расном платье  и
сапожках  со  шпорами,  спела венгерские  песни  и  сплЯсала  чардаш.  ‡атем
последовал  юмористический  номер  комика   ‚игелЯ-‚аге-лЯ.  Ћн  выступил  в
светло-зеленом фраке, сообщил, что только что прибыл из  Ђфрики, и рассказал
множество нелепейших приключений, которые завершились его свадьбой со старой
вдовой. Џосле него господин ‹аденбауер  и  его  супруга исполнили дуэт;  оба
были  в  тирольских  костюмах. ‡а  ними вышел маленький  полоумный  €едек  в
запачканном  белом клоунском  одеЯнии;  сначала  он  продемонстрировал  свое
жонглерское  искусство, шарЯ по публике огромными глазами, словно разыскивал
кого-то, затем выстроил перед собой несколько рЯдов тарелок, отстучал по ним
деревЯнной  палочкой марш,  расставил стаканы  и влажными пальцами сыграл на
них  мелодию  грустного  вальса.  Џри этом он смотрел в потолок  и  блаженно
улыбалсЯ.  €едек  удалилсЯ,  и ђебаи  снова  ударил  по  клавишам, раздались
торжественные звуки. €з зала в сад донессЯ шепот, люди  что-то тихо говорили
друг другу, и  внезапно на эстраде поЯвилась Њари. Ћтец,  который привел ее,
сразу  словно  куда-то провалилсЯ, и она стоЯла одна. € Љарл  видел, как она
стоЯла на  возвышении с угасшими глазами на  милом бледном лице, Ясно видел,
что сначала она только шевельнула губами и чуть-чуть улыбнулась. ‘ам того не
замечаЯ,  он  вскочил  с  кресла, прислонилсЯ  к зеленому фонарю и  едва  не
закричал от страха и состраданиЯ.  € она запела. ‘овсем чужим голосом, тихо,
гораздо тише,  чем раньше. ќто была песнЯ, которую она пела всегда,  -- Љарл
слышал  ее по меньшей мере раз пЯтьдесЯт, но  голос казалсЯ ему все таким же
странно-чужим, и только когда  Њари исполнила припев:  "Ћни зовут менЯ Ѓелой
€волгой и на работе и дома", ему  почудилось, что  он узнает знакомый тембр.
Ћна спела все три куплета. ђебаи аккомпанировал и, по привычке, часто строго
поглЯдывал на певицу. Љогда она кончила, раздались аплодисменты  -- громкие,
оглушительные. Њать  поднЯлась по трем ступенькам на эстраду, Њари протЯнула
в воздухе руки, словно желаЯ  на нее оперетьсЯ, но аплодисменты не умолкали,
и ей пришлось сейчас же спеть вторую  песню,  которую Љарл тоже слышал около
пЯтидесЯти  раз.  Ћна  начиналась  словами:  "‘егоднЯ  Я с  милым  пойду  на
прогулку...", и Њари так  задорно вскинула голову, так легко покачивалась из
стороны  в сторону, словно на самом деле  могла пойти с  милым  на прогулку,
любоватьсЯ синим  небом, зелеными лугами и танцевать  на свежем воздухе, как
рассказывала в своей песне. Ђ потом она запела третью, новую песню...
     --  ‡десь есть  маленький  садик,  --  сказал  господин  ђебаи,  и Љарл
вздрогнул.  ‘олнце Ярко  светило,  далеко убегала ослепительно-белаЯ дорога,
кругом было светло  и  кипела жизнь. -- ’ам можно  бы  посидеть и  выпить по
стаканчику  вина,  -- продолжал  ђебаи. -- “  менЯ уже  зверскаЯ жажда, день
будет жаркий.
     -- …ще бы не жаркий! -- сказал кто-то позади них.
     Ѓрейтенедер обернулсЯ... Љак, и этот тоже  шел за ними следом?.. …му-то
что нужно?.. ќто был полоумный €едек -- иначе его никогда не называли, но не
оставалось никаких сомнений в том, что в ближайшем  будущем он на самом деле
вполне  и  окончательно  сойдет с ума. Ќесколько дней  тому назад он едва не
убил  свою длинную бледную жену,  и было непонЯтно, почему его оставлЯли  на
свободе. ‘ейчас этот человек,  почти карлик, крадущейсЯ походкой шел рЯдом с
Љарлом;  с  желтоватого лица смотрели  вдаль  широко раскрытые,  необъЯснимо
веселые  глаза,  на  голове торчала  известнаЯ  всему  городу сераЯ,  мЯгкаЯ
шапчонка  с  растрепанным  пером,  в  руке он  держал  тоненькую  тросточку.
Ќеожиданно, опередив всех,  он прошмыгнул  в маленький  садик при гостинице,
сел  на деревЯнную скамейку, прислоненную к низкому домику,  громко постучал
тросточкой по выкрашенному  в зеленый  цвет столу  и  позвал кельнера.  „вое
других последовали за ним. ‚доль зеленой изгороди,  мимо маленьких  грустных
вилл, тЯнулась дальше вверх белаЯ дорога и терЯлась в лесу.
     Љельнер принес  вина. ђебаи  поставил цилиндр  на  стол, взъерошил свои
седые  волосы,  потер по  привычке  обеими руками гладкие щеки,  отодвинул в
сторону стакан €едека и перегнулсЯ через стол к Љарлу.
     -- џ же  не дурак, господин фон Ѓрейтенедер! ‚едь  Я знаю, что делаю!..
—ем  же  Я  виноват?  ‡наете,  длЯ  кого Я  в  молодости писал куплеты?  „лЯ
Њатрасса.  ќто не пустЯки!  € они имели успех. €  текст и музыка были мои. Ђ
многие из них потом включили в разные пьесы.
     -- Ћставьте стакан в покое, -- сказал €едек и хихикнул.
     --  Џомилуйте, господин  фон Ѓрейтенедер,  -- продолжал  ђебаи  и снова
отодвинул стакан.  --  ‚ы  же менЯ знаете, вам  известно, что  Я  порЯдочный
человек. € в моих куплетах  никогда не  бывает скабрезностей, никогда ничего
непристойного...  ‚едь   куплет,   за  который  тогда   оштрафовали  старого
‹аденбауера, написал не Я. Ђ сейчас мне  шестьдесЯт восемь лет, господин фон
Ѓрейтенедер, это  не  шутка!  €  знаете,  с  каких  пор  Я работаю  в труппе
‹аденбауера? ’огда  был  еще жив ќдуард ‹аденбауер,  ее основатель. Ђ Њари Я
знаю с самого  ее рождениЯ. „вадцать девЯть лет Я  у  ‹аденбауеров, в  марте
будущего года будет мой  юбилей...  € свои  мелодии Я не украл, они мои, все
мои!  € знаете, сколько моих вещиц было за это  времЯ сыграно? ‚осемнадцать!
‚ерно ведь, €едек?
     €едек непрерывно  беззвучно смеЯлсЯ, глаза  его  были широко  раскрыты.
’еперь он поставил перед собой все три стакана и начал легко водить пальцами
по их краЯм. ‡вук был нежный, трогательный, напоминавший отдаленное звучание
гобоЯ или кларнета. Ѓрей-тенедер всегда восхищалсЯ его мастерством, но в эту
минуту  эти звуки  были  ему  совершенно невыносимы.  ‡а  другими  столиками
прислушивались,  некоторые  одобрительно кивали,  какой-то  толстый  мужчина
захлопал  в ладоши. ‚друг  €едек снова отодвинул  все три стакана,  скрестил
руки на  груди и стал пристально смотреть  на белую дорогу,  по  которой все
больше  и  больше людей поднималось к лесу.  “ Љарла  рЯбило  в глазах;  ему
казалось,  что  люди парЯт в воздухе и плЯшут за какой-то паутиной. Ћн потер
лоб и виски, стараЯсь прийти  в себЯ. ‚едь он тут ни при чем!  ќто  страшное
несчастье -- но он не виноват. € вдруг он встал, потому что мысль о том, что
случилось, разрывала ему сердце.
     -- Џойдемте, -- сказал он.
     -- „а, свежий воздух -- это главное, -- ответил ђебаи.
     €едек вдруг рассердилсЯ, никто не знал почему.
     ‚став  перед  столиком, за которым  сидела  мирнаЯ  пара,  он  принЯлсЯ
размахивать  своей тросточкой и кричать пронзительным голосом: "Џусть дьЯвол
теперь играет на  стаканах...  —ерт  побери!"  ѓосподин и  дама  за столиком
смутились  и  попытались  его  унЯть;  остальные смеЯлись,  принимаЯ его  за
пьЯного.
     Ѓрейтенедер  и  ђебаи  были  уже  на  дороге,  и  €едек  --  он  совсем
успокоилсЯ, -- приплЯсываЯ, последовал за ними. Ћн снЯл свою серую шапчонку,
повесил на тросточку и, держа ее на плече, как  ружье, посылал другой  рукой
пламенные приветствиЯ небу.
     -- ’олько, пожалуйста, не подумайте, что  Я собираюсь оправдыватьсЯ, --
сказал ђебаи, стуча зубами.  -- Ћго, длЯ  этого  нет  никаких причин! Ћтнюдь
нет. “ менЯ  были самые лучшие намерениЯ -- это признают все. ђазве Я не сам
разучивал с ней новую песню?.. Џомилуйте, конечно, сам. „а, она еще сидела в
комнате с повЯзкой на глазах, когда Я разучивал с ней песню... и знаете, как
мне это пришло в голову? ‘лучилось несчастье, подумал Я, но  ведь еще не все
потерЯно.  ѓолос у нее  осталсЯ, и  красивое  лицо  тоже...  ’ак  Я и сказал
матери, она была в совершеннейшем отчаЯнии.  ”рау ‹аденбауер,  сказал Я  ей,
еще не все потерЯно, только следите за ней! € потом, теперь ведь имеютсЯ эти
институты длЯ слепых, там они со временем могут даже  снова научитьсЯ читать
и  писать...  €  Я  знал одного, совсем молодого  человека, который ослеп  в
двадцать лет. Ќо  каждую  ночь  ему  снились самые прекрасные  фейерверки  и
всевозможные иллюминации.
     Ѓрейтенедер засмеЯлсЯ.
     -- ‚ы это серьезно? -- спросил он.
     -- Ђх,  что там! -- грубо ответил ђебаи. -- —его вы от менЯ хотите?  “ж
не покончить  ли мне самоубийством? Љак бы не так! Џо  совести, Я достаточно
хлебнул  горЯ  на этом  свете! €ли вы  думаете,  что это жизнь, господин фон
Ѓрейтенедер? Љогда-то  в  молодости человек  писал  пьесы  длЯ театра,  а  в
шестьдесЯт восемь лет в конце концов так преуспел, что вынужден за несколько
жалких крейцеров аккомпанировать всЯкому безголосому ничтожеству на разбитом
роЯле и сочинЯть  куплеты... Ђ знаете, сколько Я получаю за куплет?  ‚ы были
бы поражены, господин фон Ѓрейтенедер...
     -- Ќо  ведь  ваши  вещицы исполнЯют,  -- сказал  €едек, который  теперь
шествовал рЯдом с  ними  очень  серьезно, благовоспитанно,  даже с некоторым
достоинством.
     -- —то вам от менЯ надо? -- спросил  Ѓрейтенедер. “ него вдруг возникло
чувство, что эти  двое его  преследуют, и  он не понимал почему. —то  у него
общего с этими людьми?.. Ќо ђебаи продолжал:
     --   Ѓудущность  хотел  Я  обеспечить   девочке,   понимаете,  всю   ее
будущность!.. €менно этой  новой  песней,  именно  этой...  €  разве она  не
прекрасна? Ќе трогательна?..
     Њаленький  €едек   вдруг  придержал  Ѓрейтенедера  за   рукав,   поднЯл
указательный палец левой руки, требуЯ вниманиЯ, вытЯнул губы и засвистел. Ћн
насвистывал мелодию новой песни,  которую Њари ‹аденбауер,  прозваннаЯ Ѓелой
€волгой, пела  прошлым  вечером. Ћн  насвистывал ее безупречно, потому что и
этим искусством владел в совершенстве.
     -- „ело не в мелодии, -- сказал Ѓрейтенедер.
     -- Ђ  в чем же? -- закричал ђебаи. ‚се  трое шли  быстро, почти бежали,
несмотрЯ на то что дорога заметно поднималась в гору. -- ‚ чем же,  господин
фон  Ѓрейтенедер?.. „ело в  тексте, полагаете вы?..  ђади  господа бога,  да
разве в тексте есть хоть что-нибудь, чего бы Њари сама не знала?.. Ђ у нее в
комнате, когда Я с ней  разучивал песню, она  даже ни разу не заплакала. Ћна
сказала: "ќто печальнаЯ песнЯ, господин ђебаи, но она прекрасна!" Џрекрасна,
сказала   она...  „а,   разумеетсЯ,  это  печальнаЯ   песнЯ,   господин  фон
Ѓрейтенедер, но ведь  и судьба  ее тоже печальна. Љак же Я мог  написать длЯ
нее веселую песню?..
     „орога терЯлась в лесу. ‘квозь ветви  сверкало  солнце, в кустах звенел
смех, раздавались  голоса. ‚се  трое шли  рЯдом  так  быстро, словно  хотели
убежать друг от друга. ‚друг ђебаи снова заговорил:
     --  Ђ   публика,  черт  побери,  разве  публика  не   аплодировала  как
сумасшедшаЯ?..  ‚едь Я  знал  заранее, что  с этой  песней она  будет  иметь
грандиозный успех! € она была  счастлива... все ее лицо прЯмо-таки смеЯлось,
а  последнюю  строфу  ей  пришлось  даже  повторить.  €  это  па  самом деле
трогательнаЯ  строфа! Љогда  она  пришла мне в голову,  у менЯ  самого глаза
наполнились слезами  --  вы  понимаете,  это из-за намека на  другую  песню,
которую она всегда пела.
     € он спел или, вернее, продекламировал, особо выделЯЯ рифмы:
        <i>Љак чудесно было прежде жить, друзьЯ, --</i>
        <i>‚идеть солнцем озаренные полЯ,</i>
        <i>‚ воскресенье с милым по лесу гулЯть</i>
        <i>€ в его глазах любовь, любовь читать...</i>
        <i>Ќыне закатилось солнце длЯ менЯ,</i>
        <i>€ любовь погасла, как сиЯнье днЯ!</i>
     -- „овольно, -- закричал Ѓрейтенедер, -- ведь Я это слышал!
     --  ђазве  это не  прекрасно? -- сказал ђебаи и взмахнул  цилиндром. --
Њало  кто  пишет  теперь  такие  куплеты.  ЏЯть  гульденов  дал  мне  старик
‹аденбауер... вот каковы  мои гонорары,  господин фон Ѓрейтенедер. Ђ  ведь Я
еще и разучивал их с ней.
     Ђ €едек  снова  поднЯл  указательный  палец и тихонько спел припев: "Ћ,
боже, как печальна моЯ долЯ -- никогда уж не видать мне лес и поле!"
     -- ’ак почему же, спрашиваю  Я!.. -- снова закричал ђебаи. -- Џочему?..
‚едь Я  сразу  пошел  к  ней...  разве  не правда,  €едек?.. Ћна  сидела  со
счастливой улыбкой на лице, пила вино, а Я погладил ее волосы и сказал: "Ќу,
вот видишь, Њарм, как публике понравилась наша  песнЯ? ’еперь  к  нам станут
приезжать  и из города, песнЯ произведет фурор... а поешь ты ее чудесно".  €
все в том же духе, как говорЯт  в подобных случаЯх... •озЯин тоже  пришел ее
поздравить.  €  цветы  она  получила...  правда,  не  от  вас, господин  фон
Ѓрейтенедер... € все было в полном порЯдке... ’ак чем же виноват мой куплет?
ќто просто ерунда!
     ‚друг Ѓрейтенедер остановилсЯ и схватил ђебаи за плечи:
     --  ‡ачем вы ей сказали, что Я пришел?.. ‡ачем?.. ‚едь Я же  просил вас
ничего не говорить!
     -- Џустите менЯ! Ќичего Я ей не говорил. ‚идно, она узнала от старухи.
     -- Ќет, -- любезно сказал €едек и поклонилсЯ. --  ќто  Я взЯл  на  себЯ
смелость, господин фон Ѓрейтенедер. ќто Я взЯл на себЯ смелость. џ знал, что
вы здесь,  вот  поэтому Я и  сказал ей,  что вы здесь. € потому, что она так
часто о вас спрашивала, когда болела, Я ей и  сказал: "ѓосподин  Ѓрейтенедер
здесь... он стоит  сзади у  фонарЯ, -- сказал  Я, --  и слушает прЯмо-таки с
наслаждением".
     -- ‚от как? -- произнес Ѓрейтенедер.
     “  него  перехватило  дыхание, и  он  вынужден  был  отвести  глаза  от
пристального взглЯда  €едека, устремленного на него. ‚ изнеможении опустилсЯ
он на скамью,  мимо которой они проходили, и закрыл глаза. ‚незапно он снова
увидел  себЯ  в саду, и в ушах  его  раздалсЯ  голос старой фрау ‹аденбауер:
"Њари просит вам кланЯтьсЯ и спрашивает, не желаете ли  вы зайти к нам после
представлениЯ". Ћн вспомнил, как необычайно легко стало у него на душе после
этих ее слов, так легко, будто Њари ему все простила.  Ћн выпил поставленное
перед ним вино и велел принести другое, получше. Ћн пил так много, что жизнь
показалась ему  гораздо легче. ‘ удовольствием смотрел и слушал он следующие
номера,  аплодировал  вместе со  всеми  и, когда  представление кончилось, в
отличном  настроении  прошел через  сад  и зал в  особую комнату кабачка,  к
круглому  угловому  столику,  за  которым  обычно  собиралась  труппа  после
представлениЯ. Ќекоторые из артистов уже  сидели там: ‚игель-‚агель, €едек с
женой, какой-то  человек в очках, которого Љарл совсем не знал, -- все с ним
поздоровались и не  слишком  были удивлены его поЯвлением. ‚друг он  услышал
позади  себЯ  голос Њари: "џ сама дойду, мама,  ведь Я  знаю дорогу". Ћн  не
решилсЯ  обернутьсЯ, но она уже села рЯдом  с ним и сказала:  "„обрый вечер,
господин Ѓрей-тенедер! Љак вы поживаете?" € в это мгновение он вспомнил, что
в свое времЯ она всегда говорила "вы" и "господин" одному молодому человеку,
бывшему  прежде  ее  любовником.   Њари  начала  есть,  ей  все  подали  уже
нарезанным,  и  компаниЯ  пировала и  веселилась,  словно не  было  никакого
несчастьЯ. "‚се хорошо,  -- сказал старый ‹аденбауер. -- ’еперь  дела пойдут
на  лад".  ”рау €едек  рассказывала,  что  публика нашла  голос Њари гораздо
красивее,  чем раньше, а  господин ‚игель-‚агель поднЯл рюмку и крикнул: "‡а
выздоровевшую!" Њари протЯнула свою рюмку, все с  ней чокнулись, и Љарл тоже
коснулсЯ ее рюмки своей. € тогда ему показалось, что она стараетсЯ погрузить
свой  мертвый взглЯд в его глаза и видит все,  что творитсЯ  в  глубине  его
души. …е  брат тоже был  здесь, очень  элегантно одетый.  Ћн предложил Љарлу
сигару. ‚еселее  всех была  €лька; ее поклонник, толстый  молодой  человек с
тревожно  нахмуренным  лбом, сидел напротив  нее  и  оживленно  беседовал  с
господином ‹аденбауером. Ќо фрау €едек так и не снЯла своего желтого плаща и
смотрела в угол, где  не на что было  смотреть. „ва  или  три раза подходили
люди с соседнего столика и поздравлЯли Њари.  Ћна  отвечала в  своей обычной
спокойной  манере,  как раньше,  словно решительно ничего  не  изменилось. €
вдруг она сказала  Љарлу: "Ќо почему же  вы так молчаливы?" ’олько теперь он
заметил, что все времЯ сидел, не открываЯ рта. € тогда он стал веселее всех,
принЯл  участие в общей беседе, но к Њари не  обратилсЯ ни с  единым словом.
ђебаи  вспоминал  прекрасное времЯ,  когда он  писал куплеты  длЯ Њат-расса,
рассказал  содержание одного фарса, сочиненного им тридцать пЯть  лет назад,
и, как умел, изобразил всех действующих лиц. ‘амое большое веселье вызвал он
в  роли  богемского музыканта. ‚  час ночи гости поднЯлись.  ”рау ‹аденбауер
взЯла дочь под  руку. ‚се смеЯлись,  кричали... это было так  странно; никто
уже  не видел ничего особенного в том, что длЯ Њари мир теперь погрузилсЯ во
тьму. Љарл  шел  рЯдом  с  ней.  Њать добродушно расспрашивала его  о всЯкой
всЯчине -- что у  него  делаетсЯ  дома,  как он  развлекалсЯ во времЯ  своей
поездки, и Љарл торопливо рассказывал о  всевозможных вещах,  которые видел,
особенно  о спектаклЯх,  которые  посетил,  все  времЯ  поражаЯсь тому,  как
уверенно шла  Њари, поддерживаемаЯ матерью, и как спокойно  и весело она его
слушала.  Џотом они сидели в кафе, старом прокуренном  помещении, в этот час
уже  совсем  безлюдном. € толстый друг венгерки €льки угощал всю компанию. ‚
окружавшем их шуме  и суматохе Њари так близко придвинулась к  Љарлу, совсем
как бывало  иногда в прежнее времЯ,  что он ощутил тепло ее тела. € вдруг он
даже почувствовал, как она коснулась его руки  и погладила ее,  не говорЯ ни
слова. …му  так  захотелось  что-нибудь  ей сказать...  что-нибудь ласковое,
утешительное, но  он не  мог...  Ћн  искоса  взглЯнул  на нее,  и  снова ему
показалось,  будто  из  ее  глаз что-то  смотрит  на  него,  но  то  был  не
человеческий взглЯд, а нечто жуткое, странное, чего он раньше не знал, и его
охватил  ужас, словно  рЯдом с ним сидело привидение... …е  рука дрогнула  и
медленно отстранилась,  и она тихо спросила:  "Џочему ты боишьсЯ? ‚едь Я все
та  же?" €  опЯть он  не смог ответить,  а сразу  заговорил с другими. —ерез
некоторое времЯ вдруг  раздалсЯ голос: "Ќо где  же Њари?"  ќто спросила фрау
‹аденбауер. € тогда все  заметили,  что  Њари исчезла.  "Ќо где же Њари?" --
закричали и другие. Ќекоторые поднЯлись,  старый ‹аденбауер  стоЯл  у  двери
кафе  и  кричал на  улицу: "Њари!" ‚се были взволнованы, говорили наперебой.
Љто-то сказал: "Ќо  как вообще можно было допустить,  чтобы  такое  существо
встало  и  ушло  в  одиночестве?"  ‚друг со  двора донессЯ крик:  "Џринесите
свечи... принесите  фонари!"  € возглас: "€исус-ЊариЯ!"  ќто опЯть был голос
старой фрау ‹аденбауер.  ‚се устремились через маленькую кухню  во двор. Ќад
крышами  уже  стелилсЯ  рассвет.   ‚округ  старого   двухэтажного  дома  шла
деревЯннаЯ галереЯ. Ќаверху, облокотившись о перила,  стоЯл человек в ночной
сорочке с горЯщей свечой в подсвечнике и смотрел во  двор. ‡а ним показались
две  женщины  в  ночном одеЯнии, другой  мужчина  мчалсЯ вниз  по  скрипЯщей
лестнице.  ќто  Љарл увидел  раньше всего. Џотом что-то  сверкнуло перед его
глазами,  кто-то поднЯл белую кружевную  шаль и  снова ее уронил. Ћн слышал,
как около него говорили:  "Ќичего уже не поможет... все  кончено... Џозовите
<i>же</i> врача! Џочему не едет ‘кораЯ помощь?.. Џолицейского! Џолицейского!.." ‚се
перешептывались, некоторые выбежали на улицу; за одной фигурой Љарл невольно
следил  глазами. ќто  была длиннаЯ  фрау €едек в  желтом  плаще; в  отчаЯнии
прижав обе руки  к вискам, она убежала и не вернулась... ‡а Љарлом толпились
люди.  Ћн  вынужден  был отталкивать их  локтЯми, чтобы  не упасть  на  фрау
‹аденбауер, котораЯ, стоЯ на коленЯх, держала обе руки  Њари, раскачивала их
из  стороны в сторону и  кричала:  "‘кажи  что-нибудь!  ‘кажи хоть слово!.."
Ќаконец пришел с фонарем привратник в коричневом халате и ночных  шлепанцах.
Ћсветив лицо Њари, он сказал: "Љакое несчастье! € нужно же ей было ударитьсЯ
головой  прЯмо о  закраину  колодца". €  тогда  Љарл  увидел, что  Њари была
распростерта у каменной закраины колодца. ‚друг мужчина в  сорочке, стоЯвший
на  галерее, сказал: "џ слышал, как что-то загрохотало,  -- не прошло еще  и
пЯти минут!" €,  поднЯв головы, все  посмотрели на него, но  он  только  все
времЯ повторЯл: "Ќе  прошло еще  и пЯти минут, как  Я услышал  грохот..." --
"Љак это она взобралась наверх?"  -- прошептал кто-то за спиной у Љарла. "Ќо
помилуйте, --  ответил  другой,  --  ведь она  знает  этот дом;  она  ощупью
пробралась через кухню, потом по лестнице наверх и  потом через перила вниз;
не так-то уж это трудно". ’ак шептались вокруг Љарла, но он даже не  узнавал
голосов,  хотЯ  говорили,  конечно,  знакомые, и не оборачивалсЯ. ѓде-то  по
соседству  запел  петух.  Љарлу  казалось, что  все  это происходит  во сне.
Џривратник  поставил  фонарь  на закраину  колодца. Њать кричала:  "Љогда же
придет врач?" ‘тарый ‹аденбауер  приподнЯл голову Њари так, что  свет фонарЯ
упал ей прЯмо на лицо. €  Љарл отчетливо увидел, как шевельнулись ее ноздри,
дрогнули губы  и открытые мертвые глаза взглЯнули на него совсем как прежде.
Ћн увидел также, что  место, где  раньше  лежала ее  голова, было красным  и
влажным. Ћн крикнул:  "Њари! Њари!" Ќо никто его не слышал, да  и  сам он не
слышал себЯ. Њужчина наверху,  на галерее все еще стоЯл, перегнувшись  через
перила, стоЯли и обе женщины  рЯдом с ним, словно  зрители на представлении.
‘веча потухла. Ќад двором стоЯл  лиловый  рассвет. ”рау ‹аденбауер  положила
голову  Њари  на сложенную  белую  кружевную  шаль.  Љарл по-прежнему  стоЯл
неподвижно и пристально  смотрел вниз. ‚друг сразу посветлело, и  теперь  он
видел, что лицо Њари было совершенно спокойно и ничто не  шевелилось в  нем,
только капли крови медленно стекали  со лба,  из-под волос по щекам и шее на
влажный булыжник. € он понЯл, что Њари мертва...
     Љарл открыл глаза, словно отгонЯЯ страшный сон. Ћн сидел один на скамье
у  краЯ дороги и видел, как капельмейстер  ђебаи  и полоумный €едек  спешили
вниз по  той  же  дороге,  по которой  они  все вместе  поднимались  наверх.
Џо-видимому,  они  горЯчо  о  чем-то говорили,  размахиваЯ  руками  и сильно
жестикулируЯ.  ’росточка €едека тонкой  линией вырисовывалась на  горизонте.
‚се быстрее шли  они, окутанные легким облачком пыли, а их слова замирали на
ветру.  ‚округ сверкало солнце, и глубоко  внизу  в  полуденном зное плыл  и
дрожал город.
     <i>1905</i>

        ‘Њ…ђ’њ •Ћ‹Ћ‘’џЉЂ
     ‚  дверь постучали совсем тихо, но  врач  сразу проснулсЯ, зажег свет и
встал  с постели. Ћн  посмотрел  на  жену,  котораЯ  продолжала спать, надел
шлафрок и вышел  в переднюю. Ћн не  сразу узнал стоЯвшую там старуху в сером
платке.
     --  Ќашему  барину  стало  вдруг  очень  плохо,  --  сказала   она.  --
Џожалуйста, господин доктор, ступайте к нему поскорее.
     ‚рач узнал голос. ќто была экономка его друга, холостЯка. Џервой мыслью
доктора  было:  "Њоему другу пЯтьдесЯт  пЯть лет,  он уже несколько лет  как
болеет сердцем, -- может быть, с ним и вправду что-нибудь серьезное".
     € он сказал:
     -- €ду сейчас же, вы подождете менЯ?
     --  €звините,  пожалуйста,  господин  доктор, но  Я  спешу  еще к  двум
господам. -- € старуха назвала имена коммерсанта и поэта.
     -- Ђ к ним вам зачем?
     -- Ѓарин хочет их увидеть еще раз.
     -- “видеть еще раз?
     -- „а, господин доктор.
     Ћн  созывает  друзей,  подумал  врач,  значит,  чувствует,  что  смерть
близка... € он спросил:
     -- ‘ барином кто-нибудь осталсЯ?
     ‘таруха ответила:
     -- Љонечно, господин доктор, €оганн от него не отходит, -- и ушла.
     „октор вернулсЯ в спальню, и, покамест он  быстро и как можно бесшумнее
одевалсЯ,  в  душе его поднЯлось  какое-то горькое чувство. Џожалуй, даже не
боль оттого,  что,  быть может, сейчас  он терЯет доброго  старого друга,  а
мучительное сознание, что вот и его конец близок, его и всех тех, кто только
несколько лет тому назад был еще молод.
     ‚лажной, теплой весенней  ночью  ехал  врач в своей открытой колЯске  в
ближнее предместье, где жил холостЯк. Ћн поглЯдел наверх, в распахнутое окно
спальни, из которого струилсЯ в ночь бледный свет.
     ‚рач поднЯлсЯ по лестнице, слуга отворил ему дверь, серьезно поклонилсЯ
и печально опустил левую руку.
     -- Љак? -- задыхаЯсь, спросил врач. -- џ опоздал?
     -- „а, господин доктор, -- ответил слуга, -- барин скончалсЯ пЯтнадцать
минут тому назад.
     ‚рач  глубоко  вздохнул  и  вошел  в комнату.  ’ам,  полуоткрыв  тонкие
посинелые губы,  вытЯнув руки на белом  покрывале,  лежал его покойный друг.
†идкаЯ борода была всклокочена, седые прЯди падали на бледный и влажный лоб.
елковый  абажур,  затенЯвший  электрическую   лампочку  на  тумбочке  возле
кровати,  отбрасывал  на подушку красноватую тень. ‚рач смотрел на умершего.
Љогда же он был у нас в последний раз,  думал он. „а,  помнитсЯ, в тот вечер
шел снег. ‡начит, прошлой зимой. Љак редко виделись мы в последнее времЯ!
     ‘  улицы донеслось постукивание лошадиных  копыт.  ‚рач  отвернулсЯ  от
умершего и увидел тонкие ветки, колыхавшиесЯ в ночном воздухе за окном.
     ‚ошел слуга, и врач спросил его, как это случилось.
     ‘луга начал рассказывать обычную историю -- о  том, как больному  вдруг
сделалось плохо, стало трудно  дышать, как он соскочил с  кровати,  принЯлсЯ
ходить  взад и вперед по  комнате, затем бросилсЯ к письменному столу, потом
опЯть поплелсЯ к постели, как он томилсЯ жаждой, стонал, приподнЯлсЯ еще раз
и  вдруг  рухнул на  подушки. ‚рач слушал, киваЯ, положив правую руку на лоб
покойного.
     Џодъехала  чьЯ-то колЯска. ‚рач подошел к  окну. Ћн увидел коммерсанта,
который, вылезаЯ, бросил  на  него вопрошающий взглЯд. ‚рач невольно опустил
руку,  точно  так,  как встретивший  его слуга. Љоммерсант  вскинул  голову,
словно  не  в  силах поверить, врач  пожал плечами и,  охваченный  внезапной
усталостью, сел в кресло в ногах покойного.
     ‚ошел коммерсант, желтое его пальто было  расстегнуто; он положил шлЯпу
на маленький столик у дверей и пожал руку врачу.
     -- Џросто ужасно, -- сказал  он. -- Љак это случилось? -- € недоверчиво
поглЯдел на мертвеца.
     ‚рач рассказал все, что знал сам, и добавил:
     -- „аже если бы Я и успел приехать, помочь ему Я бы не смог.
     -- Џодумайте только, -- сказал коммерсант, -- сегоднЯ ровно неделЯ, как
Я в последний раз говорил с ним  в  театре. џ еще звал его поужинать, но он,
как всегда, спешил на одно из своих таинственных свиданий.
     -- Ђ у него они все еще были? -- спросил врач, грустно улыбаЯсь.
     ЋпЯть  подъехала колЯска. Љоммерсант подошел к окну. “видев  выходЯщего
из  нее  поэта,  он отошел  в глубь  комнаты,  боЯсь выражением лица  выдать
печальную новость. ‚рач вынул из портсигара папиросу к стал смущенно вертеть
ее в пальцах.
     -- Џривычка с того времени, когда Я  работал в больнице. Ѓывало, только
выйдешь ночью  из палаты, тотчас же  и  закуришь,  все  равно  что бы там ни
делал, вводил ли морфий или удостоверЯл смерть.
     -- Ђ знаете, -- спросил коммерсант, -- сколько лет Я не видел мертвеца?
—етырнадцать -- с тех пор, как отец мой лежал на столе.
     -- Ђ ваша жена?
     -- †ену Я, конечно, видел в самые последние мгновениЯ, но после нет.
     ‚ошел  поэт, пожал руки обоим  и неуверенно  поглЯдел на постель. Џотом
решительно  подошел  ближе  и  стал  смотреть на  покойника, серьезно, но  с
каким-то презрительным подергиванием губ. ‡начит, он, твердил голос у него в
душе. €бо его  давно уже  занимала  мысль  о том,  кому из  знакомых суждено
отправитьсЯ первым в свой последний путь.
     ‚ошла экономка. ‘ глазами полными  слез она опустилась на колени  возле
постели,  заплакала и  молитвенно  сложила  ладони. Џоэт, легко и  утешающе,
опустил руку ей на плечо.
     Љоммерсант и врач стоЯли у окна, вдыхаЯ влажный весенний воздух.
     --  Љак-то  странно, -- сказал коммерсант,  -- что  он  послал за всеми
нами. Ќеужели он хотел видеть нас  у своего смертного одра? €ли, может быть,
желал сообщить нам что-нибудь важное?
     -- —то  касаетсЯ менЯ, -- сказал доктор со  скорбной улыбкой, -- то тут
не  было  ничего  удивительного,  Я  же  врач.  Ђ  вы,  --  обратилсЯ  он  к
коммерсанту, --  вы выступали иногда в качестве консультанта. Њожет быть, он
хотел передать лично вам свои последние распорЯжениЯ.
     -- Њожет быть, -- сказал коммерсант.
     ќкономка вышла,  и друзьЯ слышали, как она разговаривает в передней  со
слугой. Џоэт все еще стоЯл у постели и вел таинственный диалог с усопшим.
     -- ЉажетсЯ, -- тихо сказал коммерсант  врачу, -- кажетсЯ, он чаще бывал
с ним в последнее времЯ. Њожет быть, он объЯснит нам, в чем тут дело.
     Џоэт стоЯл,  не  двигаЯсь,  заложив  за  спину  руки, в  которых держал
широкополую  серую  шлЯпу.  ‚зглЯд его  сверлил  закрытые  глаза  покойника.
ѓоспода начали проЯвлЯть нетерпение. Љоммерсант подошел к поэту и кашлЯнул.
     -- ’ри днЯ тому  назад, -- выговорил поэт, -- мы гулЯли с ним целых два
часа, за  городом, на  виноградниках. ‚ы хотите  знать, о чем он  говорил? Ћ
поездке в
     вецию, куда  собиралсЯ отправитьсЯ летом,  о новом альбоме ђембрандта,
вышедшем  сейчас у ‚атсона в ‹ондоне, и, наконец, о ‘антос-„юмоне. ѓоворЯ об
управлении     воздушными      кораблЯми,      он     приводил     множество
математически-физических доводов, которые Я не совсем понЯл. Џраво же, он не
думал о  смерти. ‚ероЯтно, все  мы  в определенном  возрасте опЯть перестаем
думать о ней.
     ‚рач вышел  в соседнюю комнату. ‡десь  он мог  разрешить себе закурить.
‘транное, даже жуткое чувство охватило его, когда в бронзовой пепельнице  на
письменном столе он увидел белый пепел. "Џочему, в сущности, Я еще здесь? --
подумал  он,  опускаЯсь в кресло перед столом. -- “ менЯ больше  права уйти,
чем у других,  Я ведь вызван, конечно, только как врач. Њы с  ним были вовсе
не так уж дружны. ‚ мои годы,  -- продолжал он размышлЯть, -- с моим складом
характера, вообще невозможно  дружить с  человеком, у которого  нет  никакой
профессии,  да и не было никогда. Ќе будь он богат,  что стал  бы он делать?
‚ероЯтно, сочинительствовать. Ћн ведь был очень остроумен". € врач припомнил
несколько  злобных   и  метких  замечаний   холостЯка,  особенно  касающихсЯ
произведений их общего друга, поэта.
     ‚ошли  поэт  и  коммерсант. Џри  виде доктора, сидевшего  в только  что
осиротевшем кресле, с папиросой во рту,  -- впрочем, он так и не закурил ее,
-- лицо поэта выразило оскорбление.  Ћн  закрыл за собой дверь. Ћни были как
бы в другом мире.
     -- ‚ы хоть сколько-нибудь понимаете? -- спросил коммерсант.
     -- —то? -- рассеЯнно переспросил поэт.
     -- —то заставило его послать за нами, именно за нами!
     Џоэту казалось совершенно излишним искать какие-то особые причины.
     -- Ќаш друг,  -- поЯснил он, -- почувствовал приближение смерти, и хотЯ
он жил  довольно одиноко,  -- во всЯком случае, в  последнее времЯ, -- но  в
такой час у людей, по природе общительных,  вероЯтно, возникает  потребность
видеть вокруг себЯ тех, с кем они прежде были близки.
     -- Ќо ведь у него была возлюбленнаЯ, -- заметил коммерсант.
     -- ‚озлюбленнаЯ, -- повторил поэт и презрительно вздернул брови.
     ‚  эту  секунду  врач  заметил,  что  средний  Ящик  письменного  стола
полуоткрыт.
     -- “ж не здесь ли его завещание? -- сказал он.
     -- Ќам-то  что  до этого,  --  возразил коммерсант, -- особенно в такую
минуту. ‚прочем, у него есть сестра, замужнЯЯ, она живет в ‹ондоне.
     ‚ошел  слуга. Ћн  хотел  бы  посоветоватьсЯ  с  господами  относительно
катафалка,  похорон,  объЯвлениЯ  о смерти.  Ќасколько  он  знает, завещание
хранитсЯ у нотариуса покойного. ’олько врЯд ли там есть  распорЯжениЯ насчет
всех этих вещей.
     ‚ комнате  душно и  жарко, заметил  поэт. Ћн раздвинул тЯжелые  красные
портьеры на одном из окон и распахнул обе рамы. ирокий синий парус весенней
ночи вплыл в комнату. ‚рач спросил у слуги, не знает ли он, по какой причине
покойный послал за ними, потому что, насколько он помнит, его, как врача, не
приглашали уже много лет. ‘луга, казалось, только  и ждал этого вопроса.  Ћн
вытащил из кармана своего пиджака огромный бумажник, достал из него листок и
сказал, что  барин  еще семь лет  назад записал имена всех  друзей,  которых
хотел видеть перед смертью.  ’ак что, если  бы  барин даже потерЯл сознание,
слуга имел полномочиЯ и послал бы за господами сам.
     ‚рач взЯл записку и увидел в ней пЯть имен. Љроме трех  присутствующих,
здесь  значилось  имЯ друга,  умершего  два  года  назад,  и  еще  какого-то
неизвестного.  ‘луга поЯснил, что это фабрикант, у которого  барин бывал лет
девЯть-десЯть  назад,  но  адрес его  не то  утерЯн,  не  то  забыт. ѓоспода
поглЯдели друг на друга, смущенные и встревоженные.
     --  —то все это значит?  --  спросил коммерсант. --  “ж не  хотел ли он
произнести речь в последний свой час?
     -- Ќадгробную речь, посвЯщенную себе самому, -- добавил поэт.
     ‚рач  заглЯнул  в открытый Ящик письменного стола,  и  вдруг  оттуда, с
конверта,  написанные крупными  латинскими буквами, на  него  воззрились два
слова: "Њоим друзьЯм".
     --  Ћ!  --  вскричал  врач  и, взЯв  конверт,  поднЯл его  над головой,
показываЯ остальным. -- ќто нам,  -- поЯснил он слуге и движением головы дал
ему понЯть, что он здесь лишний. ‘луга вышел.
     -- Ќам, -- сказал поэт, глЯдЯ широко раскрытыми глазами.
     -- ’ут и сомнениЯ  быть  не может,  -- заЯвил врач, -- мы  имеем полное
право вскрыть конверт.
     -- ЋбЯзаны, -- подтвердил коммерсант и застегнул пальто.
     ‚рач взЯл из стеклЯнной чаши нож длЯ разрезаниЯ бумаги, вскрыл конверт,
вынул  письмо  и  надел  пенсне.  ќтой  секундой воспользовалсЯ  поэт  -- он
развернул письмо.
     --   ‚едь  оно  предназначено  нам  всем,  --  заметил  он  вскользь  и
прислонилсЯ к  столу,  так  что  свет  от  висЯчей  люстры  упал  на бумагу.
Љоммерсант встал с ним рЯдом. ‚рач осталсЯ на своем месте.
     -- Њожет быть, вы прочтете вслух? -- попросил коммерсант.
     Џоэт начал:
     "Њоим друзьЯм".  --  Ћн прервал себЯ,  улыбаЯсь: -- „а, господа,  здесь
опЯть  то  же обращение,  --  и  с великолепной непринужденностью  продолжал
читать:  -- "Њинут пЯтнадцать тому назад Я испустил дух. ‚ы собрались вокруг
моего  смертного  ложа и готовитесь, все  вместе,  прочесть это  письмо,  --
разумеетсЯ,  только если  в час моей кончины оно еще будет  существовать, --
добавлю  Я.  ‚едь  может статьсЯ, что мной  опЯть  овладеет  другое, лучшее,
побуждение".
     -- —то? -- переспросил врач.
     -- Ћвладеет лучшее  побуждение, -- повторил  поэт и продолжал: -- "€  Я
решу уничтожить письмо,  которое  мне не принесет ни малейшей пользы, вам же
доставит, в  лучшем случае, несколько неприЯтных часов, а кое-кому и отравит
жизнь".
     -- Ћтравит  жизнь?  --  вопросительно  повторил врач  и  протер  стекла
пенсне.
     -- ‘корее, -- осипшим голосом сказал коммерсант. Џоэт продолжал:
     "‚от  Я  и  спрашиваю  себЯ:  что  за  странный  каприз  толкает менЯ к
письменному столу и заставлЯет писать слова, впечатление от которых Я уже не
смогу прочесть на ваших лицах? Ђ если  бы и  смог, удовольствие оказалось бы
слишком ничтожным, чтобы послужить  извинением той фантастической  подлости,
которую  сейчас,  правда с  чувством  сердечнейшего  удовольствиЯ,  Я  решил
совершить".
     --  •а!  -- вскричал врач каким-то  чужим голосом. Џоэт бросил на  него
быстрый и злобный взглЯд и продолжал, быстрее и монотоннее, чем прежде:
     "„а, каприз  --  и  только, потому что, в  сущности,  Я не  питаю к вам
никаких  злых чувств.  џ даже  очень  хорошо отношусь к  вам  --  по-своему,
конечно, впрочем, как  и вы ко мне. џ даже не презираю вас. € хоть иногда  и
подтрунивал над вами, все  же  никогда над  вами не издевалсЯ. „аже в те, --
нет, уж во всЯком  случае, не в те часы,  о которых вы получите сейчас самое
наглЯдное и самое неприЯтное представление. ’ак откуда же этот каприз? Њожет
быть, он  возник все-таки из глубокого и,  в сущности, благородного  желаниЯ
уйти из мира не отЯгощенным чрезмерно большой ложью? џ бы мог убедить себЯ в
этом, если бы хоть единственный  раз в жизни испытал малейшее ощущение того,
что люди называют раскаЯнием".
     --  —итайте  поскорее  конец,  --  сказал  врач  своим  новым  голосом.
Љоммерсант попросту  вынул  письмо  из  рук поэта, которому  показалось, что
пальцы у него отнЯлись, быстро опустил глаза на нижние строчки и прочел:
     "ќто был рок, дорогие мои. ‘ этим  Я уж ничего не  могу поделать. ‚семи
вашими женами Я обладал. ‚семи".
     Љоммерсант вдруг замолчал и начал листать страницы в обратном порЯдке.
     -- —то вы ищете? -- спросил врач.
     -- Џисьмо написано девЯть лет назад, -- сказал коммерсант.
     -- „альше, -- приказал поэт. € коммерсант прочел:
     "ђазумеетсЯ, все эти свЯзи были очень различны. ‘ одной Я жил почти что
в браке, много месЯцев. ‘ другой у менЯ было то, что принЯто называть легкой
интрижкой.  ‘ третьей  дело зашло так  далеко,  что  Я собиралсЯ покончить с
собой  вместе  с  нею.  —етвертую  Я  спустил  с  лестницы потому,  что  она
обманывала  менЯ  с  другим.  Ђ  еще  одна  была   моей  возлюбленной  всего
один-единственный  раз. ‚се вы разом вздохнули  с облегчением, милые вы мои.
Ќапрасно. ‚едь,  может быть,  это был  прекраснейший час в моей  --  и  в ее
жизни. ’ак-то, друзьЯ  мои. Ѓольше мне нечего вам  сказать. џ  складываю эти
листки,  опускаю их  в  мой  письменный  стол,  и  пусть они  полежат здесь,
покамест Я не уничтожу их в другом настроении или покамест  их не вручат вам
в тот самый час, когда Я буду лежать на смертном одре. Џрощайте".
     ‚рач взЯл письмо у коммерсанта  и,  очевидно, внимательно прочел его  с
начала до конца. Џотом поглЯдел на коммерсанта, который стоЯл, скрестив руки
на груди, и смотрел на него с издевкой.
     -- •отЯ  жена ваша умерла в прошлом  году,  -- спокойно сказал врач, --
это не менЯет дела.
     Џоэт  шагал по  комнате  взад и  вперед,  дергаЯ,  словно  в  судороге,
головой. "ЉанальЯ",  -- внезапно  прошипел он сквозь зубы и поглЯдел  вверх,
точно  слово -- это предмет, растаЯвший  в  воздухе.  Ћн  пыталсЯ воскресить
образ  юного  существа,  супруги,  которую когда-то  держал в  объЯтиЯх.  Ќо
всплывали все образы других женщин, -- и тех, которых он  часто вспоминал, и
тех, которые, казалось,  забыты, только вот этот, желанный, он никак не  мог
заставить поЯвитьсЯ. Џотому что тело жены уже давно увЯло и утратило аромат,
да и слишком много времени прошло с тех пор, как она перестала быть длЯ него
возлюбленной.   ‡ато  она  стала  чем-то   другим,   более  значительным   и
благородным,  -- подругой и спутницей, полной гордости за его успехи, полной
участиЯ  к его  разочарованиЯм, полной  пониманиЯ самых глубин его существа.
…му, право  же,  не казалось  невероЯтным,  что  старому  злобному холостЯку
захотелось просто отнЯть подругу у любимого друга, которому он втайне всегда
завидовал. €бо все то, остальное, -- какое оно,  в сущности, имело значение?
Џоэту вспомнились  различные любовные приключениЯ, давнишние и недавние, без
которых, конечно,  не  обошлось в его  насыщенной жизни  художника,  и  мимо
которых жена его проходила иногда  улыбаЯсь, а  иногда и плача. ѓде  все это
сейчас?  Џотускнело,  как тот далекий  час,  когда она  бросилась в  объЯтиЯ
ничтожного человека, не  размышлЯЯ,  быть может, даже не сознаваЯ  того, что
делает. €счезло  почти  так  же,  как воспоминание  об  этом часе  в  голове
мертвеца, покоЯщейсЯ там,  рЯдом, на смЯтой  в  муках подушке. Ђ может быть,
все,  что  написано в  этом завещании,  просто ложь? ЏоследнЯЯ месть жалкого
обывателЯ,  который  знал,  что  обречен  на  вечное забвение,  и  завидовал
избраннику,  над  творениЯми  которого смерть  не  властна?  —то  ж,  весьма
возможно. Ќо, даже  если все написанное  --  правда, -- все равно это только
мелкаЯ месть, да к тому же решительно неудавшаЯсЯ.
     ‚рач смотрел на листки бумаги, лежавшие перед ним, и думал о стареющей,
кроткой, нет, доброй женщине, котораЯ  спит  сейчас дома. „умал он и о своих
трех детЯх.  Ћ старшем, вольноопределЯющемсЯ, который отбывал сейчас службу,
о взрослой дочке, помолвленной с адвокатом, и о меньшой, такой хорошенькой и
очаровательной, что недавно на балу знаменитый художник попросил  разрешениЯ
ее  писать. „умал он и о своем уютном доме, и  все,  что хлынуло на  него из
письма умершего,  было уже даже не ложью, а какой-то изощренной и непонЯтной
чепухой.  …му  даже  показалось, что  он вообще не узнал ничего нового. ‚рач
вспомнил странный период  в своей  жизни,  -- это было  лет четырнадцать  --
пЯтнадцать  назад,   --  тогда   в  его   врачебной   деЯтельности  начались
неприЯтности,  и, растерЯвшись, а  потом в полном смЯтении чувств, он  решил
бросить  город,  жену,  семью.  ‚от  в  это  самое  времЯ он  и  стал  вести
разгульную, распутную жизнь,  в которую  вошла  страннаЯ истеричнаЯ женщина,
позднее покончившаЯ с собой из-за  другого возлюбленного. ’еперь  он не  мог
даже  вспомнить, каким образом существование его вошло в обычную колею. ‚ то
тЯжелое времЯ, которое пришло и ушло, словно болезнь, да, именно тогда жена,
видно, и обманула его. „а, конечно, так оно и было, и совершенно  Ясно, что,
в сущности, он всегда это знал. € разве однажды  она чуть было не призналась
ему?  ђазве не намекала? ‹ет тринадцать  -- четырнадцать назад?.. „а, но  по
какому  поводу?..  ЉажетсЯ,  это случилось летом,  когда они  путешествовали
вдвоем во  времЯ отпуска,  поздно вечером на террасе в  отеле?.. Ћн напрЯгал
памЯть