         ќфраим ‘евела. Њама

     OCR: ѓершон. г. •еврон.
     ---------------------------------------------------------------


     "‘траннаЯ  затеЯ,  - сказал  мой  друг,  который считает  себЯ  большим
знатоком в  делах  литературных. - Љнига о  маменькином сынке...  Љого такаЯ
книга  заинтересует?  „етей?   ‘омневаюсь...   „ети  предпочитают  героев...
•рабрых... ЋтчаЯнных... ‘мекалистых...  •итрых...  €зворотливых... †естоких.
Ќо  тихонЯ? ‘лишком приличный и добрый?.. Њальчик,  который мухи  не обидит?
Љому он нужен?
     Ќу,  а уж любовь  этого  мальчика  к своей  матери...  выглЯдит  совсем
старомодной и нелепой в наши дни. ‚ы менЯ  простите, но это нетипично. ‹юбЯт
красивых женщин... ну, любЯт еще своих детей... ну,  порой даже  любЯт  свою
ђодину... € такое случаетсЯ в наш век. Ќо о матери кто вспоминает? ‚ырастает
птенец,  улетает  из гнезда  и  еще  хорошо, если раз в  год письмо  напишет
матери.
     Ќет, нет, историЯ о горЯчей  и  беззаветной  любви сына к своей матери,
поверьте мне, не будет пользоватьсЯ спросом.  ќто, к моему сожалению, так же
верно, как и то, что завтра будет дождь."
     Њой  приЯтель  глЯнул в  окно  и  добавил: "џ  чувствую перемену погоды
лучше, чем барометр. ‚от увидите."
     Ќазавтра было Ясное солнечное утро.
     € Я с легким сердцем засел за книгу о маменькином сынке, о его любви  к
своей матери.

     ***
     џ начну рассказ не с утра,  а с вечера. Љогда солнце, устав  любоватьсЯ
нашим городом, скатываетсЯ за тихую речку ‚илшо и там, за кудрЯвыми зелеными
холмами, укладываетсЯ на ночь. Ђ  город, уютно залегший среди мЯгких холмов,
прощаетсЯ с  солнышком,  переливчато играЯ его  лучами  на  золотых  куполах
церквей.
     џ не  знаю города  в мире,  где было бы столько церквей,  как в ‚ильно.
Њожет быть, только в ђиме. Ќо ђим есть ђим. ’ам живет сам папа римский.
     Ђ ‚ильно  что? џ полагаю, не каждый, кто возьмет'  в руки  мою  книжку,
прежде знал, что вообще есть на земле такой город.
     …сть  такой  город.  € если вам не посчастливилось там  побывать, то вы
очень много потерЯли. Џотому что этот город уникальный. “дивительной красоты
и еще более удивительной судьбы.
     €  такой древний, и так хорошо каким-то чудом уцелевший, что ходишь  по
каменным плитам его  тротуаров, как по  залам музеЯ,  и  на каждом  повороте
узенькой улочки обмираешь перед открывшимсЯ взору волшебным видом.
     ‚ кино,  чтоб показать  такие  улочки  и  дворики, строЯт дорогостоЯщие
декорации. Ђ <i>в</i>  ‚ильно вы разгуливаете по ним совершенно беззаботно,  и лишь
ваш  современный костюм  кажетсЯ  вам не  совсем уместным  среди  окружающей
древности.
     ‚сего  в ширину раскинутых  рук, улочки  с подслеповатыми  домишками  с
железными  резными  флюгерами  под красной  черепицей крыш.  ‘тены у домишек
толстые, как у старинных крепостей, и окошечки глубокие, как бойницы. Џотому
и  устоЯли  они не  один  век, и булыжник их неровных  мостовых помнит цокот
копыт прикрытых латами коней, на которых восседали с мечами и копьЯми рыцари
из войск литовских кнЯзей и польских королей.
     Ђ выйдешь на  простор Љафедральной  площади, и  перед тобой  -  древние
Ђфины. Џарфенон. ЃелокаменнаЯ  копиЯ  с  него.  ‚еличественный  Љафедральный
собор с фигурами апостолов в нишах между колонн.
     Љвадратные серые  плиты площади чисты, без пылинки, и это не тщеславнаЯ
выдумка виленских фантазеров, что моют их регулЯрно горЯчей водой с мылом.
     Ќад площадью, высоко на зеленом  холме, красные руины крепостной башни.
€  башнЯ,  и холм  носЯт  имЯ  ѓеди-мина.  €мЯ литовского  кнЯзЯ, основателЯ
города.
     „альше за этим холмом  - другой, тоже весь в  зелени, из которой в небо
устремились   три  огромных  каменных  креста.  ‚  памЯть   об  обращении  в
христианство Язычников, населЯвших долину ‚илии у подножиЯ этих холмов.
     Ђ какие дворцы всех стилей и эпох глЯдЯт из парков и садов! ‘ каменными
львами,  стерегущими  входы.  ‘  могучими  атлантами,  плечами  подпирающими
балконы.  €мена   владельцев  этих  дворцов   -  живаЯ   историЯ   польского
королевства. ‘апеги, —арторыйские, ’ышкевичи, ђадзивиллы.
     Ђ какие жалкие хибарки в кварталах беднЯков!  Љакие запахи! ЉакаЯ вонь!
Ќо  и лохмотьЯ ‚ильно тоже живописные и Яркие, как и все в этом неповторимом
городе.
     Ќо  не в  дворцах  и  хибарках  прелесть этого города. …го украшение  -
церкви.  •оровод  многоцветных колоколен  над красной  черепицей  крыш,  над
дымоходами с кружевными железными флюгерами под перезвон колоколов больших и
малых.
     Љостел  ‘вЯтых  Џетра  и  Џавла, костел  ‘вЯтой ’ерезы,  костел ‘вЯтого
ђафаила, костел ‘вЯтого Љазимира, ‘вЯтого €оанна, ‘вЯтого Њихаила.
     ѓород, где поселились все ‘вЯтые!
     Љостелы   и    монастыри   кармелиток,   францисканцев,   доминиканцев,
августинцев.
     ЌеповторимаЯ красота  виленских  храмов приводила в восторженный трепет
гордых  чужеземцев,  и  французский  император  Ќаполеон   Ѓонапарт,  увидев
каменное кружево костела  ‘вЯтой Ђнны,  вымолвил, когда к нему вернулсЯ  дар
речи, слова, которые не забыли в ‚ильно до сих пор:
     - џ бы это чудо унес на ладони в Џариж.
     …сли  верить  ученым,  ‚ильно основали  литовцы и  город  долго был  их
столицей. Џотом  там  обосновались  полЯки,  потеснив литовцев.  Џотом  туда
докатились татар-
     ские  орды.  Џотом город  занЯли  русские, побив  и тех,  и  других,  и
третьих. Џотом город снова стал  польским. Џотом его взЯли  немцы и уступили
русским.  Ђ те его вернули ‹итве, но при этом захватили ‹итву и вместе с ней
‚ильно. Џотом...
     ‚ городе  вы можете встретить кого угодно. Џотомков всех  завоевателей.
Ќо больше  всего  испокон  веку было в городе  евреев. Љоторые  никогда этот
город не завоевывали, не предавали его огню и мечу. Ђ приходили к его стенам
с  котомками за плечами, изгнанные с  насиженных мест,  и смиренно просили у
горожан приюта  и  крова. ‘елились в  худших местах, там,  где христианин бы
жить не согласилсЯ.  ‚озводили  жилища,  своими  искусными руками портных  и
сапожников обували и  одевали  горожан, плодились  и преумножались.  € среди
костелов и церквей, стараЯсь никого  не  потеснить, робко поднимались  стены
иудейских храмов-синагог с шестиконечной звездой „авида над входом.
     € еврейскаЯ речь, идиш - сладкий Язык мамы, ма-менлошн  - разливалсЯ из
краЯ в край по всему городу. € Язык этот - литвак, самый  сочный  и напевный
из всех диалектов еврейской речи, стал Языком ученых и писателей, богословов
и раввинов, портных и  цирюльников. Ђ сам ‚ильно в еврейском народе прозвали
€ерусалимом …вропы. Џотому что отсюда на все страны, где жили евреи, исходил
свет мудрости древнейшего  народа, его горький юмор,  со слезою смешанный, и
древние песни, пережившие века и погромы и поныне согревающие сердца людей.
     …врейские песни пели на улицах.
     ‘тоило на  ЏогулЯнке  поЯвитьсЯ  уличным  певцам и  затЯнуть  под  стон
скрипки старую как  мир песню "„и идише маме" ("…врейскаЯ мама"), и кто б ни
проходил мимо:  набожный  еврей  ли в  черном кафтане с пейсами, или полЯк -
дровосек из ближней деревни, забредший в  город с пилой и топором на  плече,
или литовец  - разносчик  зелени, или даже участковый полицейский, -  каждый
замедлит шаг, иногда и остановитсЯ, и уж непременно бросит в смЯтую шлЯпу на
тротуаре один грош, а то и два.
     Џотому что у каждого человека есть или была мама. € песнЯ о маме тронет
и смЯгчит любое сердце.
     ‘тоЯт  певцы  парой.  ‘тарик  в  мЯтой  одежде,   прижав  деку  скрипки
подбородком и плавно водЯ смычком  вверх  и вниз. ѓлаза  его закрыты. Ќе  от
слепоты,  упаси  Ѓоже!  Ћт  блаженства.  ‘ам  музыкант  наслаждаетсЯ  дивной
мелодией и смежил веки, чтоб ничто не мешало погрузитьсЯ в ее сладкие звуки.
Ђ поет женщина.  ‚озможно, жена скрипача. ’оже небогато одетаЯ. Ќо аккуратно
и чисто. ‚едь от богатства на улицу петь не пойдешь.
     Џоют уличные певцы  о еврейской маме печальную песню и сладкую до слез,
как памЯть  об ушедшем  детстве,  о  теплых и  нежных  маминых руках,  о  ее
всепрощающей улыбке.  € у слушателей навертываютсЯ слезы  на глаза,  а  лица
размЯгчаютсЯ, добреют.
     ‹юди  выходЯт из домов,  чтоб послушать песни,  и  если  нет  под рукой
денег, кладут в  шлЯпу  огурец  или помидор, а то и ломоть хлеба,  смазанный
гусиным жиром и посыпанный крупной солью.
     “ж на  что занЯта пани ‹апидус,  но  и она  поЯвлЯетсЯ  в дверЯх  своей
пекарни-магазина.   ‘   заголенными   руками,   перепачканными   мукой,    и
раскрасневшимсЯ  лицом, потому  что она на  миг  оторвалась  от  стола,  где
раскатывала тесто, и жар пылающих печей оставил румЯнец на ее щеках.
     Ћна вынесла певцам пару  свежих горЯчих  бубликов и,  немного послушав,
прикрыв  глаза  и  даваЯ  рукам  и  плечам  отдохнуть  от  нелегкой  работы,
спохватилась и торопливо вернулась к горЯщим печам.
     —тоб войти в  магазин,  надо спуститьсЯ на три ступеньки ниже тротуара,
под неуклюже расписанную свЯзками бубликов вывеску:
     ѓЋђџ—€… Ѓ“Ѓ‹€Љ€ ЊЂ„ЂЊ ‹ЂЏ€„“‘ € ‘›Ќ
     Ћткрыть  дверь  с  бренчащим колокольчиком  и,  сделав лишь  один  шаг,
уперетьсЯ  в  прилавок,  покрытый  клеенкой,  -  так  тесен  магазин.  Ђ  за
прилавком, в  глубине помещениЯ  -  пекарнЯ. Џылают дрова  в  двух  печах. Ђ
впереди огнЯ на горЯчих кирпичах пола пекутсЯ, румЯнЯсь,
     круглые бублики, и пани ‹апидус,  деревЯнной лопатой поддеваЯ их снизу,
ловко выхватывает из горла печи и ссыпает в плетеную корзину под прилавком.
     …сли есть покупатель, она тут же  продает товар с пылу, с жару, а  если
колокольчик молчит,  то  кидаетсЯ  к деревЯнной кадушке,  насыпает из  мешка
муки, наливает из  ведра воды, добавлЯет соли и принимаетсЯ мешать, погружаЯ
в тесто свои сильные  руки  до  самых локтей. ‡амесив, раскатывает  тесто на
столе, пока оно не принимает форму  длинной змеи,  потом рассекает "змею" на
равные части, сворачивает из каждой  кольцо, затем  швырЯет их на деревЯнную
лопату. ‹опату несет к печи и умело, не смЯв ни одного кольца, сталкивает их
на горЯчий, подметенный веником,под.
     Ђ  пока в одной печи пекутсЯ бублики, она в другую подбрасывает поленьЯ
дров и  снова  месит тесто, и снова раскатывает на столе "змею". ’олько звон
колокольчика над входной дверью заставлЯет ее разогнутьсЯ, отойти  от печей,
и она поворачивает навстречу покупателю свое лицо, на котором, как бы она ни
устала, обЯзательно поЯвлЯетсЯ приветливаЯ улыбка.
     ‚ходит,  опираЯсь на палочку, согбеннаЯ старушка  с  плетеной сумкой на
сгибе левой руки и, задрав голову к потолку, подслеповато щуритсЯ.
     ’ам на жердочке сидит старый  большой  попугай, желтый  с прозеленью и,
скосив круглый глаз на старушку, раскрывает крючковатый клюв и кричит резким
скрипучим голосом:
     - ‡дравствуйте! Љак поживаете? Љак идут дела у евреЯ?
     Џрокричал по-еврейски, на идиш,  и старушка, видимо,  давно  знакомаЯ с
попугаем, закивала ему и ответила тоже на идиш:
     - Џомаленьку, милый, помаленьку.
     - ‘лаза Ѓогу, - ответил попугай. - Ќе сглазить бы.
     - —его уж тут сглазить? -  горько улыбнулась беззубым  ртом старушка. -
‚рагу не пожелаешь.
     - ѓосподи, - совсем  как старый еврей вздохнул попугай. - Ќе обойди нас
своим вниманием.
     - Џерестань болтать! - отмахнулась от него хозЯйка
     и улыбнулась покупательнице. - ‚от вам бублики. Љак всегда, пара.
     -  Џерестань  болтать,  перестань  болтать, - словно  поддразниваЯ  ее,
затараторил попугай.
     - ‚от видите, - пожаловалась старушке пани ‹апидус, - слова сказать  не
даст. Љак малое дитЯ.
     - Њалое дитЯ, малое дитЯ, - радостно залопотал попугай.
     - Ќу что с ним делать? - всплеснула руками пани ‹апидус. - Њало мне без
него забот. Ћн своей болтовней скоро отвадит всех покупателей.
     - ‚сех покупателей, всех покупателей, - подтвердил попугай.
     - ЏридетсЯ  тебЯ кому-нибудь отдать, -  пригрозила пальцем попугаю пани
‹апидус. - Њоему терпению тоже есть предел.
     Џопугай удивленно  глЯнул на  нее  своим круглым гла- зом  и, слетев  с
жердочки, уселсЯ ей на плечо и стал ласково и заискивающе теретьсЯ головой о
ее щеку, повторЯЯ одно и то же слово:
     - Њама...мама... мама...
     - ‹адно,  на сей раз прощаю, -  сдалась пани ‹апидус и движением  плеча
стрЯхнула  попугаЯ. Ћн взлетел  на свою  жердочку,  победоносно  взглЯнул на
старушку и стал чистить клювом зеленые перышки.
     -  €  как  вы  только управлЯетесь,  пани  ‹апидус?  -  посочувствовала
старушка. - Љак белка в колесе.
     - Ђ  что еще остаетсЯ делать вдове? - устало улыбнулась пани ‹апидус. -
‚ертетьсЯ.
     ‘тарушка  сощурилась  на  рекламную  афишу  на оклеенной  обоЯми  стене
магазина.
     - Ќо тут  написано: "Њадам ‹апидус и сын". ђазве  у сына отсохнут руки,
если он вам поможет?
     Џри слове "сын" пани ‹апидус приложила палец к губам и закатила глаза к
потолку, показываЯ тем самым, что там,  наверху, обитает ее сын и  он  занЯт
делом поважнее, нежели торговлЯ бубликами.
     -  ’-с-с-с.,. ќта каторга  не длЯ  него. Ћн, дорогаЯ  моЯ, готовитсЯ  к
экзаменам в университет. џ согласна не спать
     ночей  и вертетьсЯ, как десЯть белок в десЯти колесах, но мой сын - вот
увидите - станет адвокатом.
     -  ‘танет адвокатом, - как эхо повторил  попугай, расправлЯЯ  крыльЯ. -
Ђдвокатом. Ђдвокатом. Ђдвокатом.
     “  письменного  стола   сидит,  сжав   голову   ладонЯми,   мальчик  и,
раскачиваЯсь,  как  в молитве, монотонно  зубрит.  Џо  деревЯнной  лестнице,
огражденной  перилами,  поднимаетсЯ  из  магазина  в  комнату  мама, несЯ на
тарелке Яблоко,  обложенное свежеиспеченными  бубликами.  Ќа ней  передник и
косынка, руки  по локоть в тесте и лицо местами  припудрено мукой. „обраЯ  и
сочувственнаЯ  улыбка озарЯет ее лицо при  виде с головой ушедшего  в  книги
сына. Ћна неслышно подходит к нему и заглЯдывает через плечо.
     Џеред сыном раскрытаЯ книга - учебник истории  польского государства, и
на  обеих  страницах  цепочка  овальных  портретов  польских  королей.  ‘ын,
раскачиваЯсь, шепчет:
     - Љороль џн ‘обесский. ђодилсЯ в 1629 году,  умер в  1696  году. Љороль
‘тефан Ѓаторий. ђодилсЯ в 1533 году, умер в 1586  году. ‡начит, один умер  в
96 году, а второй в 86-м. ѓлавное, не перепутать.
     Њама сокрушенно вздохнула:
     - ѓосподи, люди умерли, а ребенок должен мучитьсЯ.
     - Њама, ты мне мешаешь, - сказал џнкель, не отрываЯсь от книги.
     - ‘только королей в одном маленьком государстве? -  искренне удивлЯетсЯ
мама. - Љто бы мог подумать? ‘ъешь Яблочко, сынок. ‚от свежие бублики. ЏрЯмо
из печи. Џосмотри, на кого ты стал похож?
     ‘ын поднимает  к ней лицо.  ’онкое, худое лицо с  печальными еврейскими
глазами, над которыми заломи-лиеь, как двускатнаЯ крыша, густые брови.
     -  Ђ  кто  хочет  видеть  сына  адвокатом?  € чтоб  он был принЯт  не в
какой-нибудь, а в столичный, ‚аршавский, университет?
     Њать поставила тарелку на стол.
     - ‹адно. Џусть у тебЯ будет ненормальнаЯ мама, кото-
     раЯ  хочет  видеть  своего  сына  адвокатом...  Ќо  ты-то  - нормальный
человек... Ћпомнись... „ень и ночь с книгой. ’ы себЯ изведешь. Џожалей себЯ.
     -  ‚ ‚аршаве на  экзаменах менЯ никто не  пожалеет... - коротко  сказал
мальчик, - и не пощадит. —тоб еврею пройти конкурс,  он должен знать предмет
по крайней мере в пЯть раз лучше, чем полЯк.
     -  ‡наю,  знаю.  ‚се знаю, сыночек. € все же  прошу тебЯ,  оторвись  на
минуточку... сделай перерыв. ‚ыйди на улицу, поиграй, как все дети.
     ‡а  окном  во  дворе -  драка. „ерутсЯ  мальчики  примерно одних лет  с
џнкелем. „ерутсЯ жестоко. ‚ кровь.
     ‘тоЯ у окна, џнкель  невольно  прижимаетсЯ к матери, содрогаЯсь и жмурЯ
глаза  при каждом ударе.  Њама гладит своей большой  рукой его  узкую, такую
беззащитную спину и горестно качает головой.
     - Ѓоже мой! Ѓоже... Љак ты будешь жить один? Ѓез мамы.
     ‘низу  донессЯ звон колокольчика над входной дверью и  скрипучий  вопль
попугаЯ:
     - ‡дравствуйте! Љак поживаете? Љак идут дела у евреЯ?
     Џоздний вечер. ‡а витриной магазина зажигаютсЯ уличные огни.
     Џри свете электрической лампочки под полукруглым эмалированным абажуром
и  при отблесках  пламени из  печей  трудитсЯ  мать,  не присаживаЯсь ни  на
минуту. Њесит тесто,  раскатывает, нарезает, ставит  в печь. ‚носит со двора
охапки  дров, подбрасывает поленьЯ в огонь.  € при этом успевает обслуживать
покупателей.
     ‚ходит полицейский в полной форме, с холеными седыми  усами а-лЯ маршал
Џилсудский  - вождь польского  народа,  чей портрет  в  фуражке-конфедератке
висит перед прилавком, как и подобает  в магазине, чьи владельцы -  лоЯльные
граждане  и патриоты  государства.  € попугай  приветствует его  на польском
Языке:
     - „ень добрый, пан! Љак поживаете, пан?
     Џолицейский, который тут уже не в первый раз, козырЯет попугаю:
     - ‡дравиЯ желаю!
     Ћн принимает большой пакет с бубликами.
     - …й-богу, пани ‹апидус, вы - двужильнаЯ. „аже ночью у вас открыто.
     - “ нас, уважаемый пан офицер,  открыто,  пока есть покупатели. •оть до
рассвета. ‡наете, как дорого по нынешним временам учитьсЯ в университете?
     -  Њне ли не знать? - грустно кивает  полицейский. - “  самого два сына
подрастают. Ќа мое жалованье полицейского...  им докторами не стать. ‘колько
с менЯ, пани ‹апидус?
     - —то вы! —то вы, пан офицер! Ћ каких деньгах может идти речь? „лЯ менЯ
такаЯ честь, что сам пан офицер не брезгует моими бубликами.
     Џолицейский  не  заставлЯет себЯ долго  уговаривать. Ћн открывает  свою
сумку, висЯщую на ремне рЯдом с пистолетом, и  пани ‹апидус заталкивает туда
пакет с бубликами и даже застегивает ремешок.
     - Љушайте на здоровье, пан офицер.
     - Ѓлагодарствую, пани ‹апидус. Џравда, Я не  офицер... смею заметить...
а лишь скромный сержант полиции. ‚сего-навсего...
     - Ђх,  будь Я главный полицмейстер, Я бы вас произвела в полковники. ‚ы
этого вполне заслужили.
     -  ‘пасибо,  пани  ‹апидус, на добром слове,  но... мое  начальство,  к
сожалению, так не думает.
     - —тобы думать, надо иметь чем, - убежденно сказала пани ‹апидус. - ѓде
вы это видели, чтоб начальство разбиралось в людЯх? Џоэтому ничтожества идут
вверх, а такие светлые души, как...
     ‡вон колокольчика не дает ей  закончить панегирик пану  полицейскому. ‚
магазин  входит сосед-портной  в жилетке  с  сантиметром  на  шее,  несЯ  на
вытЯнутой  руке  вешалку,  на  которой  что-то  висит,  прикрытое  газетными
листами, скрепленными булавками.  Ћн загадочно ухмылЯетсЯ, как бывает, когда
преподносЯт сюрприз.
     - ‡дравствуйте! Љак поживаете? —то поделывает еврей? - закричал попугай
на идиш.
     - “молкни, - сказал  портной. - „ай людЯм слово  сказать. Џани ‹апидус,
вы глазам своим не поверите.
     -  Џан  •аймович, неужели костюм уже готов?  - всплеснула  руками  пани
‹апидус.
     -  Џани ‹апидус, вы мне будете целовать руки, когда увидите это чудо, -
сказал портной и, кивнув полицейскому, снЯл свободной рукой шапку.
     - Џан полицейский, штаны вашему мальчику Я укоротил и лично отнес вашей
уважаемой супруге.
     Џолицейский полез  в карман  будто бы за  деньгами, но портной  тут  же
остановил его порыв:
     - Ќе извольте беспокоитьсЯ... ’акие пустЯки... Љакие могут быть счеты?
     - Џан •аймович, - вмешалась пани ‹апидус, - Я изнемогаю от любопытства.
Џокажите же, наконец, что вы сотворили длЯ моего мальчика.
     Џортной жестом избалованного славой фокусника срывает газетные листы, и
перед мамой предстает распЯтый на плечиках костюм-тройка.
     - Ќу? —то вы на это скажете?
     - “ вас золотые руки, пан •аймович... - прошептала ‹апидус.
     Џортной скромно потупилсЯ.
     - Ђх,  золотые  руки...  серебрЯные  пальчики...  ѓлавное,  чтоб хорошо
сидело  и  чтоб  человек  в этом костюме  выглЯдел  человеком, а не свиньей.
Џравда Я говорю, пан полицейский?
     Џолицейский, подумав, кивнул:
     - ЂбсолютнаЯ правда.
     - Ќе  верить полицейскому, пани ‹апидус,  мы не  можем, -  подмигнул ей
портной. - Ћн власть. Ђ у кого власть, тот прав.
     Џортной сам изнемогает от гордости  за  свое детище. Ћн вертит костюмом
на вешалке то перед носом пани ‹апидус, то перед усами полицейского.
     -  Ћбратите  внимание на  плечи... ‚ы где-нибудь видели такие  плечи? Ђ
грудь? ЉакаЯ выработка? Љак вы  думаете,  пан полицейский, этот костюм можно
послать в Џариж? Ќа всемирную выставку?
     Џолицейский, подумав, сказал веско:
     - џ полагаю... можно!
     - Људа нам Џариж? - пожала  плечами пани ‹апидус. - Ќам бы в ‚аршаве не
ударить лицом в грЯзь.
     - “верЯю вас, пани ‹апидус,  и этот умный человек, - портной кивнул  на
полицейского,  -  подтвердит  мои слова, ‚аршава  будет лежать у  ног вашего
сына, когда он, как принц, выйдет в этом костюме... конечно, в отличной паре
обуви...
     - ‘тойте!  -  спохватилась  пани  ‹апидус. - Ћбувь есть! џ  обегала все
магазины и нашла такую, что искала.
     Ћна  с  нескрываемым  благоговением достала  из-под  прилавка  коробку,
раскрыла  ее, развернула упаковочную  бумагу и бережно  поставила на клеенку
пару сверкающих ботинок. Ђ  длЯ пущей убедительности  еще сдавила ботинок  в
ладони, и он издал звук, похожий на неприличный. - ‘о скрипом! - восторженно
прошептала она.
     ‘раженный качеством ботинок, портной сделал следующее умозаключение:
     - ‚сЯ ‚аршава, пани ‹апидус, будет битьсЯ в истерике.
     - ‚ истерике... в истерике... - закричал попугай.
     џнкель  безучастно стоит посреди комнаты, облаченный в  новый костюм, а
вокруг него хлопочут мать и портной.
     - ѓосподи, граф! - в восторге всплескивает руками мама. - Џан •аймович,
Я вам скажу как родному человеку, мне даже не веритсЯ, что  этот красавец  -
мой сын.
     -  Џани ‹апидус, -  скромно потупЯсь  отвечает портной,  - если сказать
честно,  Я  тоже  с трудом узнаю  в  этом джентльмене еврейского мальчика из
города ‚ильно. ‚ы знаете, в  таком нарЯде ему  даже не очень идет имЯ џнкель
‹апидус. ЉлЯнусь вам,  ему теперь больше к лицу - мосье †ак  ‹апидус. ’ак бы
его  звали, если бы он поехал учитьсЯ к  французам, в Џариж. €ли сэр  „жэкоб
‹апидус - как  звучит? - если б судьбе было угодно отправить нашего мальчика
в  туманный ‹ондон.  Ђ  в  Ѓерлине его бы  величали герр џкоб  ‹апидус...  Ђ
џнкель... ‚ы менЯ прости-
     те... но в этом костюме... он уже вырос из своего  прежнего  имени. Љак
ты думаешь, мальчик?
     џнкель стоит, как манекен, устремив затуманенный взор в потолок,  а его
губы движутсЯ, что-то шепча.
     Џортной  поверх  очков  приглЯделсЯ  к нему попри-.стальнее,  удивленно
вскинул брови и, приложив руки козырьком к своему уху, напрЯг слух.
     - ђодилсЯ в 1629 году,  умер в 1696 году... ђодилсЯ в 1533 году, умер в
1586 году...
     -  “мер? -  ахнул портной. -  Љто  умер?  —то  с нашим мальчиком,  пани
‹апидус?
     - ‘овсем заучилсЯ, - горестно вздохнула мать.
     - Ќо кто все же умер, Я хочу знать, - не унималсЯ портной.
     - Ќе принимайте близко  к  сердцу,  - успокоила его пани ‹апидус.  - Ћн
имеет в виду королей.
     Љостюм работы •аймовича повешен не в шкафу, а на самом видном месте, на
стене комнаты  џнкелЯ.  Џод  костюмом на  полу стоЯт, сверкаЯ, ботинки.  Ќад
костюмом -  два портрета,  увеличенных с  фотографий  и раскрашенных местным
художником. Њать и отец  џнкелЯ.  Љогда они были  молодыми. Њать в молодости
была полна энергии,  и  вид у нее  самый решительный, словно  она  уже тогда
знала, что быть  ей вдовой и на  своих  плечах выводить в люди единственного
сына. Ђ отец - вылитый џнкель. ’акой же нос. ’акой же рот. ’акаЯ же кротость
и  грусть в  глазах под удивленно заломленными бровЯми. Ћтличают отца и сына
лишь  усики, короткие усики, чуть закрученные вверхг по  моде  того времени,
которые  делают  пана  ‹апидуса  немножко  похожим  на  германского  кайзера
‚ильгельма, но при условии, что кайзер оказалсЯ бы евреем и мЯгкие семитские
черты преобладали бы на его августейшем лице.
     Ћтец  и мать  взирают из  своих резных  рам на сына  с гордостью за его
прилежание и  с  опаской за  его хрупкое здоровье, ибо даже  глубокой ночью,
лежа в постели, он  не расстаетсЯ с учебником истории государства польского,
листает страницу за страницей, на которых мелькают
     картины кровавых  битв, принесших  славу  польскому  оружию, и портреты
королей в латах  и без лат, в кирасах и без кирас, но непременно опирающихсЯ
ладонЯми на рукоЯти мечей.
     џнкель моргает, пучит  глаза,  чтоб не уснуть, и монотонно  бубнит  как
молитву:
     -  Љороль џн  ‘обесский. ђодилсЯ в  1629 году, умер в 1696 году. Љороль
‘тефан  Ѓатдрий.  ђодилсЯ в 1533  году, умер в 1586 году... Љороль ‘игизмунд
Џервый, старший - родилсЯ в 1467 году, умер... умер... умер.
     ЏоднЯтые под одеЯлом  углом колени,  в которые, как в пюпитр, упираетсЯ
учебник  истории, расслабленно рухнули, уронив  на пол  книгу.  Ѓледные руки
џнкелЯ сами по себе сложились, как у покойника, на груди, глаза закрылись, а
губы все медленней и медленней шевелЯтсЯ:
     - “мер... умер... умер...
     - ‚решь! ЏсЯ крэв!* Њы живы!
     “ постели џнкелЯ в царственном облачении, точь-в-точь как  на портретах
в  учебнике  истории  государства  польского,  стоЯт  короли, уперев  в  пол
огромные мечи, усеЯнные драгоценными камнЯми на рукоЯтЯх. Ћни с высокомерием
взирают на своего самого захудалого из подданных - презренного евреЯ. Ќо тем
не  менее,  как  особы, хоть и  царственные, но все же воспитанные,  считают
нужным  представитьсЯ. Љаждый король  шаркает ножкой, затЯнутой в блистающую
чешую из стальных лат.
     - Љороль џн ‘обесский.
     - Љороль ‘игизмунд Џервый, старший.
     - Љороль ‘тефан Ѓаторий.
     џнкель сидит в подушках, совершенно ошеломленный Явлением таких высоких
гостей, и с растерЯнной улыбкой на губах просит:
     -  Ќе  надо  представлЯтьсЯ.  џ  вас  знаю.  Џомню наизусть.  ‚ы,  ваше
сиЯтельство, король  џн  ‘обесский. ђодилсЯ  в  1629  году,  умер в 16... Ћ,
извините, Я  ничего  плохого  не  имел  в виду...  так  в  учебнике  истории
написано.
     *ЏсЯ крэв - собачьЯ кровь <i>(польск.).</i>
     Љороли  понимающе  переглЯнулись, а уЯзвленный король џн ‘обесский лишь
пожал плечами, закованными в латы:
     -  Љакой  спрос  с  плебеЯ...  да еще нехристЯ к  тому  же?  ‘кажи твое
презренное имЯ.
     џнкель, как в гимназии учителю, почтительно сообщил:
     - џнкель! ‹апидус џнкель.
     - џнкель? - удивилсЯ король џн ‘обесский. - —то  за имЯ? ‘ таким именем
далеко не пойдешь в королевстве польском. Џочему бы тебе не называтьсЯ џном?
Ќе џнкель, а џн! Љак Я! Љороль џн ‘обесский!
     - џ спрошу у мамы, ваше  сиЯтельство... - прошептал џнкель.  - …сли она
позволит...
     Џраведный гнев  вспыхнул на лице  королЯ ‘тефана  Ѓа-ториЯ. Ћн. стукнул
мечом об  пол, так что  на  стенах  закачались в  рамах портреты пани и пана
‹апидус.
     -  —то слышат мои уши? ‘просить у  мамы... ‚ твои годы Я уже скакал  на
лихом коне и рубил мечом от плеча до седла.  •рЯсь! Џополам! •рЯсь! Џополам!
Ђ он... ’ьфу! ‘просить у мамы...
     -  Џростите,  ваши  сиЯтельства,   -  взмолилсЯ  џнкель,  -   если   Я,
недостойный, что-нибудь не так  сказал...  Ќо разве  такой уж грех  - любить
свою маму?
     Љороль џн ‘обесский смерил его уничтожающим взглЯдом:
     - Њать  тебе - Џольша! Ћтец - твой король! Ђ любовь к ђодине докажи  на
поле брани.
     Љороль взмахнул  мечом. €з-за его  плеча возник юный  рыцарь в латах со
сверкающим горном в руке.  Ћн приложил горн к своим безусым  губам и заиграл
боевой сигнал - призыв к битве.
     џнкель в подушках умолЯюще прижал руки к груди:
     - ЌельзЯ ли потише? Њаму разбудите...
     Ќо его  голос потонул в  нарастающем грохоте битвы,  вызванной  к жизни
звуками боевой трубы.
     €грает горнист, стоЯ  на высоком холме,  рЯдом  с  королевским  шатром,
увенчанным  польским гербом  - белым  орлом, расставившим  крыльЯ  и  лапы с
когтЯми.
     ‚низу,  сколько глаз видит, на всей равнине кипит битва. ‚ клубах пыли,
сверкаЯ на золнце стальными шле
     мами, ощетинившись пиками,  мчитсЯ  закованнаЯ  в латы кавалериЯ.  ђеют
штандарты над лошадиными мордами. ђЯды пехоты в кольчугах и шлемах со щитами
в одной руке и короткими мечами в другой отбиваютсЯ от наседающих всадников.
ђубЯтсЯ  конные  и  пешие. •рипЯт кони, падают из  седел проткнутые  копьЯми
всадники. ЉатЯтсЯ  по траве  пустые  шлемы. ЃьютсЯ на земле раненые лоша-„€-
‘раженные  воины  валЯтсЯ  на  убитых,  ибо  всЯ  землЯ  усеЯна  трупами.  €
орлы-стервЯтники парЯт  над полем битвы, ожидаЯ, когда  все  утихнет и можно
будет приступить к пиршеству.
     Ђ мечи все звенЯт. ‘веркают на солнце щиты. ђжут кони. ‚алЯтсЯ всадники
наземь, под копыта.
     “  королевского   шатра,  на  виду  у  королЯ,  в  рыцарском  облачении
восседающего  на  боевом коне и обозревающего  поле битвы,  два  усача-улана
обрЯжают  в  железные  доспехи џнкелЯ.  —ерез  голову, как жилет, натЯгивают
выпуклый   панцирь,   прикреплЯют  железные   нарукавники   и   наколенники,
нахлобучивают на голову, как  ведро,  глубокий сверкающий  шлем с  крохотным
вырезом на  лице,  откуда  виднеютсЯ лишь еврейский  нос џнкелЯ и  удивленно
заломленные брови. џнкель морщитсЯ: железо ему жмет, врезаетсЯ в тело, но он
молча покорЯетсЯ судьбе.
     Ћн неуклюже  стоит,  словно  спеленутый кокон,  широко расставив руки и
ноги  <i>в</i>  железной  чешуе,  и  не  может  сдвинутьсЯ  с  места. Ѓравые  уланы
подхватывают  его под мышки, поднимают  в воздух  и взгромождают в  седло на
спину огромному коню  в попоне от хвоста до головы, лишь с вырезом длЯ глаз.
ѓорЯчий  конь нетерпеливо  роет  копытом землю,  раскачиваЯ џнкелЯ  на себе.
џнкель,  как крыльЯми, машет  закованными  в железо руками,  чтоб усидеть  в
седле, не рухнуть наземь.
     Ћдин  улан подносит  круглый  щит и надевает его  на  кисть левой  руки
џнкелЯ.  Џод тЯжестью щита всадник  начинает ползти  влево, и длЯ равновесиЯ
другой улан  вкладывает ему  в правую ладонь рукоЯть  тЯжелого меча. Љороль,
скептически обозрев  экипированного длЯ битвы џнкелЯ, без особого энтузиазма
благословлЯет его: - ‘ Ѓогом! ‡а королЯ и отечество!
     “ланы салютуют  королю  мечами.  џнкель тоже пытаетсЯ  поднЯть  меч длЯ
салюта, но не может совладать с его тЯжестью и бессильно ронЯет на землю.
     - лимазл! - вскричал король в гневе. - „айте ему меч полегче!
     ‘вита бросаетсЯ на поиски другого меча, роютсЯ в королевских сундуках и
приносЯт блистающий драгоценными камнЯми меч, покороче первого.
     -  Ќе трудитесь, не  надо... - попросил џнкель. -  џ в  жизни  мухи  не
обидел. Љак же Я человека убью? ќто абсолютно исключено.
     Љороль сурово сдвинул соболиные брови:
     - ’огда твой удел - бесславнаЯ смерть.
     - ЃесславнаЯ  смерть...  бесславнаЯ смерть...  -  подхватила  свита  за
спиной  королЯ  и  стала располагатьсЯ поудобней,  чтоб насладитьсЯ кровавым
зрелищем.
     ЏрЯмо  на џнкелЯ  на свирепом  коне мчитсЯ  рыцарь  в латах, с огромным
копьем наперевес. ‡емлЯ гудит и стонет под копытами его конЯ. ‚ вырезе шлема
сверкают его глаза, решительные и неумолимые.
     Љороль и всЯ свита, затаив дыхание, следЯт за поединком, исход которого
предрешен,  и  поэтому  наиболее  слабонервные  прикрывают  глаза  руками  в
железных  перчатках.  Ћрел-стервЯтник,  распластав крыльЯ, застыл над  ними,
предвкушаЯ перспективу полакомитьсЯ мЯсом џнкелЯ.
     - ‡акройсЯ щитом! - не выдержав, закричал король. - „елай маневр.
     џнкель хотел  было приподнЯть руку  со  щитом, но щит  соскользнул  под
конЯ, прокатилсЯ колесом  под его брюхом и упал, подпрыгнув несколько раз, у
ног королЯ.
     €з прорези шлема  глаза џнкелЯ, полные  еврейской скорби, устремлены на
неумолимо приближающеесЯ, растущее в размерах,  острие вражеского копьЯ. …ще
миг - и оно проткнет его насквозь.
     џнкель зажмурил  глаза и услышал лошадиный визг. Ћткрыл глаза и увидел,
что конь врага взвилсЯ на дыбы. ’Яжелое копье уткнулось в землю.
     Ђ на древке копьЯ, всей своей тЯжестью пригибаЯ его к
     земле, повисла  мама џнкелЯ, пани ‹апидус. ‚  своем стареньком платье и
переднике,  в каком  она  печет бублики,  и  даже  ее  голые  по локоть руки
залЯпаны тестом и лицо слегка припудрено мукой.
     ђыцарь с грохотом упал с конЯ. Џани ‹апидус в гневе поднЯла его копье и
переломила пополам о колено.
     - ‚ы  что? ‘  ума сошли? - вскричала пани ‹апидус. -  •орошенькую  моду
себе взЯли - на живого человека кидатьсЯ.
     ЃлаженнаЯ улыбка растекаетсЯ  по лицу  џнкелЯ, и с нею он просыпаетсЯ в
своей комнате, под портретами мамы и папы. Џроснувшись, тут же нашаривает на
полу  оброненный  учебник  по  истории  польского  государства,  и  пока  он
перелистывает  страницы,  короли  один  за  другим  - џн  ‘о-бесский, ‘тефан
Ѓаторий, ‘игизмунд Џервый, старший - нырЯют в сиротливо опустевшие  овальные
рамы среди текста и застывают там под шепот џнкелЯ:
     - Љороль  ‘тефан  Ѓаторий, родилсЯ в 1533 году, умер в 1586,  король џн
‘обесский родилсЯ в 1629 году, умер...
     ќти   же  короли,  но   в  массивных  золоченых  рамах  с  вензелЯми  и
завитушками, распушив холеные усы и блистаЯ атласом и горностаем царственных
мантий,  смотрЯт  с высоких стен  университетского зала.  ‡ал  огромен,  как
костел. Ќо в нишах  его вместо фигур свЯтых  белеют  статуи  ученых мужей от
древнего Ђрхимеда до гордости Џольши  - ЌиколаЯ Љоперника. “ченые мужи, хоть
и безглазы, как и положено быть удостоенному изваЯниЯ, но  держат в гипсовых
руках свитки папируса и научный инструмент и сосредоточенно концентрируют на
них свой проницательный и всеведущий  взглЯд, подаваЯ  этим наглЯдный пример
прилежаниЯ будущим  светочам польской  науки, растерЯнно и нервно  ожидающим
ЯвлениЯ  экзаменационной   комиссии,  котораЯ   справедливо   и   объективно
определит, кому учитьсЯ в славном ‚аршавском университете, а кому...
     ‚ толпе подростков, вчерашних гимназистов  - џн-кель.  Џричесанный  так
старательно, что волосы на макушке стоЯт торчком. ‚ тесном костюме, сшитом у
лучшего портного с ЏогулЯнки - улицы, на которой живут в
     ‚ильно пани  ‹апидус и сын, - и потому имеющем удручающе провинциальный
вид. Ќа  ногах-  новые  туфли,  издающие  при каждом движении  непристойного
звучаниЯ скрип и этим еще больше повергающие  џнкелЯ в  отчаЯнное  смущение.
Џри  каждом  скрипе ботинок на  него с  подозрением  и нехорошими  ухмылками
косЯтсЯ  соседи, стоЯ  с вытЯнутыми по швам руками, встречающие поЯвление  в
зале экзаменаторов.
     Љаждый член  комиссии выглЯдит так важно, что ни ученые мужи, застывшие
в гипсе, ни короли Џольши, втиснутые в золоченые рамы, с ними тЯгатьсЯ  не в
состоЯнии.   —ерные   строгие  мантии,  седые  усы,   как  наконечники  пик,
бородки-эспаньолки и неподкупный, неумолимый взглЯд.
     Ћни степенно рассаживаютсЯ на стульЯх с высокими резными спинками, и от
зала  их  отгораживает зеленое  сукно  длинного  стола  с  графинами,  точно
соответствующими числу членов комиссии.
     Њальчики  и девочки  тоже  садЯтсЯ.  Ќа скамьи, рЯдами  протЯнувшиесЯ с
левой и с правой  стороны зала. Њежду  рЯдами - широкий  проход  с  ковровой
дорожкой.
     ‘амый  важный в комиссии господин, с  моноклем  в  глазу и  с  красным,
невзираЯ на  слой пудры, носом, встал и  позвонил в  серебрЯный колокольчик,
призываЯ ко вниманию, которое и так, без звонка, сосредоточено на нем.
     - ѓоспода... Џрежде чем мы приступим к экзаменам на право поступлениЯ в
наш ‚аршавский университет,  Я хочу  напомнить  вам  об  одной  из  длинного
перечнЯ  традиций, которые свЯто  чтут  в этом  храме науки. ‘огласно ей,  в
наших стенах  особы иудейского вероисповеданиЯ сидЯт отдельно от христиан. €
хоть вы  еще  не  студенты, однако придерживатьсЯ  традиций следует  с  того
момента, как вы переступили этот порог.
     Ћн сделал паузу и обвел взглЯдом зал.
     - Џоэтому попрошу, господа,  занЯть места соответственно... •ристиане -
справа. ѓосподам иудейского вероисповеданиЯ  рекомендуетсЯ сидеть  на  левых
скамьЯх.
     ‘  левого  рЯда,  как  от  чумы,  быстро  перебрались направо  курносые
обладатели светлых волос, и там на скамьЯх осталась жалкаЯ группка брюнетов,
подсевших друг к
     дружке  и  сбившихсЯ в кучу.  Ќа правой стороне -  сплошные  блондины с
примесью русых. €  как  вопиющее  нарушение  порЯдка в их  гуще  раздражающе
чернеет разлохматившаЯсЯ шевелюра  џнкелЯ. Ќа  него оглЯдываютсЯ, фыркают. €
тогда, спохватившись, он вскакивает со скамьи и выходит на ковровую дорожку,
разделЯющую, как граница, оба рЯда. …го ботинки издают нехороший скрип, и он
замирает  после каждого  шага,  порой застыв,  как  цаплЯ, с поднЯтой ногой.
“ченые мужи  из  комиссии вздрагивают от  этих звуков, отрываютсЯ от бумаг и
вперЯют  в  џнкелЯ насмешливый  Ядовитый  взор.  ЏраваЯ  сторона,  блондины,
покатываютсЯ   со  смеху.  Џредседатель  звонит  в   колокольчик,  сдерживаЯ
брезгливую ухмылку.
     Џеред зеленым  столом -  еврейский  мальчик.  Ћтвечает бойко.  “ членов
комиссии - кислые  лица. Џеребивают,  обрывают. Њальчик  начинает заикатьсЯ.
“молкает.
     Џеред зеленым  столом  -  полЯк.  …ле-еле  мЯмлит.  Ќо  всЯ  комиссиЯ с
сочувствием взирает на него, ободрЯюще улыбаетсЯ.
     € вот  настает  очередь џнкелЯ. Ћн идет по ковровой  дорожке к зеленому
столу абсолютно бесшумно. —ленам комиссии  из-за  стола  не  видны его ноги.
џнкель стоит  перед  столом  босой, в одних  носках. ‚сЯ комиссиЯ смотрит на
него с таким видом, будто они  кислых Яблок наелись. Џредседатель, брезгливо
оттопырив губу, через монокль бегло пробегает его документы.
     -  џнкель  ‹апидус... €з  ‚ильно...  ѓм... ‘  подобным именем  пристало
селедкой торговать... ЏретендуЯ  на звание студента нашего университета,  не
мешало  бы предварительно подумать о  замене "џнкелЯ"  хотЯ  бы благозвучным
польским именем  "џн". €з уважениЯ  к  этим древним стенам,  что  ли? „обро.
Џриступим к экзамену.
     Ќад головами  людей,  снующих  по  залу  ‚аршавской телефонной станции,
высЯтсЯ  стеклЯнные  кабины, и в каждой  кабине  кто-то кричит в  телефонную
трубку, отчего создаетсЯ впечатление, что эти люди ругаютсЯ друг с другом. €
если пробежать весь этот набор разнообразнейших лиц, то в последней будке мы
обнаружим џнкелЯ, возбужденно кричащего в трубку:
     - Њама! џ принЯт!
     Ћн плачет навзрыд. Ќа том конце провода слышитсЯ ответное рыдание.
     - —то же  ты плачешь, мама? - всхлипывает џнкель. -  џ принЯт! ’вой сын
вернетсЯ  в  ‚ильно  адвокатом!  —то?  ђазве Я  плачу? ’ебе кажетсЯ, мама. џ
улыбаюсь от счастьЯ.
     €  рыдает  еще горше, слушаЯ мамин голос. Џотом, утерев  рукавом слезы,
говорит ей:
     -  Џослушай, мамочка.  џ не звоню  тебе  каждую  ночь.  “ менЯ остались
деньги  на  питание...  Ќичего страшного, если  и останусь без обеда... ‡ато
услышу  твой  голос. „а,  да.  ‡анЯтиЯ  в  университете  начинаютсЯ  первого
сентЯбрЯ,
     џнкель стоит на улице в толпе у газетного стенда. ‹ица у друзей застыли
от ужаса, а помертвевшие глаза  читают  крупные заголовки  на весь  газетный
лист:
     <i>1 сентЯбрЯ 1939 года</i> <b>ѓерманские войска перешли польскую границу.</b>
        ђазгром польской армии. ЂнглиЯ и ”ранциЯ вступают в войну.
     ќто - мироваЯ война!
     Џобедное шествие  германских войск, колонны польских пленных, крестьЯне
с  детьми, бегущие,от  пылающих  кострами домов, немецкие бомбардировщики  с
воем несутсЯ к земле, горит ‚аршава.
     ‚аршавскую телефонную  станцию  осаждает  толпа.  џнкель, сдавленный со
всех сторон, протискиваетсЯ к окошечку в толстом стекле.
     - ЃарышнЯ, ‚ильно! „айте ‚ильно! ‚сего лишь три минуты!.. Ќу, хоть одну
минуту!
     ‚оет  сирена  воздушной тревоги,  и  толпа  быстро  рассасываетсЯ.  ‡ал
пустеет, словно людей ветром сдуло. Ћдин лишь џнкель стоит у окошечка.
     - ЃарышнЯ... - умолЯет он. - ‚от видите, Я один осталсЯ... ’еперь-то вы
менЯ соедините с ‚ильно?
     ‘лышен вой пикирующего самолета. ’елефонистка срывает с головы наушники
и бежит, цеплЯЯсь за стульЯ.
     џнкель по другую сторону стекла  стараетсЯ от  нее  не  отстать. ѓремит
близкий взрыв. ’олстое стекло перегородки покрываетсЯ трещинами.
     Ћн сидит в подвале с сотнЯми напуганных людей, которые, втЯнув головы в
плечи,  прислушиваютсЯ  к  глухим взрывам  бомб  наверху.  Џесок  струитсЯ с
потолка на его голову,
     ЉончилсЯ воздушный налет.
     €з подвалов и бомбоубежищ,  из наспех вырытых во дворах щелей выползают
на свет  Ѓожий варшавЯне  с детьми на руках и в немом оцепенении взирают  на
груды дымЯщихсЯ руин, оставшихсЯ на месте домов, на пылающую из краЯ в  край
‚аршаву.
     ‡ал телефонной станции  пострадал от взрыва. ‚ потолке зиЯет дыра, косо
раскачиваетсЯ люстра. Ћкна - без стекол. Џод ногами  - кучи штукатурки. „аже
на  толстом  стекле, в  котором  окошечко, -  сплошные трещины. ‡а окошечком
усталаЯ телефонистка надевает наушники и  вскидывает глаза на  запыхавшегосЯ
џнкелЯ, раньше других вернувшегосЯ в зал.
     - ‘оедините, пожалуйста, с ‚ильно! - вздохнул џнкель.
     - ‘ ‚ильно свЯзи нет, - равнодушно ответила телефонистка.
     - Љак нет свЯзи? - удивилсЯ џнкель. - “ менЯ там мама!
     ’елефонистка криво усмехнулась:
     - ‚  вашем  возрасте,  уважаемый, не о  маме надо  думать,  а  защищать
отчизну с оружием в руках.
     џнкель согласно кивнул:
     - џ уже получил  повестку. Ќо как 'Я уйду в армию, не  сообщив  об этом
маме?
     Ќа пыльном  плацу  перед  казармами  тЯнетсЯ  длиннаЯ  очередь  мужчин,
молодых  и среднего  возраста,  еще  в  гражданском  платье.  ‚оеннаЯ  форма
дожидае