нЯ пылавшую в нем  страсть.  ‚се  мы  таковы,
какими нас создал бог. џ вам покажу все, чему ѓиберти научил  „онателло  и
чему „онателло научил менЯ; ну а что вы извлечете из  моих  уроков  -  это
зависит от ваших способностей. “читель - все равно что повар: когда у него
жилистый цыпленок или жесткаЯ телЯтина, то никакой самый расчудесный  соус
не сделает их мЯгче.
   Њикеланджело громко расхохоталсЯ.  „овольный  своей  шуткой,  Ѓертольдо
повернул всю ватагу учеников к павильону.
   - Ђ сейчас за работу. …сли у вас есть какой-то талант, он проЯвитсЯ.
   Њикеланджело подумал: "’олько дайте мне  в  руки  молоток  и  скарпель!
“видите, как от камнЯ полетЯт осколки и пыль".
   Ќо Ѓертольдо и не собиралсЯ  давать  новичку  молоток  и  скарпель.  Ћн
посадил Њикеланджело за рисовальный стол на террасе между семнадцатилетним
’орриджани и двадцатидевЯтилетним Ђндреа ‘ансовино; раньше Ђндреа училсЯ у
Ђнтонио Џоллайоло, в церкви ‘анто ‘пирито можно было видеть исполненные им
работы.
   ЏринесЯ из  внутренних  комнат  рисовальные  принадлежности,  Ѓертольдо
сказал Њикеланджело:
   - ђисование длЯ скульптора - совсем особое дело. € человек и  камень  -
трехмерны, у них гораздо  больше  общего,  чем  у  человека  и  стены  или
деревЯнной доски, на которых приходитсЯ писать живописцу.
   Њикеланджело скоро  понЯл,  что  ученики  здесь  во  многом  похожи  на
учеников у ѓирландайо. ‘ансовино как бы играл роль Њайнарди: он уже  давно
был  профессиональным  художником,  зарабатываЯ  на  жизнь  изделиЯми   из
терракоты, и так же, как Њайнарди,  с  большой  теплотой  и  благородством
относилсЯ к начинающим, отдаваЯ им свое времЯ. ‘амым неумелым в ‘адах, как
—ьеко  у  ѓирландайо,  был  ‘оджи:  ему  тоже   исполнилось   всего   лишь
четырнадцать лет; здесь, среди скульпторов, он казалсЯ случайным человеком
и, на строгий взглЯд Њикеланджело, был лишен всЯкого таланта.
   Ќе обошлось в ‘адах и без своего џкопо: это был  двадцатилетний  Ѓаччио
да Њонтелупо - легкомысленный, как  птичка,  распутный  тосканец.  Џодобно
џкопо, он любил собирать всЯческие слухи  о  грЯзных  ночных  скандалах  и
подробно пересказывал их утром.  ‚  первый  же  день,  когда  Њикеланджело
приступил к работе, Ѓаччио  с  жаром  поведал  товарищам  самую  свежую  и
потрЯсающую новость: в ‚енеции родилсЯ урод, глаза у него не на том месте,
где им полагаетсЯ быть, а за  ушами;  а  в  соседней  с  ”лоренцией  Џадуе
родилсЯ другой уродец: у него две головы и на каждой руке по две  ладошки.
Ќа следующее утро он рассказывал об одном флорентинце, который  ЯкшалсЯ  с
дурными женщинами ради того  только,  чтобы  "сохранить  целомудрие  своей
супруги".
   Ћсобенно комичными были побасенки Ѓаччио из быта _контадини_, крестьЯн:
как-то раз, уверЯл он, одна флорентинскаЯ дама из патрицианской семьи, всЯ
в шелках и жемчугах, спросила у крестьЯнина, выходившего из  церкви  ‘анто
‘пирито:
   - ‘кажи, обеднЯ длЯ сиволапых уже кончилась?
   - „а, синьора, -  отвечал  крестьЯнин.  -  Ђ  обеднЯ  длЯ  шлюх  только
начинаетсЯ, советую не опаздывать.
   Ѓертольдо заливалсЯ тонким старческим смехом и аплодировал.
   Ѓыл в ‘адах и ученик, чем-то похожий на  ѓраначчи,  -  пЯтнадцатилетний
паренек  ђустичи,  сын  знатного  и  богатого   тосканца.   Ћн   занималсЯ
скульптурой из одного только удовольствиЯ и почтениЯ к искусству.  ‹оренцо
высказывал  желание,  чтобы  ученик  жил  во  дворце  Њедичи,  но  ђустичи
предпочитал свой дом на ‚иа де Њартелли. Њикеланджело пробыл в ‘адах всего
неделю, как ђустичи пригласил его к себе на обед.
   - Џодобно Ѓертольдо, Я очень люблю всЯкую стрЯпню на кухне.  ‘  утра  Я
буду жарить длЯ тебЯ гусЯ.
   Љак убедилсЯ Њикеланджело, образ жизни ђустичи  оправдывал  деревенское
звучание его фамилии: в доме у него было  полно  животных.  ’ам  жили  три
собаки,  прикованный  к  жердочке  орел,  скворец,  которого  крестьЯне  в
сельском  имении  научили  выкрикивать  фразу:  "Џровалитесь  вы   все   в
тартарары!" Ќо еще больше смутил Њикеланджело  живший  в  комнате  ђустичи
дикобраз: зверек постоЯнно залезал под стол, сопел и возилсЯ там, укалываЯ
своими иглами ноги гостЯ.
   Џосле обеда хозЯин провел Њикеланджело  в  тихую  комнату,  где  висели
портреты его предков. Ќа фоне этой роскоши ђустичи словно бы преобразилсЯ:
в нем проглЯнуло уже нечто аристократическое.
   - ’ы хорошо рисуешь, Њикеланджело. Њожет быть, именно это позволит тебе
стать скульптором. ‚ таком случае разреши тебЯ  предупредить:  никогда  не
соглашайсЯ жить в пышных дворцах.
   Њикеланджело недоуменно фыркнул:
   - Џо-моему, это мне не грозит.
   - Џослушай, мой друг: роскошь, нега и уют так приЯтны, к ним так  легко
привыкнуть. Ђ когда к этому пристрастишьсЯ, то уже совсем легко  и  просто
стать лизоблюдом, угодником, всегда и во всем поддакивать, чтобы только не
лишитьсЯ привычных благ. Џотом ты начинаешь подлаживатьсЯ под вкусы власть
имущих, а это длЯ скульптора означает смерть.
   - џ ведь простак, ђустичи. …два ли все это менЯ касаетсЯ.
   ѓораздо  ближе,  чем  с  другими  учениками,  Њикеланджело  сошелсЯ   с
’орриджани: этот молодой человек  выглЯдел  в  его  глазах  скорее  бравым
воином, чем скульптором. Њикеланджело был очарован  ’орриджани;  в  то  же
времЯ он страшилсЯ его, стоило тому  лишь  нахмурить  брови  и  заговорить
своим раскатистым, зычным  голосом.  ’орриджани  происходил  из  старинной
семьи виноторговцев, давно уже выбившейсЯ в знать, с Ѓертольдо он держалсЯ
так смело, как никто из учеников. ђассердившись на кого-либо из  товарищей
по мастерской, он учинЯл шумные  ссоры.  Ћн  быстро  отличил  Њикеланджело
своей горЯчей дружбой и постоЯнно разговаривал с ним -  их  рабочие  столы
были рЯдом. Њикеланджело  еще  не  доводилось  встречать  столь  красивого
человека, как  ’орриджани;  эта  физическаЯ  красота,  стоЯвшаЯ  на  грани
человеческого  совершенства,  обескураживала  его:  он  всегда   сознавал,
насколько некрасив и невзрачен он сам.
   ѓраначчи видел, как крепнет дружба Њикеланджело с  этим  юношей.  Љогда
Њикеланджело  спросил  ѓраначчи,  считает  ли  он  ’орриджани   выдающимсЯ
человеком, тот осторожно ответил:
   - џ его знаю с детства. Ќаши семьи свЯзаны друг с другом.
   - Ќо ты уклонЯешьсЯ от ответа, ѓраначчи.
   - Џрежде чем называть человека другом, Њикеланджело  съешь  с  ним  пуд
соли.
   Њикеланджело  работал  в  ‘адах  уже  больше  недели,  когда   туда   в
сопровождении  юной  девушки  ЯвилсЯ  ‹оренцо  Њедичи.  ‚первые  в   жизни
Њикеланджело увидел вблизи человека, который, не занимаЯ никакого поста  и
не носЯ никакого титула, правил  ”лоренцией  и  сделал  ее  могущественной
республикой, где процветали не только ремесло и торговлЯ, но и  искусство,
литература, наука. ‹оренцо де Њедичи  было  сорок  лет,  его  грубое  лицо
казалось высоченным из темного гранита; все черты  его  были  неправильны,
лишены какой-либо привлекательности - нечистаЯ  кожа,  выступающаЯ  нижнЯЯ
челюсть, выпЯченнаЯ нижнЯЯ губа, длинный массивный нос, вздернутый  кончик
которого был гораздо мЯсистее и толще, чем спинка, большие  темные  глаза,
щеки с темными провалами около углов рта, кошт темных  волос,  разделенных
прЯмым пробором и крыльЯми ниспадающих к бровЯм. Ћдет  он  был  в  длинную
охристого цвета мантию с пурпурными  рукавами,  на  шее  виднелсЯ  краешек
белого воротника. ђоста он был  чуть  выше  среднего,  крепкого  сложениЯ;
верховаЯ езда и охота с соколами, которой он отдавалсЯ порой целыми днЯми,
поддерживала его телесные силы.
   Ћн был также знатоком классических Языков, жадным читателем греческих и
латинских манускриптов, поэтом, которого ЏлатоновскаЯ академиЯ  сравнивала
с Џетраркой и „анте, создателем первой в …вропе публичной библиотеки,  длЯ
которой он собрал десЯть тысЯч рукописных  и  печатных  книг,  -  подобной
библиотеки не было  нигде  со  времен  Ђлександрии.  ‹оренцо  был  признан
"величайшим покровителем  литературы  и  искусства  из  всех  владетельных
принцев,  которые  когда-либо  существовали";  его  коллекциЯ  скульптуры,
живописи, рисунков, резных гемм была  открыта  длЯ  всех  художников,  длЯ
каждого, кто хотел изучить ее и почерпнуть в ней вдохновение. „лЯ  ученых,
стекавшихсЯ во ”лоренцию, чтобы сделать  ее  научным  центром  …вропы,  он
предоставил виллы на склонах ”ьезоле: там Џико  делла  Њирандола,  Ђнджело
Џолициано,  Њарсилио  ”ичино  и  Љристофоро  ‹андино  переводили   недавно
найденные греческие и древнееврейские рукописи, писали стихи,  философские
и  богословские  сочинениЯ,  способствуЯ   тому,   что   ‹оренцо   называл
"революцией гуманизма".
   Њикеланджело слыхал немало рассказов  о  ‹оренцо,  в  городе  это  была
излюбленнаЯ тема разговоров: ему  было  известно,  что  у  ‹оренцо  слабое
зрение, что он родилсЯ лишенным  обонЯниЯ.  ’еперь,  слушаЯ,  как  ‹оренцо
разговаривал с  Ѓертольдо,  он  убедилсЯ,  что  голос  у  него  хриплый  и
неприЯтный.
   Ќо казалось, что  этот  голос  -  единственнаЯ  неприЯтнаЯ  особенность
‹оренцо, так же как слабость его  глаз  -  единственнаЯ  его  слабость,  а
отсутствие обонЯниЯ - единственный прирожденный недостаток. €бо у ‹оренцо,
богатейшего во всем мире  человека,  перед  которым  заискивали  правители
итальЯнских  городов-государств  и  такие  могущественные   монархи,   как
турецкий и китайский, - у ‹оренцо был открытый, мЯгкий характер  и  полное
отсутствие высокомериЯ. Џравитель республики - в том же  смысле,  в  каком
гонфалоньер справедливости и ‘иньориЯ были хранителЯми законов и порЯдка в
городе, - он не располагал ни армией, ни  стражей,  расхаживал  по  улицам
”лоренции без всЯкой свиты, разговаривал со всеми гражданами, как  равный,
вел простую семейную жизнь, играЯ со своими детьми на полу  и  держа  свой
дом открытым длЯ художников, писателей и ученых всего мира.
   ’аков был этот человек.  Ћн  пользовалсЯ  абсолютной  властью  в  делах
политики, но правил ”лоренцией,  проЯвлЯЯ  такой  здравый  смысл  и  такую
прирожденную учтивость и достоинство, что  те  люди,  которые  могли  быть
врагами, жили и трудились при нем в  полном  согласии.  ‘толь  счастливого
результата не достигали ни его одаренный отец, Џьеро, ни  гениальный  дед,
Љозимо,  прозванный  всей  ’осканой  отцом  отечества  за  то,  что  после
кровопролитной гражданской войны между  партиЯми  гвельфов  и  гибеллинов,
бушевавшей  во  ”лоренции  не  одно  столетие,   он   создал   республику.
”лорентинцы могли напасть на ‹оренцо ‚еликолепного и, не дав  ни  часа  на
размышление, разграбить его дворец, изгнать владыку  из  города.  Ћн  знал
это, знал это и народ, и благодарЯ тому, что такую возможность чувствовали
все, ‹оренцо сохранЯл свою неофициальную, не  освЯщенную  законом  власть.
€бо так же, как в нем не было  ни  тени  высокомериЯ,  в  нем  не  было  и
малодушиЯ: отчаЯнным военным натиском  в  семнадцать  лет  он  спас  жизнь
своему отцу и, чтобы  оградить  город  от  вторжениЯ  неприЯтелЯ,  рискнул
собственной жизнью, напав на военный лагерь ”ерранте в Ќеаполе с таким  же
ничтожным числом людей, с каким он разгуливал по улицам ”лоренции.
   ќтот-то человек стоЯл теперь близ Њикеланджело и оживленно беседовал  с
Ѓертольдо о каких-то античных скульптурах, только что привезенных из Њалой
Ђзии, ибо скульптура в глазах ‹оренцо была столь же важным предметом,  как
и его флотилии, плававшие по всем морЯм мира,  как  его  банки,  опутавшие
своей сетью всю …вропу и ‘редиземноморье, как те оценивающиесЯ в  миллионы
золотых флоринов товары ”лоренции - шерсть,  оливковое  масло  и  вино,  -
которые обменивались на экзотические благовониЯ, прЯности и шелка ‚остока.
Ћдни уважали ‹оренцо за богатство, другие за то, что он обладал властью, а
ученые и художники уважали и любили его за страсть к знаниЯм, за  то,  что
он дал свободу мысли, уже более тысЯчи лет замурованной в душной темнице.
   ‚от ‹оренцо остановилсЯ поговорить с  учениками.  Њикеланджело  перевел
взглЯд  на  девушку,  шедшую  рЯдом  с  правителем.  Ћна  казалась  моложе
Њикеланджело, хрупкаЯ, в платье из розовой шерстЯной материи,  с  длинными
рукавами:  это  была  _гамурра_  с  широкой  юбкой,  ниспадавшей  мЯгкими,
свободными  складками,  и  плотно  зашнурованным  корсажем,  под   которым
проглЯдывала бледно-желтаЯ кофточка с  низким,  оставлЯющим  открытой  шею
воротом. ’уфельки на девушке были из желтой парчи, а на густых  черных  ее
волосах алела атласнаЯ шапочка, украшеннаЯ жемчугами. „евушка  была  такой
бледной, что даже алаЯ шапочка и цветное платье не могли  придать  живости
ее впалым щекам.
   Љогда ‹оренцо, чуть  заметно  кивнув,  проходил  мимо  стола  учеников,
Њикеланджело внезапно встретилсЯ взглЯдом с глазами девушки.
   Ћн замер, прервав работу. Ћна замедлила шаг, потом остановилась. Ћн  не
мог отвести взглЯда от этой тоненькой девушки с милым, нежным  личиком.  Ђ
она  напугалась:  такое  свирепое  исступление  было  написано   на   лице
Њикеланджело, когда он водил карандашом  по  бумаге.  Ќа  ее  щеках  цвета
слоновой кости пЯтнами вспыхнул румЯнец.
   Њикеланджело почувствовал, с каким острым любопытством  она  посмотрела
на него, дышать ему стало трудно. Ќа секунду он  подумал,  что  она  хочет
заговорить с ним.  Ќо  она  лишь  облизала  свои  бледные  губы,  затем  с
трепетной дрожью ресниц отвела от него взглЯд и шагнула, догонЯЯ отца.
   ‹оренцо обнЯл девушку за  талию.  Ћни  медленно  двинулись  к  фонтану,
обогнули его и потом исчезли в воротах.
   - Љто это был? - спросил Њикеланджело у ’орриджани.
   - ’ы что, болван, не знаешь? ‹оренцо ‚еликолепный!
   - „а нет же, Я говорю - кто эта девушка?
   - „евушка? Ћ, Љонтессина. …го дочь. …динственнаЯ дочь, котораЯ  у  него
осталась.
   - Љонтессина? "ЊаленькаЯ графинЯ"?
   - „а, именно. ‚сех своих других дочерей ‹оренцо называл "контессиной" в
шутку. Ђ когда родилась эта  худышка,  он  ее  и  в  самом  деле  окрестил
Љонтессиной. —то тебЯ, собственно, интересует?
   - Ќичего, ровным счетом ничего.


        3

   ђазрешениЯ на то, чтобы Њикеланджело поступил в ‘ады  Њедичи,  ‹одовико
так  никогда  и  не  дал.  •отЯ  все  слышали,  что  Њикеланджело  оставил
ѓирландайо и начал заниматьсЯ скульптурой, дома открыто признать этот факт
не желали и делали вид, будто ничего не случилось. Љ тому  же  мальчика  в
семье видели редко - он уходил из дому на рассвете, пока все еще спали,  а
мачеха была на рынке, и возвращалсЯ ровно  в  двенадцать,  когда  ‹укрециЯ
ставила на стол жареную говЯдину или утку. Џосле обеда он работал в  ‘адах
дотемна и брел домой, стараЯсь задержатьсЯ где только можно, чтобы дома  к
его приходу все уже легли спать:  обычно  лишь  брат  Ѓуонаррото,  лежа  в
кровати, дожидалсЯ его и расспрашивал о всЯких новостЯх да в кухне  сидела
бабушка - она кормила его скудным ужином.
   - ’ы совсем вырос из своих  рубашек,  Њикеланджело,  -  говорила  монна
Ђлессандра. - € чулки у тебЯ изорвались. ’вои отец говорит, что, раз ты не
зарабатываешь... ну да бог с ним. ‚от Я отложила немного денег. Љупи,  что
тебе надо.
   Ћн шутливо целовал ее в морщинистую щеку; они любили друг друга, по оба
не очень-то умели выразить эту любовь.
   Ќетребовательный по натуре, Њикеланджело был  совершенно  равнодушен  к
одежде.
   - ‘коро Я начну рубить камень и буду весь в  пыли,  с  головы  до  ног.
Ќикто и не разглЯдит, что на мне надето.
   Ѓабушка оценила гордость внука и вновь упрЯтала монеты в кошелек.
   - Ќу, как хочешь. ќти деньги всегда будут твои.
   ѓраначчи не считал нужным вставать рано утром и возвращатьсЯ  с  работы
поздно  вечером;  получалось  так,  что  он  теперь  гулЯл  по  улицам   с
Њикеланджело только в полдень. Ќастроение у ѓраначчи было самое  скверное;
он шагал, сильно сутулЯсь, и казалсЯ выше своего младшего друга  всего  на
дюйм или на два.
   - Ћх, какаЯ холоднаЯ и липкаЯ эта глина! - жаловалсЯ он. -  џ  ненавижу
ее. џ стараюсь лепить как можно хуже; надеюсь, Ѓертольдо не допустит  менЯ
до работы по камню. „есЯть раз приступал Я к  граниту,  и  всегда  молоток
словно бил прЯмо по мне, а не по камню.
   - ѓраначчи, милый, а ты берись за мрамор,  мрамор  прекрасно  поддаетсЯ
удару, - утешал его Њикеланджело. - Њрамор очень чуток.  Ђ  гранит  -  это
вроде черствого хлеба. Џодожди, придет времЯ,  и  ты  будешь  работать  по
мрамору: пальцы в него погружаютсЯ, словно в тесто.
   ѓраначчи с удивлением посмотрел на приЯтелЯ:
   - ’ы всегда тверд и сух,  как  кремень,  но  стоит  тебе  заговорить  о
мраморе - и ты поэт!
   ’еперь  Њикеланджело  с  головой  ушел  в  рисование,  Ћдно  из  первых
поучений, с которым обратилсЯ к нему Ѓертольдо, звучало так:
   - …сли ты у нас не будешь работать над рисунком - знай,  ты  погибнешь.
Џрошу тебЯ, каждый день, как приходишь сюда, рисуй свою левую руку,  потом
снимай башмаки и рисуй ноги; это очень помогает брать нужный ракурс.
   - Ђ что вы скажете, если Я нарисую и правую руку?
   - …ще один острЯк в  нашей  компании,  -  весело  отозвалсЯ  Ѓертольдо,
принЯв слова Њикеланджело за шутку.
   Њикеланджело с равной легкостью и уверенностью работал,  держа  молоток
то в правой, то в левой руке, уже в те времена, когда тесал светлый камень
у ’ополино. ’еперь, нарисовав в разных  положениЯх  левую  руку,  он  стал
рисовать левой правую - сначала ладонь, потом  тыльную  сторону  кисти,  с
вытЯнутыми пальцами.
   Ћднажды, проходЯ  мимо  стола,  Ѓертольдо  взЯл  у  Њикеланджело  лист,
который тот заполнил множеством набегающих друг на друга рисунков.
   - —то ж, какое вино в бочку нальешь, такое из нее и вытечет. ‚едь это Я
тебЯ подзадорил, - мЯгко заметил он.
   - Ђ Я не в обиде. ѓлЯньте,  где  Я  рисовал  правой,  где  левой  -  не
отличишь.
   ЏользуЯсь влиЯнием ‹оренцо, натурщиков  длЯ  работы  учеников  брали  в
любом квартале ”лоренции: тут были ученые  в  черном  бархате;  солдаты  с
бычьими шеЯми, широкими лбами и густыми дугообразными бровЯми;  головорезы
и  бандиты;  жители  деревень,  приехавшие  в  город;  плешивые  старцы  с
крючковатыми носами и костлЯвыми подбородками; монахи в черных  капюшонах,
из-под которых выбивались седые волосы; флорентинские  юноши,  красавцы  и
модники, - у них были греческие, идущие прЯмо от надбровьЯ носы, кудрЯвые,
по плечи, волосы, круглые пустые глаза; красильщики шерсти с  запачканными
руками; грЯзные,  с  мозолЯми  на  огрубелых  ладонЯх,  торговцы  скобЯным
товаром; силачи носильщики; дородные кухарки; знатные господа в красных  и
белых  шелках,  унизанных  жемчугом;  гибкие   подростки   в   фиолетовом;
полнощекие младенцы, с которых лепили и рисовали _путти_.
   Ћднажды,   когда   Ѓертольдо   свирепо    раскритиковал    нарисованный
Њикеланджело торс, тот хмуро заметил:
   - ђазве можно рисовать, глЯдЯ на человека только снаружи? —то  выпирает
из-под кожи, лишь то мы и видим. …сли бы  мы  могли  изучить  человеческое
тело внутри: кости, мускулы...  Џока  не  знаешь  внутренностей,  кишок  и
крови, не знаешь человека. Ђ Я внутрь тела ни разу не заглЯдывал.
   - ‚от дьЯвол!  -  тихо  выругалсЯ  Ѓертольдо.  -  ‚скрывать  покойников
разрешаетсЯ только врачам и то в  один-единственный  день  в  году,  перед
лицом  городского  совета.  €наче  это  расцениваетсЯ  во  ”лоренции   как
тЯгчайшее преступление. ‹учше выкинь такие мысли из головы.
   -  ‚ыкинуть  не  могу,  хотЯ  молчать  буду.  Ќикогда  мне  не  изваЯть
человеческое тело точно и верно, если Я  не  посмотрю,  как  оно  устроено
внутри.
   - „аже греки не вскрывали  покойников,  хотЯ  у  ник  не  было  церкви,
котораЯ это запрещает. € „онателло не нуждалсЯ в рассечении тел,  но  знал
человека великолепно. Ќеужто ты хочешь стать лучшим скульптором, чем ”идий
и „онателло?
   - ‹учшим - не хочу. Ђ непохожим на них - хочу.
   Њикеланджело еще не видал,  чтобы  Ѓертольдо  так  волновалсЯ.  Њальчик
притронулсЯ к высохшей руке старика, молЯ его успокоитьсЯ.
   ЌесмотрЯ на подобные споры, они стали большими друзьЯми. Џока остальные
ученики лепили из глины или рубили камень, Ѓертольдо уводил Њикеланджело в
павильон и часами наблюдал за его  работой:  тот  в  это  времЯ  копировал
египетские амулеты, греческие медальоны, древнеримские  монеты.  Ѓертольдо
брал в руки то одну драгоценную вещь, то другую и  объЯснЯл  Њикеланджело,
чего хотели добитьсЯ старинные мастера.
   Љ своему  удивлению,  Њикеланджело  завоевал  и  горЯчую  привЯзанность
’орриджани:  тот  уже  придвинул  свой  рабочий  стол  вплотную  к   столу
Њикеланджело.  ’орриджани  покорЯл  своим  обаЯнием  -  Њикеланджело   был
ошеломлен, очарован, потрЯсен знаками его вниманиЯ, его веселыми  шутками.
™еголь по натуре, ’орриджани носил шелковые рубашки  и  широкий  ремень  с
золотыми прЯжками; каждое утро перед  работой  он  заходил  на  ‘оломенный
рынок к цирюльнику,  брилсЯ  там  и  намазывал  свои  волосы  благовонными
маслами. Ђ Њикеланджело во времЯ работы ужасно пачкалсЯ: руки у него вечно
были в угле, который он, забывшись, размазывал по лицу,  рубашка  закапана
красками, чулки и чернильных пЯтнах.
   ’орриджани,  проведЯ  целый  день  на  работе,  умудрЯлсЯ  сохранить  в
безупречной чистоте свою Ярко-желтую полотнЯную _камичу_ -  доходившую  до
поЯсницы рубашку с пышными рукавами, зеленую тунику с буквой ’, вышитой на
плече желтым  шелком,  темно-голубые  вЯзаные  рейтузы.  ђубЯ  камень,  он
выбирал такую позу, что каменнаЯ пыль и крошка совсем не летела на него  и
не забивала одежды и волос, -  этой  хитрости  не  знал  ни  один  из  его
товарищей: к концу рабочего  днЯ  они  обычно  были  белы,  как  мукомолы.
Њикеланджело постоЯнно восхищалсЯ ’орриджани и таЯл от удовольствиЯ, когда
тот,  обнимаЯ,  клал  свою  мускулистую  руку  ему  на  плечи  и  наклонЯл
великолепную голову, заглЯдываЯ мальчику в  глаза.  ЋсматриваЯ  его  новый
рисунок, он восклицал:
   - Њикеланджело mio, ты делаешь чистую работу,  а  пачкаешьсЯ  так,  что
грЯзней тебЯ Я никого не видел.
   ’орриджани был всегда в движении, -  он  хохотал,  паЯсничал,  отпускал
остроты, нес чепуху, не  смолкаЯ  ни  на  минуту,  размахивал  руками,  на
которых сверкали перстни с жемчугами и изумрудами, - ему всегда было  надо
занимать своей особой всех окружающих  и  первенствовать  среди  них.  …го
сильный,  певучий  голос  разносилсЯ  по  пышным  весенним  лужайкам,  где
пестрели цветы, и каменотесы,  возводившие  в  дальнем  углу  сада  здание
библиотеки длЯ книг и манускриптов ‹оренцо, приостанавливали работу, чтобы
послушать, как хохочет ’орриджани.
   Ќередко ученики Ѓертольдо отправлЯлись в  церковь  ‘анта  Љроче,  чтобы
полюбоватьсЯ фресками „жотто в лучах утреннего солнца, или в церковь ‘анто
‘пирито - посмотреть при свете полуднЯ на "ћного  €оанна  и  „вух  ‘вЯтых"
”илиппино ‹иппи; порой они выходили взглЯнуть, как закат освещает изваЯниЯ
на Љампаниле, - эти изваЯниЯ замыслил тот же „жотто, а исполнил его ученик
Ђндреа  Џизано.  €  хотЯ  в  таких  случаЯх  все   тихо   стоЯли,   словно
зачарованные, ’орриджани не унималсЯ и тут: он ни на шаг  не  отпускал  от
себЯ Њикеланджело и, подхватив его под руку, громко говорил:
   - Ђх, если бы Я  был  воином,  Њикеланджело!  ‘ражатьсЯ  в  смертельных
битвах, повергать врага мечом и пикой, завоевывать  новые  страны  и  всех
женщин, какие там есть. ‚от это жизнь!  €скусство?  Ѓа!  ќто  занЯтие  длЯ
евнухов в султанском гареме. Ќет, amico mio, мы должны  с  тобой  объехать
весь свет, мы грудью встретим и  опасности  и  битвы  и  найдем  несметные
сокровища!
   Њикеланджело  испытывал  к  ’орриджани  глубокую  привЯзанность,  почти
любовь. Ћн считал себЯ простоватым, скучным: завоевать дружбу и восхищение
такого красивого, блистательного юноши, как ’орриджани... это было слишком
хмельное вино длЯ того, кто его никогда не пробовал.


        4

   ’еперь ему пришлось многому учитьсЯ заново, отказываЯсь от тех навыков,
которые он приобрел у ѓирландайо: столь разнилсЯ  рисунок  длЯ  фрески  от
рисунка длЯ скульптуры.
   - ЌельзЯ рисовать ради самого рисунка, - поучал мальчика  Ѓертольдо,  в
точности так, как поучал его в свое времЯ ѓирландайо.  -  ’акое  рисование
годитсЯ лишь длЯ тренировки руки и глаза.
   Ѓертольдо упорно вдалбливал Њикеланджело, в чем разница между  рисунком
художника и скульптора. ‘кульптор должен показать трехмерность фигуры, ему
нужна не только высота и ширина, но  и  глубина.  •удожник  рисует,  чтобы
заполнить пространство, а скульптор - чтобы  его  воспроизвести.  •удожник
заключает в раму нечто остановившеесЯ,  скульптор  же,  рисуЯ,  схватывает
движение, вскрывает каждое усилие, каждый изгиб напрЯгшегосЯ человеческого
тела.
   - •удожник рисует, чтобы показать особенное, а скульптор ищет всеобщее,
универсальное. ЏонЯтно? - спрашивал учитель.
   Њикеланджело отмалчивалсЯ.
   - Ђ самое важное то, что  художник  рисует,  как  видит,  фиксирует  на
бумаге внешнее впечатление. ‘кульптор же подходит к форме изнутри и,  взЯв
ее, как она есть, пропускает всю ее  плоть  и  материальность  через  свое
существо.
   Љое-что из этих наставлений Њикеланджело постигал разумом,  но  гораздо
больше заставлЯл его оценить советы учителЯ тЯжкий рабочий опыт.
   - “ менЯ теперь в голове какое-то месиво, - извинЯлсЯ Ѓертольдо. -  ’ам
застрЯла тьма разных мыслей, до каких додумались тосканские скульпторы  за
двести лет. ’ы прости менЯ, если Я вспоминаю всЯкую всЯчину.
   ‡адавшись целью воспитать  новое  поколение  скульпторов,  Ѓертольдо  в
отличие от ѓирландайо, у которого на учеников попросту не хватало времени,
стал самоотверженным учителем.  ЏереговариваЯсь  между  собой,  скульпторы
ограничиваютсЯ в лучшем случае односложной фразой;  стук  молотка  и  удар
резца - их истиннаЯ речь, заменЯющаЯ всЯкие объЯснениЯ; лишним словам  тут
не било места. Ћднако на Ѓертольдо это правило не распространЯлось.
   - Њикеланджело, рисуешь ты хорошо. Ќо важно  также  знать,  зачем  надо
хорошо рисовать. ђисунок - это свеча, которую  зажигают  длЯ  того,  чтобы
скульптор не спотыкалсЯ в темноте; это  схема,  с  помощью  которой  легче
разобратьсЯ  в  видимом.  Џопытка  понЯть  другое  человеческое  существо,
постигнуть  его  сокровенные  глубины  -  это  одно  из  самых  опаснейших
человеческих дерзаний. “ художника,  который  отваживаетсЯ  на  это,  есть
одно-единственное оружие - перо или  карандаш.  ќтот  фантазер  ’орриджани
рассуждает о военных походах. - Ѓертольдо пожал плечами. - „етскаЯ забава!
’репет перед лицом смертельной опасности, - разве он  может  сравнитьсЯ  с
трепетом одинокого человека, который дерзает создать нечто такое, чего еще
не было на земле!
   Њикеланджело держал в руках сделанные за день  наброски  и  разглЯдывал
их, словно это помогало ему  лучше  понЯть,  что  говорил  Ѓертольдо,  или
отыскать в  своей  работе  хоть  часть  тех  достоинств,  каких  Ѓертольдо
требовал.
   - ђисование - это превосходный путь к тому,  чтобы  познать  предмет  и
рассеЯть мрак невежества, утвердить на своем законном месте мудрость,  как
утверждал ее  „анте,  когда  он  писал  терцины  "—истилища".  „а,  да,  -
продолжал старик, - рисовать - это все равно что  читать  ѓомера  и  таким
образом увидеть Џриама и …лену, читать ‘ветоннЯ и  по  его  книгам  понЯть
цезарей.
   Њикеланджело опустил голову.
   - Ђ вот Я невежда. Ќе читаю ни по гречески, ни  по-латыни.  “рбино  три
года мучилсЯ со мной, но Я был упрЯм и не хотел учитьсЯ.  џ  хотел  только
рисовать.
   - ѓлупаЯ голова! ’ы не понимаешь, что Я тебе  говорю.  Ќе  удивительно,
что  “рбино  мучилсЯ  с  тобой.  ђисование  есть  познание.  ќто  искус  и
дисциплина, это точнаЯ мера, которой ты  будешь  измерен,  чтобы  сказать,
насколько ты честен. ђисование словно исповедь:  оно  разоблачит  тебЯ  до
конца, хотЯ тебе будет казатьсЯ, будто разоблачаешь кого-то ты. ђисунок  -
это строчка поэта, нанесеннаЯ на бумагу с  тем,  чтобы  воочию  убедитьсЯ,
достоин ли вдохновениЯ взЯтый предмет  и  есть  ли  у  автора  та  правда,
котораЯ достойна строки.
   ѓолос старика звучал теперь мЯгко и задушевно.
   - ‡апомни это, сын мои. ђисовать - что быть богом, вкладывающим душу  в
Ђдама; только душа художника и  сокровеннаЯ,  тайнаЯ  душа  изображаемого,
сливаЯсь вместе, и создают новую, третью жизнь на листе бумаги. Ђкт любви,
Њикеланджело, акт любви - вот что порождает все сущее на земле.
   „а, рисование есть слиЯние души, дыхание жизни, он  это  знал,  но  длЯ
пего рисование было не конечной целью, а только средством.
   ’аЯсь ото всех, он стал теперь оставатьсЯ в ‘адах на  вечер,  -  хватал
скульптурные инструменты и работал, подобрав валЯвшийсЯ где-нибудь обломок
камнЯ. ‡десь был изжелта-белый травертин из римских каменоломен, диорит из
‹омбреллино, шероховатый импрунетский известнЯк, темно-зеленый  мрамор  из
Џрато,  пЯтнистый  красно-желтый  мрамор  из  ‘иены,  розовый  мрамор   из
ѓаворрано, прозрачный  мрамор  чиполино,  с  синими  и  белыми  разводами,
похожими на цветы,  гипсовый  камень.  Ќо  радости  Њикеланджело  не  было
границ, когда кто-нибудь по  забывчивости  оставлЯл  без  присмотра  кусок
снежно-белого каррарского мрамора. ‚ детстве ему не раз приходилось стоЯть
перед мастерами, рубившими этот драгоценный камень. Љак он  изнывал  тогда
от желаниЯ прикоснутьсЯ к нему, получить его в собственные  руки!  Ќо  это
казалось немыслимым: белый мрамор был редок  и  дорог,  его  привозили  из
Љаррары и ‘еравеццы так  мало,  что  он  шел  лишь  на  выполнение  важных
заказов.
   ’еперь же он втайне начал  орудовать  шпунтом,  троЯнкой  и  скарпелью,
обрабатываЯ поверхность мрамора  теми  приемами,  какими  он  работал  над
светлым камнем у  ’ополино.  Ћбычно  к  вечеру  наступал  длЯ  него  самый
чудесный час -  он  оставалсЯ  один-одинешенек  во  всех  ‘адах,  на  него
смотрели лишь белые статуи. ‘коро, скоро он получит эти инструменты в свои
руки навсегда; каждое утро первым делом он  будет  братьсЯ  за  молоток  и
резец - ведь он ощущал их, как руки и ноги, органом своего тела.  Љогда  в
‘адах становилось темно, он скалывал обработанное им место на  камне  так,
чтобы никто не догадалсЯ, что он тут делал,  и  подметал  пыль  и  крошку,
ссыпаЯ их на свалку.
   Љак и следовало предполагать, его застигли  на  месте  преступлениЯ,  и
соглЯдатай был самый неожиданный из всех возможных. Љонтессина  де  Њедичи
поЯвлЯлась теперь в ‘адах почти ежедневно,  ее  сопровождал  то  отец,  то
кто-нибудь из ученых Џлатоновской академии - или  Џолициано,  или  ”ичино,
или Џико делла Њирандола. „евушка разговаривала с ѓраначчи, с ‘ансовино  и
с ђустичи, которых, по-видимому, знала уже давно, но никто  не  представил
ей Њикеланджело. ‘ ним она не заговорила ни разу.
   Ћн безошибочно улавливал миг, когда Љонтессина показывалась в  воротах,
хотЯ еще и не видел ни ее подвижной фигурки, ни огромных глаз, сиЯвших  на
бледном лице. ‚се окружающее он воспринимал в  эти  минуты  с  необычайной
остротой -  и  все,  даже  воздух  и  свет,  казалось,  куда-то  летело  в
стремительном вихре.
   €менно  Љонтессина  избавила  ѓраначчи  от  опостылевших  ему   занЯтий
скульптурой. Ћн поделилсЯ с ней своими  печалЯми:  она  передала  разговор
отцу. Ћднажды, придЯ в ‘ады, ‹оренцо сказал:
   - ѓраначчи, Я мечтаю о большой картине - "’риумф Џавла-ќмилиЯ".  ’ы  не
согласилсЯ бы ее написать?
   - Љак не согласитьсЯ! € чем сильнее нужда, тем быстрее услуга.
   Љогда ‹оренцо отвернулсЯ в сторону, ѓраначчи прижал пальцы левой руки к
губам и послал в знак благодарности воздушный поцелуй Љонтессине.
   Ќикогда  она   не   останавливалась,   чтобы   посмотреть   на   работу
Њикеланджело. Ћбычно она задерживалась около ’орриджани, став сбоку от его
стола, напротив Њикеланджело,  так,  что  он  мог  следить  за  каждым  ее
движением, мог слушать, как она смеетсЯ, тронутаЯ шутками забавлЯвшего  ее
красавца. € хотЯ Њикеланджело словно зачарованный не спускал с  нее  глаз,
взглЯды их ни разу не встретились.
   Љогда, наконец, она исчезала, он чувствовал тоску и опустошение. Ћн  не
мог понЯть, почему это происходит. Ћ девушках он не помышлЯл. Ќе  помышлЯл
даже после того, как џкопо,  просвещавший  Њикеланджело  в  течение  года,
научил его распознавать тех, которые "годЯтсЯ длЯ постели". “ него не было
девушек ни дома, в семье, ни в том узком кругу  друзей,  который  был  ему
знаком. Ћн не помнил, разговаривал ли он  хотЯ  бы  раз  с  кем-нибудь  из
девушек. “ пего никогда не поЯвлЯлось желаниЯ даже рисовать их!  Ћни  были
чужды ему. ’огда почему же он  так  страдал,  когда  Љонтессина,  всего  в
нескольких шагах от него, весело смеЯлась и  разговаривала  с  ’орриджани,
держась с этим юношей как равнаЯ. Џочему он так злилсЯ и на ’орриджани,  и
на Љонтессину, что она могла значить длЯ него, эта  принцесса  благородной
медичейской крови?
   ‚се это походило на какую-то таинственную болезнь. …му хотелось,  чтобы
девушка больше не поЯвлЯлась  в  ‘адах,  оставила  его  в  покое.  ђустичи
говорил, что раньше она редко приходила  в  ‘ады.  Џочему  же  теперь  она
проводит здесь каждый день  по  часу,  а  то  и  больше?  —ем  упорнее  он
отдавалсЯ работе, приникал к своим  листам,  заполнЯЯ  их  рисунками,  тем
острее  чувствовал   присутствие   Љонтессины:   остановившись   у   стола
’орриджани,  она  любезничала  с  этим  красавцем  и  атлетом,  исподтишка
подглЯдываЯ за Њикеланджело и воспринимаЯ каждый взмах его  карандаша  как
личную обиду.
   ‚ремЯ шло, наступил разгар лета, цветы в ‘адах увЯли от  зноЯ,  лужайки
выгорели и побурели - и только тогда Њикеланджело понЯл, что  он  ревнует.
ђевнует к ’орриджани. ђевнует к Љонтессине. ђевнует  к  ним  обоим  сразу.
ђевнует каждого из них в отдельности.
   € тут ему стало страшно.
   Ђ теперь она застала его совсем одного, когда в ‘адах было  пусто.  Ћна
пришла со своим братом „жованни, толстым, слегка косоглазым подростком,  -
он был, как догадывалсЯ Њикеланджело, его же возраста, лет четырнадцати, и
уже предназначен в кардиналы; кроме „жованни, вместе с Љонтессиной  ЯвилсЯ
и ее кузен, побочный сын „жулиано, любимого  брата  ‹оренцо,  который  был
заколот в ‘оборе заговорщиками из семейства  Џацци.  Љогда  произошло  это
убийство, Њикеланджело было всего три года,  но  флорентинцы  до  сих  пор
рассказывали, как висели казненные заговорщики в проемах окон ‘иньории.
   Џервые слова прозвучали неожиданно:
   - Buona sera. „обрый вечер.
   - Buona sera.
   - Њикеланджело.
   - Љонтессина.
   - Come va? - спросила Љонтессина.
   - Non c'e male. - Ћтвет звучал кратко, как у сеттиньЯнского каменотеса.
   Њикеланджело рубил кусок светлого камнЯ, отделываЯ его в елочку.  Ћн  и
не думал прерывать работу.
   - ќтот камень пахнет.
   - ’олько что сорванными винными Ягодами.
   - Ђ этот? - Ћна указала на глыбу мрамора, лежавшую на  скамье  рЯдом  с
ним. - ќтот пахнет свежими сливами?
   - Ќет, едва ли сливами. -  Ћн  отколол  от  глыбы  кусочек.  -  Џонюхай
сама...
   Ћна наморщила нос и засмеЯлась. Ћн сел перед мраморной глыбой  и  начал
рубить ее с таким рвением, что осколки брызнули, как дождь.
   - Џочему ты бьешь так... так Яростно? ђазве ты не устаешь? џ  давно  бы
выдохлась.
   Ћн знал, что она очень болезненна, знал, что чахотка унесла ее  мать  и
сестру за один прошлый год. Џоэтому-то, говорил ђустичи, ‹оренцо так нежен
с нею: ей суждена недолгаЯ жизнь.
   - Ќет, нет, что ты! Љогда рубишь камень, то силы не убывает,  а  только
прибавлЯетсЯ. ‚от попробуй-ка поруби этот белый мрамор.  “видишь,  как  он
оживет в твоих руках.
   - Ќе в моих, а в твоих руках, Њикеланджело.  Њожет,  ты  закончишь  длЯ
менЯ этот узор на светлом камне?
   - „а это же всего-навсего простаЯ елочка. Њы насекаем ее, когда  строим
ограду или обкладываем колодцы.
   - Ћна мне нравитсЯ.
   - ’огда Я закончу ее.
   Ћна стоЯла не двигаЯсь прЯмо  над  ним,  а  он,  согнувшись,  продолжал
работать. Љогда он натыкалсЯ на особо  твердое  место,  то  искал  глазами
ведро с водой и, не найдЯ, сплевывал на камень, чтобы  сделать  его  более
мЯгким, и вновь с молниеносной быстротой врубал и врубал свой резец.
   Ћна засмеЯлась:
   - Ђ что ты будешь делать, когда во рту совсем пересохнет?
   Ћн поднЯл голову, лицо его залилось румЯнцем.
   - “ хорошего скальпеллино слюны на плевок всегда найдетсЯ.


        5

   ‘ наступлением духоты и зноЯ ‘ады понесли первую утрату: это был ‘оджи.
…го бодрость и воодушевление увЯдали подобно тому, как увЯдала в  то  лето
на лужайках трава. ‘оджи не получал в ‘адах ни премий, ни заказов, и, хотЯ
Ѓертольдо выплачивал ему  времЯ  от  времени  кое-какие  ничтожные  суммы,
заработок его почти равнЯлсЯ заработку Њикеланджело, а тот не  зарабатывал
ничего. Џо этой-то причине ‘оджи считал, что Њикеланджело присоединитсЯ  к
нему.
   Ћднажды вечером, в августе, когда  от  духоты  нечем  было  дышать,  он
дождалсЯ в ‘адах тишины и безлюдьЯ, отшвырнул свой инструмент и подошел  к
Њикеланджело.
   - Њикеланджело, давай-ка уйдем отсюда совсем - и ты и Я. ‚сЯ эта  вознЯ
с камнем... это так глупо. „авай спасатьсЯ, пока не поздно.
   - ‘пасатьсЯ? —то же нам грозит, ‘оджи?
   - Ќе будь слепцом,  Њикеланджело.  Ќам  тут  никогда  не  дождатьсЯ  ни
заказов, ни заработков. Ќу, кому нужна скульптура? ‚се прекрасно  живут  и
без скульптуры.
   - Ђ Я не могу.
   Ќа лице ‘оджи были написаны отвращение и страх - такой силы чувства  он
не достигал ни в одном из своих восковых или глинЯных изваЯний.
   - ѓде же мы потом найдем себе работу? …сли ‹оренцо умрет...
   - Ќо он еще молод, ему всего сорок лет.
   - ...тогда у нас не будет ни покровителЯ, ни  этих  ‘адов.  Ќеужто  нам
бродить по €талии, как нищим, и протЯгивать  шлЯпу,  просЯ  милостыню?  Ќе
надо ли  вам  мастера  по  мрамору?  Ќе  нужна  ли  вам  "Ѓогоматерь"?  Ќе
пригодитсЯ ли "Ћплакивание •риста"? џ могу вам изготовить и то  и  другое,
только дайте мне кров и пищу.
   ‘оджи Яростно засовывал свои пожитки в мешок.
   - Љ черту!  џ  хочу  заниматьсЯ  таким  ремеслом,  чтобы  ко  мне  люди
приходили сами. Љаждый день! ‡а  кулебЯкой  или  окороком,  за  вином  или
рейтузами. ‹юди не могут обойтись без этих вещей, они должны  покупать  их
каждый божий день. ‡начит, каждый день Я буду что-то сбывать. Ђ на то, что
Я сбуду, Я буду кормитьсЯ.  “  менЯ  деловаЯ  натура,  мне  надо  знать  в
точности, что сегоднЯ или завтра Я заработаю столько-то сольди. ‘кульптура
- это уже роскошь, о ней вспоминают в  самом  крайнем  случае.  Ђ  Я  хочу
торговать чем-то таким, что спрашивают в первую очередь. —то ты скажешь на
это, Њикеланджело? ‚едь здесь тебе не платЯт ни единого скудо. Џосмотри на
себЯ, какую рвань ты носишь. ’ы что, хочешь жить как  побирушка  до  конца
своих дней? Џойдем со мной. ‚месте-то мы найдем работу.
   Ѓыло Ясно, что за вспышкой ‘оджи крылись твердые убеждениЯ,  что  ‘оджи
размышлЯл обо  всем  этом  не  одну  неделю.  €  все  же  в  глубине  души
Њикеланджело воспринимал его бурную горЯчность чуть насмешливо.
   - ‘кульптура длЯ  менЯ  -  самое  важное  дело,  ‘оджи.  ЊенЯ  даже  не
интересует, нужна она кому-то в первую очередь или в последнюю.  џ  говорю
"скульптура" - и ставлю на этом точку.
   - ’ы верно говоришь - надо поставить на этом точку! - подхватил  ‘оджи.
- Ќа ‘таром мосту у отца есть знакомый мЯсник, он ищет подручного. ђезец -
ведь это все равно что нож...
   Љогда на следующее утро  Ѓертольдо  узнал  об  уходе  ‘оджи,  он  пожал
плечами:
   - —то ж, обычнаЯ в нашем деле потерЯ. ‚се люди  рождаютсЯ  с  задатками
таланта, но у большинства так быстро тухнет этот огонь!
   ‘ покорным видом он провел рукой по своим жидким седым волосам.
   - ‚ мастерских это бывает сплошь и рЯдом. “читель, конечно, знает,  что
в какой-то мере его усилиЯ пропадут, по он не  может  бросить  свое  дело,
иначе пострадали бы все ученики до  одного.  “  таких  людей,  как  ‘оджи,
молодой порыв еще не означает любовь или привЯзанность к  скульптуре,  это
лишь избыток юных сил. Љак только  этот  буйный  напор  начинает  спадать,
юноши говорЯт себе: "„овольно мечтаний. Џоищем-ка надежных путей в жизни".
Љогда ты сам будешь владельцем боттеги, ты увидишь, что Я  говорю  правду.
‘кульптура - это тЯгчайший, зверский труд. —еловек должен быть  художником
не потому, что он может им быть, но лишь потому, что он не может  не  быть
им. €скусство - это  удел  тех,  кто  без  него  всю  жизнь  испытывал  бы
страданиЯ.
   Ќа другой день в ‘ады в качестве нового ученика ЯвилсЯ круглолицый, как
луна, Ѓуджардини: он стал еще толще, хотЯ вверх не вытЯнулсЯ. Њикеланджело
и ѓраначчи обнЯлись с ним, как со старым другом.
   ѓраначчи,  закончив  свою  картину   длЯ   ‹оренцо,   выказывал   такую
распорЯдительность и умение ладить с людьми, что ‹оренцо  поставил  его  в
‘адах управлЯющим. ѓраначчи с  удовольствием  исполнЯл  свои  обЯзанности:
хлопотал целыми днЯми о том, чтобы в  ‘ады  был  вовремЯ  завезен  камень,
чугун или бронза, устраивал  состЯзаниЯ  учеников,  доставал  им  скромные
заказы в цехах.
   - Ћставь-ка ты эти дела, ѓраначчи, - уговаривал его Њикеланджело.  -  “
тебЯ такой же талант художника, как у любого из нас в этих ‘адах.
   - Ќо мне нравЯтсЯ всЯкие хлопоты, - мЯгко возражал ѓраначчи.
   - Џусть тебе это  и  нравитсЯ.  …сли  нам  нужны  будут  карандаши  или
натурщики, мы найдем их сами. Џочему ты должен бросать свою работу  только
затем, чтобы помогать нам?
   ѓраначчи  заметил  эту   косвенную   похвалу   своему   таланту,   хотЯ
Њикеланджело и высказал ее со злостью.
   - ‚ремени хватит на все, caro mio, -  успокаивал  он  друга.  -  џ  уже
занималсЯ живописью.