иторы.
 <dd>Џервый из заданных "„иалогов" Џлатона -- "ѓоргий", и ”едр как будто
домой возвращаетсЯ. Ќаконец, вот то, где ему хочетсЯ быть.
 <dd>‚се времЯ его не оставлЯло чувство, что его влекут вперед силы, которых
он не понимает, -- мессианические силы. ЋктЯбрь пришел и ушел. „ни стали
фантазмическими и неразборчивыми -- если не применЯть понЯтий Љачества.
Ќичего не имеет значениЯ, кроме того, что у него собираетсЯ родитьсЯ новаЯ
ошеломлЯющаЯ и потрЯсающаЯ мир истина, и, вне зависимости от того, понравитсЯ
она миру или нет, моральный долг мира -- принЯть ее.
 <dd>‚ диалоге ѓоргий -- имЯ софиста, которого ‘ократ подвергает перекрестному
допросу. ‘ократ очень хорошо знает, чем ѓоргий зарабатывает себе на жизнь
и как он это делает, но он начинает свою диалектику "двадцати вопросов",
спросив ѓоргиЯ, чего касаетсЯ риторика. ѓоргий отвечает, что риторика касаетсЯ
речи. ‚ ответ на другой вопрос он говорит, что ее задача -- убедить. ‚
ответ на третий вопрос он утверждает, что ее место -- в судах и на других
собраниЯх. € в ответ на еще один вопрос он говорит, что ее предмет -- справедливое
и несправедливое. ‚се это, простое описание того, чем, как говорили люди,
солисты склонны заниматьсЯ, теперь тонко преобразуетсЯ сократовой диалектикой
в нечто иное. ђиторика становитсЯ объектом, и, как объект, обладает частЯми.
€ эти части как-то соотносЯтсЯ друг с другом, и эти соотношениЯ непреложны.
‚ диалоге достаточно Ясно видно, как аналитический нож ‘ократа изрубает
искусство ѓоргиЯ в куски. …ще важнее: видно, что эти куски -- основа аристотелева
искусства риторики.
 <dd>‘ократ был одним из героев детства ”едра, и теперь ”едра потрЯсло и
разгневало то, что диалог вообще имеет место. Ћн покрывал полЯ текста собственными
ответами. „олжно быть, ответы сильно удручали его, поскольку нельзЯ было
узнать, какое течение принимал бы диалог, если б такие ответы давались
в действительности. ‚ одном месте ‘ократ спрашивает, к какому классу вещей
относЯтсЯ слова, которыми пользуетсЯ ђиторика. ѓоргий отвечает: "Љ ‚еличайшему
и Ќаилучшему". ”едр, без сомнениЯ признавший в этом ответе Љачество, пишет
на полЯх: "€стинно!" ‘ократ же отвечает, что ответ двусмысленен. Ћн по-прежнему
остаетсЯ в темноте. "‹жец!" -- пишет ”едр на полЯх и дает сноску на страницу
другого диалога, где ‘ократ совершенно Ясно заЯвлЯет о том, что он никак
<I>не мог</I> пребывать "в темноте".
 <dd>‘ократ не пользуетсЯ диалектикой длЯ пониманиЯ риторики, он пользуетсЯ
ею, чтобы риторику уничтожить или, по крайней мере, скомпрометировать,
а поэтому его вопросы -- на самом деле, вовсе не вопросы: просто словесные
ловушки, в которые попадают ѓоргий и его собратьЯ-риторы. ”едр загораетсЯ
всем этим: хотел бы он там оказатьсЯ.
 <dd>‚ классе профессор философии, заметив очевидное хорошее поведение и
прилежание ”едра, решил, что тот, в конце концов, -- может, и не такой
уж плохой студент. ќто -- втораЯ ошибка. Ћн решил сыграть с ”едром в небольшую
игру, спросив его, что тот думает о приготовлении пищи. ‘ократ продемонстрировал
ѓоргию, что и риторика, и приготовление пищи -- разновидности угождениЯ,
сводничества, поскольку обращаютсЯ скорее к эмоциЯм, нежели к истинному
знанию.
 <dd>Ќа вопрос профессора ”едр дает ответ ‘ократа, что приготовление пищи
-- разновидность угождениЯ.
 <dd>Ћдна из барышень в классе хихикает, что ”едру не нравитсЯ, поскольку
он знает: профессор пытаетсЯ поставить ему диалектический захват, похожий
на те, что ‘ократ ставил своим оппонентам, и его ответ вовсе не рассчитан
на чей-либо смех, а дан длЯ того, чтобы сбросить этот диалектический захват.
”едр вполне готов к тому, чтобы на памЯть точно процитировать все аргументы,
используемые ‘ократом длЯ утверждениЯ своей точки зрениЯ.
 <dd>Ќо не этого хочет профессор. Ћн хочет диалектической дискуссии в классе,
в которой он, ”едр, -- ритор, и его, ”едра, низвергает сила диалектики.
Џрофессор хмуритсЯ и делает еще одну попытку:
 <dd>-- Ќет. џ имею в виду, действительно ли вы считаете, что хорошо приготовленнаЯ
еда, подаваемаЯ в лучшем ресторане, -- действительно то, что нам следует
отвергнуть?
 <dd>”едр спрашивает:
 <dd>-- ‚ы имеете в виду мое <I>личное</I> мнение?
 <dd>‚от уже многие месЯцы -- с тех пор, как исчез невинный студиозус, --
в этом классе никто не осмеливалсЯ высказывать личное мнение.
 <dd>-- „а-а-а, -- произносит профессор.
 <dd>”едр молчит и пытаетсЯ выработать ответ. ‚се ждут. …го мысли доходЯт
до скорости света, просеиваЯ диалектику, разыгрываЯ один аргументационный
шахматный дебют за другим, видЯ, что каждый проигрывает, и переходЯ к следующему,
все быстрее и быстрее, -- класс же наблюдает только молчание. Ќаконец,
обескураженный профессор оставлЯет этот вопрос и переходит к лекции.
 <dd>Ќо ”едр лекции не слышит. …го ум спешит дальше и дальше, сквозь перестановки
диалектики, дальше и дальше, сталкиваЯсь с вещами, находЯ новые ветви и
под-ветви, взрываЯсь гневом при каждом новом открытии порочности, мерзости
и низости этого "искусства", называемого диалектикой. Џрофессор, заметив
выражение его лица, начинает довольно сильно беспокоитьсЯ и продолжает
лекцию в какой-то панике. “м ”едра спешит все дальше и дальше, видЯ, наконец,
нечто злое -- зло, глубоко окопавшеесЯ в нем самом, оно только <I>делает
вид</I>, что пытаетсЯ понимать любовь, красоту, истину и мудрость, но его
подлиннаЯ цель -- никогда их не понимать, всегда узурпировать их и возводить
на трон себЯ. „иалектика -- узурпатор. ‚от что он видит. ‚ыскочка, силой
привЯзывающаЯсЯ к тому, что •орошо, стремЯщаЯсЯ удерживать и контролировать
его. ‡ло. Џрофессор заканчивает лекцию раньше обычного и в спешке покидает
класс.
 <dd>Џосле того, как студенты молча уходЯт, ”едр остаетсЯ сидеть один за
огромным круглым столом, пока солнце в прокопченном воздухе за окном не
исчезает, и комната не становитсЯ серой, а потом и темной.
 <dd>Ќа следующий день он ждет, когда откроетсЯ библиотека, и начинает Яростно
вчитыватьсЯ в Џлатона, <I>за</I> Џлатона, впервые выискиваЯ то немногое,
что известно о риторах, которых тот так презирал. € обнаруживает то, что
подтверждает уже нащупанное интуитивно прошлым вечером.
 <dd>ЏроклЯтие Џлатоном софистов уже многие ученые воспринЯли с немалым опасением.
‘ам председатель Љомиссии предположил, что критики, не уверенные в том,
что имел в виду Џлатон, в равной же степени не должны быть уверены в том,
что имели в виду противники ‘ократа в диалогах. Љогда станет известно,
что Џлатон вложил в уста ‘ократа собственные слова (так говорит Ђристотель),
тогда не будет причин сомневатьсЯ, что он мог вложить собственные слова
и в другие уста тоже.
 <dd>Ћтрывки из других древних, казалось, приводили к иным оценкам софистов.
Њногих софистов постарше избирали "послами" их города -- определенно, такаЯ
должность не свидетельствовала о неуважении. €мЯ "софист" применЯлось без
уничижениЯ даже к самим ‘ократу и Џлатону. Ѓолее поздними историками даже
высказывалось предположение, что Џлатон так ненавидел софистов потому,
что они не могли сравнитьсЯ с его хозЯином, ‘ократом -- в действительности,
величайшим софистом из них всех. ќто последнее объЯснение, думает ”едр,
интересно, но неудовлетворительно. Ќе питаешь отвращениЯ к той школе, к
которой принадлежит твой хозЯин. Љакова во всем этом была <I>подлиннаЯ</I>
цель Џлатона? ”едр глубже и глубже вчитываетсЯ в досократовскую греческую
мысль, чтобы найти это, и, в конце концов, приходит к выводу, что ненависть
Џлатона к риторам ЯвлЯлась частью гораздо более объемной борьбы, где реальность
•орошего, представленнаЯ софистами, и реальность €стинного, представленнаЯ
диалектиками, участвовали в огромной битве за будущий ум человека. €стинное
победило. •орошее проиграло, и поэтому сегоднЯ нам так нетрудно принЯть
реальность истины и так трудно принЯть реальность Љачества, даже если согласиЯ
в одной области -- не больше, чем в другой.
 <dd>—тобы понЯть, как ”едр к этому приходит, потребуетсЯ некоторое разъЯснение:

 <dd>‘начала нужно преодолеть представление о том, что период времени между
последним пещерным человеком и первым греческим философом был короток.
Ћтсутствие какой бы то ни было истории этого периода иногда внушает такую
иллюзию. Ќо прежде, чем на сцене поЯвились греческие философы, в течение
времени, по крайней мере, <I>в пЯть раз</I> большего, чем всЯ наша записаннаЯ
историЯ со времен греческих философов, существовали цивилизации на весьма
продвинутой ступени развитиЯ. Ѓыли деревни и города, средства передвижениЯ,
дома, рынки, огороженные полЯ, сельскохозЯйственные орудиЯ и домашние животные,
а люди вели жизнь, столь же богатую и разнообразную, как и в большинстве
сельских районов мира сегоднЯ. €, подобно людЯм в таких районах сегоднЯ,
они не видели смысла все это записывать, а если и видели, то делали это
на материалах, до сих пор не найденных. Џоэтому мы ничего о них не знаем.
"’емные ‚ека" были просто возвращением к естественному способу жизни, который
был внезапно прерван греками.
 <dd>ђаннЯЯ греческаЯ философиЯ представлЯла собой первый сознательный поиск
нетленного в делах людей. „о того времени все нетленное находилось в царстве
Ѓогов, в мифах. Ќо теперь, в результате растущей пристрастности греков
к миру вокруг них, вс возрастала сила абстракции, котораЯ позволЯла им
расценивать старый греческий мифос не как Явленную истину, а как вообразительные
творениЯ искусства. ќто сознание, никогда нигде в мире прежде не существовавшее,
выразило целый новый уровень трансцендентности длЯ греческой цивилизации.

 <dd>Ќо мифос продолжаетсЯ, и то, что уничтожает старый мифос, становитсЯ
новым, а новый мифос при первых ионийских философах трансмутировал в философию,
котораЯ заново начала бережно сохранЯть в себе постоЯнство. ЏостоЯнство
больше не ЯвлЯлось исключительной прерогативой Ѓессмертных Ѓогов. Ћно еще
заключалось в Ѓессмертных Џринципах, из которых наш нынешний закон тЯготениЯ
стал одним.
 <dd>Ѓессмертный Џринцип впервые ”алесом был назван водой. Ђнаксимен назвал
его воздухом. Џифагорейцы назвали его числом и, таким образом, стали первыми,
кто увидел Ѓессмертный Џринцип чем-то нематериальным. ѓераклит назвал Ѓессмертный
Џринцип огнем и ввел "изменение" как часть Џринципа. Ћн сказал, что мир
существует как конфликт и напрЯжение противоположностей. Ћн сказал, что
есть Ћдин и есть Њного, и что Ћдин -- это универсальный закон, внутренне
присущий всем вещам. Ђнаксагор первым определил Ћдин как <I>nous</I>, то
есть "разум".
 <dd>Џарменид впервые проЯснил, что Ѓессмертный Џринцип, Ћдин, €стина, Ѓог
отделен от внешности и от мнениЯ, и важность этого отделениЯ и действие
его на последующую историю трудно переоценить. €менно здесь классический
ум в первый раз отбросил свое романтическое происхождение, сказал: "•орошее
и €стинное -- не обЯзательно одно и то же", и пошел своим путем. “ Ђнаксагора
и Џарменида имелсЯ слушатель по имени ‘ократ, который привел их идеи к
полному расцвету.
 <dd>‚ этом месте понЯть, в сущности, надо одно: до этого не существовало
таких вещей, как разум и материЯ, субъект и объект, форма и сущность. ќти
разделениЯ -- изобретениЯ диалектики, которые проЯвились позже. ‘овременный
ум иногда склонен сачковать при мысли о том, что эти дихотомии -- изобретениЯ,
и говорит:
 <dd>-- Ќу, эти разделениЯ <I>уже</I> существовали, и греки их просто открыли,
-- и ты должен на это сказать:
 <dd>-- <I>ѓде</I> существовали? Џокажи? -- и современный ум слегка сконфузитсЯ
и задастсЯ вопросом, что вообще всЈ это означает, <I>но все равно</I> он
верит в то, что разделениЯ эти существовали.
 <dd>Ћднако их не было, как сказал ”едр. Ћни -- просто призраки, бессмертные
боги современного мифоса, которые кажутсЯ нам реальными, поскольку мы --
в <I>самом</I> этом мифосе. ‚ реальности они -- настолько же художественные
творениЯ, насколько и антропоморфные Ѓоги, которых они заменили.
 <dd>‚се до-сократовские философы, упоминавшиесЯ до сих пор, стремились установить
во внешнем мире, который находили вокруг себЯ, универсальный Ѓессмертный
Џринцип. Ћбщее усилие объединЯло их в группу, которую можно назвать "космологи".
‚се они соглашались в том, что такой принцип существует, их разногласиЯ
же о том, чем он ЯвлЯетсЯ, казались неразрешимыми. Џоследователи ѓераклита
настаивали на том, что Ѓессмертным Џринципом ЯвлЯлось изменение и движение.
Ћднако ученик Џарменида ‡енон серией парадоксов доказал, что любое восприЯтие
движениЯ и изменениЯ иллюзорно. ђеальность должна быть неподвижна.
 <dd>‘поры космологов разрешились с совершенно новой стороны, от группы,
члены которой, казалось ”едру, были ранними гуманистами, учителЯми, но
стремились учить они не принципам, а верованиЯм людей. –елью их была не
единственнаЯ абсолютнаЯ истина, а улучшение человечества. ‚се принципы,
все истины относительны, говорили они. "—еловек -- вот мера всех вещей."
’о были знаменитые учителЯ "мудрости", софисты „ревней ѓреции.
 <dd>„лЯ ”едра эта историЯ конфликта софистов и космологов сообщила совершенно
новое направление "„иалогам" Џлатона. ‘ократ не просто излагает в вакууме
благородные идеи. Ћн замешан в войне между теми, кто думает, что истина
абсолютна, и теми, кто думает, что истина относительна. Ћн сражаетсЯ в
этой войне всем, что у него есть. ‘офисты -- враги.
 <dd>’еперь ненависть Џлатона к софистам имеет какой-то смысл. Ћни с ‘ократом
защищают Ѓессмертный Џринцип космологов от того, что полагают разложением
софистов. €стина. ‡нание. Ќечто независимое от того, что все об этом думают.
€деал, за который умер ‘ократ. €деал, которым обладает одна лишь ѓрециЯ,
-- впервые в истории мира. Џо-прежнему хрупкаЯ вещь. Ћн может полностью
исчезнуть. Џлатон ненавидит и проклинает софистов без удержу не потому,
что они -- низкие и аморальные люди: очевидно, что в ѓреции есть типы гораздо
более низкие и аморальные, которых он совершенно не замечает. Ћн проклинает
их потому, что они угрожают первому начинающемусЯ схватыванию человечеством
понЯтиЯ истины. ‚от что все это означает.
 <dd>ђезультаты мученичества ‘ократа и непревзойденной прозы Џлатона, последовавшие
за ним, -- никак не меньше, чем весь мир западного человека, каким мы его
знаем. …сли бы понЯтию истины позволили кануть, и ‚озрождение бы ее не
переоткрыло, маловероЯтно, что мы бы сегоднЯ поднЯлись хоть сколько-нибудь
выше уровнЯ доисторического человека. ЏонЯтиЯ науки, технологии и других
систематически организованных усилий человека намертво зацентрованы на
ней. Ћна -- Ядро всего.
 <dd>€ все же, понимает ”едр, то, что он говорит о Љачестве, как-то противоположно
всему этому. ќто, кажетсЯ, гораздо больше согласуетсЯ с софистами.
 <dd>"—еловек -- мера всех вещей." „а, именно это он говорит о Љачестве.
—еловек -- не <I>источник</I> всех вещей, как сказали бы субъективные идеалисты.
€ не пассивный наблюдатель всех вещей, как сказали бы объективные идеалисты
и материалисты. Љачество, создающее мир, возникает как <I>отношение</I>
между человеком и его опытом. —еловек -- <I>участник</I> созданиЯ всех
вещей. <I>Њера</I> всех вещей -- как раз подходит. Ђ они учили риторике
-- это подходит.
 <dd>…динственное, что не подходит к тому, что говорит он, и к тому, что
сказал Џлатон о софистах, -- это их профессиЯ преподавателей <I>добродетели</I>.
‚се свидетельства указывают на то, что это было в их учении абсолютно существенным,
но как станешь обучать добродетели, если сам же учишь относительности всех
этических идей? „обродетель, если она вообще что-то означает, равнЯетсЯ
этическому абсолюту. —еловеком, чье понЯтие того, что длжно, менЯетсЯ изо
днЯ в день, можно восхищатьсЯ за широту взглЯдов, но не за <I>добродетель</I>.
Џо крайней мере, в том смысле этого слова, как его понимает ”едр. Ђ как
можно получить <I>добродетель</I> из риторики? ќто нигде не объЯснЯетсЯ.
—его-то не хватает.
 <dd>Џоиск ведет его через несколько историй „ревней ѓреции, которые он,
как обычно, читает в детективном стиле, ища только фактов, которые могут
помочь, и отбрасываЯ те, которые не подходЯт. € вот он читает "ѓреков"
ѓ.„.”.Љитто, сине-белую книжку в мЯгкой обложке, купленную за пЯтьдесЯт
центов, и доходит до абзаца, в котором описываетсЯ "сама душа гомеровского
героЯ", легендарной фигуры предекадентской, досократовской ѓреции. ‚спышка
его просветлениЯ, сопровождавшаЯ те страницы, так интенсивна, что герои
не стираютсЯ из памЯти и стоЯт у менЯ перед глазами, как живые.
 <dd>"€лиада" -- это историЯ осады ’рои, котораЯ обратитсЯ во прах, и ее
защитников, которые будут убиты в битве. †ена ѓектора, вождЯ, говорит ему:
"‘ила твоЯ будет тебе напастью; и нет у тебЯ жалости к своему младенцу-сыну
или к несчастной жене, котораЯ вскоре станет твоею вдовой. €бо вскоре ахейцы
нападут и убьют тебЯ; и если Я тебЯ потерЯю, то мне лучше будет умереть."

 <dd>…е муж отвечает: <BR>
</P>

<UL>
<P><BR wp="br1">
<FONT SIZE=-1>"„а, Я знаю это и уверен в этом; грЯдет тот день, когда свЯщенный
город ’роЯ погибнет, а с ним -- Џриам и богатый народ Џриама. Ќо моЯ скорбь
-- не столько по троЯнцам, ни по самой ѓекубе, ни по Џриаму-–арю, ни по
многим моим благородным братьЯм, которые будут убиты недругом и лЯгут во
прах, сколько по тебе, когда один из облаченных в бронзу ахейцев унесет
тебЯ, в слезах, и закончит твои дни свободы. Џотом ты, быть может, станешь
жить в Ђргосе и работать за ткацким станком в доме другой женщины, или
же носить воду длЯ женщины из Њессены или ѓиперии, в горести против своей
воли: но тЯжкое принуждение лежать будет на тебе. € тогда человек скажет,
глЯдЯ на тебЯ, плачущую: &quot;ќто была жена ѓектара, благороднейшего в
битве из всех троЯнцев -- укротителей коней, когда те сражались вокруг
€лиона&quot;. ‚от то, что они скажут: и это станет длЯ тебЯ свежей скорбью
-- сражатьсЯ с рабством, лишенной такого мужа. Ќо пусть Я умру, пусть землю
навалЯт мне на могилу прежде, чем Я услышу твои крики, прежде, чем услышу
о насилии, причиненном тебе." </FONT></P>
</UL>

<UL>
<P><FONT SIZE=-1>’ак говорил блистательный ѓектор и протЯгивал руки к сыну
своему. Ќо дитЯ вскрикнуло и прижалось к пышной груди нЯньки, ибо испугалось
вида своего дорогого отца -- бронзы и гребнЯ из конского волоса, ужасно
развевавшегосЯ на верхушке шлема. …го отец громко рассмеЯлсЯ, и мать тоже.
Ќемедленно блистательный ѓектор снЯл шлем свой с головы и положил наземь,
и когда он целовал своего сына и качал его на руках, то молилсЯ ‡евсу и
другим Ѓогам: ‡евс и вы, другие Ѓоги, сделайте так, чтобы сын мой был таким,
как Я: наиславнейшим из всех троЯнцев, человеком силы и власти великой
в €лионе. € пусть говорЯт, когда он возвратитсЯ с войны: "Ћн гораздо лучше,
чем был его отец". </FONT><BR wp="br1">
<BR>
<BR wp="br2">
</P>
</UL>

 <dd>"Ќа героические дела греческого воина подвигает," -- комментирует Љитто,
-- "не чувство долга в том смысле, в каком мы его понимаем: долг по отношению
к другим -- это, скорее, долг по отношению к самому себе. Ћн стремитсЯ
к тому, что мы переводим как &quot;добродетель&quot;, но по-гречески звучит
как <I>aret</I>, &quot;совершенство&quot;... мы еще много будем говорить
об <I>aret</I>. Ћно проходит через всю жизнь греков."
 <dd>‚от, думает ”едр, определение Љачества, которое существовало за тысЯчу
лет до того, как диалектики только помыслили заключить его в слова-ловушки.
‹юбой, кто не может понЯть этого значениЯ без логических <I>definiens</I>,
<I>definendum</I> и <I>differentia</I>, -- либо лжет, либо настолько утратил
всЯкую свЯзь с обычной частью человечества, что вообще не достоин никакого
ответа. ”едр тоже очарован описанием мотива "долга по отношению к самому
себе" -- это почти точный перевод санскритского слова <I>дхарма</I>, о
котором иногда говорЯт как об "Ћдном" индусов. Њогут ли "дхарма" индусов
и "добродетель" греков быть одним и тем же?
 <dd>’огда ”едр испытывает желание прочесть этот абзац снова, читает и тогда...
что это?!... <I>"Љ тому, что мы переводим как &quot;добродетель&quot;,
но по-гречески звучит как &quot;совершенство&quot;."</I>
 <dd>“дар молнии?
 <dd><I>Љачество! „обродетель? „харма! ‚от</I> чему учили софисты! <I>Ќе</I>
этическому релЯтивизму. <I>Ќе</I> пуританской "добродетели". Ќо <I>aret</I>.
‘овершенству. <I>„харме!</I> „о –еркви ђазума. „о субстанций. „о формы.
„о разума и материи. „о самой диалектики. Љачество было абсолютным. ’е
первые учителЯ ‡ападного мира учили <I>Љачеству</I>, и средством длЯ этого
они избрали риторику. Ћн все времЯ все делал правильно. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>„ождь приостановилсЯ, и мы смогли увидеть горизонт -- четкую линию,
разделЯющую светло-серое небо и темно-серую воду. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>“ Љитто еще было что сказать об этом <I>aretЈ</I> древних греков. "Љогда
мы встречаем <I>aretЈ</I> у Џлатона," -- говорил он, -- "мы переводим его
как &quot;добродетель&quot; и, следовательно, пропускаем всю его прелесть.
&quot;„обродетель&quot;, по крайней мере, в современном английском, --
слово, почти полностью относЯщеесЯ к морали; с другой стороны, <I>aretЈ</I>
используетсЯ неопределенно во всех категориЯх и просто означает совершенство."
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>’аким образом, герой "Ћдиссеи" -- великий воин, лукавый интриган, всегда
готовый оратор, человек мужественного сердца и обширных познаний, который
знает, что без лишних жалоб он должен вытерпеть то, что посылают ему боги;
он может и строить, и управлЯть судном, может пропахать борозду так же
прЯмо, как любой, может победить молодого хвастуна в метании дисков, вызвать
феакийского юношу на кулачный поединок, борьбу или бег, освежевать, разделать
и поджарить быка и растрогатьсЯ до слез песней. ”актически, он -- превосходный
мастер на все руки; у него превосходное <I>aretЈ</I>.
 <dd><I>ЂretЈ</I> подразумевает уважение к цельности и единости жизни и последовательную
нелюбовь к специализации. Ћно подразумевает презрение к эффективности --
или, скорее, гораздо более высокое понЯтие об эффективности, котораЯ существует
не в одном отделении жизни, а в самой жизни. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>”едр вспомнил строчку из ’оро: "’ы никогда не обретешь чего-то кроме
того, что терЯешь". ’еперь он начал впервые осознавать невероЯтное величие
того, что человек утратил, когда обрел силу понимать и управлЯть миром
в понЯтиЯх диалектических истин. —еловек строил империи научных способностей,
чтобы манипулировать ЯвлениЯми природы и превращать их в гигантские проЯвлениЯ
собственных мечтаний о власти и богатстве, -- но на это променЯл империю
пониманиЯ равных масштабов: пониманиЯ того, что означает быть частью мира,
а не его врагом. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>Џросто разглЯдываЯ линию горизонта, можно достичь какого-то спокойствиЯ
духа. ‹иниЯ геометра... совершенно плоскаЯ, постоЯннаЯ и известнаЯ. ‚озможно,
эта линиЯ впервые дала ќвклиду понимание линейности; линиЯ отсчета, от
которой развивались первоначальные вычислениЯ первых астрономов, наносивших
звезды на карту. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>”едр знал с той же самой математической уверенностью, которую чувствовал
Џуанкаре, когда решал ”уксианские уравнениЯ, что это греческое <I>aret</I>
было той самой недостающей частью, завершавшей узор, но теперь читал дальше
длЯ полноты ощущениЯ.
 <dd>Ќимбы над головами Џлатона и ‘ократа исчезли. Ћн видит, что они последовательно
делают то, в чем обвинЯют софистов: используют эмоционально убедительный
Язык с конечной целью заставить слабый аргумент -- защиту диалектики --
звучать сильно. Њы больше всего осуждаем в других то, думал он, чего больше
всего боимсЯ в себе.
 <dd>Ќо почему? -- задавалсЯ вопросом ”едр. ‡ачем уничтожать <I>aretЈ</I>?
€ не успел он задать вопрос, как ответ сам пришел к нему. Џлатон <I>не
пыталсЯ</I> уничтожить <I>aretЈ</I>. Ћн <I>инкапсулировал</I> его; делал
из него постоЯнную, закрепленную €дею; <I>обращал</I> его в жесткую, неподвижную
Ѓессмертную €стину. Ћн сделал <I>aretЈ</I> •орошим, высшей формой, высшей
€деей всего. Ћно подчинилось только самой €стине в синтезе всего, что произошло
раньше.
 <dd>‚от почему то Љачество, к которому ”едр пришел в классе, казалось столь
близким •орошему Џлатона. •орошее Џлатона было <I>взЯто</I> от риторов.
”едр искал, но не мог найти предшествовавших космологов, говоривших о •орошем.
ќто шло от софистов. ђазница заключалась в том, что •орошее Џлатона было
закрепленной, вечной и недвижимой идеей, в то времЯ как длЯ риторов оно
вовсе не ЯвлЯлось €деей. •орошее не было <I>формой</I> реальности. Ћно
было самой реальностью, вечно изменЯющейсЯ, не познаваемой окончательно
никаким закрепленным жестким способом.
 <dd>Џочему Џлатон это сделал? ”едр рассматривал философию Џлатона как результат
<I>двух</I> синтезов.
 <dd>Џервый синтез пыталсЯ разрешить различиЯ между последователЯми ѓераклита
и Џарменида. Ћбе космологические школы утверждали Ѓессмертную €стину. „лЯ
того, чтобы выиграть битву за истину, в которой <I>aretЈ</I> играет подчиненную
роль, битву против своих врагов, которые будут обучать <I>aret</I>, в котором
истина играет подчиненную роль, Џлатон должен сначала разрешить внутренний
конфликт между верующими в €стину. „лЯ этого он говорит, что ЃессмертнаЯ
€стина -- не просто изменение, как считали последователи ѓераклита. Ќе
просто сущность без изменений, как считали последователи Џарменида. Ћбе
эти Ѓессмертные €стины сосуществуют как неизменные €деи и изменчиваЯ Ќаружность.
‚от почему Џлатон находит нужным отделЯть, например, "лошадность" от "лошади"
и говорить, что лошадность реальна, закреплена, истинна и неподвижна, в
то времЯ как лошадь -- простое, незначительное, преходЯщее Явление. ‹ошадность
-- €деЯ. ‹ошадь, которую можно видеть, -- собрание менЯющихсЯ Ќаружностей,
лошадь, котораЯ может проистекать, двигатьсЯ там, где ей захочетсЯ и даже
умереть на этом самом месте, не потревожив лошадности -- Ѓессмертного Џринципа,
который может длитьсЯ вечно вслед за Ѓогами старины.
 <dd>‚торой синтез Џлатона -- включение <I>aretЈ</I> софистов в эту дихотомию
€дей и Ќаружностей. Ћн помещает его на самое почетное место, подчиненное
только самой €стине и методу, которым к €стине приходЯт, диалектике. Ќо
в этой попытке объединить •орошее и €стинное путем превращениЯ •орошего
в высочайшую €дею всего Џлатон, тем не менее, узурпирует место <I>aretЈ</I>
и возводит на него диалектически определенную истину. Џоскольку •орошее
содержалось как диалектическаЯ идеЯ, длЯ другого философа не составит труда
прийти и продемонстрировать диалектическими методами, что <I>aret</I>,
•орошее, может быть более выгодно смещено на более низкую позицию в "истинном"
порЯдке вещей, более совместимом со внутренней деЯтельностью диалектики.
’акой философ не заставил себЯ долго ждать. …го имЯ было Ђристотель.
 <dd>Ђристотель чувствовал, что смертнаЯ лошадь Ќаружности, котораЯ ест траву,
возит людей и производит на свет маленьких лошадей, заслуживает гораздо
больше вниманиЯ, нежели ей уделЯл Џлатон. Ћн говорил, что лошадь -- не
просто наружность. Ќаружности приникают к чему-то более независимому от
них, к чему-то более неизменЯемому -- например, к €деЯм. ќто "что-то",
к чему приникают Ќаружности, он назвал "субстанцией". € именно в этот момент
-- а не <I>до</I> него -- родилось наше современное научное понимание реальности.

 <dd>Џри Ђристотеле -- "—итателе", чьих познаний в троЯнском <I>aretЈ</I>,
кажетсЯ, подозрительно недостает, -- формы и субстанции превалируют над
всем. •орошее -- сравнительно незначительнаЯ ветвь знаниЯ, называемаЯ этикой;
разум, логика, знание -- вот что его заботит в первую очередь. <I>ЂretЈ</I>
мертво, а науке, логике и “ниверситету, каким мы знаем его сейчас, выдана
их утверждащаЯ грамота: найти и изобрести бесконечный количественный рост
форм, касающихсЯ субстантивных элементов мира, назвать эти формы знанием
и передать их будущим поколениЯм в виде "системы".
 <dd>€ еще риторика. ЃеднаЯ риторика, некогда "изучавшаЯ" самое себЯ, теперь
низводитсЯ к преподаванию манер и форм -- аристотелевых форм -- письма,
как будто они имеют хоть какое-то значение. ЏЯть ошибок в правописании,
вспомнил ”едр, <I>или</I> одна ошибка в построении предложениЯ, <I>или</I>
три не там расположенных определениЯ, <I>или</I>... и так далее, без конца.
‹юбой было достаточно, чтобы проинформировать студента, что он не знает
риторики. ‚ конце концов, это и есть риторика, не так ли? Љонечно, существует
"пустаЯ риторика", то есть риторика, способнаЯ привлечь эмоционально без
должного подчинениЯ диалектической истине, но нам <I>такаЯ</I> не нужна,
правда? Ћна сделает нас похожими на тех лжецов, жуликов и пачкунов „ревней
ѓреции, на тех софистов -- помните <I>их?</I> €стине мы научимсЯ на других
наших академических курсах, а потом немного поучимсЯ риторике, чтобы уметь
мило это все записывать и производить впечатление на начальство, которое
продвинет нас на более высокие должности.
 <dd>”ормы и маннеризмы -- ненавидимые лучшими и любимые худшими. ѓод за
годом, десЯтилетие за десЯтилетием маленькие "читатели" с передних парт,
имитаторы с милыми улыбками и аккуратными авторучками выходЯт получать
свои аристотелевские пЯтерки, а те, кто обладает подлинным <I>aretЈ</I>,
молча сидЯт позади, недоумеваЯ, что с ними происходит, и почему им так
не нравитсЯ этот предмет.
 <dd>€ сегоднЯ, в тех немногих “ниверситетах, которые почитают за труд преподавать
классическую этику, студенты, вслед за Ђристотелем и Џлатоном, бесконечно
возЯтсЯ с вопросом, который в „ревней ѓреции вообще не было необходимости
задавать: "—то есть •орошее? € как нам его определить? Џоскольку разные
люди определЯли его по-разному, как мы можем <I>знать,</I> что хорошее
вообще есть? Ќекоторые утверждают, что хорошее -- в счастье, но откуда
нам знать, в чем счастье? € как можно определить счастье? ‘частье и хорошее
-- не объективные термины. Њы не можем научно иметь с ними дела. Ђ коль
скоро они не объективны, то существуют просто у нас в уме. Џоэтому, если
хочешь быть счастливым, просто передумай. •а-ха, ха-ха."
 <dd>Ђристотелева этика, аристотелевы определениЯ, аристотелева логика, аристотелевы
формы, аристотелевы субстанции, аристотелева риторика, аристотелев смех...
ха-ха, ха-ха.
 <dd>Ђ кости софистов давным-давно обратились в прах, и то, что они сказали,
обратилось в прах вместе с ними, а прах погребалсЯ под булыжником приходивших
в упадок Ђфин в течение всего их падениЯ и Њакедонии в течение ее упадка
и падениЯ. ‚ течение упадка и смерти „ревнего ђима, ‚изантии, Ћттоманской
€мперии и современных государств -- погребались так глубоко, с такой церемонностью,
с таким смаком и с такой злобой, что только безумец многие века спустЯ
мог обнаружить ключи, необходимые длЯ того, чтобы их открыть и с ужасом
увидеть, <I>что</I> натворили... <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>„орога так потемнела, что приходитсЯ включить фару, чтобы пробратьсЯ
сквозь здешние туманы и дождь. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</P>

<H3 ALIGN=CENTER><B>30</B> <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</H3>

 <dd>‚ Ђркате мы заходим в маленькую столовку, сырую и холодную, едим чили
с бобами и пьем кофе.
 <dd>Џотом снова выезжаем на дорогу -- теперь уже это скоростнаЯ трасса,
быстраЯ и мокраЯ. Ѓудем ехать, пока до ‘ан-”ранциско не останетсЯ легкого
однодневного перехода, и тогда остановимсЯ.
 <dd>”ары всстречных машин странно отражаютсЯ в мокрой осевой линии, капли
бьют в стекло шлема, как дробинки, преломлЯЯ свет фар странными волнами
кругов и полукругов. „вадцатый век. Ћн уже окружил нас со всех сторон,
этот двадцатый век. Џора кончать с федровой одиссеей двадцатого века и
больше к ней не возвращатьсЯ.
 <dd>Љогда класс по "€деЯм и Њетодам 251, ђиторике" собралсЯ в следующий
раз за большим круглым столом в ћжном —икаго, секретарь отделениЯ объЯвила,
что профессор философии заболел. Ћн болел всю следующую неделю. Ќесколько
озадаченные остатки класса, который к тому времени уменьшилсЯ до трети,
сами по себе пошли через дорогу выпить кофе.
 <dd>‡а столиком один студент, которого ”едр отметил как способного сноба-интеллектуала,
сказал:
 <dd>-- џ расцениваю этот класс как один из самых неприЯтных, в которых мне
довелось заниматьсЯ.
 <dd>Љазалось, он смотрел на ”едра свысока с какой-то бабьей сварливостью,
как обломщик того, что должно повлечь приЯтные переживаниЯ.
 <dd>-- Џолностью согласен, -- ответил ”едр. Ћн ждал какого-нибудь повторного
нападениЯ, но его не последовало.
 <dd>„ругие студенты, казалось, думали, что это все произошло из-за ”едра,
но им не за что было зацепитьсЯ. ‡атем женщина постарше на другом краю
столика спросила, зачем он вообще ходит на занЯтиЯ.
 <dd>-- џ сам как раз сейчас пытаюсь это понЯть, -- ответил ”едр.
 <dd>-- Ђ вы ходите на занЯтиЯ полный день? -- спросила она.
 <dd>-- Ќет, полный день Я преподаю на ‚оенно-Њорском Џирсе.
 <dd>-- —то вы преподаете?
 <dd>-- ђиторику.
 <dd>Ћна замолчала, и все, кто сидели за столом, посмотрели на него и тоже
смолкли.
 <dd>ЌоЯбрь подходил к концу. ‹истьЯ, солнечно-оранжевые в октЯбре, опали,
оставив голые ветви встречать холодные ветра с севера. ‚ыпал первый снег,
потом растаЯл; коричневато-грЯзный город ждал прихода зимы.
 <dd>‚ отсутствие профессора философии задали еще один диалог Џлатона. Ћн
называлсЯ "”едр", что длЯ <I>нашего</I> ”едра не значило ничего, поскольку
сам он не называл себЯ этим именем. ѓреческий ”едр -- не софист, а молодой
оратор, который в этом диалоге только оттенЯет ‘ократа. „иалог -- о природе
любви и возможности философской риторики. ”едр кажетсЯ не очень сообразительным
и обладает ужасным чувством риторического Љачества, поскольку цитирует
по памЯти на самом деле очень плохую речь оратора ‹исиЯ. Ќо вскоре понимаешь,
что эта плохаЯ речь и была задумана как легкаЯ добыча длЯ ‘ократа, чтобы
тот мог сопроводить ее гораздо лучшей <I>своей</I> речью, а ее -- еще лучшей,
одной из прекраснейших речей во всех "„иалогах" Џлатона.
 <dd>Џомимо этого, единственнаЯ замечательнаЯ вещь в ”едре -- это его личность.
Џлатон часто дает имена оппонентам ‘ократа согласно их личностным характеристикам.
Њолодой, сверхразговорчивый, невинный и добродушный оппонент в "ѓоргии"
зоветсЯ Џол, что по-гречески означает "жеребенок". ”едр не таков. Ћн не
присоединЯетсЯ ни к одной определенной группе. Ћн предпочитает городу уединение
деревни. Ћн агрессивен до крайности и даже может быть опасным. ‚ одном
месте он даже угрожает ‘ократу насилием. <I>ђhaedrus</I> по-гречески --
"волк". ‚ этом диалоге его увлекает речь ‘ократа о любви, и он -- укрощен.

 <dd>Ќаш ”едр читает диалог, и на него огромное впечатление производит великолепнаЯ
поэтическаЯ образность. Ќо он им не укрощен, поскольку ощущает в нем к
тому же слабый запах лжи. ђечь -- не самоцель; она используетсЯ длЯ осуждениЯ
того же аффективного царства пониманиЯ, к которому сама риторически апеллирует.
‘трасти характеризуютсЯ как разрушители пониманиЯ, и ”едру интересно, не
отсюда ли получило начало это осуждение страстей, так глубоко укоренившеесЯ
в западной мысли. ‚ероЯтно, нет. ЌапрЯженность между древнегреческой мыслью
и эмоцией в других местах описана как основа греческого характера и культуры.
•отЯ и интересно.
 <dd>Ќа следующей неделе профессор философии снова не поЯвлЯетсЯ, и ”едр
использует это времЯ, чтобы подтЯнуть свою работу в “ниверситете €ллинойса.

 <dd>…ще через неделю в книжном магазине —икагского “ниверситета, куда ”едр
зашел по пути на занЯтиЯ, он видит два темных глаза, пристально смотрЯщих
на него между книг на полке. Љогда лицо поЯвлЯетсЯ целиком, он узнает невинного
студента, которого словесно избили в начале четверти и который исчез. Џохоже,
он знает что-то такое, чего не знает ”едр. ”едр подходит к нему поговорить,
но тот отступает и исчезает за дверью, оставлЯЯ ”едра в недоумении. € на
грани. Њожет, он просто устал и нервничает. €змождение от преподаваниЯ
на Џирсе сверх усилий превзойти сразу всю западную академическую мысль
в —икагском “ниверситете заставлЯют его работать и заниматьсЯ по двадцать
часов в сутки без должного вниманиЯ к питанию и упражнениЯм. Њожет, просто
усталость заставлЯет его думать, что в этом лице что-то не так.
 <dd>Ќо когда он переходит дорогу, чтобы зайти в здание, это лицо следует
за ним, отстав на двадцать шагов. —то-то готовитсЯ.
 <dd>”едр входит в класс и ждет. ‚скоре поЯвлЯетсЯ и студент -- после многонедельного
отсутствиЯ. Ќе может же он считать, что ему <I>сейчас</I> поставЯт зачет.
‘тудент смотрит на ”едра с полуулыбкой. Ћн чему-то улыбаетсЯ, хорошо.
 <dd>‚ коридоре раздаютсЯ шаги -- и тут ”едр <I>понимает</I>; ноги его становЯтсЯ
резиновыми, а руки начинают трЯстись. Њилостиво улыбаЯсь, в дверЯх стоит
не кто иной, как сам Џредседатель Љомиссии по Ђнализу €дей и €зучению Њетодов
при —икагском “ниверситете. Ћн берет класс себе.
 <dd>‚от оно что. ‚от где они вышвырнут ”едра через парадный вход.
 <dd>€зысканный, величественный, с имперским великодушием, Џредседатель на
минуту остазавливаетсЯ в дверЯх, затем обращаетсЯ к студенту, который,
кажетсЯ, его знает. Ћн улыбаетсЯ, отводЯ от студента взглЯд, охватываЯ
весь класс, словно хочет найти еще какое-нибудь знакомое лицо, кивает с
коротким смешком, ожидаЯ звонка.
 <dd>‚от почему этот пацан здесь. …му объЯснили, почему его случайно избили,
и только ради того, чтобы показать, какие они хорошие парни, ему позволЯт
занЯть место за кругом, когда будут избивать ”едра.
 <dd>Љак они собираютсЯ это делать? ”едр уже знает. ‘начала уничтожат его
статус диалектически перед всем классом, показав, насколько мало он знает
о Џлатоне и Ђристотеле. ‘ этим хлопот не будет. Ћчевидно, что они знают
о Џлатоне и Ђристотеле в сотни раз больше, чем он когда-либо будет знать.
Ћни занимались этим всю жизнь.
 <dd>‡атем, когда они тщательно препарируют его диалектически, ему предложат
либо принЯть определенную форму, либо убиратьсЯ вон. Џотом позадают еще
вопросов, и он и на них не будет знать ответов. Џотом предложат, чтобы
он, раз его успеваемость настолько отвратительна, не беспокоилсЯ по поводу
посещениЯ занЯтий, а, наоборот, покинул бы класс незамедлительно. ‚озможны
варианты, но это -- основной формат. ’ак легко.
 <dd>—то ж, он многому научилсЯ -- за этим сюда и пришел. Ћн может написать
диссертацию и как-нибудь по-другому. ‘ такой мыслью резиновое ощущение
покидает его, и он успокаиваетсЯ.
 <dd>‘ тех пор, как они с Џредседателем виделись в последний раз, ”едр отпустил
бороду, поэтому пока не опознан. Џреимущество ненадолго. Џредседатель засечет
его достаточно скоро.
 <dd>Џредседатель аккуратно складывает пальто, берет стул по другую сторону
круглого стола, садитсЯ, потом достает старую трубку и набивает ее, должно
быть, с полминуты. Њожно заметить, что он проделывал это множество раз.

 <dd>Ћбратив внимание на класс, он изучает лица, гипнотически улыбаЯсь, ощущаЯ
настроение, но чувствуЯ, что что-то немножко не так. Ќабивает трубку еще
некоторое времЯ, но без спешки.
 <dd>‚скоре момент наступает, он зажигает трубку, и немного спустЯ класс
наполнЯетсЯ запахом табачного дыма.
 <dd>Ќаконец он произносит:
 <dd>-- Ќасколько Я понимаю, сегоднЯ мы должны начать обсуждение бессмертного
"”едра".
 <dd>Ћн смотрит на каждого студента в отдельности.
 <dd>-- ‚ерно?
 <dd>“чащиесЯ робко заверЯют его, что так и есть. …го личность ошеломлЯет.

 <dd>Џредседатель затем извинЯетсЯ за отсутствие предыдущего преподавателЯ
и сообщает, <I>что</I> последует дальше. Џоскольку сам он уже знает этот
диалог, то будет добиватьсЯ от класса ответов, которые покажут, насколько
хорошо понЯли его они.
 <dd>‘амый лучший способ, думает ”едр. ’ак можно узнать лично каждого студента.
Љ счастью, ”едр штудировал диалог так тщательно, что почти выучил наизусть.

 <dd>Џредседатель прав. ќто бессмертный диалог, поначалу он странен и озадачивает,
но потом бьет сильнее и сильнее, как сама истина. ’о, о чем ”едр говорил
как о Љачестве, ‘ократ, повидимому, описал как душу, самодвижение, источник
всех вещей. ‡десь нет противоречиЯ. …го в действительности никогда и быть
не может между центральными понЯтиЯми монистических философий. Ћдно в €ндии
должно быть тем же самым, что и Ћдно в ѓреции. …сли это не так, то получаетсЯ
два. …динственное разногласие между монистами касаетсЯ определений Ћдного,
а не самого Ћдного. Џоскольку Ћдно -- источник всех вещей и включает все
вещи в себЯ, оно не может быть определено в понЯтиЯх этих вещей, коль скоро
какую бы вещь ни использовал длЯ определениЯ его, эта вещь всегда будет
описывать нечто меньшее, нежели само Ћдно. Ћдно может быть описано только
аллегорически, путем аналогий, фигур воображениЯ и речи. ‘ократ избирает
аналогию неба и земли, показываЯ, как личности притЯгиваютсЯ к Ћдному колесницей,
запрЯженной двумЯ лошадьми...
 <dd>Ќо вот Џредседатель адресует вопрос студенту, сидЯщему рЯдом с ”едром.
Џодбрасывает небольшую наживку, провоцирует его на нападение.
 <dd>‘тудент, к которому обратились по ошибке, не нападает, и Џредседатель
с огромным отвращением и раздражением в конце концов оставлЯет его в покое,
сделав выговор, что материал следовало читать лучше.
 <dd>Ћчередь ”едра. Ћн совершенно успокоилсЯ. Ћн теперь должен объЯснить
диалог.
 <dd>-- …сли мне будет позволено начать по-своему, -- говорит он, отчасти
-- чтобы скрыть тот факт, что не слышал, о чем говорил предыдущий студент.

 <dd>Џредседатель, рассматриваЯ это как продолжение выговора сту