но не взЯла за образец  ту  или  иную  восхищавшую  ее  героиню
романа; героини эти лишь помогли ей  высветлить  свое  чувство,  но  в  ее
собственном, своем стиле. Ћна даже не подумала о том,  как  бы  устраивать
тайные свиданиЯ с ”ранческо Ѓриганте, чтобы сделать его своим  любовником,
чтобы стать его возлюбленной, - словом, чтобы  упорЯдочить  их  преступную
страсть. Ќет и нет! ђаз она его любит, она будет жить с  ним  вместе;  но,
коль скоро ћжнаЯ €талиЯ нетерпима к таким делам, как незаконные свЯзи, они
вдвоем уедут на ‘евер; а коль  скоро  у  них  нет  денег,  они  оба  будут
работать.
   Ћна не задавалась вопросом: а любит ли он менЯ тоже?  ѓотов  ли  он  со
мной уехать? ђаз он любил, Ясно,  она  любима.  ‚  восемнадцать  лет  она,
пожалуй, не была бы столь  уверена  в  себе.  Ќо  в  двадцать  восемь  она
поставила на службу любви всю  свою  энергию,  энергию  крепкой,  сильной,
ничем не занЯтой женщины.
   € хотЯ она с холодным рассудком расчислЯла все последствиЯ своей любви,
это не мешало ей любить страстно. Ќапротив. –елыми днЯми она твердила  про
себЯ в упоении: "џ люблю ”ранческо Ѓриганте, в каждой черте его лица видна
сила души, он прекрасен, даже  ходит  он  спокойно  и  уверенно,  как  все
настоЯщие мужчины, под его сдержанностью таитсЯ  чувствительное  и  нежное
сердце, Я сделаю его  счастливым".  Ћна  радовалась,  что  готова  бросить
родных детей без сожалениЯ, лишь бы сделать счастливым своего любовника. ‚
течение этих трех недель она достигла вершин счастьЯ,  которых  уже  потом
никогда не достигала.
   …е не мучили угрызениЯ совести при мысли о том, какое  горе,  настоЯщее
горе, выпадет на долю судьи Ђлессандро, на долю ее мужа. Ћн сам подготовил
ее к познанию всех оттенков страсти долгими разговорами и чтением романов,
которыми вскормил ее душу; здесь, в мире и одиночестве, которое он  создал
длЯ нее, после их шумной квартиры в ”одже, суждено было взрасти тем силам,
что питали ее восторги. ‚прочем, если бы даже  она  задумалась  над  этим,
решение ее осталось бы неизменным. ‘ам  того  не  знаЯ,  судьЯ  Ђлессандро
воспитал ее длЯ любви, которой ей  пришлось  воспылать  к  другому;  целых
десЯть лет он "учил" ‹укрецию, но теперь, став "совершеннолетней", ученица
испытывала неодолимую потребность бросить его;  она  возненавидела  своего
опекуна за то, что он напоминал ей о былой ее слабости.
   Љогда она снова очутилась наедине с франческо, три недели спустЯ  после
того, как он задержал при прощании  ее  руку  в  своей  чуть  дольше,  чем
обычно, - это легкое пожатие руки ”ранческо вдруг открыло ей,  что  и  она
тоже женщина, как  и  все  прочие,  с  тем  же  внезапным  биением  крови,
вынуждающим  открыть  свою  душу   мужчине,   -   она   сочла   совершенно
естественным, что он сказал:
   - џ вас люблю.
   € она спокойно ответила:
   - џ тоже.
   Џотом она уронила голову ему на плечо. Ћн был не намного выше  ее.  ‚се
прошло так, как положено.
   Ќаконец она добралась по крутизне до сосновой рощи,  отсюда  начинаетсЯ
тропинка, бегущаЯ  по  гребню  утеса.  ’еперь  между  нею  и  ненавистными
взглЯдами жителей ћга лежит достаточно  большое  расстоЯние,  и  она  идет
крупным  спокойным  шагом  под   августовским   солнцем,   под   solleone,
львом-солнцем, таким, каким оно становитсЯ часам к одиннадцати утра.
   ‚сю бухту Њанакоре