  к  ней.  ќти  бумаги   ‹айма   писала
собственноручно. Џод нашу диктовку. Џеро дрожало в ее руке,  а
лицо было неживым, как маска. ђута глотала  слезы,  диктуЯ  ей
казенные фразы  канцелЯрских  заЯвлений,  за  которыми  стоЯла
жуткаЯ,  еще  не  вполне  осознаннаЯ  трагедиЯ:  дочь  и  мать
расставались  навсегда  и  оформлЯли   этот   чудовищный   акт
казенными неживыми словами сухого документа.
     ‹айма подписала каждую  бумажку,  сложила  их  стопкой  и
протЯнула мне, устремив на менЯ тусклый отсутствующий взглЯд:
     —то еще от менЯ требуетсЯ?
     ђута кусала губы, отвернувшись к окну. џ смотрел ‹айме  в
лицо. ‚се еще красивое. •оть и обрюзгшее, в  сетке  морщин,  с
нездоровой желтизной на дрЯблой коже.
     - Ќе пей, пожалуйста, - попросил Я. - ‚оздержись. •отЯ бы
до нашего отъезда.
     -  Ќу,  ты  слишком  много  хочешь  от  менЯ,   -   криво
усмехнулась ‹айма. - Љак же не выпить... при  расставании.  Њы
же люди, а не... звери.
     џ не видел ее трезвой ни одного днЯ. „о  самого  отъезда.
Џорой она напивалась до того, что  еле  приползала  домой,  не
узнавала ни менЯ, ни  ђуты,  ни  ‚инцаса,  заваливалась  спать
прЯмо на полу в гостиной, и  мы  втроем  тащили  на  руках  ее
тЯжелое безвольное тело по лестнице на второй этаж, в спальню,
укладывали в кровать, и Я с ‚инцасом молча выходили,  затворив
за собой дверь,  а  ђута  оставалась  с  матерью  и  уже  одна
раздевала ее и укрывала одеЯлом.
     ‹ишь иногда наступало просветление. Ћбычно по  утрам.  „о
выхода из дому. Ћна бродила, мрачнаЯ, непричесаннаЯ,  в  мЯтом
халате, по комнатам, где все вещи были  сдвинуты  с  привычных
мест и раскрытые чемоданы  и  картонные  коробки  валЯлись  на
креслах,  на  полу,  на  столах.  ‹айма  бродила  среди  этого
предотъездного хаоса, нещадно дымЯ сигаретой, натыкаЯсь на ме-
бель и  тихо  матерЯсь  по-русски.  ‚  гостиной  нанЯтые  мной
плотники сколачивали из свежих  досок  Ящики  длЯ  громоздкого
багажа. ‘тук  молотков,  повизгивание  пилы,  острый  спиртной
запах свежих опилок напоминали похороны и заколачивание гроба.
     ‹айма долго  терла  ладонью  лоб,  словно  силЯсь  что-то
вспомнить, и действительно вспомнила  и  даже  улыбнулась  при
этом. Џомчалась к себе в спальню, чуть  не  упав  на  ступенЯх
лестницы, и скоро вернулась, непривычно блестЯ глазами.
     - „оченька, - хрипло позвала она.
     ђута, укладывавшаЯ вещи в чемодан,  поднЯла  голову  и  с
удивлением посмотрела на мать.  ‚  глазах  у  ‹аймы,  внезапно
оживших, стоЯли слезы. ђута встревоженно подошла к ней.
     - Ќагни голову, - попросила ‹айма.
     - ‡ачем? - удивилась ђута.
     - џ хочу тебе сделать подарок.
     - Љакой подарок? - продолжала недоумевать ђута,  принимаЯ
все это за очередной пьЯный бред матери.
     - ‡акрой глаза и подставь свою шейку,  -  мЯгко  и  жалко
улыбнулась ‹айма.
     - Ќе понимаю, - нахмурила брови ђута.
     - Ќе задавай вопросов, - вмешалсЯ Я. -  ‘делай  так,  как
мать просит.
     - Ќу ладно, - неохотно согласилась ђута и закрыла глаза.
     ‹айма разжала кулак. Ќа ее ладони лежала цепочка и что-то
Ярко  поблескивало.   Ќастолько   нестерпимо   Ярко,   что   Я
почувствовал жжение в глазах. џ сразу узнал и эту  цепочку,  и
источник Яркого блеска на ладони у ‹аймы.
     ќто был бриллиант моей матери. ’от самый, что она  утаила
на черный день от всех обысков и сохранЯла  в  гетто  до  того
самого днЯ, который она посчитала черным.  Љогда  менЯ  и  мою
младшую сестренку погрузили  в  кузов  автомобилЯ,  где  кучей
лежали друг на друге и шевелились, как раки в  корзине,  много
еврейских  детей  нашего  возраста.  Ќас  всех  отправлЯли  на
смерть. €з нас, детей, должны были взЯть кровь, всю  кровь  до
капли, чтобы  перелить  ее  в  вены  раненых  солдат,  а  наши
обескровленные  трупики  зарыть   где-нибудь   поблизости   от
госпиталЯ. Њать пыталась выкупить у конвоира менЯ и мою сестру
за этот бриллиант. Ћн взЯл бриллиант. ќтим конвоиром был рыжий
Ђнтанас,  родственник  ‹аймы.  …го  мать  Ђнеле  потом  отдала
бриллиант ‹айме, и ‹айма его  никогда  не  носила.  Ћна  знала
историю бриллианта. € Я был уверен, что  она  постаралась  его
сбыть куда-нибудь подальше. Њы с ней  об  этом  бриллианте  не
заговаривали. ’еперь она извлекла его из тайника и  надела  на
шею ђуте.
     Љогда та открыла глаза, ‹айма торжественно подвела  ее  к
зеркалу  и  облегченно  улыбнулась,  увидев,  как  засиЯли  от
радости глаза дочери.
     - Ћткуда это у тебЯ? -  ахнула  ђута.  -  ’ы  никогда  не
носила.
     - Ќу и что?  -  глубоко  затЯнулась  дымом  и  встрЯхнула
свалЯвшимисЯ седыми волосами ‹айма. - Ѓерегла на черный  день.
Љак когда-то твоЯ бабушка его  хранила.  ’еперь  наступил  мой
черный день. џ остаюсь одна... Ђ ты будешь жить где-то далеко-
далеко... € когда у тебЯ будет дочь и она  вырастет  и  пошлет
тебЯ к черту, отдашь ей этот бриллиант...  Љак  эстафету...  ‚
мире все повторЯетсЯ...
     Њы уезжали из Љаунаса дождливым  осенним  днем.  ‹айма  с
утра так напилась, что на вокзал  ее  взЯть  не  было  никакой
возможности. Ћна валЯлась в пальто на  кровати  с  запекшимисЯ
серыми губами и глубоко запавшими глазами, закрытыми восковыми
веками с черной пыльцой краски на ресницах. € только  хриплое,
булькающее дыхание отличало ее от трупа. Њы  и  попрощались  с
ней как с покойницей. € Я и ђута. Џоцеловали спЯщую в восковой
лоб и быстро вышли, вытираЯ пальцами глаза.
     Ќас   провожали    несколько    моих    старых    друзей:
евреи-музыканты из  ресторанных  оркестров,  еще  не  решившие
сами, ехать или не ехать. Ћни  волновались,  пожалуй,  больше,
чем мы, в  душе  примериваЯ  на  себЯ  наш  отъезд,  и  по  их
взвинченным нервным лицам Я понЯл, что они не  намного  дольше
моего  засидЯтсЯ  в  Љаунасе.   Ћни   без   толку   суетились,
многократно обнимались и целовались  со  мной  и  плакали,  не
стыдЯсь слез.
     ‹ишь два человека из провожавших  вели  себЯ  спокойно  и
деловито: таскали чемоданы, погрузили  их  в  вагон,  оформили
квитанции на багаж, купили мне с  ђутой  на  дорогу  поесть  в
вокзальном буфете. ќто были два неевреЯ. ‚инцас, дедушка ђуты,
и совсем опустившийсЯ ѓригорий €ванович  ’аратута  в  грЯзном,
замызганном пиджаке и рваных ботинках. Ћн снова не имел жильЯ.
Ѓуфетчица ‘онЯ  вытолкала  его  взашей  и  отобрала  ключи  от
квартиры.  ‚  этот  день  он  не  взЯл  ни  капли  в  рот   и,
распорЯжаЯсь погрузкой, по старой  привычке  зычно  гаркал  на
железнодорожных служащих, распекаЯ их за нерадивость,  как  он
это делал во времена своего комендантства.
     „ва врага. Ђнтикоммунист и  палач  ‚инцас,  отсидевший  в
‘ибири десЯть лет, куда его спровадил комендант Љаунаса  майор
’аратута, и  сам  ’аратута,  уже  бывший  комендант  и  бывший
коммунист. ’еперь они оба,  постаревшие  и  какие-то  усохшие,
стали бывшими людьми, доживавшими свой век. € провожали  менЯ,
евреЯ, уже лишенного советского гражданства и,  следовательно,
тоже бывшего их соотечественника, в загадочное, нелюбимое ‘‘‘ђ
государство €зраиль, к  которому  ни  тот,  ни  другой  особых
симпатий тоже не питали по причине своей нелюбви к евреЯм.
     ’аратута, лобызаЯсь со мной, всхлипнул и, чтобы  подавить
слезы, громко изматерилсЯ. ђута обозвала  его  негодЯем  и  не
позволила ему себЯ  обнЯть.  ‚инцас  со  мной  расцеловалсЯ  и
прошептал на ухо:
     - Џрости менЯ, если можешь... ‘коро помру...
     ђута и ему не дала себЯ поцеловать. ’олько  пожала  руку,
не глЯдЯ в глаза. Ћна ‚инцаса не простила.
     - Ќе называй менЯ ђутой, - со злостью сказала она ему.  -
“ менЯ есть  имЯ...  еврейское  имЯ...  ђивка...  Љак  бабушку
звали...
     - ќх, ђута... ђивка... - горько покачал  седой  спутанной
шевелюрой ‚инцас. - Ћставила  ты  менЯ  совсем  одного...  как
собаку... без никого.
     - ‘ тобой остаетсЯ твоЯ дочь... - строго сказала ђута.  -
ЏозаботьсЯ о ней... ‡а ней нет твоих  грехов...  Ћна  страдает
безвинно.
     “же когда загудел локомотив и мы уже были  отгорожены  от
провожающих мокрым слезЯщимсЯ стеклом вагонного окна, Я  через
косые витые струйки воды все смотрел  почему-то  не  на  своих
еврейских друзей, а на этих  двух  рано  состарившихсЯ  людей.
‚инцаса и ѓригориЯ €вановича. Ћни и стоЯли рЯдышком,  как  два
мокрых взъерошенных воробьЯ. …вреи теснились в стороне от них,
под черными зонтами, и никто не подумал прикрыть от  сеющей  с
неба влаги кого-нибудь из них краем своего зонта.
     ‚инцас и ’аратута,  два  неевреЯ,  были  чужими  на  этих
еврейских проводах.  ’еперь  они  пытались  плЯсать  на  чужой
свадьбе. ‚ернее, на похоронах. € их, естественно,  сторонились
и старались не замечать.
     „лЯ менЯ они не были чужими.  ‘лишком  тесно  переплелись
наши  судьбы.  €  всех   нас   советскаЯ   власть   хорошенько
перемолола, с хрустом костей, и выплюнула за ненадобностью.  €
’аратуту, который сам  был  частью  этой  власти  и  верно  ей
служил, и ‚инцаса, своего врага, пытавшегосЯ ей  противостоЯть
и сломленного ею. € менЯ. Љоторый был ни  тем,  ни  другим.  Ђ
лишь только хотел мало-мальски прилично жить. € больше ничего.
ЊенЯ она выплюнула за свои пределы. Ђ их - себе под ноги.
     “ менЯ сжалось сердце от жалости к ним  обоим.  џ  рванул
раму окна вниз, в лицо мне хлестнул дождь.
     -  Џослушай,  ‚инцас!  -  закричал  Я.  -  ‚озьми  его...
ѓригориЯ €вановича к себе в  дом.  џ  тебЯ  прошу.  ’ам  места
хватит. ‘лышишь?
     ‚инцас закивал и  что-то  прокричал  в  ответ.  Ќо  Я  не
расслышал, потому что рама с сухим стуком рванулась  вверх,  и
окно захлопнулось. ќто сделала ђута.
     - “ тебЯ больше нет забот, - гневно сказала  она,  -  как
беспокоитьсЯ об этих двух подонках.
     —то Я мог ей ответить? Џо-своему она  была  права.  Ќо  у
менЯ нет ее категоричности и бескомпромиссности. € Я  страдаю.
Џорой за других больше, чем за себЯ.
     Џоезд тронулсЯ. Њой родной город, где Я родилсЯ дважды  и
пережил больше, чем отпущено одному человеку, уплывал в  серой
дождливой мгле. ‘ловно он плакал.  Љого  он  оплакивал?  ЊенЯ?
‘воего незадачливого сына, покидавшего его навсегда? €ли себЯ,
остающегосЯ хиреть и старитьсЯ в неволе?

        x x x

     "„орогаЯ моЯ дочь!
     Џишу тебе и не знаю, огорчит ли тебЯ это  письмо  или  ты
позлорадствуешь, с удовлетворением признав, что Я  получил  по
заслугам, ибо своими руками вырыл Яму, в которую свалилсЯ.
     џ пишу тебе это письмо из  тюрьмы.  €з  немецкой  тюрьмы.
ЌазываетсЯ эта тюрьма "Њоабит", и она была  печально  известна
даже у нас, в ‘оветском ‘оюзе. …сли ты помнишь, вы это изучали
в школе, здесь сидел, дожидаЯсь смертной казни, татарский поэт
Њуса „жалиль, взЯтый немцами в  плен  в  годы  второй  мировой
войны. Ћн написал поэму  "ЊоабитскаЯ  тетрадь".  €  еще  много
героев  и  мучеников  сидело  здесь  при  ѓитлере,  и  красные
кирпичные стены  мрачных  корпусов  были  последним,  что  они
видели в жизни.
     ‘ейчас  здесь  сидЯт  евреи.  ђусские  евреи.   ’е,   кто
фабриковали поддельные советские  документы  с  целью  быстрей
получить немецкое гражданство.
     Ќас не казнЯт. Ќе обезглавЯт. •удшее, что нас ожидает,  -
принудительнаЯ высылка  из  ѓермании.  Људа?  Ђдрес  один:  на
историческую родину, в €зраиль. Људа нас, возможно, доставЯт в
наручниках и  под  конвоем.  ‚  объЯтиЯ  не  очень  счастливых
соплеменников.
     џ не оправдываюсь и не ищу у тебЯ сочувствиЯ.  ‚первые  в
жизни Я стал на  нечестный  путь  и  наказан  за  это.  ‚полне
заслуженно. ‘удьба зло посмеЯлась надо мной. Џомрачив мой  ум,
поставив в  один  рЯд  с  не  лучшими  представителЯми  нашего
народа, ринувшимисЯ в ѓерманию, чтобы  урвать  свой  кусок  от
жирного пирога, которым немцы, все еще  переживающие  комплекс
вины, готовы расплатитьсЯ с  евреЯми  за  свои  прошлые  грехи
перед ними. џ стал одним из  этого  алчного,  бессовестного  и
нечистоплотного стада, в поисках кормушки зацокавшего копытами
по немецким мостовым. Џод недружелюбными взглЯдами  аборигенов
и трудно сдерживаемыми за формальными  улыбками  презрением  и
неприЯзнью властей предержащих.
     Ќаши  соплеменники,   почуЯв   слабину   у   немцев,   их
осторожность и щепетильность в отношениЯх  с  евреЯми,  совсем
перестали   стеснЯтьсЯ   и    распоЯсались    вовсю.    Ќаглое
вымогательство бесконечных  субсидий  и  финансовой  помощи  в
немецких учреждениЯх, карманное воровство и  даже  вооруженные
грабежи.  …вреи,  какаЯ-то  жалкаЯ   горсточка,   всего   лишь
несколько тысЯч,  такого  задали  жару  этой  большой  богатой
стране, что сколько немцы ни крепились, сколько  ни  старались
закрывать глаза на уголовные проделки своих  новых  сограждан,
дабы не бередить старые раны и не вызвать нежелательного  шума
в мировой прессе, все же наконец не выдержали и  дали  команду
полиции.
     ‘ейчас мы сидим в  тюрьме  "Њоабит".  “  нас  аккуратные,
чистые камеры. Ќас кормЯт питательно и вкусно. „аже предлагают
кошерную пищу, кто пожелает. Њы смотрим цветной  телевизор.  €
ждем суда.
     Ќа прогулках в тюремном дворе Я  имею  возможность  ближе
сойтись с моими товарищами по несчастью,  евреЯми,  затеЯвшими
авантюру - по фальшивым документам сделатьсЯ немцами.
     Ќе у каждого из тех, кто  попал  вместе  со  мной  в  эту
тюрьму, есть повод длЯ невеселых аналогий, какой имею Я. џ уже
раз был в немецком заключении, и немецкие часовые уже охранЯли
менЯ. ‚ раннем детстве. ‚ каунасском гетто.
     ’еперь снова, уже под старость, менЯ охранЯют вооруженные
немцы. € снова они решают мою дальнейшую судьбу.
     Џо немецким, да  и  по  всЯким  иным  законам,  подделка,
фальсификациЯ документов ЯвлЯетсЯ  уголовным  преступлением  и
строго   наказуетсЯ.   Ќас   поймали   за   руку.   ЋтпиратьсЯ
бессмысленно. Љупленные нами, и  за  немалые  деньги,  липовые
метрики, советские выездные визы и даже дипломы не выдерживали
серьезной проверки. Џока немцы не хотели с  нами  свЯзыватьсЯ,
все сходило с рук, но стоило  им  пристальней  приглЯдетьсЯ  к
нам, как все сразу всплыло.
     Ћни  даже  не  поленились  пригласить  советских  русских
экспертов из ‚осточного Ѓерлина, и  те  без  труда  определили
подделку. € тогда немцы публично ахнули, пришли  в  изумление.
Љого они  впустили  в  страну?  Ђ  газеты  стали  смаковать  и
расписывать делишки русских евреев.
     ѓерманиЯ сама же и наказала себЯ, закрыв  перед  русскими
евреЯми  двери  легальной  иммиграции.  Ќелегальный  въезд   в
страну, ложные клЯтвы и поддельные, фальшивые  документы,  без
которых  не  стать  еврею  германским  гражданином,  произвели
печальный отбор: в ѓерманию хлынул в массе своей изворотливый,
бесчестный  и  даже  преступный  элемент  из  потока   русских
эмигрантов.  ’алантливые  и  трудолюбивые  люди   чаще   всего
брезгливы к  уловкам  и  лжи.  Џоэтому  их-то  ѓерманиЯ  и  не
получила. Ћни осели в Ђмерике, Ђвстралии, где угодно, но не  в
ѓермании.  Ђ  здесь  замелькали  зубные  врачи  с  поддельными
метриками и даже дипломами, карманные воры,  не  вылезавшие  в
‘‘‘ђ из тюрем и лагерей, торговцы иконами, фальшивомонетчики и
даже мастера мокрых дел.
     € их раскормленные,  чрезмерно  толстые  жены,  увешанные
бриллиантами, как рождественские елки блестками.
     Ђ  какаЯ-то  жиденькаЯ   струйка   нормальных   людей   с
профессиЯми и настоЯщими, а не  липовыми  дипломами  бесследно
растворилась, затерЯлась в толпе.
     Ќемецкими  паспортами  первыми  завладели   ловкачи   без
совести и чести, не желающие работать и прочно севшие  на  шею
германскому  государству.   Ћни   получают   за   счет   этого
государства квартиры и даже мебель, пособиЯ по  безработице  и
социальную помощь. € еще умудрЯютсЯ ежегодно бесплатно  ездить
на курорты, чтобы развеЯтьсЯ после долгого бездельЯ  дома.  €м
очень нравитсЯ в  этой  стране.  ѓде  можно  жить  припеваючи,
ничего не делаЯ. ‘овершать преступлениЯ и не садитьсЯ в тюрьму
- немецкаЯ полициЯ сквозь пальцы смотрит на проделки еврейских
воришек.  Ђ  если  какой-нибудь  дотошный  немецкий   чиновник
проЯвит излишнее любопытство, то на него можно разинуть  пасть
и напомнить нацистское прошлое его самого или  кого-нибудь  из
его родни, и он быстро заткнетсЯ и другому закажет свЯзыватьсЯ
с русскими евреЯми.
     џ никогда не думал, что в нашем народе столько наглецов и
бездельников, воров и лжецов. ‡десь,  в  ѓермании,  Я  с  этим
столкнулсЯ. ЏолучаетсЯ невернаЯ, искривленнаЯ картина.  Џотому
что  здесь  в  концентрированном  виде  осела  всЯ  муть,  всЯ
зловоннаЯ  гуща  из  советского  мусоропровода,  направленного
выходным отверстием на ‡апад.
     Џо  этим  людЯм,   к   великому   сожалению,   окружающие
составлЯют мнение о евреЯх вообще.  Њожешь  себе  представить,
какое это прелестное горючее  длЯ  нового  взрыва  германского
антисемитизма, тихо и стыдливо тлевшего под обломками ’ретьего
рейха! Љак, сталкиваЯсь с этими людьми, читаЯ в газетах об  их
скандальных  делишках,   уцелевшие   убийцы   евреев,   бывшие
гестаповцы перестают  испытывать  угрызениЯ  совести  за  свое
прошлое.
     Ћсобенно нестерпимо режет глаз и слух своим  бесстыдством
и цинизмом разгул дезертиров и  разъевшихсЯ  на  чужих  хлебах
домочадцев на праздновании „нЯ независимости €зраилЯ,  который
торжественно, чуть ли не со слезой отмечают ежегодно крохотные
еврейские общины в немецких городах. € вот те, что  бежали  из
€зраилЯ, не прослужив ни одного днЯ в  его  армии  или  вообще
туда не доехав из опасениЯ, что их или их подрастающих сыновей
призовут  на   военную   службу,   собираютсЯ   в   украшенных
израильскими флагами залах, во  всю  глотку  упоенно  орут  на
дурном иврите израильские песни, обжираютсЯ  даровой  кошерной
пищей, незаметно потЯгиваЯ из горлышек бутылок, припрЯтанных в
карманах, русскую водку. Ђ на сцене их упитанные детки на  уже
недурно  освоенном  немецком   Языке   декламируют   стихи   о
катастрофе европейского еврейства и  о  том,  что  больше  эта
трагедиЯ не  повторитсЯ,  потому  что  существует  €зраиль.  ‚
заключение весь зал при мерцающем свете  зажженных  свечей  на
меноре громко скандирует:
     - ‚ будущем году в €ерусалиме!
     „альше идти некуда. џ один  раз присутствовал  при  таком
коллективном лицемерии и бежал из  зала,  не досидев до конца.
•отЯ  оснований  стыдитьсЯ  Я  имел  меньше  других.  “  менЯ,
по  крайней мере, дочь служит в израильской армии, и это  хоть
как-то  смЯгчает  чувство  вины, которое  Я  испытываю  с того
самого днЯ, как покинул €зраиль.
     Џоверь мне, Я покинул €зраиль  не  из  трусости.  Њне  уж
давно не дорога моЯ жизнь, и перспектива умереть  от  арабской
пули не так уж и страшила менЯ. ‘кажу тебе больше,  глубоко  в
душе Я  был  готов  умереть  за  €зраиль.  ’акаЯ  смерть  куда
предпочтительней, чем долгое и нудное умирание на  чужбине.  џ
свое прожил. € достаточно перенес. „аже больше,  чем  положено
одному человеку. Љонец  не  за  горами.  Њы  уже  едем  не  на
Ярмарку, а с Ярмарки, как писал олом-Ђлейхем. ‚ этом Я не за-
блуждаюсь.
     Ќо, как сказал  один  мой  знакомый,  воевавший  в  войне
‘удного днЯ, а потом укативший из ’ель-Ђвива в Ќью-‰орк:
     - џ готов умереть за €зраиль, но жить в нем не могу.
     Џочему?  ‚едь  Я  еврей  до  мозга  костей.  €  за   свою
принадлежность  к  еврейству  страдал  не  единожды  и еле-еле
уцелел. €зраиль - еврейское государство, единственное место на
земле, где принадлежность к еврейству считаетсЯ не позором, а,
наоборот, предметом гордости и где, как  ты  остроумно  писала
мне однажды, если уж менЯ назовут грЯзным евреем, то это будет
означать лишь то, что мне следует пойти и умытьсЯ.
     џ не оправдываюсь. џ хочу объЯснить, почему Я не  осталсЯ
в €зраиле и ценой немалых унижений пыталсЯ зацепитьсЯ на чужой
и неласковой земле.
     Џотому что и в  €зраиле  Я  не  почувствовал  себЯ  дома.
‚инить в этом €зраиль легче всего. ‚озможно, Я сам  виноват  и
не смог адаптироватьсЯ в новой среде.
     €зраиль мне показалсЯ одним  большим  гетто.  џ  оказалсЯ
неготовым к встрече лицом к лицу с таким скоплением евреев. ‚о
мне еще слишком свежа памЯть о каунасском гетто, где  мы  были
скучены на крохотном пЯтачке и  должны  были  в  этой  тесноте
дожидатьсЯ, когда нас прикончат.
     €  €зраиль  выглЯдит  пЯтачком,  крохотным  островком  во
враждебном  арабском  море,  и  его  грозЯт  уничтожить,   как
уничтожили немцы каунасское гетто. ђазница  лишь  в  том.  что
тогда мы были безоружны и покорно подставлЯли шеи под ножи,  а
теперь умело отбиваем атаки  наших  палачей  и  будем  с  ними
дратьсЯ до последнего вздоха.
     Ќо это дела не менЯет. Ќа менЯ в €зраиле до жути  знакомо
пахнуло гетто. џ почувствовал себЯ так неуютно, что плохо спал
по ночам и  просыпалсЯ  от  жутких  сновидений.  Ђ  днем  менЯ
донимала непривычнаЯ жара и пыльное дыхание  близких  пустынь.
Џоначалу Я  терпел,  ожидаЯ,  что  это  пройдет.  џ  привыкну,
вживусь. Њои нервы натЯнулись до предела.
     џ - европеец, как ни крути. ‹итва - это  …вропа,  хоть  и
‚осточнаЯ. Ќе одно  поколение  моих  предков  выросло  в  этом
холодном и влажном, почти северном краю, и это  наложило  свой
отпечаток на наш характер и на  весь  наш  организм.  џ  плохо
переношу жару и еще хуже - сухой зной. џ задыхаюсь. Њне трудно
дышать.  ЊоЯ  голова  становитсЯ  перегретым  котлом,  который
вот-вот лопнет. џ не совру, если скажу, что менЯ вытолкнул  из
€зраилЯ климат этой страны.
     Ќо только ли климат?
     €зраиль - восточнаЯ страна. ќто хоть и Ѓлижний, но все же
‚осток. ‘ кривыми улочками, маленькими и грЯзными  лавчонками,
шумными, крикливыми базарами и заунывным подвывом муэдзинов из
радиорупоров на минаретах мечетей. €зобилие автомобилей, бетон
автострад, небоскребы отелей  и  многоцветный  неон  ивритских
букв рекламы картины не менЯют.
     „лЯ менЯ, европейца, а Я, как ни крути, все же  европеец,
и именно в €зраиле особенно остро почувствовал себЯ им, это  -
экзотическаЯ, красочнаЯ страна, куда хорошо приехать туристом.
€ только. Ќо никак не на всю жизнь.
     € еще одно  обстоЯтельство,  возможно,  самое  серьезное,
побудившее менЯ  бежать  из  этой  страны.  ‚  €зраиле  строЯт
социализм. ‘ маниакальным  упрЯмством,  в  ущерб  экономике  и
здравому смыслу. „а еще и не на свои, а на  чужие  деньги.  Ќа
подачки еврейских капиталистов со всего мира.
     ќто в  моей  голове  никак  не  смогло  уложитьсЯ.  Џосле
стольких экспериментов с социализмом в разных странах,  всегда
завершавшихсЯ одним и тем же: кровью невинных людей, террором,
голодом  и  нищетой,  нашему  народу,   считающемусЯ   мудрым,
следовало бы извлечь длЯ себЯ урок! Ќо нет! „аже преследование
евреев,  погромы,  чем  почти  повсеместно  отмечено  победное
шествие социализма, не охладили  пыла  израильских  борцов  за
счастье человечества.
     ‘реди  причин,  побудивших  менЯ  покинуть  свою  прежнюю
родину, одной  из  важнейших  Я  считаю  полное  неприЯтие  ее
социалистических потуг насильственно осчастливить свой народ и
все человечество. ‚ значительной мере по  этой  же  причине  Я
ударилсЯ  в  бега  и  из  €зраилЯ.  Њой  жизненный  опыт,  как
безошибочный  рефлекс,   отвращает   менЯ   от   любого   вида
социализма,  каким  бы  лицом  он   ни   обращалсЯ   ко   мне,
человеческим или откровенно бесчеловечным. џ  сыт  социализмом
по горло. ‚ернее, именно благодарЯ ему Я большую  часть  своей
жизни недоедал и жил почти как нищий. Њне захотелось  провести
остаток   своих   дней   при    старом,    руганом-переруганом
капитализме, который хоть и эксплуатирует человека, но  кормит
досыта и одевает  прилично  и  даже  позволЯет  каждому  драть
глотку на митингах и демонстрациЯх, выражаЯ свое несогласие  и
неприЯзнь к власть имущим. Џри социализме же - бьют и  плакать
не дают.
     ’еперь  Я  имею  достаточно  времени,  чтобы   хорошенько
обдумать свою жизнь, покопатьсЯ в ней, поискать  истоки  своих
несчастий. ‚ыводы, к которым Я прихожу, невеселые.
     Ћдин лихой еврей, вор и грабитель из Љиева, так же, как и
Я, по тому же делу отсиживающий в "Њоабите" до  суда,  человек
эмоциональный и непосредственный, как-то воскликнул:
     - € надо же было мне вылезать из маминой утробы евреем! Ђ
почему  не  русским?  €ли  украинцем?  Ќа  худой  конец,  даже
китайцем! € не было б моих несчастий!
     ‚ его искреннем вопле не очень много логики. Ѓудь он  кем
угодно, он оставалсЯ бы вором и грабителем и сидел бы в тюрьме
в любом государстве, как  исправно  отбывал  сроки  в  ‘‘‘ђ  и
теперь дожидаетсЯ срока в ѓермании.
     Ќо есть и жестокаЯ правда в его словах.  Њы  от  рождениЯ
несем на себе крест еврейства, взваленный  на  наши  плечи  не
нами. € страдаем и платим дорогую  цену  за  принадлежность  к
народу, который мы не избирали, а  получили  в  наследство  от
своих предков, вместе с тысЯчелетней давности счетами, которые
человечество не устает предъЯвлЯть каждому  поколению  евреев.
Њногие из нас несут на себе еврейство как горб, от которого не
избавит даже нож хирурга.
     Ќу какие же мы евреи?
     ‚ Ѓога не верим. …врейских традиций не  соблюдаем.  џзыка
своего не знаем.
     Њы - евреи только лишь потому, что мир нас так  называет,
и хоть регулЯрно, из века в век  бьет  и  режет  нас,  все  же
убивает не всех, по-хозЯйски  оставлЯет  немножко  на  развод,
чтобы следующие поколениЯ имели на  ком  душу  отвести,  когда
начнут чесатьсЯ руки и душа взалкает крови.
     Њы - бездомный народ, рассеЯнный по всей  планете,  среди
чужих племен и рас, и те то и дело толкают нас, изгонЯют, и мы
с котомкой пускаемсЯ  в  путь  искать  пристанища  там,  куда,
сжалившись, пустЯт. Ќа времЯ. Љакими бы сроками это  времЯ  ни
исчислЯлось - десЯтилетиЯми или веками, всегда наступает  час,
когда хозЯева предлагают нам, засидевшимсЯ  гостЯм,  убиратьсЯ
подобру-поздорову.  €  если  мы,  не  дай  Ѓог,   замешкаемсЯ,
начинает обильно течь кровь. Ќаша, еврейскаЯ. € мы не  уходим,
а  убегаем.  Ћставив  на  ставшей  нам   снова   чужой   земле
незахороненными своих детей и родителей.
     Њои злоключениЯ привели менЯ к малоутешительному  выводу:
€зраиль, нравитсЯ он нам или не нравитсЯ, - наше  единственное
убежище, где если жить не совсем уютно  и  радостно,  то  хоть
смерть свою можно принЯть с достоинством. ’ы это определила  с
самого начала и раз и навсегда,  и  Я  склонЯюсь  перед  твоей
ранней мудростью и благородством. ќти качества  -  увы!  -  ты
унаследовала не от менЯ.
     ‘коро мы увидимсЯ. Ќемцы недолго продержат нас в  тюрьме.
ЊенЯ отсюда вышлют в €зраиль.
     ‹юбопытно, кто нас  будет  конвоировать  на  историческую
родину?  Ќеужели   немецкие   полицейские?   ‡лодейка   судьба
похохочет над нами вволю.
     Ђ  может  быть,  €зраиль  пришлет  свой  конвой?  ‘муглых
красоток в военной форме, с изЯщным автоматом "узи" на плечах.
€ среди  них  Я  узнаю  тебЯ,  моЯ  дочь.  “вижу  твои  сурово
сдвинутые брови, встречу строгий взглЯд и зарыдаю оттого,  что
не могу по своему положению  заключенного  броситьсЯ  тебе  на
шею. ’ебе, моЯ дочь, посланной нашей страной вернуть  домой  с
чужбины блудного отца".

                                             1993г.?

+-------------------------------------------------------------+
|OCR, правка - Aleksandr Evmeshenko. …сли ‚ы обнаружите ошибки|
|в этом тексте, пожалуйста, вышлите строку из текста с ошибкой|
|по адресам: e-mail: A.Evmeshenko@vaz.ru                      |
|           netmail: 2:5075/10.7  Aleksandr Evmeshenko        |
+-------------------------------------------------------------+