офельные чипсы, сушеные анчоусы, какаЯ-то копченаЯ
рыбка с кучей мелких косточек внутри, "тощие „жимы" и "длинные „жоны",
пеппероны, "фрито", "пивные орешки", колбасный паштет, шкварки и кунжутные
крекеры с наполнителем, вкус которого Я не могу определить.
 <dd>‘ильвиЯ произносит:
 <dd>-- ЊенЯ до сих пор трЯсет.
 <dd>Ћна почему-то решила, что наш мотоцикл превратилсЯ в картонный Ящик,
и его вновь и вновь мотылЯет на шоссе. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</P>

<H3 ALIGN=CENTER><B>10</B> <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</H3>

 <dd>Љогда мы снова выезжаем в долину, небо опЯть ограничено утесами по обе
стороны реки, но они -- ближе и друг к другу, и к нам, чем сегоднЯ утром.
„олина сужаетсЯ, чем ближе мы к истокам.
 <dd>Џомимо всего прочего, мы оказываемсЯ в какой-то отправной точке тех
вещей, о которых Я говорю. ‘ нее можно, наконец, начать рассказывать об
отрыве ”едра от основного течениЯ рациональной мысли в погоне за призраком
самой рациональности.
 <dd>…сть один отрывок, который он читал и повторЯл про себЯ столько раз,
что тот сохранилсЯ в целости. ЌачинаетсЯ он так: <BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>‚ храме науки есть много обителей... и подлинно многообразны и те, кто
в них обитает, и мотивы, которые привели их туда.
 <dd>Њногие берутсЯ за науку из радостного чувства превосходЯщей интеллектуальной
силы; наука -- их собственный особый вид спорта, которым они занЯлись ради
получениЯ Яркого опыта и удовлетворениЯ амбиции; в храме можно найти многих
других, которые положили продукты своих умов на этот алтарь в чисто утилитарных
целЯх. …сли бы ангел ѓосподень спустилсЯ и выгнал бы всех людей, принадлежащих
к этим двум категориЯм, из храма, то храм бы заметно опустел, но внутри
все же осталось бы несколько человек, как из настоЯщего, так и из прошлого...
…сли бы те типы людей, которые мы только что исключили, были там единственными,
то храма бы никогда не существовало -- как леса, состоЯщего из одних лиан...
’е, над кем смилостивилсЯ ангел... несколько странные, необщительные, замкнутые
личности, более непохожие друг на друга, чем толпы изгнанных.
 <dd>—то привело их в храм... -- нет единого ответа... побег от повседневной
жизни с ее болезненной грубостью и безотрадной мрачностью, от пут собственных
изменчивых желаний. ’онко настроеннаЯ натура жаждет бежать своего шумного
тесного окружениЯ в тишину высоких гор, где взор свободно блуждает в спокойном
чистом воздухе и любовно скользит по успокаивающим очертаниЯм, очевидно
выстроенным длЯ вечности. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>Ћтрывок -- из речи, произнесенной в 1918 году молодым немецким ученым
по имени Ђльберт ќйнштейн.
 <dd>”едр окончил свой первый курс университетской науки, когда ему было
пЯтнадцать лет, его областью уже тогда была биохимиЯ, и он намеревалсЯ
специализироватьсЯ по взаимодействию органического и неорганического миров,
известному теперь как молекулЯрнаЯ биологиЯ. Ћн не считал это карьерой,
не думал о собственном личном продвижении. Ћн был очень молод, и это стало
длЯ него некой благородной идеалистической целью. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>‘остоЯние ума, позволЯющее человеку совершать работу такого типа, сродни
состоЯнию ума верующего или любовника. …жедневное усилие происходит не
от осознанного намерениЯ или программы, а прЯмо из сердца. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>…сли бы ”едр вступил в науку с амбициозными или утилитарными намерениЯми,
ему, возможно, никогда бы не пришло в голову задавать вопросы о природе
научной гипотезы как сущности в себе. Ќо он их задал и не удовлетворилсЯ
ответами.
 <dd>Ћбразование гипотез -- самаЯ таинственнаЯ категориЯ научного метода.
Ќикто не знает, откуда они приходЯт. —еловек где-нибудь сидит, занимаетсЯ
своим делом, как вдруг -- бац! -- понимает то, чего не понимал раньше.
Џока она не проверена, гипотеза -- не истина. €бо тесты не ЯвлЯютсЯ ее
источником. …е источник -- в чем-то другом.
 <dd>ќйнштейн сказал: <BR>
</P>

<UL>
<P><BR wp="br2">
<FONT SIZE=-1>—еловек пытаетсЯ составить себе упрощенную и разборчивую
картину мира так, как это ему лучше подходит. Џотом он до некоторой степени
пытаетсЯ подменить этот свой космос миром опыта -- и так преодолеть его...
Ћн делает этот космос и его строение той осью, вокруг которой вращаетсЯ
его эмоциональнаЯ жизнь, чтобы таким образом обрести мир и спокойствие,
которых не может найти в узком водовороте личного опыта... ‚ысшаЯ задача...
прийти к тем универсальным элементарным законам, из которых космос можно
выстроить чистой дедукцией. Љ этим законам нет логической тропы; только
интуициЯ, покоЯщаЯсЯ на благожелательном понимании опыта, может их достичь...
</FONT><BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</P>
</UL>

 <dd>€нтуициЯ? Ѓлагожелательность? ‘транные слова, чтобы описать происхождение
научного знаниЯ.
 <dd>“ченый помельче ќйнштейна сказал бы, возможно: "Ќо научное знание происходит
от <I>природы</I>. <I>Џрирода</I> снабжает нас гипотезами." ќйнштейн же
понЯл, что это не так. Џрирода снабжает нас только экспериментальными данными.

 <dd>Њеньший ум, вероЯтно, затем бы сказал: "Ќу, тогда гипотезы дает <I>человек</I>."
Ќо ќйнштейн и это отрицал. "Ќикто, -- говорил он, -- из тех, кто по-настоЯщему
проник в суть дела, не станет отрицать, что на практике мир Явлений уникально
определЯет теоретическую систему вопреки тому факту, что между ЯвлениЯми
и их теоретическими принципами не существует теоретического моста."
 <dd>Ћтрыв ”едра произошел, когда в результате накоплениЯ лабораторного опыта
он заинтересовалсЯ гипотезами как сущностЯми в себе. ‚ своей лабораторнои
работе он снова и снова замечал: то, что могло казатьсЯ самой трудной частью
научной работы, -- придумывание гипотез -- неизменно оказывалось самым
легким. ‘ам акт формальной записи всего точно и Ясно, казалось, предлагал
их. Љогда он проверЯл экспериментальным методом гипотезу номер один, у
него в уме возникал поток других гипотез; когда он проверЯл их, в голову
приходили еще, а когда он начинал проверЯть и следующие, то гипотез поЯвлЯлось
еще больше -- пока не становилось до боли очевидно, что, продолжаЯ проверЯть
гипотезы, снимаЯ или подтверждаЯ их, он не уменьшает их числа. Џока он
продолжал это делать, их количество, в действительности, <I>росло</I>.

 <dd>‘начала он находил это забавным. Ћн изобрел закон, который с юмором,
подобным закону Џаркинсона, утверждал, что "количество рациональных гипотез,
способных объЯснить любое данное Явление, бесконечно". …му нравилось никогда
не испытывать недостатка в гипотезах. „аже когда все его возможные методы
экспериментальной работы, казалось, заводили в тупик, он знал, что если
просто сЯдет и повозитсЯ с работой достаточно долго, то, конечно же, поЯвитсЯ
еще одна гипотеза. € она всегда поЯвлЯлась. € только месЯцы спустЯ после
того, как он придумал этот закон, начали возникать кое-какие сомнениЯ по
поводу его юмора или полезности.
 <dd>…сли это так, то закон -- не незначительный просчет в научном мышлении.
‡акон этот полностью всеотрицающ. Ћн -- катастрофическое логическое опровержение
общей ценности всего научного метода!
 <dd>…сли целью научного метода ЯвлЯетсЯ выбор из множества гипотез, и если
количество гипотез растет быстрее, чем может справитьсЯ экспериментальный
метод, то Ясно, что все гипотезы никогда не смогут быть проверены. …сли
все гипотезы не могут быть проверены, то результаты любого эксперимента
недоказательны, а весь научный метод целиком не достигает своей цели --
установлениЯ доказанного знаниЯ.
 <dd>Ћб этом ќйнштейн сказал: "ќволюциЯ показала, что в любой данный момент
из всех мыслимых конструкций одна-единственнаЯ всегда доказывала, что она
абсолютно превосходит остальные," -- и на этом остановилсЯ. „лЯ ”едра же
это был неописуемо слабый ответ. ”раза "в любой данный момент" по-настоЯщему
потрЯсла его. ќйнштейн, выходит, действительно имел в виду, что истина
-- функциЯ времени? “тверждать <I>такое</I> означало бы уничтожать самое
основное допущение всей науки!
 <dd>Ќо в этом заключалось вс, всЯ историЯ науки, ЯснаЯ историЯ постоЯнно
нового и менЯющегосЯ объЯснениЯ старых фактов. ‚ременные периоды постоЯнства
казались совершенно произвольными, он в них не видел никакого порЯдка.
Ќекоторые научные истины, казалось, держатсЯ веками, другие же -- меньше
года. ЌаучнаЯ истина -- не догма, пригоднаЯ длЯ вечности, а временнЯ количественнаЯ
сущность, которую можно изучать как и все остальное.
 <dd>Ћн изучил научные истины и расстроилсЯ еще больше от очевидной причины
их преходЯщего состоЯниЯ. Џохоже, что временные периоды научных истин --
обратнаЯ функциЯ интенсивности научного усилиЯ. ’аким образом, научные
истины двадцатого века, кажетсЯ, обладают намного более коротким сроком
жизни, чем истины прошлого века, поскольку научнаЯ деЯтельность теперь
-- значительно активнее. …сли в следующем веке научнаЯ активность возрастет
в десЯть раз, то вероЯтность жизни любой научной истины, возможно, упадет
до одной десЯтой от нынешней. ‘рок жизни существующей истины укорачиваетсЯ
объемом гипотез, призванных заменить ее; чем больше гипотез, тем короче
срок жизни истины. Ђ причиной роста количества гипотез в последние десЯтилетиЯ
служит не что иное, как сам научный метод. —ем больше смотришь, тем больше
видишь. ‚место выбора одной истины из множества <I>увеличиваешь само множество</I>.
Ђ логически это означает, что пока пытаешьсЯ продвинутьсЯ в сторону неизменЯемой
истины посредством применениЯ научного метода, на самом деле, вовсе к ней
не движешьсЯ. „вижешьсЯ <I>от</I> нее! € заставлЯет ее изменЯтьсЯ именно
твое применение научного метода!
 <dd>’о, что ”едр наблюдал лично, оказалось глубоко характерным длЯ истории
науки Явлением, долгие годы заметавшимсЯ под ковер. Џредсказываемые результаты
научного исследованиЯ и его действительные результаты здесь диаметрально
противоположны, а на этот факт, кажетсЯ, никто не обращает особого вниманиЯ.
–ель научного метода -- выбрать единственную истину из многих гипотетических.
ќто -- в большей мере, чем что-либо другое -- то, о чем всЯ наука. Ќо исторически
наука занималась как раз противоположным. —ерез умножение количества фактов,
информации, теорий и гипотез сама наука ведет человечество от единственных
абсолютных истин ко множественным, неопределенным и относительным. Ћсновной
производитель общественного хаоса, неопределенности мысли и ценностей,
которые рациональное знание, как предполагаетсЯ, упразднит, -- не что иное,
как сама наука. € то, что видел ”едр в уединении собственной лабораторной
работы много лет назад, можно увидеть повсюду в технологическом мире сегоднЯшнего
днЯ. Ќаучно произведеннаЯ антинаука -- хаос.
 <dd>‘ейчас можно немного оглЯнутьсЯ назад и понЯть, почему важно говорить
об этой личности в отношении ко всему, что было сказано до сих пор о разделении
классической и романтической реальностей и их непримиримости. ‚ отличие
от множества романтиков, обеспокоенных хаотическими изменениЯми, навЯзываемыми
наукой и технологией человеческому духу, ”едр со своим научно тренированным
классическим умом мог больше, нежели просто в смЯтении заламывать руки,
убегать или обрушиватьсЯ на всю ситуацию целиком с потоками брани, не предлагаЯ
никаких решений.
 <dd>Љак Я уже говорил, в конце концов он и предложил несколько решений,
но проблема была настолько глубока, внушительна и сложна, что никто, на
самом деле, не понЯл серьезности того, что он разрешил, и поэтому не смог
понЯть -- ни правильно, ни даже неправильно -- того, что он сказал.
 <dd>Џричина нынешнего общественного кризиса, собиралсЯ сказать он, -- генетический
дефект природы самого разума, и до тех пор, пока этот дефект не будет исправлен,
кризисы не прекратЯтсЯ. Ќаши теперешние режимы мышлениЯ не продвигают общество
к лучшему миру, а уводЯт его все дальше и дальше от него. ‘о времен ‚озрождениЯ
эти режимы срабатывали. ‘коль долго будет доминировать нужда в пище, одежде
и убежище, столь долго эти режимы и будут продолжать срабатывать. Ќо теперь,
когда длЯ огромных масс людей нужды эти больше не затмевают всего остального,
всЯ структура разума, переданнаЯ нам из древних времен, более не адекватна.
…е начинают видеть такой, какой она на самом деле ЯвлЯетсЯ, -- эмоционально
полой, эстетически бессмысленной и духовно пустой. ‚от к чему сегоднЯ она
пришла, и вот какой останетсЯ еще долгое времЯ.
 <dd>“ менЯ перед глазами стоит непрерывно бушующий общественный кризис,
глубины которого никто по-настоЯщему не понимает, не говорЯ уже о том,
что ни у кого нет никаких его решений. џ вижу людей типа „жона и ‘ильвии,
живущих потерЯнно и отчужденно от всей рациональной структуры цивилизованной
жизни, ища решений за пределами этой структуры, но не находЯ ни одного,
способного по-настоЯщему и надолго удовлетворить. € после этого у менЯ
перед глазами встает ”едр и его изолированные абстракции, рожденные в уединении
лаборатории: они действительно касаютсЯ того же самого кризиса, но начинают
из другой точки и двигаютсЯ в противоположном направлении; и Я пытаюсь
здесь собрать все это воедино. Ћно так велико -- поэтому иногда кажетсЯ,
что Я запуталсЯ.
 <dd>Ќи одного из тех, с кем разговаривал ”едр, кажетсЯ, не беспокоило это
Явление, которое так озадачивало его. Ћни, судЯ по всему, говорили: "Њы
знаем, что научный метод действенен -- так зачем подвергать его сомнению?"

 <dd>”едр не понимал такого отношениЯ, не знал, что с ним делать, и, поскольку
он не постигал науку в личных или утилитарных целЯх, это его просто полностью
вырубило. Љак будто созерцал тот спокойный горный пейзаж, который описывал
ќйнштейн -- как вдруг между гор поЯвилась расщелина, провал из чистого
ничто. € медленно, мучительно, длЯ того, чтобы объЯснить эту расщелину,
ему пришлось признать, что горы, казавшиесЯ выстроенными на века, может
быть, ЯвлЯютсЯ чем-то иным... возможно, просто выдумками его собственного
воображениЯ. ќто его и остановило.
 <dd>€ вот так ”едр, который в пЯтнадцать лет окончил первый курс, в семнадцать
был выгнан из “ниверситета за провал на экзаменах. Ћфициальными причинами
привели незрелость и невнимательность к занЯтиЯм.
 <dd>Ќикто ничего не смог бы с этим сделать -- ни предотвратить, ни поправить.
“ниверситет не стал бы держать его ценой полного отказа от норм.
 <dd>Ћшеломленный, ”едр начал долгий дрейф в сторону, который и привел его
на дальнюю орбиту разума, но он постепенно вернулсЯ к дверЯм самого “ниверситета
тем маршрутом, которым мы сейчас следуем. ‡автра Я попытаюсь начать по
нему двигатьсЯ. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>‚ ‹ореле, где наконец видно горы, мы останавливаемсЯ на ночлег. ‚ечерний
ветерок прохладен. Ћн спускаетсЯ от снегов. •отЯ солнце, должно быть, исчезло
за горами с час назад, небо хорошо освещаетсЯ из-за хребта.
 <dd>‘ильвиЯ, „жон, Љрис и Я идем по длинной главной улице в собирающихсЯ
сумерках и чувствуем присутствие гор, даже говорЯ совсем о другом. џ счастлив,
что мы здесь -- и все же немного грустно. €ногда все-таки лучше ехать,
чем приезжать. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</P>

<H3 ALIGN=CENTER><B>11</B> <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
</H3>

 <dd>џ просыпаюсь в недоумении: Я знаю, что мы вблизи гор, потому что помню
или потому что ощущаетсЯ что-то неуловимое. Њы -- в прекрасной старой деревЯнной
комнате отелЯ. ‘олнце освещает темное дерево, пробиваЯсь сквозь штору,
но даже несмотрЯ на закрытые окна, Я чувствую, что мы -- возле гор. ‚ этой
комнате -- горный воздух, он прохладен, влажен и почти благоухает. Ћдин
глубокий вдох уже готовит менЯ к следующему, потом -- к следующему, и с
каждым глубоким вдохом Я готов все больше и больше, пока не выпрыгиваю
из кровати, не поднимаю штору и не впускаю внутрь все солнце -- блестЯщее,
прохладное, Яркое, резкое и Ясное.
 <dd>ђастет желание подойти и растолкать Љриса, растрЯсти его, чтобы он увидел
все это, но из доброты -- или, быть может, уважениЯ -- ему позволЯетсЯ
поспать немного дольше. Џоэтому Я направлЯюсь с мылом и бритвой в руке
в общую ванную на другом конце длинного коридора из того же самого темного
дерева, и на всем пути под ногами скрипЯт половицы. ‚ ванной кипЯток парит
и булькает в трубах: сначала слишком горЯчо длЯ бритьЯ, а потом, после
того, как Я смешиваю его с холодной водой, -- просто прекрасно.
 <dd>‡а окном, что над зеркалом, Я вижу, что на заднем дворе есть крыльцо,
и, закончив, выхожу постоЯть на нем. Ћно -- на одном уровне с верхушками
деревьев вокруг отелЯ, которые, кажетсЯ, реагируют на этот утренний воздух
так же, как и Я. ‚етки и листьЯ колышутсЯ от каждого легкого дуновениЯ,
словно ожидаЯ его все это времЯ.
 <dd>Љрис вскоре тоже встает, а ‘ильвиЯ выходит из своей комнаты и говорит,
что они с „жоном уже позавтракали, и он где-то гулЯет, но она проводит
нас с Љрисом на завтрак.
 <dd>‘егоднЯ утром мы влюблены во все, и всю дорогу по залитой солнцем утренней
улице к ресторану, болтаем о чем-то хорошем. џйца, горЯчие кексы и кофе
-- небесны. ‘ильвиЯ и Љрис интимно беседуют о его школе, друзьЯх и личных
вещах, а Я слушаю их, глазею из огромного ресторанного окна на витрину
магазина через дорогу. ’акаЯ разница с тем одиноким вечером в ћжной „акоте.
‡а теми домами -- горы и снежные равнины.
 <dd>‘ильвиЯ говорит, что „жон узнавал у кого-то в городе про другую дорогу
в Ѓозмен -- южнее, через ‰еллоустоунский Џарк.
 <dd>-- ћжнее? -- переспрашиваю Я. -- ’ы имеешь в виду ђед-‹одж?
 <dd>-- Ќаверное.
 <dd>‚озвращаетсЯ воспоминание о равнинах, покрытых снегом в июне.
 <dd>-- ’а дорога проходит намного выше границы лесов.
 <dd>-- ќто плохо? -- спрашивает ‘ильвиЯ.
 <dd>-- Ѓудет холодно. -- “ менЯ перед глазами возникают мотоциклы посреди
снежных равнин и мы сами, едущие на них. -- Ќо просто великолепно.
 <dd>Њы встречаемсЯ с „жоном, и все улажено. ‚скоре, миновав подземный переезд
через железную дорогу, мы уже направлЯемсЯ по извивающемусЯ асфальту через
полЯ в сторону гор впереди. ќтой дорогой постоЯнно ездил ”едр, и у менЯ
в голове в любом месте ее накладываютсЯ проблески его памЯти. ЏрЯмо перед
нами вырастает высокий, темный хребет Ђбсарока.
 <dd>Њы едем вдоль реки к ее истоку. ‚ ней -- вода, котораЯ, вероЯтно, меньше
часа тому назад еще была снегом. Џоток и дорога пересекают зеленеющие и
каменистые полЯ -- каждое немного выше предыдущего. Џри этом солнечном
свете все очень насыщенно: темные тени, Яркий свет. ’емно-голубое небо.
‘олнце -- Яркое и жаркое, когда выезжаем из тени, но стоит снова заехать
под деревьЯ вдоль дороги, как становитсЯ холодно.
 <dd>Џо пути мы играем в пЯтнашки с маленьким синим "порше": то мы его обгонЯем,
нажимаЯ на клаксон, то он нас, и так -- несколько раз, через полЯ с темными
осинами и Яркой зеленью трав и горных кустарников. ‚се это запоминаетсЯ.

 <dd>Ћн ездил этой дорогой, чтобы попасть на высокогорьЯ, потом с рюкзаком
уйти в сторону от дороги на три, четыре или пЯть дней, потом снова вернутьсЯ
за провизией и опЯть уйти, нуждаЯсь в этих горах почти физиологически.
–епь его абстракций стала настолько длинной и запутанной, что ему были
необходимы здешние тишина и пространство, чтобы она оставалась прЯмой.
Љак будто целые части построений могли разлететьсЯ вдребезги от малейшего
отвлечениЯ на другую мысль или на выполнение другой обЯзанности. ќто не
походило на раздумьЯ других людей уже тогда, до наступлениЯ безумиЯ. Ћн
размышлЯл на том уровне, когда все смещаетсЯ и изменЯетсЯ, когда учрежденные
ценности и истины исчезают, и не остаетсЯ ничего длЯ поддержаниЯ себЯ,
кроме собственного духа. Ќеудача в самом начале полностью освободила его
от чувства обЯзанности думать согласно каким-то установленным линиЯм, и
его мысли уже обрели независимость до такой степени, с какой знакомы лишь
немногие. Ћн чувствовал, что общественные институты вроде школ, церкви,
правительства и политических организаций всех видов, склонЯлись к тому,
чтобы направлЯть мысль на цели, отличные от истины: на увековечение собственных
функций и на контроль над личностЯми, обслуживающими эти функции. Ћн стал
рассматривать свою начальную неудачу как счастливый отрыв, случайный побег
из расставленной длЯ него ловушки; и все оставшеесЯ времЯ он очень хорошо
осознавал такие ловушки установленных истин. ‘начала, однако, он этого
не видел и так не думал -- он начал думать так гораздо позже. џ здесь ухожу
в сторону от последовательности событий. ‚се это пришло гораздо позже.

 <dd>‘начала истины, которые начал преследовать ”едр, были боковыми: уже
не фронтальными истинами науки, теми, на которые указывала дисциплина,
а теми, что видишь боковым зрением, из уголка глаза. ‚ лабораторной ситуации,
когда всЯ процедура скроена на живую нитку, когда все идет не так, или
неопределенно, или так испорчено неожиданными результатами, что неспособен
во всем этом разобратьсЯ, начинаешь смотреть <I>боковым зрением</I>. ’ак
он потом обычно описывал рост знаниЯ, которое не движетсЯ вперед, подобно
стреле в полете, а расширЯетсЯ в стороны -- как стрела, в полете увеличивающаЯсЯ,
или же как стрелок, обнаруживший, что, хотЯ он и попал в Яблочко и получил
свой приз, но голова его покоитсЯ на подушке, а через окно струитсЯ утренний
свет солнца. Ѓоковое знание -- это знание, пришедшее с совершенно неожиданной
стороны, оттуда, что вообще не осознаетсЯ как направление до тех пор, пока
это знание не вторгаетсЯ в тебЯ. Ѓоковые истины указывают на фальшь аксиом
и постулатов, лежащих в основе чьей-либо существующей системы поисков истины.

 <dd>Џо всей видимости, он просто плыл по течению. € в действительности он
просто плыл по течению. ЋтдаютсЯ воле течениЯ тогда, когда смотрЯт на боковые
истины. Ћн не мог следовать ни одной из известных методик обнаружениЯ причины
этого, потому что, перво-наперво, сами методики и действиЯ были испорчены.
‚от он и плыл по течению. ’олько это и оставалось.
 <dd>’ечение привело его в армию, а армиЯ отправила его в Љорею. ЋсталсЯ
отрывок его воспоминаниЯ: стена через туманную гавань с бака кораблЯ, Ярко
сверкающаЯ, подобнаЯ вратам небесным. „олжно быть, он очень дорожил этим
отрывком и часто думал о нем, поскольку, хотЯ его ни к чему больше невозможно
привЯзать, он очень Ярок -- так, что Я сам возвращалсЯ к нему много раз.
ЉажетсЯ, он символизирует что-то очень важное, какой-то поворотный пункт.

 <dd>…го письма из Љореи коренным образом отличаютсЯ от всего, написанного
раньше -- это тот же самый поворотный пункт. Ћни просто взрываютсЯ эмоциЯми.
‘траницу за страницей он заполнЯет крохотными подробностЯми того, что видит:
рынки, магазины со скользЯщими в стороны дверЯми, шиферные крыши, дороги,
хижины, крытые соломой -- вс. €ногда исполненный дикого энтузиазма, иногда
подавленный, иногда рассерженный, иногда даже полный юмора, он -- будто
какое-то существо, нашедшее выход из клетки, которой раньше даже не сознавало
вокруг себЯ, и теперь в восторге блуждающее по окрестностЯм, зрительно
поглощаЯ все, что попадаетсЯ на глаза.
 <dd>Џозже он подружилсЯ с корейскими работниками, которые немного говорили
по-английски, но хотели выучить больше, чтобы получить квалификацию переводчиков.
Џосле работы он проводил времЯ с ними, а взамен они брали его с собой на
выходные дни в долгие походы по холмам, чтобы он мог увидеть их дома и
друзей, и переводили ему образ жизни и мысли другой культуры.
 <dd>Ћн сидит у пешеходной тропы на прекрасном, продуваемом ветрами склоне
холма, обращенном к †елтому морю. Ќа террасе под тропой рис уже вырос и
стал коричневым. …го друзьЯ смотрЯт на море вместе с ним и видЯт острова
вдалеке от берега. Ћни обедают по-походному и разговаривают друг с другом
и с ним, и тема разговора -- идеографы и их отношение к миру. Ћн замечает,
насколько удивительно, что вс во вселенной можно описать двадцатью шестью
письменными знаками, с которыми они работают. …го друзьЯ кивают, улыбаютсЯ,
едЯт то, что извлекли из консервных банок, и любезно говорЯт "нет".
 <dd>Ћн смущен кивком "да" и ответом "нет" и поэтому повторЯет свое утверждение
снова. € снова -- кивок, означающий "да", и ответ "нет". Ќа этом отрывок
кончаетсЯ, но, как и о стене, об этом он думает много раз.
 <dd>Џоследний Яркий отрывок воспоминаний об этой части света -- отсек военного
транспортного кораблЯ. Ћн возвращаетсЯ домой. Ћтсек пуст и необжит. Ћн
-- один, на полотнЯной койке, привЯзанной к железной раме и похожей на
батуд. ’аких в рЯду -- пЯть, и, рЯд за рЯдом, они заполнЯют весь пустой
воинский отсек.
 <dd>ќто самый передний отсек кораблЯ, и полотно, натЯнутое на соседние рамы,
поднимаетсЯ и опускаетсЯ, сопровождаемое желудочным ощущением, будто едешь
в лифте. Ћн созерцает это и, слушаЯ гулкое громыхание по стальным пластинам
вокруг, осознает, что, помимо этого, ничего не говорит о том, что весь
отсек массивно возноситсЯ в воздух, а потом обрушиваетсЯ вниз, снова и
снова. Њожет быть, как раз это мешает сосредоточитьсЯ на книге, лежащей
перед ним... Ќет, просто книга труднаЯ. ’екст по восточной философии, труднее
нее он ничего не читал. Ћн рад, что он один, и что ему надоело в этом пустом
отсеке длЯ перевозки войск -- иначе он бы ее никогда не осилил.
 <dd>Љнига утверждает, что имеютсЯ некий теоретический компонент человеческого
существованиЯ -- в основном, он западный (и это соответствует лабораторному
прошлому ”едра), и некий эстетический компонент, который легче увидеть
на ‚остоке (и это соответствует его корейскому прошлому), и что они, кажетсЯ,
никогда не смыкаютсЯ. ќти термины -- "теоретический" и "эстетический" --
более или менее совпадают с тем, что ”едр позднее назвал классическим и
романтическим способами существованиЯ реальности и, видимо, оформил их
в уме четче, чем когда бы то ни было. ђазница в том, что классическаЯ реальность
<I>в первую очередь</I> теоретична, но обладает и своей эстетикой тоже.
ђомантическаЯ реальность <I>в первую очередь</I> эстетична, но и у нее
есть своЯ теориЯ. ђазрыв теоретического и эстетического -- это разрыв между
компонентами одного мира. ђазрыв классического и романтического -- разрыв
между двумЯ отдельными мирами. Љнига по философии, котораЯ называетсЯ "‚стреча
‚остока и ‡апада" ”. ‘. ‘. Ќортропа, предлагает лучше познавать "неопределенный
эстетический континуум", из которого возникает уже теоретический.
 <dd>”едр этого не понимал, но после того, как приехал в ‘иэттл и уволилсЯ
из армии, целых две недели просидел в гостиничном номере, поедаЯ огромные
вашингтонские Яблоки и думаЯ; потом снова ел Яблоки и думал еще немного,
а потом, в результате всех этих отрывков воспоминаний и раздумий, вернулсЯ
в “ниверситет, чтобы изучать философию. Ѓоковой дрейф закончилсЯ. ’еперь
он что-то активно преследовал. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>‚стречный порыв ветра внезапно бьет нас хвойным запахом, потом -- еще
и еще раз, и, подъезжаЯ к ђед-‹одж, Я уже дрожу от озноба.
 <dd>‚ ђед-‹одж дорога почти вплотную подходит к подножью горы. ’емнаЯ грознаЯ
масса нависает над самыми крышами по обе стороны главной улицы. Њы паркуем
мотоциклы и достаем из багажа теплую одежду. Њимо лыжных магазинов проходим
в ресторан, где по стенам развешаны огромные фотографии пути, который нам
предстоит одолеть. ‚ыше и выше, по одной из высочайших мощеных дорог в
мире. ЊенЯ это слегка тревожит -- но волноватьсЯ неразумно, и Я пытаюсь
избавитьсЯ от беспокойства, рассказываЯ об этой дороге остальным. Ћттуда
невозможно свалитьсЯ. Ќикакой опасности длЯ мотоцикла. Џросто смутное воспоминание
о местах, где можно бросить вниз камень, и тот будет лететь тысЯчи футов,
пока куда-нибудь не упадет, -- какаЯ-то ассоциациЯ этого камнЯ с мотоциклом
и седоком.
 <dd>„опив кофе, мы тепло одеваемсЯ, снова все упаковываем и вскоре доезжаем
до первого из многих поворотов серпантина, петлЯющего по склону горы.
 <dd>„орожное покрытие -- намного шире и безопаснее, чем помнитсЯ. Љогда
едешь на мотоцикле, то вокруг много лишнего пространства. „жон и ‘ильвиЯ
закладывают чрезвычайно острый вираж впереди и, улыбаЯсь, едут навстречу
у нас над головой. ‚скоре мы сворачиваем тоже и опЯть видим их спины. ‡атем
у них -- еще один поворот, и мы с хохотом встречаемсЯ вновь. ’ак трудно,
если начнешь думать об этом заранее, -- и так легко, когда просто делаешь.
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>џ говорил о боковом дрейфе ”едра, который закончилсЯ вхождением в дисциплину
философии. Ћн рассматривал философию как высочайший эшелон всей иерархии
знаниЯ. ‘реди философов в это так широко верЯт, что стало почти банальностью,
длЯ него же это -- откровение. Ћн обнаружил, что наука, о которой он когда-то
думал как о целом мире знаниЯ, -- всего лишь ветвь философии, котораЯ на
самом деле -- гораздо шире и гораздо более всеохватывающа. ‚опросы, которыми
он задавалсЯ по поводу бесконечных гипотез, не интересны науке, поскольку
они не научны. Ќаука не может изучать научный метод, не влезаЯ в замкнутую
на самоЈ себЯ проблему, котораЯ уничтожает ценность собственных ответов.
…го вопросы были на более высоком уровне, нежели наука. ’ак ”едр обнаружил
в философии естественное продолжение вопроса, в самом начале приведшего
его к науке: что все это означает? Љакова цель всего этого? <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>Ќа повороте мы останавливаемсЯ, фотографируемсЯ, чтобы подтвердить,
что мы здесь были, а потом идем по короткой тропинке, выводЯщей на край
утеса. Њотоцикл на дороге почти отвесно под нами отсюда не видно. Њы укутываемсЯ
потеплее, чтобы не было холодно, и продолжаем подъем.
 <dd>‹иственные деревьЯ уже полностью исчезли. Ћстались только маленькие
сосенки. Њногие -- перекрученные и чахлые на вид.
 <dd>‘коро эти сосенки тоже полностью пропадают, и мы -- на альпийских лугах.
Ќи единого дерева, везде одна трава, густо усыпаннаЯ очень Яркими маленькими
пЯтнышками розового, голубого и белого. –веты -- повсюду! †ить здесь могут
только они, травы, мхи и лишайники. Њы достигли высокогорий -- тех, что
выше границы лесов.
 <dd>џ оглЯдываюсь через плечо, чтобы в последний раз увидеть ущелье. Ѓудто
смотришь на дно океана. ‹юди проводЯт всю свою жизнь в таких низинах, не
сознаваЯ, что существует эта высокаЯ страна.
 <dd>„орога сворачивает вглубь, прочь от ущельЯ, в снежные полЯ.
 <dd>„вигатель дает Яростные обратные вспышки от недостатка кислорода и угрожает
заглохнуть. Ќо до этого не доходит. ‚скоре мы оказываемсЯ между старыми
снежными сугробами -- как после оттепели ранней весной. Џовсюду ручейки
сбегают в мшистую грЯзь, потом, подо мхом -- в недельную травку, в маленькие
дикие цветочки -- крошечные розовые, голубые, желтые и белые, которые,
кажетсЯ, выскакивают, по-солнечному Яркие, из темных теней. ’ак -- везде!
Љрохотные точки красочного света выстреливают мне навстречу с мрачного
темно-зеленого и черного фона. ’емное небо сейчас -- и холодное, кроме
тех мест, куда попадает солнце. Ќа солнечной стороне моей руке, ноге и
боку под курткой жарко, а темнаЯ сторона -- уже в глубокой тени -- очень
замерзла.
 <dd>‘нежные полЯ становЯтсЯ более массивными и расступаютсЯ обрывистыми
берегами там, где прошли снежные плуги. ‘угробы достигают четырех, потом
-- шести, потом -- двенадцати футов в вышину. Њы движемсЯ меж двух одинаковых
стен, почти в снеговом туннеле. Џотом туннель вновь раскрываетсЯ навстречу
темному небу, и когда мы из него выныриваем, то видим, что мы уже на вершине.

 <dd>Ђ дальше -- совсем другаЯ страна. ‚низу -- черные озера, сосны и заснеженные
равнины. Ќад ними и за ними, насколько хватает глаз -- горные хребты, покрытые
снегом. ‚ысокаЯ страна.
 <dd>Њы останавливаемсЯ на повороте, где несколько туристов уже фотографируютсЯ,
озирают окрестность и друг друга. €з седельной сумки, пристегнутой к багажной
раме мотоцикла, „жон достает фотокамеру. џ из своей машины достаю набор
инструментов, раскладываю его на сиденье, беру отвертку, завожу двигатель
и отверткой регулирую карбюратор, пока звук холостой работы не менЯетсЯ
от очень плохих сбоев до просто плохих. “дивительно, что на всем пути вверх
он осекалсЯ, фыркал, дергалсЯ и всеми способами давал понЯть, что скоро
заглохнет совсем, но так и не заглох. џ не регулировал его раньше просто
из любопытства -- посмотреть, что с ним сделают одиннадцать тысЯч футов
высоты. ’еперь Я ничего не чищу и оставлЯю просто плохой звук, потому что
скоро будем немного спускатьсЯ в сторону ‰еллоустоунского Џарка, и если
он не будет немного грЯзным, то позднее слишком пересохнет, а это опасно,
поскольку грозит двигателю перегревом.
 <dd>Ќа пути вниз обратное зажигание еще достаточно сильно, потому что машина
тащитсЯ на второй передаче, но потом, когда мы спускаемсЯ пониже, шум уменьшаетсЯ.
‚озвращаютсЯ леса. Њы теперь едем среди скал, озер и деревьев, следуЯ прекрасным
поворотам и изгибам дороги. <BR wp="br1">
<BR wp="br2">
<BR wp="br1">
<BR wp="br2">

 <dd>џ хочу поговорить о другом роде высокой страны, на этот раз -- в мире
мысли, котораЯ (длЯ менЯ, по меньшей мере) кажетсЯ несколько параллельной
или вызывает чувства сродни моим нынешним. Њне хочетсЯ называть ее высокой
страной ума.
 <dd>…сли все человеческое знание, все то, что известно, считаетсЯ гигантской
иерархической структурой, то высокаЯ страна ума располагаетсЯ в высочайших
пределах этой структуры, в наиболее общих, наиболее абстрактных соображениЯх.

 <dd>Ќемногие путешествуют здесь. Ћт скитаний по этой стране нет никакой
реальной выгоды, и все же, подобно этому высокогорью реального мира, что
вокруг нас сейчас, она обладает своей суровой красотой, котораЯ, повидимому,
компенсирует некоторым тЯготы путешествиЯ.
 <dd>‚ высокой стране ума необходимо привыкнуть к разреженному воздуху неопределенности,
к невообразимой огромности задаваемых вопросов и к ответам, которые на
эти вопросы предлагаютсЯ. Џростор заводит все дальше, дальше и дальше --
настолько очевидно дальше, чем может быть охвачено разумом, что сомневаешьсЯ,
стоит ли даже приближатьсЯ: из страха просто затерЯтьсЯ в них и никогда
больше не найти выхода.
 <dd>—то есть истина, и как узнать, она ли у тебЯ в руках?... Љак мы вообще
что-либо <I>узнам</I>? ‘уществует ли какое-то "Я", "душа", котораЯ знает,
или же эта душа -- просто клетки, координирующие чувства?... €зменЯетсЯ
ли в своей сущности реальность, или она закреплена и постоЯнна?.. Љогда
говорЯт, что что-либо что-то <I>означает,</I> то что это значит?
 <dd>Њного троп проложено по этим высоким хребтам и много забыто с начала
времен, и хотЯ ответы, принесенные с них, утверждали свое постоЯнство и
универсальность, цивилизации сами изменЯлись на тех тропах, которые выбирали,
и у нас теперь есть множество разных ответов на одни и те же вопросы --
и все их можно считать истинными в их собственном контексте.
 <dd>‚ спорах иногда утверждают, что подлинного прогресса не существует;
что цивилизацию, убивающую множества людей в массовых войнах, отравлЯющую
землю и океаны всевозрастающими количествами отходов, уничтожающую достоинство
личностей, подвергаЯ их насильственному механизированному существованию,
едва ли можно назвать продвижением вперед по сравнению с более простым
охотничьим, собирательским и сельскохозЯйственным существованием доисторических
времен. Ќо этот аргумент, хотЯ и романтически привлекателен, -- несостоЯтелен.
Џримитивные племена позволЯли гораздо меньше индивидуальной свободы, нежели
современное общество. „ревние войны велись с гораздо меньшим моральным
оправданием, чем современные. ’ехнологиЯ, производЯщаЯ отходы, может найти
-- и находит -- способы избавлЯтьсЯ от них, не расстраиваЯ экологии. €
картинки из школьных учебников, изображающие первобытного человека, иногда
опускают некоторые минусы его первобытной жизни -- боль, болезни, голод,
тЯжкий труд, необходимый лишь длЯ того, чтобы остатьсЯ в живых. „вижение
от этой агонии гольного существованиЯ к современной жизни может быть трезво
описано только как прогресс, и единственный деЯтель этого прогресса --
сам разум, что вполне Ясно.
 <dd>Њожно видеть, как и неформальный, и формальный процессы гипотезы, эксперимента,
умозаключениЯ век за веком повторЯлись на новом материале, строили иерархии
мысли, которые уничтожали бльшую часть врагов первобытного человека. ђомантическое
предание рациональности анафеме проистекает, до некоторой степени, из самой
эффективности рациональности в процессе поднЯтиЯ человека из первобытных
условий. Ћна -- столь мощный, вседоминирующий агент цивилизованного человека,
что практически полность затмила собой все остальное и теперь доминирует
над самим человеком. ќто и есть источник всего недовольства.
 <dd>”едр скиталсЯ по этой высокой стране: вначале бесцельно, следуЯ каждой
тропинке, каждому следу там, где кто-то побывал ло него, временами по каким-то
косвенным признакам замечаЯ, что, очевидно, продвигаетсЯ вперед, но не
видЯ впереди ничего, что могло бы подсказать, куда следует идти.
 <dd>—ерез громоздЯщиесЯ горы вопросов реальности и знаниЯ проходили великие
фигуры цивилизации; некоторые из них, например, ‘ократ, Ђристотель, Ќьютон
и ќйнштейн, были известны почти каждому, но большинство было гораздо неизвестнее.
€мена, которых он никогда прежде не слышал. € он проникалсЯ очарованием
их мысли и всего способа их мышлениЯ. Ћн тщательно шел по их следам до
тех пор, пока след этот, казалось, не остывал совсем, -- а потом оставлЯл
эту тропу. ‚ то времЯ по академическим стандартам его работа едва продвигалась,
но это происходило вовсе не от того, что он не работал или не думал. Ћн
размышлЯл слишком напрЯженно, а чем напрЯженнее размышлЯешь в этой высокой
стране ума, тем медленнее идешь. ”едр читал скорее научно, чем литературно,
проверЯЯ по ходу чтениЯ каждое предложение, отмечаЯ сомнениЯ и вопросы,
которые надо будет разрешать позднее, и мне повезло, что у менЯ осталсЯ
целый чемодан этих его заметок.
 <dd>Џоразительнее всего то, что почти все, сказанное им многие годы спустЯ,
в них содержитсЯ. Ћдно расстройство -- видеть, как совершенно не осознает
он в то времЯ важности того, что говорит. Ѓудто видишь, как кто-то перебирает
одну за другой все части головоломки, чье решение ты знаешь и хочешь подсказать
ему: "‘мотри, это подходит <I>сюда</I>, а это -- вот <I>сюда,</I>" -- но
не можешь. € он слепо бродит, менЯЯ одну тропу на другую, подбираЯ одну
часть за другой, не знаЯ, что с ними делать, а ты скрипишь зубами, когда
он уходит на ложный след, и вздыхаешь с облегчением, когда возвращаетсЯ,
пусть даже обескураженным. "Ќе беспокойсЯ," -- хочешь сказать ему ты. --
"„авай дальше!"
 <dd>Ќо он -- настолько отвратительный студент, что только благодарЯ доброте
своих преподавателей вообще сдает экзамены. Ћн предвзЯто относитсЯ к каждому
философу, которого читает. Ћн всегда вмешиваетсЯ и навЯзывает собственныи
взглЯд тому материалу, который изучает. Ћн никогда не играет честно. Ћн
всегда пристрастен. Ћн хочет, чтобы каждый философ шел определенным путем,
и впадает в Ярость, когда тот этого не делает.
 <dd>‘охранилсЯ фрагмент воспоминаниЯ: он сидит в комнате в три-четыре часа
утра со знаменитой "Љритикой чистого разума" €ммануила Љанта, изучаЯ ее
так, как шахматист изучал бы дебюты гроссмейстеров, пытаЯсь испробовать
линию защиты против собственного суждениЯ и опыта, ища противоречий и несообразностей.

 <dd>”едр -- эксцентричный чвловек, если сравнить со среднезападными американцами
двадцатого века, окружающими его, но когда видишь его за Љантом, он кажетсЯ
не таким странным. Љ этому немецкому философу восемнадцатого века он испытывает
уважение -- не из согласиЯ с ним, но из высокой оценки внушительного логического
укреплениЯ Љантом своих позиций. Љант всегда великолепно методичен, настойчив,
правилен и дотошен в мелочах при измерении этой огромной снежной горы мысли:
что в уме, а что -- вне ума. „лЯ современных скалолазов это -- один из
высочайших пиков, и теперь мне хочетсЯ увеличить это изображение Љанта
и немного показать, как думал он, и как ”едр думал о нем, -- чтобы дать
более Ясную картину высокой страны ума и подготовить к пониманию мыслей
”едра.
 <dd>”едр разрешил всю проблему классического и романтического пониманиЯ
сначала именно в этой высокой стране ума, и если не поймешь отношениЯ этой
страны к остальному существованию, значение и важность нижних уровней того,
что он здесь говорил, будут недооценены и неверно понЯты.
 <dd>—тобы следовать за Љантом, нужно к тому же понимать кое-что по поводу
шотландского философа „эвида •ьюма. ђанее •ъюм предложил такую идею: если
следовать строжайшим правилам логической индукции и дедукции из опыта по
определению истинной природы мира, то длжно прийти к определенные выводам.
…го доводы следовали направлениЯм, которые были бы результатом ответов
на такой вопрос: предположим, родилсЯ ребенок, лишенный всех ощущений;
у нет зрениЯ, нет слуха, нет осЯзаниЯ, нет обонЯниЯ, нет вкусовых ощущений
-- нет ничего. ‘ледовательно, он никак не сможет ничего получить от внешнего
мира. Џредположим, что это дитЯ кормЯт внутривенно и по-всЯкому ухаживают
за ним, и в таком вот состоЯнии он доживает до восемнадцати лет. € потом
спрашиваетсЯ: имеет ли этот восемнадцатилетний человек мысль в голове?
…сли да, то откуда она беретсЯ? Љак он может ее получить?
 <dd>•ьюм ответил бы, что у этого восемнадцатилетнего никаких мыслей нет,
и, даваЯ такой ответ, определил бы себЯ как <I>эмпирика</I> -- того, кто
верит, что все знание развиваетсЯ исключительно из ощущений. Ќаучный метод
экспериментировани