в клуба  экономить  электричество. ‚сЯ  прислуга  была женскаЯ,  только
старший лакей  -- бледный  человечек  в очках, лет сорока пЯти;  он объЯснил
“интерборну,  что  переночевать здесь  ему не  удастсЯ:  все спальни в клубе
реквизированы военным министерством. ‘транно было  снова услышать,  как тебЯ
называют "сэр".
     џ тоже получил предупреждение, сэр,-- сказал лакей.-- Ќе сегоднЯ-завтра
менЯ призовут, сэр.
     ‚ы какой категории?
     ‚торой, сэр.
     Ќу,  все будет  в порЯдке.  ‚ы только  всем говорите, что вы -- опытный
официант лондонского клуба, и вас навернЯка возьмут в офицерскую столовую.
     ‚ы так думаете, сэр? †ена со страху за менЯ места себе не находит, сэр.
Џростынешь, говорит, там, в окопах, да и помрешь. џ, знаете ли, слабогрудый,
сэр, вы уж простите, что Я вам все это выкладываю.
     “верен, что вас на передовую не пошлют.
     ‚  начале  1918 года  этот маленький  лакей  умер в военном лазарете от
двустороннего воспалениЯ легких. ЉлубнаЯ  комиссиЯ вручила  его вдове десЯть
фунтов стерлингов и постановила занести его имЯ на мемориальную доску павших
воинов -- членов клуба.


     ‘пать “интерборну не хотелось. Ћн слишком привык ночами бодрствовать  и
быть начеку,  а  спать  днем,--  не  так просто  оказалось  отстать  от этой
привычки.  „о самого утра он  то бесцельно бродил  по  улицам,  то сидел  на
скамье где-нибудь на Ќабережной. ’еперь мало кто ночевал тут на скамейках,--
как видно, война всем нашла работу. ‘транно, думал он, во времЯ войны ЂнглиЯ
тратит ежедневно пЯть миллионов фунтов на убийство немцев, а в  мирное времЯ
не  может потратить пЯть миллионов в  год на борьбу  с собственной  нищетой.
„важды  с  ним  вполне  вежливо заговаривали  полицейские,  принимаЯ  его за
отпускного  фронтовика, которому негде ночевать.  Ћн  кое-как объЯснЯл,  что
просто  хочет  побыть  на  улице.  Ћдин  постовой  отнессЯ  к  нему   совсем
по-отечески:
     Џослушай менЯ, сынок, поди  к Њолодым христианам. Ћни  за койку возьмут
недорого.  “  менЯ  вон тоже сын воюет, тебе ровесник. Ѓыл  бы  он  на твоем
месте, не хотел бы Я, чтоб он попал к какой-нибудь лондонской потаскушке. Ћн
славный малый, верно тебе  говорю. Ђ с  ним поступили не по совести, жестоко
поступили. Ќи разу отпуска не дали, а он уже почти два года во ”ранции.
     Џочти два года без отпуска! —то за чудеса!
     „а, вот когда из лазарета выписалсЯ, и то не пустили.
     Ђ с чем он там лежал?
     ‚роде  с воспалением легких, только мы-то думаем -- это он так написал,
чтоб нас не  тревожить, а на самом деле ранило его. Џотому как  в другой раз
он спуталсЯ, написал, что хворал плевритом.
     Ђ вы случайно не знаете, что это был за лазарет?
     Љак же. Љс. Џ.
     “интерборн  невесело   усмехнулсЯ:   он  знал,  что   это  означает  --
венерический.  Џока  солдат  находитсЯ  там  на  излечении,  ему  не  платЯт
жалованьЯ и затем на год лишают отпуска. Ќо отцу незачем знать правду.
     „авно ваш сын выписалсЯ из лазарета?
     „а уже месЯцев десЯть, а то и больше.
     Ќу, тогда к рождеству ему навернЯка дадут отпуск.
     „адут,  по-твоему?  Џраво  слово? Ћн  у менЯ  славный  малый, красивый,
крепкий, любо посмотреть. Њожет,  повстречаешьсЯ  с ним,  когда вернешьсЯ на
фронт. ’ом „жонс его звать. ’ом „жонс, артиллерист.
     € опЯть “интерборн усмехнулсЯ при мысли, каково было бы отыскивать ’ома
„жонса  среди  тысЯч  разбросанных по всем фронтам  артиллеристов.  Ќо вслух
сказал:
     …сли повстречаемсЯ, Я ему скажу, что вы его ждете не дождетесь.
     €  сунул  в  руку  полицейского полкроны: пускай выпьет за  их  с ’омом
здоровье. Џолицейский козырнул ему и на прощанье назвал "сэр".


     Ћн позавтракал в закусочной ‹окхарта  копченой рыбой,  выпил чаю, потом
умылсЯ в подземной уборной. Ћколо десЯти он был дома. Ќе подумавши, прошел в
комнату ќлизабет. Ћна и  ђеджи, сидЯ в халатах, пили чай. €звинившись  почти
униженно,  он ушел к  себе.  ‘кинул  башмаки  с  ноющих усталых  ног  и,  не
раздеваЯсь, растЯнулсЯ  на постели. —ерез десЯть минут он  уже спал  крепким
сном.


     ‘виданье с ”анни вышло какое-то неудачное. Ћна была на редкость весела,
прелестна,  нарЯдна  и  обаЯтельна,  сперва оживленно  болтала, потом храбро
старалась победить его неуклюжую молчаливость. “интерборн и сам  не понимал,
отчего он  так неловок и  молчалив.  Љазалось,  ему попросту нечего  сказать
”анни, он словно отупел --  половина  ее изЯщных  острот и тонких намеков до
него не доходила.  Џохоже было,  что он держит устный  экзамен и  как  дурак
делает промах за промахом, ошибку за ошибкой. Ђ  ведь он любит  ”анни, очень
любит, и ќлизабет он тоже очень любит. Ќо ему почти нечего им сказать  и так
утомительно  слушать  их  небрежно-изысканную  болтовню.  ЏопыталсЯ он  было
рассказать ќлизабет кое-что из пережитого на фронте,-- и когда описывал, как
их  обстреливали  химическими  снарЯдами  и   какие  страшные  лица  были  у
отравленных газом, вдруг заметил, что ее тонко очерченные губы покривились в
усилии скрыть зевок. Џрервав рассказ  на полуслове, он попробовал заговорить
о другом. ”анни полна сочувствиЯ, но и на нее, как видно, он наводит  скуку.
„а, разумеетсЯ, ей с ним скучно. € она и все они здесь по горло сыты войной,
о  которой непрестанно твердЯт газеты и все вокруг; они хотЯт забыть о войне
-- да, конечно, они хотЯт забыть. Ђ тут ЯвлЯетсЯ он, молчаливый,  угрюмый, в
хаки,  способный  хоть  немного оживитьсЯ,  только когда  изрЯдно  выпьет  и
заведет речь о фронте.
     Ћн отвез ”анни  домой в такси, по  дороге держал  ее  за руку  и  молча
смотрел прЯмо перед собой. “ дверей он поцеловал ее.
     ‘покойной  ночи,  ”анни,  роднаЯ моЯ. Ћгромное тебе спасибо, Я так рад,
что ты со мной поужинала.
     ’ы разве не зайдешь?
     Ќе сегоднЯ, милаЯ. “жасно хочу спать... понимаешь, Я немного устал.
     Ђх, так. ‘покойной ночи.
     ‘покойной ночи, голуб...
     „верь захлопнулась, отсекаЯ последний слог.
     Ћн возвращалсЯ в —елси пешком.  “личные фонари светили еле-еле. ‚первые
в жизни  он  Ясно  увидел звезды над Џикадилли.  ЏроходЯ  по Љингз  ђоуд, он
услышал тревожные звуки труб,-- они возвещали воздушный налет. „ома он лег в
постель,   погасил   свет   и  лежал  с  открытыми   глазами,   настороженно
прислушиваЯсь. ‡аговорили зенитные орудиЯ,  и тут он, к своему стыду, понЯл,
что  страх  перед  взрывами  вернулсЯ к  нему; и, заслышав  грохот бомбы, он
всЯкий  раз вздрагивал.  Ђ  они  падали  все  ближе, и  одна с оглушительным
треском  разорвалась на соседней  улице.  Ћн вдруг заметил,  что  обливаетсЯ
потом.
     ќлизабет не возвращалась домой до трех часов ночи. Ћни с ђеджи укрылись
в  отеле Џикадилли. Љогда она наконец вернулась, “интерборн  еще не спал, но
не окликнул ее.


     Ћтпуск кончилсЯ, и пЯть недель  “интерборн, как полагаетсЯ, проболталсЯ
на сборном пункте. …му тошно было возвращатьсЯ к казарменному житью, и люди,
которые  теперь  его окружали, были ему не по душе.  ‚се они  уже побывали в
окопах,  но  здесь почему-то  казались  совсем  другими, чем на  фронте. “зы
товарищества распались, каждый думал только  о себе, недружелюбно косилсЯ на
остальных,  и все  раболепно  заискивали  перед  унтер-офицерами  в  надежде
получить увольнительную  в город.  ЉажетсЯ,  они только  об увольнительных и
думали, только и мечтали что о девчонках да о кабаках. € без конца брюзжали.
Џорой  кто-нибудь рассказывал случаи из  фронтовой жизни, от  которых волосы
вставали  дыбом,  но “интерборн  считал, что любой  из  этих  ужасов  вполне
правдоподобен, хотЯ,  конечно,  рассказчики могут и  приврать. ‚  памЯть ему
врезалсЯ рассказ, верней, небольшой эпизод,  слышанный от  одного  пехотного
сержанта.
     € худо ж нам пришлось на ‘омме,  черт ее дери. ЌаглЯделсЯ Я там, бывало
такое -- век не забудешь.
     Ђ что? -- спросил “интерборн.
     „а вот ранило одного  нашего офицера,  и видим -- бежит к нему  немец с
ручной гранатой. Џодбежал, сдернул кольцо и  сунул ее раненому под голову. Ђ
у офицера обе руки перебиты, и двинутьсЯ не может. ’ак он и лежал целых пЯть
секунд,-- граната шипит у него под ухом, а он дожидаетсЯ,  чтоб она разнесла
ему  череп. Њы не успели  к  нему добежать. ’ого немца кто-то  пристрелил, а
потом наши  подобрали раненого  немецкого офицера и  швырнули  его живьем  в
горЯщий склад боеприпасов. € вопил же он, страшное дело!


     ‘о  сборного пункта его  отправили  в офицерскую школу,  дав перед  тем
отпуск на два  днЯ. Ћн все-таки  уговорил ќлизабет встретитьсЯ  с ”анни, и в
день его отъезда они позавтракали все вместе. ”анни с ќлизабет проводили его
на поезд и, выйдЯ с вокзала ‚атерлоо, тут же разошлись в разные стороны.
     ЏотЯнулись  месЯцы  нудной  муштры  в нудном  мрачном  лагере.  Џосреди
обучениЯ  он однажды  получил двухдневный  отпуск, а потом  его  произвели в
офицеры и снова отправили в отпуск, велев ждать приказа о новом назначении.


     “видев его в новой форме, и ќлизабет и ”анни пришли в восторг от покроЯ
и материала: теперь он точь-в-точь офицер, не хватает только знаков различиЯ
да портупеи.  ‚  новеньком  офицерском  обмундировании,  с маленьким голубым
шевроном на левом рукаве -- знак принадлежности  к экспедиционным войскам --
он казалсЯ чуть ли не франтом. ‚ обеих вновь вспыхнули самые нежные чувства,
и  весь  месЯц  отпуска  они  усиленно  развлекали  и  ублажали  его.  ”анни
по-прежнему считала,  что он  несравненный любовник. Ќо только "в антрактах"
он уже не болтал весело и оживленно, а  сидел хмурый, молчаливый  или  пил и
говорил все о той же надоевшей ужасной  войне. ‚от жалость -- ведь прежде он
был такой милый, интересный собеседник...
     Џодошел к концу и  этот отпуск. “интерборн получил  назначение  и снова
отправилсЯ на сборный пункт, на север страны; деревЯнные бараки стоЯли среди
пустой, унылой вересковой степи, негде было  укрытьсЯ от дождЯ и ветра, и  в
эту сырую зиму холод пробирал до костей. Ћфицеры здесь резко делились на две
части  или  касты: в одной  -- те,  кто воевал с первых дней, был  ранен, но
выжил и переведен на постоЯнную службу в пределах  Ђнглии; в другой -- вновь
произведенные  и  кое-кто  из  раненых, оставленные  во  внутренних  войсках
временно. Ћбедали в просторной общей столовой, но, кроме  того, были еще две
комнаты,  то  ли  курительные,  то  ли  гостиные,  и, словно  по молчаливому
уговору,  каждаЯ   группа   держалась  обособленно.  Ћдни  лишь   выпускники
‘эндхерстского училища допускались в комнату избранников, которые оставались
в Ђнглии.
     „елать  было  почти  нечего:  ротный строй,  поверка,  немного  ученьЯ,
изредка  дежурство.  Ћфицеров-новичков,  ждавших  отправки   на   континент,
оказалось  так  много,  что казармы были  переполнены и  на плацу,  кажетсЯ,
офицеров  бывало больше,  чем рЯдовых. Џохоже, что младшим пехотным офицерам
цена пЯтачок пучок, думал “интерборн.
     Ќаконец он получил приказ отправлЯтьсЯ в действующую армию -- опЯть  во
”ранцию, а не в …гипет или  ‘алоники, как  он надеЯлсЯ. …му дали еще два днЯ
отпуска, и  он поссорилсЯ с ќлизабет, котораЯ поймала его  на том, что он  в
первое же утро сел писать нежную записку ”анни. Ћн  ушел от нее, возмущенный
до глубины души,  и весь этот отпуск провел с ”анни. Љ ќлизабет  он заглЯнул
только вечером накануне отъезда и  кое-как с нею помирилсЯ. ’еперь  она была
вне себЯ от ревности,  потому что ночевал он у ”анни, однако "простила" его.
Ќа войне он, видно, совсем поглупел,  заЯвила ќлизабет,  и сам  не понимает,
что  делает. Ќо, поскольку  он сейчас опЯть уезжает на фронт,-- что ж, можно
расстатьсЯ друзьЯми.  Ћни поцеловались -- и „жордж  ушел, так как уговорилсЯ
поужинать с ”анни.
     …го поезд отходил назавтра в семь утра. Ћн поднЯлсЯ  в половине шестого
и поцеловал ”анни, котораЯ сквозь сон предложила сварить ему  кофе. Ќо он не
дал ей встать, наскоро оделсЯ, сам сварил кофе, почувствовал, что ему не  до
еды, и  вернулсЯ в спальню.  ”анни уже уснула. ‘  глубокой  нежностью,  едва
касаЯсь губами, чтобы не разбудить, он поцеловал ее и тихонько  вышел. „олго
не мог найти такси и отчаЯнно боЯлсЯ  опоздать на поезд: еще заподозрЯт, что
он нарочно задержалсЯ сверх положенного срока. Ќа перрон он  попал за минуту
до отхода поезда. Ќосильщиков не было, но он со  своим тЯжелым чемоданом все
же  ухитрилсЯ  влезть  в  вагон, когда  поезд уже тронулсЯ.  ‚агон  оказалсЯ
пульмановским, но в него набилось столько  офицеров, что и сесть было негде,
и  “интерборну пришлось  стоЯть до самого „увра. Џочти у всех  в руках  были
газеты. ’олько что стали доходить вести о жестоком разгроме  ЏЯтой армии. €х
посылали возместить потери.  “интерборну вспомнилсЯ один  разговор, это было
накануне вечером...


     ”анни непременно хотела, чтобы он на часок-другой заглЯнул с нею в один
дом, неподалеку от ’емпла, где собиралось утонченно-интеллигентное общество.
Љогда  они  с  кем-то  из  знакомых ”анни  шли  мимо  вокзала  —еринг-Љросс,
“интерборн  неожиданно  столкнулсЯ с капралом  из своей прежней роты, только
что приехавшим в отпуск.
     ’ы иди, дорогаЯ,-- сказал он ”анни.-- џ  вас  догоню. Ќа худой конец, Я
ведь знаю адрес.
     € обернулсЯ к капралу •оббсу:
     ‚ы все там же?
     Ќет, с ноЯбрЯ  в  другой части.  “ €пра захворал  ногами. —уть  было не
подвели менЯ под полевой суд, да потом замЯли дело. ’еперь Я прикомандирован
к базе.
     Џовезло вам.
     ‚ы, верно, слыхали новости?
     Ќет, что такое?
     „а, говорЯт, немцы вовсю наступают на ‘омме, захватили нас врасплох. Њы
отходим, и  нашей старой дивизии, вроде, худо пришлось -- комендант говорил,
разбили ее вдребезги.
     Ѓоже милостивый!
     џ так думаю, это правда. Ћтпусков никому  не дают, приказ  вышел.  џ  в
самый раз поспел, а  то бы не уехать. Ќа  пароходе  отпускников было от силы
человек десЯть. € повезло же мне, вовремЯ вырвалсЯ.
     Ќу, всего доброго, старина.
     Ђ вы, Я вижу, офицером стали.
     „а, вот опЯть еду на фронт.
     ‘частливо вам!
     € вам счастливо.
     Џотом  “интерборн  отыскал дом,  куда они  шли с ”анни.  ’ут  собралось
человек  десЯть. Љое-кто был ему знаком.  ‡десь уже слышали о неудачных боЯх
на ‘омме, эту новость принес некто с улицы “айтхолл, и теперь ее обсуждали.
     ќто  тЯжкое поражение,--  заЯвил осведомленный  гость.-- Њне  говорили,
что, как полагают в верхах, из-за него война будет  тЯнутьсЯ годом дольше, и
мы на этом потерЯем по меньшей мере еще триста тысЯч человек.
     Ћн назвал цифру небрежно, словно она не имела особого значениЯ. € потом
“интерборн снова и  снова  слышал  эти слова  "триста тысЯч  человек",--  их
произносили так, будто речь шла о коровах, пенсах  или  редиске. Ћн принЯлсЯ
ходить взад  и вперед по просторной комнате, занЯтый своими мыслЯми, держась
подальше от  гостей  и  уже не слушаЯ  их  болтовни.  ‘лова "дивизиЯ разбита
вдребезги" гулко отдавались в мозгу. …му хотелось  схватить всех, кто  был в
этой  комнате,  и  всех  власть  имущих, и  вообще всех  и каждого,  кто  не
сражаетсЯ с оружием в руках, и крикнуть им в лицо:
     „ивизиЯ  разбита!  ‚ы  понимаете, что это значит? ‚ы должны  прекратить
это, сейчас же, немедлЯ прекратить! „ивизиЯ разбита!..

        13

     “интерборн напрЯженно прислушалсЯ. „а, так и есть!
     ‘лыхали, Ѓейкер? -- сказал он вестовому.
     —то, сэр?
     ‘лушайте.
     ‚  тишине  едва  можно было различить далекое жужжание аэроплана, потом
донессЯ совсем слабый, но внЯтный гул.
     ‚от! ‘лыхали?
     Ќет, сэр.
     ќто тЯжелаЯ артиллериЯ бьет по Њ. ‘коро и вы услышите. Ќу, идемте,  нам
надо поторапливатьсЯ. Џуть далекий, а надо бы обернутьсЯ до темноты.

     ђовно  год, чуть  ли не день в день, прошел  с тех пор, как  “интерборн
впервые попал в Њ., и вот теперь он возвращалсЯ туда командиром роты.
     €з ‹ондона он проехал прЯмиком в  ќтапль  и несколько  дней жил здесь в
палатке под  соснами,  на склоне песчаного холма. Ќа фронт прибыло множество
офицеров,  и  спать  приходилось  вчетвером  в   одной  палатке.  Ќа  взглЯд
“интерборна, места хватало с избытком, но остальные трое -- младшие офицеры,
впервые  попавшие во ”ранцию,--  жаловались,  что  им негде расставить  свои
походные  койки   и   они   вынуждены  довольствоватьсЯ  спальными  мешками.
“интерборн не трудилсЯ везти с собой койку, знаЯ, что врЯд ли часто придетсЯ
на ней спать.
     ‚ ќтапле даже и офицеры, хоть им живетсЯ свободнее, не знали, как убить
времЯ. ‘толовой служила  большаЯ палатка, по которой  гулЯли сквознЯки; зато
имелсЯ кинематограф, и  “интерборн бывал там  каждый вечер. Ќа базе  служило
много женщин, и он заметил,  что некоторые беременны. Љак  видно, никто и не
пыталсЯ  это скрывать; что ж, рождаемость в Ђнглии быстро падает, а младенцы
совершенно  необходимы  длЯ  следующей  войны.  Љладбище,  с  тех   пор  как
“интерборн несколько месЯцев назад в последний раз видел его из окна вагона,
разрослось  вдвое. „орого, должно быть, обошлось тогда наступление  на €пре.
‚он на  сколько акров тЯнутсЯ деревЯнные  кресты --  старые уже  покосились,
потемнели от непогоды, новые упрЯмо продвигаютсЯ все дальше в дюны. Ђ теперь
вот  разгром на ‘омме.  •эг отдал  приказ  -- ни шагу  назад,  ”ош возглавил
командование союзными войсками, в Ђмерику летЯт  отчаЯнные мольбы немедленно
прислать  подкрепление. €  все  же фронт  день за  днем  подаетсЯ  назад под
нажимом  непрерывных  немецких  атак.  Џохоже,  что  эта  война  никогда  не
кончитсЯ.
     ‚  ќтапле  “интерборн получил  назначение во  2-ю  роту  9-го батальона
”одерширского полка; вместе с ним туда направлЯлись десЯтка полтора  младших
офицеров, почти никто  из  них  на фронте еще  не бывал. Ѓатальон в эти  дни
находилсЯ  на отдыхе в крохотной  деревушке,  милЯх  в  двадцати  позади  Њ.
”одерширский  полк  входил  в  одну из тех  самых дивизий,  что были разбиты
вдребезги, батальон понес тЯжелые потери, выбыли из строЯ почти все офицеры,
в том  числе сам полковник, и большаЯ часть рЯдового состава. Ќовый командир
батальона -- в прошлом капрал регулЯрных войск -- в офицеры был произведен в
самом начале  войны;  сноровка  и  педантизм  старого  служаки  помогли  ему
выдвинутьсЯ, и теперь он  получил временное звание  подполковника. Ћн был не
боец, не  воин, но  мастер муштровать  и обучать. ѓрубил и  запугивал людей,
точно сержант-инструктор на плацу, и  его "метод обучениЯ" заключалсЯ в том,
чтобы всем своим подчиненным, будь то офицеры или рЯдовые солдаты, с утра до
ночи не давать ни минуты  покоЯ.  Џосле недельного "отдыха" под его командой
“интерборн так вымоталсЯ,  словно  провел эту  неделю  на передовой. …ще  не
обстрелЯнные офицеры выбились из сил и пали духом.
     ‚прочем, справедливости ради надо сказать, что подполковнику  ‘трейкеру
приходилось тЯжко и, не старайсЯ он так Явно  дорватьсЯ  до чинов и  званий,
карабкаЯсь в гору  хотЯ  бы  и по спинам  своих подчиненных, “интерборн  ему
посочувствовал  бы.  Ћт  прежнего  батальона  мало  что  уцелело. €з  старых
офицеров  остались  четверо,  в  том  числе  адъютант  командира;  были  еще
несколько старых  унтер-офицеров да  горсточка  солдат -- больше  штабные  и
сигнальщики.  € ни одного  пулеметчика.  „ве  роты  целиком  попали в  плен,
оставшиесЯ пробились из окружениЯ ценою огромных потерь. Ђ  взамен  прислали
желторотых новобранцев,  почти  необученных  восемнадцатилетних  юнцов,--  у
многих  поджилки  трЯслись  при одной  мысли  об  окопах.  —тобы  восполнить
нехватку унтер-офицеров, пришлось давать  повышение чуть ли не каждому,  кто
успел понюхать пороха, даже полуграмотным обозникам, которые  и  подписатьсЯ
толком не умели.
     “интерборн  надеЯлсЯ,  что  поначалу  он будет на  фронте  сверхштатным
офицером и,  находЯсь неотлучно при командирах более опытных, присматриваЯсь
к ним  в деле,  постепенно освоитсЯ  с новыми  обЯзанностЯми.  Ћн ужаснулсЯ,
когда его сразу же поставили командовать второй ротой, хотЯ это  и польстило
немножко его самолюбию. ’ак  или иначе, это  было  неизбежно.  Ќекоторые  из
новых  офицеров  были совсем  еще мальчики;  другие -- добровольцы из службы
тыла, прекрасно знавшие свое дело, но понЯтиЯ  не имевшие об  окопной войне;
и, наконец, "незаменимые" служащие, за которых упорно держались коммерческие
фирмы вплоть до  переосвидетельствованиЯ 1917  года. Џод началом “интерборна
оказались четыре младших офицера --  •атчинсон, Љобболд, Џэйн  и ђаштон. ‚се
неплохие ребЯта, но трое  вообще впервые попали в армию, а четвертый побывал
только в …гипте.
     “интерборн  просто  в ужас пришел,  когда в  первый  день устроил смотр
своей роте. Ћн  понимал, что варварство посылать под выстрелы этих мальчиков
с испуганными лицами, не  укрепив  роту более опытными людьми. Ѓыло  бы куда
правильней  рассыпать  их по другим ротам. Џуговицы у них были  начищены  до
ослепительного  блеска;  на  ученьЯх  они  старательно  чеканили  шаг; делаЯ
поворот  направо   или  налево,  почти  по-гвардейски  щелкали  каблуками  и
трепетали, когда к ним обращалсЯ офицер. Ќо где же им было справитьсЯ с тем,
что  их  ждало.  “интерборну  вспомнилось, каким беспомощным  щенком сам  он
впервые попал  на фронт, и еще сильней  сжалось сердце при мысли, что офицер
он совершенно неопытный и неумелый.  Ћ том, как командовать ротой на фронте,
он  имел самое смутное понЯтие. „а, конечно, он прежде выслушивал и исполнЯл
чужие приказаниЯ, и в офицерской школе его в общих чертах обучали руководить
ротой... на бумаге. Ќо совсем  другое дело  -- взЯть на себЯ ответственность
за сто с лишним человек, причем почти все они -- просто испуганные мальчики,
которые в жизни своей не видали никаких окопов, кроме учебных, и не слыхали,
как разрываетсЯ снарЯд. —то  ж, остаетсЯ  только одно:  делать свое дело,  и
притом как можно лучше...
     €х дивизии предстоЯло сменить Љанадский  корпус  на одном  из  участков
фронта у Њ.  “интерборн со  своей  ротой должен был занЯть  часть  резервной
линии окопов  влево  от  Њ. ‚се четыре ротных  командира со своими вестовыми
отправились на грузовике вперед, разведать позиции и уговоритьсЯ с канадцами
о том,  когда, как и в каком порЯдке их сменЯть. ‘угубо необходимо,-- внушал
“интерборну  батальонный,--  получить  и  внимательно  прочитать  письменные
распорЯжениЯ по обороне  участка, каковые  должны иметьсЯ у командира, коего
он сменЯет.
     Џредполагалось,  что их  встретЯт  проводники из Љанадского корпуса, но
тех в  условленном месте  не оказалось.  “интерборн решил,  что дойдет и без
проводников,-- он  нашел  бы  дорогу  в  Њ. хоть  с завЯзанными  глазами  и,
наверно, раз  двадцать проходил  когда-то по окопу, где должна  была  теперь
разместитьсЯ его рота. „ругие  офицеры, не надеЯсь на него, остались  ждать.
Ћн двинулсЯ дальше вдвоем  с Ѓейкером,  своим денщиком и вестовым. ‹юдей  не
хватало,  каждый  денщик  одновременно  был  и  вестовым  -- и,  разумеетсЯ,
прескверно   исполнЯл   обе   свои   роли.   Ѓейкера   навЯзал   “интерборну
деспот-батальонный,  который  вмешивалсЯ  в каждую  мелочь,  а  потом,  если
что-нибудь не ладилось, взыскивал  с  командира  роты. Џри такой  системе не
трудно приписать себе все заслуги в  случае успеха и  свалить на кого-нибудь
другого ответственность за неудачу.
     “интерборн,  будь  его волЯ, никогда не взЯл бы Ѓейкера  в  вестовые  и
понЯть не  мог, с  чего  батальонному  вздумалось  приставить  к  нему этого
парнишку. Ѓейкер до войны служил посыльным в шлЯпной мастерской,--  славный,
в сущности,  малый, но  уж  очень робкий, глуповатый и ленивый. Ћн, кажетсЯ,
воображал,  что наилучшим образом  исполнЯть долг вестового -- значит шагать
вплотную за офицером, наступаЯ ему на пЯтки.
     Њиновали хорошо  знакомые  “интерборну места: кладбище (оно стало  куда
больше),  разрушенный  поселок   (теперь  еще  более  разрушенный),  длинный
шлаковый отвал, прошли по ‘аутхемптон ђоу.  „а, здесь все по-прежнему, разве
только  выглЯдит  еще  мрачней  и  безотрадней,  еще  больше  пострадало  от
обстрела. Ќесколько тЯжелых снарЯдов  угодили  на  кладбище, видимо,  совсем
недавно  --  утром  или  прошлой  ночью;  иные  могилы  разворочены, повсюду
валЯютсЯ  раскиданные   взрывом  кости,  клочьЯ  одеЯл,  обломки  крестов...
“интерборн свернул  на  кладбище  и  прошел вдоль длинного  рЯда могил,  где
лежали его товарищи-саперы. ЏостоЯл  у  могилы ’омпсона. Љрест  покосилсЯ: в
него попал осколок снарЯда. “интерборн выпрЯмил его.


     Ѓез  особого  труда  он  отыскал нужный окоп  и  спросил  у первого  же
канадского  стрелка,  как пройти  к  ротному  командиру.  ‘трелок,  беспечно
опершись на бруствер, жевал резинку. “интерборна, который привык к тому, что
солдаты неизменно  величают офицера  "сэр", тЯнутсЯ в струнку и покорно едЯт
глазами  начальство, слегка  покоробило,  когда канадец, ни слова не говорЯ,
небрежно ткнул большим пальцем через  левое плечо и вновь принЯлсЯ задумчиво
жевать свою резинку. ђотного командира, майора, “интерборн застал  в отхожем
месте, рассчитанном на двоих; майор весьма демократически расположилсЯ здесь
и  перекидывалсЯ  добродушными шуточками  с каким-то солдатом.  ‚ британской
армии уборные длЯ офицеров всегда устраивались отдельно.
     “интерборн  вдруг развеселилсЯ и решил,  что канадцы ему  нравЯтсЯ. …му
тотчас предложили выпить стаканчик виски и сыграть партию в бридж. ‚се же он
уклонилсЯ от  этого  любезного приглашениЯ и объЯснил, что  пришел  он  сюда
ознакомитьсЯ  с  письменным  приказом  на  случай  обороны и  осмотреть  все
позиции.  Љанадский майор посмотрел на него  круглыми  глазами и сказал, что
никаких письменных распорЯжений у него нет.
     Ќу, а что вы будете делать, если немцы вас атакуют?
     „а, наверно, придетсЯ занЯть фланговую оборону -- если уж немцы пройдут
мимо пулеметчиков в Њ.
     Њайор  провел  “интерборна  по   канадским   позициЯм.  Ќаперекор  всем
правилам, он был без фуражки, и когда он шел по окопам, солдаты дружески ему
кивали в знак приветствиЯ или даже коротко окликали. “интерборн заметил, что
они не ждут, чтобы офицер заговорил с ними первым, и не называют его  "сэр".
‡абавно, подумал он:  канадцы,  бесспорно, лучшие солдаты во всей британской
армии, канадские части всегда посылают в самое пекло. €, однако, они даже не
называют офицера "сэр"!
     ‚стреча с канадцами, вероЯтно, была длЯ “интерборна последним просветом
-- больше он уже не знал ни одной веселой или хотЯ бы спокойной минуты. …два
он  вернулсЯ в  свой  батальон, жизнь  его обратилась в  нескончаемый тЯжкий
кошмар. Ќа него обрушилсЯ бумажный поток, с него требовали каких-то сведений
и цифр,  и он просто не понимал, как отвечать на всю эту писанину.  Ћшибкам,
промахам, упущениЯм его неопытных солдат не было числа, и педант-батальонный
вымешал  на  нем всЯкую мелочь.  ли  дни, недели,  а он спал  лишь изредка,
урывками, ему даже ни разу  не удалось скинуть на  ночь башмаки. Џриходилось
без  передышки  шагать взад и  вперед по окопу, особенно  в  те шесть  дней,
которые  рота  проводила  на передовой, да  и во  втором эшелоне,  когда она
сменЯлась,  было не легче. Љаждый день  “интерборн  часами сидел, отвечаЯ на
дурацкие письменные запросы, с которыми бегали к  нему загнанные вестовые, и
ломал голову  над  бесконечными приказами, подробными, дотошными и никому не
нужными. ’о  и дело его вызывали в  штаб  батальона и беспощадно распекали и
шпынЯли за малейшую пустЯчную оплошность.  Ќаперекор  всем  правилам, он сам
шел в дозор, чтоб быть уверенным, что хоть один дозор  за ночь сделает  свое
дело  как следует,-- и  за это тоже получил нагонЯй.  ‘олдаты, которых фронт
неожиданно избавил от надраиваньЯ пуговиц, козырЯньЯ и муштры (а их приучили
думать, что это -- превыше всего),  самым прискорбным образом распустились и
стали  небрежны  в  делах  серьезных.  Ћни  терЯли  снарЯжение, разбрасывали
патроны,  не помнили  своих обЯзанностей  и засыпали  на посту; дни дрожали,
когда их посылали в  дозор, чуть  не плакали, оставаЯсь в секрете на "ничьей
земле",  раскидывали  по  всему  окопу  обрывки   бумаги,   жестЯнки  из-под
консервов, объедки, тут же в окопе мочились и  вечно "забывали", что им было
велено.  Џока  “интерборн,  надрываЯсь  до  седьмого  пота,  пыталсЯ  что-то
втолковать своим солдатам и  навести хоть  какой-то  порЯдок в  одном  конце
траншеи,  в другом конце  совершались все мыслимые  и немыслимые прегрешениЯ
против   устава   и   дисциплины.  Ѓесполезно   было  "брать   на   заметку"
провинившихсЯ, ведь  они  уже и так были на  передовой  --  наказаниЯ  более
тЯжкого, пожалуй, не придумаешь. Ћднажды, выйдЯ из себЯ, “интерборн все-таки
велел  старшине взЯть на заметку тех, кто  проштрафилсЯ,-- и к концу  днЯ  в
списке  у  него оказалось  сорок две фамилии. Љурам  на  смех. “нтер-офицеры
понЯли, что это -- дело гиблое, и все осталось по-старому.
     Љак  выЯснилось,  почти  все   новобранцы  отчаЯнно  копались,  надеваЯ
противогазы,  и, видно, до того отупели, что просто не понимали,  чем грозит
газ. Ћни совершали проступки дикие  и нелепые. Ќапример, пулеметчики бросали
пулемет и  всем расчетом отправлЯлись обедать. “интерборн обнаружил это лишь
на  десЯтый день. Њладшие офицеры, разумеетсЯ,  все видели, но не знали, что
обЯзаны ему  об  этом доложить. “интерборн подал  рапорт  на  унтер-офицера,
который был за это в ответе, чтоб другим неповадно было. Ќаписал рапорт и на
рЯдового,  который  уснул на  посту, но  спохватилсЯ,  что за  столь  тЯжкое
преступление  беднЯгу  могут  расстрелЯть,  и  поспешил  уничтожить  опасную
бумагу. Љо  всему он  постоЯнно  терзалсЯ мыслью, что  позиции,  занЯтые его
ротой,  никуда  не  годЯтсЯ. Ћни растЯнулись  на пЯтьсот  с лишним  Ярдов по
фронту.  Ќа  линии охранениЯ --  четыре  секрета и наблюдательных  поста, на
каждом -- полувзвод. ‡а  ними, в  трехстах Ярдах, основнаЯ  линиЯ обороны, и
здесь  же его командный  пункт. …ще дальше  разбросаны отдельные  пулеметные
точки. “интерборн всЯчески  протестовал  против такого расположениЯ  сил, но
поделать ничего не мог.
     Ѓыть может, план обороны отлично выглЯдел на  бумаге  и  его удалось бы
осуществить, имеЯ под рукой настоЯщих, обстрелЯнных солдат, но “интерборну с
его  ротой  на это надеЯтьсЯ  не приходилось.  Џосле  первых же двух  ночей,
проведенных на передовой, он понЯл, что, если немцы  двинутсЯ в атаку, он на
своих  позициЯх не продержитсЯ и десЯти  минут. Ћн пыталсЯ  убедить  в  этом
подполковника, умолЯЯ хоть  на времЯ  изменить диспозицию -- разместить роту
на меньшем участке, чтобы командир  мог не  терЯть  своих  людей  из виду. €
услыхал  в ответ, что  он ничего не  смыслит и  даже в капралы  не  годитсЯ.
“интерборн возразил не без Яда, что не всЯкому дано родитьсЯ капралом. Џусть
командиром роты поставЯт кого-нибудь другого, предложил он, но ему ответили:
нет, командовать будет он, если  не желает немедленно отправитьсЯ под арест,
а  уж полевой суд  покажет  ему, что  значит  на  фронте пренебрегать своими
обЯзанностЯми и не  повиноватьсЯ приказу. ђазумеетсЯ,  сострЯпать "дело" длЯ
военно-полевого суда ничего не стоит,-- и “интерборн волей-неволей продолжал
тЯнуть лЯмку.
     …му очень  повезло: на первых  порах противник ни разу не  атаковал его
участок;  но  все  же  он потерЯл несколько  человек.  „воих --  подносчиков
продовольствиЯ --  ранило, когда они, посланные в  нарЯд, потерЯли  своих  и
полночи плутали без дороги.  …ще одному  пробило пулей  шею, хотЯ “интерборн
трижды  приказывал каждому  унтер-офицеру,  чтобы  учили  людей остерегатьсЯ
вражеских  стрелков.  Љак-то  утром  во  времЯ поверки немцы  обстрелЯли  их
снарЯдами с  горчичным  газом.  Ћ  том, как опасен  газ,  “интерборн твердил
солдатам  до  изнеможениЯ. €  вот два снарЯда упали  у самого бруствера;  по
другую сторону, на стрелковой ступени находились в это времЯ шестеро солдат;
в минуту разрыва они пригнулись было, а потом тупо уставились на Ярко-желтую
воронку, недоумеваЯ, отчего это так странно пахнет. ’рое отравились газом --
и двое не выжили.
     Љаждую ночь  “интерборн  тащилсЯ  из окопа в  окоп по  своему огромному
участку, проверЯЯ, все ли на местах. Ћднажды утром, когда  уже  рассвело, он
пошел проверить  секреты, даже  не пытаЯсь урвать  хоть час длЯ сна,  словно
чуЯл  неладное. Џостов было четыре, они укрывались  там,  где когда-то  была
передоваЯ, отделенные один от другого расстоЯнием примерно в сотню Ярдов. Ќа
третьем посту он увидел только шесть винтовок, приставленных к стенке окопа,
и  --  ни  души. ‚сех  захватили в  плен  подкравшиесЯ  втихомолку вражеские
разведчики, а ведь было  уже совсем светло! ‚ероЯтно, все  спали. ‚збешенный
“интерборн велел вестовому привести смену, а сам осталсЯ на страже. ‚естовой
пропадал целую вечность, а вернувшись, робко  доложил, что сержант отказалсЯ
прийти. “интерборну совсем не хотелось, чтобы о захваченном в плен отделении
узнали на  других постах: еще перепугаютсЯ  все насмерть. ЋставлЯть на посту
вестового было  бессмысленно -- едва дождавшись, когда командир повернетсЯ к
нему  спиной,  он  навернЯка  побежит на другие  посты  и  поднимет  панику.
“интерборн поспешил назад; оказалось,  вестовой  передал его распорЯжение до
того  путано  и бессвЯзно,  что  сержант  попросту ничего не понЯл  и  велел
переспросить  ротного  и  вернутьсЯ  с  точным  и  Ясным  приказом. Љонечно,
подполковник и  на  этот  раз обвинил  в  случившемсЯ  “интерборна  и  опЯть
пригрозил военно-полевым судом. ’от стал возражать, они разругались, и после
этого батальонный начал преследовать  “интерборна с удвоенным  пылом. Љогда,
проведЯ первые три недели  на  передовой, рота  получила четыре  днЯ отдыха,
“интерборн был  уже совсем подавлен и измучен,-- он и не думал, что можно до
такой  степени вымотатьсЯ. Џосле нескончаемых окриков и  топтаньЯ в темноте,
разведЯ  всех по квартирам, он как подкошенный свалилсЯ  на свою парусиновую
койку. Ћн проспал четырнадцать часов подрЯд.
     Ќесомненно,  “интерборн слишком принимал все это к сердцу, все казалось
ему трагедией. Џоложение, в которое он попал, жестоко обострЯло грызущую его
болезненную  тревогу. ‘удьба, всегда склоннаЯ к злым  шуткам,  как  нарочно,
поставила  его в такие условиЯ, что  он непрестанно  терзалсЯ душой и телом,
выбивалсЯ из последних  сил -- и все  впустую.  Ѓыть  может, ему  просто  не
повезло, потому что по алфавиту он  оказалсЯ в конце списка и  послали его в
батальон,  так скверно сформированный и отданный под команду такого бурбона.
Ћфицерскую школу мы кончили  почти одновременно; но у менЯ все шло  довольно
гладко, а  на него валились все шишки. …го  одолевали  мрачные раздумьЯ, все
казалось беспросветным и безнадежным: личнаЯ жизнь пошла прахом, в армии его
положение  -- хуже некуда, союзные войска снова и снова отступают, и похоже,
что война  будет длитьсЯ вечно,  и даже если он уцелеет, никогда  у  него не
хватит сил  начать  новую жизнь. „а  еще  его  сразу  опЯть послали в  Њ., с
которым длЯ него неразделимы были  такие трагические воспоминаниЯ,  и оттого
вдвое  трудней  было обуздывать  издерганные  контузиЯми  нервы. Ѓессонница,
неотвЯзнаЯ  тревога,  потрЯсениЯ, лихорадка, котораЯ  возобновилась, едва он
вернулсЯ на фронт, безмернаЯ усталость, вечно  подавлЯемый  страх,-- все это
привело его на грань безумиЯ,  и лишь гордость  и привычка владеть собой еще
помогали  ему держатьсЯ. Ћн потерпел крушение, и  его кружило,  как щепку, в
бешеном водовороте войны.


     ’Янулись дни, недели, месЯцы. “интерборн жил, точно  в бреду. —то бы он
ни  увидел, что  бы ни  услышал,  в мозгу отдавалось  одно: ‘мерть,  ‘мерть,
‘мерть. ‚сюду на  полЯх сражений были гибель и смерть, казалось, они вошли в
него,  и теперь в  жилах течет отравленнаЯ кровь.  Ћн жил среди искромсанных
трупов,  среди  останков и праха,  на  каком-то  адовом  кладбище. ђассеЯнно
ковырнув  палкой  стенку  окопа,  он задевал  ребра  человеческого  скелета.
Џриказал  вырыть  за  окопом  новую  Яму  длЯ  отхожего места  --  и  трижды
приходилось бросать работу, потому что всЯкий раз под  лопатами  оказывалось
страшное черное  месиво  разлагающихсЯ  трупов.  Ћднажды  туманным утром  он
поднЯлсЯ на высоту 91, где, наверно, при свете днЯ никто не бывал с тех пор,
как  ее отбили  у немцев. ‚округ была непривычнаЯ  тишина, все окутал густой
туман.  ‚близи фронт  словно замер, но и с севера и с юга доносились отзвуки
ожесточенной канонады.  ЊертваЯ, опустошеннаЯ землЯ,  изрытаЯ  воронками,  в
ржавых  обрывках  колючей проволоки, и  повсюду валЯютсЯ скелеты в  стальных
касках, в клочьЯх  истлевшего  трЯпьЯ --  то  серого,  то  цвета  хаки.  ‚от
костлЯвые  пальцы скелета все еще  сжимают обломок заржавелой  винтовки; вот
зиЯет  полусгнивший  башмак,  и в нем  виднеютсЯ тонкие  кости  с узловатыми
суставами. ‚от скелет, искалеченный разрывом,-- череп  расколот надвое, зубы
раскидало по пласту обнажившегосЯ мела; силой взрыва  монеты и металлический
карандаш вогнало в берцовые кости. ‚ бетонном пулеметном гнезде три немецких
скелета  повисли  на пулемете,  умолкшее дуло которого  все  еще  смотрит  в
амбразуру.  Љ  пулеметчикам  подобрались  сзади  и  закидали  их  фосфорными
гранатами -- такаЯ граната прожигает человеческую плоть, от нее не спастись.
Ќа обнаженном  запЯстье скелета, на ссохшемсЯ  кожаном ремешке  еще держатсЯ
разбитые часы... ЉлубилсЯ туман, и в воздухе, сотрЯсавшемсЯ от грома далекой
канонады,  медленно плыли его белые прЯди, точно  тени убитых; а  “интерборн
все  стоЯл,  безмолвный,  застывший,  и  смотрел  на   последние  достижениЯ
цивилизованного человечества.


     Ќа их участке предпринЯта была  вылазка.  €з окопа “интерборн следил за
огневой завесой,  прикрывавшей отрЯд, посланный в расположение врага. Ќочную
тьму   разрывали  осветительные  и  сигнальные  немецкие   ракеты.   џростно
огрызалась немецкаЯ артиллериЯ, минометы и пулеметы. ‚етром несло клубы дыма
и  удушливого  газа.  Ќескончаемо длилось тЯгостное  ожидание;  и вот,  едва
держась на ногах, возвратились офицер и трое солдат --  в крови, почерневшие
от дыма, одежда изорвана о колючую проволоку. ‚ылазка не удалась.

     Ќа  передовую  с  базы  прислали  особую  химическую  команду,  и   она
обстрелЯла  противника  минами ‘токса; каждаЯ из нескольких  тысЯч мин несла
смертоносный зарЯд Ядовитого газа. ‚ыпустив последнюю  мину, гости поспешили
убратьсЯ   восвоЯси.  Ќа   передовую  обрушилсЯ   ответный  огонь   немецкой
артиллерии.  Ђ  на  другое утро  “интерборн  видел  в  бинокль, как немцы на
носилках уносили своих мертвецов.

     Ќа  "ничьей  земле"  упал  английский  аэроплан.  Џилот  был  еще  жив,
“интерборн  видел,  как  он  пыталсЯ  выбратьсЯ  из кучи обломков. ‚ражеский
пулемет дал по нему очередь, и  он  бессильно свесилсЯ  через  борт  кабины.
Ђэроплан  вдребезги  разбила  своЯ  же  артиллериЯ,  чтобы  немцы  не  могли
использовать его конструкцию.

     €х передвинули на другой участок.  Ћпасались  вражеской атаки, и, когда
стемнело, рота принЯлась укреплЯть  поврежденные проволочные  заграждениЯ на
"ничьей  земле".  ‚незапно немецкий  фронт на  протЯжении полумили  вспыхнул
сплошной полосой  огнЯ. ЏослышалсЯ нарастающий  свист  и  вой  -- и вокруг с
треском   разорвались   тысЯчи  химических  снарЯдов.  Њногих  убило  прЯмым
попаданием,  ранило  разлетающимисЯ осколками. Љаждый, кто больше  двух  раз
вдохнул смертоносный газ,  был обречен. Њиновала ночь,  забрезжил медленный,
туманный рассвет,  а по  ходу  сообщениЯ  все еще шагали  санитары; тела  на
носилках были недвижимы, на губах выступила пена.

     Ќемецкие  атаки  выдохлись,  началось  мощное контрнаступление  союзных
войск.   Џолумертвые  от  голода  немецкие  армии  были  отброшены   в  свою
неприступную крепость--на линию ѓинденбурга. Љанадскому корпусу великолепным
штурмом удалось взЯть рубеж „рокур -- Љеан.
     € вот “интерборн снова  на ‘омме, в этой чудовищной пустыне, преследует
отступающего врага. Ќочью они  прошли по  дороге  Ѓапом  -- Љамбрэ,  наскоро
выкопав  неглубокие Ямы в  песчаном откосе, устроились  на ночлег. ‚ бледном
свете луны разореннаЯ землЯ лежала оледенелаЯ,  застывшаЯ,  как сама ‘мерть.
ќто безмерное  запустение подавлЯло,  люди говорили  шепотом.  Џри свете днЯ
стало видно, что все вокруг завалено мусором, оставшимсЯ после разгромленных
немецких  армий. €зувеченные танки,  орудиЯ  на разбитых  колесах  выступали
среди недвижного  океана  взрытой снарЯдами  земли, точно  остовы затонувших
кораблей. ‚сюду под ногами --  шинели, потрепанные ранцы, винтовки,  флЯжки,
противогазы, гранаты, каски, лопаты и кирки, брошенные в минуту  панического
бегства.  Ќочью  в  небе встало зарево  --  пылал  Љамбрэ,  и черным  горбом
вырисовывалась на багровом фоне гора Ѓурлон.
     ‚ыгнали немцев из  Љамбрэ,  двинулись  дальше,  от  деревни  к деревне;
вражеский арьергард, отступаЯ, непрерывно бил по ним из орудий  и пулеметов.
Ќемецкие  пулеметчики  -- осколки великолепной  армии первых  военных лет --
погибали на посту. ЋхваченнаЯ паникой немецкаЯ пехота целыми подразделениЯми
сдавалась в плен.
     ’рое  суток  крЯду  рота “интерборна шла  впереди  других по незнакомой
местности;  он вел ее ночами, по компасу, а мысли его  путались. Ќестерпимой
пыткой было  идти  в  непроглЯдной  тьме сквозь  град снарЯдов и  все  времЯ
опасатьсЯ, что вот-вот по тебе застрочит из засады вражеский пулемет. ђота с
боем врывалась в деревни, больше  четырех лет пробывшие под  властью немцев.
Џерепуганные жители забивались в погреба или, обезумев от у