 …лизаветы.
   - ’ы видел когда-нибудь столь прекрасное окно? - спросил он.
   - Ћкно великолепное, - отвечал Њикеланджело. - ‚ особенности это пустое
место за рамой.
   Ѓуджардини,  несколько  озадаченный,   еще   раз   вглЯделсЯ   в   свое
произведение.
   - ’ебе нравитсЯ и это  место  за  рамой?  ‘транно?  ‚едь  Я  еще  и  не
притрагивалсЯ к нему кистью.
   ђабота над фреской достигла разгара, когда ѓирландайо, которому помогал
Њайнарди, начал писать юную и прелестную „жованну ’орнабуони. Ќа ней  были
самые  лучшие,  самые  изысканные  флорентинские  шелка  и  драгоценности,
смотрела она прЯмо в лицо зрителю, не проЯвлЯЯ вниманиЯ  ни  к  …лизавете,
сидевшей на своей кровати с высокой спинкой, ни к  €оанну,  который  сосал
грудь другой красавицы ’орнабуони, поместившейсЯ на низкой скамеечке.
   ‚сЯ  композициЯ  потребовала  пЯти  дней  напрЯженного  труда.   Џисать
красками не позволЯли одному только Њикеланджело. …го терзало двойственное
чувство: хотЯ он пробыл в мастерской всего три месЯца, он знал, что мог бы
работать красками не хуже остальных тринадцатилетних юнцов. ‚ то же  времЯ
какой-то внутренний голос говорил ему, что эта суматошнаЯ работа на  лесах
чужда его сердцу. „аже в минуты, когда его особенно мучила  обида  на  то,
что ему не давали писать, его не покидало желание оставить и эту  церковь,
и мастерскую, уйти куда-то в себЯ, в свой собственный мир.
   Љ  концу  недели  штукатурка  начала  просыхать.  “глекислота  воздуха,
проникавшаЯ в известь, закреплЯла краски. ‘начала  Њикеланджело  опасалсЯ,
что краски на влажной штукатурке уйдут вглубь, но теперь  увидел,  что  он
ошибалсЯ,   -   краски   остались   на   поверхности,   они    подернулись
кристаллической пленкой углекислой  соли,  котораЯ  покрывала  изображение
столь же плотно и надежно, как покрывает кожа мышцы и вены у атлета.  ќтот
плотный, с металлическим блеском, покров защищал красочный слой фрески  от
влиЯниЯ  жары,  холода  и  сырости.  …ще  одно   обстоЯтельство   поразило
Њикеланджело: любаЯ часть фрески, просыхаЯ, приобретала именно те цветовые
оттенки, какие замыслил длЯ нее в своей мастерской ѓирландайо.
   € все-таки, когда в первое же  воскресенье  Њикеланджело  направилсЯ  в
церковь ‘анта ЊариЯ Ќовелла к обедне и, пробившись сквозь толпу  прихожан,
разодетых  в  короткие  бархатные   колеты,   пышные   камлотовые   плащи,
отороченные мехом горностаЯ, взглЯнул на фреску, он был разочарован: в ней
недоставало той свежести и  силы,  котораЯ  ощущалась  в  подготовительных
рисунках. ‚осемь женских фигур композиции выглЯдели как бы застывшими,  их
словно выложили из кусочков цветного стекла. €, конечно же,  это  было  не
рождение €оанна в скромном семействе …лизаветы  и  ‡ахарии,  -  всЯ  сцена
напоминала скорее свидание дам в доме  итальЯнского  купца-богача  и  была
совершенно лишена религиозного духа.
   ђазглЯдываЯ сверкающую красками фреску, мальчик понЯл,  что  ѓирландайо
любил ”лоренцию преданной любовью. ”лоренциЯ была его религией. ‚сю жизнь,
с ранней юности, он писал ее граждан, ее дворцы, ее  изысканно  отделанные
палаты и горницы, ее храмы и чертоги, кипЯщие жизнью улицы, религиозные  и
политические шествиЯ и празднества. Ђ какой у ѓирландайо был  глаз!  Ќичто
не ускользало от  его  вниманиЯ.  Љоль  скоро  ему  не  заказывали  писать
”лоренцию, он изображал ее под видом €ерусалима; палестинскаЯ пустынЯ была
’осканой, а все библейские персонажи - его землЯками флорентинцами. €  так
как ”лоренциЯ по своему  характеру  была  скорее  Языческим  городом,  чем
христианским, то эти искусно  подделанные  кистью  ѓирландайо  портреты  и
сцены нравились всем без исключениЯ.
   Њикеланджело  вышел  из  церкви  в   тЯжелом   раздумье.   ”ормы   были
великолепны, но где сущность? Љогда он пыталсЯ найти слова, чтобы выразить
теснившиесЯ в голове смутные мысли, глаза у него заволокло туманом.
   …му тоже хотелось научитьсЯ достоверно и искусно передавать то, что  он
видел. Ќо длЯ него всегда будет гораздо важнее показать не сам предмет,  а
вызываемые этим предметом чувства.


        8

   Ћн  медленно  шел  к  ‘обору,  где  на  прохладных  мраморных  ступенЯх
собиралась молодежь -  повеселитьсЯ  и  поглазеть  на  красочно  разодетую
праздничную толпу. Ѓез Ярмарки не обходилсЯ во ”лоренции ни один день, а в
воскресенье этот богатейший в €талии  город,  вытеснЯвший  из  торговли  с
‚остоком даже ‚енецию, весь выходил на улицу, словно  бы  желаЯ  показать,
что тридцать три действующих в нем банкирских дома изливают  свои  щедроты
на каждого жителЯ. ”лорентийские девушки  -  белокурые,  стройные,  голову
держат высоко, волосы у них всегда  покрыты  чем-нибудь  Ярким,  платьЯ  с
длинными рукавами, с  глубоким  вырезом  у  шеи,  широкие  юбки  в  мелких
складках  спускаютсЯ  колоколом,  под  тонкой  цветной  материей  рельефно
проступает грудь. Џожилые люди в темных плащах, но юноши из знатных  семей
расцветили собой все пространство между ступенЯми ‘обора  и  Ѓаптистерием:
рейтузы на них разноцветные - одна нога одного цвета, другаЯ - другого, по
цветному нолю узор, на котором вышиты фамильные  гербы.  Љаждого  молодого
человека сопровождала свита, одетаЯ точно так же, как и их патрон.
   џкопо сидел  на  крышке  древнеримского  саркофага  -  несколько  таких
саркофагов белело подле темного кирпичного фасада ‘обора. џкопо то и  дело
отпускал замечаниЯ по адресу проходивших девушек,  времЯ  от  времени  его
алчные  глаза  останавливались  на  одной  из  них,  и  он  награждал   ее
одобрительным отзывом!
   - Ђх, как годилась бы эта крошка длЯ постели!
   Њикеланджело подошел к џкопо  и  нежно  провел  ладонью  по  саркофагу,
ощупываЯ очертаниЯ рельефа, на котором была  представлена  сцена  воинских
похорон, с мечами и лошадьми.
   - ’ы только тронь, - эти мраморные фигуры еще живут и дышат!
   ‚ голосе его звучало такое волнение, что друзьЯ, как один, взглЯнули на
Њикеланджело. Ђ он словно  бы  исповедовалсЯ,  открывал  свою  тайну  этим
прохладным флорентийским сумеркам, этому низкому солнцу, заливавшему своим
огнем  купола  ЃаптистериЯ  и  ‘обора.  ’айнаЯ  страсть,   владевшаЯ   им,
прорвалась наружу, обнажив все лучшее, что только было в его душе.
   - ѓосподь был первым скульптором; он изваЯл первую фигуру  человека.  €
когда он захотел дать человеку свои законы, какой он  применил  длЯ  этого
материал? Љамень.  „есЯть  заповедей,  открытых  Њоисею,  начертал  он  на
каменной скрижали. €з чего были сделаны первые орудиЯ человека? €з  камнЯ.
’ы только взглЯни, сколько тут художников точит лЯсы на ступенЯх ‘обора. Ђ
много ли среди них скульпторов?
   ’оварищи Њикеланджело были ошеломлены. „аже џкопо перестал разглЯдывать
девушек. Ќикогда еще не говорил Њикеланджело с такой убежденностью - глаза
его горели в гаснущем свете сумерек, как Янтарные угли.  Ћн  сказал  своим
приЯтелЯм,  почему,  по  его  мнению,  перевелись  на  свете   скульпторы:
напрЯжение, которого требует  работа  с  молотком  и  резцом,  истощает  у
человека  мозг  и  мышцы,  действовать  же  кистью,  пером  и  карандашами
живописцу не в пример легче.
   џкопо только присвистнул. ѓраначчи возразил:
   - …сли тЯжесть работы - это мерило в искусстве, то,  выходит,  рабочий,
добывающий мрамор  в  горах  с  помощью  клиньев  и  рычагов,  куда  более
благороднаЯ фигура, чем скульптор, а кузнец  важнее  ювелира,  и  каменщик
значительнее архитектора.
   Њикеланджело покраснел от смущениЯ. Ћн допустил промах в споре и теперь
видел, как ухмылЯютсЯ џкопо, ’едеско и другие его собеседники.
   - Ќо вы все же признаете,  что  труд  художника  тем  выше,  чем  Яснее
художник выражает истину. Ђ скульптура подходит  к  истине  ближе  других:
ведь изваЯннаЯ фигура высвобождаетсЯ из мрамора  со  всех  четырех  сторон
сразу.
   Ћбычно  скупой  на  слова,  Њикеланджело  говорил  теперь  не  смолкаЯ.
†ивописец  накладывает  краски  на  плоскую  поверхность   и   с   помощью
перспективы стараетсЯ убедить люден, что они видЯт  изображенное  во  всей
его полноте. Ќо попробуй обойти вокруг человека,  написанного  живописцем,
или же вокруг дерева! ђазве не очевидно, что это лишь иллюзиЯ, колдовство!
Ђ возьми скульптора - ах, он высекает подлинную действительность, всю  как
она есть! ‘кульптура и живопись - это как истина и обман... …сли живописец
ошибаетсЯ, что он обычно делает? ‹атает свою  работу,  покрываЯ  ее  новым
слоем краски. ‘кульптор же должен заранее увидеть в глыбе  мрамора  именно
ту форму, которую он заключает. ‘кульптор не  в  силах  склеить  сломанные
части. ‚ этом-то и лежит причина того, что  нынче  не  стало  скульпторов.
ђабота требует от скульптора в тысЯчу раз  больше,  чем  от  живописца,  и
точности глаза, и рассудка, и прозорливости.
   Ћн внезапно оборвал свою речь, тЯжело дыша.
   џкопо спрыгнул с саркофага и поднЯл обе руки вверх в знак того, что  он
не может слушать такую чепуху. Ћн весь горел от  возбуждениЯ  -  он  любил
живопись и понимал ее, хотЯ и был слишком ленив, чтобы всерьез  заниматьсЯ
ею.
   - ‘кульптура - это  скучища.  —то  может  создать  скульптор?  Њужчину,
женщину, льва, лошадь. Џотом снова то же самое.  ђазве  это  не  нудно?  Ђ
живописец способен изобразить всю вселенную: небо, солнце, луну и  звезды,
облака и дожди, горные выси  и  деревьЯ,  реки  и  морЯ.  Ќет,  скульпторы
повывелись оттого, что у них скучное дело!
   Љ спорщикам подошел и стал прислушиватьсЯ ‘ебастьЯно Њайнарди. Ћн вывел
было на воскресную прогулку и  жену,  но  скоро  отправил  ее  домой,  сам
вернувшись  к  ступенЯм  ‘обора,  к  компании  молодых  друзей,  обществом
которых, подобно всем флорентинцам, он дорожил куда больше, чем  обществом
женщин. Ќа его обычно бледных щеках алели пЯтна румЯнца.
   - ’ак оно и есть!  -  подхватил  Њайнарди  слова  џкопо.  -  ‘кульптору
достаточно сильных рук, а голова у него может  быть  пустаЯ.  „а,  пустаЯ;
ведь после того, как скульптор набросал свой рисунок и сотни часов колотит
молотком и рубит камень, - о чем ему надо думать? ђовным счетом ни о  чем!
Ђ живописец должен обдумывать тысЯчу вещей каждую  секунду,  согласовывать
все элементы и части картины.  €  создать  иллюзию  третьего  измерениЯ  -
неужто это не высокое мастерство? ‚от почему жизнь художника  интересна  и
богата, а жизнь скульптора - скучна.
   Ћт досады у  Њикеланджело  навернулись  слезы.  Ћн  проклинал  себЯ  за
неумение выразить в словах те мысли; которые мог  бы  выразить  ваЯтель  в
самом камне.
   - †ивопись подвержена гибели: пожар в часовне или слишком сильнаЯ стужа
- и фреска начинает темнеть, обсыпатьсЯ. Ќо камень вечен! Ќичто  не  может
его уничтожить. Љогда флорентинцы разрушили Љолизей, что они сделали с его
камнем? Џостроили из него новые стены. ‹ишь подумайте о греческих статуЯх,
извлекаемых из земли, - ведь им по две, по  три  тысЯчи  лет.  Ђ  кто  мне
покажет живопись, которой было бы две тысЯчи  лет?  €  поглЯдите  на  этот
римский мраморный саркофаг: он так же чист и крепок, как в тот день, когда
его изваЯли.
   - € так же холоден! - вставил ’едеско.
   Њайнарди поднЯл руку, просЯ вниманиЯ.
   - Њикеланджело, - мЯгко начал он, - не приходило ли  тебе  на  ум,  что
скульпторы перевелись сейчас совсем по другой причине: слишком дорог у них
материал. ‘кульптор нуждаетсЯ в богатом покровителе или в каких-то  людЯх,
которые снабжали бы его мрамором или бронзой. –ех шерстЯников во ”лоренции
сорок лет давал деньги ѓиберти, пока тот работал над порталом ЃаптистериЯ.
Љозимо де Њедичи снабжал „онателло всем, в чем  только  он  нуждалсЯ.  Љто
доставит тебе камень, кто будет поддерживать тебЯ, когда ты трудишьсЯ  над
этим камнем? Љраска дешева, заказов на живопись вдоволь - поэтому-то мы  и
нанимаем учеников и содержим их. Ќу,  а  что  касаетсЯ  опасности  роковых
ошибок в работе скульптора, то разве лучше обстоит дело у живописца, когда
он пишет фреску? …сли скульптор должен видеть форму, заключенную в  камне,
то разве не должен живописец заранее знать, каким именно будет цвет на его
фреске после того, как штукатурка  высохнет  и  тона  красок  подвергнутсЯ
изменению?
   Њикеланджело ничего не  оставалось,  как  покорно  согласитьсЯ  с  этим
доводом.
   - ‘уществует еще одно обстоЯтельство, - продолжал Њайнарди. - ‚се, чего
можно было достичь в скульптуре, все уже сделано трудами ‹изано,  ѓиберти,
Ћрканьи, „онателло. ‚озьми „езидерио да ‘еттиньЯно или  Њино  да  ”ьезоле:
они создавали лишь милые, очаровательные копии  с  творений  „онателло.  Ђ
Ѓертольдо, который помогал „онателло отливать статуи и мог бы проникнуть в
секреты великого мастера, усвоенные тем  у  ѓиберти,  -  что  создал  этот
Ѓертольдо, кроме нескольких мелочей, представлЯющих  собой  слабый  отзвук
идей „онателло? Ђ сейчас Ѓертольдо болен и стар, творчество  его  замерло.
„а, скульптор способен создавать лишь копии, ибо сфера  скульптуры  весьма
ограниченна.
   Њикеланджело понуро опустил голову. …сли  бы  ему  было  дано  побольше
знаний! Ћн сумел бы убедить этих людей, какое это  великолепие  -  статуЯ,
образ человека, воплощенный в камне.
   ѓраначчи успокаивающе тронул мальчика за плечо.
   - ’ы забываешь, Њикеланджело, что  говорил  Џракситель.  “  живописи  и
скульптуры одни родители: эти искусства - сестры.
   Ќо Њикеланджело отверг эту компромиссную формулу. Ќе говорЯ  больше  ни
слова, он спустилсЯ с прохладных мраморных ступеней ‘обора и по вымощенным
булыжником улицам побрел домой.


        9

   Ќочью он не мог заснуть, все ворочалсЯ с боку на бок.  ‚  комнате  было
душно: ‹одовико постоЯнно твердил, что  воздух,  проникающий  в  окно,  не
менее опасен, чем выстрел из арбалета. Ѓуонаррото, спавший с  Њикеланджело
в одной постели, дышал ровно и спокойно: он был спокоен всегда и во  всем.
ЌесмотрЯ на то что Ѓуонаррото был на  два  года  младше  Њикеланджело,  он
опекал всех четырех своих братьев.
   Ќа кровати, котораЯ стоЯла ближе к  двери,  за  занавеской,  спали  два
других брата - добро и зло потомства Ѓуонарроти, ‹ионардо и  „жовансимоне.
Џервый,  полутона  годами  старше  Њикеланджело,  всеми  своими  помыслами
стремилсЯ  к  одному  -  стать  свЯтым;  второй,  на  четыре  гола  младше
Њикеланджело, был ленив и вечно дерзил родителЯм; однажды он устроил пожар
на кухне у ‹укреции только потому, что та за что-то его наказала.  Њладший
из братьев, ‘иджизмондо, спал на низенькой кроватке, стоЯвшей  в  ногах  у
кровати Њикеланджело, под которую ее на  день  и  задвигали.  Њикеланджело
опасалсЯ, что из ‘иджизмондо никогда ничего  не  выйдет  -  столь  он  был
простоват и не способен к какому-либо учению.
   Ћсторожно соскользнув с кровати, Њикеланджело надел  короткие  штаны  и
рубаху, сунул ноги в сандалии и  вышел  из  дому.  Ћн  шел  по  ‚иа  делль
Ђнгуиллара,  по  только  что  вымытым  переулкам  с  блистающими  чистотой
верандами, по площади ‘анта Љроче, где в предрассветном  сумраке  высились
недостроенные  кирпичные  стены  францисканской  церкви.  ‚   полуоткрытой
галерее он  различил  очертаниЯ  саркофага  Ќино  Џизано,  поддерживаемого
четырьмЯ аллегорическими фигурами. Њикеланджело повернул  налево,  на  ‚иа
дель ”оссо, котораЯ шла по второй черте городских  стен,  миновал  тюрьму,
затем дом, принадлежавший племЯннику ‘вЯтой …катерины ‘иенской, и в  конце
улицы, на “глу ‹асточек, прославленную на весь  город  аптекарскую  лавку.
Ћтсюда он вышел на ‚иа ЏьетрапьЯна, или улицу Џлоских Љамней, котораЯ вела
на площадь ‘вЯтого Ђмброджио, - в церкви на этой площади  были  похоронены
скульпторы ‚ерроккио и Њино да ”ьезоле.
   Ћт площади мальчик направилсЯ на Ѓорго  ла  Љроче,  пока  не  вышел  на
сельскую дорогу под названием ‚иа Џонтассиеве; дорога  эта  встречалась  с
притоком Ђрно, речкой Ђффрико, по берегам которой росли пышные  деревьЯ  и
кусты. Ќа перекрестке у ‚иа ЏьЯджентина перед Њикеланджело встал крошечный
поселок ‚арлунго - ко времена древних римлЯн тут был удобный брод, - потом
мальчик снова свернул налево и стал подниматьсЯ по бугру к ‘еттиньЯно.
   Ћн шел уже не меньше часа.  Ќа  небе  разлилась  ЯркаЯ,  светлаЯ  зарЯ.
‚зобравшись на вершину бугра, Њикеланджело остановилсЯ, глЯдЯ, как похожие
на женские груди холмы ’осканы,  просыпаЯсь,  вставали  из  мрака.  Ќа  те
красоты природы, которые так  трогают  живописцев,  он  почти  не  обращал
вниманиЯ - его не волновали ни красные маки в густой зеленой  пшенице,  им
почти черные силуэты стройных кипарисов.
   €  все-таки  он  любил  долину  Ђрно,  словно   бы   изваЯнную   мудрым
скульптором. ѓосподь бог был бесподобным ваЯтелем: холмы, грЯда за грЯдой,
уходили вдаль, к горизонту, радуЯ глаз нежной пластичностью  очертаний.  €
чудесные их гребни, и округло вылепленные склоны, и виллы, и рощи,  вплоть
до отдельных  дерев,  видимых  за  много  верст,  выступали  в  необычайно
прозрачном воздухе четко, осЯзаемо, -  казалось,  их  можно  было  тронуть
рукой. …стественнаЯ перспектива здесь была будто перевернута:  чем  дальше
отстоЯл предмет, тем ближе и доступнее он казалсЯ.
   ‚сЯкий тосканец - прирожденный  скульптор.  ‡авладеваЯ  местностью,  он
возводил каменные террасы, разбивал виноградники и оливковые  сады,  умело
вписываЯ их в холмистый ландшафт. Ќи один стог  сена  у  тосканца  не  был
похож на другой:  он  придает  ему  то  круглую  форму,  то  овальную,  то
очертаниЯ зонтика, то шатра - форма стога  служила  здесь  как  бы  личным
знаком владельца.
   агаЯ по холмам, Њикеланджело выбралсЯ на проезжую дорогу,  огороженную
крепкими стенами - этой опорой всей жизни  тосканца,  дающей  ему  чувство
уединениЯ и безопасности, защитой его земли и его власти. ‘тены, сдерживаЯ
оползни со скатов холмов, достигали пЯти с половиной аршин в высоту и были
построены на века. Љамень господствовал в здешней жизни:  тосканец  строил
из камнЯ дома и виллы, огораживал им свои полЯ,  укреплЯл  возделанную  на
крутых склонах  почву,  чтобы  она  не  осыпалась.  Њестность  изобиловала
камнем; каждый холм представлЯл собой еще не открытую каменоломню.  ‘тоило
тосканцу поцарапать почву ногтем, как  он  находил  столько  строительного
материала, что  можно  было  громоздить  целый  город.  Ђ  когда  тосканец
возводил стену, складываЯ ее  из  сухого  дикого  камнЯ,  она  стоЯла  так
прочно, будто ее глыбы скреплЯлись самым надежным раствором.
   "Џо умению людей  обращатьсЯ  с  камнем  можно  судить,  насколько  они
цивилизованны".
   Њикеланджело свернул с дороги в  том  месте,  где  она  поворачивала  к
каменоломнЯм Њайано. ‚ течение четырех лет, после того как у  него  умерла
мать, Њикеланджело бродил по этим местам, хотЯ по возрасту в ту  пору  ему
надо было уже учитьсЯ в школе. Ќо в ‘еттиньЯно  не  оказалось  учителЯ,  а
отец был слишком занЯт собой, чтобы думать об этом. €  вот  мальчик  снова
шел по старым тропинкам, где он прекрасно  помнил  каждый  камень,  каждое
дерево, каждую борозду.
   Ћн поднЯлсЯ еще на один гребень и увидел  поселок  ‘еттиньЯно,  полтора
десЯтка домиков, обступавших по кругу серую  каменную  церковь.  ќто  было
сердце земли, вырастившей не одно поколение _скальпеллини_ - лучших в мире
каменотесов, тех самых мастеров, которые построили ”лоренцию. Ћни  издавна
жили здесь, в трех верстах от нее, на  первой  возвышающейсЯ  над  долиной
горной грЯде, откуда так легко было доставлЯть камень в город.
   Џро вереницу холмов, которые окружали ‘еттиньЯно, говорили, что  у  них
бархатнаЯ грудь и каменное сердце.
   ЏробираЯсь по маленькому поселку к имению Ѓуонарроти, Њикеланджело  шел
мимо десЯтка дворов, где  обрабатывалсЯ  камень,  -  эти  дворы-мастерские
примыкали к домам и всем хозЯйственным постройкам  каменотесов.  ‘коро  он
был у  просторного  двора,  на  котором  вырос  и  возмужал  „езидерио  да
‘еттиньЯно.  ‘мерть  вырвала  из  его  рук  молоток  и  резец,  когда  ему
исполнилось только тридцать шесть лет, но  уже  тогда  он  был  знаменитым
скульптором.  Њикеланджело  хорошо  знал   изваЯнные   им   мраморные,   с
прелестными ангелами, надгробьЯ в ‘анта Љроче и в ‘анта  ЊариЯ  Ќовелла  и
"Ѓогоматерь", высеченную с таким искусством, что она казалась  только  что
заснувшей, живой. „езидерио принЯл в ученики Њино да ”ьезоле, который  был
тогда молодым камнерезом, и научил его высекать из мрамора  статуи.  Љогда
учитель скончалсЯ, Њино с горЯ переехал в ђим.
   ’еперь  во  ”лоренции  не  осталось  ни  одного  скульптора.   ѓиберти,
воспитавший „онателло и братьев Џоллайоло, умер тридцать три  года  назад.
„онателло,  руководившего  скульптурной   мастерской   почти   в   течение
полустолетиЯ, тоже не было в живых уже двадцать два года, и скончались все
его последователи: Ђнтонио ђосселлино  -  девЯть  лет  назад,  ‹ука  делла
ђоббиа - шесть, ‚ерроккио -  совсем  недавно.  ЃратьЯ  Џоллайоло  вот  уже
четыре года как переселились в  ђим,  а  Ѓертольдо,  любимец  „онателло  и
преемник его мастерства, человек широких познаний, был  безнадежно  болен.
Ђндреа и „жованни делла ђоббиа, выучившиесЯ у ‹уки,  забросили  скульптуру
из камнЯ, отдавшись глазурованным рельефам на терракоте.
   „а, скульптура совсем умерла. ‚ отличие от своего отца,  который  хотел
бы родитьсЯ на сотню лет раньше, Њикеланджело было бы достаточно сорока  -
тогда он мог бы учитьсЯ под руководством ѓиберти  -  или  тридцати,  чтобы
попасть в ученики к „онателло; родись он на двенадцать,  десЯть  или  пЯть
лет раньше, его обучали бы работе по мрамору братьЯ  Џоллайоло,  ‚ерроккио
или ‹ука делла ђоббиа.
   Ћн родилсЯ слишком поздно, а на его родине, во  ”лоренции,  и  во  всей
долине Ђрно за два с половиной столетиЯ, с тех пор как Ќиколо Џизано нашел
в земле несколько греческих и римских мраморов и  начал  ваЯть  сам,  были
созданы такие величайшие богатства скульптуры, каких мир после ”идиЯ и его
Џарфенона  еще  не  видел.  ’аинственнаЯ  чума,  напавшаЯ  на   тосканских
скульпторов,  вымела  их  всех  до  последнего;  род   ваЯтелей,   некогда
процветавший так пышно, исчез.
   —увствуЯ, как тоска сжимает его сердце, мальчик двинулсЯ дальше.


        10

   ‚низ по извилистой дороге, за несколько  сот  саженей  от  поселка,  на
участке земли в десЯтину с четвертью, стоЯла вилла  Ѓуонарроти,  -  теперь
она была сдана на долгий срок в аренду чужим людЯм. Њикеланджело не  бывал
здесь уже много месЯцев. Ќо, как и прежде,  его  поразила  сейчас  красота
обширного дома, построенного двести лет назад из лучших сортов  майанского
светлого камнЯ. ‹инии виллы были  изЯщны  и  строги,  широкие  портики  ее
смотрели на  долину,  где,  подобно  серебрЯной  кайме,  нанесенной  рукой
ювелира, поблескивала река.
   Њальчик помнил, как когда-то ходила по этому дому  его  мать,  как  она
спускалась по витым лестницам, как целовала и прощалась с ним  на  ночь  в
большой угловой комнате:  из  окон  ее  открывались  владениЯ  Ѓуонарроти,
речушка, бегущаЯ в низине,  и  усадьба  каменотесов  ’ополино  на  ближнем
холме.
   Ћн  прошел  по  заднему  дворику  виллы,  ступаЯ  по  чудесному   камню
выложенной  дорожки,  мимо  каменного  водоема,  на  котором  был  высечен
изысканный решетчатый узор, - с этого узора Њикеланджело  делал  первые  в
своем жизни рисунки. ‡атем он стремглав кинулсЯ бежать вниз по скату -  по
одну сторону от него было  поле  пшеницы,  а  по  другую  почти  вызревший
виноградник - и оказалсЯ в лощине у речки, скрытой буйной листвой  кустов.
Ћн скинул с себЯ рубашку, штаны и сандалии и нырЯл и перевертывалсЯ в воде
с боку на бок, радуЯсь прохладе всем своим усталым телом. Џотом он  вылез,
полежал на  солнышке,  чтобы  обсохнуть,  оделсЯ  и  начал  взбиратьсЯ  на
противоположный склон холма.
   ‡авидЯ двор ’ополино, он остановилсЯ. Џеред ним была  картина,  которую
он любил и котораЯ всегда давала ему ощущение  прочного  домашнего  покоЯ:
отец  семейства  обтачивал  стальными  резцами  круглую,   с   продольными
желобками, колонну, младший сын тесал лестничные ступени, один из  старших
сыновей вырезывал изЯщный наличник, а другой обрабатывал плиту  длЯ  пола;
подсыпаЯ мелкий речной песок, дед на  пемзовом  круге  полировал  колонну.
‘зади, в стене, виднелись три пиши, подле них  разгуливали  куры,  утки  и
поросЯта.
   ‚  глазах  мальчика  разницы  между  каменотесом   и   скульптором   не
существовало,  ибо  каменотесы  были  великолепными  мастерами  и  от  них
зависело, как раскроетсЯ и заиграет фактура и цвет светлого камнЯ. ђазница
могла быть в степени мастерства, но не в существе работы:  каждый  камень,
пошедший на дворцы Џацци,  Џитти  или  Њедичи,  вырубалсЯ,  обтесывалсЯ  и
обтачивалсЯ  так,  будто  это  было  произведение   скульптуры.   Љак   на
произведение скульптуры и смотрел на него  каменотес-сеттиньЯнец.  Њастера
послабее изготовлЯли строительный камень длЯ обычных домов и  длЯ  мощениЯ
улиц. ”лорентинцы кичились своими  каменными  мостовыми  -  весь  город  с
гордостью говорил, что однажды, когда ко дворцу ‘иньории везли осужденного
человека, чтобы там его повесить, и телега начала подпрыгивать и  трЯстись
на камнЯх, этот человек с возмущением крикнул:
   - Ќу что за болваны тесали эти плиты?
   ’ополино-отец услышал шаги Њикеланджело.
   - Buon di, Њикеланджело. „обрый день.
   - Buon di, ’ополино.
   - Come va? Љак дела?
   - Non с'е male. E tu? Ќеплохо. Ђ у тебЯ?
   - Non с'е male. Љак поживает почтенный ‹одовико?
   - ‘пасибо, хорошо.
   ‚  действительности  ’ополино  не  очень  уж  интересов  вались  жизнью
‹одовико: ведь не кто иной,  как  именно  ‹одовико  запрещал  Њикеланджело
посещать дом каменотесов. ‘емейство по-прежнему сидело на своих  местах  и
не прерывало работы: каменотес не любит нарушать уже налаженный ритм. „вое
старших сыновей и один младший,  ровесник  Њикеланджело,  ласково  сказали
ему:
   - Benvenuto, Њикеланджело. Џривет.
   - Salve, Ѓруно. Salve, „жильберто. Salve, ќнрико.
   ‘лово каменотеса всегда скупо и кратко, оно произноситсЯ в лад с ударом
молотка,  за  ту  же  секунду.  ђаботаЯ  над   камнем,   мастер   избегает
разговаривать: раз, два, три, четыре, пЯть, шесть, семь - летЯт секунды, и
ни одного звука не срываетсЯ с губ, лишь в едином ритме качаютсЯ  плечи  и
движетсЯ рука, сжимающаЯ резец. ‡атем,  в  течение  короткой  паузы  между
двумЯ очередЯми ударов, каменотес может заговорить: раз, два, три, четыре.
‚се, что он скажет, должно уложитьсЯ в этот счет - раз, два, три,  четыре,
иначе фраза останетсЯ недоговоренной. …сли высказываемаЯ мысль сложна,  ее
приходитсЯ  делить,   прибегаЯ   к   паузам,   и   подчинЯтьсЯ   тому   же
четырехтактному ритму, в  два  или  три  приема.  Ћднако  каменотес  умеет
выразить свою мысль,  ограничившись  теми  необходимыми  словами,  которые
точно входЯт в один четырехтактный промежуток.
   ‚ детстве каменотес не знает никаких школ. ‡аключаЯ договоры,  ’ополино
буквально все подсчитывал на  пальцах.  Љогда  кому-либо  из  его  сыновей
исполнЯлось  шесть  лет,  он  вручал  мальчику,  как  вручил   однажды   и
Њикеланджело, молоток и резец; в десЯть лет мальчишки трудились уже полный
рабочий день, как взрослые. Ѓраки у каменотесов заключались только в своем
кругу.  Љонтракты  с  подрЯдчиками   и   архитекторами   передавались   по
наследству, из  поколениЯ  в  поколение,  -  тот  же  порЯдок  царил  и  в
каменоломнЯх Њайано; ни один сторонний человек не мог получить там работы.
   Ћколо ниши стоЯла большаЯ овальнаЯ плита, на ней были насечены  образцы
обработки светлого камнЯ: в елочку, Ямкой, рустом, перекрестным штрихом, в
линию, скосом,  прЯмым  углом,  возвратной  ступенькой.  ќто  была  перваЯ
азбука, с которой познакомилсЯ Њикеланджело, - он до сих пор ладил  с  нею
куда лучше, чем с той, буквенной, по которой его  учили  читать  Ѓиблию  и
„анте.
   ’ополино заговорил вновь:
   - ’ы пошел в ученики к ѓирландайо?
   - Џошел.
   - ’ебе нравитсЯ там?
   - Ќе очень.
   - Peccato. †аль.
   - ЃратьсЯ не за свое дело - все равно  что  варить  суп  в  корзине,  -
отозвалсЯ дедушка.
   - Џочему же ты не уходишь оттуда? - спросил средний брат.
   - Ђ куда мне уходить?
   - Њы могли бы взЯть резчика. - ќто произнес Ѓруно, старший сын.
   Њикеланджело перевел взглЯд с сына на отца.
   - Davvero?
   - Davvero. Џравда.
   - ‚ы возьмете менЯ учеником?
   - Џо камню ты давно уже не ученик. ’ы войдешь в долю.
   “  него  екнуло  сердце.  ‚се  молча  работали,  пока  Њикеланджело   в
остолбенении смотрел на ’ополино-отца: ведь тот предлагал ему хлеб,  часть
рациона своей семьи.
   - Њой отец...
   - Ecco! ќ, нет!
   - Њожно мне поработать?
   „ед, вращаЯ круг, ответил:
   - "„аже самаЯ малаЯ помощь и та на пользу", - так говорил один человек,
ступаЯ в воду Ђрно, когда у его сына в Џизе села лодка на мель.
   Њикеланджело пристроилсЯ у шероховатой, неотделанной  колонны,  взЯв  в
одну руку молоток, а в другую резец. Ћн любил ощущать тЯжесть инструмента,
любил камень. Љамень  -  это  весомаЯ,  конкретнаЯ  вещь,  а  не  какаЯ-то
абстракциЯ. Ќикто не мог спорить и рассуждать о камне вкривь  и  вкось,  с
разных точек зрениЯ, как рассуждают о любви или о боге. Ќи  один  теоретик
никогда еще не выломал ни одной каменной глыбы из ее земного ложа.
   “ Њикеланджело была природнаЯ сноровка  в  работе,  она  не  исчезла  и
теперь, хотЯ он не держал в руках молотка уже несколько месЯцев.  Џод  его
ударами светлый камень откалывалсЯ и отлетал, словно  сухое  печенье.  Ѓыл
естественный ритм между движением его груди, вдохом и выдохом, и движением
молотка  вверх  и  вниз,  когда  он  вел  свой  резец   поперек   ложбины.
Џрикосновение к камню, молчаливаЯ работа над ним  наполнЯла  его  чувством
уверенности, что все на свете опЯть хорошо;  удар,  нанесенным  по  резцу,
приЯтно отдавалсЯ в руках и волной шел к плечам и груди, потом  эта  волна
скатывалась вдоль живота вниз, порождаЯ радостную тЯжесть в ногах.
   ‘ветлый камень, над которым  трудились  ’ополино,  был  тЯжел  на  вес,
живого голубовато-серого цвета, он лучилсЯ  и  мерцал  на  свету,  на  нем
отдыхал глаз. Џри всей своей прочности он был упруг  и  хорошо  поддавалсЯ
резцу, нрав у него был  такой  же  веселый,  как  и  цвет:  камень  одарЯл
Ясностью итальЯнского голубого неба всех, кто к нему приобщалсЯ.
   ’ополино научили Њикеланджело работать,  испытываЯ  к  камню  дружеское
чувство, раскрываЯ его естественные формы, его горы и долины, даже если  с
первого взглЯда он мог показатьсЯ сплошным  монолитом.  ’ополино  говорили
мальчику, что никогда не надо серчать на камень, раздражатьсЯ на него.
   "Љамень работает вместе с тобою. Ћн раскрывает себЯ. Џо ты должен  бить
и резать его правильно. Љамень не противитсЯ резцу. ђезец его не насилует.
Џеремена, изменение формы лежит в природе камнЯ.  Љаждый  камень  обладает
своим,  особым  характером.  …го  надо  постигнуть.  ЋбращайсЯ  с   камнем
осторожно, иначе он расколетсЯ. Ќикогда не доводи камень до того, чтобы он
погибал от твоих рук".
   "Љамень отзываетсЯ на любовь и уменье".
   Џервый урок, который усвоил Њикеланджело, сводилсЯ к тому, что  сила  и
крепость заключены в самом камне, а  не  в  руках  каменотеса  или  в  его
инструменте. ѓосподином был камень, а не мастер, обрабатывающий его.  …сли
даже резчик и вообразит, что  он  господин,  то  камень  сразу  же  начнет
противитьсЯ и перечить ему.  Ђ  если  каменотес  будет  бить  камень,  как
невежда мужик бьет свою скотину, то наполненный светом,  дышащий  материал
сделаетсЯ тусклым, бесцветным, уродливым - он умрет под рукой  каменотеса.
‘талкиваЯсь с грубым ударом и руганью,  с  нетерпением  и  ненавистью,  он
закутывает свою мЯгкую внутреннюю сущность  жестким  каменным  покрывалом.
Љамень можно разбить вдребезги, по подчинить его себе насилием нельзЯ.  Ћн
уступает только любви и участию -  тогда  он  сиЯет  и  искритсЯ  особенно
празднично, делаетсЯ гибким и текучим, ЯвлЯет глазу свои соразмерности.
   ‘ самого начала Њикеланджело научили, что у камнЯ есть одна тайна - его
надо закрывать на ночь, ибо он  непременно  даст  трещину,  если  на  него
упадут лучи полной луны. ‚нутри любой каменной глыбы есть рыхлые  места  и
свищи. —тобы они не давали себЯ знать, камень необходимо держать в  тепле,
укрываЯ его мешковиной - при этом  мешковина  должна  быть  влажной.  ‡ной
придает поверхности камнЯ такую же грубую шершавость, какаЯ у него была  в
горах, до того, как его выломали. ‹ед ЯвлЯетсЯ врагом камнЯ.
   "Љамень может разговаривать с тобой. Џослушай, как он отзываетсЯ, когда
ты ударЯешь по нему молотком".
   Љамень называли тем словом,  которое  обозначает  самую  лучшую,  самую
дорогую пищу: carne, мЯсо.
   ‘еттиньЯнцы  чтили  камень.  „лЯ  них  это  был  самый  прочный,  самый
долговечный материал в мире; из камнЯ  они  строили  свои  дома,  дворы  и
амбары, церкви, города, камень давал им  в  течение  тысЯчелетиЯ  занЯтие,
мастерство, независимость, пропитание. Љамень был  не  царем,  камень  был
богом. Ћни поклонЯлись  камню,  как  поклонЯлись  ему  их  предки-Язычники
этруски. Ћни прикасались к нему с благоговением.
   Њикеланджело знал, что каменотесы народ гордый: ухаживать за  коровами,
свиньЯми, виноградниками, оливами, пшеницей - это была работа как  работа,
и они делали ее хорошо длЯ того, чтобы  хорошо  питатьсЯ.  Ќо  работа  над
камнем - о! это уже совсем другое: человек  вкладывал  в  нее  свою  душу.
ђазве не жители ‘еттиньЯно добыли камень в горах, обработали его, построив
из него  самый  очаровательный  город  в  …вропе,  жемчужину  камнерезного
искусства - ”лоренцию? Љрасоту этого города создавали не только  зодчие  и
скульпторы, ее творил и скальпеллино - не будь каменотеса,  город  никогда
не обрел бы своего удивительного разнообразиЯ в формах и в убранстве.
   Њонна Њаргерита, расплывшаЯсЯ, толстаЯ женщина,  заботам  которой  были
отданы в хозЯйстве, не считаЯ печки и корыта, скот и посевы, вышла во двор
и, задержавшись у ниши, стала прислушиватьсЯ к разговору. €менно о  ней  с
такой горечью говорил недавно ‹одовико, когда Њикеланджело призналсЯ,  что
хочет работать руками:
   -  ђебенок,  которого  отдают  кормилице,  с  молоком  впитывает  и  ее
представлениЯ о жизни.
   „ва  года  Њаргерита  кормила  грудью  Њикеланджело  вместе  со   своим
мальчиком, а с того днЯ, как у нее пропало молоко, она поила детей  вином.
‚одой  мальчиков  она  только  обмывала,  собираЯсь  вести  их  к   мессе.
Њикеланджело любил монну Њаргериту почти так же, как и  монну  Ђлессандру,
свою бабушку, он верил в неизменную  ее  доброжелательность  и  готовность
помочь.
   Ћн поцеловал ее в обе щеки.
   - „обрый день, сын мой!
   - „обрый день, милаЯ бабушка.
   - Ѓудь терпелив, - сказала монна  Њаргерита.  -  ѓирландайо  -  хороший
мастер. Љто владеет искусством, тот не будет без хлеба.
   ’ополино-отец поднЯлсЯ с места.
   - Њне надо ехать за камнем в Њайано. ’ы мне не поможешь, Њикеланджело?
   -  ‘  удовольствием.  „о  свиданиЯ,  дедушка.   „о   свиданиЯ,   Ѓруно.
„жильберто, ќнрико, до свиданиЯ.
   - Addio, Њикеланджело.
   ’ополино-отец и Њикеланджело сидели бок о бок на телеге, которую тЯнули
два белых вола с великолепными мордами. ‚ полЯх было видно,  как  сборщики
олив взбирались на легкие деревЯнные лесенки  с  тонкими  поперечинами.  “
каждого сборщика  к  животу  веревкой  была  подвЯзана  корзина.  ‘борщики
притЯгивали к себе ветви левой рукой, а правой обдирали  с  них  маленькие
черные плоды, делаЯ движение сверху вниз, как при  дойке  коров.  ‘борщики
олив -  народ  разговорчивый:  сидЯ  по  двое  на  дереве,  они  постоЯнно
переговаривались  друг  с  другом,  ибо  молчание  длЯ  них   было   почти
равнозначно смерти. ’ополино сказал сквозь зубы:
   - ѓолубю только бы слушать, как воркует другой голубь.
   €звилистаЯ дорога, огибаЯ грЯду  холмов,  спускалась  в  долину,  затем
исподволь шла вверх к горе —ечери, к каменоломне. Љогда повозка  объезжала
Њайано, Њикеланджело  увидел  ущелье,  где  уже  поблескивал  серо-голубой
светлый камень с темными  железистыми  прожилками.  ‘ветлый  камень  лежал
горизонтальными пластами. €менно в этой  каменоломне  Ѓрунеллески  выбирал
себе материал, возводЯ прекрасные церкви  ‘ан  ‹оренцо  и  ‘анта  ‘пирито.
‚ысоко на скале несколько человек вгонЯли  в  камень  металлические  буры,
обозначаЯ глыбу, которую следовало  выломать.  Њикеланджело  видел  знаки,
оставленные орудиЯми камнеломов на горе, -  слои  камнЯ  сдирали  здесь  с
поверхности так, как отделЯют лист за листом от пачки пергамента.
   Ќаверху, где шла работа, в жарком воздухе мерцала пыль,  -  там  камень
рубили, кололи, обтачивали:  мокрые  от  пота  люди,  низкорослые,  худые,
жилистые, неустанно трудились тут от зари до зари;  с  помощью  молотка  и
резца они  могли  отсечь  кусок  глыбы  с  такой  же  точностью,  с  какой
рисовальщик проводит пером линию на бумаге, приложив линейку; их упорство,
сила  и  выдержка  были  столь  же  тверды,  как  и  скала,  которую   они
разрабатывали. Њикеланджело знал этих людей с шестилетнего возраста, когда
он начал ездить сюда на белых полах с ’ополино.  Ћни  здоровались  с  ним,
справлЯЯсь, как у него дела: древний народ, всю свою жизнь имеющий дело  с
самой простой, самой элементарной силой на земле - с камнем гор, созданных
в третий день творениЯ.
   ’ополино осмотрел свежевыломанные глыбы, бросаЯ на  ходу  те  ворчливые
замечаниЯ, к которым давно привык Њикеланджело.
   - “ этого камнЯ Явный свищ. Ђ в  этом  чересчур  много  железа.  Ђ  тут
сланец: он будет выпадать кристаллами, как сахар  на  булочке.  Ђ  в  этом
непременно есть пустоты.
   €, перелезаЯ через глыбы и оказавшись уже где-то на краю утеса,  громко
крикнул оттуда:
   - Ђ! ‚от чудесный кусок мЯса!
   ‘уществует способ шевельнуть, стронуть камень с  места,  надавливаЯ  на
пего сверху в разных местах. Њикеланджело умел делать это, не  прибегаЯ  к
помощи рук. ‚зобравшись на камень, он раскачивалсЯ, перемещаЯ свою тЯжесть
с одной ноги на другую, - камень чуть  шелохнулсЯ,  а  ’ополино  сразу  же
подсунул в образовавшийсЯ под ним зазор железный ломик. ЏодталкиваЯ глыбу,
они выкатили ее на открытую площадку, затем, с помощью  рабочих,  каменный
блок был погружен в повозку.
   Џодолом рубашки Њикеланджело вытер с лица пот. „ождевые облака плыли  с
гор над долиной Ђрно к северу. Ћн стал прощатьсЯ с ’ополино.
   - „о завтра, - сказал ’ополино, хлестнув волов и трогаЯсь в путь.
   "„о завтра, - подумал Њикеланджело. - ‡автра - это тот  день,  когда  Я
займу свое место в семействе ’ополино, хотЯ и не знаю, когда он настанет -
через неделю или через год".
   Ћн стоЯл на холме, ниже ”ьезоле, каменоломни были теперь позади. ’еплый
дождь кропил ему лицо. ‘илуэты ветвистых олив отливали серебристо-зеленым.
ЉрестьЯнки в цветных платках на голове жали пшеницу. ’ам, внизу, виднелась
”лоренциЯ - кто-то словно бы обсыпал ее мелкой сероватой пылью, обесцветив
красный ковер черепичных кровель. Ќо четко рисовалсЯ  похожий  на  женскую
грудь купол ‘обора и горделиво взлетала к небу башнЯ ‘иньории  -  оба  эти
зданиЯ, под сенью которых расцветала  и  разрасталась  ”лоренциЯ,  как  бы
олицетворЯли собою город.
   Њикеланджело стал спускатьсЯ с холмов на дорогу, сердце его ликовало.


        11

   Џропустив без разрешениЯ целый  рабочий  день,  Њикеланджело  пришел  в
мастерскую спозаранок. ѓирландайо на этот раз не уходил домой  и  трудилсЯ
при свечах всю ночь. Ћн был  небрит,  синеватаЯ  щетина  на  подбородке  и
впалых щеках придавала ему вид отшельника.
   Њикеланджело подошел к помосту, на  котором  величественно,  словно  бы
господствуЯ над всей мастерской, возвышалсЯ стол ѓирландайо, и стал ждать,
когда учитель заговорит с ним. Ќе дождавшись этого, он спросил:
   - —то-нибудь не ладитсЯ?
   ѓирландайо встал, поднЯл руки и вЯло помахал ими,  как  бы  отгонЯЯ  от
себЯ заботы. Њикеланджело подошел к  столу  и  бросил  взглЯд  на  десЯток
незаконченных набросков •риста, которого крестил €оанн. € •ристос и  €оанн
выглЯдели на рисунках хрупкими, почти изнеженными.
   - ЏрЯмо-таки робею перед этим сюжетом, - тихо,  словно  разговариваЯ  с
самим собой, сказал ѓирландайо. - Ѓоюсь, что €исус  чересчур  смахивает  у
менЯ на какого-то флорентинца.
   Ћн схватил перо и стал поспешно набрасывать  новый  рисунок.  Ќа  листе
бумаги поЯвилась неувереннаЯ фигура, казавшаЯсЯ еще  бесцветней  и  слабей
оттого, что рЯдом был уже твердо и смело очерчен €оанн, стоЯвший  с  чашей
воды в руке. ѓирландайо с отвращением бросил перо и пробормотал, что  идет
домой отсыпатьсЯ. ‚след за ним вышел и Њикеланджело. Ћн прошел  на  задний
двор и при Ясном свете занимавшегосЯ летнего утра принЯлсЯ рисовать, делаЯ
набросок за наброском.
   Ћн упорно работал всю неделю, стараЯсь найти то,  что  хотел.  Ђ  потом
взЯл свежий лист бумаги и запечатлел на нем  фигуру  с  могучими  плечами,
мускулистой  грудью,  широкой  поЯсницей,  упругим  овальным  животом;  ее
сильные, большие ноги упирались в землю прочно,  будто  вросшие:  это  был
человек, который мог одним ударом молота расколоть глыбу светлого камнЯ.
   Љогда Њикеланджело показал своего •риста ѓирландайо, тот возмутилсЯ:
   - “ тебЯ был натурщик?
   - Љаменотес из ‘еттиньЯно, который помогал менЯ вырастить.
   - ‚от тебе на - •ристос и каменотесы!
   - Ќо •ристос был плотником!
   - ”лоренциЯ не примет •риста-мастерового,  Њикеланджело.  Ћна  привыкла
видеть его благородным, изЯщным.
   Њикеланджело едва заметно улыбнулсЯ.
   - Љогда Я только начинал у вас  учитьсЯ,  вы  мне  сказали:  "†ивопись,
рассчитаннаЯ на века, - это мозаика". € велели  пос