плачем или с веселыми песнЯми.
Љазалось ей, что звуки катЯтсЯ с высокой горы, как круглые камешки, и вместе
с  ними она взбиралась на какую-то огромную гору,  где у вершины захватывало
дух и сердце билось все сильнее. € как во сне, который часто  посещал ее еще
в девичьи  годы, ей  показалось,  что она летит  над пропастью,  слыша пение
ветра в ушах, касаетсЯ лбом белых мЯгких облаков, купаетсЯ в голубизне неба.
Ћна  не смогла различить и запомнить в  этой игре  ни одной мелодии, которую
можно было бы напеть, но времЯ от времени поЯвлЯлось  что-то знакомое, будто
чей-то зов,  чей-то шепот. € тогда эти звуки начинали гладить ее по лицу, по
вискам и  векам, омывали ее тело и  застилали глаза туманом.  Ћна шла сквозь
этот туман в шуме елей и  громком щебете птиц, и вдруг снова видела €оахима,
портрет  •анны ђадек  и голову  доктора,  откинутую назад.  Ђ  когда она так
смотрела - то на тонкое лицо €оахима, то на голову доктора - а между одним и
другим взглЯдом звуки роились, как пчелы, - ей показалось, что это не €оахим
играет, а џн ЉрыстьЯн, потому что она помнила его мальчиком -  так, будто бы
это  было  вчера  или  сегоднЯ.  €  вдруг  долетел  до  нее  крик,  громкий,
пронзительный, словно из  салона с темной  мебелью и трупом ЊачеЯ  на столе.
Ћна выбежала  тогда  из кухни и схватила в объЯтиЯ мальчика, который кричал,
потому что в темноте наткнулсЯ на стол с мертвым братом. Ћн плакал без слез,
дрожал от рыданий в  ее сильных руках.  …сли бы она не  держала его изо всех
сил, он рухнул бы наземь. Ћна занесла его в свою комнату наверху, усадила на
своей кровати и целовала, как мать, гладила по лицу, по рукам и  по волосам,
но он все трЯссЯ, рыдал, зубы его  стучали. Ћна раздела его, как маленького,
и уложила  под свою перину, чтобы он согрелсЯ и перестал дрожать,  сама тоже
разделась и  прижала к  нему свое  большое голое тело, его лицо она втиснула
между своих больших теплых грудей, которые никогда не  знали материнства, но
теперь ей  казалось,  что  она прижимает к себе свое собственное дитЯ. € она
держала его в своих крупных и сильных руках так долго, что понемногу унЯлась
дрожь  юношеского  тела  и  только  временами  что-то  вроде тЯжкого  вздоха
вырывалось  из его груди.  Џотом он  плакал  и  шмыгал носом,  как маленький
ребенок, а она чувствовала теплую влагу меж своих грудей, но и это прошло, и
она  подумала,  что он  заснул. ’огда  вышел месЯц и бросил  в  комнату сноп
света.  Ћна  вспомнила, что внизу  лежит труп  ЊачеЯ, и тела  четырех убитых
бандитов находЯтсЯ в саду, а она и џн ЉрыстьЯн одни в большом и темном доме,
двое  живых  среди стольких  мертвых.  ‘трах пронизал  ее  тело  и  разбудил
прижавшегосЯ к  ней мальчика. Ћн слегка поднЯл голову, в его широко открытых
глазах  она  увидела страх такой огромный,  что испугалась  его  больше, чем
мысли о тех, что лежали в саду. Ђ поскольку она знала только одно  лекарство
от страха собственного и чужого, она раздвинула бедра,  положила  между ними
худенькое  мальчишечье тело, мЯгко взЯла  теплой  ладонью его член, радуЯсь,
что он так  быстро набухает и что  он такой большой. Ћна вложила его в себЯ,
чувствуЯ,  как  заметно  проходит у  мальчика страх,  приходит наслаждение и
забытье. ‘  покорностью  и восхищением  она принЯла  удар его семени  и  еще
сильнее стиснула его  руками, желаЯ, чтобы он осталсЯ в ней навсегда. Ћн тут
же заснул на ее широком теле, так переполненный удовлетворением,  что уже не
было  в  нем  места длЯ  страха  или тревоги.  Ћн  спал  до утра  и даже  не
почувствовал, как  на  рассвете  она  положила  его  рЯдом с  собой, а потом
встала,  оделась и  пошла на подворье, чтобы  подоить коров. ‘ тех пор много
раз он засыпал на ее животе,  с  лицом между  ее теплых грудей.  „аже тогда,
когда училсЯ в лицее в Ѓартах и приезжал из интерната только на воскресенье.
„остаточно было,  чтобы он посмотрел на нее  с желанием, кивнул головой  - и
она шла туда, куда он хотел - в сарай на сено или в лес. ’ак же,  как  и той
ночью,   она  не  искала   в  сближении  с   этим   мальчиком   собственного
удовлетворениЯ, а делала это из  какой-то огромной нежности, отчасти так же,
как  спешила  на  кухню, когда  знала, что он голодный и она должна дать ему
поесть. Ѓыла  в этом и  примитивнаЯ хитрость, чтобы там, где-то в городе, он
не удовлетворЯл голода желаний с  какой-нибудь глупой девчонкой,  котораЯ бы
раньше времени закружила ему голову своим  телом, а имел все в  родном доме,
так же, как чистую рубашку и чистое белье. Ќе казалось ей, что она причинЯет
кому-то зло, и вообще делает что-то дурное. …сли бы она думала иначе, все на
свете потерЯло бы длЯ нее свой смысл и какой-либо порЯдок. ђазве не длЯ того
у нее  были сильные руки, чтобы работать  в поле, ворочать  горшки на кухне,
убирать,  обихаживать  скотину?  ђазве  не длЯ того  существовало  у женщины
подбрюшье, чтобы подкладывать его под  мужчину?  ђазве  не было сказано, что
мертвых надо  погребать,  а  голодных  накормить, в том числе  и собственным
телом? џн ЉрыстьЯн был длЯ нее, как собственный ребенок, раз его мать забыла
о нем, тоскуЯ о том, который умер.  Ћтчего же она должна была только ставить
перед ним тарелку супу, когда он был голодным, и скупитьсЯ длЯ него в делах,
настолько же важных, а может, даже важнейших, потому что как зрелаЯ женщина,
она знала муку телесной жажды. Ћна считала, что выполнила по отношению к џну
ЉрыстьЯну единственное свое женское предназначение, согласно с установленным
порЯдком вещей.  € даже когда он  перестал  приходить к ней, когда в столице
начал учитьсЯ  в вузе  и домой приезжал редко, и она сказала ему, что теперь
временами  сближаетсЯ  с  его  отцом,  потому  что  Њарцианна  не  позволЯла
хорунжему ничего подобного, она просила, чтобы он рассказывал ей о девушках,
которые  гасили . его мужские желаниЯ. €  только о  •анне  он ей никогда  не
сказал ни слова, будто бы замкнулсЯ в себе и что-то вдруг положило печать на
его уста. Њожет быть,  именно поэтому  не полюбила она ту женщину. „олго она
размышлЯла, что  такого могло быть в •анне,  из-за  чего  џн  ЉрыстьЯн начал
скрывать свои переживаниЯ. Ћднажды он приехал  с ней в  ‘киролавки, впрочем,
ненадолго, через  несколько  дней  вернулсЯ в столицу. •анна  показалась  ей
красивой,  но как бы  отсутствующей  и  так  же,  как  плотник  Ћтто  „аубе,
заслушавшейсЯ в мир звуков. Џо  простоте своего сердца она  думала,  что  џн
ЉрыстьЯн все времЯ штурмует эту спрЯтанную от него в •анне страну, завладеть
ею  не может, а  признатьсЯ  в неудаче не хочет.  Ћн счастлив, что все времЯ
может завоевывать, и в то же времЯ  глубоко несчастлив,  что  завоевать не в
силах. €, может  быть,  это  и есть великаЯ  любовь, котораЯ  переросла  его
самого.
     - ѓертруда,  - услышала она голос доктора, - не пора ли подать на стол?
‹есничий ’урлей  все  еще хлопал своими широкими ладонЯми, но остальные  уже
только показывали  ‰оахиму лица, полные восхищениЯ. €оахим был бледен, в его
глазах,  в  стиснутых  губах  и  в  медленных движениЯх рук, когда  он  клал
скрипку, заметно было напрЯжение.
     ‚идела все это ѓертруда Њакух глазами, где еще оставались клочки сна, в
который  ее  ввела  игра €оахима. Ћна отрЯхнула их  и быстро  расставила  "а
большом столе  тарелки  с карпом, сделанным  в сладком  желе,  по секретному
рецепту,  который еще перед войной мать  ѓертруды получила от старой еврейки
из Ѓарт.  „лЯ этого блюда надо было  взЯть  карпа  не  очень большого, самое
большее  - до двух килограммов,  осторожно  выпотрошить,  чтобы  не  разлить
желчи. ЉастрюлЯ длЯ приготовлениЯ этого блюда должна быть широкой и плоской,
наполненной водой с тремЯ морковками, порезанными кружками, и двумЯ большими
луковицами,  нарезанными пластиками. ‚оду надо было  закипЯтить, положить  в
нее рыбу, разделанную  на порции, и потом варить на очень малом огне,  через
полчаса  прибавив  две  ложки  сахару, ложечку  соли и  много  перца. ‘екрет
удивительного сладкого вкуса  заключалсЯ  в  медленном  и  необычайно долгом
кипении,  не меньшем, чем  два  часа, а  под конец приготовлениЯ  надо  было
прибавить  горсть молотого  изюма  и  порезанного  перышками  миндалЯ.  ђыбу
Њакухова  выкладывала  на  блюдо,  но  это  уже тогда, когда  она  полностью
остывала;  украшала  пластиками  моркови,  выбросив  перед  этим  лук. Џотом
заливала ее отваром из кастрюли -  собственно, его остатками,  получившимисЯ
после долгого  и медленного кипениЯ. Џриготовленный  так  карп  был  на вкус
сладкий и в  то  же времЯ пикантный, ели  его,  Ясное дело, холодным, заедаЯ
булочкой или хлебом. ЏробуЯ рыбу, ‹юбиньски развлекал разговором ’урлеЯ:
     - Њузыка €оахима была, как огромный лес. Ќа минутку Я почувствовал себЯ
лучшим,  чем Я  есть. …сли бы €оахим бывал  тут чаще и  играл  нам так,  как
сегоднЯ, может быть, мы со временем открыли бы  в себе  лучшие стороны нашей
натуры.
     - џ когда-то игрывал на охотничьем рожке, - поддержал тему ’урлей. -  €
чувствовал себЯ  лучшим.  Ќо сразу после свадьбы  жена  запрЯтала  мой рожок
куда-то очень далеко.
     •алинка  ’урлей  задумчиво  вглЯдывалась  в  пустеющее  блюдо с  рыбой,
удивленнаЯ обвинением в припрЯтывании рожка. ‚едь этот рожок  лежал на полке
в  канцелЯрии. ’урлей играл на нем, когда они  были  женихом и  невестой,  а
после  свадьбы  перестал,  потому  что  купил  себе  легавого  пса,  который
пронзительно выл, подпеваЯ рожку. ‹егавый сдох, но ’урлей и так не брал  уже
рожка в руки.  ‚прочем, сколько же  вещей он не  делает  сейчас, а делал  их
перед свадьбой?
     —то же касаетсЯ пани Ѓасеньки, €оахимова игра как  бы ее  обезволила, и
она все  не  могла  отрЯхнуть с себЯ наваждение.  Ћна даже  не нашла  в себе
достаточно силы длЯ того, чтобы  подойти к  ‰оахиму и погладить его по лицу,
чего  ей очень хотелось.  Ђ  потом €оахим  вышел из комнаты, доктор же начал
разливать вино в рюмки, и не годилось идти за ‰оахимом.
     ‘делала это  только ѓертруда Њакух. Ћна наложила на тарелку порцию рыбы
и пошла с ней наверх. ћноша,  все  еще  одетый  во фрак, стоЯл возле окна  и
смотрел в сторону уже невидимых в темноте трЯсин.
     -  €хь  хабе эссен,  нихьт  гегессен,  - пошутила  она,  ставЯ  на стол
тарелку. Њальчик не  отозвалсЯ, не пошевелилсЯ, и, заинтересованнаЯ тем, что
же он видит там, за окном, она подошла к нему, прикоснувшись к нему локтем.
     -  ‘мотришь  на трЯсины, €оахим? ’ам живет Љлобук, который  принадлежит
твоему отцу. –елый день  он спит в логове старой свиньи. Ђ  ночью приходит в
наш  сад. ‚сю зиму Я видела  на снегу следы его лап. „октор ничего у него не
просит, и он просто так сюда приходит. “ тебЯ тоже должен быть свой Љлобук.
     - Ќу да,  - улыбнулсЯ €оахим. - ’олько ты сама знаешь, что Я не смог бы
его с собой забрать.
     - €а, йа, натюрлихь, - согласилась с ним Њакухова.
     - Љогда-нибудь у менЯ будет свой  Љлобук, как у отца, - произнес €оахим
задумчиво. - Љогда начну чаще и дольше здесь бывать. - ’ы так думаешь?
     - Ћтец тоже когда-то думал, что уезжает отсюда навсегда. - ’огда  ты бы
мог  иметь своего  Љлобука.  …му он не нужен, потому что он никогда его ни о
чем не просит.
     - Ћтец ничего не  хочет менЯть  в  своей жизни, - заЯвил  €оахим. - Ќо,
может, и Я, когда сюда вернусь, тоже не захочу ничего менЯть? _ - ќто  очень
плохо, - вздохнула ѓертруда. - ’акой молодой человек, как ты, €оахим, должен
иметь много стремлений и много желаний.
     -  Ќу  да.  Ћднако когда  тут немного побудешь, все  видишь  совершенно
иначе. € даже то,  что Я играл, Я слышал совсем  иначе, чем  до сих  пор. ’ы
знаешь, как  хорошо  получилось у менЯ сегоднЯ стаккато? Ќо отец ни слова не
сказал, понравилась ли ему моЯ музыка.
     -  ќтого ты не можешь от него ждать. Ћн необычный человек.  ’ебе должно
хватать  того, что он тебЯ  сильно любит. - ќто правда, что в пЯтнадцать лет
он убил человека? - џ была при этом. Ћн выстрелил ему прЯмо в лицо. Ќо потом
сильно плакал. ‚ твоем возрасте  он  был таким же мальчиком,  как ты. ’олько
потом изменилсЯ. Љогда-нибудь ты станешь похожим на него, но длЯ этого нужно
немного времени.
     - џ бы не смог убить человека...
     -  ’ебе это  только кажетсЯ.  Ћн должен был это  сделать. Ќе  хотел, но
должен был. Ђ сейчас переоденьсЯ и поешь моей рыбы.
     Ћн  послушно  позволил  ей  помочь   снимать  фрак,   который  Њакухова
старательно  повесила  на  плечики.  Ђ потом,  когда  он  уже осталсЯ один и
медленно ел  рыбу,  он  подумал, что когда-нибудь  приедет сюда с  женщиной,
которую полюбит, познакомит ее с отцом, покажет дом на полуострове, трЯсины,
где живет  Љлобук. €  тогда  та женщина поймет,  что он, €оахим, не может ни
поступать так,  как другие люди, ни играть, как  другие, потому что он родом
из  этого краЯ.  Џо  правде,  он  никогда  не хотел  уезжать отсюда,  но его
заставлЯли.  Ђ  в это  времЯ внизу третью бутылку  вина  должна была  подать
гостЯм ѓертруда Њакух, прежде  чем писатель Ќепомуцен ЊариЯ ‹юбиньски вместе
с пани Ѓасенькой решил покинуть дом на полуострове. Ѓыло темно, громко шумел
ветер в лесу возле  лесничества  Ѓлесы, вино взвихривало мысли  писателЯ.  -
ѓоворю тебе, Ѓасенька, что из-за музыки €оахима Я почувствовал  себЯ намного
лучшим  человеком, - повторЯл он своей жене. - Ќикогда Я,  как  и доктор, не
покину  ‘киролавок, потому что  с каждым  шагом Я  тут чувствую  себЯ лучшим
человеком.
     - Ќикогда ты не напишешь разбойничьей  повести, -  с  отчаЯнием сказала
пани Ѓасенька, - никогда  не напишешь такой повести,  потому  что,  как  сам
говоришь, становишьсЯ все лучшим человеком. Ђ ведь Я становлюсь все хуже. ’ы
знаешь,  о  чем Я думала,  когда  играл €оахим? ‘мотрела  на ту  красотку на
портрете и думала, не  от нее ли научилсЯ доктор  этому унижению женщин. Љак
можно  написать  разбойничью  повесть, если даже  не  знаешь, каким способом
доктор унижает  женщину, прежде  чем  в нее войдет? ‘проси об  этом доктора,
говорю тебе, спроси его об этом длЯ, своей собственной пользы.
     -  ќто не имеет значениЯ, - заЯвил  писатель ‹юбиньски. -  ‚ообще почти
все не имеет значениЯ, а уж больше всего - то, каким способом кто-то унижает
женщину. џ могу  выдумать сто тысЯч способов  унижениЯ женщины, и даже, если
захочу, могу дать тебе сейчас по морде и таким способом тоже унизить. Ћднако
Я этого не сделаю, потому что, как Я тебе уже говорил, становлюсь все лучшим
человеком. ‡наешь ли  ты, отчего с таким трудом  Я пишу повесть о прекрасной
‹уизе? Џотому что Я  становлюсь все лучше и лучше, а мои  герои - все хуже и
хуже.
     - џ тоже становлюсь все хуже и хуже, - вздохнула пани Ѓасенька. - Ќо ты
должен написать разбойничью  повесть, потому что  иначе нам будет не на  что
жить.
     - •орошо, - согласилсЯ  ‹юбиньски. -  ‘отворю разбойничью  повесть.  Ќо
вовсе  не потому,  что боюсь голода, а  потому, что жажду  выразить  правду.
Џомнишь,  какое произведение  играл €оахим? -  ЉажетсЯ,  что это было что-то
‚енЯвского...
     - џ  все  времЯ  думал  о  "Љрейцеровой сонате"  ’олстого.  Ћн  написал
настоЯщую  разбойничью  повесть.  Њир  без  страстей,  к  этой  цели  должно
стремитьсЯ человечество. - ’ы слишком много выпил.
     - „лЯ Џозднышева даже музыка была чем-то  отвратительным  и  проклЯтым.
Џервое "престо" в Љрейцеровой сонате казалось ему самой похотью. Џотому что,
по  его мнению, музыка  -  это  страшнаЯ вещь, ведь она принуждает  человека
забыть  о себе, переносит  в чужую ситуацию, человек  чувствует не то, что в
самом деле чувствует, а то, что чувствовал тот, кто музыку сочинЯл. —еловеку
кажетсЯ, что он понимает что-то, чего не  понимает,  и что  он может достичь
того,  чего  он  достичь  не  может.  „а,  Ѓасенька.  џсно,  что  Я  сотворю
разбойничью  повесть. ЉаждаЯ сцена  этой повести будет, как  поднЯтый  вверх
стилет Џозднышева.
     ѓоворЯ это, он оперсЯ о столбик с  треугольным дорожным знаком, который
предупреждал, что  несколькими .десЯтками  метров дальше  -  перекресток, и,
стиснув кулак, стал грозить лесной темноте.
     Ђ в это времЯ - может быть, немного раньше, а может, немного позже - на
старую  џстшембску, котораЯ возвращалась  от Џоровой,  где они  полакомились
четвертинкой денатурата, напал возле кладбища какой-то мужчина. Ћн ударил ее
чем-то  по  голове, опрокинул ее в  придорожный  ров, задрал юбку,  разорвал
трусы  в шагу и начал  там  копатьсЯ пальцем. ‡астонала громко џстшембска, и
это услышал солтыс ‚онтрух, потому что усадьба его лежала напротив кладбища,
а  сам он как раз шел через  подворье.  ‚ыбежал  солтыс  на  дорогу,  увидел
лежащую во рву и подумал, что она снова перепила водки или денатурату. Ќо на
этот раз она не храпела, а стонала, и поэтому он приблизилсЯ к ней и словами
из ‘вЯщенного ЏисаниЯ стал поучать ее, говорЯ о морали и о женском стыде. Ќа
это ответила ему стараЯ џстшембска, что кто-то ударил ее по голове, а потом,
видимо,  изнасиловал,  потому что  у  нее трусы разорваны в  шагу.  Ћна даже
хотела показать  их ‚онтруху, но он смотреть отказалсЯ.  Ћднако помог старой
поднЯтьсЯ  с земли  и немного  проводил.  „альше  она пошла уже сама, громко
матерЯ того, кто ее, похоже, изнасиловал, когда она упала в ров.
     Ќаутро новость об этом происшествии разошлась по всей деревне и вызвала
у людей смех. Ќикто не верил в рассказ старой џстшембской, потому что она не
была особой, котораЯ могла бы  в ком-то пробудить эротический аппетит, разве
только тот  таинственный человек перепутал ее в темноте с кем-нибудь другим.
Ќе была доказательством в этом деле  разбитаЯ голова старой,  потому что .по
пьЯнке она могла  налететь на дерево или ударитьсЯ  головой  о камень. ’о же
касалось  порванных  трусов.  Ћни у нее всегда  были  порванные, в  чем  она
убедила  людей сама,  когда  один раз,  путешествуЯ  автобусом  в  ’румейки,
приказала водителю остановитьсЯ в  поле и облегчилась  на глазах у людей, не
удалЯЯсь от автобуса в опасении, как бы он не уехал без нее.
     € даже џн ЉрыстьЯн Ќеглович - доктор всех наук лекарских - не знал, что
думать  об этом деле.  Џотому  что  хоть,  с одной  стороны,  рассказ старой
џстшембской  казалсЯ чистой пьЯной  фантазией,  то,  с  другой  стороны,  не
исключено было, что снова поЯвилсЯ человек без лица и не убил только потому,
что спугнул его солтыс €онаш ‚онтрух.


     <b>Ћ крике журавлей и молчании дуба</b>


     Љлобук услышал стонущий голос журавлей, и в его птичье сердце закралась
тоска,  захотелось  ему вознестись в голубое небо.  †уравли прилетали  с юга
огромными клинами и исчезали в стороне северной, наполнЯЯ воздух постоЯнными
жалобами. €х крик был таким  же  древним, как  озеро Ѓауды,  как Љлобук, как
вечнаЯ борьба человека с его страхом,  и говорил о плене  уходЯщего времени.
Љлобук  не любил журавлей, потому что те, когда садились на болотах за домом
доктора, задавались своими стройными  телами, а один из  них даже прицелилсЯ
когда-то  в  Љлобука своим  большим клювом. ‹етЯ,  они все  звали друг друга
своими стонущими голосами,  казалось, что один не  мог жить без другого, они
тревожились уже от одной мысли об одиночестве, к которому привык  Љлобук. Ћн
заметил, что  люди,  видЯ клины возвращающихсЯ журавлей  и слыша их стонущие
голоса, долго  смотрели вслед стае, как будто  над ними пролетала надежда. Ђ
потом  ниже  опускали  головы,  как  будто  кто-то  у них  надежду  отобрал.
†уравлей, впрочем, было меньше с каждым годом,  ранней весной  только по два
или  три клина видели над озером и лесом.  Ѓыло понЯтно, что когда-нибудь не
прилетит ни  один. ’ак  у человека будет отнЯта его надежда, потому что, все
чаще думал Љлобук, эти стаи журавлей -  не что иное, как стрелы человеческой
тоски, которые ранней весной или осенью человек пускает к солнцу.
     Џотом летели стаи диких гусей. Ћни плыли по  небу,  как лодки викингов,
на север, все  времЯ на север. Ќа день или два они останавливались в заливе.
’олько ночь заглушала их  голоса, хоть и  не совсем: они постоЯнно  говорили
что-то  друг  другу, неразборчиво, даже сквозь сон.  Ђ за  гусЯми  прибывали
лебеди, всегда по  три. € уже долго не было покоЯ ни на  озере, ни в затоке.
’о и дело с  шумом они  разбивали крыльЯми воду,  гонЯЯсь  друг  за  другом,
нападаЯ, пока  третий не улетал куда-то  в другое место. €з-за лебедей жизнь
на  озере становилась тЯжелой длЯ  существ, которые любЯт тишину. Ќикогда не
было известно, когда лебедЯм захочетсЯ взлететь или сесть на озеро с шумом и
плеском. ‘о временем они успокаивались - это тогда, когда в затоке у них уже
.были  Яйца в прибрежных тростниках. ‘ этого момента они были  спокойными и,
как белые  духи, почти бесшумно то там, то здесь показывались на синей воде.
Ќо зато чайки верещали без повода, целые дни проводЯ в неустанном визге, как
будто  кто-то  все времЯ их обижал. Ћт этих криков озеро  терЯло свой мЯгкий
голубой цвети становилось бурым, моментами даже черным.
     €  тогда Љлобук  уходил в  лес,  в  котором зацветала лещина,  а  дЯтлы
начинали  громко  стучать клювами  в  стволы  деревьев.  ’олько на полЯне  в
сосновом  молоднЯке,  где  рос  огромный  дуб.  Љлобук  мог  найти   немного
относительной тишины.  Ќо  ненадолго,  потому что полЯна,  как большой  таз,
собирала весеннее солнце, быстрее расцветали  на  ней голубые подснежники  и
зеленела молодаЯ трава. ‚скоре дрозд начинал там свои бесконечные песни. Ќо,
несмотрЯ ни на что, здесь всегда было спокойнее, особенно потому, что старый
дуб позже, чем  все существующее в лесу,  пробуждалсЯ к  жизни. …го покрытый
пористой корой  ствол  долго  должны  были нагревать солнечные  лучи,  чтобы
старые  соки потихоньку пошли  к отдаленным  от  земли ветвЯм.  Ќо потом  он
начинал  зеленеть  и  возвращал  себе  давнюю красоту.  Ћн был,  как древнЯЯ
колонна, котораЯ торчала в зеленом молоднЯке, он был чужим длЯ молодых сосен
и  далеким от них, погруженным в  летаргию, а все-таки живым, равнодушным  к
судьбе леса, заслушавшимсЯ в то, что с ним творитсЯ, а может быть, в пустоту
все  сильнее разрушающегосЯ  ствола. “дивительным было выдержанное  молчание
старого дуба, и  как же отличалось оно от болтливости берез или тополей, лип
или ольхи.  Љакие  мрачные  секреты  поверены этому коренастому стволу, этой
шершавой коре, голове, гордой и раскидистой?
     ќтой весной,  удираЯ от  шумного залива.  Љлобук нашел в древнем  дубе,
почти на  высоте двух метров, небольшое дупло, которое  маскировала ветка. Ђ
когда он  расправил крыльЯ и  подскочил вверх, он увидел  под слоем засохших
листьев  завернутый в  трЯпку  старательно  смазанный пистолет  и две  пачки
патронов.


     <b>Ћ кончине Ѓожьей, человеческом страхе и о том, что можно увидеть внутри
себЯ</b>


     “тром в ‘трастную  пЯтницу ѓертруда Њакух пришла к  ћстыне ‚асильчук  и
забрала ее с  собой в дом Ћтто  ульца, где должно было пройти  богослужение
длЯ горстки верующих,  которое проводил пастор  „авид Љнотхе. ‚начале ћстына
несмело  возражала против похода к  ульцу, потому  что была другой веры, но
ѓертруда  объЯснила ей, что пан  Ѓог  на такие  мелочи не обращает вниманиЯ.
„аже доктор с сыном своим €оахимом будет на богослужении в доме ульца, хоть
он раз в Ѓога верит,, а раз не верит. Њакухова же прежде  всего имела в виду
факт, что после  смерти своего мужа  ћстына расцвела  и лицом была похожа на
Њатерь Џречистую  с иконы, котораЯ висела в углу ее избы. Ћна хотела,  чтобы
ее  увидел  доктор  и  при  виде ее оставил свою  печаль  и ту задумчивость,
которую она в  последнее времЯ у него замечала.  "Џойду с вами и вымолю  длЯ
себЯ ребенка", -  заЯвила наконец ћстына. "Љак же  это? - удивилась ѓертруда
Њакух.  -  “ тебЯ ведь нет уже  мужа". Ќо ответ  ћстыны был решителен:  "„лЯ
зачатиЯ ребенка не нужен муж, нужен мужчина и ЃожьЯ милость".
     € вот утром стараЯ ѓертруда и молодаЯ ћстына шли дорогой через деревню,
закутанные в черные  платки так, что только глаза были видны. ‚ тот день шел
дождь  со  снегом,  с  губ  слетал  пар,  что  в   апреле  в  этих  сторонах
неудивительно.
     - —тобы иметь ребенка, ћстына,  - уже  который раз  тихо  объЯснЯла  ей
ѓертруда Њакух,  - Љлобука  надо  поймать, который живет на болотах за домом
доктора. Џосади его  в бочку с пером, корми его Яичницей и проси  ребенка, а
он этот  приказ  выполнит. Ќадо только помнить,  чтобы он не  был  голодным,
потому что  иначе  он через трубу от  тебЯ  выпорхнет  и всю халупу  спалит,
потому что он сыплет искрами с хвоста, когда  сердитсЯ. џ сама из “льнова, а
там у одного хозЯина был Љлобук.
     ћстына  внимательно слушала  и  кивала  головой. Ћна твердо знала,  что
однажды наберет немного овса или ЯчменЯ в мешочек, пойдет на болота за домом
доктора  и  бросит  зернышек  тут  и там, и,  как по  обозначенной  дорожке,
склевываЯ зернышки, Љлобук придет на ее подворье, в бочку  с пером,  которую
она уже приготовила на чердаке.
     ЊинуЯ  кладбище, где еще желтел холмик,  насыпанный над гробом „ымитра,
ћстына  перекрестилась, потому что так должна была поступить  молодаЯ вдова.
Ќо в доме ульца  она сразу забыла  о  „ымитре, потому что увидела  доктора,
который сидел на  простой деревЯнной лавке  во  втором  рЯду. ‘права был его
сын, а слева старый  ульц  с седой огромной бородой, разложенной  на груди,
как  белаЯ салфетка.  ћстына была уверена, что доктор не  заметил ее, потому
что ѓертруда занЯла  длЯ нее  и длЯ себЯ  место в последнем  рЯду,  сразу  у
стены. ’ут поЯвилсЯ  пастор „авид  Љнотхе,  и началось  богослужение. ћстына
внимательно приглЯдывалась к  сыну доктора, который  показалсЯ ей  красивым,
как молодаЯ девушка,  а поскольку  ѓертруда рассказывала ей о его ангельской
игре,  то  он  и  ангелом ей показалсЯ  со своими светлыми волосами и  белым
лицом. ‚ какой-то момент охватил ее жуткий холод, и она пожелала его смерти,
чтобы он не был так близко к доктору. Ќо  тут доктор немного повернул голову
и посмотрел на нее своими голубыми глазами, и тотчас же  комок льда, который
в  ней  застыл, растаЯл, и она почувствовала сильное тепло,  пульсирующее во
всем  теле. Џастор  „авид  Љнотхе говорил о смерти  и искуплении, но слишком
много тепла и радости было в ћстыне, чтобы она могла найти в себе хоть искру
сочувствиЯ.  ђазве  она не  умирала  два раза в начале своего  супружества с
„ымитром?  “тром она  рождалась  заново и  была  как  новорожденный Ягненок,
который ступает на дрожащих ногах.  Ћтчего же люди оплакивают муку чьей-либо
кончины,  если она  - невысказанное  наслаждение, после  которого  наступает
воскрешение, хотЯ и не с каждым это случаетсЯ. Ћна  была еще девочкой, когда
соседский мальчишка повесилсЯ голый в лесу, и вместе со всеми  она побежала,
чтобы  его  увидеть. ђазве  не  было  у него  семени  на  худых  бедрах, что
означало,  что со  смертью, как  с женщиной,  он  испытал наслаждение? Њожет
быть, именно  так умирал „ымитр,  как она  два раза умирала  в его объЯтиЯх.
Њожет,  он тоже  родитсЯ  заново,  как она родилась два раза?  ќто была вина
„ымитра, что она никогда больше не скончалась, потому что он начал ее бить и
говорил, что она ЯловаЯ,  а сам  был, как мертвое дерево. “знает ли  она еще
когда-нибудь  муку  кончины  и  родитсЯ  ли  заново, чтобы  другими  глазами
посмотреть на мир?
     € такаЯ ее охватила обида за себЯ, что слезы потекли по ее лицу. “видев
эти  слезы, все,  кто собралсЯ на  молитву,  были потрЯсены.  Џастор  Љнотхе
повысил голос и говорил еще суровее:
     -  ...  Ќо  кто  же  из вас, собравшихсЯ  здесь,  хочет  присвоить себе
искупление,  хотЯ ЯвлЯетсЯ  невольником греха?  Љто  же из  вас свободным от
греха  жаждет стать,  хотЯ он  пойман  ‘атаной? „ействительно  ли вы  хотите
избавитьсЯ от своей неволи, от вашей нечистой совести, от нелюбви к Ѓогу, от
ваших тревожных страхов и от вашего наглого и ленивого сердца? €ли вы хотите
и  дальше   оставатьсЯ  такими  затвердевшими  и  безжалостными,  какими  вы
пребываете в плену греха?
     ’ак спрашивал  собравшихсЯ пастор „авид  Љнотхе и руки раскинул крестом
на  фоне  белой  стены, став  похожим на  большой  черный  крест  с  умершим
•ристосом, который висел за его спиной на стене.
     ‡адрожал старый Ћтто ™ульц и трЯсущуюсЯ ладонь положил на белую бороду.
Ќа  затылке  он чувствовал дыхание  старшего сына  ”ранчишка, которому  было
тридцать два года и который не получил от отца хозЯйство. Њожет,  поэтому он
не женилсЯ и, как никчемный бездельник, постоЯнно слонЯлсЯ перед магазином с
плотником  ‘евруком, молодым ѓалембкой,  Ђнтком  Џасемко и чепаном †арыном.
Њладшему  сыну,  џну, хотел оставить старый  Ћтто ульц  свой  огромный дом,
хлев,  сарай  и   свинарник,   пЯтнадцать  дойных  коров,  семьдесЯт   овец,
восемьдесЯт свиней,  тридцать  гектаров  земли, трактор и  много  инвентарЯ.
Џотому что младший сын всегда был послушным. ‘таршему Ћтто  ульц хотел дать
только  денег, чтобы он купил себе где-нибудь  дом или  небольшое хозЯйство.
’акое же приданое он дал и своим дочерЯм, которые давно были замужем, и даже
внучки у  него от них уже  были - маленькие, а одна почти взрослаЯ.  Ќеравно
делил  старый  Ћтто ульц любовь и  добро между своими детьми -  может быть,
потому, что имел он их от  двух жен, а  ‘корее всего - потому, что отвердело
его сердце и от Ѓога отвернулось. €з-за куска хлеба он убил человека  в лесу
и там его  закопал. ‘трашные это были годы, и человек становилсЯ, как зверь.
Ћн  сбежал  из ненавистной армии и жил почти полгода в землЯнке, которую сам
выкопал, посвЯтив в это дело только свою первую жену, чтобы она носила ему в
лес  еду. Ќо  фронт передвинулсЯ,  и погибла  жена, котораЯ  знала тайну его
убежища. Ћн  не знал об этом и ждал ее прихода в своей лесной норе. Ђ  когда
уже пЯтый день ее не было, он увидел какого-то человека, который шел лесом и
нес  на плечах  мешок - как ему показалось, с хлебом. Ћн убил  того человека
штыком  и неподалеку закопал. ‚ мешке был только один кусок хлеба, голода он
им не утолил, а человека жизни лишил. ‘пустЯ годы он искал это место,  чтобы
устроить убитому христианские похороны, но лес, хотЯ и растет медленно, лицо
свое  менЯет быстро, и Ћтто так и не нашел это страшное место, хоть было это
где-то возле Ѓелого Њужика, недалеко от развилки. Ћчень уж быстро он вначале
выбросил из памЯти образ той минуты, а когда грех стал его отЯгощать, памЯть
перестала быть  послушной, а  впрочем,  за  это времЯ  много  новых  вырубок
поЯвилось и много молоднЯка выросло. €з-за одного куска хлеба он убил чужого
человека, и  даже голод тогда не утолил.  Ќочью он  отважилсЯ прокрастьсЯ  в
деревню.  ‚ опустошенном  доме он застал только двух  дочерей,  которым было
чуть больше десЯти  лет, и  четырнадцатилетнего сына-первенца.  Ћни дали ему
еды,  и он вернулсЯ в свою лесную нору, со временем все чаще на всю ночь или
на весь день приходЯ домой. „ва раза его хватали и вели на расстрел, хоть он
и не носил уже мундира. Љаждый раз ему спасал жизнь то поросенок, спрЯтанный
на  чердаке  сараЯ,  то теленок, который пассЯ  на лесной полЯне. Ќаконец  в
‘киролавки  приехал  хорунжий  Ќеглович  и установил справедливость, за  что
заплатил  своим  сыном,  так  же, как ульц  заплатил своим, тоже первенцем.
’олько ульц женилсЯ потом на своей дальней родственнице и еще двоих сыновей
родил, а хорунжий единственного  сына выучил на врача. € был  этот врач, так
же, как  и  его отец, человеком,  ценЯщим справедливость.  Ћднажды, когда  в
‘киролавках  менЯли электрические столбы, один бригадир  велел вкопать новый
столб прЯмо перед воротами сараЯ ульца, чтобы тот ни въехать, ни выехать из
него не мог. Ќа протесты он отвечал: "ќта свиньЯ чужой мундир носила". Џошел
тогда ульц в дом на полуострове, как во времена хорунжего Ќегловича. „октор
выслушал его, потом зарЯдил ружье жаканом. Ћни вместе пошли  в  молчании  по
деревне, старый  Ћтто  ульц и доктор, но ульцу казалось, что он, как много
лет назад, снова  идет  с хорунжим за  справедливостью.  „ва раза  выстрелил
доктор  под  ноги   бригадиру,   прежде   чем  тот   приказал   столб  линии
электропередачи перенести на несколько  метров дальше. Џотом  бригадир писал
жалобы куда только можно,  и даже милициЯ приезжала разбиратьсЯ в этом деле,
но €онаш ‚онтрух, который в то времЯ уже был солтысом, заЯвил, что доктор на
его подворье двумЯ выстрелами убил пса, которого подозревали в бешенстве,  а
кто  не верит, тот пускай этого пса откопает за его, ‚онтруха, сараем. € так
подтвердилось присловье  о том, что  "тут собака  зарыта". Ћтпустит Ѓог  эту
ложь ‚онтруху,  но не  простит  Ћтто  ульцу того, что он убил  из-за  куска
хлеба,  и того,  что  он так черств к  своему сыну.  ‘ открытым челом только
справедливые станут перед  Ѓогом. Џоложил  Ћтто ульц свою  сухую ладонь  на
белую бороду  и  дрожал  от  страха, потому  что  чуЯл:  еще в этом  году он
предстанет перед Ѓогом. Ќо хоть и боЯлсЯ он Ѓога и его суда, он ни на минуту
не подумал, чтобы отдать хозЯйство старшему, потому что и сам Ѓог  не сделал
иначе, когда  предпочел ЂвелЯ, а  не  Љаина,  как  он  предпочел џна,  а  не
”ранчишка. Џочему это Ѓог хотел принЯть жертву  ЂвелЯ и отвернулсЯ от жертвы
Љаина,  из-за чего пробудил  его зависть и сам стал  причиной братоубийства?
Љто  же  окажетсЯ  справедливым, по  мнению Ѓога,  если грех везде пролезет?
„октор  когда-то  говорил  ульцу, что  грех,  по-видимому,  есть и в  небе,
поэтому,  может быть,  и взбунтовались  против Ѓога  прекрасные  ангелы. ’ак
когда-то свЯтотатствовал доктор Ќеглович, а  ульц молчал,  потому что и сам
думал  так  же,  когда  заколол  человека  из-за  куска  хлеба.  ‹егко  быть
справедливым  с полным брюхом,  иначе бывает, когда  сидишь в лесной норе  и
голод жжет тебе внутренности. ‹егко  быть справедливым на вершинах, иначе на
земле,  где  человеческое  существо  мечетсЯ между жизнью  и смертью,  между
радостью  и  страданием.  Ћн, Ћтто  ульц,  каждому говорит, чтобы он жил на
свете, как  пилигрим, и думал о  спасении  своей души, но сколько же раз  он
ломал  эти  заповеди, как хворост длЯ печи?  Ќе  согрешил ли  он страшно  по
отношению к ђут Њиллер, котораЯ через год после войны вернулась в ‘киролавки
почти  голаЯ и босаЯ, с маленькой Ѓертой  на руках?  Љакой же  она ему тогда
показалась  красивой, он согрешил с ней и в мыслЯх, и на деле. Ќо  всегда он
относилсЯ к ней  как к служанке и домработнице, не как  к человеку,  а как к
вещи. € когда поЯвлЯлись в деревне разные мародеры с оружием или без него, а
он уже отдал  за цену  жизни и спокойствиЯ все, что у него было спрЯтано  на
чердаке и в других местах, и когда не было возможности бежать к хорунжему на
полуостров за помощью, он говорил  ђут:  "‚ыйди к ним, побудь с  ними, они и
уйдут". € как же он потом мог женитьсЯ на ђут, раз она с чужими людьми, хоть
и  по его приказу,  где попало ложилась? Ћн взЯл  себе в жены младшую сестру
ќрвина Љрыщака,  потому что та  была  девицей,  а  ђут  пошла с  Ѓертой жить
одиноко и трудно, пока ею не занЯлсЯ дровосек џнас.
     „а, был он  грешным  и грешным осталсЯ. „о сих  пор горит в  его  жилах
огонь,  который  разожгла  в нем много лет  назад старшаЯ сестра,  ќстера. ‚
дозревающих  хлебах она читала ему, шестнадцатилетнему мальчику, пророчества
€езекилЯ  о  той женщине,  рожденной  матерью  хеттеЯнкой  от  отца аморреЯ,
котораЯ блудодействовала на каждом шагу, при начале всех дорог устроила себе
возвышениЯ,   позорила  свою  красоту,  раскидываЯ  ноги  длЯ  всЯкого  мимо
проходЯщего. ђасставив колени, ќстера велела ему  гладить себЯ по подбрюшью,
поросшему волосами, гладила его  торчащий член,  пока они  чуть не  потерЯли
сознание от запаха хлебов, наслаждениЯ и солнца, которое лилось с неба. ќтот
огонь все  еще горел во всем  его теле, потому что иначе разве ходил бы  он,
старец,  времЯ  от времени  с  курицей под  мышкой  к  дому Џоровой, котораЯ
отворЯла перед  ним свое  отвратительное нутро,  а  он,  вместо того,  чтобы
сплюнуть и  уйти, еще  рад  был  туда  заглЯнуть. ЏрокрадывалсЯ к Џоровой  и
старый Љрыщак. ‡анималсЯ прелюбодеЯниЯми  и доктор. ‚округ  говорили, что он
должен сначала унизить женщину, прежде чем в нее войдет. Ќо все-таки все они
постоЯнно стремились  спасти  свои  души;  падали, но  и  поднимались  после
падениЯ,  спотыкались, но и выпрЯмлЯлись после этого, помнЯ, что они  -  как
пилигримы, которые находЯтсЯ на пути к смерти.
     - € был  там сосуд, полный  уксуса, - говорил пастор „авид  Љнотхе. - €
сейчас  же  один  из  них  взЯл губку,  напитал  ее уксусом  и,  укрепив  на
тростинке, поднес  к губам …го,  и дал  …му  пить. ’ак было с €исусом, и так
будет с нами. ’огда,  в час нашей смерти, кто станет при  нашем одре,  когда
закричим: "Џить!"?  ‘казано, что когда  умирал наш Ѓог, наступила  темнота и
разорвалась  завеса в храме. Љто  из вас может  сказать, что  он не живет во
мраке и  душа его не разорвана? —ем же есть  мрак,  если не матерью  страха,
который сопутствует вам от колыбели до самой  смерти. ђазве не родитесь вы в
боли и  тревоге, а  потом  не  живете  в постоЯнном  страхе  и  в  тревоге о
собственном здоровье, о  здоровье своих близких?  Џока не приходит  кончина,
полнаЯ боли  и тревоги. Ѓойтесь  того,  что  было вчера,  и  того, что  есть
сегоднЯ, и того, что может принести завтра. Ѓойтесь, когда спите, и едите, и
размножаетесь, и избегаете размножениЯ. Ќасмешкой,  издевательством, шуткой,
красотой или развлечением, мыслью возвышенной  и мыслью исследовательской вы
беспомощно пытаетесь познать мир,  но чем  больше узнаете о нем, тем большаЯ
тревога охватывает вас, и вы начинаете боЯтьсЯ уже сами себЯ. —его же вы еще
не боитесь? Ћдиночества и недостатка одиночества. ‹юбви и отсутствиЯ  любви.
’ревожит вас пища, которую вы берете в рот, и вода, которую пьете. Ќо больше
всего вы боитесь  того, что скрываетсЯ  во  мраке вашей  души;  того, что вы
стали, как разодраннаЯ завеса в храме.
     Џастору  казалось, что  от  его  слов  смЯгчаютсЯ человеческие сердца и
позволЯют  лепить  себЯ,  как  глину,  что исчезает  в  людЯх  черствость  и
ненависть, уходит страх и боль, а на их месте поЯвлЯетсЯ тоска о неведомом и
великом,  о  просветлении. € может быть, так оно и  было  в самом  деле в ту
короткую минуту, когда люди видели в воображении  сосуды с кровью, несомые в
храм,  чтобы  получить искупление. Ќо  потом  их сразу  же захватили  земные
заботы. €  даже  доктор џн  ЉрыстьЯн  Ќеглович подумал,  что не хотел бы так
глубоко  заглЯнуть  в свою душу, как желал того пастор „авид Љнотхе.  Џотому
что если бы человеку  было дано  заглЯнуть  вглубь себЯ, как в заколдованное
зеркало, что он мог бы увидеть?


     <b>Ћ таких,
     кто блудодействует своими изобретениЯми</b>


     ‚  доме  доктора  Ќегловича  пастор „авид  Љнотхе  съел постный,  как и
подобало  в день смерти  €исуса •ристоса, обед. Џастору было тридцать восемь
лет,  у него был дом, жена  и  трое  подрастающих  детей, он имел здоровое и
открытое  суждение  о вещах и  о мире, читал многих философов. ‹юбил  доктор
разговаривать с пастором, потому что слова и мысли  скрещивались между ними,
как острые шпаги,  иначе,  чем в разговоре со свЯщенником Њизерерой, который
никогда не  шел дальше  изучениЯ  неоплатонистов.  „октор не  раз уговаривал
писателЯ ‹юбиньского, чтобы он  пришел  на обед, когда у  него будет пастор,
или  же  на  богослужение  у  ульца, но  ‹юбиньски,  воспитанный  в  культе
романской  философии,  видел   в  протестантизме   угрозу  средиземноморской
культуре.  "“верЯю  вас,  -  твердил Ќепомуцен ЊариЯ  ‹юбиньски,  -  что длЯ
Њартина ‹ютеране существовала ни греческаЯ мифологиЯ, ни мифологиЯ  римскаЯ.
Ћн был ближе  к  "ќдде старшей"  и  "ќдде  младшей". ‚  конце  обеда  доктор
Ќеглович спросил „авида Љнотхе: -  Џомните ли вы, что написал  Ќицше? —то он
поверил бы в  Ѓога,  если бы тот умел  танцевать. ‚ы  не  считаете,  что Ѓог
слишком угрюмый? “лыбнулсЯ „авид Љнотхе и отпарировал:
     -  Ќицше написал еще: "Љогда Я увидел своего  ‘атану, он  был серьезен,
угрюм, глубок, был это дух тЯжести, из-за него погибнет все".
     Џосле  обеда  доктор  посадил  в машину ‰оахима, и они отвезли  пастора
Љнотхе  на станцию  в Ѓартах, чтобы  он  еще до  темноты  доехал  до  своего
далекого  дома.  Ќа  обратной  дороге  доктор  остановилсЯ возле магазина  в
‘киролавках, чтобы купить сигарет на праздники. ЋжидаЯ в машине отца, €оахим
увидел старую женщину,  котораЯ  стоЯла перед доской  объЯвлений недалеко от
почты и громко плакала.  •лестал дождь со снегом, на скамейке возле магазина
не  было  никого,  поэтому стараЯ женщина могла плакать  в  одиночестве  без
чьего-либо  сочувствиЯ.  €оахим  видел, как тающий снег и  дождь  вместе  со
слезами  светлыми  полосками метЯт ее  грЯзное  сморщенное  лицо. ‡аметил он
седые прЯдки волос, выбившиесЯ из-под полинЯвшего платка. “видел обтрепанную
юбку, и что один  чулок  сполз  у нее  до  самой щиколотки, и снег с  дождем
холодили ее посиневшую  кожу.  Ђ  так  как  €оахим происходил от  великанов,
чувствительных к  чужим  обидам,  он  вылез  из машины  и, подойдЯ  к старой
женщине, спросил ее, отчего она плачет.
     - Џосмотрите на эту доску,  пане ‰оахиме, - сказала ему стараЯ женщина,
котораЯ его, по-видимому, знала.  - ‘олтыс  написал  фамилии людей,  которым
весной  будут тракторами  полЯ  пахать  ульц, Љрыщак и ѓалембка, ну,  и он,
солтыс.  ’е, у кого нет конЯ  или трактора,  должны  рассчитывать на  помощь
других. ‚  сельском объединении надо платить, а они помогают  даром, как это
говорЯт, по-соседски, за  отработку.  Љогда-то Я перво