а    сейчас    рЯдом,    удивленнаЯ    видом
шестнадцатилетнего ‰оахима. € внезапно слезы навернулись ему на глаза.
     -  Џлачь,  -  услышал он голос  отца и  почувствовал его  руку на своем
плече. ’ак они стоЯли на кладбище друг возле друга, выпрЯмившиесЯ, с лицами,
обращенными  к черным надгробным плитам  и  к урне из  алебастра. Ђ над ними
светило  весеннее  солнце, с  ветвей  лип, растущих вокруг  кладбища, падали
последние капли ночного инеЯ.  Ђ по дороге возле кладбища проезжали тракторы
и конные упрЯжки, на которых сидели те, кто ехал в Ѓарты за предпраздничными
покупками.
     …хал в Ѓарты  на телеге,  запрЯженной двумЯ  лошадьми, и  старый  ќрвин
Љрыщак  вместе со  своей  невесткой, одной из  дочерей Љондека. Ђ  когда они
миновали кладбище,  увидел Љрыщак доктора и ‰оахима,  стоЯщих  над могилами.
Ќеизвестно,  отчего фигура доктора показалась Љрыщаку такой же огромной, как
крест, который поставили в аллейке.
     -  Џосмотри  туда,  женщина, -  сказал старый Љрыщак,  кладЯ  ладонь на
толстое  колено невестки. - „октор -  из рода великанов, так  же,  как кнЯзь
ђойсс. ‚едь кнЯзь, хоть и был маленького роста, происходил от великанов.
     -  “берите  свою  лапу, отец, - гневно ответила невестка. ’ем  временем
весенний ветер осушил слезы на опущенных веках €оахима, юноша открыл глаза и
с любопытством оглЯделсЯ. ‘начала он обратил внимание на заросший порыжевшей
многолетней  травой бесформенный  холмик, под  которым  когда-то  похоронили
безымЯнного бородача  и  трех его  товарищей,  и стал размышлЯть, думает  ли
когда-нибудь отец о том, кого он убил, когда ему было пЯтнадцать лет. Њогилу
маленькой •анечки  трава не успела покрыть,  но крест немного  покосилсЯ,  и
стерлись слова о зеленой почке и о мести, написанные на куске фанеры.
     - € ты не знаешь, кто преступник, не догадываешьсЯ? - в  голосе €оахима
прозвучал упрек.
     - ’ы думаешь, что Я всех знаю с  этой стороны? џ даже о  себе всего  не
знаю.  Љак  каждый из нас, Я отбрасываю от себЯ то, что мне невыгодно, чтобы
судить о  себе хорошо. Њы ждем, €оахим, что он  повторит свое страшное дело,
потому  что  такова  природа подобного преступлениЯ. Ѓезнаказанность придает
смелости, а неутоленнаЯ страсть будит в человеке чудовище.
     - €  ты говоришь  об  этом так спокойно?  ’ак, будто имеешь  в  виду не
смерть какой-нибудь девушки, а то, что после днЯ наступит ночь. \
     -  €дем  домой,  €оахим,  -  предложил  доктор,  направлЯЯсь в  сторону
кладбищенских ворот.
     ‚озле школы их обогнала большаЯ элегантнаЯ машина  и вдруг затормозила.
€з  нее вышла  молодаЯ  стройнаЯ женщина  в новенькой дорогой шубе.  €оахима
поразила ее  красота - чудесные черные  волосы, белое  лицо с острыми дугами
бровей,  Яркие,  немного  припухшие  маленькие губы  и глаза - удивительные,
огромные  очи с выражением  мЯгкой  задумчивости,  какие бывают  у телЯт или
Яловых коров.
     Ћна не  глЯнула  на  €оахима, как  будто его тут  вообще не  было;  она
смотрела только на доктора и тихо сказала:
     - џ знаю,  что сегоднЯ годовщина смерти вашей жены, доктор. Џожалуйста,
не грустите. “молЯю вас, не будьте всегда таким грустным...
     Ћна дотронулась своей маленькой ладонью до щеки доктора и, снова как бы
не видЯ €оахима, села в машину и уехала.
     - Љто это? - спросил €оахим.
     -  ‚етеринарный врач из  ’румеек.  …е зовут  Ѓрыгида. ‹юди ее  называют
прекрасной Ѓрыгидой.
     - Ћна  действительно очень  красиваЯ,  - сказал €оахим. - „а, - признал
доктор.
     Ќо думал он не о Ѓрыгиде, а о ћстыне, потому что с поЯвлением Ѓрыгиды и
прикосновением  ее ладони ему показалось, что он снова почувствовал ноздрЯми
запах шалфеЯ, мЯты и полыни.
     ‚  окне на втором  этаже школы замаЯчило  чье-то  лицо.  Ѓелое  круглое
пЯтно,  которое  вдруг прилипло к  стеклу,  и, расплющив  на  нем нос, стало
похожим на карнавальную маску. "Ђх,  это пани ‹уиза,  стараЯ учительница", -
понЯл €оахим.
     ‚ лесу  за деревней старый  ќрвин Љрыщак сказал  своей  невестке, кладЯ
ладонь на ее колено:
     - …сли будешь  доброй ко мне,  куплю тебе в Ѓартах красивую блузку".  Ђ
она  улыбнулась  ему, потому что новую  красивую блузку  ей  очень  хотелось
получить.


     <b>Ћ разбойничьей повести, несчастьЯх художника
     и о женщине, прекрасной, как аэропорт</b>


     •удожник Ѓогумил  Џорваш -  человек очень  восприимчивый  к музыке  - с
большим одобрением отзывалсЯ  об искусстве игры на скрипке,  которым обладал
€оахим Ќеглович. ‚сЯкие  искусства, в том числе  виртуознаЯ игра, по  мнению
Џорваша,  - магическаЯ сила, способнаЯ покорЯть человеческие умы  и  сердца.
‘крипку Џорваш ценил больше, чем фортепьЯно, флейту или гобой,  не только за
ее звук и тон, но и  из-за  специфической формы.  ‘крипка (хотЯ и  в меньшей
степени,  чем  виолончель и контрабас)  из-за своих углублений и выпуклостей
напоминала  ему  чудесно расцветшую  женщину.  ‘ходство это становилось  тем
сильнее,  когда он думал, что как  женщине,  так  и  скрипке длЯ того, чтобы
добитьсЯ сладкого тона, необходимы плавные движениЯ смычка.
     ‘овсем  иначе  относилсЯ  к  этому  вопросу  писатель  Ќепомуцен  ЊариЯ
‹юбиньски. ‚ его понЯтии минула уже эпоха, когда искусства имели над  людьми
магическую  силу.  Ќа головы  поэтов  никто  теперь  не  возлагает  венки из
лавровых  листьев, у  наилучших  теноров не выпрЯгают  коней  из экипажей, в
театры  ходит  организованный   зритель,  а  залы  на  встречах  с  великими
писателЯми заполнЯют школьниками. ‘ветЯт  пустотами мЯгкие кресла крупнейших
филармоний,  на вернисажах бывают преимущественно коллеги  художника или его
злейшие враги.  Љонечно, на концертах какого-нибудь  певца, говорЯт,  ломают
стульЯ,  но  случаетсЯ  это  исключительно  за  границей.   Џришли   времена
художников-организаторов,       артистов-производственников,       неустанно
анализирующих  колебаниЯ рынка, изучающих  интересы потребителей и следующих
закону  спроса и  предложениЯ.  „ругими  словами,  творчество превратилось в
художественное   производство   со   всеми   вытекающими   из  этого   факта
последствиЯми.  ЋбЯзывала  погонЯ  за  модой,  применение новых  технологий,
порождалась  необходимость закупки за границей все новых лицензий  и мыслей,
которые  после   соответствующей   переработки  можно   было   продавать  на
собственном  рынке или даже экспортировать в страны "третьего мира".  ‚ этом
производстве  (как, впрочем,  и во  всЯком другом)  царило железное  правило
неуклонного  роста  производительности   труда   и   снижениЯ  себестоимости
продукции. ‘овременный  писатель  не  имеет возможности  так,  как  когда-то
”лобер, писать в течение целого днЯ только одну  фразу, в течение десЯти лет
создавать одну книжку. —еловек, который хотел жить  на  доходы от литературы
на   каком-то  уровне,  должен  был  диктовать  свое   произведение  четырем
машинисткам: сначала как  повесть, потом как ее кино-  и телевариант,  потом
как пьесу  длЯ театра. ’от, кто намеревалсЯ оставатьсЯ  писателем и попросту
забавлЯтьсЯ литературными занЯтиЯми,  должен был иметь  хорошо  оплачиваемую
государственную  службу или работать в редакции какого-нибудь журнала. ђЯдом
с  профессиональным  писательством   (этим,   в  четыре   руки)  развивалось
писательство  воскресное,  праздничное, каникулЯрное, урывками или,  как его
называли, "наскоками". Ћн, Ќепомуцен ЊариЯ ‹юбиньски, не умещалсЯ ни в одном
из этих родов. Ћн не выезжал за границу и не привозил оттуда чужих замыслов,
которые  бы  творчески  перерабатывал,  не работал  "в четыре руки", не имел
государственной   должности   и   одновременно   писал   не   наскоками,   а
систематически, каждодневно,  стараЯсь реализовать исключительно собственные
замыслы.   ‘ебестоимость,   таким   образом,   у   него   была  высокаЯ,   а
производительность  труда  низкаЯ,  поэтому  раз  за  разом  он  должен  был
хлопотать  о разного рода творческих стипендиЯх. Љак  мог,  он оберегал свою
независимость, но это бы ему не удалось, если бы не его жена, пани Ѓасенька,
котораЯ умела шить и считалась в округе очень хорошей портнихой. ‘охранил ли
он полностью свою независимость? Ћн не мог бы  с определенностью ответить на
этот  вопрос,  поскольку  пани  Ѓасенька покровительствовала его творчеству,
надеЯсь, что он когда-нибудь напишет разбойничью повесть. ‘ ранней молодости
пани  Ѓасенька  любила  только  такие   книжки,  которые  создавали  у   нее
впечатление,  что  она  идет  через огромный  лес, где на  каждом шагу,  как
разбойники,  поджидают  человека  страшные мысли  и  картины."  ђазбойник  с
большой   дороги  лишает  его   одежд,  сотканных  из   заблуждений,  глупых
предрассудков  и  ошибочных  представлений  о  мире.   —итатель,  по  мнению
Ѓасеньки,  должен  постоЯнно трЯстись в  тревоге,  отвращении, возмущении  и
возбуждении,  а в  писателе  видеть не  бородатого и почтенного  пророка,  а
грозного разбойника с мотыгой, занесенной над его головой. Џочему она любила
именно такие книжки  - Ѓог знает,  ведь она не грешила слишком большим  умом
или  образованностью, которые  требовали бы такого  разрушениЯ  общественных
представлений и идеалов. Њожет быть, пани Ѓасенька попросту любила в книжках
пикантные  историйки и  неприличные сценки, но этого  ведь так  прЯмо она не
могла  сказать  мужу.  €так,  ‹юбиньски  был  писателем  свободным,  хотЯ  в
определенном смысле порабощенным  надеждой  жены" считающей  его  художником
архаичным в мире творцов-менеджеров и творцов воскресных.
     Ѓогумил Џорваш оставалсЯ художником еще более архаичным, чем ‹юбиньски,
творцом  чуть ли не доисторическим.  Ћн  рисовал исключительно  тростники  у
озера,  и,  что хуже,  хотел  жить  на доходы  от  этого  творчества.  Љроме
таинственного  барона  Ђбендтойера в  Џариже,  он, похоже, не  имел никакого
покровителЯ и поэтому - скажем честно - много раз попадал в  нужду настолько
страшную, что от голодной смерти его иногда спасал только ужин у ‹юбиньского
или  Ќегловича  или  же  какаЯ-нибудь  пани, которую времЯ  от  времени  ему
удавалось откуда-нибудь привезти.
     ‚елика была вера Џорваша в искусство, способное  подчинЯть и порабощать
человеческие сердца и умы, овладевать воображением.  ‚едомый  этой  верой, в
один  прекрасный день  он  погрузил в свой  заслуженный  "ранчровер"  четыре
липовые  колоды  (что тут скрывать -  украденные  в  лесу). ‚зЯл  в машину и
несколько картин, изображающих  тростники у озера. ’ак оснащенный, он выехал
в  столицу, к  своему  коллеге по учебе, некоему  Ђнтони  Љурке,  который из
липовых  колод  вырезал  опечаленных  •ристосов  и  продавал  их  в магазины
народного  творчества. Џорваш  надеЯлсЯ,  что за эти  четыре липовые  колоды
Ђнтони  Љурка  поможет ему  продать  картины  с  тростниками  у озера,  а на
вырученную сумму  ему  удастсЯ купить не только  холст длЯ  новых  картин  и
краски, но  и останетсЯ  еще какаЯ-то сумма  денег  на дальнейшую творческую
жизнь.
     Ђнтони Љурка принЯл  его сердечно,  поблагодарил  за  липовые колоды  и
гостеприимно указал на железную кровать в углу мастерской на последнем этаже
небоскреба.  Ћн  проинформировал Џорваша, что перестал вырезать  опечаленных
•ристосов,  а  занЯлсЯ  персонажами  из  ‚етхого  ‡авета,  потому  что,  как
утверждали исследованиЯ общественного мнениЯ, проведенные разными паненками,
продавщицами   из  магазинов  народного  творчества  и   сувениром  -  люди,
неизвестно  почему, потерЯли интерес к Ќовому ‡авету и предпочитали покупать
ЊоисеЯ  с книгами, „аниила, €ова с  китом. Љурка  неплохо преуспевал,  кроме
мастерской в небоскребе, у него была в  другом месте трехкомнатнаЯ квартира,
прехорошенькаЯ  жена и двое детей. Љвартира его  была обставлена антикварной
мебелью, оценивавшейсЯ в несколько миллионов злотых. ЏонЯтно, Ђнтони Љурка и
не думал  приглашать Џорваша в свою  квартиру,  чтобы представить ему жену и
деток, так как считал Џорваша  чем-то вроде мужлана и динозавра в искусстве,
обреченного на вымирание. ‚ благодарность  за липовые колоды  он расщедрилсЯ
только  на то, чтобы купить пол-литра чистой водки,  две копченые ставриды и
несколько  булочек и  вдобавок на времЯ пребываниЯ Џорваша в столице одолжил
ему второй ключ от своей мастерской. ЏопиваЯ с Џорвашем  водку, он советовал
ему как человек доброжелательный:
     - ’ы должен стать  народным художником. Ќикто в  столице о тебе  уже не
помнит, а впрочем, можно раззвонить,  что ты умер  с голоду. ‚ своей деревне
займешьсЯ резьбой  - лучше  всего  разных дьЯволов, на них сейчас мода. ‹юди
сейчас  хотЯт  пить  молоко  прЯмо  из-под  коровы,  произведениЯ  искусства
покупать не в магазинах, а непосредственно у художника из народа.
     Њудро  и  правильно   говорил  Ђнтони  Љурка,   который   был   творцом
современным,  исследующим  требованиЯ  рынка  и  различные  тайные  течениЯ,
пронизывающие  общество.  Љ  сожалению,  Ѓогумил  Џорваш не  хотел  вырезать
дьЯволов - только рисовать  тростники у озера.  € после нескольких  рюмок он
набралсЯ  смелости настолько, что  запаковал одну из своих картин  и пошел с
ней в художественный салон.
     Љартину  Џорваша  внимательно  осмотрела  высокаЯ  и  хорошо  сложеннаЯ
женщина лет около тридцати пЯти, крашенаЯ блондинка, старательно причесаннаЯ
и  элегантно одетаЯ. Џорвашу  она показалась необычайно изысканной, особенно
одурманил его  запах  ее духов,  на удивление  сладкий  и  возбуждающий.  Ќа
ухоженных  пальцах  с  покрашенными серебристым  лаком ногтЯми  переливались
бриллианты в  золотых  кольцах, на шее у нее тоже была подвеска  из  чистого
золота старой работы. Џорвашу она показалась настоЯщей дамой, а поскольку он
никогда не  имел  дело с такой особой, то он  почувствовал себЯ оробевшим до
такой  степени, что его пробрала дрожь не только внутри, но и  снаружи. •оть
художник  Џорваш бывал даже  в ‹ондоне и в Џариже,  но и там  никогда ему не
случалось раздеть  женщину более  престижной профессии, чем уборщица в отеле
или  мулатка, поющаЯ в каком-то  подозрительном кабачке,  но  и  у  той были
волосатые Ягодицы, что исключало ее, по мнению  Џорваша, из круга  настоЯщих
дам.
     •удожник  не   ошибалсЯ.  „ействительно,  пани   Ђльдона,  товаровед  в
художественном  салоне,  была настоЯщей  дамой. Ћна  была  родом  из  старой
шлЯхетской  семьи,  десЯть лет назад  окончила  факультет истории  искусств.
„важды выходила замуж и дважды разводилась, а так как ее супругами были люди
состоЯтельные  и изысканные,  то,  кроме пЯтнадцатилетней дочери от  первого
брака,  она имела сейчас богато обставленную  собственную квартиру,  широкие
знакомства  в  кругу  состоЯтельных людей,  а  также интеллектуалов и  людей
искусства.  Љаждый год  она бывала  с кем-либо  из  них то в  ’урции,  то  в
ћгославии и даже в €спании. ‡нала она и много иностранцев, которые приезжали
в Џольшу, чтобы тут  рекомендовать  к  производству  свои образцы обуви  или
детских  пальтишек. €ногда  они советовались с пани Ђльдоной о  своих делах,
потому что она знала три Языка и умела хранить тайны. Љак частное лицо, пани
Ђльдона интересовалась только старыми ювелирными изделиЯми,  оценивала их, а
самые любопытные из них  покупала.  Љартинами  она занималась нехотЯ, именно
так сначала она отнеслась и к произведению Џорваша.
     …е,   однако,  поразило,  что  Џорваш  рисует  удивительно  старомодным
способом,  как  будто  наука  о  тайнах  живописи была  ему  чужда.  „аже  с
перспективой у  Џорваша словно бы  были трудности, его картинам  не  хватало
глубины,  а тростники  лезли  один  на другой  без  какого-то  лада,  плана,
композиции.  Љолористически  они не  казались  интересными  и  даже поражали
какой-то монотонностью, и  в то же  времЯ было  в  них что-то,  заставлЯющее
задуматьсЯ,  потому  что  каждаЯ тростинка  как  бы  напоминала человеческую
фигуру; эти тростники были чем-то вроде толпы, посеченной вихрем и сбившейсЯ
над серой поверхностью, котораЯ должна была  изображать замерзшее и покрытое
льдом озеро - или вообще Ќичто.
     - Ќе  помню, чтобы Я видела ваши картины  в какой-нибудь из современных
галерей, - сказала пани Ђльдона.
     - џ  не выставлЯюсь в Џольше, - ответил дрожащим голосом Џорваш. - ‘вои
картины Я  продаю  в  основном  в  Џариже.  Џокупает  их  барон  Ђбендтойер.
“лыбнулась пани Ђльдона, и Џорваш увидел,  какой красивой формы ее губы. - џ
хорошо знаю пана Ђбендтойера,  -  холодно произнесла пани Ђльдона. -  “ него
магазинчик, в котором продаютсЯ поддельные  леви-страусы.  Ћн  торгует всем,
что ему привозЯт из нашей страны, это могут быть даже охотничьи колбаски.
     - Ћн продал четырнадцать моих картин, - шепнул Ѓогумил Џорваш. - ‚ этом
году он приедет специально за моими  картинами. џ их сделал много, но мне не
хватает грунтовки. џ должен продать несколько картин, чтобы выручить немного
денег на холст и краски.
     Ћн говорил искренне, потому что сразу понЯл, что имеет дело с женщиной,
котораЯ не даст себЯ обмануть.
     -  Њы покупаем или берем на комиссию только картины старых мастеров или
тех  из  современных,  которые пользуютсЯ большим спросом,  -  сообщила пани
Ђльдона, возвращаЯ Џорвашу его картину.
     Ћна еще раз окинула взглЯдом  фигуру художника, его  потертую бархатную
одежку, черную рубашку, расстегнутую на груди,  худые бедра, в левой штанине
легкую выпуклость члена,  впавший живот, на котором  блестела кичоваЯ прЯжка
широкого поЯса, большую  шапку  волос, голодные  глаза. €  вдруг  ей  что-то
пришло в голову.
     -  џ могла  бы купить  эту  картину длЯ  себЯ, - сказала она.  -  …сли,
конечно,   вы  не  запросите  слишком  дорого.  €ногда  мне  нужно  подарить
кому-нибудь недорогое произведение искусства.
     - Ќу конечно, конечно, - Џорваш топталсЯ на месте,  будто бы ему срочно
захотелось в уборную. - џ не попрошу слишком дорого.
     Џани Ђльдона по опыту знала, что с произведениЯми искусства бывало так,
как с мужчинами. ‚еликолепные  гладиаторы  вели  себЯ иногда  в  постели как
бревна,  а  в  тощих чреслах горел  неугасимый огонь  страсти.  ’рудно  было
продать  картину  признанного мастера, который  требовал огромных  денег,  и
иногда легче было сбыть картину подешевле,  хоть и без знаменитого имени. Џо
сути дела,  то, что было на картине, оказывалось менее  существенным, чем ее
цена.  ‚прочем, она  не  собиралась  торговать  произведениЯми  Џорваша,  но
подумала, что, если  бы эта картина  висела в ее  доме, то  кто-нибудь из ее
именитых  гостей обратил бы  на  нее внимание,  и  тогда она могла бы ему ее
подарить, в обмен на пожизненную благодарность.
     -  џ  закончу  работу  в  пЯтнадцать,  -  проинформировала она Џорваша,
посмотрев  на золотую  браслетку с маленькими часиками. - †дите менЯ в  кафе
"Ђрабеска" в пЯтнадцать часов семнадцать минут.
     -  ‘емнадцать  минут?  -  изумилсЯ  Џорваш,  так  как никто никогда  не
назначал ему свиданий с такой точностью. - “ менЯ нет часов.
     - ќто ничего. ‹юди на улице скажут вам, который час, - посоветовала ему
пани Ђльдона.
     € в этот момент она даже чуть-чуть пожалела о своем решении встретитьсЯ
с Џорвашем, который вдруг показалсЯ  ей подозрительной личностью. Ќе  пришло
ей  в голову, что  у художника Џорваша  действительно никогда не было часов.
Џокупка подобного предмета, так же, как и телевизора, казалась ему излишней.
’ечение времени не имело длЯ Џорваша никакого значениЯ: если  он не закончил
рисовать картину  сегоднЯ, это можно было сделать завтра, послезавтра, через
неделю, через  месЯц. Љоличество света в мастерской информировало его, какое
сейчас времЯ  днЯ;  о  временах  года он делал  выводы по цвету тростников у
озера. †енщина, котораЯ назначила ему встречу с такой необычайной точностью,
показалась  ему такой же прекрасной, как аэропорт, из которого с необычайной
пунктуальностью стартовали серебристые птицы,  способные  унести  туда,  где
искусство Џорваша могло обернутьсЯ восхищением  людей. ’олько раз был Џорваш
в аэропорту, откуда самолетом летел до Џарижа, так как потом он попадал туда
уже более дешевым, но и  более утомительным средством передвижениЯ. ’огда он
и  познакомилсЯ  с   бароном  Ђбендтойером  и  с  тех  пор  считал  аэропорт
прекраснейшим местом на земле. Ќа какие высоты  могла его вознести  женщина,
пунктуальнаЯ, как часы в аэропорту?
     ‡адолго  перед  назначенным временем Џорваш засел  за столиком  в  кафе
"Ђрабеска".  ‘ердце  его  билось очень  сильно,  душу  переполнЯла  надежда.
Ќаконец пришло это необычайное существо, он не  знал только, с  великолепной
ли  точностью  аэропорта,  потому  что  часов  у него не  было.  Ћна уселась
напротив него,  открыла  сумочку, вынула из  нее  пачку  дорогих  сигарет  и
закурила.
     -  ‘колько  у вас картин, похожих на ту, которую Я видела? - приступила
она к делу.
     - џ привез с собой три, но еще несколько у менЯ  дома, в ‘киролавках. -
џ возьму все три, заплачу  вам  по три  тысЯчи  злотых за каждую, - сообщила
она.
     ќто  было  почти  даром. „ва  месЯца  работал Џорваш  над  этими  тремЯ
картинами. Ќа сумму в девЯть тысЯч  злотых  он с трудом мог  прожить  четыре
месЯца, а ведь он хотел еще купить немного красок и холста. Ќо разве контакт
с  женщиной,  такой  замечательной,  как аэропорт,  можно  пересчитывать  на
деньги?
     - ‚ы говорили о каких-то ‘киролавках. —то это такое? - заинтересовалась
она.
     - ќто маленькаЯ деревнЯ, затерЯннаЯ среди озер и лесов. „овольно далеко
отсюда. “ менЯ там собственный домик, покрытый шифером. ’ам Я живу и пишу.
     € Џорваш  открыл перед  ней свою душу. ‘ловарь его был небогат,  но  он
сумел  скупыми  словами обрисовать  великое озеро,  которое  разливалось под
окнами мастерской, описать дремучий лес и свое огромное одиночество. ‚начале
пани Ђльдона слушала его с живым интересом,  однако потом,  остановив взглЯд
на его расстегнутой на груди  рубахе, открывающей завитки  черных волос, она
как  будто куда-то унеслась.  ‚друг  она прервала сердечный рассказ  и  сухо
произнесла:
     - Ќапишите  мне  на листочке ваш  точный адрес  и нарисуйте,  как к вам
ехать.  Њожет быть, через два  или  три днЯ  Я приеду к вам, чтобы осмотреть
остальные ваши картины.
     € так кошелек Џорваша наполнилсЯ банкнотами  в  количестве девЯти тысЯч
злотых, а душой его снова овладела вера в магическую силу искусства. ‚ таком
состоЯнии он купил немного красок и холста, навестил и магазин, где продажей
мужского бельЯ занималась панна ћзЯ.
     „евушка  при  виде  его  обрадовалась,  потому  что  часто   вспоминала
‘киролавки и унижениЯ, которые достались ей от доктора.
     - џ писала тебе два раза, - с упреком напомнила она Џорвашу.
     - “ менЯ  нет привычки отвечать на письма, -  буркнул  художник. Џорваш
оглЯдел магазин, решаЯ, не надо ли ему купить нового бельЯ.
     - …сть хорошие серые кальсоны. Ќемного  похожие на  те,  которые  носит
доктор Ќеглович, - похвалила ему товар панна ћзЯ.
     -  Ђ ты откуда знаешь,  какие кальсоны  носит доктор?  -  подозрительно
спросил Џорваш.
     € тогда панна ћзЯ понЯла, что он ничего не знает о ее визите к доктору,
который, впрочем, тоже не отвечал на ее письма.
     - „октор говорил мне, какие он  носит кальсоны,  и спрашивал,  нет ли у
нас в магазине таких. Љ тебе, Ѓогусь, Я приеду осенью, когда пойду в отпуск.
     - Њне нужны обыкновенные  спортивные трусики,  -  сказал Џорваш, обходЯ
тему ее отпуска.
     Ћн купил их  три пары и таким образом экипированный двинулсЯ в обратную
дорогу  в  ‘киролавки.  Ђ  по  мере  удалениЯ  от  столицы  он  уже видел  в
воображении, как благодарЯ пунктуальности пани Ђльдоны его тростники у озера
покроют стены всех галерей мира. ‚ самом деле, низко пал писатель ‹юбиньски,
- пришел он  к выводу, -  раз  потерЯл веру в  магическую  силу произведений
искусства.
     „ействительно,  в  ‘трастную ‘реду,  когда  доктор  и  его  сын  €оахим
возвращались домой с кладбища, кроме  машины прекрасной Ѓрыгиды,  обогнал их
на дороге и красный "форд-эскорт", который остановилсЯ перед домом  Џорваша.
€з  него вышла  элегантнаЯ  женщина  со  светлыми  волосами.  „октор  тут же
позвонил Џорвашу и напомнил ему  о приглашении, которое накануне ему послал,
чтобы  он  вечером прибыл в дом  на полуострове, где €оахим будет играть  на
скрипке длЯ друзей доктора.
     Џорваш обрадовалсЯ этому  приглашению, потому что, как уже упоминалось,
был  весьма  музыкален,  ну  и  скрипка  из-за  своей  формы напоминала  ему
расцветшую женщину.
     Џани   Ђльдона,   осмотрев  дом  Џорваша,  оценила  его  как   человека
правдивого. Ќичего она не смогла опровергнуть из того, что он рассказывал ей
о своем одиночестве, нужде и заброшенности,  которые  были видны  на  каждом
шагу. Ћказалось, что ее предположениЯ насчет пустоты в кладовке Џорваша тоже
были правильными и что она верно поступила, привезЯ припасов.
     -  ќто лишнее, -  заЯвил  Џорваш,  - сегоднЯ мы  приглашены на вечер  в
гости. ’ам поедим, а завтра утром куплю чего-нибудь в нашем магазине.
     € Џорваш хотел  показать пани Ђльдоне  все свои полотна, но она сначала
попросила, чтобы он затопил колонку в ванной, потому что с дороги она хотела
бы освежитьсЯ. —то же до визита к селЯнам, то она подумает.
     Џорваш  не  поправил  ее  выражениЯ "селЯне"  по  отношению  к  доктору
Ќегловичу,  писателю  ‹юбиньскому и  лесничему ’урлею.  Њожно  ли и нужно ли
поправлЯть мысли  женщин  настолько необычайных, как аэропорт? Џани Ђльдона,
одетаЯ  в  обтЯгивающие джинсы  и  белый  толстый  свитер,  который  выгодно
обрисовывал   ее   маленькие   груди,    показалась   ему   женщиной   очень
притЯгательной, но прежде всего  он, однако, думал о великом изобразительном
искусстве.  Ћн суетилсЯ,  топЯ колонку в ванной  и  кафельную печь,  котораЯ
должна  была  обогреть  маленькую комнату, соседствующую  с  мастерской. ’ам
Џорваш решил разместить своего  достойного гостЯ. Ќа  минутку он выскочил  к
писателю  ‹юбиньскому  и  выпросил  у  пани  Ѓасеньки  чистый  пододеЯльник,
простыню и наволочку, а так как у него  не  было ни второго ватного одеЯла с
подушкой, ни кровати, то  он геркулесовыми усилиЯми затащил  в  эту  комнату
топчан из своей мастерской, отдал даме свое одеЯло и подушку, решив, что сам
будет спать хотЯ бы на столе, под пальто или тонким одеЯлом.
     Џани  Ђльдона привезла  с собой  объемистый чемодан.  Ѓыл в нем красный
халат. Џосле купаниЯ она поставила на столе в мастерской зеркальце и, одетаЯ
в халат, долго и старательно натирала лицо кремами. ‘ Џорвашем она вообще не
разговаривала,  как  бы  не  желаЯ  мешать ему  суетитьсЯ. Ћна  была немного
голодна, но заботилась о своей фигуре и осознавала, что ради красоты женщина
должна  идти  на  некоторые  жертвы.   Џотом   она  долго  расчесывала  свои
обесцвеченные волосы, а  когда наконец  надушилась, от сладкого запаха  и от
голода у Џорваша закружилась голова, и он страшно побледнел.
     - ‚ы плохо себЯ чувствуете? - забеспокоилась она.
     Ђ  поскольку,   как   и  подобало  светской   даме,  она  была   особой
сообразительной,  то из  своего объемистого  чемодана  она вынула  несколько
колец  сухой  колбасы,  буханку  хлеба  и  большой  струдель.  ‘ама  она еле
притронулась  к еде, но зато с  огромным удовольствием молча  смотрела,  как
двигаютсЯ  челюсти  художника.  “толив   голод,   Џорваш  начал  говорить  о
великолепном  искусстве  рисованиЯ   тростников  у  озера,  о  трудностЯх  с
передачей  красок снега или тех оттенков коричневого, которыми  он изображал
на полотне силуэты засохших тростников.
     ‚  самом  деле,  велика  сила  искусства.  Џо  мере  того,  как  Џорваш
рассказывал о  своей работе и показывал пани Ђльдоне  все новые картины, она
становилась как бы все более  отсутствующей, наконец, начала посматривать на
часы,  из-за чего  у него  снова поЯвилось впечатление, что  он находитсЯ  в
аэропорту и серебристаЯ птица надежды понесет его к горним вершинам.
     - Ќе пойдем ни к каким селЯнам. †аль времени, мой мальчик. ‚озьмемсЯ за
работу.
     ѓоворЯ это, она  сбросила с себЯ халат и, обнаженнаЯ, прошла в комнату,
куда Џорваш передвинул топчан и постелил чистую постель.
     €  так  получилось, что Џорвашу не  дано было услышать  концерт ‰оахима
Ќегловича. € сначала он даже  не жалел  об этом, ведь женское тело похоже на
скрипку,  у него  точно  такие  же выпуклости, и  тоже  нужен  смычок, чтобы
получить сладкий тон. Ќо когда  он  захотел наконец  спрЯтать в подушку свое
измученное лицо, он услышал:
     - …сли у тебЯ уже нет сил, то  в моем чемодане ты найдешь  кое-что, что
тебе поможет.
     ѓолый и  босой,  побежал  Џорваш  в  свою мастерскую,  где был  чемодан
Ђльдоны. „рожа от холода, он горЯчечно рылсЯ там,  пока не нашел  то,  о чем
она говорила, и подумал,  что  она в самом деле женщина современнаЯ, котораЯ
бывает   за  границей  не   только   длЯ  осматриваниЯ  красивых  видов,  но
интересуетсЯ и новыми технологиЯми и идеЯми. ‘ признанием вспоминал Џорваш и
мысль писателЯ ‹юбиньского, что прошла эпоха вдохновенных творцов, а  пришло
времЯ  творцов-технократов, творцов-менеджеров,  творцов-производственников,
которые  должны принимать во  внимание самые разные требованиЯ рынка. ‚  тот
вечер пани Ђльдона, снова глЯдЯ на часы, сказала ему: - …сли будешь, Ѓогусь,
и  дальше  таким  милым, как до сих пор, то  Я  пришлю  к тебе свою подругу,
которой очень понравилась  картина "’ростник над озером". Ќаверное, она тоже
выберет что-то длЯ себЯ из твоих работ.  ‚идишь ли,  Ѓогусь,  мне никогда не
везло на настоЯщих мужчин. Ћчень быстро они уходили от менЯ, и теперь у менЯ
никого нет.
     ‘колько  же  художников   строили  перед  телекамерами  потешные  рожи,
забавлЯлись  разными вопросиками  и  ответиками,  только  бы кто-то  пожелал
обратить внимание на их произведениЯ. € то, что делал в  этот вечер художник
Џорваш, не было  ни  худшим, ни лучшим; может  быть,  только  немного  более
трудоемким, чем то, что  делали другие художники, раз  уж эпоха вдохновенных
творцов - как утверждал ‹юбиньски - давно прошла.
     Ђ однако под  конец этого вечера Џорваш пожалел, что он не сидит удобно
на  диванчике в белой  комнате доктора  и не слушает,  как играет на скрипке
€оахим. Џотому что хотЯ  и в  самом деле  женщина и скрипка очертаниЯми  так
похожи друг на друга и длЯ добываниЯ сладких тонов одинаково требуют плавных
движений  смычка,  но  даже  самый длительный концерт  имеет свой  конец,  а
виртуоз может отложить скрипку и смычок. Ќо от женщины оторватьсЯ трудней, и
игра с ней иногда кажетсЯ бесконечной.
     …сть и еще одна важнаЯ деталь, котораЯ отличает игру с женщиной от игры
на  скрипке.  „аже наихудший  скрипач может рассчитывать хотЯ  бы  на скупые
аплодисменты  зрителей.  ‚  игре  с женщиной  он  бывает  прикован  к одному
зрителю,  который так часто скупитсЯ на  выражениЯ  восторга скрипачу. ‘реди
разных родов одиночества  очень  редко  мы говорим  о том,  которое  ощущает
мужчина в объЯтиЯх сладострастной женщины.


     <b>Ћ музыке ‰оахима, любви ѓертруды и о том,
     что каждый должен иметь своего Љлобука</b>


     ѓертруде Њакух, урожденной Љралль, было  двадцать восемь лет, когда  ее
изнасиловали двое  солдат-мародеров. Ћна тогда одиноко жила  в  своем домике
недалеко  от  усадьбы  хорунжего  Ќегловича,  который  только что  прибыл  в
‘киролавки. Ћ муже, ’омаше Њакухе, у нее еще не было никаких известий, и она
думала,  что,  как   многие  другие  мужчины  из  ‘киролавок,  он  погиб  на
каком-нибудь из  фронтов. Ћна была молодаЯ, здороваЯ, рослаЯ и сильнаЯ и без
всЯкого  труда  управлЯлась  со своим  маленьким  хозЯйством,  которое тогда
состоЯло из коровы, трех свиней и стада уток; кроме этого, она нанималась на
работу к другим  хозЯевам. ‘олдаты-мародеры не только изнасиловали ее,  но и
увели корову из хлева, зарезали свиней, уток и, боЯсь, чтобы она не обвинила
их перед властЯми из ’румеек,  решили ее убить.  Ћна  сама уже  не  помнила,
каким образом сумела усыпить их бдительность и, голаЯ и босаЯ, осенней ночью
добежала до дома на полуострове, где нашла убежище у Њарцианны Ќегловичовой.
•орунжего в это времЯ дома  не  было,  но  шестнадцатилетний Њачей  Ќеглович
встал  в  дверЯх  с  манлихеровкой в руках  и  ждал прихода мародеров.  Ћни,
однако, боЯлись дома хорунжего, забрали  добро ѓертруды и удрали  в дремучий
лес.
     Џо совету  Ќегловича  ѓертруда  решила  остатьсЯ  в  доме  хорунжего  и
поселилась в комнатке на втором этаже как прислуга или домочадец  -  никогда
этого более точно  не определЯли.  Ќе было,  впрочем, в  том нужды,  так как
вскоре ѓертруда Њакух получила письмо, что муж ее, ’омаш, находитсЯ в плену,
а когда оттуда вернетсЯ - неизвестно. „оговорились, стало быть, что Њакухова
побудет в доме Ќегловичей, пока не поЯвитсЯ  ее муж. Ђ тем временем хорунжий
Ќеглович засевал  ее клочок земли и собирал  с него урожай, он хотел даже за
это  платить, но она брала  от него ровно столько,  сколько ей надо было  на
скромную одежду.
     ‚ это времЯ  ѓертруда Њакух еще очень слабо  говорила на  родном  Языке
Ќегловичей, что всем казалось забавным,  потому что ее  муж ’омаш,  кажетсЯ,
только этим Языком и владел. Љаким таким образом в свое времЯ молодые понЯли
друг друга  и поженились, никто уразуметь не  мог. Џо-видимому, речь  в этих
делах имеет небольшое значение. „ругое  дело, что спустЯ месЯц после свадьбы
’омаша  взЯли  в  армию,  а значит,  супруги  мало успели  поговорить.  џзык
Њакуховой  немного знала Њарцианна  Ќегловичова,  потому что  родом  была из
семьи  „анецких,  откуда-то из околиц  ѓолонога; ее отца звали  ЉрыстьЯн,  и
такое имЯ в качестве второго она дала одному из  своих сыновей.  ЃлагодарЯ и
Њарцианне, и  сыновьЯм хорунжего, к которым она очень привЯзалась, поскольку
своих детей не имела, ѓертруда тоже скоро научилась их Языку.
     Џосле смерти  ЊачеЯ Њарцианна Ќегловичова  долго  лежала  в больнице не
столько по поводу болезни  тела, сколько души. ’ак по-хорошему она никогда и
не поправилась - постоЯнно боЯлась ночи и выстрелов. ЏостоЯнно ей  казалось,
что Њачей  жив или же что он  погиб только что.  Ћна не очень интересовалась
вторым  своим сыном,  џном  ЉрыстьЯном,  и иногда  хорунжему  Ќегловичу даже
казалось,  что  она как бы  не  понимает, что,  кроме  ЊачеЯ, она родила еще
одного  ребенка, который живет  и растет возле нее. Ќо болезни  души  бывают
удивительными и редко кто способен их понЯть. …сть такие, которые охватывают
не  только душу,  но и разум, а бывают такие, что только как бы мрачную тень
оставлЯют  в  душе и делают человека безразличным к делам  и судьбам  других
людей. ‘ такой болезнью вернулсЯ из плена ’омаш Њакух, и может быть, поэтому
жизнь ѓертруды навсегда была свЯзана  с  судьбой Ќегловичей.  €з-за  болезни
Њарцианны  она  принЯла  все  хозЯйство  в доме хорунжего и  вела его умело,
постоЯнно готоваЯ к новым трудам, потому что  достатка прибывало  - лошадей,
коров,  птицы и  всЯкой мелочи. € даже  когда вернулсЯ из плена ’омаш Њакух,
то, найдЯ у него мрачную тень в душе, ѓертруда  осталась  управлЯющей в доме
хорунжего,  и  только на ночь,  хотЯ и  тоже не всегда, возвращалась в  свой
собственный  дом, к  мужу. Ќе было за  это к ней претензий у  ’омаша Њакуха,
потому  что,  как уже  было сказано, он выказывал полное равнодушие к другим
людЯм, и даже к собственной жене, охотнее  всего сидел дома и смотрел в окно
на дорогу, хотЯ на ней редко происходило что-то интересное.
     ‚ те годы, когда  погиб Њачей  Ќеглович и  заболела его  мать,  а ’омаш
Њакух еще не вернулсЯ из плена, не было, конечно, в доме хорунжего комнаты с
белой  мебелью,  а  только  прекраснаЯ  стараЯ гданьскаЯ мебель  с  огромным
прЯмоугольным  столом, который  за двух поросЯт купил хорунжий. Ќа этот стол
позже  положили  мертвое  тело  сына хорунжего. Ѓелую мебель  с позолотой, с
белой обивкой  в золотых  пЯтнышках, купила много лет позже  •анна ђадек  на
гонорар,  который она  получила, концертируЯ в Ђмстердаме.  ‹юбила она  этот
белый салон, здесь  отдыхала,  упражнЯлась  в  игре  на  фортепиано.  ‚ него
однажды вернулась не в прежнем виде, а в металлической урне, и то ненадолго.
—ерез год  белую  мебель доктор  Ќеглович привез из столицы в  родной дом  в
‘киролавках,  а  потом  в  комнате  с  этой мебелью  повесил  портрет  жены,
сделанный по фотографии одним художником. Ќа  этом портрете •анна  сидела за
клавиатурой фортепьЯно  в  темной юбке и  блузке из белых кружев. …е светлые
волосы казались золотистым нимбом вокруг  лица с необычайно тонкими чертами,
кожей такой светлой, как на изображении свЯтой ‘есилии.  ’олько  ее  руки на
клавиатуре  фортепиано  казались  настоЯщими, с голубыми жилками  и длинными
пальцами, схваченные в движении, как будто бы она брала сильный аккорд.
     ѓертруде  Њакух  этот  портрет   сначала  совершенно  не  нравилсЯ.   ‚
действительности  настоЯщаЯ  •анна ђадек  была  менее красива,  менее мила и
привлекательна, более  холодна и высокомерна. Ќикогда ѓертруда ее  так и  не
полюбила. „аже тогда, когда •анна родила €оахима и доктор  написал ей, чтобы
она приехала в столицу  нЯнчить ребенка.  Џервый раз  в жизни она  в  чем-то
отказала доктору, осталась возле мужа и хорунжего, который тогда уже начинал
недомогать.  ‘о  временем она,  однако, привыкла к портрету, личность  •анны
ђадек и портрет слились воедино. Ќо с бегом  лет она перестала думать о жене
доктора как об особе реальной, подобно тому,  как в костеле, глЯдЯ на  образ
свЯтого, мы не думаем, что некто, изображенный на нем, когда-то в самом деле
жил, любил и страдал. ‚ глубине души она иногда сомневалась в том, была ли у
џна  ЉрыстьЯна  вообще когда-нибудь жена,  и  в том,  что ‰оахим родилсЯ  от
живого  существа, а не  поЯвилсЯ на свете вдруг,  вместе  с комплектом белой
мебели,  привезенной  из  столицы.  Љомната  с портретом  •анны  была всегда
закрыта на ключ, только раз  в месЯц ѓертруда  вытирала там пыль и  времЯ от
времени проветривала,  так, как  это делают со спрЯтанными в  сундук старыми
вещами. Џо большим праздникам  можно такой сундук открыть, вещи примерить, и
даже какое-то времЯ в них походить. ЏодходЯщим длЯ этого моментом был приезд
€оахима  и концерт, который  обычно  проходил  в этой комнате; ‰оахим всегда
хотел показать отцу и его друзьЯм,  какие  успехи он сделал в науке игры  на
скрипке.  ‚ таких случаЯх - как и  сейчас - ’омаш Њакух натапливал кафельную
печь,  ѓертруда  натирала  полы.  Џозже  на  белом  диванчике  и на  креслах
рассаживались  гости  доктора, немногочисленные, впрочем  -  только писатель
‹юбиньски с женой, лесничий ’урлей с пани •алинкой, а также художник Џорваш,
хотЯ именно в этот раз он не  пришел. ѓертруда Њакух всегда сидела  на белом
табуретике возле дверей,  потому что сразу после концерта в соседней комнате
надо было подать что-то из еды и питьЯ.
     ‚ходЯ  в  белую  комнату,  ѓертруда Њакух старательно  вытерла обувь  о
фланелевую трЯпочку, которую положила возле  дверей. „овольнаЯ, она оглЯдела
фигуры  тех, кто  находилсЯ в комнате.  Ћна была рада,  что  все так красиво
оделись, раз  сын доктора обещал играть на скрипке. Џисатель ‹юбиньски был в
темном смокинге и белой рубашке с черной бабочкой и со своей светлой бородой
и  шапкой светлых волос выглЯдел как свирепый лев, скромно занЯвший место на
белом диванчике возле своей  жены. Џани Ѓасенька оделась в черное, до земли,
платье, облегающее, с большим декольте. ‹есничий ’урлей надел зеленый мундир
с  тремЯ звездочками на воротнике, пани •алинка была в  длинной юбке и белой
блузке с  мужским  галстуком. Ќе  заметила  Њакухова  на лице  пани  •алинки
обычной веселости, не смеЯлись ее  губы и глаза, не летали в воздухе коротко
остриженные волосы. Њакухова принЯла  это за выражение почтительности к игре
€оахима,  и даже  в голову ей не  пришло, что пани •алинка  чувствует что-то
вроде огорчениЯ по поводу приезда какой-то дамы к художнику Џорвашу, весть о
чем до нее  уже дошла. „октор сидел в кресле, в темном костюме и серебристом
галстуке.  ѓолову с седеющими висками он  немного откинул назад и  смотрел в
окно на  озеро,  в  сторону  –аплего  острова.  —то он хотел увидеть  в этой
широкой дали? Ќе должен ли он был  смотреть на сына своего €оахима, в черном
фраке и  белой накрахмаленной манишке,  с бабочкой, тоже  черной,  но  более
красивой,
     скрипку своими  длинными белыми пальцами, почти такими же, какие были у
•анны ђадек  на портрете.  Њакухова хотела видеть гордость на  лице доктора,
желала,  чтобы  эту гордость  с ним  разделЯли все, а  он, однако, предпочел
впасть  в свою задумчивость, будто бы ‰оахим, его игра и все вокруг потерЯло
всЯкое значение. €ли, что хуже - и на него вдруг упала тень печали,  котораЯ
охватила  когда-то  его мать, а также ’омаша Њакуха,  когда он  вернулсЯ  из
плена. Ќо  и  то знала ѓертруда  Њакух,  что  таких людей,  как џн  ЉрыстьЯн
Ќеглович, не может понЯть простаЯ и обыкновеннаЯ женщина.
     “селась Њакухова на табуретике возле дверей, расправила на коленЯх юбку
из  темной шерсти, обдернула на груди  зеленую кофту,  поправила  платок  на
голове,  чтобы ни одна прЯдка не выглЯдывала.  ’отчас же  ‰оахим заиграл,  и
ѓертруда просто задрожала от быстрых и мелких звуков, которые обрушились  на
всех, мелодично  отражаЯсь  от мебели,  от пола  и  стен. ‘начала  Њакуховой
показалось,  что весь  дом охвачен  ливнем, и она  слышит тихое позвЯкивание
водосточных  труб, свист  ветра и  шум  елей. Џотом она словно  оказалась на
чьих-то похоронах или на  свадьбе, с жалобным