селитсЯ либо в ‹ондоне, где будет
удивлЯть всю столицу своей юридической ученостью и красноречием, либо -  еще
лучше - в уютном пасторском домике с  розами  в  саду,  возле  романтической
старой церкви, увитой плющом, и с  кафедры  этой  церкви  будет  произносить
самые восхитительные проповеди, какие только людЯм доводилось слышать.

     ‚ ту пору, когда в груди нашего славного  Џена  бурно  теснились  столь
естественные страсти,  он  прискакал  однажды  в  —аттерис,  чтобы  сдать  в
еженедельник "•роника графства" потрЯсающее по  силе  чувства  стихотворение
длЯ ближайшего номера; и, заехав в конюшню гостиницы "„жордж", где он всегда
оставлЯл лошадь, повстречал там  старого  знакомого.  Џен  что-то  наказывал
конюху насчет ђебекки, как вдруг  во  двор  въехала  роскошнаЯ,  с  красными
колесами колЯска цугом и  возница  прокричал  громко  и  покровительственно:
"Ћго, кого Я вижу, Џенденнис?" Џод огромной шлЯпой и  множеством  шинелей  и
шейных платков, в которые он был облачен, Џен  не  сразу  разглЯдел  лицо  и
фигуру бывшего своего школьного товарища мистера ”окера.
     ‡а год  сей  джентльмен  сильно  переменилсЯ.  ћноша,  всего  несколько
месЯцев тому назад подвергавшийсЯ (за дело!) наказанию розгами  и  тративший
все свои карманные деньги на пирожки и миндальные конфеты,  теперь  предстал
перед Џеном в обличье, которое суд общества, - а Я в этом смысле верю ему не
меньше, чем словарю „жонсона, - именует "щегольским". ‚ ногах у  него  сидел
бульдог, в малиновом шейном платке торчала булавка, тоже  в  виде  бульдога,
только золотого; меховой жилет зашнурован  был  золотыми  цепочками;  поверх
зеленого короткого жакета с плетеными металлическими пуговицами надет  белый
сюртук  с  пуговицами  огромными  и  плоскими,  на  каждой  из   коих   было
выгравировано какое-нибудь дорожное  или  охотничье  происшествие.  ‚се  эти
украшениЯ выставлЯли молодого  человека  в  столь  выгодном  свете,  что  вы
затруднились бы сказать, на кого он более походЯт - на боксера  en  goguette
{Џодвыпившего (франц.).} или на кучера в воскресном платье.
     - ‘о школой разделалсЯ, Џенденнис? - спросил  мистер  ”окер,  слезаЯ  с
козел и протЯгиваЯ Џену два пальца.
     - „а, еще в прошлом году, - отвечал тот.
     - ЊерзкаЯ дыра, - заметил мистер ”окер. - Ќенавижу. Ќенавижу директора;
ненавижу  ’аузера,  второго  учителЯ;  всех  там  ненавижу.  Ќе  место   длЯ
джентльмена.
     - ‘овершенно верно, - с важностью поддакнул Џен.
     - Њне до сих пор иногда снитсЯ, будто директор менЯ жучит,  ей-богу,  -
продолжал ”окер. (Џен улыбнулсЯ, подумав, что и у него бывают такие страшные
сны.) - Џомнишь, чем нас там  кормили?  Џросто  удивлЯюсь,  как  Я  еще  жив
осталсЯ, ей-богу. Ѓаранина паршиваЯ, говЯдина пакостнаЯ, пудинг по четвергам
и воскресеньЯм такой, что отравитьсЯ можно. ЏолюбуйсЯ-ка на мою  переднюю  -
верно, хороша лошадка? џ сейчас из Ѓэймута. „евЯть миль за сорок две минуты.
Ќедурно, а?
     - ’ы живешь в Ѓэймуте? - спросил Џенденнис. ’от кивнул головой.
     - џ там прохожу натаску.
     - —то?! - переспросил Џен с таким удивлением, что ”окер расхохоталсЯ, -
неужели Џен, черт возьми, так глуп, что не понимает самых простых слов?
     - Џриехал из  Ћксбриджа  с  репетитором.  Ћн  натаскивает  менЯ  и  еще
несколько человек к первым  экзаменам,  понЯтно?  ЉолЯску  мы  со  ‘пэйвином
держим сообща. ‚от Я и решил, прокачусь сюда, схожу в театр. ’ы  видел,  как
ђаукинс плЯшет жигу? - € мистер ”окер проделал во дворе  харчевни  несколько
па этого популЯрного танца, оглЯдываЯсь в поисках сочувственного интереса на
своего грума и слонЯющихсЯ без дела конюхов.
     Џен  подумал,  что  и  сам  не  прочь  сходить  в  театр:  домой  можно
возвратитьсЯ попозже, благо ночи стоЯт лунные. Џоэтому он принЯл приглашение
мистера ”окера отобедать с ним, и  друзьЯ  вместе  вошли  в  гостиницу,  где
мистер  ”окер,  задержавшись  у  стойки,  велел  мисс  ђаммер,   хорошенькой
хозЯйской дочке, подать ему стакан "его смеси".
     Џенденнисов знали у "„жорджам с тех самых пор,  как  они  поселились  в
этих местах; когда отец Џена бывал в городе, он всегда оставлЯл: здесь  свой
выезд; •озЯйка сделала наследнику ”эрокса почтительный реверанс,  подивилась
тому, как он вырос, - совсем взрослый мужчина! - и  расспросила  о  здоровье
его матушки, пастора Џортмена и знакомых в  Љлеверинге,  а  юный  джентльмен
удовлетворил ее любопытство с отменной любезностью. Ќо в  его  обхождении  с
мистером и миссис. ђаммер была  та  милостиваЯ  снисходительность,  с  какою
молодой принц обращаетсЯ к подданным своего отца; он и  мысли  не  допускал,
что эти bonnes gens {„обрые люди (франц.).} ему ровнЯ.
     Њистер ”окер держалсЯ совсем иначе. Ћн осведомилсЯ, прошел ли у мистера
ђаммера насморк, загадал миссис ђаммер загадку, спросил мисс  ђаммер,  скоро
ли она выйдет за него  замуж,  и  отпустил  комплимент  мисс  Ѓретт,  второй
буфетчице, - и все это в одну минуту, и притом до того живо  и  весело,  что
женщины так ж прыснули со смеху; а проглотив свою смесь, которую приготовила
и  подала  ему  мисс  ђаммер,  прищелкнул  Языком,  тем  выражаЯ  величайшее
удовлетворение,
     - Ћчень советую, - сказал он  Џену.  -  Ќу-ка,  хозЯин,  налейте  юноше
стаканчик, а запишите на менЯ.
     Џен выпил, и все  рассмеЯлись,  глЯдЯ  с  какой  гримасой  он  отставил
стакан: джин, горькаЯ настойка и третье, столь же крепкое  зелье  -  вот  из
чего состоЯл  напиток,  который;  мистер  ”окер  соизволил  именовать  своей
смесью. Џока Џен  давилсЯ,  отплевывалсЯ  и  кашлЯл,  ”окер  успел  сообщить
хозЯину, что друг его зелен, очень зелен, но он быстро его  образует;  после
чего заказал на обед  черепаховый  суп  и  оленину,  не  забыв  предупредить
хозЯйку, чтобы она в меру заморозила вино.
     ‡асим господа ”окер и Џен пошли  пройтись  по  ѓлавной  улице,  причем;
первый из них закурил сигару, которую достал из  сигарочницы  размером  чуть
поменьше дорожного чемодана. Ћн зашел к мистеру ‹ьюису пополнить свой  запас
и побеседовал с  этим  почтенным  торговцем,  усевшись  на  прилавок;  потом
заглЯнул к фруктовщику -  поболтать  с  хорошенькой  продавщицей.  Џотом  им
попалась на пути редакциЯ "•роники графства",  куда  Џен  собиралсЯ  занести
пакет со стихами в духе Ѓайроновых "Љ  ’ирзе",  но  бедный  Џен  не  решилсЯ
опустить его в редакторский Ящик, прогуливаЯсь в обществе такого изысканного
джентльмена, как мистер ”окер. Ћни повстречали гвардейцев-драгун  из  полка,
расквартированного в —аттерисе, и потолковали о бэймутских балах, и  о  том,
до чего красиваЯ девушка эта мисс Ѓраун и до чего, черт  возьми,  интереснаЯ
женщина эта миссис „жонс. ’щетно Џен напоминал себе, каким  остолопом  ”окер
был в школе, - он и читал-то еле-еле, по складам, и как неопрЯтно  одевалсЯ,
и по тупости своей вечно попадал пальцем  в  небо.  Њистер  ”окер  не  шибко
пообтесалсЯ с  той  поры,  и,  однако,  Џен  испытывал  затаенную  гордость,
прохаживаЯсь  по  ѓлавной  улице  с  молодым  человеком,  который  ездил   в
собственной колЯске  цугом,  разговаривал  на  равной  ноге  с  офицерами  и
заказывал на обед черепаховый суп и шампанское. Ћн с почтительным  вниманием
выслушал рассказы мистера ”окера о том, как молодые люди  проводЯт  времЯ  в
университете, коего мистер ”. был украшением, - о тамошних газонах,  гребных
гонках и молочном пунше, - и ему тоже захотелось приобщитьсЯ к этим  мужским
развлечениЯм и утехам. ’ут им как раз повстречалсЯ верхом на  лошади  фермер
ѓернет, проживавший по соседству от ”эрокса, и Џен, ответив на  его  поклон,
просил его заехать к миссис Џенденнис и передать, что он встретил  школьного
товарища и останетсЯ обедать в городе.
     ЏродолжаЯ свою прогулку, юные  джентльмены  подошли  к  собору,  откуда
доносилась музыка вечерней службы  (музыка  эта  всегда  волновала  Џена  до
глубины души), но куда мистер ”окер ходил поглазеть на нЯнюшек, облюбовавших
‚Язовый  переулок,  и  тут  они  пробыли  до  тех  пор,  пока  с   последним
торжественным аккордом молЯщиесЯ не стали расходитьсЯ.
     ‘реди немногих, кто молилсЯ в тот день  в  соборе,  был  старый  пастор
Џортмен. ‡аметив  Џена,  он  подошел  поздороватьсЯ  с  ним  и  в  изумлении
воззрилсЯ на его друга, выпускавшего изо рта ароматные клубы сигарного дыма,
которые тут же обволокли честное лицо пастора и его черную шлЯпу.
     - Њистер ”окер, мой товарищ по школе, - отрекомендовал его Џен.  Џастор
сказал "гм" и поморщилсЯ на сигару. “ себЯ в кабинете сей достойный  муж  не
прочь был выкурить трубку, но к сигарам питал глубочайшее отвращение.
     - ЊенЯ вызывал сюда епископ, - сказал он. - Џоедем домой вместе, Ђртур?
     - џ... Я сговорилсЯ с товарищем, - отвечал Џен.
     - ‹учше бы вам поехать со мной, - сказал пастор.
     - …го матушка знает, что он не  воротитсЯ  к  обеду,  сэр,  -  вмешалсЯ
мистер ”окер. - ’ак ведь, Џенденнис?
     - €з этого еще ничего не  следует,  -  проворчал  пастор  и  с  большим
достоинством пошел прочь.
     - Ќе иначе, как старику не понравилась моЯ сигара, -  сказал  ”окер.  -
Ѓа! ‘мотри-ка кто идет, генерал, а с ним Ѓингли, антрепренер. ‡дорово,  Љос!
‡дорово, Ѓингли!
     - Љак поживает мой уважаемый молодой друг? -  ответствовал  джентльмен,
которого ”окер назвал генералом и который одет был в поношенный военный плащ
с облезлым воротником и в шлЯпу, лихо сдвинутую на одну бровь.
     - Ќадеюсь, вы в добром здравии, дорогой сэр, - сказал его спутник, -  и
нынче вечером удостоите Љоролевский  театр  своим  присутствием.  Њы  играем
"Ќеизвестного", и ваш покорный слуга исполнЯет...
     - Ќе могу вас видеть в обтЯжных штанах и ботфортах,  Ѓингли,  -  сказал
мистер ”окер, на что генерал,  говоривший  с  сильным  ирландским  акцентом,
возразил:
     - ‡ато мисс ”одерингэй в роли госпожи •аллер вам  понравитсЯ,  не  будь
мое имЯ „жек Љостиган.
     Џен разглЯдывал эту пару с величайшим интересом, - он  еще  никогда  не
видел актеров. Ќо он успел заметить  красную  физиономию  пастора  Џортмена,
когда тот, выходЯ из ограды собора, оглЯнулсЯ на него через плечо,  Явно  не
одобрЯЯ его новых знакомых.
     Њожет быть, ему и вправду лучше было бы последовать совету пастора.  Ќо
кому из нас ведомо, где нас подстерегает судьба!

        ^Tѓлава IV^U
     ѓоспожа •аллер

     ‚оротившись к "„жорджу", мистер ”окер и  его  гость  уселись  за  стол,
накрытый  в  кофейне,  и  мистер  ђаммер  подал  им  первое  блюдо  с  таким
почтительным поклоном, будто прислуживал наместнику графства.  Џен  невольно
прониксЯ уважением к осведомленности своего друга,  когда  тот  заЯвил,  что
шампанское отдает подгнившим крыжовником, подмигнул на портвейн -  вот  это,
мол, без обмана - и заверил слуг,  что  кого  другого,  а  его,  ”окера,  не
проведешь.
     ‚сех слуг он знал по именам и расспрашивал о женах  и  детЯх;  а  когда
подъезжали лондонские кареты (они в те далекие дни отходили  от  "„жорджа"),
мистер ”окер распахивал окно кофейни, окликал,  тоже  по  именам,  кучера  и
проводника, справлЯлсЯ о  их  семействах  и,  в  то  времЯ  как  конюх  „жем
сдергивал с лошадей попоны и карета бодро пускалась в путь, очень  весело  и
ловко подражал звуку рожка.
     - Ѓутылка хереса, бутылка шипучего,  бутылка  портвейна  и  chasse-cafe
{ђюмка ликера после кофе (франц.).}, недурно, а? - сказал  мистер  ”окер,  а
когда с этими напитками, а также с изрЯдным  количеством  орехов  и  фруктов
было покончено,  он  напомнил,  что  пора  "топать".  Џен  вскочил  на  ноги
раскрасневшийсЯ, с блеском в глазах, и они отправились в театр,  где  купили
билеты у страдающей одышкой старой дамы, дремавшей за кассой.
     - ќто миссис ‚одЯнкум, теща  Ѓингли,  здорово  играет  леди  Њакбет,  -
сообщил ”окер своему товарищу: ”окер и с ней был знаком.
     Ћни могли выбрать чуть ли не любые места в ложах, ибо  зрительнаЯ  зала
была наполовину пуста, как  это  обычно  бывает  в  провинциальных  театрах,
несмотрЯ на "взрывы восторга и гальванический трепет  наслаждениЯ",  о  коих
Ѓингли оповещал в афишах. —еловек двадцать виднелось там и сЯм на скамьЯх  в
партере, примерно столько же свистели и топали ногами на галерке, да  еще  с
десЯток, по контрамаркам, сидели в ложах. Ћтдельную ложу  занимали  поручики
драгунского полка ђоджерс и Џоджерс и  юный  корнет  ’идмус.  Ђктеры  играли
только длЯ них, и эти джентльмены переговаривались с исполнителЯми, когда те
не бывали занЯты в диалоге, а в знак одобрениЯ громко вызывали их по имени.
     Ђнтрепренер Ѓингли, который исполнЯл все главные роли, и  комические  и
трагические, кроме тех случаев,  когда  смиренно  уступал  место  лондонским
светилам, порою наезжавшим  в  —аттерис,  в  роли  Ќеизвестного  был  просто
великолепен. Ћн нарЯжен  был  в  узкие  штаны,  ботфорты  и  плащ,  которыми
театральнаЯ традициЯ наделила этого невинно пострадавшего человека, а из-под
касторовой шлЯпы с траурным пером, свисавшим на его  старое  пропитое  лицо,
виднелсЯ  огромный,  волнистый,  рыжеватый  парик.  €з  запаса   бутафорских
драгоценностей он всегда отбирал себе самые крупные и  блестЯщие,  и  сейчас
из-под плаща у него поблескивал;  бриллиантовый,  закрывавший  целый  сустав
мизинца перстень, которым, он  поигрывал  длЯ  услаждениЯ  партера,  ‚  виде
особенной милости Ѓингли разрешал  иногда  надевать  этот  перстень  молодым
актерам своей труппы, игравшим в водевилЯх. —тобы польстить ему, они просили
рассказать им историю перстнЯ. ‚ театре, так же как и у царствующего дома  и
других знатных фамилий, некоторые драгоценности передаютсЯ из  рода  в  род.
ќтим перстнем владел „жордж, ”редерик Љук, который получил  его  от  мистера
Љвина, который, возможно, купил его за шиллинг. Ѓингли воображал,  что  весь
мир ослеплен его сверканием.
     Ќеизвестный лежа читал бутафорскую книгу  -  поразительную  эту  книгу,
котораЯ не переплетена, как прочие, но  размалевана  и  нарумЯнена,  подобно
герою или героине, что держит; ее в руках;  и  держит  не  так,  как  обычно
держат книги, но указывает на страницу пальцем;  при  этом  многозначительно
киваЯ головой в  публику,  а  затем  поднимает  глаза  и  палец  к  потолку,
притворЯЯсь,  будто  по  своим  утешительным  свойствам   сие   литературное
произведение сродни небесам.
     …два завидев Џена и его товарища, Ќеизвестный стал играть  нарочно  длЯ
них,  лежа  на  бутафорском  холмике,  он  важно  на  них  погладывал  из-за
позолоченной книги и  пуще  прежнего  выставлЯл  на  вид  руку,  перстень  и
ботфорты, прикидываЯ, какое впечатление произведет на  них  каждый  из  этих
аксессуаров: он твердо вознамерилсЯ их пленить, ибо знал, что  они  уплатили
за вход и ему  уже  виделось,  как  их  семьи,  прибыв  из  своих  поместий,
заполнЯют плетеные кресла в его ложах.
     Ђ пока он лежал на своем холмике, слуга его ”рэнсис делилсЯ с  публикой
наблюдениЯми касательно своего хозЯина.
     - ЋпЯть, читает, - говорил ”рэнсис. - € так от зари  до  зари.  Џрирода
длЯ него лишена красоты, а жизнь - очарованиЯ. “же три года, как Я не  видал
на его лице улыбки. (Џри этих  словах  верного  слуги  лицо,  у  Ѓингли  так
помрачнело, что страшно было смотреть.) Ќичто его не занимает. Ћ,  когда  бы
мог он привЯзатьсЯ к какому-нибудь живому созданию, пусть даже к  зверю  или
птице, - ибо без любви нет жизни.
     (€з хижины выходит ’обиас (ѓолл). Ћн восклицает:
     _ Ћ, как отрадно после семи долгих  недель  снова  почувствовать  тепло
солнечных лучей! Ѓлагодарю тебЯ,  всеблагое  небо,  за  эту  радость!  -  Ћн
сжимает  в  руках  шапку,  возводит  глаза  горе  и   молитсЯ.   Ќеизвестный
внимательно к нему приглЯдываетсЯ.
     ”рэнсис к Ќеизвестному: ‚идно, этому  старику  не  много  досталось  на
земле счастьЯ. Ђ между тем, как он благодарен и за малую эту долю!
     Ѓингли: Џусть он стар, но он всего лишь младенец  в  пеленках  надежды.
(Џристально смотрит на ”окера, но тот как ни  в  чем  не  бывало  продолжает
сосать набалдашник своей трости.)
     ”рэнсис: Ќадежда - кормилица жизни.
     Ѓингли: Ђ колыбель ее - могила.
     Ќеизвестный сопроводил эту реплику стоном, похожим на  звук  умирающего
фагота, и устремил  на  Џенденниса  такой  пристальный  взглЯд,  что  бедный
мальчик совсем смешалсЯ. …му казалось, что на  него  смотрит  всЯ  зала,  он
потупил глаза. …два он их поднЯл, как снова встретилсЯ взглЯдом с Ѓингли.  ‚
продолжение всей сцены  тот  не  давал  ему  покоЯ,  и  он  испытал  великое
облегчение, когда сцена кончилась, и ”окер, стуча тростью, крикнул:  "Ѓраво,
Ѓингли!"
     - Џохлопай ему, Џенденнис, ты же знаешь, это каждому приЯтно, -  сказал
”окер; и добрый этот юноша, а также развеселившийсЯ Џенденнис  и  драгуны  в
ложе напротив что было сил забили в ладоши.
     •ижину Ќеизвестного и его ботфорты сменила комната в  замке  ‚интерсен;
слуги стали торопливо вносить столы и стульЯ.
     - ‚он •икс и мЯсе ’эктвейт,  -  шепнул  ”окер.  -  Ћчень  мила,  верно,
Џенденнис? Ђ вот и... ура! Ѓраво! ‚от и ”одерингэй.
     Џартер возбужденно застучал зонтами об пол,  с  галерки  раздалсЯ  залп
рукоплесканий; драгунские офицеры и ”окер  исступленно  хлопали.  ум  стоЯл
такой, будто театр был набит битком. €з-за боковой кулисы выглЯнула  краснаЯ
физиономиЯ и жиденькие бакенбарды  мистера  Љостигана.  Џен  широко  раскрыл
сразу заблестевшие глаза: госпожа •алллер вышла на  сцену,  глЯдЯ  в  землю,
потом, оживившись от рукоплесканий,  обвела  залу  признательным  взором  и,
скрестив руки  на  груди,  склонилась  чуть  не  до  полу  в  величественном
реверансе. ‘нова аплодисменты, снова зонты; на этот раз  Џен,  разгорЯченный
вином и восторгом, бил в ладоши и орал "браво!" громче всех. ѓоспожа  •аллер
заметила его, как и все в зале, и старенький  мистер  Ѓауз,  перваЯ  скрипка
оркестра (усиленного в этот вечер с любезного разрешениЯ  полковника  ”ранта
музыкантами  драгунского  полка),  поднЯл  глаза  от  пюпитра,  к   которому
прислонен был его костыль, и улыбнулсЯ бурному восторгу юноши.
     Љому довелось видеть мисс ”одерингэй лишь в позднейшие годы, после того
как она вышла замуж и приобщилась к жизни ‹ондона,  тем  трудно  вообразить,
как прекрасна она была в ту пору, когда Џен впервые ее узрел,  и  Я  заранее
предуведомлЯю читателЯ, что карандаш,  который  иллюстрирует  эту  книгу  (и
умеет довольно хорошо нарисовать безобразное  лицо,  но  перед  изображением
красавицы  всегда  пасует),  не  может   дать   о   ней   даже   отдаленного
представлениЯ. Ћна была рослаЯ, статнаЯ и к двадцати шести годам  -  ибо  ей
было тогда двадцать шесть  лет,  а  не  девЯтнадцать,  как  она  уверЯет,  -
достигла полного расцвета своей красоты. —ерные ее волосы лежали над высоким
лбом естественными волнами, а тЯжелые блестЯщие косы уложены были  низко  на
шее, стройной как у луврской ‚енеры, этой услады богов и  людей.  ѓлаза  ее,
когда она поднимала их на вас, прежде чем опустить на них лиловые, с  густой
бахромою, веки, излучали бездонную нежность и тайну. ЉажетсЯ, ‹юбовь и ѓений
выглЯдывали из них, а потом робко скрывались, устыдившись, что их  видели  у
окошка. Њог ли такой лоб не свидетельствовать о высоком уме? Ћна никогда  не
смеЯлась (зубы у ней были нехороши), но неизъЯснимо нежнаЯ  и  милаЯ  улыбка
играла в уголках ее прекрасных губ и в Ямочках на щеках и подбородке. Ќос ее
в те дни был выше всЯких похвал. “ши напоминали две перламутровые раковинки,
и длинные серьги (хоть и составлЯвшие гордость бутафории) только портили их.
Ќа ней было длинное черное одеЯние, которое она носила и в котором двигалась
с  удивительной  грацией;  из-под  широких  его  складок  изредка   мелькали
сандалии, и хоть они были довольно большие,  но  Џену  показались  столь  же
обворожительными, как ‡олушкины башмачки. Ќо лучше всего в этой великолепной
особе были ее руки, и всЯ она виделась как бы сквозь них.  Ћни  окружали  ее
подобно сиЯнию. Љогда она в знак покорности судьбе складывала их  на  груди;
когда ронЯла их в безмолвной муке или поднимала, горделиво повелеваЯ;  когда
в минуты легкого весельЯ руки ее порхали перед ней,  как...  с  чем  бы  это
сравнить?.. как белые горлицы перед колесницей ‚енеры,  -  то  этими  самыми
руками она манила, отталкивала, заклинала, обнимала своих поклонников  -  не
кого-нибудь  одного,  ибо  она  была  надежно  защищена  собственной   своей
добродетелью и доблестью своего отца, чьЯ саблЯ вылетела  бы  из  ножен  при
первом оскорблении, нанесенном  его  дитЯти,  -  но  всю  публику,  неистово
рукоплескавшую ее реверансам, поклонам и прелестЯм.
     ’ак она стоЯла с минуту - чудо красоты! - а Џен не сводил с нее глаз.
     - Ќу что, правда милашка? - спросил мистер ”окер.
     - ш! - сказал Џен. - ‘лушай.
     Ћна  заговорила  звучным  низким   голосом.   ’е,   кто   знает   пьесу
"Ќеизвестный", помнЯт, вероЯтно, что речи действующих лиц  не  примечательны
ни здравым смыслом, ни новизною мыслей, ни поэтичностью.
     Ќи один человек никогда так не  говорил.  …сли  в  жизни  мы  встречаем
дураков, а это иногда случаетсЯ,  они,  благодарение  богу,  не  употреблЯют
таких идиотски выспренних выражений. ‚се слова  Ќеизвестного  не  настоЯщие,
так же, как книга, которую он читает,  волосы,  которые  носит,  холмик,  на
котором сидит, и бриллиантовый перстень, которым поигрывает; но  сквозь  всю
эту галиматью проглЯдывают истинные чувства - ‹юбовь, материнство,  прощение
обид, которые привлекают внимание, где бы их ни  проповедовали,  и  вызывают
отклик во всех сердцах.
     ‘ какой затаенной скорбью,  с  какими  порывами  страсти  вела  госпожа
•аллер свою роль! ‚начале, когда домоправительница  графа  ‚интерсена  велит
слугам приготовить к приезду его сиЯтельства постели, комнаты, обед и проч.,
ею  владело  спокойствие  отчаЯниЯ.  Ќо  когда  она  наконец  избавилась  от
непонЯтливых слуг  и  могла  открыть  свои  чувства  партеру  и  ложам,  она
изливалась каждому из зрителей, словно он был единственным ее другом  и  она
выплакивала свое горе у него на плече: маленький скрипач (которого  она  как
будто и не замечала, хотЯ он-то следил за каждым ее  движением)  вздрагивал,
ерзал, кивал, жестикулировал, а когда она дошла до знаменитого места:  "€  у
менЯ тоже есть “ильЯм, если он еще в живых... да, если он  еще  в  живых.  €
малолетние его сестры. Ћ воображение, зачем  ты  менЯ  так  терзаешь,  зачем
рисуешь  несчастных   моих   детей,   сраженных   недугом,   тоскующих   без
м-м-матери?.." - когда она дошла до  этого  места,  маленький  Ѓауз  крикнул
"браво!", а потом уткнулсЯ лицом в свой синий носовой платок.
     ‚есь театр был растроган. ”окер  достал  из  кармана  большущий  желтый
платок и плакал навзрыд. Ђ Џен, тот уже и плакать не мог. Ћн  только  следил
за актрисою взглЯдом, - когда она скрывалась, сцена и зала пустели, лампы  и
алые офицеры бешено кружились у него в глазах. Ћн заглЯдывал за кулису,  где
она ждала своего выхода, а отец снимал с нее шаль;  и  в  сцене  примирениЯ,
когда она бросилась на грудь к мистеру Ѓингли, в то времЯ как дети цеплЯлись
за их колени, а графинЯ (миссис Ѓинглй),  барон  тейнфорт  (его  с  большим
воодушевлением играл ѓарбетс) и остальные действующие лица образовали вокруг
них живописную группу,  -  горЯщие  глаза  Џена  видели  только  ее,  только
”одерингэй. ‡анавес опустилсЯ - это на Џена опустилсЯ  погребальный  покров.
Ћн не слышал ни слова из того, что сказал Ѓинглй, когда вышел  на  авансцену
объЯвить завтрашний спектакль и, как всегда, принЯть бурные аплодисменты  на
свой счет. Џен даже не понЯл, что публика вызывает мисс ”одерингэй, да и сам
антрепренер как будто не догадывалсЯ, что успех пьесе создал не он, а кто-то
другой. Ќаконец он понЯл, ухмыльнулсЯ и, скрывшись на минуту, поЯвилсЯ вновь
под руку с госпожой •аллер. Љак она была прекрасна! Љосы ее упали на  плечи,
офицеры бросали ей цветы. Ћна прижала цветы к сердцу. Ћна откинула волосы со
лба и с улыбкой обвела  глазами  публику.  Ќа  секунду  взглЯды  ее  и  Џена
скрестились. Ќо вот занавес снова упал, видение исчезло. € Џен не услышал ни
одной ноты из увертюры, которую, с любезного  разрешениЯ  полковника  ”ранта
заиграл духовой оркестр драгунского полка.
     - Џальчики оближешь, а? - спросил мистер ”окер.
     Џен, пропустив вопрос мимо ушей, пробормотал в ответ что-то  невнЯтное.
Ћн не мог бы объЯснить приЯтелю свои чувства, он вообще в ту минуту  не  мог
бы заговорить ни с одним смертным. „а он и сам еще не понимал, какие чувства
его волнуют; это было что-то сладостное, захватывающее, сводЯщее с ума; бред
буйной радости и безотчетной тоски.
     Ќо вот ђаукинс и мисс  ’эктвейт  заплЯсали  знаменитую  жигу,  и  ”окер
предалсЯ веселью этого танца так же безудержно, как за несколько минут перед
тем предавалсЯ слезам трагедии. Џен осталсЯ равнодушен,  он  и  не  думал  о
танцорах, только вспомнил, что женщина участвовала в той  сцене,  в  которой
впервые поЯвилась она. ѓлаза его застилал туман. Љогда  танец  кончилсЯ,  он
посмотрел на часы и сказал, что ему пора уходить.
     - „а брось, посмотри еще "’опор  наемного  убийцы",  -  уговаривал  его
”анер, - ’ам один Ѓингли чего стоит! “ него красные штаны, и ему полагаетсЯ,
нести миссис Ѓингли по мостику над водопадом, только  она  слишком  тЯжелаЯ.
Ћчень смешно, оставайсЯ, право слово!
     Џен заглЯнул в афишку: у него мелькнула надежда, что фамилиЯ ”одерднгэй
затерЯлась где-нибудь в перечне актеров, занЯтых в водевиле, но  там  ее  не
было. ‡начит, пора уходить. Љогда еще он доберетсЯ домой.  Ћн  стиснул  руку
”окера. ЏыталсЯ что-то сказать,  но  не  мог.  Ћн  вышел  из  театра  и  как
заведенный шагал по улицам, долго или нет - он и сам не знал; потом зашел  к
"„жорджу", сел на лошадь и поехал домой, и когда он въезжал во двор, часы  в
Љлеверинге пробили час ночи. •озЯйка ”эрокса, возможно, еще не спала, но она
только слышала, как Џен пробежал по коридору, прежде чем кинутьсЯ в  постель
и с головой укрытьсЯ одеЯлом.
     Ќе в привычках Џена было проводить бессонные ночи,  он  и  тут  немедлЯ
уснул крепким сном. „аже и не в столь молодые годы, и под бременем  великого
множества забот и неотвЯзных мыслей, человек - будь то по привычке,  или  от
усталости, или усилием воли - сначала засыпает и успевает немного  отдохнуть
к приходу тревоги. Ќо вскоре она ЯвлЯетсЯ и, толкнув его в  плечо,  говорит:
"•ватит ленитьсЯ, милейший; просыпайсЯ, давай поговорим".  Ѓедный  маленький
Џен, что бы ни ждало его в будущем, еще не дошел  до  такого  состоЯниЯ;  он
спал долго и крепко, проснулсЯ лишь ранним утром, когда в роще за окнами его
спальни уже расшумелись грачи; едва он открыл глаза, как милый образ  возник
перед его внутренним взором. "„орогой мой мальчик, - слышал он нежный голос,
- ты сладко спал, Я не хотела тебЯ будить; но Я все времЯ  стоЯла  у  твоего
изголовьЯ, и тебе от менЯ не уйти. џ - любовь! џ  несу  с  собой  страсть  и
лихорадку; неистовые порывы,  нестерпимое  желание,  ненасытное  томление  и
жажду. “же много дней как до менЯ доносЯтсЯ твои призывы; и вот Я пришла".
     “страшил ли Џена этот голос? Љак бы не так. Ћн не заглЯдывал в будущее,
а пока мог отдатьсЯ во власть сладостных грез. € так же как за три  года  до
того, получив от отца в подарок золотые часы по случаю  перехода  в  старший
класс,  мальчик,  едва  проснувшись,  вытаскивал   их   из-под   подушки   и
разглЯдывал, без конца протирал трЯпочкой, или, забившись в укромный уголок,
слушал, как они тикают, - так и юноша упивалсЯ новой  забавой:  проверЯл  ее
сохранность в кармане жилета; заводил по вечерам, а утром, чуть пробудившись
от сна, ощупывал и не мог на нее налюбоватьсЯ. (Љ слову сказать, эти  первые
его часы, хоть и Ярко блестели, но сработаны  были  плохо,  они  то  убегали
вперед, то отставали, они вечно портились. € Џен убрал их в Ящик и на  времЯ
забыл о них, а потом обменЯл на более надежные.)
     Џену казалось, что со вчерашнего днЯ он сделалсЯ старше на  много  лет.
’еперь сомнений быть не могло: он был влюблен как лучший  герой  лучшего  из
прочитанных им романов. ‘амым безапеллЯционным тоном он велел  „жону  подать
воды длЯ бритьЯ. Ћн оделсЯ по-праздничному и,  величественно  спустившись  к
завтраку, снисходительно поздоровалсЯ  с  матерью  и  маленькой  ‹орой;  эта
последнЯЯ уже часа два как разыгрывала экзерсисы на фортепьЯнах, а когда Џен
прочитал молитву (не услышав из нее ни единого слова), подивилась, какой  он
нарЯдный, и просила рассказать, про что была пьеса.
     Џен рассмеЯлсЯ и не  пожелал  рассказать  ‹оре,  про  что  была  пьеса.
Ќезачем ей об этом знать. ’огда она спросила, почему он надел свой  красивый
новый жилет и такую прекрасную булавку.
     Џен покраснел и рассказал матери, что школьный товарищ,  с  которым  он
обедал в  —аттерисе,  занимаетсЯ  в  Ѓэймуте  с  репетитором,  очень  ученым
человеком; и так как он тоже поступит в университет, а в Ѓэймуте готовЯтсЯ к
экзаменам несколько молодых людей, то ему хочетсЯ... съездить  туда  и...  и
просто узнать, в чем состоЯт их занЯтиЯ.
     ‹ора приуныла. ќлен Џенденнис внимательно посмотрела на  сына,  сильнее
прежнего почувствовав сомнениЯ и смутный страх, которые не  оставлЯли  ее  с
тех пор, как фермер ѓернет передал ей накануне вечером,  что  Џен  не  будет
домой к обеду. Ђртур выдержал ее взглЯд. Ћна  пыталась  утешитьсЯ,  отогнать
опасениЯ. Њальчик никогда ей не лгал. ‡а завтраком Џен  держалсЯ  с  большой
надменностью; а простившись со старшею и младшею леди, вскоре  затем  выехал
верхом со двора. ‘перва он ехал не спеша но затем, решив, что  из  дому  его
теперь не услышат, погнал лошадь во весь опор.
     ‘морк,  задумавшись  о  собственных  своих  сердечных  делах,   трусил,
выворотив носки, в ”эрокс, чтобы три часа читать  с  Џеном  древних  поэтов,
когда мимо него пулей промчалсЯ его ученик.  ‹ошадь  ‘морка  шарахнулась,  и
робкий наездник, перелетев через ее голову, плюхнулсЯ в придорожную крапиву.
Џен успел, смеЯсь, указать ему пальцем на Ѓэймутскую дорогу  и,  прежде  чем
бедный ‘морк принЯл сидЯчее положение, уже проскакал  в  ту  сторону  добрую
милю.
     Џен, видите ли, решил, что ему просто необходимо повидать ”окера  нынче
же утром; необходимо расспросить о ней, побыть с кем-то,  кто  ее  знает.  Ђ
честный ‘морк, сидЯ в крапиве, в то времЯ как лошадка  его  спокойно  щипала
изгородь, грустно размышлЯл, что теперь, пожалуй, не следует ехать в ”эрокс,
раз ученик его, судЯ по всему, отлучилсЯ на весь день. Ђ  впрочем,  можно  и
поехать. Њожно справитьсЯ у  миссис  Џенденнис,  когда  воротитсЯ  Ђртур;  и
послушать, как мисс ‹ора  читает  катехизис  “отса.  Ћн  взобралсЯ  на  свою
лошадку - падать с нее было ему не в диковину, они оба к этому привыкли, - и
двинулсЯ к дому, откуда только что вихрем умчалсЯ его ученик.
     ’ак любовь лишает разума всех нас, больших и малых; и младший свЯщенник
уже полетел вверх тормашками в погоне за ней, а теперь и Џен пустилсЯ  сломЯ
голову ей вслед.

        ^Tѓлава V^U
     ѓоспожа •аллер у себЯ дома

     Џен доскакал до Ѓэймута, оставил  лошадь  в  конюшне  при  гостинице  и
побежал к мистеру ”океру  -  тот  накануне  рассказал  ему,  где  живет.  Ќа
квартире, помещавшейсЯ над лавкой аптекарЯ, чей запас сигар и  содовой  воды
быстро убывал заботами юных его постоЯльцев,  Џен  застал  только  ‘пэйвина,
товарища ”окера и совладельца колЯски с красными колесами: он курил сигару и
с помощью печеньЯ обучал свою собачку разным фокусам.
     ‡доровое, румЯное лицо Џена,  раскрасневшеесЯ  от  галопа,  странно  не
вЯзалось с желтой, сморщенной, испитой физиономией ”окерова приЯтелЯ. Њистер
‘пэйвин не преминул это заметить. "Љто такой? - подумал  он,  -  ‘веженький,
как огурчик. „ержу пари, у него-то по утрам руки не дрожат".
     ”окер,  как  выЯснилось,  со  вчерашнего  днЯ  не   был   дома.   Љакое
разочарование! Њистер ‘пэйвин не мог сказать, когда  его  друг  возвратитсЯ.
€ногда он проводит в городе один день, иногда  -  неделю.  ‚  какой  колледж
записан Џен? —его ему предложить? …сть недурной эль. Њистер ‘пэйвин узнал, с
кем имеет честь, по карточке, которую Џенденнис извлек из кармана и  положил
на стол (в те  дни  Џен  очень  гордилсЯ  тем,  что  у  него  есть  визитные
карточки), и на том молодые люди распрощались.
     Џен спустилсЯ со скалистого обрыва и стал бродить по  песку,  с  досады
кусаЯ ногти "у  брегов  многошумного  морЯ".  Ћно  расстилалось  перед  ним,
сверкающее и беспредельное; синие волны  катились  в  бухту,  вспениваЯсь  и
хрипло рыча; Џен смотрел на них пустыми  глазами,  едва  замечаЯ  их.  Љакие
бурные волны бились в ту пору о его сердце, и как мало  он  был  властен  их
остановить! Ћн стал бросать в море камешки, но оно все набегало на берег. Ћн
бесилсЯ, что не застал ”окера. Ћн должен повидать ”окера. ‚ынь да положь ему
”окера! "Ђ что, если поехать по дороге на —аттерис, - подумал Џен.  -  Њожет
быть, Я его встречу". ‘пустЯ полчаса ђебекка  была  оседлана  и  скакала  по
травЯнистой обочине. ЊилЯх в четырех от Ѓэймута,  как  всем  известно,  есть
поворот на Љлеверинг, и кобыла, естественно, устремилась было домой, но  Џен
стегнул ее по шее и поскакал дальше, к городской заставе, все  еще  не  видЯ
впереди никаких признаков черной колЯски с красными колесами.
     ђаз уж он добралсЯ до заставы, можно проехать и дальше - это было Яснее
Ясного. € Џен помчалсЯ к "„жорджу", где и узнал от конюха, что мистер  ”окер
здесь и что ночью он "так кутил", что боже упаси, и уж и пил-то он, и  песни
распевал, и все норовил подратьсЯ с ’омом, форейтором.
     - ’олько наврЯд ли это бы длЯ него хорошо кончилось, -  добавил  конюх,
ухмыльнувшись. - Ќу,  отнес  своему  барину  горЯчей  воды  побритьсЯ?  -  с
насмешкой обратилсЯ он к слуге  мистера  ”окера,  проходившему  до  двору  с
хозЯйским платьем, отменно вычищенным  и  сложенным.  -  Џроводи-ка  мистера
Џенденниса. - € Џен следом за слугой зашел наконец в  комнату,  где  посреди
широчайшей кровати возлежал мистер ѓарри ”окер.
     Џерина и подушки так высоко вздымались вокруг мистера ”окера, что почти
скрывали его желтое личико и красный шелковый ночной колпак.
     - ‡дорово! - сказал Џен.
     - Љто идет? Ћтветь скорее, - пропел голос из глубины  постели.  -  Љак,
опЯть Џенденнис? Ђ мамаше твоей известно, где ты находишьсЯ? ’ы с нами вчера
ужинаЯ? Ќет... погоди, кто с нами вчера ужинал, „урачина?
     - ’ри офицера, сэр, и мистер Ѓингли, сэр, и  мистер  Љостиган,  сэр,  -
отвечал слуга,  воспринимавший  все  слова  мистера  ”окера  с  невозмутимой
серьезностью.
     - „а, верно: ходила чаша вкруговую.  Њы  пели.  €  Я,  помнитсЯ,  хотел
подратьсЯ с форейтором. џ его расколошматил, а, „урачина?
     - Ќикак нет, сэр. „рака не состоЯлась, сэр, - отвечал  „урачина  все  с
той же невозмутимой серьезностью. Ћн тем временем отмыкал  несессер  мистера
”окера - целый сундук, подарок любЯщей матери, без которого молодой  человек
не выезжал из дому. ‚ нем содержалось  немало  сокровищ:  серебрЯнаЯ  миска,
серебрЯный стакан, серебрЯные шкатулочки, и флаконы, длЯ равного рода духов,
и целый набор бритв, ожидающих того времени, когда у мистера  ”окера  начнет
расти борода.
     - ‹адно, как-нибудь в другой раз, - сказал юноша, зеваЯ и закидываЯ  за
голову тощие ручки. - ‚ерно, драки не было. ‡ато было пение, Ѓингли  пел,  Я
сам пел, генерал пел - то бишь Љостиган. ’ы когда-нибудь слышал, как он поет
"‘винка под кроватью"?
     - ’от человек, которого мм вчера встретили? - спросил Џен,  затрепетав.
- Ћтец...
     - Ћтец ”одерингэй, совершенно правильно. ЌастоЯщаЯ ‚енера, а, Џен?
     - Џрошу прощениЯ, сэр, мистер Љостиган сидит в гостиной, сэр,  говорит,
вы пригласили его к завтраку, сэр. ЏЯть раз приходил, сэр, только нипочем не
велел вас будить. ‘ одиннадцати часов ждет, сэр...
     - Ђ сейчас сколько?
     - —ас, сэр.
     - —то бы, сказала лучшаЯ из матерей, если б в такое времЯ увидела  мелЯ
в постели? - вскричал юный ленивец, - Ћна отправила менЯ сюда с репетитором;
•очет, чтобы Я развивал свои запущенные дарованиЯ - ха, ха!  Ђ  в  школе-то,
помнишь, Џен, в семь часов поднимали с постели! - € он разразилсЯ  радостным
мальчишеским смехом. Џотом продолжал: - ‘тупай побеседуй с генералом, пока Я
одеваюсь. „а не забудь, Џенденнис, попроси его спеть "‘винку под  кроватью",
не пожалеешь. - Џен в чрезвычайном  смущении  пошел  беседовать  с  мистером
Љостиганом, а мистер ”окер приступил к одеванию.
     €з двух дедов мистера ”окера тот,  от  кого  он  получил  в  наследство
крупное состоЯние, был пивоваром; второй же был графом и подарил ему безумно
и слепо любЯщую мать. ”океры из поколениЯ в поколение учились в школе  ‘ерых
монахов. € нашего приЯтелЯ, чьЯ фамилиЯ видна была с площадки длЯ  игр,  ибо
красовалась  на  вывеске  трактира,   зазывавшей   пить   "Џортер   ”окера",
безжалостно  изводили  за  профессию   его   отца,   за   некрасивое   лицо,
неспособность к учению, неопрЯтность, обжорство и другие  пороки.  Ќо  знаЯ,
что впечатлительного мальчика тиранство  сверстников  превращает  в  буку  и
фискала, можно понЯть и то, что ”окер, вырвавшись из  неволи,  за  несколько
месЯцев совершенно преобразилсЯ и стал тем веселым,  насмешливым,  блестЯщим
молодым человеком, с которым мы познакомились. Ќевеждой он, правда, осталсЯ,
ибо длЯ приобретениЯ знаний мало выйти из школы и поступить  в  колледж;  но
теперь он, на свой лад, был таким же щеголем, каким раньше был нерЯхой, и  к
двум своим гостЯм вышел надушенный, в тончайшем белье, словом  -  заправским
денди.
     ѓенерал, или, вернее, капитан Љостиган, - он сам предпочитал  числитьсЯ
в этом чине, - сидел у окна,  держа  в  вытЯнутых  руках  газету.  ‡рение  у
капитана было неважное,  и  газету  он  читал  не  только  своими  красными,
воспаленными глазами, но и с помощью губ, как человек, длЯ которого чтение -
занЯтие непривычное и трудное. лЯпа его съехала на ухо; а так как одна  его
нога  лежала  на  подоконнике,  то  по  размерам  и  возрасту  его  башмаков
внимательный наблюдатель мог бы отметить, что живетсЯ капитану несладко. ’ак
и кажетсЯ, что бедность, прежде  нежели  окончательно  завладеть  человеком,
совершает набеги на его конечности; первой ее добычей  становЯтсЯ  предметы,
защищающие нашу голову, ноги  и  руки.  €  у  капитана  они  имели  какой-то
особенно залихватский,  потрепанный  вид.  Џри  поЯвлении  Џена  он  слез  с
подоконника и приветствовал вошедшего - сперва по-военному, приложив к шлЯпе
два пальца (в разорванной черной перчатке), а  затем  снЯв  и  самую  шлЯпу.
Љапитан был лысоват, но  начесывал,  на  макушку  жидкие  прЯди  темно-седых
волос, и такие же прЯди свисали ему на виски. Љаков бы ни был  у  него  цвет
лица в молодости, неумеренное потребление спиртного  сильно  ему  повредило:
теперь это некогда красивое лицо отливало медью. Ћн носил высочайший кожаный
воротник, весь в пЯтнах и шрамах, и фрак, плотно застегнутый в  тех  местах,
где еще не оторвались пуговицы.
     - Њолодой джентльмен, которому Я вчера имел честь  быть  представленным
возле собора, - сказал капитан и, склонившись в грациозном  поклоне,  провел
шлЯпой по воздуху. - џ видел вас вечером в театре, когда играла моЯ дочь,  а
воротившись туда, уже не застал вас. џ только проводил ее до дому, сэр: „жек
Љостиган  хоть  и  беден,  но   джентльмен.   Ђ   когда   Я   снова   пришел
засвидетельствовать  свое  почтение  моему  жизнерадостному  молодому  другу
мистеру ”океру, вы уже изволили уйти. Њы  хорошо  покутили,  сэр,  -  мистер
”окер, три молодца-драгуна и ваш покорный слуга. ЉлЯнусь  честью,  сэр,  это
напомнило мне прежние дни, когда Я нес офицерскую службу в ‘то  третьем  его
величества полку. - ‘ этими словами он извлек на свет  древнюю  табакерку  и
величественно протЯнул ее новому своему знакомцу.
     “ Џена от замешательства Язык прилип  к  гортани.  ‚едь  этот  облезлый
щеголь - ее отец!
     - Ќадеюсь, мисс ”... мисс Љостиган в добром здоровье, сэр, -  выговорил
он наконец, вспыхнув до корней волос.  -  Ћна...  она  доставила  мне  такое
наслаждение, какого Я... Я... никогда еще не испытывал в  театре.  Џо-моему,
сэр, она... лучшаЯ актриса во всем мире.
     - ‚ашу руку, молодой человек! ‘лова ваши идут от  сердца.  Џримите  мою
благодарность, сэр. Џримите благодарность старого солдата  и  нежного  отца.
‚оистину, она величайшаЯ актриса. џ видел ‘иддонс, сэр, Я видел Ћ'Ќийл - это
большие актрисы, но что они по сравнению с мисс ”одерингэй?  џ  не  захотел,
чтобы она играла под своей настоЯщей  фамилией.  Њой  род,  сэр,  знатный  и
гордый род; и Љостиганы из Љостигантауна  сочли  бы,  что  честный  человек,
носивший знамЯ ‘то третьего его величества  полка,  унижает  себЯ,  разрешаЯ
дочери зарабатывать на хлеб престарелому отцу.
     - Ѓолее высокой обЯзанности и быть не может, - сказал Џен.
     - ‚ысокой! ЉлЯнусь честью, сэр, никто  не  посмеет  сказать,  что  „жек
Љостиган пойдет на что-нибудь низкое. “ менЯ есть чувства,  сэр,  хоть  Я  и
беден; Я и в других ценю чувства. “ вас  они  есть:  Я  читаю  это  в  вашем
открытом лице и честных глазах. Џоверите-ли,  -  продолжал  он  после  паузы
таинственным шепотом, - этот Ѓингли, который нажилсЯ на моей дочери,  платит
ей всего две гинеи в неделю, да еще костюмы за ее счет!  €  это  вдобавок  к
моим небольшим средствам, - все, что мы имеем.
     Њало сказать, что средства, капитана был невелики, -  они  были  просто
невидимы глазу. Ќо никому не ведомо, как господь умерЯет ветер длЯ стриженых
ирландск