 -  то,
что она потерЯла в религии как вере, она наверстывала в религии как магии.
"Џобудь здесь, на солнце, милое дитЯ; Я ненадолго". Џосле чего доньЯ ЊариЯ
забывалась в мечтах у алтарЯ и выходила из церкви через другую дверь.
   Џепита была воспитана матерью Њарией в послушании почти болезненном,  и
если через много часов она все же решалась войти в церковь и  видела,  что
госпожи нет, она  опЯть  возвращалась  на  угол  и  ждала,  пока  тени  не
застилали площадь, ’ак, стоЯ у людей на  виду,  она  испытывала  все  муки
детской застенчивости. Ћна все еще носила приютское платье (хотЯ минутного
вниманиЯ со стороны доньи Њарии было бы достаточно, чтобы его сменить),  и
ей мерещилось - а иногда не только мерещилось, - что мужчины  разглЯдывают
ее и перешептываютсЯ. Ќе меньше страдало и ее сердце - ибо выдавались дни,
когда доньЯ ЊариЯ вдруг замечала ее  и  разговаривала  с  ней  сердечно  и
весело,  раскрывалась  на  несколько  часов  во  всей  душевной  тонкости,
свойственной Џисьмам; но потом снова уходила в себЯ  и,  хотЯ  никогда  не
бывала резкой,  становилась  безучастной  и  незрЯчей.  ђостки  надежды  и
привЯзанности, которым так хотелось жить  в  душе  Џепиты,  вЯли.  Ћна  на
цыпочках бродила по дворцу, безмолвнаЯ,  растерЯннаЯ,  ища  опоры  лишь  в
чувстве долга и верности своей  "матери  во  •ристе",  Њарии  дель  Џилар,
котораЯ ее сюда послала.


   Ќаконец выЯснилсЯ еще один факт, который должен был  серьезно  повлиЯть
на жизнь и маркизы, и ее компаньонки. "„орогаЯ мать, - писала  графинЯ,  -
погода стоит самаЯ изнурительнаЯ, и  от  того,  что  сейчас  цветут  сады,
переносить ее только труднее. џ могла бы еще терпеть цветы, если бы не  их
аромат. Џоэтому прошу твоего разрешениЯ писать тебе менее пространно,  чем
обычно.  …сли  ‚исенте  успеет  вернутьсЯ  до  отправлениЯ  почты,  он   с
наслаждением допишет этот лист и сообщит тебе те скучные подробности  моей
жизни, которым ты так, по-видимому, радуешьсЯ. ќтой осенью Я  не  поеду  в
ѓриньЯн-ан-Џрованс, как намеревалась, потому  что  в  начале  октЯбрЯ  жду
ребенка".
   Љакого ребенка? Њаркиза прислонилась к стене.  „оньЯ  Љлара  предвидела
вспышку назойливой заботы, которую вызовет  эта  новость,  и,  рассчитываЯ
умерить ее, о главном упомЯнула вскользь. “ловка не удалась. Ћтветом  было
знаменитое Џисьмо XLII.
   Ќаконец-то у маркизы поЯвилась причина длЯ беспокойства: ее дочь должна
стать матерью. ‘обытие  это,  на  донью  Љлару  наводившее  только  скуку,
маркизе  открыло  целую  новую  область  чувств.  Ћна  сделалась  кладезем
медицинских познаний и советов. Ћна прочесывала город в поисках знахарок и
наводнЯла свои письма народной мудростью Ќового ‘вета. Ћна впала  в  самое
постыдное суеверие. —тобы уберечь свое дитЯ, она завела дикарскую  систему
табу.  Ћна  не  позволЯла  завЯзать  в  доме  ни  одного  узла.  ‘лужанкам
запрещалось заплетать волосы, а на себе она прЯтала смехотворные талисманы
благополучного разрешениЯ от бремени. —етные ступени лестниц были помечены
красным  мелом,  и  служанка,  случайно  наступившаЯ  на  четную  ступень,
изгонЯлась из дому с воплЯми и слезами. „оньЯ Љлара попала в руки злодейки
Џрироды, всегда готовой сыграть самую чудовищную шутку с  любым  из  своих
детей.  ‘уществовал  этикет  ее  ублаготворениЯ,  в  котором  крестьЯнские
женщины издревле находили поддержку. ќта армиЯ свидетелей уже сама по себе
Ясно показывала, что какаЯ-то правда тут есть. ‚реда от этого все равно не
будет, а польза может быть.  Ќо  маркиза  соблюдала  не  только  Языческие
обрЯды; она изучала и предписаниЯ христианства.  Ћна  вставала  затемно  и
плелась по улицам к  ранней  мессе.  Ћна  истерически  стискивала  решетку
алтарЯ, пытаЯсь вырвать у раскрашенных статуэток знак, хотЯ бы знак,  тень
улыбки, затаенный кивок  восковой  головы.  ЋбойдетсЯ  ли?  Њатерь  ЃожьЯ,
Њатерь ЃожьЯ, обойдетсЯ ли?
   €ногда,  после  целого  днЯ  исступленных  заклинаний,  в  ней   что-то
надламывалось. Џрирода глуха. Ѓог безразличен. —еловек  бессилен  изменить
ход вещей. € тогда она застывала где-нибудь на перекрестке, в голове у нее
мутилось от отчаЯньЯ, и, прислонЯсь к стене, она мечтала уйти из  мира,  в
котором отсутствует ‡амысел. Ќо скоро вера в великое Њожет Ѓыть подымалась
из глубины ее естества, и она  бегом  возвращалась  домой,  чтобы  сменить
свечку над кроватью дочери.


   Ќаконец  пришло  времЯ  исполнить  высший   обрЯд   перуанских   семей,
готовЯщихсЯ к такому  событию:  она  совершила  паломничество  к  гробнице
‘анта-Њарии де Љлуксамбуква. …сли обрЯды вообще имеют действенную силу, то
посещение этой великой свЯтыни - в первую очередь. ‡емлЯ эта была освЯщена
тремЯ религиЯми: еще до цивилизации инков страдальцы обнимали здесь  камни
и хлестали себЯ  бичами,  чтобы  вымолить  у  небес  желаемое.  ’уда-то  и
отправилась маркиза в своих носилках - через мост королЯ ‹юдовика  ‘вЯтого
и дальше, в горы,  к  этому  городу  широкобедрых  женщин,  в  тихий  край
медлительных движений и медлительных улыбок, и город хрустального воздуха,
студеного,  как  вода  ключей,  питавших  его  бессчетные  фонтаны,  город
колоколов, ласковых и музыкальных, настроенных на самые безоблачные ссоры.
…сли случалось горе в городе Љлуксамбуква,  его  как  бы  вбирали  в  себЯ
нависшие громады Ђнд и воздух тихой радости, струившийсЯ по улочкам.  …два
завиднелись  вдали  белые  стены  городка,   притулившегосЯ   на   коленЯх
высочайших гор, как четки  остановились  в  пальцах  маркизы  и  суетливые
молитвы испуга замерли на губах.
   Ћна даже не присела, когда они прибыли на постоЯлый  двор,  а,  оставив
Џепиту договариватьсЯ о постое, сразу пошла в церковь и  долго  стоЯла  на
коленЯх, тихо похлопываЯ ладонью о ладонь. Ћна  прислушивалась  к  приливу
непривычной покорности, затоплЯвшему ее. Њожет быть, она научитсЯ, пока не
поздно, предоставлЯть богам и дочери самим распорЯжатьсЯ своими делами. …е
не раздражал шепот старух в  подбитых  ватой  платьЯх,  которые  продавали
медали и свечи и с рассвета до темноты толковали о деньгах. Ќе отвлек ее и
надоедливый ризничий, который то пыталсЯ взыскать какую-то плату, то назло
сгонЯл ее с места под предлогом починки пола. Ќаконец она вышла на свет  и
села на ступеньках фонтана.  Ћна  смотрела  на  маленькие  шествиЯ  калек,
медленно вившиесЯ вокруг садов. Ћна смотрела  на  трех  Ястребов,  кругами
ходивших в небе. „ети, игравшие у фонтана, вытаращились на нее и убежали в
испуге; а лама (дама  с  длиной  шеей  и  ласковыми  близорукими  глазами,
отЯгощеннаЯ чересчур длЯ нее толстым меховым плащом), деликатно  перебираЯ
ступеньки бесконечной лестницы, спустилась к ней  и  предложила  погладить
свой  бархатный  разрезной  нос.  ‹ама  глубоко  интересуетсЯ  окружающими
человеческими существами и даже любит притворитьсЯ одним из них, просунуть
голову в круг беседующих, словно вот-вот  она  возвысит  голос  и  вставит
унылое, но дельное замечание. ‚скоре донью Њарию  окружали  уже  несколько
этих сестер, и казалось, они сейчас спросЯт,  почему  она  так  хлопает  в
ладоши и сколько стоит Ярд ее вуали.
   „оньЯ ЊариЯ распорЯдилась, чтобы каждое письмо из €спании ей немедленно
доставлЯл сюда специальный посыльный. €з ‹имы она  двигалась  медленно,  и
теперь, когда она сидела на площади, к ней подбежал мальчик из ее имениЯ и
вложил ей в руку большой  пергаментный  пакет  с  подвешенными  сургучными
слитками. Њедленно снЯла  она  обертку.  ‘о  стоической  размеренностью  в
жестах прочла нежно-шутливую записку зЯтЯ, затем послание дочери. Ћно было
полно Язвительных выпадов,  задуманных  даже  с  блеском  и,  по-видимому,
единственно ради удовольствиЯ искусно  ранить.  ЉаждаЯ  фраза  поглощалась
глазами маркизы и затем, в мЯгкой оболочке пониманиЯ и прощениЯ, падала  в
сердце.  Ќаконец  она  встала  и,  ласково  отстранив  сочувствующих  лам,
возвратилась в свЯтилище.


   Џока доньЯ ЊариЯ проводила предвечерние часы в  церкви  и  на  площади,
Џепита устраивала их  жилье.  Ћна  показала  носильщикам,  куда  поставить
громадные плетеные корзины, и  принЯлась  распаковывать  алтарь,  жаровню,
гобелены и портреты доньи Љлары. Ћна спустилась на  кухню  и  дала  повару
точные указаниЯ, как готовить особую кашу, которой питалась маркиза. Џотом
вернулась  в  комнаты  и  стала  ждать.   Ћна   решила   написать   письмо
настоЯтельнице. Ћна долго держала перо, глЯдЯ вдаль, и  губы  ее  дрожали.
Ћна видела  лицо  матери  Њарии  дель  Џилар,  такое  красное,  лоснЯщеесЯ
чистотой, и ее чудесные черные глаза. …й  слышалсЯ  голос  настоЯтельницы:
вот после ужина (сироты сидЯт, опустив глаза и сложив руки)  она  подводит
итог  событиЯм  днЯ  или  при  свечах,  стоЯ  между  больничных  кроватей,
объЯвлЯет тему длЯ ночных  размышлений.  Ќо  отчетливее  всего  вспоминала
Џепита неожиданные беседы, когда настоЯтельница  (не  рискуЯ  ждать,  пока
девочка повзрослеет) обсуждала с ней свои обЯзанности. Ћна разговаривала с
Џепитой, как с равной. ’акие речи поражают и тревожат понЯтливого ребенка,
а мать ЊариЯ дель Џилар злоупотреблЯла ими.  Ћна  расширЯла  представлениЯ
Џепиты, внушаЯ ей чувства и поступки, не соответствующие  ее  возрасту.  €
она необдуманно предстала перед Џепитой во всем испепелЯющем сиЯнии  своей
личности - как ‡евс перед ‘емелой. Џепита была  напугана  ощущением  своей
непригодности, она скрывала его и плакала. Ђ затем настоЯтельница наложила
на ребенка эту епитимью долгого одиночества, и Џепита  боролась  с  собой,
отгонЯЯ мысли о том, что ее покинули. € теперь в  незнакомом  трактире,  в
чужих горах,  где  кружилась  от  высоты  голова,  Џепита  жаждала  видеть
дорогого человека, единственную свою отраду.
   Ћна написала письмо, бессвЯзное и  все  в  клЯксах.  Џотом  пошла  вниз
попросить еще углЯ и попробовать кашу.
   Њаркиза вошла и села за стол. "џ больше ничего не  могу  сделать.  Ѓудь
что будет", - прошептала она. Ћна снЯла с шеи амулеты  своего  суевериЯ  и
кинула в тлеющую жаровню. “ нее было странное  чувство,  что  бесконечными
молитвами она восстановила Ѓога против себЯ, и  теперь  она  обращалась  к
нему обинЯками: "‚ конце концов все в руках другого. џ не притЯзаю  больше
ни на что. Ѓудь что будет". Ћна долго сидела, подперев  ладонЯми  щеки,  и
вытравливала у себЯ все мысли.  ‚зглЯд  ее  упал  на  письмо  Џепиты.  Ћна
механически развернула его и начала читать.  Ћна  прочла  добрую  половину
письма, прежде чем до нее  начал  доходить  смысл  слов:  "...но  все  это
ничего, если ‚ы любите менЯ и хотите, чтобы  Я  оставалась  с  нею.  џ  не
должна ‚ам об этом говорить, но иногда гадкие  служанки  запирают  менЯ  в
комнатах и воруют вещи, а моЯ госпожа может подумать на менЯ. Ќадеюсь, что
нет. Ќадеюсь, что ‚ы здоровы и с больницей и со всем остальным у  ‚ас  все
благополучно. •отЯ Я совсем не вижу ‚ас, Я о ‚ас все времЯ думаю и  помню,
что ‚ы говорили мне, моЯ дорогаЯ мать во •ристе. џ хочу делать только  то,
чего хотите ‚ы, но не позволите ли ‚ы мне на несколько  дней  вернутьсЯ  в
монастырь, а если нельзЯ, то не надо. џ тут совсем одна и ни с кем,  ни  с
кем не разговариваю. €ногда Я не знаю, может быть. ‚ы забыли про менЯ,  и,
если у ‚ас найдетсЯ минута, чтобы написать мне маленькое письмо или просто
что-нибудь, Я буду беречь его, но Я знаю, как ‚ы занЯты..."
   „оньЯ ЊариЯ не стала читать дальше. Ћна сложила письмо и отодвинула  от
себЯ. Ќа миг ее одолела зависть  -  она  жаждала  такой  же  безраздельной
власти над душой ближнего, какой добилась  монахинЯ.  Ќо  пуще  всего  она
жаждала вновь обрести эту  простоту  чувств,  сбросить  бремЯ  гордости  и
тщеславиЯ, всегда угнетавшее ее любовь. —тобы побороть смЯтение, она взЯла
молитвенник и попыталась сосредоточитьсЯ на текстах. Ќо через  минуту  она
ощутила потребность перечитать письмо целиком и  выведать,  если  удастсЯ,
секрет такого блаженства.
   Џепита со служанкой принесли ужин. „оньЯ ЊариЯ глЯдела  на  нее  поверх
книги, как на посланницу небес.  Џепита  бесшумно  двигалась  но  комнате,
накрываЯ на стол, и шепотом отдавала приказы помощнице.
   - ‚аш ужин готов, сударынЯ, - сказала она наконец.
   - Ђ ты, дитЯ мое, разве не поужинаешь со мной? - ‚ ‹име  Џепита  обычно
садилась за стол с маркизой.
   - џ подумала, что вы устали, сударынЯ, и поужинала внизу.
   "Ћна не хочет со мной есть, - подумала маркиза. -  Ћна  узнала  менЯ  и
отвергла менЯ".
   - Џочитать вам вслух, пока вы кушаете,  сударынЯ?  -  спросила  Џепита,
понЯв, что допустила оплошность.
   - Ќет. ‘тупай спать, если хочешь.
   - ‘пасибо, сударынЯ.
   „оньЯ ЊариЯ встала и приблизилась к столу. Ћна положила руку на  спинку
стула и запинаЯсь произнесла:
   - Њилое дитЯ, утром Я отправлЯю письмо в ‹иму. …сли у тебЯ есть письмо,
ты можешь послать его вместе с моим.
   - Ќет, у менЯ нет, - сказала Џепита. € поспешно добавила:  -  Њне  надо
сходить вниз, принести вам углей.
   - Ќо ты  ведь  написала,  милаЯ...  матери  Њарии  дель  Џилар.  ’ы  не
хочешь?..
   Џепита сделала вид, будто возитсЯ с жаровней.
   - Ќет, Я не буду его посылать, - сказала она и долго молчала,  чувствуЯ
на себе изумленный взглЯд маркизы. - џ передумала.
   - џ уверена, что ей было бы приЯтно получить от тебЯ письмо. Ћна  очень
ему обрадуетсЯ. џ уверена.
   Џепита залилась краской. Ћна громко сказала:
   - •озЯин обещал приготовить вам к вечеру еще  углЯ.  џ  попрошу  сейчас
принести.
   Ћна украдкой оглЯнулась  на  старуху  и  увидела,  что  та  по-прежнему
пытливо смотрит на нее большими печальными глазами. Џепите казалось, что о
таких вещах не говорЯт, но  чудаковатаЯ  дама,  по-видимому,  принЯла  это
чересчур близко к сердцу, и Џепита позволила себе ответить подробнее:
   - Ќет, это письмо было плохое. Ќехорошее было письмо.
   „оньЯ ЊариЯ чуть не разинула рот.
   - —то ты, милаЯ Џепита, Я думаю, письмо было прекрасное. Џоверь мне,  Я
знаю. Ќет, нет, отчего же ему быть плохим?
   Џепита  нахмурилась,  подыскиваЯ  слово,  которое  положило  бы   конец
разговору.
   -  Ћно  не  было...  но  было...  смелым,  -  сказала  она.  €  умолкла
решительно. „евочка унесла письмо к себе в комнату, и было слышно, как она
разорвала его. Џотом она забралась в постель и лежала, глЯдЯ в темноту,  в
смущении от того, что столько наговорила. Ђ пораженнаЯ доньЯ ЊариЯ села за
стол.
   Ћна никогда не старалась быть мужественной - ни в жизни,  ни  в  любви.
‚зглЯд ее шарил по закоулкам сердца. Ћна думала о своих амулетах и четках,
о своем  пьЯнстве...  она  думала  о  дочери.  Ћна  вспоминала  долгие  их
отношениЯ,  загроможденные  обломками   давно   похороненных   разговоров,
воображаемых обид, неуместных излиЯний,  обвинений  в  невнимательности  и
черствости (но в тот день, наверно, у нее помрачилсЯ ум - она помнит,  что
стучала кулаком по столу).
   - Ќо это не моЯ вина, - плакала она.  -  Ќе  моЯ  вина,  что  Я  такаЯ.
‚иноваты обстоЯтельства. ’акой менЯ  воспитали.  ‡автра  Я  начинаю  новую
жизнь. Џодожди, и ты увидишь, дитЯ мое.
   Џотом она убрала со стола и села писать то, что  назвала  своим  Џервым
письмом  -  первым,  корЯвым,  полуграмотным  опытом   мужества.   Њаркиза
вспомнила со стыдом,  что  в  предыдущем  письме  жалобно  допытывалась  у
дочери, очень ли она ее любит, и алчно цитировала  редкие  и  половинчатые
изъЯвлениЯ нежности, которые позволила себе недавно доньЯ  Љлара.  Њаркиза
не могла вспомнить эти страницы, но она могла написать новые - открытые  и
великодушные. ЉорЯвыми их никто другой не считал. ќто - знаменитое  Џисьмо
LVI,  названное  энциклопедистами  ее  ‚торым  посланием   коринфЯнам   за
бессмертный абзац о любви: "‘реди тысЯч людей,  которых  мы  встречаем  на
жизненном пути, дитЯ мое...", и т.д. Љогда она  кончила  письмо,  светало.
Ћна открыла  балконную  дверь  и  взглЯнула  на  необъЯтные  Ярусы  звезд,
сверкавших  над  Ђндами.  ‚сю  ночь  напролет,  хотЯ  немногие  могли  его
услышать, небо оглашалось пением этих созвездий. Џотом она перенесла свечу
в другую комнату, наклонилась над  спЯщей  Џепитой  и  отодвинула  влажную
прЯдь с лица девочки.
   - Џозволь мне теперь жить, -  прошептала  она.  -  Џозволь  мне  начать
сначала.
   —ерез два днЯ они двинулись в обратный путь, и при переходе через  мост
королЯ ‹юдовика ‘вЯтого их постигло известное нам несчастье.


        3. ќ‘’…ЃЂЌ

   Ћднажды утром у дверей монастырЯ ‘анта-Њарии-ђосы до лас ђосас нашли  в
корзине двух подкидышей, мальчиков-близнецов. €мена им придумали  чуть  ли
не до прихода кормилицы, но проку им  от  имен  было  меньше,  чем  бывает
обычно, ибо никто и никогда не умел отличить мальчиков друг от друга.  Љто
их  родители,  выЯснить  было  невозможно;  но  когда  мальчики  подросли,
городские кумушки, заметив, как молчаливы они и угрюмы  и  как  прЯмо  они
держатсЯ, объЯвили их кастильцами и стали грешить на все знатные  дома  по
очереди.  Ќа  земле  нашелсЯ  человек,  ставший  длЯ  них   чем-то   вроде
ангела-хранителЯ: настоЯтельница монастырЯ. Њать ЊариЯ дель Џилар привыкла
ненавидеть всех мужчин, но к Њануэлю и ќстебану она привЯзалась. Ѓывало, в
конце днЯ она позовет их к себе в канцелЯрию, пошлет на кухню за  пирогами
и приметсЯ рассказывать им про ‘ида, про €уду ЊаккавеЯ, про тридцать шесть
несчастий Ђрлекина. Ћна полюбила их и не  раз  ловила  себЯ  на  том,  что
заглЯдывает в черную  глубину  их  хмурых  глаз,  высматриваЯ  зачатки  их
взрослых черт - всего того уродства  и  бездушиЯ,  которые  обезображивают
мир, где она работает. Ћни  росли  при  монастыре  до  тех  пор,  пока  не
достигли возраста, когда их присутствие начало отвлекать набожных  сестер.
‘ этого времени они состоЯли при всех ризницах города  -  они  подстригали
живые изгороди монастырей, полировали распЯтиЯ и  раз  в  год  проходились
мокрой трЯпкой по всем церковным потолкам.  ‹има  хорошо  их  знала.  …сли
свЯщенник со свЯтыми дарами спешил  по  улице  к  ложу  больного,  значит,
где-то позади шагал, размахиваЯ кадилом, Њануэль или ќстебан.  Џовзрослев,
они, однако, не проЯвили желаниЯ свЯзать свою жизнь с церковью. Џостепенно
они овладели ремеслом писцов. Ќа весь Ќовый ‘вет было  несколько  печатных
прессов,  и  мальчики  скоро  стали  неплохо  зарабатывать  переписыванием
комедий длЯ театра, баллад длЯ публики и объЯвлений длЯ купцов. Ќо  больше
всего они работали на хормейстеров, размножаЯ бесчисленные партии  мотетов
Њоралеса и ‚итюриа.
   €з-за того, что они росли без  семьи,  из-за  того,  что  они  родились
близнецами, и из-за того, что воспитали их женщины, они были молчаливы.  Љ
сходству своему они относились со странным стыдом. €м приходилось  жить  в
мире, где оно было предметом постоЯнных насмешек и замечаний.  Ќе  видЯ  в
этом ничего смешного, они переносили вечные шутки терпеливо и бесстрастно.
‚ те годы, когда они только учились говорить,  они  изобрели  свой  тайный
Язык, ни словарем, ни синтаксисом почти  не  свЯзанный  с  испанским.  Ћни
пользовались им только наедине и очень редко, в самые напрЯженные  минуты,
перешептывались среди посторонних. Ђрхиепископ ‹имы был отчасти филологом;
он  баловалсЯ  диалектами;  он  даже  построил  весьма  блестЯщую  таблицу
изменениЯ гласных и согласных от латыни к испанскому  и  от  испанского  к
индейско-испанскому. Ћн копил записные книжки  с  курьезами  Языка,  чтобы
потешитьсЯ ими в старости, которую намеревалсЯ провести в своих  поместьЯх
близ ‘еговии. Џоэтому,  услышав  однажды  о  тайном  Языке  близнецов,  он
отточил несколько перьев и послал за ними. Џодавленные мальчики стоЯли  на
богатых коврах его кабинета, а он пыталсЯ вытЯнуть  из  них  их  _хлеб_  и
_цветы_, их _видишь_ и _вижу_. Ћни не понимали, почему этот  разговор  так
нестерпим длЯ них. Ћни мучились. ‡а каждым вопросом архиепископа следовало
долгое растерЯнное молчание; потом один из  них  бормотал  ответ.  ‚начале
свЯщенник думал, что они просто  трепещут  перед  его  саном  и  подавлены
роскошью жилища, но наконец в полном недоумении почувствовал,  что  корень
их скрытности глубже, и с грустью их отпустил.
   ќтот  Язык  был  символом  их  полного  тождества,   ибо   как   словом
_покорность_ не описать  духовной  перемены,  происшедшей  с  маркизой  де
Њонтемайор ночью в трактире города Љлуксамбуква, так и _любовь_ не выразит
безмолвного, почти стыдливого единства братьев. —то это за родство,  когда
обмениваютсЯ всего двумЯ-тремЯ словами, да и то по поводу пищи,  одежды  и
работы; когда  два  человека  даже  смотрЯт  друг  на  друга  со  странной
неохотой; когда существует молчаливое соглашение не  поЯвлЯтьсЯ  на  людЯх
вместе и разными улицами идти по одному поручению? € однако рЯдом со  всем
этим жила потребность друг в друге, настолько огромнаЯ,  что  она  так  же
естественно рождала чудеса, как  зарЯженный  воздух  душного  днЯ  рождает
молнию. ‘ами братьЯ этого почти не сознавали, но телепатиЯ была  обыденным
Явлением в их жизни, и, если один возвращалсЯ домой, другой чувствовал его
приближение за несколько кварталов.
   ‚друг они обнаружили, что переписывать им  надоело.  Ћни  спустились  к
морю и занЯлись погрузкой и разгрузкой кораблей, не гнушаЯсь работать  бок
о бок с индейцами. Џотом гонЯли по провинциЯм обозы. ‘обирали фрукты. Ѓыли
паромщиками. € всегда молчали.  Ћт  этих  трудов  их  угрюмые  лица  стали
мужественными, в них поЯвилось что-то цыганское. ‘триглись  они  редко,  и
из-под черной копны глаза  смотрели  ошеломленно  и  хмуро.  „алек,  чужд,
враждебен был мир вокруг - весь, кроме брата.
   Ќо вот перваЯ тень омрачила их  союз,  и  тень  эту  бросила  любовь  к
женщине.
   Ћни вернулись в столицу и снова взЯлись переписывать роли длЯ театра. ‚
один  прекрасный  вечер  хозЯин,  предвидЯ  полупустой  зал,   пустил   их
бесплатно. ЃратьЯм не понравилось то, что они увидели.  €  обыденнаЯ  речь
была длЯ них выхолощенным молчанием, до чего же тщетна тогда поэзиЯ - этот
выхолосток речи? ‚се эти упоминаниЯ о чести, доблести и  пламенной  любви,
все эти метафоры с птицами, Ђхиллесом и драгоценными камнЯми  -  утомлЯли.
Џри соприкосновении с литературой в них просыпалсЯ тот же  сумеречный  ум,
что мерцает порой в глазах собаки; но они сидели терпеливо и  разглЯдывали
Яркие свечи и богатые костюмы. Њежду актами Џерикола на  времЯ  рассталась
со своей ролью, надела двенадцать нижних юбок и танцевала перед занавесом.
‘ославшись на то, что  ему  еще  надо  переписывать,  ќстебан  ушел  рано;
Њануэль осталсЯ. Љрасные чулки и туфли Џериколы произвели впечатление.
   Ћба брата не раз поднимались  и  спускались  со  своими  рукописЯми  по
пыльной лестнице за сценой. ’ам  они  увидели  раздражительную  девушку  в
заношенном корсете, котораЯ штопала перед зеркалом чулки, пока постановщик
читал ей вслух длЯ запоминаниЯ ее роль. Ћна обрушила на мальчиков грозовой
разрЯд своих поразительных глаз, но тут же развеселилась, заметив, что они
двойнЯшки.  Ћна  тотчас  затащила  их  в  комнату   и   поставила   рЯдом.
‚нимательно, весело и безжалостно рассматривала она каждый квадратный дюйм
их лиц, пока наконец, положив руку на плечо ќстебана, не воскликнула:  "Ћн
младше!" ќто случилось несколько лет назад, и братьЯ об  этом  никогда  не
вспоминали.
   ‘ тех пор все пути ЊануэлЯ как будто вели мимо театра. Џоздно ночью  он
бродил среди деревьев под окном ее артистической  уборной.  Њануэль  не  в
первый раз пленилсЯ женщиной (оба брата и раньше  обладали  женщинами,  но
как истинные латинЯне - просто, особенно в годы работы в порту), а  теперь
его волЯ и воображение впервые  были  порабощены.  Ћн  потерЯл  счастливое
свойство простых натур -  отделЯть  от  любви  удовольствие.  “довольствие
перестало быть простым, как еда; оно было  осложнено  любовью.  Ќачиналась
эта  нелепаЯ  утрата  собственной  личности,  пренебрежение  всем,   кроме
драматических мыслей о любимой, эта лихорадочнаЯ внутреннЯЯ жизнь, всецело
сосредоточеннаЯ на Џериколе,  котораЯ  так  изумилась  бы  и  возмутилась,
случись ей об этом узнать. Њануэль влюбилсЯ не из  подражаниЯ  литературе.
Њенее всего относились к нему слова, сказанные лишь за  пЯтьдесЯт  лет  до
этого одним из самых Язвительных людей ”ранции [”. де  ‹арошфуко],  -  что
многие никогда бы не влюбились, если бы не были наслышаны о любви. Њануэль
читал мало; он всего раз был в театре (где главным образом и царит легенда
о том, будто любовь - это преданность), а  в  перуанских  песнЯх,  которые
ему, наверное, приходилось слышать в  тавернах,  не  в  пример  испанским,
очень слабо отразилсЯ романтический культ идеализированной женщины.  Љогда
он повторЯл  себе,  что  она  прекрасна,  и  богата,  и  до  невозможности
остроумна, и любовница вице-королЯ, ни одно из этих качеств,  делавших  ее
менее доступной, не могло погасить его непривычное, нежное волнение. € вот
в темноте он прислонЯлсЯ к дереву и,  прикусив  костЯшки  пальцев,  слушал
громкие удары сердца.
   Ђ длЯ ќстебана и его жизнь была достаточно полной. ‚ его воображении не
оставалось места длЯ новой привЯзанности - не потому, что  сердце  у  него
было меньше, чем у ЊануэлЯ, а потому, что ткань его была проще. ’еперь  он
сделал открытие, от которого никто не может вполне оправитьсЯ: что даже  в
самой совершенной  любви  один  любит  больше  другого.  „вое  могут  быть
одинаково добры, одинаково одарены, одинаково красивы, но не бывает двоих,
которые любили бы друг друга одинаково сильно. € вот ќстебан  сидел  в  их
комнате у оплывшей свечи и, прикусив  костЯшки  пальцев,  спрашивал  себЯ,
почему Њануэль так переменилсЯ и почему из их жизни ушел всЯкий смысл.
   Ћднажды вечером ЊануэлЯ остановил  на  улице  мальчик  и  объЯвил,  что
Џерикола требует его немедленно к себе. Њануэль свернул со своей дороги  и
направилсЯ к театру. ЏрЯмой, угрюмый и бесстрастный, вошел  он  в  комнату
актрисы и молча стал. Љамила хотела попросить его  об  одном  одолжении  и
решила сначала к нему подольститьсЯ; однако она не  перестала  расчесывать
белый парик, лежавший перед нею на столе.
   - ’ы пишешь длЯ людей  письма,  правда?  Ѓудь  добр,  напиши  длЯ  менЯ
письмо. Џодойди, будь добр.
   Ћн сделал два шага вперед.
   - ‚ы оба никогда ко  мне  не  заглЯдываете.  ќто  с  вашей  стороны  не
по-испански. - Ћна имела в виду "не вежливо".  -  Љто  ты  -  Њануэль  или
ќстебан?
   - Њануэль.
   - ‚се равно. ‚ы оба нелюбезны. Ќикогда ко мне не заходите. џ  тут  сижу
целыми днЯми, заучиваю глупые стихи, и никто  ко  мне  не  заходит,  кроме
разносчиков. Џотому что Я актриса, да?
   ‚ступление не отличалось тонкостью, но длЯ ЊануэлЯ оно было  несказанно
сложным. Ћн только глЯдел на нее из тени своих длинных волос и не мешал ей
импровизировать.
   - џ тебе доверЯла и хотела, чтобы ты написал длЯ менЯ письмо, секретное
письмо. Ќо теперь Я вижу, что ты менЯ не любишь и просить тебЯ об  этом  -
все равно что читать его вслух в каждом кабаке. —то означает твой  взглЯд,
Њануэль? ’ы мне друг?
   - „а, сеньора.
   - “ходи. Џришли мне ќстебана. ’ы даже свое "да,  сеньора"  говоришь  не
как друг.
   „олгое молчание. Ќаконец она поднЯла голову.
   - ’ы еще здесь, Ќелюбезный?
   - „а, сеньора... вы можете доверить мне любое  дело...  вы  можете  мне
доверить...
   - …сли Я попрошу написать длЯ менЯ письмо или два письма,  ты  обещаешь
не рассказывать ни одной душе, что в них было и что ты вообще их писал?
   - „а, сеньора.
   - —ем ты поклЯнешьсЯ? „евой Њарией?
   - „а, сеньора.
   - € сердцем свЯтой ђосы ‹имской?
   - „а, сеньора.
   - ђади всего свЯтого, Њануэль, можно подумать, что ты  глуп,  как  вол.
Њануэль, Я очень на тебЯ сердита. ’ы вовсе не глуп. ’ы не похож на глупца.
Џожалуйста, перестань твердить "да, сеньора". Ќе будь таким глупым, не  то
Я пошлю за ќстебаном. —то с тобой происходит?
   ’ут Њануэль воскликнул на испанский лад, с излишним жаром:
   - ЉлЯнусь девой Њарией  и  сердцем  свЯтой  ђосы  ‹имской  -  все,  что
касаетсЯ письма, Я сохраню в тайне.
   - „аже от ќстебана, - подсказала Џерикола.
   - „аже от ќстебана.
   - ‚от, давно бы так. - Ћна жестом пригласила его к столу, где уже  были
разложены письменные принадлежности. „иктуЯ, она расхаживала  по  комнате,
хмурилась, раскачивала бедрами. ЏодбоченЯсь, она вызывающе натЯгивала шаль
на плечи.
   "Љамила Џерикола целует руки  ‚ашей  светлости  и  говорит..."  -  Ќет,
возьми другой лист и начни сначала. "‘еньора Њикаэла  ‚ильегас,  артистка,
целует руки ‚ашей светлости и говорит, что, будучи жертвой  завистливых  и
лживых друзей, которых ‚.‘. по доброте своей терпит возле себЯ, она  не  в
силах более выносить подозрениЯ  и  ревность  ‚.‘-и.  ‘луга  ‚.‘-и  всегда
ценила дружбу ‚.‘-и и ничем, ни делом, ни помыслом, не  оскорбила  ее;  но
она не в силах более защищатьсЯ от наветов, которым ‚.‘. так охотно верит.
Џосему сеньора ‚ильегас, артистка,  прозываемаЯ  Џериколой,  возвращает  с
настоЯщим письмом те дары ‚.‘-и, которые еще находЯтсЯ в ее  распорЯжении,
ибо без довериЯ ‚.‘-и слуга ‚.‘-и не видит радости в обладании ими".
   Ќесколько минут Љамила продолжала ходить по комнате, поглощеннаЯ своими
мыслЯми. Ќаконец, не взглЯнув даже на своего секретарЯ, она приказала:
   - ‚озьми другой лист. "’ы с ума сошел? Ќе  вздумай  посвЯтить  мне  еще
одного быка. €з-за него началась страшнаЯ  война.  •рани  тебЯ  небо,  мой
жеребеночек. ‚ пЯтницу ночью, в том же месте, в тот же час. џ могу немного
запоздать, потому что лиса не дремлет". ‚се.
   Њануэль встал.
   - ’ы клЯнешьсЯ, что не наделал ошибок?
   - „а, клЯнусь.
   - ‚от твои деньги.
   Њануэль взЯл деньги.
   - ‚ремЯ от времени мне понадобитсЯ, чтобы ты писал мне  письма.  Ћбычно
мои письма пишет дЯдЯ Џио, но Я не хочу, чтобы он знал об этих.  ‘покойной
ночи. ‘ богом.
   - ‘ богом.
   Њануэль спустилсЯ по лестнице и долго стоЯл под деревьЯми, не думаЯ, не
шевелЯсь.


   ќстебан  знал,  что  у  брата  в  мыслЯх  одна  Џерикола,  но  даже  не
подозревал, что он с ней видитсЯ. Ќесколько раз  на  протЯжении  следующих
двух месЯцев к нему  подбегал  маленький  мальчик,  спрашивал,  кто  он  -
Њануэль или ќстебан, и, услышав, что он - только  ќстебан,  объЯснЯл,  что
ЊануэлЯ требуют в театр. ќстебан полагал, что брата вызывают переписывать,
и поэтому поЯвление в их  комнате  ночной  гостьи  было  длЯ  него  полной
неожиданностью.
   Ѓлизилась полночь. ќстебан лег в постель  и  глЯдел  из-под  одеЯла  на
свечу, возле которой работал брат. ’ихо постучали в дверь, Њануэль открыл,
и вошла дама в густой вуали, запыхавшаЯсЯ  и  раздраженнаЯ.  Ћна  откинула
шарф и нетерпеливо сказала:
   - Ѓыстро, чернила и бумагу. ’ы - Њануэль, да? ’ы  должен  написать  мне
письмо, сейчас же.
   Ќа миг ее взглЯд привлекли два блестЯщих сердитых  глаза,  устремленных
на нее с изголовьЯ кровати. Ћна пробормотала:
   - ќ... ты уж менЯ извини. џ знаю, час  поздний.  Ќо  мне  очень  нужно.
ЌельзЯ откладывать. - ‡атем, повернувшись к Њануэлю, зашептала ему на ухо:
- Џиши: "џ, Џерикола, не привыкла ждать на свиданьЯх". „описал? "’ы только
cholo [сын мулата (исп.)], и есть матадоры получше тебЯ, даже в  ‹име.  ‚о
мне половина кастильской крови, и лучше менЯ актрисы на свете нет. “  тебЯ
больше  не  будет  случаЯ..."  -  ты  успеваешь?  -   "...заставить   менЯ
дожидатьсЯ, cholo, и Я буду смеЯтьсЯ последней, потому  что  даже  актриса
старитсЯ не так быстро, как тореро".
   „лЯ ќстебана в его темном углу вид Љамилы, склонившейсЯ к руке брата  и
шепчущей  ему  на  ухо,  был  окончательным   свидетельством   того,   что
образовалась новаЯ духовнаЯ близость, какой ему никогда  не  изведать.  Ћн
словно съежилсЯ в пустоте - бесконечно крохотный,  бесконечно  лишний.  Ћн
бросил последний взглЯд на сцену ‹юбви - тот рай, куда ему вход заказан, -
и отвернулсЯ к стене.
   Љамила схватила записку, едва она  была  закончена,  пустила  по  столу
монету и в последнем всплеске черных кружев,  алых  бус  и  взволнованного
шепота исчезла. Њануэль со свечей отвернулсЯ от двери. Ћн сел,  наклонилсЯ
вперед, облокотившись на колени и сжав ладонЯми уши. Ћн боготворил ее.  Ћн
снова и снова шептал себе, что боготворит ее, превращаЯ звук в  заклинание
и преграду мыслЯм.
   Ћн выбросил из головы все, кроме напева, и эта  пустота  позволила  ему
почувствовать состоЯние ќстебана.  Ћн  словно  слышал  голос  из  темноты,
говорЯщий: "€ди за ней, Њануэль. Ќе оставайсЯ здесь. ’ы будешь счастлив. ‚
мире длЯ всех нас есть место". Џотом чувство  еще  больше  обострилось,  и
перед ним возник образ брата, который уходит куда-то вдаль, снова и  снова
повторЯЯ: "Џрощай". ЊануэлЯ охватил ужас; при свете его он увидел, что все
остальные привЯзанности в жизни - только тени или горЯчечные видениЯ, даже
мать ЊариЯ дель Џилар, даже Џерикола.  Ћн  не  понимал,  почему  страдание
брата должно требовать выбора между ним и Џериколой, но  он  понимал,  что
ќстебан страдает. € он сейчас же принес ему в жертву все - если мы  вообще
способны жертвовать чем-либо, кроме того, что заведомо нам  недоступно,  и
того, чем  обладать,  как  подсказывает  нам  внутренний  голос,  было  бы
хлопотно или тЯгостно. ђазумеетсЯ, у ќстебана не  было  никаких  оснований
длЯ жалоб. ђевновать он не мог, ибо в  прежних  их  приключениЯх  им  и  в
голову не приходило, что их верность друг другу может поколебатьсЯ. Џросто
в сердце  одного  из  них  оставалось  место  длЯ  утонченной  поэтической
привЯзанности, а в сердце другого - нет. Њануэль не мог  понЯть  этого  до
конца и, как мы увидим, лелеЯл смутное чувство, что обвинен несправедливо.
Ќо что ќстебан страдает - он понимал. ‚ смЯтении он наугад  искал  средств
удержать брата, который словно исчезал вдали. € тут же  одним  решительным
усилием воли он вымел Џериколу из своего сердца.
   Ћн задул свечу и лег  на  кровать.  Ћн  дрожал.  Ћн  произнес  вслух  с
наигранной небрежностью: "•ватит, больше Я не пишу длЯ этой женщины. Џусть
идет и ищет себе сводника в другом месте. …сли она  еще  придет  сюда  или
пришлет за мной, а менЯ не будет, так ей и скажи. ‘кажи ей Ясно. џ  больше
не желаю иметь с ней дела", - и вслед за этим начал читать вслух  вечерний
псалом. Ќо едва он дошел до "sagitta volante in die" [стрелы, летЯщей днем
(лат.)], как услышал, что ќстебан встал и зажигает свечу.
   - ‚ чем дело? - спросил он.
   - џ иду гулЯть, - угрюмо ответил  ќстебан,  застегиваЯ  поЯс.  €  через
секунду добавил, как бы с гневом: - ’ебе это незачем  говорить...  что  ты
сейчас сказал... ради менЯ. Њне все равно, пишешь ты ее  письма  или  нет.
ђади менЯ ничего менЯть не нужно. Њне до этого дела нет.
   - ‹ожись спать, дурак! ѓосподи, ты дурак,  ќстебан!  ‘  чего  ты  взЯл,
будто Я говорю это из-за тебЯ? ’ы не веришь, когда Я говорю, что у менЯ  с
ней все кончено? ’ы думаешь, Я опЯть хочу писать ее грЯзные письма  и  вот
так получать за них деньги?
   - ‚се правильно. ’ы любишь ее. €з-за менЯ ты ничего менЯть не должен.
   - _‹юблю_ ее? ’ы рехнулсЯ, ќстебан. Љак Я могу ее любить?  Ќа  что  мне
надеЯтьсЯ в этой любви? ’ы думаешь, она давала бы мне писать  эти  письма,
если бы у менЯ была хоть какаЯ-нибудь надежда? ’ы думаешь, она швырЯла  бы
мне каждый раз монетку?.. ’ы рехнулсЯ, ќстебан, больше ничего.
   Ѓыло долгое молчание. ќстебан не ложилсЯ  спать.  Ћн  сидел  при  свече
посреди комнаты и постукивал ладонью по краю стола.
   - „а ложись ты спать, дурак! - закричал Њануэль, приподнЯвшись на локте
под одеЯлом. Ћн говорил на их тайном Языке, и от незнакомой боли в  сердце
притворнаЯ Ярость его восклицаниЯ прозвучала правдоподобнее. - Ћбо мне  не
беспокойсЯ.
   - Ќе хочу. џ иду гулЯть, - отозвалсЯ ќстебан, взЯв плащ.
   - Људа ты пойдешь? „ва часа ночи. „ождь. —то за гулЯнье в такую погоду?
‘лушай, ќстебан, Я клЯнусь тебе, с этим покончено. џ не люблю  ее.  ’олько
сперва любил.
   ќстебан уже стоЯл в  черном  дверном  проеме.  Ќеестественным  голосом,
каким мы произносим самые важные заЯвлениЯ в жизни, он пробормотал:
   - џ стою у тебЯ на дороге, - и повернулсЯ уходить.
   Њануэль вскочил с кровати. ‚ голове у него был страшный  гул,  какой-то
голос кричал, что ќстебан уходит навсегда, оставлЯет его навсегда.
   - ‚о имЯ ѓоспода, во имЯ ѓоспода, ќстебан, вернись!
   ќстебан вернулсЯ,  лег  в  постель,  и  они  не  заговаривали  об  этом
несколько  месЯцев.  Ќа  другой  же  вечер  Њануэлю  представилсЯ   случай
подтвердить свое  решение.  Џосыльному,  ЯвившемусЯ  от  Џериколы,  сурово
велели передать актрисе, что писать длЯ нее письма Њануэль не будет.


   Ћднажды вечером Њануэль распорол колено об острую железку. Ћба брата  и
днЯ не болели в своей жизни, и теперь Њануэль с недоумением наблюдал,  как
пухнет его нога, и чувствовал, как волнами  прокатываетсЯ  по  телу  боль.
ќстебан сидел рЯдом и всматривалсЯ в его лицо, пытаЯсь  представить  себе,
что такое сильнаЯ боль. Ќаконец как-то в  полночь  Њануэль  вспомнил,  что
один городской цирюльник рекомендует себЯ на вывеске опытным брадобреем  и
хирургом. ќстебан побежал через весь город за ним. Ћн заколотил  в  дверь.
€з окна высунулась женщина и  объЯвила,  что  ее  муж  возвратитсЯ  только
утром.
   ‚ страшные часы ожиданиЯ они  говорили  друг  другу,  что,  когда  врач
осмотрит  ногу,  все  будет  хорошо.  Ћн  что-нибудь  сделает,   и   через
день-другой, а то и просто через день, а то и раньше, Њануэль будет ходить
как ни в чем не бывало.
   –ирюльник пришел и прописал разные отвары и мази. ќстебану  он  наказал
каждый час прикладывать к ноге брата холодные трЯпки. –ирюльник  удалилсЯ,
и братьЯ сели ждать, когда утихнет боль. Ќо пока они  сидели,  глЯдЯ  друг
другу в лицо в ожидании  чуда  науки,  боль  усиливалась.  ‘нова  и  снова
ќстебан подходил  к  брату  с  мокрым  полотенцем;  оказалось,  что  самым
страшным был момент, когда его прикладывали. Џри  всей  своей  бесконечной
стойкости Њануэль не  мог  удержатьсЯ  от  крика  и  металсЯ  по  кровати.
Ќаступила ночь, а ќстебан все так же невозмутимо ждал, наблюдал,  работал.
„евЯть, десЯть, одиннадцать. ’еперь, когда подходило времЯ менЯть компресс
(а час так музыкально отбивали все  башни),  Њануэль  умолЯл  ќстебана  не
делать этого. Ћн прибегал  к  обману  и  уверЯл,  будто  почти  ничего  не
чувствует. Ќо ќстебан,  хотЯ  его  сердце  разрывалось  от  боли,  а  губы
вытЯгивались в железную нить, закатывал одеЯло и люто приматывал полотенце
к ноге. Њануэль постепенно впал в бред,  и,  когда  менЯли  компресс,  все
мысли, которых он не позволЯл себе в здравом уме, разросшись, срывались  у
него с Языка. ‚  два  часа,  обезумев  от  боли  и  Ярости,  он  до  поЯса
выбросилсЯ из постели, так что голова ударилась об пол, и закричал:
   - ‘ошли ѓосподь твою душу в  самый  холодный  ад!  ’ерзай  тебЯ  тысЯча
дьЯволов, ќстебан! Ѓудь ты навеки проклЯт, слышишь?
   “ ќстебана дух занЯлсЯ; он вышел в  переднюю  и  прислонилсЯ  к  двери,
широко раскрыв глаза и рот. Ђ из комнаты еще доносилось:
   - „а, ќстебан, будь проклЯта твоЯ скотскаЯ душа навеки, ты слышишь?  ‡а
то, что встал между мной и тем, что было  мое  по  праву.  Ћна  была  моЯ,
слышишь? Џо какому праву ты...  -  €  он  пускалсЯ  в  подробные  описаниЯ
Џериколы.
   ’акие вспышки повторЯлись каждый час. ќстебан не сразу понЯл, что в эти
минуты сознание брата затемнено. Џосле первых  мгновений  ужаса,  которому
способствовала его глубокаЯ религиозность, он  возвращалсЯ  в  комнату  и,
понурЯсь, приступал к своим обЯзанностЯм.
   Љ рассвету брат стал спокойнее. (€бо  какому  из  человеческих  недугов
рассвет не приносит видимого  облегчениЯ?)  €  в  один  из  таких  светлых
промежутков он мирно сказал ќстебану:
   - ‘ын божий! Њне легче, ќстебан. Ћднако эти трЯпки  помогают.  “видишь,
завтра Я буду на ногах. ‘колько ночей ты не спал?  “видишь,  больше  Я  не
доставлю тебе хлопот, ќстебан.
   - Љакие хлопоты, дурак!
   - ’ы не принимай менЯ  всерьез,  когда  Я  не  велю  тебе  прикладывать
полотенце, ќстебан.
   „олгое молчание. Ќаконец ќстебан вымолвил еле слышно:
   - џ думаю... как ты думаешь, может быть, стоит позвать Џериколу? Ћна бы
зашла к тебе на несколько минут... џ хочу сказать...
   - Ћна? ’ы все еще думаешь о ней? џ не хочу ее видеть. Ќет, ни за что.
   Ќо ќстебан не был удовлетворен. €з глубины своего существа  он  вытЯнул
еще несколько фраз:
   - Њануэль, тебе ведь кажетсЯ - правда? -  что  Я  стою  между  тобой  и
Џериколой, и ты не помнишь, как Я сказал: обо мне не  беспокойсЯ?  ЉлЯнусь
тебе, Я был бы рад, если бы ты с ней ушел или еще как-нибудь...
   - ’ы опЯть за старое, ќстебан? ѓоворю тебе  -  и  Ѓог  свидетель,  -  Я
совсем о ней не думаю. …е длЯ менЯ нет. Љогда наконец ты об этом забудешь,
ќстебан? ѓоворю тебе, Я рад, что все есть так, как есть.  ‘лушай,  Я  могу
рассердитьсЯ, если ты все времЯ будешь это вспоминать.
   - Њануэль, Я не заговорил бы об этом, но когда  ты  сердишьсЯ  на  менЯ
из-за трЯпки... ты и за это сердишьсЯ. € ты говоришь об этом, ты...
   - Џойми, Я не отвечаю за свои слова. Ќога-то болит, Ясно?
   - ‡начит, ты проклинаешь менЯ не за то... что Я как  будто  стою  между
тобой и Џериколой?
   - Џроклинаю... тебЯ? Џочему ты так говоришь? ’ы с ума сходишь, ќстебан,
что тебе мерещитсЯ? ’ы совсем не спал, ќстебан. џ тебЯ замучил, из-за менЯ
ты терЯешь здоровье. Ќо вот увидишь, Я больше не доставлю тебе хлопот. Љак
Я мог проклинать тебЯ, ќстебан, если,  кроме  тебЯ,  у  менЯ  никого  нет?
Џонимаешь, в чем дело - когда холоднаЯ трЯпка прикасаетсЯ, Я просто  не  в
себе. Џонимаешь? Ќе обращай вниманиЯ. Џора уже ее менЯть. џ  не  скажу  ни
слова.
   - Ќет, Њануэль, этот раз Я пропущу. ‚реда не буд