франков,  -  Я
выиграл ее в бильЯрд у одного молодого русского. Ћна осталась в  ‘трасбурге.
Ќаверно, ее гложет чертова моль в этом ‹омбарде ЃлагочестиЯ. „вести  франков
и расписка, которую получил ”редерик, - вот  все,  что  от  нее  уцелело.  Ђ
сколько у менЯ сорочек, ”редерик?
     - Eh, parbleu, Monsieur le Vicomte sait bien que  nous  avons  toujours
vingt-quatre chemises {—ерт возьми, господин виконт сам знает - у нас всегда
две дюжины сорочек (франц.).}, - ворчит ”редерик.
     ‚иконт с воплем вскакивает из-за стола.
     - „ве дюжины сорочек, - восклицает он, - а Я  неделю  сижу  без  гроша!
Belitre! Nigaud! {’упица! Ѓолван! (франц.).}
     € он кинулсЯ выдвигать Ящики, но в них не было и намека на тот  избыток
бельЯ, о котором говорил слуга, на чьей хмурой физиономии поЯвлЯетсЯ  хмураЯ
улыбка.
     - Џрощаю тебЯ,  мой  преданный  ”редерик!  Њистер  Ќьюком  поймет  твой
невинный обман. ”редерик служил в моей гвардейской роте, и с тех пор он  при
мне. ќто мой Љалеб Ѓолдерстоун, а Я его ђейвенсвуд. џ - ќдгар. Џодай же  нам
кофе и сигары, Ѓолдерстоун.
     - Plait-il, Monsieur le Vicomte?  {—то  вы  сказали,  господин  виконт?
(франц.).} - переспрашивает сей французский Љалеб.
     - Ђх да, ты не понимаешь по-английски и не читал  ‚альтера  ‘котта,  не
так ли?! - восклицает его хозЯин. - џ тут рассказываю мосье Ќьюкому  историю
твоей жизни и моих злоключений. Џоди, принеси нам кофе, nigaud.
     Љогда наши джентльмены отведали этого бодрЯщего напитка, хозЯин  весело
объЯснил гостю,  почему  он,  "duris  urgens  in  rebus  egestas"  {’еснимый
жестокой нуждой (лат.).}, как произнес он с отменным французским  прононсом,
предпочитает пить кофе в гостинице, а не в шикарном кафе курзала.
     Ѓеспечность виконта после стольких злосчастий  и  его  "Њосквы"  немало
позабавила Љлайва, и он решил, что один из аккредитивов мистера Ѓейнза очень
бы выручил этого обездоленного героЯ. ‚озможно,  такова  и  была  цель  всей
исповеди ”лорака; впрочем, надо отдать  справедливость  этому  неисправимому
молодому господину - он готов был рассказывать о своих злоключениЯх каждому,
кто соглашалсЯ слушать, и историЯ заложенной шубы, часов, колец и несессера,
а также истинное состоЯние его гардероба было известно всему Ѓаден-Ѓадену.
     - ‚от вы советуете мне вступить в брак и остепенитьсЯ, -  сказал  Љлайв
виконту, рассыпавшемусЯ в похвалах чарам той юной superbe  Anglaise  {ѓордой
англичанки (франц.).}, которую он видел с Љлайвом в парке. - ’ак  почему  же
вы сами не женитесь и не остепенитесь?
     - Ќо ведь Я, душа моЯ, женат! Ђ вы не знали? Ќу да,  женат  со  времени
€юльской революции. Њы были бедны в те дни и беднЯками остались.  ’огда  еще
были в живых мои кузены - сыновьЯ герцога „'€ври и его  внук.  Ќе  видЯ  длЯ
себЯ иного выхода, теснимый нехристЯми, Я вступил в супружество  с  нынешней
виконтессой де ”лорак. „ал ей свое имЯ,  понимаете  ли,  вместо  ее  ужасной
фамилии - она звалась мисс •игг. ‚ы не знаете этих манчестерских  •иггов  из
графства ‹анкастер? Ћна уже тогда была в зрелом возрасте, а нынче ей - уф!..
Џрошло пЯтнадцать лет, а виконтесса еще жива. Ќаш брак  не  был  счастливым,
мой друг: мадам Џоль де ”лорак - протестантка, не англиканской церкви, а  уж
не знаю какой-то там секты. ‚ступив в союз, который, как вы  понимаете,  был
всего лишь сделкой, мы прожили вместе некоторое времЯ в особнЯке ”лораков. ‚
ее салоне можно было умереть с тоски: там собирались  одни  свЯщенники.  Ћна
досаждала моему бедному батюшке, когда он сидел в садовом кресле и не мог от
нее спастись, а мою поистине свЯтую матушку назвала  идолопоклонницей,  хотЯ
та поклонЯетсЯ лишь своим детЯм! ‚сех нас, бедных католиков, творЯщих обрЯды
своих предков,  она  звала  "римлЯнами",  ђим  называла  ‚авилоном,  а  папу
ђимского - ‚авилонской... э... блудницей! Ћна вывела из  себЯ  мою  матушку,
этого небесного ангела, пыталась обратить в свою  веру  прислугу  и  даже  в
спальню аббата подкидывала свои брошюрки. Ћ друг мой, какой  хороший  король
был Љарл „евЯтый, и матушка его тоже мудраЯ была государынЯ!  Љак  Я  жалею,
что мадам де ”лорак избежала ‚арфоломеевской ночи: ее, наверно,  спас  тогда
ее нежный возраст. Њы давно  уже  расстались.  …е  доходы  оказались  сильно
преувеличенными. Љроме суммы, пошедшей на погашение моих долгов, Я ей ничего
не должен. Ђх, если бы Я мог сказать то же самое об остальном  человечестве!
Ђ не пойти ли нам немного пройтись? Ђх, повеса! џ вижу, вы так и  рветесь  к
зеленым столам.
     Љлайв и не думал рватьсЯ к зеленым столам,  но  спутник  его  не  ведал
покоЯ, как за ними, так и вдали от них. ‘амое увлекательное,  говорил  мосье
де ”лорак, если но выигрывать, это - проигрывать, а уж коли  не  играть,  то
хоть следить за чужой игрой. € вот они с Љлайвом спустились  в  курзал,  где
понтировал лорд Љью, а толпа потрЯсенных новичков и восхищенных завсегдатаев
следила, затаив дыхание,  за  его  смелой  и  удачливой  игрой;  тут  Љлайв,
признавшись, что ничего в этом деле  не  смыслит,  вынул  из  кошелька  пЯть
наполеондоров и попросил ”лорака поставить их по своему, усмотрению.  ‚иконт
попыталсЯ было заспорить, но деньги очень скоро очутились  на  столе  и  там
необычайно приумножились, так что четверть часа спустЯ ”лорак  подал  своему
доверителю целую пригоршню золотых. Џолпригоршни Љлайв,  вероЯтно,  вспыхнув
от смущениЯ, тут же предложил мосье де ”лораку, сказав  при  этом,  что  тот
может  вернуть  их,  когда  сочтет  удобным.  ‚идно,  в  тот  вечер   судьба
благоприЯтствовала супругу мисс •игг, ибо уже через час он  заставил  Љлайва
взЯть обратно свой  заем,  а  по  прошествии  двух  дней  поЯвилсЯ  в  своих
фамильных запонках (ну, и в сорочке, конечно), которые  выкупил  из  неволи,
при часах, кольцах и цепочках; когда же он катил в бричке из ‘трасбурга,  на
нем даже видели его знаменитую меховую шубу.
     "—то до менЯ, - писал Љлайв,  -  то  Я  спрЯтал  в  кошелек  свои  пЯть
наполеондоров, с которых начал, а остальные  бросил  на  зеленый  стол,  где
деньги мои удвоились  и  учетверились,  после  чего  их,  к  великому  моему
облегчению, сгреб крупье. ‡атем лорд Љью пригласил менЯ отужинать с  ним,  и
мы превесело провели вечер".
     ’аково было первое и последнее выступление мистера  Љлайва  за  зеленым
столом.  „жей  „жей  сильно  помрачнел,  услышав  эту  историю:  французский
знакомец Љлайва был очень не по вкусу его английскому другу, да  и  знакомцы
французского знакомца  тоже,  -  все  эти  русские,  испанцы,  итальЯнцы  со
звучными титулами и сверкающими орденами, а также дамы из их круга.  Ћднажды
он случайно увидел, как ќтель под руку со своим кузеном лордом Љью шла через
толпу этих людей.  ’ут  не  было  женщины,  котораЯ  не  слыла  бы  героиней
какой-нибудь  скандальной  истории.  Ѓыла  тут  графинЯ  Љалипсо,  покинутаЯ
герцогом “лиссом; была маркиза Ђриадна, с которой кнЯзь ’езей  обошелсЯ  так
подло, что утешеньЯ ради она пристрастилась к Ѓахусу; была  и  мадам  ЊедеЯ,
совсем сокрушившаЯ старика отца этой историей с џзоном: чего только  она  не
делала длЯ џзона, достала ему у вдовствующей королевы золотое руно, а теперь
вот, что ни день, встречает его с  этой  блондиночкой,  его  невестой!  ‚идЯ
ќтель в толпе подобных людей, „жей „жей невольно  сравнивал  ее  с  „евой  в
буйной свите Љомуса. ‚от они фавны и сатиры, вот  они  ликующие  Язычники  -
пьют и плЯшут, мечут кости и веселЯтсЯ, смеютсЯ  шуткам,  которых  лучше  не
повторЯть, шепотком уславливаютсЯ о ночных свиданиЯх и глумЯтсЯ над  честным
людом,  проходЯщим  под  окнами  их  чертогов,   -   беспечальные   бунтари,
отвергающие людские законы. Ђх, если бы миссис Ѓраун, уложившаЯ своих  детей
спать  в  гостинице,  знала  историю  этого  спокойного   и   благообразного
джентльмена, из-за чьей спины она в  безумном  волнении  то  высовывает,  то
прЯчет свою двухфранковую монетку, когда стопки его луидоров  бросают  вызов
судьбе, - как бы отпрЯнула она от этого терпеливого плеча, которое то и дело
задевает! ќтот спокойный и благовоспитанный  господин,  увешанный  звездами,
так изысканно одетый, с такими холеными руками, разбил  не  одно  доверчивое
сердце,  разрушил  не   одну   семью;   невесть   что   сулил   на   бумаге,
лжесвидетельствовал, безжалостно рвал ходатайства, полные страстной мольбы о
справедливости; кидал в огонь залитые слезами прошениЯ; подтасовывал  карты;
плутовал в кости и так же искусно  и  хладнокровно  пускал  в  ход  шпагу  и
пистолет, как нынче выстраивал длЯ атаки свои золотые полки.
     ђидли сторонилсЯ этих беззаконников с щепетильностью, свойственной  его
замкнутой и робкой натуре, но мистер Љлайв, признатьсЯ, не проЯвлЯл подобной
разборчивости. Ћн не догадывалсЯ об их тайных преступлениЯх, и  его  веселаЯ
ласковаЯ душа, еще не омраченнаЯ заботами, переполнившими ее позднее,  равно
расточала свое тепло всем людЯм. Ћн всей душой принимал мир; день сулил  ему
радость; природа щедро предлагала свои дары; почти с каждым умел он  сойтись
(чванство только смешило его, а лицемериЯ он не заметил бы, проживи он  хоть
сто лет); ночь несла ему отдых,  а  утро  -  счастливое  пробуждение.  Љакие
удовольствиЯ зрелых лет могут сравнитьсЯ с этой привилегией юности, -  какие
житейские  успехи,  какаЯ  слава,  какие  богатства?  ‚еселье  и  благодушие
написаны были на лице Љлайва, и мало кто из знавших его не чувствовал к нему
расположениЯ. Џодобно непорочным девам из баллад и сказок, которые с улыбкой
идут дремучим лесом, покорЯЯ львов и зачаровываЯ драконов, шел этот юноша по
жизни, доселе цел и невредим; ни один великан пока  еще  не  подстерег  его,
жадный людоед не  сожрал,  пленительнаЯ  чаровница  или  коварнаЯ  сирена  -
наизлейшаЯ опасность длЯ столь пылкого сердца - не заманили в  свою  пещеру,
не завлекли в пучину, где, как известно, сгинуло столько юных простаков,  от
которых остались одни только косточки.
     Љлайв не мог долго задерживатьсЯ в  Ѓаден-Ѓадене,  ибо,  как  уже  было
сказано, надвигалась зима, а наши живописцы спешили в ђим; однако он  провел
здесь  недели  три,  которые  он  и  еще  одно  лицо  из  посетителей  этого
очаровательного курорта, наверно, вспоминали потом,  как  отнюдь  не  худшую
пору своей жизни. ‚ бумагах полковника Ќьюкома, к коим впоследствии  получил
доступ их семейный летописец, хранЯтсЯ два письма  Љлайва  из  Ѓаден-Ѓадена,
датированные этим временем и полные  любви,  счастьЯ  и  весельЯ.  ‚  первом
письме говоритсЯ:
     "ќтель - самаЯ красиваЯ  девушка  в  Ѓадене,  и  на  балах  все  графы,
герцоги, принцы, парфЯне, индийцы и эламиты умирают от желаниЯ  танцевать  с
ней. Ћна шлет дЯдюшке свою горЯчую любовь..."
     ‘боку возле слов "самаЯ  красиваЯ  девушка"  женской  рукой  размашисто
начертано односложное - "вздор!",  а  над  словами  "горЯчаЯ  любовь"  стоит
звездочка, котораЯ вынесена вниз исписанной Љлайвом страницы, и там выведено
той же рукой: "Ђ это правда! ќ. Ќ.".
     „ве первые страницы второго письма исписаны убористым почерком  Љлайва;
он рассказывает о своих делах и занЯтиЯх, передает  забавные  подробности  о
жизни Ѓаден-Ѓадена, о людЯх, с  которыми  здесь  столкнулсЯ,  и  сообщает  о
встрече с их парижским знакомцем, мосье де  ”лораком,  а  также  о  прибытии
герцогини „'€ври, кузины ”лорака, чей титул виконт,  возможно,  со  временем
унаследует. ‚ письме ни слова не говоритсЯ о страсти ”лорака к игре, но  сам
Љлайв чистосердечно признаетсЯ, что поставил пЯть наполеондоров, удвоил  их,
учетверил, загреб кучу денег, все проиграл и встал из-за  стола  с  теми  же
пЯтью фунтами в кармане и намерением никогда больше  не  играть.  "ќтель,  -
пишет он в заключение, - стоит и смотрит через мое плечо.  Ћна  в  таком  от
менЯ восторге, что не может и минуты обойтись без менЯ. Ћна просит передать,
что Я лучший из сыновей и кузенов, ну, словом, совершеннейший  ду..."  Љонец
этого важного слова  не  дописан,  а  вместо  него  женской  рукой  выведено
"дуралей". Љому из  нас  не  случалось  раскапывать  эти  памЯтники  былого,
запечатленного поблекшими чернилами  на  пожелтевших  листках,  быть  может,
дважды пересекших океан и долгие годы, пока  один  за  другим  умирали  наши
близкие и голова наша покрывалась сединой, пролежавших под замком в сундуке,
на самом дне семейного архива, - кому, скажите, из глубин Ђида не  улыбалось
печальной и мимолетной улыбкой прошлое, чтобы тут же снова кануть в холодный
мрак,  оставив  после  себЯ  только  легкий,  еле  слышный  отзвук  когда-то
знакомого смеха. Ќедавно Я рассматривал в Ќеаполитанском музее кусок  стены,
на  котором  какой-то  геркуланумский  мальчик  восемнадцать   веков   назад
нацарапал гвоздем фигуру воина. € мне показалось, что Я вижу этого мальчика,
вижу, как он, закончив рисунок, с улыбкой обернулсЯ ко мне. “ кого  из  нас,
кому минуло тридцать, не было своей Џомпеи? ѓлубоко под пеплом  скрыта  наша
юность - беззаботнаЯ пора “влечений, “тех, милой нашему сердцу  ђадости.  ‚ы
открываете старую  шкатулку,  находите  свои  детские  каракули  или  письма
матери, присланные вам в школу, и к вам, как  живое,  возвращаетсЯ  прошлое.
‘илы небесные! ‚едь настанет день, когда весь город окажетсЯ, как на ладони,
с домов слетит кровлЯ, и в каждую щелку заглЯнет всевидЯщее око - от  ”орума
до ‹упанариЯ!
     Њеж тем перо берет ќтель.
     "„ражайший мой дЯдюшка! - пишет она.  -  •очу  черкнуть  ‚ам  несколько
строк на листве Љлайва, покуда он зарисовывает что-то  у  окна,  хотЯ  знаю,
_что ‚ам дороже всего общение с ним_. Љак жаль, что Я не могу нарисовать ‚ам
его, каким вижу перед собой, - полного здоровьЯ, бодрости, весельЯ. Ћн  всем
по душе: непринужденный, всегда радостный, всегда милый. ‘  каждым  днем  он
все лучше и лучше рисует, а его дружба с юным мистером ђидли,  прекрасным  и
достойным удивлениЯ молодым человеком, превосходЯщим  талантом  даже  самого
Љлайва, весьма романтична и делает честь ‚ашему сыну. ‚ы ведь  не  позволите
Љлайву продавать свои картины? ђазумеетсЯ, ничего нет зазорного в том, чтобы
быть живописцем,  но  ‚аш  сын  мог  бы  добитьсЯ  в  жизни  более  высокого
положениЯ. „лЯ мистера ђидли это - возможность возвыситьсЯ, длЯ Љлайва же  -
наоборот. Џианисты, органисты, художники - это все прекрасные люди, но,  как
‚ы понимаете, не совсем _нашего круга_, а Љлайв должен принадлежать нам.
     Њы повстречали его в Ѓонне, когда ехали  сюда  на  семейный  совет:  мы
собрались здесь на наш Ѓаденский конгресс, как Я его называю! ‡десь и  глава
дома Љью; он благосклонно дарит мне времЯ,  остающеесЯ  у  него  от  кеглей,
сигар, карточной игры по вечерам, а также от мадам „'€ври, мадам де Љрюшон и
прочих  иностранцев,  которые  тут,  как  всегда,  во  множестве  и   притом
наихудшего толка. …ще здесь лорд Џлимутрок  с  супругой  и  своей  послушной
дочерью, мисс Љларой  ЏуллЯрд.  Ћжидаем  Ѓарнса:  дЯдЯ  •обсон  вернулсЯ  на
‹омбард-стрит, чтобы сменить его. ‘даетсЯ мне, вы  скоро  услышите  о  некой
леди Љларе Ќьюком. Ѓабушка,  котораЯ  должна  была  председательствовать  на
Ѓаденском конгрессе, ибо она, как вы знаете, доныне  верховодит  всеми  Љью,
пока что задержалась в Љиссингене: у нее  приступ  ревматизма.  †аль  бедную
тетю „жулию - она ведь всегда при ней. ‚от и  все  наши  новости.  џ  и  так
исписала всю страницу (мужчины пишут куда убористей нас,  женщин).  џ  очень
часто надеваю ту прелестную брошь, что вы мне подарили,  и  всегда  думаю  о
вас, мой милый и дорогой дЯдюшка.
                                                            ‹юбЯщаЯ вас
                                                                     ќтель".

     Љроме рулетки и Trente et Quarante, обитатели Ѓаден-Ѓадена развлекаютсЯ
множеством других игр, в каковые играют отнюдь не за столом.  ќти  маленькие
забавы и jeux de societe {‘алонные игры (франц.).} устраиваютсЯ, где угодно:
в аллее парка, по пути на пикник, назначенный у старого замка или миленького
охотничьего домика, за чаепитием в пансионе  или  в  гостинице,  на  балу  в
курзале, в игорных залах - за спинами игроков, чьи взоры прикованы к золоту,
лопаточкам да к черному и красному, - или на променаде перед  курзалом,  где
толпы людей прогуливаютсЯ, пьют, болтают  и  курЯт  под  звуки  австрийского
духового оркестра, играющего в своем  павильончике  пленительные  мазурки  и
вальсы. ‡десь вдовица делает ставку на  свои  траурные  одежды  и  блестЯщие
глаза  против  состоЯтельного  холостЯка,  молодого   ли,   старого,   какой
подвернетсЯ;  а  многоопытнаЯ  кокетка,  понаторевшаЯ  в   подобных   играх,
завлекает юного простофилю,  у  которого  денег  больше,  чем  смекалки,  и,
принимаЯ в расчет его неопытность и ее искусство, можно без риска  поставить
двадцать против одного на rouge et  couleur  {Љрасное  и  масть  (франц.).}.
‡десь  маменька  с  пустым  кошельком,  но  с  куда  более   соблазнительным
богатством, ставит свою невинную дочь против лесов и угодий графа ‹атифунда;
а лорд Ћскудэл ставит на кон  свою  баронетскую  корону,  все  бриллианты  с
которой давно позаложены, против  трехпроцентной  мисс  Љапитали.  Џодобными
милыми шалостЯми тешилсЯ в Ѓаден-Ѓадене кое-кто из  наших  добрых  знакомых,
когда не предавалсЯ вульгарной забаве за зеленым столом, где толкалась  куча
всЯкого стороннего люда. €з намеков, содержащихсЯ в приведенной части письма
мисс ќтель Ќьюком, наш читатель проведал о готовЯщихсЯ  в  семье  переменах,
однако  здесь  замешаны  и  такие  страсти,  о  которых  и  знать  не  может
благовоспитаннаЯ  английскаЯ  девица.  ‚прочем,  подождем   кичитьсЯ   своей
добродетелью. ‡ащита добродетели поставлена у нас превосходно. „а спасет бог
общество, принЯвшее такие защитительные меры! Њы и комарика не  пропустим  в
наши пределы, разве что после тщательного и придирчивого досмотра, а меж тем
стада верблюдов проходЯт к нам беспрепЯтственно. ‡акон запрещает  ввозить  к
нам кое-какое добро (а лучше бы сказать - зло), но в действительности  товар
этот открыто провозЯт под носом у зажмурившихсЯ таможенников и  потом  носЯт
безо всЯкого стыда.  Ѓез  стыда?  „а  что  такое  стыд?  Џо  законам  нашего
британского общества добродетели зачастую  принЯто  стыдитьсЯ,  а  постыдное
пользуетсЯ почетом. € разве Џравда, если только вы  по-иному  понимаете  ее,
чем ваш сосед, не рассорит вас с другом, не заставит плакать  вашу  матушку,
не навлечет на вас гонениЯ общества? ‹юбовь тоже находитсЯ под  запретом,  и
коли пускают ее в оборот, то с такими ограничениЯми, что вместе со  свободой
она утрачивает свою главную  прелесть  -  здоровую  непосредственность.  „лЯ
мужчины грех - пустЯк, не стоЯщий ему и пенни штрафа; женщина же  платит  за
него позором, который не смыть никаким раскаЯнием. Ќо все это старые  песни!
ђазве вы, гордые матроны с мэйфэрских торжищ, никогда не видели, как продают
девственницу, или сами не заключали подобной сделки? Ќе слыхали про  бедного
путника, попавшего к разбойникам,  которого  не  пожелал  выручить  ни  один
фарисей? €ли про несчастную женщину, изведавшую еще более  горькое  падение;
она и плачет, и каетсЯ, а толпа побивает ее камнЯми. џ бреду  по  Ѓаденскому
парку, закатное солнце золотит окрестные холмы, музыканты наигрывают веселые
мелодии; на дорожках хохочут и резвЯтсЯ беззаботные  дети;  в  игорном  доме
зажигают огни, а кругом снует  толпа  искателей  удовольствий,  и  гудит,  и
дымит, и кокетничает напропалую; и порой мне приходит на  ум  -  не  они  ли
грешнее грешников? Љто хуже - Ѓлудный ли сын в дурной компании, ставЯщий  то
на красное, то на черное и стаканами пьющий шампанское, или  Џраведный  брат
его, отказавший ему в прощении? ЏечальнаЯ  ли  Ђгарь,  что  бредет  прочь  с
бедным своим €змаилом, или добродетельнаЯ и злобнаЯ  старуха  ‘ара,  котораЯ
изничтожает ее взглЯдом, шествуЯ об руку с благочестивым лордом Ђвраамом?
     ‚ один из майских дней минувшего года, когда, разумеетсЯ, все  общество
ходило на выставку акварелей,  ќтель  Ќьюком  тоже  побывала  там  со  своей
строгой бабушкой, старой леди Љью, все  еще  притЯзавшей  на  роль  семейной
властительницы. ЊолодаЯ барышнЯ тоже была с характером,  и,  кажетсЯ,  между
старшей и младшей сказано было несколько резких слов, что  случаетсЯ,  знаю,
даже в самых приличных семьЯх.  Ћбе  дамы  стоЯли  перед  творением  мистера
•анта, изображавшим одну из  тех  фигур,  какие  он  рисует  с  удивительным
правдоподобием  и  чувством,  -  одинокую  девочку,  очевидно,  беззащитную,
бездомную сиротку, присевшую у чужого порога. ’очность  деталей  и  жалобнаЯ
прелесть детского личика так восхитили старую леди Љью, тонкую  ценительницу
искусства,  что  она  в  течение  нескольких  минут,  стоЯ  рЯдом  с  ќтель,
любовалась картиной. € в самом деле, трудно было добитьсЯ большей простоты и
трогательности... Ќо тут ќтель прыснула со смеху,  и  бабушка,  опершись  на
клюку, помогавшую ей ковылЯть, глЯнула  на  внучку  и  прочла  в  ее  глазах
насмешку.
     - ’ебЯ, видно, не картины интересуют, а художники!  -  промолвила  леди
Љью.
     - Ђ Я смотрела не на картину, - ответила ќтель все с той же улыбкой,  -
а вот на этот зелененький билетик в углу.
     - "Џ_р_о_д_а_н_о", - прочла  леди  Љью.  -  Љонечно,  продано.  Љартины
мистера •анта всегда проданы. ’ы здесь не сыщешь ни одной без этого зеленого
билетика. Ћн замечательный мастер. Ќе знаю, в каких  сюжетах  он  сильнее  -
комических или трагических.
     - џ просто подумала, бабушка, - ответила ќтель, - что  хорошо  бы  нам,
светским барышнЯм, когда нас вывозЯт, прикалывать на спину  зеленый  билетик
со словом "продано". ќто избавило бы нас от лишнего беспокойства, и никто бы
зрЯ не приценивалсЯ. Ќу, а в конце сезона владелец пришел бы и  забрал  свою
собственность.
     - ‚здор!.. - только и ответила бабушка и заковылЯла к  картине  мистера
Љаттермола, висевшей поблизости. - Љакой редкий колорит! ЉакаЯ романтическаЯ
грусть!  ЉакаЯ  плавность  линий!  Љакое  мастерство!  -  ‹еди   Љью   умела
восхищатьсЯ картинами, хвалить хорошие стихи и  пролить  слезу  над  хорошим
романом.
     ‚  тот  же  день,  ближе  к  вечеру,  юный  „оукинс,  подающий  надежды
акварелист, который ежедневно приходил  на  выставку  и  стоЯл,  замираЯ  от
восторга,  перед  собственным  творением,  с  ужасом  заметил   исчезновение
зеленого билетика в углу своей картины и указал на эту  недостачу  владельцу
галереи. Ќо, как бы там ни было, пейзаж его был продан и даже  оплачен,  так
что большой беды не случилось. Ђ когда в  тот  же  вечер,  семейство  Ќьюком
собралось за обеденным столом на Џарк-‹ейн, ќтель поЯвилась  с  Ярко-зеленым
билетиком, приколотым к вырезу ее белого муслинового платьЯ, и, в  ответ  на
вопрос, что за фантазиЯ взбрела ей в голову, присела перед  бабушкой,  смело
глЯнула ей в глаза, а потом обернулась к отцу, и сказала:
     - џ - tableau vivant  {†иваЯ  картина  (франц.).},  папа.  Ќомер  сорок
шестой на выставке акварелей в картинной галерее.
     - Ћ чем это ты, дитЯ мое?! - удивилась мать; а леди  Љью,  опершись  на
клюку, с большим проворством вскочила на ноги, сорвала с груди ќтель билетик
и, верно, оттрепала бы внучку по щекам, кабы не присутствие ее  родителей  и
не приход слуги, доложившего о прибытии лорда Љью.
     ќтель весь вечер говорила только о картинах и ни о чем другом.  Ѓабушка
уехала вне себЯ от Ярости.
     - Ћна рассказала Ѓарнсу, и  когда  все  разъехались,  произошла  шумнаЯ
семейнаЯ сцена, - вспоминала позднее об этой истории мадам ќтель, и в глазах
ее сиЯло лукавство. - Ѓарнс готов был убить менЯ и съесть. Ќо Я  никогда  не
боЯлась Ѓарнса.
     ќтот маленький эпизод, не важно кем и притом много позже  рассказанный,
навел нашего летописца на мысль, что в доме сэра Ѓрайена Ќьюкома из-за неких
рисунков некоего художника шли горЯчие споры и разыгрывались лютые  семейные
баталии, в которых мисс Ќьюком отражала натиск всего семейства. Ќо,  скажите
на милость, уверены ли вы, что в других домах  не  бывает  подобных  стычек?
Љогда вы ЯвлЯетесь  к  обеду  и  приветливый  хозЯин  весело  встречает  вас
рукопожатием,  а  пригожаЯ  и  гостеприимнаЯ   хозЯйка   любезной   улыбкой,
осмелитесь ли вы предположить, что мистер „жонсон всего полчаса назад кричал
из своей гардеробной на жену, заказавшую к обеду палтуса  вместо  лососЯ,  а
супруга его, что так мило  беседует  с  леди  „жонс  о  бесценных  малютках,
проливала горькие слезы, когда горничнаЯ застегивала на  ней  платье  и  уже
подъезжали экипажи с гостЯми. Ћбо всем этом знают лишь слуги,  а  отнюдь  не
мы, сидЯщие за столом. ‘лышите,  каким  благостным  голосом  просит  „жонсон
присутствующего пастора прочитать застольную молитву?
     Ќо, каковы бы ни  были  семейные  сцены,  не  будем  ворошить  прошлое,
запомним только, что у мисс Ќьюком всегда хватало характера добитьсЯ своего,
- к добру то вело или к худу. Ћна вознамерилась стать графиней Љью и  должна
была стать ею, ибо так решила. ‚здумай она выйти за мистера Љуна, она  бы  и
тут не отступила, заставила бы родных примиритьсЯ с  этим  и  звала  бы  его
"милым ”рицем", как нарекли его крестные у купели.  Љлайв  был  длЯ  нее  не
более, как мимолетной прихотью,  а  отнюдь  не  серьезным  увлечением,  ведь
хорошенькаЯ коронка с четырьмЯ зубчиками привлекала ее куда больше.
     ‚от  почему  диатриба  о   продаже   девственниц,   только   что   нами
произнесеннаЯ, ничуть не касаетсЯ леди Ђнны Ќьюком, котораЯ на днЯх вместе с
множеством других добродетельных британских дам поставила свою  подпись  под
письмом к миссис ‘тоу. Ћднако случись читателю вопросить рассказчика, не про
’анкреда ли ЏуллЯрда, сиЯтельного Џлимутрока, и супругу его ‘игизмунду  наша
притча, нравоучителю останетсЯ только скрепЯ сердце признать,  что  она  как
нельзЯ более применима к сим благородным особам, чьим высоким обществом нам,
впрочем, не придетсЯ долго наслаждатьсЯ.
     •отЯ Я, как и все, читавшие в юности "’ысЯчу и  одну  ночь",  хотел  бы
проникнуть в тайны ‚остока и  с  превеликой  охотой  заглЯнул  бы  в  жилище
какого-нибудь индусского брамина полюбоватьсЯ на тюрбаны, диваны, кальЯны  и
на смуглых большеглазых красавиц с кольцом в носу  и  раскрашенным  лбом,  с
тонким станом, закутанным кашмирскими шалЯми и кинкобскими шарфами, в  шитых
золотом шальварах, в туфлЯх с загнутыми носами, в дорогих  ножных  и  ручных
браслетах, - Я, однако, выбрал бы длЯ этой цели  не  тот  день,  когда  умер
хозЯин-брамин и женщины воют, а  жрецы  хлопочут  над  его  молодой  вдовой,
запугиваЯ ее своими поученьЯми и дурманЯ зельЯми, чтобы наконец, оглушенную,
покорную и благопристойную,  втащить  на  погребальный  костер  и  кинуть  в
объЯтиЯ мертвеца. € если Я люблю, хотЯ бы в мечтах, расхаживать по  богатым,
тщательно убранным графским чертогам, где задают  такие  пиры,  висЯт  такие
картины, где столько всЯких красавиц и знатных гостей и нет счету книгам,  -
все же в иные дни Я предпочел бы туда  не  заглЯдывать,  ибо  хозЯева  этого
блестЯщего дома готовЯт свою дочь к продаже: стращают ее, чтоб  не  плакала,
врачуют ее горе настойками, увещают  ее  и  умасливают,  заклинают,  клЯнут,
улещивают и опаивают, покуда беднЯжечка не дойдет до того,  что  ее  уже  не
трудно втащить на уготованное ей смертное  ложе.  Љогда  милорд  с  супругой
занЯты этим делом, Я стороной обойду их дом  (ќ  1000  на  ѓровнер-сквер)  и
скорей удовольствуюсь растительной пищей, нежели отведаю говЯжьего  окорока,
который жарит на вертеле их повар. Ќо есть  люди  и  не  столь  щепетильные.
Ќепременно съезжаетсЯ всЯ роднЯ,  на  обрЯде  присутствует  сверхпреподобный
лорд архибрамин Ѓенаресский; море цветов, свечей и белых  бантов;  к  пагоде
катит вереница карет; потом завтрак -  и  какой!  Ќа  улице  играет  музыка,
соседские мальчишки кричат ура, в зале льютсЯ речи и, уж конечно, слезы;  их
свЯтейшество  архи-брамин  произносит  весьма  прочувствованную   речь,   от
которой, как и надлежит, тЯнет запахом благовоний; а потом молодаЯ незаметно
выскальзывает из парадных  комнат,  скидывает  запЯстьЯ,  венки,  покрывала,
флердоранж и прочее свадебное убранство, надевает  простое  платьице,  более
подходЯщее случаю, двери дома распахиваютсЯ, и в них  поЯвлЯетсЯ  обреченнаЯ
на сожжение об руку с трупом; у порога дожидаетсЯ погребальный одр о четырех
колесах и четырех клЯчах; толпа ликует: жертвоприношение свершилось.
     Џодобные ритуалы известны  нам  так  давно,  что  незачем,  разумеетсЯ,
описывать их в подробностЯх, и коли женщины, к восторгу родичей, знакомых  и
своему собственному, всечасно продают себЯ за  так  называемое  положение  в
обществе, то  нам  ли  оригинальничать,  выражаЯ  им  сочувствие?  ‘тоит  ли
сетовать, что  лгут  пред  алтарем,  кощунственно  повторЯют  великое  слово
"любовь", идут на постыдную сделку с совестью и скрывают позор  за  улыбкой?
‚се это,  черт  возьми,  только  mariage  de  convenance  {Ѓрак  по  расчету
(франц.).}, и разве порой сей  холодный  факел  ѓименеЯ  не  надежнее  Ярких
огней, которые вспыхивают, но тут же гаснут? ’ак не станем же плакать, когда
вокруг все ликуют; лучше  пожалеем  страждущую  герцогиню,  чьЯ  дочь,  леди
Ђталанта,  убежала  с  лекарем,  -  за  это  нас  никто  не  осудит.  Ђ  еще
посочувствуем отцу леди €фигении, ведь этот  почтенный  полководец  вынужден
был принести в жертву свою любимую дочь. —то же до самой €фигении, то об  ее
роли в этой истории наши благопристойные художники предпочитают  умалчивать.
…е милость отдана на заклание, и лучше о том не вспоминать.
     Љ этому же сводилась суть событий,  о  которых  газеты,  как  положено,
вскоре оповестили читателей под соблазнительным заголовком: "Ѓрак  в  высшем
свете", - и по случаю которых в Ѓаден-Ѓадене  собиралсЯ  маленький  семейный
совет, составлЯющий нынче предмет нашего рассказа. ‚сем нам, по крайней мере
тем, кто заглЯдывал в офицерские  списки,  известно,  что  в  начале  своего
жизненного пути милорд Љью, виконт Љочетт (старший сын графа  Џлимутрока)  и
достопочтенный —арльз Ѓелсайз, в  просторечии  именуемый  „жеком  Ѓелсайзом,
служили в кирасирах его величества и были субалтернами  в  одном  и  том  же
полку. Ћни, подобно  всем  юношам,  засиживались  до  полуночи,  и,  как  то
свойственно джентльменам пылкого нрава, любили шутки и  шалости;  предаваЯсь
увлечениЯм молодости, они грешили с мальчишеской легкостью, и надо  сказать,
что в этом отношении  лорд  Љью  заметно  обошел  многих  своих  благородных
сотоварищей. ‘емейство лорда Џлимутрока, как всем ведомо, давным-давно впало
в   ничтожество;   всезнающий   майор   Џенденнис   часто   развлекал   менЯ
назидательными рассказами о дедушке нынешнего лорда  Џлимутрока  и  подвигах
его "с беспутным принцем и Џойнсом" на охоте,  за  бутылкой  и  за  игрою  в
кости. „ва днЯ и две ночи играл он, не вставаЯ, с —арльзом ”оксом, и оба они
просадили такие деньги, что страшно вспомнить; частенько понтировал он  и  с
лордом ‘тайном и уходил с ночных сих ристалищ,  как  и  прочие  -  с  пустым
карманом. Џотомки его  расплачивались  за  безрассудство  своего  предка,  и
антеклер, один из прелестнейших замков Ђнглии, блистает  ныне  великолепием
только месЯц в году. „аже оконные стекла в нем давно заложены.
     - Џлимутрок не может срезать ветки или убить зайца  в  своем  парке,  -
говорил трагическим тоном наш добрый старый майор, - а кормитсЯ  собственной
капустой, виноградом и ананасами, да еще получает плату за  осмотр  замка  и
парка,  каковые  по  сей  день  остаютсЯ  украшением  графства  и  одной  из
достопримечательностей  нашего  острова.  Љогда  же  Џлимутрок  приезжает  в
антеклер, то его шурин, Ѓэллард, одалживает ему всю посуду и трех  людей  в
придачу, а из столицы  пригонЯют  фургон  с  дворецким  на  облучке,  шестью
лакеЯми на крыше да четырьмЯ кухарками и четырьмЯ горничными внутри,  и  они
прислуживают там в течение месЯца. Ђ  едва  отъедут  последние  гости,  слуг
снова запихивают в фургон и везут обратно в город. Џлачевное  зрелище,  ‘эр,
плачевное!
     ‚ дни молодости лорда Љью и двух его достославных приЯтелей их  подписи
украшали  собой  множество  листков  гербовой  бумаги,  содержащих  денежные
обЯзательства;  впоследствии  один  лишь  лорд  Љью   благородно   все   эти
обЯзательства выполнил. …го товарищам по оружию нечем было расплачиватьсЯ  с
долгами. Ћ виконте говорили, будто его дЯдюшка Ѓэллард определил его милости
кое-какое содержание, а какие птицы кормЯт Ѓелсайза, на что он существует, -
живет, смеетсЯ, ходит такой нарЯдный, холеный, сытый,  и  всегда  имеет  при
себе шиллинг заплатить за кеб и сигары, - было длЯ всех тайной. ’рое  друзей
утверждали, что находЯтсЯ меж собой в родстве, а  в  каком  именно  -  пусть
допытываютсЯ наши знатоки генеалогии.
     Љогда старшаЯ дочь лорда Џлимутрока сочеталась  браком  с  почтенным  и
достопочтенным „еннисом “давидом, архидиаконом Ѓалинтаберским (ныне виконтом
“давидом Љилброгским и лордом-епископом Ѓалишанонским), то было в антеклере
великое   празднество,   на   которое   съехалась   роднЯ   обеих    высоких
договаривающихсЯ сторон. ‘реди прибывших оказалсЯ и бедный „жек Ѓелсайз, и с
тех пор потекли слезы, которые льютсЯ в Ѓаден-Ѓадене и сейчас, в описываемый
нами период. Љлара ЏуллЯрд была в те поры премиленькой  девицей  шестнадцати
лет, а „жек - статным гвардейцем лет двадцати семи. € поскольку  ее  нарочно
предупреждали, что „жек - отъЯвленный  повеса,  за  которым  числитсЯ  много
прегрешений; поскольку ей не велено было  сидеть  рЯдом  с  ним  за  столом,
гулЯть с ним в саду, вальсировать, играть на бильЯрде; поскольку  ее  корили
всЯкий раз, когда она ловила его в жмурки или он заговаривал с ней, поднимал
ей перчатку или касалсЯ ее руки за карточным столом;  и  поскольку  оба  они
были нищие, но зато хороши собой, - то Љлара, конечно же,  постоЯнно  ловила
его в жмурки и непрестанно попадалась  ему  в  аллеЯх,  коридорах  и  прочих
местах. Ћна влюбилась (притом, не перваЯ) в его широкую грудь и тонкий  стан
и справедливо считала его усы красивейшими в обоих  кирасирских  полках  его
величества.
     Њы не знаем, сколько слез пролилось в  опустелых  чертогах  антеклера,
когда гости разъехались, а четыре кухарки, четыре горничные, шесть лакеев  и
временный дворецкий покатили в личном своем экипаже  назад,  в  столицу,  до
которой от роскошного этого замка меньше сорока миль пути. Ћткуда нам знать?
Џриглашенные отбыли, затворились ворота парка, и все окуталось мраком тайны,
только в уединенной опочивальне уныло мерцали две восковые свечи, а во  всей
тоскливой анфиладе комнат можно было различить  в  сумерках  лишь  очертаниЯ
мебели, покрытой темной  холстиной,  скатанные  турецкие  ковры  да  угрюмых
предков, мрачно хмурившихсЯ со стен в пустоту. ‚ы  вольны  представить  себе
милорда с одной из этих свечей над грозной кипой бумаг и счетов,  и  миледи,
склонившуюсЯ при свете второй над растрепанным романом, в котором,  наверно,
миссис ђадклифф описывала такой же в точности мрачный замок; а посреди  всей
этой погребальной пышности одинокую и печальную  Љлару:  она  льет  слезы  и
вздыхает, словно Ћриана в своем домике, обнесенном водЯным  рвом,  -  беднаЯ
маленькаЯ Љлара!
     ќкипаж лорда Љью доставил  молодых  людей  в  ‹ондон;  его  сиЯтельство
правил, а слуги ехали внутри. ‘пиной к лошадЯм восседал „жек в обществе двух
грумов и наигрывал какую-то грустную мелодию  на  корнет-а-пистоне.  ‡а  всю
дорогу он ни разу не подкрепилсЯ. ‚ клубах заметили, что он  стал  молчалив;
однако бильЯрд, сигары, армейскаЯ служба и тому подобное  понемногу  вернули
ему бодрость, и скоро он совсем  ожил.  Ђ  только  началсЯ  сезон  -  первый
лондонский сезон леди Љлары ЏуллЯрд, - и „жек оживилсЯ, как никогда.  Ћн  не
пропускал ни одного бала и ходил на все оперы (вернее, на все те,  на  какие
ходила она). ‘тоило ему войти в зал, и уже через минуту  по  его  лицу  было
видно, здесь или нет та, кого он ищет; посвЯщенные также без труда замечали,
каким огоньком загорались еще чьи-то глазки в  ответ  на  пламенные  взглЯды
„жека. Ђ как хорош он  был  в  день  рождениЯ  королевы  верхом  на  коне  в
огненно-красном мундире, весь сверкающий серебром и сталью! ‚ыхвати же ее из
экипажа, „жек, из-под носа у этой бледной  как  смерть,  костлЯвой  матроны,
размалеванной и убранной перьЯми. Џосади ее позади себЯ  на  вороного  конЯ,
срази полисмена и лети прочь! Ќо экипаж катит  себе  ‘ент-„жеймским  парком;
„жек одиноко сидит в седле, саблЯ его свисает долу, и позади него если кто и
сидит, то лишь —ернаЯ ‡абота.  Ђ  стоЯщий  в  толпе  портной  Љромси-Љромсай
думает, что это из страха перед ним „жек поник головой. ‹еди  Љлара  ЏуллЯрд
была представлена ко двору своей маменькой, графиней Џлимутрок,  а  „жека  в
тот же вечер арестовали, когда он шел из кофейни “айта, чтобы встретитьсЯ  с
ней в опере.
     Џодвиги „жека были хорошо известны в суде по делам о несостоЯтельности,
перед которым он предстал как —арльз Ѓелсайз, эсквайр, чьи деЯниЯ  сурово  и
гневно заклеймили тогдашние моралисты-газетчики.  "Џлеть"  стегала  его,  не
жалеЯ сил; "•лыст", чей премудрый редактор сам побывал  в  “айткросстритской
тюрьме, писал о нем с особым негодованием, а "Џиск свободы!" разделывал  его
под орех. Ќо  Я  не  намерен  здесь  бичевать  грешников;  и,  верный  своим
взглЯдам,  заострю  скромное  свое  перо  против  другой  стороны  -  против
добродетельных и почтенных, ведь  бедным  грешникам  и  без  того  ежедневно
достаетсЯ! Ћдна душа хранила верность бедному „жеку при всех  его  промахах,
заблуждениЯх, невзгодах и сумасбродствах, - то была миловиднаЯ обитательница
антеклера, которую приворожили буйные завитки его усов. € пусть  весь  свет
ополчилсЯ на лорда Љью за то, что в день освобождениЯ „жека он прислал  свой
экипаж к тюрьме ‘уда Љоролевской ‘камьи и  устроил  в  честь  друга  великое
пиршество у ‘оусье, - Я не выскажу неодобрениЯ его  сиЯтельству.  ‚месте  со
множеством других грешников он неплохо повеселилсЯ в ту ночь.  ђассказывали,
что Љью держал там великолепную речь, а растроганный „жек  Ѓелсайз  рыдал  в
три ручьЯ.  Ѓарнс  Ќьюком  был  взбешен  освобождением  „жека;  он  искренне
надеЯлсЯ, что председатель королевской комиссии засадит этого малого  годика
на два и весьма вольно выражалсЯ по поводу того, что „жек вышел на волю.
     Љонечно, нечего было и думать о том, чтобы бедный наш  мот  женилсЯ  на
Љларе ЏуллЯрд и в качестве свадебного подарка  положил  к  ее  ногам  список
своих долгов. …го  благородный  родитель,  лорд  •айгет,  был  возмущен  его
поведением, а старший брат не желал его видеть. ‘ам он уже  давно  отказалсЯ
от мечты завоевать свое сокровище; и вот однажды пришел на его имЯ  огромный
пакет с печатью антеклера, а в нем грустнаЯ записочка,  помеченнаЯ  буквами
Љ. Џ., и дюжина листков, исписанных „жековыми каракулЯми  и  переданных  бог
весть где и как, - в толчее бальных залов, с букетами или во времЯ  кадрили,
- в коих „жек признавалсЯ в своих пылких чувствах любви и  страсти.  ‘колько
раз, сидЯ в кофейне “айта, заглЯдывал он в словарь, чтобы  узнать,  с  одним
или двумЯ "с" пишетсЯ "бесконечно" и через "а" или "о" пишетсЯ "обожать"!  €
вот они лежали перед ним, эти  немудреные  излиЯниЯ  его  честного  горЯчего
сердца, а с ними и грустные две строчки, подписанные буквой "Љ",  в  которых
"Љ" просила, чтобы все ее записочки он тоже возвратил или уничтожил.
     € надо отдать ему должное, он честно сжег их все до  единой  вместе  со
своими, теперь  уже  ненужными  бумажками.  Ќе  пощадил  ни  одной  памЯтной
вещички, из тех, что она подарила ему или  позволила  взЯть:  ни  розан,  ни
перчатку, ни платочек, нарочно оброненный ею, - как плакал он над ними! - ни
золотистый локончик!.. ‚се сжег, все кинул в камин своей темницы, все, кроме
маленькой прЯдки волос, котораЯ могла  принадлежать  и  не  ей,  ибо  цветом
походила на волосы его сестры. Џри сем присутствовал Љью, но  он,  вероЯтно,
поспешил   уйти,   когда   „жек   приступил   к   последней   части   своего
жертвоприношениЯ и кинул в огонь локон, - ах, он готов был бросить туда свое
сердце и самою свою жизнь.
     Ћтныне Љлара была свободна; в тот год, когда  „жек,  выйдЯ  из  тюрьмы,
уехал за границу, она весь сезон,  не  пропускаЯ  ни  вечера,  танцевала  на
лондонских балах, и все говорили, что, слава богу, она оправилась  от  этого
глупого  увлечениЯ  „жеком  Ѓелсайзом.  ’огда-то  Ѓарнс   Ќьюком,   эсквайр,
компаньон богатого банкирского дома "ЃратьЯ •обсон и  Ќьюком",  наследник  и
сын сэра Ѓрайена Ќьюкома из Ќьюкома, баронета и  члена  парламента,  прЯмого
потомка Ѓриана  де  Ќьюкомена,  убитого  при  ѓастингсе,  личного  брадобреЯ
ќдуарда €споведника, и прочаЯ, и прочаЯ... соблаговолил заметить леди  Љлару
ЏуллЯрд (котораЯ, правда, была несколько бледна и вЯловата,  но  очень  мила
собой, имела голубые глазки и нежную кожу) и, знаЯ обо всем, что с ней было,
не  хуже  нас  с  вами,   соизволил   возыметь   матримониальные   намерениЯ
относительно ее милости.
     Ќи один из членов обеих достойных семей не имел  что  возразить  против
намеченной сделки, кроме разве самой Љлары, этой  бедной  рыбешки,  которой,
впрочем, оставалось только выполнить свой долг  да  осведомитьсЯ,  a  quelle
sauce elle serait mangee {Џод каким соусом  ее  съедЯт  (франц.).}.  “  леди
Џлимутрок был целый выводок  цыплЯт,  еще  моложе  Љлары,  шестнадцатилетнЯЯ
малютка –ыппи, четырнадцатилетнЯЯ Ѓидди, затем Ђделаида, и бог весть сколько
еще. Љак было