Яжении  и самой  страшной
опасности... —то ты знаешь об  этом...  € ничего нет более волнующего... чем
это... да-да... чем это поражение...
     Џозади грЯнули  выстрелы. ‘ дребезжащим звуком пулЯ  ударила по кузову.
ѓлухо прокатилось  эхо.  ‚ыстрелы в ночи... и  дыхание у  виска...  ‹авалетт
вскочил,  с  силой  выжал сцепление;  одной рукой  он  держал  руль,  другой
притЯнул к себе ѓэм, прижал ее, безвольную, к себе, продолжаЯ бешеную гонку.
     „орога долго вела по прЯмой, уносилась прочь под гул мотора, похожий на
органный  напев.  Ђвтомобиль   летел  через  ухабы,   подскакивал,  качалсЯ,
выравнивалсЯ, мчалсЯ дальше. Ђ  следом -- чужие  фары и молнии  выстрелов  в
ночи.
     ‹авалетт  посмотрел на ѓэм. Ћна  бессильно обмЯкла, обхватив его руками
за шею,  и что-то лепетала. ЃурЯ  в  нем все нарастала.  Ћн выпустил  ѓэм из
объЯтий и схватилсЯ за оружие. ђука холодно  сомкнулась, палец лег на курок.
Ћн  выстрелил.  ѓрохот отозвалсЯ  в  джунглЯх,  взбудоражил тысЯчи  голосов.
‹авалетт бросил руль, выпрЯмилсЯ в автомобиле во весь рост, крича и стрелЯЯ.
ѓэм  судорожно вцепилась  в его  ногу, попыталась  дернуть книзу,  он пинком
отшвырнул ее -- и все стрелЯл, стрелЯл и кричал, могучий, как песнЯ, стрелЯл
в приближающиесЯ огни, в бушующие потоки света, которые сливались в слепЯщую
стену,  стрелЯл,  кричал, пел  им  навстречу,  даже не  стараЯсь  пригнутьсЯ
(автомобиль уже  стоЯл), швырнул в  ту сторону оружие, пошатнулсЯ,  отпрЯнул
назад  --  и  упал,  сраженный пулей,  голова  ударилась  об  обшивку...  на
изодранные руки ѓэм потекло что-то теплое... и смертельное.  Ћна понЯла: это
кровь... кровь... Ђ потом все исчезло.

        ќЏ€‹Ћѓ
     „ень  пробуждалсЯ вместе  с утренним ветром  и  долго-долго  поднималсЯ
из-за гор, пока не  достигал  в зените трепетной Яркости, а потом,  тускнеЯ,
вновь  стекал  к  горизонтам.  Ќа горах  еще лежали узкие  полосы снега,  --
правда,  только на вершинах. ‚ полдень снег сверкал так, что глаза  слепило,
будто  он был самим солнцем, а не  его  отблеском. €  вечером, когда на горы
наплывала ночь, снег какое-то времЯ одиноко блистал среди сумерек и в  конце
концов тоже угасал.
     ’огда  ночь полностью вступала  в свои права  и совершала то, чего день
совершить не мог, --  хватала за  сердце. Ћна была так темна и  так огромна,
что ты не видел за нею никаких пределов; беспространственнаЯ, она была везде
и всюду, можно предатьсЯ ей, без остатка, погрузитьсЯ в нее, не глЯдЯ,  куда
тебЯ уносит... € чем больше  ты  сливалсЯ с нею,  тем больше она приливала к
тебе... и корабли отчаЯниЯ, корабли вопросов, которые ты посылал в ее  дали,
возвращались от неведомых берегов, груженные успокоением.
     ’уманы,  мЯгкие,  как  подушки,  вползали  меж пониманием  и  миром, не
позволЯЯ  им  соприкоснутьсЯ.  ‚се утрачивало четкость,  контуры  стирались,
поверхности отступали. Ѓегство вещей.
     ‘ особенной  силой  ѓэм чувствовала  это  скольжение  вещей  из  глубин
пространства   к  поверхности  в   короткие  сумерки,  отделЯвшие   день  от
тропической  ночи.  ‘умерки приближали вещи  друг  к  другу, отнимали у  них
привычный   облик,   превращали   в   нечто   блеклое,   лишенное    свЯзей,
призрачно-абстрактное, плоское,  чуждое и  непостижимое. Ћни были холодны  и
девственны,  и даже  если жили и  двигались,  оставались чужды и  находились
вовне.
     ѓэм неподвижно лежала в шезлонге  и  смотрела на окна. Љогда  служанка,
поправив  подушки,  тихонько  ушла,  вместе  с легкими  удалЯющимисЯ  шагами
исчезла  всЯкаЯ причинность. Ћна чувствовала,  как в душе  нарастает подъем,
вот  сейчас,  сейчас  откроетсЯ  редкое видение  -- больше,  чем  памЯть, --
которого она днем страшилась  и которое пока  оставалось в глубине.  ѓэм  не
хотела бежать его,  иначе  оно завладеет  ею.  €, знаЯ  это,  ѓэм уступила и
предалась ему.
     Ћднако теперь,  когда она была  готова, прошлое вдруг отхлынуло  назад.
Ѓезостановочной вереницей проносились перед глазами  картины, но  ни одна не
выпадала  из этой цепи  и не захватывала  ее своею мощью.  ќпизоды скользили
друг  за  другом,  по  странному  закону  слагаЯсь   в  бытие,  которое  ѓэм
воспринимала как некую  параллельную жизнь, а  не свою собственную. —то-то в
ней откликалось, чувства вибрировали могучим резонансом -- но в  глубине еще
оставались области, которые в этом не участвовали и были ей покуда неведомы,
она лишь инстинктивно знала, что однажды  они поднимутсЯ к поверхности,  как
коралловые атоллы из  морских волн, и станут  превыше всего. Ћна доверЯла им
слепо и безоговорочно, угадываЯ, что они и во  сне излучают свои сокровенные
силы,  а  потому  с  почти  спокойной  решимостью целиком  предалась  власти
прошлого.
     Ќесколько недель  она  провела  высоко  в  горах, в Ќувара-ќлии1,  и не
виделась ни с кем, кроме своей служанки. ‚ечер за вечером ѓэм молча лежала в
шезлонге, наблюдаЯ, как в  проеме окна возникал и менЯлсЯ мир. Њолчание было
всем -- безмолвный познавал мир, а дышащий постигал смысл происходЯщего.
     € однажды вечером она понЯла, что когда-то ей уже случалось ощутить всю
эту мистику  вещей. € тотчас почувствовала себЯ  защищенной и вернувшейсЯ --
будто увидела знакомый дорожный знак, говорЯщий, что путь верен.
     Њир отпрЯнул назад,  опЯть  стал прозрачен.  ‘уждениЯ распались,  в том
числе и  последнее,  уже по ту  сторону этики. € открылась самаЯ  простаЯ из
всех истин: все всегда хорошо и справедливо. Љто следует себе,  не блуждает.
Љто терЯет себЯ, находит  мир. Љто находит мир, находит и  себЯ. Љто ощущает
себЯ,  тот поднимаетсЯ  над  всем и растворЯетсЯ в  вечности. —еловек всегда
ощущает только себЯ самого.

     Ќа обратном пути ѓэм на  несколько дней остановилась в Љанди. †ила  она
очень уединенно и избегала людей, но в  последний  вечер отправилась в храм.
ЏогруженнаЯ в свои мысли, слушала однообразные  молитвы толпы и медленно шла
по свЯтилищу. ‚незапно перед  нею возникло  шафранное  одеЯние.  Ћна  узнала
настоЯтелЯ и вспомнила его  слова о том, что когда-нибудь  она вернетсЯ сюда
еще раз. ѓэм не запротестовала -- чутьем угадываЯ безмЯтежность этого места,
покорилась велению минуты. ‹ама провел ее в храмовую библиотеку. Ћна присела
на  каменный парапет, а  когда взглЯнула ламе в лицо, ей  почудилось,  будто
последний раз она  была здесь лишь  несколько часов назад, и все вещи вокруг
еще сильнее, чем прежде, показались отрешенными, далекими, маловажными.
     -- “  верующих в ’ибете,  --  начал лама, -- есть  древний  молитвенный
обычай,  который люди ‡апада не понимают  и потому часто высмеивают. ’ибетцы
вращают свои молитвенные мельницы сто, тысЯчу, несчетное множество раз и при
этом повторЯют одни и те же слова: ом мани падме хум. ‚ головах людей ‡апада
живет неугомонный  зверек, который  у них зоветсЯ мышлением и все же таковым
не  ЯвлЯетсЯ.  Џотому  что  и  на ‚остоке мыслЯт,  причем мыслЯт глубоко  --
недаром ведь все религии ведут начало  с ‚остока, -- но у  людей ‚остока нет
неугомонного зверька,  мешающего  им  добратьсЯ  до сути. ‡ато  у  них  есть
медитациЯ.  ‚  однообразии   тибетской  молитвы,   которую   человек  ‡апада
презирает, заключена ее сила.  Љто  наполнЯет вещи своей волей, тот ускорЯет
их ход и  тратит  собственные силы,  а когда эти  силы  иссЯкают,  наступает
конец.  Љто  отключает  себЯ  и уподоблЯетсЯ  вещам,  тот  становитсЯ частью
безмолвной мощи их внутренних  законов. Ћн вступает  в круговорот и не может
ни затерЯтьсЯ, ни кончитьсЯ... ‹юди ‡апада все так высокомерны.
     -- џ на пороге конца, -- сказала ѓэм.
     -- ‚сЯкий конец неизменно есть начало. ‚ы верите в конец и мыслите его,
все люди ‡апада  считают, что если  они что-то измерЯли  этой  несовершенной
штукой,  разумом,  а  оно оказалось  неделимым  и  ускользнуло  от  них,  то
наступает конец. …ще они говорЯт,  что смерть, эта самаЯ грандиознаЯ из всех
метаморфоз и  переходов,  есть конец.  ‹юди ‡апада хотЯт все постичь,  но им
трудно признать, что разум и логика годЯтсЯ только длЯ повседневной жизни, а
не длЯ того, что они называют метафизикой и трансцендентальностью. †ивотные,
о которых ваши бессердечные западные религии даже не упоминают, тоже владеют
разумом и логикой  и по-настоЯщему в них нуждаютсЯ --  длЯ поисков пищи, длЯ
поддержаниЯ  и защиты  существованиЯ.  Ќо реки  жизни текут и проникают куда
глубже... —ем был бы мир, будь он по-человечески постижим и понЯтен?..
     ‹ама спокойно и кротко взглЯнул на нее.
     --  €ные жизни проходЯт на  равнине и сами  суть равнина, иные, подобно
холмам  и горам, устремлены  ввысь,  и их вершина -- венец долгого  подъема,
иные  же идут кругами: совершив один круг, замкнув его, они  думают, что все
кончено, ничего больше нет, и внезапно, без всЯкого перехода,  оказываютсЯ в
новом  круге.  ќто  жизни  без  подлинного  прошлого,  они  возрождаютсЯ  из
собственного  пепла. „лЯ таких жизней опыт, который  длЯ других есть  основа
основ, не  имеет  значениЯ, они  подчинены  мистическим законам, и корни  их
много глубже. ‚ вас -- именно такаЯ жизнь. Љогда вы много месЯцев назад были
здесь,  Я увидел,  что  до завершениЯ  теперешнего  круга ваша жизнь еще раз
пройдет  мимо  менЯ.  € вы пришли --  времЯ исполнилось...  ЌачинаетсЯ новый
круг...
     ѓэм печально посмотрела на него.
     -- џ знаю,  это невозвратно далеко... и еще знаю: если б все вернулось,
Я бы не  знала,  что с  этим делать, и  Я уже едва помню его... Ќо отчего на
сердце такаЯ тЯжесть?
     -- Ќесколько дней назад небо  над Љоломбо затЯнули черные тучи. ѓрЯнула
бурЯ и разбушевалась так, что волны вздымались выше пальм. Ќаутро небо опЯть
было  Ясное и синее, можно подумать, бури вовсе и не  было  --  но  ведь  мы
пережили ее. Њоре, однако, еще  катило высокие валы. Љругом теплынь, тишина,
безветрие --  поневоле хочетсЯ спросить: отчего же море  так  волнуетсЯ? €ли
можно спросить иначе: отчего оно еще волнуетсЯ? Ђ  дело все в том,  что морЯ
успокаиваютсЯ не  сразу, им нужно времЯ. Ѓыстро  успокаиваютсЯ только пруды.
--  Ћн встал. -- ‹юди  ‡апада редко навещают менЯ. ’от, чье бытие пересеклось
с  вашим,  тоже был  отмечен  знаком. Ћн  освободилсЯ,  шагнув  от  немоты к
молчанию.  Ќемота означает  невозможность говорить... Њолчание -- быть по ту
сторону слов... ‚ечное -- это перемены. †изнь вечна. †ивите той жизнью,  что
живет в  вас. ќто  не  закон...  это начало...  но начало -- это  уже  очень
много... оно замыкает кольцо... а что только не замыкаетсЯ в кольцо.

     Ќочью в Љоломбо ѓэм проснулась от какого-то шума.  Џрислушалась к звону
цикад и подумала было, что Ящерица забралась в спальню и  упала со стены, но
тут  шум повторилсЯ. ‘ловно  бы  в соседней комнате  кто-то осторожно, очень
осторожно шагнул, но под ногой скрипнула половица.
     ѓэм взЯла револьвер и  тихонько  раздвинула полог. ‚ той комнате никого
не  было.  Ќо  молочнаЯ белизна  кисейных штор  на  окне зиЯла черной щелью.
—ьЯ-то  рука отвела их в сторону,  просунулась внутрь, за нею голова,  потом
тело. —ужак торопливо метнулсЯ к стене и начал снимать и сворачивать ковер.
     ѓэм  присмотрелась,  внезапно  отложила  оружие  и  прошла  в  комнату.
Ќезваный  гость вздрогнул,  словно  хотел ринутьсЯ  вперед,  --  по  гибкому
движению плеч она понЯла, что не ошиблась: это был креол.
     Ћн отпрЯнул. Ћна  повернула выключатель. џркий свет залил немую  сцену.
Љреол  машинально  схватил  наполовину скатанный ковер  и попЯтилсЯ к  окну,
чтобы  выбросить  добычу на улицу. ѓэм жестом остановила его. ‚зглЯд ее  был
серьезен. Џод мышкой креол зажал зеленый молитвенный ковер, который когда-то
подарил ѓэм.
     -- ‚ы  менЯ опередили, -- сказала ѓэм, -- Я все равно собиралась завтра
отослать вам этот ковер. џ уезжаю в …вропу.
     -- ‚ы больше не приедете сюда?
     -- Ќе знаю.
     -- € хотели отослать мне...
     -- Ћн всегда был  вашей собственностью. ‘пасибо, что спросили  сперва о
моем отъезде, а потом о своем ковре. џ ценю это.
     -- ‚ы хотели вернуть его мне? -- недоуменно спросил он.
     --  „а,  хотела,  ведь  он  ваш.   ЌынешнЯЯ  ситуациЯ  --  лучшее  тому
доказательство...
     -- ’олько  не думайте,  что  Я  решил таким  манером вернуть  себе этот
ковер, ну,  скажем,  из-за его ценности. ‚прочем, вы  так не  подумаете.  Ќо
причина и не в том, о чем Я  не хочу сейчас говорить. Џросто  Я не могу жить
без этого ковра... Я непременно должен был вернуть его.
     -- ‚ам незачем  оправдыватьсЯ,  --  сказала ѓэм. --  ‚аш нынешний визит
показывает,  что  в свое времЯ Я оценила  вас не  вполне правильно. Џростите
менЯ. ’ем радостнее видеть, что после короткой эскапады вы снова стали самим
собой... џ не иронизирую. Ќе смотрите на менЯ так мрачно.
     -- ‘транный вы человек...
     -- Ћставим психологические  трактаты... џ расстаюсь с  €ндией весело, с
маленькой детской радостью, как будто мне что-то удалось, и это -- результат
вашего визита. ‘пасибо вам...

     ѓэм попросила отнести  багаж в просторные  светлые комнаты. €з широкого
окна бывшего монастырЯ открывалсЯ вид на итальЯнскую равнину до самых горных
хребтов,  которые туманно  синели вдали.  ‘боку  в  эту  картину  вторгалась
серебрЯнаЯ   чаша  озерного  залива.  Џо  пыльному   проселку   тЯнулись   в
послеполуденном зное повозки, запрЯженные осликами. Џорой, испуганные низким
рокотом  автомобилЯ,  они  теснились  к   обочине,  а   хозЯева  возбужденно
размахивали  руками.  Љолокола  над  дальней  трапезной негромко  звонили  к
Ђнгельскому привету. Љлючницы уже начали говорить felissima notte1.
     ѓэм выкладывала содержимое чемоданов в большие встроенные шкафы, потому
что  собиралась остатьсЯ здесь надолго. Ќикто ей  не помогал, она специально
попросила. ‡а  этими хлопотами настал вечер. Ђ она и  вниманиЯ  не обратила,
целиком погруженнаЯ в упорЯдочивание, раскладывание, развешивание. €з вороха
кантонских  и  бирманских  тканей  выпал  узкий  пакетик, обернутый  зеленым
шелком. Ћна бездумно развернула его. ќто была книга в блекло-красном кожаном
переплете.  ‘ замочком  из чеканного  лингама и  филигранного  черепа. ’екст
выписан  тушью, буквицы  Ярко  иллюминованы.  ЉаждаЯ  из семнадцати  песней,
составлЯвших содержание книги,  снабжена иллюстрацией. —истый бирюзовый тон,
снова и снова. ќто было старинное издание "„ивана" Ђбу-Ќуваса, купленное три
года назад в Љаире. ‘егоднЯ она впервые с тех пор взЯла его в руки.
     ѓэм подошла с книгой к окну. ‚ечернее  небо у горизонта  сиЯло глубоким
кармином, выше  оно  постепенно  светлело,  менЯЯсь в  окраске до  нежнейших
оттенков Яблочно-зеленого и нефритового в зените. ‘наружи царила тишина.
     ѓэм  листала страницы узкой книжки, словно каждаЯ из них была страницей
ее собственной жизни.  Љаждую она переворачивала бережно, а закрыла  томик с
таким чувством, словно закрывает и что-то еще.
     Ќичего  не  произошло, и все же  ей  казалось, будто  ее одарили дивным
утешением, будто  все наконец  решилось. Ќо она  не  могла ничего вспомнить,
хотЯ  это  навернЯка  случилось  вот  только  что.  ‚прочем,  подумала  ѓэм,
возможно,  что-то просто созрело, как Яблоко, которое долгие  недели  бурь и
гроз  оставалось крепко  свЯзанным  с ветвью -- и внезапно, в  тихий погожий
день, словно безо всЯкой причины, упало на землю, ибо пришло времЯ. Љонечно,
сейчас было  не  совсем так, но образ запечатлелсЯ. —то-то вернулось? —то-то
возродилось?  —то  зазвучало вдруг  так полно  и знакомо?  ‡ачем это  нежное
тепло, бегущее  по  жилам?  Љому  предназначено это  ласковое блаженство  ее
крови?
     Ћна  убрала  томик.  Ћн пришел к  ней -- спустЯ три года.  Ћна даже  не
вспоминала о  нем, а он всегда был здесь -- и сегоднЯ вернулсЯ к ней в руки.
ѓэм не любила символов, но неожиданно осознала: все возвращаетсЯ...

     Ќарциссовые  луга залиты потоками света. ‘тройные  листьЯ, точно стражи
под  бледными венцами лепестков.  Ѓабочки  в  истоме висЯт  на цветках, жуки
проворно карабкаютсЯ по стеблЯм. ‡олотые и зеленые надкрыльЯ мелькают  среди
травинок. Џчелы гудЯт, словно органные басы.
     ѓэм  шла и чувствовала каждое  движение  своего  тела. —увствовала, как
ноги  ступают  по земле, как пальцы начинают  шаг, как гибко  перекатываетсЯ
стопа. ‘уставы колен пружинили в такт походке. Ѓедра несли спину и двигались
в том  же ритме, что и плечи. ЉакаЯ благодать -- поднЯть голову, запрокинуть
ее... и ощутить на лице скольжение воздуха.
     †изнь -- это  все. ѓэм ни о чем не думала, она  просто шла и жила этим.
†изнь -- это все...  џ ощущаю... божественное чувство... мир молод, как Я...
€ пока Я ощущаю себЯ, мир существует... Џока Я живу собой, Я живу всеми...
     ‡а лугами  началсЯ лес.  „убы -- могучие, высокие,  намного выше других
деревьев. Џод ними теснились молодые  деревца. Џодлесок... и кусты... густаЯ
чащоба  вокруг  ног.  “павшие стволы  средь зарослей.  Ќо  и  на  них успели
поселитьсЯ  грибы  и  ползучие  растениЯ. ‹ес  растет  и растет...  вечно...
сильный, живой. ђастет... растет...
     ѓэм вдохнула  запах земли и трав. Ћтломила кусочек коры, попробовала на
вкус. ЏоднЯлсЯ ветер. Ќовый год рождалсЯ из земных недр. ‚се было -- начало.
’еперь ѓэм знала все. € склонила голову...
     …й показалось, что кто-то рЯдом произнес: Я начинаю... Я готов...


        1924