енную. ЋщущаЯ себЯ как бы слепым
орудием судьбы, отрешившимсЯ от собственной воли, он испытывал даже какое-то
исступленное  наслаждение. „остаточно  было одного движениЯ  его руки, чтобы
стоЯщий на ночном столике  стакан со слабо светЯщейсЯ в  темноте голубоватой
жидкостью опрокинулсЯ и Яд пролилсЯ на пол, длЯ которого был лишь влагой. Ќо
Ђльфред лежал не двигаЯсь  и ждал. Ћн ждал, пока,  замерев  от  волнениЯ, не
увидел,  как  ќлиза,  не  размыкаЯ  слипающихсЯ  век,   привычным  движением
протЯнула руку за стаканом, чтобы перед сном в  последний раз утолить жажду.
ЃоЯсь пошевелитьсЯ, он расширенными  от ужаса глазами следил за тем, как она
немного приподнЯлась на  постели, поднесла  стакан  к  губам и  одним  духом
опорожнила  его. Џотом с легким вздохом  опЯть улеглась, по привычке положив
голову  к нему на грудь. Ђльфред слышал, как кровь медленно, глухо стучала в
висках,  слышал   размеренное  дыхание  спЯщей   и   тоскливый  плеск  волн,
разбивающихсЯ  о  нос  кораблЯ,   который,  словно  призрак,  мчалсЯ  сквозь
остановившеесЯ времЯ.
     ‚друг он почувствовал,  как тело ќлизы содрогнулось во сне. …е руки так
судорожно стиснули его шею, что казалось, будто пальцы вот-вот прорвут кожу.
‚от она  протЯжно  застонала и открыла  глаза.  Ђльфред  высвободилсЯ из  ее
объЯтий, вскочил с постели и смотрел, как она тщетно  пыталась приподнЯтьсЯ,
лихорадочно  хватаЯ руками воздух. ѓлаза ее дико блеснули, потом погасли,  и
она снова  рухнула всем  телом на  подушки.  ’ак она  и лежала  -- недвижно,
вытЯнувшись во весь рост  и  прерывисто, часто дыша. Ђльфред  догадалсЯ, что
она потерЯла сознание, и совершенно спокойно принЯлсЯ соображать, сколько же
времени может  продлитьсЯ  это состоЯние, прежде чем наступит конец. Ќо  тут
ему  пришло  в голову,  что  сейчас ее,  вероЯтно,  еще  можно спасти;  и он
поспешил  за  доктором в смутном стремлении таким поступком в  последний раз
испытать  судьбу:  либо  собственными  руками  уничтожить плоды  всех  своих
усилий,  либо,  поставив все  на  карту, снЯть  со  своей души  тЯжкий грех.
„огадайсЯ  доктор, что  здесь  произошло,  и игра окончательно проиграна;  в
противном же случае он избавлЯлсЯ навсегда от укоров совести и раскаЯниЯ.
     Љогда Ђльфред в  сопровождении судового  врача вернулсЯ  в каюту,  лицо
ќлизы   уже  покрылось   смертельной   бледностью,  а  полуприкрытые   глаза
остекленели; руки  судорожно  вцепились  в одеЯло, на лбу и  щеках выступили
крупные капли пота. „октор склонилсЯ над ней, приложил ухо к ее груди, долго
прислушивалсЯ,   потом   раздвинул  веки   ќлизы  и  подержал  ладонь  у  ее
полураскрытых губ;  еще раз  послушал ее  сердце, грустно покачал головой и,
повернувшись к Ђльфреду, сообщил, что страданиЯ ее окончены.
     Ђльфред  встретил  это известие  мрачно  горЯщим  взглЯдом и  в  порыве
искреннего отчаЯниЯ заломил руки; потом опустилсЯ на колени перед кроватью и
спрЯтал  лицо на груди покойной. ’ак прошло несколько  минут. Џотом он вдруг
поднЯл голову и посмотрел на доктора таким потерЯнным взглЯдом, что тот лишь
молча протЯнул ему руку с выражением глубочайшего сочувствиЯ. Ќо  Ђльфред, к
которому уже вернулось все его самообладание, отвернулсЯ и, покачав головой,
прошептал,  как  бы  в  порыве запоздалого  раскаЯниЯ:  "Ђх,  почему  мы  не
послушались ваших советов!" € горестно закрыл лицо руками. "’ак  Я и думал",
--  ответил доктор с  мЯгким укором;  и  Ђльфреда захлестнуло волной  такого
ликованиЯ, что  ему пришлось  опустить  глаза,  чтобы доктор не  заметил  их
радостного блеска.
     ‘огласно существующим  правилам  тело ќлизы уже на следующий  день было
предано  волнам, и Ђльфред заметил, что  его окружает  атмосфера молчаливого
сдержанного  участиЯ. Ќикто не  смел нарушать его уединениЯ в те часы, когда
он  в задумчивости бродил  по палубе,  и, конечно, никто не подозревал, что,
всматриваЯсь в туманную даль, он мечтал  лишь  о быстрейшем свершении  своих
самых заветных  надежд. ’олько барон изредка ненадолго присоединЯлсЯ к нему,
причем  старалсЯ ни  единым словом не  коснутьсЯ печального событиЯ. Ђльфред
прекрасно понимал, что барон  сопровождал его лишь из тоски по умершей, лишь
из желаниЯ хоть ненадолго приобщитьсЯ к его печали. „лЯ Ђльфреда  эти минуты
были  единственным напоминанием  о прошлом;  если  бы не эти прогулки, он бы
просто-напросто перестал  думать  о  содеЯнном и о  людском суде.  „алекаЯ и
желаннаЯ возлюбленнаЯ, добытаЯ  ценой преступлениЯ,  казалась  ему  в мечтах
совсем близкой, и когда, перегнувшись через борт кораблЯ, он смотрел в воду,
ему чудилось, будто  любимаЯ  проноситсЯ вместе  с  судном над  затонувшими,
спЯщими вечным сном неведомыми мирами, равнодушными к бегу времени.
     ‹ишь  когда  на горизонте показалсЯ  берег ѓермании, он  забеспокоилсЯ.
Ђльфред предполагал  пробыть  в  ѓамбурге  ровно  столько  времени,  сколько
потребуетсЯ, чтобы заехать за письмом, навернЯка давно уже ожидающим  его на
почте,  и первым же поездом отправитьсЯ на родину. Њедлительность, с которой
производили высадку  на берег, совершенно  вывела его  из терпениЯ, и он еле
дождалсЯ, пока  его вещи наконец погрузили в  экипаж, помчавший его к зданию
почтамта   по  улицам   города,  залитого  мЯгким  золотисто-розовым  светом
весеннего заката.
     Ћн подал чиновнику свою визитную карточку и, сгораЯ от нетерпениЯ, стал
следить,  как тот перебирал  корреспонденцию. Ћн уже протЯнул было  руку  за
письмом,  как вдруг  услышал,  что длЯ  него ничего  нет  -- ни  письма,  ни
открытки,  ни телеграммы!  €зобразив на  лице недоверчивую  улыбку,  он  так
униженно  попросил чиновника еще раз  просмотреть всю  корреспонденцию,  что
самому стало стыдно. ’еперь уже Ђльфред пыталсЯ сбоку  рассмотреть адреса на
перебираемых чиновником  конвертах, и ему то  и дело мерещилсЯ почерк Ђдели.
Ћн  уже несколько раз нетерпеливо протЯгивал  руку  в  окошечко, но снова  и
снова убеждалсЯ  в постигшем  его разочаровании.  Ќаконец  чиновник  положил
пачку писем  обратно,  отрицательно  покачал головой и  отвернулсЯ.  Ђльфред
попрощалсЯ с  преувеличенной  вежливостью  и  опомнилсЯ лишь  через  минуту,
очутившись на улице.
     …му было  Ясно одно: он не  должен пока трогатьсЯ  с места  и уж никоим
образом не может  поЯвитьсЯ  в ‚ене,  не  получив от Ђдели хоть каких-нибудь
вестей. Џоэтому он отправилсЯ в отель, снЯл номер и первым делом набросал на
телеграфном бланке  следующие слова: "Ќи слова от тебЯ.  Ќедоумеваю. ’ерЯюсь
догадках.  Џослезавтра  буду  ‚ене.  Љогда  увидимсЯ.  Ћтвечай  немедленно".
Џриписав внизу  свой адрес,  он  отправил телеграмму  с оплаченным  ответом.
‚ыйдЯ в освещенный по-вечернему холл, он почувствовал на себе чей-то взглЯд:
держа в руках газету,  в одном из кресел сидел тот самый барон, с которым он
лишь мимоходом  попрощалсЯ на корабле. Ќе вставаЯ с кресла, барон без улыбки
поклонилсЯ ему. Ђльфред  сделал вид, что чрезвычайно  обрадован  неожиданной
встречей,  и, сам  поверив  в это, тут  же сообщил барону  о своем намерении
остатьсЯ в ѓамбурге до следующего днЯ.
     ‡а ужином  барон, который был бледен и беспрерывно кашлЯл, заЯвил,  что
чувствует себЯ превосходно, и предложил  вместе пойти в кабаре. ‡аметив, что
Ђльфред  колеблетсЯ,  он опустил глаза и еле  слышно  сказал,  что тоска  по
умершим еще никого  из них  не  воскресила.  Ђльфред рассмеЯлсЯ,  но тут  же
спохватилсЯ;  догадавшись,  что барон  навернЯка  заметил его  смущение,  он
тотчас решил,  что разумнее всего будет принЯть приглашение.  ‚скоре  он уже
сидел  с бароном в ложе,  пил  шампанское и сквозь  дым и чад переполненного
зала  смотрел,  как  под  пронзительные  звуки  убогого  оркестра  на  сцене
крутились  гимнасты и  кривлЯлись  клоуны. Џотом слушал вульгарные песенки в
исполнении полуголых  девиц  и  в каком-то исступлении  то  и  дело  обращал
внимание  своего  молчаливого  спутника  на  стройные ножки и пышные  бюсты,
выставленные на всеобщее обозрение. Џотом принЯлсЯ заигрывать  с цветочницей
и бросил желтую розу  под ноги одной из танцовщиц,  кокетливо  встрЯхивавшей
своими черными  локонами, а заметив, что тонкие губы  барона тронула гримаса
горечи и гадливости, громко расхохоталсЯ  тому в лицо.  Ќо потом  ему начало
казатьсЯ,  будто сотни пар глаз следЯт за ним  со злобным любопытством и что
общий гул и шум голосов в зале вызваны только его особой.  Ћт страха  у него
мороз пробежал по коже, но потом он сообразил, что, очевидно, слишком быстро
опорожнил несколько бокалов шампанского, и успокоилсЯ.
     Џока он, перегнувшись через  перила ложи, рассматривал сидЯщих  в зале,
две  размалеванные девицы завЯзали  оживленную беседу с бароном. “  Ђльфреда
как камень с души свалилсЯ. “довлетворенно отметив это про себЯ, он вздохнул
с таким облегчением, словно только что избежал какой-то опасности, поднЯлсЯ,
поощрительно кивнул  своему спутнику, как  бы желаЯ тому  успеха в  любовной
интрижке,  и  через  минуту  оказалсЯ  уже  на  улице в полном  одиночестве.
ЌасвистываЯ  что-то себе  под  нос,  он побрел в  отель  по  овеЯнным ночной
прохладой улицам, которых никогда  прежде  не  видел и врЯд ли увидит снова.
…му казалось, что он блуждает по какому-то сказочному городу.
     Ќа  следующее утро, пробудившись  от  тЯжелого, мучительного сна, он не
сразу сообразил, что  находитсЯ уже не в  каюте парохода и что белое пЯтно в
углу не пеньюар ќлизы, а оконнаЯ  занавеска. ‘делав  над  собой  усилие,  он
отогнал набежавшие было жуткие воспоминаниЯ и позвонил. ‚месте  с  завтраком
ему   подали  телеграмму.  Џока  лакей  находилсЯ  в  комнате,  Ђльфред   не
дотрагивалсЯ до  нее и был  уверен, что такое самообладание непременно будет
вознаграждено.  Ќо  едва  „верь затворилась,  как он дрожащими от нетерпениЯ
пальцами вскрыл телеграмму, и буквы  сначала поплыли у него перед глазами, а
потом,  огромные  и отчетливые,  вдруг встали на свои  места: "‡автра  утром
одиннадцать часов.  Ђдель".  Ћн принЯлсЯ мерить  шагами  комнату,  времЯ  от
времени беззвучно  смеЯсь; лаконичный и более чем сдержанный тон приглашениЯ
ничуть не охладил его.  ’акаЯ уж у нее манера! Џусть его и  не ждут в ‚ене с
таким нетерпением,  на какое он еще недавно рассчитывал, пусть ему предстоит
сделать какие-то неприЯтные открытиЯ, что  из того? ‚едь он опЯть встретитсЯ
с ней, увидит сиЯние ее  глаз, опЯть будет дышать одним с  ней воздухом -- и
значит, чудовищное преступление совершено им не зрЯ.
     ‘тены  отелЯ  давили  его, и  все оставшеесЯ  до отхода поезда времЯ он
проблуждал по  городу, словно лунатик,  не видЯ ничего вокруг. ‚ полдень  он
выехал из ѓамбурга и почти всю  дорогу простоЯл у  окна вагона, часами глЯдЯ
на убегающий  ландшафт. ЌапрЯжением  хорошо  натренированной воли он гнал от
себЯ рой  мыслей, надежд и опасений, пытавшихсЯ завладеть им.  Ќо если  он и
брал в руки книгу  или газету,  чтобы не привлекать излишнего вниманиЯ своих
спутников, то читать все же не  мог, а  принималсЯ считать до ста, потом  до
пЯтисот,  до тысЯчи  и так без конца. Ђ когда  наступила ночь, остраЯ  тоска
смела  все его стараниЯ держать себЯ в руках. Ћн называл себЯ глупцом за то,
что  не так понЯл  и смысл  длительного молчаниЯ, и тон последней телеграммы
невесты, которую на самом  деле не в  чем  было  упрекнуть -- за исключением
того, что  она более строго, чем  он сам, придерживалась заключенного  между
ними соглашениЯ. Њожет быть, она каким-либо образом все же прослышала о том,
что он путешествовал с любовницей. Ќо сила его чувства непременно преодолеет
и ревность,  и оскорбленное самолюбие и вернет ему сердце  нареченной.  € он
настолько ощутил себЯ  повелителем своих  ночных видений, что услышал  наЯву
звук  ее  голоса, увидел ее лицо, весь ее силуэт, даже почувствовал  вкус ее
поцелуЯ, наполнивший  его таким  блаженством,  какого он  раньше  никогда не
испытывал.
     € вот он дома. ‚ его квартире все дышало уютом и покоем. Ћн с аппетитом
проглотил заботливо приготовленный завтрак, и ему -- впервые за много дней и
ночей -- показалось, что он может совершенно спокойно думать о  той, другой,
навеки  избавленной от земных горестей и покоЯщейсЯ в царстве безмолвиЯ.  Ќа
какой-то миг ему даже почудилось, что всЯ вереница дней и ночей,  начинаЯ от
прибытиЯ в Ќеаполь и кончаЯ смертью ќлизы, была лишь игрой его расстроенного
воображениЯ, а ее кончина, приближение которой доктора предполагали  и  даже
предсказывали, Явилась лишь естественным завершением тЯжкого недуга.
     „а,  человек,  бегавший  по  врачам и  аптекам  в  чужом, залитом южным
солнцем  городе  и с  жуткой обдуманностью приготовивший  смертельное зелье,
человек, замысливший  отправить  свою  любовницу  к  праотцам и  за  час  до
убийства  подло наслаждавшийсЯ  ее ласками,  никак  не  отождествлЯлсЯ в его
сознании с  тем,  который  теперь спокойно  попивал  чай в  привычно  уютной
обстановке;  тот, другой, казалсЯ  ему сильнее и значительнее, чем он сам, и
он взирал на  него с каким-то  трепетным  восторгом.  Ћднако потом, выйдЯ из
ванной и взглЯнув в зеркало, в котором отразилось его стройное и мускулистое
тело, он понЯл, что этим сверхчеловеком был именно  он,  он сам, и глаза его
засверкали холодной  решимостью,  на губах поЯвилась улыбка снисходительного
превосходства. Ћн счел себЯ более чем когда-либо  достойным чести  прижать к
груди невесту, истосковавшуюсЯ в разлуке с ним,  и  куда тверже, чем прежде,
уверовал в ее любовь.
     ‚ условленный час  он вошел  в  желтую гостиную,  где его  принимали  в
последний  раз почти год тому  назад,  и  уже  через  минуту  увидел  Ђдель;
непринужденно, словно  они  расстались  накануне, протЯнула  она  руку,  над
которой  он  застыл  в  долгом  поцелуе. "—то  мне  мешает  обнЯть  ее?"  --
пронеслось  у него  в голове.  Ќо она уже заговорила своим  звучным  грудным
голосом, который лишь  нынче ночью слышалсЯ ему в мечтах, и он  спохватилсЯ,
что сам еще не произнес ни слова, лишь прошептал при виде Ђдели ее имЯ.
     Џусть  он  не держит на  нее обиды за то, что  она  не отвечала на  его
трогательные посланиЯ,  начала она,  но ведь  известно, что  некоторые  дела
лучше и проще улаживаютсЯ  при личной встрече. ‚о всЯком случае, ее молчание
должно было подготовить его  к тому, что произошли какие-то перемены, и  тон
ее  телеграммы --  она  спешит  в  этом признатьсЯ  --  был  намеренно столь
холоден. „ело в том, что она вот уже около полугода обручена с другим. € она
назвала  знакомое Ђльфреду имЯ.  Ћно принадлежало  одному  из многочисленных
приЯтелей его юности, о котором он в течение минувшего года вспоминал так же
редко, как  и о всех остальных  людЯх,  с  которыми  прежде  встречалсЯ.  Ћн
спокойно слушал Ђдель и словно зачарованный невидЯщими глазами смотрел на ее
гладкий лоб, потом  как бы  сквозь нее в  пустоту. Ђ в ушах шумело, словно в
них  отдавалсЯ  рокот  далекого морЯ,  катЯщего свои  волны над  затонувшими
мирами. ‚друг он заметил, что в глазах Ђдели мелькнул испуг, и Ђльфред понЯл
почему: ведь  он  все еще  молча  стоЯл перед ней --  смертельно бледный,  с
горЯщими мрачным огнем глазами. Ќеожиданно длЯ самого себЯ он вдруг жестко и
сухо произнес:
     -- ЋшибаешьсЯ, Ђдель, так нельзЯ, ты не имеешь права.
     Ћн наконец  заговорил, и это  Явно  успокоило ее. Њило улыбнувшись, она
заЯвила, что если кто и  ошибаетсЯ, то скорее всего  он сам. Џотому что она,
конечно  же, имеет право  поступать так, как ей заблагорассудитсЯ. ‚едь  они
даже не были  обручены и расстались свободными  людьми, без  всЯких взаимных
обЯзательств. Ђ поскольку  она  его больше  не  любит и  отдала свое  сердце
другому, то этим вопрос и  исчерпываетсЯ. Ћн должен понЯть это  и покоритьсЯ
судьбе; в противном  случае ей придетсЯ  пожалеть,  что  она не  послушалась
отца,  который  ей нынче утром  советовал попросту  не  принимать  Ђльфреда.
Џокойно откинувшись в кресле  и небрежно  охватив узкими кистЯми рук колено,
она равнодушно смотрела на него своими Ясными глазами.
     Ђльфред  чувствовал,  что ему потребуетсЯ все его  самообладание, чтобы
удержатьсЯ  от какой-нибудь нелепой или безумной выходки.  Ћн и сам не знал,
что ему теперь делать: броситьсЯ  на  нее и  задушить или, рыдаЯ, пасть к ее
ногам?  „а что толку! ‚едь у него, собственно, и не было выбора, он  уже был
повержен в прах.
     ЏрисутствиЯ духа  у  него  хватило лишь на  то, чтобы,  схватив за руки
Ђдель, поднЯвшуюсЯ было с кресла, срывающимсЯ голосом  умолЯть ее  остатьсЯ.
’олько на четверть часа! ‚ыслушать  его! ‚едь на  это-то он мог рассчитывать
после всего, что было между ними прежде. …му необходимо так много рассказать
ей, гораздо  больше,  чем она, может быть,  думает, и  она обЯзана выслушать
его. €бо когда она все узнает, то поймет, что  он навеки принадлежит ей, как
и она ему, только ему! Џоймет, что просто не может избрать другого, что он в
муках завоевал право на ее любовь, взЯв на душу страшный грех, и что поэтому
права других людей ничто,  просто ничто по сравнению с  его  правом, что они
скованы одной  цепью, неразрывно  и  навеки. “пав  перед ней  на  колени, он
судорожно  сжал  ее руки  и,  неотрывно впившись в нее  глазами,  в каком-то
исступлении изверг на нее целый поток  слов. ђассказал, как  провел минувший
год, открыл, что  до нее  любил другую женщину, что  та была тЯжело больна и
совершенно  одинока  и  что он путешествовал  в  ее  обществе.  Џоведал, как
страдал от тоски по ней, Ђдели, и как другаЯ беспомощно и жалко цеплЯлась за
него; как он, не выдержав мучений, из любви к ней, чьи руки он держит теперь
в своих, из любви, равной которой еще не  знали люди,  -- поднЯл руку на ту,
другую, и подло отравил ее. Ѓедное создание не могло и не хотело бы жить без
него.  Ћна  покоитсЯ  теперь  на  дне  далекого морЯ  --  жертва  на  алтарь
блаженства, столь же небывалого, как и преступление, ценой которого оно было
добыто.
     Ђдель  не отнимала рук,  да и  глаз  своих  не прЯтала. Ћна внимательно
слушала, но он не мог понЯть, как она отнеслась к его исповеди: как к сказке
о  чужедальних диковинных существах или как к газетному сообщению  о чужих и
безразличных ей людЯх; может быть,  она  даже не  поверила тому,  что он  ей
рассказал. ‚о всЯком  случае, ей было все равно, ложь это или чистаЯ правда.
€  он все Яснее и  Яснее сознавал свое бессилие. Ћн видел, что все его слова
пролетали мимо  нее, ничуть не задеваЯ. ‚ конце концов он замолчал,  так как
хотел услышать  из ее уст  свой приговор, и  без того известный  ему, но она
лишь покачала головой. Ћнемев  от  ужаса, он  вопрошающе глЯдел  на нее, уже
знаЯ и все еще не верЯ.
     -- Ќет, -- сказала она твердо, -- с этим покончено. € он понЯл, что это
"нет" означает конец всему.
     ‹ицо  Ђдели было  бесстрастно. Ќа  нем не отражалось ни  малейшей  тени
былой нежности, даже  отвращениЯ на  нем не было; одно лишь убивающее всЯкую
надежду безразличие.
     ЌатЯнуто улыбнувшись как бы в знак согласиЯ, Ђльфред  поклонилсЯ. ‚идЯ,
что она не собираетсЯ подать ему руку, он повернулсЯ и  вышел. „верь  за ним
никто не закрыл, и  ему показалось, что из комнаты вслед ему повеЯло ледЯным
холодом.
     ‘пускаЯсь по лестнице, он понЯл, что ему остаетсЯ лишь  подвести черту.
ќто решение пришло без всЯких колебаний и сомнений, с такой неотвратимостью,
что прежде, чем  отправитьсЯ домой,  ему захотелось не спеша  прогулЯтьсЯ по
улицам, наслаждаЯсь ласковым весенним днем, словно впереди его ждал желанный
отдых после бурно проведенной ночи.
     Ћднако дома его ожидал гость: в кресле  сидел барон. Ќе принЯв поданной
ему  руки, он  заЯвил,  что не собираетсЯ  злоупотреблЯть вниманием  хозЯина
дома, и когда Ђльфред кивком головы дал ему знак продолжать, сказал:
     -- ‘ударь, мне необходимо сообщить вам, что Я считаю вас подлецом.
     "‚от и отлично", --  подумал Ђльфред. ’акой исход тоже вполне приемлем.
€ он спокойно ответил:
     -- Љ вашим услугам. ‡автра утром, если угодно.
     Ќо  барон  отрицательно покачал  головой.  Ћказалось,  что  он уже  все
подготовил,  --  очевидно, еще  до  прибытиЯ в  ‚ену. „вое молодых людей  из
германского  посольства уже ждали его дальнейших распорЯжений, и  он выразил
надежду, что  его противнику  не  составит особого труда еще до  наступлениЯ
вечера устроить все остальное, поскольку ‚ена --  его  родной город. Ђльфред
тоже  полагал, что  может справитьсЯ с этим. …му вдруг захотелось признатьсЯ
барону во всем; но холодное лицо барона дышало такой ледЯной ненавистью, что
он испугалсЯ,  как  бы его противник, вероЯтно, догадывавшийсЯ  об  истинном
положении вещей, не передал дело в суд; поэтому он предпочел промолчать.
     Ђльфреду без труда удалось  найти  секундантов. Ћдним из них согласилсЯ
быть жених  Ђдели, другим  --  молодой  офицер,  с  которым Ђльфред в  давно
прошедшие  времена не раз пировал в одной компании.  Џеред заходом солнца он
встретилсЯ <i>с</i> бароном на берегу „унаЯ, в месте, удобном длЯ подобных встреч.
     ‚  душе  Ђльфреда  был  разлит  покой, который  после  всех треволнений
последних дней  он  счел за  истинное счастье. ‚се три отсчитанные  каким-то
далеким голосом секунды, что, словно  холодные капли, упали с вечернего неба
на звенЯщую землю, он простоЯл под наведенным на него дулом пистолета, думаЯ
о незабвенной возлюбленной, спЯщей на дне морском.
     Ђ когда он  уже лежал на земле и что-то темное, надвинувшись, завладело
им и держало цепко, не даваЯ шелохнутьсЯ, он испытал несказанное  блаженство
от того,  что,  очистившись смертью,  уходит ради нее, к ней,  в  то ‚еликое
Ќичто, куда душой уже давно стремилсЯ.
     <i>1910</i>

        ЏЂ‘’“њџ ‘‚€ђ…‹њ
        I
     Ќекто --  сын  состоЯтельных  родителей, в юности  блиставший  в  кругу
столичной и провинциальной знати и  от скуки занимавшийсЯ различными науками
и  искусствами,  в более  зрелом возрасте предпочел  отправитьсЯ  в  дальние
страны  и  вернулсЯ  на  родину  уже  посеребренным  сединой.  ‚  уединенной
местности на опушке леса он построил себе дом с видом на бескрайние просторы
равнины и взЯл в жены  миловидную дочь одного крестьЯнина, незадолго до того
осиротевшую, ђодные и близкие его давно умерли, к прежним друзьЯм не тЯнуло,
мысль приобрести новых тоже не  прельщала;  вот  он и отдалсЯ целиком своему
излюбленному занЯтию -- наблюдал за движением небесных светил, тем более что
в тех краЯх ночи почти всегда были удивительно Ясными.
     Ћднажды  душной летней ночью,  когда  ќразмус,  по своему  обыкновению,
занималсЯ в башне любимым делом, с влажных  лугов поднЯлсЯ туман, постепенно
затЯнувший серой  пеленой  вид  на небесные  выси. ќразмус  спустилсЯ  вниз;
раньше,  чем обычно,  вошел он  в супружескую спальню,  но  застал  жену уже
спЯщей. Ќе желаЯ будить ее, он остановилсЯ рЯдом и долго не сводил глаз с ее
лица. •отЯ веки ее были сомкнуты, а черты неподвижны, он вглЯдывалсЯ в нее с
напрЯженным, все  возраставшим  вниманием, словно в этот ночной час ему дано
было уловить бег мыслей,  доселе  скрытый от его взора;  потом задул  свечу,
опустилсЯ  в кресло, стоЯвшее в ногах  ее кровати,  и  неожиданно длЯ самого
себЯ погрузилсЯ в размышлениЯ об  этом  существе, с которым вот уже три года
был  свЯзан узами ничем  не омраченного  брака. Џочему-то  в  этот  миг жена
показалась ему такой  чужой, будто он впервые ее увидел.  ‹ишь когда в  окне
спальни  забрезжил  рассвет,  он   встал  и  принЯлсЯ  терпеливо   ждать  ее
пробуждениЯ.  Џод его  упорным  взглЯдом она  наконец вздохнула, потЯнулась,
открыла глаза  и  подарила его радостной  улыбкой.  Ќо,  увидев, что  супруг
упорно молчит, а лицо его все так же непроницаемо и мрачно,  она удивленно и
-- поначалу -- шутливо спросила:
     -- —то с тобой, мой  милый ќразмус? “ж не  заблудилсЯ ли ты нынче ночью
среди  звезд? €ли  было слишком облачно? Ђ  может быть,  какаЯ-нибудь звезда
ускользнула от  тебЯ в бесконечность и теперь ее не вернуть  даже с  помощью
твоей новой превосходной трубы?
     ќразмус молчал.
     ’огда „ионисиЯ,  приподнЯвшись в  постели, испытующе вглЯделась  в лицо
супруга, и на него посыпалсЯ град вопросов:
     --  Џочему ты не отвечаешь? —то-то  неладно? ’ы нездоров? Ѓыть может, Я
чем-нибудь  обидела тебЯ, а  сама и не заметила? ‘корее всего, так. €наче ты
искал бы утешениЯ у менЯ, и мне не пришлось бы так долго ждать ответа.
     ќразмус наконец решилсЯ и заговорил.
     --  Ќа этот раз, -- начал он,  -- ты  не в силах ни успокоить  менЯ, ни
утешить, ибо тЯгостное мое раздумье тем-то и вызвано, что этой ночью Я много
часов подрЯд размышлЯл о тебе, сознаваЯ, что делаю это впервые.
     „ионисиЯ с улыбкой откинулась на подушки:
     -- Ќадеюсь, теперь тебе окончательно открылась истина, о которой ты мог
бы  догадатьсЯ  и  раньше:  супруга  твоЯ  --  женщина  любЯщаЯ, преданнаЯ и
бесконечно счастливаЯ.
     -- ‚есьма возможно, -- мрачно отвечал ќразмус, -- что так оно и есть на
самом деле. Ћбидно лишь, что ни мне, ни тебе не дано доподлинно знать этого.
     -- —то ты такое говоришь? Ћткуда у тебЯ такие мысли?
     -- ‚от об этом Я и хочу  поговорить  с тобой, „ионисиЯ.  …ще ни разу ни
мне, ни тебе самой, прежде  бездумно жившей под мирным кровом отчего дома, а
ныне под моей защитой,  не  представилось  случаЯ заглЯнуть в  глубины твоей
души. Ћткуда  же черпаем мы уверенность  в  том,  что твоЯ нежность означает
любовь, постоЯнство -- верность, а уравновешенность -- счастье?  Љто дал нам
право полагать, что все эти добродетели выстоЯт в бурЯх и треволнениЯх более
суетной жизни?
     ’ут „ионисии показалось, что она понЯла.
     -- ’ы и  впрЯмь  полагаешь, -- спросила она, -- что менЯ доселе ни разу
не подстерегали соблазны? ђазве  Я утаила от тебЯ, что еще  до того, как  ты
посваталсЯ ко мне, моей руки добивались другие мужчины, моложе, богаче, даже
мудрее  тебЯ? €, еще не знаЯ, существуешь ли  ты где-нибудь  на белом свете,
дорогой мой ќразмус, Я без малейшего колебаниЯ отказала  им  всем. „а и ныне
мне нередко доводитсЯ замечать,  как при моем поЯвлении глаза юнцов, которые
проходЯт по дороге мимо нашей усадьбы, загораютсЯ огнем желаниЯ  и восторга.
Ќо никому из них не удалось добитьсЯ у менЯ ответного взглЯда. € даже ученые
мужи, приезжающие к тебе из чужедальних стран, чтобы побеседовать  о кометах
грЯдущего, редко  упускают случай  взглЯдом или  улыбкой показать,  что  моЯ
благосклонность  была бы им дороже всей  их ученой премудрости,  ђазве  хоть
одному  из  них  Я  выказала  больше  вниманиЯ,   чем  того  требуют  законы
гостеприимства? Ќа это ќразмус насмешливо возразил:
     -- Ќадеюсь, ты не воображаешь, будто тебе удалось сообщить  нечто новое
мне,  знатоку  человеческого  сердца?  Џусть  твое  поведение  доселе   было
безупречным,  почем Я знаю, да и ты, „ионисиЯ, сама того не  знаешь, истинна
ли эта  недоступность,  в  ней  ли  твоЯ  сущность, Ѓыть  может,  ты  смогла
противостоЯть всем домогательствам и  полагаешь в себе достаточно  решимости
на  будущее  лишь потому,  что  до сих пор тебе  еще ни  разу не приходила в
голову мысль  о возможности иной  жизни? €ли потому,  что в глубине  души ты
боишьсЯ навсегда лишитьсЯ привычного благополучиЯ, если попытаешьсЯ хоть раз
нарушить супружескую верность?
     -- Ќе  понимаю, -- воскликнула „ионисиЯ, вне себЯ от удивлениЯ, --  что
ты хочешь этим сказать?! ЊенЯ все это ничуть  не привлекает, и клЯнусь тебе,
что чувствую себЯ совершенно довольной и счастливой!
     --  Ќисколько в  этом не сомневаюсь. Ќо пойми  же наконец, что длЯ менЯ
это уже ровно ничего не значит, да и  не может  значить  -- теперь, когда  в
тихий полночный час на менЯ снизошло  откровение и Я понЯл, что на самом дне
твоей души таЯтсЯ дремлющие, еще никем  не разбуженные  силы.  €  дабы вновь
обрести утерЯнный покой, Я должен дать выход этим силам; вот почему Я решил,
„ионисиЯ, отпустить тебЯ на все четыре стороны.
     --  Ћтпустить?  -- в полной  растерЯнности  повторила  „ионисиЯ, широко
открыв глаза от изумлениЯ.
     Ќо ќразмус твердо продолжал:
     --  ‚ыслушай  менЯ и попытайсЯ понЯть. ‘ этой минуты  Я отказываюсь  от
всех  моих  прежних прав на  тебЯ --  от  права  предостерегать, удерживать,
наказывать.  Ѓолее  того,  Я даже требую, чтобы  ты без  оглЯдки  отдавалась
любому мимолетно вспыхнувшему желанию, любому поманившему тебЯ соблазну, как
бы далеко это тебЯ  ни завело. € клЯнусь, „ионисиЯ:  ты можешь уйти из этого
дома, куда захочешь, когда захочешь, с кем захочешь, можешь вернутьсЯ завтра
либо через десЯть  лет, королевой или  нищенкой, сохранив свою женскую честь
или  утратив  ее,  --  твоЯ комната, постель,  одежда  будут всегда к  твоим
услугам и ты найдешь все таким, каким оставила; Я же остаюсь здесь, но ждать
тебЯ не обещаю. ЉлЯнусь, что, вернувшись, ты не услышишь от менЯ ни упреков,
ни вопросов.
     „ионисиЯ спокойно  потЯнулась всем  телом и, сцепив  над  головой руки,
спросила:
     ’ы говоришь это в шутку или всерьез?
     -- Ќастолько всерьез,  „ионисиЯ, что ни  просьбы, ни  мольбы -- ничто в
этом мире  не могло  бы  заставить менЯ взЯть  обратно только  что сказанные
слова. Ђ  потому постарайсЯ правильно понЯть менЯ и до конца  осознать,  что
отныне  ты совершенно свободна. -- € он повернулсЯ к двери, собираЯсь  выйти
из комнаты.
     ‚  тот  же  миг  „ионисиЯ,  откинув одеЯло,  подбежала  к  окну, быстро
распахнула его и -- не удержи ее ќразмус вовремЯ -- через секунду размозжила
бы себе голову, бросившись вниз.
     -- ЌесчастнаЯ! -- воскликнул он и схватил ее за плечи, содрогавшиесЯ от
беззвучных рыданий. -- —то ты задумала?
     --  Џокончить с  жизнью, потерЯвшей длЯ менЯ всЯкий смысл с той минуты,
как Я утратила твое доверие.
     ќразмус коснулсЯ губами лба жены, котораЯ вЯло повисла  на его руках, и
сердце его забилось учащенно.
     ‚незапно  безмолвие  окутанной  предрассветным  туманом долины нарушили
мелодичные звуки. „ионисиЯ  открыла глаза, прислушиваЯсь,  и лицо ее, только
что  казавшеесЯ совершенно застывшим, вновь обрело  прежнюю живость. ќразмус
заметил это и тотчас разжал руки.
     -- ‡наешь ли ты,  что  за звуки только что донеслись сюда из долины? --
спросил он. -- ќто пастушьЯ свирель. € в тебе, хотЯ лишь за  минуту до этого
ты была готова  наложить на себЯ руки, неожиданно, более того, как бы помимо
твоей  воли и сознаниЯ,  пробудилось желание  узнать,  чьи уста извлекают из
свирели  столь  волшебные  звуки. ‚от  и  пришло  длЯ  тебЯ, „ионисиЯ, времЯ
постигнуть то, чего раньше ты бы не  могла  постичь! ’ы  свободна. “ступи же
этому первому посланному  тебе искушению --  равно  как  и  любому,  которое
грЯдет. ‘тупай, „ионисиЯ, твоЯ судьба в твоих руках, познай себЯ до конца.
     „ионисиЯ изумленно и скорбно глЯдела на супруга.
     -- ‘тупай же! -- еще настойчивее повторил ќразмус. -- ќто мое последнее
слово. ‚озможно,  что звуки этой свирели -- единственное искушение, которому
тебе  суждено  поддатьсЯ,  а может  быть, твой жизненный  путь будет обильно
усеЯн ими. Њожет быть, уже час спустЯ иное желание неудержимо  повлечет тебЯ
назад,  к  родным пенатам,  а  может статьсЯ, ты  вернешьсЯ сюда лишь спустЯ
много лет или уйдешь навсегда. Ќе забывай об одном: когда бы ты ни вернулась
и  какие бы  воспоминаниЯ ни  отЯгощали твою  душу -- постель, одежда и кров
ждут тебЯ;  не опасайсЯ ни  упреков,  ни расспросов, Я встречу тебЯ так, как
встретил в тот вечер, когда новобрачной ты впервые переступила этот порог. Ђ
теперь -- прощай, „ионисиЯ!
     ‘казав  это,  он в  последний раз  взглЯнул  на нее, повернулсЯ, вышел,
закрыв за собой дверь, и  стал медленно подниматьсЯ  по  лестнице, ведущей в
башню.  €  уже  через  несколько  минут  он  увидел свою  супругу  в окошко,
выходЯщее  на  расстилающуюсЯ  у  подножиЯ  башни  долину.   ‹егкой,  словно
порхающей походкой, какой  он  никогда прежде у нее не замечал, она поспешно
пересекла луг и вскоре достигла опушки леса,  откуда неслись  чарующие звуки
пастушьей свирели.  ‚от „ионисиЯ  уже исчезла под сенью  деревьев, и  спустЯ
мгновение мелодиЯ оборвалась.
        II
     ћный  пастух  лежал   под  деревом,  любуЯсь   сквозь   густую   листву
ослепительной  синевой неба. ‡аслышав подле себЯ какой-то шум,  он  перестал
наигрывать на свирели. ‚елико было его удивление, когда он увидел прекрасную
молодую женщину в длинной белой сорочке, ступавшую босыми ногами по  мшистой
земле.
     -- ‡ачем ты здесь, -- спросил он, -- и почему ты так гневно смотришь на
менЯ?  ђазве моЯ свирель не вправе приветствовать песней  рассвет? џ нарушил
твой  предутренний  сон? Џусть  так, Я  привык вставать вместе  с солнцем  и
играть, когда мне вздумаетсЯ. € от этого не отступлюсь, так и знай.
     Џастух упрЯмо трЯхнул головой, так что золотые кудри его разлетелись во
все стороны, и, жмурЯсь  на солнце,  опЯть растЯнулсЯ под деревом, а свирель
поднес к губам.
     -- Љто ты? -- взволнованно спросила „ионисиЯ.
     ћноша с досадой оторвалсЯ от свирели и буркнул:
     -- Ќетрудно догадатьсЯ, что Я пастух. -- € заиграл снова.
     -- ѓде же твое стадо?
     -- ђазве не видишь -- там, за деревьЯми, мелькают светлые пЯтна? Ќа той
лужайке пасутсЯ мои овцы. Ќо  прошу  тебЯ  --  не подходи к  ним близко, они
боЯзливы  и,  едва почуют  чужого, сразу  разбегаютсЯ во все  стороны. -- Ћн
опЯть взЯлсЯ за свирель.
     -- Љак  ты  попал в эти  краЯ? -- спросила  „ионисиЯ. -- џ  тебЯ раньше
никогда здесь не видела.
     ’ут юноша вскочил и раздраженно бросил ей в лицо:
     --  џ брожу со своим стадом по всей стране. „ень  -- здесь,  другой  --
там, третий  еще где-нибудь,  а потому Я  многое  повидал на своем  веку. Ќо
клЯнусь, еще ни разу не случалось, чтобы дама  ЯвлЯлась ко мне на рассвете в
ночной  сорочке,  босиком и  расспрашивала менЯ о вещах,  до которых  ей нет
ровно никакого дела.  „а  еще тогда,  когда  мне  пришла охота  поиграть  на
свирели и полюбоватьсЯ солнышком.
     Ћн  смерил  „ионисию  презрительным  взглЯдом,  заиграл  на  свирели  и
двинулсЯ прочь к залитой  солнцем  прогалине. Ђ „ионисиЯ,  устыдившись своих
босых  ног  и  ночной  сорочки,  хотела уже было вернутьсЯ домой,  но  звуки
свирели все удалЯлись, и в ней вдруг вспыхнул гнев:
     -- Ќаглый мальчишка!  ‘  каким  наслаждением  Я бы разбила в  щепы  его
несносную  свирель.  -- Ќо  тут она вспомнила, что не имеет  права вернутьсЯ
домой, не  поддавшись своему  желанию, и  поспешила  вслед  за стадом. ‚етки
деревьев  хлестали ее по лицу, листьЯ застревали  в  распущенных  волосах, а
мощные корни, точно змеи, обвивались вокруг ее босых ног. Ќо она неустрашимо
продиралась  сквозь заросли,  ломаЯ  ветви  своими  изнеженными  пальцами  и
отчаЯнно вырываЯсь из  цепких объЯтий густой листвы. Љогда она наконец вышла
из  леса, у  ног  ее  расстилалсЯ  зеленый ковер,  затканный  пестрым узором
полевых  цветов,  а  по  ту сторону  полЯны  стоЯл  пастух со  своим стадом,
белевшим на фоне могучих деревьев. —истым  золотом горели его  кудри в лучах
утреннего солнца. ‡авидев „ионисию,  он нахмурил брови и жестом  приказал ей
удалитьсЯ. Ќо она не послушалась,  а подошла  к нему  вплотную,  выхватила у
ошеломленного юноши свирель, переломила  ее пополам,  а обломки швырнула ему
под ноги. ‹ишь теперь, придЯ в себЯ от  изумлениЯ,  он  схватил „ионисию  за
руки  и  хотел было  повалить  ее  на землю.  ‡ащищаЯсь, она  обеими  руками
уперлась ему в грудь; его горЯщие гневным возбуждением глаза оказались прЯмо
перед  ее  глазами, а прерывистое дыхание, вырываЯсь  из  его отверстых уст,
обдало  ее лицо  жаром.  Ћпомнившись,  он  зло  стиснул  зубы,  но  она лишь
рассмеЯлась; внезапно он отпустил руки „ионисии и  крепко обнЯл ее стан. Ћна
вспыхнула и рванулась из его объЯтий.  Ќо он так пылко прижал ее к себе, что
она,  сразу обессилев, сама  припала к нему всем телом, а потом дала  увлечь
себЯ  на  траву и  с неведомым  доселе  наслаждением  отдалась его неистовым
поцелуЯм.
     Њного  дней  странствовала  она  с  пастухом  и его стадом  по  вольным
просторам. ‚ жаркие полуденные  часы они  отдыхали под  сенью густой листвы,
ночью спали на мЯгком ковре тихих лесных полЯн. ‘тадо,  привыкшее  следовать
за звуками свирели, теперь замолкнувшей навсегда, постепенно разбрелось, так
что под конец за влюбленными печально плелась лишь одна овечка.
     Џосле ста  Ясных солнечных дней и ста звездных ночей наступило  наконец
мрачное, пасмурное  утро, и резкий,  пронизывающий до костей ветер пронессЯ,
завываЯ, над лугом,  приютившим на ночь любовников;  „ионисиЯ проснулась  на
рассвете, дрожа от холода.
     --  ‚ставай  же, -- заторопила  она пастуха. -- ‚ставай,  Я озЯбла. ’ам
вдали, за туманом, Я вижу какие-то строениЯ; а вот и дорога, что ведет вниз,
к людЯм; ступай же скорее, купи мне башмаки, платье и плащ.
     Џастух поднЯлсЯ, погнал  последнюю овечку  в  город, продал ее там и на
вырученные деньги купил „ионисии все,  что она просила. Ћблачившись  во  все
новое, та опЯть улеглась на землю, потЯнулась, скрестив руки над  головой, и
сказала:
     -- џ бы не прочь еще раз послушать твою свирель.
     -- Ќо у менЯ ее больше нет, -- возразил пастух. -- ‚едь ты ее сломала.
     -- ’ебе следовало  бы крепче держать ее, -- послышалось в  ответ. Џотом
„ионисиЯ оглЯделась и спросила: -- ѓде же наша среброшерстаЯ свита?
     --  Ћна  разбежалась, потому  что  не слышала больше  моей  свирели, --
ответил юноша.
     -- Ћтчего же ты не следил за ней? -- снова спросила „ионисиЯ.
     -- џ мог думать только о тебе одной, -- ответил юноша.
     -- Ќо еще нынче утром Я видела подле нас овечку.
     -- џ продал ее, чтобы купить тебе башмаки, платье и плащ.
     -- ‹учше бы ты не был столь послушным, -- раздраженно бросила „ионисиЯ,
поднЯлась с земли и двинулась прочь.
     -- Људа же ты? -- горестно воскликнул пастух.
     -- „омой,  -- ответила  „ионисиЯ,  и  в груди  ее шевельнулась тоска по
ќразмусу.
     -- Ќо ведь путь туда очень далек, -- возразил пастух. -- ’ебе  одной не
дойти, Я провожу тебЯ.
     -- ‚от еще чего не хватало -- идти в такую даль пешком!
     ‚  этот  миг  на  дороге, спускавшейсЯ  в  долину,  показалась  карета.
„ионисиЯ громко крикнула и помахала рукой. Ќо кучер  и бровью  не  повел; он
вытЯнул кнутом лошадей и  пустил их вскачь. „ионисиЯ  крикнула громче. ’огда
из окна кареты выглЯнул  какой-то человек  и посмотрел в ту сторону,  откуда
послышалсЯ зов.  ‡авидев  прекрасную  молодую  женщину, незнакомец  приказал
кучеру  осадить  лошадей,  вышел из кареты  и  двинулсЯ навстречу  „ионисии,
поспешно спускавшейсЯ с горы.
     -- —его тебе надобно? -- спросил он. -- ‡ачем ты звала и махала рукой?
     -- “молЯю тебЯ, -- обратилась к нему „ионисиЯ, -- дай мне место в твоем
экипаже и отвези  менЯ в родные краЯ. -- Ћна назвала  местность, где был дом
ее супруга.
     --  џ с  удовольствием  выполню твою просьбу, прелестнаЯ незнакомка, --
ответствовал  путник, --  но  до твоей родины  далеко,  а Я  возвращаюсь  из
дальних странствий, и мне необходимо хоть на один день заехать домой,  чтобы
привести в порЯдок дела. ’ем не менее Я рад  буду принЯть тебЯ как гостью, а
сутки отдыха пред долгой дорогой пойдут тебе только на пользу.
     „ионисиЯ принЯла предложение, и путешественник любезно  распахнул перед
ней дверцу, пропускаЯ молодую женщину вперед; ни  разу  не оглЯнувшись, села
она в карету и откинулась на  подушки в углу, а  ее спутник устроилсЯ подле.
‹ошади тронули. Њиновав зеленые просторы полей и лесов, они въехали на улицу
деревни, обрамленную небольшими, но опрЯтными домиками.
     -- ѓде мы сейчас? -- спросила „ионисиЯ.
     -- ‚се, что ты видишь вокруг, принадлежит  мне, -- послышалось в ответ.
-- џ произвожу машины длЯ всей страны, и в  селениЯх, которые  мы проезжаем,
живут мои рабочие.
     Џока  он говорил, „ионисиЯ пристально рассматривала  его лицо и  нашла,
что  тонкие губы его свидетельствуют об энергии, взглЯд голубых глаз  выдает
гордость и непреклонную волю.
     Љ  ночи  карета остановилась перед зданием, напоминающим  средневековый
замок.  ‚орота  открылись.  ‚  мраморных стенах  вестибюлЯ  отражалось пламЯ
множества свечей. Ќа зов хозЯина Явилась  горничнаЯ,  она провела „ионисию в
уютно  обставленную  комнату, помогла  ей  раздетьсЯ и распахнула  перед ней
дверь в сверкающую белизной умывальную, где  уже  была  приготовлена  ванна.
„ионисиЯ с  наслаждением погрузилась в теплую  воду. Џотом горничнаЯ Явилась
снова, чтобы  осведомитьсЯ, желает  „ионисиЯ кушать отдельно  или в обществе
хозЯина дома.  „ионисиЯ объЯвила, что в этот вечер хочет побыть одна,  ибо в
глубине  души  уже  была  уверена в  том,  что  задержитсЯ  здесь,  пока  не
удовлетворит  вдруг  вспыхнувшее в ней  желание и не повергнет к своим ногам
гостеприимного хозЯина дома.
        III
     Љогда  „ионисиЯ  приехала в замок,  на  дворе  стоЯла  осень; близилась
весна,  а она  все  еще жила там, правда,  уже  давно не  как гостьЯ, а  как
подруга хозЯина  дома  и  госпожа. ‘  ее балкона открывалсЯ вид на  просторы
холмистой  равнины. ‚  отдаленных  лощинах высились фабричные  трубы, порывы
ветра доносили  жужжанье  колес и грохот молотов,  а  в  зимние вечера  было
видно, как в  черное небо взлетали  и, медленно догораЯ, таЯли ослепительные
фонтаны искр. ‚округ замка плотными рЯдами стоЯли небольшие домики рабочих в
скудной зелени крошечных палисадников; но из-за густого леса, со всех сторон
окружавшего жилище хозЯина, даже самые ближние из них не могли подобратьсЯ к
замку   вплотную.  ‡а  последними  фабричными  зданиЯми  протЯнулась   грЯ