  приближаютсЯ  к  нему  по проходу.
          ЌесетсЯ  во  всю  прыть  по  лестнице и, вскочив в ложу,
          захлопывает   дверь.   •ристиане   и  гладиаторы  дружно
          спасаютсЯ   бегством:   гладиаторы   мчатсЯ   на  арену,
          христиане разбегаютсЯ по всем направлениЯм. ‚се исчезают
                          со сказочной быстротой.

Ђндрокл (наивно). €нтересно, почему они все от нас убежали?

          ‹ев  попеременно  зевает,  мурлычет  и рычит, что вместе
                         отдаленно напоминает смех.

€мператор (стоЯ на стуле внутри ложи и  глЯдЯ  через  перегородку).  Љолдун,
     приказываю  тебе  немедленно  умертвить  этого  льва.  Ћн   виновен   в
     государственной измене. ’вое поведение весьма небла...

                      ‹ев бросаетсЯ вверх по ступенЯм.

Ќа помощь! (€счезает.)

          ‹ев   становитсЯ   на   задние   лапы,   заглЯдывает  за
          перегородку  и  рычит.  €мператор  стрелой  вылетает  из
            дверей и несетсЯ к Ђндроклу; лев - по пЯтам за ним.

Ђндрокл. Ќе надо убегать, сэр, он не сможет удержатьсЯ и  прыгнет,  если  вы
     будете бежать. (•ватает императора и заслонЯет его собой от  льва;  тот
     немедленно останавливаетсЯ.) Ќе бойтесь его.
€мператор. џ его не боюсь.

                   ‹ев приседает на задние лапы и рычит.

     (‚цеплЯетсЯ в Ђндрокла.) ‘той между нами.
Ђндрокл. Ќикогда не бойтесь животных, ваша милость, в том-то  и  секрет.  Ћн
     будет кротким, как Ягненок, когда  поймет,  что  вы  ему  друг.  ‘тойте
     спокойно и улыбайтесь, пусть он  вас  как  следует  обнюхает,  это  его
     успокоит. Џонимаете, он  сам  вас  боитсЯ  и  должен  как  следует  вас
     осмотреть,  прежде  чем   доверитьсЯ   вам.   (‹ьву.)   Џолно,   ’омми,
     разговаривай  с  императором   вежливо,   с   нашим   великим,   добрым
     императором, который прикажет отрубить нам головы, если  мы  не  станем
     вести себЯ очень-преочень уважительно.

          ‹ев  издает  ужасающий  рык.  €мператор  бросаетсЯ,  как
          безумный, вверх по лестнице, пересекает площадку и бежит
          вниз  с  другой  стороны;  лев  преследует  его. Ђндрокл
          кидаетсЯ  вслед  за  львом,  настигает  его,  когда  тот
          спускаетсЯ   по  ступенЯм,  и,  прыгнув  ему  на  спину,
          стараетсЯ  затормозить  его  бег,  волоча по земле ноги.
          Ћднако  лев успевает схватить зубами развевающийсЯ конец
                           императорской мантии.

Ђндрокл. ”у, нехороший, гадкий ’омми!  ѓонЯтьсЯ  за  императором!  Ћтпустите
     мантию, сэр, немедленно; как вы себЯ ведете?!

                        ‹ев рычит и дергает мантию.

     Ќе  тащите  к  себе  мантию,  ваша милость. Ћн просто играет. џ на тебЯ
     правда рассержусь, ’омми, если ты не отпустишь.

                              ‹ев снова рычит.

     џ  скажу  вам,  в чем дело, ваша милость: он думает, что мы с вами не в
     дружбе.
€мператор (пытаЯсь расстегнуть брошь). Ќе в дружбе! ЏроклЯтый негодЯй!

                                 ‹ев рычит.

     Ќе пускай его. —ерт подери эту брошь! Ќикак не отцепить.
Ђндрокл. ЌельзЯ, чтобы он  довел  себЯ  до  бешенства,  мы  не  можем  этого
     допустить. Ќадо показать ему,  что  вы  мой  близкий  друг...  если  вы
     снизойдете до этого. (•ватает руку императора и  горЯчо  пожимает  ее.)
     ЏоглЯди, ’омми, славный император - самый лучший друг, который  есть  у
     ќнди-ђэнди на всем белом свете; он любит его как брата.
€мператор. Ђх ты, мерзкаЯ скотина, грЯзный пес в портновском обличье, Я велю
     сжечь тебЯ живьем за то, что ты  осмелилсЯ  коснутьсЯ  свЯщенной  особы
     императора!

                                 ‹ев рычит.

Ђндрокл. Ћ, не надо так говорить, сэр. Ћн понимает каждое  ваше  слово;  все
     животные понимают... по тону.

                         ‹ев рычит и бьет хвостом.

     џ  думаю, он собираетсЯ прыгнуть на вашу милость. Њожет быть, вы все же
     попробуете сказать мне что-нибудь ласковое.

                                 ‹ев рычит.

€мператор (как  безумный,  пожимаЯ  руку  Ђндрокла).  Њой  дражайший  мистер
     Ђндрокл, мой любезнейший друг, мой вновь обретенный брат! Џриди  в  мои
     объЯтиЯ! (Ћбнимает Ђндрокла.) Ћ, что за чудовищный запах чеснока!

          ‹ев  отпускает  мантию  и  валитсЯ  на  спину, кокетливо
                      сцепив передние лапы над мордой.

Ђндрокл. Ќу вот, видите, ваша милость, теперь с ним даже малый ребенок может
     поиграть. ЏоглЯдите! (Џочесывает льву живот. ‹ев в восторге катаетсЯ  т
     земле.) Џодойдите, погладьте его.
€мператор. џ должен превозмочь этот  недостойный  кесарЯ  страх.  ’олько  не
     отходи от него. (Џохлопывает льва по груди.)
Ђндрокл. Ћ, сэр, мало кто отважилсЯ бы на это.
€мператор. „а, это требует некоторого мужества.  „авай  позовем  придворных,
     попугаем их. Ќа него можно положитьсЯ, как ты думаешь?
Ђндрокл. ’еперь вполне, сэр.
€мператор (величественно). ќй вы, там!.. ‚се, кто менЯ слышит, возвращайтесь
     без страха. Љесарь приручил льва.

          ‚се  убежавшие  осторожно  крадутсЯ  обратно. ‘мотритель
          зверинца  поЯвлЯетсЯ  в  проходе  вместе со служителЯми,
                вооруженными железными палками и трезубцами.

€мператор. “берите это прочь. џ укротил зверЯ. (‘тавит ногу на льва.)
”ерровий (робко подходЯ к императору и  с  благоговейным  страхом  глЯдЯ  на
     льва). Љак странно, что Я, кому не страшен ни  один  человек,  страшусь
     льва.
Љапитан. Љаждый человек чего-нибудь страшитсЯ, ”ерровий.
€мператор. Ђ как теперь насчет преторианской гвардии?
”ерровий. ‚ юности Я поклонЯлсЯ Њарсу, богу войны.  џ  отвернулсЯ  от  него,
     чтобы служить христианскому богу, но сегоднЯ христианский  бог  покинул
     менЯ; Њарс оказалсЯ сильнее и вернул  себе  то,  что  ему  причиталось.
     ‚ремЯ христианского бога еще не пришло. Ћно придет, когда и Њарс,  и  Я
     превратимсЯ в прах. џ же должен служить тем богам, которые есть,  а  не
     тому, который будет.  џ  согласен  вступить  в  преторианскую  гвардию,
     кесарь.
€мператор. “мные слова приЯтно слышать. ‚се рассудительные люди  согласны  в
     том, что равно неразумно  быть  слепо  приверженным  старому  и  очертЯ
     голову кидатьсЯ на  новое;  надо  использовать  наивыгоднейшим  образом
     заветы и того и другого.
Љапитан. Ђ что вы, ‹авиниЯ, скажете на это? ‚ы будете благоразумны?
‹авиниЯ (на лестнице). Ќет, Я буду боротьсЯ за  приход  бога,  которого  еще
     нет.
Љапитан. ‚ы разрешите мне времЯ от времени  вас  навещать  и  вести  с  вами
     споры?
‹авиниЯ. „а, красавчик капитан.

                             Ћн целует ей руку.

€мператор. „рузьЯ мои, хотЯ Я, как вы видите, и не  боюсь  этого  льва,  его
     присутствие держит нас в напрЯжении, ведь никто не может с уверенностью
     сказать, что ему вздумаетсЯ сделать в следующую минуту.
‘мотритель зверинца. Љесарь, отдайте колдуна-грека нам в  зверинец.  “  него
     есть подход к диким зверЯм.
Ђндрокл (в расстроенных чувствах). ’олько если они не в клетках.  €х  нельзЯ
     держать в клетках. €х надо всех выпустить на волю.
€мператор. џ отдаю этого человека в рабы первому, кто дотронетсЯ до него.

          ‘мотритель  зверинца  и  гладиаторы кидаютсЯ к Ђндроклу.
            ‹ев вскакивает и смотрит на них. Ћни отбегают назад.

€мператор. ’ы видишь, Ђндрокл, как мы, римлЯне,  великодушны.  Њы  отпускаем
     тебЯ с миром.
Ђндрокл. Ѓлагодарю, ваша милость. Ѓлагодарю вас всех,  леди  и  джентльмены.
     ’омми, ’омми. Џока мы вместе, тебе не грозит клетка, а мне - рабство.

          “ходит  вместе  со  львом, все пЯтЯтсЯ от них в стороны,
                          оставлЯЯ широкий проход.

        ЏЋ‘‹…‘‹Ћ‚€…

     ‚ этой пьесе Я показал один из случаев преследованиЯ ранних христиан не
как  конфликт  между истинной теологической доктриной и ложной, а как пример
того,  чем  по  своей  сути  ЯвлЯютсЯ  такие преследованиЯ: попыткой пресечь
пропаганду  учениЯ,  угрожающего  установленному  "законному" порЯдку вещей,
операцией,  подготовленной  и  проверенной  во  имЯ  бога  и  справедливости
политиканами,  которые  ЯвлЯютсЯ типичными соглашателЯми-собственниками. ‚се
те,  в ком горит свет, кто своим внутренним взором провидит в будущем лучший
мир, чей дух стремитсЯ к более возвышенной и полной жизни длЯ всех, а не длЯ
себЯ  за  счет  других,  естественно,  внушают  страх,  а потому и ненависть
соглашателЯм-собственникам,  у  которых  всегда есть наготове против них два
верных  оружиЯ.  Џервое  -  это  остракизм, травлЯ, гонениЯ, порожденные тем
стадным  инстинктом,  который  заставлЯет  людей  с отвращением и ненавистью
смотреть  на  любой  отход  от  общепринЯтых  норм  и  путем  самым жестоких
наказаний   и   самой  дикой  клеветы  принуждать  всех,  кто  отклонЯетсЯ с
проторенного  пути,  не  только вести себЯ так же, как все остальные, т и во
всеуслышание  заЯвлЯть  об  этом;  надо  лишь  спровоцировать  толпу  на эти
гонениЯ,  организовать  ее  и  вооружить.  ‚торое  - повести стадо на войну.
‡ахлестнутые  волной  собственной  воинственности, слепые и глухие ко всему,
кроме  собственного  страха,  они  немедленно и неминуемо забывают обо всем,
даже  о  завоеванных  тЯжким  трудом  и  столь  дорогих  длЯ них гражданских
свободах, даже о своих личных интересах.
     Ќет  никаких оснований полагать, что в гонениЯх на христиан в ђиме было
заложено  нечто  большее. ђимский император и личный состав его приближенных
смотрели  на  вероотступников  почти  так  же,  как  министр  внутренних дел
современной  нам  ‚еликобритании  смотрит  на  выходцев из мелкой буржуазии,
которых  какой-нибудь  благочестивый  полисмен  обвинЯет  в приверженности к
„урному  ’ону,  обозначаемому  у  нас  термином "богохульство". „урной ’он в
данном   случае   ЯвлЯетсЯ   нарушением   •орошего  ’она,  другими  словами,
фарисейства.  Њинистр  внутренних  дел и судьи, ведущие процесс, обычно куда
больше скептики и богохулы, чем беднЯги, сидЯщие на скамье подсудимых, и тот
напускной   ужас,  с  которым  они  слушают  собственные  мысли,  откровенно
высказанные  вслух,  мерзок  всем, кто знает им истинную цену и кто сохранил
хоть  искру настоЯщего религиозного чувства. Ћднако правЯщие классы одобрЯют
и  санкционируют такие провесы, - разумеетсЯ, если закон против богохульства
не затрагивает их самих, поскольку это позволЯет им выдавать свои привилегии
за непреложные заповеди религии.
     Џоэтому  мои  мученики  -  это мученики всех времен, мои гонители - это
гонители  всех  времен.  Њой император, который неспособен понЯть, что жизнь
обыкновенных  людей  имеет  свою ценность, и развлекаетсЯ, столь же бездумно
милуЯ,  сколь  и убиваЯ, - чудовище, но мы можем превратить в такое чудовище
любого  не  слишком глупого и не слишком умного джентльмена, если сделаем из
него кумира. Њы до сих пор так легко поддаемсЯ обману и поклонЯемсЯ кумирам,
что  один  из столпов нонконформистской церкви в ‹ондоне осудил эту пьесу на
том основании, что император, подвергающий христиан гонениЯм, славный малый,
а  гонимые  им  христиане  смешны.  €з  чего  Я  делаю  вывод,  что  кафедра
популЯрного  проповедника  может  быть не менее губительна длЯ души человека
нежели императорский трон.
     ‚се  мои  христиане  (не  статисты), как заметит читатель, черпают свой
религиозный  экстаз  из  различных  источников и считают его единой религией
лишь  потому,  что их объединЯет общий протест против официальной религии и,
следовательно,  ждет  общаЯ  судьба.  Ђндрокл  - натуралист-гуманист взглЯды
которого  равно  удивлЯют  всех  остальных.  ‹авиниЯ,  умнаЯ  и  бесстрашнаЯ
вольнодумна,   шокирует   последователЯ  свЯтого  Џавла  ”ерровиЯ,  человека
сравнительно  недалекого  и  терзаемого  муками совести. ‘пинто, распутник и
пьЯница,  ЯвлЯет  собой  типичного  христианина  того  периода,  если верить
свЯтому  Ђвгустину,  который,  по-видимому,  на  каком-то  из  этапов своего
жизненного пути пришел к заключению, что большинство христиан, как мы теперь
говорим,  "темные личности". Ѓез сомнениЯ, он в какой-то степени прав: Я уже
неоднократно  указывал,  что всЯкое революционное движение привлекает к себе
не  только  тех,  кто слишком хорош длЯ общепринЯтых установлений, но и тех,
кто длЯ них недостаточно хорош.
     Ћднако  сейчас  самой  интересной чертой пьесы ЯвлЯетсЯ злободневность,
привнесеннаЯ  настоЯщей  войной.  “  нас  был  мир, когда, избрав в глашатаи
”ерровиЯ,  Я  указал  дорогу  честным  людЯм,  которые,  услышав  зов трубы,
обнаруживают, что они не могут идти по стопам •риста. ‡а много лет до того в
"“ченике  дьЯвола"  Я  затронул  эту  тему  еще  более определенно и показал
свЯщенника,  который  навсегда  сбросил  с себЯ черную рЯсу, когда увидел на
поле   брани,  что  он  прирожденный  воитель.  ‡а  последнее  времЯ  многие
англиканские  свЯщеннослужители  оказались  в  положении  ”ерровиЯ  и ќнтони
Ђндерсона.  Ћни  обнаружили, что ненавидЯт не только наших врагов, но и всех
тех,  кто  не  разделЯет  их  ненависти,  что  им  хочетсЯ сражатьсЯ самим и
заставлЯть  сражатьсЯ  других.  Ћни  превратили церкви в приемные пункты длЯ
новобранцев, а ризницы - в мастерские по изготовлению боеприпасов. Ќо им и в
голову  не  приходит  снЯть  черные  рЯсы  и честно сказать: "џ постиг в час
испытаниЯ,  что  нагорнаЯ  проповедь - ерунда и что Я не христианин. џ прошу
прощениЯ  за ту непатриотическую ересь, которую Я проповедовал все эти годы.
Ѓудьте  добры,  дайте мне револьвер и назначение в полк, где капеллан должен
быть  служителем  бога  Њарса, моего бога". Ќичуть не бывало. Ћни прилипли к
своим  приходам  и  служат  Њарсу  во имЯ •риста на позор всему религиозному
человечеству. Љогда архиепископ ‰орка поступил как джентльмен и ректор €тона
произнес  истинно  христианскую  проповедь, а подонки осыпали их бранью, эти
служители  Њарса  подстрекали  подонков. Ћни не привели тому хоть каких-либо
объЯснений  или  оправданий.  Ћни просто дали волю своим страстЯм, точно так
же,  как  они  всегда давали волю своим классовым предрассудкам и блюли свои
коммерческие  интересы,  ни на минуту не задумываЯсь, по-христиански это или
нет.  Ћни  не  протестовали  даже  тогда,  когда  общество,  называющее себЯ
"ЂнтигерманскаЯ   ‹ига"   (очевидно,  не  заметив,  что  его  уже  опередили
ЃританскаЯ  империЯ.  ”ранцузскаЯ  республика и королевства €талии, џпонии и
‘ербии),  добилось  закрытиЯ  церкви  на  ”орест-•илл,  где богу молились на
немецком  Языке. Њожно было бы предположить, что это нелепое надругательство
над  нормами приличиЯ, принЯтыми среди всех верующих, вызовет протест даже у
наименее богобоЯзненных из членов епископата. Ќо нет: по-видимому, епископам
казалось столь же естественным разгромить церковь, раз бог допустил, чтобы в
ней  говорили по-немецки, как ограбить булочную, на вывеске которой значитсЯ
немецкое  имЯ.  ”актически  их  приговор был таков: "’ак богу и надо, раз он
создал  немцев".  ќто  было  бы  невозможно, если бы рЯдом с церковью, столь
могущественной,   как  англиканскаЯ,  в  стране  существовал  хоть  проблеск
католицизма,  противостоЯние  по "племенной" религии. Ќо, так как этого нет,
случай  такой произошел, и, насколько мне известно, единственные, кто пришел
в ужас, - это атеисты.
     €так,  мы  видим,  что  даже  среди людей, длЯ которых религиЯ ЯвлЯетсЯ
профессией,  большинство  столь  же  ревностно  поклонЯетсЯ  Њарсу, как и их
прихожане.   Ћбыкновенный   свЯщеннослужитель   -   это   чиновник,  который
зарабатывает  себе  на хлеб тем, что крестит младенцев, сочетает узами брака
взрослых,  совершает  богослужение  и  делает  то, что в его силах (если ему
велит  это  его  совесть), руководЯ, как заведено воскресной школой, посещаЯ
больных  и  бедных  и организуЯ благотворительные мероприЯтиЯ в приходе, длЯ
чего  вовсе  не  обЯзательно быть христианином, разве что на словах. €стинно
религиозный  свЯщенник, ЯвлЯющийсЯ исключением из общего правила, может быть
последователем свЯтого Џавла, "душеспасителем" - евангелистом: в этом случае
образованные  из  его  прихожан относЯтсЯ к нему с неприЯзнью и говорЯт, что
ему  следовало бы перейти к методистам. Ћн может быть художником, выражающим
религиозное  чувство без посредства интеллектуальных дефиниций через музыку,
поэзию,  церковное  облачение  и архитектуру и вызывающим религиозный экстаз
при  помощи таких "физических" средств, как посты и всенощные бденьЯ; в этом
случае его отвергают как "ритуалиста". Ћн может быть унитарно м-деистом, как
‚ольтер  или  ’ом  Џейн,  или более современной разновидностью англиканского
теософа,  длЯ  которого  свЯтой дух - это бергсоновский "жизненный порыв", а
свЯтой  отец  и свЯтой сын - выражение того факта, что мы - многосторонни, а
наши функции множественны, что все мы - сыновьЯ и реальные или потенциальные
отцы  в  одном  и том же лице; в этом случае более правоверные последователи
"душеспасительства"-евангелизма полагают, что он ничем не лучше атеиста. ‚се
эти  индивидуумы вызывают определенную, не всегда доброжелательную, реакцию.
Ћни могут пользоватьсЯ большой популЯрностью у своей паствы, но обыкновенный
средний  англичанин  смотрит  на  них  как  на чудаков, заслуживающих только
насмешки. –ерковь, как и общество, органом которого она ЯвлЯетсЯ, держитсЯ в
равновесии  и  устойчивости огромной массой филистеров, длЯ которых теологиЯ
как  доктрина  -  нечто  далекое  и  смутное, хотЯ и достойное самой высокой
похвалы,  и,  вне сомнениЯ, представлЯющее собой большую ценность, наравне с
греческой  трагедией,  или классической музыкой, или высшей математикой; все
они  очень  рады,  когда  церковнаЯ служба оканчиваетсЯ и можно идти домой к
ленчу или обеду, ибо у них нет никаких собственных религиозных убеждений -да
в  практической  жизни они и не нужны, - и они равно готовы закидать камнЯми
бедного  атеиста  за  то.  что  он  не  считает  свЯтого €акова безгрешным и
отправить  в тюрьму любого из членов секты "Ћсобенных" за то, что он смотрит
на свЯтого €акова чересчур серьезно.
     Љороче  говорЯ,  христианского  мученика  бросали  на съедение львам не
потому,  что он был христианин, а потому, что он был чудак, другими словами,
не такой, как все. € толпы людей, не менее цивилизованных и симпатичных, чем
мы,  собирались,  чтобы  посмотреть, как лев его съест, точно так же, как мы
толпимсЯ  в  зоопарке перед клетками львов во времЯ кормежки. Ќе потому, что
им  было  дело  до  „ианы  или  •риста и они могли бы мало-мальски разумно и
правильно  объЯснить, в чем их разногласиЯ, а просто потому, что хотели быть
свидетелЯми  любопытного  и  волнующего  зрелища.  ‚озможно,  мой  уважаемый
читатель,  вы  сами  бегали смотреть на пожар, и, если бы сейчас к вам домой
зашли  и сказали, что на вашей улице лев гонЯетсЯ за человеком, вы бы тут же
кинулись  к  окну.  € если бы кто-нибудь заметил, что вы так же жестоки, как
те,   кто   выпустил   на   человека  льва,  вы  бы  воспылали  справедливым
негодованием.  ’еперь,  когда нам не показывают больше, как вешают людей, мы
собираемсЯ  у  ворот  тюрьмы, чтобы увидеть, как поднимут черный флаг. ’аков
наш  более  скучный вариант развлечений в добром старом римском духе. € если
правительство  решит  бросать на съедение львам всех тех, кто придерживаетсЯ
непопулЯрных  и  эксцентрических взглЯдов, избрав длЯ этого Ђльберт-холл или
ќрлскорт,  можете  не  сомневатьсЯ,  что  там  не будет ни одного свободного
места. Ќо врЯд ли кто из зрителей сможет хотЯ бы в общих чертах объЯснить, в
чем  заключаютсЯ  взглЯды тех, кто отдан на съедение. € не такое уже бывало!
‘пору  нет,  если  произойдет подобное возрождение старых обычаев, мучеников
станут  набирать  не  в еретических религиозных сектах: это будут противники
вивисекции, сторонники взглЯда, что землЯ плоскаЯ, скептики, подсмеивающиесЯ
над   науками,   или   неверные,   отказывающиесЯ  преклонЯть  колени  перед
процессией  врачей.  Ќо  зубы  львов  будут  так же остры, как у тех римских
львов, и зрители будут так же наслаждатьсЯ зрелищем, как римские зрители.
     Ќе  так  давно  в  берлинских  газетах  писали,  что  во  времЯ первого
представлениЯ "Ђндрокла" в Ѓерлине кронпринц поднЯлсЯ и ушел из театра, не в
силах  выслушать  (так  Я  надеюсь)  то  четкое  и  беспристрастное описание
самодержавного   империализма,   которое   римский   капитан   давал   своим
пленникам-христианам.  Ќи  один  английский империалист здесь, в ‹ондоне, не
оказалсЯ достаточно умен и честен, чтобы сделать то же. …сли сообщение газет
соответствует  истине,  Я подтверждаю логический вывод кронпринца и радуюсь,
что  менЯ  так  хорошо  понЯли.  Ќо  Я могу заверить его, что, когда Я писал
"Ђндрокла",  империЯ, служившаЯ мне образцом, была, как он теперь убеждаетсЯ
на горьком опыте, куда ближе ко мне, чем ѓерманиЯ.