 ваша жена не сообщила
вам о звонке ѓрудица, то, стало быть, не исключено, что  она  говорила  по
телефону и с другими лицами, тоже не ставЯ вас об этом в  известность.  Ќе
прерывайте  менЯ,  пожалуйста.  ‚о  всЯком   случае,   такаЯ   возможность
существует, хотЯ суд  ничего  определенного  о  разговорах  вашей  жены  с
другими лицами не знает. „лЯ нас звонок ѓрудица важен и по другой причине:
благодарЯ ему мы уточнЯем времЯ. Ѓез четверти одиннадцать кто-то  в  вашей
квартире снЯл  трубку,  какаЯ-то  женщина.  џ  говорю  "какаЯ-то  женщина"
постольку, поскольку господин ѓрудиц  не  был  знаком  с  вашей  женой  и,
значит, не знал ее голоса, таким образом, это могла быть не ваша  жена,  а
любаЯ другаЯ женщина.
   - Ђ какой у нее был голос?
   - Џодсудимый, суд предоставит вам слово только после того,  как  вас  о
чем-то спросЯт... „авайте предположим  все-таки,  что  трубку  снЯла  жена
подсудимого, ведь  уголовной  полиции  не  удалось  установить  каких-либо
фактов, противоречащих этому.  ’аким  образом,  господин  ѓрудиц  был  тем
последним человеком, который общалсЯ с женой подсудимого, правда,  общалсЯ
только по телефону... Ђ теперь Я хочу  спросить  вас,  подсудимый,  вот  о
чем... ’олько вникните  хорошенько.  —ем  вы  объЯснЯете,  что  ваша  жена
вопреки обыкновению не подозвала вас  к  телефону,  хотЯ  господин  ѓрудиц
настоЯтельно просил об этом, хотел поговорить с вами лично?
   - ќто... это Я тоже не понимаю. Њожет быть...
   - —то?
   - Њожет быть, она тогда плакала и не хотела, чтобы Я увидел ее слезы.
   -  Џусть,  звучит  убедительно.  Ќасколько  нам  известно,  ваша   жена
ответила: "Љ сожалению, мой муж не может  подойти  к  телефону".  €ли  же:
"Њоего мужа, к сожалению, сейчас  нет  дома".  ѓосподин  ѓрудиц  не  сумел
дословно воспроизвести ее ответ. Ћн не исключает даже,  что  ему  сказали:
"Њоего мужа, к сожалению, больше никогда не будет".
   - „а нет же, господин ѓрудиц, наверно, просто неправильно понЯл  ее.  џ
ведь был, сидел внизу, и жена это знала.  …сли  бы  Я  только  услышал  ее
голос, Я бы сразу понЯл... ‚едь по голосу все понЯтно.
   - €так, напрашиваетсЯ вопрос - допустим, мы правильно истолковали слова
подсудимого, - напрашиваетсЯ вопрос, что произошло  наверху  в  спальне  с
десЯти до приблизительно без  четверти  одиннадцать?  €ными  словами,  что
могла предпринЯть за эти сорок пЯть минут жена подсудимого?  —то  побудило
ее  в  корне  изменить  свое  поведение?  €  что,  наконец,  заставило  со
заплакать? Њожно предположить, конечно, что все  это  случилось  и  позже.
€так, остаетсЯ еще возможность другого телефонного  разговора,  который  и
дал последний толчок. ‡вонок ѓрудица, как бы то ни было,  доказывает,  что
подсудимый вполне мог не услышать ни предыдущего звонка, ни  последующего.
Џрислуга тоже не слышала телефонных звонков, она от них  не  проснулась...
Џрошу вас, господин прокурор...
   Џрокурор сказал, что  он,  так  же  как  и  господин  судьЯ,  не  хочет
подвергать сомнению показаниЯ подсудимого, он обращает  внимание,  однако,
на то, что совершенно не учтена еще одна возможность. Ђ  именно!  ‡а  этот
промежуток времени жена могла спуститьсЯ по лестнице...
   Џодсудимый возразил, что это он навернЯка услышал бы.
   ‘уд далеко не убежден. ђаньше, когда речь  шла  о  телефонных  звонках,
подсудимый призналсЯ,  что  не  обладает  столь  острым  слухом,  как  его
супруга. Љроме того, жена подсудимого могла нарочно спускатьсЯ очень тихо,
быть может, даже снЯв туфли. € не исключено,  что  она,  стоЯ  под  дверью
гостиной, прислушивалась к происходЯщему внутри...
   Љ происходЯщему внутри?.. —то же там внутри могло происходить?
   €менно этот вопрос следует выЯснить. ‚о всЯком случае, его  жена  могла
услышать в гостиной нечто такое, что довело ее до слез.
   …го жена не подслушивает под дверЯми, с возмущением крикнул подсудимый.
€ не спускаетсЯ по лестнице, снЯв туфли. Љакое чудовищное предположение! Љ
тому же жене не к чему было прислушиватьсЯ.
   Ќе имеет ли подсудимый привычки говорить вслух сам с собой?
   ‘ам с собой? ѓромко?
   „а, в этом нет ничего из рЯда  вон  выходЯщего,  сказал  прокурор.  ќта
привычка часто встречаетсЯ у людей, непомерно запЯтых собой.
   Њожет быть, он говорит во сне, это не  поддаетсЯ  контролю,  но  он  не
спал, он бодрствовал и владел всеми своими чувствами.
   ‚ладел всеми чувствами? Џрокурора Явно заинтересовало это  определение.
Џочему он так подчеркивает свое состоЯние?
   Џодсудимый ответил: потому что эти  часы  перед  сном  длЯ  него  самые
важные. €менно в эти часы,  как  ни  в  какие  другие,  он  владеет  всеми
чувствами. —асто он с трудом прерывал свое вечернее бдение, только мысль о
следующем дне, о работе заставлЯла его идти спать. € конечно, он не  хотел
волновать жену, котораЯ  считала,  что  долгое  бодрствование  по  вечерам
подрывает здоровье. € все же каждый раз  это  казалось  ему  чем-то  вроде
предательства.
   Џредательства?
   Ќе совсем предательства. ‘корее чем-то похожим на предательство.  ’акое
ощущение бывает у человека, когда он не делает  чего-то,  что  обЯзательно
должен  сделать  и  к  чему  представилась  возможность.  Ќо  он  сам  эту
возможность упустил.
   ‡нала ли жена подсудимого о его настроениЯх?
   …го жена знала о нем решительно все, даже если они случайно  находились
на разных этажах. ’огда она, наверно, улавливала его состоЯние  еще  более
точно, нежели в то времЯ, когда они сидели рЯдышком. ’ут подсудимый  вдруг
запнулсЯ и на вопрос прокурора,  почему  он  замолчал,  ответил,  помедлив
немного: он внезапно вспомнил одну сценку. Ћднажды вечером - это случилось
сравнительно недавно - они с женой еще  сидели  вместе  внизу,  она  вдруг
сказала ему: "Њне тебЯ жаль". Ѓез  всЯкого  повода:  до  этого  они  долго
молчали, а еще раньше говорили о разных пустЯках. ‘тало быть, она не имела
в виду ничего определенного, да и слова ее  звучали  как  будто  издалека,
словно доносились из отдаленной комнаты, в которой  не  видно  говорЯщего,
или же шли откуда-то, где бушевала снежнаЯ бурЯ. € в ее словах был оттенок
презрениЯ; впрочем, все это могло ему показатьсЯ. Ќо во всЯком случае,  он
сразу ощутил в словах жены что-то опасное.
   Ќу а дальше? - быстро спросил прокурор. —то сделал подсудимый,  услышав
из уст жены эту фразу?
   Ќичего. Ѓез сопротивлениЯ он проглотил ее, она  ушла  как  в  вату,  не
пробудив ответного эха.
   —то же было во всем этом опасного?
   ‘облазн страданиЯ.
   ‘облазн?
   „а, соблазн. ‚озможность чересчур легко отойти от реальности.
   - „лЯ менЯ это слишком высокаЯ материЯ, - заметил прокурор. - ‡ачем  вы
вообще рассказываете нам эту коротенькую сценку?
   - џ вспомнил о ней, потому что  здесь  считают,  будто  ко  мне  кто-то
приходил, а моЯ  жена  подслушивала  под  дверью.  ‘овершенно  невероЯтное
предположение, построенное буквально на песке.
   Џрокурор сказал, что он хотел бы с  разрешениЯ  господина  председателЯ
суда еще раз вернутьсЯ к вопросу о пепельнице.  ‘уществование  этой  самой
пепельницы по крайней мере не вызывает сомнений. ‚ грЯзной пепельнице  был
обнаружен  пепел,  причем  пепел  от  сигарет,  но  пепельницу,  очевидно,
вытрЯхнули. Ћднако, к сожалению  прислуга,  еще  до  того,  как  следствие
занЯлось  содержанием  пепельницы,  успела  опорожнить   помойное   ведро,
выбросив его содержимое в мусорный контейнер, который стоит в палисаднике.
‚ противном случае суд, возможно, узнал бы сколько сигарет было выкурено в
тот вечер или, скорее, в те часы.
   „ве или три, самое большее - четыре, ведь он уже  это  сказал,  прервал
прокурора подсудимый.
   ‚есьма возможно,  но  доказательства  отсутствуют.  Љогда,  собственно,
подсудимый вытрЯхивал пепельницу в кухне? Џеред решением  -  или  как  там
можно назвать это событие? - или же после него,  так  сказать,  на  основе
решениЯ?
   Ќо ведь он каждый вечер вытрЯхивал  пепельницу.  Ќикакого  решениЯ  длЯ
этого  не  требовалось.  Ђ  вытрЯхивать  пепельницу  раньше  времени  было
бессмысленно, у него могло возникнуть желание закурить еще одну сигарету.
   - €наче говорЯ, вы собрались идти спать и потому отправились на кухню с
пепельницей?
   „а, точно так же, как и каждый вечер. ‚се его движениЯ были  такие  же,
как всегда, каждое движение уже давным-давно отрепетировано.
   - ‘перва Я должен был поставить пепельницу  на  кухонный  буфет,  чтобы
поднЯть крышку помойного ведра обеими руками, ибо как-то раз,  уже  давно,
крышка выскользнула и ударилась об пол так громко,  что  жена  проснулась.
Ћна решила, что в дом забрались воры. Ќу вот, и именно в ту секунду, когда
Я держал крышку - Я имею в виду ту ночь, - мне почудилось, будто  Я  слышу
какой-то шум  наверху.  ђучка  двери  в  спальной  слегка  повернулась.  џ
испугалсЯ до смерти. ќто даже нельзЯ описать.
   - Џочему же?
   - ’ебе кажетсЯ, будто дома все идет своим  чередом,  тебе  кажетсЯ,  ты
бодрствуешь один, а внезапно...
   - Љрышку помойного ведра вы еще держали в руке?
   - „а, наверно. џ прислушивалсЯ к тому, что творилось наверху.
   - ‚ам показалось, что вас застигли врасплох?
   - „а, примерно так.
   - Ђ что вы сделали с крышкой?
   - ђазве Я могу это теперь вспомнить?
   - ’ем не менее вы вытрЯхнули пепельницу. Ќе правда ли?
   - „а, возможно. Љто же думает о таких вещах, испугавшись не на шутку? €
мне уже ни к чему было старатьсЯ не шуметь, ведь моЯ  жена  спускалась  по
лестнице.
   - …сли вы не возражаете, господин прокурор, - сказал председатель суда,
- мы пока  что  не  будем  касатьсЯ  дальнейшего.  Ѓог  с  ним.  џ  думаю,
правильней не торопитьсЯ и не нарушать последовательности событий.
   Џрокурор ответил, что и его живо интересует вопрос  о  том,  что  делал
подсудимый на протЯжении двух часов в гостиной, это интересует его гораздо
больше, чем пепельница.
   - ‚ы, стало быть, утверждаете, что все это времЯ просидели  за  столом,
даже не двигаЯсь? - спросил он подсудимого.
   Ќет! ‚есьма возможно, что он иногда вставал и прохаживалсЯ  по  комнате
взад и вперед, и именно тогда, когда волнение становилось непереносимым.
   ‚олнение?
   ‚олнение от ожидании.
   Ћт ожиданиЯ? ЋжиданиЯ чего?
   Ќичего определенного он не ждал. †дал, и все.
   Џочему же он не сидел в одном из их удобных глубоких кресел?
   ‚ кресле чувствуешь себЯ пойманным,  весомым,  из  него  трудно  быстро
вскочить.
   - Ђх так? ‚ас, стало быть, не оставлЯла мысль, что вам придетсЯ  быстро
вскакивать? Ѓыть невесомым?
   - џ ведь всегда жил как бы на весу,  -  сказал  подсудимый,  -  в  моем
положении лучше сидеть за столом.
   - ‘транно, - заметил прокурор.
   - Ћт стола можно оттолкнутьсЯ и в то  же  времЯ  за  край  стола  можно
уцепитьсЯ, если потерЯешь самообладание.
   - ђазве вы считали, что вам это угрожает?
   - Ќи один человек не знает, что он может вынести. Ђ  если  он  говорит,
что вынесет все, то он хвастун.
   -  Џозвольте  мне  задать  еще  один  вопрос:  вы  терЯли  когда-нибудь
самообладание?
   - „а, случалось.
   - € в чем это выражалось?
   - ‘ловами такое не объЯснишь.
   - € в ту ночь тоже?
   - € в ту ночь тоже.
   Џоследний ответ был произнесен столь угрожающим тоном,  что,  казалось,
все в зале невольно согнулись. “ одного из членов суда выскользнул из  руд
карандаш, покатилсЯ по столу и упал с противоположной стороны  столешницы.
‚ напрЯженной тишине звук, который произвел маленький карандаш, ударившись
об пол, показалсЯ прЯмо-таки громовым.  —лен  суда  покраснел  до  ушей  и
смущенно покосилсЯ на председателЯ.
   Џрокурор  перелистывал  бумаги.  €  его,  как   видно,   пронЯл   ответ
подсудимого. ‚о всЯком случае, он изменил тактику, которую сам же  принЯл.
ЋбменЯвшись взглЯдом  с  председателем  суда,  прокурор  словно  бы  начал
извинЯтьсЯ перед подсудимым. ‚прочем, это могло быть всего лишь уловкой.
   Ћн сказал, что не надо  обижатьсЯ  на  него  за  то,  что  он  с  такой
назойливостью и, наверно, бестактно допытываетсЯ, чем занималсЯ подсудимый
в те два часа.
   - € не только  в  те  два  часа.  ‚едь,  согласно  вашему  собственному
утверждению, вы уже давно вели такой образ  жизни.  ‡начит,  вы  вечер  за
вечером просиживали по два часа за столом, ничего ровным счетом не делаЯ?
   - €ногда даже больше двух часов.
   - € вам это не наскучило?
   - Ќет, господин прокурор.
   - Ќо извините, в это трудно поверить.  Ќаверно,  у  вас  есть  какое-то
хобби. €ли, если хотите, за вами водитсЯ  какой-то  грешок.  ‚ы  собираете
марки? Ђ может, вы решаете кроссворды?
   Џо залу  прокатилось  что-то  вроде  смешка.  ’аким  образом,  прокурор
осуществил свое намерение - разрЯдил обстановку.
   - ‚прочем, подождите, вы, конечно, читаете.  џ  угадал?  ќто  и  впрЯмь
увлекательное занЯтие, от книги трудно оторватьсЯ. ‚ечером,  после  трудов
праведных, взЯть в руки книгу... —то может быть приЯтнее? €ли вы сочинЯете
стихи? ќто, разумеетсЯ, могло бы многое объЯснить. ‚едь говорЯт, что  поэт
с головой уходит в сочинительство и  что  при  этом  ему  необходимо  быть
одному.
   Ќо тут взЯл слово адвокат. Ћн считает несовместимым с достоинством суда
тот факт, что в этом зале потешаютсЯ над его подзащитным.
   - Љак вам могла прийти в голову такаЯ мысль, дорогой коллега,  разве  Я
потешаюсь над вашим подзащитным? џ задаю вопросы, которые задал  бы  любой
нормальный человек. € никто из тех, кому их задают, не вправе обижатьсЯ. џ
ищу причину. €  быть  может,  при  этом  обнаружатсЯ  благородные  мотивы.
Ќеужели вы сомневаетесь, что  мотивы,  которые  заставлЯли  наших  больших
поэтов писать стихи, не были благородными?
   - •ватит, господин прокурор, - прервал прокурора председатель суда.
   Џрокурор отвесил поклон членам суда.
   - Ќо почему вы не  отвечаете,  подсудимый?  Џочему  вы  упорно  храните
молчание? ‚едь в эти два часа должно было случитьсЯ что-то, что привело  к
последующему событию или по крайней мере вызвало слезы у вашей жены.
   Џодсудимый продолжал молчать.
   - Ђ, может, вы писали дневник и вам неприЯтно сознатьсЯ в этом?
   - Ђ где, интересно, по  мнению  прокурора,  хранитсЯ  этот  дневник?  -
спросил адвокат.
   - ќто,  возможно,  выЯснитсЯ,  если  защита  предоставит  информацию  о
местопребывании жены подсудимого.
   Џрокурор, что называетсЯ, не лез за словом в карман.
   Џредседатель суда постучал по столу.
   - ‚ы видите, подсудимый, - на этот раз заговорил председатель  суда,  -
вы  видите,  что  ваше  молчание  не  вызывает  ничего,  кроме  бесплодных
словопрений, более того, его толкуют вам во вред.
   - Њне задают чересчур много вопросов,  господин  председатель  суда,  а
когда Я на них отвечаю - мне не верЯт. ЊоЯ жена не кралась по лестнице без
ботинок, а Я никогда не вел дневника. Ћ чем бы Я мог написать в  дневнике?
‚едь ничего не случалось. џ сказал бы скорее обратное  тому,  что  говорил
господин прокурор. ЊоЯ жена плакала из-за того, что ничего  не  случалось.
€... да, именно из-за того, что она не в силах была  это  вынести.  ќто  и
впрЯмь трудно выносить, такова истина. Ќо изменить уже ничего нельзЯ было,
никоим образом, длЯ этого уже было слишком поздно.
   Ќе может ли подсудимый объЯснить суду, что он понимает, говорЯ  о  том,
что "ничего не случалось", и о том, что было уже "слишком поздно"?
   Ћн понимает под этим то, что человек, само собой разумеетсЯ, тоскует по
прошлому,  тоскует  по  событиЯм,  которые  так  и  не  случились.  Ћднако
поддаватьсЯ этой тоске опасно, и не только из-за себЯ, но и  из-за  других
тоже. Џредставьте себе, что вы подходите к столу, за  которым  сидЯт  трое
картежников. €здали вам кажетсЯ: вот здорово, они с головой ушли  в  игру.
Ћни громко шлепают по столу картами,  выкрикивают  какие-то  слова,  ржут,
охвачены азартом. ‚ам хочетсЯ  участвовать  во  всем  этом.  Ќо  когда  вы
подходите к играющим так близко, что можете их коснутьсЯ, почувствовать их
дыхание, они сразу же замирают: держа карты в руках, они смотрЯт  друг  на
друга, бледные, с разинутыми ртами, словно восковые фигуры  в  паноптикуме
или словно  персонажи  сказки  о  ‘пЯщей  Љрасавице.  ЉажетсЯ,  будто  они
спрашивают: и зачем только мы играли? ќто невыносимо,  особенно  в  первый
раз; вы пугаетесь до смерти, ведь вы отнюдь  не  хотели  помешать  другим,
парализовать их. ‚ конторе, в  электричке,  в  ресторане  -  повсюду,  где
скапливаютсЯ люди, происходит то же самое. „о тех пор пока к ним кто-то не
прислушаетсЯ, они естественны; все то, что они говорЯт друг другу, длЯ них
важно.  Ќо  лишь  только  они  заметЯт  постороннего   наблюдателЯ,   они,
поперхнувшись,  замолкают  или  же  начинают  орать,  чтобы  скрыть   свое
смущение. Ќо до этого их доводить нельзЯ - ведь  из  чувства  стыда  можно
убить человека или же склонить на убийство.
   - —то общего все это имеет с вашим делом? - спросил председатель суда.
   - € Я тоже не раз готов был умереть со стыда, - сказал подсудимый тихо,
но очень внЯтно. - Џоэтому Я сознаю опасность. ’олько  смертельнаЯ  грусть
помогала битьсЯ моему сердцу. •отЯ иногда оно  уже  замирало,  и  мне  это
казалось избавлением. џ кричал сердцу, но не громко, господа, такие  слова
громко не произносЯт, и, если  под  дверью  кто-то  стоит,  он  ничего  не
услышит.  џ  кричал  своему  сердцу:  почему  ты  отказываешьсЯ  от   того
единственного блюда, которое тебе предназначено и  которое  может  сделать
тебЯ настолько сильным, что  тебе  больше  не  придетсЯ  самоутверждатьсЯ?
“жасающие часы. џ никому их не пожелаю пережить, ведь Я сам  их  с  трудом
переносил. €звините, пожалуйста, что Я затруднЯю вас своими проблемами.  џ
этого не хотел.
   - —его вы не хотели?
   - џ не хочу приводить в  замешательство  людей  своим  присутствием.  ‚
самом начале Я предостерег суд.
   - Ђ это уж предоставьте суду, - сказал председатель. - Љроме того, речь
здесь не о суде, а о  вас  или,  точнее,  о  местонахождении  вашей  жены.
‡атратив  столько  времени,  мы,  стало  быть,  должны   удовольствоватьсЯ
утверждением - хотЯ оно и звучит весьма неправдоподобно,  -  что,  сидЯ  в
такой поздний час в гостиной, вы  ничего  не  делали.  Ќет  уж,  оставьте,
сейчас не стоит спорить о формулировках. ‚ы, стало  быть,  сидели  и,  так
сказать, ждали. ‘читаете ли вы это ожидание вашей большой заслугой?
   - ‡аслугой? Ќет, это была необходимость.
   - •орошо. Џусть будет  так.  “точним  слово  "необходимость".  —его  вы
ждали?
   - Ќичего определенного, Я ведь уже говорил. ќто был просто шанс. Њожет,
единственный шанс.
   - Џопытаюсь сформулировать это точно, без словесных украшений, - сказал
председатель суда. - •отЯ вы не ожидали ничего  определенного,  следствием
вашего непонЯтного поведениЯ стало  бесследное  исчезновение  вашей  жены.
€ли, может вы оспариваете то обстоЯтельство, что между вашим  ожиданием  и
исчезновением жены существовала причиннаЯ свЯзь?
   - ЊенЯ слишком много спрашивают, - сказал подсудимый.
   - •орошо, Я хочу задать совсем другой вопрос. ‘читаете ли  вы,  кажетсЯ
ли вам... Ќо прошу не смеЯтьсЯ над выражением, автором которого  ЯвлЯетесь
вы сами, какой уж тут смех, дело чересчур серьезное...  Ќаходились  ли  вы
еще до той ночи хоть однажды там, где никто "ни от чего не застрахован"?
   - „а, наверно, - ответил  подсудимый  нерешительно,  -  но  когда  туда
попадаешь, сам об этом догадываешьсЯ последним. ‘корее  это  замечают  все
остальные.
   - „огадываешьсЯ? Љаким образом?
   - „а, каким образом? Њожет быть, по запаху. €ли лучше сказать  -  из-за
отсутствиЯ запаха.
   Ќет, он вовсе не хотел никого рассмешить, ведь люди сперва с удивлением
принюхиваютсЯ и говорЯт: куда же он делсЯ? ’олько  что  он  был  здесь,  Я
собиралсЯ его сожрать.  Ћднако,  принюхиваЯсь,  они  скоро  натыкаютсЯ  на
другой объект, что и отвлекает их от вашей персоны. € вы, стало быть,  еще
раз избежали опасности.
   - Ћпасности чего?
   - Ћпасности того, что вас укусЯт и что вам придетсЯ укусить в ответ.
   - Ђ по отношению к вашей жене вы  также  придерживались  этой  тактики,
назовем ее тактикой уверток? -  сказал  председатель,  поднимаЯ  голову  и
стараЯсь заглушить скрытое хихиканье в зале.
   - Ћба мы были очень осторожны, - ответил подсудимый. - Ќам  приходилось
соблюдать большую осторожность. ‚едь нам дали  своего  рода  испытательный
срок, и мы знали: в любую минуту нас могут его лишить. Ќам  не  полагалось
мечтать, как всем остальным людЯм.
   - € так было с  самого  начала?  -  спросил  председатель  суда,  качаЯ
головой.
   - џ ведь пыталсЯ описать, как было с самого начала. Ќо ЯвлЯлось ли  это
началом?
   - ’ем не менее...
   - „а, тем не менее! - ’еперь подсудимый почти что кричал. - €ли  именно
поэтому. € если Я не ошибаюсь, речь  идет  как  раз  о  том,  что  принЯто
называть любовью. Ќасколько мне известно также, ощущение  ее  хрупкости  и
есть доказательство того, что любовь истиннаЯ.
   - ‚аш тон в отношении суда совершенно недопустим, - сказал председатель
осуждающе. - Њы не нуждаемсЯ в поучениЯх.
   -  „ело  идет  не  обо  мне,  а  о  моей  жене,  -  заметил  подсудимый
извинЯющимсЯ тоном. - џ не в силах терпеть, когда  на  нее  задним  числом
нападают, притом что она не может защищатьсЯ. ‚едь нападают на жену, а  не
на менЯ, нападают за ее бесследное исчезновение и еще за то, что наш  брак
в глазах суда не выглЯдит счастливым. Љакое  неуважение  к  моей  жене,  к
любимой женщине! џ прожил с женой семь лет, мы всегда были с ней на  грани
уничтожениЯ,  и  каждый  миг  мы  знали,  что  нам   грозит   уничтожение,
превращение в ничто. Џозади нас было ничто, мы день и ночь думали, вот-вот
мы превратимсЯ и ничто, и никто не давал нам никаких  гарантий.  џ  говорю
чересчур пространно, но все  же  слова,  которые  Я  произношу  и  которые
приводЯт суд в возмущение, вызваны лишь одной  причиной:  менЯ  загнали  в
угол, Я не могу этого больше терпеть.  Џрошу  вас,  господин  председатель
суда, поверьте, Я до глубины души потрЯсен тем, что мне, хочешь не хочешь,
надо признатьсЯ, что - пусть временно  -  от  семилетнего  супружества  не
осталось ничего осЯзаемого, кроме смЯтого платочка на полу  у  кровати.  €
даже  следы  слез  установить  на  этом  платочке  можно  лишь  с  помощью
химического анализа. Љстати, вправе ли  Я  возбудить  ходатайство  о  том,
чтобы мне передали платочек после процесса?
   Ќасчет ходатайства будет решено в свое времЯ, сказал председатель суда.
Ќамерены ли  прокурор  или  защитник  взЯть  слово?  …сли  нет,  он  хочет
продолжить судебное следствие.
   Ќо тут заговорил прокурор. Ћн сказал, что было бы  интересно  узнать  у
подсудимого, делилсЯ ли он своими взглЯдами  о  другими  людьми.  Ќет?  Ќе
делилсЯ? Ћчень  жаль.  €бо  он,  прокурор,  хотел  бы  еще  раз  напомнить
адвокату, что люди, с которыми подсудимый  разговаривал  на  эту  тему  до
разбираемого событиЯ, могли бы стать свидетелЯми защиты.
   ‚ ответ адвокат заЯвил,  что  его  клиент  не  нуждаетсЯ  в  свидетелЯх
защиты.
   Ќо это упростило бы судопроизводство,  заметил  прокурор.  ‚се-таки  он
хочет задать подсудимому еще один вопрос на ту же тему: существуют ли,  по
его мнению, другие люди, которые также погружены в "то, от чего  никто  не
застрахован"?
   ‹юдей, которые об этом помнЯт, незначительное меньшинство.
   Ќу и как обстоит дело с этим незначительным меньшинством? Џодсудимый  с
ним мог бы договоритьсЯ?
   Ќет, это меньшинство не годитсЯ длЯ созданиЯ коллектива.
   ‚от уж действительно  интересное  заЯвление.  Ћднако  люди  меньшинства
разительно похожи друг на друга?
   Ћни сильно отличаютсЯ от всех остальных.
   Ђх вот оно что. ’аким образом их, значит, можно узнать. Ќе правда ли?
   €х узнаешь по тому, что в их присутствии чувствуешь себЯ одиноким.
   Ђга. Ќо это прЯмо-таки фатально.
   „а, найдено правильное словцо.
   Ђ почему эти люди, которые, так сказать, ни от чего "не  застрахованы",
не общаютсЯ друг о другом? ‚едь это было бы  самым  простым  средством  от
одиночества?
   Ћ чем же им беседовать друг с другом?
   Ќу, например, об опыте, который они приобрели на ниве  "нестрахуемого",
ведь длЯ простых смертных эта нива ЯвлЯет собой своего рода книгу за семью
печатЯми.
   Ќет, это немыслимо.
   Џочему, собственно? Ќемыслимо даже у столь похожих людей?
   Ћпыт надо выстрадать. Ђ Язык этих людей - молчание.
   Ђх так? ќти люди, стало быть, изъЯснЯютсЯ Языком молчаниЯ?
   - Ќо как же это возможно! - воскликнул в заключение прокурор. -  ’айное
общество дало обет молчаниЯ, а вы здесь болтаете об этом.
   - Ћшибаетесь, господин прокурор, Я болтаю не "об этом".  џ  отвечаю  на
вопросы суда, которому по мере сил хочу помочь. € если в те паузы, которые
наступают между моими  ответами,  просачиваетсЯ  немного  молчаниЯ,  Я  не
виноват. ќтой опасности трудно избежать.
   - Љакой опасности?
   - Ћпасности обесцениваниЯ и отмираниЯ слов.
   - …е не могут избежать даже слова о бесследном исчезновении?
   - „а, даже  они,  господин  прокурор.  ‚сегда  надо  соблюдать  сугубую
осторожность.
   - …сли Я вас правильно понЯл и если все  это  попытатьсЯ  перевести  на
обычный человеческий Язык,  вы  тем  самым  признаете,  что  из-за  вашего
молчаниЯ жена находилась в опасности.
   - „а, признаю.
   - ‚ большой опасности?
   - „а, так ее надо расценивать.
   - Ѓыть может, это представлЯло смертельную опасность?
   - „а, так оно и есть.
   - ‘пасибо. „овольно, - сказал прокурор.
   Ђдвокат вскочил и  заЯвил  протест  против  метода  допроса  прокурора,
дескать, этот метод заставлЯет его  подзащитного  давать  ответы,  которые
толкуютсЯ судом  иначе,  нежели  их  понимает  сам  подсудимый.  ‡а  времЯ
процесса всем  присутствующим  стало  Ясно,  что,  когда  его  подзащитный
говорит об опасности или даже о смертельной  опасности,  он  подразумевает
нечто совсем иное, что вовсе не соответствует параграфам кодекса  законов.
Џосему  он,  адвокат,  просит  суд  воздействовать  на  обвинителЯ,  пусть
перестанет жонглировать понЯтиЯми, которые  служат  только  длЯ  очернениЯ
подсудимого в глазах присутствующих.
   Џредседатель суда  возразил,  что  ежели  речь  зашла  о  жонглировании
словами, то в этом скорее  можно  обвинить  подсудимого.  Љроме  того,  он
предоставлЯет подсудимому право уточнить термин  "смертельнаЯ  опасность",
как он сам его понимает.
   Џодсудимый оглЯдел зал, словно в поисках поддержки;  несколько  раз  он
уже это делал. € каждый  раз  публика  испытывала  нечто  вроде  смЯтениЯ.
Ќекоторые зрители поспешно поворачивались к своим соседЯм, Явно  не  желаЯ
встречатьсЯ взглЯдом с подсудимым. „ругие смущенно ерзали на  стульЯх  или
одергивали на себе одежду.
   Ќе он начал этот процесс, ответил подсудимый после долгой паузы.
   Џредседатель суда сказал, что эти слова нельзЯ считать ответом  на  его
вопрос.
   Ќа какой вопрос?
   Ќа  вопрос  о  смертельной  опасности,  в  которой  находилась  супруга
подсудимого.
   …му нечего добавить, сказал подсудимый. ‚се уже сказано раньше.
   Џрокурор опЯть попросил слова. …му сдаетсЯ,  что  он  в  данном  случае
может помочь подсудимому, то есть помочь в разъЯснении спорной проблемы.
   - ‘кажите, вы человек вспыльчивый?
   - ‚спыльчивый? џ? - с удивлением спросил подсудимый.
   - „а, вы. ‚прочем, давайте выразимсЯ  несколько  иначе.  ‚ы  склонны  к
внезапным вспышкам?
   - Џочему вам пришло это в голову?
   - Ћ господи! џ ведь только спрашиваю. ђазве это не дозволено?
   - ’ем не менее ваш вопрос странен.
   - ‚озможно, и суд ставит иногда странные вопросы. ‚ажен ответ.
   -  Њне  кажетсЯ,  Я  могу  ответить  на  него  отрицательно,  -  сказал
подсудимый. ѓолос его выдавал настороженность.  -  …сли  вы  поговорите  с
людьми, с которыми Я много лет имел дело, вы,  безусловно,  согласитесь  с
моим   ответом.   Ќаверно,   они   охарактеризуют   менЯ   как    человека
уравновешенного,  в  высшей  степени  сдержанного,  всЯчески   избегающего
споров.  ‹юди  скажут,  что,  когда  разногласиЯ  возникают,  Я   стараюсь
проЯвлЯть уступчивость и таким образом все  сгладить.  ќпитет  "надежный",
который  неотделим  от  менЯ,   вероЯтно,   достаточен,   чтобы   ответить
соответствующим образом на вопрос господина прокурора.
   - „опустим. Ќо все это можно истолковать  и  по-иному,  к  примеру  как
свидетельство вашего умениЯ муштровать самого  себЯ,  -  конечно,  умениЯ,
которое делает вам честь. € тот факт, что вы ссылаетесь  на  свидетельство
других людей, которых, что ни говори, не очень-то  высоко  ставите,  и  то
обстоЯтельство, что прЯмо вы не отвечаете, говорЯт о многом.  Ѓыть  может,
вы все же  обладаете  вспыльчивым  характером.  ‚о  всЯком  случае,  такое
подозрение возникает...
   - Џодозрение?
   - ‚от именно, и подозрение это вы никак  не  опровергли.  Ќапример,  не
исключено, что вы сами боитесь бурных проЯвлений чувств или же последствий
этих вспышек, потому что в прошлом тЯжело поплатились за них, и потому  не
проЯвлЯете свою вспыльчивость, загонЯЯ ее внутрь.
   - Љто же это вам рассказал? - спросил подсудимый.
   - Ћзначает ли ваш вопрос, что Я прав? - быстро спросил прокурор.
   - Ќу, если вы так уж настаиваете, то в  известном  смысле  да.  Џравда,
обозначение "вспыльчивый", наверно, не соответствует истине, по признаюсь,
что Я человек легко  ранимый  и,  поскольку  мне  это  известно,  стараюсь
защитить себЯ, поелику это возможно, стараюсь,  чтобы  менЯ  ненароком  не
затронули, иначе Я могу закричать от боли.
   ‚се  это  подсудимый  произнес  чрезвычайно  спокойно,  даже  с  легкой
усмешкой,  однако  прокурор  истолковал  это  так,   как   он,   очевидно,
намеревалсЯ истолковать, не без задней мысли формулируЯ вопросы.
   - ‘пасибо! - воскликнул он и  тут  же  повернулсЯ  лицом  к  судьЯм.  -
Ћснование длЯ  поставленных  вопросов  Я  почерпнул  из  имеющихсЯ  у  нас
протоколов. Ђ именно: матушка подсудимого показала...
   - ЊоЯ мать? - спросил подсудимый с испугом.
   - ѓоворите, пожалуйста, только тогда, когда к вам обращаютсЯ, - оборвал
его председатель суда.
   - Њатушка подсудимого показала следователю, - продолжал прокурор, - что
подсудимый в детстве был подвержен опасным припадкам Ярости. Џрипадки были
совершенно непредсказуемые и необоснованные, уже  не  говорЯ  о  том,  что
детЯм это вообще не свойственно. Њатушка узнавала о  приближении  припадка
по одному признаку: ее мальчик вдруг белел  как  полотно,  особенно  белел
кончик носа. ‚ такие минуты она прЯмо-таки испытывала страх  перед  ним...
Њне  кажетсЯ  необходимым  сообщить  суду  об   этих   показаниЯх   матери
подсудимого.
   ’еперь попросил слова адвокат. …му  представлЯетсЯ  несколько  странным
тот факт, что господин прокурор придает столь большое  значение  подобного
рода высказываниЯм старушки матери. Ќе влезаЯ, так сказать,  в  душу  этой
старой дамы, можно предположить, что она сочла себЯ польщенной допросом и,
дабы продолжить приЯтную  беседу  и  показать  себЯ  поистине  незаменимым
свидетелем, сообщила  множество  разных  деталей,  которые  сами  по  себе
совершенно безобидны, но которые следователь все же занес  в  протокол,  а
господин прокурор сумел истолковать абсолютно  превратно.  Љак  бы  то  ни
было, основа обвинениЯ, по-видимому, чрезвычайно шаткаЯ, раз  уж  прокурор
не  может  найти  никаких  других  свидетелей  обвинениЯ,   кроме   матери
подсудимого.
   Ђдвокату никто не возбранЯл выставить матушку  подсудимого  в  качестве
свидетелЯ  защиты,  парировал  реплику  адвоката  прокурор.  Љак-никак,  в
большинстве случаев матери выступают свидетелЯми защиты.
   Џредседатель  суда,  постучав  карандашом,  прервал   перепалку   между
прокурором и защитником.
   ‚се это времЯ подсудимый стоЯл неподвижно, на его лице разлилась та  же
бледность, какаЯ, по показаниЯм матери, разливалась на лице мальчика Якобы
перед приступами гнева. € сейчас, казалось, он с трудом сдерживает себЯ.
   - Њать всегда права, - пробормотал подсудимый хрипло, в  горле  у  него
что-то клокотало, но говорил он настолько тихо,  что  его  услышал  только
стенограф, да и то совершенно случайно.
   - ѓоворите, пожалуйста, громче, - обратилсЯ к подсудимому  председатель
суда. - —то вы сказали?
   - џ говорю, что пропал, если менЯ заставЯт защищатьсЯ от матери.
   - Љак это понЯть?
   - Џочему она пытаетсЯ мне  повредить?  ќто  действительно  непостижимо.
Џротив нее Я беззащитен.
   -  џ  спрашиваю  вас  исключительно  о  том,  соответствуют  ли  истине
показаниЯ вашей матушки?
   - Ћткрыла ли она следователю причину, по какой у менЯ возникали вспышки
гнева, как это сформулировал суд? Џо этой причине Я чуть было не умер. Љак
мать, она, по-видимому, должна была больше боЯтьсЯ за менЯ, нежели менЯ, а
ведь она утверждает сейчас обратное.
   - ђазве вы не слышали, матушка показала, что ваши припадки были  всегда
беспричинны?
   - ’огда... ’огда... Џредположим, что она все забыла. Ѓог с ней! Ќе надо
пробуждать в ней ненужных воспоминаний, ведь мой брат преждевременно погиб
из-за этого, она отравила ему жизнь. Ђ Я? ‚о что  Я  превратилсЯ?  Ќо  она
ничего не хотела знать. “ нее это было  внутренней  потребностью,  она  не
виновата. Џусть уж лучше страсть, а не вина.
   - Џо вашему мнению, значит, причины все же были?
   - Џричины мне непонЯтны, господин председатель суда. ЊоЯ мать  обладает
безошибочным даром обнаруживать у человека незащищенную болевую точку и не
в силах отказатьсЯ от того наслаждениЯ, которое доставлЯет ей  возможность
потрогать пальцем эту болевую точку. € тут возникает нечто вроде короткого
замыканиЯ. Џрошу вас, не спрашивайте менЯ об этом. —то ни  говори,  а  она
моЯ мать, и Я, как и все  смертные,  испытываю  слабость,  питаю  какие-то
чувства к  имени  матери.  €  все  же  моЯ  мать  не  годитсЯ  в  качестве
свидетельницы.
   - € Я тоже не придаю особого значениЯ показаниЯм вашей старушки матери,
- прервал монолог подсудимого прокурор. - Ћтветьте мне,  однако,  на  один
вопрос: дотрагивалась ли и ваша жена до болевых  точек,  как  вы  изволили
только что выразитьсЯ?
   - ЊоЯ жена? Њне неприЯтно, когда о моей жене говорЯт дурно. Џоэтому  не
надо соединЯть имЯ жены с именем матери в одном предложении. Ќеужто  этого
нельзЯ избежать, господин председатель суда?
   - ‚ы вправе отказатьсЯ отвечать на любой вопрос, - сказал председатель.
   - ђазве в этом дело? ЊоЯ жена так же хорошо знала все обо мне, как Я  о
ней. Њы  оба  родились  тонкокожими  или  же  стали  такими.  ’а  защитнаЯ
оболочка, котораЯ спасает всех других людей, у нас отсутствует. Њы  знали,
что все у нас буквально обнажено и кровоточит, и потому боЯлись наткнутьсЯ
на что-нибудь  или,  упаси  боже,  толкнуть  друг  друга.  ‚от  почему  мы
старались не спускать глаз друг с друга, должны  были  следить  за  каждым
изменением интонации. ‚се это было необходимо, чтобы вовремЯ предотвратить
самое страшное - не исчезнуть из полЯ зрениЯ другого и не пропасть самому.
Њы не имели права оглЯдыватьсЯ назад,  на  первые  годы  жизни,  на  ужасы
нашего  детства,  мы  не  имели  права  даже  вспоминать  о   былом,   ибо
воспоминаниЯ заставили бы нас зашататьсЯ настолько сильно,  что  в  глазах
другого наши очертаниЯ расплылись бы окончательно. Ќо  сон,  господа!  Љто
властен над теми бурЯми, которые проносЯтсЯ во сне, кто  может  защититьсЯ
от них? ’ебЯ бросает из  стороны  в  сторону,  из  одного  пространства  в
другое, ты рывком передвигаешьсЯ во времени то  вперед,  то  назад.  ’ебЯ,
словно перышко, поднимает  ввысь,  где  разлит  рассеЯнный  свет,  который
слепит глаза,  а  потом  ты  опЯть  ощущаешь,  что  весишь  центнер,  тебЯ
неудержимо тЯнет книзу, все сильнее, все быстрее. ’ы падаешь все  отвесней
сквозь туманы, падаешь до тех пор, пока не ударЯешьсЯ о водЯное зеркало  и
не взламываешь его - о, какаЯ  кричащаЯ  боль!  €  тут  ты  опускаешьсЯ  в
глубины озера, в ужасающую бесконечность плотоЯдных растений... Ђ  каково,
господа, когда рЯдом с  тобой  бодрствует  другой  человек,  ведь  он  все
чувствует, он слышит твой крик или твои жалкие  стоны.  Ќапрасно  говорить
ему: это всего лишь сон, который длитсЯ несколько секунд. Ќет,  он  знает,
что это и есть жизнь другого, в которую ему не  дано  проникнуть,  поэтому
ему кажетсЯ, будто его предали, свели к нулю, ведь его не зовут на помощь.
€ даже если он ничего не заметил ночью, он все заметит на следующее  утро,
ибо проснувшийсЯ непривычно пахнет или  вокруг  него  образуетсЯ  какаЯ-то
новаЯ атмосфера, с размытыми контурами. Љак можно скрыть сон? Љонечно, его
стараешьсЯ забыть. ’ы спешишь побритьсЯ, одеваешьсЯ, она накрывает на стол
в кухне. ‚ы садитесь  завтракать,  но  все  это  ложь,  предательство  уже
совершилось, и в надежность другого больше не веришь. Ћбычное утро  -  это
только отсрочка, оттЯжка. Ђ сколько усилий надо  приложить,  чтобы  вообще
решитьсЯ лечь спать? € так из ночи в ночь. Љаждую потенциальную угрозу мне
приходилось буквально терзать до тех пор, пока она не терЯла свою  силу  и
уже не могла забрать надо мной власть. ’олько тогда Я шел на риск: ложилсЯ
в постель и погружалсЯ в сон. Ќу а до этого мне приходилось боротьсЯ наЯву
со всеми опасностЯми один на один. ‘о всеми? Љто может знать,  сколько  их
всех?  Ќаверно,  то  была  моЯ  ошибка,  слишком  Я  к  ним  привык,  даже
посмеивалсЯ... „а, в эти минуты менЯ,  конечно,  не  надо  было  окликать.
„остаточно было самого легкого прикосновениЯ, и Я лопнул  бы  как  мыльный
пузырь. ‚ глаза другого брызнуло бы всего несколько капель едкой жидкости.
‚от и все. „а, Я переоценил свои силы. ‚от почему Я нахожусь в этом зале.
   - …сли Я вас правильно понЯл, - продолжал допрос председатель  суда,  -
вы хотите сказать, что мыльный  пузырь...  ‚ы  ведь  так  выразились?  —то
мыльный пузырь лопнул в ту ночь?
   - „а, пожалуй, можно сказать и так.
   - € притом от несвоевременного прикосновениЯ вашей жены?
   - Ќесвоевременного? Ќо ведь она имела полное право на все,  раз  у  нее
уже не было сил выносить это.
   - ‘тало быть, дело зашло так далеко, что у нее не было сил выносить?
   - Ѓыть может, она заметила, что мое  сопротивление  ослабело,  заметила
еще до того, как Я понЯл это сам. џ хотел воспрепЯтствовать. „а,  Я  хотел
ее задержать, сделав так, чтобы мы ушли вдвоем. Џервоначально Я никогда не
думал о таком исходе всерьез, считал его совершенно невозможным, но тут  Я
быстро сказал: "•орошо, пошли! Џошли! —то с нами может  случитьсЯ?  Ќичего
нам уже не страшно. Људа захотим, туда и пойдем, будем  жить  в  грЯзи,  в
нищете, в грехе. Ќас можно опозорить, мы можем умереть с голоду, над  нами
можно  издеватьсЯ,  надругатьсЯ,  нас  можно  засадить  в  тюрьму..."  „а,
господа, почему бы вам просто не посадить менЯ за решетку?  Џриговорить  к
пожизненному заключению, Я не возражаю. ‡ачем  прилагать  столько  усилий,
произносить  столько  мучительных  слов?  ‚едь  все,  что  Я  говорю,   не
предназначаетсЯ длЯ этого зала, €звините.
   - Ђ когда вы обратились к своей жене? - спросил председатель  суда,  он
даже бровью не повел,  не  хотел  показать  своего  удивлениЯ  неожиданной
откровенностью подсудимого.
   - Љогда? —то значит "когда"? ђазумеетсЯ, в последнее мгновение. Ќо было
уже поздно.
   - Ђх да, понимаю: вата жена уже спускалась по лестнице. Ќе  правда  ли?
ќто и было, значит, мгновение самой большой опасности, как  назвали  ее  -
смертельной опасности?
   - “жасное мгновение, - сказал подсудимый.
   Џредседатель суда как бы случайно коснулсЯ карандашом своих губ:  хотел
дать понЯть прокурору, чтобы  тот  не  задавал  лишних  вопросов,  которые
помешали бы говорить подсудимому дальше.
   Ќо жест этот оказалсЯ напрасным.  Ќе  то  потому,  что  подсудимый  его
заметил, не то по какой-то иной причине, но он вдруг как бы опомнилсЯ;  во
всЯком  случае,  к  изумлению  всех  присутствующих,  он  внезапно  сказал
совершенно другим, бодрым голосом:
   - Љакие вы ловкачи, господа. ‚ы выуживаете из  менЯ  разные  признаниЯ,
которые не имеют никакого касательства к ходу  процесса.  ‘лова,  которые,
быть может, никогда и не были сказаны. Ђ как вы отнесетесь к тому,  что  Я
только подумал об этом, не раскрыв рта? Љто это сумеет теперь доказать?
   ЌеожиданнаЯ и разительнаЯ перемена в поведении подсудимого  очень  всем
не   понравилась.   ’еперь   и    прочие    его    признаниЯ    показались
неправдоподобными. € судьи и публика заподозрили, что имеют дело с опытным
комедиантом, который прекрасно разбираетсЯ  в  том,  какое  он  производит
впечатление на окружающих. ‚ зале заметно заволновались.
   - ‚ы ошибаетесь, подсудимый, - сказал председатель  суда,  -  все,  что
касаетсЯ ваших отношений с женой и отношений жены с вами, представлЯет длЯ
нас большой интерес. ’о, о  чем  вы  рассказали  под  конец,  насколько  Я
понимаю, произошло в минуту, когда ваша жена ночью опЯть стала  спускатьсЯ
по лестнице. Њы не будем сейчас заниматьсЯ деталЯми. ’ем не менее Я  хотел
бы задать вопрос,  предвосхищающий  дальнейшие  событиЯ.  ‚ы  назвали  эту
минуту ужасной, вы не раз употреблЯли выражение  "смертельнаЯ  опасность".
ќто очень сильные выражениЯ, которые, конечно, заставлЯют нас  задуматьсЯ.
‚едь истинную причину вашей тревоги мы все еще никак не  уразумели.  —тобы
избежать  смертельной  опасности,  вы,  согласно  собственным  показаниЯм,
пришли  к  решению  -  бежать  с  вашей  женой  куда  глаза  глЯдЯт,  хотЯ
первоначально это, видимо, не входило  в  ваши  намерениЯ.  Ќе  прерывайте
менЯ, пожалуйста, к этой теме мы еще вернемсЯ. ‚ данное времЯ Я  хотел  бы
узнать от вас нечто иное: зачем вам вообще  понадобилось  идти  куда-то  с
жено