 мать,  к
страданию,  Ђгриколь  и  ѓабриель  не  только  не  преследовали   ѓорбунью
насмешками, как другие дети, Љоторые забавлЯлись,  мучаЯ  и  даже  избиваЯ
бедную девочку, но всегда и  всюду  ЯвлЯлись  ее  любЯщими  защитниками  и
покровителЯми.
   …й было пЯтнадцать лет, а сестре ‘ефизе семнадцать, когда мать  умерла,
оставив  девушек  в  страшной  нищете.  ‘ефиза  была  неглупаЯ,  ловкаЯ  и
проворнаЯ девица, но, в противоположность сестре, она принадлежала  к  тем
живым, беспокойным и пылким натурам, у которых жизнь бьет  через  край,  а
потребность в движении,  в  воздухе,  удовольствиЯх  становитсЯ  абсолютно
непреодолимой.  Ћна  была,  пожалуй,  доброй  девушкой,  хотЯ   и   сильно
избалованной. ‘начала ‘ефиза слушалась  благоразумных  советов  ”рансуазы,
переломила себЯ, выучилась шить и целый год работала вместе с сестрой.  Ќо
жизнь, полнаЯ страшных лишений, когда самый  упорный  труд  вознаграждалсЯ
так плохо, что  девушке  приходилось  терпеть  голод  и  холод,  не  могла
удовлетворить неспособную к сопротивлению ‘ефизу. Ћна была слишком молода,
хороша и пылка длЯ подобных  страданий,  а  кругом  столько  соблазна,  ей
делали так много блестЯщих  предложений,  которые  подавали  надежду  быть
ежедневно сытой, не дрожать от холода,  прилично  и  чисто  одеватьсЯ,  не
гнуть спины над работой в течение пЯтнадцати часов в темной и вредной  длЯ
здоровьЯ  конуре.  ‘ефиза  не  устоЯла  и  уступила  желаниЯм  клерка   из
нотариальной конторы, который, конечно, не замедлил ее бросить. ’огда  она
перешла к приказчику из магазина, бросила его, в свою  очередь,  наученнаЯ
горьким опытом и сошлась с коммивоЯжером. ‡атем и его  она  покинула  ради
новых поклонников. ‘ловом, после целого рЯда измен и переходов от одного к
другому ‘ефиза, через год или два, сделалась  кумиром  в  среде  гризеток,
студентов и приказчиков, приобрела такую репутацию на загородных  пирушках
благодарЯ решительности характера, оригинальности ума и неутомимой страсти
к наслаждениЯм всЯкого рода, а  главное  -  благодарЯ  безумной  и  шумной
веселости, что ее единодушно назвали _Љоролевой вакханок_, и она оказалась
вполне достойной своего безумного королевства.
   ‘о времени шумной коронации  беднЯжка  ѓорбуньЯ  очень  редко  получала
известиЯ о старшей сестре. Ћна горько о ней  сожалела  и  продолжала  свой
неустанный труд, еле-еле дававший ей _четыре франка_ в неделю.  ‚ыучившись
у ”рансуазы шить белье, молодаЯ девушка занималась  приготовлением  грубых
рубашек длЯ простонародьЯ и солдат. Џлатили за них _три франка за дюжину_.
ђубашку надо было сшить, отделать  каймой,  приладить  воротник,  обметать
петли, пришить  пуговицы  -  короче  говорЯ,  работать  от  двенадцати  до
пЯтнадцати часов в сутки; в неделю  больше  четырнадцати  или  шестнадцати
штук сделать было невозможно. ’аким путем и зарабатывала она  до  _четырех
франков_ в неделю.
   ЌесчастнаЯ девушка не ЯвлЯлась исключением: напротив, тысЯчи девушек  и
прежде, и теперь зарабатывают не больше. ќто происходит оттого, что  плата
за  женский  труд  ЯвлЯетсЯ  возмутительной  несправедливостью   и   диким
варварством: за их труд принЯто платить вдвое меньше, чем за такой же труд
мужчины. Џортные и перчаточники получают вдвое больше,  вероЯтно,  потому,
что, хотЯ женщины работают наравне, они слабее, болезненней, а материнство
часто удваивает их нужды.
   _€так ѓорбуньЯ существовала на четыре франка в неделю_.
   Ћна существовала... то  есть  это  значит,  что,  усиленно  работаЯ  от
двенадцати до пЯтнадцати часов в день, она добивалась того, что не умирала
сразу от голода,  холода  и  нищеты,  но  испытывала  постоЯнные  жестокие
лишениЯ.
   ‹ишениЯ ли?! Ќет!
   ‘лово _лишениЯ_ слишком плохо выражает то ужасное  состоЯние,  когда  у
человека не хватает того, что  необходимо  длЯ  сохранениЯ  здоровьЯ,  длЯ
поддержаниЯ дарованной Ѓогом жизни: здорового жильЯ и воздуха, здоровой  и
достаточной пищи,  теплой  одежды.  ‘лово  _измор_  лучше  выразит  полный
недостаток   тех   жизненно   необходимых   вещей,   которые   справедливо
цивилизованное общество обЯзано было бы предоставлЯть  каждому  труженику,
поскольку его лишили права на землю, и он приходит в  мир  с  единственным
наследством: парой рабочих рук.
   „икарь не пользуетсЯ благами цивилизации, но у  него  есть  по  крайней
мере звери, птицы, рыбы, плоды длЯ утолениЯ голода и деревьЯ в лесах,  где
он может получить убежище и обогретьсЯ.
   –ивилизованный  человек,  лишенный   этих   Ѓожьих   даров,   уважающий
собственность, как  неприкосновенную  свЯтыню,  имеет,  наверно,  право  в
награду  за  ежедневный  тЯжелый  труд,  обогащающий  страну,   на   такой
заработок, какой давал бы  ему  возможность  жить  _здоровой_  жизнью,  ни
больше, ни меньше!
   Њожно ли назвать жизнью вечную борьбу на  грани,  отделЯющую  бытие  от
могилы, борьбу с холодом, голодом и болезнЯми?
   € чтобы показать, до чего может дойти этот _измор_,  которому  общество
безжалостно  подвергает  тысЯчи  честных,  трудолюбивых   людей   жестоким
невниманием ко всем вопросам, касающимсЯ справедливого  вознаграждениЯ  за
труд, мы займемсЯ разбором того, как может существовать  беднаЯ  работница
на _четыре франка_ в неделю.
   Ѓыть может, при этом по крайней мере хоть оценЯт тех несчастных  людей,
которые мирЯтсЯ со столь жестоким прозЯбанием, оставлЯющим им жизни  ровно
настолько, чтобы они могли чувствовать все эти  страданиЯ.  „а...  жить  в
подобных условиЯх - это добродетель! € общество,  спокойно  переносЯщее  и
даже  поощрЯющее  эту  несправедливость,  не  имеет  права  осуждать   тех
несчастных, которые не из разврата, а от  голода  и  холода  продаютсЯ  за
деньги.
   ‚от как жила эта девушка на свои четыре франка в неделю:

   3 килограмма хлеба 2-го сорта ......... 84 сантима
   2 ведра воды .......................... 20 сантимов
   ‘ало или жир (масло слишком дорого) ... 50 - " -
   ‘оль сераЯ ............................. 7 - " -
   “голь ................................. 40 - " -
   ‘ухие овощи ........................... 30 - " -
   ’ри килограмма картофелЯ .............. 20 - " -
   ‘вечи ................................. 33 - " -
   Ќитки и иголки ........................ 25 - " -
   €того: ........................ 3 франка 9 сантимов

   —тобы сберечь уголь, ѓорбуньЯ варила похлебку два-три раза в неделю  на
жаровне, на лестничной площадке пЯтого этажа. Ћстальные дни она ела ее  не
подогреваЯ. € все-таки на квартиру и платье у  нее  оставалось  только  91
сантим в неделю (*12).
   Ќо  эта  девушка,  по  счастью,  находилась  еще   в   _исключительном_
положении. Ћна платила всего 12 франков в год  за  маленький  чуланчик  на
чердаке, где еле помещались стол, стульЯ  и  крошечнаЯ  кровать.  ‚прочем,
стоимость была ненастоЯщей:  комната  обходилась  30  франков  в  год,  но
Ђгриколь доплачивал 18 франков из собственного кармана, тщательно  скрываЯ
это от ѓорбуньи, чтобы  не  задеть  ее  болезненного  самолюбиЯ.  ’ак  что
благодарЯ дешевизне жильЯ у молодой девушки оставалось еще около 1  франка
70 сантимов в месЯц на прочие расходы.
   —то касаетсЯ многих других работниц, зарабатывающих не больше ѓорбуньи,
но не имеющих столь _счастливых_ условий, то если у них нет ни жилища,  ни
семьи, они могут позволить себе в день кусок хлеба и  еще  что-нибудь;  за
один-два су в ночь они делЯт постель  с  какой-нибудь  товаркой  в  жалких
меблированных комнатах, где таких кроватей стоит обычно пЯть-шесть в одной
комнате, причем некоторые  занЯты  мужчинами,  поскольку  их  больше,  чем
женщин. €, несмотрЯ на  жуткое  отвращение,  которое  несчастнаЯ  скромнаЯ
девушка испытывает от совместного житьЯ, ей  приходитсЯ  подчинЯтьсЯ,  так
как _хозЯин комнат_ не может поместить отдельно мужчин и женщин.
   —тобы _обзавестись_ собственным хозЯйством и мебелью, как  бы  ни  были
они плохи, работница должна затратить 30 или 40 франков. Ћткуда же собрать
такую сумму при заработке в 4 франка, едва достаточном,  повторЯем,  чтобы
кое-как одетьсЯ и не умереть окончательно с голоду? Љонечно, это абсолютно
недостижимо, и  девушки  вынуждены  терпеть  отвратительное  сожительство,
которое постепенно ведет  к  потере  чувства  стыдливости,  предохранЯющее
женщину от соблазнов  и  порока,  врожденное  целомудрие  исчезает...  Ћна
начинает видеть в  разврате  одну  лишь  возможность  хоть  сколько-нибудь
улучшить свое невыносимое положение... она падает... €  первый  попавшийсЯ
биржевой игрок, имеющий возможность нанЯть  дочерЯм  гувернантку,  считает
себЯ вправе кричать о разложении,  о  полном  упадке  нравов  среди  детей
народа.
   €  все-таки,  несмотрЯ  на  весь  ужас  такого   состоЯниЯ,   работницы
относительно _счастливы_...
   Џредставьте, что работы нет день-два...
   €ли постигнет  болезнь,  -  болезнь,  вызваннаЯ  именно  недостатком  и
недоброкачественностью пищи, отсутствием чистого  воздуха,  ухода,  покоЯ:
болезнь, настолько  изнурЯющаЯ,  что  мешает  работать,  но  не  настолько
опаснаЯ, чтобы _заслужить_ койку в больнице... —то  же  тогда  делаетсЯ  с
этими  несчастными?..  Џо  правде  говорЯ  воображение  не   в   состоЯнии
нарисовать столь потрЯсающие картины.
   Ќищенский  заработок,  единственный  и   ужасный   источник   множества
страданий... подчас даже порока, ЯвлЯетсЯ уделом  преимущественно  женщин.
…ще раз повторЯем, что тут речь идет не о страдании  отдельных  лиц,  а  о
бедствиЯх  целых  классов.  ’ип  работницы,  какой  мы  хотим  показать  в
ѓорбунье,  исходит  из   нравственных   и   материальных   условий   тысЯч
человеческих существ, вынужденных жить в Џариже на 4 франка в неделю.


   €так, беднЯжка, несмотрЯ на неведомую ей великодушную помощь  ЂгриколЯ,
жила очень плохо. …е здоровье, слабое уже и без того,  сильно  пошатнулось
благодарЯ  постоЯнным   лишениЯм.   Ќо   по   врожденной,   исключительной
деликатности ѓорбуньЯ, не подозреваЯ даже  о  маленькой  жертве  ЂгриколЯ,
делала вид, что зарабатывает больше, дабы избавитьсЯ от предложениЯ  услуг
и помощи, которые были длЯ нее вдвойне тЯжелы: и  потому,  что  она  знала
стесненное положение ”рансуазы  и  ее  сына,  и  потому,  что  это  больно
задевало бы ее природную щепетильность, еще более  развитую  унижениЯми  и
несчастьЯми, преследовавшими ее без конца.
   Ќо,  что  бывает  редко,  уродливое  тело  вмещало  в  себе  любЯщую  и
благородную душу и развитой ум, способный даже понимать поэзию,  благодарЯ
совместному воспитанию и примеру ЂгриколЯ, у которого  был  сильно  развит
поэтический дар.
   Ѓедной девушке первой доверил молодой кузнец свои литературные опыты. €
когда он рассказал ей, какое наслаждение, какой чудесный отдых  доставлЯют
ему после тЯжелого дневного труда поэтические  грезы,  молодаЯ  работница,
одареннаЯ  исключительным  природным  умом,  тотчас   же   понЯла,   каким
источником наслаждениЯ может быть длЯ нее  подобное  занЯтие,  именно  длЯ
нее, вечно одинокой и презираемой.
   € вот однажды, когда Ђгриколь  только  что  прочел  ей  одно  из  своих
стихотворений, ѓорбуньЯ, к его великому удивлению, покраснев и смутившись,
созналась ему в том, что и  она  последовала  его  примеру.  ‘тихи  бедной
девушки грешили, быть может, в области размера и рифмы, но были  задушевны
и просты, как тихаЯ жалоба, без горечи довереннаЯ сердцу друга... ‘  этого
днЯ Ђгриколь и ѓорбуньЯ обменивались взаимными советами и поощрениЯми.  Ќо
никому другому не поверЯла она тайны своего творчества; впрочем, никто  бы
об этом и не догадывалсЯ: из-за дикой застенчивости большинство считало ее
дурочкой.
   Ќо как высока и прекрасна была душа этой несчастной! Ќи в одной  из  ее
никому неведомых песен не вылилось ни единого слова гнева или злобы против
роковой участи, жертвой которой она стала с рождениЯ. ќто  была  грустнаЯ,
но кроткаЯ жалоба; в ней звучали безнадежность и  покорность.  Ђ  главными
были  звуки  бесконечной  нежности,  грустного   сочувствиЯ,   ангельского
милосердиЯ, обращенные ко всем несчастным, обездоленным, несущим, как она,
двойную тЯжесть уродства и нищеты.
   ‚прочем, в ее стихах часто выражалось наивное  и  искреннее  поклонение
красоте, без малейшей примеси зависти или горечи. Љрасотой она  любовалась
так же, как и солнцем.
   Ќо, увы!.. многие стихи, написанные ѓорбуньей, были  не  известны  даже
Ђгриколю. € он никогда не должен был узнать  о  них.  Њолодой  кузнец,  не
обладавший  совершенной   красотой,   отличалсЯ   мужественной,   открытой
внешностью, выражавшей доброту и смелость; сердце у него было благородное,
пылкое и великодушное, ум выдающийсЯ, веселость, мЯгкаЯ и искреннЯЯ.
   Ќемудрено, что ѓорбуньЯ, выросшаЯ вместе с ним, полюбила его  так,  как
может любить несчастное создание, осужденное, из страха показатьсЯ слишком
смешным, прЯтать это чувство в самых глубоких тайниках сердца...  ѓорбуньЯ
знала, что она сумеет скрыть свое  чувство,  и  потому  не  старалась  его
подавлЯть. € к чему? Љто и  когда  об  этом  узнает?  …е  привЯзанность  к
Ђгриколю приписывалась  привычке  и  братским  отношениЯм,  существовавшим
между ними с детства; вот почему мучительное беспокойство, которое девушка
не могла скрыть, когда в 1830 году молодого рабочего принесли после  битвы
окровавленного к матери, ни у кого не возбудило подозрениЯ.
   Ћбманутый, как все,  внешним  спокойствием,  Ђгриколь  не  мог  даже  и
заподозрить, что ѓорбуньЯ его любила. ’аков был нравственный  облик  бедно
одетой девушки, вошедшей к ”рансуазе, пока та готовила ужин сыну.
   - Ђ, это ты, ѓорбуньЯ!  -  сказала  жена  „агобера.  -  ’ы  не  больна,
беднЯжка? Њы с утра не видались, поцелуй-ка менЯ!
   ЊолодаЯ девушка обнЯла мать ЂгриколЯ и ответила:
   - “ менЯ была срочнаЯ работа, и мне не хотелось терЯть  ни  минуты;  но
теперь Я закончила и пошла за углем. Ќе надо ли вам чего принести?
   - Ќет, дитЯ мое, мне ничего не надо... џ только очень встревожена:  вот
уже половина девЯтого, а ЂгриколЯ все еще нет. - ‡атем ”рансуаза прибавила
со вздохом: - Ћн просто убиваетсЯ  на  работе  из-за  менЯ...  Ђх,  как  Я
несчастна,  беднаЯ  ѓорбуньЯ...  ‡наешь,  Я  совсем  слепну;   мои   глаза
отказываютсЯ служить после двадцати минут работы... Я не  могу  шить  даже
мешки. ЏридетсЯ совсем сесть на шею бедному  сыну!  ќто  приводит  менЯ  в
отчаЯние...
   - Ђх, госпожа ”рансуаза! —то если бы Ђгриколь вас слышал!
   - „а, Я это хорошо знаю... Ѓедный мальчик только обо мне и думает... но
это еще больше огорчает менЯ. Ђ потом менЯ не может не беспокоить то,  что
он из-за менЯ лишает себЯ тех удобств, которые предоставлЯет своим рабочим
господин ѓарди, достойный  и  превосходный  хозЯин.  Џодумай  только,  что
вместо своей душной мансарды, где и днем темно, он  мог  бы  за  небольшую
плату жить, как все его товарищи, в хорошей светлой комнате, теплой  зимой
и прохладной летом, с садом под окнами! Ђ он так любит  зелень!  џ  уж  не
говорю о том, как далеко ему отсюда  ходить  до  фабрики  и  как  это  его
утомлЯет...
   - Ќо его усталость разом проходит как только  он  целует  вас,  госпожа
Ѓодуэн! Ћн хорошо знает, как вы привЯзаны к этому дому,  где  он  родилсЯ.
‚прочем, господин ѓарди предлагал ведь вам поселитьсЯ в  Џлесси  вместе  с
Ђгриколем?
   - „а, дитЯ мое... но тогда мне  бы  пришлось  покинуть  мою  приходскую
церковь! Ђ на это Я решитьсЯ не могу.
   - Ќу, а теперь успокойтесь,  госпожа  ”рансуаза,  -  сказала,  краснеЯ,
ѓорбуньЯ. - ‚от он... џ слышу его голос.
   „ействительно, на лестнице раздавалось звонкое, веселое пение.
   - ’олько бы он не заметил,  что  Я  плакала,  -  сказала  беднаЯ  мать,
тщательно вытерев глаза. - “ него только  и  есть  один  свободный  часок,
когда он может успокоитьсЯ и отдохнуть... €збави Ѓог отравить  ему  и  эти
немногие минуты!..


        3. Ђѓђ€ЉЋ‹њ ЃЋ„“ќЌ

   Џоэт-кузнец был высокий парень, лет двадцати четырех, ловкий и дюжий, с
загорелым лицом, с черными волосами  и  черными  глазами,  орлиным  носом,
смелой, открытой и выразительной физиономией.  ‘ходство  его  с  „агобером
усиливалось вследствие того, что он носил, по моде времени, густые  черные
усы,  а  подстриженнаЯ  остроконечнаЯ   бородка   закрывала   ему   только
подбородок, щеки же были тщательно выбриты от скул до  висков.  Ћливкового
цвета бархатные панталоны,  голубаЯ  блуза,  прокопченнаЯ  дымом  кузницы,
небрежно повЯзанный вокруг  мускулистой  шеи  черный  галстук  и  суконнаЯ
фуражка с коротким козырьком - таков был  костюм  ЂгриколЯ.  …динственным,
что представлЯло разительную противоположность  с  рабочим  костюмом,  был
роскошный и крупный цветок  темно-пурпурного  цвета,  с  серебристо-белыми
пестиками, который он держал в руке.
   - „обрый вечер, мама... - сказал Ђгриколь, войдЯ в  комнату  и  обнимаЯ
”рансуазу; затем, кивнув дружески головой девушке, он прибавил:  -  „обрый
вечер, маленькаЯ ѓорбуньЯ!
   - Њне кажетсЯ, ты  очень  запоздал,  дитЯ  мое,  -  сказала  ”рансуаза,
направлЯЯсь к маленькому очагу, где  стоЯл  приготовленный  скромный  ужин
сына: - џ уже стала беспокоитьсЯ...
   - Ћбо мне, матушка, или о еде?  -  весело  вымолвил  Ђгриколь.  -  —ерт
возьми... ’ы мне не простишь, что Я заставил  тебЯ  ждать  из-за  хорошего
ужина, который ты мне приготовила, потому что боишьсЯ, как бы он  не  стал
хуже... ‡наю Я тебЯ, лакомку!
   €, говорЯ это, кузнец пыталсЯ еще раз обнЯть мать.
   - „а отстань ты, гадкий мальчик... џ из-за тебЯ опрокину котелок!
   - Ђ  это  будет  уж  обидно,  мама,  потому  что  пахнет  чем-то  очень
вкусным... „ай-ка взглЯнуть, что это такое.
   - „а нет же... подожди немножко...
   - ѓотов об заклад побитьсЯ, что тут картофель с салом, до чего Я  такой
охотник!
   - ‚ субботу-то, как же! - сказала ”рансуаза с нежным упреком в голосе.
   -  Ђх,  правда!  -   произнес   Ђгриколь,   обменЯвшись   с   ѓорбуньей
простодушно-лукавой улыбкой. - Ђ  кстати,  о  субботе...  -  прибавил  он,
получай-ка, матушка, жалованье...
   - ‘пасибо, сынок, положи в шкаф.
   - ‹адно, матушка.
   - Ђх! - воскликнула молодаЯ работница в ту минуту, когда Ђгриколь шел с
деньгами к шкафу, - какой у тебЯ  чудесный  цветок,  Ђгриколь!..  џ  таких
сроду не видала... да еще  в  разгар  зимы...  ‚зглЯните  только,  госпожа
”рансуаза.
   - Ђ! каково, матушка? - сказал Ђгриколь, приближаЯсь  к  матери,  чтобы
дать ей посмотреть на  цветок  поближе.  -  ЏоглЯдите-ка,  полюбуйтесь,  а
главное - понюхайте... Џросто невозможно найти  более  нежного,  приЯтного
запаха... это какаЯ-то смесь ванили и флердоранжа (*13).
   - Џравда, дитЯ мое, замечательный запах! Ѓог ты мой, какаЯ  красота!  -
сказала ”рансуаза, всплеснув руками от удивлениЯ. - ѓде ты это нашел?
   - Ќашел, мама? -  отвечал  Ђгриколь  со  смехом.  -  —ерт  возьми!  ’ы,
пожалуй, думаешь, что такое можно найти по дороге от  Њэнской  заставы  до
улицы Ѓриз-Њиш?!
   - Ћткуда он  у  тебЯ?  -  спросила  ѓорбуньЯ,  разделЯвшаЯ  любопытство
”рансуазы.
   - Ђ! ’ак вот!.. ‚ам, верно, очень хочетсЯ узнать... ‹адно уж, сейчас  Я
удовлетворю ваше любопытство... заодно ты  узнаешь,  мама,  почему  Я  так
поздно вернулсЯ... Џравда, менЯ еще одно задержало: сегоднЯ поистине  день
приключений... џ спешил домой, дошел  до  угла  ‚авилонской  улицы,  вдруг
слышу слабый, жалобный визг.  Ѓыло  еще  довольно  светло...  ѓлЯжу...  на
тротуаре  воет  хорошенькаЯ,  маленькаЯ  собачка,   какую   только   можно
представить; не больше кулака, чернаЯ с подпалинами; уши и шерсть по самые
лапки.
   - ‚ерно, заблудившаЯсЯ собака, - сказала ”рансуаза.
   - €менно. ‚зЯл Я эту крошечную собачонку, и она  принЯлась  лизать  мне
руки. Ќа шее у собачки была  надета  широкаЯ  пунцоваЯ  лента,  завЯзаннаЯ
большим бантом. Ќо кто же ее хозЯин? ‡аглЯнул Я под ленту,  вижу  узенький
ошейничек, сделанный из  позолоченных  или  золотых  цепочек  с  маленькой
блЯхой... ‚ынул Я из моей коробки с табаком спичку, чиркнул и при ее свете
прочитал: "_ђезвушка_, принадлежит  мадемуазель  Ђдриенне  де  Љардовилль,
‚авилонскаЯ улица, дом N_7".
   - Љ счастью, ты как раз был на этой улице, - сказала ѓорбуньЯ.
   - ‘овершенно верно. ‚зЯл Я собачку под мышку, осмотрелсЯ, поравнЯлсЯ  с
длинной садовой оградой, которой, казалось, конца  не  было,  и  очутилсЯ,
наконец,  у  дверей  небольшого  павильона,   несомненно   принадлежавшего
громадному особнЯку, находЯщемусЯ на другом конце ограды парка, - так  как
этот сад Явно похож на парк, - и, поднЯв голову, увидал надпись: дом  N_7,
недавно подновленную на дверЯх небольшой калитки с окошечком. џ  позвонил;
через несколько мгновений, во времЯ которых, вероЯтно, менЯ  разглЯдывали,
мне казалось, что сквозь решетку смотрит пара глаз, - дверь  отворилась...
Ќу, а что произошло дальше... ‚ы просто мне не поверите...
   - Џочему, сынок?
   - „а потому, что это будет похоже на волшебную сказку.
   - Ќа волшебную сказку? - спросила ѓорбуньЯ.
   - Ќесомненно. џ до сих пор ослеплен и поражен тем, что видел.  Ћсталось
как бы смутное впечатление сна.
   - Ќу, дальше, дальше,  -  сказала  добраЯ  женщина,  до  такой  степени
заинтересовавшись, что не  заметила  даже,  как  ужин  сына  начал  слегка
пригорать.
   - ‚о-первых, - продолжал кузнец,  улыбаЯсь  нетерпеливому  любопытству,
который он возбудил,  -  мне  открыла  дверь  молоденькаЯ  барышнЯ,  такаЯ
хорошенькаЯ, мило и кокетливо одетаЯ, что ее  можно  бы  было  принЯть  за
очаровательный старинный портрет. џ  еще  не  сказал  ни  слова,  как  она
воскликнула: "Ћ, сударь, да это ђезвушка; вы ее нашли, вы ее принесли; как
будет счастлива мадемуазель Ђдриенна! Џойдемте скорей, пойдемте; она будет
очень сожалеть, если не сможет доставить себе  удовольствие  поблагодарить
вас лично!" €,  не  даваЯ  мне  времени  ответить,  девушка  сделала  знак
следовать за ней. Ќу, мама, поскольку она шла  очень  быстро,  мне  трудно
было бы описать все то великолепие,  которое  поразило  менЯ  в  маленькой
зале, слабо освещенной и полной аромата. Ќо открылась другаЯ дверь...  Ђх!
что это было! џ был сразу ослеплен. џ  не  могу  ничего  вспомнить,  кроме
какого-то сверканиЯ золота, света, хрусталЯ, цветов, а среди  всего  этого
блеска - девушка  необыкновенной  красоты!  Ћ!  красоты  идеальной,  но  с
волосами совсем рыжими... то есть скорее  блестЯщими,  как  золото...  ќто
было. џ в жизни таких волос не видал! Џри этом черные глаза, пунцовые губы
и ослепительнаЯ белизна, вот все,  что  Я  могу  припомнить,  потому  что,
повторЯю вам, Я был так удивлен,  так  поражен,  что  видел  точно  сквозь
дымку. "ѓоспожа, - сказала провожавшаЯ менЯ девушка, которую Я уж никак бы
не принЯл за горничную, так изЯщно она была одета, -  вот  ђезвушка,  этот
господин ее нашел и принес!" - "Ђх, господин,  как  Я  вам  благодарна!  -
сказала мне нежным, серебристым голосом девушка с золотыми волосами.  -  џ
до безумиЯ привЯзана к ђезвушке! - ‡атем, решив, вероЯтно, по моей одежде,
что она может и даже должна менЯ  поблагодарить  не  только  словами,  она
взЯла лежащий возле нее шелковый кошелек и, Я  должен  сознатьсЯ,  не  без
колебаниЯ прибавила: - ‚ероЯтно, сударь,  возвращение  ђезвушки  доставило
вам беспокойство; быть  может,  вы  потерЯли  дорогое  времЯ...  позвольте
мне..." € с этими словами она протЯнула мне кошелек.
   - Ђх, Ђгриколь! - грустно промолвила ѓорбуньЯ:  -  как  она  могла  так
ошибитьсЯ!
   - ‚ыслушай  до  конца...  и  ты  ее  простишь,  эту  барышню.  ‡аметив,
вероЯтно, сразу по моему лицу, как менЯ задело ее предложение,  она  взЯла
из великолепной фарфоровой вазы, стоЯвшей возле нее, этот роскошный цветок
и с выражением, полным любезности и доброты, обратилась ко мне и  сказала,
желаЯ показать, как ей досадно, что она менЯ оскорбила: "Џо  крайней  мере
не откажитесь принЯть от менЯ этот цветок!".
   - ’ы прав, Ђгриколь, - грустно улыбаЯсь, промолвила ѓорбуньЯ. -  ЌельзЯ
лучше поправить невольную ошибку.
   - ЃлагороднаЯ девушка! -  сказала,  вытираЯ  глаза,  ”рансуаза,  -  как
хорошо она понЯла моего ЂгриколЯ!
   - Ќе правда ли, матушка? ‚ ту минуту  когда  Я  брал  цветок,  не  смеЯ
поднЯть глаз, - потому что, хотЯ Я не из робкого десЯтка, но эта  барышнЯ,
несмотрЯ на свою доброту, внушала мне какое-то особенное почтение, - дверь
отворилась, и  другаЯ,  красиваЯ  молодаЯ  девушка,  высокаЯ  брюнетка,  в
странной, но очень красивой одежде, доложила рыжей барышне:  "ѓоспожа,  он
здесь"... ’а тотчас же поднЯлась и обратилась ко мне:  "’ысЯчу  извинений,
господин... џ  никогда  не  забуду  сколь  Я  обЯзана  вам  за  испытанное
удовольствие... Ѓудьте любезны и на всЯкий  случай  потрудитесь  запомнить
мой адрес и  мое  имЯ:  Ђдриенна  де  Љардовилль".  ‘  этими  словами  она
скрылась. џ не нашелсЯ, что и ответить; молодаЯ девушка проводила менЯ  до
калитки, сделала восхитительный реверанс,  и  Я  очутилсЯ  на  ‚авилонской
улице, повторЯю вам, в таком изумлении и ослеплении, как  будто  вышел  из
заколдованного замка.
   - Ђ и правда, сынок, совсем как в сказке, не правда ли, милаЯ ѓорбуньЯ?
   - „а, госпожа  ”рансуаза,  -  ответила  молодаЯ  девушка  рассеЯнным  и
задумчивым тоном, которого, однако, Ђгриколь не заметил.
   - ЊенЯ особенно тронуло, - продолжал он, - что как  ни  рада  была  эта
барышнЯ увидать свою маленькую собачку, она не только не забыла  обо  мне,
как сделали бы многие на ее месте, но даже не занЯлась с ней, пока  Я  был
там. ќто доказывает ее сердечность и деликатность, не правда ли, ѓорбуньЯ?
‘ловом, думаю, что барышнЯ так добра и великодушна, что  Я  ни  минуту  не
задумалсЯ бы обратитьсЯ к ней в каких-нибудь сложных обстоЯтельствах...
   - „а... ты прав, - отвечала ѓорбуньЯ все более и более рассеЯнно.
   ЃеднаЯ девушка сильно страдала... Ћна  не  испытывала  ни  зависти,  ни
ненависти к этой  молодой  незнакомке,  принадлежавшей,  казалось,  по  ее
красоте, богатству, изЯщности поступков к такой блестЯщей и высокой сфере,
куда не мог достичь даже взор  нашей  ѓорбуньи...  Ќо  невольно,  с  болью
оглЯнувшись на себЯ, несчастнаЯ девушка никогда, быть может, так сильно не
чувствовала бремени своей нищеты и уродства...
   € все-таки эта благороднаЯ девушка из-за обычной  длЯ  нее  скромной  и
кроткой покорности судьбе, только за одно слегка рассердилась на  Ђдриенну
де Љардовилль: за то, что она предложила Ђгриколю  деньги;  но  изысканный
поступок, каким была исправлена эта ошибка, глубоко тронул ѓорбунью...
   Ђ все-таки  она  чувствовала,  что  сердце  ее  разрываетсЯ  на  части;
все-таки она не могла удержатьсЯ от слез, любуЯсь на дивный цветок,  столь
великолепный и ароматный, который, должно быть, так дорог Ђгриколю, потому
что подарила его прелестнаЯ рука.
   - Ђ теперь, матушка, - продолжал со смехом молодой кузнец,  не  замечаЯ
грустного волнениЯ ѓорбуньи, - вы изволили скушать раньше  супа  пирожное,
что касаетсЯ рассказов, Я вам сообщил одну из причин моего замедлениЯ... а
вот и другаЯ... ‘ейчас, войдЯ в дом, Я  внизу  на  лестнице  встретилсЯ  с
красильщиком; рука у него была окрашена в превосходный  зеленый  цвет;  он
менЯ остановил и объЯвил с испуганным видом, что заметил бродившего  около
нашего  дома  какого-то  довольно  хорошо  одетого   господина,   который,
казалось, за кем-то подсматривал... "Ќу,  так  что  же  нам-то  до  этого,
папаша ‹орио? - сказал Я ему. - “ж не боитесь ли вы,  что  у  нас  украдут
секрет прекрасной зеленой краски, в которой у вас рука по локоть  точно  в
перчатку затЯнута?"
   - Ђ что это в самом деле за человек, Ђгриколь? - сказала ”рансуаза.
   - „а, право, матушка, не знаю, да и не хочу знать: Я посоветовал папаше
‹орио, который болтлив, как сойка, вернутьсЯ к своему чану, потому что ему
так же безразлично, как и мне, шпионит кто за нами или нет...
   ѓоворЯ это, Ђгриколь положил маленький кожаный  кошелек  с  деньгами  в
средний Ящик шкафа.
   ‚ то времЯ пока ”рансуаза ставила на угол  стола  котелок  с  кушаньем,
ѓорбуньЯ, выйдЯ из задумчивости, налила воды в таз и, подав  его  молодому
кузнецу, сказала нежным и робким голосом:
   - ќто длЯ рук, Ђгриколь!
   - ‘пасибо, крошка... Ќу, и милаЯ же ты девушка!.. - € затем  совершенно
просто и непринужденно Ђгриколь прибавил: - Ќа тебе за труды этот красивый
цветок...
   - ’ы отдаешь его мне! - воскликнула изменившимсЯ голосом девушка, между
тем как ЯркаЯ краска залила  ее  бледное  и  привлекательное  лицо.  -  ’ы
отдаешь его мне... этот  прелестный  цветок...  цветок,  подаренный  такой
красивой, богатой, доброй  и  ласковой  барышней?!  -  и  беднаЯ  ѓорбуньЯ
повторЯла все с увеличивающимсЯ изумлением: - € ты мне его отдаешь!
   - Ђ на кой черт он мне? Ќа сердце, что ли, положить?  €ли  заказать  из
него булавку?.. - сказал со смехом Ђгриколь. - џ  был  очень  тронут,  это
правда, тем, как любезно отблагодарила менЯ эта барышнЯ. џ в восторге, что
нашел ее собачку, и очень счастлив, что могу подарить  тебе  этот  цветок,
если он тебе нравитсЯ... ‚идишь, какой сегоднЯ удачный день!
   € пока ѓорбуньЯ, трепеща от счастьЯ, волнениЯ  и  удивлениЯ,  принимала
цветок, молодой кузнец, продолжаЯ разговор, мыл руки, причем они оказались
такими черными от железных опилок и угольной копоти, что  прозрачнаЯ  вода
превратилась в черную жидкость. Ђгриколь, указав ѓорбунье взглЯдом на  это
превращение, шепнул ей, улыбаЯсь:
   - ‚от и дешевые чернила длЯ  нашего  брата  бумагомарателЯ...  ‚чера  Я
окончил одно стихотворение, которое показалось мне не совсем уж плохим;  Я
тебе его прочту.
   ѓоворЯ это, Ђгриколь простодушно вытер руки о свою блузу, пока ѓорбуньЯ
ставила таз на комод, благоговейно укладываЯ на один  из  его  краев  свой
цветок.
   - ђазве ты не можешь попросить полотенце? -  заметила  ”рансуаза  сыну,
пожимаЯ плечами. - ‚ытирать руки блузой, можно ли так!
   - Ћна целый день печетсЯ у пламени горна... значит, ей вовсе не  вредно
освежитьсЯ вечерком!.. Ђ! ќкий Я у тебЯ неслух,  мама!..  побрани-ка  менЯ
хорошенько... если хватит храбрости!.. Ќу-ка!
   ‚ ответ на это ”рансуаза, обхватив руками голову своего  сына,  славную
голову, прекрасную, честную, столь решительную и умную, посмотрела на него
с материнской гордостью и несколько раз крепко поцеловала в лоб.
   - Ќу садись же! ’ы целый день на ногах в  кузнице,  а  теперь  уже  так
поздно.
   - ЋпЯть твое кресло... ежевечерне пререкание начинаетсЯ вновь!..  “бери
его, пожалуйста, мне и на стуле удобно.
   - Ќу, уж нет, по крайней мере дома-то ты  должен  хорошенько  отдохнуть
после тЯжелой работы.
   -  Ќу,  не  тиранство  ли  это,  ѓорбуньЯ?  -  весело  шутил  Ђгриколь,
усаживаЯсь в кресло. - ‚прочем, Я ведь притворЯюсь:  мне,  конечно,  очень
удобно сидеть в кресле и Я очень рад его занЯть. ‘ тех пор как  Я  отдыхал
на троне в ’юильри, мне нигде не было так удобно!
   ‘ одной стороны стола ”рансуаза резала длЯ сына хлеб, с другой ѓорбуньЯ
наливала ему вина в серебрЯный бокал. ‚  этой  нежной  предупредительности
двух прекрасных женщин к их любимцу было нечто трогательное.
   - Ђ ты разве со мной не поужинаешь? - спросил ѓорбунью Ђгриколь.
   - ‘пасибо, Ђгриколь, - отвечала швеЯ, потупив глаза,  -  Я  только  что
пообедала.
   - Ќу, да ведь Я тебЯ только так, из вежливости и приглашал;  точно  мне
неизвестны твои маленькие странности, что ты, например, ни за что на свете
не станешь у нас есть... ќто вроде матушки: она, видите  ли,  предпочитает
есть одна... чтоб Я не видел, как она на себе экономит...
   - „а нет же, Ѓоже мой! Њне просто полезнее обедать пораньше... Ќу,  как
тебе нравитсЯ это блюдо?
   - Џросто превосходно! Љак оно может не понравитьсЯ!.. ведь это треска с
репой... Ђ Я обожаю треску;  мне  Явно  нужно  было  родитьсЯ  рыбаком  на
Ќьюфаундленде!
   „оброму малому, напротив, казалось не очень  сытным  после  целого  днЯ
тЯжелой работы это безвкусное  и  к  тому  же  подгоревшее  во  времЯ  его
рассказа кушанье, но он знал, какое  удовольствие  доставлЯет  матери  его
постничание по определенным днЯм,  и  поэтому  ел  рыбу  с  видом  полного
наслаждениЯ,  так  что  славнаЯ  женщина  была  совершенно  обманута  и  с
довольным видом заЯвила:
   - Ћ да! џ вижу, с каким удовольствием ты ешь, милый мальчик: подожди, Я
тебЯ этим угощу на следующей неделе в пЯтницу и в субботу.
   - ‘пасибо, мама, только уж не два днЯ подрЯд, а  то  менЯ  избалуешь...
Ќу-с, а теперь давайте придумывать, как мы проведем это воскресенье.  Ќадо
хорошенько повеселитьсЯ, а то ты, мама, что-то последние дни печальнаЯ,  а
Я этого не выношу... Љогда ты  грустна,  мне  все  кажетсЯ,  что  ты  мной
недовольна.
   - Ќедовольна таким сыном? тобой? самым примерным...
   - •орошо,  хорошо!  ’ак  докажи  мне,  что  ты  абсолютно  счастлива  и
повеселись завтра немножко. Ѓыть может, сударынЯ, и вы удостоите нас своей
компании, как в  прошлый  раз?  -  сказал  Ђгриколь,  расшаркиваЯсь  перед
ѓорбуньей.
   „евушка покраснела, опустила глаза и не отвечала ни слова; на  лице  ее
выразилось глубокое огорчение.
   - ‚едь ты знаешь, сын мой, что по праздникам Я всегда хожу в церковь, -
отвечала ”рансуаза.
   - Ќу, хорошо, но ведь по вечерам службы нет?.. џ ведь тебЯ  не  зову  в
театр, мы пойдем  только  посмотреть  нового  фокусника:  очень,  говорЯт,
хорошо и занЯтно.
   - ќто все-таки своего рода зрелище... Ќет, спасибо.
   - Њатушка, право, вы уж преувеличиваете!
   - Ќо, дитЯ мое, Я, кажетсЯ, никому не мешаю делать, кто что хочет.
   - ќто правда... прости менЯ,  матушка...  Ќу  что  же,  пойдемте  тогда
просто прогулЯтьсЯ по бульварам,  коли  погода  будет  хорошаЯ:  ты,  Я  и
беднЯжка ѓорбуньЯ; она около трех месЯцев не выходила с нами,  а  без  нас
она тоже не выходит...
   - Ќет уж, сынок, иди гулЯть один; ты заслужил, кажетсЯ, право  погулЯть
в воскресенье!
   - Ќу, ѓорбуньЯ, голубушка, помоги мне уговорить маму.
   - ’ы знаешь ведь, Ђгриколь, - сказала девушка, краснеЯ  и  не  поднимаЯ
глаз, что Я не могу больше выходить ни с тобой... ни с твоей матушкой...
   - ќто почему, госпожа? Џозвольте вас спросить, если это  не  нескромно,
что за причина подобного отказа? - засмеЯлсЯ Ђгриколь.
   „евушка грустно улыбнулась и отвечала:
   - Џотому что Я вовсе не желаю быть причиной ссоры.
   -  Ђх,  извини,  милаЯ,  извини!..  -  воскликнул  кузнец  с  искренним
огорчением и с досадой ударил себЯ по лбу.
   ‚от на что намекала ѓорбуньЯ.
   €ногда, очень нечасто, - беднаЯ девушка боЯлась стеснить их, - ѓорбуньЯ
ходила гулЯть с кузнецом и его матерью. „лЯ швеи эти прогулки ЯвлЯлись  ни
с чем несравнимыми праздниками. Њного  ночей  приходилось  ей  недосыпать,
много дней сидеть впроголодь, чтобы завести приличный чепчик  и  маленькую
шаль: она не хотела конфузить своим нарЯдом ЂгриколЯ и его мать.  „лЯ  нее
те пЯть или шесть прогулок под  руку  с  человеком,  которому  она  втайне
поклонЯлась, были единственными в жизни  счастливыми  днЯми.  ‚  последнюю
прогулку какой-то неотесанный грубиЯн так сильно ее толкнул,  что  молодаЯ
девушка не могла удержатьсЯ и  слегка  вскрикнула.  "’ем  хуже  длЯ  тебЯ,
противнаЯ ѓорбуньЯ!" - отвечал он на ее возглас. Ђгриколь, как и его отец,
был наделен кротким и терпеливым характером, часто встречающимсЯ  у  людей
сильных, храбрых, с великодушным сердцем. Ќо если ему случалось иметь дело
с наглым оскорблением, он приходил в страшную Ярость. ‚збешенный злостью и
грубостью этого человека, Ђгриколь оставил  мать  и  ѓорбунью,  подошел  к
грубиЯну, казавшемусЯ ему вполне ровней как по годам, так  и  по  росту  и
силе, и закатил ему две самые звонкие оплеухи,  какие  только  может  дать
большаЯ и могучаЯ рука кузнеца. Ќаглец хотел ответить тем же, но Ђгриколь,
не даваЯ ему опомнитьсЯ, ударил его еще раз, чем вызвал  полное  одобрение
толпы, среди которой грубиЯн поспешил скрытьсЯ, сопровождаемый свистками и
насмешками. Ћб этом-то происшествии и напомнила ѓорбуньЯ, говорЯ,  что  не
желает доставлЯть Ђгриколю неприЯтности.
   Ћгорчение кузнеца, невольно напомнившего об этом грустном происшествии,
совершенно понЯтно. ‚оспоминание  о  нем  было  длЯ  молодой  девушки  еще
тЯжелее, чем  Ђгриколь  мог  предположить:  она  его  страстно  любила,  а
причиной ссоры было как раз ее жалкое и смешное  уродство.  Ђгриколь,  при
всей своей силе и мужестве, обладал нежным сердцем  ребенка;  поэтому  при
мысли  о  том,  как  грустно  девушке  вспоминать  эту  историю,  у   него
навернулись на глаза крупные слезы, и, раскрыв  ей  братские  объЯтиЯ,  он
вымолвил:
   - Џрости менЯ за глупость... €ди сюда, поцелуй  менЯ...  -  и  с  этими
словами он крепко поцеловал ѓорбунью в ее похудевшие, бледные щеки.
   Џри этом дружеском объЯтии сердце  девушки  болезненно  забилось,  губы
побелели, и она ухватилась за стол, чтобы не упасть.
   - Ќу, что? ’ы менЯ ведь простила? „а? - спросил Ђгриколь.
   - „а, да, - говорила она, стараЯсь победить свое  волнение,  -  в  свою
очередь, прости менЯ за мою слабость... Ќо мне так больно при воспоминании
об этой ссоре... Я так за тебЯ испугалась... —то, если бы все люди принЯли
сторону того человека?..
   - Ђх, ѓосподи! - воскликнула  ”рансуаза,  выручаЯ  ѓорбунью  совершенно
бессознательно. - џ в жизни никогда не была так напугана!
   - Ќу, что касаетсЯ тебЯ, мама, - прервал ее Ђгриколь, желаЯ  переменить
неприЯтный длЯ него и швеи разговор, -  то  длЯ  жены  солдата...  конного
гренадера императорской армии... ты уж слишком труслива! Ђх, молодчина мой
отец!  Ќет...  знаешь...  Я  просто  не  могу  и   представить,   что   он
возвращаетсЯ... ќто менЯ... у менЯ голова идет кругом!
   - ‚озвращаетсЯ... - сказала ”рансуаза, вздыхаЯ. - „ай-то Ѓог, чтобы это
было так!
   - Љак, матушка, дай Ѓог? Ќеобходимо, чтобы он дал... сколько ты за  это
обеден отслужила!
   - Ђгриколь... дитЯ мое! - прервала его мать, грустно покачиваЯ головой,
- не говори так... и потом речь идет о твоем отце.
   - ќх... право, Я сегоднЯ удивительно ловок! ’ебЯ теперь задел... Џросто
точно взбесилсЯ или одурел... Џрости менЯ, матушка. џ сегоднЯ  весь  вечер
должен только извинЯтьсЯ... прости менЯ... ’ы ведь знаешь, когда у менЯ  с
Языка срываетсЯ нечто подобное, то это происходит невольно... џ  чувствую,
как тебе бывает больно.
   - ’ы оскорблЯешь... не менЯ, дитЯ мое!
   - ќто все равно. „лЯ менЯ  ничего  не  может  быть  хуже,  чем  обидеть
тебЯ... мою мать! Ќо что касаетсЯ скорого возвращениЯ батюшки, то в этом Я
совершенно не сомневаюсь...
   - Ћднако мы не получали писем более четырех месЯцев.
   -  ‚спомни,  матушка:  в  том  письме,  которое  он  кому-то  диктовал,
сознаваЯсь  с  прЯмотой  истинного  военного,  что,  выучившись  порЯдочно
читать, он писать все-таки не умеет... так именно в этом письме он просил,
чтобы о нем не беспокоились, что в конце ЯнварЯ он будет в Џариже и за три
или четыре  днЯ  до  приезда  уведомит,  у  какой  заставы  Я  должен  его
встретить.
   - ’ак-то так... но ведь уж февраль, а его все нет...
   - ’ем скорее мы его дождемсЯ... ‘кажу больше... мне почему-то  кажетсЯ,
что наш ѓабриель вернетсЯ к этому же времени... …го  последнее  письмо  из
Ђмерики позволЯет надеЯтьсЯ... Љакое счастье, матушка...  если  всЯ  семьЯ
будет в сборе!
   - „а услышит тебЯ Ѓог, сынок! ‘лавный это будет длЯ менЯ день!
   - € он скоро настанет, поверь. —то касаетсЯ батюшки, раз нет  новостей,
значит, все нормально...
   - ’ы хорошо помнишь отца, Ђгриколь? - спросила ѓорбуньЯ.
   - Џо правде сказать, Я лучше всего помню его большую  меховую  шапку  и
усы, которых Я до смерти боЯлсЯ. ЊенЯ могли с ним примирить только краснаЯ
ленточка креста на белых отворотах мундира и блестЯщаЯ рукоЯтка сабли!  Ќе
правда ли, матушка?.. „а что это? Ќикак ты плачешь?
   - ЃеднЯга Ѓодуэн!.. Љак он страдал, Я думаю, от столь долгой разлуки! ‚
его-то  годы,  в  шестьдесЯт  лет!..  Ђх,  сынок...  мое   сердце   готово
разорватьсЯ, когда подумаю, что он и здесь найдет ту же нужду и горе.
   - „а что ты говоришь?
   - ‘ама Я больше ничего не могу заработать...
   - Ђ Я-то на что? ђазве здесь не имеетсЯ комнаты и стола длЯ него и  длЯ
тебЯ? ’олько, мама,  раз  дело  зашло  о  хозЯйстве,  -  прибавил  кузнец,
стараЯсь придать самое нежное выражение своему  голосу,  чтобы  не  задеть
мать, - позволь мне тебе сказать одно словечко:  раз  батюшка  и  ѓабриель
вернутсЯ, тебе не надо будет ставить столько свечей и  заказывать  обеден,
не так ли?.. Ќу, на эти деньги отец и сможет иметь каждый  день  бутылочку
вина и табака на трубку... ‡атем по  воскресеньЯм  мы  его  будем  угощать
обедом в трактире.
   ђечь ЂгриколЯ была прервана стуком в дверь.
   - ‚ойдите! - крикнул он.
   Ќо, вместо того чтобы войти, посетитель только приотворил  дверь,  и  в
комнату  просунулась  рука,  окрашеннаЯ  в  блестЯщую  зеленую  краску,  и
принЯлась делать знаки кузнецу.
   - „а ведь это папаша ‹орио!.. образец красильщиков, - сказал  Ђгриколь.
- ‚ходите же без церемоний.
   - Ќе могу, брат... Я весь в краске с  ног  до  головы...  џ  выкрашу  в
зеленый цвет весь пол у госпожи ”рансуазы.
   - ’ем лучше... он будет похож на луг, а Я обожаю деревню!
   - Ѓез шуток, Ђгриколь, мне необходимо с вами поговорить.
   - Ќе о том ли господине, что за нами шпионит? “спокойтесь, что  нам  до
него за дело?
   - Ќет, мне кажетсЯ, он ушел... или за густым туманом Я  его  больше  не
вижу... Ќет, не за тем Я... ‚ыйдите-ка поскорее... дело  очень  важное,  -
прибавил красильщик с таинственным видом, - дело касаетсЯ вас одного.
   - ЊенЯ? - спросил с удивлением Ђгриколь, вставаЯ с  места.  -  —то  это
может быть такое?
   - „а иди же узнай, - сказала ”рансуаза.
   - ‹адно, матушка