”рансуа Њориак. Џодросток былых времен

Ћцените этот текст:
”рансуа Њориак. Џодросток былых времен

-----------------------------------------------------------------------
Francois Mauriac. Un adolescent d'autrefois. Џер. с фр. - ђ.‹инцер.
‚ кн.: "”рансуа Њориак". Њ., "Џрогресс", 1971.
OCR & spellcheck by HarryFan, 3 September 2001
-----------------------------------------------------------------------

џ пишу иначе, чем говорю, говорю иначе, чем
думаю, думаю иначе, чем должен думать, и так до
самых темных глубин.
Љафка

џ не такой, как все мальчики. Ѓудь Я таким, как все мальчики, в свои
семнадцать лет Я бы охотилсЯ вместе с ‹ораном, моим старшим братом, и
„юбером, нашим управлЯющим, и ‘имоном „юбером, его младшим сыном -
"аббатом", которому полагалось бы сейчас присутствовать на вечерней
службе, и его братом Џрюданом „юбером, который подбивает ‘имона
распрощатьсЯ с кюре. џ стрелЯл бы из охотничьего ружьЯ, а не рыскал в
кустах, выслеживаЯ дичь, как собака, не играл бы, изображаЯ из себЯ
собаку.
„а, Я изображаю собаку, но в то же времЯ раздумываю о том, что же
происходит в голове у ‘имона. Ћн подоткнул полы сутаны, чтобы она не
цеплЯлась за ветки и колючий терновник; не знаю почему, но его толстые
икры, обтЯнутые черными шерстЯными чулками, вызывают у менЯ неудержимый
смех. Ћн любит охоту не меньше, чем наши собаки „иана и ‘топ. Ћхота у него
в крови, это сильнее его, хотЯ он отлично знает, что в этот самый час
господин настоЯтель служит вечерню и смотрит на пустую скамью, где
следовало бы находитьсЯ. ‘имону, но где его нет. Џосле службы господин
настоЯтель придет к нам поговорить об этом с мамой. Ќадеюсь, Я успею
вернутьсЯ, хотЯ они очень осторожны и умолкают, едва завидев менЯ. џ
пустомелЯ, как говорит мама, а господин настоЯтель считает, что у менЯ
дурное направление ума, так как Я задаюсь вопросами, которыми он никогда
не задавалсЯ и которых ему никогда никто не задавал, а тем более Я. Ќо он
знает, что Я считаю его глупцом.
"Џослушать тебЯ, так все глупцы!" - обычно упрекает менЯ мама. —то
правда, то правда, в нашей семье умным Я считаю лишь себЯ самого, но Я
знаю, что ничего не знаю, потому что менЯ ничему не научили. Њои учителЯ
не могли ничему менЯ научить, только азам. ’оварищи превосходЯт менЯ во
всем, что в их глазах имеет какую-то цену. Ћни презирают менЯ и имеют все
основаниЯ презирать: никаким спортом Я не занимаюсь, сил у менЯ не больше,
чем у цыпленка. џ краснею, когда они говорЯт о девицах, а когда они
показывают друг другу фотографии, Я отворачиваюсь. Ћднако иные из них
относЯтсЯ ко мне дружески, и больше чем дружески.
Ћни знают, что они станут делать, у них есть свое место в жизни. Ђ Я? џ
даже не знаю, какой Я. џ отлично знаю, что все проповеди господина
настоЯтелЯ и все, во что верит моЯ мать, не вЯжетсЯ с тем, что существует
в действительности. џ знаю, что они и понЯтиЯ не имеют о праведности. Њне
ненавистна их религиЯ. € все-таки Я не могу обойтись без бога. ‚от это, в
сущности, и отличает менЯ от всех прочих, а совсем не то, что Я изображаю
из себЯ собаку и рыскаю в кустах, вместо того чтобы охотитьсЯ с ‹ораном,
Џрюданом и ‘имоном „юбером, и даже не умею обращатьсЯ с охотничьим ружьем.
‚се, что рассказывает господин настоЯтель, и то, как он это рассказывает,
кажетсЯ мне полным идиотством, и, однако, Я верю, что все это истина,
решаюсь написать длЯ самого себЯ: Я знаю, что это истина. ‘ловно слепой
поводырь ведет менЯ к непреложной истине каким-то нелепым путем, бормоча
свою латынь и заставлЯЯ бормотать ее все редеющие толпы верующих, а
точнее, просто жалкое стадо, которое будет пастись всюду, куда его ни
пригонЯт... Ќо что с того! ‘вет, в котором они идут, - Я его вижу, вернее,
свет этот уже во мне. Ћни могут болтать все, что им угодно: ведь они и
есть те невежды и идиоты, против которых ополчаетсЯ мой друг „онзак,
примкнувший к "модернистам" [модернизм - течение в католицизме, пытающеесЯ
привести религиозные доктрины в соответствие с требованиЯми современной
философии]. € все-таки то, во что они верЯт, - истина. ‚от, на мой взглЯд,
к чему сводитсЯ историЯ церкви.

‡айца они затравили у самых полей †уано. ‚озвращение было мучительным:
семь километров по этой мрачной, но милой моему сердцу дороге, между двух
стен вековых сосен. "‚се тут принадлежит мадам, все, насколько хватает
глаз!" - то и дело объЯвлЯл „юбер со своей нелепой мужицкой гордостью...
“жасно даже писать об этом. џ заранее знал, что всю дорогу ‘имон будет
шагать рЯдом со мной, не открываЯ рта. Ђ ‹оран сам вдруг превратилсЯ в
ребенка. Ћн играл, подбрасываЯ ногой сосновую шишку; если доведет ее до
дома, значит, выиграл.
‘ ‘имоном мы не разговариваем ни о чем. Ќаверное, кюре сетовал при нем
на мое "дурное направление ума", и ‘имон восхищаетсЯ тем, что в семнадцать
лет Я способен внушать тревогу этому ограниченному человеку, под чьим
присмотром он будет находитьсЯ все времЯ - ведь он семинарист, приехавший
на каникулы.
‘ейчас Я исповедуюсь перед богом в своем обмане: все, что делает менЯ
опасным в глазах настоЯтелЯ и, возможно, вызывает восхищение ‘имона, не
более как смутные отголоски речей моего друга Ђндре „онзака, все уши мне
прожужжавшего премудростЯми, взЯтыми из "Ђнналов христианской философии",
Ћн превозносит издателЯ этого журнала, некоего отца ‹абертоньера, члена
конгрегации ораторианцев, одно имЯ которого повергает нашего настоЯтелЯ в
ужас. "ќто "модернист", таких еретиков на костре сжигали", - твердит он. џ
презираю его за этот жестокий и тупой образ: костер! Ћ, они всегда готовы
сжечь того, кто верит с открытыми глазами.
’ем не менее Я обманщик, Я бью их наповал зажигательными речами Ђндре,
выдаваЯ их за свои собственные, и делаю вид, будто знаю то, что неизвестно
им, хотЯ сам Я такой же невежда, как они... Ќет, Я клевещу на себЯ. Љак
выражаетсЯ Ђндре, Я проник в ЏаскалЯ. џ читаю ЏаскалЯ без всЯкого усилиЯ,
особенно "ЏримечаниЯ" в издании Ѓренсвига, которое дал мне Ђндре. ЊенЯ
касаетсЯ все, что касаетсЯ Џор-ђоЯлЯ.
Ђ вот читал ли ЏаскалЯ ‘имон „юбер, хоть он и сдал экзамены на
бакалавра? Џодозреваю, что ни с одним автором, упомЯнутым в программе, он
не знакомилсЯ непосредственно, а довольствовалсЯ изложением в учебнике...
Ћн шагает рЯдом со мной. Ћт него пахнет потом, пропитавшим всю его сутану.
Ќе то чтобы он был грЯзен, он чистоплотнее своей крестьЯнской семьи,
котораЯ и понЯтиЯ не имеет, что значит мытьсЯ, и, может быть, даже
чистоплотнее нас, потопу что ловит рыбу у мельницы и чуть не каждый день
полощетсЯ в воде. Ћн стучит по корнЯм ольхи, загонЯЯ в верши щук и
налимов... ‚прочем, Я не собираюсь рассказывать здесь о рыбной ловле.
Џо правде говорЯ, менЯ мутит не столько от запаха ‘имона, сколько от
его шестых пальцев - этих дрожащих отростков на каждой руке и на каждой
ноге: ему приходитсЯ даже шить башмаки по мерке, и ноги кажутсЯ
одинаковыми что в длину, что в ширину - прЯмо как у слона! Ќо шестой палец
на ноге мне случаетсЯ видеть не так уж часто, зато от этих хрЯщиков без
фаланг на руках менЯ бросает в дрожь. Љ тому же он и не стараетсЯ их
прЯтать, он даже откровенно радуетсЯ, что лишние мизинцы избавЯт его от
военной службы. Ќо его старший брат Џрюдан другого мнениЯ: "’ы мог бы
поступить в ‘ен-‘ир..." ќто единственные произнесенные при мне слова,
когда Џрюдан выступил в роли искусителЯ, которую, если послушать маму и
настоЯтелЯ, он играет в жизни младшего брата.
џ подумал, какой роман Я мог бы написать на эту тему: Џрюдан, хилый,
тощий, темнолицый, с гнилыми зубами, да еще влюбленный, это Я знаю
навернЯка, в Њари „юрос, их соседку, дочь плотника, сестру Ђдольфа „юроса,
двадцатилетнего великана, похожего на ѓеракла из учебника греческой
истории, - Џрюдан в лице своего брата сведет счеты с этим миром, где сам
он всего лишь плесень... Ќе считаЯ того, что он, как все „юберы, умен. …го
бунт доказывает это. Џо моему замыслу в этой придуманной истории Џрюдан
должен отказатьсЯ от Њари „юрос и вручить ее ‘имону. ‚прочем, Њари „юрос,
вероЯтно, смотрит на младшего брата с таким же отвращением, как на
старшего, даже с большим, из-за этих его мизинцев и сутаны, словно
прилипшей к телу... Ќо что мне об этом известно? ‚се это Я выдумываю, хотЯ
уверен, что это правда, потому что знаю парнЯ, которого любит Њари „юрос,
к которому она ходит, наконец, - он друг Ђдольфа, ее брата-великана.
‚прочем, господин настоЯтель, пожалуй, прав, когда твердит, что ‘имона
искушает не дьЯвол вожделениЯ, а дьЯвол честолюбиЯ. Ќа девушек он почти не
глЯдит. џ прекрасно понимаю, что его так вышколили, чтобы он на них не
глЯдел. € все равно ему еще не приходилось по-настоЯщему боротьсЯ с
искушением. Ќо что Я об этом знаю? џ не знаю ничего ни о ‘имоне, ни о ком
бы то ни было. „аже мама и господин настоЯтель подчас ставЯт менЯ в тупик.
Љогда мы вернулись с охоты, ‹оран отнес зайца на кухню. џ устал и
растЯнулсЯ на диване в прихожей. Њама присела рЯдом. Ћна потрогала рукой
мой лоб и спросила, не хочу ли Я пить. …й не терпелось поговорить. „олжно
быть, они заранее условились с настоЯтелем, о чем следует со мной
говорить: ведь считаетсЯ, будто ‘имон поверЯет мне свои тайны. Ќа самом
деле этого и в помине нет. …го расположение ко мне никогда не проЯвлЯетсЯ
в словах. ђазделЯющаЯ нас пропасть его не смущает. ‚о всЯком случае, он ни
разу не пыталсЯ преодолеть ее.
Њама, впрочем, тоже. Ћна менЯ любит, по Я ее не интересую. …е не
интересует ничто, кроме наших земель и еще чего-то, что она держит в тайне
от всех, подозреваю, что ее мучат угрызениЯ совести - об этом Я могу
судить: Я сам терзалсЯ угрызениЯми совести в детстве, Я от них
освободилсЯ, или почти освободилсЯ, с тех пор как открыл, благодарЯ
„онзаку, что нам вдолбили в голову, будто наше вечное спасение зависит от
всЯких нелепых запретов, от таблицы грехов простительных и так называемых
смертных.
ѓосподин настоЯтель, должно быть, возложил на маму миссию заставить
менЯ разговоритьсЯ, а Я нарочно закрывал глаза, делаЯ вид, что хочу спать.
Ћна не стала прибегать к уловкам и прЯмо спросила менЯ, как был настроен
‘имон во времЯ охоты.
- Ћн только и думал, что о зайце и еще, разумеетсЯ, о том, с каким
лицом встретит его завтра утром господин настоЯтель, когда он ЯвитсЯ к
мессе.
Њама лишь этого и ждала, она тут же выложила свои карты.
- “ господина настоЯтелЯ не такие уж узкие взглЯды. Ћн не придает ни
малейшего значениЯ тому, что ‘имон в девЯтнадцать лет предпочитает охоту
вечерней службе. ‚оскреснаЯ вечернЯ не обЯзательна. ѓосподин настоЯтель
признавалсЯ, что она даже длЯ него испытание. Ђ что касаетсЯ ‘имона, то
совсем не это важно.
- ђазумеетсЯ, не это, - сказал Я. - ‚ажно то, что ‘имона обрекли,
возможно против его воли, на такую жизнь, длЯ которой он не создан.
‘ мамой произошло то, что она называет "приступом". Ћна побагровела
так, что мне стало за нее страшно: во что Я вмешиваюсь?
- Ќо, мама, ты же перваЯ об этом заговорила. Ђ Я, пожалуй,
единственный, кто не вмешиваетсЯ в дела ‘имона.
‘о свойственной не только маме, а, по мнению „онзака, и всем женщинам
нелогичностью она возразила, что Я не прав и что долг велит мне вмешатьсЯ.
- ’ак вы не верите в благодать? ‚ы полагаете, что богу нужна наша
помощь в том споре, который идет в душе ‘имона и касаетсЯ только его
одного?
- Ќа ‘имона все это времЯ оказывают давление, о котором мы и не
подозревали, тут настоЯщий заговор. ’ы должен все знать, это очень важно:
втайне от нас с первого днЯ каникул он часто встречаетсЯ... Љак бы ты
думал, с кем? ‘ мэром, да-да, с господином „юпором, а тот франкмасон и
поклЯлсЯ отвратить ‘имона от церкви...
- Ќо мы же все знали, что ‘имон встречаетсЯ с госпожой „юпор...
- ‘ этой сумасшедшей, да, но не с ее мужем, которого один вид сутаны
приводит в бешенство. џ думала, ‘имон приходит в дом „юпоров только днем,
когда мэр у себЯ на лесопилке. „олгое времЯ так оно и было... ѓоспожа
„юпор сама нас предупредила...

ѓоспожа „юпор сама! џ не верил своим ушам. "„юпоры! Њы с ними не
видимсЯ". Ќа мамином Языке это означало, что она не обмениваетсЯ с ними
ежегодным визитом (во времЯ летних каникул, когда мы живем в Њальтаверне),
которым могут похвастать три или четыре местные дамы. Ќо это верно также и
в буквальном смысле слова: „юпоров не видЯт, на них не смотрЯт. Ћни
вычеркнуты из нашего крохотного мирка. Џопытаюсь рассказать по порЯдку эту
историю „юпоров и ‘имона. ѓоспожа „юпор, как говорЯт, хорошенькаЯ женщина,
намного моложе своего мужа - мне-то она всегда казалась старухой, -
внушала недоверие уже тем, что была не из наших мест ("не известно, где он
ее взЯл, не известно, откуда она..."); наши места - это ланды Ѓазаса. “
„юпоров была единственнаЯ дочь ’ереза, родившаЯсЯ в один день с ‘имоном
„юбером. Њари „юбер ходила к „юпорам на поденную работу и брала с собой
маленького ‘имона, который играл с ’ерезой, позволЯл ей тиранить себЯ и
подчинЯлсЯ ей, потому что сыну поденщицы полагалось подчинЯтьсЯ дочери
мэра, но также и потому, как смеЯсь говорили все вокруг, что он был в нее
влюблен и она в него, а нравилось ей в нем больше всего то, чего Я
совершенно не переносил, - этот ужасный шестой палец... ’ерезу в несколько
дней унесла какаЯ-то болезнь. Њожет быть, менингит? ђодители доверились
доктору „юлаку, первому помощнику мэра, тоже радикалу и франкмасону. ќто
было длЯ них страшным ударом. ѓоспожа „юпор, котораЯ раньше ходила по
воскресеньЯм в церковь и молилась, прЯчась за колонной, больше там не
показывалась, она отвернулась от бога. ‡ато каждый день в любую погоду она
отправлЯлась на кладбище. Љогда поспевали вишни, она приносила их на
могилу, потому что ’ереза любила вишни. ђебЯтишки, прибегаЯ из школы, их
съедали.
ќти странности умерЯли сострадание окружающих. ‚ довершение всего она
отказалась принЯть маму. ќто было невероЯтно. € вот ни один житель
местечка не переступал более порога ее дома, кроме Њари „юбер и во времЯ
каникул - ‘имона. Ћт них мы узнали, что в прихожей со днЯ похорон лежали
рассыпанные по полу цветы и ветки и что Њари „юбер запрещено к ним
прикасатьсЯ.
‘имона госпожа „юпор, если бы могла, держала бы у себЯ днем и ночью. Ћн
возвращал ей ’ерезу, он был ’ерезой. Ќо он-то был жив, и он был
мальчишкой. …го нельзЯ было просто поместить на стул, точно неодушевленный
предмет, или пичкать целый день вареньем и бисквитами. Љ счастью, он до
безумиЯ любил читать. Џомню, уже позднее в какой-то игре каждый из нас
должен был придумать себе девиз и в нем наименьшим количеством слов
выразить то, что он считает счастьем. ‘имон написал сначала: "ЋхотитьсЯ и
читать". Џотом исправил: "—итать и охотитьсЯ". “ госпожи „юпор был полный
комплект "ђождественского иллюстрированного альманаха", "†урнала
путешествий", романы †юль ‚ерна, "Џутешествие двух детей по ”ранции" и
множество других чудес. Ћна усаживала ‘имона у окна и говорила: "—итай, не
обращай на менЯ вниманиЯ".
‘начала ‘имона смущал неотрывно устремленный на него взглЯд и
позвЯкивание вЯзальных спиц, потом он привык. Љаждые два-три днЯ, а если
книга была интереснаЯ, то и каждый день он приходил после обеда и
устраивалсЯ у окна в этой, должно быть, странной комнате, которую он никак
не мог мне описать: крестьЯне не видЯт того, что видим мы, - они видЯт то,
чего мы не видим. Ћднажды он попросил у госпожи „юпор разрешениЯ унести
книгу домой. ќто был единственный раз, когда она на него рассердилась. Ќи
одна из книг, которые читала ’ереза, которых касалась рука ’ерезы, не
должна была покидать дом. Ќо на следующий день она сказала ‘имону, что
хотела бы, чтобы он читал ей вслух, пока она вЯжет, а она будет платить
ему по часам, как его матери.
‘ейчас Я думаю: уж не это ли жалованье, ослепившее „юберов, помешало
маме и господину настоЯтелю ощутить беспокойство, которое должны были бы
им внушить ежедневные встречи двенадцатилетнего семинариста с
экстравагантной особой, женой мэра-франкмасона. Џравда, в те времена мэра
по целым днЯм не бывало дома, он был поглощен своим заводом и делами
муниципалитета. Љроме того, как Я узнал позднее, у него были две свЯзи:
одна в Ѓордо и другаЯ в Ѓазасе.
ђазумеетсЯ, госпожа „юпор, рассорившаЯсЯ с богом после смерти ’ерезы, в
церковь не ходила, но ‘имон уверЯл настоЯтелЯ, что она никогда не
заговаривала с ним о религии. Ћна и в самом деле ни о чем с ним не
говорила, она только смотрела, как он читает. "Џервое времЯ мне было не по
себе: она так и ела менЯ глазами. Ђ теперь Я не обращаю вниманиЯ..." -
уверЯл ‘имон. Ћн даже не терЯл аппетита, когда она приносила ему
"полдник", как называл он легкую закуску - чашку какао и хлеб с маслом, -
и не сводила с него глаз, пока он ел.
‚ октЯбре, когда мы все возвращались в Ѓордо, ‘имон брал с собой в
семинарию заработанные им деньги на карманные расходы. Ќи господину
настоЯтелю, ни маме и в голову не приходило, что ему следовало бы от них
отказатьсЯ. ЊенЯ поражало еще в детстве, что деньги длЯ этих христиан были
высшим благом, которое не отвергают, которым не жертвуют, разве лишь по
особому обету, как францисканцы или трапписты. ‹ет с двенадцати в голове у
менЯ стала созревать некаЯ смутнаЯ мысль, которую за прошлый и этот год
помог мне окончательно осознать „онзак, а именно, что, сами того не ведаЯ,
воспитавшие нас христиане во всем поступают наперекор …вангелию, что
каждую заповедь блаженства из Ќагорной проповеди они превратили в
проклЯтие: они вовсе не кроткие, они не только не праведники, но сама
праведность им ненавистна.

„рама разразилась из-за сутаны, в которую обрЯдили ‘имона, едва ему
исполнилось пЯтнадцать лет. Љаким отличием была длЯ него эта сутана! Ћн
получил право на особое место на хорах и право надевать стихарь во времЯ
службы. …сли в местечке все по-прежнему говорили ему "ты", то посторонние,
несмотрЯ на его детское лицо, называли его "господином аббатом". Ќо сутана
в доме мэра! ѓоспожа „юпор надеЯлась, что ‘имон согласитсЯ обойтись без
этой сутаны два раза в неделю. Ћн отказалсЯ с таким видом, словно речь шла
о вечном спасении. Њари „юбер, длЯ которой эта сутана была свершением
мечты всей ее жизни - домик при церкви, где она хозЯйничала бы на кухне и
в прачечной, - осмелилась одобрить отказ ‘имона.
€ тут мама и господин настоЯтель заподозрили то, что Я уже Ясно видел,
хотЯ мне было всего четырнадцать лет: не маленький дружок ’ерезы нужен
теперь госпоже „юпор, а тот ‘имон „юбер, каким он стал, тот, кто внушал
мне такое отвращение, с этим его резким запахом, с его крестьЯнским
костЯком и лишними мизинцами. Њы убедились, что она не могла обойтись без
него, она мирилась с его отсутствием в течение учебного года, но, Я думаю,
все это времЯ было длЯ нее лишь предрождественским бдением,
приуготовленном к пришествию ‘имона... ‚прочем, нет, теперь Я вспоминаю,
что и мама и настоЯтель ни о чем не догадывались. “ них открылись глаза
после того, как ‘имон передал настоЯтелю слова госпожи „юпор: она сказала,
что не она, а ее муж не выносит сутаны; она же, напротив, привыкла к ней и
даже видит в том некую выгоду - залог того, что ‘имон всегда будет тут,
рЯдом, и его никто у нее не отнимет...
- ЌикакаЯ другаЯ женщина? - спросил Я.
- „а, конечно, - сказала мама.
- ‡начит, она его любит!
ќтот вывод напрашивалсЯ сам собой, Я сообщил его самым естественным
тоном и был поражен тем эффектом, который он произвел. Џравда, хоть мне и
исполнилось в том году четырнадцать лет, со мной обращались так, как
сейчас не обращаютсЯ даже с восьмилетними.
- —то ты выдумываешь? ЏустомелЯ! ‘ам не понимаешь, о чем говоришь.
- ђаз говорю - значит, понимаю.
- € тебе не стыдно? ‚ твоем-то возрасте! —то подумает о тебе господин
настоЯтель?
- “стами младенца порой глаголет истина, - сказал настоЯтель.
Ћн встал и забегал вокруг бильЯрда, бормоча про себЯ:
- Љак мог Я быть таким слепцом...
- Ќо, господин настоЯтель, разве вы могли предположить... ѓоспожа
„юпор, в ее возрасте!
- ќто страшный возраст, увы... ‡аметьте, по моему мнению, тут ‘имону
ничто не грозит - Я знаю, как он...
Ћн оборвал фразу, боЯсь, что сказал лишнее. ‚се, что он мог сказать о
‘имоне, даже хорошее, нарушало тайну исповеди.
- „а, - произнес Я, - но, по словам ‘имона, она ест его глазами, пока
он ест свой "полдник". Њожет быть, в один прекрасный день ей этого станет
мало...
- —то это ты хочешь сказать? „а кто тебЯ научил?..
- ќто верно, - вполголоса проговорил настоЯтель, - есть такие
людоедки...
- € людоеды, - добавил Я невинным тоном.
- ‹юдоеды? Љакие людоеды?
Ћни уставились на менЯ в тревоге: на что Я намекаю? „а, без сомнениЯ,
ничего определенного Я им сообщить не мог или предпочел умолчать, однако Я
знал, что людоеды бродЯт вокруг всех пЯтнадцатилетних мальчиков, но
приближаютсЯ, лишь если чувствуют молчаливое согласие.
- ќто приводит в трепет, - сказала мама. - ‡ачем существует зло? -
добавила она в раздумье, сама не понимаЯ, что задает единственный вопрос,
способный подорвать веру.

Џостараюсь вспомнить все, что они придумали, чтобы спасти ‘имона от
этой вампирши. Љюре попросил своего собрата из аранты пригласить ‘имона
поохотитьсЯ, и тот задержал его до начала занЯтий. ‚ этот год ‘имон
вернулсЯ в семинарию, не заезжаЯ в Њальтаверн.
—то касаетсЯ менЯ... Ћсмелюсь ли Я самому себе рассказать, какую шутку
сыграл Я с настоЯтелем? „а, это необходимо, чтобы Ясно представить себе,
кто же Я такой на самом деле. ‘едьмого сентЯбрЯ, в канун ђождества
Ѓогоматери, мама без лишних слов объЯвила мне, что господин настоЯтель
ждет менЯ в три часа к исповеди: "’ы тогда успеешь пройти до всех этих
дам". Џодобное вторжение в религиозную жизнь четырнадцатилетнего мальчика
казалось ей совершенно нормальным. џ был длЯ нее ребенком, за которого она
считала себЯ ответственной перед богом. ‡лой, раздраженный (но не
взбешенный, как это было бы сейчас), Я все же понимал эту совестливую
христианку, передавшую мне по наследству свою больную совесть, от которой
Я не вполне излечилсЯ и в семнадцать лет. „олжно быть, ее все еще мучило
то, что Я посмел сказать о людоедах: во времЯ покаЯниЯ Я выложу все до
конца. ђазумеетсЯ, длЯ нее и речи быть не могло, чтобы нарушить тайну
исповеди: мама не стремилась "знать". „лЯ успокоениЯ ей достаточно было
снова "прибрать к рукам" своего мальчика, который вступал в опасный
возраст. џ взбунтовалсЯ: после конкордата день ђождества Ѓогоматери не был
уже обЯзательным праздником.
- ‚ нашей семье, - возразила мама, - он осталсЯ обЯзательным. Њы всегда
соблюдали его. Ќаши фермеры не пашут на волах в этот день. Љ тому же
господин настоЯтель ждет тебЯ. € говорить об этом больше нечего.
- Ќо ты же не заставлЯешь ‹орана...
- ‹орану восемнадцать лет. ’ы еще ребенок, и Я отвечаю за тебЯ.
‘ам дьЯвол подсказал мне эти слова:
- …сли Я дурно исповедуюсь, у менЯ будет дурное причастие. € оба греха
лЯгут на тебЯ.
Ћна побледнела, вернее, щеки ее приобрели землистый оттенок. џ бросилсЯ
ей на ею:
- Ќет-нет, Я пошутил, Я буду и исповедоватьсЯ и причащатьсЯ...
Ћна прижала менЯ к груди.

Џо дороге в церковь злость охватила менЯ с новой силой, но теперь она
целиком обратилась против ни в чем не повинного настоЯтелЯ. џ силилсЯ
побороть ее, мне ни к чему была дурнаЯ исповедь... "Ќу что ж, - подумал Я,
- ладно, скажу ему все и даже больше, чем он пожелает, больше, чем ему
когда-либо приходилось об этом слышать".
Ћн читал требник, сидЯ около исповедальни. Ћн еще некоторое времЯ
продолжал читать, потом спросил, готов ли Я, вошел в свою каморку и снЯл с
гвоздЯ епитрахиль. џ услышал, как открылось окошечко, и увидел его
огромное ухо. ‘ообщив, что не исповедовалсЯ с 15 августа, Я отбарабанил
Confiteor [молитва перед исповедью (лат.)] и выложил recto tono [напрЯмик
(лат.)] свой обычный малый набор, который не менЯлсЯ со времен первой
исповеди: "ѓрешен в чревоугодии, лжи, непослушании, лени, плохо молилсЯ,
плохо слушал мессу, повинен в гордыне, злословии..."
€ это все? “ него был разочарованный вид. „а, думаю, что все.
- ’ы уверен, что тебЯ ничто больше не тревожит? Њожет быть,
какие-нибудь мысли...
џ спросил:
- Љакие мысли?
Ћн не настаивал: не очень-то он доверЯл мне, этому маленькому чудовищу,
но вполне вероЯтно, что Я мог быть и чудовищем невинности.
- ‚сегда ли ты исповедовалсЯ искренне?
‚от тут дьЯвол обуЯл менЯ и подсказал мне ответ:
- Ќет, отец мой.
- Љак? Ќадеюсь, ничего важного ты не утаил?
- Ќе знаю. Њожет быть, это и есть самое важное.
- Ѓедное мое дитЯ! ’воЯ мать, твои наставники, сам Я, все мы всЯчески
остерегали тебЯ против малейшего отклонениЯ от свЯтой добродетели...
’ак он именовал целомудрие. џ возразил, что в этом пункте ни в чем
серьезном упрекнуть себЯ не могу. ‚ то времЯ это была чистаЯ правда. Љаким
невинным мальчиком был Я всего три года назад...
- Ћднако ты сказал, что речь идет о самом важном... —то же это значит?
- ‚ажно это иди нет, судить вам. ’ак вот, Я - идолопоклонник.
- €долопоклонник? „а что ты болтаешь?
- џ не могу сказать, что в буквальном смысле поклонЯюсь идолам. џ
исповедую тайный культ. ‡наете большой дуб в парке?
- Ќу, не такой уж он большой, - заметил кюре, видимо желаЯ вернуть менЯ
на твердую почву, в наш падежный мир, где все можно измерить и взвесить.
- „лЯ менЯ он - бог, да, с сознательного возраста Я всегда считал его
богом и поклонЯлсЯ ему.
- ‚от оно что! ’ы поэт, известное дело (он произносил "пуэт"). ’ут нет
ничего плохого.
- џ так и знал, отец мой, что вы мне не поверите. ќто и мешало мне до
сегоднЯшнего днЯ исповедатьсЯ в своем грехе: Я боЯлсЯ, что никто мне не
поверит, даже вы. Ќо поймите, Я придумал богослужение в честь большого
дуба, Я приношу ему жертвы...
- Џолно, полно! ќто вполне дозволеннаЯ пуэзиЯ, дурачок. —его ты
добиваешьсЯ? “ж не думаешь ли ты посмеЯтьсЯ надо мной? ’огда это было бы
большим грехом: над богом не смеютсЯ.
- џ не смеюсь над вами, просто Я понимаю, что вы не в силах мне
поверить.
- ‚се пуэты, и христианские тоже, поклонЯютсЯ природе - это дозволено.
- ’о, что делаю Я, не имеет ничего общего с излиЯниЯми ‹амартина или
ѓюго. “верЯю вас, все деревьЯ длЯ менЯ живые, все они божества, особенно
сосны в парке. џ предпочитаю их людЯм, - добавил Я, с наслаждением
отдаваЯсь во власть рассчитанного и в то же времЯ искреннего вдохновениЯ.
„а, люди уже и тогда внушали мне страх, даже те будущие люди, с
которыми Я имел дело в коллеже. Џравда, наших религиозных наставников,
даже самых плохих, Я не боЯлсЯ, потому что их держали в узде благочестие и
суровые правила. Ќо мои соученики! ќти уже были способны на все! Џомню, Я
все перемены просиживал в уборной, умираЯ от страха при одной мысли о
мЯче, летЯщем мне прЯмо в лицо...
- Џолно, Ђлен, вернемсЯ к серьезным вещам.
- Џочему, - воскликнул Я в тоске, не притворной, но все же сознательно
вызванной и даже не лишенной самолюбованиЯ, - почему отказываете вы мне в
прощении, не желаЯ принЯть мои признаниЯ всерьез?
Љюре привычным движением разминал свое лицо, словно вылепленное из
глины. ‚незапно он спросил менЯ:
- ’ы поклонЯешьсЯ всем деревьЯм или только большому дубу?
- Ќет, все они, разумеетсЯ, живые существа, но только большой дуб -
бог.
- —то ж, это было тебе дано в откровении?
џ видел, как он качает своей большой головой. Џостучать себЯ пальцем по
лбу он не решилсЯ.
- Ќет, у менЯ не было никакого откровениЯ. ‘ тех пор как Я себЯ помню,
Я поклонЯлсЯ земле, деревьЯм...
- Ќо не животным? € то хорошо.
- Ќет, не животным... •отЯ нет! џ в самом деле забыл, - сказал Я, - но
теперь все вдруг вспомнилось. ‚ы знаете, отец мой, заброшенную ферму?
- ‚ ‘иле? „а.
- Љогда мне было семь или восемь лет, не знаю уж, кто или что навело
менЯ на мысль, будто в заброшенной ферме живет наша ослица ѓризета,
котораЯ к тому времени давно околела от старости. џ твердо в это уверовал
и убедил также ‹орана, хотЯ он старше менЯ. Њы ходили к заброшенной ферме
и перед запертыми на замок воротами распевали какое-то дурацкое
славословие: "ѓризета, милаЯ моЯ, мы поздравлЯем все, любЯ, с веселым
праздником тебЯ, мы принесем тебе овес и засахаренный абрикос..."
- ‡асахаренный абрикос? Ћслице?
Љюре притворно расхохоталсЯ, он пыталсЯ вернуть все на свое место.
- ќто оттого, что в семь лет длЯ менЯ не было ничего лучше засахаренных
абрикосов, но ѓризете Я поклонЯлсЯ буквально. џ вдруг понЯл, отец мой, что
Я действительно совершал грех идолослужениЯ, в котором Язычники упрекали
первых христиан: ведь они обвинЯли их в поклонении ослиной голове.
џ замолчал и в самом деле подавленный этим неожиданным открытием. Љюре
тоже молчал, быть может колеблЯсь, не выгнать ли менЯ из исповедальни за
то, что Я над ним насмехаюсь. Ќо кто знает? ЌасмехалсЯ ли Я? Ћн отлично
знал, что Я совестливое дитЯ, страдающее той же болезнью, что и моЯ мать.
‚друг он спросил менЯ громко и почти торжественно:
- Ђлен, веришь ли ты в бога?
- Ћ да, отец мой!
- ‚еришь ли ты, что €исус есть •ристос, сын бога живого, отдавший свою
жизнь за тебЯ и воскресший из мертвых?
џ верил в это всем сердцем, всей душой.
- ‹юбишь ли ты ЏресвЯтую „еву?
- „а, люблю...
- ’огда не думай больше об этих глупостЯх. …сли ты согрешил, Я отпускаю
тебе грехи твои, вернее, сам господь бог тебе их отпускает.

Ћн направилсЯ в ризницу быстрыми шагами, словно спасалсЯ бегством. џ
едва успел прочитать покаЯнную молитву и снова очутилсЯ на улице, в
оцепенелом покое сентЯбрьского днЯ. ’еплый ветер был подобен дуновению,
как привыкли писать поэты, но в тот день штамп был правдой: дуновение,
вздох живого существа... џ думал посмеЯтьсЯ над настоЯтелем, но неожиданно
длЯ менЯ самого эта шутка не то чтобы принесла мне облегчение, но
напомнила о той любви, что всегда была мне убежищем. Ћ поклонении, которое
никогда не посЯгало на иную любовь, на иное поклонение - христианскому
богу, а вместе с ним хлебу и вину, рожденным, землей, солнцем и дождем.
ќто двойное убежище отнюдь не лишнее. Ќикогда никакое убежище не будет
лишним длЯ защиты от людей. ‘ейчас, спустЯ три года, моЯ тоска возрастает
день ото днЯ по мере приближениЯ к тому, что кажетсЯ мне самым ужасным из
всех ужасов: жизни в казарме, солдатской артели. џ не поверЯл это никому,
даже „онзаку. џ не стыжусь своей тоски, Я знаю, в ней нет ничего
бесчестного, но не следует материализовать ее, выражаЯ словами, не то она
обернетсЯ трусостью; иногда Я думаю, что последний мой шанс - умереть до
призыва в армию.
ђазмышлЯЯ обо всем этом на обратном пути, Я в то же времЯ вспоминал,
как вел себЯ настоЯтель перед расставленной ловушкой. Ћн занимал одно из
первых мест в списке католиков-болванов, который мы с „онзаком составили
параллельно со списком умных католиков, и вот Я восхищалсЯ, что он вышел
из положениЯ с тактом, не свойственным ему в повседневной жизни, словно по
мгновенному наитию. „а, так оно и было, теперь Я в этом не сомневалсЯ. ‚
глубине души Я не так уж был уверен в своей невинности но части греха
идолопоклонства; исповедуЯсь, Я постепенно в него поверил. …сли б не это,
Я не почувствовал бы облегчениЯ совести и моЯ радость не выразилась бы,
как всегда, в сумасшедшей беготне по парку, в которую Я вовлек и ‹орана. ‚
беге, несмотрЯ на то что Я моложе на четыре года, Я почти всегда побеждаю,
потому что он задыхаетсЯ.

Љак Я причащалсЯ на следующий день, не помню. ЏричастиЯ запоминаешь не
больше, чем сновидениЯ. Ћднако день восьмого сентЯбрЯ сохранилсЯ в моей
памЯти, хотЯ прошло три года. џ отказалсЯ пойти с ‹ораном охотитьсЯ на
жаворонков в полЯ †уано. —увство, охватившее менЯ с необычайной силой, Я
помню Ясно, потому что постоЯнно испытываю его и сейчас - желание остатьсЯ
одному, бродить по лесам, по полЯм, шагать до полного изнеможениЯ по
песчаным дорогам, где немыслимо встретить никого, кроме бредущего впереди
своих волов фермера, который, прикоснувшись к берету, скажет мне
"Aduchats!" [приветствие на местном наречии], или пастуха с его стадом. ‚
этих безликих ландах никому до менЯ нет дела. € все же у менЯ была своЯ
цель. ‚о времЯ этих прогулок Я обычно не без колебаний выбирал одно из
четырех направлений: истоки ћра, ЃольшаЯ сосна (исполинское дерево,
привлекавшее любопытных со всей округи), дом барышень в †уано и старик из
‹ассю; на этот раз Я выбрал старика, может быть потому, что ему уже
перевалило за восемьдесЯт и он мог вскоре навсегда покинуть ‹ассю, где он
сиднем сидел всю жизнь. Ћн не охотилсЯ уже много лет, разве что на вЯхирей
в октЯбре. —ем заполнЯл он свои дни? “ него был совершенно озадаченный
вид, когда он узнал от менЯ как-то, что есть на свете такие сумасшедшие,
которые покупают книги. Љ себе он не пускал никого, кроме доктора. Љюре
заполучит его мертвым, говорил он, а живым - никогда. —то касаетсЯ
наследников (он состоЯл в родстве со всеми богатыми помещиками и с нами
тоже, но в очень дальнем), он спускал собак на каждого, кто осмеливалсЯ
подойти к дому. ‡наЯ, что он ненавидит их всех одинаково, они все вместе
потешались над этим. …динственнаЯ надежда у них была на его ужас перед
смертью, который, если верить нотариусу, не позволЯл старику из ‹ассю
составить завещание. Ќо ‘егонда, котораЯ за ним ходила после того, как
спала с ним больше сорока лет, по-видимому, позаботилась, чтобы все быль
сделано. Ћна-то навернЯка и унаследует его восемьсот гектаров, или,
вернее, унаследует ее сын Љазимир: ведь она в полном подчинении у этого
скота, который никогда ничего не желал делать, только охотилсЯ на вЯхирей
в октЯбре длЯ старика из ‹ассю. Ћстальное времЯ года он что-то мастерил,
если не бывал пьЯн, носил воду из колодца, пилил дрова. Њне было все
равно, увижу Я его или нет. Ћн, пожалуй, ближе к неодушевленному миру, чем
к живым существам, так же как ЃольшаЯ сосна, как сам старик из ‹ассю. ‚
них нет ничего человеческого в грозном значении этого слова. Ћни настолько
скоты, что не принадлежат к тому роду, которого Я боЯлсЯ, от которого мне
не терпелось уйти.
џ шел и шел. Џапоротник, еще не тронутый осенним увЯданием, в то лето
почти достигал моего роста, Я сильно вырос только на следующий год.
Џапоротник был моим врагом, мне с детства внушали, что он содержит
синильную кислоту. џ сбивал палкой самые надменные верхушки, а то и
врубалсЯ в густые заросли и вдыхал аромат Ядовитого сока, словно запах
пролитой мной крови.
Љогда Я проходил мимо ‘иле, заброшенной фермы, где некогда поклонЯлсЯ
ѓризето, Я услышал топот копыт и едва успел отскочить в сторону:
мадемуазель Њартино проскакала мимо, не заметив менЯ или, скорее, не
удостоив менЯ заметить, сидЯ верхом, как †анна д'Ђрк; ее золотистые кудри
развевались по ветру, словно живые, да, словно живые змеи извивались
вокруг ее головы. Њожет быть, она опасалась, что Я с ней не раскланЯюсь.
•отЯ мы были родней, а Њартино состоЯли в свойстве со "всем, что есть
лучшего в ландах", как говорила мама, мы их не замечали, они нас тоже. Ќе
одно поколение нашего рода было в ссоре с Њартино. …ще наши деды не
разговаривали друг с другом. Ќо мадемуазель Њартино подвергалась особому
остракизму - в те времена (сейчас Я осведомлен лучше) Я все сводил к тому,
что она вопреки приличиЯм ездила верхом в мужском седле; к тому же она
трудилась, была лектрисой, компаньонкой в Ѓазасе у баронессы де ѓот, особы
не нашего круга, принадлежавшей, как говорила мама, к другой среде, а с
ней никакие отношениЯ были немыслимы, ее частнаЯ жизнь даже не
подвергалась, подобно жизни людей нашего круга, маминому безапеллЯционному
суждению: ведь не будем мы обсуждать нравы муравьев, или
енотов-полоскунов, или барсуков. "ќта баронесса де ѓот... - начинала мама.
- ѓоворЯт, будто... впрочем, нет, ты не поймешь!"
џ видел мадемуазель Њартино только верхом: она словно приросла к своему
коню, как мои оловЯнные солдатики. Џоскольку она жила в Ѓазасе, ее нельзЯ
было встретить во времЯ мессы или чьих-нибудь похорон...

„ом старика был отделен от фермы изгородью; вокруг дома росли
посаженные ‘егондой чахлые георгины. Џри моем приближении стали рватьсЯ на
цепи собаки и сразу же на пороге возникла ‘егонда. ‘тарик закричал из
дома: "Quezaco?" "Љто там?" Ћна взглЯнула из-под руки и, узнав менЯ,
крикнула в полуоткрытую дверь: "Lou Tchikoi de lou Prat!" "Њалыш из
‹у-Џрата!" - так звал менЯ старик из ‹ассю. „ело в том, что лес, где мой
дед построил себе дом, называлсЯ ‹у-Џрат и сохранЯл это название еще до
недавних дней, когда мы с ‹ораном перекрестили его из-за того, что фамилиЯ
одного жирного и дураковатого мальчишки, учившегосЯ с нами в коллеже, была
‹упрат. Ђ Я настоЯл на названии "Њальтаверн", по заглавию пленившей менЯ
повести в одном из "ђождественских альманахов" за 90-е годы. Ќо старик из
‹ассю знать ничего не знал, кроме "‹у-Џрата".
—ерный старушечий платок прикрывал волосы ‘егонды. ѓубы были втЯнуты в
беззубый провал рта. ЏоЯвилсЯ старик, весь взъерошенный, в застиранной
рваной фуфайке и в шерстЯных носках, несмотрЯ на жару. Ћн притворЯлсЯ,
будто не помнит своего возраста, но когда-то он дралсЯ на стороне
версальцев: длЯ него Џариж навсегда осталсЯ гнездом коммунаров. Ћн не
рассказывал об этом никому, только ‹орану и мне - ведь мы не принадлежали
к ненавистной банде наследников, - главным образом мне, Я ему нравилсЯ, Я
это прекрасно чувствовал, так же как нравлюсь ‘имону „юберу, как нравилсЯ
аббату ѓрилло, который всегда выводил мне на экзаменах средний балл, даже
когда Я заваливалсЯ.
- Ћн все растет! ђастет! ЏридетсЯ положить ему на голову камень
потЯжелее.
‡атем последовала перебранка между стариком и ‘егондой. џ не говорю на
местном наречии, но все понимаю. ‘тарик велел ей принести бутылочку пива.
‘егонда уставилась на менЯ, словно настороженнаЯ наседка, и заворчала, что
он и так много пива выпил, "недолго и живот застудить". Њало ли что Я не
наследник, а там кто менЯ знает? …й пришлось все-таки уступить, и она
поставила бутылку и стаканы на ржавый садовый столик. “видев, что она все
торчит рЯдом с нами, старик прикрикнул: "A Foustaou!" "„омой!" Ћна
повиновалась, но, конечно, подслушивает в кухне, прЯчась за приоткрытыми
ставнЯми.
Њы со стариком чокнулись. Ћн разглЯдывал менЯ из глубины своих
восьмидесЯти лет, ничуть не тЯготЯсь наступившим долгим молчанием... Ѓыть
может, с какой-то смутной тоской? ‚прочем, нет, слово "тоска" не подходит
этому старому вепрю, ведь длЯ него восемьдесЯт лет прошли как один
бесконечно долгий день; ружье под рукой, бутылка медока на столе -
единственный зримый признак его богатства, а выглЯдел он таким же грЯзным,
таким же невежественным, как самый невежественный, самый грЯзный из его
арендаторов, боЯвшихсЯ его пуще огнЯ. € все-таки это была именно тоска, ее
выдали первые же его слова:
- џ ездил в Ѓордо в девЯносто третьем году, жил три днЯ в гостинице
"Њонтре". ’ам была ваннаЯ...
- € вы ею пользовались?
- —тобы заразитьсЯ! ќ!
Ћн замолчал, и вдруг опЯть:
- Ђ обедал напротив, в "†ареном каплуне". Ќу и вина там...
Ћн снова помолчал, потом захихикал. џ отвел глаза, чтобы не видеть двух
гнилых пеньков, торчавших у него на месте передних зубов. Ћн спросил менЯ:
- ‡наешь "‡амок ’ромпетт"?
- Ќо, господин „юпюи, его снесли больше ста лет назад!
- ‚ девЯносто третьем году его еще, видать, не снесли, раз Я туда
ходил. - Ћн все смеЯлсЯ. …го "‡амок ’ромпетт" был борделем, о котором
шушукались по уголкам во дворе коллежа "грЯзные типы". - Ќедешево это
обходитсЯ... ќто еще не длЯ тебЯ.
‚ ту минуту Я уверилсЯ, что бессмертие уготовано очень малому числу
избранных душ, а длЯ остальных адом будет небытие. ‚прочем, господь обещал
бессмертие лишь немногим; "€ в грЯдущих веках вечнаЯ жизнь". €ли еще:
"’от, кто вкусит от хлеба сего, не умрет". Ќо остальные умрут. Ќесомненно,
это была одна из тех "вспышек интуиции", которыми восхищалсЯ Ђндре „онзак,
он утверждал, что это особый дар, восполнЯвший недостаток у менЯ
философского мышлениЯ. џ написал ему в тот же вечер, надеЯсь ослепить его
своим открытием относительно бессмертиЯ избранных, но с обратной почтой
получил письмо, в котором он высмеЯл эту абсурдную мысль: "‚се души
бессмертны, либо не бессмертна ни одна из них". Ќо в этот момент Я с
наслаждением повторЯл про себЯ, что не останетсЯ ничего от старика из
‹ассю, ничего от ‘егонды, ничего от Љазимира, ни вот столечко, чтобы
поддержать хоть крохотный Язычок неугасимого пламени.
- ’ы еще не вошел в возраст...
Ћн, должно быть, испытывал смутное раскаЯние, что заговорил со мной о
"‡амке ’ромпетт", так как резко переменил тему и стал расспрашивать, что
болтают о нем в местечке.
- ’олько и разговоров, подписали вы бумагу или нет...
џ заговорил шепотом из-за ‘егонды, котораЯ навернЯка подслушивала.
- ’олько и разговоров, скоро ли ‘егонда и Љазимир отхватЯт кусок, а
может, уже отхватили...
џ коснулсЯ запретной темы. ‘тарик посмотрел на менЯ сердито:
- Ђ ты сам что думаешь?
- Ћ! Ќа месте ваших наследников Я спал бы спокойно.
- Џочему так уж спокойно?
џ знал, что надо было ответить старику, чтобы вывести его из себЯ.
- ‹учше мне помолчать: ‘егонда подслушивает.
- ’ы же прекрасно знаешь - она глухаЯ.
- Ћна все слышит, когда хочет, вы сами мне говорили.
Ћн настаивал. џ чувствовал, что он обеспокоен, встревожен. „онзак
говорит, что Я возмутитель спокойствиЯ в полном смысле этого слова.
Џравда, не всегда. Ќо в тот день, пожалуй, так и было.
- Ќе может быть, чтобы такой проницательный человек, как вы, господин
„юпюи, не понимал, что, пока бумага не подписана, ‘егонда и Љазимир
заинтересованы в том, чтобы вы не умирали.
Ћн проворчал:
- Ќе говори об этом!
- Ќо речь идет именно об этом и ни о чем другом. Ђ в тот день, когда вы
подпишете, наоборот: в их интересах будет...
Ћн прервал менЯ стоном, похожим на лай.
- ‘казано - не говори об этом.
Ћн встал, сделал несколько шагов, волоча подагрическую ногу. ЋбернулсЯ
и крикнул:
- Bey-t'en! “бирайсЯ!
- џ не хотел вас оскорбить, господин „юпюи.
- „а это же не убийцы: они ко мне привЯзаны.
џ покачал головой и засмеЯлсЯ, подражаЯ его хихиканью.
- …ще бы, пиЯвки всегда привЯзаны к хозЯину, а эти вдобавок слишком
трусливы, чтобы стать убийцами. Ћни отлично понимают, что, раз вы
подписали бумагу, их первых заподозрЯт, если ваша кончина породит какие-то
сомнениЯ, и что ваши наследники будут вести расследование беспощадно. ’ем
не менее...
џ вышел за ограду; старик стоЯл среди георгинов, потрЯсенный тем, что Я
заговорил с ним о его кончине, может быть, еще больше, чем мыслью о
грозЯщем ему убийстве. "—то? —то?" - бормотал он. Ќа его лице проступила
болезненнаЯ бледность. Љазалось, он вот-вот умрет на месте. Џожалуй, его
убийцей мог стать Я сам. Ќо Я об этом не думал. џ наносил удары, словно в
исступлении.
- ...’ем не менее, господин „юпюи, неужели вам это не приходило в
голову? ‚ таком уединенном месте, как ‹ассю, где нечего боЯтьсЯ
свидетелей, согласитесь, совсем нетрудно убрать с дороги, не подвергаЯ
себЯ никакому риску...
- Bey-t'en!
- ‚от не знаю, - продолжал Я задумчиво, как бы рассуждаЯ сам с собой, -
удастсЯ ли обнаружить при вскрытии, что человека удушили, придавив
периной? Ђ еще можно вызвать крупозное воспаление легких, если привЯзать
старика голым к кровати зимой на всю ночь перед открытым окном, конечно,
если на улице ниже нулЯ! Ќо тут Я тоже не знаю, как при вскрытии...
- “бирайсЯ, не то Я позову Љазимира.
џ видел, что Љазимир вышел из ворот фермы. џ пустилсЯ наутек, даже не
обернувшись, чтобы бросить прощальный взглЯд на ‹ассю, куда мне теперь
пути заказаны, покуда жив старик...
Ќу ладно! ‚се это неправда. ќту историю Я сам себе рассказал. ‚се ложь,
начинаЯ с того, что старик сказал мне про "‡амок ’ромпетт". ЏрЯмо
настоЯщий роман! •орош он? €ли плох? ‚о всЯком случае, все здесь ложь, все
отдает ложью. џ и двух слов не произнес бы - старик вколотил бы мне их
обратно в глотку. ‚прочем, Я никогда не совершил бы смертного греха,
обвинив в убийстве или покушении на убийство Љазимира и ‘егонду, которые и
в самом деле привЯзаны к своему старому мучителю. …сть еще и другой
вариант этой истории, которую Я сам себе рассказываю: старик неожиданно
решает, что его наследником буду Я. џ придумываю, на что употребить эти
деньги: ‹ассю Я превращу в библиотеку, мы будем там хранить все свои
книги, „онзак и Я. ЋтгородимсЯ от мира живых горами книг и музыкой тоже -
там будет пианино длЯ Ђндре, а то и орган, почему бы и нет?
Њожет, Я сочинЯл эту историю на обратном пути? Ќе помню. Џомню только,
что Я был умиротворен и счастлив, как бывает почти всегда, когда Я
причащаюсь поутру. џ размышлЯл о том, что годы моего отрочества протекают
в мире чудовищ, или, вернее, карикатур на чудовища, одни из них любЯт
менЯ, другие боЯтсЯ. Ќи одна девушка еще не обратила на менЯ вниманиЯ, как
это бывает в романах, хотЯ в коллеже считаетсЯ, что у менЯ "смазливое
личико"; правда, Я тощий и у менЯ нет мускулов. Ђндре говорит, что
девчонки не любЯт слишком тощих мальчишек. …динственную девушку, которой Я
восхищаюсь, Я вижу только верхом, неприступную, как †анна д'Ђрк. Ћна так
презирает менЯ, что даже не глЯдит в мою сторону. „а... Ќо менЯ как раз и
пленЯет в ней то, что тут Я ничем не рискую, она не спешитсЯ, не подойдет
ко мне, не потребует, чтобы Я перестал быть ребенком и вел себЯ как
мужчина... „умал ли Я об этом тогда, возвращаЯсь из ‹ассю? €ли сочинЯю уже
новую историю? …ще менЯ волнуют те девушки, что поют в церкви, обступив
фисгармонию, на которой играет сестра ‹одопса... Ћсобенно дочки аптекарЯ,
они носЯт черную бархотку на шее, и при пении шеЯ у них раздуваетсЯ, как у
голубки...

‡а времЯ этих каникул не произошло ничего, что нарушило бы обычное
течение нашей замкнутой жизни. ‘имона с нами уже не было. Ћ госпоже „юпор
почти не вспоминали, прошел слух, будто она выпивает, а по словам Њари
„юбер, котораЯ по-прежнему работала у нее поденно, она даже "вставала по
ночам, чтобы пропустить рюмочку". ‹иниЯ „юпор - ‘имон затерЯлась среди
других; потом - начало занЯтий, возвращение в Ѓордо; Њальтаверн стал длЯ
менЯ сказочным островом, о котором Я мечтал до наступлениЯ следующих
каникул, когда Я переходил в класс риторики. Ќа этот раз произошло только
одно событие: сам мэр согласилсЯ на визиты облаченного в сутану ‘имона к
госпоже „юпор. Њама и настоЯтель радовались этому, как победе, или по
крайней мере притворЯлись, будто радуютсЯ. Џроисходили ли уже тогда тайные
встречи господина „юпора с ‘имоном? ‡адумал ли мэр еще в том году похитить
его у церкви? Џо словам ‘имона, при встречах мэр никогда не говорил с ним
о религии, он был очень любезен, советовалсЯ иногда по тому или иному
поводу, рассказывал о своих политических друзьЯх, с которыми видитсЯ на
заседаниЯх генерального совета департамента. Ћн даже был близок с молодым
министром ѓастоном „умергом и мог бы обратитьсЯ к нему с любой просьбой...

ќтим летом ‘имон как воды в рот набрал - про мэра ни слова. € вдруг
словно гром среди Ясного неба: госпожа „юпор Явилась вчера в ризницу,
после того как настоЯтель отслужил мессу, и открыла ему замысел своего
мужа. Љак говорила мама, мэр пообещал ‘имону взЯть на себЯ его содержание,
пока он не получит диплом лиценциата, и даже после этого, если ‘имон
захочет поступить в ќколь Ќормаль и потом готовитьсЯ к конкурсу на звание
преподавателЯ.
Џо словам госпожи „юпор, разгадать намерениЯ ‘имона невозможно. …й
казалось, что он поддаетсЯ искушению, но еще колеблетсЯ. ЌастоЯтель боЯлсЯ
своим вмешательством все испортить. џ заставил его осознать собственную
тупость. џ видел, что он в трудном положении и не надеетсЯ без менЯ
распутать весь этот запутанный клубок в голове и сердце юного крестьЯнина,
пересаженного на семинарскую почву и неожиданно оказавшегосЯ - пусть в
масштабах столицы кантона - ставкой в той борьбе, что завЯзалась во
”ранции между государством и церковью, или, вернее, между франкмасонством
и конгрегациЯми.
џ-то знал, что ‘имон увильнет от спора еще до того, как он начнетсЯ. “
‘имона, вероЯтно, есть в семинарии друг, которому он все рассказывает, но
Я длЯ него существо высшей расы, Я сын мадам; он любит менЯ, Я уверен, но
длЯ него Я так же недоступен, как длЯ менЯ мадемуазель Њартино или
вечернЯЯ звезда. Ћн ничего не скажет, разве только...
џ всегда предпочитал писать, а не говорить: с пером в руке Я не знал
удержу.
- џ мог бы, - сказал Я господину настоЯтелю, - написать ‘имону письмо,
оно уже сложилось у менЯ в голове.
- Ќо он сильнее тебЯ в богословии...
- Љак будто дело в богословии! џ знаю, с какой стороны повести
наступление...
Ќа самом деле Я узнал это не более двух минут назад, и все еще было
окутано туманом, но наконец-то Я напал на след.
ЌастоЯтель твердил свое:
- ‡аставь его разговоритьсЯ!
- ЏовторЯю, он ничего мне не скажет. „а и вообще никто никому ничего не
говорит. џ не знаю, в каком это кругу люди объЯснЯютсЯ при помощи вопросов
и ответов, как в романах, как в театре...
- —его ты добиваешьсЯ? Ђ чем же еще мы занимаемсЯ целыми днЯми? —ем
занимаемсЯ мы с тобой сейчас?
- ќто верно, господин кюре, но часто ли у нас с вами бывает такаЯ
приманка длЯ разговора? Ќе помню, чтобы мы с мамой разговаривали иначе,
как банальными фразами, зачастую на диалекте: ведь то же самое говорЯт и
фермерам и прислуге. Њожет быть, нам мешает разница в возрасте или
общественном положении, только у нас нет общего Языка... Ќо Я заметил, что
фермеры тоже не разговаривают друг с другом, при встрече они спрашивают:
"As dejunat?", "Џозавтракал?" ‚ажнейший и даже единственный интерес в
жизни - это еда, которую они разминают своими беззубыми деснами, словно
жвачку жуют. Ђ влюбленные, разве они разговаривают? - вздохнул Я.
Љюре повторил:
- —его ты добиваешьсЯ?
- …сли бы тут была мама, она сказала бы: "ЏустомелЯ!" - и все стало бы
Ясно... Ќо написать всегда можно. џ могу написать ‘имону великолепное
письмо, он будет его читать и перечитывать, будет носить на сердце...
- ’ы одержим гордыней, - сказал настоЯтель. - —то ты возомнил о себе? -
€ после недолгого молчаниЯ: - —то ты ему напишешь? ’ы его совсем не
знаешь.
- џ знаю, в каком направлении Я хочу действовать, вернее, должен
действовать... ‘ам-то Я ничего не хочу.
џ думал посмеЯтьсЯ над настоЯтелем, но неожиданно увлексЯ сам. ’о, что
Я хотел написать ‘имону, разворачивалось вдаль и вширь перед моим
внутренним взором. Њне не терпелось скорее все изложить на бумаге, чтобы
быть уверенным, что это чудо свершитсЯ.

Џрошло больше года, и снова Я открываю эту тетрадь: записи в ней
прерваны не за недостатком материала, о господи, нет! Ќо все мною
пережитое не поддавалось никакому толкованию, а главное - убило во мне
ребенка. Ќет, это неправда: Я стал другим, оставаЯсь самим собой. џ не
отказываюсь от того, что написал в семнадцать лет. ’еперь Я вступаю на
порог девЯтнадцатого года и, разумеетсЯ, не стал бы по собственному почину
записывать все, что было пережито. Ќо „онзак придает слишком большое
значение - и это мне кажетсЯ странным - моей реакции на повседневные
событиЯ жизни. Ќет, пожалуй, это не так уж странно. „ело в том, что
„онзак, будучи бесконечно умнее менЯ (хотЯ он и написал мне однажды: "’ы
не так умен, как Я, но почти что..."), страдает бесплодием, которому сам
удивлЯетсЯ: он все понимает, но выразить ничего не может. Ћн не сочинЯет,
не творит, больше того - он не умеет излагать свои идеи. Ћн способен на
потрЯсающие формулировки, но совершенно не способен на развитие мысли.
’олько мои сочинениЯ обычно удостаивались чести быть прочитанными вслух
перед классом, его же - никогда. „онзака это поражает больше, чем менЯ.
"Џодумать только, что именно ты, а не Я, - вздыхает он, - ты будешь
выдающимсЯ человеком, а Я так и останусь никем до конца своих дней!" Ќо
вот он в чем великолепен: он не считает, что это несправедливо. Ћн верит,
что Я стану писателем, даже большим писателем, а он будет всю жизнь
преподавать латынь невеждам-семинаристам. Ќо он верит также, что,
отправлЯЯсь от любого написанного мною текста на тему, подсказанную жизнью
и преломленную моим восприЯтием, он, Ђндре „онзак, совершит то, что сам Я
не способен совершить, то, что он называет "открытием". Ћткрытие чего? ‚
его понимании речь идет о выЯвлении некой скрытой точки, где правда жизни,
постигаемаЯ опытом, соединитсЯ с правдой, данной нам в откровении, в том
откровении, которое следует извлечь из грубой породы, затвердевшей вокруг
слова божьего в течение двухтысЯчелетней истории церкви.
€ вот мы условились, что Я должен черным по белому, не опускаЯ ни одной
подробности, изложить все, что произошло в Њальтаверне, доверив это только
ему и никому другому, рассказать ужасную историю ‘имона так, как она
сложилась в моем сознании и продолжает развиватьсЯ, грызЯ менЯ изнутри. џ
понЯл, что во мне ничто не может умереть, что Я до краев полон каким-то
странным, мучительным и мрачным миром... —то же будет, когда во мне
скопитсЯ столько воспоминаний, словно Я прожил две тысЯчи лет, как говорит
Ѓодлер? ЉакаЯ чудовищнаЯ старость ждет такого человека, как Я! Ќаверно, Я
умру молодым... Ќет! ќто неправда: Я не верю, что умру молодым, Я не верю,
что вообще должен умереть, - Я чувствую себЯ невероЯтно вечным.

€так, вот что произошло после того, как Я обещал кюре поговорить с
‘имоном и сломить его молчание, написав ему письмо, строки которого уже
складывались у менЯ в уме и не ответить на которое он бы не мог.

џ спустилсЯ к ћру - речке, протекающей через Њальтаверн; Я знал, что
застану там ‘имона за рыбной ловлей. Ѓыло четыре часа днЯ, мимоходом Я
захватил в буфетной гроздь винограда. Џоблескивала мокраЯ трава - там, где
теперь раскинулись луга, было когда-то болото. џ заметил, что ольха,
окаймлЯвшаЯ берег, отливала голубым. ‚спугнутые мной сверчки и кузнечики,
жаркое дыхание болотной топи, гудение лесопилки господина „юпора, грохот
тележек, доносившийсЯ с дороги в ‘ор, - все впечатлениЯ этой минуты
останутсЯ во мне навсегда, Я не избавлюсь от них, хотЯ бы дожил до
глубокой старости.
џ не видел ‘имона, рыбачившего где-то в конце луга, но слышал его.
‡абравшись в ольшаник, Я сел у берега, уверенный, что раз он идет вдоль
ложа реки, стуча по корнЯм и выгонЯЯ щук и налимов, то рано или поздно
поравнЯетсЯ со мной и не сможет не заговорить. ’огда-то и начнетсЯ большаЯ
игра.
џ сидел на коврике из мЯты. ѓолубые и серые стрекозы плЯсали над
зарослЯми осмунды, которую мама называет самкой папоротника. Ћбычный
сентЯбрьский день каникул, Я мог бы заниматьсЯ тем же, чем и остальные
восемнадцатилетние юноши... Ђ чем они, собственно, занимаютсЯ? џ боюсь
даже думать об этом. Ќу а Я, что за демон или ангел владел мной в тот час?
€ли все это была комедиЯ? Ќо тогда кто суфлировал мне в этой роли? Љто
заставлЯл репетировать перед выходом на сцену?
џ прислушивалсЯ к всплескам воды при каждом шаге ‘имона и вдруг в
просвете между деревьЯми увидел его самого. Ћн был в трусах, ужасающе
белый - той белизной, котораЯ всегда делала длЯ менЯ невыносимым вид
обнаженного тела, особенно такого вот, с широким крестьЯнским костЯком,
крепко сбитого, но словно обессиленного интеллектуальной жизнью, котораЯ
изнурила этого бедного "бунтарЯ †аку".
Ђ может быть, волосатый мужской торс - Явный признак мужественности -
внушал мне ужас? Ќо Я никогда не задерживалсЯ на подобных вопросах,
приученный с самого раннего возраста видеть тут только "дурные мысли".
Љогда ‘имон поравнЯлсЯ со мной, Я крикнул ему: "Adouchats!" Ћн
оглЯнулсЯ, воскликнул: "Ћ, извините!", выскочил на берег, второпЯх натЯнул
штаны поверх мокрых трусов и сунул голову в фуфайку. Ћн был без сутаны -
это менЯ поразило. џ просил его продолжать свое занЯтие. Ќо он уже кончил:
все равно ничего не ловитсЯ. Ќарод из местечка приходит вытаскивать верши
чуть свет. Ћн бросал на менЯ быстрые взглЯды, но тут же отводил глаза,
торопЯсь уйти и в то же времЯ - Я решаюсь так написать, потому что это
правда и, кроме „онзака, никто никогда этого не прочтет, - покорЯЯсь моим
чарам; очень важно, что он был под властью моих чар в этот момент и что
сам Я был охвачен "вспышкой интуиции". ‚едь ‘имон только и хотел сбежать,
сбежать от менЯ. Ќадо было удержать его силой. џ сказал, что последние дни
все только и делают, что чешут Языки на его счет. Ћн насупилсЯ:
- Ѓолтают? Ђ мне без разницы. Ђ, б...!
Љак должен был он волноватьсЯ, чтобы употребить такое неправильное
выражение, да еще произнести при мне ругательство! € вдобавок повторил
его. Џравда, его брат Џрюдан каждую свою фразу словно приколачивал этим
словом и ‘имон на каникулах слушал это целыми днЯми. џ возразил, что все
касающеесЯ его, ‘имона, мне далеко не безразлично. € тут он, может быть,
впервые в жизни надерзил одному из сыновей мадам:
- ќто мое дело, а не ваше.
- € мое, потому что Я привЯзан к вам.
Ћн пожал плечами и усмехнулсЯ.
- ќто настоЯтель просил вас заставить менЯ разговоритьсЯ и выудить все,
что ему надо?
- ‚ы глубоко ошибаетесь, если думаете, что Я на стороне настоЯтелЯ и
мадам.
- Ќо вы, однако, и не друг господина мэра.
- Ќет, разумеетсЯ! Ќо если бы Я мог вести игру - вашу игру, на вашем
месте, Я играл бы на все - и против мэра, и против кюре одновременно.
- „а, но раз никто вас об этом не просит... Ќет! ‘кажите на милость!
—то можете вы в восемнадцать лет знать такое, чего не знают другие?
- џ как раз знаю то, чего не знают они и знаю только Я.
- Ђх! ‚от оно что!
‘имон остановилсЯ посреди луга и пристально посмотрел на менЯ.
- Ћднако и самонадеЯнны же вы!
- —то знаю, то знаю, и вы тоже знаете, что Я это знаю.
- —то Я знаю?
- —то в Њальтаверне только Я один зрЯчий, может быть, Я и вы. Ќо вы
слишком всем этим свЯзаны, чтобы видеть Ясно, вы слишком в этом погрЯзли.
- ‹адно! ќто уж как вам будет угодно, господин Ђлен. Ќо Я желаю, чтобы
вы оставили менЯ, к чертовой матери, в покое.
ѓруб со мной, первый раз в жизни...
- ‚ покое? Ѓедный ‘имон! „а вы скоро вконец успокоитесь. џ бы мог
открыть вам глаза одним словом... Ќет, пожалуй, не одним, это уже
бахвальство: Я должен говорить столько, сколько понадобитсЯ...
- џ не желаю, чтобы вы со мной об этом говорили.
- ’огда разрешите мне написать. •отите, Я напишу вам?
- ‚ы этого никогда не делали, даже когда Я был удостоен первого чина, -
сказал он с неожиданно прорвавшейсЯ старой обидой, - даже когда получил
высшую награду... ђазве Я хоть что-нибудь значу длЯ вас?
- ‚ы это отлично знаете, ‘имон, вы не можете этого не чувствовать
сейчас, когда Я страдаю из-за вас...
- Ђх, так! Ќо кто Я длЯ вас? „еревенщина ‘имон, которому все
"тыкают"...
- ’олько не Я.
- „а, это верно, только не вы, но длЯ вас Я всегда был ‘имон, а вы длЯ
менЯ - господин Ђлен, даже когда вам было четыре года. ѓосподин ‹оран,
господин Ђлен! ‘кажите на милость! Ђ, б...!
Ћн был вне себЯ. Ћн ускорил шаг. Њне приходилось чуть лЯ не бежать,
чтобы идти с ним рЯдом. џ настаивал, чтобы он мне разрешил написать ему.
- „а какое Я имею право запрещать вам?
- Ћбещайте, что прочтете мое письмо.
Ќа этот раз Я нашел нужный тон. Ћн остановилсЯ. ‚ этом месте река
делала крутой поворот. Ќа траве лежали длинные тени тополей. Ѓыло, должно
быть, часов пЯть. ‘имон сказал:
- „а, конечно, господин Ђлен, Я прочту ваше письмо, Я отвечу вам. Ќе
беспокойтесь. Ќо что вы можете знать обо мне, чего не знают другие?
- Џервое, что Я могу сказать вам сразу же, но не от своего имени, а от
имени господа бога...
Ћн только пробормотал: "Ђ! •а! ‚от как!" џ вел крупную игру. Ќо моЯ
сила была именно в том, что Я не играл: Я действительно был во власти
своего вдохновениЯ.
- ќти болваны не знают, что господь возлюбил вас таким, какой вы есть,
то есть юным честолюбцем. ЉаждаЯ часть вашей души любезна богу, так почему
же не мог он возлюбить честолюбие, которое сейчас в ней главенствует?
•отЯ ни один мускул не дрогнул на его лице, Я почувствовал, что он
насторожилсЯ. џ продолжал:
- ‚се они одинаково слепы - и те и другие. Њы с вами знаем, ‘имон,
пусть церковь действительно стала походить на изъеденные ржавчиной трубы,
которые мэр так высмеивает, а мама и господин настоЯтель принимают за
высшую истину, но мы-то знаем, что по трубам этого древнего водопровода
текут, пусть не потоком, пусть скупыми каплЯми, но все же текут слова
вечной жизни...
‘ам того не сознаваЯ, Я цитировал „онзака. ‘имон пробормотал:
- ќ! ‘кажите пожалуйста, а при чем тут честолюбец? ‚ы ведь не знаете,
что они мне предлагают. ‚ы сами говорите, это ржавые трубы... Ђ жизнь,
правда жизни, и вы это отлично знаете, теперь уже проходит не по ним.
- Ќет, в сущности, Я не согласен с тем, что сказал о старом
водопроводе: ведь римскаЯ церковь, ее обрЯды, ее учение, даже ее историЯ,
и свЯтаЯ и преступнаЯ, ее искусство, наконец, воплощенное в соборах, в
церковном пении, в картинах фра Ђнжелико, - прекраснее этого нет в мире
ничего, меж тем как все, что олицетворЯют господа ‹убэ и Љомб, Ѓольшой и
Њалый дворцы в Џариже, кажетсЯ мне самым низменным периодом человеческой
истории. Ќо хватит. Ќе об этом речь. Ќа карту поставлен ‘имон „юбер, его
земнаЯ судьба и вместе с тем его вечное блаженство. ‚ыслушайте менЯ
внимательно: чем бы ни заманивал вас господин „юпор, этот провинциальный
франкмасон, даже если это будет завидное место у сенатора Њони или даже в
Џариже, у ѓастона „умерга...
- Ћткуда вы знаете?
Ћткуда Я знал? џ попал в цель, но не совсем наудачу. „умерг приезжал к
нам в прошлом году на открытие ‘ельскохозЯйственной выставки, и господин
„юпор представил ему ‘имона.
- џ знаю только то, что господу угодно, чтобы Я знал. Ќо слушайте
внимательно. ‚ мирской жизни, как бы вы ни поступали, вы все равно будете
орудием той или иной партии; без дара красноречиЯ, которого вы лишены, вы
останетесь пешкой, вы никогда не выбьетесь на первое место, вам всегда
будет недоставать...
џ заколебалсЯ, Я боЯлсЯ оскорбить его. Ќа Языке у менЯ вертелись слова,
постоЯнно повторЯвшиесЯ в маминых разговорах: "элементарной
воспитанности". ‘имон понЯл менЯ.
- Ђх, так! џ навсегда останусь деревенщиной, черноземным, да еще бывшим
церковным служкой.
- џ не это хотел сказать, но подумайте сами: сутана менЯет человека и
духовно и социально. ‘утана - это новаЯ кожа. Њаршальский жезл в ранце
простого солдата - какаЯ чепуха! ‡ато кардинальскаЯ шапка за плечами
умного семинаристика действительно возможна, поверьте, и только от вас
зависит, добыть ее или нет. „а, все зависит от вашей воли и вашего ума.
—то не помешает вам быть хорошим свЯщенником, верным своему долгу, и даже
свЯщенником свЯтым. ‘вЯтые епископы тоже бывают, и даже свЯтые кардиналы.
Љакой гениальный ход! џ освЯтил первое место, к которому стремилсЯ
‘имон. Ћн покачал головой:
- ‚се это стараЯ сказка, с этим покончено, страница перевернута. Љомб
спустил свою свору на травлю церкви...
- Џолноте! –ерковь - империЯ, объединившаЯ пЯтьсот миллионов душ, -
устоит перед всем, что обрушилось на ее французскую провинцию: ведь наше
духовенство, и черное и белое, вело себЯ по-идиотски, попадало во все
ловушки, расставленные правыми националистами, а верующие, это панургово
стадо, слепо следовали за ним...
- Ђ! ‚ы признаете, что были у нас ошибки?
- „а еще какие! Ћшибка - слишком мЯгкое слово; сообщничество с
негодЯЯми из генерального штаба, совершившими подлог, чтобы держать на
каторге невинного, - этому нет прощениЯ. „а, церковь до конца расплатитсЯ
за это.
‘имон смотрел на менЯ, раскрыв рот.
- ‚ы признаете „рейфуса невиновным? ‚от тебе на!
- Ќо, ‘имон, Я признаю лишь то, что бросаетсЯ в глаза, - тупой
антиклерикализм Љомба под стать тупому клерикализму, который царил и
продолжает царить в нашем лагере; мы можем наблюдать это здесь, в нашем
кантоне, как в капле воды под микроскопом: требование моей матери, чтобы
арендаторы отдавали дочерей на обучение монахинЯм, положение учительницы
светской школы, "барышни", которой чураютсЯ как прокаженной, а в церкви
загонЯют в угол.
‘имон прошептал:
- Ќо тогда...
- —то тогда? Џусть не будет ни грана подлинного христианства у наших
мнимых христиан, пусть получат они по заслугам еще на этом свете, это не
менЯет ничего в условиЯх задачи, поставленной перед молодым аббатом,
жаждущим пробитьсЯ на первое место. Ќеобходимо выбрать правильное
направление с самого начала, взЯть курс на Џариж, на духовную академию,
затем, если возможно, на ђим. ѓлавное, стать необходимым одному из тех,
кто активно действует на церковной арене, им всегда нужна в помощь голова
вроде вашей, "голова, в которой все умещаетсЯ", как говорит моЯ мама. Ћни
по большей части не слишком сильны в науке.
- Ѓоюсь, что и Я не сильнее.
- Ќе беда! ѓлавное иметь "голову, в которой все умещаетсЯ". Ћсновы у
вас есть, Я полагаю? ’омизм [учение ”омы Ђквинского, принЯтое
ортодоксальной католической церковью] длЯ повседневного употреблениЯ, то,
что „онзак называет "непоколебимый томизм"...

Њы остановились на лугу, прЯмо против дома. ‘имон стоЯл к дому спиной и
не видел, что на террасе маЯчат две черные грузные фигуры - мама и
господин настоЯтель. ‡аметив нас, они поспешно скрылись.
- ђазумеетсЯ, ‘имон, вам нужно будет как следует познакомитьсЯ с
ересью, против которой вы собираетесь боротьсЯ, - с "модернизмом". —итали
ли вы хоть немного Ќьюмена, Њориса ЃлонделЯ, ‹е ђуа, ‹уази,
‹абертоньера?..
Ћн жалобно призналсЯ, что едва знает их имена.
- „онзаку ничего не стоит дать вам полную библиографию.
- Ќо он ими восхищаетсЯ?
- „а, но он не может не удивлЯтьсЯ глупости и невежеству их
противников, он знает, как следовало бы с ними спорить, стоЯ на точке
зрениЯ томизма. Ћн сумеет великолепно вооружить вас против них, причем
так, чтобы ваша позициЯ не отдавала ретроградством. ‚прочем, богословие -
это только основа. ‚ажно правильно выбрать себе специальность, например
каноническое право, одним словом, какую-нибудь дисциплину в этом роде, тут
Я вам не советчик, так уж у менЯ устроена голова - в ней умещаютсЯ только
определенные идеи.

џ свернул на аллею, ведущую к большому дубу, чтобы нас не могли увидеть
из дома. ‘умерки еще не наступили, но от реки потЯнуло прохладой. ‘имон
теперь уже не пыталсЯ уйти. •оть этого-то Я добилсЯ. Ћн шел, опустив
глаза, словно окаменев, в глубокой сосредоточенности: жесткое,
мертвенно-бледное лицо без кровинки - не выделЯютсЯ даже губы - с черной
двухдневной щетиной на щеках, это лицо встает у менЯ перед глазами, когда
Я думаю о ‘имоне. ’аким Я увидел его, когда мы подошли к большому дубу. Ћн
прошептал:
- ‘лишком поздно! ‘лишком поздно!
- Ќет, не поздно, раз вы еще здесь.
џ сел на скамью, прислонившись к дубу. Ћн осталсЯ стоЯть. Њне почудилсЯ
трепет надкрылий готового взлететь майского жука. Ђх, удержать его,
удержать во что бы то ни стало!
- Ѓольшой дуб, - сказал Я, - помог мне сыграть забавную шутку с
господином настоЯтелем...
- ‚ы позволЯете себе шутки с господином настоЯтелем?
џ рассказал ему о своей исповеди седьмого сентЯбрЯ. ‘начала он не хотел
верить: "ќ! ђассказывайте!" Ћн смеЯлсЯ. Ќикогда Я не видел, чтобы он так
хохотал. ђаньше чем приобщать его к "модернизму", придетсЯ научить его
пользоватьсЯ зубной щеткой.
- ‘амое интересное, - сказал Я, - что Я действительно с детства
придерживаюсь идолопоклонства!
џ прижалсЯ к божественному дубу щекой, а потом надолго прильнул губами.
‘имон присел рЯдом. Ћн уже не смеЯлсЯ. Ћн спросил, не была ли эта исповедь
кощунством.
- Ќет, настоЯтель рассудил иначе.
- Ћн знал, что вы неповинны в других грехах?
џ не ответил. ‘имон пробормотал:
- €звините менЯ.
- ‚ам не в чем извинЯтьсЯ. Џросто Я не люблю говорить о таких вещах.
- Ћднако они свЯзаны со всей этой историей, с нашим спором. „а, с тем,
что господин мэр называет "грехом против природы", то есть с вынужденным
безбрачием... ‚ы не понимаете, - сказал он с неожиданной нежностью, - вы
ангел. ‚прочем, полуангел, полудьЯвол, - добавил он, засмеЯвшись.
- Џослушайте, ‘имон, Я знаю, о чем идет речь, уж поверьте мне.
ђазумеетсЯ, прежде чем согласитьсЯ на эти условиЯ, человек должен испытать
себЯ. Ќо если хватит у него сил и мужества, как поможет ему это в
дальнейшем продвижении! ‚ас ждет крутой подъем, подумайте, какое
преимущество - не тащить за собой детей. Ѓезбрачие? Ќо оно облегчит вам
победу.
- „а, но речь идет о чистоте. Ђ послушали бы вы, что говорит об этом
господин „юпор...
- ѓосподин „юпор сам не лучше других, у него две постоЯнные свЯзи, да
еще он работниц к себе зазывает...
- ‚озможно, но ведь и не хуже?
- ‚о всЯком случае, не брак способен разрешить задачу, поставленную
перед нами плотью и этим непонЯтным сочетанием души, взыскующей бога, с
самым животным инстинктом.
‘имон пробормотал:
- Ќо есть же такие, что любЯт друг друга.
- „а, ‘имон, есть такие, что любЯт. Ќо, может быть, это тоже призвание.
- ѓосподин „юпор говорит, что его во мне истребили и в вас тоже. ‚
общем, он так полагает.
- џ сам часто обвинЯл в этом воспитание, которое получили мы оба, ‹оран
и Я. Ќо ‹оран как раз похож на всех остальных. Ћн даже раньше времени стал
бегать за девицами. џ же родилсЯ иным... џ родилсЯ с чувством
отвращениЯ... Ђ вовсе не ангелочком, как вы думаете... ‘ейчас Я вас
удивлю: Я еще и боЯзлив до малодушиЯ. Џричиной всему один пустЯковый
случай. ‚ы бывали на Ярмарке в Ѓордо, на площади Љенконс, в октЯбре и в
марте?
- ќ! ‚ы думаете, нас, семинаристов, водЯт гулЯть на Ярмарку?
- ќто изумительное место, поэтичное необыкновенно.
- —то? ЃордоскаЯ Ярмарка?
ЉрестьЯнин прежде всего думает, что над ним смеютсЯ.
- „а, там в каждом балагане свое небывалое представление. ‚ каждом
играют свою музыку, не заботЯсь о других. ‚ общем, получаетсЯ чудовищнаЯ
какофониЯ, пропитаннаЯ запахом карамели и жареного картофелЯ, а в стороне
- подозрительный домик с женским именем на вывеске, и сквозь дыру в
занавесе вдруг мелькнет рука или лЯжка великанши. € размалеванные картины,
где господа и дамы распивают шампанское, а у метрдотелЯ во фраке вместо
головы череп - это смерть! Ђ за площадью словно театральный задник - река
и скользЯщие по небу корабли...
- ‡ачем вы мне все это рассказываете?
‘имон смотрел на менЯ с подозрением. џ неосторожно вспугнул его, вместо
того чтобы приманить. џ снова почувствовал, как дрогнули надкрыльЯ
майского жука. џ быстро заговорил:
- —тобы вы узнали об одном происшествии, которое помогло мне сделатьсЯ,
по вашим словам, ангелом. Ћднажды на этой Ярмарке Я зашел в музей
„юпюитрена. ’ам были выставлены восковые мулЯжи органов человеческого
тела. –ели, очевидно, были самые нравоучительные, но среди прочего там
изображались и роды.
- Њадам разрешила вам?
- Ќет, случилось так, что Я вышел из дому один, с товарищем. € вдруг Я
увидел... џ буду видеть это до конца моей жизни, да, до последнего
вздоха... Ќа этикетке было написано: "Џоловой орган негра, изъеденный
сифилисом".
Ќекоторое времЯ мы оба молчали. ‚друг ‘имон спросил:
- —то означает длЯ вас чистота? —то сказали бы вы семинаристу, если бы
он спросил у вас, зачем нужна чистота?
- —тобы можно было отдать себЯ. ’ак ответил мне молодой свЯщенник,
которому Я однажды исповедовалсЯ. Ћтдавать себЯ всем, говорил он, - в этом
наше призвание, и оно требует абсолютной чистоты. ’огда можно отдать себЯ
без остатка, ни о чем не рассуждаЯ.
- ќ, нет, господин Ђлен! ‚ы что же, издеваетесь надо мной? ’олько что
вы возвещали и сулили мне триумфы в миру, а теперь, выходит, надо отдать
себЯ и стремитьсЯ к чистоте длЯ того, чтобы можно было себЯ отдавать...
Ћн ухмылЯлсЯ, злорадствуЯ, что ткнул менЯ носом в мои же противоречиЯ.
џ взЯл его за руку. Ћна была влажнаЯ. џ ощутил его лишенный суставов
шестой палец, похожий на червЯ, которого можно раздавить и "выпустить
сок", как говорил ‹оран, когда был маленький. Џреодолев отвращение, Я
сказал:
- ‚ы не понимаете менЯ. ђазумеетсЯ, в том плане, в каком идет спор с
господином „юпором, Я не могу обещать вам ничего другого, кроме успеха в
миру, который, самое большее, может сделать вас кнЯзем церкви... кнЯзем
церкви и перед людьми, и перед богом. €бо если вы добьетесь успеха, то в
сане епископа или кардинала вы будете выполнЯть долг милосердиЯ и по
отношению к верующим, и ко всей церкви в целом. Ќо знайте: в любой момент
стремительного бега к почестЯм, на любом повороте этого триумфального пути
вы можете его оставить, отказатьсЯ от всего, стать свЯтым, об этом вы тоже
мечтаете, Я знаю.
Ћткуда Я это знал? “ж не оттого ли, что приписывал себе дар прозрениЯ?
- џ - свЯтым? Ђ, б...!
- „а, свЯтым. ‚озможно, вы не выдержите этой бешеной гонки за почестЯми
и укроетесь в каком-нибудь захолустном приходе, а может быть, станете
послушником. Ќо скорее Я представлЯю вас в нищем приходе, брошенным туда,
словно кусок хлеба в рыбный садок.
- Ђ почему же у менЯ не будет такой возможности в Џариже, в мирской
среде, где Я подвергнусь испытаниЯм?
џ не выпускал его руки, хотЯ теперь она уже стала совсем мокрой и
скользкой.
- Ќет, ‘имон, если только вы войдете в этот мир, оставьте всЯкую
надежду, вода сомкнетсЯ над вами. џ не хочу сказать, что вас не ждут там
известные выгоды, но пути к богу будут отрезаны.
Ћн огрызнулсЯ:
- —то вы об этом знаете? Ѓог не станет спрашивать у вас разрешениЯ.
Њы-то уж хорошо знаем, что его пути - не наши пути. Ќам все уши об этом
прожужжали.
- ‡наю, и все тут, - сказал Я. - ‚ы вовсе не обЯзаны мне верить, но,
если вы изберете Џариж, вы погибли.
џ знал, что он уже сделал выбор. ‡нал, что все длЯ него кончитсЯ плохо.
Ћн высвободил руку. џ вытер свою носовым платком. Ћн сказал совсем тихо:
- џ уезжаю завтра на рассвете.
Џрюдан отвезет его в двуколке в ‚илландро, а там он сЯдет на поезд,
никто здесь и не заметит его отъезда.
- …сли только вы не разболтаете.
- Ќет, ‘имон, Я не разболтаю.
Џо дороге шло стадо, Я услышал крики пастуха. ‘имон закашлЯлсЯ. џ
произнес мамину неизменную фразу:
- ’Янет холодом с речки.
‘имон спросил еще раз:
- ‚ы никому не расскажете?
Ћн согласилсЯ, что будет лучше, если Я подготовлю настоЯтелЯ и маму,
чтобы смЯгчить удар, но не сообщу, что это случитсЯ так скоро. Ћн зашагал
прочь по тропинке. џ направилсЯ к дому и на пороге столкнулсЯ с ‹ораном,
который заЯвил, что "смываетсЯ": у нас сидит кюре да вдобавок еще мамаша
„юпор!.. Њамаша „юпор? ‹орана это не удивило, его ничто не удивлЯет.
‚ прихожей горела висЯчаЯ лампа, хотЯ было еще совсем светло. Џрежде
всего Я увидел сидевшую напротив господина настоЯтелЯ и мамы, неподвижно,
словно каменное изваЯние, госпожу „юпор в траурной вуали, с пожелтевшими
глазами, какую-то потерЯнную и нерЯшливую, хотЯ, готовЯсь к визиту, она,
несомненно, уделила внимание своему туалету, но женщину, котораЯ выпивает,
может выдать любаЯ мелочь. Ќадо было видеть, каким взглЯдом пронзала мама
эту пьЯнчужку, к тому же, по-видимому, питавшую привЯзанность, склонность
к ‘имону! "Џросто невероЯтно, что только не происходит с этими людьми", -
должно быть, думала она. Џросто невероЯтно было, что госпожа „юпор сидит
здесь, у нас.
- ‚ы знаете моего сына Ђлена?
ѓоспожа „юпор повернула ко мне лицо, напоминавшее мертвую маску,
которую не могли оживить не то коровьи, не то птичьи глаза, из-за этих
глаз она казалась порождением какого-то мифологического соитиЯ. Ћна
ответила, не сводЯ с менЯ взглЯда, что ‘имон ей часто рассказывал обо мне.
’огда настоЯтель заметил, что она может говорить свободно в моем
присутствии - надо, чтобы Я был обо всем осведомлен. Ќо у госпожи „юпор
пропала охота говорить. Ћна уставилась на менЯ круглыми глазами свЯщенной
коровы. Ћна принадлежала к той породе коров, котораЯ, как мне известно,
считала менЯ съедобным.
Џришлось господину настоЯтелю изложить то, что сообщила им госпожа
„юпор: ‘имон, если ему удастсЯ, через год закончит учение в Џариже и
получит там место в канцелЯрии радикальной партии на улице ‚алуа; но это
лишь ширма: разработан план, который стал известен госпоже „юпор, он
состоит в том, чтобы досконально использовать воспоминаниЯ ‘имона о
католической школе и семинарии. Џо словам господина „юпора, любое из этих
воспоминаний дает богатую пищу. Ћн взЯл у ‘имона все его школьные тетради,
тщательно изучил учебники истории и философии.
- Ќо как же ‘имон согласилсЯ?
- …го уверили, что, если рассмотрЯт его тетради - тетради первого
ученика в классе, - это будет способствовать его назначению.
’ут вмешалась госпожа „юпор:
- ‘имон слишком умен, чтобы не понЯть, что это предательство.
џ запротестовал:
- ‘имон не представлЯл себе, будто можно что-то извлечь из его школьных
тетрадей.
„а и в самом деле, что можно было из них извлечь? €з учебников,
пожалуй, еще можно. ‚ нашем коллеже учебники длЯ католических учебных
заведений были начинены смехотворной ерундой, и мы с „онзаком составили
себе из них целый репертуар. ‚о всЯком случае, нельзЯ назвать предателем
человека, сообщившего нечто, доступное всем. ‘имон хочет вкусить от
запретного плода. ЌастоЯтель спросил, сказал ли он мне об этом.
- џ это понЯл сам. ‘тавка сделана.
ЌастоЯтель возразил:
- Ќет! Ћн к нам вернетсЯ!
џ покачал головой. џ прошептал:
- Ћн погиб!
- Џогиб длЯ нас, может быть, - пылко воскликнул господин настоЯтель. -
Ќо не погиб, бедное мое дитЯ, нет! Ќет! Ќе погиб!
Њне он понравилсЯ в эту минуту, наш бедный свЯщенник. џ заЯвил, что
верю в это так же, как он. Ђ мама, видимо, решила молчать, пока госпожа
„юпор пребывает здесь, но госпожа „юпор словно приросла к креслу, заполнив
его всей своей массой. Ћна смотрела на менЯ, не скрываЯсь: Я чувствовал на
себе ее взглЯд. ’огда мама, котораЯ во всех случаЯх жизни знает, как
прилично и как неприлично поступать, поднЯлась, вынудив поднЯтьсЯ и всех
нас, кроме госпожи „юпор, хотЯ и той должно было стать Ясно, что мама
предлагает ей уйти, правда смЯгчив это выражением благодарности за
сообщенные сведениЯ. Ќаконец госпожа „юпор встала, подошла ко мне и
проговорила:
- Џриходите ко мне, пока не начались занЯтиЯ. Њы поговорим о нем.
џ извинилсЯ: занЯтиЯ начнутсЯ через две недели.
- Ќо у вас в этом году позже, ведь вы уже бакалавр. ‘имон говорил, что
вы остаетесь в Њальтаверне поохотитьсЯ на вЯхирей.
‡начит, они обо мне говорили! ‚от кого Я, оказываетсЯ, интересовал.
Њадемуазель Њартино обо мне не говорила ни с кем.
- Ќу, какой из менЯ охотник!
- —то ж, тем лучше, у вас будет времЯ.
Ћна улыбнулась закрытым ртом, как все, кому приходитсЯ скрывать плохие
зубы. Љюре, негодуЯ, произнес властным тоном:
- џ провожу вас, сударынЯ! - и повел ее к выходу.
џ пошел было вслед за госпожой „юпор и господином настоЯтелем, но мама
приказала:
- Ќет, оставайсЯ!
Њы вернулись в гостиную. Ћна упала в кресло и закрыла лицо руками.
—тобы помолитьсЯ или чтобы скрыть свою Ярость? џ думаю, она пыталась и
молитьсЯ, и побороть свою Ярость, но все же под конец взорвалась.
ЃеднаЯ мама, одно за другим у нее вырывались слова, которых Я так
опасалсЯ. Ћна подвела итог всему, что истратила на ‘имона в течение десЯти
лет. —ем больше длЯ них делаешь, тем больше они вас обворовывают. Ђх! Љак
нас провели!
- ‚прочем, Я преувеличиваю, менЯ-то не провели, у менЯ не было никаких
иллюзий. Љак говорит господин настоЯтель, надо отдавать себЯ целиком и при
этом знать, что взамен ничего не получишь.
- ќто, может быть, верно длЯ господина настоЯтелЯ, - сказал Я, - но мы
- другое дело. “тешьсЯ, ты возьмешь свое с этого скота.
Њама оторопела:
- ‘ какого скота?
- ќтот старый вьючный скот „юбер за триста франков в год управлЯет
твоими десЯтью фермами, и только он один знает границы наших владений, так
что, уйди он сегоднЯ, мы будем зависеть от милости наших соседей.
- Љто же виноват, если ты и твой брат никуда не годитесь, если вы не
способны даже запомнить межи...
- ’ы прекрасно знаешь, что так этому научитьсЯ нельзЯ, надо тут
родитьсЯ и жить здесь безвыездно. ’ы сама не раз видела, как „юбер
пробьетсЯ сквозь заросли, поскребет землю там, где и знака никакого нет, и
вдруг среди кустов ежевики поЯвитсЯ межевой камень. ’ы без него не сможешь
обойтись. Ћн еще может тебЯ шантажировать, возьмет да и потребует втрое
больше, чем ты ему платишь. € то будет смехотворно мало.
- Ќу, это уж слишком! “ него есть жилье, отопление, освещение, он
получает молоко и половину свиной туши.
- „а он и не знал бы, куда девать те деньги, которые ты ему
недоплачиваешь. ‚от он и работает даром.
Ћна простонала:
- ‚сегда ты на их стороне, против менЯ...
‚ это времЯ вернулсЯ господин настоЯтель. Ћн проводил госпожу „юпор
домой и сделал вид, что идет к себе.
- Ђ сам вернулсЯ сюда. Ќам необходимо поговорить.
- ‚о всЯком случае, без этого дурачка. •валилсЯ, что уговорит ‘имона, а
теперь его оправдывает и во всем обвинЯет менЯ.
- џ ничего не обещал. џ был уверен, что знаю, о чем надо говорить с
‘имоном. € не ошибсЯ, но теперь уже поздно.
- ‚о всЯком случае, мы-то с вами сделали все, что могли.
Њама обращалась к кюре. Ћна требовала одобрениЯ, похвального листа. Ћн
молчал; своей худобой, крепким крестьЯнским костЯком он походил на ‘имона:
большой иссохший остов, и это грубое, словно вылепленное из глины лицо, и
глаза, как капли глазури. Ћн молчал, она настаивала:
- „а или нет? ђазве не сделали мы все, даже невозможное?
Љюре вполголоса бросил слово на местном наречии, Я даже не знаю толком,
как его писать: "beleou" (конечное "ou" почти без ударениЯ), означает оно
"может быть". ќто "beleou" уже в двадцати километрах от Њальтаверна не
поймет ни один крестьЯнин.
- Њы хотели дать церкви свЯщенника.
- ‚опрос поставлен неправильно, - сказал кюре. - Њы не властны
распорЯжатьсЯ жизнью ближнего, даже если хотим посвЯтить ее богу, а тем
более если он зависит от нас материально. ‚се, что мы могли сделать -
вернее, все, что Я, как мне казалось, желал сделать длЯ ‘имона, - это
понЯть, какова волЯ божиЯ в отношении этого мальчика, помочь ему
разобратьсЯ в себе самом.
ЊенЯ поразили слова кюре: "как мне казалось". џ не удержалсЯ и
пробормотал:
- Ђх, вот оно что, а на самом-то деле у вас были другие мотивы!
Ќа маму снова накатил "приступ":
- €звинись перед господином настоЯтелем сию же минуту!
Љюре покачал головой:
- ‚ чем извинЯтьсЯ? Ћн менЯ ничем не оскорбил.
џ посмотрел на него и после некоторого колебаниЯ наконец сказал:
- ‚ы, господин настоЯтель, принимали, как и все мы, участие в этой
смехотворной комедии. Ќо при этом вы помнили о своем облезлом, сыром
церковном доме, где сидите по вечерам в одиночестве, об алтаре, где
отправлЯете службу по утрам в почти пустой церкви. ‚ы-то знаете...
- Љакое отношение все это имеет к ‘имону? - спросила мама.
- € о поражении, унылом поражении. ‹егче потерпеть его от руки
противника, нежели от мнимого приверженца. ‚раги - те по крайней мере
ненавистью своей доказывают, что церковь еще способна возбуждать страсти.
Љюре прервал менЯ:
- џ лучше пойду. Ђ то ты уже заговариваешьсЯ, как скажет мадам.
Ћн поднЯлсЯ. ‚ эту минуту вошел ‹оран. џ ненавидел запахи, которыми он
был весь пропитан к концу летнего днЯ, но тогда Я обрадовалсЯ, что он
здесь. Ћдного его присутствиЯ было достаточно, чтобы наступила разрЯдка.
Ќичто уже не имело значениЯ, кроме силков, которые он поставил, или щенка
„ианы, которого он, как и подобает такому скоту, дрессировал, надеваЯ на
него парфорсный ошейник. ’олько мужичью полезно считать, что в мире хоть
что-то имеет значение. „онзак любит повторЯть этот афоризм Ѓарреса. џ
сказал:
- џ провожу вас до церковных ворот, господин настоЯтель.
’уман, поднимавшийсЯ над рекой, не дополз еще до аллеи. Љюре сказал:
- —увствуетсЯ осень.
џ пробормотал, сам не знаю, с состраданием или ехидством:
- € всЯ зима еще длЯ вас впереди...
Ћн не откликнулсЯ. Џомолчав немного, он спросил, не знаю ли Я, когда
уезжает ‘имон.
- џ тебЯ не спрашиваю когда. Ќо просто, знаешь ли ты?
џ ничего не ответил. Ћн не настаивал, но, когда мы уже подошли к
церковным воротам, Я спросил, служит ли он по-прежнему раннюю мессу в семь
часов.
- Њожно, Я приду прислуживать завтра?
Ћн понЯл, схватил менЯ за руку; он будет ждать менЯ.
- џ приду чуть раньше, чтобы успеть исповедатьсЯ. Њожет быть, и мама
придет.
- Ќет, завтра не ее день.
Ћн ответил слишком поспешно, словно торопЯсь менЯ успокоить и успокоить
себЯ самого. Ѓольше мы не произнесли ни слова до самых дверей его дома.
’ам он сказал вполголоса:
- џ ошибсЯ.
€ так как Я запротестовал: "Ќет, нет, господин настоЯтель!" - он
повторил:
- џ всегда буду ошибатьсЯ.
- ’олько не в самом главном, господин настоЯтель.
- —то ты имеешь в виду?
- ‚ы верите в то, что вы делаете. Њожет быть, вы вливаете новое вино в
старые мехи, те, которыми обзавелись еще в семинарии? Ќо это новое вино вы
обновлЯете каждый день вопреки старым мехам и старой теологии, которой
повсюду приходит конец.
Љюре вздохнул, тихонько потрепал менЯ за ухо, проворчал:
- ћный "модернист"! - € ласково попрощалсЯ: - „о завтра!

“треннЯЯ месса, ужаснаЯ сцена, разыгравшаЯсЯ между „юбером и мамой,
когда она узнала, что Џрюдан отвез ‘имона к поезду в ‚илландро, - все было
вытеснено из моей памЯти событиЯми, разыгравшимисЯ в Њальтаверне несколько
дней спустЯ. Ќо с чего начать? џ вижу себЯ на дороге в один из обычных
вечеров, на дороге из †уано. ЉажетсЯ, всходила луна. ‚о всЯком случае, в
моих воспоминаниЯх царит луна. ’ишина стоЯла такаЯ, что, проходЯ через
мост, Я слышал, как бежит по древним камнЯм ћр. ‹егкий, нежный плеск.
Џовсюду в этот час, во всЯком случае если верить моим любимым книгам,
соединЯютсЯ живые существа. ђаз даны декорации, должна быть дана и пьеса.
Џочему же Я в стороне? Џотому что даруютсЯ нам только декорации, все
остальное - это уж наше дело, а у менЯ - в восемнадцать лет, - у менЯ не
было сил... ‘ил длЯ чего? Ќи длЯ того, чтобы умереть, ни чтобы жить. џ
услышал кваканье жабы и вспомнил, как незадолго до смерти моЯ бабушка
(впрочем, свЯтаЯ женщина) сказала, что лучше быть жабой под камнем, чем
умереть. Љак будто быть жабой под камнем - это не есть уже счастье, как
будто существует большее счастье на свете, чем тихо звать свою самочку и
соединЯтьсЯ с ней под камнЯми или в путанице трав! ‘ейчас мне кажетсЯ,
будто Я предчувствовал, что ночью случитсЯ беда. ђечной холодок,
коснувшийсЯ моего лица, был дыханием смерти... Ќо, возможно, все это Я
просто придумал.
Њама, завернувшись в шаль, бродила по аллее. „олжно быть, читала
молитвы, перебираЯ четки. Ћна предупредила менЯ, чтобы Я не шумел: ‹орану
нездоровитсЯ, и он лег спать.
- Џодумать только, ты заставлЯешь нас жить в одной комнате, как будто в
этом сарае комнат не хватает! ЏонЯть не могу, длЯ чего ты это делаешь.
Ћна не рассердилась. ’олько сказала, как бы оправдываЯсь:
- ‚ы никогда не разлучались.
- ќтого хотела ты, а не мы: ведь у нас с ‹ораном разные вкусы, нам не о
чем разговаривать.
Њама пустила в ход свой обычный упрек:
- ’ы всех считаешь глупее себЯ!.. Ђ вот кто настоЯщий дурень, -
продолжала она с неожиданной Яростью, - так это ‘имон. Џодумать только,
что он выбросил за борт...
- „а нет же, ничего существенного он не выбросил. Џри нем осталось все,
чему он научилсЯ, его диплом бакалавра - все, чем он тебе обЯзан и чем
воспользуютсЯ другие, если только это может тебЯ утешить.
- Ќе об этом речь, ты отлично знаешь!
- Ќо именно эта мысль длЯ тебЯ непереносима. Ќу а судьба ‘имона тебЯ не
очень интересует: ведь ты его не любишь. Ќе станешь же ты уверЯть менЯ,
будто любишь ‘имона? Ђ даже если бы любила, ну, так, как принЯто любить, в
общем, так, как любит его госпожа „юпор...
- €ди спать!
- ’огда тебе и дела бы не было до бессмертной души ‘имона, ведь ты
любила бы в нем именно то, что смертно...
Ћна подтолкнула менЯ к лестнице:
- ‘тупай, ложись потихоньку, не разбуди брата, и чтобы больше Я тебЯ не
слышала... ќтот мальчик убьет менЯ.
џ возразил, что еще рано ложитьсЯ спать. џ пройдусь по парку.
- ЋденьсЯ. •ватит с менЯ одного больного. € когда будешь ложитьсЯ, не
открывай окна, ‹оран кашлЯет.
- Ћн часто кашлЯет по ночам, - сказал Я. - Ћн кашлЯет во сне.
- ’ы-то откуда знаешь? ‡а всю ночь ни разу не проснешьсЯ.
- џ слышал сквозь сон.
“верен, что этого Я не выдумал, помню, как сам был поражен своими
словами и вдруг почувствовал страх за ‹орана; Я хотел произвести
впечатление и неожиданно сам стал жертвой своей ворожбы, но тревога моЯ
продолжалась лишь несколько секунд. € вот Я снова в молочном сумраке
лунного вечера, и Я такой же, каким всегда бываю в этот час, стою и
впитываю в себЯ журчание ћра, и тихий шепот ночи, подобной всем другим
ночам, и лунный свет, тот самый, что омоет могильный камень, под которым
будет догнивать тело, когда-то бывшее мною. ‚ремЯ течет, как ћр, а ћр
всегда тут, и пребудет тут вечно, и вовеки не остановит свое течение...
‚пору завыть от ужаса. Ђ как же поступают другие? Ћни словно и знать
ничего не знают.
‚прочем, Я тоже не знал, что наступившаЯ ночь со всеми ее бесчисленными
тревогами... Ќо об этом надо рассказать, ничего не выдумываЯ, и составить
длЯ „онзака точный отчет, протокольную запись. џ вернулсЯ домой. ќто было
за год до того, как мама решила провести у нас электричество. ѓорела
одна-единственнаЯ лампа, висевшаЯ над бильЯрдом. џ взЯл подсвечник и
поднЯлсЯ в нашу комнату, расположенную над маминой, в комнату мальчиков.
ЃольшаЯ комната в два окна; наши кровати стоЯли голова к голове, так что
мы с ‹ораном хоть и ночевали вместе, но даже не видели друг друга, к тому
же он обычно вставал на заре. Џо вечерам, когда мы были еще детьми, он
засыпал, сидЯ за столом, и его часто относили в постель на руках.
Џоследние два года он, как все говорили, "бегал", и теперь уже Я спал как
убитый, когда он, держа башмаки в руках, тайком прокрадывалсЯ в комнату. Ђ
утром, когда Я просыпалсЯ, ‹орана уже и след простыл.
ЌесмотрЯ на мамин запрет, Я твердо решил открыть окно - воздух в
комнате был тЯжелый. џ не узнал привычного запаха ‹орана: от него всегда
исходил здоровый запах, хотЯ и слегка отдававший псиной. “ болезни свой
особый запах, и Я сразу его почувствовал. ‹оран спал, он не храпел, но
дышал тЯжело. џ начал было раздеватьсЯ, когда поЯвилась мама в халате, о
заплетенной косой. Ћна подошла к кровати ‹орана, осторожно пощупала ему
лоб и шею - он и не проснулсЯ - и сказала шепотом, что Я не засну, а
‹орану может понадобитьсЯ ее помощь; лучше она лЯжет в мою постель, а Я
пойду к ней в комнату. џ не заставил себЯ просить и, даже не взглЯнув на
брата, спустилсЯ вниз, в мамину комнату; она была чуть поменьше нашей,
потому что в одном углу устроили туалетную, в другом - гардеробную, между
ними образовалсЯ альков, где и стоЯла кровать. џ с наслаждением открыл
окно и скользнул в постель, в которой был зачат. ‘траннаЯ мысль,
завораживающаЯ и в то же времЯ невыносимаЯ, Я прогнал ее, движимый
привычкой, сохранившейсЯ от моей прежней детской нетерпимости, когда Я
верил, что одна-единственнаЯ дурнаЯ мысль ставит под угрозу наше вечное
спасение.
—тобы победить искушение, Я прибегнул к средству, которое помогало мне
незаметно погрузитьсЯ в сон, - стал рассказывать себе историю: Я всегда
что-нибудь сочинЯл. €сториЯ, которую Я сейчас придумал, очень мне
понравилась. ‚ тот год Я впервые прочел в "—еловеческой комедии" Ѓальзака
"Ѓлеск и нищету куртизанок"; самоубийство ‹юсьена де ђюбампре в тюрьме
несказанно огорчило менЯ, и Я пересочинил его историю: ‹юсьен де ђюбампре
не был скомпрометирован и не попал в тюрьму. Љарлосу ќррере удалась его
затеЯ, он выманил у барона Ќусингена огромную сумму, необходимую длЯ
женитьбы ‹юсьена на дочери герцога ѓранлье. џ преодолел все препЯтствиЯ.
ЃлагодарЯ поддержке герцога и Љарлоса ќрреры ‹юсьен получает назначение
при посольстве в ђиме; венчание происходит тайно в часовне посольства,
таким образом, в Џариже никто ничего не знает и все, что может повредить
‹юсьену, устранено. —ерез некоторое времЯ Љарлос ќррера принимает решение
"умереть" и снова превратитьсЯ в беглого каторжника †ака Љолена. Ћн
притворЯетсЯ, будто поражен злокачественной опухолью. ‚се уверены в его
скорой смерти. Ћн ложитсЯ на операцию в частную клинику в вейцарии,
зависЯщую от его банды. ’руп другого оперированного выдают за труп Љарлоса
ќрреры, и †ак Љолен сматывает удочки... Ђ Я скольжу, погружаюсь в
глубокий, крепкий сон, где кишит великое множество людей, и вынырну из
него только утром, когда первый луч солнца проникнет ко мне сквозь
решетчатые ставни.
Ќо на этот раз Я проснулсЯ среди глухой ночи, чувствуЯ себЯ потерЯнным
в чужой постели, от которой пахло мамой. џ сразу понЯл, происходит что-то
неладное. „а, Я сразу понЯл, что дело неладно. Ќа лестнице раздавались
торопливые шаги, никто не заботилсЯ о тишине, хлопали двери. —то-то
случилось наверху, у менЯ над головой. ‘ ‹ораном? ‘лышалсЯ звон тазов и
кувшинов - Я успокоилсЯ: должно быть, его тошнит. џ повернулсЯ к стене. ‚
это времЯ вошла мама, держа в руке лампу, Ярко освещавшую ее крупное серое
лицо и всклокоченные волосы. Ћна остановилась на пороге:
- Џослушай... лучше, чтобы ты знал...
“ ‹орана открылось кровохарканье, и остановить его не удаетсЯ. „октор
„юлак и настоЯтель сейчас при ‹оране. џ порывалсЯ встать, но мама умолила
менЯ не двигатьсЯ до рассвета.
- “тром ты поедешь к барышнЯм в †уано. Ќадо бежать, бежать, - твердила
она как потерЯннаЯ. - џ вздохну спокойно, только когда ты будешь далеко.
- Ќо ‹оран...
- ђечь идет уже не о ‹оране, а о тебе.
- Ќо, мама, ‹оран? ‹оран?
Ћна стоЯла в оцепенении, держа лампу в руке, длиннаЯ седаЯ прЯдь
пересекала ее лоб. Ћна смотрела на менЯ горЯщими глазами.
- Њолись за своего бедного брата, но первый наш долг - изолировать
тебЯ. „ай бог, чтобы не было поздно. Љогда Я подумаю, что все эти годы ты
жил с ним в одной комнате, и в Ѓордо, и в Њальтаверне... € даже прошлую
ночь вы дышали одним воздухом.
- Ђ ‹оран, мама?..
- Њы сделаем все возможное и невозможное, ты сам понимаешь. ‡автра
будет консилиум. Ќо лучше, чтобы ты знаЯ... - Ћна заколебалась: - „октор
считает...
Џотом, прервав себЯ, снова обстоЯтельно стала говорить о том, что она
решила относительно менЯ. ‘ловно бы несчастье имело отношение только ко
мне, словно все его значение и последствиЯ касались менЯ одного. џ уеду,
не взЯв с собой ни бельЯ, ни одежды, только в том, что на мне: ведь все
мои вещи находЯтсЯ в зараженной комнате.
- џ даже не поцелую тебЯ на прощание, и, разумеетсЯ, ты не подойдешь к
комнате ‹орана. „а он и не в состоЯнии... ‹учше, чтобы ты не видел его
таким в последний...
- Ќет, не в последний, мама, не в последний раз!
- „а, да! ’ы ведь знаешь, Я всегда все вижу в черном свете. Џойду
приготовлю тебе кофе. Џоспи еще немного.

џ не стану сопротивлЯтьсЯ, Я буду делать все, что она захочет. Ћна
сумела напугать девЯтнадцатилетнего юношу, как пугала маленького мальчика,
чтобы он слушалсЯ. Ѓыла в Њальтаверне комната, кровать, где умер наш
дедушка, а в Ѓордо была комната, кровать, где умер наш папа. ’еперь здесь
будет комната, кровать, где ‹оран... Ћн вышел вдруг из своего ничтожества
последнего ученика в классе и начал во мне свое новое существование. Ќе
помню, чтобы он когда-нибудь произнес хоть одно слово, не имевшее
отношениЯ к вЯхирЯм, к бекасам, к зайцам или его собакам. Ћн готовилсЯ в
ѓриньонскую высшую школу, но сельскохозЯйственнаЯ наука интересовала его
не больше, чем латынь или древнееврейский Язык. Ћн любил повторЯть: "‚
нашей семье Я буду крестьЯнином..." Ќо Њальтаверном он не интересовалсЯ.
- ‚се Я должна делать сама! - жаловалась мама, но не потерпела бы, если
бы мы хоть раз сунули нос в ее дела, вернее, в наши, поскольку Њальтаверн
принадлежал нам, а она была только опекуншей.
’ак блуждала моЯ мысль, пока вдруг не остановилась, словно
споткнувшись: "’еперь не будет никого, кроме менЯ, Я останусь один в
Њальтаверне, Я и мама". „а, это вдруг пришло мне на ум, но, видит бог, Я
не обрадовалсЯ, потому что быть не могло, чтобы мама не подумала о том же,
чтобы она с ее маниакальной страстью к земле хотЯ бы смутно этого не
ощутила. Ћна боготворила землю, но совсем не так, как Я, она ненавидела
разделы... „онзак, длЯ которого Я пишу, поймет все без моих объЯснений;
все это еще не было мне Ясно в ту зловещую ночь, ничто еще не было
высказано, принЯто, признано. Ќа эти ночные часы Я как бы накладываю
решетку моих мыслей в той свЯзи и последовательности, в какой они
сложились за последующую неделю, которую Я провел у барышень в †уано.

‚ ожидании рассвета Я растЯнулсЯ одетый на маминой постели. Њама пришла
еще раз, но не переступила порога комнаты, она принесла мне кофе и
сказала, что Њари „юбер гладит мое белье и соберет длЯ менЯ все
необходимое. Њне оставалось только уложить книги и свою писанину, как
называла мама все, что Я писал. џ задремал. ‚ полусне Я услышал, как
протарахтели колеса двуколки „юбера. ‚ошла Њари с подносом, повЯзаннаЯ
черным старушечьим платком, сама всЯ чернаЯ лоснЯщейсЯ чернотой куриных
перьев и вообще смахивающаЯ на курицу своим испуганным взглЯдом и
подпрыгивающей походкой. Џосле бегства ‘имона, которому „юберы немало
способствовали, мама разговаривала с ними, лишь чтобы отдать какое-нибудь
приказание. Њари уверила менЯ, что ‹оран сейчас задремал и мадам от него
не отходит. „октор вызвал сестру из Ѓазасской больницы. Њари причитала:
"Ah! Lou praou moussii Laurent!" [Ђх! Ѓедный господин ‹оран! (франц.
диал.)]. “ „юберов любимцем был он: "Ah! Lou praou!"

Ќикогда не прощу себе, что удрал из родного дома, так и не повидав
умирающего брата. Њама была на страже и не допускала менЯ в комнату, но Я
все же заглЯнул в приоткрытую дверь и в неверном, мигающем свете ночника
на секунду увидел передвинутую мебель, разбросанное по полу белье. џ
подчинилсЯ. ‚се произошло так, как решила мама. ‚ девЯтнадцать лет Я
позволил ей обращатьсЯ со мной, как с младенцем. џ слабо возражал, она
даже не слушала. Ћна говорила:
- Љак только минует кризис, ты его увидишь. Ћбещаю тебе. џ сразу же
пошлю за тобой. ’ы поговоришь с ним издали, все будет хорошо. Њы уложим
его в саду, на солнышке. ‘основый лес в таких случаЯх - самое целебное.
Ћ! ќто сентЯбрьское утро, запах тумана... џ-то не умру, Я буду жить.
Њама уже отправила барышнЯм письмо, предупредив их о моем приезде и
сообщив о нашем несчастье. Њадемуазель ‹уиза и мадемуазель Ђдила поджидали
менЯ в полном смЯтении: нечаЯннаЯ радость моего приезда, сострадание, горе
- все смешалось. Ќо радость преобладала, особенно у мадемуазель Ђдилы,
обреченной на одинокое существование рЯдом с глухой сестрой, "котораЯ все
понимает по движению губ", в семи километрах от местечка, в этом
затерЯнном уголке, где обрывалась единственнаЯ дорога, а дальше, до самого
океана, раскинулись обширные пустынные ланды. Ћдна из самых старых ферм на
краю огромного просЯного полЯ. Њне приЯтно думать, что мы тоже родом с
такой фермы. ќтим утром жаворонки заливались над полЯми, жаворонки, в
которых никогда больше не будет стрелЯть ‹оран. …ще на рассвете длЯ менЯ
открыли большую комнату, где попахивало плесенью; там, как Я знал, отец
барышень, разорившись, покончил с собой, но никто не знал, что Я это знаю.
џ разложил на столе бреншвигова ЏаскалЯ, машинописную копию "„ействиЯ"
Њориса ЃлонделЯ, которую дал мне почитать „онзак, "Њатерию и памЯть"
Ѓергсона и тут же пошел рытьсЯ в книжном шкафу "общей гостиной", который,
бывало, в детстве доставлЯл мне такое счастье, какого не узнать тому, кто
не испытал великого чуда чтениЯ, когда ничто во внешнем мире не способно
смутить гладкую поверхность летнего днЯ каникул, когда реальный пейзаж
сливаетсЯ с воображаемым и даже запах дома проникает в тебЯ и остаетсЯ там
навеки, на долгие, долгие годы, хотЯ уже и самого дома не существует.
Ќе Ѓергсона Я читал теперь, не ЏаскалЯ, не "‹етопись христианской
философии", а "„етей капитана ѓранта", "’аинственный остров", "Ѓез семьи".
€ тем не менее комната ‹орана, в трагическом свете ночника, такаЯ, какой
увидел Я ее в приоткрытую дверь, не выходила у менЯ из головы. џ не
забывал о ней ни на минуту, в ней черпал Я свою тоску, свое горе, но,
может быть, также и счастье ощущать свои девЯтнадцать лет и бьющую через
край жизнь.
џ услыхал, как мадемуазель Ђдила, котораЯ привыкла, разговариваЯ с
сестрой, орать во все горло, сказала кухарке:
- …сли случитсЯ несчастье, вот будет завиднаЯ партиЯ - господин Ђлен с
его тремЯ тысЯчами гектаров...
- ќ! ’ак-то оно так, но, пока жива его мамаша, хозЯйкой будет она...
- Њолчи уж, - крикнула мадемуазель Ђдила. - “ его матери хватит и
своего добра - чуть не тысЯча гектаров, дом в ЌоайЯне, да и наличными бог
знает сколько!
- „а, но...
џ вышел, чтобы больше ничего не слышать. ‹оран был жив, он жил. Њама
любит нас обоих. „нем приехал господин настоЯтель и сообщил мне новости:
- ’воЯ мать, как всегда, достойна восхищениЯ. Џолночи она не отходила
от ‹орана, чтобы сестра милосердиЯ могла поспать. Ћна решила не видетьсЯ с
тобой даже издали. Ћна идет на эту жертву. “вы, ждать осталось недолго.
‚ этот день Я впервые услышал роковые слова: "‘коротечнаЯ чахотка". џ
услышал, как отдаетсЯ во мне ее стремительное течение, навсегда уносЯщее
моего старшего брата во тьму, куда последую за ним и Я, может быть, не так
скоротечно, а простым шагом; но как бы медленно Я ни продвигалсЯ, все
равно в конце концов уподоблюсь старику из ‹ассю со своими тремЯ тысЯчами
гектаров и сворой нетерпеливых наследников, которых Я буду ненавидеть и,
так же как он, гнать от себЯ. “жас собственности. ‘обственность -
абсолютное зло. —то делать, как избавитьсЯ от нее? џ охотно отказалсЯ бы
от всех благ мира сего, но только не от самого мира, только не от
Языческой радости, которой Я упивалсЯ в тот день под дубами †уано, пока
моего брата уносило стремительное течение в ночь, не знающую конца.
Ќа следующий день Я нежданно-негаданно воочию увидел в доме у барышень
микроб собственности - отвратительную десЯтилетнюю девчонку †аннетту
‘ерис, их наследницу, котораЯ в этом качестве приезжала гостить к барышнЯм
и принимать поклонение фермеров. Ќелепей всего было то, что это чудовище,
единственнаЯ дочь в семье, рано или поздно окажетсЯ обладательницей одного
из самых больших поместий наших ланд, в котором именьице барышень
затерЯетсЯ, как каплЯ воды в море. Ќо длЯ этих ненасытных пожирателей
земли каждый гектар имел значение. Њне †аннетта внушала ужас.
€ссинЯ-бледнаЯ, конопатаЯ девчонка - казалось, что и на месте глаз,
лишенных бровей и ресниц, поблескивают две из ее бесчисленных веснушек.
ЉруглаЯ гребенка придерживала надо лбом зачесанные назад жидкие волосы.
„етей фермеров приводили к ней играть. Ћни подчинЯлись ей, как мужицкие
дети маленьким боЯрам во времена крепостного права. Ќа следующее утро,
проснувшись, Я услыхал, как мадемуазель ‹уиза кричит мадемуазель Ђдиле:
"...да между ними невелика разница, меньше десЯти лет. Ћн подождет!"
Њадемуазель Ђдила, должно быть, ответила только движением губ, Я ничего не
услышал. ѓлухаЯ продолжала орать: "Ѓез разрешениЯ матери он не женитсЯ.
Ѓудет ждать сколько нужно..." Ћ боже! ђечь шла обо мне и †аннетте. Ћб этом
поговаривали в округе, как некогда о помолвке французского дофина и
испанской инфанты. Ќо на сей раз имели в виду менЯ одного: ‹орану эта
опасность больше не грозила. ‚ том, что длЯ мамы все было решено, Я не
сомневалсЯ. € в довершение всего девчонка за мной бегала, она, это
страшилище, со мной заигрывала. ‡начит, и она об этом думала. €менно в те
дни Я впервые устыдилсЯ своего невежества, своего безразличиЯ ко всему,
что касалось социальных вопросов. џ решил прочесть †ореса, ѓеда, Џрудона,
Њаркса... „лЯ менЯ это были только имена. Ћднако что такое собственность,
Я знал лучше, чем они. Џусть даже она воровство, на это мне плевать, но
она развращает, бесчестит людей.

‘пустЯ два года Я начинаю в Ѓордо новую тетрадь. Џервую „онзак выпросил
у менЯ и увез в Џариж, где он поступил в кармелитскую семинарию. ђади него
Я снова решаюсь продолжать этот дневник. „невник? Ќет, это стройный,
упорЯдоченный рассказ о том, что Я черпал день за днем в нашей с мамой
истории в течение этих двух лет. Ќо прежде всего это попытка донЯть, кем
же Я стал после смерти ‹орана.
Љем Я стал? ‘тал ли Я другим? ћноша двадцати одного года, который
готовитсЯ в Ѓордо к диплому лиценциата словесности, - чем отличаетсЯ он от
подростка, каким Я был когда-то? Ћн тот же и обречен оставатьсЯ тем же,
если только Я не умру молодым, как ‹оран. ‘тарик из Њальтаверна, который
живет во мне, займет в негласной истории больших ланд место старика из
‹ассю, но и в восемьдесЯт лет он останетсЯ точно таким же, каким ЯвлЯюсь Я
сейчас, а какой-нибудь мальчишка - поэт 1970 года будет издали смотреть на
него, неподвижно сидЯщего у порога и словно превратившегосЯ в
неодушевленный предмет.

‘мерть ‹орана изменила не менЯ, а условиЯ моего существованиЯ.
Ќесколько месЯцев Я провел в каком-то оцепенении. Њама все взЯла на себЯ,
ее чувства ко мне сосредоточились на заботе о моем физическом здоровье. “
менЯ было "затемнение в левом легком". Ћна не успокоилась, пока не
добилась длЯ менЯ освобождениЯ от военной службы. џ был рад этому, хотЯ и
сгорал от стыда. ‚ конце концов Я стал еще более нелюдимым и злилсЯ на
маму. Ћна же, избавившись от своих волнений, с каждым днем все больше и
больше погружалась в дела Њальтаверна. € так как в том году мы купили
автомобиль марки "дион-бутон", она то и дело отправлЯлась на несколько
дней в деревню. ђасстоЯний больше не существовало. …ще в прошлом году,
чтобы попасть в Њальтаверн поездом, приходилось делать две пересадки. “же
под сводами ћжного вокзала мы чувствовали себЯ оторванными от дома.
Ѓольшие ланды, единственнаЯ моЯ отчизна, были далеки, как звезда. Ђ теперь
Я знал, что она начинаетсЯ сразу же по выезде из Ѓордо, и по шоссе, если
не подведет мотор и если мы не разобьемсЯ, можно за каких-нибудь три часа
покрыть сотню километров, отделЯющую Ѓордо от Њальтаверна.

џ пишу о чем попало, лишь бы не касатьсЯ наболевшей раны, котораЯ
мучительно ныла после того, как уснул ‹оран. —то произошло между мамой и
мной? ‚ чем Я могу ее упрекнуть? Ћна все берет на себЯ, освобождает менЯ
от всего. Љогда она, как сейчас, находитсЯ в Њальтаверне, Я пользуюсь в
Ѓордо свободой, какой не знал никогда ни одни студент, - кухарка и
дворецкий в полном моем распорЯжении. …сли Я не способен воспользоватьсЯ
этой свободой, то уж никак не маму Я должен упрекать.
- Џочему у тебЯ нет друзей? Џочему ты отказываешьсЯ от приглашений или
подпираешь стену во времЯ танцев?
џ не танцую потому же, почему не охочусь. ќто все одно и то же...
Ќет, совсем не одно и то же. ’о, что Я сейчас расскажу, уже пережитое,
а не историЯ в ее становлении, хотЯ историЯ все еще продолжаетсЯ. „онзак
сумеет уловить разницу между истолкованным и обработанным мною документом
и тем, что изо днЯ в день, из страницы в страницу принимает облик
неизбежной судьбы. „онзак сумеет истолковать ложь, которой оборачиваютсЯ
мои умолчаниЯ, и, без моего ведома, превратит ее в правду, ту правду,
которую Я сам хотел бы вырвать из себЯ, которой Я домогаюсь с пугающей
менЯ страстью, пугающей потому, что речь идет о маме, потому что ее Я
постепенно разоблачаю, и по мере того, как раскрываетсЯ ее истинный образ,
мне становитсЯ страшно.
Ќо теперь Я больше не один. џ больше ей не подвластен. џвилсЯ некто.
Ќекто. ‚се началось в книжной лавке Ѓарда, в Џассаже, соединЯющем улицу
‘ент-Љатрин с площадью Љомеди. џ не сразу набрел на эту мрачную пещеру,
заваленную книгами. Њоим книготорговцем был ”ере, на €нтендантском
бульваре. “ Ѓарда изданиЯ "Њеркюр де ”ранс" занимали лучшее место.
‹итература здесь была в чести. Ќа витрине лежали книги современных поэтов.
џ заходил сюда по пути из университета почти каждый день, после того
первого днЯ, когда, просматриваЯ новую книгу - "€мморалист", так
погрузилсЯ в чтение, что вздрогнул от неожиданности, услыхав у себЯ над
ухом женский голос.
- „аже если у вас нет лишних денег, советую вам ее купить. ќто первое
издание, а первые изданиЯ Ђндре †ида...
џ поднЯл глаза и увидел в полутьме этой пещеры мадемуазель Њари,
котораЯ продает книги и вообще хозЯйничает в магазине (сам Ѓард сидит за
кассой, а Ѓалеж, горбатый приказчик, делает всю черную работу).
Њадемуазель Њари в своем черном халате стараетсЯ быть незаметной, но
только не длЯ тех, на ком остановит она взглЯд, как, например, в тот
первый день остановила на мне. € какой взглЯд! Ќежный, и вместе с тем
насмешливый, и пугающе-проницательный. …е привлекло и тронуло во мне, как
всех, кто менЯ любит, именно то, что отталкивало всех прочих. џ, однако,
обманул ее, сам того не желаЯ. џ так люблю книги и так мало их покупаю, Я
так долго колеблюсь, прежде чем решитьсЯ на покупку, - одним словом, Я
настолько не способен израсходовать хотЯ бы франк и к тому же так плохо
одеваюсь - всегда в одном и том же галстуке тесемочкой, - что она принЯла
менЯ за бедного студента. Џотом Я узнал, что ее все же удивило мое пальто,
хотЯ изрЯдно поношенное, но Явно сшитое на заказ, и дорогой кожаный
портфель с инициалами. Ќо трудно было предположить, что у менЯ есть
карманные деньги. Ћна решила, что Я сын каких-нибудь сельских жителей,
разорившихсЯ или скупых, и отложила длЯ менЯ несколько первых изданий.
- ‡аплатите в следующем месЯце, - сказала она.
џ не стал разубеждать ее, и, конечно, не из дурных побуждений. Њожет
быть, это был стыд? Ќет, скорее, счастье чувствовать себЯ любимым за
самого себЯ, знать, что могу понравитьсЯ такой замечательной девушке, и не
подозревающей во мне наследника Њальтаверна. ‚ редкие вечера, когда мама
посылает менЯ взглЯнуть, как танцуют другие, Я отлично знаю, что все
смотрЯт на менЯ одинаковым взглЯдом - невидимый Ярлычок пришпилен к моему
смокингу: тысЯчи гектаров ланд, недвижимое имущество. Ћдна и та же
искательнаЯ улыбка у всех, одни и те же потуги поговорить "о том, что
считаетсЯ интересным". Ђ представление этих дурочек об "интеллектуале"!..
Ќет, даже думать об этом не хочетсЯ. „остаточно, если „онзак примет, каким
неожиданным счастьем с первого же днЯ стала эта девушка, с такой любовью
смотревшаЯ на бедного студента, за которого она менЯ принимала. Њое
нежелание показыватьсЯ с ней вместе на улице - это Я узнал впоследствии -
она объЯснила боЯзнью скомпрометировать ее, таким ангелочком Я ей
показалсЯ; потом мы немало смеЯлись над этим. Ќо истинной причины Я ей не
открыл, да и сам не очень был в ней уверен. „ело было, конечно, и в том,
что стоит нам выйти из темного грота книжной лавки, как миф о бедном
студенте рассеетсЯ, но главное было то, что Я не отделЯл Њари от книжной
лавки, с которой сам соединил ее, так же как не отделЯл мадемуазель
Њартино от ее скакуна.
џ был защищен от нее и вместе с тем мог наслаждатьсЯ ею, как будто
видеть ее в волшебном полумраке книжной лавки уже само по себе было длЯ
менЯ наслаждением. ’ут не вставала передо мной ни одна из тех гнусных
проблем внешнего мира, которые Я, разумеетсЯ, не в силах был разрешить.
’акое положение могло бы длитьсЯ вечно, хотЯ бы потому, что Њари сама
его принЯла; оно отвечало тому образу, который она создала в сердце своем,
тому моему свойству, которое она называла noli me tangere [не тронь менЯ
(лат.)]. …сли бы не случайнаЯ встреча... Ќо Я не верю в случай, а
совпадениЯ, пожалуй, доказывают, что в нашей жизни и в самом деле все
предопределено.
•отЯ душой книготорговли Ѓарда была Њари, хозЯин и Ѓалеж не одобрЯли
того, что она разрешает многим клиентам, а Я был в числе постоЯнных,
рытьсЯ в книгах, которых они не покупали. ЃлагодарЯ ей книжнаЯ лавка
приобрела облик описанной в романе ЂнатолЯ ”ранса "Џод вЯзами"
книготорговли Џайо, где господин Ѓержере каждый день встречалсЯ со своими
друзьЯми. Њари рассказала, что ей пришлось особенно горЯчо защищать менЯ и
еще одного молодого учителЯ из ’аланского лицеЯ, который проводит у Ѓарда
все вечера по четвергам, в единственный свой свободный день. Љак раз в
этот день Я никогда не поЯвлЯлсЯ у Ѓарда: по четвергам книжнаЯ лавка была
набита битком.
- Ћн такой же нелюдим, как вы, он ни с кем не знаком...
- Ќо он знаком с вами, - возразил Я не без досады.
ЊоЯ досада вызвала у нее улыбку, она решила, что Я ревную. Ѓыло ли это
так? ‚о всЯком случае, Я почувствовал ревность, едва лишь напустил на себЯ
страдальческий вид: Я полагал, что влюблЯютсЯ механически, так же как,
согласно Џаскалю, становЯтсЯ истинно верующими.
ЊенЯ беспокоил возраст неизвестного соперника. Ћн был на несколько лет
старше менЯ. Ћн внушал ей жалость полным своим одиночеством и безнадежной
горечью, котораЯ проскальзывала в его речах, казалось, в юности он пережил
какое-то непоправимое несчастье. Ћна говорила о нем с сочувствием,
возраставшим по мере того, как возрастало мое огорчение, на сей раз
непритворное; Я действительно был огорчен, и вскоре Њари не выдержала. Њы
были с ней одни, скрытые от чужих глаз полкой с подержанными книгами.
‚первые она взЯла мою руку и удержала ее в своей.
- Џодумать только, - сказала она, - Я даже не знаю, как вас зовут. џ
знаю лишь первую букву, Я видела инициалы на вашем портфеле. Љакие же
имена начинаютсЯ на Ђ?.. ‚ас ведь зовут не Ђртур, не Ђдольф? Ђ может,
Ђвгуст? €ли Ђвгустин?
џ почти коснулсЯ губами ее маленького ушка. "Ђлен..." - прошептал Я,
словно речь шла о величайшей тайне, и она повторила: "Ђлен", будто боЯлась
забыть. џ спросил:
- Ђ как вы менЯ называли, когда думали обо мне?
- Ќикак не называла. ‚ те дни, когда вы не приходили, Я думала:
"‘егоднЯ ангел не пришел..."
- Ђх, - вздохнул Я, - и вы тоже?
џ вспомнил те сумерки в Њальтаверне, когда ‘имон сказал мне: "‚ы -
ангел". „а, Я подумал о нем именно в тот момент, когда он вот-вот должен
был снова возникнуть в моей жизни! Њне самому это кажетсЯ настолько
странным, что Я подозреваю, уж не придумал ли Я, сам того не сознаваЯ, эту
историю и так складно ее построил? Ќо нет, все произошло именно так.
Џомню, Я бросилсЯ к выходу, даже не попрощавшись, а Њари шла за мной,
повторЯЯ вполголоса:
- —то с вами? —то с вами? џ не хотела вас обидеть...
- „евушки не любЯт ангелоподобных юношей, - сказал Я. (Њы стоЯли с ней
рЯдом, у порога. Ќи одного покупателЯ в лавке уже не было.) - ‚прочем, они
правы.
- Џотому что есть злые ангелы? - спросила Њари. Ћна деланно засмеЯлась,
пытаЯсь рассеЯть возникшее между нами облачко.
- Ќет, злого ангела они бы любили. Ћн причинил бы им страданиЯ...
- Ќу, смотрЯ какие девушки, - сказала она. - Њне никогда не нравились
грубиЯны. џ всегда их боЯлась.
- Ђ Я кажусь вам безопасным.
- ‚ы обижаетесь на каждое мое слово.
- Ђ этого учителишки из ’аланса, который приходит по четвергам, вы не
боитесь?
- Ђх, так это из-за него вы терзаетесь! ЃеднЯга он, Я изо всех сил
стараюсь, но, кажетсЯ, безуспешно, скрыть от него свое отвращение. џ даже
заставлЯю себЯ брать его за руку, мне даже удаетсЯ удержать ее на
несколько секунд в своей. ‚ы не поверите, но у него по шесть пальцев на
каждой руке. …сли б вы знали, как противно прикасатьсЯ к этому мЯгкому
отростку, к этому хрЯщику, бр-р...
џ прислонилсЯ к витрине. џ спросил:
- ‘имон? Ћн в Ѓордо?
- ‚ы его знаете? Ћткуда вы его знаете?
- Ђ известно ли вам, что и на ногах у него тоже по лишнему пальцу? Ќу
что ж, Њари, в четверг скажите ему, что одного из ваших клиентов зовут
Ђлен и что он ангел, тогда вы узнаете все обо мне, о моей матери, о моем
детстве, откуда Я родом, - ‘имон „юбер тоже из тех мест. ‘ам Я сегоднЯ не
стану говорить с вами о нем, Я не могу это сделать, не посвЯщаЯ вас во все
подробности моей несчастной жизни, а это мне не под силу. Џусть уж он
расчистит дорогу... Ђ Я только дополню его показаниЯ. Џосле того как он
все расскажет, мне легче будет ввести вас в эту историю, котораЯ, в
общем-то, никому не интересна.
Ћна прошептала:
- Љроме менЯ.
‡атем Я выслушал то немногое, что она знала о ‘имоне. Ћн не вынес жизни
в Џариже и, едва защитив диплом, получил с помощью влиЯтельных
покровителей, которыми очень гордилсЯ, назначение в Ѓордоский округ.
- Ќо он уверЯет, что здесь его одиночество было бы еще ужаснее, чем в
Џариже, если бы он не встретил менЯ.
- Ђ к своим родным он не ездит?
Ћб этом она ничего не знала. Ћн никогда не говорил о родных, как будто
стыдилсЯ их. џ подумал, что, поЯвись он в Њальтаверне, моЯ мать не могла
бы не знать о его приезде. џ сказал "до свиданиЯ", толкнул дверь. € вдруг
подумал о предстоЯщем мне вечере и содрогнулсЯ. ‚се, что мешало мне
выходить на улицу вместе с Њари, исчезло бесследно. ‘коро она все узнает
обо мне и моей семье. џ даже не спросил, свободна ли она, Я сказал:
- Ќе оставлЯйте менЯ одного сегоднЯ. Њама в деревне. Ћна покинула менЯ.
џ вам все расскажу.
Њне хотелось встревожить Њари, но ее радость заглушала всЯкую тревогу.
Ћна попросила проводить ее до дому:
- џ забегу на минутку, только предупрежу маму и переоденусь.
Њагазин закрывалсЯ через полчаса. Њы условились встретитьсЯ у
"ѓран-театр".

ќто было первое мое свидание, и шел мне двадцать второй год! ‘егоднЯ
вечером Я буду не один. џ зашел в кафе и позвонил ‹уи ‹арну, нашему
дворецкому, что пригласил к обеду приЯтельницу. ‚оображаю его изумление.
"„аму, господин Ђлен?" - "„а, даму". - "Ѓоюсь, что приготовлен только один
бифштекс длЯ вас, господин Ђлен". - "Ћткройте банку гусиного паштета и
подайте бутылку вина по своему усмотрению".
џ ждал в тумане, перед дверью одноэтажного домика на улице
ќглиз-‘ен-‘ерен, где жила Њари, пока она переодевалась. Љогда она
поЯвилась, это была она и не она, ускользнувшаЯ из темной книжной лавки,
от своего ремесла, а Я впервые в жизни гордо выступал, ничем не отличаЯсь
от других молодых людей в этот ноЯбрьский вечер, навсегда оставивший во
мне свой аромат. џ торопилсЯ попасть на площадь ѓамбетты и €нтендантский
бульвар - решусь ли признатьсЯ? - да, чтобы менЯ увидели с этой молодой
женщиной. џ все же спросил у Њари:
- ‚ы не боитесь, что вас увидЯт на бульваре в сопровождении молодого
человека? Ђ не то мы можем пойти в обход переулками...
Ћна рассмеЯлась:
- Ћ! џ, знаете ли... ‘корее Я могу вас скомпрометировать...
џ сказал, что мы родом из Ѓазаса и в Ѓордо у нас мало знакомых. Ќадо
было, однако, за десЯть минут пути до улицы еврюс, где Я жил, подготовить
ее к роскошной квартире, к дворецкому.
- “ нас две тысЯчи гектаров сосновых лесов, вот что! - брЯкнул Я самым
дурацким образом. ќта цифра, казалось, не произвела на нее впечатлениЯ. џ
добавил совсем уже глупо: - Ќе считаЯ всего остального.
- •валитьсЯ тут особенно нечем.
- џ не хвалюсь, но Я скрывал все это от вас. Ђ теперь надо же вас
предупредить.
- Ќет, Ђлен, это менЯет дело. џ не буду обедать в доме вашей матери в
ее отсутствие и без ее ведома. џ поведу вас в маленький ресторанчик в
порту, к ќйрондо.
џ возразил, что это невозможно, что Я позвонил домой, заказав достойный
такой гостьи обед.
- Ќу что ж, вы можете позвонить от ќйрондо и отменить свои
распорЯжениЯ.
- ‚ы не знаете ‹уи ‹арпа, нашего дворецкого. џ никогда не решусь... Ћн
открыл банку гусиного паштета. „лЯ него это свЯщеннодействие. Љроме того,
Я ненавижу телефон. џ позвонил ради вас, но никогда к этому не привыкну. џ
почти не пользуюсь телефоном.
- € вам не стыдно?
- „а, стыдно. Њама всегда твердит: "Љаким бы умником ты себЯ ни считал,
ты просто жалкий трусишка".
- џ вижу, что поЯвилась вовремЯ.
- ‚ы менЯ презираете...
- Ќет, почему же? ЌесмотрЯ на ваши тысЯчи гектаров, вы никогда не
примиритесь с этим миром, вы никогда не станете одним из них... џ встречаю
их в книжной лавке, правда, немногих: ведь читать они не любЯт. Ќо иногда
попадаютсЯ клиенты, которые собирают редкие изданиЯ. џ наблюдаю за ними:
книжный прилавок - это вроде баррикады! џ их выслушиваю, исподтишка слежу
за ними, Я их знаю.
- Ќо менЯ, Њари, вы не знаете. Ђ когда узнаете...

Њы сидели в самом дальнем углу ресторанчика - раньше здесь, наверно,
был матросский кабачок, а теперь сюда забегали поесть ракушек, миног или -
в грибной сезон - белых грибов. Њари подошла к стойке, чтобы позвонить ко
мне домой. Ћна вернулась, смеЯсь до упаду, Я и не знал, что она умеет так
смеЯтьсЯ:
- “спокойтесь! џ слышала, как дворецкий крикнул кухарке: "Ћн все
отменЯет! •орошо, что Я не открыл паштет". Ќу как, успокоились?
- џ просто смешон, - проговорил Я жалобно.

Љогда Я размышлЯю об этом вечере, менЯ поражает мое жадное желание
излить свою душу - нескромность, с какой Я, не умолкаЯ, говорил о себе,
как будто этой молодой женщине или девушке, которую Я совсем не знал,
нечего было рассказать мне о своей жизни, словно само собой разумелось,
что из нас двоих интерес представлЯю только Я один. Ћна слушала менЯ весь
вечер, не задаваЯ иных вопросов, кроме тех, в которых Я нуждалсЯ, чтобы
окончательно освободитьсЯ от душивших менЯ признаний.
- ‘имон „юбер вам расскажет больше, чем решусь Я сам...
- …сли хотите, Я не стану говорить с ним о вас.
џ возразил, что, напротив, хотел бы, чтобы наш враг - а он стал нам
врагом - описал Њальтаверн в самых черных красках.
- Ћбо мне, впрочем, он не скажет плохого, если только сам не
переменилсЯ: менЯ он любил. - Џомолчав, Я спросил: - ЏризналсЯ он вам, что
училсЯ в семинарии, что носил сутану?
- Ђ, теперь Я понимаю, почему у него такой неприкаЯнный вид. ‘вЯщенники
мЯли и месили его, а потом выбросили на свалку...
џ поколебалсЯ, прежде чем спросил:
- Њари, существует ли длЯ вас религиЯ?
- Ђ длЯ вас, Ђлен? џ спрашиваю, хотЯ и знаю ответ.
Ћткуда она знала? џ настаивал:
- Ќо вы, Њари?
Ћна сказала:
- џ - это неинтересно. - Џотом добавила: - „лЯ менЯ игра кончена, все
мои карты биты - мне двадцать восемь лет. ‘ообщаю вам свой возраст, чтобы
вы не подумали, будто Я способна мечтать о вас.
џ спросил:
- Џочему бы и нет? - и вдруг вскочил, словно в панике: - “йдем отсюда!
- Ђ счет, мой дорогой Ђлен!

Љогда мы вышли на уже обезлюдевшую набережную, где навстречу нам
попадались одни лишь подозрительные личности, Я почувствовал желание
поскорее вернутьсЯ на площадь Љомеди. Џо вечерам случалось немало
нападений на улицах, особенно после полуночи. Њари сказала, смеЯсь, что Я
выпил один чуть не всю бутылку "марго" и поэтому она не слишком доверЯет
всему, что Я наговорил о Њальтаверне.
- Ќет, верьте мне, Њари. ‚прочем, вы сами убедитесь, что такую историю
никто не может придумать, и к тому же ‘имон вам все подтвердит. Џри жизни
моего брата Я думал, да и все остальные думали, что любимцем матери был Я.
Њое счастье было в том, что Я в это верил. Љогда ‹оран нас покинул, мне в
голову пришла постыднаЯ мысль, к которой Я несколько раз возвращалсЯ не
без удовольствиЯ: Я подумал, что теперь остались только она и Я. „а, Я был
способен на такую мысль: теперь никто больше не встанет между нами. Ќо все
обернулось иначе; очень скоро Я убедилсЯ, что никогда, ни в какой момент
моей жизни Я не был так далек от нее, что никогда еще мы не были так чужды
друг другу. Ќо не человек стоЯл между нами, вы не поверите - между нами
стоЯла собственность.
- ЉакаЯ собственность? - устало спросила Њари больше из вежливости, чем
из интереса.
- Ќаша, Я хочу сказать моЯ, потому что Њальтаверн досталсЯ нам от отца,
а теперь Я унаследовал и часть, принадлежавшую ‹орану. Ќо мама управлЯет
всем, Я передал ей мои права, и она чувствует себЯ полновластной хозЯйкой.
ђазумеетсЯ, Я знал ее любовь, нет, не к земле, в том смысле, в каком люблю
ее Я, а к собственности...
- Љакой ужас! - сказала Њари.
- Ќет, это не так низменно, как вы думаете. ќто стремление к
владычеству, стремление править необъЯтными пространствами...
- ...Џравить рабами. ‚ы сохранили рабство. Ћ, проводите менЯ домой. џ
боюсь возвращатьсЯ одна...
- Ќо сам-то Я, Њари, во всей этой истории Я тоже только жертва.
Љонечно, Я провожу вас, но выслушайте менЯ: при жизни ‹орана, пока мы были
детьми, мамина страсть к собственности не так "бросалась в глаза. Њама
была нашей опекуншей, забота о земле была ее прЯмой обЯзанностью. џ думаю,
главное, что изменило наши отношениЯ после смерти брата, была уверенность
в том, что теперь раздела не будет, что империЯ останетсЯ нерушимой.
- ќто чудовищно.
- …ще более чудовищно, чем вы себе представлЯете. Ћдин из наших соседей
по Њальтаверну - Ќума ‘ерис, дальний наш родственник, - владеет самым
крупным поместьем в округе после нашего. Ћн вдовец, его жена умерла от
горЯ, он ее уморил...
- Ћт горЯ не умирают, - сказала Њари с раздражением.
- Љак выдерживает Ќума ‘ерис аперитивы, коньЯки и вина, которые
поглощает с утра до вечера и считает единственной своей усладой, - эта
тайна менЯ мало интересует. Ќо Я всегда удивлЯлсЯ, зачем к нему ездит
мама. Ћна уверЯла, что ей необходим его совет при продаже леса или в
спорах с фермерами. Ќо в скором времени Я открыл, что свЯзывает ее с этим
гнусным типом. “ него есть препротивнаЯ дочка, которую мы ненавидели,
‹оран и Я. ‡овут ее †аннетта, но иначе, как ‚ошка, мы ее не называли.
Џомню, ‹оран незадолго до смерти сказал: "Њне повезло, Я слишком взрослый,
чтобы женитьсЯ на ‚ошке. Ќа ‚ошке женишьсЯ ты". € злаЯ шутка неожиданно
превратилась в прЯмую угрозу...
- Џочему же в угрозу? ‚едь вы не маленькаЯ девочка, которую силком
выдают замуж. Џризнайтесь честно: в душе вы отчасти сообщник вашей матери,
сам мечтающий об этом мерзком союзе, и его-то, этого сообщника, вы и
боитесь.
Њы стоЯли перед ее дверью. Ћна держала в руках ключ. Ћна сказала:
- „о свиданиЯ, Ђлен. Ќе приходите в лавку до пЯтницы. Ќакануне Я
увижусь с ‘имоном „юбером. Њожет быть, все мне представитсЯ по-другому.
„верь захлопнулась. џ осталсЯ один на тротуаре, на этой узенькой улочке
квартала ‘ен-‘ерен. џ примостилсЯ на ступеньке крыльца и, упершись локтЯми
в колени, заплакал. Њое отчаЯние было непритворным, но, строго говорЯ,
все-таки было игрой. џ упивалсЯ собственной скорбью. € тем не менее
настоЯщие слезы текли у менЯ между пальцев, настоЯщие рыданиЯ Я безуспешно
пыталсЯ удержать.
„верь позади менЯ приоткрылась. џ вскочил. Њари поЯвилась на пороге с
лампой в руках. Ћна еще не успела снЯть шлЯпку. Ћна сказала:
- •орошо, что Я увидела вас в глазок.
Ћна повела менЯ за собой, предупредив, чтобы Я не шумел, хотЯ спальнЯ
ее матери и выходит во двор. Њы вошли в узкую комнату, очевидно гостиную.
’ам было холодно и стоЯл нежилой запах. Љресла были покрыты чехлами. „аже
люстра была затЯнута кисеей. Њари усадила менЯ рЯдом с собой на диван. џ
продолжал плакать, и она сказала:
- Љакой вы еще ребенок! ‚ам даже не пЯтнадцать - вам десЯть лет! ’ак и
хочетсЯ спросить: "Ќу как, прошло это страшное горе?"
Ћна перваЯ обнЯла менЯ. џ уткнулсЯ лицом в Ямку ее плеча у шеи. Ћна не
шевелилась, словно боЯлась спугнуть птицу, опустившуюсЯ к ней на палец, а
Я был потрЯсен сошедшим на менЯ покоем и счастьем. џ делал первые робкие
шаги. џ позволил наконец себЯ "тронуть" в прЯмом смысле этого слова. џ
согласилсЯ не быть больше "неприкосновенным". Ћна сначала вытерла мне
глаза своим носовым платком, потом прикоснулась к ним губами, положила на
них свою прохладную ладонь. € тихонько погладила менЯ по щеке, больше
ничего. џ снова начал говорить, а она - терпеливо слушать.
- Њне стыдно, - сказал Я, - что у вас создалось такое страшное
представление о моей бедной маме. џ сам вижу, что многое в этой истории
неубедительно. Љак объЯснить вам, что за человек моЯ мать? …динственный
раз, когда Я решилсЯ сам заговорить о ее планах насчет этой маленькой
‘ерис, изложить ей причины моего отвращениЯ, она не пожелала даже
выслушать их. ‚ам это покажетсЯ невероЯтным, но она совершенны" искренне
убеждена, будто все, что Я называю физической любовью, не существует длЯ
людей особой породы, к которой принадлежим мы, она и Я, что все это
выдумки сочинителей романов, а на самом деле есть лишь долг, возложенный
на женщину творцом длЯ продолжениЯ рода и удовлетворениЯ скотских желаний
мужчины; она призналась, что это длЯ нее самое непонЯтное в сотворенном
богом мире. џ согласилсЯ, что столь теснаЯ свЯзь души, взыскующей бога, с
животной плотью способна привести дух на край пропасти. Њама бурно
запротестовала, уверЯЯ, что это испытание, через которое христианину
надлежит пройти, а главное, не надо поддаватьсЯ соблазну, читаЯ об этом в
книгах, заполнивших всю мою жизнь. "Ќо ты - мой сын, - добавила она, - Я
знаю тебЯ и не сомневаюсь, что ты испытаешь такое же отвращение ко всему
этому... ’ы еще не можешь понЯть..."
€ тут Я подумал о своем отце, которого не знал, самом кротком, самом
ласковом из людей. џ прошептал: "Ѓедный папа..." Ћна ответила едва слышно,
не простив ему ничего: "Ћ! ЉлЯнусь тебе, он не щадил менЯ. џ никогда не
уклонЯлась". џ повторил: "Ѓедный папа". Џомню, помолчав немного, Я спросил
у мамы, не терзает ли ее совесть, что она прочит эту несчастную †аннетту
такому мужу, как Я, который навернЯка станет избегать ее. "Ќо, дорогой
мой, это счастье длЯ нее! Џосле того как она родит тебе сына, ты оставишь
ее в покое, и она будет гордитьсЯ, что благодарЯ ей создано поместье,
самое значительное в округе по размерам, по качеству земли. € маленькаЯ
‘ерис сможет облагодетельствовать все подвластное ей население, а это
единственнаЯ законнаЯ услада, дозволеннаЯ женщинам нашего круга..."
ЃеднаЯ моЯ мать! Њари удивилась, почему Я не сказал маме, что подобное
обожествление земли непозволительно длЯ такой усердной христианки, как
она.
- Ћ! Ќа этот счет у нее достаточно резонов, да и выполнение долга
оправдывает все. „лЯ мамы зло заключаетсЯ в вожделении, которого она
никогда не испытывала, она называет его похотью и чувствует к этому
отвращение. …й и в голову не приходит, что грех может быть свЯзан с
гордыней обладаниЯ и власти. —итала ли она когда-нибудь, то есть Я хочу
сказать, задумывалась ли она над иными словами господа, которые повергают
менЯ в трепет? Ќет, неправда, Я трепещу не больше, чем она.
€ тут мы оба замолчали.
Ќаконец Я прошептал:
- —то сказала бы мама, если бы нас увидела?
- ’ебе не холодно?
- Ќет, с тобой тепло, как в гнездышке.
Њари тихо проговорила:
- "Џервое ты с любимых уст слетело..."
џ поправил:
- "Џервое да"..."
Џрошло еще какое-то времЯ, она отбросила мои волосы со лба и прижалась
к нему губами; теперь пришла моЯ очередь напомнить ей стихи ‚ерлена:
"...порою вас целует в лоб, как малое дитЯ".
Њы сидели не шевелЯсь. ‚друг она выпрЯмилась и обхватила мою голову
руками:
- Ћставь ее! „а, свою мать, покинь ее, отдай ей все и живи один.
џ печально ответил:
- Ќикто не может сделать так, чтобы все это перестало быть моим.
- ’ы - собственность своей собственности. ’ы будешь мужем ‚ошки!
џ прижалсЯ к ней. Џосле долгого молчаниЯ Я сказал:
- Љак мне бросить маму? ‚сю жизнь она была со мной. Џойми, моЯ драма не
в том, что она захватила принадлежавшие мне земли, а в том, что она
предпочла их мне.
- ‚ том, что она изменЯет тебе с ними!
- ќто так, и, может быть, с твоей помощью Я в конце концов сбегу от
нее.
- —ем Я могу тебе помочь, бедный мой малыш? џ могу открыть тебе глаза,
то есть сделать еще более несчастным, но не могу вдохнуть в тебЯ волю,
которой у тебЯ нет...
џ возразил, что благодарЯ ей уже переменилсЯ, Я не мог бы и вообразить
себЯ таким несколько недель назад; теперь Я понимаю, что вырватьсЯ от
матери было бы счастьем, но не вижу, каким образом смогу обойтись без нее:
ведь Я совершенно не способен управлЯть имением. ђазумеетсЯ, Я дорожу им -
Я не стыжусь этого - больше всего на свете. Њальтаверн - моЯ единственнаЯ
любовь. Ќо зато земли Ќума ‘ериса длЯ менЯ ничто. Ђ ‚ошка внушает мне
ужас. ‚сю жизнь Я только и слышу похвальбы матери, что она всегда
добиваетсЯ своего. …сли ей приглЯнулсЯ участок леса, она способна ждать
годы, но рано или поздно приберет его к рукам. Ћ продаже каждого клочка
земли нотариус заранее предупреждает ее или Џума ‘ериса. Ћни ведут игру
вдвоем, по очереди уступаЯ друг другу. џ был главным козырем в их
завершающей комбинации, а после смерти ‹орана моЯ мать стремитсЯ к ней с
такой нескрываемой и бурной страстью, что, по-видимому, у менЯ нет никакой
возможности вырватьсЯ из этого плена.
Њари спросила, сколько лет ‚ошке, и успокоилась, узнав, что ей всего
двенадцать.
- Ќо, бедный мой малыш, в твоем распорЯжении по меньшей мере
семь-восемь лет, чтобы отразить этот удар, ведь прежде всего ты можешь
женитьсЯ. ’ы не стал бы даже думать о ‚ошке, не будь ты сыном своей матери
и своей земли, они-то и держат тебЯ, они обе.
- „а, но теперь со мной ты.
Ћна слегка отстранилась, пропела: "Џора нам расставатьсЯ, настало времЯ
сна", потом открыла передо мной входную дверь.
џ широко шагал посередине пустынной мостовой.
ђадость и сила бушевали во мне, и жертвой их стала моЯ мать. ’еперь
вслед за приговором, который Я сам ей вынес, словно прорвались с
запозданием все копившиесЯ во мне чувства. €так, этот вечер все поставил
на свои места: отвращение, скрыть которое не могла Њари, испытываЯ теперь
также и Я. Ѓолее того, прислушиваЯсь к своим шагам на ступенЯх нашей
старой парадной лестницы, Я чувствовал нестерпимую злую обиду за то, что
мама бросила менЯ одного, это же преступление - не предпочесть менЯ
всему... Ќо было нечто худшее. Ћна, эта стараЯ регентша, не задумываЯсь,
предпочла своему сыну счастье управлЯть его империей, а сына заранее
приносила в жертву, мысленно уже принесла в жертву, сочетав его с ‚ошкой,
и нет ей оправданиЯ, нет оправданиЯ, даже если она никогда не знала
плотской любви. ‚едь она видела, как страдал мой отец. Њой отец! Ћтец!
Ќежно любимый незнакомец. Џомню, как-то вечером, когда мне было лет десЯть
или двенадцать, Я возвращалсЯ из коллежа и менЯ вдруг осенила мысль, что
ты не умирал. Ќе знаю уж, какую Я сочинил историю, но выходило так, что ты
должен был вернутьсЯ после долгого путешествиЯ и сейчас Я застану тебЯ
дома. џ бросилсЯ бежать как безумный, расталкиваЯ прохожих. џ взлетел по
этой самой лестнице, по которой сейчас медленно шагал. Џод китайским
фонарем мама проверЯла ‹орана по катехизису. Љресло бедного папы напротив
нее было пусто. Ћтец, от тебЯ осталась лишь прибитаЯ над маминой кроватью
фотографиЯ, увеличеннаЯ Ќадаром...

ђовно в пЯть Я был в книжной лавке, и, хотЯ Њари нахмурила брови, Я с
первого же взглЯда понЯл, что она рада моему непослушанию. Ќо ее еще
осаждали последние покупатели: она велела зайти за ней через полчаса. ел
дождь, Я прогуливалсЯ, укрываЯ под зонтиком свое счастье, свою гордость. џ
поглЯдывал на свое отражение в витринах. ’еперь Я походил не на ангела, а
просто на юношу, которого любит девушка. € не перваЯ попавшаЯсЯ девушка.
Ќет, любовь не ослеплЯла менЯ: Њари стоЯла неизмеримо выше своего
положениЯ (ох, уж эти буржуазные понЯтиЯ о положении; что тут
удивительного, что Њари на голову выше всех дурочек из нашей среды!). Ћна
была очень начитанна длЯ женщины: в нашей семье дамы обычно читали только
романы "Ѓиблиотеки легкого чтениЯ". Ћсобенно менЯ поражало в ней умение
судить обо всем и общее с моей матерью стремление руководить и даже
главенствовать. Џриказчик Ѓалеж без конца твердил:
- —то бы делал хозЯин без нее...

‚ тот день, когда мы встретились под колоннами "ѓран-театр", где Я
поджидал ее, прЯчась от дождЯ, а потом отправились в кафе на углу улицы
ќспри-де-‹уа, пропитанное ненавистным мне запахом абсента, она поведала
мне со своей Ясной, почти резкой манерой то, что, по ее мнению, Я должен
был знать о ней:
- џ уже говорила, Я не строю никаких тайных планов на твой счет, это
длЯ менЯ невозможно, никогда не стану Я мечтать о том, о чем мечтают все
девушки, которые любЯт и любимы...
…е отец, сборщик налогов из Њедока (Я припомнил эту историю), бросил
свою жену, стал играть, растратил несколько миллионов; его нашли
повесившимсЯ в каком-то сарае.
—то делать? —то сказать? џ неловко взЯл Њари за руку, она ее убрала.
Џотом твердо продолжала:
- Ќо Я еще не кончила (бесстрастным тоном, словно давала показаниЯ в
суде о трагическом происшествии).
„руг родителей устроил ее к Ѓарду.
- ќтот друг был одних лет с моим отцом, он знал его с детства. Џервое
времЯ он даже был нам предан. Ќо это оказалось сильнее его, и рано или
поздно Я должна была за все расплатитьсЯ. Ћн преследовал менЯ. ЊоЯ мать
закрыла глаза, а Я... в те дни мне все было безразлично. џ не представлЯла
себе, к чему это приведет. ’ы будешь удивлен: Я понимаю твою мать - не ее
поклонение земле, а ее отвращение к плотской любви. џ благословлЯю тебЯ,
именно тебЯ, за то, что ты не похож на этих скотов, которые менЯ
преследовали. „аже Ѓалеж! „а, этот горбун. Ћн хвастает своими победами, и
не без оснований.
Ћна принадлежала старику! Ћна согласилась на это! џ не смел поднЯть
глаза на Њари. Џочти шепотом Я спросил:
- Љто вас избавил от него?
- ѓруднаЯ жаба. Ћн боЯлсЯ смерти.
Њожет быть, она плакала, Я не видел ее глаз. џ чувствовал только
неловкость, Я был шокирован. џ проговорил принужденно:
- Ќе плачьте.
- џ плачу не о том, что произошло тогда, а оттого, что вы сказали мне
"вы".
- Ћ! ќто нечаЯнно. Џослушай, Њари, теперь Я понимаю, почему ты выбрала
менЯ. ’ебЯ, девочку, отдали в жертву скотам, ты вырвалась от них, но в
душе навсегда сохранишь страх перед ними.
Ћна не ответила, она хотела еще что-то сказать, Я это чувствовал. Џосле
довольно долгого молчаниЯ она решилась:
- € еще менЯ тревожит то, что ты христианин. Ђлен, могу ли Я оторвать
тебЯ от того, с чем свЯзана всЯ твоЯ жизнь?
џ повторил: "ЊоЯ жизнь?" ќти слова поразили менЯ. Ќо поразила менЯ не
ее щепетильность, а что-то нарочитое, какой-то неуловимый оттенок в
голосе. џ понЯл это не сразу; только час спустЯ, когда Я медленно
поднималсЯ по лестнице своего дома на улице еврюс, менЯ охватила тревога,
которую она пробудила во мне. „ело было не в затруднениЯх религиозного
порЯдка, на которые намекала Њари, а в том, почему она вспомнила о них,
заговорила о них. € вдруг, когда Я остановилсЯ передохнуть на лестничной
площадке, где попахивало газом, Я произнес полным голосом: "Ћна
притворЯлась". ‚спышка интуиции внезапно все озарила.

џ не поддалсЯ. ќтот дар, которым Я так кичилсЯ, не выдумал ли его Я
сам? Ђ может, менЯ убедил в этом „онзак. џ сходил с ума, боЯсь, что дурачу
самого себЯ. џ попыталсЯ успокоитьсЯ. аг за шагом Я восстановил в памЯти
все, что рассказала мне в этом кафе Њари, и скрытые мотивы и причины вдруг
осветились беспощадным светом: все было заранее продумано - это очевидно,
Я должен был узнать из ее собственных уст о растрате, которую совершил ее
отец, об этом мрачном происшествии и обо всем, чем оно длЯ нее обернулось.
Ќикакие сплетни ей теперь не страшны. Ћна защитилась. Ѓез сомнениЯ, она
ожидала другой реакции с моей стороны после нанесенного удара. Џочему она
произнесла эти неожиданные слова "ты христианин"?..
"’ы христианин, ты христианин..." —ерт возьми! ќто значит, вне брака,
от которого она, разумеетсЯ, отказываетсЯ, больше того, Якобы не допускает
и мысли о нем, между нами ничего невозможно. ‚от в чем следовало менЯ
убедить. џ ответил ей весьма легкомысленно, чтобы она не беспокоилась о
христианине, он охотно согласитсЯ стать грешником, с этим он уже как-то
свыксЯ.
- Ќет, Њари, не беспокойсЯ: felix culpa! [счастливый грех (лат.)] …сли
только грех может принести счастье...
Ћднако Њари не ошиблась: Я никогда не порывал с религией. „лЯ менЯ
нестерпима даже самаЯ мысль об этом. Љак странно, что она догадалась.
Ћткуда она это знала? ’рудно поверить, чтобы женщина ее среды, по-видимому
совершенно равнодушнаЯ к вопросам религии, могла по немногим сказанным
мною словам заключить, что причащение свЯтых тайн мне куда нужнее, чем
неосвЯщенные хлеб и вино. Ћна это знала. Ћна слыхала об этом от другого.
Ћт кого?

Ћ боже, боже! Ќа этой мрачной площадке Я вдруг увидел все и был
ослеплен своим открытием. Ћна мне солгала. ‘имон „юбер, не замеченный
мною, должно быть, видел менЯ в лавке и сказал Њари: "‡наю Я его, вашего
бедного студента, знаю Я вашего ангела". Ћни действовали заодно. Ќо, в
конце концов, у нее не было никаких оснований предполагать, что Я поражен
болезнью, свойственной многим юношам, которые считают, будто ни одна
женщина не может их полюбить ради них самих. Ќе делал ли Я каких-нибудь
признаний ‘имону на этот счет? Ќет... „а! ‚спомнил! ђассказываЯ ему о
бордоской Ярмарке, об этих анатомических восковых мулЯжах, Я
разоткровенничалсЯ. "Ћн все передал ей. € она тотчас же заговорила о своем
собственном отвращении. Ћна играла навернЯка". џ твердил себе: "“ тебЯ нет
никаких доказательств! ’ы жертва арабского сказочника, который живет в
тебе и неустанно придумывает всЯкие истории, чтобы заткнуть щели между
прочитанными тобой книгами, чтобы в стене, отгородившей тебЯ от мира, не
было ни единого просвета. Ќо на сей раз историЯ, которую ты сочинЯешь, -
твоЯ собственнаЯ историЯ. €стиннаЯ или выдуманнаЯ? ЉакаЯ долЯ тут
принадлежит воображению? ѓде именно перекроило оно на свой лад
действительность?

џ пересек маленькую мамину гостиную, разделЯвшую наши с ней спальни.
•отЯ два года назад у нас провели электричество, Я чиркнул спичкой и зажег
керосиновую лампу, ту самую, что еще в детстве светила мне, когда Я читал,
когда делал уроки, когда готовилсЯ к экзаменам. џ присел на кровать, ни на
минуту не спускаЯ мысленного взглЯда со всей совокупности фактов и упорно
повторЯЯ: "ќто ничего не доказывает...". џ чувствовал, что не в силах
убедить себЯ. „а, Њари тщательно подготовилась к своей вечерней исповеди в
кафе, да, она своим признанием рассчитывала нанести двойной, даже тройной
удар: она заранее нейтрализовала все, что могли бы мне рассказать о ее
прошлой жизни; она вменила себе в заслугу то, что у нее нет и задней мысли
о замужестве; вместе с тем она напомнила мне о моей религиозной жизни и
сообщила о своем решении не посЯгать на нее. ’аким образом, если Я все же
не могу обойтись без Њари, то надо опЯть-таки вернутьсЯ к мысли о браке...
„а, но маловероЯтно, чтобы она на это рассчитывала. € потом, бесспорным
было чувство, которое она питала ко мне. ‚ этом Я уверен. џ нравилсЯ
редко, но когда нравилсЯ, Я это твердо знал. ‚ чужих желаниЯх Я никогда не
ошибалсЯ.

џ заметил, что на кровати лежит почта - газеты и одно-единственное
письмо, от мамы. џ поднес его к лампе. “ менЯ не хватает духу его
переписать. Љ чему навЯзывать „онзаку это чтение? ‚се эти расчеты его не
интересуют. Њама откладывала свое возвращение на несколько дней. "€гра
стоит свеч, - писала она. - Џума ‘ерис отказалсЯ покупать ’олозу, хотЯ это
лучшие земли в округе. (Ћчевидно, была ее очередь совершить сделку.)
“верЯет, будто у него нет наличных денег. ђазумеетсЯ, они у него есть, но
он считает, что получит ’олозу без лишних трат, когда ты женишьсЯ на его
дочери. Ћн и вниманиЯ не обратил, когда Я сказала, что у тебЯ нет
склонности к женитьбе. Љонечно, он не подозревает о твоем отвращении. „а и
зачем говорить об этом? “ нас впереди по крайней мере десЯть лет. ’вои
чувства могут переменитьсЯ. „аже навернЯка переменЯтсЯ..."
Ќичего больше не существовало - даже от ее религии, фарисейской,
близкой к фетишизму, оставалась только оболочка. ‚се было съедено изнутри.
„а, видимо, и внутри никогда ничего не было. џ оглЯдел эту комнату,
котораЯ была моей, но не носила ни малейшего моего отпечатка - вот разве
только книги и журналы... Љоричневые обои преобладали в нашем доме: "‚аша
бабушка обожала коричневый цвет". ‚се стандартное, из универсального
магазина: худшее из уродств - уродство, порожденное недостатком культуры.
џ взЯл с письменного стола фотографии произведений современной
живописи, которые присылал мне из Џарижа „онзак, "чтобы воспитать мой
глаз". Ќо как составить себе представление о картине без цвета? џ никогда
не видел других полотен, кроме картин Ђнри Њартена, которые висЯт в музее
в Ѓордо, где мы иногда укрывались от дождЯ: "’инторетто рисует свою
умершую дочь" и "“ каждого своЯ химера".
Ќе знаю, почему Я задумалсЯ обо всем этом убожестве именно в ту минуту,
в этом мертвом доме, где единственными живыми существами были двое старых
слуг, которые спали в каморке под крышей.
€ как всегда, когда Я бываю несчастен до того, что готов умереть -
умереть буквально („онзак знает, в нашей семье многие покончили с собой),
Я встал на колени перед кроватью и снова заплакал, но на этот раз так,
словно прижималсЯ лбом к невидимому плечу. ‚сЯ моЯ вера заключалась в этом
движении несчастного ребенка, которое многим покажетсЯ глупым и
малодушным; но разве из малодушиЯ бросаетсЯ в пруд загнанный олень,
спасаЯсь от собак? џ знал, что сейчас на менЯ снизойдет великий покой;
пусть Я проживу целый век, и даже если все мудрецы и философы отвергнут
•риста, и даже если все покинут его, Я все равно останусь с ним; не затем,
чтобы служить ближнему, как истинные христиане, не потому, что Я возлюбил
ближнего, как самого себЯ, а только потому, что мне нужен этот поплавок,
чтобы удержатьсЯ на поверхности нашего страшного мира и не пойти ко дну.
’аково было направление моих мыслей в тот вечер, когда Я стоЯл на
коленЯх, зарывшись лицом в простыни. џ умилилсЯ душой. ‘нова Я вернулсЯ к
мысли, к которой возвращалсЯ не раз, одно времЯ, после первого моего
причастиЯ, Я был просто одержим ею: поступить в семинарию. Ќо мама своей
верховной властью решила, что у менЯ нет призваниЯ, и мобилизовала всех
свЯщенников, с какими Я мог встретитьсЯ, чтобы они отговорили менЯ от
этого намерениЯ. ‘ейчас мне двадцать один год и надо мной никто не
властен. Ћдним махом Я избавлюсь от всего. ќту проклЯтую собственность Я
оторву от себЯ, Я оставлю ее маме. ‚се земли будут принадлежать ей, но это
убьет ее: ведь мамина одержимость - это наследование, вечное наследование,
побеждающее даже смерть. …сли Я устраню себЯ, останутсЯ только дальние
родственники... ѓосударство пожрет все. "Љ тому же, - обычно заключала
она, - вопрос Ясен. “ тебЯ нет призваниЯ. ќто и слепому видно". ‚се, что
служило ее страсти, не подлежало обсуждению, было видно и слепому. Ќо
мне-то что? џ могу уйти, даже не оглЯнувшись...
Ѓоже мой, как бы ни любил Я свою мать, а Я любил ее до безумиЯ, ты
знаешь, что все равно Я люблю ее не больше, чем тебЯ. џ затаил против нее
обиду, котораЯ все отравила навсегда. €стина в том, что, подобно маме, Я
предпочел тебе Њальтаверн, но совсем по другим причинам, чем мама: дело не
в собственности ради собственности, не в обладании в том смысле, как
понимает его она. џ не решилсЯ бы признатьсЯ никому, кроме „онзака: Я не
могу покинуть эту землю, эти деревьЯ, речушку, небо над вершинами сосен -
моих любимых великанов, горький запах смолы и болота, длЯ менЯ он (пусть
это дико!) - запах моего отчаЯниЯ.

‚от о чем думал Я в этот вечер. џ сорвал с себЯ одежду и, даже не
умываЯсь, погрузилсЯ в сон, пошел ко дну.

‡вЯканье подноса с утренним завтраком, бледные лучи летнего солнца,
заглЯнувшие сквозь раздвинутые занавеси, пробудили ото сна уже не
вчерашнего убитого горем мальчика. џ встал, чувствуЯ себЯ проницательным и
холодным; ночью, пока Я спал, во мне созрела ЯснаЯ мысль: Я знал, что
следует мне делать или по крайней мере попытатьсЯ сделать. Њари назначила
мне свидание перед самым закрытием магазина; около шести часов Я встречусь
с ‘имоном, который, как уверЯла она, тоже придет к этому времени. Ќо она
забыла, что по четвергам, как она сама рассказывала, ‘имон проводит в
лавке всю вторую половину днЯ, приезжаЯ из ’аланса сразу же после
завтрака. ‡начит, Я должен его подстеречь и увидетьсЯ с ним до того, как
он войдет в магазин.
ќто был единственный шанс узнать, состоЯл ли он в заговоре с Њари или
же Я сам этот заговор выдумал. Ѓез сомнениЯ, он попытаетсЯ обмануть менЯ,
но Я знал, что это ему не удастсЯ. Ћн принадлежал к тем немногочисленным
людЯм, над которыми мне дана власть - власть в полном смысле слова.
Ѓезумие писать об этом, но ведь Я пишу только длЯ „онзака, а он знает, о
чем идет речь. "Ћдин из тех, кого ты завораживаешь..." - как он говорит. џ
узнаю все очень скоро, если удастсЯ поговорить с ‘имоном где-нибудь хоть
полчаса, только не на улице. Ќо как встретить его навернЯка? €з ’аланса он
приедет трамваем, потом пешком подниметсЯ по улице ‘ент-Љатрин. џ не
пропущу его, если с двух часов буду караулить на углу ‘ент-Љатрин и
Џассажа, разве только они решили, чтобы подготовить план сражениЯ,
позавтракать сегоднЯ вместе... Ќет, обедать она может не дома, а
завтракает всегда с матерью. Ћна мне говорила, так у них заведено. Њать
готовит завтрак длЯ них обеих... ‡начит, ‘имон около двух встретитсЯ с ней
в книжной лавке. Њне надо занЯть свой пост как можно раньше.
‚ половине второго Я уже был у входа в Џассаж со стороны улицы
‘ент-Љатрин. ЌесмотрЯ на толчею, труднее всего оказалось остатьсЯ
незамеченным. ‘разу видно было, что Я кого-то поджидаю, причем неизвестно
кого; а если молодой человек неподвижно торчит на тротуаре - это уже
приманка. Њожно было бы разглЯдывать витрины, но тогда возникала опасность
упустить ‘имона. џ сгорал от желаниЯ увидеть его, однако сам запрещал себе
об этом думать из суеверного страха, сохранившегосЯ у менЯ с детства, что
ничего не происходит так, как мы того ожидаем, поэтому не надо заранее
представлЯть себе событиЯ, как нам того хотелось бы.
’ем не менее все произошло именно так: около трех часов ‘имон внезапно
поЯвилсЯ в поле моего зрениЯ (менЯ он не видел), неповоротливый, как
всегда, вытЯнувшийсЯ, надутый, с приобретенной еще в семинарии важной
осанкой, в твердом воротничке сомнительной чистоты, вероЯтно целлулоидном,
и широкополой черной шлЯпе - словом, учитель с головы до ног, невероЯтно
постаревший. ‘колько же ему лет? Ћн на четыре года старше менЯ - двадцать
пЯть, возможно ли? ‚ыражение "человек без возраста" подходило к нему в
буквальном смысле слова. ’ак старит страдание, непрерывное страдание, в
котором утопал он еще мальчиком, которое, по-видимому, захлестывает его и
сейчас. ЏонЯл ли Я это сразу, с первого же взглЯда? Ќет, Я выдумываю,
опЯть выдумываю - и все же это, должно быть, правда. Њне всегда казалось,
что он тонет в какой-то обжигающей его жидкости. Ќо Я не выдумал это лицо,
словно вырубленное из грубой породы. Ќе выдумал Я и молодой румЯнец, на
мгновение окрасивший это окаменевшее лицо, едва он менЯ увидел, и
мимолетную улыбку, и внезапный панический страх. "Ќет-нет, не сейчас,
господин Ђлен, только не сейчас", - заговорил он, едва Я взЯл его за руку.
џ не ошибсЯ: он не должен был менЯ видеть до нашей встречи в книжной
лавке.
- Џослушайте, ‘имон, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз...
- Ќет, Я обещал.
- Ќо ведь вы не знали, что мы встретимсЯ. ќта встреча от вас не
зависела, она была угодна...
- ‚ы хотите сказать: угодна богу? ‚ы остались все таким же, господин
Ђлен. „остаточно взглЯнуть на вас.
- “годна богу? Ќе знаю. џ-то, во всЯком случае, хотел ее. џ подстерегаю
вас целый час, теперь Я вас не отпущу. Њари вы скажете все, что хотите,
или вообще ничего не скажете...
’ут вдруг на менЯ нашло вдохновение, и Я произнес именно те слова,
которых он ждал:
- Ќам-то что за дело, вам и мне? ќта историЯ ее не касаетсЯ. ќто наша
историЯ, ‘имон, историЯ Њальтаверна, наша тайна...
…го окаменевшее лицо вспыхнуло снова. Ћн повторил:
- Ќаша тайна, господин Ђлен, наша жалкаЯ тайна...
- Џослушайте, знаете ли вы кафе Џрево, "околад Џрево", тут рЯдом, на
бульваре ’урни? ‚ этот час там пусто. Њы посидим там совсем недолго,
сколько вы захотите.
‘имон больше не сопротивлЯлсЯ. Њы вышли на площадь Љомеди. Ћн повернул
ко мне свое неподвижное лицо и заговорил. Ћн сказал, что ни в чем не
упрекает господина „юпора, благодарЯ ему он смог подготовить в Џариже
диплом, а благодарЯ ѓастону „умергу получил место преподавателЯ в коллеже
департамента ‘ена и “аза. "Ќо они не принЯли в расчет мое произношение. џ
и не подозревал, какую бурю может вызвать мое произношение в Џариже,
особенно в классе, где учатсЯ двенадцатилетние мальчишки. ‚ы, бывало, не
раз говорили: "‹юблю только деревьЯ, животных и детей". ’ак вот, последний
пункт советую вам вычеркнуть: вы не знаете, на что они способны!" …го
травили безжалостно. "Њы в †иронде и не подозреваем, что творитсЯ в
Џариже, стоит лишь нам открыть рот". ’огда его назначили в ’аланс. "Ќо
даже в ’алансе..." Њари обещала ему помочь исправить произношение. Ћна
знает специальный метод. џ сказал, что он и так сделал большие успехи, его
акцент почти незаметен. Ѓывает ли он в Њальтаверне?
- —то вы! ќто слишком дорого... Ќет, дело даже не в этом. ѓлавное, что
мадам почти не выезжает оттуда, впрочем, вы и сами знаете. Ќе надо даже
говорить ей обо мне. Ђ Я... прошу прощениЯ, но Я тоже не могу видеть
мадам, буквально... Ќе говорЯ уж о госпоже „юпор. ќта никогда не
протрезвлЯетсЯ, просто страх берет. ђодители два раза приезжали в ’аланс.
џ оплатил им дорогу. Џрюдан как-то тоже приехал, ночевал у менЯ, в моей
постели... ЏредставлЯете...
Њы вошли к Џрево. ‚ этот час там и правда сидела только одна парочка за
чашкой шоколада.
- ќто напомнит вам полдники госпожи „юпор, - сказал Я смеЯсь.
Ќо ‘имон не засмеЯлсЯ: ирониЯ была ему недоступна, он опЯть замкнулсЯ и
ощетинилсЯ. ’щательно намазываЯ хлеб маслом, он макал его в шоколад, жадно
ел и молчал. ‚ремени оставалось не так уж много.
- ‘транно, что Њари решила обмануть менЯ, - начал Я. - Џочему она
скрыла, что вы рассказывали ей обо мне, что она все знала обо мне от
вас...
- ќта девушка говорит лишь то, что хочет сказать.
- Ђ сама таит какие-то мысли насчет менЯ. „а, в конце концов, и Я
гожусь в мужьЯ.
- Ќу! “ж вы скажете! Ћна ведь не сумасшедшаЯ. Њолодой ѓажак и
продавщица книжной лавки! Ќе говорЯ уж о ее прошлом. Ћна слишком умна... €
потом, она вас хорошо знает, хотЯ и обмолвилась как-то при мне (не
говорите, что Я вам передал): "…сли бы Я хотела вашего ангела, если бы Я
захотела, Я получила бы его..." Њне даже кажетсЯ, она сказала: "Љогда Я
захочу, Я получу его". Ќо это могло означать и...
Ћн говорил, набив рот шоколадом и хлебом. џ сказал:
- —то ж, вот Я и выскользнул из сетей.
- Љакие сети? Ќет тут никаких сетей. Ћна любит вас, понимаете? ќто уж,
во всЯком случае, правда. џ ревновал и здорово на вас разозлилсЯ... •отЯ
нет, это неправда, не злилсЯ Я на вас. Њне всегда казалось, что так и
должно быть - вам дано все. ‚от что: мы скажем, что встретились с вами на
улице ‘ент-Љатрин у Џассажа, в конце концов, так оно и было. Ђ о чем мы не
скажем - это о нашем разговоре у Џрево.
џ расплатилсЯ и встал. „о книжной лавки было не больше пЯти минут ходу.
- Ћна нам не поверит, - вдруг сказал Я, - так же как не поверил ей Я.
‚ы лжете нам обоим, ‘имон. ’о, что вы лжете ей, Я еще понимаю. Ќо мне!
Ћн пробормотал:
- Ђ что Я такое длЯ вас?
џ не ответил. ‚ойдЯ в Џассаж, мы в последнюю минуту решили не
разыгрывать комедии, а честно рассказать Њари, как произошла наша встреча.
Ћна увидела нас еще на пороге лавки, в которой, как всегда по четвергам,
было полно народу, окинула нас быстрым, испытующим взглЯдом и, не ответив
на наши улыбки, снова занЯлась осаждавшими ее покупателЯми. Њы
остановились у витрины. ‘имон сказал:
- ќтого она мне никогда не простит. Ќо она и себе не может простить,
зачем скрыла от вас, что Я ей все рассказал. Ђ все-таки это правда: вы
понравились ей, когда она считала вас беднЯком.
‚ этот момент Њари, воспользовавшись передышкой, подошла к нам. Ќа этот
раз она улыбалась и, шутливо подтолкнув нас к выходу, сказала:
- ’еперь, когда вы встретились, вам нечего тут делать. џ буду только
мешать вам.
Љогда Я возразил, что мы придем за ней к закрытию магазина, она сухо
запретила нам это делать. Ћна обращалась к нам обоим, но смотрела на менЯ
одного. ‘уществовал только Я. Ћна прикоснулась пальцем к моему лбу.
- Ѓог знает, что там происходит, - сказала она, - чего только вы не
напридумывали... ’ем хуже! Љ счастью, господин „юбер не может больше
ничего рассказать вам обо мне. Ћн ничего обо мне не знает.

Љто-то из покупателей отозвал ее. џ думал, что ‘имон не понЯл ее слов,
но, едва мы вышли на улицу, он с Яростью воскликнул:
- Ђх, так! џ ничего не знаю о ней? џ знаю больше, чем она думает, и
именно то, что она хотела бы скрыть от вас и о чем, ей кажетсЯ, Я и
понЯтиЯ не имею...
Њне гораздо чаще приходилось быть в роли того, на кого женщина и не
глЯдит, чем наоборот, но в таких случаЯх Я испытывал лишь легкий укол
ревности, Я не ведал той горечи, почти отчаЯниЯ, которое обуревало ‘имона:
так будет всегда, думал он.
- —то ж, мой удел - это мамаша „юпор. Џрощайте...
џ удержал его за руку и попросил проводить менЯ на улицу еврюс.
- ‚ы хоть немного отдохнете у менЯ в комнате...
Ћн последовал за мной, но нехотЯ, уныло повесив голову. —то он знал?
—то мог рассказать о Њари? џ вовсе не страдал. џ хотел знать. „а, пусть
все в ней станет Явным. ќто было любопытство самодовлеющее, как бы
отчужденное. Ќо Я упустил момент, когда ‘имон готов был заговорить из
мести, теперь нельзЯ было рисковать. Ћн поднималсЯ по нашей лестнице почти
с благоговейным чувством. Ћн был потрЯсен.
- „а, - сказал Я, - лестница недурна. „вести лет назад в Ѓордо умели
строить... Ќо комнаты! ‚о что мы только их превратили!
џ ввел его в большую гостиную, где Њунете, мамин драпировщик,
"обрЯдил", как он выражаетсЯ, окна со всей пышностью, не поскупившись на
сборки, кисти, бахрому и помпоны. ‘имон был ослеплен.
- ќто грандиозно!
- ќто уродливо. ‚спомните, ‘имон, кухню „юберов, вашу кухню - окорока,
подвешенные к балкам, деревенские ходики с тиканьем, подобным биению
сердца, буфет, скромные фаЯнсовые тарелки, оловЯнные ложки, запах муки и
жареного сала, а главное, та свЯщеннаЯ сень, где обитает бог, сень
"‘транников в …ммаусе"...
- ќ! ‚от еще! Џосмотреть на вас - можно подумать, вы сами верите тому,
что говорите...
- ЃуржуазнаЯ обстановка, такаЯ, как наша, - это совершенное уродство.
…два крестьЯнин начинает богатеть и помышлЯть о гостиной, он переходит в
буржуазию, то есть в уродство.
‘имон повторЯл:
- ќ! ‚от еще!
џ повел его в маленькую мамину гостиную.
- ‚от здесь и живет мадам! - произнес он с почтением, смешанным с
ненавистью.
- Ќе часто она здесь живет. Џодумайте, ‘имон, каково мне в этом старом
мертвом логове! Њы вдвоем занимаем целое крыло. Ќо признаюсь честно: Я сам
создал эту пустыню. џ всегда боЯлсЯ чужих...
- Ћсобенно девушек?
- ’ак же, как юношей.
- Ќо Њари вы не боитесь. Ћна говорит о вас: "џ его приручила..."
Џо сжатым губам ‘имона проскользнула быстраЯ усмешка, которую Я помнил
у него с детских лет.
- ‚ы что-то знаете о ней, ‘имон, а она не знает, что вы это знаете...
- Ћ, господин Ђлен! ‡абудьте о том, что вырвалось у менЯ в сердцах.
Ѓудет нехорошо, если Я расскажу вам... ‚прочем, - добавил он, - это может
помочь вам понЯть ее. Ћна рассказала вам о себе не все, но то, что она
скрыла, может быть, сделает ее длЯ вас еще дороже, а может быть, еще
ужаснее... ђазве с вами угадаешь?
- Љто мог рассказать вам о ней в ’алансе? „а и здесь вы никого не
знаете. џ вам не верю.
- ќ! € не верьте. џ-то вас ни о чем не прошу!
Ћн снова окаменел.
- Ќо Я, ‘имон, Я вас прошу об этом. Џридите мне на помощь, вы, знающий
о ней то, что сделает ее длЯ менЯ еще дороже или еще ужаснее. ЌельзЯ
оставлЯть менЯ в таком сомнении. —его только Я не насочинЯю теперь?
’оска терзала менЯ, но Я еще и разыгрывал ее, чтобы сломить последние
колебаниЯ ‘имона. ЌастоЯщие слезы лились у менЯ по щекам, но, будь Я один,
Я, может быть, и не пролил бы их. ’аков уж Я есть. „а простит менЯ бог!

Ќичего необыкновенного не было в том, что ‘имону все стало известно.
Ѓалеж, горбатый приказчик, жил в квартале ‘ен-†енес. Џо четвергам, как и
обычно, вечером после закрытиЯ магазина, он отправлЯлсЯ домой в том же
трамвае, каким ездил и ‘имон к себе в ’аланс. ‘начала они обменивались
лишь несколькими словами.
- Ќо и он тоже, этот Љвазимодо, мечтает о Њари как одержимый. “ него
нет никого: ни семьи, ни друзей, Я - первый живой человек, который слушал
его с интересом и даже - он сразу догадалсЯ - готов был с такой же
страстью, как и он, разговаривать о Њари без конца.

џ не стану воспроизводить здесь длЯ „онзака рассказ ‘имона. Ќе стану
восстанавливать эту сцену с мнимой правдивостью "повествованиЯ". „онзаку
важно знать лишь то, что весть о страшной беде, поразившей эту девушку,
угнетавшей ее и поныне, сразу принесла мне облегчение, успокоение - теперь
Я вздохнул свободно. Њне показалось было, будто Њари кем-то предупреждена
о моей совестливости и строгости верующего христианина, но теперь Я нашел
объЯснение в том, что Ѓалеж рассказал ‘имону. “ Њари, по крайней мере
вначале, не было никаких расчетов, никакого намерениЯ женить менЯ на себе,
когда она заговорила о моей приверженности к соблюдению обрЯдов и таинств.
„остаточно было ‘имону дать ей представление о моем строгом религиозном
детстве, о моей матери и ее испанском католицизме, об удушающей атмосфере
Њальтаворна, чтобы эта девушка, котораЯ все понимает, все чувствует,
угадала мою драму, повторЯвшую ее собственную. Ћб отце Њари - распутном
сборщике налогов - Я знал, но у нее была еще и мать, очень набожнаЯ, но в
своих религиозных взглЯдах как будто более терпимаЯ, чем моЯ мама.
‘лучилось так, что человек, носивший высокий духовный сан - не буду ничего
говорить о нем, чтобы „онзак не мог догадатьсЯ, кто он, - каждый год
проводил летние месЯцы в ‘улак-сюр-Њер, где жила семьЯ Њари. Ћн был
духовным наставником и матери и дочери. Њари стала его добровольным
секретарем, больше того - любимой ученицей. …му она обЯзана своим
интересом к отвлеченным идеЯм, своей неожиданной длЯ молодой провинциалки
образованностью, но также, по словам Ѓалежа, и безраздельной преданностью
тому, что воплощало в ее глазах церковь, хотЯ на самом деле оказалось
просто мужчиной.
“ менЯ, разумеетсЯ, нет никаких оснований доверЯтьсЯ сплетнЯм Ѓалежа,
пересказанным, возможно не вполне точно, ‘имоном. Њне достаточно было
почувствовать, что трагический отлив веры, в одно мгновение опустошающий
полную до краев душу, длЯ Њари был свЯзан с открытием (сколько юных
христиан его совершали!), что свЯтой, заслуживший ее доверие, был и сам
всего лишь жалким созданием из плоти, таким же, как все остальные, еще
хуже, чем остальные, из-за маски, которую он обречен носить вечно.
‘овращенные тем, кто обратил их... да, немало Я знал таких. Ќо Я увлексЯ.
‚се это Я уже сочинЯю. ‚ чем во всей этой истории Я могу быть уверен? ‚
том, что после скандала, вызванного самоубийством отца, Њари пришлось
отказатьсЯ от своего положениЯ среди руководимой прелатом молодежи, и это
ей было тЯжело, что друг отца, устроивший ее к Ѓарду, тоже ученик и
фанатичный последователь пастырЯ, порвал с ним из-за нее. —то произошло в
действительности, Ѓалеж точно не знал. ‘корее всего, между двумЯ
пЯтидесЯтилетними стариками, из которых один долго был под влиЯнием
другого, произошла такаЯ же ссора, какаЯ вспыхивает из-за девчонки у двух
мальчишек в баре или на улице. Џолагаю, не нужно придумывать иных
объЯснений теперешнего полного безвериЯ Њари и ее основанного на
собственном опыте пониманиЯ моей личной драмы...
- € вы, ‘имон, - сказал Я ему, - и Я сам - оба мы, так же как она,
жертвы того, что слово сына человеческого, сына божиЯ доходит до нас лишь
через грешников. € не только его слово. Њы отождествлЯем его с ними. ‚от
причина бедствиЯ, которое длитсЯ две тысЯчи лет.
- Ќо вы-то, господин Ђлен, сохранили веру.
- Ђ вы, ‘имон? ‚ы, значит, думаете, что потерЯли ее?
Ћн не ответил, закрыв на мгновение лицо своими уродливыми руками. Ћн
вздохнул.
- —то значит сохранить веру? —то значит потерЯть ее? џ думал, что
потерЯл ее. ѓосподин „юпор поручил одному из своих друзей, профессору
‘орбонны, составить длЯ менЯ наглЯдную таблицу всех доказательств
невозможности существованиЯ бога. Ќе смейтесь, вы понЯтиЯ не имеете о
современной науке, господин Ђлен, да и Я тоже...
- Ќо длЯ нас с вами существует инаЯ невозможность: невозможно
предположить, будто в определенный момент истории не ЯвилсЯ тот, кто
произнес известные слова...
- Љому приписывают известные слова.
- „а, и известные деЯниЯ.
- Њы с вами - последние, кто придает этому значение. ‚ы никогда не
выходили из своей норы, господин Ђлен. …сли бы вы знали, насколько все это
несущественно в Џариже, до какой степени с этим делом покончено...
- Ќо мы-то с вами знаем, что это существует...
- —то вы называете "это"? ’о, что вам вдалбливали с детства и чего Я
наглоталсЯ еще в семинарии?
- Ќет, ‘имон, напротив: то, что сопротивлЯетсЯ этим формулам, этому
бездумному повторению, этой выучке, то, что не зависит от заложенного в
нас автоматизма... Ќо вы менЯ понимаете. ’олько вы один и можете менЯ
понЯть!
Ћн спросил вполголоса, со сдержанным пылом:
- Џочему вы так думаете?

Ќо зачем преподносить „онзаку нашу беседу в упорЯдоченном и
приукрашенном виде, тем более что все существенное в ней Я заимствовал у
него же? џ хотел бы подчеркнуть, выделить из контекста самое важное в этой
вечерней встрече, то, что, может быть, совершенно изменило мою жизнь
отныне, сделало ее совсем не такой, какой была бы она, не Явись мне этот
призрак - ‘имон... €ли, вернее, нет! Ќадо было написать так: то, что
помешало мне изменить свою жизнь в тот самый момент, когда Њари готова
была круто повернуть ее течение, то, что вернуло бегущую по ландам речушку
в ее старое русло между ольховых деревьев, подобных неподкупной страже...
џ уверен, что именно в этот вечер, а не позже Я почувствовал, что способен
относитьсЯ к своей матери как к врагу, потому что тогда, в этой маленькой
гостиной на улице еврюс, ‘имон открыл мне глаза; больше он не переступал
наш порог, ведь моЯ мать вернулась из Њальтаверна на третий день, после
того как купила ’олозу.
Ћтныне каждый четверг около четырех часов Я отправлЯлсЯ к Ѓарду, где
ожидал менЯ ‘имон. Њари, окруженнаЯ покупателЯми, улыбалась мне издали. Њы
выходили вместе, ‘имон и Я. џ уводил его к Џрево. ’ам Я старалсЯ не
садитьсЯ против него, чтобы не видеть, как он макает в шоколад намазанную
маслом булочку. Њы встречались с Њари после закрытиЯ магазина, но теперь
уже не в кафе на углу улицы ќспри-де-‹уа (после возвращениЯ моей матери мы
стали осторожнее), а в ледЯной гостиной на улице ќглиз-‘ен-‘ерен.

Ќо прежде всего „онзак должен узнать, что сообщил мне ‘имон в тот вечер
на улице еврюс. ’айну эту открыл ему Џрюдан, его брат, в день своего
первого и последнего приезда в ’аланс. ЋказываетсЯ, моЯ мать была не так
уж уверена в моей покорности и в своей конечной победе. Њне уже двадцать
один год, и Я могу стать добычей первого встречного, первой встречной. Ћна
опасалась, как бы кто-нибудь, прельстившись моим богатством, не подцепил
менЯ на крючок. Њое отвращение к браку не слишком ее успокаивало, она
понимала, что женитьба была бы длЯ менЯ единственной надежной защитой от
‚ошки. ЌаибольшаЯ опасность, по ее мнению, таилась в моей студенческой
жизни в Ѓордо. Ћна понимала, что Я не легкаЯ добыча. Ћна хорошо знала ту
силу инертности, какую Я противопоставлЯл всЯкой попытке соблазнить менЯ.
Ќо достаточно будет одной встречи, чтобы разбудить во мне мужчину, такого
же, как все, или даже хуже, чем все. Џока Я не возвращусь в Њальтаверн, и
не возвращусь навсегда, ей своего не добитьсЯ. Љогда она наконец вернет
менЯ и Я брошу там Якорь навеки, все произойдет так, как она задумала.
ѓлавное, как объЯснила она старому „юберу (от него-то и узнал Џрюдан
все, о чем рассказал брату), - не дать захватить себЯ врасплох. "џ
выпустила его из рук, - твердила она, - Я чувствую, как он ускользает от
менЯ". Љогда Я решу женитьсЯ, хуже всего будет, по словам мамы, если Я
сделаю подходЯщий выбор, не вызывающий никаких возражений. Ќо даже и тогда
она сумеет найти непреодолимые преграды: преграды всегда найдутсЯ. џ
должен буду подчинитьсЯ ее запрету, безоговорочному запрету. ‚сЯ ее сила
зиждетсЯ на моей неспособности вести дела, даже думать о них. ЌесмотрЯ на
то что она всегда гордилась моими школьными успехами в дни распределениЯ
наград, она судила обо мне в соответствии с привычной длЯ ее среды шкалой
ценностей, которой пользовалсЯ еще папаша ѓранде. Ќичего не изменилось во
”ранции со времен Ѓальзака. "Ќикчемное создание" - вот кем Я был в глазах
мамы, несмотрЯ на все прочитанные мною книги.
…сли же Я буду упорствовать, она удалитсЯ в свое имение в ЌоайЯне и
оставит менЯ одного с моими двумЯ тысЯчами гектаров. Ќо и это еще не все;
чтобы лишить менЯ всЯкого выхода, она взЯла с „юберов обещание переехать
вместе с ней в ЌоайЯн. Ћбойтись и без матери, и без управлЯющего Я не
смогу, таким образом, мне не останетсЯ ничего другого, как покоритьсЯ. ќто
пойдет мне только на пользу, помимо моей воли, она спасет менЯ. џ словно
слышал ее голос: "џ тебЯ выносила и буду нести до конца моих дней".

‚начале ‘имон говорил равнодушно, как бы по обЯзанности: "Ќужно, чтобы
вы узнали, господин Ђлен..." Ќо постепенно озлобление против мадам, тайно
копившеесЯ в нем с самого раннего детства, начало прорыватьсЯ в каждом его
слове. —то же касаетсЯ того, что испытывал Я сам... Њаме даже не было
нужды поЯвлЯтьсЯ во плоти, чтобы Я впал в обычное свое оцепенение. Ћна
крепко держала менЯ в руках и была права, что не сомневалась в этом. џ
вздохнул:
- —то ж, выхода нет!
- „а есть выход, господин Ђлен! …сть! …го нашла Њари. …сли вы захотите,
она спасет вас.
’ут он уперсЯ и больше ничего не пожелал говорить: она сама, а не он,
должна посвЯтить менЯ в свой план. € вдруг после долгого молчаниЯ он
сказал с внезапно прорвавшейсЯ приглушенной страстью:
- Ђ Я, господин Ђлен, клЯнусь вам, что если когда-нибудь не будет у вас
управлЯющего и вообще никого... да ладно, вы знаете, границы имениЯ мне
известны не хуже, чем отцу. Џодайте только знак, и Я примчусь. Ћ! ѓлавное,
не думайте, что Я брошу все ради вас. Ќет, Я вырвусь из ада этой жизни в
’алансе и снова обрету Њальтаверн...
- Ђ Њальтаверн - это Я.
Ћн отвернулсЯ и встал:
- „о четверга в книжной лавке.

џ слышал, как постепенно замирали на лестнице шаги ‘имона, потом
захлопнулась тЯжелаЯ дверь. џ вышел из своего полунапускного оцепенениЯ
или, если хотите, из оцепенениЯ, которому не стал противитьсЯ, едва речь
зашла о маме. ’еперь, когда Я осталсЯ один, менЯ захлестнула холоднаЯ
Ярость не только против нее, но и против Њари, позволившей себе иметь
какой-то план; это было бешенство человека, который слывет таким слабым,
что внушает женщинам только жалость, меж тем как в нем бушуют
неисчерпаемые силы. "Ћни увидЯт, эти женщины! Ћни увидЯт!" —то увидЯт?
ѓлавное - сохранить холодный рассудок. ‘амое радостное за сегоднЯшний
вечер то, что теперь Я знаю: по первому моему зову ‘имон бросит все. —тобы
бежать из своего ада, сказал он. ‚озможно... Ќо ни длЯ кого другого он
этого не сделает. —то бы ни ждало менЯ впереди, Я буду не один.

ЊоЯ мать вернулась из Њальтаверна через два днЯ, всЯ еще в пылу битвы
за ’олозу: сто гектаров соснЯка и столетних дубов в пЯти километрах от
деревни. Ќума ‘ерис считал цену непомерно высокой. Ћна же не сомневалась,
что превосходно поместила капитал. Џосле ужина мы сидели с ней в уголке у
камина в нашей маленькой гостиной. ‘ рассеЯнным видом, какой Я напускал на
себЯ, когда обсуждались подобного рода дела, Я спросил у нее, откуда она
взЯла деньги на покупку ’олозы.
- Ћ! џ пустила в ход резервы, они всегда у менЯ под рукой.
- „а, конечно, крепежный лес, сбор смолы за текущий год. Ќе считаЯ
вырубки сосен в Ѓруссе...
Њать взглЯнула на менЯ. џ сохранЯл знакомое ей отсутствующее выражение
лица, и она успокоилась.
- ‚ажно иметь деньги, - сказала она, - не все ли равно, откуда они.
- „лЯ менЯ и это важно. …сли ты заплатила за ’олозу из своих личных
доходов, полученных с ЌоайЯна, ’олоза - твоЯ. …сли же из доходов с
Њальтаверна...
Ќа маму нашел "приступ".
- —его ты добиваешьсЯ? Ќаши интересы совпадают, и тебе это отлично
известно.
- Ќо они не совпадают с интересами государства. Ќакладно будет платить
когда-нибудь налог на наследство за ’олозу, котораЯ фактически принадлежит
мне. Ђ кроме того, не всегда наши интересы будут совпадать: Я не давал
обета безбрачиЯ.
Џоследовало молчание, и прервать его Я остерегсЯ. ’Янулось оно долго,
во всЯком случае, так мне показалось. Ќаконец мама произнесла вполголоса:
- Љто-то сбивает тебЯ с толку. Љто же это сбивает тебЯ с толку?
џ изобразил величайшее изумление, на какое только был способен. џ
напомнил маме, что мне исполнилсЯ двадцать один год и, право же, Я не
нуждаюсь ни в чьей подсказке, чтобы заинтересоватьсЯ кое-какими вопросами.
’ут она взорвалась, обвинила менЯ в неблагодарности: она управлЯла нашим
имуществом осмотрительно и успешно, ЯвлЯЯ пример длЯ всех; она неслыханно
его приумножила; она уедет в ЌоайЯн, если Я этого хочу, и больше палец о
палец не ударит! Љ этой угрозе Я осталсЯ нечувствителен. џ покачал головой
и даже улыбнулсЯ. Њама покинула гостиную и, проследовав к себе в комнату,
щелкнула задвижкой, согласно неизменному сценарию, порЯдок которого Я
решил в этот вечер нарушить: Я не стану, как обычно, стучатьсЯ к ней в
дверь и умолЯть: "Њама, открой мне!"
џ подбросил в огонь полено и замер в спокойном отчаЯнии, но это был не
тот даруемый богом покой, который предвкушал Я в иные часы моей жизни. Ћт
этого покоЯ Я отдалЯюсь с каждым днем, вернее, мирские блага окружают менЯ
все более плотным коконом, и, хотЯ Я выступаю беспощадным судьей своей
матери, оба мы друг друга стоим в своем стремлении завладеть землей,
котораЯ принадлежит всем и не принадлежит никому и в конце концов сама
будет владеть нами...
Ќа этот раз мама не возьмет верх. …й больше не взЯть верх никогда.
‚озможно, она это предчувствовала. џ вспомнил ее восклицание: "Љто-то
сбивает тебЯ с толку!" „олжно быть, едва переступив порог, она, как
всегда, стала расспрашивать ‹уи ‹арпа и его жену о моем поведении. Ћбед,
заказанный длЯ дамы и через час отмененный по телефону самой же дамой, -
этого было более чем достаточно, чтобы мама встревожилась. „оказательство
тому Я получил немедленно. џ услышал щелканье задвижки, дверь маминой
комнаты отворилась. Њама не стала дожидатьсЯ, пока Я приду просить
прощениЯ, и сама сделала первый шаг. Ћна снова занЯла свое место напротив
менЯ, как будто между нами ничего не произошло.
- џ все обдумала, Ђлен. ’ы прав, Я действительно забываю о твоем
возрасте и обращаюсь с тобой, как с ребенком, хотЯ ты уже не ребенок. џ
освобождала тебЯ от всего, ни во что не вовлекала. Ќо ты ведь сам этого
хотел. „лЯ менЯ будет счастьем, если ты наконец заинтересуешьсЯ тем, что
рано или поздно станет твоим прЯмым долгом! ‚едь Я не вечно буду с тобой.
Ћна умолкла, надеЯсь, что Я встану и поцелую ее, но Я продолжал сидеть
неподвижно и молчал. ’огда она напомнила, что при жизни ‹орана покупку
каждого гектара, каждую трату она совершала только как наша опекунша и от
имени нас обоих. Џосле смерти ‹орана и до покупки ’олозы речь шла лишь о
мелких участках. Ђ с ’олозой надо было действовать решительно: владелец
мог, того и глЯди, передумать. Џришлось подписать купчую и выплатить
деньги в тот же день, но она признает, что напрасно так поторопилась.
’еперь она сделает все, что нужно, и из собственных средств вернет в кассу
Њальтаверна стоимость ’олозы.
- Ђ если ты когда-нибудь женишьсЯ, ’олоза будет моим свадебным
подарком. Ќо в двадцать один год не женЯтсЯ.
- Џотому что это призывной возраст. Ќо от армии менЯ тоже оградили: Я
избежал и этого. Ђ вот женитьбы мне, может быть, избежать не удастсЯ.
- Ќадеюсь, что так.
џ не выразил согласиЯ ни словом, ни знаком; молчание между нами стало
невыносимым. Њы поднЯлись и пожелали друг другу спокойной ночи.
…ще не пробило и десЯти. Џолагаю, каждый из нас, сидЯ в своей комнате,
думал об одном и том же человеке: длЯ мамы это была незнакомка, которую Я
пригласил как-то вечером в ее отсутствие и котораЯ настолько менЯ
преобразила, что Я осмелилсЯ спросить у матери отчета в покупке ’олозы; но
и длЯ менЯ эта женщина оставалась незнакомкой, хотЯ Я держал ее в тот
вечер в своих объЯтиЯх и верил, что она любит менЯ. Ћна мне солгала, она
знала, что Я это знаю, и не сделала ни малейшей попытки осведомитьсЯ, что
же во мне происходит...

Џосле встречи с ‘имоном Я не был в книжной лавке у Ѓарда целых три днЯ!
Њари, должно быть, прочла в этом свой приговор и отказалась от борьбы.
„икий голубь, которого она приручила, испугалсЯ и улетел: она постараетсЯ
менЯ забыть. ’акие мысли Я приписывал ей. Џотом Я вспомнил, что ‘имон
говорил о каком-то плане Њари спасти менЯ от женитьбы на ‚ошке. Џлан Њари,
задуманный Њари...

џ решил затаитьсЯ до четверга - днЯ нашего свиданиЯ с ‘имоном. Ќо на
другой день после приезда мамы, возвращаЯсь из университета, Я не
выдержал. џ пыталсЯ боротьсЯ. Љак всегда, Я зашел в собор, это было по
пути: Я даже сокращал дорогу. Ћбычно Я там задерживалсЯ. ‚ этом месте,
принадлежавшем всем людЯм, Я чувствовал себЯ наиболее защищенным от людей,
как бы плавающим в безбрежном море любви, заказанной мне навеки, мне,
подобно богатому юноше из …вангелиЯ, который "отошел с печалью, потому что
у него было большое имение".
‚ тот день Я в соборе не задержалсЯ. џ дошел по улице ‘ент-Љатрин до
Џассажа. Ќе успел Я переступить порог лавки, как Њари менЯ увидела, а Я с
первого взглЯда почувствовал, что она страдает. ‘традание состарило ее.
ќто была уже не молодаЯ девушка, даже не молодаЯ женщина, а живаЯ душа,
страдавшаЯ долгие годы, но теперь она страдала из-за менЯ. Њне известно -
и „онзаку тоже - одно свойство моей натуры, не знаю, моЯ ли это
особенность или черта эта свойственна многим людЯм: если Я привЯзан к
человеку, мне, чтобы быть спокойным, нужно увидеть, как он страдает.
Џрежде чем Я обменЯлсЯ с Њари хоть словом, на мою душу снизошло великое
умиротворение. Њы наскоро пожали друг другу руки. џ попросил ее зайти к
Џрево, как только она освободитсЯ, а в ожидании пыталсЯ убить времЯ,
кружа, как потерЯвшаЯсЯ собачонка, в лабиринте пустынных кварталов
‘ен-Њишель и ‘ент-Љруа. Џотом Я сидел у Џрево за чашкой шоколада,
предаваЯсь животной радости отдыха. Ќаконец она вошла. "Ћна подкрасилась",
- сказала бы с осуждением моЯ мать.
- џ пришла не затем, чтобы оправдыватьсЯ. Њожете думать что хотите...
Ќо у менЯ не было никаких тайных мотивов. Џросто Я знала: если вы
встретитесь без менЯ с ‘имоном „юбером, между нами все будет кончено
раньше, чем начнетсЯ...
- џ тоже обманывал вас. Њари. Њы оба лгали, чтобы не потерЯть друг
друга.
- ЏотерЯть можно лишь то, чем владеешь. Ќет, Ђлен, Я не потерЯла тебЯ.
Ћна не потерЯла менЯ, она хотела менЯ спасти. Ћна видела, что мне
грозит смерть, потому что длЯ мужчины страшнее смерти вынужденный брак с
женщиной, внушающей ему такой ужас, какой внушала мне ‚ошка. ЊоЯ мать
знает, что времЯ работает на нее, что каждый выигранный год приближает
осуществление мечты, которую она лелеЯла всю свою жизнь.
- Ќадо опередить ее, раз уж нам известно, куда направит она первый
удар... Ќо прежде всего, Ђлен, все зависит от вас, и вы сами должны твердо
знать, с кем вы, хотите ли вы, чтобы мы вас спасли? ‘имон „юбер уверЯет,
что вы на это решились. Ќо, может быть, так было в день вашей встречи, а
сегоднЯ вы уже менее тверды?
Ћна искала мой взглЯд, но мы сидели рЯдом, и мне нетрудно было
уклонитьсЯ. џ сказал, что готов ко всему и не готов ни к чему, что никогда
больше не вернусь в Ярмо, от которого мысленно уже освободилсЯ, но
оставлЯю за собой право судить о путЯх, которые мне будут предложены.
‘ам не знаю, как получилось, что главной темой нашей беседы стал ‘имон
„юбер. Ћна говорила о нем с увлечением и, Я уверен, без всЯкой задней
мысли, и то, что она мне рассказала, объЯснило мне истинный смысл
предложениЯ ‘имона бросить все и последовать за мной, лишь бы избавитьсЯ
от ада в ’алансе. Ѓедный ‘имон. ‘вой ад он носил внутри себЯ. ‚ Џариже он
был на грани самоубийства. Ћн все времЯ близок к самоубийству, его
удерживают лишь остатки веры. Ћн сохранил их и только поэтому устоЯл
против своих новых учителей, которые пытались использовать его в своих
целЯх. Ћни уговаривали ‘имона написать исповедь молодого крестьЯнина,
которого хотела сбить с пути богатаЯ ханжа. Џлан книги был длЯ него
составлен, ему оставалось только заполнить пустые графы. ‘имон
взбунтовалсЯ, они не настаивали, и, поскольку он был полезен в канцелЯрии,
его терпели... џ вдруг вспылил:
- ЋказываетсЯ, Я ждал вас битых два часа и слонЯлсЯ как потерЯнный по
лабиринту этих мрачных кварталов лишь затем, чтобы поговорить о ‘имоне...
- „а, это правда, Я говорю с вами о нем, потому что боюсь заговорить о
нас, потому что знаю, о чем вы подумаете... Ќо, собственно, почему вы
можете об этом подумать? ‚ы знаете, чьЯ Я дочь, на сколько лет Я вас
старше, что Я делала, или, вернее, что со мной сделали за эти годы - что
сделали со мной эти старики. Ђх! Љакой Я была в вашем возрасте, Ђлен,
какой Я была...
Ќет, она не играла в эту минуту, а если играла, то какаЯ это была
актриса! ‘амым ужасным длЯ нее было мое молчание. џ ничего не ответил, но
не оттого, что был таким бесчувственным, а потому, что единственные
пришедшие мне в голову слова, слова хорошо воспитанного юноши, прозвучали
бы хуже любого оскорблениЯ.
џ должен верить, сказала она, что, вступаЯ в этот заговор, она не ищет
длЯ себЯ никакой выгоды, разве лишь испытает то удовольствие, с каким
освобождаем мы из паутины муху, пока ее не сожрал паук. Ќаконец она
перешла к плану битвы: как только моЯ мать уедет в Њальтаверн, Я сообщу ей
туда письмом о своей помолвке с "продавщицей из книжной лавки Ѓарда". Њари
была согласна, чтобы Я воспользовалсЯ ее именем: ведь она действительно та
женщина, котораЯ должна внушать моей маме особенный ужас - ее среда, ее
возраст, все, что мама немедленно узнает о ее семье и о ее прошлом, -
этого будет вполне достаточно, чтобы моЯ мать сразу поставила менЯ перед
выбором: она или Њари, а так как Я буду упорствовать, она удалитсЯ в свое
ноайЯнское имение и увезет с собой „юберов.
’ут Я прервал Њари: мне казалось невероЯтным, чтобы „юберов можно было
оторвать от Њальтаверна. Ћни приросли к нему, как устрицы к своей
раковине. Ќо Њари считала, что опасатьсЯ нечего: старик „юбер поймет, что
это просто хитрость, чтобы вызволить менЯ из сетей какой-то дурной
городской женщины. Ћн, так же как его хозЯйка, мечтает прибрать к рукам
земли Ќума ‘ериса и считает себЯ незаменимым. Ћн ни на минуту не
усомнитсЯ, что через недельку Я позову его обратно.
Џоразмыслив, Я спросил:
- € вы думаете, она не сможет парировать удар? ‚ы не знаете мою мать.
- џ знаю вас, Ђлен. ‚сЯ ее сила - в вашей слабости. ‚ы хозЯин всего, вы
владеете всем, но она владеет вами.
џ не возражал. Њари поднЯлась и вышла одна. Ќас не должны были видеть
вместе. Њы уговорились встретитьсЯ в четверг в книжной лавке, когда там
будет и ‘имон.

•отЯ Я не запоздал к ужину, мама, стоЯ на площадке, подстерегала мой
приход. џ увидел ее большое бледное лицо, склонившеесЯ над перилами: "Ђх!
‚от и ты!" Ћна не отойдет ни на шаг, она будет следить за мной не спускаЯ
глаз, таков будет ее первый ход. џ понимал, что замысел Њари можно
осуществить лишь в том случае, если мама уедет в Њальтаверн. Ћна должна
узнать о моей помолвке из письма. ‚ыступить против нее с открытым забралом
Я не решусь никогда. Ђ если бы и решилсЯ, она разоблачит менЯ немедленно.
Ќикогда еще мне не удавалось солгать ей так, чтобы она тут же не
пристыдила менЯ.
‚ течение всей зимы, не посылаЯ никого шпионить за мной, не прибегаЯ ни
к какой слежке, она каждый четверг узнавала, что Я прихожу домой после
тайного свиданиЯ с ее неизвестными врагами. ‚ те вечера, когда Њари ждала
менЯ в доме на улице ќглиз-‘ен-‘ерен и уводила в ледЯную гостиную, Я
напрасно по возвращении домой мыл лицо и руки над умывальником в буфетной,
прежде чем запечатлеть на маминой щеке ритуальный поцелуй, обЯзательный в
любой самый поздний час. ЊоЯ мать притЯгивала менЯ к себе, вдыхала мой
запах и сразу распознавала нечто чужеродное. Ќи разу она не сказала об
этом. Ќо Я знал, что она это знает. Њы оба с жестокой проницательностью
видели друг друга насквозь.
‚прочем, этой зимой она получила неоспоримые доказательства, что Я ее
обманываю. џ, ненавидевший танцы, стал безотказно принимать все
приглашениЯ и чуть не каждый вечер надевал смокинг или фрак. ЏровожаЯ
менЯ, мама говорила: "Џотом все расскажешь..." - и принималась
расспрашивать сразу же, едва Я возвращалсЯ домой. Ћна хотела все знать о
званом вечере, и немного ей требовалось времени, чтобы догадатьсЯ, что Я
сам ничего не знаю, так как вовсе там не был или забежал лишь на минутку,
достаточно было самых простых вопросов. Ќа балах Я никогда не
задерживалсЯ. € еще одно доказательство: она ни разу не встречала менЯ у
причастиЯ; Я устраивалсЯ так, чтобы не ходить к мессе, если мама была в
церкви. „аже на сочельник Я был приглашен к товарищу за город.
‹уи ‹арп всегда вручал маме всю почту, и она сама ее просматривала.
Џодозрительных писем там никогда не было. Ћна еще не напала ни на след
Њари, ни на след ‘имона. Њы больше никогда не выходили вместе. Њы
отказались от встреч у Џрево и в кафе на углу улицы ќспри-де-‹уа. Њы
встречались или в книжной лавке после закрытиЯ, в "закутке" Њари, или в
гостиной на улице ќглиз-‘ен-‘ерен. ’еперь и думать было нечего, чтобы
‘имон переступил порог дома на улице еврюс, и весной Я сам несколько раз
навестил его в ’алансе, Ћн жил на пансионе у какой-то вдовы, в одном из
тех одноэтажных домишек, которые в Ѓордо называют "балаганами". ‘имон
долго сопротивлЯлсЯ моему намерению посетить его: непреодолимое расстоЯние
установилось между классами с покорного согласиЯ беднЯков и часто против
воли богачей, стыдЯщихсЯ своего богатства, как Я.
ќто была самаЯ обычнаЯ комната, обставленнаЯ мебелью красного дерева, с
окном, выходЯщим в сад свЯщенника, за оградой которого шла дорога на
Ѓайонну. Џовсюду были разбросаны журналы и книги, но не романы, не стихи,
а "Џаскаль" Ѓутру, "†изнь свЯтой ’ерезы, написаннаЯ ею самой", "‘вЯтой
”ранциск Ђссизский" ‰оргенсена, сочинениЯ †ана де ла Љруа... ‚ первый мой
визит, когда Я удивилсЯ такому выбору книг, ‘имон сказал: "ЏополнЯю свое
религиозное образование благодарЯ вам", - и тут же перевел речь на другое.
‚ тот день Я понЯл, что длЯ него все теперь зависело от исполнениЯ тайной
мечты: Я и он в Њальтаверне. Њечта, ни с чем несообразнаЯ и все же
осуществимаЯ.
•отЯ из нас троих ‘имон был самым нетерпеливым, он считал, что Њари не
права, желаЯ приступить к действиЯм как можно скорее, и не советовал мне
добиватьсЯ у мамы разрешениЯ на поездку в Џариж или в Ќиццу, откуда Я мог
бы сообщить ей о своей помолвке. ‘имону казалось очень важным, чтобы бомба
разорвалась во времЯ пребываниЯ моей матери в Њальтаверне, расположенном
всего в нескольких километрах от ЌоайЯна. ’огда ее демонстративный отъезд
и переселение „юберов состоЯтсЯ немедленно. „олго ждать нам не придетсЯ:
несмотрЯ на твердое намерение моей матери не оставлЯть менЯ одного, ей
придетсЯ поехать в Њальтаверн проследить за сбором смолы, продать
крепежный лес и подсчитать наличие сосен после нескольких вырубок.

Њы не предусмотрели, что на своем "дионе" она может, выехав на
рассвете, тем же вечером вернутьсЯ в Ѓордо. „важды она оставалась в
Њальтаверне ночевать, но только на одну ночь, а надолго не задерживалась
ни разу. ’ак прошел двадцать второй год моей жизни, и за это времЯ
незаметно и постепенно Њари превратила мальчика-ангела в мужчину,
подобного всем другим. Ћднако мальчик продолжал жить вопреки всему, и
всЯкий раз он возрождалсЯ снова, но не затем, чтобы проклинать Њари: он
прижималсЯ к ней еще теснее и позволЯл себЯ баюкать.

Ћдно утешение все же было мне дано в том году: к ‘имону вернулась
надежда. ЃудущаЯ жизнь в Њальтаверне представлЯлась ему уходом в убежище,
где мы оба - независимо от того, останусь Я там или нет, - будем вместе
искать и в конце концов обретем истину. „а, мы вместе совершим открытие.
Љакое открытие? Ћн говорил, что благодарЯ мне прозрел: все, чем церковь
вызывает ненависть своих врагов, действительно заслуживает ненависти - это
бывало и раньше, в любую годину истории человечества, - как заслуживает ее
фарисейскаЯ религиЯ мадам. ‚раги Яростно нападали на те установлениЯ,
перед которыми иные люди преклонЯлись, как, например, одержимый
грегорианец ѓюисманс. Ќо преклонение было так же бесплодно, как и
проклЯтиЯ. Њы с ‘имоном знали, что в известный момент истории бог проЯвлЯл
себЯ, что он проЯвлЯет себЯ и поныне, в судьбах отдельных мужчин и женщин,
которых объединЯет общаЯ черта - стремление теснее приобщитьсЯ к кресту.
- ‚ам это заказано, господин Ђлен, потому что вы - "богатый юноша". Ђ
вот мне - нет. џ, как был беден, так бедным и останусь. ‚ы не должны
будете платить мне ни одного су сверх того, что дает моему отцу мадам. џ
буду более чем вознагражден, если вы поделитесь со мной благами своих
озарений, этим дарованным вам свыше светом.
џ предостерег его от иллюзий, будто существует верный способ ощутимо
приблизитьсЯ к богу, напомнил, что меньше всего это зависит от нашей воли,
а само это желание свидетельствует о поисках упоениЯ, которые приводЯт нас
к тому, чего хотели мы избежать.

€так, ничего не произошло. ќто был мой последний год перед защитой
диплома, поэтому при любом затруднении Я оправдывалсЯ подготовкой к
экзаменам. Њари и ‘имон уточнЯли план военных действий применительно к
условиЯм летних каникул. Ћба они в толк не могли взЯть, как это
двадцатидвухлетний юноша боитсЯ отправитьсЯ в путешествие без матери, и не
только потому, что не хочет ее огорчать, по и потому, что сам все еще
остаетсЯ ребенком, который, бывало, приходил в ужас, когда мать на минуту
оставлЯла его одного в вагоне, чтобы купить газету: во времЯ поездок мама,
еще больше чем в повседневной жизни, освобождала менЯ от всего. Ќо она
никогда не помогала мне в моих занЯтиЯх, как это делала Њари, когда Я
готовилсЯ к письменным экзаменам и каждый день приходил к ней на улицу
ќглиз-‘ен-‘ерен после закрытиЯ книжной лавки. Њаму Я уговорил перенести
ужин на более поздний час.
’ак истек этот год, от которого мы ждали столько драматических событий,
но который прошел без всЯких историй, кроме истории нашей внутренней
жизни; но об этой общей нашей истории, и даже о своей собственной, Я не
могу сообщить ничего, что не было бы придумано или приукрашено из желаниЯ
заинтересовать „онзака. Њне кажетсЯ, моЯ душа как бы еле тлела -
подготовка к экзаменам заставила менЯ все остальное, и даже бога, взЯть в
невидимые скобки. џ больше не сомневалсЯ в Њари, потому что она страдала.
€ даже бога... ‡десь „онзак снова обнаружит свое влиЯние. Ћн
проповедовал, что иногда надо давать своим естественным влечениЯм
передышку. џ знал, что Њари печальна, потому что между нами скоро все
будет кончено, но со времен своей работы у отца •. она сохранила
воспоминание об одном мистике, создавшем целую доктрину так называемого
"таинства преходЯщего мгновениЯ". Ћна говорила: "ќта минута принадлежит
мне, ты здесь, Я здесь, дальше Я не загадываю".
Ќе могу сказать, чтобы в течение этого времени ко мне порой не
возвращались сомнениЯ насчет Њари: один раз она уже солгала, она может
снова солгать. џ считал, что она вполне способна разыгрывать роль
страдающего из-за менЯ созданиЯ, она знала, что именно это и было мне
нужно, чтобы не страдать самому. Њожет быть, она раскрыла мне свой план не
до конца. Њожет быть, в нем таилась ловушка, о которой знала лишь она, и в
один прекрасный день Я окажусь свЯзанным с ней перед богом и людьми. Ќо Я
достаточно осторожен, менЯ не захватишь врасплох, Я буду принадлежать ей,
только пока Я этого хочу... €з нас троих один ‘имон был упоен надеждой.

‚се произошло совершенно неожиданно. ‚ июле Я получил диплом с
отличием. ’ак как Я отказалсЯ сопровождать маму в „акс, где она собиралась
пройти курс лечениЯ, она тоже не поехала, чтобы не упускать менЯ из виду,
и мы с ней остались один на один, обмениваЯсь только самыми необходимыми
словами в выжженном небесным огнем, словно пустынЯ, августовском
Њальтаверне. Њы жили, как ночные птицы, вылетающие из своего укрытиЯ лишь
в сумерках.
Њари, заточеннаЯ в своей книжной лавке, прощаЯсь со мной, не смогла
сдержать слез, она надеЯлась, что придуманный ими с ‘имоном план, пусть
даже и безрассудный, даст ей силы выжить в Ѓордо, где не будет менЯ. Ћна
скоро увидит менЯ снова и наконец-то узнает Њальтаверн.
ЊоЯ мать решила выполнить обещание, данное когда-то старику „юберу, -
отвезти его в ‹урд на паломничество, которое проводила наша епархиЯ с 17
по 20 августа. „юберы были в восторге, но также и в некотором страхе,
потому что путешествие предполагалось совершить на мамином "дионе". ‹уи
‹арп с женой получили отпуск. ’аким образом, Я буду в Њальтаверне один с
Џрюданом (но он был нашим сообщником), на попечении жены Џрюдана,
женившегосЯ еще в Январе, - трепетавшей перед ним рабыни, котораЯ,
конечно, не скажет никому ни слова, если он прикажет ей молчать.
Ѓуржуазные дома поселка опустеют, наши дамы, эти старые овечки, отправЯтсЯ
либо в ‹урд, сбившись вокруг господина настоЯтелЯ, либо на отдых в горные
и приморские деревушки.
Њари и ‘имон остановЯтсЯ у „юберов. „альше мы не загадывали. Ћ том, что
произойдет между нами, а потом между мной и мамой после ее возвращениЯ, Я
старалсЯ не думать. ‡ато Я отлично видел, как по мере приближениЯ днЯ
отъезда возрастало ее беспокойство, потому что Я оставалсЯ в Њальтаверне
один. Џочему бы, спрашивала она, не провести мне эти три днЯ в ‹юшоне, она
тоже приехала бы туда, поручив „юберов господину настоЯтелю? „олжно быть,
маму покоробила резкость моего отказа, а главное, теперь Я знаю, это
пробудило в ней подозрениЯ. џ заЯвил, что не хочу лишать себЯ радости
остатьсЯ наедине с Њальтаверном, неожиданно освобожденным от всей своей
человеческой субстанции. Ћна больше не называла менЯ пустомелей, она
вглЯдывалась в менЯ, доискиваЯсь, что скрываетсЯ за этими сумасбродными
речами.
- —то же ты будешь делать эти три днЯ?
- Ѓуду бродить. Џойду взглЯну еще разок на старика из ‹ассю, посмотрю,
каким Я стану через шестьдесЯт лет, когда превращусь в старика из
Њальтаверна.

џ дрожал, как бы мама не передумала и под каким-нибудь предлогом не
отменила поездку. џ вздохнул свободно, лишь когда услышал на дороге
замирающий шум автомобильного мотора, и, оставшись на террасе один, с
наслаждением втЯнул в себЯ утренний туман, предвещавший знойный день,
нескончаемый день ожиданиЯ. ‘имон и Њари должны были приехать вечерним
поездом. Џрюдан поедет на станцию один и привезет их в Њальтаверн прЯмиком
через лес, где вечерами не встретишь ни души.
†ена Џрюдана выскребла добела комнату его родителей, постелила самые
лучшие простыни. џ велел ей приготовить на всЯкий случай комнату длЯ
гостей в замке (так называла она наш дом), где даме будет удобнее, так как
там есть туалетнаЯ комната. Ћна повиновалась, не выказав ни малейшего
удивлениЯ.
џ не хотел бы, чтобы описание этого вечера, этой ночи походило на те
сочинениЯ, которым завидовал Ђндре „онзак в наши школьные годы. Ћднако же
пусть знает свидетель моей жизни, что то был миг, озаривший эту жизнь,
придавший ей истинный смысл, ибо то была ночь греха и вместе с тем - ночь
благодати.
џ взЯл у Њари чемодан и пошел впереди нее в комнату длЯ гостей, не
спрашиваЯ согласиЯ ни у нее, ни у ‘имона. ‚ светлом летнем платье и
соломенной шлЯпке она казалась совсем другой Њари, совсем не той, что у
Ѓарда: юнаЯ девушка, которой Я никогда не знал, которую знали другие. Ќо
эта мысль причинила мне лишь мимолетную боль.
Њы собрались все трое в столовой и поели наспех в полном молчании. Њари
сама предложила мне прогулЯтьсЯ по парку. Ћна вышла на террасу. џ накинул
ей на плечи свою старую школьную пелерину. Ћна медленно сошла по ступенЯм.
€ сказала:
- ‚се это Я уже знала заранее через вас. Љак здесь все похоже на вас.
џ сказал, что, если бы она испытала разочарование, Я бы ей никогда не
простил.
Ћна знала только исхлестанные морем сосны ‘удака, рЯдом с ними сосны
Њальтаверна казались исполинами. џ взЯл ее под руку, чтобы она не
оступилась. "Ђ это большой дуб?" Ћна узнала его, хотЯ это был такой же
дуб, как все другие; Я прижалсЯ к нему губами, согласно своему ритуалу,
потом мы с Њари обменЯлись нашим первым поцелуем.
"Ѓольше всего Я люблю в Њальтаверне..." Ћб этом Я мог говорить без
умолку. џ все уши прожужжал Њари, рассказываЯ о своем отвращении к
живописным местам и о том, что чувствую природу только там, где могу
наслаждатьсЯ ею один, один или с теми, кто любит ее вместе со мной, во
мне. „о речушки мы не дошли, луг был уже весь мокрый от росы, но мы стоЯли
поодаль неподвижно и молча, вслушиваЯсь в потаенное журчание, которое все
не умолкало и не умолкнет во веки веков.
- Џочему, - спросил Я Њари, - ни на берегу большой реки, ни даже на
берегу океана Я не испытываю того чувства, что вызывает во мне этот
ручеек, где Я ребенком пускал кораблики, которые мастерил из сосновой
коры?
‚едь знать, что ты смертей, - совсем не то, что чувствовать это всей
своей плотью. ќтому научило маленького мальчика журчание ћра в те давние
летние ночи, когда он замирал, вслушиваЯсь в тишину - тишину, звенЯщую
пением цикад, прорезанную рыданием ночной птицы или призывным стоном жабы,
полную едва ощутимого шороха ветвей.
Њы остановились посреди аллеи послушать тишину. Њари прошептала:
- Њне кажетсЯ, здесь кто-то ходит. џ слышу, как шуршат сосновые иглы.
Ќо нет, это был просто ветер, а может, хорек: столько всЯких зверушек
пожирают друг друга или соединЯютсЯ в ночи.
Ђ мы сами разве ведем себЯ иначе? € все-таки мы совсем другие.

ќта ночь была длЯ нас той минутой, когда мы ближе всего подошли к
истине, которую предчувствовали оба (Я знаю это потому, что мы долго
говорили об этом, стоЯ босиком на балконе в час самой глубокой тишины):
человеческаЯ любовь - это одно из воплощений того, кто сотворил нас, но
иной раз - и так было длЯ нас двоих в эту греховную ночь - она похожа на
любовь, посвЯщенную творцом своему творению и творением - своему творцу, а
счастье, затопившее и Њари и менЯ, было, словно заранее дарованное нам
прощение.
џ задремал. ЊенЯ разбудили рыданиЯ. џ прижал ее к груди: отчего она
плачет? ‘начала Я не понЯл слов, которые она шептала сквозь слезы:
- Ќикогда больше! Ќикогда!
- Ќет, Њари, нет, навсегда и навеки.
Ћна возразила:
- ’ы сам не понимаешь, что говоришь.
‘амое странное, что в эту минуту все мои подозрениЯ исчезли бесследно.
Љазалось бы, все Ясно: она привела менЯ - возможно, без всЯкой хитрости и,
несомненно, с любовью, - однако же привела менЯ к торжественному обещанию
свЯзать себЯ с нею навсегда, но даже такаЯ очевидность не могла устоЯть
перед откровением этой ночи. ‚ том счастье, которое дают друг другу два
живых существа, нет места лжи. ќто, во всЯком случае, верно, а длЯ менЯ
было еще более верно, чем длЯ любого юноши моих лет: ведь Њари исцелила,
освободила менЯ от тайного запрета. Њожет быть, это ненадолго? Ќет,
навсегда! Ќавсегда!
- ‚идишь ли, - сказал Я, - самым неприЯтным, даже отвратительным длЯ
менЯ в нашем плане была необходимость лгать моей матери, притворно уверЯть
ее, будто Я хочу на тебе женитьсЯ. ’ак вот, моЯ радость, теперь Я скажу,
глЯдЯ ей прЯмо в лицо: "џ приведу тебе мою невесту..." € это будет
правдой. ’ы плачешь? Џочему ты плачешь?
- ’воЯ невеста... ’ы прав: это по крайней мере будет правдой. џ буду
твоей невестой "взаправду", как говорЯт дети.
џ спросил, разве в эту ночь не была она моей женой "взаправду"?
- „а, в эту ночь... Њне останетсЯ эта ночь.
џ сказал:
- € все ночи моей и твоей жизни...
Џетухи, перекликаЯсь с фермы на ферму, возвестили рассвет. ‘коро
встанет жена Џрюдана, Њари хотелось, прежде чем вернутьсЯ в свою комнату,
еще раз выйти со мной на балкон, несмотрЯ на густой туман, который ветки
сосен словно сбрасывали с себЯ. Ћна вздохнула:
- Њальтаверн... џ глЯжу на тебЯ и не могу наглЯдетьсЯ, как будто боюсь
позабыть тебЯ.
џ сказал:
- Љто-то ходит по аллее.
Њы вернулись в комнату. Ќаверное, это был Џрюдан или его жена. €з-за
тумана нас все равно не было видно, а разговаривали мы совсем тихо.
Џоследнее наше объЯтие было коротким. Ћна убежала в свою комнату, а Я с
наслаждением погрузилсЯ в сон, от которого менЯ пробудила жена Џрюдана,
поставив передо мной поднос с завтраком. „аме она уже подала кофе. џ
спросил, кто это ходил совсем рано, часов в шесть, вокруг дома, она или
Џрюдан? Ќет, они не ходили. „олжно быть, это... Ћна замЯлась. Њадам
разрешила †аннетте ‘ерис играть в парке, когда мсье не будет. Ћна тут
целые дни бегает, чувствует себЯ как дома. “тром она, наверное, приходила
вытащить верши, которые закинула в ћр вчера вечером.
- ‚чера вечером она была там?
- Ћ да, но она хорошо спрЯталась, ее и слышно-то не было.
џ наспех оделсЯ, и мы все трое собрались на совет в кухне „юберов. Ќе
было никакого сомнениЯ, что моЯ мать поручила ‚ошке шпионить за нами, и
теперь она все узнает сразу же по приезде. “ нас уже не было выбора. џ
решил уехать вместе с ними в Ѓордо, передав через Џрюдана письмо,
извещающее маму о моей помолвке. ‘имон переедет ко мне на улицу еврюс, он
может спать на кровати ‹орана. Џравда, в августе жить в Ѓордо невозможно.
Ќо "наш особнЯк на улице еврюс - настоЯщий ледник", - как говорит мама.
…сли событиЯ развернутсЯ так, как мы предполагаем, то, едва лишь моЯ мать
и „юберы покинут Њальтаверн, мы водворимсЯ там, и уже навсегда.
€з нас троих больше всех был воодушевлен открытием военных действий
‘имон. Ћн не мог не догадатьсЯ, как провели эту ночь Њари и Я, но,
казалось, это не причинЯет ему боли.

‚се утро мы просидели на кухне у „юберов, взвешиваЯ каждое слово в
письме, которое должно было нанести первый удар моей матери и которое
Џрюдан вручит ей, едва она выйдет из автомобилЯ. Џервый набросок, целиком
принадлежавший мне, красноречивый и неистовый, в котором вылились все мои
обиды, вызвал восторг ‘имона, но отнюдь не Њари, и Я подчинилсЯ ее
доводам. ‚ конце концов мы сочинили короткое и корректное письмо: "‚ твое
отсутствие Я принимал здесь молодую женщину, свою невесту, которую хотел
бы поскорее тебе представить. Њы знакомы уже несколько месЯцев. Ћна
работает у книготорговца Ѓарда и очень образованна. ћность ее прошла в
суровых испытаниЯх..." џ вспомнил о печальном конце ее отца: моЯ мать,
несомненно, знала эту историю. ‘имон спросил: "‚ы не боитесь, что ее
хватит удар?" џ чувствовал, что он сам скандализован этой помолвкой (хотЯ
и считал ее только хитроумным ходом). Џриказчице от Ѓарда выйти замуж за
молодого ѓажака! ќто было настолько невероЯтно, что мадам не поверит и
заподозрит ловушку.
‘ледовало также заручитьсЯ молчанием Џрюдана. Ћн всегда гордилсЯ своим
братом. € вдруг ‘имон возвращаетсЯ в Њальтаверн - и все его дипломы теперь
ни к чему! Џрюдан, хотЯ и был старшим, не мог претендовать на место отца:
он не умел ни читать, ни писать и с грехом пополам считал, но возвращение
‘имона - каким это будет длЯ него поражением!
Џока оба брата спорили в кухне, Њари сказала мне, что хотела бы
взглЯнуть на ћр: ведь ночью она слышала только его журчание. Ќо за нами
шпионила ‚ошка, она еще, того глЯди, пойдет следом, прЯчась за соснами.
Њне было тошно и подумать, что Я могу столкнутьсЯ нос к носу с этой
мерзкой девчонкой. "џ способен удушить ее!"
Њари спросила, нельзЯ ли выйти на берег ћра, минуЯ парк. „а, конечно,
песчаных дорожек сколько угодно, и там уж ‚ошке спрЯтатьсЯ негде. Њы
вышли. Ћстатки утренней прохлады еще держались в клочьЯх тумана, но вот
запела одна цикада, потом другаЯ, третьЯ, и зазвенели все вразнобой. џ
сказал Њари:
- Ќе думай, что Я заставлю тебЯ жить в такой нечеловеческой жаре. Њы
будем приезжать сюда только на времЯ, подышать свежестью...
Њари не ответила. Ћна с трудом шагала по песку. „олжно быть, ее все
времЯ мучило составленное нами письмо. Ћна сказала:
- ЏредставлЯю себе чувства твоей матери, когда она прочтет письмо, и,
что ни говори, она будет права. Ђ она еще не знает, что Я старше тебЯ на
десЯть лет... € всего, что было со мной за эти годы... € ты... такой, как
ты...
- ’акой, как Я? —то хорошего в этом затЯнувшемсЯ детстве, в том
чудовище, которое ты называешь ангелом? Ђ ты, Њари... ‹юди должны были
оберегать тебЯ, а оказались кровожадными волками...

џ увидел, что она плачет. Њы прошли лугом к берегу ћра и сели на ствол
поваленной ольхи. Џрижавшись ко мне, она продолжала плакать. џ сказал:
"Ћсторожно, здесь крапива". ќта крапива вокруг нас превратитсЯ в моих
воспоминаниЯх в мЯту, в ароматные листочки, которые Я растирал между
пальцами. Ђ чахлый ручеек под ольховыми деревьЯми - немало из них теперь
уже вырублено - сольетсЯ, как всегда, с отчаЯнием вечного убываниЯ; он
увлекал менЯ за собой вместе со всем, что менЯ окружало, и Я значил не
больше, чем вырезанные из сосновой коры кораблики, которые мы с ‹ораном
пускали вниз по течению... Ђ эта прижавшаЯсЯ ко мне женщина, котораЯ
больше не плакала, это бедное, служившее другим тело, заботу о котором Я
взЯл на себЯ до конца моей жизни...

’уман не рассеивалсЯ, но пробивавшиесЯ сквозь него солнечные лучи жгли
невыносимо. „олжно быть, днем будет гроза. •оть бы пролилсЯ наконец дождь
на жаждущие ланды, где каждый день то там, то здесь вспыхивали пожары:
говорили, что виноваты пастухи, но достаточно было солнечного луча,
упавшего на осколок бутылки... ЉакаЯ таинственнаЯ алхимиЯ преображает в
моих воспоминаниЯх все ничтожные подробности, словно то, что они отошли в
прошлое, дает им право на преображение!
‹учше было дожидатьсЯ часа отъезда у „юберов, там было прохладнее. Њы
рассчитывали сесть в поезд на станции Ќизан, в десЯти километрах от
Њальтаверна. ’уда мы доедем на двуколке Џрюдана. џ предупредил Њари, что
придетсЯ ехать сразу же после завтрака, в самый зной, когда даже скот не
выходит на волю. "€ даже ‚ошка", - прошептала Њари.

’рЯска в гремЯщей двуколке под палЯщим полуденным солнцем, среди роЯ
слепней и мух, по выбитой пыльной дороге - вот каким кошмаром закончилсЯ
наш сон в летнюю ночь. џ сидел на заднем сиденье между обливавшимсЯ потом
‘имоном и Њари. ђуку Я прижал к спинке сиденьЯ, чтобы предохранЯть Њари от
толчков. Ћна держалась прЯмо, неподвижнаЯ, безмолвнаЯ, а Я со своим даром
угадывать тайные чувства других люден - Я знал, что в ее душе волшебный
Њальтаверн нашей ночи превращаетсЯ в проклЯтую землю, от которой надо
бежать не оглЯдываЯсь. Њы услыхали автомобильный рожок, потом шум мотора.
‘телла, наша стараЯ кобыла, встала на дыбы. Ќас обогнал "серполле", где
сидело за рулем какое-то чудовище в очках. Џыль поднЯлась такаЯ, что
Џрюдану пришлось постоЯть немного на обочине дороги.
Џоезд запаздывал. Њы ждали его почти в полном одиночестве на
раскаленной платформе заброшенной станции, среди клеток с подыхающими от
жажды курами.

Њари умолила менЯ не приходить на улицу ќглиз-‘ен-‘ерен в отсутствие ее
матери, котораЯ уехала в ‘улак. Њы можем видетьсЯ сколько угодно в ее
закутке в книжной лавке.
Ќаша лестница на улице еврюс казалась раем. ‡а те три днЯ, что мы с
‘имоном прожили вместе, поджидаЯ ответа от мадам, мы не раз покидали
маленькую гостиную и спасались от жары на ступенЯх этой ледЯной лестницы.
Ќочами, еще более душными, чем дни, нас осаждали несметные полчища самых
крупных, самых Ядовитых москитов, какие только водились в наших широтах. “
менЯ была кровать с пологом: прежде чем заснуть, мне следовало только
проверить, не запер ли Я в клетку вместе с собой и какого-нибудь хищника.
Ќо на кровати ‹орана полога теперь не было. Ќа второй же день Я увидел,
что у ‘имона все лицо перекосилось: москит ужалил его в веко. Ћн был
удивлен, что менЯ это огорчает.
- „а это пустЯки, господин Ђлен. ‘тоит ли беспокоитьсЯ из-за москитов,
из-за шишки над глазом!
‘пал он тем не менее отлично и на рассвете ушел из дому. ‚ерно, хотел
присутствовать на мессе? џ не решилсЯ спросить у него, но, по правде
говорЯ, не сомневалсЯ в этом. Џосле завтрака мы встретились в темной,
прохладной книжной лавке, где почти не было покупателей. Ѓард отдыхал в
Ђркашоне и всецело положилсЯ на Њари. Ѓалеж был болен или притворЯлсЯ
больным. ‚ витрине новинок Я нашел "Ђнтологию современных поэтов" ‹еото и
‚ан-Ѓевера и, читаЯ ее, совершал открытие за открытием. Ћсобенно нравились
мне стихи некоего ”рансиса †амма: "‚от-вот посыплет с неба снег..." Ћни
восхищали менЯ, "ранили радостью", но Я не мог разделить это счастье ни с
Њари, нечувствительной к такого рода поэзии, ни с ‘имоном,
нечувствительным к поэзии вообще; кроме того, ‘имон гораздо больше нас
тревожилсЯ, ожидаЯ ответа мадам. Ћн торопил менЯ домой: "‘коро должны
принести почту..."
Њы пересекли улицу ‘ент-Љатрин и по узкой улочке Њарго спустились к
улице еврюс. џ шел немного позади ‘имона, глЯдЯ себе под ноги, весь
поглощенный сочинением какой-то истории. ‚друг менЯ оглушили слова ‘имона,
хотЯ он произнес их вполголоса:
- Њадам здесь! Џриехала мадам!
џ поднЯл голову в полной растерЯнности. „а, мамин "дион", наше ручное
чудовище, стоЯл перед крыльцом. —то же нам делать? џ посоветовал ‘имону
вернутьсЯ в книжную лавку и предупредить Њари. џ встречусь с матерью один
на один и, как только смогу, присоединюсь к ним. Ћн не заставил себЯ долго
просить и пустилсЯ наутек. џ трусливо позавидовал ему: ведь мне предстоЯло
выступить в одиночку против этого опасного, разгневанного божества. Љак
могли мы быть настолько глупы, чтобы не ждать от нее другого ответа, кроме
письма, чтобы не предположить, что она обрушитсЯ на нас сама, Явившись
перед нами во плоти?
‚прочем, этот приезд не был немедленной реакцией: ведь с тех пор, как
Џрюдан вручил ей наше письмо, прошло три днЯ. Ћчень скоро Я узнал, что
побудило ее примчатьсЯ на улицу еврюс. …два Я вошел в маленькую гостиную,
где она стоЯла, не успев еще снЯть шлЯпку, как она прижала менЯ к груди:
- Ѓедный мой малыш! Љакое счастье, что Я приехала не слишком поздно.
Ћна не сомневалась, что стоит ей рассказать мне все об этой девице, как
Я от нее откажусь и не смогу больше думать о ней без отвращениЯ. џ узнал,
что, получив наше письмо, два днЯ она провела словно пораженнаЯ громом.
Џотом она отправилась посоветоватьсЯ с господином настоЯтелем, и то, что
она от него узнала, превзошло, по ее словам, своей мерзостью и без того
омерзительную историю сборщика налогов. Љогда разразилсЯ этот скандал,
господин настоЯтель был викарием в ‹епарре. ‚ то лето он поддерживал не
постоЯнные, но все же довольно близкие отношениЯ с отцом •. ’аким образом,
ему стал известен другой скандал, хотЯ и не разразившийсЯ, но гораздо
худший, чем первый.
‚ глазах моей матери женщина, способнаЯ соблазнить свЯщенника, духовное
лицо, грешить с ним или хотЯ бы, поправилась она, пытатьсЯ согрешить (в
том случае, если, как утверждают друзьЯ отца •., ничего не произошло, не
следует впадать в грех необоснованного осуждениЯ), - такаЯ женщина
одержима дьЯволом, проклЯта и одним своим прикосновением может перенести
на другого это проклЯтие, как постыдную, неизлечимую болезнь.
- ’еперь ты видишь, ты сам онемел от отвращениЯ...
- „а нет же, беднаЯ мамочка, Я все это знал.
- ‡нал?!
€зумление лишило ее дара речи. џ все знал - и собиралсЯ дать этой
девице свое имЯ, познакомить ее с матерью, подарить ей Њальтаверн, свЯзать
с ней навсегда свою жизнь! Ћна закрыла лицо руками хорошо знакомым мне
театральным жестом.
- Ѓоже мой, - простонала она, - чем Я прогневила тебЯ?
ќтот жест почти всегда сопровождалсЯ ропотом на бога. € на этот раз
тоже.
- ЏопытайсЯ понЯть, мама.
џ напомнил ей, что любое событие выглЯдит по-иному, если взглЯнуть на
него с другой стороны. Ћрден, к которому принадлежит отец •., встал на его
защиту, приписав всю вину дурной женщине, истеричной девушке, котораЯ
желала погубить его, но ничего не добилась. ‚от этот-то звон и услышал наш
настоЯтель. Ћднако речь шла о совсем юной девушке, верующей христианке,
преданной ученице свЯтого отца, котораЯ в постигшем ее жестоком горе не
ведала другой опоры, кроме него.
- џ знаю, кем была она во всей этой истории, мрачное продолжение
которой тебе неизвестно: маленькой мученицей. „а, вот кем она была. Ђ
теперь, - добавил Я, - она будет моей женой, которую Я имел счастье
встретить на своем пути.
- ’ы сошел с ума, бедное мое дитЯ, она свела тебЯ с ума!
Њы опасались разгневанного божества, а передо мной стоЯла сраженнаЯ
горем мать, удрученнаЯ христианка, которую мои слова скорее утвердили,
нежели поколебали в ее убеждениЯх. ‚прочем, мне никогда не приходилось
видеть, чтобы мама задумывалась над чужими доводами или хотЯ бы
выслушивала их. Ћна искала носовой платок в своем ридикюле, стоЯ посреди
комнаты, глЯдЯ на чудовище, в которое превратилсЯ ее сын. Ћна
высморкалась, вытерла глаза. џ попыталсЯ обнЯть ее поцеловать, но она
отшатнулась, словно боЯсь моего прикосновениЯ. Њожет быть, ей
действительно было страшно?
- Џослушай, Ђлен...
Ћна видит, что Я одержим, околдован, что она ничего от менЯ не
добьетсЯ, но Я могу уступить матери хотЯ бы в одном - дать ей времЯ на
размышление, согласитьсЯ на отсрочку, котораЯ, принимаЯ во внимание мой
возраст, была бы обЯзательной, даже если бы речь шла о нормальной помолвке
с девушкой нашего круга. Њама говорила, не повышаЯ голоса, она чувствовала
под собой твердую почву. Љто может не счесть это предложение разумным? џ
согласилсЯ с ней, неопределенно кивнув головой.
- ‘кажем, один год... —ерез год мы снова обо всем поговорим.
џ почувствовал, как затЯгиваетсЯ у менЯ на шее петлЯ. џ взбунтовалсЯ и
заЯвил, что могу ждать только четыре месЯца, оставшиесЯ до Ќового года.
—етыре месЯца, что ж, за это времЯ все-таки можно передохнуть, оглЯдетьсЯ.
Ћна попросила посвЯтить их ей целиком, не отходить от нее, не расставатьсЯ
с ней до самого ђождества.
- ’олько в том случае, - сказал Я наугад, - если в начале учебного года
моЯ работа не потребует поездки в Џариж.
- ЉакаЯ еще работа?
- ЊоЯ диссертациЯ.
- ’ы пишешь диссертацию? Љакую диссертацию?
- Ќо Я же говорил тебе. ’ы никогда не слушаешь, когда Я рассказываю
тебе о своей работе. џ пишу о зарождении движениЯ францисканцев во
”ранции. ‚зЯть эту тему посоветовал мне мой профессор Ђльбер „юфур.
Ќо она уже не слушала менЯ. Ћна снЯла шлЯпку, медленно вытащила из нее
длинные булавки. џ спросил, не собираетсЯ ли она вернутьсЯ в Њальтаверн.
ђазумеетсЯ, нет, она не оставит менЯ одного. Ћна телеграфировала ‹уи ‹арпу
и его жене. ‘егоднЯ вечером они будут здесь.
- Ђ потом поедем куда захочешь или останемсЯ в Ѓордо. џ в твоем
распорЯжении, как, в сущности, была всегда.
—то делать? Ћ боже! Љак мог Я тешитьсЯ детской надеждой (впрочем, мы
разделЯли ее все втроем), что действительность подчинитсЯ нашему плану,
что все пойдет так, как мы решили, что поступки моей матери будут именно
таковы, какими мы их себе представлЯли?
- “ менЯ к тебе еще одна просьба, Ђлен, Я думаю, ты мне в этом не
откажешь: согласись повидатьсЯ с господином настоЯтелем. ‡автра он придет
к завтраку. Њожешь говорить с ним, можешь не говорить, как тебе будет
угодно.

Љак только мать ушла к себе, Я бросилсЯ в комнату ‹орана, впопыхах
уложил чемодан ‘имона „юбера, сорвал с кровати простыни и засунул их под
комод. ‘ чемоданом в руках, изнемогаЯ, обливаЯсь потом, Я поЯвилсЯ в
книжной лавке перед Њари и ‘имоном. Њари, отпустив покупателю
"Џутеводитель по ћго-‡ападу", прибежала к нам в закуток, где ‘имон донимал
менЯ вопросами.
- Ђх, ‘имон, - сказал Я ему, - клЯнусь вам, мадам не умирает, мадам и
не собираетсЯ умирать.
џ постаралсЯ дать им точный отчет обо всем, что произошло между мной и
матерью.
- Љак всегда, Я подчинилсЯ ей, и так оно будет и впредь...
Њари возразила:
- Ќо, бедный мой малыш, никогда не были вы в такой степени хозЯином
положениЯ, достаточно только проЯвить волю. ‚аша мать согласитсЯ на все,
лишь бы расстроить нашу помолвку... по крайней мере в данный момент, а
вообще-то не обольщайтесь: от чего она не откажетсЯ никогда - это от
тысЯчи гектаров ‘ериса, от возможности воцаритьсЯ перед смертью в этом
неоглЯдном королевстве сосен и песка, в этой огнедышащей печи...
- Ќо, Њари, - возразил Я, понизив голос, - ведь мы "взаправду"
помолвлены.
Ћна покачала головой и, когда ‘имон направилсЯ в магазин, желаЯ
оставить нас вдвоем, сказала:
- „а, ты мог так думать в те недолгие мгновениЯ нашей ночи. Ѓудь
благословен за эти мгновениЯ. Ќо ты отлично знаешь, что это не
"взаправду"...
- Џочему, Њари? Џочему?
Ћблегчение, которое Я почувствовал, ужаснуло менЯ самого. Ќо тут
вернулсЯ ‘имон, он был так поглощен своими мыслЯми, что, казалось, нас и
не видел.
- Њы были идиотами, - сказал он. - ‘начала Я подумал, что Џрюдан нас
предал. Ќо нет, пожалуй, было времЯ, когда мадам и впрЯмь надеЯлась, что
заставит вас плЯсать под свою дудку, если бросит Њальтаверн и увезет с
собой моего отца. Ќо-ведь она должна, кажетсЯ, знать, что даже в нашем
местечке найдетсЯ больше чем нужно кандидатов на его место. Ђ то, что отец
мой знает границы поместьЯ, - это, конечно, удобно, но на худой конец ведь
существует земельный кадастр.
- Ђ может быть, - сказал Я Њари, - когда моЯ мать узнала от господина
настоЯтелЯ, как хорошо вы поставили книжную торговлю Ѓарда, она понЯла,
какую выгоду вы можете извлечь из Њальтаверна. Њежду нами говорЯ, моЯ мать
никак не заслужила своей репутации деловой женщины. …е животнаЯ страсть к
собственности проЯвлЯетсЯ лишь в том, что она чванитсЯ своими стройными
соснами, а ведь многие из них давно надо было бы вырубить, они гниют и
терЯют всЯкую ценность. …сли вы станете хозЯйкой Њальтаверна, вы увидите,
что можно будет немедленно выручить сотни тысЯч франков без всЯкого ущерба
длЯ имениЯ. „аже напротив...
Ћна, смеЯсь, спросила, чего Я домогаюсь: хочу соблазнить ее или внушить
ей сожаление? џ запротестовал.
- Ђх, - вздохнула она. - ‚ы истинный сын мадам. - € тихо добавила: - Ђ
воли у тебЯ, в сущности, не меньше, чем у нее.
- „а, - прошептал Я, опустив голову. - € знаете, какаЯ мысль преследует
менЯ? џ знаю, на кого Я буду похож в 1970 году. џ часто рассказывал вам о
старике из ‹ассю...

Њари позвал какой-то покупатель, и она убежала, но ‘имон услышал менЯ.
- Ђ Я, господин Ђлен, каким буду Я в 1970 году? €ли, вернее, каким бы Я
мог быть, потому что к тому времени от менЯ останутсЯ одни кости. џ не
буду никем. Ђ вот у вас будет настоЯщаЯ жизнь, жизнь, о которой можно
будет рассказывать, о которой вы расскажете сами, потому что менЯ, ее
свидетелЯ, уже не будет в живых. Џервую премию за сочинение и в 1970 году
получите вы, вот увидите! Ђ Я...
- ‚ы, ‘имон - теперь мы это знаем, - вновь обретете себЯ, если
вернетесь к своему исходному положению. ’о царство, от которого вы
отказались, оно внутри вас и пребудет с вами повсюду, где будете вы.
- Ќикогда! - воскликнул он со сдержанной страстью, которой его акцент
придавал комический оттенок. - ќ! “ж не думаете ли вы, что Я стану
упрашивать их принЯть менЯ обратно!
џ не ответил, немного помолчал и, заметив, что он успокоилсЯ, спросил
равнодушным тоном, встречает ли он когда-нибудь господина настоЯтелЯ. Ќет,
он с ним не видитсЯ, но "иногда мы обмениваемсЯ письмами, он от менЯ не
отступилсЯ".
- ‡автра он будет завтракать на улице еврюс. •отите, Я приведу его в
книжную лавку?
Ќа этот раз ‘имон не вспылил, и его каменное лицо даже слегка
порозовело, как в тот день, когда он впервые встретил менЯ на улице
‘ент-Љатрин. Ћн сказал:
- џ был бы рад его увидеть... но только как друга, не как пастырЯ! ‘
этим покончено. Ѓольше мне никто не нужен, Я сам знаю, что мне делать.
- Ќикто, ‘имон, кроме, может быть, его одного. ‚сегда есть кто-то, кто
и в дурных и в хороших наших поступках понимает нас лучше, чем мы сами,
Яснее все видит. „лЯ менЯ это был „онзак, потом Њари и вы тоже.
- џ, господин Ђлен? џ? —то Я мог вам дать?
- “ вас прозрачнаЯ душа, вы помогаете мне верить в благодать. ‚ы лишены
всего, чем Я был осыпан и обременен: Я начинал тонуть под грузом своего
большого имениЯ, тогда как вы...
„онзак поймет, что Я излагаю здесь только суть нашего разговора в
комнатке за лавкой; там произошел между мной и ‘имоном пророческий обмен:
каждый из нас Ясно увидел и определил призвание другого. Ќе в тот день Я
впервые задумал писать - Я писал всегда. Ќо именно в тот день Я увидел,
что могу стать писателем, пусть даже использовав как сюжет жизнь самого
автора. ’о, что Я сейчас пишу, пишу в эту минуту, Я смогу потом
опубликовать. Ђх, последнЯЯ глава!.. Њне остаетсЯ лишь перефразировать
конец последней главы "‚оспитаниЯ чувств": "Ћн не отправилсЯ в
путешествие. Ћн не изведал ни тоски пароходов, ни утреннего холода после
ночлега в палатке, он не забывалсЯ, глЯдЯ на пейзажи и руины, не узнал
горечи мимолетной дружбы... Ћн не вернулсЯ, потому что никуда не
уезжал..."
Љогда Я подошел к выходу из Џассажа, Я увидел, что буйный грозовой
дождь затопил наш благословенный город. џ переждал ливень вместе с другими
прохожими, которые радовались и поздравлЯли друг друга. Ћднако Я испытывал
чувство освобождениЯ не только из-за грозы. ‡автра Я опЯть вернусь сюда,
мы назначили здесь встречу. Ќо с книжной лавкой Я распростилсЯ,
распростилсЯ навсегда. ’о, ради чего Я однажды поЯвилсЯ там, пришло к
своему завершению. џ вынырнул из Њальтаверна и из своего нескончаемого
детства и окинул взглЯдом всю жизнь, которую, как уверенно предсказывал
‘имон, мне суждено прожить. € вот Я тоже ни в чем больше не сомневалсЯ, Я
был уверен, был убежден в том, что не умру, хотЯ недуг, поразивший моего
брата ‹орана, каждый день уносит столько юношей и девушек вокруг и у менЯ
самого затемнение в левом легком... Ќо Я не умру, Я буду жить, наконец-то
Я начну жить.
Љогда дождь прекратилсЯ и мне удалось перейти улицу ‘ент-Љатрин и по
улице Њарго добратьсЯ до улицы еврюс, Я уже знал, что больше и речи нет о
том, чтобы отступать с ‘имоном в Њальтаверн. џ устремлюсь в Џариж, и да
свершитсЯ все, чему суждено свершитьсЯ. ‚сему свой час - и вещам, и людЯм.
Ќо Я не утрачу тот Њальтаверн, из которого Я выплываю на поверхность, Я
унесу его с собой, это будет мое сокровище вроде того, которое мы с
‹ораном закопали под сосной в надежде вновь отыскать его на будущий год,
хотЯ это был всего лишь Ящичек с агатовыми шариками...
„онзак вправе не поверить, что все эти мысли предстали передо мной с
такой Ясностью сразу же после ухода из книжной лавки, пока грозовой дождь
заливал улицу ‘ент-Љатрин. Ќо проблески этого видениЯ уже были во мне, Я
чувствовал, что рубеж преодолен, что жизнь начинаетсЯ, и это чувство
радости Я вновь переживаю сейчас, когда пишу. ђадость! ‘лезы радости!
Ѓесконечный путь, где даже грозы будут наслаждением. Њне двадцать два
года. Њне двадцать два года! ђазумеетсЯ, Я не ликую по этому поводу: стоит
подумать, как ужасно, что не пЯтнадцать, не восемнадцать... џ понимаю, что
теперь каждый год - это ступенька, ведущаЯ вниз... Ќо Я останавливаюсь на
пороге своих двадцати двух лет, вернее, тешу себЯ иллюзией, будто
остановилсЯ, ибо на самом деле ни ћр, ни времЯ не останавливают своего
течениЯ никогда.

Њама ждала менЯ на лестничной площадке, но против моих ожиданий она
отнюдь не была взволнована или измучена. Ћна стоЯла передо мной бледнаЯ от
Ярости, такаЯ, какой Я думал ее увидеть сразу после приезда, но какой она
тогда не была. Ѓог знает, что могло вывести ее из себЯ в мое отсутствие.
- Ћна спала здесь! ’ы посмел уложить ее в постель своего бедного брата!
ќту потаскушку!
Љак же Я этого не предусмотрел? …два Я вышел за дверь, она устремилась
по следу, и чутье привело ее прЯмо к этим простынЯм, наспех засунутым под
комод.
- ѓрЯзные простыни! —то говорить, грЯзи на них достаточно! ’ы сам спал
на них, и ты тоже! ‚ доме своей матери, в постели своего брата! Ќикогда Я
не думала, что ты способен на такую мерзость! € ты еще смеешьсЯ,
несчастное дитЯ! —то она только с тобой сделала!
- џ не смеюсь, Я печально улыбаюсь тому, что ты снова совершаешь
обычный свой грех - высказываешь необоснованные суждениЯ. ЊолодаЯ женщина,
которую ты так оскорблЯешь, не знаЯ ее, здесь никогда не была. Ђ если бы
она и пришла, то, да будет тебе известно (Я на мгновение заколебалсЯ), нам
не понадобилась бы постель ‹орана.
Њама и бровью не повела. „олжно быть, просто не понЯла менЯ.
- ’огда кто же спал в этой комнате, на этих простынЯх? Љого это ты
подобрал на улице?
- Ќо ты его отлично знаешь, мама, ты его знаешь чуть не с самого
рождениЯ.
Ћна решила, что Я издеваюсь над ней. Љогда Я бросил ей в лицо имЯ
‘имона „юбера, она на минуту онемела.
- Ћ, только его тут не хватало! ќтого отступника!
- ЏотерЯ веры еще не есть отступничество. ‘еминарист, покинувший
семинарию, - жертва ошибки стрелочника.
- Ћн перешел в стан врагов, ты это отлично знаешь.
- Ђ если Я скажу тебе, что в те два днЯ, что он здесь жил, он каждое
утро ходил к ранней мессе?
Џо правде говорЯ, бесспорных доказательств у менЯ не было. ‚озможно, он
вставал на заре просто по старой крестьЯнской привычке. Ќо Я не устоЯл
перед соблазном окончательно сбить с толку мою бедную мать, которую мне в
этот момент даже стало жалко. џ сказал, что не огорчатьсЯ, а радоватьсЯ
надо тому, что она от менЯ узнала.
- Џока ты тут делала обыск и искала следы моих преступлений, Я
разговаривал с ‘имоном - с ним-то и было у менЯ назначено свидание - и
добилсЯ от него согласиЯ встретитьсЯ с господином настоЯтелем. Ќе здесь,
не пугайсЯ.
‹уи ‹арп в белой летней куртке распахнул двери и провозгласил:
- Љушать подано, мадам.

Ќе помню, чтобы Я когда-нибудь видел свою мать такой растерЯнной, как
во времЯ этого обеда, она была поколеблена в своей уверенности, в главной
своей уверенности, что она всегда права, а люди именно таковы, какими она
их считает, и иными быть не могут. …сли Я не обманывал ее и младший „юбер
действительно ходил каждое утро к мессе, значит, она судила о нем
неправильно. ‚се, что Я говорил об "этой потаскушке", ей было удобнее
начисто отмести и придерживатьсЯ банальной истории о невинном мальчике,
околдованном дурной женщиной. Ќо эту женщину она никогда не узнает. Ђ вот
‘имон вновь возник перед ней. ‚прочем, он никогда не уходил со сцены, он
всегда оставалсЯ предметом спора между мамой и настоЯтелем.
Ћткуда Я черпаю все, что Я тут пишу о маме, если не в самом себе, не в
том представлении, которое сложилось у менЯ о ней? Ќе пытаюсь ли Я, с тех
самых пор как веду этот дневник, показать „онзану воображаемый Њальтаверн,
столь же ирреальный, как ‘пЯщаЯ Љрасавица, „ракон или ђике-с-•охолком? Ђ
что же было реальным? ЊоЯ мать, отличавшаЯсЯ здоровым аппетитом, всегда
внимательнаЯ к тому, что ей подают, внушавшаЯ кухарке трепет своими
непререкаемыми суждениЯми, в этот вечер ни к чему не притронулась. …два
закончилсЯ обед, она удалилась к себе, предоставив мне полную возможность
уйти из дому. Ќо Я никуда не пошел; не желаЯ терЯть ни глотка ночного
воздуха, освеженного грозой, Я распахнул все окна, но из страха перед
москитами решил сидеть в темноте и даже не стал читать.

—тение настолько заполнЯет всю мою жизнь (порой Я спрашиваю себЯ, не
избавлЯет ли оно менЯ от необходимости жить?), что, возможно, в двадцать
два года Я так и не знал бы, что скрываетсЯ за стертым выражением
"внутреннЯЯ жизнь", если бы москиты моего родного города подчас не
обрекали менЯ на неподвижное созерцание клочка звездного неба над крышами
в проеме окна. Ѓыть может, Я так никогда и не узнал бы того, что Я знаю и
о чем не решусь рассказать никому из страха прослыть самонадеЯнным
дурачком или сумасшедшим. „ело в том, что слова "царство божие внутри вас"
верны буквально, то есть длЯ того чтобы в него проникнуть, достаточно
погрузитьсЯ в самого себЯ.
Ћпыт, проделанный мною в тот вечер, означает важную веху в моей жизни,
потому что Я проник в это царство так глубоко, как никогда раньше не
проникал, хотЯ, без сомнениЯ, пребывал тогда в состоЯнии тЯжкого греха. Ђ
Я был воспитан в убеждении, что смертный грех безвозвратно отлучает вас от
бога: это побуждает грешника махнуть на все рукой, сказать себе: "погиб
так погиб..." и прекратить борьбу. ‚ тот вечер, услыхав знакомый призыв,
удрученный сознанием своей греховности, Я прибег к уловке „онзака, котораЯ
состоит в следующем. Ќадо сказать себе: "…сли бы Я принадлежал к сонму
христиан, горЯчо верующих, но лишенных исповеди, как лютеране или
кальвинисты, Я обратилсЯ бы с мольбой о прощении к тому, кто пребывает
внутри менЯ. Џолное раскаЯние, как нас учили, недоступно простым смертным,
оно уготован" лишь свЯтым. …сли же оно окажетсЯ достижимым, то достижимо и
царство божие - это ‘езам, который непременно откроет свои врата".
€так, Я начал думать обо всем, что произошло между Њари и мной, и
установил, что не только не испытываю сожалениЯ, но считаю свой грех не
кощунством, а благодатью, что хуже всего было бы, если б вообще ни одна
женщина не вошла в мою историю... Ќо нет, тогда благодатью было бы ее
отсутствие. ’еперь уже не Я говорил с самим собой. ‚еликий покой снизошел
на менЯ. ‚ременами Я напевал на музыку Њендельсона, которой нас научили в
коллеже, или ѓуно, которую больше любит господин настоЯтель, молитву
ђасина:

‘ердец, исполненных любви к тебе,
ѓосподь, вовеки не смутить покоЯ.
Ћни не помышлЯют о себе,
Џо высшей воле следуют своей тропою.
Ћ, есть ли в небесах иль на земле
’о счастье, что милей блаженного покоЯ
‘ердец, исполненных любви к тебе?

Ќа следующее утро мама не вставала с постели. ‘тавни в ее комнате были
закрыты. ЊучившаЯ ее мигрень не шла ни в какое сравнение с мигренью у
других женщин. ‚сю ночь она провела без сна, менЯЯ компрессы на лбу. Ћна
попросила менЯ извинитьсЯ перед господином настоЯтелем. Њожет быть, она
преувеличила свою болезнь, желаЯ облегчить нам свидание с глазу на глаз -
ее последнюю надежду. ЌастоЯтелю было нелегко скрыть, какое счастье длЯ
него завтракать со мной вдвоем. …го дрЯблое, словно вылепленное из
хлебного мЯкиша лицо, всегда такое озабоченное и печальное, было озарено
невинной ребЯческой радостью. Ћн сильно постарел, и его тонзура не
нуждалась больше в услугах парикмахера, а главное, он перестал чванитьсЯ:
этим он прежде всего и отличалсЯ от пастырЯ времен моего детства. Ћн
утратил свой важный, самоуверенный вид.
Џри первых же его словах, которые во исполнение воли мадам должны были
заставить менЯ разговоритьсЯ, Я уклонилсЯ. џ уверил его, что моЯ мать
напрасно забрала себе в голову, будто единственнаЯ женщина, завладевшаЯ
моей жизнью, - это она и будто бы длЯ менЯ не существует иной задачи,
кроме освобождениЯ из-под ее власти, хотЯ бы даже ценой безрассудного в
глазах общества брака. џ остерегсЯ внушать господину настоЯтелю полное
спокойствие, а лишь дал ему понЯть, что длЯ менЯ еще ничего не решено.
- Ќо, - сказал Я, - не Я сейчас представлЯю длЯ вас интерес (он хотел
возразить), Я хочу сказать, что не ради менЯ следует вам бросатьсЯ в воду,
а ради ‘имона, с которым Я вижусь теперь каждый день. „а, пришло времЯ
вытащить его на берег, но на этот раз он сам устремитсЯ туда, куда влечет
его призвание, а вам останетсЯ только облегчить ему путь. € будьте
осторожны, помните, что стоит вам заговорить о "духовном руководстве", как
он сразу же замкнетсЯ в себе.
Ћн слушал менЯ со смиренным вниманием, и менЯ это трогало. Ѓедный
настоЯтель, все его страстные, не знавшие применениЯ отцовские чувства
обратились на этого крестьЯнского парнЯ, не бессердечного, конечно, но
озлобленного и ожесточившегосЯ, он готов был говорить о нем без конца.
- џ никогда не упускал его из виду, знаешь, Я издали следил за ним, но
он и не подозревал об этом. ‚ первую зиму в Џариже он заболел воспалением
легких. џ завЯзал отношениЯ с его хозЯйкой, задобрил ее, и она сообщала
мне о его здоровье - тайком, разумеетсЯ! ‘имон решил бы, что он при
смерти, если бы узнал, что Я брожу вокруг его одра.

Њама лежала у себЯ в комнате, поэтому ничто не мешало настоЯтелю
встретитьсЯ с ‘имоном на улице еврюс, а не в книжной лавке. Ћн
согласилсЯ, "но только с разрешениЯ мадам". Љогда Я, приоткрыв дверь,
изложил маме нашу просьбу, она прервала менЯ слабым голосом:
- Ђх, делайте что хотите, лишь бы он не попадалсЯ мне на глаза.
‚стреча произошла в маленькой гостиной и длилась около двух часов;
потом ‘имон отправилсЯ к себе, не простЯсь со мной. Ћни договорились, что
‘имон еще на год останетсЯ в ’алансе, где местный свЯщенник, "свЯтой аббат
Њуро" - друг господина настоЯтелЯ - возьмет на себЯ заботы о нем и
подготовит к возвращению в семинарию, разумеетсЯ не в Ѓордо, может быть, в
€сси-ле-Њулино. ‚се это требовало немалых раздумий и хлопот.
џ со своей стороны обещал настоЯтелю, что скоро он увидит менЯ в
Њальтаверне: моЯ мать в конце концов добилась от менЯ согласиЯ на отъезд,
но с оговоркой. џ заЯвил, что прежде Я должен сделать необходимые длЯ
своей диссертации выписки в городской библиотеке. ‚рЯд ли кто-нибудь мог
похвалитьсЯ, что видел менЯ там хоть раз за все это времЯ...

„ва месЯца Я не открывал этой тетради. ’о, что Я пережил, не поддаетсЯ
никакому описанию, не укладываетсЯ в обычные слова: есть стыд, который
невозможно выразить. ’о, что Я смогу рассказать здесь об этом, будет, как
и все остальное, лишь изложением событий в определенной последовательности
и порЯдке. €так, попытаюсь: Я должен выполнить обещание, данное „онзаку...
ѓоворЯ откровенно, зачем мне этот предлог? ‘ловно сам Я не испытывал
горького удовольствиЯ, снова и снова переживаЯ этот стыд, час за часом, до
самого конца моей истории, вернее, до конца одной главы моей истории,
котораЯ только еще начинаетсЯ!
џ пишу это 20 октЯбрЯ, держа тетрадь на коленЯх, в нашем охотничьем
домике, в урочище икан, затерЯнном в глуши, далеко от всех ферм. ‘тоит
мЯгкаЯ погода, туман, в этот день ждали большого перелета, но вЯхири не
летЯт: сегоднЯ тепло, они прЯчутсЯ в ветвЯх дубов и объедаютсЯ желудЯми. џ
вижу остроносый профиль Џрюдана „юбера, его тЯжелый подбородок, он
высматривает сквозь вершины сосен небесные пути, по которым должны
потЯнутьсЯ летЯщие стаи, если только они поЯвЯтсЯ. ђаздаетсЯ свист, к
Џрюдану присоединЯетсЯ какой-то фермер, спрашивает:
- Passat palumbes? [‹етЯт вЯхири? (диал.)]
- Nade! Nade! [Ќет! Ќет! (диал.)]
Џод могучими крЯжистыми дубами, укрывшими нашу хижину, Я всегда всем
своим существом ощущаю вечность, так же как на берегах ћра проникаюсь
сознанием бренности нашего бытиЯ. —еловек - это даже не мыслЯщий тростник,
а мыслЯщаЯ мошка, но и в те немногие минуты, что отпущены ей длЯ жизни,
она находит времЯ длЯ совокуплениЯ - вот что ужасно. €з всего происшедшего
Я попытаюсь записать то немногое, о чем, мне кажетсЯ, можно сказать.

џ не посещал городскую библиотеку вовсе не потому, что почти каждый
вечер ходил на улицу ќглиз-‘ен-‘ерен. ‘ Њари Я встречалсЯ только после
закрытиЯ магазина и легко мог примирить требованиЯ работы над диссертацией
с требованиЯми своей страсти. Ќо в эти тЯжкие тЯгучие дневные часы в
отупевшем от жары городе Я способен был только ждать... —то же тут такого?
‚ чем, собственно, драма? ’акова историЯ всех и каждого в известном
возрасте, в известный момент жизни. ‚ероЯтно, нужно быть христианином, как
Я, или быть им хотЯ бы в прошлом, как Њари, чтобы думать, будто речь идет
о чем-то большем, чем наша земнаЯ жизнь, когда мы уступаем инстинкту
размножениЯ, свойственному всем видам живых существ. €ли, вернее, надо
принадлежать к тому виду нетерпимых христиан, к которым принадлежу Я:
сделав уступку, они не ищут себе оправданиЯ. …сли суждено им погибнуть,
они погибнут с открытыми глазами.
‚ одном Я больше не сомневалсЯ - в искренности Њари в тот день, когда
она говорила о своей боЯзни оторвать менЯ от бога, а Я заподозрил, что она
"притворЯетсЯ". Ћна отказалась от бога длЯ себЯ, но не длЯ менЯ. Ћна
уверЯла, что Я создан из сплава, в котором слилось то, что исходит от
•риста и от Љибелы... Ќо если послушать ее, во мне преобладает
христианскаЯ сторона. "џ не хочу губить тебЯ", - твердила она. џ возражал,
напоминаЯ ей нашу ночь в Њальтаверне. Џочему, вопрошали мы себЯ, она
больше не повторилась? Џочему чуть не каждый вечер Я униженно возвращалсЯ
на улицу ќглиз-‘ен-‘ерен, хотЯ, расставаЯсь накануне, мы в полном согласии
решали, что это в последний раз? Џочему эти повторные падениЯ так мало
походили на тот наш сон в летнюю ночь, когда все счастье мира открылось
мне в одно мгновение, словно наши души обрели на этот вечер, на
один-единственный вечер, право соединитьсЯ в тот же миг, что и наши тела?
€ вот Я снова обречен на отвращение. Љто вдохнул в менЯ это отвращение?
"—его ты добиваешьсЯ?" - как сказала бы беднаЯ мама. Њари не походила
ни на какую другую женщину, может быть, потому, что была когда-то верующей
девочкой. € в этом тоже не было лжи: ее мука бесконечно превосходила мою.
ќта мука старила ее, вернее, выдавала ее настоЯщий возраст, тогда как Я,
по ее словам, сохранЯл свой ангельский вид, "даже крылышки не измЯлись",
говорила она с насмешкой и тоской.

Ќа улице еврюс мама, поджидаЯ менЯ, бродила по комнатам с трагическим
выражением лица длЯ особо серьезных случаев. џ сколько мог тЯнул времЯ под
предлогом занЯтий в городской библиотеке. Ќаконец она потребовала, чтобы Я
хотЯ бы назначил дату нашего отъезда. џ отказалсЯ называть какую бы то ни
было дату. Џо прошествии недели она уже ни о чем не спрашивала, и было
Ясно, что больше она себЯ дурачить не даст. Ћна знала, откуда Я
возвращаюсь каждый вечер, и знала, что Я это знаю. Ћна обнимала менЯ лишь
затем, чтобы обнюхать, но она была слепа и не видела того, что
преисполнило бы ее радостью, пойми она это: она считала, что Я запуталсЯ в
паутине, и это действительно было так, вернее, паутина опутывала мое тело
в часы ожиданиЯ, а потом - еще несколько минут. Ќо о том, что ни Њари, ни
Я больше не помышлЯли соединитьсЯ навек, моЯ мать и не догадывалась: из
моего временного порабощениЯ она делала вывод, что Я порабощен навсегда.
‚ечером, после ужина, Я уходил из дому, сытый и усталый. Њама знала: на
этот раз Я выхожу не затем, чтобы творить зло, - Я всегда предлагал ей
прогулЯтьсЯ вместе. Ћна отказывалась, но была спокойна. €ногда Я
возвращалсЯ через час, иногда попозже, если слушал музыку на площади
Љенконс, где летом устраивались открытые концерты. Ќо чаще всего Я
довольствовалсЯ мороженым в кафе на площади Љомеди или, невзираЯ на
москитов, бродил по аллеЯм Ѓотанического сада, подальше от толпы,
окружившей духовой оркестр 57-го полка.

џ был уверен, что теперь, в конце августа, никого здесь не встречу. Ќо
в тот вечер на скамье в дальнем углу площадки сада сидел какой-то молодой
человек и курил трубку. џ устроилсЯ на другом конце скамьи, не глЯдЯ в его
сторону. Ћн насмешливо спросил:
- Ђвгуст, а ты в Ѓордо? Џочему не в Ђркашоне, или ЏонтейЯке, или
‹юшоне?
џ узнал студента последнего курса по фамилии Љеллер, одного из тех
христиан, которые "идут в народ", "сеЯтелЯ", одного из тех молодых людей,
которых Я раздражал еще прежде, чем раскрывал рот.
- „олжно быть, потому, - сказал Я вызывающим тоном, - что здесь у менЯ
есть занЯтиЯ повеселее.
Ћн проворчал:
- —его же еще от тебЯ ждать?
Љогда мы с ним познакомились на факультете два года назад, этот
апостол, прельстившись мной, пустилсЯ проповедовать. Ќо тогда книга
Ѓарреса "Џод взглЯдом варваров" давала мне ответ на все, снабжала менЯ
формулами длЯ защиты от коллег "с Язвительным, раскатистым смехом". Ћт
всех прочих Я отгораживалсЯ "гладкой поверхностью". џ не преминул
воспользоватьсЯ этим оружием и против Љеллера, который вскоре определил
менЯ как одно из самых презренных существ в мире - обеспеченный крупный
буржуа.
- Ђ что ты знаешь обо мне? - возразил Я. - ’олько то, что Я сам
позволил тебе увидеть, чтобы ты оставил менЯ в покое и все это кончилось.
‘ таким же успехом Я мог представить номер в твоем вкусе, в жанре
"возвышенной души".
- —то же скрываетсЯ под каждой из этих масок? Џолагаю, нечто не слишком
привлекательное...
- Ќо Я ведь не прошу тебЯ смотреть!
Њой тон, очевидно, поразил этого христианина, и он поспешно сказал:
- Џрости, пожалуйста. Џризнаюсь, Я не имел права относитьсЯ к этому так
свысока. ‚се мы одинаково несчастны.
- „а, Љеллер, но есть разница между таким несчастным, как Я,
избалованным, пресыщенным, думающим только о себе, и таким несчастным, как
ты, алчущим и жаждущим справедливости.
- Ћ! Ќо ты знаешь, несмотрЯ ни на что, Я ищу радости... Њы должны снова
увидетьсЯ, - продолжал он с воодушевлением, - Я не буду читать тебе
проповеди.
џ почувствовал желание рассказать обо всем, доверитьсЯ ему. џ
задыхалсЯ. џ сказал:
- Ћхотно, но Я сейчас переживаю тЯжелое времЯ. Ѓог покинул менЯ.
Ћн взЯл менЯ за руку и ненадолго задержал ее в своей.
- "Љогда думаете вы, что далеки от менЯ, тогда Я ближе всего к вам".
‡наешь эти слова из "ЏодражаниЯ"?
- Ќо дело не просто в холодности, в черствости, Я творю зло.
- ’ы творишь зло?
- „а, и та, с кем Я творю его, не меньше менЯ желает, чтобы мы
отказались от зла... Ќо каждый день наступает час, когда это не зависит ни
от нее, ни от менЯ...
- „а, Я понимаю, - сказал Љеллер проникновенно. - џ буду молитьсЯ за
тебЯ. џ близко знаком с настоЯтельницей монастырЯ визитандинок.
- Ћ нет, - возразил Я. - Ќе стоит труда. ќто такие пустЯки, меньше, чем
пустЯки...
- ’ы называешь это пустЯками?
џ встал, Я снова заговорил тем тоном, который в свое времЯ приводил
Љеллера в отчаЯние.
- „а, Я исполнен смирениЯ, в смирении Я не знаю себе равных, Я полагаю,
что ни один мой поступок не имеет ни малейшего значениЯ.
- € однако же, от малейшего нашего поступка зависит наше вечное
спасение. ’ы в это не веришь?
- Ќет, верю... Ќо от этого поступка не больше, чем от другого. •удшее
во мне, Љеллер, - это, видишь ли, не мои дела, это „аже не мои мысли.
•удшее во мне - равнодушие, отсутствие той страсти, которой одержим и ты,
христианин, и все молодые воители - социалисты, анархисты... •удшее во мне
то, что Я равнодушен к страданиЯм других и охотно мирюсь со своим
привилегированным положением...
- ’ы - буржуа, крупный буржуа, его нужно убить в тебе. Њы убьем его,
вот увидишь.
- “ буржуазии крепкий хребет. џ родом из тех крестьЯн, жителей ланд,
которые заставлЯют стариков родителей работать, пока те не подохнут, а
если берут в прислуги какую-нибудь маленькую девчушку - "девку", как они
выражаютсЯ, - то выдерживает она только потому, что этот возраст все
стерпит...
џ замолчал, устыдившись, что доверилсЯ этой случайно встретившейсЯ мне
возвышенной душе, и встал:
- Џрощай, Љеллер. Ќе ходи за мной. ‡абудь все, что Я сказал. ‡абудь обо
мне.
- Ќеужели ты думаешь, что Я о тебе забуду? Њы увидимсЯ, когда начнутсЯ
занЯтиЯ? Ћбещай мне...
Ѓедный Љеллер! Ћн будет молитьсЯ, страдать за менЯ, заставит молитьсЯ и
страдать свЯтых сестер. Љакое безумие! € однако же, ничто на свете не
волнует менЯ сильнее, чем это общение свЯтых душ, их взаимодействие: мое
раздражение против Љеллера было вызвано тем, что он коснулсЯ самых
сокровенных моих тайн, но Я не сомневалсЯ в его власти воздействовать на
мои дела и направить их по другому руслу. Ќет, Я не думаю, что происшедшие
на следующий день событиЯ были свЯзаны с этой встречей в Ѓотаническом
саду. ‚се, что случилось, было в порЯдке вещей и даже неизбежно: мама не
могла больше терпеть эту неопределенность и тревогу, времЯ шло, пора было
ей вмешатьсЯ.

Ќа следующее утро, едва открыв глаза, Я уже знал, что в обычный час мне
не придетсЯ звонить у дома на улице ќглиз-‘ен-‘ерен, что Њари будет ждать
менЯ за дверью. „ождЯ не было, но где-то он, должно быть, прошел,
дышалось, во всЯком случае, легче. џ мог весь день, словно заблудившийсЯ
пес, трусить рысцой по набережным. џ дошел до самых доков. Ћбратно приехал
в трамвае, стоЯ на задней площадке, зажатый в толпе докеров. џ побродил
еще немного. ‚се, что Я делаЯ до ожидаемой минуты, значениЯ не имело. ‚
половине седьмого Њари за дверью не оказалось, Я позвонил, но тщетно.
„олжно быть, ее задержали. џ решил прогулЯтьсЯ по улицам, ждать тут было
невмоготу. Њинут на десЯть Я погрузилсЯ в темные недра церкви ‘ен-‘ерен,
самой мрачной во всем городе, потом вернулсЯ к дому Њари. € тут Я увидел,
что она переходит улицу. Ћна была бледна и задыхалась. Ћна достала ключ из
кармана:
- ‚ходи скорее.
Ћна втолкнула менЯ в гостиную с закрытыми ставнЯми. Ќе успев даже снЯть
шлЯпку, она сказала:
- ‘ейчас Я видела твою мать.
- ѓде ты ее видела? ’ы говорила с ней?
- „а, представь себе! џ показывала книгу покупателю. ‚друг мне стало не
по себе от пристального взглЯда дамы в черном, довольно полной и с виду
очень важной, котораЯ вошла в лавку. џ сразу почувствовала, что это не
покупательница, что интересую ее только Я, и вдруг Я увидела тебЯ, да,
тебЯ, Ђлен, передо мной возник твой ангельский лик, отделившийсЯ от этого
крупного властного лица Ђгриппины или ѓофолии. џ узнала твою мать, такой Я
и рисовала ее себе. Џожирать глазами - оказываетсЯ, это бывает буквально
так! Њало сказать "пожирала" глазами - она рвала менЯ на куски. Њне
казалось, Я знаю, что значит быть чьим-нибудь врагом. Ќет, чувствовать к
себе ненависть, настоЯщую ненависть приходитсЯ гораздо реже, чем кажетсЯ:
как будто вас убивают медленной смертью, чтобы сильнее насладитьсЯ этим,
если возможно, - теперь Я знаю, как выглЯдит ненависть.
Њожет быть, надо было дать ей уйти? —то бы сделал ты, Ђлен? џ уступила
своему первому побуждению, в сущности, пожалуй, любопытству. џ обратилась
к ней, спросив самым деловым тоном: "—то вам угодно, мадам?" Ћна несколько
опешила. Џотом заЯвила, что зашла лишь взглЯнуть на новинки. "„а, -
сказала Я, - а быть может, и на менЯ?" Џредставь себе ее лицо в этот
момент. "‚ы знаете, кто Я?" - "џ знаю о вас все, мадам". Ћна побледнела
как смерть, она прошептала: "Ћн говорит с вами обо мне? ’еперь менЯ уже
ничто не сможет удивить!" џ возразила: "Ћ, Я все о вас знаю не потому, что
он рассказывает мне о вас, а потому, что на нем лежит ваша печать, вы сами
вылепили его, он - дело ваших рук, даже когда он ускользает от вас; Я знаю
о вас все в той мере, в какой Я знаю все о нем". Ћна сказала: "‚се это
слова... - тем тоном, каким, должно быть, говорила тебе раньше
"пустомелЯ". - Ќевозможно разговаривать в этой лавке..." - проворчала она.
"’ут есть подсобное помещение, мадам. …сли вы считаете длЯ себЯ возможным
пройти туда..." Ћна согласилась. џ попросила Ѓалежа занЯтьсЯ на несколько
минут покупателЯми и ввела твою мать в закуток.
- Њама - в закутке!
- „а, представь себе, в этом шкафу мы оказались, как ты любишь
выражатьсЯ, нос к носу. Џервые обращенные ко мне слова не соответствовали
ее бешенству; очевидно, она их подготовила заранее, с холодной головой, и,
мне кажетсЯ, по мере того как она их выкладывала, она сама успокаивалась и
постепенно применЯлась к их звучанию. Ћна заверила менЯ, что
воздерживалась от всЯкого суждениЯ обо мне, более того, она заинтересована
в том, чтобы все хорошее, что ты говорил ей обо мне, было правдой, и
хотела бы этому верить. "Ќо, мадемуазель, если вы действительно столь
избранное существо, каким он вас изобразил (помимо ее воли презрение
шипело змеей в этих словах), то невозможно, чтобы, любЯ Ђлена так, как, по
вашим словам, вы его любите, вы не понимали, что ничего не может быть хуже
длЯ двадцатидвухлетнего мальчика, которому в известном отношении не больше
пЯтнадцати..." - "…му было пЯтнадцать, мадам, до того, как он со мной
встретилсЯ". Ћна отлично понЯла, о чем Я говорю, стиснула челюсти, но
сдержалась и продолжала: "Ќичего не может быть хуже, чем женитьба на
женщине, котораЯ настолько старше его, и, простите, если Я обижаю вас, но
что поделаешь, на женщине с прошлым..." - "„а, - сказала Я, - и с
настоЯщим и, почему бы и не сказать, с будущим!" џ дразнила ее из
холодного расчета, чтобы она вышла из себЯ. Ќо она продолжала: "Ќе думаете
ли вы, мадемуазель, что найдетсЯ на свете мать, которую не огорчила бы
подобнаЯ женитьба? џ уж не напоминаю вам о том, что делает в буквальном
смысле слова немыслимым союз между двумЯ нашими семьЯми..." - "ђазумеетсЯ,
мадам... прежде всего Я не принадлежу к тому, что называетсЯ хорошей
семьей. Ђ Ђлен, он - молодой ѓажак, типичный молодой человек из хорошей
семьи..."

џ с раздражением прервал Њари:
- ’ы высмеивала менЯ перед моей матерью! ’ебе хотелось блеснуть, взЯть
над ней верх, раздавить ее, и ты воспользовалась мною.
- —то ж, - сказала она, - не стану скрывать, Я испытала острое
наслаждение, сводЯ эти счеты, Я позволила себе удовольствие дерзить вовсю.
‚ысшей дерзостью было бы сказать ей то, что вертелось у менЯ на Языке:
"‚аш сын просил моей руки, но успокойтесь, и речи быть не может, чтобы Я
согласилась: Я люблю Ђлена, а не его богатство, которое вызывает у менЯ
ужас, не его среду, котораЯ мне отвратительна..." џ могла бы даже
признать, что разница в возрасте может быть угрозой нашему счастью, и длЯ
менЯ в большей степени, чем длЯ тебЯ. „а... Ќо, Ђлен, это значило бы
выдать ей секрет, снЯть с нее огромную тЯжесть, она сразу снова стада бы
хозЯйкой твоей жизни, а ты лишилсЯ бы обменной монеты, которой Я тебЯ
снабдила: ведь твоЯ мать готова согласитьсЯ на все, лишь бы Я исчезла.
‡начит, надо было продолжать игру, и Я сыграла ее до конца. ‘начала Я с
ней не спорила, Я дала себе труд вникнуть в ее доводы. џ признала, что с
точки зрениЯ социальной и даже с любой точки зрениЯ Я отнюдь не ЯвлЯюсь
той супругой, о какой мечтает мать единственного сына, да еще такого
богатого, как ты... ђазве лишь, - добавила Я, - с одной целью - избавить
его от худшего зла...
- Ћ! - возмутилсЯ Я. - Ќадеюсь, ты не бросила ей в лицо обвинение в
страсти к земле, не упомЯнула о Ќума ‘ерисе, ‚ошке?
- Ќет, Я ничего не бросала ей в лицо, Я все ей преподнесла весьма
любезно - так, чтобы она не ушла, хлопнув дверью. џ вменила себе в
заслугу, что теперь почти все свЯзывавшие тебЯ путы порваны, но
призналась, что освободила тебЯ еще не до конца; Я объЯснила, как нетрудно
было бы доказать тебе, что не требуетсЯ никакого колдовства, чтобы
наблюдать за тем, как растут сосны, которые растут сами по себе, чтобы
заставлЯть фермеров собирать смолу и класть себе в карман денежки. ‚место
того чтобы гноить деревьЯ, которые давно уже следовало вырубить и к вЯщей
выгоде заменить новыми, Я научила бы тебЯ проводить регулЯрные вырубки и
обеспечила бы тебе огромный годовой доход, из которого сейчас вашим
фермерам ничего не достаетсЯ... Ќо мы, сказала Я, все эти порЯдки
переменим - выручку за проданный лес мы будем делить с фермерами. ’ак мы
решили, Ђлен и Я...
- Ќо это неправда, - воскликнул Я, - не могла ты ей сказать такую ложь!
- Ђ вот и сказала! „оставила себе такое удовольствие.
Ћ, этот недобрый голос Њари, Я не раз его слышал, когда на мгновение
прорывалась горечь, накопившаЯсЯ в ней за годы ее печальной юности, но
только встреча с моей матерью разрушила все плотины и хлынул этот поток,
окативший заодно и менЯ. џ вдруг оказалсЯ на стороне своей матери. џ понЯл
это по вырвавшемусЯ у менЯ крику:
- „а во что ты вмешиваешьсЯ!
- Ђ! - крикнула она в исступлении. - ‚от оно что! ќто почище, чем "кто
тебе сказал?" ѓермионы! —то же так возмутило тебЯ: оскорбление, нанесенное
матери, или, может быть, идеЯ разделить с фермерами деньги за вырубку
сосен? ’ак, значит, из-за того, что Я хотела отнЯть у тебЯ эту кость, ты
показал вдруг клыки! Ћ, ты истинный сын своей матери! Ѓеги, утешь ее!
џ пробормотал:
- Њари, дорогаЯ...
џ хотел обнЯть ее, но она менЯ оттолкнула: она была вне себЯ.
- Ђ вот чего ты, боюсь, никогда не сумеешь - это вести себЯ с женщиной,
как мужчина: этому научить нельзЯ.
‘начала Я даже не почувствовал удара и стоЯл неподвижно, опустив руки.
„олжно быть, она увидела мое перевернутое лицо и мигом отрезвела. Ћна
простонала:
- Ђлен, малыш мой...
Ќо теперь настала моЯ очередь оттолкнуть ее, и Я изо всех сил хлопнул
входной дверью.

‹ьет дождь на дубы икана. Ћт неумолчного шороха капель уединение этого
затерЯнного в ландах уголка кажетсЯ еще более полным. “ менЯ есть убежище
- крохотнаЯ столоваЯ, сложеннаЯ из сосновых бревен и крытаЯ сухим
папоротником, она сливаетсЯ с хижиной и не отпугивает вЯхирей. ‚ комнатке
камин, когда-то в нем жарили длЯ ‹орана жаворонков, которых он отстреливал
в полЯх †уано; он не любил охоту на вЯхирей: ведь она вынуждает охотника
сидеть неподвижно. ‚от уже четыре года, как он лежит не шевелЯсь, бедный
мальчуган, не шевелЯсь лежит то, что от него осталось. ’о, что осталось от
этого молодого, полного жизни существа... Ќичто ни к чему не приводит в
этом мире. Ќо очевидность этой истины бессильна против тоски, порожденной
определенным событием - несчастьем, уже свершившимсЯ, непоправимым,
которое мне придетсЯ нести те шестьдесЯт лет, что Я еще отпустил себе длЯ
жизни. Џопытаюсь победить эту тоску, продолжаЯ в своей тетради нашу
историю с того места, где Я ее прервал, переживаЯ ее снова, минуту за
минутой, до последнего сразившего менЯ удара.

€так, дверь Њари захлопнулась за мной: все кончено, на этот раз все
кончено бесповоротно. "Ђлен, малыш мой!" …е последний призыв взбесил менЯ,
вместо того, чтобы растрогать. Ќет, Я не "твой малыш". Љак ты ни стара, ты
все же не могла бы быть моей матерью. џ спускаюсь по улице
ќглиз-‘ен-‘ерен, Я бегу к маме - кто знает, быть может, она при смерти.
Ћна иногда жалуетсЯ на сердце, она часто говорит: "“ нас в семье умирают
от сердца". ‹уи ‹арп, поджидавший менЯ на площадке, предупредил, что у
мадам мигрень и обедать она не будет. џ, не стучась, захожу к ней в
комнату. Ћна лежит, но не в темноте, как бывает в самые тЯжелые дни. ‹ампа
у ее изголовьЯ зажжена. Ћна очень бледна, улыбаетсЯ мне и как будто
спокойна. џ стараюсь не выдать себЯ, но неужели она не заметит, что Я
потрЯсен? Ћна привлекает менЯ к себе, и Я разражаюсь рыданиЯми, словно в
былые времена, когда Я получал прощение после вспышки гнева и она
говорила: "’ы умеешь раскаиватьсЯ".
- —то с тобой, дорогой мой?
- џ знаю, тебе причинили боль.
- Ђх, ты знаешь? „а, боль... но также и облегчение. Ќе все ли равно,
что думает о нас эта несчастнаЯ девушка? ѓлавное, что в душе своей - надо
отдать ей справедливость - она понимает, какое непреодолимое расстоЯние
лежит между нею и тобой, теперь Я спокойна...
- Ћна сказала тебе, что отказалась?..
- Ћ! Ќе окончательно, но Я понЯла: она решила сыграть благородную роль.
Ћна не желает твоих денег, твоих земель, твоей буржуазной среды. ќто она
тебе отказывает, понимаешь? (Њама рассмеЯлась, настолько это казалось ей
нелепым.) —то ж, Я вполне довольна!

‡начит, все произошло не так, как рассказала мне Њари. Ћна изобразила
передо мной наполовину вымышленную сцену. „лЯ чего? —тобы отомстить за то,
что потерпела поражение? Ђ она, конечно, потерпела его, раз к маме
вернулось спокойствие.
- „а, Я успокоилась. Ћ, не столько из-за ее выпада против всего, что мы
длЯ нее олицетворЯем, но и оттого, бедный дружок мой, что Я увидела ее. џ
признаю, - добавила она тут же, - у нее прекрасные глаза. ќтого у нее не
отнимешь. Ќо выглЯдит она много старше своего возраста: это женщина,
котораЯ трудитсЯ, ведь так?
- „а, - сказал Я, - и котораЯ много страдала.
- Ћ! ’акие страданиЯ...
Њама благоразумно проглотила последние слова. Џомолчав, Я спросил:
- ‚ы говорили о Њальтаверне?
- Ќет, разумеетсЯ! Ќа это у нее не хватило наглости, если не считать ее
тирады против земельной собственности и крупных собственников.
- ђучаюсь, она возмущалась тем, что мы не делимсЯ с фермерами доходами
от вырубки леса?
џ спросил это самым безразличным тоном. ‘легка отодвинувшись, Я
разглЯдывал освещенное лампой крупное бледное лицо, на котором не
выражалось ничего, кроме изумлениЯ:
- —его ты добиваешьсЯ? ЏредставлЯешь себе, как бы Я отчитала ее, если
бы она посмела... Ќо ты не ужинал, мой бедный малыш. ‘егоднЯ у нас
заливной цыпленок. €ди, не беспокойсЯ обо мне, Я довольна.

џ был голоден и поел с аппетитом под одобрительным взглЯдом ‹уи ‹арпа.
џ еще не страдал. Њожет быть, Я и не буду страдать? џ считалсЯ
болезненно-чувствительным ребенком, а потом - подростком и сам этому
верил. Ќо только Я один знал, каким чудовищем равнодушиЯ могу Я внезапно
обернутьсЯ, и не только по отношению к другим, но и по отношению к самому
себе. Џочему Њари обрушилась именно на менЯ? Џочему она решила выместить
на мне обиду за то, что мама взЯла над ней верх, как брала верх над
фермерами, слугами, арендаторами, поставщиками, Ќума ‘ерисом и, более чем
над всеми, над своим несчастным сыном? Ѓыть может, Њари внезапно
возненавидела во мне все, что раньше особенно любила: мою слабость, мою
неизлечимую инфантильность. "—его Я добиваюсь?" Ћна решительно вырвалась
из своего последнего сна о счастье, которое воплощалось длЯ нее во мне...
Ђ Я? Ђ Я? ђастЯнувшись за кисейным пологом, Я прислушивалсЯ к зудению
москитов, круживших вокруг менЯ с ожесточением диких зверей. џ и не
подозревал, что поЯвление самого опасного зверЯ еще впереди. џ все
твердил: а Я? џ стиснул зубы. Ќет, Я не так чувствителен, как вое они
считают, и даже не так слаб.
—ерез два днЯ мы отправились в Њальтаверн. Ќакануне Я ездил попрощатьсЯ
с ‘имоном. џ назначил встречу у него в ’алансе, там мы могли беседовать
без помех. Њне не удалось уговорить его поехать со мной хотЯ бы на
несколько дней. Ћн отказывалсЯ не только из-за мадам - больше всего его
пугали „юпоры. ‘имон успокоилсЯ, смЯгчилсЯ; имЯ господина Њуро не сходило
у него с Языка. Ћн отдал себЯ в руки господина Њуро. џ призналсЯ, что
совершенно не способен на такое полное, по Џаскалю, подчинение своему
духовному руководителю. Џоследний год работы в лицее теперь уже не страшил
‘имона. ќто будет времЯ "сосредоточенности", как он говорил. Џотом он
поступит в семинарию в €си: "Љ тому времени вы будете в Џариже, мы с вами
увидимсЯ". „лЯ него не было никакого сомнениЯ в том, что Я поеду в Џариж и
по-прежнему буду осыпан и обременен всем тем, что ему дано познать только
через менЯ и во мне. џ пошутил, что таким образом он будет познавать мир
при моем посредстве и, пока Я буду губить себЯ, он заработает себе
спасение. Ћн произнес вполголоса: "Ќаше спасение, спасение нас обоих".
џ не знал, что он тоже нанесет мне удар. џ считал его безобидным, не
способным причинить мне ни добро, ни зло, да, самым безобидным существом.
Њы еще не обменЯлись ни единым словом о Њари, и Я чувствовал, что за этим
молчанием что-то кроетсЯ. џ привык вечно слышать от своей подозрительной и
проницательной мамы: "’ы от менЯ что-то скрываешь". џ сам перенЯл у нее
эту склонность доискиватьсЯ, что скрывают от менЯ другие. ЏрощаЯсь, Я
спросил у ‘имона, знает ли он все обо мне и Њари? „а, он видел ее вчера. џ
пожалел, что произнес это имЯ. џ чувствовал, что ему не хватит такта,
этому крестьЯнину. ’акта ему не хватило, он сказал:
- ‡наете, ей словно больной зуб вырвали... - € добавил: - ќто лучше длЯ
вас обоих. ‚едь, как бы там ни было, она никогда не верила... ‚ы
подозревали, что она мечтает о браке. ‚ ее-то положении - да нет, что вы!
’акаЯ умница, как она, пожалуй, могла бы подвести вас к этому, но она
прекрасно понимала, какой это будет ад. Ћна не сумасшедшаЯ. Ќо, только
если бы эта историЯ слишком затЯнулась, она могла испортить кое-что
другое, а это длЯ нее дело решенное. Џравда, старик Ѓард не так уж строго
на все смотрит...
- Ђ какое дело Ѓарду до личной жизни Њари?
- ‚от тебе на! ђазумеетсЯ, в этом смысле между ними ничего нет, да
никогда и не будет. ‘тарику Ѓарду семьдесЯт лет. ‚ сущности, Њари выходит
замуж за книжную лавку. Ћн и так превратилсЯ только в счетовода, а душой
дела стала она. ЉнижнаЯ лавка, знаете ли, длЯ нее все. ЉлЯнусь вам, она
предпочитает ее Њальтаверну. Џослушали бы вы, как она вспоминала о крапиве
на берегу ћра, о мухах, о езде в двуколке на одолеваемой слепнЯми клЯче,
об ожидании на Ќизанском вокзале...
- …сли мог кто-нибудь понЯть Њальтаверн, его истекающие смолой сосны,
эту скорбную бесплодную землю, то именно Њари...
- ќ, нет, господин Ђлен, надо там родитьсЯ и чтобы ваши деды и прадеды
родились там. ’олько мы с вами... Ћна городскаЯ, она и жизнь-то проводит
не на улице, не на вольном воздухе, а в Џассаже.
- € вы думаете, будто Ѓард и она...
- Ћ, не раньше Ќового года, скорее, к середине ЯнварЯ...
- ‡начит, Я был последней передышкой, которую она себе позволила...
‚се-таки это ужасно.
- „а нет же, ведь ничего такого не произойдет, ничего и не может
произойти, просто они устроЯт свою жизнь...
- „а и что тут такого! - воскликнул Я. - Ћна привыкла к старикам.
- ќто нехорошо, господин Ђлен, это нехорошо!
- Љакой ужас - старики, которые стремЯтсЯ приблизитьсЯ к молодым, какаЯ
мерзость! Ђ старые писатели еще смеют говорить об этом в своих книгам, и
не стыдно им? Џодумать только, она была обречена на это! Џравда, у нее был
Я. Ќо так оно бывает всегда. Љогда Ѓалеж уйдет на покой, она сможет нанЯть
себе двадцатилетнего приказчика.
- Ќет, господин Ђлен, она вас любила, она вас любит.
- —то ж, полюбит и двадцатилетнего приказчика, а потом они убьют Ѓарда
и поженЯтсЯ. —то и говорить, все это вполне в духе ‡олЯ, эта книжнаЯ лавка
в Џассаже.
- Ћ! ѓосподин Ђлен, что вы! ќто нехорошо...
- € в ней тоже есть что-то от ‡олЯ - то, что Я всегда ненавидел. —то
может понЯть в Њальтаверне ’ереза ђакен? Ђ все-таки она его полюбила,
знаете, она любила его в вечер вашего приезда, и потом ночью, и еще на
рассвете, до того, как отверзлась эта раскаленнаЯ печь, и сосны, казалось,
протЯгивали к нам ветви, благословлЯЯ ее и менЯ... Ќо нет, они
благословлЯли только менЯ, они знали только менЯ, у нее с ними не было
ничего общего.
€ вдруг менЯ охватила Ярость:
- „а, конечно же, она создана длЯ Ѓарда! ‚ конце концов, она ненамного
его моложе!
- Ћ, господин Ђлен!
- Љак только длЯ женщины кончилась перваЯ молодость, она уже переходит
в другой стан, в стан Ѓарда.
џ не знал, что скорбь может довести менЯ до такого бешенства.
- € подумать только, - закричал Я, - что все эти свЯщенники скулЯт
втихомолку и жалуютсЯ на безбрачие, тогда как лучшее в их существовании
то, что они избавлены от этого скотства. „аже у скотины это не так грЯзно!
- Ћ, господин Ђлен, как сказала бы мадам, вы заговариваетесь. Џлоть
свЯщенна, вы это знаете.
џ разрыдалсЯ:
- „а, Я это знаю.
‘имон не имел ни малейшего представлениЯ, что нужно делать и говорить,
когда такой господин, как господин Ђлен, рыдает перед ним. ‘ самого
детства он никогда не плакал - ни перед другими, ни даже в одиночестве.
‘лезы тоже были одной из моих привилегий.
џ быстро пришел в себЯ, вытер глаза, извинилсЯ: просто менЯ поразил
этот брак со стариком. Ќо Я уже начинаю привыкать к этой мысли. ’ак,
значит, замуж она выходит за книжную лавку, чего же лучше? ‚се
прекрасно... џ сел в автомобиль. ‘ ‘имоном мы увидимсЯ, когда начнутсЯ
занЯтиЯ. …два "дион" отъехал, Я снова начал страдать. ќто страдание совсем
не походило на то, что Я обычно именовал страданием. Ћно причинЯло
физическую боль, было физически невыносимым. Њари знала, она это всегда
знала, она взЯла себе длЯ забавы желторотого птенца, прежде чем свЯзать
себЯ навсегда. Љогда она станет госпожой Ѓард, ей придетсЯ вести себЯ
осторожно. Љак справитьсЯ с этой болью? „олго Я так не выдержу. …сли бы
мне не надо было завтра уезжать в Њальтаверн, Я разыскал бы Љеллера, он
отвел бы менЯ в свое братство, - может быть, Я там встретил бы
кого-нибудь. Ћн сказал: "Ѓратство сеЯтелей" - это дружба". ‹юди любЯт друг
друга, это любовь, тут нет никакого скотства.

Ќа следующий день мы уже были в Њальтаверне. џ и слышать не хотел ни о
‹юшоне, ни о тем, чтобы поселитьсЯ где-нибудь в гостинице. Њама видела,
что Я страдаю, но считала, что через несколько дней это пройдет. ЋперациЯ
сделана, и сейчас наступил, как всегда, тЯжелый послеоперационный период.
Ђ сама она была спокойной и нежной, какой Я не видел ее уже много лет,
умиротворенной, как человек, избежавший смертельной опасности. Ћна и не
подозревала, что была буквально на шаг от величайшего несчастьЯ, никогда
не была она к нему ближе, чем в тЯжкие часы между краткими просветлениЯми,
еще дарованными мне судьбой. ќти строки Я пишу только длЯ себЯ, их не
прочтет даже „онзак, потому что самое постыдное, самое презренное - это
сделать вид, что хочешь умереть, и не умирать. ЌеудавшеесЯ самоубийство
всегда вызывает подозрение, но оказатьсЯ неспособным даже на неудачу!
‹учше уж не давать повода длЯ насмешек.
€так, что же оберегало менЯ все это времЯ - после встречи с ‘имоном
накануне отъезда в Њальтаверн и до сегоднЯшнего днЯ - от безумного желаниЯ
заснуть навеки, от этого "стремлениЯ-не-жить"? џ не знаю, что известно об
этом недуге врачам, но хорошо знаю, что испытывает несчастный, в чьем роду
и прадед и брат прадеда утопились в лагуне ’ешуэйра. Џастухи называют этот
недуг "пелагрой" и говорЯт, что всех, кто им страдает, тЯнет в воду.
џ думаю, что эта болезнь, подобно всем прочим болезнЯм, у нас в крови,
она порождена тоской, отпущенной нам в смертельных дозах, она составлЯет
самую сердцевину нашего существа, она поЯвлЯетсЯ на свет вместе с нами и
звучит уже в первом нашем младенческом крике.
‚ течение последних недель, которые Я прожил рЯдом с мамой,
смЯгчившейсЯ и просветленной, прощавшей мне все, готовой во вред себе
кормить менЯ раками и грибами, Я пришел к заключению, что от смерти менЯ
уберегла только моЯ неумелость. "Ќичего-то ты не умеешь делать
собственными руками, - не раз с презрением говорила мне мама, - ты не
способен даже стать грузчиком!" „а, и даже убить себЯ. ‹агуна ’ешуэйра
сейчас совсем обмелела. Ђ Яд... разве можно купить его у аптекарЯ без
рецепта? џ слишком труслив, чтобы решитьсЯ принЯть смерть, как Ђнна
Љаренина, под колесами поезда, слишком труслив, чтобы броситьсЯ вниз с
высоты, слишком труслив, чтобы нажать гашетку.

‘амое странное, что единственнаЯ моЯ опора - вера в вечную жизнь - не
имела тогда длЯ менЯ ни малейшего значениЯ. ‡а дефинициЯми малого
катехизиса и запретами казуистов мне слышалсЯ издевательский хохот: эти
болваны приравнивают к убийству акт добровольного ухода из жизни... Џрежде
всего не такой уж он добровольный, поскольку его необходимость заложена в
нас так же, как все, что убивает нас изо днЯ в день, от рождениЯ до самой
смерти. ‚ этот мой приезд землЯ Њальтаверна стала длЯ менЯ именно тем, чем
она была, - угрюмыми бесплодными ландами, которые рано или поздно выгорЯт
дотла. Џреображал ее мой собственный взглЯд, магиЯ моего взглЯда. ’ак же
как и Њари. ‡емлЯ Њальтаверна и Њари навсегда остались такими, какие есть.
џ потерЯл над ними власть преображениЯ. ’олько бы Њари не подумала, что Я
хотел умереть из-за нее.
џ пытаюсь молитьсЯ, но слова лишаютсЯ всЯкого смысла, когда Я произношу
их, и это прибежище, где Я так часто спасалсЯ и где, как Я считал, можно
погрузитьсЯ в созерцание, оборачиваетсЯ зиЯющим провалом в пустоту, в
ничто.
Ќо, повторЯю, бывают дни облегчениЯ. Ќеожиданно Я снова обретаю вкус к
жизни. џ знаю, это ненадолго, болезнь вернетсЯ, но Я пользуюсь временем,
отпущенным мне длЯ передышки. ѓлубокой ночью Я встаю и выхожу босиком на
балкон, где мы с Њари стоЯли, опершись на перила. € мои глаза видЯт все
это еще раз, да, все это было - небо с угасающими звездами, вознесенные к
небу вершины сосен, и мои глаза, смотревшие на них, и сжимавшеесЯ от
отчаЯниЯ сердце. ќто было, Я лгал, утверждаЯ, что ничего не было, и, если
Я потерЯл ключ от этого бессмысленного мира, это еще не значит, что ключа
нет.
—асы облегчениЯ приходили все чаще, пока не произошел случай, о котором
Я сейчас расскажу. џ и правда думал, что это только случай, а это был тот
поворотный пункт, где судьба подстерегала менЯ и схватила за горло, словно
все мои мысли о самоубийстве были предвестием беды, готовой обрушитьсЯ на
всех нас.
•отЯ в сентЯбре никто уже не купаетсЯ возле мельницы господина ‹апейра
- вода там холодна как лед, - но в этот день было так тепло, что Я на
всЯкий случай захватил с собой купальный костюм. Ѓез сомнениЯ, менЯ не
покидала мысль о возможности покончить все разом в этот день: ведь Я,
наверное, буду там один. ЊенЯ страшил конец Ђнны Љарениной, но не конец
Ћфелии - скорее всего Я втайне знал, что инстинктивно начну делать
движениЯ, которые не дадут мне утонуть. “ менЯ мелькали какие-то неЯсные
мысли о возможности несчастного случаЯ. џ представлЯл себе горе матери,
горе Њари. Ѓудут говорить то, что говорЯт в таких случаЯх: предполагать
судорогу, кровоизлиЯние. ‘видетелей не будет.
‘пускаЯсь по песчаной дороге к мельнице, Я с досадой увидел, что в
пруду плещетсЯ какой-то одинокий купальщик. ‚ода слишком холодна, долго он
там не пробудет. џ решил подождать, пока он освободит мне место, и
скользнул в гущу папоротника, откуда мог наблюдать за ним, сам оставаЯсь
незамеченным. …сть особое удовольствие - обычно в нем не признаютсЯ, но Я
признаюсь - смотреть на того, кто нас не видит, даже не знает, что мы
здесь, и думает, что он один. Џоистине удовольствие, доступное только
богу. Ћчень скоро Я заметил, что мой купальщик был купальщицей - правда,
такой тоненькой и длинноногой, что легко было ошибитьсЯ. Ќо, пожалуй, уже
не маленькой девочкой. “ девочек не поймешь - девочки никогда не бывают
детьми, детство им заказано. ќта, очевидно, была еще девчушкой, она
купалась в мальчишечьем купальнике. „евица из местечка никогда бы себе
этого не позволила. Ћна вышла из воды, уселась на берегу на солнышке,
чтобы обсохнуть, оглЯделась вокруг. Ѓыл полдень - тишина и безлюдье. Ћна
проворно спустила бретельки купальника, невинно обнажив худенькие плечики
и едва наметившуюсЯ грудь. ’о, что Я почувствовал, совсем не похоже на то,
что может подумать „онзак, - не сладострастие фавна. Ќет, маленькие
девочки еще не вызывают у менЯ дурных мыслей. Њне показалось, будто кулак,
сжимавший мое горло, внезапно разжалсЯ (если бы Я только знал!), будто
кто-то убрал ладони, закрывавшие мои незрЯчие глаза, и Я вдруг прозрел.
“же одно это создание было чудом, а в мире таких миллионы - в том мире,
которого Я не знал и в который, впрочем, ничто и никто не заставит менЯ
вступить, если Я предпочту сидеть в своей комнате, где одни только книги и
нет ни одного человека.
ЏоднЯвшись, девочка долго стоЯла под лучами солнца, и так далеки были
от менЯ нечистые мысли, что, глЯдЯ на нее - пусть это важно только длЯ
менЯ одного, - Я, как всегда при виде прекрасного юного тела, ощутил со
всей несомненностью, что бог есть. Ѓог существует, вы видите сами. € тот
же голос, который кричал мне в ухо: "‚се перед тобой, все тебе дано,
убивай и ешь..." - тот же голос шептал: "Ќо ты можешь выбирать: и
отказатьсЯ от всего, и искать менЯ, и в этом единственный выход".

„евчушка исчезла в зарослЯх папоротника и скоро поЯвилась снова, в
коротенькой юбчонке, не слишком красиваЯ, насколько Я мог судить издали:
круглаЯ гребенка туго стЯгивала ее волосы и лоб казалсЯ слишком высоким.
Ќо Я видел ее без платьЯ и знал, что она прекрасна - не красотой,
запечатленной в уже сложившихсЯ чертах, а той, что таитсЯ в изменчивых
линиЯх, складывающихсЯ в пору созреваниЯ. џ подглЯдел мгновение между
зарей и рассветом, или, вернее, между рассветом и утром, - чудо, которое
продлитсЯ недолго и по-настоЯщему еще не началось.
џ дал ей уйти и пошел следом, держась чуть поодаль. Ћна шагала, то
чиннаЯ и серьезнаЯ, как взрослаЯ девушка, потом, вдруг подпрыгнув, как
козленок, нырЯла в чащу папоротника, наклонЯлась, что-то там собирала и
снова шагала дальше. Ќеожиданно сухаЯ ветка хрустнула у менЯ под ногой.
Ћна обернулась, поднесла ручонку к глазам, чтобы рассмотреть, кто это идет
за ней, и вдруг - может быть, она узнала менЯ? - бросилась бежать со всех
ног и исчезла за поворотом тропинки. Љогда Я подошел к повороту, ее уже и
след простыл - должно быть, скрылась в лесу.

‚озвращаЯсь с мельницы, весь поглощенный мыслЯми о вспугнутой
купальщице, Я издали увидел, что мама поджидает менЯ на крыльце. Ћна
крикнула, что мне пришла телеграмма, и, когда Я подошел, протЯнула ее мне,
уже вскрытую:
- џ ее вскрыла, естественно! ќто ‘имон... хватает же наглости!
џ прочел: "Ќеобходимо срочно увидетьсЯ. ’елеграфируйте возможность
приехать завтра ’аланс".
- …сли хочешь послушать моего совета, потребуй, чтобы он сначала
написал, в чем дело.
- Ќет, он скромнейший человек. “ него, должно быть, есть серьезные
причины. џ поеду завтра же утром. Ќадо только предупредить шофера.
- ђазумеетсЯ! € автомобиль твой, и шофер твой.

‚ предрассветном тумане петухи Њальтаверна перекликались с петухами
дальних ферм. "Љрик, повторЯемый тысЯчью часовых". џ был почти уверен, что
вызывает менЯ Њари и что Я застану ее у ‘имона. Њне это было даже не
слишком любопытно, Я твердо решил уклонитьсЯ от бесполезных объЯснений;
когда имеешь дело с комедианткой, нет надобности притворЯтьсЯ, будто
веришь в реальность создаваемого ею персонажа, даже если она сама в него
верит и умеет обмануть себЯ. „онзак говорит о романах Ѓурже, что это
грошоваЯ психологиЯ. „а, именно такой медной монетой мы расплачиваемсЯ
друг с другом. Ђ кроме того, хотЯ Я и обрел сейчас какую-то передышку на
своем пути, Я был в полном изнеможении, Я уже ничего не чувствовал. ‘идЯ
один в автомобиле, Я смеЯлсЯ при мысли, что из всех моих претензий к Њари
всплыло на поверхность только то, что сказала она ‘имону о крапиве на
берегу ћра, о мухах, о двуколке и о Ќизанском вокзале, - ее отречение от
Њальтаверна, она отреклась от него, неблагодарнаЯ, недостойнаЯ, идиотка!

…е не было у ‘имона, когда Я приехал, но она должна была прийти к
завтраку. Ѓард беснуетсЯ, сказал ‘имон, оттого, что Њари бросит на час
лавку. Ћна была в отчаЯнии, что сама не рассказала мне о своем будущем
замужестве, которое сводилось длЯ нее только к тому, чтобы книжнаЯ лавка
не попала в чужие руки. Џо признанию ‘имона, он слишком сгустил краски,
описываЯ Њари, в какую Ярость Я впал, когда он без всЯкой подготовки
сообщил мне о ее планах, думаЯ, что мне все уже известно.
- ‚ы передаете каждое мое слово, - упрекнул Я его с раздражением. - ‚ы
способны все испортить. ‘кромность - это, к сожалению, добродетель,
которой научить нельзЯ.
Ћн слабо защищалсЯ. ‚ероЯтно, на его совести было немало подобных
грехов.
Њари приехала на трамвае около полуднЯ. ’о, что должно было вот-вот на
менЯ обрушитьсЯ, но чего Я тогда даже отдаленно не мог представить,
теперь, когда это произошло, мешает мне точно припомнить сбивчивые слова,
которыми обменЯлись мы с Њари в комнате ‘имона, где он оставил нас одних.
Љ чести Њари, должен сказать, что, увидев мое печальное лицо, она уже не
думала больше ни о ком, кроме менЯ. ’аким, видимо, Я обладаю даром -
пробуждать в женщинах заботливую и восторженную мать. Ћна нежно сжала мое
лицо обеими руками и сказала:
- Њне не нравитсЯ твой взглЯд.
џ, не затеваЯ спора, выслушал все соображениЯ Њари по поводу ее брака,
словно уже не чувствовал никакого огорчениЯ. ’е несколько часов, которые
прошли после этого объЯснениЯ с Њари, после завтрака в таланском бистро,
куда пригласил нас ‘имон, эти несколько часов кажутсЯ каким-то бесконечно
протЯженным временем, паузой в моей жизни между двумЯ мирами. Ђ потом -
как будто истиннаЯ причина моей тоски внезапно открылась мне - и заметки о
банальнейшем происшествии, заметки под портретом в "†иронде", которую
принес мне консьерж на улице еврюс вместе с утренним кофе, оказалось
достаточно, чтобы в мгновение ока швырнуть менЯ в бездонную пропасть, куда
Я продолжаю лететь вниз головой.

€так, в то утро, отхлебнув несколько глотков кофе, Я рассеЯнно заглЯнул
в газету, и мне показалось, что это галлюцинациЯ - лицо маленькой девочки
с зачесанными над слишком высоким лбом волосами, это лицо без улыбки Я
сразу узнал. ќто была девочка с мельницы. € внизу курсивом: "†аннетта
‘ерис ушла из дома своего отца господина Ќума ‘ериса позавчера в полдень и
не вернулась. Џредполагают, что она бежала из дому, у девочки замечалась
такаЯ склонность. Ќа ней была полосатаЯ фуфайка, белые сандалии на босу
ногу. ‚ волосах круглаЯ гребенка". „алее следовал адрес Ќума ‘ериса, номер
телефона. ќто была ‚ошка! Џрежде чем понЯть, обдумать и передумать все,
что внесла эта историЯ в мою неизбывную тоску, Я не мог не усмехнутьсЯ:
какую злую шутку со мной сыграли! ’ак, значит, это ‚ошка купалась возле
мельницы господина ‹апейра и показалась мне такой прелестной! ќто не могло
быть случайностью, слишком ловко все было подстроено. Љак сказано в
писании: "‚раг сделал это..." „а, враг открыл мне ее прелесть, но что
случилось с ней самой? Њое поЯвление привело ее в ужас, она бросилась
бежать, она исчезла, и, может быть, навсегда...
џ был единственным свидетелем. Ќадо немедленно возвращатьсЯ в
Њальтаверн. Ќо в полдень у менЯ назначено свидание с Њари и ‘имоном. џ
расскажу им все, сделаю так, как они мне посоветуют. ‚прочем, скорее
всего, это бегство; Я не знал, что у нее есть такаЯ склонность: ведь при
мне о ней никогда не говорили. ѓосподи, зачем ты посмеЯлсЯ надо мной?
џ торопливо оделсЯ, вышел, купил еще две бордоские газеты, увидел тот
же портрет, то же объЯвление. џ забежал в ‹ионский банк и в редакцию
газеты "”ранс" на улице Џорт-„ижо, там всегда вывешивают последние
сообщениЯ: об исчезновении маленькой ‘ерис не было ничего. џ вернулсЯ на
улицу еврюс. Џризнаюсь, Я дрожал от страха, изнемогал от тревоги. ‘траха
перед чем? ’ревоги перед чем? џ был уверен, что надо быть готовым к самому
ужасному. …сли это ужасное произойдет, что ж, на этот раз Я найду силы и
способ перейти на ту сторону. ‚раг не заполучит менЯ, как бы хорошо он все
ни подстроил.
Њне казалось, будто Я обеими руками удерживаю петлю, обвившуюсЯ вокруг
моей шеи, а она с каждой секундой затЯгиваетсЯ все туже и туже. ‚ полдень
Я уже стоЯл за дверью и распахнул ее, не дав им позвонить. Ќе знаю, на
кого Я был похож. Њари крикнула:
- Ђлен, что случилось?
џ не мог говорить, Я показал им фотографию. Ќу и что же? Ћни ее видели,
они даже посмеЯлись. „евочка убежала... џ возразил:
- Ќе над чем тут смеЯтьсЯ - это дело моих рук.
- „а ты с ума сошел, Ђлен!
’огда Я начал рассказывать им всю историю, сам не узнаваЯ своего
голоса. Ћни больше не смеЯлись. Њари сказала:
- ‘ейчас мы позавтракаем, и ты отправишьсЯ туда. „о вечера ее найдут.
Љак только приедешь, дашь свои показаниЯ.
џ не мог проглотить ни куска, и Њари предложила пойти выпить чашку
шоколада у Џрево.
- ’ебе предстоит только одна неприЯтность - давать показаниЯ...
- € увидеть свое имЯ во всех газетах, - перебил ее ‘имон.
Њари пристально посмотрела на него, пожала плечами и предложила зайти в
книжную лавку - оттуда она позвонит своему постоЯнному клиенту,
заведующему отделом хроники в "†иронде": может быть, он менЯ успокоит.
‹авка была в этот час закрыта, мы вошли через боковой вход. ЏриЯтелЯ
Њари в газете не оказалось, но она знала его домашний телефон и довольно
быстро дозвонилась к нему. Ћна протЯнула мне трубку. „а, есть новости:
"Љакой-то сборщик смолы видел, как девочка пробежала мимо него, ему
показалось, что она чем-то или кем-то напугана или даже спасаетсЯ от
преследованиЯ. ќтого человека непрерывно допрашивают. Џока он только
свидетель, но..." ’рубка выпала у менЯ из рук.
- Ђлен, ну можно ли так сходить с ума?
- Ћн не соврал, этот человек, она бежала, потому что испугалась. ќто
менЯ она испугалась. ЊенЯ - ведь Я видел, как она купаетсЯ...
- „а, но через пЯтнадцать минут ты уже был в Њальтаверне и тебе вручили
телеграмму ‘имона. —его же ты волнуешьсЯ?
‘имон покачал головой.
- „а вы что, в самом деле думаете, будто не из-за чего портить себе
кровь?..
- „а замолчите вы, идиот! - крикнула она в сердцах. - ‚зглЯните только
на него. џ хотела просить вас проводить его до Њальтаверна, но пусть уж
лучше едет один, чем с вами... ‚прочем, нет! џ сама с ним поеду. Ђ вы
оставайтесь тут до прихода Ѓалежа. ‚ы ему все объЯсните... € если надо,
поможете. џ вернусь завтра утром.
- Ќо что скажет мадам, когда вас увидит?
- Ћна увидит также своего сына, и ей достаточно будет одного взглЯда:
она поймет, это вы ничего не понимаете.

џ почувствовал облегчение, Я отдал себЯ в ее руки, ничего плохого не
случитсЯ со мной, раз она рЯдом. џ вздохнул свободно. Ђвтомобиль
продвигалсЯ со скоростью черепахи по запруженной улице ‘ент-Љатрин. Џотом
мы выехали на ‹еоньЯнскую дорогу, и вскоре начались сосны. Њари взЯла менЯ
за руку. Ћна спросила:
- ’ы больше не боишьсЯ?
Ќет, сейчас Я не боЯлсЯ, но Я знал, что скоро это опЯть начнетсЯ. џ
понимал, что заподозрить менЯ нельзЯ, но через десЯть минут Я, возможно,
перестану это понимать. Ћдно мне было Ясно - все было против менЯ.
- „аже ты, Њари, если тебЯ будут допрашивать и ты расскажешь все, что
тебе известно, окажешьсЯ свидетелем обвинениЯ...
- “спокойсЯ, малыш, ты опЯть начинаешь все снова...
- Џомнишь, утром перед нашим отъездом ты захотела взглЯнуть на ћр и Я
повел тебЯ окольным путем, потому что мы знали, что девочка за нами
шпионила? Џомнишь, что Я сказал о ней? џ сказал тебе: "џ ее задушу!"
- ’ы бредишь, Ђлен. € вообще это не имеет никакого значениЯ.
- € однако же, если тебЯ будут допрашивать, твой долг вспомнить эти
разоблачительные слова.
- —то же они разоблачают, кроме минутного раздражениЯ? џ сама
разозлилась, да и каждый на твоем месте...
- Ћна знала, что Я ее ненавижу, раз она так испугалась: достаточно ей
было менЯ увидеть, и она бросилась в лес, где подстерегал ее этот человек.
- Ќу, это уже рок, как сказал арль Ѓовари, во всЯком случае, не твоЯ
вина.
- ‘ухой прутик хрустнул у менЯ под ногой, она обернулась и увидела
менЯ. џ мог поставить ногу рЯдом с этим прутиком, и она пошла бы дальше по
песчаной дороге до Њальтаверна. € в тот день Я увидел ее нагой, именно в
тот день Я открыл, что ошибалсЯ в ней, что теперь она так же не похожа на
девчонку, которую мы называли ‚ошкой, как бабочка на гусеницу...
Џомолчав, Њари прошептала:
- ЉакаЯ катастрофа длЯ твоей матери!
- ’ак ты ее понимаешь?
„а, она ее понимала. Ѓольше мы не разговаривали. ‚ремЯ от времени она
брала менЯ за руку и слегка сжимала ее, словно напоминаЯ о своем
присутствии: не бойсЯ, Я тут. ’ак говорила мама, когда мне бывало страшно
по ночам. Њари знала этот мой недуг, она наблюдала его у одного из своих
стариков.
- ’ы сказал ‘имону, что Я привыкла к старикам...
Ћн передавал ей решительно все!
- „а, он передает все. ’ак вот, одного из моих стариков буквально
душили кошмары, которые он сам себе придумывал.

‚ ‚илландро, где мы остановились заправитьсЯ горючим, люди у гаража
что-то горЯчо обсуждали. ‘адЯсь за руль, шофер сказал нам:
- ќтот мерзавец призналсЯ, он задушил ее. ‘начала спрЯтал тело в
овечьем загоне, а ночью довез на тачке до ћра и бросил в омут, выше
мельницы.
џ закрыл лицо руками - не затем, чтобы скрыть от Њари свои слезы, а
чтобы не видеть больше этот проклЯтый мир, уйти из которого у менЯ не
хватало мужества.
Њама сидела одна в гостиной, ставни были закрыты. Ћна молчала, словно
пораженнаЯ громом, и даже не обратила вниманиЯ на Њари. „а и узнала ли она
ее?
- џ не хотела, мадам, чтобы он ехал сюда один после такого удара.
Њама пристально на менЯ посмотрела.
- ќто был удар длЯ тебЯ?
- „а, более страшный, чем ты думаешь: ведь это менЯ испугалась девочка,
от менЯ бросилась бежать как безумнаЯ.
Њама несколько раз устало повторила: "—то это ты мелешь?" Ќо вскоре она
насторожилась. Љогда Я кончил, она сказала:
- ’еперь, когда преступника задержали и он созналсЯ, не стоит тебе
ничего говорить, все это останетсЯ между нами.
- Ќет, - не согласилась Њари, - это важно длЯ того несчастного.
‘видетельство Ђлена докажет, что девочка в самом деле испугалась, что она
бежала бегом через лес, что все произошло так, как он рассказал, хотЯ ему
и не поверили: маленькаЯ девочка, выбившаЯсЯ из сил, запыхавшаЯсЯ...
- „а, - сказал Я, - наверно, она совсем запыхалась, это ее и погубило.

џ хотел тут же пойти в жандармерию, но сейчас, по словам мамы, жандармы
все были на мельнице: убийца показывал, куда он бросил тело. џ не хотел
ждать. Њама сама попросила Њари:
- ‚ы не оставите его?
џ заинтересовал их гораздо меньше, чем ожидал. Ћни задержали убийцу и
собирались выловить тело. џ считал своим долгом рассказать, как испугалась
менЯ маленькаЯ ‘ерис, но бригадир, который допрашивал менЯ, очевидно, не
придал моим словам ни малейшего значениЯ. „лЯ них это было уже Ясное дело.
‚ернувшись домой, Я проспал два часа как убитый. џ узнал, что во времЯ
моего сна мама и Њари разговаривали обо мне, или, вернее, Њари старалась
объЯснить маме, что за мной нужно присмотреть. „олжно быть, она понЯла,
что убедила маму, поскольку в шесть часов уехала на станцию, не
повидавшись со мной.
- Ќо, - уверила менЯ мама, - теперь она за тебЯ спокойна.
’ревога, разбуженнаЯ Њари, передалась маме и хоть немного отвлекла от
мыслей о маленьком трупе, который мерещилсЯ ей неотступно. Ќочью мама
прилегла на кровать ‹орана, чтобы быть рЯдом со мной, и тут Я сделал
неожиданное открытие: оказываетсЯ, с маленькой ‘ерис ее соединЯли совсем
не те низменные расчеты, которые Я ей приписывал: она нежно привЯзалась к
ребенку, не знавшему матери, и †аннетта тоже была к ней привЯзана.
- Ќо ты не знал, да и не мог знать - ведь ты запрещал мне говорить о
ней, - как велика была ее любовь к тебе.
- …е любовь ко мне?
- „а, это кажетсЯ невероЯтным: ведь ей было всего двенадцать лет. џ бы
никогда не подумала, что это возможно, или, пожалуй, была бы шокирована,
если бы сама не видела этого обожаниЯ, этой нежной преданности, совсем еще
детской, но вместе с тем и женской, хотЯ, разумеетсЯ, совершенно чистой и
невинной. “ж мне-то известно, со мной она говорила о тебе без умолку.
‡наешь, что помогает мне не роптать против надругательства над невинным
ребенком? џ говорю себе: сейчас она видит, что ты перестал ее ненавидеть,
ты плачешь о ней и никогда ее не забудешь, она теперь длЯ тебЯ не ‚ошка...
- Ќо она же не знала, что Я звал ее ‚ошкой?
- ‡нала. ‘ам понимаешь, не Я ей об этом рассказала. Ќума ‘ерис услыхал
об этом от „юберов - полагаю, от твоего дорогого ‘имона - и как-то
вечером, когда был пьЯн, рассказал девочке. Љак она плакала, как
плакала...
’еперь плакали мы с мамой. ѓлубокой ночью мы плакали вдвоем, мама и Я,
не в силах примиритьсЯ с чудовищной реальностью, с тем, что вытерпело тело
несчастной девочки, со всей этой скверной, с этим поношением...
- Ђлен, ты прочел все книги, ты знаешь все, что написано о зле, которое
допущено богом: зачем же, если это ребенок, маленькаЯ девочка, зачем,
прежде чем умертвить ее, нужно было предать и тело ее и душу слепому
скоту? ‚ чем смысл испытаний, через которые ежедневно проходЯт дети? € мы
еще знаем только то, о чем пишут в газетах. Ќо ежедневно, повсюду, во всем
мире!..
Ћна умолкла, ожидаЯ ответа. Ђ Я плакал над маленьким обесчещенным
телом, которое никогда не смогут отмыть все воды ћра. Ќаконец Я сказал:
- Њожет быть, зло воплощено в ком-нибудь одном.
- ‡начит, этот один существует, он был создан, эта власть была ему
дана.
- Њама, другого ответа нет, только это нагое (ибо он был наг), покрытое
плевками, гвоздЯми прибитое к кресту тело, над которым насмехались
книжники, - тело господне. Ћтвет этот девочка будет вечно хранить в своем
сердце. Ћтныне и во веки веков. € скоро мы познаем то, что ощущаем всЯкий
раз, причащаЯсь этого оскверненного, распЯтого и восславленного тела.
- „а, Я верю, Я верю.
џ услышал ее рыданиЯ, первый раз в жизни услышал, как она рыдает от
любви.
- џ любила эту малютку, как не любила никого, даже тебЯ. џ говорила ей:
"’ы должна стать образованной, Я никогда ни о чем не могла поговорить с
Ђденом. ‚ нашем кругу нет подходЯщих женщин длЯ такого юноши, как он". €
вот, хотЯ она кончила только начальную школу, девочка стала брать уроки у
нашего учителЯ, а он очень образованный, скоро защитит диссертацию. € еще
она занималась латынью с господином кюре, и он растолковывал ей вопросы,
которые тебЯ интересуют. Ћн тоже теперь ими интересуетсЯ. Ѓедный наш
настоЯтель, ты и не подозреваешь, какое влиЯние ты на него оказывал. џ
мешаю тебе спать. Ќадо спать, мой дружочек.
- џ не хочу спать. ѓлавное, чтобы ты была здесь.
Њы лежали некоторое времЯ молча. Џод порывами ночного осеннего ветра
заговорили сосны Њальтаверна, и они вместе с нами оплакивали маленькую
девочку, заживо брошенную дикому зверю, но не просто пожрал ее дикий
зверь, как деву Ѓландену, а была она отдана на самое страшное поругание,
какое только может выпасть на долю божьего творениЯ на нашей земле, и
последний ее взглЯд был устремлен на искаженное, нечеловеческое лицо...
Њама заговорила снова:
- …сли Я правильно понЯла эту особу ("этой особой" была Њари), ты
забрал себе в голову, будто Я поручила малютке шпионить за вами в мое
отсутствие. Ќеужели ты считал менЯ способной на это?.. Џравда, Я многое ей
рассказывала... Њы жили с ней так дружно, когда Я бывала в Њальтаверне без
тебЯ! Ћна знала все мои опасениЯ, с тех пор как эта особа вошла в твою
жизнь. ‚едь мы только о тебе и говорили. € если малышка тогда за вами
подсматривала, то не потому, что Я ее об этом просила, нет, это она сама,
по собственному почину. Ќикогда бы Я не поверила, что девочка ее лет может
так ревновать. Ћна сама рассказала мне, как она страдала из-за тебЯ в тот
вечер, в ту ночь, она мне рассказывала все. Њы друг другу все
рассказывали. Ђ Я, знаешь, Я не была ревнивой. џ готова была отдать свою
жизнь, только бы ты полюбил ее. Ћна верила, что ты в конце концов ее
полюбишь, и даже менЯ заставила в это поверить. “жаснее всего, что это
правда, ты действительно полюбил ее за час до того, как ее изнасиловали и
задушили...
- „а, и буду любить до конца своих дней, буду беречь ее, носить в своем
сердце эту бедную маленькую ‚ошку, единственную мою любовь.
‚друг Я услышал, что мама смеетсЯ. „а, она смеЯлась. Ћна сказала:
- ‡наешь, как она отомстила за то, что вы прозвали ее ‚ошкой? ’ак вот,
эту особу она иначе, как Љрючок, не называла, потому что она знала, как Я
волнуюсь из-за девицы, "котораЯ подцепила тебЯ на крючок".
Ќа этот раз мы долго молчали, потом мама уснула. …е дыхание было
хриплым, казалось, оно с трудом прорываетсЯ сквозь все еще не пролитые
слезы. џ не спал, мысленно Я повторЯл уже пройденный путь, свой крестный
путь: перваЯ остановка - смерть брата; втораЯ - изнасилованнаЯ девочка.
‘лабый, безоружный, найду ли Я силы сделать еще хоть один шаг? Ђх, лечь на
голую землю, в заветном уголке Њальтаверна, который Я в детстве называл
"отрадой". Џочему "отрада"? ђаспластатьсЯ и ждать, пока Я не усну
беспробудным сном.
Ќаконец задремал и Я. Љогда Я проснулсЯ, мамы в комнате не было. „олжно
быть, пошла к утренней мессе. Ђ Я, Я не пыталсЯ молитьсЯ. ќто не было
бунтом, но после подобного несчастьЯ ощущаешь пустоту - не то чтобы
отсутствие, нет, просто немыслимо, что там кто-то есть, и, однако, он
есть: такова тайна веры, нерушимой у тех, на кого снизошла ее благодать,
веры, способной устоЯть даже перед убийством маленькой девочки, этим
убийством, при одной мысли о котором мне хотелось выть протЯжно и
монотонно, как страдающее животное.

Џроснувшись, каждый из нас вернулсЯ к своей скорби, замуровалсЯ в ней
снова. —тобы избежать назойливости журналистов (мои показаниЯ поЯвились в
газетах), сегоднЯ утром Я отправилсЯ охотитьсЯ на вЯхирей. ‚ икане менЯ
никто не найдет. Љроме того, убийца сидит за решеткой, он созналсЯ, и всЯ
эта историЯ уже вытеснена другими. ‘амое главное было найти силы, чтобы
продолжать свою собственную историю, решить, в каком направлении идти.
Њари написала, что мне следовало бы уехать в Џариж, как только Я
почувствую себЯ в силах, "...вырвать корни, - твои Ѓаррес объЯвил это
злом, но это единственное исцеление, единственнаЯ надежда на выздоровление
после полученного тобой удара. Љонечно, где бы ты ни был, то, что
случилось, навсегда останетсЯ в тебе, по, может быть, ты наделен даром,
который так восхищает тебЯ в других, - даром оживлЯть прошлое, извлекать
его из могилы. ‡наешь, что говорит о тебе ‘имон „юбер с упорством,
несколько утомительным, но, в конце концов, подкупающим? "Ћн будет великим
человеком, вот увидите!" - твердит он. ‡а это Я люблю его, несмотрЯ на все
его дурные черты, черты развращенного крестьЯнина, несмотрЯ на то, что вы
в своем Њальтаверне превратили его в чудовище. Ћн верит в тебЯ. Ћн любит
тебЯ не так беззаветно, как ты воображаешь, иногда даже ненавидит, но он в
тебЯ верит. Љогда в нас верЯт другие, эта вера указывает нам правильный
путь. ‚след за „онзаком мы с ‘имоном указываем тебе твой путь, и вне его
настоЯщей дороги длЯ тебЯ нет.
…динственное препЯтствие - твоЯ мать, и, поверь, Я не стану тебе
советовать не считатьсЯ с ней. …сли Я и испытываю угрызениЯ совести,
вспоминаЯ нашу историю, то только из-за этой бедной мадам, которую Я так
безжалостно упрощала, поверив образу, созданному тобой и ‘имоном. Џомнишь,
Я говорила тебе по поводу ее частых отлучек в Њальтаверн, что "она
изменЯет тебе с твоим имением"? —то ж, теперь мы знаем, она изменЯла тебе
с ‚ошкой - все объЯснЯлось любовью, хотЯ ни плоть, ни кровь тут были ни
при чем".
„а, наконец Я это понЯл: стараЯ женщина излила на девочку всю нежность,
котораЯ никому на свете не была нужна, кроме мужа - но он был ей физически
противен, или менЯ - но Я превратилсЯ длЯ нее в существо непонЯтное,
принадлежащее к другой породе, хотЯ и вышел из ее чрева; одно мое
присутствие еще больше углублЯло пучину одиночества, где утонула бы беднаЯ
мадам, не будь имениЯ, которое поддерживало ее на поверхности, и
благочестивых обЯзанностей, размечавших, как вехами, все ее дни... Ќо была
еще эта малышка, которую Я ненавидел, и котораЯ любила менЯ, и которую она
полюбила.

„а, обойти это препЯтствие было нелегко. Њама одобрЯла мое желание
ехать в Џариж, но просила повременить еще хоть год. Љонечно, Я могу
готовить свою диссертацию и в Ѓордо. Љак будто дело было в моей
диссертации! ђечь шла о моей жизни (во всЯком случае, в этом Я убеждал
себЯ). Ќужно было испробовать последний шанс, вырвать себЯ с корнем из
этой земли, где Я был ранен в самое сердце, произвести опыт пересадки -
как у нас говорЯт, "пикировку" растениЯ в другой грунт - ради идеи,
которую внушили мне не только „онзак, ‘имон и Њари, по, возможно, также и
дельцы, из которых Я был родом, - идеи использовать свой страшный дар,
сделать так, чтобы из него даже крошки не пропало. "„аже крошка не должна
пропасть", - твердили, бывало, нам, детЯм, но тогда речь шла о корке хлеба
или об огарке свечи. Ђ теперь длЯ менЯ "не должно пропасть" то, что Я
выстрадал сам и заставил выстрадать других: и эта девочка, брошеннаЯ
убийцей в бегущую под ольховыми деревьЯми речку, котораЯ будет струитьсЯ
во мне до последнего смертного часа, и моЯ мать, подавлЯвшаЯ всех, но сама
теперь раздавленнаЯ горем. Ќа этот капитал и придетсЯ мне жить. ‚се, что
еще может со мной случитьсЯ, как бы долог ни был мой путь, останетсЯ вне
рокового круга, замкнувшего этот период моей жизни.

Њама говорила мне: "Ћт горЯ не умирают. ‹юди не умирают от горЯ. „аже
если они не могут утешитьсЯ, они не умирают, а вот Я умру, Я чувствую, что
постепенно умираю. Џодожди немного, не покидай менЯ". џ не мог ей
ответить, что длЯ менЯ, в двадцать два года, все это не так просто, что Я
сам должен постаратьсЯ выжить. Љаждый день Я уносил с собой в икан томик
Ѓальзака из библиотеки моего отца в издании арпантье 1839 года, где
многие романы названы по-другому, чем в полном собрании сочинений. Ѓальзак
не принадлежит к самым любимым моим писателЯм. Ћн слишком мЯсист (Я говорю
о его стиле). Ќо он принадлежит к тем авторам, которые наиболее
непосредственно воздействуют на менЯ, как возбудители нежеланиЯ умирать.
Њне отвратительна порода описанных им молодых честолюбцев, их жестокость;
однако же они вызывают у менЯ - даже у менЯ - желание попытать счастьЯ на
своем пути, моем пути, который мне предстоит еще открыть.

Ђ пока что Я по-прежнему нахожусь внутри замкнутого круга: все
происшедшее еще не завершилось настолько, чтобы можно было его переложить
на бумагу и описать. Ћно не пережитое, оно то, чем Я живу и сейчас. € мама
здесь, она еще жива, и Я не могу оставить ее умирать в одиночестве, когда
в ней еще жив обожаемый образ изнасилованной девочки с открытыми глазами.
Ћна говорила мне: "Љаждую минуту, и днем и ночью, Я вижу ее мертвую, но
глаза у нее расширены от ужаса".
Ћна каждый день ходила к старому ‘ерису, который против ее ожиданиЯ пил
умеренно, но только потому, что хотел привести в порЯдок свои дела, а уж
потом "всерьез взЯтьсЯ за вино".
- Џоверишь ли, - говорила мама, - на похоронах, где плакали буквально
все, старика ‘ериса, казалось, тронули только твои слезы. Ћн мог бы тебЯ
возненавидеть, хотЯ и не подозревает, что малышка столько из-за тебЯ
настрадалась, так нет же! ‡наешь, что он мне предложил? ”иктивную продажу
всех его земель, чтобы ты стал его наследником, наследником †аннетты...
- Ќи за что на свете! - воскликнул Я.
- ђазумеетсЯ, - сказала мама, - об этом не может быть и речи. џ была
так уверена в твоем отказе, что отказалась от имени нас обоих. ’огда он
стал уговаривать менЯ совершить настоЯщую сделку, с сохранением за ним
права пользованиЯ. ’ебе решать.
- Ќо, мама, Я сделаю все, что ты хочешь.
- —то Я хочу? џ больше ничего не хочу. Ћдна мысль о том, чтобы извлечь
пользу из этой смерти, приводит менЯ в ужас. €мение ‘ериса будет разделено
между его племЯнниками и тем самым уничтожено. ќтого Я и хочу: пусть не
останетсЯ ничего из того, что принадлежало ей. џ была бы рада, если бы все
сгорело. ‚прочем, Ќума ‘ерис уверен, что так оно и случитсЯ, все в конце
концов сгорит.
- Ќо, мама, почему же сейчас все должно сгореть, а раньше не сгорело?
“же давным-давно бьют в набат и одолевают огонь...
- Џотому что, говорит ‘ерис, если в будущем и ударит кто-нибудь в
набат, никто не придет больше на его зов: на фермах никого не останетсЯ.
‹юди не хотЯт жить, как волки, в этом захолустье, питаЯсь черным хлебом и
маисовой кашей. ‘ерис говорит, что американским ученым не нужна больше
наша смола длЯ извлечениЯ скипидара, а спрос на сосну длЯ шахтных
креплений и железнодорожных шпал будет все времЯ падать. € тогда все
сгорит, - повторила мама с каким-то безнадежным удовлетворением, - ведь
вокруг никого не будет... € почему это только одним деревьЯм дарована
пощада? Ћни тоже умрут, сгорЯт заживо. “ж лучше так... ’ы думал, что Я
люблю землю ради земли. Ђ Я мечтала, как ты и малышка станете хозЯевами
всех этих угодий, а Я буду оберегать вас обоих и ваши интересы, и смотреть
на нее, и видеть, что она счастлива с тобой. Љогда настоЯтель увещевал
менЯ и твердил без конца: "Ќе унесете же вы свои фермы с собой!", Я
отвечала ему: "Ќа смертном одре Я буду радоватьсЯ, что передам их своим
детЯм и оставлю все в отличном состоЯнии". џ уверЯла настоЯтелЯ, что
земельнаЯ собственность долговечна и если страдает она от разделов, то
приумножаетсЯ с помощью браков и наследованиЯ и потому смерть ей нипочем.
’еперь Я знаю, что это неправда. Ќо что же правда, Ђлен, что же правда?

Њне оставалось лишь одно: вручить себЯ в руки божьи и ждать от него
того знака, зова, который, возможно, услышу только Я и который возвестит
час мой. Ќо Я не принимал во внимание того, что без моего ведома, без
ведома самой мамы происходило в ее душе, да, буквально "происходило",
изменЯлось и неожиданно вылилось в принЯтом ею решении, которое вернуло
мне свободу.

‚ „ень всех свЯтых мы пошли на кладбище отнести цветы маленькой ‘ерис.
џ был поражен, что мама не прочла "De Profundis", как обычно читала,
приказав мне и ‹орану стать на колени, когда мы приходили на могилу
бедного папы: "€з глубины взываю к тебе, господи..." Њожет, в мамином
голосе вопреки ее воле это моление звучало слишком драматически, а может,
моЯ собственнаЯ тоска придавала ее голосу такое звучание? ‚ этот „ень всех
свЯтых никто не взывал из глубины, из бездны, на краю которой,
выпрЯмившись, стоЯла мама - старый дуб с еще зеленой листвой, но уже
сраженный молнией. Ћна не преклонила колени, губы ее не шевелились. Ќа
обратном пути она сказала:
- ‘ейчас Я принЯла решение. џ не вернусь в Ѓордо. џ буду ждать здесь. Ђ
ты можешь отправлЯтьсЯ в Џариж, как выразилась эта особа в тот день, когда
она тебЯ привезла: "…му необходимо отправитьсЯ в Џариж..." - твердила она.
- Ќо... чего же ты будешь ждать, мама?
Ћна повторила: "†дать..." џ напомнил ей, что здесь не будет господина
настоЯтелЯ, который решил доживать свой век в Ѓордо, но не во главе
какого-нибудь прихода, как он мечтал и надеЯлсЯ, а наставником в школе
женского монастырЯ.
- џ знаю, но его преемника мне долго ждать не придетсЯ.
Њы еще не были знакомы с новым свЯщенником: он отказалсЯ посетить нас,
сначала он решил обойти всех до одного фермеров своего прихода. Ћн весьма
резко объЯвил бедному настоЯтелю о своем твердом намерении не
превращатьсЯ, подобно ему, в "свЯщенника при замке".
- ѓолод не тетка, - сказала мама, - скоро Я увижу его здесь с
протЯнутой рукой. Ђ фермерам он понадобитсЯ, как обычно, только затем,
чтобы освЯтить новый свинарник. ѓосподин настоЯтель, впрочем, находит, что
его преемник прав, что мы все заблуждались и будем заблуждатьсЯ и впредь.
Ћна шла по дороге твердым шагом, отвечаЯ на приветствиЯ, строго дозируЯ
свои кивки и улыбки в соответствии с общественным положением встречного,
и, однако же, в эту пору своей жизни она напоминала мне муху, у которой
один мой школьный товарищ, изображаЯ разжалование „рейфуса, обрывал лапку
за лапкой, крыло за крылом. ’ак и мама изо днЯ в день лишалась всех своих
непоколебимых убеждений. Ќичто не было истинным из того, во что она
верила, но самым ложным оказалось то, что она принимала за откровение.
„аже если сейчас она не сознавала всего с полной Ясностью, она
воспринимала это как очевидность, мрачно и бесчувственно, как женщина,
сраженнаЯ утратой ребенка, которого любила больше всего на свете: теперь
можно отнЯть у нее все, она больше ничего не почувствует.
- Љогда у нас ничего не остаетсЯ, - сказал Я ей, - когда мы чувствуем
себЯ покинутыми, наступает час, неизбежный длЯ каждого, и приходит наш
черед воззвать: "Ћтец мой, почто ты менЯ оставил?" ќтот час окончательного
поражениЯ воплощен в кресте, крест ЯвлЯетсЯ его символом, непереносимым,
неприемлемым длЯ человека в молодом или зрелом возрасте - вплоть до того
днЯ, когда очертаниЯ его полностью сольютсЯ с очертаниЯми нашего тела...
Њама прервала менЯ:
- € нашего сердца.
ЊенЯ поразило это слово в ее устах. ‡начит, она знала, что распинают
всегда именно наше сердце? Ќеужели мы все просто не замечали, что мама
жила только сердцем? Њожет быть, нежность, с какой она относилась к
†аннетте, проЯвлЯлась и раньше? џ попыталсЯ припомнить. ‚ моей памЯти
всплыло воспоминание, как после смерти отца в наш старый особнЯк, куда
почти никому не удавалось проникнуть, раз или два в год приходила мамина
подруга по монастырской школе ‘ара Њ., ирландка или англичанка; она
приводила с собой маленькую девочку, "свою воспитанницу", говорила нам
мама. Ћни приезжали откуда-то издалека, похожие на морских птиц, ветром
прибитых к берегу во времЯ бурь равноденствиЯ. ђождение этой маленькой
девочки, ее звали Ђндре, было свЯзано с одной из тех тайн, о которых мама
говорила: "ќто вам еще рано знать". ‚се было нам еще рано знать, но все
входило в менЯ и ничто теперь не должно пропасть.

Џоследний арьергардный бой мама дала мне, уговариваЯ менЯ поселитьсЯ в
Џариже вместе со студентами-католиками. џ заверил ее, что в двадцать два
года Я уже достаточно взрослый и менЯ не только не пугает отсутствие
знакомых в Џариже, но даже подзадоривает: начать с нулЯ, попытать счастьЯ
в этом вечно повторЯющемсЯ завоевании столицы юным провинциалом, без
единого рекомендательного письма в кармане.
- Ќо как ты будешь жить?
- Ќу, как всЯкий прилежный студент, не упускающий ни одного шанса
преуспеть. Ђ в первом рЯду удач стоЯт встречи с разными людьми.
Њама спросила:
- ђади добра или ради зла?
- ’ак просто никогда не бывает. џ уверен, что все встречи, даже самые
дурные, послужат ко благу.
- —то ты об этом знаешь, бедный мой дурачок!
€ в самом деле, что Я об этом знал? џ сам осмыслЯл свою историю, строил
ее произвольно, в согласии со своими целЯми, приписывал предвечному
человеческие побуждениЯ и сам был доволен собственным вымыслом...
Њама больше не слушала менЯ. Ћна спросила, какую сумму надо будет
высылать мне каждый месЯц. џ мог бы ответить, что ей незачем в это
вмешиватьсЯ, что длЯ распорЯжениЯ своим состоЯнием Я не нуждаюсь в
посредниках. ќто ей и в голову не приходило. „о самого конца она будет
проверЯть мои расходы, проводить все воскресные вечера, склонившись над
счетными книгами.

ЌоЯбрь выдалсЯ какой-то лучезарный. Њама проводит менЯ в Ѓордо, поможет
уложить вещи и вернетсЯ одна в Њальтаверн, она это решила твердо. Ќо Я
повторЯл ей без конца, что ничего не хочу решать заранее и останусь с ней,
если найду это нужным, хотЯ вижу, что от менЯ ей теперь помощи мало. Ћна
не стала спорить хотЯ бы длЯ виду.
‡а день до нашего отъезда она попросила менЯ пойти вместе с ней к
мельнице господина ‹апейра. џ призналсЯ, что и сам хотел пройти еще раз
тот путь, но не мог собратьсЯ с силами.
- ‚двоем мы сможем, - сказала она.
Ќа маме была городскаЯ шлЯпка, она натЯнула черные перчатки и раскрыла
зонтик. Ћна не носила траур, она не имела права носить траур по †аннетте,
котораЯ не была ей родственницей, но теперь в ее туалете не проЯвлЯлось ни
малейшей небрежности, допустимой в деревне, как будто мертваЯ девочка,
неотступно стоЯвшаЯ перед ней, обЯзывала ее к строгому соблюдению
неписаного церемониала.
Њама, котораЯ обычно редко ходила на прогулки, выступала по песчаной
дороге, покрытой ковром сосновых игл, особенно величаво. Љогда показалась
мельница, она взЯла менЯ под руку, раньше она этого никогда не делала.
- ‚от отсюда Я ее увидел, - сказал Я, - сначала Я подумал, что это
мальчик.
Њама остановилась. Ћна долго смотрела на спЯщую в запруде воду,
поверхность которой не тревожило дуновение ветра. Ћна попросила отвести ее
в то место среди папоротника, где Я тогда сидел.
- ЉажетсЯ, это было здесь. „а, здесь.
Ћна застыла, повернувшись лицом к сонной воде, и тут Я увидел, как она,
никогда не плакавшаЯ при нас, прижала к глазам затЯнутую перчаткой руку.
Ћна сказала:
- „ай мне твой платок.
- Џора возвращатьсЯ, мама. ‚ернемсЯ ближним путем.
Ћна не ответила, вышла из зарослей и направилась к запруде. Ќет, это
невозможно, нельзЯ подвергать ее такому испытанию. џ взЯл ее под руку, но
она отстранилась. Ћ, как долго тЯнулись бесконечные минуты, и Я все
смотрел на искаженное водой отражение моей матери, одетой по-городскому, в
шлЯпке и в перчатках, под раскрытым зонтиком.
- ‚ернемсЯ, - сказала она наконец.
Њы пошли по песчаной дороге, котораЯ длЯ маленькой ‘ерис оказалась
последней дорогой в ее жизни. џ должен был показать маме, на каком
расстоЯнии от менЯ то чинно шагала, то весело подпрыгивала беднаЯ ЉраснаЯ
апочка.
- Ђх, - прошептала она, - вот тропинка, по которой она побежала, когда
увидела тебЯ...
- „а, здесь она свернула в лес.
‘ловно отыскиваЯ затерЯнный след, мама расспрашивала менЯ, пристально
вглЯдываЯсь в землю:
- ’ы уверен, что именно здесь она свернула?
‚ лес мама не пошла. Ћна стоЯла неподвижно, возвышаЯсь над
папоротником, лицом к соснам, которые видели все... џ попыталсЯ взЯть ее
за руку, но она вырвала ее и, не поворачиваЯ головы, произнесла
вполголоса:
- ‚се оттого, что она тебЯ боЯлась. …сли бы ты просто не обращал на нее
вниманиЯ, как всЯкий юноша твоего возраста на ребенка, она бы и не
подумала бежать, ничего не случилось бы, она была бы жива. Ћна пришла в
такой ужас, потому что знала, как ты ее ненавидишь...
- Ќет, мама, нет! Ћна знала, и именно от тебЯ, что Я не хочу этого
брака, задуманного из корыстных соображений.
- Ќе из корыстных. ќто ты мне их приписывал.
- ’ы никогда ничего такого не говорила, чтоб Я мог считать иначе...
- Ќо ведь ты так ее ненавидел, что Я боЯлась даже произнести при тебе
ее имЯ. ђаскрой Я тогда рот, ты заставил бы менЯ замолчать, ты ушел бы,
хлопнув дверью. Ћна знала, что ты дал ей эту мерзкую кличку. ‚от отчего
она умерла. „а, она была уже ранена насмерть, когда бросилась в лес. ’ы
давно уже нанес ей этот смертельный удар.
- ’ы слишком несправедлива, мама.
џ снова хотел взЯть ее под руку, но она оттолкнула менЯ почти грубо и
пошла вперед одна, а Я тащилсЯ следом, повторЯЯ: "’ы слишком
несправедлива, слишком несправедлива..." ’огда она полуобернулась и
сказала с вызовом:
- „а, все это ты! ‚се это ты...
- Ќеужели, мама, ты не видишь, что если Я виновен в этом несчастье, то
и ты тоже, ты прежде всего. ‚едь ты сделала все, чтобы этот план стал мне
омерзителен. ’ы всегда все решала за менЯ, но, в конце концов, мне
двадцать два года, у менЯ всЯ жизнь впереди, а ты собиралась распорЯдитьсЯ
ею по своему усмотрению, и напрасно ты отрицаешь - ни о чем другом, кроме
земель ‘ериса, не было и речи. Ќикогда, ни разу в жизни не мог Я
догадатьсЯ о твоей привЯзанности к девочке...
- Џотому что Я боЯлась рассердить тебЯ еще больше, если бы ты узнал,
что Я люблю ее...
- Ѓольше, чем менЯ?
Ћна не ответила. Ћна поднималась на крыльцо Њальтаверна, останавливаЯсь
на каждой ступеньке. ‚ прихожей она снова оттолкнула менЯ:
- Њне надо побыть одной. Њне больше никто не нужен. Џойми менЯ, никто.

џ услыхал, как захлопнулась дверь ее спальни, и присел у камина.
ЏоднЯлсЯ ветер, сосны, размахиваЯ ветвЯми, казалось, подавали мне знаки в
окно. €х протЯжный, жалобный стон сливалсЯ с немым криком, который готов
был сорватьсЯ с моих уст, с ропотом против бога, кротким и безнадежным.
‹ампу Я не зажег. Ќа что мне решитьсЯ? Њоей матери Я сейчас не нужен,
больше того, мое присутствие длЯ нее невыносимо. € все-таки Я должен
охранЯть ее, быть рЯдом, чтобы откликнутьсЯ на первый ее зов. …е
враждебность смЯгчитсЯ, волей-неволей Я стану ее единственным прибежищем:
ведь, кроме менЯ, у нее нет никого. „а, но если она откажетсЯ уехать
отсюда, что будет со мной? Џроведем ли мы с глазу на глаз всю зиму в
Њальтаверне или Я останусь один на улице еврюс, под присмотром ‹уи ‹арпа?
Њысли мои следовали одна за другой без всЯкой свЯзи. ‘ам не знаю,
сколько времени прошло, сколько Я просидел, не зажигаЯ света, у камина.
‘умерки за окном сгущались, и Я различал уже только два бледных пЯтна
вместо моих рук, лежавших на острых коленЯх, и тут Я услышал на лестнице
мамины тЯжелые и медленные шаги. “жинать было еще рано. ‡начит, она
возвращалась ко мне. Ћна вошла. џ не встал с кресла. Ћна провела рукой по
моему лбу и откинула волосы назад, как бывало в детстве, чтобы поцеловать
менЯ, но в этот вечер поцелуЯ не последовало. ’ем не менее она заговорила
с вымученной нежностью, вообще ей не свойственной.
- ‡абудем все, что мы наговорили друг другу, бедный мой мальчик. Њы оба
были несправедливы. Џомню, Я огорчалась, когда ты уверЯл, что между нами
нет никакого обмена мыслЯми, что мы никогда друг с другом не разговариваем
по-настоЯщему, как в пьесах или в романах. Ќу что ж, по дороге с мельницы
мы наверстали упущенное.
- „а, все это произошло против нашей воли.
- ‚се, что произошло, надо забыть, - во всЯком случае, забудь, что
наговорила Я. Њне нужно было на кого-то пожаловатьсЯ, на кого-то свалить
вину. € тебе тоже... ‚от мы и сваливали друг на друга...
- „а, - ответил Я мрачно, - как два сообщника на суде, обвинЯющие один
другого.
Ћна сказала:
- ‡амолчи!
џ не видел ее лица, но слышал, что она плачет. џ встал, обнЯл ее,
попросил прощениЯ.
- Ќашей вины тут не было, мама. Ђ то, что от нас зависело, могло
привести на худой конец только к недоразумению, и оно бы рассеЯлось, даже
очень быстро рассеЯлось: ведь мне не терпелось узнать, кто эта купальщица,
и Я узнал бы это в тот же вечер, не приди телеграмма от ‘имона.
- ќто ничего бы не изменило. Љ тому времени все уже свершилось.
- „а, мама, и ни ты, ни Я не виноваты в этом ужасном совпадении. ’акие
преступлениЯ всегда бывают вызваны случайностью. ‚сегда можно сказать:
"…сли бы девочка пошла другой дорогой..."
Ћна прошептала:
- ’еперь все кончено. ќто было, это свершилось.
Њы сидели молча. џ различал только неЯсную темную фигуру в кресле
напротив.
- Џослушай, Ђлен, оставим пустые слова и поговорим начистоту. „лЯ тебЯ
вопрос решен, тебе надо уехать. ’ак будет лучше длЯ нас обоих. ’ы будешь
часто писать мне: в письмах люди не раздражаютсЯ. Ѓудешь рассказывать о
своей жизни, вернее, о той части своей жизни, о которой сможешь мне
рассказать. џ стану заниматьсЯ твоими делами; если Я заболею, достаточно
послать телеграмму - "дион" будет ждать тебЯ в Ѓордо, и в тот же вечер ты
приедешь в Њальтаверн.
- „а, на расстоЯнии тебе будет легче менЯ переносить, ты снова ко мне
привыкнешь...
€ на этот раз она не стала спорить. Ќо слышала ли она, понЯла ли? Ћна
спросила:
- ’ы твердо решил ехать послезавтра? Ћдин день, так или иначе, надо
провести в Ѓордо...
- Ќет, мама. Љниги, которые Я хочу взЯть с собой, у менЯ здесь.
Ђвтомобиль отвезет менЯ прЯмо к парижскому поезду. Ћн отходит в
одиннадцать четыре.
- Ќо ведь почти все твои вещи на улице еврюс...
- “ менЯ здесь есть все необходимое длЯ студента, которым Я собираюсь
стать, а студента никто не станет приглашать в гости, он ни с кем не
знаком.
- Ќо в конце концов у тебЯ завЯжутсЯ знакомства...
- ‚озможно... Ќо прежде чем пуститьсЯ в свет, Я все-таки посмотрю, как
одеваютсЯ в Џариже. ‚спомни, чего только не натерпелсЯ бедный ‹юсьен де
ђюбампре, когда ЯвилсЯ в Џариж, одетый по ангулемской моде.
- Љакой еще ‹юсьен де ђюбампре? - спросила она рассеЯнно, словно не
ожидаЯ ответа.
- Џолно, мама! ’ы ведь читала "“траченные иллюзии"! џ сам тебе давал.
- Ћ, ты знаешь, Я ведь не то что ты: у менЯ в голове ничего не
держитсЯ, все сразу улетучиваетсЯ.
Ћна принЯлась ворошить головешки в камине, упершись, как всегда,
локтЯми в колени, и вдруг сказала:
- Ќадо телеграфировать этой особе, пусть встретит тебЯ на вокзале и
посадит на поезд.
- Ќет, мама. ЊенЯ уже не нужно сажать на поезд. „а и потом, Я ненавижу
вокзалы не меньше, чем кладбища. џ начну новую жизнь послезавтра, в
одиннадцать четыре. ќто будет мое второе рождение.
†ена Џрюдана доложила, что ужин подан.
- Џодумать только, - сказала мама, поднимаЯсь, - Я поем с
удовольствием: Я проголодалась.
Њы сидели друг против друга под висЯчей лампой, она коптила, пахло
керосином. џ вдруг почувствовал радость при мысли о скором отъезде в
другой мир, в другую жизнь.
Ќет, это была не радость - это было нетерпение, какое испытываешь в
нескончаемом, душном туннеле: нужно вырватьсЯ из него во что бы то ни
стало, как можно скорее, бежать навсегда, не оглЯдываЯсь, уносЯ все свои
сокровища в себе самом.

Њать тЯжело поднЯлась из-за стола, и мы снова устроились, каждый в
своем кресле. Ћна подбросила полено в камин и, как всегда, немного
приподнЯла юбку, чтобы погреть ноги у огнЯ. Ќе глЯдЯ на менЯ, она внезапно
сказала:
- ‚от Я все думаю об этом, по-моему, тебе следует известить эту особу о
своем отъезде и сообщить ей, когда отходит поезд.
- ’ебе не кажетсЯ забавным, мама, что именно ты...
џ вовремЯ остановилсЯ, побоЯвшись причинить ей боль каким-нибудь
неосторожным словом.
- „а, - сказала она, - Я дурно о ней думала. „лЯ менЯ она была той
особой, котораЯ угрожала счастью моей малютки. ђазве Я могла вообразить в
своем ослеплении, что, прежде чем погубить это счастье, погубЯт ее, бедную
мою девочку, и какой страшной будет эта гибель. ‚се мне представлЯетсЯ
теперь по-иному, и люди, и их поступки... €ли, вернее, Я их вижу такими,
какие они есть, не хуже, не лучше. Ђх, теперь мне нетрудно будет выполнЯть
заповедь: "Ќе судите..." Ќет, больше Я не судьЯ. Ђ кроме того, Я знаю эту
особу лучше, чем ты думаешь. џ не рассказывала тебе подробно, о чем мы
говорили в те два часа, когда ты спал как убитый после показаний в
жандармерии. Ћна не разыгрывала комедию, поверь мне. Ћна хотела только
одного - чтобы Я не упускала тебЯ из виду. Ћна полагала, что ты страдаешь
недутом, который она наблюдала у отца •., сыгравшего такую зловещую роль в
ее жизни. џ понЯла, чем она была длЯ тебЯ, чем могла быть и впредь... „а и
не все ли равно теперь, она ли, другаЯ... Ћна занЯла бы мое место, она
защитила бы тебЯ, охранЯла, не требуЯ ничего взамен. Љогда-то ты сказал
мне: она выстрадала больше, чем любаЯ другаЯ девушка ее возраста. ’еперь Я
понимаю, что это значит: она переступила черту, за которой уже нет ничего.
ђаньше, хотЯ Я и была старухой, Я жила своими надеждами, ненавидела все,
что им угрожало. Ќо теперь... почему бы и не она, в конце концов? џ
протЯну еще некоторое времЯ, но не так уж долго. ’ы останешьсЯ один. ’ак
вот, почему бы и не она?
- Ќет, мама, не начинай все сначала, не будем начинать сначала. ЊоЯ
жизнь здесь была подобна смерти, вот от нее-то мне и нужно освободитьсЯ, и
Я освобожусь. …сли не выдержу и погибну, что ж, чем скорее, тем лучше. Ќо
нет, Я буду жить! џ буду жить!
- Ќеблагодарный! ’ы всегда был неблагодарным. ’еперь это узнает и та
особа, а Я это знала всегда.
- ’о, что могла мне дать только она, и то, что дала она мне, Я никогда
не забуду, сколько буду жить на свете. Ќо пойми менЯ, мама, Я тоже
переступил черту, за которой уже нечего думать о счастье: речь идет о том,
чтобы подчинить себе жизнь. ќту черту Я переступил в двадцать два года, а
ты - после шестидесЯти.

ќти слова Я говорил маме накануне своего отъезда в Џариж. Ќо теперь Я
их перевел на бумагу. џ занималсЯ транспонированием себЯ самого, с тех пор
как начал свои записи, без всЯкой задней мысли, только потому, что всегда
был первым по сочинению и продолжал писать с привычным рвением прилежного
ученика. ’еперь длЯ менЯ настал час взглЯнуть прЯмо в лицо искушению - и
при этом не умереть от стыда, - уступить которому Я смогу, лишь когда мамы
больше не будет: пусть книжка в дешевом переплете, ценой в три франка
станет завершением всех этих страданий. Ќовый, родившийсЯ во мне человек
выкажет силу и мужество, дерзнув использовать длЯ своего восхождениЯ
собственную свою судьбу, котораЯ станет содержанием книжки ценой в три
франка, в дешевом переплете.

Њы еще долго беседовали с мамой во времЯ этого вечернего бдениЯ, пока
наконец не разошлись молча по своим комнатам (несЯ в руке все ту же
сохранившуюсЯ с былых времен керосиновую лампу, иначе нельзЯ было бы
выключить на втором этаже электричество!), но в моей памЯти не сохранилось
больше ничего. Ќаверное, мысли мои были чем-то отвлечены, все мое внимание
было поглощено возникшей передо мной очевидностью, которую до той поры Я
не мог Ясно сформулировать: Я понЯл, что отречение от мамы и отречение от
Њари было продиктовано мне одной и той же необходимостью; дело было не в
моей эгоистичной или жестокой натуре, не в моей черствости по отношению к
другим. ’о, что нашло наконец во мне свое выражение, то, чему Я готов был
подчинитьсЯ с холодной решимостью, было желание выжить, и непременным
условием этого стало длЯ менЯ двойное отречение.
„олгой осенней ночью, вытЯнувшись под ледЯными простынЯми, безуспешно
пытаЯсь согретьсЯ в своей деревенской спальне, Я методически продумывал
все от начала до конца. ЉеросиноваЯ лампа еще горела, но вне узкого
светового круга комната была залита полумраком, благоприЯтствующим
призракам, живым и умершим. џ спрашивал себЯ, поможет ли мне полнаЯ
безликость номера в парижском отеле заклЯсть эти призраки? Ќет, Я не
боЯлсЯ их, но начать эту новую, неведомую жизнь Я смогу, лишь когда они
уснут во мне и не будут отвращать менЯ от предстоЯщей битвы.
џ не останусь одинок, это Я знал. џ буду любим, это Я знал. Ќо Я
заранее решил не перекладывать свое бремЯ на чужие плечи. „остаточно Я
чернил себЯ, и не следует больше подбавлЯть черной краски в описание
своего характера. ќтой ночью у менЯ не было и мысли о том, чтобы
использовать других людей, заставить их служить моему успеху или моим
удовольствиЯм. џ не знаю, что называет господь грехом против духа, тем
грехом, который он не отпускает, но Я знаю, Я всегда знал, что такое грех
против плоти. Њалютка ‘ерис, изнасилованнаЯ и задушеннаЯ, - это и есть
чудовищный образ преступлениЯ духовного, безнаказанно совершаемого
множеством людей, которые даже не знают, что они виновны, а может быть, и
на самом деле не виновны. Ќо Я, господи, что бы Я ни делал, Я виноват
перед тобой. џ буду старатьсЯ обрести былую чистоту, потому что знаю: Я не
могу обойтись без тебЯ, и ты тоже знаешь: рожденный в другой среде, Я,
возможно, мог бы обойтись без всего, кроме тебЯ.
’ак Я молилсЯ в эту предпоследнюю ночь в Њальтаверне: мысли мои
блуждали между прошедшими временами и грЯдущими, между пережитыми
страданиЯми и теми, что еще предстоит мне пережить вместе с новыми
встречами, поражениЯми, ошибками, болезнЯми и неожиданностЯми. џ всегда
думал только о своей собственной истории, как будто историЯ ”ранции менЯ
не касалась.

џ снова принимаюсь за эту тетрадь в комнате, такой же тихой и мирной,
как моЯ комната в Њальтаверне. Ћкно ее смотрит в узкий садик отелЯ
"ќсперанс" на улице ‚ожирар, что против семинарии кармелитов. ѓул Џарижа
глуше, чем гул сосен в парке под дыханием бурь равноденствиЯ; Я спокоен, Я
не страдаю. ‚чера, воскресным утром, Я продавал газету ‘анье "„емократиЯ"
у выхода из церкви ‘ен-‘юльпис после торжественной мессы. Ќа второй же
день после приезда Я пошел на бульвар ђаспай. „лЯ начала мне дали это
поручение, не поглЯдев на мое звание лиценциата словесности, которым Я,
кажетсЯ, впервые похвалилсЯ. Ѓез сомнениЯ, они были правы, подвергнув менЯ
такому испытанию - оно оказалось решающим: больше они менЯ не увидЯт. ЏЯть
или шесть лет назад Я бы на это согласилсЯ, сейчас - слишком поздно. €так,
мне не остаетсЯ ничего другого, как посещать библиотеки, записатьсЯ на
факультет, слушать лекции, быть студентом среди студентов, ничем не
выдаваЯ того, что Я несу в себе, хотЯ, возможно, мой груз не тЯжелей
груза, что отЯгощает любого из них. Ќо за эту историю отвечаю Я, и никто
другой, только Я могу уследить, чтобы из нее не пропало ни крупицы, чтобы
не пропало ни крупицы отрочества, не похожего на все другие. „а, это было
отрочество, самое щедрое и вместе с тем самое обездоленное, а главное -
самое одинокое; и, как ни мало участников в этой драме, у какого другого
юноши есть такаЯ мать, как у менЯ, кто из них хранит в своем сердце
оскверненную и задушенную маленькую девочку?
Џоследние страницы этой тетради должны Ясно ответить на один, казалось
бы, простой вопрос, от которого, однако, Я уклонЯюсь с тех пор, как
приехал в Џариж. Ђндре „онзак живет напротив моего отелЯ, в семинарии
кармелитов, но он полагает, что Я еще в Ѓордо. Џочему Я не дал ему знать о
своем приезде? ‘начала Я рассчитывал на случайную встречу, котораЯ
казалась мне неизбежной, как будто улица ‚ожирар была улицей еврюс!
ѓоворЯ откровенно, Я боюсь этой встречи. Џочему? џ ведь отлично знаю, что
непременно должен его увидеть. Њне нужно, чтобы кто-нибудь ввел менЯ в
‘орбонну, но не торопливый и равнодушный посредник, а друг, такой, как
„онзак, который знает менЯ и взЯлсЯ бы руководить мной, пока это будет
нужно, - в ‘орбонне, в библиотеках, а также в музеЯх. џ живу в двух шагах
от ‹юксембургского музеЯ, от зада Љейботта, где Ђндре бывает чуть не
каждый день; Я поклЯлсЯ ему, что не пойду туда без него: он хочет видеть,
как Я впервые взглЯну на "Ѓалкон" Њане. џ подожду, Я терпелив: парижские
улицы стоЯт всех музеев.
Џо правде говорЯ, у менЯ есть более настоЯтельный повод выманить
„онзака из берлоги: Я жажду снова заполучить свои тетради, которые он
держит у себЯ. Ђх! ќто главное! Ђ вдруг пожар уничтожит ветхую семинарию,
вдруг „онзак умрет скоропостижно... „невник подростка. Љакое безумие
ставить всю свою жизнь на одну эту карту! Ђ Я поставил. ‘лава богу, кроме
менЯ, никто об этом не знает и не может надо мной посмеЯтьсЯ.
‘ейчас мне еще нужно заполнить четыре страницы еженедельного письма к
маме. „ушевные переживаниЯ ей ни к чему, Я должен, как она говорит,
"что-нибудь рассказывать". „о сих пор Я писал ей только о своей гостинице,
о том, как менЯ кормЯт и обслуживают. ‚ двух кратких ответах она сообщала
о своем здоровье и о продаже леса.

Ќо давайте копнем поглубже. „онзак принадлежит, по крайней мере в
данный момент, к тому же подзолу, к тем же пескам, из которых Я вырвалсЯ,
чтобы не умереть. Ѓоюсь, что, как только мы встретимсЯ, одно его
присутствие развеет чары Џарижа. Љак определить эту пьЯнЯщую колдовскую
силу? џ брожу, словно хмельной, Я погружаюсь в людскую реку, менЯ уносит
ее течением, и Я то плыву по тротуарам, то нырЯю в бары и погребки вроде
"’аверны Џантеона" на углу бульвара ‘ен-Њишель и улицы ‘уфло. ‚ Ѓордо Я
был молодым ѓажаком и боЯлсЯ людей, но в Џариже Я - никто, Я никому не
известен, как только может быть неизвестен человек, лишенный имени, хотЯ,
к сожалению, не лишенный лица - дело в том, что тут полно охотников за
смазливыми личиками, но Я их не боюсь, в подобной охоте дичь должна быть
сообщником ловца, а этого, Я уверен, со мной не случитсЯ.
џ шагаю в ночи до тех пор, пока менЯ носЯт ноги. Ђх! ’еперь Я знаю,
почему столько лет Я бродил по лесам Њальтаверна то к Ѓольшой сосне, то
взглЯнуть на старика из ‹ассю!
Џервые вечера Я не переходил на другой берег ‘ены. џ стоЯл,
облокотившись на парапет моста - Я люблю эти парапеты, на них опирались
Ѓодлер, и Њорис де ѓерен, и множество вымышленных персонажей! џ читал про
себЯ "ЏьЯный корабль" (ђембо Я узнал только в этом году) и ‚иктора ѓюго,
чей дух витал здесь над каждым камнем. Ќо вот однажды Я перешел через ‘ену
и теперь перехожу почти каждый вечер. Џодле ‹увра, у самой стены дворца,
есть каменные скамьи, где по ночам никто не сидит. џ сажусь передохнуть и
созерцаю прославленную, неизменную декорацию, но сейчас, в 1907 году,
‘тефан Џишон, Ѓриан, Ѓарту (хотЯ, правда, есть еще Љлемансо и Џикар...) -
просто лилипуты, резвЯщиесЯ среди шекспировских декораций. џ иду по улице
ђиволи до площади ‘огласиЯ. € там подмостки пусты, антракт: в 1907 году не
происходит ничего. ‚се, что произойдет в будущем, Я еще увижу, мне
двадцать два года! џ всегда увлекалсЯ историей, сам того но знаЯ. ‚ Џариже
Я это понЯл. ‚сматриваЯсь в оба дворца, возведенные ѓабриэлем, и в эти
статуи, олицетворЯющие города ”ранции, в ‘трасбург с его венками и
вылинЯвшими знаменами, Я думаю о том, что зреет в этой ‹илипутии 1907 года
и что мне будет суждено увидеть...
Ћкончательно выбившись из сил, Я делаю привал в кафе ‚ебера,
единственном большом кафе, куда Я решаюсь заходить, кроме привычных кафе
‹атинского квартала. Ћт постыдного страха истратить лишний грош,
свЯзывавшего менЯ в Ѓордо, не осталось и следа. џ заказываю дюжину устриц
и полбутылки "мумма". Ќе знаю, какой у менЯ при этом вид, на кого Я похож,
за кого менЯ принимают. Ќо, говорЯ по совести, врЯд ли Я зашел бы еще хоть
раз к ‚еберу, если бы не пара, которую Я встретил там в первый же вечер и
встречаю теперь каждый раз. Џервой ЯвлЯетсЯ старуха. “ нее волосы с
проседью, подстриженные, как у †анны д'Ђрк. „а, стараЯ †анна д'Ђрк - вот
на кого она похожа. …й подают холодное мЯсо по-английски и кружку пива.
Ћна курит, не сводЯ глаз с входной двери. ЊолодаЯ поЯвлЯетсЯ ближе к
полуночи, у нее усталый вид, она голодна: интересно, после какой работы
она приходит сюда? Ќа †анну д'Ђрк похожа и эта, но у нее белокурые волосы
и она в возрасте †анны д'Ђрк. Љогда Я увидел ее во второй раз, она
посмотрела на менЯ, она менЯ узнала. ‘таруха наблюдала за ней в зеркало.
„омой Я возвращаюсь в омнибусе на резиновых шинах, отыскав по цвету
фонарей тот, что идет на улицу ‚ожирар.
€ногда в ненастную погоду Я не иду дальше кафе, расположенных на
бульваре ‘ен-Њишель. џ избегаю только кафе Ђрку из-за вечно толкущихсЯ там
жалких, назойливых и гнусавых проституток. ‚ такие вечера Я попадаю во
власть своей навЯзчивой идеи. ’айна зла, ЯвлЯвшегосЯ длЯ менЯ лишь одним
из аспектов духа, раскрываетсЯ передо мной воочию. ‡верь, набросившийсЯ на
маленькую ‘ерис в лесу у мельницы господина ‹апейра, бродит, кажетсЯ мне,
повсюду, но здесь за каждым чудовищем злобно следЯт другие, и оно мечетсЯ,
сбросив маску, и все видЯт его безумные глаза и этот гнусный рот, который
надо прЯтать от всех.
џ еще не решаюсь добратьсЯ до Њонмартра. ‹атинский квартал и его фауна
мне уже привычны, у менЯ тут есть знакомые, но Њонмартр внушает мне страх.
џ немало слышал о нем в "’аверне Џантеона", где всегда много народу, где
любой может обратитьсЯ к вам с вопросом. џ отвечаю охотно, ведь Я - никто.

џ ложусь около двух часов ночи и погружаюсь в глубокий сон, которого не
знал в Њальтаверне, где петухи будили менЯ на заре. ‚ Џариже Я выплываю на
поверхность, когда рабочий люд трудитсЯ уже несколько часов. ‘лишком
поздно, чтобы идти к утренней мессе, разве что в воскресенье. ‚ полдень Я
завтракаю вместе с другими студентами, живущими в гостинице, -
единственное времЯ днЯ, когда Я разговариваю с себе подобными, с людьми,
которые знают мою фамилию и имЯ, знают, из какой провинции устремилсЯ Я в
Џариж, которые ненавидЯт или боготворЯт Њорраса, а мне настолько
безразличны, что Я их просто не замечаю.
Џотом Я снова брожу по городу, но после полуднЯ привалами длЯ менЯ
служат церкви, хотЯ мой дневной путь не отличаетсЯ от ночного: во всем,
что видели мои глаза ночью, Я спрашиваю у тебЯ отчета, господи. џ начинаю
всегда с церкви ‘ен-‘юльпис, к ней Я пробираюсь по узкой улочке ”еру, где
жил студентом мой отец в последний год €мперии. ‚нутри церкви мой маршрут
тоже неизменен: Я сажусь справа от входа перед фреской „елакруа. џ
чувствую себЯ одновременно и €аковом и ангелом, Я сам в смертельной
схватке с самим собой. “ менЯ рассеЯнный вид, но нет, Я тверд и упорен, Я
требую ответа, сидЯ позади главного алтарЯ перед ‘вЯтой „евой ЏигалЯ -
„онзак терпеть ее не может, а Я люблю. џ остаюсь там долго, сколько могу
выдержать, потом выхожу на улицу ‘ервандони. „обравшись до набережной, Я
поднимаюсь вдоль ‘ены до ‘обора Џарижской богоматери. џ нырЯю в него,
словно погружаюсь на самое дно, как в церкви ‘ент-Ђндре в Ѓордо, но
попадаю во власть бушевавшей здесь человеческой истории, и она заслонЯет
от менЯ бога.

€ной раз Я просыпаюсь еще до рассвета. Џо торцовой мостовой шуршат
колеса запоздалого фиакра. Њне кажетсЯ, что ничто не может случитьсЯ со
мной в этом мире, что больше ничего со мной не случитсЯ, все выпито до
капли, съедено до крошки, и та ночь на балконе Њальтаверна рЯдом с Њари,
котораЯ менЯ любила, - это все, что было мне отпущено. џ - нищий, уже
получивший подаЯние, и нечего мне больше ждать ни от кого - даже горЯ,
потому что и свою долю горЯ Я получил в тот день, когда маленькаЯ девочка
бежала передо мной по дороге от мельницы господина ‹апейра, а потом сухой
сучок хрустнул у менЯ под ногой и она оглЯнулась.
€ все-таки кое-что случилось, но это такаЯ малость, что Я даже не знаю,
стоит ли об этом писать. ‚чера вечером стараЯ †анна д'Ђрк не поЯвилась у
‚ебера: может быть, заболела. џ думал, что молодаЯ тоже не придет, однако
же все времЯ поглЯдывал на дверь. Ћна вошла в обычный свой час, села за
столик, долго изучала меню, словно не знаЯ, что все равно закажет мЯсо
по-английски, потом поднЯла глаза, посмотрела на менЯ и улыбнулась.
Last-modified: Mon, 03 Sep 2001 17:43:00 GMT
Ћцените этот текст:

”рансуа Њориак. Џодросток былых времен

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13