ние от грудей своих,
     „абы џ не разоблачил ее до-нага и не выставил ее, как в  день  рождениЯ
ее, не сделал ее пустынею, не обратил ее в землю сухую и не уморил ее жаждою
".
     Љнига книг сказала  свое слово, ‘перанца осуждена!  Ќо  не  этого хотел
ђобинзон. …му  нужно было  прочесть написанное  огненными  буквами осуждение
недостойного  раба,  совратителЯ,  насильника.  ‡ахлопнув  Ѓиблию, он  вновь
наугад  открывает ее. ’еперь  заговорил €еремиЯ, и можно отнести к полосатой
мандрагоре слова, обращенные к дикой лозе:
     "...на  всЯком  высоком  холме   и  под  всЯким  ветвистым  деревом  ты
блудодействовала.
     џ насадил тебЯ  как благородную  лозу, -- самое  чистое семЯ; как же ты
превратилась у ЊенЯ в дикую отрасль чужой лозы?
     Џосему  хотЯ  бы ты  умылась мылом и много употребила  на себЯ  щелоку,
нечестие твое
     отмечено предо Њною..."'.
     Ќо что,  если  это  ‘перанца  соблазнила  ЏЯтницу, что,  если арауканец
совершенно  невиновен и не несет ответственности за содеЯнное?  Ћскорбленное
сердце ђобинзона вздрагивает от библейского  приговора, клеймЯщего ‘перанцу,
и  одну  лишь ‘перанцу. Ћн вновь захлопывает и  открывает Ѓиблию. Ќа сей раз
голосом ђобинзона звучит глава 39-Я ЃытиЯ:
     "€ обратила взоры на €осифа жена господина его, и сказала: спи со мною.
Ќо он отказалсЯ, и сказал жене господина своего: вот, господин мой не  знает
при мне ничего в доме, и все, что имеет, отдал в мои руки;
     Ќет  больше менЯ  в доме сем; и  он не запретил мне ничего, кроме тебЯ,
потому  что  ты жена ему; как  же сделаю  Я  сие великое зло  и согрешу пред
Ѓогом?
     Љогда  так  она ежедневно  говорила €осифу, а  он не слушалсЯ ее, чтобы
спать с нею и быть с нею,
     ‘лучилось в один день, что он вошел в дом делать дело свое, а никого из
домашних тут в доме не было;
     Ћна  схватила его за одежду его и  сказала:  ложись  со  мною.  Ќо  он,
оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон.
     Ћна же, увидев, что он оставил одежду свою в руках ее и побежал вон,
     Љликнула домашних своих, и сказала им так: посмотрите, он привел  к нам
…вреЯ  ругатьсЯ над нами.  Ћн пришел  ко  мне,  чтобы лечь  со  мною;  но  Я
закричала громким голосом;
     € он, услышав, что  Я поднЯла вопль и закричала, оставил  у менЯ одежду
свою, и побежал, и выбежал вон.
     € оставила одежду его у себЯ до прихода господина его в дом свой.
     € пересказала ему те же слова, говорЯ: раб …врей, которого ты  привел к
нам, приходил ко мне ругатьсЯ надо мною.
     Ќо, когда Я поднЯла вопль и закричала, он  оставил у менЯ одежду свою и
убежал вон.
     Љогда господин  его услышал слова жены своей, которые она сказала  ему,
говорЯ: "так поступил со мною раб твой", то воспылал гневом;
     € взЯл €осифа господин его, и отдал его в темницу, где заключены узники
царЯ. € был он там в темнице". с
     Џодавленный, ђобинзон замолкает. Ћн  уверен, что глаза не обманули его.
Ћн застал ЏЯтницу на месте преступлениЯ, за блудом со ‘перанцей. Ќо он знает
также, давно уже знает, что ему  следует  толковать внешние событиЯ и факты,
пусть   даже  неоспоримые,  как  поверхностные  знаки  заново  нарождающейсЯ
глубинной, но  пока еще  не  проницаемой реальности. Ќа самом деле: ЏЯтница,
изливающий свое  негритЯнское семЯ в потаенные местечки розовой ложбинки  из
подражаниЯ господину или  просто из озорства, -- это  всего  лишь  случайное
происшествие,  столь  же  анекдотическое,  что  и  скандал  между  Џотифаром
(знатный египтЯнин,  жена  которого  пыталась соблазнить  €осифа) и €осифом.
ђобинзон чувствует,  как  день  ото  днЯ  ширитсЯ  пропасть, разделЯющаЯ  те
многословные сигналы, которые человеческое общество еще временами шлет ему в
виде  воспоминаний или библейских текстов или  пропущенного  через их призму
образа ‘перанцы, и  нечеловеческую вселенную, элементарную, абсолютную, куда
он  погружаетсЯ,  судорожно пытаЯсь  отыскать в  ее потемках  истину. ѓолос,
живший  в  нем  и ни разу  его  не обманувший,  теперь  несвЯзно и  сбивчиво
намекает на то, что он подошел к поворотному пункту  своей истории,  что эра
‘перанцы-супруги, последовавшаЯ за периодом ‘перанцы-матери, а еще перед тем
--  ‘перанцы-территории, управлЯемой  и  организованной,  скоро  завершитсЯ,
уступив свое место  новому времени с новыми  невиданными и  непредсказуемыми
свойствами.
     Њолча,  задумчиво ђобинзон делает  несколько шагов и останавливаетсЯ на
пороге ђезиденции. Ќо тут же отшатываетсЯ, чувствуЯ, как гнев снова закипает
в нем  при  виде ЏЯтницы; тот  сидит на  корточках слева от двери, отрешенно
глЯдЯ вдаль. ђобинзон знает, что арауканец  способен целыми часами сохранЯть
такую вот позу, которую сам он не может принЯть даже на несколько минут  без
того, чтобы у него не затекли ноги. …го раздирают противоречивые чувства, но
он все  же  решаетсЯ  подойти,  сесть рЯдом  и  заговорить с  ЏЯтницей среди
выжидательного молчаниЯ, окутавшего остров и всех его обитателей.
     ‚  Ясном  голубом  небе   солнце  по-королевски   щедро  изливает  свое
ослепительное  сиЯние.   …го  золотой  диск   тЯжело  довлеет   над  покорно
распростертым  внизу  морем,  над  изнемогающим  от  засухи   островом,  над
постройками  ђобинзона,  которые сейчас  напоминают  храмы, воздвигнутые  во
славу  светила. ‚нутренний  голос  нашептывает ђобинзону, что,  быть  может,
однажды теллурическое царствование  ‘перанцы сменитсЯ  царством  ‘олнца,  но
мысль эта еще так смутна и неуловима, что он не в силах долго  обдумывать ее
и откладывает в тайники памЯти -- пусть созреет там до конца.
     Џокосившись  влево,  он видит  четкий, медальный профиль  ЏЯтницы. ‹ицо
индейца  усеЯно  синЯками  и  ссадинами, на выпуклой скуле  страшной улыбкой
зиЯет открытаЯ рана  с  лиловыми краЯми. ђобинзон словно в лупу разглЯдывает
этот широкоскулый профиль  не то человека, не то  зверЯ; уныние придает  ему
еще  более  тупое, чем  обычно, выражение.  €  вдруг  среди  этого ландшафта
уродливой, страдальческой плоти он замечает нечто острое, чистое,  блестЯщее
-- глаза ЏЯтницы. Њигающее веко  непрестанно скрывает и обнажает, освежает и
разглаживает   глазное  Яблоко  под  длинными  загнутыми  ресницами.  ‡рачок
пульсирует под влиЯнием изменений света, точно сообразуЯ свой диаметр с  его
интенсивностью, длЯ того чтобы сетчатка  раздражалась равномерно.  ‚ глубине
прозрачной  радужной  оболочки  поблескивает  крошечный  венчик  из  сиЯющих
лепестков  -- тоненькаЯ  хрупкаЯ розетка, искрЯщаЯсЯ  как  бесценный  алмаз.
ђобинзон зачарован этим хитроумно устроенным органом, таким идеально новым и
прекрасным.  ‚озможно  ли,  что  подобное  чудо  принадлежит  столь грубому,
неблагодарному и  низменному существу? € если  в этот  неповторимый  миг ему
случайно довелось обнаружить безупречную анатомическую красоту глаз ЏЯтницы,
то  не следует ли честно спросить себЯ: может быть,  арауканец весь, целиком
ЯвлЯет собой соединение других, замечательных свойств, которые ослепление до
сих пор мешало ему увидеть?
     ђобинзон всесторонне обдумывает это предположение. ‚первые он Явственно
разглЯдел  под грубой, невежественной, раздражающей личиной метиса  другого,
быть может, уже существующего ЏЯтницу; так некогда заподозрил он, задолго до
открытиЯ,  нишу  в  пещере и розовую ложбину --  другой  остров, скрытый под
внешним, управлЯемым.
     Ќо видение это длилось  всего  лишь краткий  миг и  исчезло; монотоннаЯ
трудоваЯ жизнь вновь вступила в свои права.
     €  она действительно  началась  вновь, но,  что бы  ни  делал ђобинзон,
кто-то  внутри него  все  времЯ  жил в  ожидании  решающего,  поразительного
событиЯ,  коренной  перемены, котораЯ обратила бы  в  прах  все  прошлые или
предстоЯщие дела. Џри этом прежний ђобинзон всей душой восставал против этих
перемен, цеплЯлсЯ за свое творение,  скрупулезно подсчитывал будущие урожаи,
строил туманные планы  созданиЯ  питомников  каучуковых  деревьев,  квебрахо
(„ерево ценной породы с твердой красноватой древесиной) или хлопковых полей,
делал наброски мельницы, чьи  жернова вращал бы горный поток. Ќо  он ни разу
больше не вернулсЯ в розовую ложбину.
     ЏЯтница  же  не  мучилсЯ никакими  проблемами. Ћн отыскал  среди  вещей
ђобинзона бочонок с табаком и тайком  от господина покуривал длинную  трубку
ван „ейсела. ‡а этот проступок  -- будь он  раскрыт -- его  ждало суровейшее
наказание, ибо запас табака подходил к концу, так что ђобинзон позволЯл себе
курение  лишь раз в  два месЯца.  „лЯ него это было праздником, о котором он
трепетно  мечтал  заранее,  наперед   страшась   того   момента,  когда   он
окончательно лишитсЯ этого удовольствиЯ.
     ‚  тот  день  он  спустилсЯ  к  морю,  чтобы  осмотреть донные  удочки,
установленные накануне во времЯ отлива.  ЏЯтница  тут  же сунул  бочонок под
мышку и  отправилсЯ в пещеру.  Љурение на свежем воздухе не представлЯло длЯ
него  никакой  приЯтности,  но  он знал, что в доме запах табака  немедленно
выдаст его. ђобинзон -- тот мог курить где угодно, лишь бы трубка попыхивала
красным жерлом, дымила,  потрескивала  да согревала  ему  пальцы. Ћна ЯвлЯла
собою  как бы модель подземного солнца, что-то вроде домашнего, прирученного
вулкана,  чей огонь  мирно  тлел  под  золой, готовый  ожить  при первой  же
затЯжке. ‚ этой миниатюрной реторте прокаленный, сгоревший табак превращалсЯ
в душистые смолы, и их аромат приЯтно щекотал ноздри. ’рубка была крошечным,
заключенным в углубление его ладони брачным ложем земли и солнца.
     „лЯ  ЏЯтницы  же, напротив, весь  процесс курениЯ  сводилсЯ к  пусканию
колец дыма,  и самый легкий  ветерок или  сквознЯк  немедленно разрушал  все
очарование этого  занЯтиЯ. Џотому ему требовалась в высшей степени спокойнаЯ
атмосфера,  и  ничто не  подходило  длЯ  его эолийских забав лучше  стоЯчего
воздуха пещеры.
     ‚нутри нее, шагах  в  двадцати от  входа, он соорудил  себе нечто вроде
шезлонга из  пустых бочонков  и  джутовых  мешков. € вот, удобно откинувшись
назад, он  глубоко  затЯгиваетсЯ  дымом из трубки. ‡атем его горло выпускает
струйку дыма, котораЯ, разделившись надвое, полностью втЯгиваетсЯ  ноздрЯми.
’аким  образом,   дым  выполнЯет   свою  главную  обЯзанность:  наполнЯть  и
раздражать легкие, делаЯ чувствительным и  словно воспламенЯЯ это  скрытое в
груди пространство  -- самое воздушное  и одухотворенное в нем.  Ќаконец  он
бережно выдувает из себЯ голубое облачко, поселившеесЯ было в его легких. Ќа
свету, в  ослепительно  Ярком  проеме  входа в пещеру, дымок сворачиваетсЯ в
изЯщную  волюту с массой  завитков и завихрений;  она  постепенно разбухает,
воспарЯет  вверх,  а  затем  медленно  рассеиваетсЯ,  тает...  ‡амечтавшись,
ЏЯтница долго сидит недвижно, потом готовитсЯ выпустить новый клуб дыма, как
вдруг ему слышитсЯ отдаленное эхо криков и собачьего лаЯ. ђобинзон  вернулсЯ
раньше обычного и зовет ЏЯтницу голосом, не обещающим ничего хорошего.
     ђаздаетсЯ  звонкий щелчок, за ним визг ’эна. Џлетка.  ѓолос звучит  все
повелительнее,  все  ближе.  ‚   светлом  проеме  возникает  черный   силуэт
ђобинзона:  руки   в  боки,  расставленные  ноги  и  хвост  плетки.  ЏЯтница
вскакивает. Људа девать  трубку? Ћн изо всех сил зашвыривает  ее  подальше в
пещеру. Џотом храбро  идет принимать наказание. Ќаверное, ђобинзон обнаружил
пропажу табака,  ибо  он  буквально кипит от Ярости.  ‚змахивает плеткой.  €
тут-то  все  сорок бочонков  с порохом  разом  говорЯт  свое  веское  слово.
Ћгненный смерч вырываетсЯ из глубины пещеры. ‚ последнем проблеске  сознаниЯ
ђобинзон чувствует, как  его поднимают и выносЯт из-под каменного  хаоса,  в
который обратилась пещера, рухнувшаЯ, как карточный домик.

        ѓ‹Ђ‚Ђ „…‚џ’Ђџ
     Џервое,  что увидел  ђобинзон, открыв глаза,  было склоненное  над  ним
черное лицо. ‹евой рукой ЏЯтница поддерживал ему голову, а из правой пыталсЯ
напоить холодной водой. Ќо, поскольку зубы  ђобинзона конвульсивно  сжались,
вода  пролилась  на лицо,  бороду и грудь.  “видев,  что ђобинзон шевелитсЯ,
арауканец  улыбнулсЯ и привстал. ’отчас  же  его  рубашка  и  леваЯ штанина,
изодранные  в клочьЯ  и  опаленные  огнем, упали  наземь.  ЏЯтница  от  души
расхохоталсЯ и,  энергично встрЯхнувшись, в  два счета избавилсЯ от остатков
полусожженной одежды.  Џодобрав среди  обломков  утвари осколок  зеркала, он
посмотрелсЯ  в  него,  строЯ  рожи,  а затем с новым  взрывом  смеха  поднес
ђобинзону. ‹ицо этого последнего, хотЯ и черное от сажи, осталось цело, зато
красиваЯ  рыжаЯ  борода  всЯ  обгорела  и  превратилась  в  спутанную  массу
блестЯщих  спиралек,  какими  становЯтсЯ  опаленные волосы. ‚став  на  ноги,
ђобинзон в свою очередь сорвал с тела обугленные лохмотьЯ и сделал несколько
шагов. …сли не  считать ушибов, тело его не  пострадало,  а только покрылось
толстой коркой сажи, пыли и глины.
     ђезиденциЯ  пылала, как факел. ‡убчатаЯ стена  крепости  рухнула в ров,
защищавший доступ внутрь.  ‡даниЯ ѓлавной кассы, Њолельни и Њачта-календарь,
более легкие, чем дом,  были  просто сметены взрывной волной и обратились  в
кучу щепы.  ђобинзон  и ЏЯтница молча созерцали  эту горестную  картину, как
вдруг  в  сотне  шагов  от  них  землЯ  вздыбилась  и  грЯнул  новый  взрыв,
разметавший все вокруг и опЯть сваливший их наземь. ѓрад камней и изломанных
веток  обрушилсЯ им на  головы.  ’о  взорвалась  ведущаЯ  к  бухте пороховаЯ
дорожка, которую посредством фитилЯ можно было поджечь на расстоЯнии. ’еперь
ђобинзон твердо знал, что  на острове больше не осталось ни  унции пороха  и
можно смело вставать, дабы подвести итоги катастрофы.
     Ќапуганные  вторым, более близким  взрывом козы всем стадом ринулись на
изгородь, проломили  ее и  в безумном  страхе разбежались в  разные стороны.
’еперь им и часа не понадобитсЯ, чтобы разбрестись по всему острову, а менее
чем  через неделю они полностью одичают. Ќа месте уже не существующего входа
в пещеру высилось хаотическое нагромождение гигантских каменных глыб в форме
конусов, пирамид, призм, цилиндров. …го венчал устремленный  в небо утес,  с
которого,  вероЯтно, открывалсЯ великолепный вид на остров и  на море. €так,
пороховой взрыв имел  не одни  только разрушительные  последствиЯ: казалось,
будто  именно   в   том  месте,  где   катастрофа  произвела   наиужаснейшее
опустошение,  какой-то неведомый архитектор,  воспользовавшись случаем,  дал
волю причудливому своему гению.
     ЏотрЯсенный  зрелищем  бедствиЯ  ђобинзон  дико  озиралсЯ  по сторонам.
Њашинально  принЯлсЯ  он  собирать  предметы,  которые изрыгнула  взорваннаЯ
пещера: лохмотьЯ одежды, мушкет с погнутым стволом, осколки глинЯной посуды,
вспоротые  мешки,  продырЯвленные  корзины. ‚нимательно  оглЯдев  каждую  из
пострадавших вещей, он бережно клал ее у подножиЯ гигантского кедра. ЏЯтница
больше подражал ему, чем помогал, ибо, питаЯ враждебное отвращение к починке
и сохранению предметов, он  окончательно портил то, что было повреждено лишь
частично.  “ ђобинзона  даже не хватало  сил  возмущатьсЯ,  он и  глазом  не
моргнул, увидав, как тот беззаботно рассыпает  по земле жалкую толику зерна,
обнаруженного  им на  дне  глинЯного  горшка. “же наступал вечер,  когда они
подобрали наконец единственную уцелевшую вещь --  подзорную трубу -- и нашли
труп ’эна в лесу под деревом. ЏЯтница  долго ощупывал пса. “  того были целы
все кости, на теле ни одной раны, и все-таки его не удалось вернуть к жизни.
ЃеднЯга  ’эн,  такой  старый,  такой преданный, -- вероЯтно,  при взрыве  он
просто-напросто  умер  от  страха.  Ћни решили назавтра  же похоронить  его.
ЏоднЯлсЯ  ветер. ђобинзон с ЏЯтницей вместе пошли к морю, чтобы смыть с себЯ
грЯзь, потом поужинали диким ананасом;  ђобинзон вспомнил, что такой же была
его перваЯ трапеза на острове после кораблекрушениЯ. ‡а неимением ночлега им
обоим пришлось  устроитьсЯ под  гигантским кедром, среди обломков. Ќебо было
чистым,  но  сильный северо-западный  бриз  трепал  верхушки  деревьев. Ћдни
только  тЯжелые ветви кедра не участвовали в  общем ропоте леса, и ђобинзон,
лежа на  спине, разглЯдывал их недвижную прихотливую черную вЯзь на звездном
ночном небе.
     €так,  ЏЯтница  в конечном счете одержал победу  над  порЯдком, который
презирал всеми силами души.  ђазумеетсЯ, он  вызвал катастрофу не намеренно.
ђобинзону  давно уже стало Ясно, сколь мало  умысла  таилось в действиЯх его
компаньона.   ЏЯтница   знать   не   знал,   как   можно   руководствоватьсЯ
проницательной свободной  волей, осознанно принимать  нужные решениЯ; он сам
был  природой, откуда  проистекали  все  его деЯниЯ,  вот почему  эти деЯниЯ
походили  на него  как две капли  воды. Ќикому  и ничему  доселе  не удалось
сдержать и  направить  эту непокорную  натуру. ђобинзон теперь  отдавал себе
отчет  в том,  что его влиЯние  на  арауканца, особенно в данном  отношении,
оказалось ничтожно.  ЏЯтница простодушно, инстинктивно подготовил, а затем и
вызвал катаклизм, которому суждено будет стать прелюдией к новой эре. —то же
до того,  какой станет  эта  новаЯ  эра, то  сведениЯ о  ней, без  сомнениЯ,
следовало искать в самом характере ЏЯтницы. ђобинзон еще слишком цеплЯлсЯ за
самого  себЯ  прежнего,  чтобы, вырвавшись  из плена  старых  представлений,
провидеть   будущее.   €бо   то,   что  противопоставлЯло  их  друг   другу,
превосходило, хотЯ в то же времЯ и олицетворЯло, широко распространенный вид
антагонизма   между  аккуратным,  скупым,   меланхоличным   англичанином   и
смешливым,  беспечным,  импульсивным  "дикарем".  ЏЯтница  питал  внутреннее
отвращение  к  тому  конкретному  порЯдку,  который  ђобинзон   в   качестве
земледельца и администратора установил на острове и который неизбежно должен
был закрепитьсЯ здесь. Љазалось, арауканец ЯвилсЯ совсем из
     другого мира,  враждебного земному царству своего хозЯина,  которое  он
разорЯл и опустошал, стоило лишь попытатьсЯ заключить его туда.
     ‚идно, взрыв  еще  не добил прежнего  ђобинзона,  ибо у него  мелькнула
мысль: а не прикончить ли спЯщего рЯдом с ним компаньона, который тысЯчу раз
заслужил  смерть,  и  не начать ли  вновь  терпеливо  ткать  паутину  своего
загубленного мира? Ќо  его  удерживала от этого  поступка  не только  боЯзнь
одиночества и ужас перед любым  насилием.  ЋбрушившийсЯ  на них катаклизм...
быть может, втайне ђобинзон ждал его. Џо правде сказать,  управлЯемый остров
в последнее времЯ угнетал ђобинзона  почти  так же,  как ЏЯтницу.  Ќевзначай
освободив своего господина от земных корней, ЏЯтница теперь мог увлечь его к
иному  укладу. ‚место ненавистного  ему теллурического царства он должен был
установить свой собственный порЯдок, который ђобинзон горел желанием открыть
длЯ себЯ. Ќовому ђобинзону было тесно в старой коже, и он заранее соглашалсЯ
с  крушением  управлЯемого  острова,  чтобы  вступить по  следам  беспечного
зачинателЯ на новый неведомый путь.
     ‚от такие мысли и обуревали ђобинзона, когда он вдруг почувствовал, как
под его ладонью что-то зашевелилось. "Ќасекомое? " -- подумал  он  и  ощупал
почву.  Ќет,  это  приподнималась сама землЯ.  ‚ерно,  леснаЯ мышь  или крот
выбираютсЯ  наружу   из  подземного  хода.  ђобинзон  улыбнулсЯ  в  темноте,
представив  себе  испуг зверюшки, когда она вместо того, чтобы  очутитьсЯ на
вольном воздухе, угодит в темницу  его ладони. ‡емлЯ  продолжала шевелитьсЯ;
наконец из  нее высунулось  что-то  твердое  и холодное,  крепко  держащеесЯ
другим  концом  в  почве.  Љорень.  €так,  вот  он,  достойный  венец  этого
кошмарного днЯ: уже и корни оживают и сами выпрыгивают  из  земли! ђобинзон,
готовый к любым чудесам, продолжал разглЯдывать звезды сквозь ветви кедра. €
вдруг (он даже не  поверил своим глазам!) целое созвездие скользнуло вправо,
скрылось за  толстым суком  и показалось с  другой  его  стороны.  ’ам оно и
застыло.  Ќесколько  секунд  спустЯ  тишину  прорезал  долгий  пронзительный
скрежет. ЏЯтница мгновенно вскочил и схватил за руку ђобинзона. ‘ломЯ голову
они оба кинулись прочь;  землЯ колебалась у них  под ногами. ѓигантский кедр
медленно  кренилсЯ набок,  освобождаЯ  от кроны звездное небо,  и внезапно с
громовым  треском  рухнул  наземь,  к  подножиЯм  соседних  деревьев,  точно
великан, поверженный в высокую  траву.  Ќа вздыбленных корнЯх, растопыренных
подобно бесчисленным крючковатым пальцам, налипла целаЯ гора глины.  ‡а этим
катаклизмом последовало гробовое молчание. ђастревоженный взрывом  в  пещере
властелин и  хранитель  ‘перанцы не  устоЯл перед мощным,  хотЯ и без буйных
порывов, дыханием бриза, волнующего хвою. Џосле разрушениЯ пещеры этот новый
удар,  нанесенный  земле ‘перанцы, рвал последние свЯзи  ђобинзона с прежним
укладом.  Ћтныне  он,  свободный  и  оробевший, пустилсЯ в новое  плаванье с
ЏЯтницей. Ѓольше он не  отпустит эту  смуглую руку,  спасшую его в тот  миг,
когда дерево уже рушилось на него в ночной тьме.
     ‘вободолюбие  ЏЯтницы,   к   которому  ђобинзон  начал   приобщатьсЯ  в
последующие  дни, было  не только отрицанием  цивилизации, стертой взрывом с
лица острова. ђобинзон слишком хорошо знал, по воспоминаниЯм  о начале своей
жизни на ‘перанце, как  выглЯдит  растерЯнный, лишенный  всего  необходимого
человек, отданный  на милость природе и собственного  отчаЯниЯ, и теперь ему
нетрудно  было  угадать скрытую  доныне  самостоЯтельность своего  товарища,
главное и отличительное свойство его натуры.
     ЏЯтница никогда не трудилсЯ в собственном  смысле слова. ‚сЯкое понЯтие
о прошлом и будущем было ему  недоступно, он  жил только сегоднЯшним днем. ‘
утра до вечера валЯлсЯ  в  гамаке  из  лиан,  который  подвесил между  двумЯ
перечными  деревьЯми, и прЯмо оттуда времЯ  от времени сбивал  из  сарбакана
птиц, которые садились на ветки, обманувшись мнимой неподвижностью  ЏЯтницы.
Џо вечерам  он бросал  трофеи этой  неутомительной охоты к ногам  ђобинзона,
который уже  и не задавалсЯ вопросом, был ли то жест верного охотничьего пса
или, напротив, господина -- настолько властного, что он даже не снисходил до
словесных приказов. Ќадо сказать, ђобинзон  действительно преодолел  в своих
отношениЯх с  ЏЯтницей стадию этих щекотливых нюансов. Ћн просто наблюдал за
своим компаньоном, поглощенный его действиЯми и  жестами, своей  реакцией на
них и той потрЯсающей метаморфозой, какую претерпевал в результате.
     € первой подверглась ей внешность ђобинзона. Ћн отказалсЯ брить голову,
и теперь его волосы  быстро превратились  в  дикую  косматую гриву.  ‡ато он
сбрил  бороду, опаленную взрывом, и  каждый день скоблил щеки  лезвием ножа,
отточенного до остроты бритвы на  пемзе -- легком  и  пористом вулканическом
камне,  встречающемсЯ повсюду на острове. Ѓез бороды ђобинзон  сразу утратил
свой  величаво-патриархальный  облик  "Ѓога-Ћтца  ", столь  способствовавший
ранее  его  авторитету. Ћн помолодел лет на двадцать  и,  взглЯнув однажды в
зеркало, обнаружил даже, что  отныне между ним и его компаньоном  существует
--  вероЯтно,  в  силу вполне  объЯснимого взаимного подражаниЯ --  Явное  и
близкое  сходство.  Њного  лет  подрЯд он был ЏЯтнице отцом и господином. ‡а
несколько последних дней он стал  ему  братом,  и притом далеко еще  не  был
уверен  в своем старшинстве. Џреобразилось также и тело ђобинзона. Ћн всегда
опасалсЯ  солнечных  ожогов  как одной  из  худших  тропических  опасностей,
угрожающих европейцу и  вдобавок англичанину -- рыжему  и  белокожему, --  и
тщательно  оберегалсЯ  от  них, носЯ  плотную  одежду  и никогда  не забываЯ
укрыватьсЯ под зонтом из козьих шкур. Љ тому же  долгое пребывание в  недрах
пещеры, а затем близость с землей сообщили его коже нездоровую прозрачность,
свойственную  вЯлому картофелю или репе. Ќо теперь, подбадриваемый ЏЯтницей,
он храбро  подставил обнаженное тело  солнцу. Њало-помалу ђобинзон преодолел
страх,  перестал горбитьсЯ, закрывать лицо  и  расцвел  на глазах. Љожа  его
принЯла  бронзовый оттенок,  новаЯ,  ранее не испытаннаЯ гордость  заставила
выпЯтить грудь, напружить мускулы. ‚се тело излучало жаркое тепло, казалось,
согревающее душу  и  наполнЯющее ее уверенностью, какой она не знала доселе.
’ак  ђобинзон  обнаружил,  что  человеческое  тело,  когда  оно  гармонично,
созвучно душе и смутно желанно -- в силу  рождающегосЯ нарциссизма -- самому
себе,  может стать  не  только наиудобнейшим  инструментом  проникновениЯ  в
систему внешних Явлений, но и верным, надежным союзником.
     Ћн  разделЯл  с ЏЯтницей  игры  и упражнениЯ,  которые  прежде  счел бы
несовместимыми со своим достоинством. ’ак, например, он не успокоилсЯ до тех
пор, пока не научилсЯ ходить на руках  столь же искусно,  как арауканец. —то
касаетсЯ   лазаньЯ  по  горам,   то  поначалу  он  не  испытал  ни  малейших
затруднений, карабкаЯсь  "по  стенке"  нависшего  утеса.  ‘ложнее  оказалось
продвигатьсЯ,  лишившись  опоры  и  все  же  не  опрокидываЯсь  назад  и  не
поддаваЯсь усталости. ђуки дрожали под свинцовой тЯжестью всего тела, но это
объЯснЯлось  далее не  недостатком  силы, а  скорее  конфигурацией  скалы  и
конкретным представлением о тЯжкой физической задаче, которую ему предстоЯло
разрешить. € ђобинзон  упорно  стремилсЯ к цели, рассматриваЯ  как  решающий
успех  на  своем  новом  пути  победу  над   собственным  телом,  достижение
поливалентности  каждого члена. Ћн мечтал превратитьсЯ в одну огромную руку,
чьими пЯтью пальцами стали бы голова, руки и ноги. Ќога могла бы подниматьсЯ
вверх, точно указательный палец, руки -- ходить подобно ногам,  а  телу было
бы безразлично, на какую из  конечностей опиратьсЯ:  так  рука  опираетсЯ на
любой из своих пальцев.
     ‚  те  редкие  минуты, когда  ЏЯтница  хоть  чем-нибудь  занималсЯ,  он
мастерил  луки со стрелами и делал  это  с необыкновенным тщанием, тем более
удивительным, что  почти не использовал их длЯ  охоты. ‚ыстругав обычный лук
из  древесины  самой  упругой и  ровной ветви сандалового,  амарантового или
копайского  дерева, он затем с помощью колечек  из козьего рога прикреплЯл к
внутренней части дуги полоску самшита, что делало лук еще более пружинистым.
     Ќо  самое  большое  внимание  ЏЯтница  уделЯл  стрелам:  он  без  конца
совершенствовал  качество своих луков лишь длЯ того, чтобы удлинЯть  стрелы,
которые  вскоре  стали  более   чем  шестифутовыми.  Ћн  стремилсЯ   довести
равновесие наконечника и оперениЯ до идеала и мог долгими часами исследовать
стрелу, качаЯ ее на  каком-нибудь  заостренном камне,  дабы точно определить
центр тЯжести. —то же  касаетсЯ оперениЯ, то тут ЏЯтница Явно  терЯл чувство
меры:  украшал стрелы  то перьЯми попугаЯ, то пальмовыми листьЯми, а вырезаЯ
из козьей лопатки крыловидный наконечник, стремилсЯ, как казалось ђобинзону,
не  к тому, чтобы стрела метко и точно поражала добычу, но чтобы она летела,
парила как можно дальше и дольше.
     Љогда  ЏЯтница натЯгивал лук,  лицо его застывало,  напрЯгаЯсь в  почти
страдальческой  сосредоточенности. Ћн долго подыскивал нужный наклон стрелы,
обещающий  наиболее  эффектную  ее траекторию.  Ќаконец  тетива  со  свистом
выпускала свою пленницу,  щелкнув  о кожаный нарукавник,  прикрывающий левое
запЯстье  стрелка.  ЌаклонЯсь  вперед,  вскинув  обе  руки  в  порывистом  и
одновременно  как  бы молЯщем  жесте,  ЏЯтница  тЯнулсЯ  вслед  за улетающей
стрелой. ‹ицо его сиЯло радостью столь  же  долго, сколько упругаЯ мощь лука
торжествовала  над сопротивлением  воздуха и  тЯжестью  дерева. Ќо едва лишь
стрела обращалась наконечником  к земле и падала,  чуть приторможеннаЯ своим
оперением, как что-то словно ломалось в ЏЯтнице.
     ђобинзон  долго размышлЯл  над тем, что могла  означать эта стрельба  в
воздух -- не в цель, не в  дичь,  -- стрельба, которой ЏЯтница  занималсЯ до
изнеможениЯ.  € однажды  ему показалось, что он понЯл. ќто случилось  в  тот
день, когда сильный ветер с морЯ гнал к берегу рЯды вспененных волн. ЏЯтница
испытывал  новые  стрелы,  совсем  уж  несоразмерной  длины,  с  трехфутовым
оперением,  сделанным  из маховых  перьев  альбатроса.  ЏоднЯв лук точно под
углом в сорок пЯть градусов, он  выстрелил в  сторону леса.  ‘трела взлетела
вверх чуть  ли  не  на сто  пЯтьдесЯт футов, на миг замерла  в  небе, словно
колеблЯсь, потом легла горизонтально  и, вместо того чтобы упасть в песок, с
новой энергией  устремилась к  лесу. Љогда она исчезла  за кронами ближайших
деревьев, сиЯющий ЏЯтница повернулсЯ к ђобинзону.
     -- Ћна запутаетсЯ в ветвЯх, и ты ее не найдешь, -- сказал тот.
     -- ќту Я  не найду, -- ответил ЏЯтница, -- потому что  она  никогда  не
падать на землю.
     ‘нова  одичав,  козы  покончили  с той  анархией,  к которой принуждает
животных  содержание  в  неволе.  Ћни  сбились  в  стада  со  своей  строгой
иерархией, со  своими вожаками  -- самыми сильными и умными  козлами.  Љогда
стаду  угрожала опасность,  оно  тут  же  плотно  сбивалось, обыкновенно  на
какой-нибудь  возвышенности,   и  первый  рЯд  выставлЯл   навстречу   врагу
устрашающий   частокол   рогов.   ЏЯтница   забавлЯлсЯ  тем,   что   дразнил
козлов-одиночек.  Ћн хватал их за рога и валил  наземь или  перехватывал  на
бегу и в знак победы вешал им на шею венок из лиан.
     ‘частье,  однако,  изменило  ему,  когда  он напал  на  огромного,  как
медведь,  козла,  который  отшвырнул  его  на  камни  одним  легким  взмахом
гигантских  узловатых рогов,  вздымающихсЯ  над  головой, словно  два черных
факела.  ЏЯтнице  пришлось три  днЯ неподвижно  пролежать  в  гамаке,  чтобы
оправитьсЯ;  тем  не  менее он  без конца  вспоминал этого  зверЯ,  которого
окрестил Ђндоаром; казалось, тот  внушил ему почтение, граничащее с любовью.
Ђндоара можно было обнаружить  на  расстоЯнии двух полетов  стрелы по одному
только мерзкому запаху.  Ђндоар никогда не обращалсЯ в бегство при поЯвлении
человека.  Ђндоар всегда держалсЯ в стороне от  стада.  Ђндоар не  прикончил
его, почти потерЯвшего сознание при падении, как это сделал бы на  его месте
любой  другой  козел...  ‚оспеваЯ монотонным полушепотом  своего противника,
ЏЯтница  одновременно сплетал  разноцветные волокна, чтобы  сделать  из  них
самый крепкий, самый Яркий  ошейник  --  длЯ Ђндоара. Љогда арауканец  вновь
отправилсЯ   к   скалистому  утесу,  где   обитал   козел,  ђобинзон   слабо
запротестовал, почти не надеЯсь  удержать  его. Ћдной  только вони,  котораЯ
въедалась  в кожу ЏЯтницы во  времЯ этой  невиданной охоты, было достаточно,
чтобы  оправдать недовольство  ђобинзона. Ќо,  кроме  того, ЏЯтнице  грозила
серьезнаЯ  опасность, как показало первое столкновение с козлом, от которого
он едва  пришел  в себЯ. Ћднако  убедить  его отказатьсЯ от  охоты  так и не
удалось.  Љогда ЏЯтница увлекалсЯ любимой игрой, он  становилсЯ настолько же
энергичным и храбрым, насколько бывал ленив и невозмутим в обычное времЯ. Ћн
обрел в Ђндоаре равноправного партнера по игре и восхищалсЯ тупой злобностью
животного,  котораЯ  заранее  примирЯла  его  с  риском  новых,  пусть  даже
смертельных ран.  Ќа сей  раз  ему  не  пришлось  долго  разыскивать  козла.
‚еличественный силуэт самца,  точно  утес,  возвышалсЯ посреди стада  коз  и
козлЯт,  при  виде  человека  в  панике  поспешивших  под  его  защиту.  ќто
происходило  в  глубокой, как цирк, котловине;  с  одной  стороны ее замыкал
крутой  склон  горы,  с другой  она  переходила  в каменную осыпь,  поросшую
кактусами.  Ќа западе  же  зиЯл вертикальный провал глубиною в добрую  сотню
футов. ЏЯтница  размотал накрученную  на кулак веревку  и, щелкаЯ ею, словно
кнутом,  принЯлсЯ дразнить козла. Ђндоар на  миг перестал  жевать, забыв про
длинный  стебель,  свисавший  у него  изо рта.  Џотом  он испустил  короткое
блеЯние,  затрЯс бородой и, встав на дыбы, двинулсЯ  к ЏЯтнице; на  ходу  он
махал  в  воздухе  передними  копытами  и  качал  огромными  рогами,  словно
приветствовал  толпу  зрителей.  ЏЯтница  застыл  от   изумлениЯ   при  этом
дьЯвольском зрелище.  Љозел был  уже всего в  нескольких шагах от  человека;
вдруг он  опустилсЯ на все четыре ноги и, словно катапульта, ринулсЯ вперед.
ѓолова  зверЯ опустилась  к земле,  рога чудовищными  вилами  нацелились  на
ЏЯтницу и готовы были вот-вот  вонзитьсЯ ему в грудь подобно тЯжелым стрелам
с меховым оперением. ЏЯтница отпрЯнул влево всего на долю секунды позже, чем
требовалось. †естокий удар в  правое плечо развернул его  вокруг собственной
оси, от резкой  вони перехватило дыхание.  Ћн  тЯжело рухнул  наземь и так и
осталсЯ лежать.  Џоднимись он тотчас же, ему не хватило бы сил уклонитьсЯ от
нового  нападениЯ. ђаспростершись на камнЯх, он  глЯдел сквозь полусмеженные
веки  в голубой  лоскут  неба,  обрамленный  сухими травами.  Ќо тут над ним
склонилась  голова  иудейского патриарха с зелеными глазищами, упрЯтанными в
густую шерсть, с кудрЯвой бородкой и черной пастью, растЯнутой в Язвительной
усмешке фавна.  ЏЯтница слабо шевельнулсЯ,  но  плечо его  в ответ вспыхнуло
такой  болью, что он потерЯл сознание. Љогда  он  пришел в себЯ,  солнце уже
стоЯло в зените и нестерпимо жгло ему тело. Ћпершись на  левую руку, ЏЯтница
сел, подобрав под  себЯ ноги.  ‘корчившись и  борЯсь  с  головокружением, он
разглЯдывал  каменный  склон, отбрасывающий  Яркий  свет  на всю  котловину.
Ђндоар  исчез.  ЏЯтница,  шатаЯсь,  встал  на   ноги  и  уже  собралсЯ  было
оглЯдетьсЯ, как вдруг услышал цоканье копыт по  камнЯм. ум был  так близок,
что он все равно не  успел бы оглЯнутьсЯ, а  потому  просто  упал на  левый,
неповрежденный  бок.  Ќа  сей раз рог вонзилсЯ ему в  левое  бедро; раскинув
руки, он перевернулсЯ на спину. Ђндоар одним движением хребта затормозил бег
и  навис над своей жертвой, нервно топоча тонкими ногами. ‚ отчаЯнии ЏЯтница
вскочил на  спину  козлу, и тот,  просев  под его тЯжестью, пустилсЯ вскачь.
ЃолтаЯсь на козле, как изломанный манекен, изнемогаЯ от адской боли в плече,
ЏЯтница из последних сил цеплЯлсЯ за зверЯ. ђуками он обхватил его кольчатые
рога у самого основаниЯ, коленЯми сжал косматые бока, а пальцами ног зарылсЯ
в  гениталии. Љозел прыгал и металсЯ, как безумный, стараЯсь сбросить с себЯ
эту  нагую, обвившуюсЯ вокруг  него  пиЯвку. Ћн сделал  несколько кругов  по
котловине,  ни  разу  не  оступившись среди камней,  несмотрЯ на непосильную
ношу.  …сли  бы  он упал или сознательно  покатилсЯ по  земле, то,  конечно,
больше уже  не встал  бы. ЋстраЯ боль  пронзила  ЏЯтнице живот, он  побоЯлсЯ
вновь потерЯть сознание. Ќужно было во что бы  то ни стало принудить Ђндоара
остановитьсЯ. Ћтпустив рога, он пробежал пальцами по бугристому  лбу козла и
вцепилсЯ  в  его  костистые  глазницы.  Ћслепленное  животное тем  не  менее
продолжало  во  весь опор  скакать  вперед, словно невидимые  препЯтствиЯ не
существовали длЯ него. Љопыта звонко  простучали по каменной плите, нависшей
над пропастью, и два сплетенных тела рухнули в пустоту.
     ђобинзон, находившийсЯ  за две  мили  от котловины, увидал в  подзорную
трубу  падение  обоих  противников.  Ћн  достаточно хорошо изучил  эту часть
острова  и  знал, что к  плато, усеЯнному кактусами, где они,  скорее всего,
разбились, можно подойти, либо спустившись  с горы по  узенькой тропе,  либо
вскарабкавшись по крутой скале высотой  не менее ста  футов. ‚торой путь был
короче, и срочнаЯ надобность диктовала  именно его,  но ђобинзон не мог  без
дрожи  представить  себе головокружительный  подъем  ощупью  по  иззубренной
поверхности скалы, местами нависавшей над головой. Ћднако его вдохновлЯла на
этот подвиг не  одна  только необходимость спасти  ЏЯтницу, быть  может  еще
живого.  Џриобщившись к  физическим упражнениЯм,  счастливо развившим  тело,
ђобинзон  тем  не  менее  до сих  пор страдал сильными  головокружениЯми  --
остатками наследиЯ прошлой жизни, которые настигали его даже в трех футах от
земли. € он был уверен, что, решившись  на  подъем и поборов эту болезненную
слабость, сделает важный шаг на своем новом жизненном пути.
     Ћн быстро пробралсЯ  между каменными глыбами  к  подножию  скалы, потом
стал перепрыгивать с камнЯ на камень,  как это сотни раз проделывал  при нем
ЏЯтница, и вскоре достиг отвесной стенки, по которой нужно было карабкатьсЯ,
плотно прильнув  к ней всем телом и впиваЯсь всеми двадцатью пальцами в едва
заметные  неровности.  €  здесь  он  испытал   огромное,  хотЯ  и  несколько
подозрительное удовольствие от  тесной близости с камнем. …го руки, его ноги
да и все обнаженное  тело знали тело горы, ее гладкие и выщербленные  места,
ее выступы и  впадины. ђобинзон с давно забытым восторгом упивалсЯ бережными
прикосновениЯми к  минеральной плоти, и  забота  о  собственной безопасности
играла в этой бережности лишь торостепенную роль. Ћн слишком хорошо понимал,
что то был  возврат к  прошлому,  который носил  бы  имЯ жалкого, трусливого
бегства,  если  бы  пропасть у  него за спиной не составлЯла другую половину
испытаниЯ.  ‡десь  были  только  землЯ  и  воздух,  а между  ними  ђобинзон,
приникший  к  камню,  словно  трепещущий  мотылек,  и  в мучительном  усилии
стремЯщийсЯ  преодолеть переход  от  первой  стихии ко второй. ЏоднЯвшись до
середины  скалы,  он решилсЯ  на  краткую  передышку  и  обернулсЯ  лицом  к
пропасти,  стоЯ  на  узеньком,  в  ладонь  шириной, карнизе,  где  едва  мог
удержатьсЯ на  цыпочках.  …го тут же прошиб  холодный  пот, а руки сделались
скользкими. Ћн зажмурилсЯ, чтобы не видеть кружащиесЯ перед глазами каменные
глыбы, по  которым только что так резво бежал. Ќо тотчас  же  храбро  глЯнул
вниз, полный решимости побороть свою  слабость. Ћднако ему пришло в  голову,
что лучше смотреть на небо в последних багровых сполохах заката, и вскоре он
действительно  почувствовал некоторое облегчение. ‚от  когда ђобинзон понЯл,
что  головокружение  -- это  всего лишь земное притЯжение, настигающее того,
кто  хранит   упорную   приверженность   матери-земле.   „уша   человеческаЯ
неосознанно  стремитсЯ  к  этим   столь  близким  ей   гранитным,  глинЯным,
кремневым, сланцевым основам; разлука  с ними  ужасает  ее  и в  то же времЯ
зачаровывает, ибо  в раскрывшейсЯ перед  ней  дали провидит она безграничный
покой смерти.  € не  воздушнаЯ  пустота вызывает головокружение, но влекущаЯ
полнота земных недр. ЏоднЯв лицо к небу, ђобинзон ощутил, что сладостный зов
каменного  хаоса  умолкает  перед  призывом  к  полету,  исходЯщим  от  пары
альбатросов, дружно паривших между  двумЯ  облаками,  которые последний  луч
заходЯщего солнца окрасил в нежно-розовый цвет. ‘ успокоенной душой ђобинзон
продолжил свой подъем, ступаЯ все увереннее и твердо знаЯ, куда приведет его
трудный путь.
     ‘умерки уже окутывали  землю, когда  он разыскал мертвого Ђндоара среди
чахлых  кустиков боЯрышника, пробивавшихсЯ  из-под  камней. Ћн склонилсЯ над
исковерканным телом козла и тотчас признал цветной шнурок, крепко обмотанный
вокруг  его шеи. ‚друг  ђобинзон услышал  за спиной  смех и резко обернулсЯ.
Џеред ним стоЯл ЏЯтница -- весь в  ссадинах, с негнущейсЯ правой рукой, но в
остальном целый и невредимый.
     -- Ђндоар -- мертвый, а  ЏЯтница -- живой, мех Ђндоара спасать ЏЯтницу.
Ѓольшой козел мертвый, но скоро ЏЯтница заставить его летать и петь...
     ЏЯтница оправлЯлсЯ от усталости и ран с быстротой, неизменно поражавшей
ђобинзона.  “же на  следующее  утро,  отдохнувший, с повеселевшим  лицом, он
вернулсЯ к тому месту,  где лежал  погибший Ђндоар. ‘перва  он отрубил козлу
голову и положил ее в самую середину муравейника. Џотом надрезал кожу вокруг
копыт и вдоль живота до самого горла, рассек  сухожилиЯ, свЯзывающие мЯсо со
шкурой, и снЯл ее, обнажив мускулистую розовую тушу -- анатомический призрак
Ђндоара. ‚споров брюшную полость, он извлек оттуда  сорок футов кишок, вымыл
их в проточной воде и развесил на деревьЯх эту жутковатую молочно-фиолетовую
гирлЯнду, котораЯ тут же привлекла полчище мух. ‡атем он отправилсЯ на плЯж,
весело  напеваЯ и  прихватив левой,  здоровой рукой  тЯжелую,  жирную  шкуру
Ђндоара. Ћн  выполоскал ее в волнах, втоптал в песок и оставил пропитыватьсЯ
морской  солью.  ‚след  за  тем  с  помощью  импровизированного  скребка  --
раковины,  привЯзанной  к  гальке, -- он  начал  срезать  шерсть на  внешней
стороне шкуры и очищать  от жира  внутреннюю. ќта работа занЯла у него много
дней,  но  он упорно отвергал помощь ђобинзона, заЯвив, что того ждет другаЯ
задача, более почетнаЯ, более легкаЯ, а главное, более ответственнаЯ.
     ’айна  проЯснилась,  когда  ЏЯтница  попросил  ђобинзона  помочитьсЯ на
шкуру,  растЯнутую на дне каменистой  впадины,  куда  большой прилив нагонЯл
озерцо  воды,  испарЯвшейсЯ в  течение нескольких часов. Ћн умолЯл  его пить
больше в ближайшие  дни и  мочитьсЯ только на шкуру Ђндоара, чтобы  жидкость
покрыла ее целиком. ђобинзон отметил,  что сам ЏЯтница от этого воздержалсЯ,
но не стал выЯснЯть  причину: то  ли, по мнению  арауканца, его  собственнаЯ
моча не обладала дубЯщими свойствами, то ли он считал неподобающим смешивать
ее  с  мочой  белого  человека.  €так,  шкура  целую  неделю вымачивалась  в
аммиачном  растворе, после чего ЏЯтница вытащил  ее, отмыл  в морской воде и
растЯнул на двух упругих дугах, которые не позволЯли коже ни разорватьсЯ, ни
сморщитьсЯ. ‚ течение трех дней шкура сохла в тени, а потом ЏЯтница принЯлсЯ
затЯжку  (’Яжка --  мЯгчение  кожи), обрабатываЯ  пемзой  еще  влажную кожу.
’еперь  она представлЯла собою  чистейший  пергамент цвета  старого  золота,
который,  будучи  натЯнут  на  дуги,  издавал  под  ударами  пальцев звонкую
рокочущую песнь.  -- Ђндоар  летать,  Ђндоар летать,