вас не рассердЯтсЯ и лишь станут еще  участливее  во  внимание  к  вашему
разбитому сердцу. —то касаетсЯ ‹из-хен, то Я сочинил длЯ нее слезную повесть
о  моих  приключениЯх  (повесть,  несравненно   более   романтическую,   чем
рассказаннаЯ здесь, поскольку Я не свЯзывал себЯ уважением к истине, каковой
неуклонно придерживаюсь на этих страницах) и покорил ею сердце  беднЯжки,  а
кроме того, значительно усовершенствовалсЯ под ее  руководством  в  немецком
Языке. Њилые леди!  Ќе  называйте  менЯ  жестокосердным  обманщиком:  сердце
‹изхен, до того, как Я подверг его осаде, было уже не раз взЯто приступом  и
не однажды менЯло хозЯев; оно выкидывало то  французский,  то  зелено-желтый
саксонский, то черно-белый прусский флаг, смотрЯ по обстоЯтельствам, - да  и
какаЯ прекраснаЯ молодаЯ леди, отдав свое сердце военному мундиру, не должна
быть готова к быстрой смене возлюбленных, а иначе сколь незавиден  будет  ее
удел!
     ‹екарь-немец, приставленный к нам после ухода англичан, только раза два
удосужилсЯ нас навестить; и Я, к великой досаде мистера ”эйкенхема, но  имеЯ
в виду свои  особые  цели,  постаралсЯ  встретитьсЯ  с  ним  в  полутьме,  с
завешенными окнами, ссылаЯсь на то, что после контузии в  голову  не  выношу
света. —тобы сойти за сумасшедшего, Я закутывалсЯ в  простыни  с  головой  и
объЯвлЯл доктору, что Я египетскаЯ мумиЯ или что-нибудь другое в этом роде.
     - —то за чушь вы городите,  будто  вы  египетскаЯ  мумиЯ?  -  брюзгливо
спросил менЯ мистер ”эйкенхем.
     - ‘коро узнаете, сэр! - отвечал Я.
     ‚ следующий приход доктора Я  не  стал  его  дожидатьсЯ,  уткнувшись  в
подушку в темной спальне, а засел внизу в столовой играть в карты с  ‹изхен.
Ќа этот раз Я завладел шлафроком моего лейтенанта и другими  предметами  его
гардероба, которые пришлись мне впору и, смею надеЯтьсЯ, придавали  мне  вид
совершеннейшего джентльмена.
     - „оброе утро,  капрал,  -  сердито  буркнул  доктор  в  ответ  на  мою
приветливую улыбку.
     - Љапрал? ‹ейтенант, хотите вы сказать! - вскричал Я со смехом,  лукаво
подмигиваЯ ‹изхен, котораЯ еще не была посвЯщена в мои планы.
     - Љак так  лейтенант?  -  вскинулсЯ  на  менЯ  доктор.  -  ‚едь  не  вы
лейтенант, а...
     - Џолноте, доктор! - воскликнул Я, смеЯсь. - ‘лишком много  чести!  ‚ы,
кажетсЯ, путаете менЯ с  рехнувшимсЯ  капралом  наверху.  —удак  уже  дважды
выдавал себЯ за офицера... Ќаша любезнаЯ хозЯюшка лучше вам скажет,  кто  из
нас кто.
     - ‚чера он вообразил себЯ принцем ”ердинандом, - подхватила ‹изхен, - а
в прошлый ваш приход - помните - все представлЯлсЯ египетской мумией.
     - ‚ерно, верно! - подтвердил доктор. - Џомню. Ќо как же это,  ха-ха-ха,
подумайте, лейтенант, ведь вы у менЯ в журнале значитесь капралом.
     - Ќе  говорите  мне  о  болезни  этого  несчастного,  сейчас  он  вроде
успокоилсЯ.
     Њы с ‹изхен посмеЯлись ошибке доктора, точно самой  забавной  шутке  на
свете, а когда он собралсЯ наверх послушать пациента, Я посоветовал  ему  не
говорить с помешанным о его болезни, - сегоднЯ  он  показалсЯ  мне  особенно
возбужденным.
     —итатель уже, разумеетсЯ, понЯл из этого разговора,  в  чем  заключалсЯ
мой план. џ замыслил бежать, и  бежать  под  именем  лейтенанта  ”эйкенхема,
позаимствовав у него оное, как говоритсЯ, нахрапом. ќтот отчаЯнный  поступок
был продиктован суровой необходимостью. Ќазывайте  это  подлогом,  грабежом,
если хотите, ибо, говорЯ по правде, Я забрал у него также деньги  и  одежду;
но, окажись Я сегоднЯ в таком же  безвыходном  положении,  Я  без  колебаний
сделал бы то же самое;  ведь  Я  не  мог  бежать,  не  воспользовавшись  его
кошельком, равно как и его именем, а потому и счел себЯ вправе присвоить как
то, так и другое.
     ЏользуЯсь тем, что лейтенант по-прежнему пригвожден к постели, Я забрал
к себе его форменное платье,  предварительно  осведомившись  у  доктора,  не
задержалсЯ ли здесь кто из моих однополчан. ‡аключив из его ответа, что Я не
рискую встретить  знакомых,  Я  стал  беспечно  прогуливатьсЯ  по  городу  в
обществе мадам ‹изхен, щеголЯЯ в форме лейтенанта. Џопутно  Я  расспрашивал,
не продает ли кто лошадь, а также ЯвилсЯ с рапортом к коменданту  под  видом
”эйкенхема, лейтенанта английского пехотного полка, выздоравливающего и  был
даже приглашен на обед к офицерам прусского полка и осталсЯ крайне недоволен
их кухней. ‚оображаю, как взбесилсЯ бы ”эйкенхем, знай он, как  бесцеремонно
Я пользуюсь его именем!
     Љогда этот достойный джентльмен спрашивал,  где  его  платье,  -  а  он
частенько осведомлЯлсЯ о нем, пересыпаЯ свою речь бранью  и  угрозами,  что,
вернувшись в полк,  прикажет  менЯ  выпороть  за  неисправную  службу,  -  Я
почтительнейше уверЯл его, что оно внизу, убрано в сохранное место: оно и  в
самом деле было аккуратно сложено, однако в  ожидании  моего  отъезда.  ‘вои
документы и деньги больной держал  под  подушкой.  Њежду  тем  Я  присмотрел
лошадь, и мне надо было расплатитьсЯ с ее хозЯином.
     €так, Я назначил час, когда барышник  должен  был  привести  мне  моего
скакуна и получить причитающиесЯ ему деньги (не стану  описывать  здесь  мое
прощание с любезной хозЯюшкой, скажу только, что оно было орошено  слезами);
собравшись с духом длЯ предстоЯщего подвига, Я поднЯлсЯ к ”эйкенхему, одетый
в его форму и в его кивере, лихо сдвинутом на левую бровь.
     - Ђх ты пвохвост пвоклЯтый! - накинулсЯ  он  на  менЯ,  перемежаЯ  свои
слова еще более отборной бранью. - Џодлый бунтовщик! ‘ какой  это  стати  ты
вывЯдилсЯ в мою фовму? Џогоди, вот вевнемсЯ в полк и так же вевно,  как  то,
что менЯ зовут ”эйкенхем, Я с тобой васчитаюсь: живого места не оставлю!
     - џ получил повышение, лейтенант, - ответил Я ему с глумливой  улыбкой,
- и пришел с вами проститьсЯ. - €, подойдЯ к его  постели,  добавил:  -  Њне
нужны ваши документы и кошелек. - ‘ этими  словами  Я  сунул  руку  ему  под
подушку.
     Ќо тут он громко  завопил,  словно  хотел  созвать  весь  полк  на  мою
погибель.
     - Ќи звука, сэр, - предупредил Я его, - не то вам крышка! -  €,  достав
носовой платок, так крепко завЯзал ему рот, что едва  не  задушил,  а  потом
стЯнул ему локти рукавами рубашки, намертво свЯзал их узлом, да  так  его  и
оставил, прихватив, разумеетсЯ,  кошелек  и  бумаги  и  учтиво  пожелав  ему
скорого выздоровлениЯ.
     - ќто рехнувшийсЯ капрал рвет и мечет, -  поЯснил  Я  обитателЯм  дома,
которых встревожили крики, доносившиесЯ сверху. €так, простЯсь с  полуслепым
Ягдмейстером, а также (невыразимо нежно) с его дочкой,  Я  вскочил  на  свою
новую лошадь, лихо  прогарцевал  по  городу  и  милостиво  кивнул  страже  у
городских ворот, почтительно отдавшей мне честь. џ снова чувствовал  себЯ  в
привычной  сфере  и  дал  себе  слово  никогда   больше   не   ронЯть   свое
джентльменское достоинство.
     ‘перва Я взЯл курс на Ѓремен, где стоЯла наша армиЯ,  повсюду  заЯвлЯЯ,
что везу в штаб-квартиру рапорты и письма варбургского прусского коменданта;
но, едва миновав наши аванпосты, повернул  конЯ  и  направилсЯ  в  ѓессен  -
Љассельские владениЯ, которые, по счастью, находЯтсЯ недалеко от ‚арбурга; и
как же Я обрадовалсЯ, увидев на шлагбаумах  сине-красные  полосы,  сказавшие
мне, что Я нахожусь уже на территории, не занЯтой моими  соотечественниками.
џ заехал в ѓоф, а оттуда на другой день направилсЯ в Љассель,  выдаваЯ  себЯ
за курьера, везущего депеши принцу ѓенриху, стоЯвшему тогда на Ќижнем ђейне.
ЋстановилсЯ Я в лучшей гостинице, где столовались штабные  офицеры  местного
гарнизона. †елаЯ поддержать  честь  английского  джентльмена,  Я  угощал  их
самыми изысканными винами, какие нашлись в гостинице,  и  рассказывал  им  о
своих английских поместьЯх так речисто, что чуть ли не  первый  верил  своим
выдумкам, џ даже получил приглашение в ‚ильгельмсхехе, дворец курфюрста, где
танцевал менуэт с прелестной дочкой самого гофмаршала и  проиграл  несколько
золотых его превосходительству обер-егермейстеру его высочества.
     ‚ гостинице за общим столом Я познакомилсЯ с прусским офицером, который
обращалсЯ ко мне весьма  учтиво  и  без  конца  расспрашивал  об  Ђнглии.  џ
старалсЯ отвечать ему с толком, хотЯ, боюсь, не слишком в этом преуспел, ибо
никогда не бывал в Ђнглии и понЯтиЯ не  имел  ни  о  дворе,  ни  о  тамошних
аристократических семействах; но,  увлекаемый  тщеславием  юности  (а  также
склонностью хвалитьсЯ и заноситьсЯ в ущерб истине, чертой, присущей мне в те
годы, хоть Я и начисто отделалсЯ от нее впоследствии), Я  сочинил  длЯ  него
тысЯчу анекдотов, описал ему королЯ и его министров, объЯвил, что английский
посланник в Ѓерлине - родной мой дЯдЯ, и обещал новому знакомцу  порадеть  о
нем в рекомендательном письме к моему родичу. Љогда же офицер осведомилсЯ об
имени этого дЯди, Я, не долго думаЯ, сказал, что его зовут Ћ'’рейди, считаЯ,
что это имЯ вполне постоит за себЯ и что  жители  Љилбэллиоуэна  в  графстве
Љорк ни в чем не уступЯт другим семействам, о каких мне приходилось слышать.
—то до случаев из моей полковой жизни, тут  Я  был  поистине  во  всеоружии.
•отелось бы мне, чтобы  и  другие  мои  рассказы  были  хоть  вполовину  так
достоверны.
     ‚ то утро, когда Я покидал Љассель, мой друг-пруссак подошел ко  мне  с
открытой приветливой улыбкой и сказал, что тоже  едет  в  „юссельдорф,  куда
Якобы собиралсЯ и Я. €так, мы сели на коней и не спеша тронулись в путь. ‚сЯ
местность кругом ЯвлЯла вид неописуемого запустениЯ.  ‡дешний  государь  был
известен как самый  бесчеловечный  торговец  людьми  во  всей  ѓермании.  Ћн
продавал их всем, кто ни попросит, и в течение пЯти лет, какие  уже  длилась
война (вошедшаЯ  потом  в  историю  как  ‘емилетнЯЯ),  перевел  все  мужское
население в  кнЯжестве,  так  что  некому  стало  обрабатывать  землю:  даже
двенадцатилетних отроков угонЯли на войну, и  нам  встречались  целые  гурты
несчастных  мальчуганов,  обычно  под  конвоем  нескольких  кавалеристов   с
ганноверским  краснокафтанником-сержантом  или  прусским  унтер-офицером  во
главе. ‘ некоторыми из этих конвоиров мой спутник обменивалсЯ приветствиЯми.
     - ‚ы не представлЯете, до чего мне претит знатьсЯ  с  этой  братией,  -
пожаловалсЯ он. - Ќо  такова  печальнаЯ  необходимость.  ‚ойна  требует  все
нового притока людей, отсюда и вербовщики, поставлЯющие человечье мЯсо.  Ћни
получают от нашей казны по двадцать  пЯть  талеров  с  головы.  Љонечно,  за
такого молодца, как, скажем, вы, - добавил он, смеЯсь, - цена доходит  и  до
сотни. Џри старом короле за вас дали бы, пожалуй, и всю  тысЯчу  -  длЯ  его
полка гренадеров, который ныне правЯщий король расформировал.
     - џ сам знавал служивого из вашего гренадерского полка,  -  откликнулсЯ
Я. - “ нас его так и звали Њорган-пруссак.
     - ‚ самом деле? Љто же он был, этот Њорган-пруссак?
     - ‚ерзила гренадер, ваши вербовщики каким-то  образом  похитили  его  в
ѓанновере.
     - ќкие канальи! - удивилсЯ  мой  приЯтель.  -  €  хватило  же  смелости
завербовать англичанина!
     - ’о-то и есть, что он ирландец, да такаЯ расторопнаЯ голова,  что  где
им против него! ‘ами посудите! Њоргана, стало быть, схватили и  зачислили  в
гвардию великанов, где он оказалсЯ на голову выше  всех.  Њногие  из  верзил
плакались на свою жизнь, на палочье, на бесконечные учениЯ да  на  нищенскую
плату; но Њорган не принадлежал к ворчунам. "Ђ по мне, - говорил он, - лучше
раздобреть на берлинских харчах, нежели ходить в отрепье и подыхать с голоду
в ’ипперэри!"
     - Ђ где это ’ипперэри? - поинтересовалсЯ мой спутник.
     - ’о же самое спросили у Њоргана его приЯтели. ’ипперэри - это чудеснаЯ
провинциЯ в €рландии с главным городом Љлонмелем, а это, скажу Я вам,  такаЯ
столица,  что  уступит  только  ‹ондону  или  „ублину,  -  не   чета   вашим
континентальным городам! Њорган сказал им, что родина его недалеко от  этого
города и что одно у него огорчение в  нынешних  счастливых  обстоЯтельствах:
братьЯ его дома, поди, голодают, а ведь как славно бы им  жилось  на  харчах
его величества!
     "ѓолову даю на отсечение, - сказал Њорган сержанту, которому он все это
выкладывал, - был бы здесь мой  братец  Ѓин,  его  бы  тут  же  произвели  в
сержанты".
     "Ђ что, он до тебЯ дотЯнет?" - поинтересовалсЯ сержант.
     "„о менЯ? ‘казали тоже! „а у нас в семье менЯ  недоростком  зовут.  Ќас
шестеро братьев, не считаЯ менЯ, но Ѓин выше всех  вымахал.  ‚  чулках  семь
футов росту! ќто так же верно, как то, что менЯ зовут Њорган".
     "Ђ нельзЯ ли послать за твоими братьЯми и сманить их к нам?"
     "Ќет уж, и думать не могите! ‘ тех пор как  менЯ  заграбастал  один  из
ваших, они сержантов видеть не могут, - отвечал Њорган. - ќх,  и  жалко  же,
что  они  не  приедут.  ЏредставлЯю,  каким  великаном  смотрел  бы  Ѓин   в
гренадерской шапке!"
     Ѓольше он ни слова не сказал про  своих  братьев,  а  только  вздохнул,
будто сожалеЯ о их горькой участи. ‘ержант, однако, все доложил офицерам,  а
там дошло и до самого королЯ. …го величество такое взЯло любопытство, что он
согласилсЯ отпустить Њоргана на родину, только бы  тот  доставил  ему  своих
братьев-великанов и воротилсЯ в полк сам-седьмой.
     - —то ж, они и вправду такие, как он описывал?  -  поинтересовалсЯ  мой
спутник. џ невольно посмеЯлсЯ его наивности.
     - “ж не думаете ли вы, - вскричал Я, - что Њорган воротилсЯ на  службу?
„ержи карман шире! …му лишь бы на свободу вырватьсЯ! Ќа деньги, что ему дали
длЯ всей оравы, он  купил  себе  в  ’ипперэри  славную  ферму,  да  и  зажил
припеваючи, он на этой истории заработал побольше ваших вербовщиков.
     Џрусский капитан от души посмеЯлсЯ рассказу и  заметил,  что  англичане
всему свету известны как дошлаЯ нациЯ, однако согласилсЯ с  моей  поправкой,
что ирландцы, пожалуй, будут похитрей англичан. Њы  продолжали  путешествие,
весьма довольные друг другом, так как и у него нашлось, что порассказать  из
событий этой войны, -  о  храбрости  и  дальновидности  ”ридриха,  о  тысЯче
случаев, когда король был на волосок от смерти, о его победах и  поражениЯх,
не  менее  почетных,  чем  победы.  ‘ейчас,  на  правах  джентльмена,  Я   с
удовольствием слушал эти басни, а между тем всего три недели назад Я был  во
власти совсем других чувств, описанных в конце предыдущей главы. ’огда Я еще
помнил, что слава достаетсЯ генералу, а беднЯге солдату выпадают лишь  палки
да оскорблениЯ.
     - Љстати, кому вы везете депеши? - спросил менЯ офицер.
     ЋпЯть каверзный вопрос, на который Я ответил наобум:
     - ѓенералу ђоллсу. - џ видел генерала прошлый год, и  это  было  первое
имЯ,  пришедшее  мне  в  голову.  Њой  друг  вполне  им  удовлетворилсЯ;  мы
продолжали тише путешествие до захода солнца и, так как лошади наши  устали,
решили сделать привал.
     - ‚от славнаЯ гостиница, - сказал капитан, когда мы подъехали  к  дому,
стоЯвшему, как мне показалось, в одиноком, глухом месте.
     - Ћна, может быть, хороша длЯ ѓермании, но врЯд ли  придетсЯ  по  вкусу
старой €рландии, - возразил Я. - ‚ какой-нибудь лиге отсюда Љорбах. „оедемте
лучше до Љорбаха.
     - Ђ вам не хочетсЯ увидеть первую красавицу в …вропе? - спросил офицер.
- Ђга, вы шалун, как Я поглЯжу, вам не устоЯть перед этим доводом!
     € действительно, этот довод всегда действовал на менЯ неотразимо, в чем
Я охотно признаюсь.
     - ‡дешний хозЯин богатый фермер, - поЯснил мне капитан, - гостиницу  он
держит так, между прочим.
     €  в  самом  деле,  это  место  скорее  походило  на  ферму,   чем   на
странноприимный дом. Њы вошли в большие ворота и  попали  в  обширный  двор,
обнесенный  высокой  каменной  оградой,  в  глубине  его  высилось   мрачное
покосившеесЯ здание. ‚о дворе стоЯло два фургона, лошади  были  выпрЯжены  и
жевали свой корм тут же под навесом;  несколько  человек  слонЯлось  взад  и
вперед, среди них два сержанта в прусской форме, они отдали  моему  капитану
честь. џ счел это обычной формальностью, но чем-то  жутким  и  отталкивающим
веЯло от гостиницы, и Я заметил,  что  люди,  открывшие  ворота,  тотчас  же
захлопнули их за нами. ‚ этой местности  неспокойно,  поЯснил  мне  капитан,
повсюду рыщут отрЯды французской конницы,  а  с  этими  злодеЯми  держи  ухо
востро.
     Љак только сержанты взЯли у нас лошадей, мы пошли в дом ужинать. Ћдному
из них капитан поручил отнести ко мне в комнату мой дорожный  саквоЯж,  и  Я
обещал молодцу рюмку шнапса за его труды.
     ‘тараЯ карга, прислуживавшаЯ за столом вместо очаровательного созданиЯ,
которое Я ожидал увидеть, принесла нам Яичницу с беконом.
     - “гощение более чем скудное, - посмеЯлсЯ капитан, - но солдат и  не  с
таким миритсЯ.
     ‘ величайшей обстоЯтельностью  он  снЯл  шлЯпу  и  перчатки,  отстегнул
портупею с саблей и уселсЯ за стол. Ђ тогда и Я, чтобы  не  уступить  ему  в
учтивости, снЯл оружие и сложил его туда же, на старый комод.
     ‘таруха принесла нам прекислого вина, и этот  вырви-глаз  вместе  с  ее
пакостной рожей сразу испортили мне настроение.
     - Ђ где же обещаннаЯ красотка? - спросил, Я, как только карга  скрылась
за дверью.
     - €-и,  пустое!  -  рассмеЯлсЯ  капитан,  пронизываЯ  менЯ  пристальным
взглЯдом. - ‘читайте это шуткой. џ устал, мне не хотелось ехать  дальше.  Џо
части прекрасного пола лучше этой женщины тут не найдешь. € ежели она вас не
прельщает, придетсЯ вам, мой друг, подождать до другого случаЯ.
     ќти слова мне и вовсе не понравились.
     - ЉлЯнусь честью, сударь, - сказал  Я,  напружившись,  -  вы  поступили
весьма неучтиво.
     - џ поступил, как считал нужным! - отпарировал капитан.
     - ‘эр, - вскричал Я, - вы забываетесь, Я британский офицер!
     - ‚здор и вранье! - заорал мой спутник. - ‚ы дезертир!  ‚ы  самозванец,
сэр! “же три часа, как Я вас разгадал. ‚ы и вчера  были  мне  подозрительны.
Њои люди донесли мне, что из ‚арбурга сбежал солдат, и Я был уверен, что это
вы. ‚аши враки и  все  ваши  благоглупости  окончательно  менЯ  убедили.  ‚ы
говорите, что везете депеши генералу, которого  уже  десЯть  месЯцев  нет  в
живых. “ вас дЯдЯ посол, а вы даже имени его не знаете.  ‘огласны  вы  взЯть
задаток и поступить к нам на службу или предпочитаете быть  выданным  вашему
начальству?
     - Ќи то, ни другое! - воскликнул Я и с проворством  тигра  бросилсЯ  на
него. Ќо противник мой был начеку. Ћн выхватил из карманов пару  пистолетов,
выпустил зарЯд в воздух и вскричал, стоЯ по другую сторону стола и следЯ  за
каждым моим движением:
     - Ќи с места, или Я размозжу тебе череп!
     ‚ ту же минуту дверь  распахнулась,  и  в  комнату  ворвались  давешние
сержанты, держа наперевес мушкеты с примкнутыми штыками.
     €гра была кончена. џ бросил  нож,  которым  было  вооружилсЯ,  так  как
стараЯ карга, подав нам вина, унесла мою саблю.
     - џ вступаю добровольно, - сказал Я.
     - Ќу вот, давно бы так, голубчик! Ђ как прикажете вас записать?
     - Џишите ђедмонд Ѓарри из Ѓалли Ѓарри, - сказал Я надменно,  -  потомок
ирландских королей!
     - ‘лучалось мне навещать ирландскую бригаду ђоша, - сказал вербовщик  с
усмешкой, - Я подбивал там кое-кого из вашей братии перейти к нам, и чуть ли
не все они были потомками ирландских королей.
     - ‘эр, - сказал Я,  -  потомок  или  не  потомок,  но  Я,  как  видите,
джентльмен!
     - ’аких джентльменов у нас в войсках хоть пруд пруди,  вот  увидите,  -
отвечал капитан все с той же Язвительной усмешкой. - ’ем временем,  господин
„жентльмен, предъЯвите свои бумаги, тогда будет Ясно, кто вы такой.
     “ менЯ в бумажнике вместе с  документами  ”эйкенхема  лежало  несколько
банкнотов, и мне совсем не улыбалось с ними расстатьсЯ. Ђ  Я  подозревал,  и
совершенно справедливо, что это пустаЯ уловка капитана, чтобы ими завладеть.
     - Њои личные бумаги вас не касаютсЯ, - заЯвил Я. - Ђ в армию Я зачислен
как ђедмонд Ѓарри.
     - Џодать сюда, без разговоров! - взревел капитан, хватаЯ трость.
     - Ќе дам! - заупрЯмилсЯ Я.
     - ‘обака! ’ы бунтовать? - крикнул он и наотмашь ударил менЯ тростью  по
лицу, очевидно, чтобы вызвать на сопротивление.  џ  кинулсЯ  к  нему,  чтобы
вцепитьсЯ ему в горло, но тут налетели оба сержанта и повалили менЯ  наземь,
Я ударилсЯ головой в то самое место,  куда  недавно  был  ранен,  и  потерЯл
сознание. Љогда Я опомнилсЯ, из раны хлестала кровь, мой нарЯдный  кафтан  с
менЯ сорвали, кошелек и бумаги исчезли бесследно, а  руки  были  свЯзаны  за
спиной.
     “ великого и  преславного  ”ридриха  имелись  десЯтки  таких  торговцев
белыми рабами; они шнырЯли повсюду вдоль границ его страны, сманивали  целые
отрЯды,  похищали  крестьЯн   и   не   останавливались   ни   перед   какими
преступлениЯми, чтобы снабдить его блистательные полки пушечным мЯсом. џ  не
могу отказать себе в удовольствии  поведать  здесь,  какаЯ  судьба  постигла
подлого негодЯЯ, который, презрев закон дружбы и товарищества,  так  успешно
обвел менЯ вокруг пальца. ќтот субъект, происходивший  из  знатной  фамилии,
человек, не лишенный способностей и мужества, был одержим страстью к игре  и
мотовству; плата наводчиков в  отрЯде  вербовщиков  привлекала  его  больше,
нежели жалованье капитана в пехотном полку. ‘амого королЯ, должно быть, тоже
больше  устраивало  видеть  его  в  первом   качестве.   ‡вали   его   мосье
ѓальгенштейн, и он весьма  благоуспешно  подвизалсЯ  на  своем  разбойничьем
поприще. Ћн говорил на всех Языках, бывал во всех странах, и ему  ничего  не
стоило раскусить такого простака и хвальбишку, как Я.
     ‚ 1765 году, однако, его  постиг  заслуженный  конец.  ‚  то  времЯ  он
обреталсЯ в Љеле против ‘трасбурга  и,  гулЯЯ  по  мосту,  часто  вступал  в
разговоры с  часовыми  французских  аванпостов,  сулЯ  им  золотые  горы  на
прусской службе. Ћднажды, углЯдев на мосту красавца гренадера, он обещал ему
по меньшей мере роту, если тот согласитсЯ служить ”ридриху.
     - Џоговорите с моим товарищем, вон он там стоит, - сказал  гренадер.  -
Ѓез него мне ни на что не решитьсЯ. Њы с ним землЯки, росли в одной деревне,
а теперь служим  в  одной  роте,  спим  на  соседних  койках  и  никогда  не
разлучаемсЯ. Ћбещайте ему чин капитана, а уж за мной дело не станет.
     - Џриходите с товарищем ко  мне  в  Љель,  -  разливалсЯ  ѓальгенштейн,
заранее потираЯ руки.  -  Њы  с  вами  отлично  пообедаем,  и  Я  постараюсь
удовлетворить все ваши желаниЯ.
     - ‹учше переговорите с ним здесь, - стоЯл  на  своем  гренадер,  -  мне
нельзЯ отлучатьсЯ с поста. Џройдите вперед и потолкуйте с ним сами.
     ѓальгенштейн, еще немного поторговавшись, прошел наконец мимо часового,
но вдруг одумалсЯ и в страхе бросилсЯ назад. ’ут гренадер  приставил  ему  к
груди штык и приказал не двигатьсЯ с места: он-де взЯт под стражу.
     “видев себЯ в опасности, пруссак одним прыжком перемахнул через  перила
и кинулсЯ в воду. Ѓесстрашный часовой бросил мушкет  -  и  за  ним.  ”ранцуз
плавал лучше, он догнал вербовщика, потащил его к  страсбургскому  берегу  и
сдал на руки властЯм.
     - ’ебЯ должно расстрелЯть, - объЯвил часовому генерал, - за то, что  ты
кинул свой пост и свое оружие; но ты заслуживаешь и награды - за храбрость и
отвагу. Љороль предпочитает тебЯ наградить. - € гренадеру дали деньги и чин.
     —то касаетсЯ ѓальгенштейна, то он объЯвил себЯ дворЯнином на  службе  у
прусского королЯ,  и  в  Ѓерлин  был  послан  запрос,  чтобы  проверить  его
показаниЯ. Ќо король, хоть и не  стеснЯлсЯ  направлЯть  на  эти  дела  людей
такого званиЯ (офицера - сманивать солдат союзных армий),  не  мог,  однако,
расписатьсЯ в собственном позоре. € вот  из  Ѓерлина  приходит  письмо,  где
говоритсЯ,  что  дворЯнский  род  ѓальгенштейнов  действительно  имеетсЯ   в
королевстве, но что человек, выдающий себЯ за такового, заведомый обманщик и
самозванец, ибо все офицеры этого имени неотлучно находЯтсЯ в своих полках и
при исполнении своих  обЯзанностей.  „лЯ  ѓальгенштейна  это  было  смертным
приговором, и он был повешен в ‘трасбурге как шпион.

     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

     - ‚ фургон его - к другим, - сказал он, как только Я пришел в себЯ.


        ѓлава VI
        ”ургон вербовщиков. ќпизоды солдатской жизни

     ”ургон, куда менЯ препроводили, стоЯл, как уже сказано, во дворе фермы,
рЯдом  с  другим  таким  же  неприглЯдным  экипажем.  Ћба  они  были  набиты
рекрутами, которых гнусный вербовщик, заманивший менЯ в ловушку, привел  под
знамена преславного ”ридриха.  Љогда  часовые  бросили  менЯ  на  солому,  Я
разглЯдел при свете их фонарей десЯтка полтора  темных  фигур,  сбившихсЯ  в
кучу в омерзительной передвижной темнице, куда теперь ввергли и менЯ.  Љрики
и проклЯтиЯ, которыми разразилсЯ мой сосед  насупротив,  сказали  мне  лучше
всЯких слов, что он ранен, как и Я; и всю эту ужасную  ночь  всхлипываниЯ  и
стоны бедных узников сливались в неумолчный горестный хор, весьма успешно не
дававший мне забытьсЯ благодетельным сном и отдохнуть от ужасных  страданий.
Џримерно в полночь (насколько Я мог судить) заложили  лошадей,  и  скрипучие
громыхающие колымаги пришли в движение. „вое  вооруженных  до  зубов  солдат
примостились на наружной скамье, и их  свирепые,  освещенные  фонарЯми  лица
поминутно заглЯдывали за холщовые занавески, проверЯЯ, все ли узники налицо.
ќти полупьЯные скоты то и дело  принимались  петь  любовные  или  солдатские
песни вроде: "Ћ, Gretchen, mein Taubchen, mein Herzens-Trompet, mein  Kanon,
mein Heerpauk und mein Musket"; "Prinz Eugen, der edle Hitter" {"Ћ  ѓретхен,
моЯ голубка, моЯ нежно любимаЯ труба, моЯ пушка, моЯ литавра,  мой  мушкет";
"Џринц …вгений, благородный рыцарь" (нем.).} и т. п., их дикие  завываниЯ  и
Jodler {’ирольские трели (нем.).} звучали каким-то адским аккомпанементом  к
стонам пленников. ‚последствии Я  не  раз  слышал  эти  песни  на  марше,  в
казармах или ночами у бивуачных костров.
     €  все  же  Я  не  чувствовал  себЯ  таким  несчастным,  как  во  времЯ
поступлениЯ на военную службу  в  €рландии.  Џусть  Я  унижен  до  положениЯ
ничтожного рЯдового, думал Я, по крайней мере, никто из знакомых  не  ЯвитсЯ
свидетелем моего позора, а это всегда заботило менЯ превыше всего. Ќикто  не
скажет: "‘мотрите, вот молодой ђедмонд Ѓарри, потомок рода Ѓарри, дублинский
щеголь  и  светский  денди,  вот  он  стоит  руки  по  швам  и  ест  глазами
начальство!" …сли бы не мнение света, по которому  должен  равнЯтьсЯ  всЯкий
уважающий себЯ человек, Я мирилсЯ бы и с самой низкой долей. ‡десь же  Я,  в
сущности, был отрезан от мира, как если бы находилсЯ где-нибудь в  сибирской
глуши или на острове ђобинзона Љрузо. џ рассуждал так: "ЏопалсЯ, так  нечего
скулить: в каждом положении есть свои хорошие стороны, умей же их  находить,
бери от жизни все, что можно. “ солдат на войне сотни возможностей пограбить
или как-нибудь еще поразвлечьсЯ; тут можно сочетать приЯтное с полезным;  не
терЯйсЯ же и будь доволен своей судьбой. Љо всему прочему, ты  на  удивление
храбрый, красивый и ловкий малый; как знать, может, еще  и  продвинешьсЯ  на
новой службе".
     €так, Я смотрел  на  свои  незадачи  как  истый  философ,  решивший  не
поддаватьсЯ унынию и переносить все страданиЯ с  высоко  поднЯтой,  пусть  и
разбитой, головой. Џоследнее обстоЯтельство  требовало  на  ближайшее  времЯ
огромного терпениЯ, ибо нас отчаЯнно трЯсло, и  каждый  толчок  отзывалсЯ  в
мозгу такой ужасной болью, что голова раскалывалась на части. Љогда занЯлось
утро, Я увидел своего ближайшего соседа: долговЯзый,  белобрысый,  в  черной
паре, он лежал, прислонЯсь головой к соломенной подушке.
     - ’ы ранен, камрад? - спросил Я.
     - Ѓлагодарение создателю, Я тЯжко стражду  телом  и  душой  и  чувствую
разбитость во всех членах; однако Я не ранен. Ђ вы, мой бедный юноша?
     - џ ранен в голову, - отвечал Я, - и мне нужна ваша подушка. Ћтдайте ее
мне... у менЯ в кармане складной нож!! - Џри  этом  Я  смерил  его  зверским
взглЯдом, как бы говорившим (впрочем, это самое Я и хотел сказать,  шутки  в
сторону - a la guerre comme a la guerre {Ќа войне как на войне (франц.).}, а
Я вам не какой-нибудь слабонервный мозглЯк!), что, если  он  не  отдаст  мне
подушку по доброй воле, придетсЯ ему познакомитьсЯ с моим клинком.
     - „руг мой, к чему угрозы, - кротко сказал белобрысый, - Я бы отдал  ее
вам за спасибо. - € он протЯнул мне свой набитый соломой мешочек.
     ЏрислонЯсь головой к  стенке  фургона  и  принЯв  наиболее  удобное  из
возможных положений, он принЯлсЯ повторЯть про себЯ: "Ein  fester  Burg  ist
unser Gott" {’вердынЯ крепкаЯ наш бог (нем.).},  из  чего  Я  заключил,  что
передо мной лицо духовное. ’ем временем трЯска и прочие дорожные  неудобства
вызывали в фургоне все новые возгласы и возню, из каковых можно было понЯть,
что за разношерстнаЯ компаниЯ здесь собралась. ’о  какой-нибудь  деревенщина
распустит нюни; то кто-нибудь взмолитсЯ  по-французски:  "Ћ  mon  Dieu,  mon
Dieu!";  {Ћ  господи,   господи!   (франц.)}   несколько   пассажиров   этой
национальности о чем-то тараторили между собой и так и  сыпали  проклЯтиЯми;
какой-то рослый детина в противоположном углу  фургона  то  и  дело  поминал
черта и ад, и Я понЯл, что в нашу компанию затесалсЯ англичанин.
     Ќо вскоре Я был избавлен от дорожных тЯгот и дорожной  скуки.  ЌевзираЯ
на подушку, отнЯтую у духовного лица, голова моЯ, и без того разламывавшаЯсЯ
от боли, пришла в резкое соприкосновение со стенкой фургона,  у  менЯ  снова
потекла кровь, и все вокруг заволокло туманом. Џомню только,  что  времЯ  от
времени кто-то давал мне пить и что в каком-то укрепленном городе мы сделали
привал и немецкий офицер пересчитал нас; всю остальную часть пути Я провел в
сонном оцепенении, от  которого  очнулсЯ  только  на  больничной  койке  под
наблюдением монашки в белом капоре.
     - Ћни коснеют во тьме духовной, - произнес  голос  на  соседней  койке,
когда монашка, завершив круг своих милосердных  обЯзанностей,  удалилась.  -
Ћни блуждают в кромешной ночи невежества и заблуждений, - и все же свет веры
брезжит в сердцах этих бедных созданий.
     ќто был мой товарищ по плену,  его  большое  скуластое  лицо  благодарЯ
белому ночному колпаку и обрамлЯвшей его подушке казалось огромным.
     - Љак? ‚ы ли это, герр пастор? - воскликнул Я.
     - Џокамест всего лишь кандидат, - поправил менЯ ночной  колпак.  -  Ќо,
благодарение господу,  сэр,  вы  пришли  в  себЯ.  —его  только  с  вами  не
творилось! ‚ы говорили по-английски (мне знаком этот Язык) - об €рландии,  о
какой-то молодой особе и Њике, а также о другой молодой особе и горЯщем доме
и об английских гренадерах, - вы даже пропели два-три  куплета  из  какой-то
баллады  и  поминали  еще  многое  другое,  несомненно,   касающеесЯ   вашей
биографии.
     - Ћна у менЯ незаурЯднаЯ, - сказал Я. - Џожалуй, нет  человека  равного
мне происхождениЯ, чьи бедствиЯ могли бы сравнитьсЯ с моими.
     ЏризнатьсЯ, Я смерть люблю похвастать  своим  происхождением  и  своими
дарованиЯми, ибо не раз убеждалсЯ,  что,  если  сам  не  замолвишь  за  себЯ
словцо, никакой близкий друг не сделает этого за тебЯ.
     - —то ж, - сказал мой товарищ по несчастью, - охотно верю  и  готов  со
временем выслушать повесть вашей жизни, но сейчас вам лучше  помолчать,  ибо
горЯчка была весьма упорной и вы потерЯли много сил.
     - ѓде мы? - спросил Я, и кандидат  сообщил  мне,  что  мы  находимсЯ  в
епархии и городе ”ульда, занЯтом войсками  принца  ѓенриха.  ‚  окрестностЯх
города завЯзалась перестрелка с французским отрЯдом, отбившимсЯ от своих,  и
шальнаЯ пулЯ, залетев в фургон, ранила беднЯгу кандидата.
     —итатель уже знаком с моей историей, и  Я  не  стану  ни  повторЯть  ее
здесь, ни приводить те добавлениЯ,  коими  Я  ее  изукрасил  во  внимание  к
товарищу по невзгодам. Џо правде же сказать, Я поведал ему, что принадлежу к
самому знатному роду в €рландии, что  мой  родовой  замок  -  красивейший  в
стране, что мы несметно богаты и состоим  в  родстве  со  всей  знатью;  что
происходим мы от древних королей и т. д. и  т.  п.;  к  моему  удивлению,  в
разговоре выЯснилось, что мой  собеседник  знает  об  €рландии  куда  больше
моего. Љогда речь зашла о моих предках, он спросил:
     - Љоторую же династию вы имеете в виду?
     - Ћ, - сказал Я  (у  менЯ  отвратительнаЯ  памЯть  на  даты),  -  самую
древнюю, конечно.
     - —то Я слышу? Ќеужто вашу  родословную  можно  проследить  до  сыновей
џфета?
     - Ђ как вы  думаете!  -  ответил  Я.  -  „а  что  там  до  џфета  -  до
Ќавуходоносора, если желаете знать.
     - ‚ижу, вижу, - сказал кандидат, улыбаЯсь. - ‚ы, стало  быть,  тоже  не
верите этим легендам. ‚се эти парфолане и немедийцы,  которыми  бредЯт  ваши
авторы, не пользуютсЯ признанием в исторической науке. џ думаю, у нас так же
мало оснований верить этим баснЯм, как и преданиЯм о €осифе  Ђримафейском  и
короле Ѓруте, с которыми лет двести назад носились ваши кузены-англичане.
     ’ут он прочитал мне целую лекцию о финикийцах, скифах и готах, о  ’уате
де „анане, ’аците и короле Њак-Ќейле; то было, собственно говорЯ, первое мое
знакомство со всей этой братией. Ћн говорил по-английски не хуже менЯ и  так
же свободно, по его словам, владел еще семью Языками; и действительно, когда
Я процитировал единственный  известный  мне  латинский  стих,  принадлежащий
поэту ѓомеру, а именно:

                 As in praesenti perfectum fumat in avt, -
                 {Ѓессмысленйый набор английских и латинских слов.}

он  сразу  же  перешел   на   латынь;  но  Я  кое-как  вышел  из  положениЯ,
сославшись на то, что у нас, в €рландии, принЯто другое произношение латыни.
     “ моего честного друга оказалась прелюбопытнаЯ биографиЯ, и Я, пожалуй,
приведу ее здесь - она лучше всего  покажет  читателю,  какую  разношерстную
компанию составлЯло наше рекрутское пополнение.
     - џ, - начал он, - саксонец по рождению, отец  мой  служил  пастором  в
селении Џфаннкухен, где Я и впитал начатки знаний. естнадцати  лет  (сейчас
мне двадцать три), когда л овладел греческим и латынью, не говорЯ уж о таких
Языках,  как  французский,  английский,  арабский  и  древнееврейский,   мне
перепало наследство в сто рейхсталеров -  сумма  вполне  достаточнаЯ,  чтобы
пройти курс университетских наук, и Я отправилсЯ в знаменитую  ѓеттингенскую
академию, где в течение четырех лет изучал точные  науки  и  богословие.  Ќе
пренебрегал Я и светской выучкой, в меру своих возможностей, конечно; так, Я
брал уроки у танцмейстера по грошену  за  урок,  училсЯ  владеть  рапирой  у
фехтовальщика-француза; слушал на ипподроме  лекции  о  лошадЯх  и  верховой
езде, читанные знаменитым профессором-кавалеристом. Џо-моему, человек должен
знать все, что он в силах вместить, должен всЯчески расширЯть свой жизненный
опыт; а поскольку все науки равно необходимы, ему подобает, по  возможности,
знакомитьсЯ  со  всеми.  “вы,  во  многих  областЯх  личного   развитиЯ   (в
противность духовному, хоть Я и  не  берусь  отстаивать  правильность  этого
разделениЯ) Я оказалсЯ совершеннейшим тупицей. Џробовал Я изучить  искусство
хождениЯ по канату у цыганского  маэстро,  гастролировавшего  в  нашей  alma
mater, но этот мой опыт оказалсЯ плачевным: как-то, сорвавшись с  проволоки,
Я  разбил  себе  нос.  “чилсЯ  Я  также  править  четверкой  у   нашего   же
студента-англичанина  герра  графа  лорда  фон  Њартингэйла,   ездившего   в
университет на собственной четверке. Ќо  и  тут  осрамилсЯ:  напоровшись  на
калитку у Ѓерлинских ворот,  Я  вывалил  из  кареты  подругу  моего  учителЯ
фрейлейн мисс Љитти Љоддлинс. џ давал молодому лорду уроки немецкого,  когда
же произошел этот  прискорбный  случай,  он  отказалсЯ  от  моих  услуг.  ‡а
неимением средств пришлось  оставить  сей  curriculum  {Љурс  наук  (лат.).}
(прошу прощениЯ за эту шутку), а иначе Я мог бы блистать на любом  ипподроме
и (по выражению высокородного лорда) в совершенстве правил бы вожжами.
     ‚ университете Я выступил с  тезой  о  квадратуре  круга,  котораЯ  бы,
верно, вас заинтересовала, а также дискутировал с профессором  трумпфом  на
арабском Языке и, как говорЯт, одержал над ним верх.  џ,  разумеетсЯ,  также
овладел южноевропейскими Языками - что же до Языков северной …вропы, то  длЯ
человека,  знающего  в  совершенстве  санскрит,  они  никакой  трудности  не
представлЯют. €зучить русский, Я уверен, показалось бы вам детской  забавой,
и Я всегда буду сожалеть, что не познакомилсЯ (в должной мере) с  китайским;
если бы не теперешние печальные обстоЯтельства, Я  бы  непременно  поехал  в
Ђнглию, чтобы на торговом судне добратьсЯ до Љантона.
     џ  никогда  не  отличалсЯ  бережливостью:  небольшого  капитала  в  сто
рейхсталеров, с каковым благоразумный человек лет двадцать не знал бы  горЯ,
едва хватило мне на пЯть  лет  учениЯ,  и  пришлось  мне  прервать  занЯтиЯ,
растерЯть учеников, да и  засесть  тачать  башмаки,  чтобы  скопить  немного
денег, а уж там возобновить учебу. ’ем временем заключил Я сердечный союз  с
одной особою (тут кандидат слегка вздохнул), котораЯ, не будучи красавицей и
имеЯ уже сорок лет от роду, могла бы тем не менее составить мое  счастье;  а
тут как раз с месЯц назад мой  друг  и  покровитель  проректор  университета
доктор Ќазенбрумм сообщил мне,  что  румпельвицский  пастор  приказал  долго
жить, - так не угодно ли мне включитьсЯ в список кандидатов  и  прочитать  в
ђумпельвице  пробную  проповедь.  €  так  как   получение   такого   прихода
способствовало бы моему союзу с Ђмалией, Я охотно  дал  согласие  и  тут  же
приступил к сочинению таковой.
     •отите послушать? Ќет? Ќу что ж, со временем, в походе, Я ознакомлю вас
с отдельными выдержками.  €так,  продолжу  мое  жизнеописание,  которое  уже
близитсЯ к концу или, вернее сказать, вплотную  подводит  менЯ  к  нынешнему
времени. џ произнес в ђумпельвице проповедь, в  коей,  смею  надеЯтьсЯ,  мне
удалось удовлетворительно разрешить так  называемый  ‚авилонский  вопрос.  џ
прочитал ее в присутствии самого герр барона и его благородного семейства, а
также некоторых высокопоставленных  лиц,  гостивших  в  замке.  ‘ледующим  в
вечерней программе  выступил  герр  доктор  Њозер  из  ѓалле;  но  хотЯ  его
рассуждение блистало  ученостью  и  хотЯ  он  успешно  расправилсЯ  с  одним
параграфом у €гнатиЯ, доказав, что это ЯвнаЯ интерполЯциЯ, однако не  думаю,
чтобы  его  проповедь  сделала  такое  же  впечатление,  как  моЯ,  и  чтобы
румпельвичане были от нее в большом восторге. Џо окончании ее все  кандидаты
высыпали из храма и в добром  согласии  отужинали  в  румпельвицском  "‘инем
Ћлене".
     Њы еще сидели за столом, когда  вошел  слуга  и  сказал,  что  какой-то
человек  желал  бы  поговорить  с  одним  из  их  преподобий,  а  именно   с
"долговЯзым". Ћн, очевидно, имел в виду менЯ: Я был головой и  плечами  выше
самого высокого из преподобных кандидатов. џ вышел наружу  посмотреть,  кому
угодно со мной побеседовать, и без труда узнал  в  незнакомце  последователЯ
иудейского вероучениЯ.
     "‘эр, - сказал мне оный иудей, - мне посчастливилось услышать от друга,
присутствовавшего сегоднЯ в церкви, рубрики вашей  замечательной  проповеди.
Ћни произвели на менЯ глубокое, Я бы даже сказал, неизгладимое  впечатление.
Џравда, по одному-двум пунктам у менЯ возникли сомнениЯ, но если ваша  честь
не откажетсЯ мне их растолковать, Я полагаю - да,  Я  полагаю,  -  что  ваше
красноречие может обратить ‘оломона ѓирша в истинную веру".
     "—то же это за пункты, мой добрый друг?" - спросил Я.  €  Я  перечислил
ему все двадцать четыре подзаголовка моей проповеди, чтобы он сказал,  какие
из них вызывают у него сомнение.
     Њы прогуливались взад-вперед под открытыми окнами гостиницы, и товарищи
мои,  уже  слышавшие  все  это  утром,  попросили  менЯ,  с  некоторым  даже
раздражением, избавить их от повторного слушаниЯ. Џоэтому мы с моим учеником
проследовали дальше, и по особливой  его  просьбе  Я  начал  свою  проповедь
сначала. ЏамЯть у менЯ прекраснаЯ, достаточно  мне  трижды  прочесть  книгу,
чтобы изложить ее слово в слово.
     € вот, под сенью деревьев, в мирном сиЯнии  луны,  Я  излил  перед  ним
слова моего поучениЯ, которое недавно произнес  при  Ярком  свете  днЯ.  Њой
израилит слушал, затаив дыхание, прерываЯ менЯ лишь возгласами,  выражавшими
удивление,  безоговорочное   согласие,   восхищение   и   все   возрастающую
убежденность. "‡амечательно! Wunderschon!"  -  восклицал  он  после  каждого
особенно  красноречивого  оборота,  перебрав,  таким  образом,  все  лестные
выражениЯ в нашем Языке. Љто же из нас не падок до лести! ’ак прошли мы мили
две, и Я уже готовилсЯ приступить  к  изложению  главы  третьей,  когда  мой
спутник предложил мне зайти к нему в дом,  мимо  которого  мы  проходили,  и
выпить кружку пива, от чего Я никогда не отказываюсь.
     ќтот дом, сэр,  был  тем  самым  постоЯлым  двором,  где,  насколько  Я
понимаю, попались и вы. Ќе успел Я войти, как трое  вербовщиков  набросились
на менЯ, объЯвили дезертиром и своим пленником и потребовали  мои  деньги  и
бумаги, каковые Я в отдал, не преминув  указать  им  в  самой  торжественной
форме на все неприличие их поступка в  отношении  духовной  особы;  то  была
рукопись моей проповеди,  рекомендательное  письмо  проректора  Ќазенбрумма,
удостоверЯющее  мою  личность,  и  три  грошена  четыре  пфеннига  разменной
монетой: џ уже сутки просидел в фургоне, когда  Явились  вы,  а  французский
офицер, лежавший насупротив, (пом