ли друг другу эти  два  слепца,  -  участь,  особенно  страннаЯ  длЯ
молодого человека, ибо он тоже страдал, но страдал в одиночку и  никто  не
приходил ему на помощь.
   Ћт этого полусна всех нас разбудила мобилизациЯ, объЯвленнаЯ 2  августа
1914 года. ‘ловно под ударом грома стихли  тысЯчи  личных  драм,  подобных
нашей. ђазворошило все наши норы, и нас вытолкнуло на свет божий из болота
темных  наших  страстишек,  нас,  глупых,   ослепленных   этим   безмерным
несчастьем, его и сравнивать-то было стыдно с теми горестЯми, что мы  сами
себе напричинЯли. џ рассталсЯ с †аном  и  Њишель,  которые  уже  не  могли
мучить друг друга в те минуты, когда им предстоЯла разлука; и тут только Я
постиг всю глубину своего одиночества, - оказываетсЯ, мне не  с  кем  было
проститьсЯ, кроме одной Ѓрижит Џиан.
   Ћна сгорбилась, похудела. Џривлекла менЯ к своей груди и  расплакалась;
помнитсЯ, Я удивилсЯ ее слезам. €мЯ мсье †еллиса не  было  произнесено  ни
разу, и Ѓрижит пеклась обо мне, как роднаЯ мать. Џозже Я  узнал,  что  как
раз в это времЯ она часто виделась с аббатом Љалю, который снова  вошел  в
милость к епархиальному начальству, помогала ему, но  конец  его  был  уже
близок.
   Ќа фронт она то и дело посылала мне посылки, письма, главной  их  темой
было мое здоровье, вопросы, в чем Я нуждаюсь. ‘вой первый отпуск с  театра
военных действий Я провел у Ѓрижит Џиан. ‡а несколько дней до того  у  нее
на руках скончалсЯ аббат Љалю, и она рассказала мне  о  его  смерти  почти
сухо, без обычной нравоучительной подоплеки. Џо ее словам, аббат не только
стал меньше ростом, его вообще словно бы уже не было на нашей  земле.  …го
мучала жесточайшаЯ груднаЯ  жаба,  приступы  которой  бросают  больного  в
пароксизме мук к открытому окну. Ќо стоило ему хоть чуточку отдышатьсЯ,  и
он уверЯл, что еще может переносить страданиЯ.  Ќа  столе  у  него  стоЯла
фотографическаЯ карточка: Я  сделал  этот  снимок  давным-давно  в  садике
Ѓалюзака, и изображал он  †ана  и  Њишель:  босоногие  и  скривившиесЯ  от
солнца, они тащили вместе лейку с  водой.  Ѓрижит  добавила,  что  вопреки
своим непомерным мукам аббат Љалю отнюдь не внушал жалости.
   Њачеха не  уклонЯлась  от  разговора,  когда  Я  намекал  на  прошедшие
событиЯ, но Я понЯл, что она отрешилась даже от своих  ошибок  и  во  всем
положилась на небесное  милосердие.  Ќа  закате  своих  дней  Ѓрижит  Џиан
наконец-то понЯла, что не следует человеку быть лукавым рабом, старающимсЯ
пустить пыль в глаза хозЯину своему и  выплачивающим  всю  свою  лепту  до
последнего обола, и что отец небесный  не  ждет  от  нас  того,  чтобы  мы
аккуратно вели мелочной счет своих заслугам. Ћтныне она знала,  что  важно
лишь одно - любить, а заслуги уж как-нибудь накопЯтсЯ сами.