 вам  отсюда  невозможно,  что,
во-вторых, никакого сообщениЯ с внешним миром вы  иметь  не  будете,  что,
в-третьих, сюда допускаютсЯ только люди, в которых  Я  совершенно  уверен,
что, в-четвертых, Я вполне защищен от ваших угроз и мести. ‡акон  на  моей
стороне, и все права за мною.
   - Џрава?.. Џраво запереть менЯ здесь?
   - …сли бы на это не было веских причин, поверьте, этого не сделали бы.
   - ’ак есть причины?
   - Љ несчастью, очень многие.
   - Њне, может быть, их откроют?
   -  “вы!  Ћни  действительно  существуют,  и  мы  будем   вынуждены   их
обнародовать, если вы прибегнете к защите  законов,  как  вы  грозите.  Њы
напомнили бы, - к нашему чрезвычайному сожалению, уверЯю вас,  -  о  более
чем странном образе жизни, какой вы вели: о вашей мании нарЯжать  служанок
в театральные костюмы; о ваших непомерных денежных тратах;  об  истории  с
индийским принцем, которому вы намеревались оказать царский прием; о вашем
безумном решении жить в восемнадцать лет, как живут молодые  холостЯки,  о
том, как найден был в вашей спальне спрЯтанный мужчина... Ќаконец, был  бы
представлен протокол, добросовестно составленный тем, кому это  дело  было
поручено, где записано все, что вы вчера высказали.
   - ’о есть как это... вчера? - спросила Ђдриенна с гневным изумлением...
   - Ћчень просто. ЏредвидЯ, что вы, может быть, не оцените наших забот  о
вашей особе, мы сделали все по закону.  ‚  соседней  комнате  сидел  некий
господин, который стенографировал дословно все ваши  ответы...  €  знаете:
если вы когда-нибудь  в  спокойном  состоЯнии  прочтете  результаты  этого
допроса, -  вы  не  будете  больше  удивлЯтьсЯ  решению,  какое  мы  сочли
необходимым принЯть...
   - Џродолжайте! - с презрением сказала Ђдриенна.
   - ’ак вот, видите, дорогаЯ мадемуазель  Ђдриенна,  раз  все  эти  факты
доказаны, известны, то мера, принЯтаЯ вашими родными людьми,  которые  вас
любЯт,  вполне  понЯтна  и  законна.  Ћни  были  обЯзаны  позаботитьсЯ  об
излечении этого умственного  расстройства,  проЯвлЯвшегосЯ,  правда,  пока
только в известного рода маниЯх, но в дальнейшем грозившего вам  серьезной
болезнью, если дать ему развитьсЯ... Ђ между тем,  по  моему  мнению,  вас
можно вполне излечить, если принЯтьсЯ за дело как  следует...  ‹ечить  вас
надо как морально, так и физически... Џервое условие длЯ этого -  удаление
вас из той сферы, где все поддерживало опасную возбужденность вашего  ума.
Ђ  здесь,  при  известном,  здоровом  и  правильном  образе   жизни,   при
спокойствии и уединении, при моих  усердных  и,  смею  сказать,  отеческих
заботах, вы мало-помалу выздоровеете окончательно.
   -  ‡начит,  -  с  горьким  смехом  произнесла  Ђдриенна,  -  любовь   к
благородной независимости, великодушие, поклонение прекрасному, отвращение
ко всему низкому и гнусному - все это болезни,  от  которых  менЯ  следует
лечить?! Ќо Я считаю себЯ неизлечимой,  так  как  тетка  уже  очень  давно
пыталась менЯ заставить выздороветь и безуспешно.
   - Њожет быть... Ќо попытатьсЯ все-таки необходимо. €так, вы видите, что
масса основательных причин  заставила  нас  после  совещаниЯ  на  семейном
совете принЯть такое решение: это  менЯ  совершенно  избавлЯет  от  всЯкой
ответственности, какой вы мне грозите... џ хочу только доказать  вам,  что
человек моих лет, моего положениЯ никогда не решилсЯ  бы  действовать  при
подобных обстоЯтельствах наобум. Џоймите же, наконец,  что  отсюда  вы  не
выйдете до полного выздоровлениЯ, и мне боЯтьсЯ  нечего:  все  сделано  по
закону... Ќу, а теперь мы можем поговорить и о состоЯнии вашего  здоровьЯ;
поверьте, что Я с полным участием отношусь к вам...
   - …сли Я и помешана, то все-таки нахожу,  что  вы  говорите  совершенно
разумно!
   - ‚ы помешаны!.. €збави Ѓог, дитЯ мое... этого нет  еще...  и  надеюсь,
что  Я  не  допущу   вас   до   этого,   но   необходимо   занЯтьсЯ   вами
заблаговременно... € скажу откровенно, это давно пора... было сделать.  ‚ы
смотрите на менЯ с таким удивлением... вы мне не  верите...  Ќо  подумайте
сами, зачем бы мне было это  говорить?  Ќеужели  Я  потворствую  ненависти
вашей тетки? ЉакаЯ же у менЯ цель? —то она может мне сделать? Џоверьте,  Я
о ней и сегоднЯ думаю то же, что думал вчера. ‚спомните, наконец, разве  Я
не говорил вам и раньше того же?.. ђазве  Я  не  говорил  вам  не  раз  об
опасном возбуждении вашей фантазии... о ваших странных прихотЯх? Џравда, Я
употребил хитрость, чтобы вас сюда привезти... „а, это так!.. џ с радостью
ухватилсЯ за предлог, который вы сами мне дали... все это так, дорогое мое
дитЯ... Ќо как же было иначе сделать?.. ведь добровольно  бы  вы  сюда  не
пошли?.. Љогда-нибудь да надо было найти предлог...  ну,  Я  и  решил:  ее
собственнаЯ польза превыше всего... „елай,  что  должен  делать...  а  там
будь, что будет...
   Џока Ѓалейнье говорил, на лице Ђдриенны  гнев  и  презрение  постепенно
сменЯлись выражением ужаса  и  тоски...  ќти  чувства  овладевали  ею  тем
больше, чем сознательнее, спокойнее, проще, искреннее и,  если  можно  так
выразитьсЯ, справедливее и  разумнее  говорил  этот  человек...  ќто  было
страшнее открытой ненависти г-жи де ‘ен-„изье... Ћна не могла даже понЯть,
до чего доходило тут это дерзкое, нахальное лицемерие... …й  оно  казалось
настолько чудовищным, что она не доверЯла  своим  чувствам.  „октор  легко
читал на лице девушки ее чувства, видел, как на нее влиЯли его доводы, и с
удовольствием подумал:
   "Ћтлично... сделан громадный шаг... ‡а  гневом  и  презрением  наступит
страх... недалеко и до сомнениЯ... ЉончитсЯ тем, что при  уходе  Я  услышу
дружественную просьбу: приходите поскорее, мой добрый доктор!"
   € он продолжал растроганным тоном, как бы исходЯщим из глубины души:
   - џ вижу, вы все еще мне не  доверЯете...  ‚се,  что  Я  говорю,  ложь,
притворство, лицемерие, не так ли? Ќенавидеть вас?.. „а за что?..  —то  вы
мне сделали худого? Ќаконец, какаЯ в этом  может  быть  выгода?  ‚едь  длЯ
такого человека, каким вы менЯ  считаете,  -  прибавил  он  с  горечью,  -
последнЯЯ причина всего важнее!.. џ не  понимаю  только  одного,  как  это
вы... вы, котораЯ и больна только вследствие  преувеличенного  возбуждениЯ
самых благородных чувств и болезнь которой  -  самое  идеальное  страдание
высокой добродетели... и можете холодно и резко обвинЯть менЯ, до сих  пор
всегда выказывавшего вам расположение, обвинЯть в  самом  низком,  подлом,
черном преступлении, на какое  только  может  решитьсЯ  человек...  „а,  Я
повторЯю, обвинЯть в преступлении... потому что иначе  нельзЯ  назвать  ту
ужасную измену, в которой вы менЯ подозреваете... ‡наете,  дитЯ  мое,  это
нехорошо... очень нехорошо... Њне  обидно,  что  светлый,  независимый  ум
может оказатьсЯ таким же несправедливым и нетерпимым, как  и  самый  узкий
ум. џ не сержусь... нет... Ќо мне страшно больно...  поверьте...  Я  очень
страдаю...
   € он провел рукою по влажным глазам.
   Џередать взглЯд, выражение, жесты и игру  физиономии  доктора  было  бы
невозможно. - ‘амый ловкий адвокат, самый талантливый актер не разыграл бы
этой сцены лучше господина Ѓалейнье... Ќикто  не  мог  бы  так  сыграть...
ѓосподин Ѓалейнье настолько увлексЯ, что почти верил в  то,  что  говорил.
ЏонимаЯ все коварство своей измены, он знал, что Ђдриенна не  в  состоЯнии
будет постичь ее. —естнаЯ, правдиваЯ душа не может поверить в  возможность
некоторых  подлых  и  низких  вещей.   Љогда   перед   глазами   честного,
благородного человека открываетсЯ бездна коварства и зла, он терЯетсЯ,  им
овладевает такое головокружение, что  он  не  в  силах  ничего  различить.
Ќаконец, бывают минуты, когда в самом подлом  человеке  проЯвлЯетсЯ  искра
ЃожиЯ, таившаЯсЯ до той поры где-то глубоко. Ђдриенна была так  хороша,  а
ее положение было так ужасно, что даже доктор в глубине своей души не  мог
не пожалеть несчастной. Ћн уже столь долго выказывал ей дружбу и симпатию,
хоть и неискреннюю, столь долго девушка выражала  ему  самое  трогательное
доверие, что это невольно стало длЯ него доброй и милой привычкой.  ’еперь
симпатиЯ   и   привычка   должны   были   уступить    место    беспощадной
необходимости... недаром маркиз д'ќгриньи, обожавший  свою  мать,  не  мог
отозватьсЯ на ее предсмертный призыв. Љак же было Ѓалейнье не пожертвовать
Ђдриенной? —лены ордена, к которому он принадлежал, находились, правда,  у
него в руках... но он, возможно, еще больше  был  в  их  руках.  Ќичто  не
создает таких ужасных неразрывных уз, как сообщничество в преступлении.
   ‚ ту минуту, когда  Ѓалейнье  так  горЯчо  убеждал  Ђдриенну,  дощечка,
прикрывавшаЯ  форточку  в  двери,  тихонько  отодвинулась,  и  в   комнату
заглЯнули чьи-то пытливые глаза. Ѓалейнье этого не  заметил.  Ђдриенна  не
сводила глаз с доктора; она сидела словно зачарованнаЯ,  удрученно  молча,
охваченнаЯ неопределенным страхом. Ћна не в состоЯнии  была  проникнуть  в
мрачную  глубину   души   этого   человека   и   невольно   была   тронута
полупритворной,  полуискренней  речью  и  трогательным,   грустным   тоном
доктора... Ћна даже начала сомневатьсЯ. …й  пришло  в  голову,  что,  быть
может, господин Ѓалейнье впал в страшную ошибку... и,  возможно,  искренно
верил в свою правоту... ‚олнениЯ прошедшей ночи, опасность  ее  положениЯ,
нервное расстройство - все это  поддерживало  смущение  и  нерешительность
девушки; она все с большим  и  большим  удивлением  смотрела  на  доктора.
‡атем, сделав сильнейшее усилие над собой, Ђдриенна решила не  поддаватьсЯ
слабости, котораЯ могла привести к самым печальным результатам.
   - Ќет... нет!.. - воскликнула она. - џ не  хочу...  не  могу  поверить,
чтобы человек ваших знаний, с вашим опытом мог так ошибатьсЯ...
   - ЋшибатьсЯ? - серьезным и печальным тоном прервал ее  Ѓалейнье.  -  ‚ы
думаете, Я сделал ошибку?.. Џозвольте  мне  от  имени  этого  опыта,  этих
знаний,  которые  вы  за  мною  признаете...  позвольте  мне  сказать  вам
несколько слов... и тогда судите сами... Я положусь на вас...
   - Ќа менЯ?.. - заметила удивленнаЯ девушка. -  ’ак  вы  хотите  убедить
менЯ... - ‡атем она нервно рассмеЯлась и продолжала: - „а,  действительно,
вашей  победе  недостает  только  одного:  убедить  менЯ  в  том,  что   Я
помешана... что мое настоЯщее место именно здесь... что Я даже вам...
   - ...должна быть благодарна... ќто так, повторЯю вам, и  Я  докажу  вам
это. ‘лова мои будут жестоки, но есть раны, лечить которые  надо  огнем  и
железом. “молЯю вас, дорогое дитЯ... поразмыслите...  оглЯнитесь  на  ваше
прошлое. Џрислушайтесь к своим мыслЯм... и вы сами испугаетесь. Џрипомните
о тех минутах экзальтации, когда вам  казалось,  что  вы  не  принадлежите
больше земле... Ђ потом сравните сами, - пока ваша голова  еще  достаточно
свежа, чтоб сравнивать... - свою жизнь  с  жизнью  других  девушек,  ваших
ровесниц. …сть ли из них хоть одна, котораЯ жила бы так,  как  вы  живете,
думала, как думаете вы? …сли не вообразить, что вы стоите неизмеримо  выше
всех женщин в мире, и во имЯ этого превосходства признать  ваши  права  на
единственный в своем роде образ жизни... то...
   - ‚ы хорошо знаете, что у менЯ никогда в голове не было  столь  нелепых
претензий! - с возрастающим ужасом прервала Ђдриенна.
   - ’ак чему же тогда приписать ваш странный, необъЯснимый  образ  жизни?
Њожете ли вы сами признать  его  вполне  разумным?  Ђх,  милое  дитЯ  мое!
Ѓерегитесь... Џока вы все еще в периоде милых оригинальностей, поэтических
чудачеств, нежных и неопределенных мечтаний... но это скользкаЯ, наклоннаЯ
плоскость... она  неизбежно  приведет  вас  к  дальнейшему...  Ѓерегитесь,
берегитесь!.. Џока еще берет верх  здороваЯ,  остроумнаЯ,  привлекательнаЯ
сторона  вашего  рассудка,  она  накладывает  свой   отпечаток   на   ваши
странности... Ќо вы и не подозреваете, как скоро  овладевает  умом  другаЯ
безумнаЯ  сторона...  как  она  подавлЯет  проЯвление  здоровой  мысли   в
определенный момент. ’огда наступит  времЯ  не  изЯщных  странностей,  как
теперь, а... времЯ гадких, кошмарных, отвратительных безумств.
   - Њне  страшно!..  -  с  ужасом,  прикрываЯ  лицо  руками,  пролепетала
беднЯжка.
   - € тогда...  -  продолжал  Ѓалейнье  взволнованным  голосом,  -  тогда
погаснут последние лучи рассудка... и... сумасшествие...  да...  надо  же,
наконец, произнести это страшное слово... сумасшествие овладеет вами!  Ћно
начнет проЯвлЯтьсЯ то в бешеных, диких порывах...
   - Љак там... наверху... с этой женщиной! - прошептала Ђдриенна.
   € с горЯщим, остановившимсЯ взглЯдом она  медленно  поднЯла  к  потолку
свою руку.
   - ’о, -  продолжал  врач,  сам  испуганный  действием  своих  слов,  но
подчинЯЯсь безвыходности своего положениЯ, - то  настанет  безумие  тупое,
животное.  Ќесчастное  создание,  которым  оно  овладевает,   терЯет   все
человеческое... ЋстаютсЯ одни животные инстинкты: как зверь,  накидываетсЯ
больной на пищу; как зверь, мечетсЯ из стороны в сторону по  комнате,  где
он заперт... € в этом проходит всЯ жизнь...
   - Љак та женщина... там...
   € Ђдриенна с помутившимсЯ взором указала на противоположное окно.
   - „а, мое милое, несчастное дитЯ, - воскликнул Ѓалейнье, - эти  женщины
были молоды и красивы, как вы... веселы и остроумны, как вы... Ќо - увы! -
они вовремЯ не сумели подавить зародыш болезни, и безумие росло,  росло...
и навсегда заглушило их разум...
   - Ћ! Џощадите! - закричала мадемуазель де Љардовилль, потерЯв голову от
ужаса. - Џощадите...  не  говорите  мне  таких  вещей...  Я  боюсь...  мне
страшно... уведите менЯ отсюда!. џ говорю  вам:  уведите!  -  кричала  она
раздирающим голосом. - џ кончу тем, что действительно сойду с ума!..
   ‡атем,  стараЯсь  освободитьсЯ   от   мучительного   страха,   невольно
овладевшего ею, она продолжала:
   - Ќет... нет! Ќе надейтесь на это...  џ  не  помешаюсь...  Я  в  полном
рассудке, Я еще не ослепла, чтобы не видеть, что  вы  менЯ  обманываете!!!
Љонечно, Я живу не так, как все... менЯ оскорблЯет то, что других вовсе не
трогает... Ќо что все это обозначает?.. —то Я не похожа на других... ђазве
у менЯ злое сердце?.. ђазве Я завистлива,  себЯлюбива?  ‘ознаюсь,  у  менЯ
бывают странные фантазии... Ќу, что  же,  Я  этого  не  отрицаю...  Ќо  вы
знаете, вы сами это знаете, господин  Ѓалейнье...  они  всегда  преследуют
хорошие,  великодушные  цели...  -  при  этом  голос  Ђдриенны  перешел  в
умолЯющий тон и слезы потекли градом.
   - Ќи разу в жизни Я не сделала дурного поступка... …сли Я и ошибалась в
чем-нибудь, то только  от  избытка  великодушиЯ:  старатьсЯ  сделать  всех
вокруг себЯ счастливыми разве  значит  быть  помешанной?..  Џотом,  всегда
чувствуешь, если сходишь с ума, а Я этого не чувствую... потом... Я теперь
просто ничего не знаю!.. ‚ы мне наговорили таких страшных  вещей  об  этих
женщинах... ‚едь этой ночью... вы сами знаете это лучше менЯ... Ќо  тогда,
- прибавила Ђдриенна с отчаЯнием, - надо же что-нибудь  делать!  ‡ачем  вы
раньше не принЯли мер, если вы менЯ действительно  любите?  Ћтчего  вы  не
пожалели менЯ раньше? Ђ самое ужасное... это, что Я не знаю, должна Я  вам
доверЯть или, быть может, здесь  западнЯ...  Ќет,  нет...  ‚ы  плачете?  -
прибавила она, смотрЯ на Ѓалейнье, который не мог удержать слез  при  виде
этих ужасных страданий, несмотрЯ на весь свой цинизм и бессердечие... - ‚ы
плачете обо мне?.. Ќо, Ѓоже... ’ак, значит, еще можно что-то сделать?.. Ћ!
Я все исполню, Я все сделаю, что вы велите... все... все... ’олько спасите
менЯ... не дайте мне сделатьсЯ  похожей  на  этих  несчастных...  на  этих
женщин... Ќеужели уже поздно?.. Ќет... ведь еще не поздно... не правда ли,
мой добрый доктор? Џростите, простите менЯ за все,  что  Я  вам  говорила,
когда вы пришли!.. ведь Я тогда... поймите это... Я тогда не знала!..
   ‡а  отрывистыми  словами,  прерываемыми   рыданиЯми   и   похожими   на
лихорадочный бред, последовало молчание, в  продолжение  которого  доктор,
глубоко взволнованный, отирал слезы. “ него больше не было сил.
   Ђдриенна спрЯтала лицо в руки. ‚друг она поднЯла голову и снова открыла
лицо. ‚ыражение  его  было  спокойнее,  хотЯ  она  продолжала  дрожать  от
нервного волнениЯ.
   - ѓосподин Ѓалейнье, - произнесла она с трогательным достоинством, - не
знаю, что Я сейчас вам наговорила. ‘трах заставил менЯ  бредить,  кажетсЯ.
’еперь Я одумалась и собралась с мыслЯми. ‚ыслушайте менЯ. џ знаю, что Я в
вашей власти. џ знаю, что  никто  менЯ  не  может  из  нее  вырвать...  но
скажите, кто вы: непримиримый  враг  или  друг?  џ  ведь  этого  не  знаю.
‘кажите, действительно ли вы боитесь за менЯ,  что  мои  странности  могут
перейти в безумие, или  вы  участвуете  в  адском  замысле?  ‚ы  один  это
знаете... џ признаю себЯ, несмотрЯ на все свое  мужество,  побежденной.  џ
согласна на все... слышите ли: на все!.. „аю вам в этом слово, а  на  него
положитьсЯ можно: Я заранее готова все исполнить! ‡начит, удерживать  менЯ
здесь вам совсем не нужно... Ќо если вы искренно считаете менЯ  близкой  к
безумию, - а, сознаюсь вам, вы вселили  в  менЯ  сомнениЯ  на  этот  счет,
неопределенные, но страшные сомнениЯ... - тогда скажите  мне  правду...  Я
вам поверю... џ одна, без друзей, без советов, одна и в полной зависимости
от вас... Я вам слепо доверЯю... ‘кажите,  кого  приходитсЯ  мне  умолЯть:
спасителЯ или палача?.. Я не знаю  этого...  но  Я  говорю:  вот  вам  моЯ
жизнь... мое будущее... берите их... Я более не в силах боротьсЯ...
   ќти слова, полные раздирающей покорности  и  безнадежной  доверчивости,
нанесли  последний  удар  по  колебаниЯм   Ѓалейнье.   „о   глубины   души
растроганный этой сценой, он решилсЯ успокоить  девушку  по  крайней  мере
относительно тех ужасов и опасений, которые он ей внушил. „октор не  хотел
уже думать о последствиЯх, какие он на себЯ может этим  навлечь.  Ќа  лице
его читались  чувства  раскаЯниЯ  и  доброжелательства.  —итались  слишком
Ясно...
   ‚ ту минуту, когда он подошел к мадемуазель де Љардовилль и хотел взЯть
ее руку, за форточкой раздалсЯ вдруг резкий, неприЯтный голос, произнесший
только два слова:
   - ѓосподин Ѓалейнье!
   - ђоден! - испуганно прошептал доктор. - Ћн шпионил!
   - Љто вас зовет? - спросила Ђдриенна.
   - Ќекто, кому  Я  обещал  идти  с  ним  сегоднЯ  в  соседний  монастырь
св.Њарии, - с унынием ответил доктор.
   - —то же вы мне скажете?  -  со  смертельной  тревогой  спросила  снова
девушка.
   Џосле  минуты  торжественного  молчаниЯ  доктор  ответил   растроганным
голосом, повернувшись лицом к двери:
   - џ могу сказать только одно: Я был и остаюсь вашим верным другом...  и
обмануть вас Я не в состоЯнии...
   Ђдриенна смертельно побледнела. ‡атем, стараЯсь казатьсЯ спокойной, она
протЯнула Ѓалейнье руку и сказала:
   - Ѓлагодарю вас... Я постараюсь не потерЯть  мужества...  Ђ  долго  это
может протЯнутьсЯ?
   - Ѓыть может, с месЯц... уединение, размышление...  правильный  уход...
мои преданные заботы... “спокойтесь...  ‚се,  что  вам  не  вредно,  будет
дозволено... ‚ас постараютсЯ окружить вниманием. …сли вам не нравитсЯ  эта
комната, ее можно переменить...
   - ’а или другаЯ, не все ли  равно!  -  ответила  Ђдриенна  с  глубоким,
угрюмым унынием.
   - Ќу, полноте же... будьте мужественны... ничто еще не потерЯно.
   - Љто знает... может быть, вы только мне льстите,  -  мрачно  улыбаЯсь,
заметила Ђдриенна. ‡атем она прибавила: -  „о  скорого  свиданиЯ,  дорогой
доктор! вы теперь моЯ единственнаЯ надежда!
   € ее голова  склонилась  на  грудь,  руки  упали  на  колени;  бледнаЯ,
разбитаЯ, неподвижнаЯ, она осталась на краю кровати, повторЯЯ после  ухода
доктора одни и те же слова:
   - Џомешана!.. сумасшедшаЯ, быть может!


   Њы оттого так долго останавливались на этом эпизоде, что в нем  гораздо
меньше романического вымысла, чем можно подумать. Ќе  раз  месть,  выгоды,
коварные  замыслы  злоупотреблЯли  той   безрассудной   легкостью,   какую
допускает закон при приеме больных от друзей или семьи в частные лечебницы
длЯ  умалишенных.  Њы  позднее  выскажем  свои  соображениЯ   относительно
необходимости созданиЯ своего рода  инспекции,  назначаемой  властЯми  или
гражданскими органами, котораЯ ставила бы  себе  целью  периодический  или
постоЯнный надзор за учреждениЯми длЯ умалишенных... а также за другими не
менее важными учреждениЯми, еще более остающимисЯ вне  всЯкого  надзора...
Њы подразумеваем некоторые женские монастыри, которыми вскоре и займемсЯ.


        —Ђ‘’њ ‚Ћ‘њЊЂџ. „“•Ћ‚Ќ€Љ


        1. Џђ…„—“‚‘’‚€џ

   ‚ то времЯ, когда Ђдриенна находилась в лечебнице доктора  Ѓалейнье,  в
жилище ”рансуазы Ѓодуэн, на улице Ѓриз-Њиш, происходили другие событиЯ.
   Ќа колокольне ‘ен-Њерри  только  что  пробило  семь  часов  утра;  день
наступил угрюмый и пасмурный; иней и  снежнаЯ  крупа  искрились  на  окнах
убогой комнаты жены „агобера.
   ”рансуаза еще не знала, что сын ее арестован, и ждала  его  домой  весь
вечер и часть ночи в смертельном беспокойстве. ’олько в третьем часу утра,
уступаЯ усталости и сну, она бросилась на матрац у постели ђозы  и  Ѓланш.
Ќо едва начало светать, ”рансуаза была уже на ногах и поднЯлась  наверх  в
мансарду ЂгриколЯ, смутно надеЯсь, что он мог  вернутьсЯ  очень  поздно  и
пройти прЯмо к себе.
   ђоза и Ѓланш только что встали и оделись. Ћни были  одни  в  скучной  и
холодной комнате; правда, “грюм, оставленный  „агобером  в  Џариже,  лежал
растЯнувшись около остывшей печки, положив длинную морду на вытЯнутые лапы
и не спускаЯ глаз с обеих сестер. „евушки спали мало, потому что  заметили
волнение и тревогу жены  „агобера.  Ћни  видели,  что  она  то  ходила  по
комнате, сама с собой разговариваЯ, то прислушивалась к малейшему шуму  на
лестнице, то бросалась на колени перед распЯтием. ‘ироты и не подозревали,
что добраЯ женщина, с жаром молившаЯсЯ за сына, в то же времЯ  молилась  и
за них, так как спасению их душ, по ее мнению, грозила опасность.
   Љогда  накануне,  после  поспешного  отъезда  „агобера  в  артр,   она
предложила им помолитьсЯ, они наивно  ответили,  что  не  знают  ни  одной
молитвы и молЯтсЯ, только взываЯ к матери, находЯщейсЯ на  небе.  Ђ  когда
взволнованнаЯ столь печальным открытием старуха заговорила  о  катехизисе,
конфирмации, причастии, девочки вытаращили глаза, ничего не понимаЯ в этих
словах. ‚ своей простодушной  вере  жена  „агобера,  напуганнаЯ  полнейшей
неосведомленностью девушек в  вопросах  религии,  решила,  что  их  гибель
совершенно неизбежна, когда на вопрос крещены ли они - причем она поЯснила
что значит это таинство, - сиротки отвечали, что, наверное, нет, так как в
том месте, где они родились и  жили  в  ‘ибири,  не  было  ни  церкви,  ни
свЯщенника. ‘тав на  точку  зрениЯ  ”рансуазы,  легко  понЯть  ее  ужасную
тревогу. ‚едь в ее глазах эти очаровательные, кроткие девушки, которых она
уже  успела  нежно  полюбить,  были   несчастными   Язычницами,   безвинно
обреченными на вечную погибель. Ћна не в силах  была  сдерживать  слезы  и
скрыть свой испуг и, обнимаЯ  ђозу  и  Ѓланш,  обещала  как  можно  скорее
занЯтьсЯ их спасением, приходЯ в отчаЯние, что „агобер  не  позаботилсЯ  о
том, чтобы окрестить их в пути.  Њежду  тем,  надо  сознатьсЯ  откровенно,
отставному конногренадеру и в голову не приходила подобнаЯ мысль.
   ЋтправлЯЯсь накануне в  церковь,  чтобы  послушать  воскресную  службу,
”рансуаза не посмела взЯть девушек с собою.  …й  казалось,  что  благодарЯ
полнейшей их невежественности в делах религии,  присутствие  их  в  церкви
будет если не неприлично, то во всЯком случае бесполезно. ‡ато  старуха  в
самых горЯчих молитвах пламенно испрашивала небесного милосердиЯ  пощадить
бедных девочек, не подозревавших даже,  в  какой  опасности  находЯтсЯ  их
души.
   €так, по уходе ”рансуазы  девушки  сидели  одни  в  комнате.  Ћни,  как
прежде,  были  в  трауре.  €х  прелестные  лица  носили   следы   грустной
задумчивости. „ействительно, контраст между их мечтами о Џариже,  чудесном
золотом городе, и бедной обстановкой этого жилища на улице  Ѓриз-Њиш,  где
они остановились,  был  слишком  разителен,  хотЯ  они  привыкли  к  самой
неприхотливой жизни. ‚скоре  это  удивление,  вполне  понЯтное,  сменилось
мыслЯми, серьезность  которых  не  отвечала  возрасту  девушек.  ‚ид  этой
честной, трудолюбивой бедности заставил глубоко призадуматьсЯ сирот уже не
по-детски,  но  по-взрослому;  благодарЯ   своему   Ясному   уму,   добрым
инстинктам, благородным сердцам и мЯгкому, но мужественному характеру  они
за истекшие сутки уже многое оценили и над многим размышлЯли.
   - ‘естра, - сказала ђоза, когда ”рансуаза вышла из  комнаты,  -  беднаЯ
жена „агобера о чем-то очень тревожитсЯ. ‡аметила ты, как она  волновалась
всю ночь... как плакала, как молилась?
   - …е горе менЯ тронуло, сестра, как и  тебЯ;  Я  все  думала,  чем  оно
вызвано...
   - ‡наешь, чего Я боюсь?.. Њне думаетсЯ, не мы ли причина ее тревоги?
   - Ћтчего? Ќеужели потому, что мы не знаем молитв и не  знаем,  были  ли
крещены?
   - ‚ самом деле, это, похоже, доставило ей  большое  огорчение.  џ  была
этим очень тронута, так как это доказывает, что она нежно любит нас...  Ќо
Я не понЯла, почему мы подвергаемсЯ, по ее словам, ужасным опасностЯм...
   - џ тоже не понЯла, сестра; мы, кажетсЯ, всегда  стараемсЯ  делать  все
так, чтобы угодить нашей матери, котораЯ нас видит и слышит...
   - Њы стараемсЯ платить любовью за  любовь,  мы  ни  к  кому  не  питаем
злобы... мы всему покорЯемсЯ без ропота... ‚ чем же можно нас упрекнуть?
   - Ќи в чем... Ќо, видишь, сестра, мы, может быть, делаем зло невольно.
   - Њы?
   - Ќу да!.. Џоэтому Я тебе и сказала: Я боюсь, что мы - предмет  тревоги
длЯ жены „агобера.
   - „а как же это?..
   - Џослушай, сестрица... ‚чера ”рансуаза  хотела  шить  мешки  из  этого
толстого холста, что на столе...
   - „а... а через полчаса  она  с  грустью  сказала  нам,  что  не  может
продолжать работу, что глаза отказываютсЯ ей служить, что она слепнет...
   - ’ак что она не может больше трудом зарабатывать себе на пропитание...
   - Ќет. …е кормит сын, господин Ђгриколь... “ него такое  хорошее  лицо,
он такой добрый, веселый, открытый, и, кажетсЯ, он так доволен, что  может
заботитьсЯ о матери!.. Џоистине это достойный брат нашему ангелу ѓабриелю!
   - ’ы сейчас поймешь, почему Я об этом  заговорила...  Ќаш  старый  друг
„агобер сказал нам, что денег у него почти ничего не осталось...
   - ќто правда.
   - Ћн так же, как и его жена, не в состоЯнии заработать на жизнь; бедный
старый солдат, что он может делать?
   - ’ы права... Ћн может только любить нас  и  ходить  за  нами,  как  за
своими детьми.
   - ‡начит, поддерживать его должен опЯть-таки господин Ђгриколь,  потому
что ѓабриель, бедный свЯщенник, у которого  ничего  нет,  ничем  не  может
помочь людЯм, его воспитавшим... ’аким  образом,  Ђгриколь  вынужден  один
кормить всю семью...
   - Љонечно... „ело идет о его матери, о его отце... это его долг,  и  он
им нисколько не тЯготитсЯ!
   -  ќто-то  так...  Ќо  мы...  Ћтносительно  нас  у  него  нет   никаких
обЯзательств...
   - —то ты говоришь, Ѓланш?
   - Ђ то, что если у нас нет ничего, то он должен  будет  работать  и  на
нас...
   - ќто верно! џ и не подумала об этом!
   - ‚идишь, сестра... Џоложим, что  наш  отец  -  герцог  и  маршал,  как
говорит „агобер... Џоложим, что с нашей медалью свЯзаны  великие  надежды,
но пока отца с нами нет, пока наши надежды еще не осуществились, - мы  все
еще только бедные сироты, обременЯющие этих славных людей, которым мы  уже
стольким обЯзаны и которые находЯтсЯ в такой большой нужде, что...
   - Ћтчего ты замолчала, сестра?
   - ‚идишь ли, то, что Я тебе сейчас скажу, может иного рассмешить. Ќо ты
поймешь менЯ правильно. ‚чера жена „агобера, видЯ, как ест беднЯга  “грюм,
заметила печально: "ѓосподи,  да  ему  нужно  не  меньше,  чем  человеку!"
‡наешь, она это так грустно вымолвила, что Я чуть не заплакала... Џодумай,
как, значит, они бедны... Ђ мы еще увеличиваем их нужду!
   ‘естры печально переглЯнулись, но “грюм, казалось, не обратил  никакого
вниманиЯ на упрек в обжорстве.
   - џ тебЯ понимаю, Ѓланш,  -  вымолвила  наконец  ђоза  после  недолгого
молчаниЯ.
   - Њы не  должны  быть  в  тЯгость  никому...  Њы  молоды  и  достаточно
мужественны. Џока наше положение не проЯснилось, вообразим, что мы  дочери
рабочего... Љ тому же разве наш дедушка  не  простой  ремесленник?  Џоищем
себе работу и будем трудом добывать свой хлеб...  ‘ами  зарабатывать  себе
хлеб... ќтим можно гордитьсЯ и какое это счастье!..
   - „орогаЯ моЯ  сестренка,  -  сказала  Ѓланш,  обнимаЯ  ђозу,  -  какое
счастье! ’ы опередила менЯ... Џоцелуй менЯ.
   - џ тебЯ опередила?
   - ’ы знаешь, Я  сама  составила  такой  же  план...  Љогда  вчера  жена
„агобера с горестью воскликнула,  что  зрение  у  нее  совсем  пропало,  Я
взглЯнула в твои добрые большие глаза, вспомнила  при  этом,  что  у  менЯ
такие же, и подумала: однако если глаза бедной  жены  „агобера  ничего  не
видЯт, то глаза девиц ‘имон, напротив, видЯт прекрасно...  ЌельзЯ  ли  ими
заменить ее?.. - добавила Ѓланш, улыбаЯсь.
   - € неужели девицы ‘имон так уж неловки, чтобы не сшить  грубых  мешков
из серого холста? - прибавила ђоза, улыбаЯсь,  в  свою  очередь.  -  Њожет
быть, сперва руки и натрудим, но это ровно ничего не значит.
   - ‚идишь... мы, значит, опЯть, как всегда, думали об одном и том же!  џ
хотела тебЯ удивить и сообщить свой план, когда останемсЯ одни.
   - „а, все это так, но менЯ кое-что беспокоит.
   - —то же?
   - ‚о-первых, „агобер и его жена не преминут сказать нам: "‚ы не созданы
длЯ этого... шить грубые, противные, холщовые мешки! ”и!..  €  это  дочери
маршала ”ранции!" Ђ если мы будем настаивать, они прибавЯт: "“ нас длЯ вас
работы нет... угодно, так ищите, где знаете!" —то же  тогда  будут  делать
девицы ‘имон? ѓде они станут искать работу?
   - „а, уж если „агоберу что-то придет в голову...
   - Ћ, так нужно как следует к нему приласкатьсЯ...
   - Ќу, знаешь,  это  не  всегда  удаетсЯ...  …сть  вещи,  в  которых  он
неумолим. Џомнишь, как было дорогой, когда  мы  хотели  ему  помешать  так
заботитьсЯ о нас...
   - €деЯ, сестра! - воскликнула ђоза. - ЏрекраснаЯ идеЯ!..
   - Ќу говори скорее, что такое?..
   - ’ы заметила эту молоденькую работницу, которую все  зовут  ѓорбуньей:
такаЯ предупредительнаЯ, услужливаЯ девушка?
   - Ћ, да!.. ’акаЯ скромнаЯ, деликатнаЯ... ЉажетсЯ, она боитсЯ и смотреть
на людей, чтобы их не стеснить чем-нибудь. ‚чера она не заметила,  однако,
что Я на нее смотрю, и мне удалось  поймать  ее  взглЯд,  устремленный  на
тебЯ. ‚ыражение лица у  нее  в  это  времЯ  было  такое  доброе,  хорошее;
казалось, она так счастлива, что у менЯ навернулись слезы на  глаза  -  до
того это менЯ растрогало...
   - Ќу, вот и нужно спросить у ѓорбуньи, где она достает себе работу, так
как она, конечно, ею живет.
   - ’ы права, она нам расскажет; а когда мы это узнаем, то как бы „агобер
ни ворчал, а мы будем так же упрЯмы, как и он.
   - „а, да, мы покажем, что и у нас есть характер... что  не  зрЯ  в  нас
течет солдатскаЯ кровь! Ћн часто это повторЯет.
   - Њы ему скажем: "’ы думаешь, что мы будем когда-нибудь  очень  богаты;
тем лучше, милый „агобер, мы с еще большим  удовольствием  вспомним  тогда
это времЯ".
   - €так, ђоза, решено? Ќе так ли? Љак  только  ѓорбуньЯ  придет,  мы  ей
откроем наш замысел и попросим ее совета. Ћна такаЯ добраЯ,  что  наверное
не откажет нам.
   - € когда наш отец вернетсЯ, он несомненно оценит наше мужество!
   - Љонечно! Ћн похвалит нас за то, что мы решились  трудитьсЯ  сами  длЯ
себЯ, как будто совершенно одиноки на земле.
   Џри этих словах сестры ђоза  вздрогнула;  облако  грусти,  почти  ужаса
омрачило ее черты.
   -  ѓосподи,  сестра,  какаЯ  ужаснаЯ  мысль  пришла  мне  в  голову!  -
воскликнула она.
   - —то такое? Љак ты менЯ испугала!
   - Љогда ты сказала, что  отец  будет  доволен,  если  мы  сами  о  себе
позаботимсЯ, как будто мы совсем одиноки... мне  на  ум  пришла  страшнаЯ,
ужаснаЯ мысль... Џослушай, как бьетсЯ мое сердце... ‡наешь,  мне  кажетсЯ,
что с нами случитсЯ какое-то несчастье.
   - ‚ерно, сердце у тебЯ бьетсЯ сильно... но о чем же ты подумала? Џраво,
ты менЯ пугаешь.
   - Љогда нас посадили в тюрьму, нас  по  крайней  мере  не  разлучили...
Џотом тюрьма все-таки пристанище...
   - Ћчень грустное пристанище, хотЯ мы были и вместе...
   -  „а!..  Ќо  представь  себе,  что  если   бы   какой-нибудь   случай,
несчастье... ђазделили нас здесь с „агобером, если бы мы очутились одни  в
этом громадном городе... одни, покинутые, без всЯких средств...
   - Ћ, сестра! не говори таких вещей.  ’ы  права,  это  было  бы  слишком
страшно... —то бы мы стали делать тогда?!
   Џри этой печальной мысли обе девушки  удрученно  смолкли.  €х  красивые
лица,  оживлЯвшиесЯ  до  сих  пор  благородной  надеждой,   побледнели   и
осунулись. Џосле довольно продолжительного молчаниЯ ђоза  поднЯла  голову:
ее глаза были влажны от слез.
   - ѓосподи, - сказала она дрогнувшим голосом, -  почему  эта  мысль  так
печалит нас, сестра? ’ы знаешь, у менЯ сердце разрываетсЯ, точно и в самом
деле это несчастье когда-нибудь произойдет...
   - € Я также чего-то страшно боюсь... “вы! —то стали бы мы делать  одни,
затерЯнные в этом громадном городе... —то бы с нами сталось?
   - Џослушай, Ѓланш... прогоним эти мысли... ђазве мы не у нашего доброго
„агобера, среди хороших, сердечных людей?
   - Ђ знаешь, сестра, - задумчиво проговорила ђоза, - а может быть, это и
хорошо, что мне на ум пришла такаЯ мысль.
   - Џочему?
   - ’еперь мы еще больше будем дорожить этим жилищем, как оно  ни  бедно,
потому что здесь мы все-таки в безопасности... € если нам удастсЯ  достать
себе работу, чтобы не быть никому в тЯгость, то нам  ничего  больше  и  не
будет нужно до приезда отца.
   - Љонечно!.. Ќо отчего это нам пришла такаЯ мысль? Џочему она  нас  так
встревожила?
   - ‚ самом деле, почему? џ тоже не понимаю. ’ем более, что мы  находимсЯ
здесь среди любЯщих друзей! Љак можно даже предположить, что мы  останемсЯ
одни, всеми покинутые в Џариже? Њне кажетсЯ,  такое  несчастье  совершенно
невозможно, не так ли, сестра?..
   - Ќевозможно... „а, это так, - промолвила задумчиво и грустно  ђоза.  -
Ќо если бы накануне нашего приезда в немецкую деревню,  где  убили  нашего
‚есельчака, кто-нибудь сказал нам: "‡автра вы будете заключены в  тюрьму",
- разве мы не сказали бы, как говорим сегоднЯ: "ќто невозможно...  ‚едь  с
нами „агобер... он не даст нас в обиду!.." Ђ между тем... помнишь, сестра,
через день мы сидели в ‹ейпцигской тюрьме!..
   - Ћ, не вспоминай... мне страшно...
   € невольно девушки приблизились и прижались друг к другу,  взЯвшись  за
руки и оглЯдываЯсь вокруг под  влиЯнием  беспричинного  страха.  ‚олнение,
испытываемое ими, было действительно глубоко, странно и необъЯснимо; но  в
нем чувствовалось нечто  угрожающее,  как  в  тех  мрачных  предчувствиЯх,
которые невольно овладевают иногда нами...  Љак  будто  ЯвлЯетсЯ  какое-то
роковое предвидение, освещающее на мгновение  таинственную  бездну  нашего
будущего...
   ‘трашные предчувствиЯ, ничем не объЯснимые! Ћчень часто о  них  так  же
быстро  забывают,  как  они  поЯвлЯютсЯ,  но  зато  потом  до  чего   Ясно
вспоминаютсЯ они  во  всей  присущей  им  мрачной  правде,  когда  событиЯ
ЯвлЯютсЯ длЯ них подтверждением!


   „очери маршала ‘имона были еще погружены  в  печаль,  когда  в  комнату
вошла возвратившаЯсЯ сверху ”рансуаза, котораЯ, не застав сына в мансарде,
казалась совсем расстроенной и испуганной.


        2. Џ€‘њЊЋ

   “ ”рансуазы был такой убитый  вид,  что  ђоза  не  могла  удержатьсЯ  и
воскликнула:
   - Ѓоже, что с вами?..
   - “вы! „орогие дети... Я больше  не  в  силах  скрывать...  -  отвечала
”рансуаза, заливаЯсь слезами. - џ просто ни жива ни мертва  со  вчерашнего
днЯ... ‚ечером Я, по обыкновению, ждала сына к ужину... Ћн не пришел...  џ
не хотела вам показать, до чего это менЯ встревожило, и  поджидала  его  с
минуты на минуту... Џотому что вот уже десЯть лет, как он ни разу  не  лег
спать, не простившись со мною... џ провела большую  часть  ночи  у  дверей
комнаты, прислушиваЯсь, не идет  ли  он...  Ќо  Я  ничего  не  услышала...
Ќаконец, в три часа ночи Я легла.  ‘егоднЯ  утром  у  менЯ  все  еще  была
надежда, правда, очень слабаЯ, что Ђгриколь вернулсЯ  под  утро,  Я  пошла
посмотреть, и...
   - € что же?
   - Ћн не вернулсЯ!.. - промолвила беднаЯ мать, вытираЯ глаза.
   ђоза и Ѓланш взволнованно переглЯнулись. Ћдна и та же мысль  беспокоила
их: если Ђгриколь не вернетсЯ, как будет жить эта семьЯ? Ќе станут ли  они
вдвойне тЯжелой обузой в подобных обстоЯтельствах?
   -  Ѓыть  может,  господин  Ђгриколь  заработалсЯ  допоздна  и  не  стал
возвращатьсЯ домой? - заметила Ѓланш.
   - Ћ нет, нет! Ћн  вернулсЯ  бы  даже  среди  ночи,  знаЯ,  как  Я  буду
беспокоитьсЯ... “вы!..  Ќесомненно,  с  ним  случилось  несчастье...  Ѓыть
может, его ранили в кузнице: он ведь так охоч  до  работы,  такой  смелый!
Ѓедный сынок!!! Ђ к заботам о нем у менЯ  прибавилась  еще  и  тревога  за
молоденькую работницу, что живет наверху...
   - Ђ с ней что случилось?
   - ‚ыйдЯ от сына,  Я  зашла  в  каморку,  где  живет  ѓорбуньЯ...  чтобы
поделитьсЯ своим горем, потому что она длЯ менЯ все равно что дочь... џ не
нашла ее дома, а постель не тронута, хотЯ день  только  что  занимаетсЯ...
Људа она могла деватьсЯ, совершенно не могу понЯть... Ћна почти никуда  не
ходит.
   „евушки снова тревожно переглЯнулись. ‘ ѓорбуньей они свЯзывали надежды
найти работу. Ќо сомнениЯ их на этот счет и волнение ”рансуазы  рассеЯлись
очень быстро, так как почти тотчас же в дверь постучали и послышалсЯ голос
ѓорбуньи:
   - Њожно войти, госпожа ”рансуаза?
   ‘естры разом бросились к дверЯм и впустили молодую девушку.
   ‘нег, непрерывно падавший  со  вчерашнего  вечера,  промочил  до  нитки
ситцевое платьице молодой работницы, ее дешевую бумажную шаль и черненький
тюлевый чепчик, который, оставлЯЯ открытыми густые прЯди каштановых волос,
обрамлЯл бледное лицо, от холода посинели ее белые, худые руки,  и  только
горевшие внутренним огнем голубые глаза,  обычно  кроткие  и  застенчивые,
показывали, что это хрупкое существо, несмотрЯ на  свою  обычную  робость,
нашло в себе необыкновенную энергию, раз обстоЯтельства того потребовали.
   - ѓосподи!.. Ћткуда ты, ѓорбуньЯ? - спросила ”рансуаза. -  џ  поднЯлась
посмотреть, не вернулсЯ ли сын, и заглЯнула в твою каморку... Ќе поверишь,
как Я была удивлена, когда не застала тебЯ там. ѓде ты была в такую рань?
   - џ принесла вам известиЯ об Ђгриколе!..
   - Ћ сыне! - воскликнула ”рансуаза, задрожав от волнениЯ. -  —то  с  ним
случилось? ’ы его видела? ’ы говорила с ним? ѓде он?
   - џ его не видала, но знаю, где он находитсЯ.
   €, видЯ, что ”рансуаза бледнеет, ѓорбуньЯ поспешила прибавить:
   - “спокойтесь... он здоров; он не подвергаетсЯ никакой опасности...
   -  ‘лава  тебе,  ѓосподи!..  ’ы  не  покидаешь  менЯ,  грешную,  своими
милостЯми...  ’ретьего  днЯ  ты  возвратил  мне  мужа...  ‘егоднЯ,   после
мучительной ночи, ты даешь мне знать,  что  жизнь  моего  бедного  сына  в
безопасности.
   ѓоворЯ это, жена солдата бросилась на колени и набожно перекрестилась.
   ЏользуЯсь этим временем, ђоза и Ѓланш подошли к  ѓорбунье  и  с  нежным
сочувствием заметили:
   - Љак вы промокли... вам, верно, холодно... ‘мотрите не простудитесь...
так легко заболеть!
   - Њы не смели напомнить госпоже ”рансуазе, чтобы она затопила  печку...
но теперь мы ее попросим.
   ’ронутаЯ и чрезвычайно удивленнаЯ  внимательной  заботливостью  дочерей
маршала ‘имона, ѓорбуньЯ, всегда испытывавшаЯ  благодарность  за  малейшее
доказательство  доброты  и  участиЯ,  отвечала  с  выражением  бесконечной
признательности:
   - Ћчень вам благодарна, барышни, за внимание. Ќо  не  беспокойтесь,  Як
холоду привыкла... Љроме того, Я так тревожусь, что даже и не чувствую его
теперь!
   - Ќо где же мой сын? - спросила ”рансуаза, вставаЯ с колен. - Ћтчего он
не ночевал дома? ’ак ты знаешь, голубушка ѓорбуньЯ, где он?.. ‘коро ли  он
придет? Ћтчего он медлит?
   - ђучаюсь вам, что Ђгриколь здоров; что же касаетсЯ до его возвращениЯ,
то...
   - Ќу, что же?
   - ‘оберитесь с мужеством, госпожа ”рансуаза.
   - Ѓоже ты мой!.. “ менЯ кровь стынет в жилах... —то случилось?.. Џочему
Я не могу его видеть?
   - “вы!.. Ћн арестован!
   - Ђрестован! - с ужасом воскликнули ђоза и Ѓланш.
   - „а будет волЯ твоЯ, ѓосподи! - сказала ”рансуаза.  -  Љакое  страшное
горе... Ћн арестован!.. Ћн!.. ’акой добрый, честный  парень!  ‡а  что  его
арестовали?.. ‚идно, случилось какое-нибудь недоразумение?
   - ’ретьего днЯ, - начала ѓорбуньЯ, - Я получила анонимное письмо.  ЊенЯ
уведомлЯли, что ЂгриколЯ могут арестовать не сегоднЯ завтра за  его  песню
"’руженики". џ сообщила об этом Ђгриколю, и мы решили, что он отправитсЯ к
богатой барышне с ‚авилонской улицы, котораЯ предлагала ему  свою  помощь,
когда понадобитсЯ... ‚чера утром он пошел к ней, чтобы попросить внести за
него залог... чтобы его не посадили в тюрьму.
   - ’ы все это знала и ничего мне не сказала... да  и  он  тоже...  ‡ачем
было скрывать?
   - „лЯ того, чтобы вас не тревожить понапрасну, так как, рассчитываЯ  на
великодушие этой молодой особы, Я  ждала,  что  Ђгриколь  вернетсЯ  скоро.
‚чера вечером Я себЯ все еще успокаивала мыслью, что, верно, его задер