в глаза только  длЯ  того,  чтобы удержать
светЯщегосЯ двойника,  который  лишь с  трудом сдерживает  теперь  свободные
стихии,  ускользнувшие из его тела. „ругой  загонЯет:  он загонЯет  стихии в
землю, землю в тела, тела в объекты.  Ќо ЏЯтница невинно распрЯмлЯет объекты
и тела, он берет землю в небо, он освобождает стихии. ђаспрЯмить -- это в то
же времЯ и сократить. „ругой есть странный обходной  маневр, он загонЯет мои
желаниЯ в объекты,  мою любовь в  мир.  ‘ексуальность  свЯзана с порождением
лишь посредством подобного крюка,  который  заставлЯет  разницу полов пройти
сначала через другого. Џрежде  всего в другом, через другого и основываетсЯ,
устанавливаетсЯ разница полов. “чредить мир без другого, распрЯмить мир (как
делает  ЏЯтница  или скорее,  как  ђобинзон  воспринимает,  что  ЏЯтница это
делает),  это избежать  крюка.  ќто  отделить  желание от  его  объекта,  от
петлЯниЯ через тело, чтобы направить его к чистой причине: ‘тихиЯм. "€счезли
леса  установлений и  мифов,  которые позволЯли желанию овладевать  телами в
обоих смыслах  этого выражениЯ, то  есть придать себе  определенную форму  и
обрушитьсЯ  на женское  тело". ђобинзон  не может более ухватить самого себЯ
или ЏЯтницу с точки  зрениЯ дифференцированного пола. ‚ольно же психоанализу
видеть  в этом упразднении окольного пути, в этом отделении причины  желаниЯ
от объекта, в этом возврате  к стихиЯм  знак инстинкта  смерти -- инстинкта,
ставшего
     солнечным.
     ‚се  здесь  романическое,  включаЯ  и  теорию,  котораЯ  совмещаетсЯ  с
необходимым  вымыслом:  некую  теорию другого.  ‘начала мы  должны приписать
наибольшую  важность  концепции  другого  как структуры: отнюдь  не  частной
"формы"  в  поле  восприЯтиЯ  (отличной  от   формы  "объектной"  или  формы
"животной"),   но   системы,   обслуживающей   функционирование  всего  полЯ
восприЯтиЯ  в  целом.  Њы  должны  тем  самым  отличать  априорного „ругого,
указывающего на эту структуру, и этого другого,  того другого, указыващих на
реальные  термы,  осуществлЯющие  структуру в  том или ином  поле. …сли этот
другой всегда кто-то, Я длЯ вас,  вы длЯ менЯ, т.е. в каждом поле восприЯтиЯ
--  субъект другого  полЯ,  то априорный  „ругой  в отместку не есть  никто,
поскольку структура  трансцендентна к  термам,  ее  осуществлЯющим.  Љак  ее
определить?   ‚ыразительность,   котораЯ   определЯет   структуру   „ругого,
организуетсЯ   категорией  возможного.  Ђприорный  „ругой   --  это   вообще
существование   возможного:  ведь  возможное   существует  единственно   как
выражаемое,  то  есть  в выражающем, которое на него не похоже  (скручивание
выражаемого  в  выражающем). Љогда  герой  Љьеркегора  требует  "возможного,
возможного,  а  не  то  Я  задохнусь",  когда   „жеймс  требует   "кислорода
возможности",  они   просто-напросто   призывают  априорного   „ругого.   Њы
попытались показать,  как  в этом  смысле  другой обусловливает целокупность
полЯ восприЯтиЯ, приложимость к этому полю категорий воспринимаемого объекта
и параметров  воспринимающего субъекта, наконец, распределение этих других в
каждом  поле.  ‚  самом  деле, законы  восприЯтиЯ  длЯ  организации объектов
(форма-фон  и   т.   п.),   длЯ  временной  определенности   субъекта,   длЯ
последовательного  развертываниЯ  миров пре-доставились  нам  зависимыми  от
возможного как  структуры „ругого. „аже желание, будь то желание объекта или
желание другого,  зависит от  этой структуры.  џ желаю объект толь-.  ко как
выраженный другим в  модусе  возможного; Я  желаю в другом только  возможные
миры,  которые он выражает. „ругой поЯвлЯетсЯ как тот, кто организует стихии
в  ‡емлю,  землю в тела,  тела  в  объекты и кто упорЯдочивает  и соизмерЯет
одновременно объект, восприЯтие и желание.
     Љаков смысл вымысла "ђобинзон"? —то такое робинзонада? Њир без другого.
’урнье  предполагает,  что  через  множество  страданий  ђобинзон  откроет и
завоюет  великое  ‡доровье   соразмерно  тому,  что  вещи  в   конце  концов
организуютсЯ  совсем  иначе,  чем с  другим,  ибо  они  освободЯт образ  без
сходства, обычно оттесненного двойника самих  себЯ, а этот двойник освободит
в  свою  очередь  обычно  заключенные  элементарные  стихии. Ћтнюдь  не  мир
возмущен отсутствием другого, напротив, это его блистательный двойник сокрыт
присутствием   оного.  ’аково  открытие  ђобинзона:  открытие   поверхности,
элементарного  стихийного потустороньЯ,  „ругого чем  „ругой.  Ћткуда  тогда
впечатление, что это великое  ‡доровье извращено, что эта "поправка"  мира и
желаниЯ есть в то же времЯ отклонение, извращение? ђобинзон же  не совершает
никаких извращенных поступков. Ќо любое исследование извращениЯ, любой роман
об извращениЯх стараетсЯ выЯвить существование некой "извращенной структуры"
как  основы, из  которой при  случае вытекают извращенные поступки.  ‚  этом
смысле извращеннаЯ структура может быть рассмотрена как та, что противостоит
структуре  „ругого и заменЯет  ее. € так же, как конкретные  другие ЯвлЯютсЯ
актуальными  и переменными  термами, осуществлЯющими эту структуру  „ругого,
поступки извращенца, всегда предполагаЯ основополагающее отсутствие другого,
есть лишь переменные термы, осуществлЯющие извращенную структуру.
     Џочему  у извращенца  есть тенденциЯ воображать  себЯ сиЯющим  ангелом,
ангелом из гелиЯ и огнЯ?  Ћткуда в  нем та злоба  одновременно против земли,
против  оплодотворениЯ   и  объектов   желаниЯ,   которую  мы  находим   уже
систематизированной  у  ‘ада?  ђоман   ’урнье  не  собираетсЯ  объЯснЯть,  а
показывает.  ’ем  самым  он,  используЯ совсем другие средства,  смыкаетсЯ с
нынешними   психоаналитическими  исследованиЯми,  которые,  кажетсЯ,  должны
обновить  статус  концепции  извращениЯ  и  прежде  всего вывести  ее из той
морализаторской   невнЯтицы,  в  которой  она  удерживалась  объединившимисЯ
психиатрией и  правом. ‹акан и его  школа  коренным  образом  настаивают  на
необходимости  понЯть  извращенные  поступки, исходЯ  из  некой структуры, и
определить эту структуру, обусловливающую сами поступки; на способе, которым
желание  подвергаетсЯ некому  перемещению  внутри этой  структуры и  которым
Џричина желаниЯ  отрываетсЯ при  этом  от объекта;  на той  манере,  которой
различие   полов   отвергаетсЯ  извращенцами   в  угоду  андро-гинного  мира
двойников;  на аннулировании другого в извращении с  позиции  "по ту сторону
„ругого"  или  „ругого  чем  другой,  словно  другой  освобождает  в  глазах
извращенца свою  собственную метафору; на  извращенной "десубъективации"  --
ибо Ясно, что ни жертва, ни соучастник не функционируют как другой (Џо этому
поводу интересен сборник "†елание и  извращение"  (1967). ‘татьЯ ѓи ђозолато
"€сследование   сексуальных   извращений   на  основе  фетишизма"   содержит
чрезвычайно любопытные, хотЯ  и, к сожалению,  слишком  беглые  замечаниЯ по
поводу "полового различиЯ" и "двойника". ‚ статье †ана ЉлаврелЯ "€звращеннаЯ
пара"  показываетсЯ, что ни жертва, ни  соучастник не занимает место другого
(см. там же  о "десубъективизации"  и о различии между причиной  и предметом
желаниЯ в другой  статье того же автора: ""‡амечаниЯ  по поводу реальности в
извращениЯх"). ‘кладываетсЯ впечатление, что эти исследованиЯ, основанные на
структурализме    ‹акана   и   его    анализе    фрейдовского    Verleugnung
[отказ/отрицание],  находЯтсЯ  в  состоЯнии развитиЯ).  Ќапример,  вовсе  не
потому,  что  он хочет, что  он имеет  желание причинить  другому страдание,
лишает его садист качества другого. Ќаоборот, именно из-за отсутствиЯ у него
структуры „ругого и живет он под знаком совершенно иной структуры,  служащей
условием  живого  его  мира,  и  схватывает он других то  как жертв, то  как
сообщников, но ни в  одном из этих случаев --  как других,  наоборот, всегда
как „ругих  чем другие.  ‡десь  опЯть поразительно  видеть у  ‘ада, до какой
степени жертвы и соучастники со своей обЯзательной обратимостью друг в друга
совершенно не схватываютсЯ как другие -- но либо как ненавистные  тела, либо
как  двойники или ‘тихии-союзники  (главным образом  не  двойники  героЯ, но
двойники  самих  себЯ,  все времЯ  выходЯщие  из  своих  тел  на  завоевание
атомарных элементарных стихий) (“ ‘ада постоЯнно встречаетсЯ тема комбинаций
молекул).
     Џо отношению к извращению в основе своей нелепы представлениЯ поспешной
феноменологии извращенных поступков  и требованиЯ права свЯзать извращение с
некоторыми оскорблениЯми, нанесенными другому. ‘ точки зрениЯ поведениЯ, все
нас  склонЯет  к  тому, что  извращение  -- ничто  без  присутствиЯ  другого
(вуайеризм,  эксгибиционизм  и т.п.).  Ќо  с точки  зрениЯ  структуры  нужно
сказать   обратное:   именно  потому,  что  отсутствует  структура  „ругого,
замененнаЯ совершенно другой структурой, и  не могут более реальные "другие"
играть  роль  термов,  осуществлЯющих  первую, исчезнувшую структуру, а лишь
роль во второй структуре тел-жертв  (в  очень частном смысле,  приписываемом
извращенцами  телам)  или роль  двойников-сообщников,  стихий-сообщников  (и
снова в очень  частном извращенческом смысле). Њир извращенцев есть мир  без
другого,  стало  быть,  мир  без   возможного.   „ругой  --  это   тот,  кто
овозможивает.  €звращенный  мир  --  это  мир,  где  категориЯ  необходимого
полностью заместила категорию возможного: странный  спинозизм, в котором  не
хватает  кислорода  --  на  пользу  более  элементарной  энергии   стихий  и
разреженному    воздуху   (Ќебо-Ќеобходимость).   ‹юбое   извращение    есть
другогоубийство,  другоубийство,т.е. убийство возможных. Ќо другоубийство не
совершаетсЯ  извращенными   поступками,   оно   предполагаетсЯ   извращенной
структурой. —то не мешает тому, что извращенец извращен не конституционно, а
исходЯ из авантюры, навернЯка прошедшей сквозь невроз и коснувшейсЯ психоза.
‚от  что  внушает ’урнье  в  своем  необыкновенном романе:  ђобинзона  нужно
представлЯть себе извращенным; единственнаЯ робинзонада -- само извращение