 Ѓрижит
Џиан, возвысилсЯ в моих глазах  и  даже  приукрасилсЯ  через  сравнение  с
матерью Ђгнессой и матерью Ђнгелиной и всеми прочими прославившимисЯ своей
гордыней  обитательницами  Џор-ђоЯлЯ.  Љак   сейчас   вижу   безжалостного
мальчишку, каким Я был тогда: вот он сидит в углу у камина,  и  перед  ним
столик, заваленный словарЯми и тетрадЯми,  а  напротив  примостилсЯ  тощий
мужчина, протЯнувший к огню свои небольшие белые грЯзноватые  руки,  и  от
его рваных ботинок идет пар. Љроткие и усталые глаза его видЯт  в  пламени
образ женщины, слегшей под тЯжестью своего бесценного бремени, над которым
нависла угроза. ‚ этом был его мир со своей реальностью,  но  Ѓрижит  Џиан
отказывалась принимать это в расчет, и менЯ ввести туда он  тоже  не  мог.
Ќаша мачеха твердила ему: "џ вас уже давным-давно предупреждала,  так  что
пенЯйте  на  себЯ..."  „а,  правда,  все   произошло   именно   так,   как
предсказывала Ѓрижит, и сам ход событий столь наглЯдно доказал ее правоту,
что она поверила, будто бог послал ей в дар высшее озарение.
   - Ћна ушла, пригрозив на прощание, что придет завтра вечером  навестить
Ћктавию, - мрачно добавил Џюибаро. - Џринесет нам бульон, но зато требует,
чтобы Я к этому времени подготовил Ћктавию, сообщил ей всю правду  о  моем
положении. Љак быть? —его бы Я не дал, лишь бы избавить  беднЯжку  Ћктавию
от зрелища моего позора! ’ы же  знаешь,  хладнокровием  Я  похвалитьсЯ  не
могу. € навернЯка не сдержу слез...
   џ спросил, почему он не дает частных уроков. ђазве не может он работать
репетитором? Ћн отрицательно покачал головой: у него нет диплома, а брак с
Ћктавией  закрыл  перед  ним  двери  большинства  домов,  где  его  раньше
принимали.
   - Љак жаль, что  Я  не  нуждаюсь  в  репетиторе,  -  сказал  Я  не  без
самодовольства. - Ќо Я по-прежнему первый ученик...
   - Ќу, ты-то! - воскликнул он, глЯдЯ на менЯ с нежностью и  восхищением.
- ’ы уже  и  сейчас  не  меньше  моего  знаешь.  ‘давай  экзамены,  малыш,
непременно храни все бумажки. Њожет, они тебе и не понадобЯтсЯ в жизни, но
как знать... …сли бы у менЯ был диплом...
   ‘ын бедных родителей, воспитанный из милости своими будущими коллегами,
угадавшими незаурЯдные способности мальчика, ‹еонс Џюибаро  училсЯ  всему,
чему хотел, и, бесспорно, мог бы с успехом продолжать учение,  если  бы  в
возрасте восемнадцати лет его не сунули  в  коллеж  в  качестве  помощника
надзирателЯ, так как там не хватало младшего учебного персонала.  Џришлось
надзирать за другими, и поэтому Џюибаро училсЯ урывками  и  был  знаком  с
литературой только в объеме хрестоматии и учебников. ‡ато  он  лучше,  чем
многие студенты университета, знал великих  классиков  ѓреции  и  ђима.  Ђ
теперь все эти знаниЯ не могли ему  помочь  заработать  в  месЯц  хотЯ  бы
триста франков, необходимых на жизнь.
   Њне очень хотелось, чтобы он поскорее ушел, и Я стал  листать  словарь,
надеЯсь, что он догадаетсЯ, как Я занЯт. Ќо  он  раскис,  забылсЯ  в  этой
уютной и теплой атмосфере, возле этого обожаемого им мальчика,  раздумываЯ
над тем, как  открыть  всю  правду  Ћктавии  и  не  слишком  ее  при  этом
растревожить.
   џ спросил его:
   - Џочему же непременно вы сами должны ей все рассказать?  Џоручите  это
кому-нибудь  другому...  Ќапример,  той  сестре   из   монастырЯ   “спениЯ
Ѓогоматери, она ведь у вас каждое утро бывает.
   - ЏрекраснаЯ мысль, ‹уи! - воскликнул  он,  хлопнув  себЯ  ладонЯми  по
тощим лЯжкам. - Ћдин лишь ты способен разобратьсЯ в таком сложном деле.  Ђ
сестра, о которой ты упомЯнул, она просто свЯтаЯ, и ЋктавиЯ ее очень-очень
любит. € она в свою  очередь  тоже  боготворит  Ћктавию.  Џросто  смотреть
приЯтно на них двоих, причем каждаЯ считает, что ей  далеко  до  другой...
•отел бы Я, чтобы мадам Ѓрижит на них  посмотрела,  как  смотрю  Я...  она
тогда понЯла бы, что такое истинное самоуничижение...
   Ћн замолк, заметив, что Я недовольно поджал губы, и тут он понЯл, что Я
нахожусь под влиЯнием мадам Ѓрижит даже в большей степени, чем находилсЯ в
свое времЯ он сам.


   Ќа следующий день к вечеру Ѓрижит Џиан велела остановить ландо на улице
Њирен перед домом, где в меблированной квартире поселилась  чета  Џюибаро,
причем  эту  меблированную  квартиру  мачеха  выбирала  сама  и  сама   ее
оплачивала. ђуки ее были занЯты множеством пакетов  и  свертков,  так  что
нельзЯ было даже приподнЯть подол юбки, шагаЯ по  этой  мерзкой  лестнице.
ѓрЯзнаЯ вода стекала в открытую сточную канаву. ‚прочем, Ѓрижит  Џиан  уже
был знаком этот запах, ноздри дамы-благотворительницы принюхались к  любой
вони. ‚о всех городах мира в жилищах беднЯков стоит густой дух похлебки  и
отхожего места. € тут опЯть-таки мне не хотелось бы поддатьсЯ искушению  и
обратить против  Ѓрижит  Џиан  ее,  так  сказать,  наиболее  достохвальные
деЯниЯ. Љаковы бы ни были истинные подспудные мотивы, Ѓрижит Џиан по праву
могла  называтьсЯ  щедрой  дарительницей,  а  в  известных  случаЯх,  как,
например, у одра больного, действительно не щадила себЯ. Ѓолее  того,  она
придерживалась убеждениЯ, что полезнее вытащить из нищеты малое количество
бедолаг, чем помогать многим и помогать малыми порциЯми. Џомню,  когда  мы
вместе с ней ходили за покупками, она закупала нитки,  шерсть,  бакалею  в
отдаленных от центра лавчонках, владельцам которых протежировала, изо всех
сил старалась поставить их на ноги и  посылала  туда  за  покупками  своих
знакомых. ‚прочем, все это ничуть не мешало ей допекать  своих  подопечных
коммерсантов,  находившихсЯ  на  грани  полного  банкротства,  советами  и
угрозами и возмущатьсЯ неблагодарностью людей, которые назло вам не желают
преуспевать, хотЯ им оказывают значительную денежную помощь.
   €ной тактики она придерживалась в отношении четы Џюибаро, подкармливала
их, но предоставлЯла им самим боротьсЯ с  нуждой.  „елала  ли  она  это  с
умыслом? Љто возьметсЯ утверждать! ‚озможно, она и сама не знала. ‹ично  Я
склонен думать, что она считала за благо их нищенскую жизнь, какую сама им
предсказала, и то, что они были так Явно наказаны за непослушание. „ержать
чету Џюибаро в полной от себЯ зависимости значило  ежечасно  торжествовать
свою победу. Ќу а что касаетсЯ ее чувств к Ћктавии, возможно, мадам Ѓрижит
содрогнулась бы, если бы осознала их до конца.


   Џервое, на что упал взглЯд мадам Ѓрижит, когда она вошла в комнату, где
лежала  больнаЯ,  было  пианино,  стоЯвшее  перпендикулЯрно  к   изголовью
кровати, так что  в  комнате,  где  находилсЯ  еще  шкаф,  стол  и  комод,
заваленные пузырьками, чашками и грЯзными тарелками, буквально негде  было
повернутьсЯ. (ѓосподин Џюибаро начинал свой день с того,  что  захламливал
помещение, хотЯ накануне монахинЯ  наводила  в  квартире  порЯдок.)  Џосле
обмена первыми любезностЯми, вопросами и  ответами  о  состоЯнии  здоровьЯ
хозЯйки чета Џюибаро со страхом - да еще с каким! -  заметила,  что  мадам
Ѓрижит сразу уставилась на злополучное пианино и что с  минуты  на  минуту
начнетсЯ  дознание.  ”ирма,  дававшаЯ  напрокат  музыкальные  инструменты,
обещала взЯть пианино  обратно.  Ќо  обещаниЯ  своего  не  сдержала.  „аже
сегоднЯ утром господин Џюибаро  ходил  объЯснЯтьсЯ  по  этому  поводу,  но
безрезультатно.  Љак  втолковать  Ѓрижит  Џиан,  что  они  уступили  своей
фантазии, фантазии тем более нелепой, что ни он, ни она не  умели  играть,
хотЯ оба с одинаковым удовольствием подбирали  по  слуху  полюбившиесЯ  им
псалмы. Ѓудь они даже не такие беднЯки, и то эту прихоть  трудно  было  бы
извинить, а уж когда человек живет на доброхотные даЯниЯ других...
   Џоэтому ЋктавиЯ, желаЯ отвлечь внимание посетительницы от опасной темы,
заторопилась заговорить о другом. Ћна до  глубины  души  благодарна  мадам
Ѓрижит за то, что та запретила ‹еонсу  вводить  ее  дольше  в  заблуждение
относительно происхождениЯ тех денег, которые он приносит домой каждые две
недели. Ќо делал он это только из самых лучших побуждений  и  потому,  что
жалеет ее. Ћднако она уже давно заподозрила обман, но поначалу решила, что
это ловкий маневр мадам Ѓрижит, котораЯ,  спросите  любого,  делает  добро
тайно, подобно тому как другие таЯтсЯ, делаЯ зло.  (Ћктавии  не  был  чужд
порок льстивости, впрочем, в той  среде,  где  она  выросла,  Явление  это
довольно распространенное, да и как не польстить  влиЯтельным  особам,  от
которых зависишь.) Ћна добавила, что вполне понимает и разделЯет угрызениЯ
совести, которые мучают мадам Ѓрижит. Ќо мадам слушала ее рассеЯнно, то  и
дело поглЯдываЯ на пианино, потом, прервав Ћктавию на полуслове,  заЯвила,
что она очень сожалеет, что огорчила господина Џюибаро  и  что,  возможно,
она и дальше по слабости своей шла бы на  обман,  если  бы  дело  касалось
безбожницы, - кстати,  таких  теперь,  глухих  к  слову  божию,  развелось
множество. Ќо лично она  считает,  что  настоЯщаЯ  христианка,  а  ЋктавиЯ
именно настоЯщаЯ, должна давать себе отчет в последствиЯх своих поступков,
равно как и в испытаниЯх, каким провидению угодно будет ее  подвергнуть...
"ђаз уж всевышний предначертал вам жить благодеЯниЯми своего друга  и  раз
господину Џюибаро не находитсЯ подходЯщего места, Я не вправе  лишить  вас
той пользы, которую вы можете извлечь из этого урока".
   ‚  своем  дневнике  ‹еонс  Џюибаро,  расценив  эти  слова  как   прЯмую
жестокость, добавлЯет: "Ќе  присЯгну,  что  она  произнесла  эту  фразу  с
сознательной иронией, во всЯком случае, ей было приЯтно найти неуЯзвимый с
точки  зрениЯ  религии  предлог,  дабы  скрыть,   какое   она   испытывает
удовольствие при мысли, что оказалась права, что в беспросветно  нищенском
нашем существовании у нас только и есть, что этот  конвертик,  за  которым
еще надо ходить к ней дважды в месЯц".


   - ‚от что любопытно, - проговорила мадам Ѓрижит,  -  пианино,  если  не
ошибаюсь, не фигурировало в списке вещей, который  мне  вручили,  когда  Я
снимала длЯ вас квартиру.
   - ‚ерно, - подтвердила ЋктавиЯ, и голос ее дрогнул. - ‚ этом  безумстве
виновата только Я.
   € она посмотрела на свою  благодетельницу  с  кроткой,  обезоруживающей
улыбкой, перед которой  редко  кто  мог  устоЯть,  но  чело  мадам  Ѓрижит
по-прежнему хмурилось.
   - Џрости, любимаЯ, - прервал Ћктавию муж, - не ты, а Я первый заговорил
о пианино и, признатьсЯ, больше думал не о твоем, а о своем удовольствии.
   Љакой же он допустил промах, назвав в  присутствии  мадам  Ѓрижит  свою
жену "любимаЯ". Њадам Џиан не терпела  бесстыдства  супругов,  пусть  даже
состоЯщих в наизаконнейшем браке, особенно когда они имеют наглость словом
или жестом подчеркивать свою мерзкую близость. Ђ уж в отношении этих  двух
такаЯ интимность была ей буквально непереносима.
   - Ќасколько Я понимаю, - спросила она с неестественной кротостью, -  вы
взЯли пианино напрокат?
   Џреступники молча потупили голову.
   - ‡начит, один из вас может давать уроки музыки? Ѓоюсь, что вы  оба  не
имеете никакого представлениЯ о сольфеджио, не говорЯ уже о том, что и нот
вы не знаете.
   ЋктавиЯ робко заметила, что они  сочли  возможным  позволить  себе  это
развлечение...
   - Љакое развлечение? Џо-вашему, это развлечение - тыкать одним  пальцем
в клавиши, ведь Я десЯтки раз видела в школе, как вы пытались бренчать  на
роЯле и даже не понижали, насколько вы смешны в глазах ваших учениц.
   € мадам Ѓрижит, котораЯ смеЯлась только в редчайших случаЯх,  испустила
что-то вроде кудахтаньЯ.
   ЋктавиЯ еще ниже опустила повинную голову. …е желтовато-тусклые волосы,
заплетенные в две косички, упали ей на плечи. Џод ночной кофтой из  грубой
ткани судорожно подымалась, и опадала грудь.
   - ‚ы совершенно правы, мадам Ѓрижит, мы виноваты, - сказал  Џюибаро.  -
Ќо,  прошу  вас,  не  надо  волновать  Ћктавию,  -  умолЯюще  добавил   он
вполголоса. - …сли вам угодно, мы поговорим об этом, когда Я приду к вам в
следующий раз. џ вам все объЯсню...
   - •орошо, - прошипела мадам Ѓрижит, -  простите  менЯ...  Џоговорим  об
этом в другой раз и в другом месте, и  тогда  вы  скажете  мне,  на  какие
деньги вы взЯли напрокат это пианино.
   - Ќа ваши же, конечно... џ полностью признаю, что, когда человек  живет
от щедрот благодетелей, он  совершает  непростительный  грех,  расходуЯ  в
месЯц двадцать франков на прокат пианино, тем более что играть на  нем  не
умеет. Ќо, прошу вас, отложим объЯснение до следующего раза...
   - Љакое объЯснение? ‚се уже объЯснилось,  все  стало  Ясно,  -  сказала
Ѓрижит тоже вполголоса (но ЋктавиЯ слышала каждое ее слово).  -  Џо-моему,
говорить больше не о чем. Њне кажетсЯ, что ни вы, ни она просто не отдаете
себе  отчета  в  том,  что  перешли  все  мыслимые  границы.  Ќадеюсь,  вы
понимаете, что Я не о деньгах говорю! ’ут дело не в деньгах...
   ѓосподин Џюибаро прервал Ѓрижит, напомнив ей, что,  по  ее  же  словам,
говорить больше не о чем, и полуобнЯл Ћктавию, которую душили рыданиЯ.  Ќо
на мадам Џиан, обеспокоенную слезами Ћктавии, внезапно накатил стих гнева,
который ей редко когда удавалось обуздать и в котором  она  сама  смиренно
прозревала проЯвление  своей  огневой  натуры,  дарованной  ей,  на  беду,
небесами. •отЯ она всЯчески старалась не повышать тона,  сквозь  стиснутые
зубы со свистом неудержимо вырывались злобные слова:
   - ’ак или иначе, мне остаетсЯ только извлечь пользу  из  этого  случаЯ.
ќто уж как хотите! ‚сему есть свои границы, даже  добродетели,  Я  обЯзана
ограждать себЯ от излишних слабостей и, как бы сострадательна Я ни была  в
отношении вас, Я не собираюсь превращать свою доброту в глупость...
   - “молЯю вас замолчать или уйти! ђазве вы не видите, до чего вы  довели
Ћктавию?
   ‹еонс  Џюибаро   забылсЯ   до   такой   степени,   что   схватил   свою
благодетельницу за руку и подтолкнул к дверЯм.
   - Љак, друг мой, вы, вы осмелились менЯ коснутьсЯ?
   Ќеожиданное покушение на ее особу сразу вознесло мадам Ѓрижит на горние
вершины ее обычного совершенства.
   - ‹еонс, ‹еонс, - простонала ЋктавиЯ. - ќто  же  наша  благодетельница;
мне худо потому, что ты ведешь себЯ с ней непозволительно.
   ’ут господин Џюибаро в приступе Ярости, порой  ослеплЯющей  малодушных,
крикнул во все горло вслед выходившей из комнаты мадам Ѓрижит:
   - Њы здесь у себЯ, дорогаЯ!
   ‚ысокаЯ фигура моей мачехи величественно возникла в проеме двери.
   - Ђх, у себЯ? ‚от как...
   Џобеда над собой далась ей так легко, такой ее  охватил  в  эту  минуту
покой, что она уверилась,  будто  он  ниспослан  ей  небесами.  Ћткровенно
говорЯ, ей не следовало бы ничего добавлЯть к своим последним словам,  тем
более что они и так заткнули рот ее незадачливому противнику. Ќо  все-таки
она не сдержалась и нанесла последний удар:
   - ‡начит, прикажете посылать вам квитанции  на  квартирную  плату?  Ќо,
если не ошибаюсь, она не на ваше имЯ.


   ѓосподин Џюибаро с треском захлопнул дверь и  подошел  к  кровати,  где
горько рыдала ЋктавиЯ, закрыв лицо руками. Ћн  обнЯл  жену,  прижал  ее  к
груди.
   - ’ы сам виноват, ‹еонс,  мы  ей  всем  обЯзаны,  и  она  права  -  это
пианино...
   - ђоднаЯ моЯ, ну успокойсЯ, это же вредно малышу...
   Њалышом они называли того, кого еще не было на свете,  обожаемое  дитЯ,
которому, может быть, и не суждено было родитьсЯ. € так как ‹еонс Џюибаро,
прижимаЯ голову Ћктавии к своему плечу, все твердил: "†естокое  создание",
она запротестовала:
   - Ќет, ‹еонс, нет, нехорошо так говорить. “ нее просто такой  характер.
Ђ характер, если хочешь знать, - пробный камень длЯ  всех  нас.  ‹егко  не
совершить преступлениЯ, когда сам бог отводит от человека возможности  его
совершить, но изо днЯ в день смирЯть свою натуру - это совсем другое дело,
тут человек ничего поделать не  может,  тут  требуетсЯ  особаЯ  благодать.
Њадам Ѓрижит как раз очень бы помогло пребывание в  монастыре  со  строгим
уставом...
   - „а брось ты! …сли бы она попала в монастырь,  она  сразу  забрала  бы
всех в свои руки, всЯ община трЯслась бы перед ней, она уж сумела бы найти
там себе жертвы. Ќаоборот, надо радоватьсЯ, что она не  в  монастыре,  что
никто не отдан в ее власть полностью и душой и телом! ‚от где она проЯвила
бы себЯ во всей красе. Ђ мы с тобой  хоть  свободны,  свободны  умереть  с
голоду и никогда ее больше не видеть...
   - ’ы прав, с ее помощью  монахини  быстро  достигали  бы  мученического
венца, - сказала ЋктавиЯ, слабо улыбнувшись сквозь не просохшие еще слезы.
- ‚спомним жизнь  прославленных  игумений:  если  в  монастыре  попадаетсЯ
настоЯтельница вроде мадам Ѓрижит,  она  ведет  свою  паству  к  небесному
блаженству самой трудной и в то же времЯ самой короткой тропой, ибо они не
слишком заживаютсЯ  на  свете...  Ќет,  нехорошо  так  говорить  про  нашу
благодетельницу, - добавила она. - Ћх, как плохо!
   Ћни помолчали немного. Џотом ‹еонс Џюибаро, сидЯ  на  постели  и  грызЯ
бисквиты, принесенные мадам Ѓрижит, спросил:
   - Ђ что с нами будет?
   - Ќичего, пойдешь к ней завтра утром, - сказала ЋктавиЯ. - џ ее  хорошо
знаю: сегоднЯ ночью она будет мучитьсЯ угрызениЯми совести и  сама  перваЯ
попросит у тебЯ прощениЯ. ’ак или иначе, ‹уи все устроит.
   Ќо он уперсЯ: нет, ни за что на свете он не желает больше терпеть такое
отношение.
   - Љто спорит, трудно идти на унижениЯ, милый, пожалуй, труднее всего на
свете, особенно мужчине, да еще такому, как ты. Ќо именно это-то от тебЯ и
требуетсЯ.
   - Ђ еще труднее вот почему:  она  вообразила,  что  бог  подтвердил  ее
правоту, ибо  все,  что  она  предсказывала  в  отношении  нас,  полностью
сбылось. ‘кажи, как ты думаешь, нас действительно покарал бог?
   - Ќет, - горЯчо запротестовала ЋктавиЯ. - Ќе покарал, а  просто  послал
испытание. Њы не обманулись. “ нас с тобой общее призвание.  Њадам  Ѓрижит
не понимает, что именно к этому-то мы и были призваны - страдать вместе.
   - „а, именно из этих страданий рождаетсЯ наше счастье.
   ЋктавиЯ обвила шею мужа своими худенькими руками:
   - Ќет, правда, скажи, ты ни о чем не жалеешь?
   - џ страдаю только потому, что не  могу  заработать  нам  на  жизнь,  -
вздохнул он, -  но  если  господь  бог  пошлет  нам  малыша...  тогда  все
померкнет перед этой радостью.
   Ћна шепнула ему на ухо: "Ќе думай об этом слишком много, не слишком  на
это надейсЯ..."
   - —то? Љак так? —то ты имеешь в виду?.. ’ебе доктор что-нибудь  сказал,
чего Я не знаю?
   Ћн, приступил к ней с вопросами, а  она  только  головой  качала:  нет,
доктор ничего нового не сказал, но просто ей пришло в голову, что вдруг от
них потребуетсЯ именно это... "Ќет, нет! - твердил ‹еонс  Џюибаро,  а  она
все говорила, что надо смиритьсЯ, заранее смиритьсЯ сердцем и  душой,  как
смирилсЯ Ђвраам, и что  тогда,  возможно,  им  вернут  €саака...  ѓосподин
Џюибаро все повторЯл свое "нет", но уже потише, потом упал  на  колени  и,
уткнувшись лицом в  одеЯло,  сдавленным  голосом  стал  вторить  привычным
словам вечерней молитвы, которую начала читать ЋктавиЯ.
   „очитав молитву, она замолчала и закрыла  глаза.  ’огда  ‹еонс  Џюибаро
зажег свечу, подошел к пианино, посмотрел на блестевшие белизной клавиши и
неуверенно, одним пальцем, стал подбирать мотив, самый свой любимый  мотив
духовной песни, которую поют дети, идущие к первому причастию,  и  в  такт
дрожащим звукам повторЯл вполголоса слова: "Ќебеса спустились на землю,  о
возлюбленный господь, сойди в душу мою..."


        12

   …ще не выйдЯ на улицу, Ѓрижит Џиан  обратила  последние  вспышки  гнева
против самой себЯ. Љак могла она до такой степени не совладать с  собой  и
что подумает чета Џюибаро? ‚едь они-то не видЯт ее  совершенства  изнутри,
не способны измерить ни его высоты, ни его широты, ни его  глубины.  Ѓудут
судить по этой желчной вспышке, которой она,  по  правде  говорЯ,  и  сама
стыдилась. —то же такое природа человека, думала она, шагаЯ по улице Њирен
в направлении к бульвару ‚иктора ѓюго. ‚сю свою жизнь  только  и  делаешь,
что борешьсЯ с  самим  собой,  и,  когда  уже  веришь,  что  избавилсЯ  от
слабостей, которые в других тебЯ ужасают, вдруг при виде какого-то пианино
выходишь из себЯ!
   Џравда,  иной  раз  и  соскакивала  петлЯ   с   той   самой   власЯницы
совершенства, над изготовлением которой неустанно и  ежеминутно  трудилась
Ѓрижит Џиан, но то  было  в  порЯдке  вещей,  и  она  утешалась  тем,  что
происходит  это  без  свидетелей.  Ќо  чета  Џюибаро,  особенно   ЋктавиЯ,
принадлежала к числу тех, перед кем она уж  никак  не  желала  добровольно
демонстрировать свои слабости. "Ћни теперь менЯ за  торговку  считают",  -
думала Ѓрижит, котораЯ  непрерывно  совершенствовалась  в  своей  духовной
жизни, как совершенствовалась бы,  изучаЯ  иностранный  Язык.  ЊоЯ  мачеха
приходили в Ярость при мысли, что какие-то Џюибаро,  не  имеющие  никакого
представлениЯ о том, как вознеслась она за  эти  последние  месЯцы,  могут
из-за чисто внешнего проЯвлениЯ досады числить ее среди  самых  вульгарных
ханжей. “становить с точностью, до каких степеней совершенства  вознеслась
Ѓрижит Џиан, ей  мешало  естественное  чувство  смирениЯ.  Ќо  она  охотно
поднЯлась бы еще раз по мерзкой лестнице, лишь бы напомнить чете  Џюибаро,
что и свЯтые иногда поддавались гневу. ‘вЯтаЯ ли она или  нет?  ‚о  всЯком
случае, она сознательно старалась стать свЯтой и, сделав один  шаг  вперед
по пути свЯтости, грудью  отстаивала  завоеванный  плацдарм  от  малейшего
посЯгательства. € не встретилсЯ на ее пути такой человек, который  мог  бы
объЯснить ей, что тот, кто пролагает  себе  путь  к  свЯтости,  постепенно
обнаруживает все Яснее свое ничтожество  и  слабость  свою  и  приписывает
одному лишь богу  -  не  из  набожности  приписывает,  а  в  силу  простой
очевидности - те немногие добрые дела, совершенные под влиЯнием благодати.
Ђ Ѓрижит Џиан проделывала этот путь  в  обратном  направлении,  терпеливо,
день за днем накапливаЯ поводы благодарить создателЯ за то, что он  создал
ее столь совершенным существом.  Ќекогда  ее  смущала  та  сухость,  какаЯ
неизменно присутствовала в ее отношениЯх с богом. Ќо с тех  пор,  как  она
прочла, что чаще всего бог помогает новообращенным выбиратьсЯ из жизненной
грЯзи, посылаЯ им реальную  ощутимую  благодать,  она  понЯла,  что  столь
огорчительнаЯ длЯ нее неощутимость этой благодати не что  иное,  как  знак
того, что  лично  она  уже  давно  поднЯлась  над  низинами  половинчатого
благочестиЯ. ’аким образом, эта холоднаЯ душа, кичась  своей  холодностью,
не задумывалась над тем, что никогда, даже делаЯ  первые  шаги  в  поисках
совершенства, не испытывала ничего похожего на любовь, и обращалась она  к
своему “чителю лишь с единственной целью - взЯть  его  в  свидетели  своих
редкостных заслуг и своего быстрого продвижениЯ к идеалу.
   Ћднако, шагаЯ по переулкам, соединЯющим  улицу  Њирей  с  €нтендантским
бульваром,  пробираЯсь  сквозь  туман,  окутывавший  весь   квартал   улиц
„юфор-„юбержье и ‚италь-Љарль, Ѓрижит Џиан  испытывала  чувство  душевного
неуюта, причина которого была более глубокой, чем неприЯтное сознание, что
она пала в глазах четы Џюибаро. …е точило глухое беспокойство (иногда  оно
задремывало, но не исчезало окончательно), а вдруг она не добилась в своих
счетах ажура и ее тоже будут судить с неумолимой строгостью, какаЯ, по  ее
мнению, присуща незримому владыке. ‚ иные дни, особенно часто  это  бывало
после встречи с Ћктавией Џюибаро, вспышки света прорезали мрак,  таившийсЯ
на дне ее души, и внезапно она начинала видеть  себЯ  всю.  ‘  ослеплЯющей
очевидностью она обнаруживала (правда, лишь на мгновение), что  существует
инаЯ жизнь, кроме ее жизни, иной бог,  кроме  ее  бога.  ‚  мгновение  ока
исчезало куда-то обычно переполнЯвшее ее удовлетворение  тем,  что  Ѓрижит
Џиан - это Ѓрижит Џиан, и тогда она, отверженнаЯ и нагаЯ,  лЯзгала  зубами
на бесплодном бреге под  медными  небесами.  Ћткуда-то  издали  доносилось
пение ангелов, к  которому  примешивались  ненавистные  голоса  Ћктавии  и
‹еонса Џюибаро. Ѓыло это всего-навсего кратковременной вспышкой, и  Ѓрижит
с помощью  особенно  доходчивой  и  усердной  молитвы  ухитрЯлась  обрести
равновесие духа. ’огда она припадала к  подножию  алтарЯ  и  сегоднЯ  тоже
припала в нашем городском соборе, вернув тишину своей  душе,  и  умилЯлась
этой тишине, как знаку “чителЯ, скрытого от наших глаз. Ќо перед  потирной
чашей  и  перед  статуей  Ѓогородицы,  вознесенной  над  хорами,   которой
скульптор придал черты лица императрицы …вгении, в душе она вновь  ощущала
эту нависшую над ней угрозу осуждениЯ  и  твердила  про  себЯ:  "Џусть,  Я
принимаю испытание, посланное мне свыше". ‚  ее  понимании  это  означало:
"“чти,  господи,  что  Я  принимаю  испытание,  и  не  забудь  внести  это
безропотное приЯтие в графу моих барышей". Ќо так как мир все не снисходил
на ее душу, она направилась к исповедальне и  призналась  свЯщеннику,  что
согрешила, впав в гнев не то что несправедливый (ибо он был справедливым),
но виновата она в том, что не сумела сдержать своего законного негодованиЯ
в границах, строго очерченных милосердием.


   …сли бы на следующий день после  завтрака  господин  Џюибаро  пришел  к
Ѓрижит, его встретила бы особа, сложившаЯ свое  грозное  оружие  и  полнаЯ
решимости показать ему пример смирениЯ, ибо в том, что касаетсЯ  смирениЯ,
мачеха не знала соперников. Ќо когда  мой  бывший  наставник,  бледный  от
волнениЯ, спросил слугу, дома ли мадам Ѓрижит, он услышал в ответ, что  ее
телеграммой срочно вызвали в ‹аржюзон и она укатила туда вместе  с  обоими
детьми: у мсье Ћктава Џиана случилсЯ удар и  текст  телеграммы  был  столь
малоутешительный, что мадам запаковала и увезла с  собой  все,  что  весть
только у нее самого траурного".
   Љончина моего отца не породила никаких  подозрений.  ‘энтис  (он  снова
вступил в должность приказчика после того, как рассчитали ‚иньотов)  нашел
его рано утром уже остывшим: отец, лежал,  уткнувшись  лицом  в  коврик  у
кровати. Џодобно большинству буржуа нашего краЯ, Ћктав Џиан  всегда  много
ел и слишком много пил, но, с тех пор как он осталсЯ один в ‹аржюзоне,  он
стал пить безобразно и накануне своей кончины,  очевидно,  превзошел  даже
эту меру, так как бутылка  арманьЯка,  начатаЯ  вечером,  была  обнаружена
пустой в его кабинете, где он любил посидеть вечерком, покуриваЯ у  камина
трубку и дожидаЯсь полуночи.
   ’еперь-то Я знаю, что угрызениЯ совести, мучившие мою мачеху, сводились
в основном к мысли о  том  документе,  который  она  справедливо,  нет  ли
считала отЯгчающей уликой против моей  покойной  матери.  „олгое  времЯ  Я
думал, что, уезжаЯ из ‹аржюзона, она с умыслом оставила эту бумагу в Ящике
ночного столика и  была  уверена,  что  Ћктав  Џиан  рано  или  поздно  ее
обнаружит. Ќо Я заходил слишком далеко. ’еперь Я могу до  конца  объЯснить
смысл тех слов,  которые  мачеха  беспрерывно  твердила,  бродЯ  по  своей
спальне в ночь перед похоронами и после похорон моего отца и к которым  Я,
лежа без сна и вглЯдываЯсь напрЯженно в темноту, прислушивалсЯ  с  ужасом,
считаЯ,  что  Ѓрижит  Џиан  лишилась  рассудка.  ‚   щелку   под   дверью,
прогрызенную крысами, Я видел свет,  через  определенные  промежутки  свет
пропадал, так как от менЯ его закрывала блуждающаЯ тень  мачехи.  •отЯ  на
ней были войлочные ночные туфли, старый  паркет  скрипел  под  ее  шагами.
"„авайте подумаем..." - повторЯла она полным голосом. „о сих  пор  в  моих
ушах стоит это "давайте подумаем", произнесенное тоном  человека,  который
хочет любой ценой привести в порЯдок свои мысли:  могла  же  она  показать
мужу этот документ, а ведь не показала. ‘таралась  его  никогда  ничем  не
волновать, а ведь  ей  ничего  не  стоило  положить  конец  культу  памЯти
покойной Њарты. Ђ она неизменно воздерживалась. € вообще маловероЯтно, что
он открывал именно тот Ящик. …динственно, в чем ее можно было упрекнуть, -
это в том, что она не сожгла бумагу... не без задней мысли, что  муж  рано
или поздно ее обнаружит: "џ положилась на бога... „а, да, именно  так:  на
суд божий. Ћт господа бога  зависело,  откроет  Ћктав  этот  Ящик  или  не
откроет. € даже тогда от бога зависело, поймет ли беднЯга Ћктав смысл этой
записи, обратит ли он на нее внимание. ‚прочем, нет никаких доказательств,
что он понЯл смысл этой записи. “становлено одно: документа в Ящике нет, а
печь в передней забита пеплом, видимо, он жег какие-то бумаги. Ќо ведь  он
уничтожил все касающеесЯ его первой жены, и этот документ в том числе.  Ћн
был не в себе, пил, начал спиватьсЯ..." ЏонЯтно, Я не  точно  воспроизвожу
здесь ее слова, вернее,  восстанавливаю  по  памЯти  ход  ее  рассуждений,
опираЯсь на то, что мне стало известно впоследствии и чего тогда Я еще  не
знал. €зо  всех  сил  Я  пыталсЯ  обнаружить  след,  по  которому  шла  ее
растревоженнаЯ совесть, но не слишком уверен, что эти "давайте  подумаем",
не смолкавшие в течение всей ночи, могли свЯзать воедино ее разбредавшиесЯ
мысли.
   Њишель делала вид, что не замечает  Ѓрижит,  беднЯжка  Њишель,  котораЯ
тоже переживала полосу угрызений совести, угрызений, общих со мной, - мы с
ней еще долго не могли от них отделатьсЯ, но сейчас, на закате дней, Я  не
нахожу даже бледного их следа. Њишель искренне горевала об отце,  которого
обожала, однако все ее помыслы здесь, в ‹аржюзоне, накануне похорон,  были
полны одним - увидит ли она †ана,  и  после  траурной  церемонии  дочернЯЯ
печаль ее словно бы померкла, уступив  место  глубокому  разочарованию:  в
числе провожающих ЊирбелЯ не оказалось.
   ’ак как она боЯлась, что ее трудно будет  узнать  под  густой  креповой
вуалью, она поручила мне предупредить ее, когда поЯвитсЯ †ан де Њирбель. џ
решил исполнить просьбу Њишель и с  жадным  любопытством,  но  с  холодным
сердцем шарил глазами в толпе сходившихсЯ в церковь  горожан  и  крестьЯн.
‘реди всех этих тупых животных физиономий, этих хорьковых носов, лисьих  и
кроличьих мордочек, среди бычьих лбов, среди пугающе пустых женских  глаз,
уже давно потухших или, напротив,  живых,  блестЯщих,  глупых,  как  глаза
гусынь, Я  искал  то  лицо,  тот  высокий  лоб  под  коротко  остриженными
вьющимисЯ волосами, те глаза, те  насмешливые  губы,  но  искал  напрасно.
џсно, †ан побоЯлсЯ попастьсЯ на глаза нашей мачехе, но, так как по  обычаю
вдова не провожает гроб на кладбище, Я надеЯлсЯ, что  †ан  решитсЯ  прийти
прЯмо туда.
   ’акое утро, как сегоднЯшнее, сулило прекрасный день, но вскоре  бледное
солнце заволоклось дымкой. „о самой последней минуты - и стоЯ  у  открытой
Ямы, и во времЯ церемонии, когда живые, казавшиесЯ уже полумертвыми в гуще
навалившегосЯ тумана, передавали из рук в руки лопаточку  и  скупые  комьЯ
земли барабанили о крышку гроба Ћктава Џиана, который, может быть, вовсе и
не был моим отцом, - до самой последней минуты Я надеЯлсЯ,  что  из  толпы
теней вынырнет †ан... Ќесколько раз Њишель судорожно хватала менЯ за руку,
она тоже ждала и ошибалась. …ще много-много времени мы оба  с  сестрой  со
стыдом вспоминали эти минуты. Ћднако боль, какую мы испытывали  при  этом,
свидетельствует, что мы нежно любили отца и сумели сохранить эту нежность.
Ќыне Я уже не ополчаюсь на тот закон, которому повиновалась моЯ сестра  на
маленьком ларжюзонском погосте. Ћна принадлежала к числу тех чистых и  тех
гармонически  уравновешенных  натур,  чей  инстинкт,   лишь   за   редкими
исключениЯми, не совпадает с их  долгом  и  кого  сама  природа  побуждает
совершать как раз то, чего от них ждут небеса.
   Љ вечеру мачеха удалилась к себе в спальню, и мы до самой ночи  слышали
ее шаги. ‚опреки всем обычаЯм никто из нас не принЯл участиЯ в поминальном
обеде, и мы с Њишель, забившись в гостиной на втором этаже, слышали голоса
гостей и  звон  посуды.  ‡а  отсутствием  родственников  на  поминках  нас
представлЯл наш нотариус и опекун мсье Њальбек. Џосле кофе он  поднЯлсЯ  к
нам, пунцовый, почти веселый. Љ счастью, мы знали, что его ждут клиенты  и
что нам недолго придетсЯ терпеть его присутствие. …сли бы Я писал роман, Я
непременно набросал бы на этих страницах портрет Њальбека, и получилсЯ бы,
безусловно, забавный тип из тех, про кого люди обычно говорЯт: "Ќу  просто
бальзаковский персонаж..." Ќо его роль в нашей  жизни  сводилась  к  тому,
чтобы освобождать нас от всего,  что  мешало  бы  нам  сосредоточитьсЯ  на
движениЯх нашего сердца и ума. Ћн надоедал мне иной раз до ужаса. Љогда он
у  себЯ  в  нотариальной  конторе  заставлЯл   менЯ   выслушивать   тексты
документов, которые Я подписывал инициалами, Я спасалсЯ тем, что  мысленно
рассказывал себе разные истории. ‚ юности Я считал (или действовал, словно
и правда так думал), будто такие вот стареющие, лысые субъекты в пенсне  и
с бакенбардами, словно нарочно загримированные под деловых людей, свободны
от любых страстей и все человеческие чувства им чужды.
   Џосле отъезда мсье  Њальбека,  после  того  как  разъехались  последние
кареты, мы поддались наваждению, казавшемусЯ нам кощунством, - мы говорили
только о Њирбеле в этой комнате, где обычно курили и где  за  перегородкой
еще вчера стоЯл гроб нашего отца. ‚ этот день мы знали, что  теперь  ничто
не помешает нам отправитьсЯ к †ану де Њирбелю в Ѓалюзак. Љладбище, куда мы
завтра пойдем, находитсЯ за чертой поселка, как раз на дороге  в  Ѓалюзак.
Њы легко доберемсЯ  туда  пешком.  Ѓрижит  Џиан,  по  всей  видимости,  не
способна будет за нами уследить,  а  смерть  отца  освобождала  Њишель  от
данной ею клЯтвы.
   Ќа следующий день туман был еще плотнее, чем накануне. ’ак что врЯд  ли
мы  могли  встретить  кого-нибудь  в  лесу.  ‘тоЯ  у  могильного  холмика,
покрытого уже увЯдшими цветами, Њишель дважды заставила себЯ прочитать "De
Profundis" [начало псалма "€з глубины взываю к тебе" (лат.)], показавшийсЯ
мне бесконечно длинным. ‡атем, погрустневшие при мысли, что  мы  оставлЯем
одного нашего бедного папу, мы так быстро зашагали, что  наперекор  туману
на лбу у менЯ даже выступили капельки пота. Њишель  шла  впереди  в  белом
беретике (у нее не было с собой  другой  траурной  шлЯпки,  кроме  той,  в
которой она вчера ходила на кладбище). †акет туго обтЯгивал талию,  уже  и
тогда не особенно тонкую. „а и плечи у нее были слишком прЯмые. ЊоЯ памЯть
почему-то удержала эти недостатки ее фигуры. Ќо от этой коренастой девочки
веЯло силой, бьющей через край жизненной энергией.
   Ќесколько  домиков,  составлЯвших  поселок  Ѓалюзак,   показались   нам
погруженными в  мертвый  сон.  ‘тоЯли  они  вразброд,  так  что  улицы  не
получалось, не было также намека на площадь. „ом свЯщенника стоЯл поодаль,
отделенный от церкви погостом. Ќа другом конце  поселка  находилась  новаЯ
школа, а против нее - кабачок, он же бакалейнаЯ лавка,  кузница,  а  также
аптека ‚уайо, котораЯ в тот день была заперта. Ѓольше двух третей прихожан
аббата Љалю жили на своих фермах в нескольких километрах отсюда.  Џо  мере
нашего приближениЯ тревога Њишель заразила и менЯ. Њы стали как  бы  одним
общим сердцем, одним дыханием. џ подвернул  черные  панталоны  над  своими
траурными ботинками на пуговках.
   Ћгород имел заброшенный вид. "Џодожди, не стучи,  дай  Я  отдышусь",  -
сказала Њишель. Ћна не сделала того, что делают в подобных обстоЯтельствах
теперешние девушки, - не попудрилась, не накрасила губ, у нее и сумочки-то
с собой не было, только карман в нижней юбке. џ ударил молотком  в  дверь.
“дар прозвучал гулко, словно в пустом склепе. Џрошло полминуты,  затем  мы
услышали скрип стула, шлепанье войлочных туфель. Ќам открыл дверь призрак,
и этим призраком был аббат Љалю;  Џосле  нашей  встречи  на  €нтендантском
бульваре он исхудал еще сильнее.
   -  Ћх,  дорогие  детки...  џ  собиралсЯ  было  вам  написать...   •отел
непременно прийти... да не решилсЯ из-за мадам Џиан, понимаете?
   Ћн ввел нас в гостиную, открыл ставни. Ќас сразу словно окутал  ледЯной
покров.  €  когда  аббат  неуверенно  осведомилсЯ,   не   боимсЯ   ли   мы
простудитьсЯ, Я ответил, что мы действительно очень разгорЯчились и,  если
можно, лучше поднЯтьсЯ на второй этаж. Ђббат чуть  нахмурилсЯ,  извинилсЯ,
что там у него беспорЯдок, и, еле заметно пожав плечами, сделал  нам  знак
следовать  за  ним.  џ  чувствовал,  что  Њишель  всЯ  напрЯглась,  ожидаЯ
внезапного и желанного поЯвлениЯ: вот сейчас †ан свеситсЯ через перила.  Ђ
может, он стоит за дверью, которую как раз в эту  минуту  открывает  аббат
Љалю.
   - Љровать не убрана, - извинилсЯ аббат. - ЊариЯ стареет, да и  Я  нынче
утром что-то занемог...
   —то за мерзость запустениЯ! Ќа нечистых серых простынЯх валЯлись книги.
‘реди бумаг, разбросанных на камине, красовалась тарелка с остатками пищи.
‚ камине, прЯмо на золе, стоЯл кофейник. Ђббат  Љалю  пододвинул  нам  два
стула, а сам сел на постель.
   - Њне очень хотелось бы вам сказать,  что  Я  разделЯю  ваше  горе.  Ќо
сейчас Я не в силах думать ни о ком и ни о чем. џ в  плену  у  собственных
бед. Њожет быть, вы  знаете,  где  он?  ‚едь  должны  же  ходить  какие-то
слухи... Њне лично ничего не известно, и боюсь, что мне так  ничего  и  не
будет известно, ибо кто-кто, а семьЯ, вы сами понимаете, не сообщит мне  о
результатах поисков! Џростите, что Я так говорю...  ‘  тех  пор,  как  это
стрЯслось, Я и десЯтком слов ни с кем не перемолвилсЯ... ‡дешние люди менЯ
сторонЯтсЯ или открыто над мной смеютсЯ...
   - —то стрЯслось? - спросил Я.
   Ќо Њишель уже все понЯла.
   - —то с ним случилось? ‘ ним ничего не случилось?
   Ђббат Љалю прикрыл ладонью руку Њишель,  судорожно  вцепившуюсЯ  ему  в
запЯстье, и повторил, что ничего не может нам  ответить,  что  именно  ему
никто ничего не сообщает и, конечно, не сообщит... ’олько тут он  заметил,
что мы сидим с ошалелым видом.
   - „а неужели вы не знаете, что он ушел? ‡начит, вам не говорили, что он
ушел? ‚от уже неделЯ, как ушел...
   Њы с Њишель воскликнули одновременно:
   - “шел? Џочему?
   Ђббат воздел вверх руки, потом бессильно уронил их на колени.
   - Џочему? ‡аскучал, разумеетсЯ... „а и какое ему здесь  было  житье  со
стариком свЯщенником... Ќо сам он никогда бы до этого  не  додумалсЯ,  тут
Явно кто-то вмешалсЯ... Ќет-нет, Я не могу вам ничего  сказать  -  вы  еще
дети. Ћх, Њишель, Њишель, только вы одна могли бы... одна вы...
   ‚первые в жизни Я видел, как плачет старый человек, свЯщенник. € плакал
он не так, как плачут взрослые. …го голубые глаза, в которых стоЯли слезы,
должно быть, были совсем такие, как шестьдесЯт лет назад, когда их утирала
ему, мальчику, в минуты великих ребЯчьих горестей его мама. „а и  губы  он
кривил совсем по-детски.
   - Ђ Я-то думал, что сделал все, что мог... џ обЯзан был не отставать от
вас, Њишель, добратьсЯ до вас, силой привезти вас сюда. Ќо, видно, у  менЯ
разума не хватило: затеЯл с вами какую-то дурацкую переписку! Љонечно,  вы
не удержались от искушениЯ и вложили в конверт, адресованный  мне,  письмо
длЯ †ана... џ обЯзан был это предвидеть. Ђ знаете, дело обо мне передано в
епархию.  ‚аша  мачеха,  милейшаЯ  дама,  направила   туда   довольно-таки
подробный навет. Ќа мое счастье, кардинал ‹еко не так  грозен,  как  может
показатьсЯ на первый взглЯд. џсно, его высокопреосвЯщенство поднЯл менЯ на
смех! Ћбозвал менЯ "посланцем любви" и прочитал к случаю латинские  стихи.
Ћчевидно, заранее было решено обернуть дело  в  шутку,  не  придавать  ему
серьезного значениЯ. Љардинал - человек жесткий, от его шуток страх берет,
но у таких людей, как он, сердце обычно уживаетсЯ с незаурЯдным умом. џ  и
сам понимаю, что он был со мной очень добр...
   Ќа мгновение  аббат  прикрыл  лицо  своими  широкими  ладонЯми.  Њишель
спросила, что ей теперь надо делать. Ћн отвел руки и посмотрел на  Њишель,
его мокрое от слез лицо осветилось улыбкой.
   - Ћ, длЯ вас, Њишель, все это очень просто: коль скоро вы будете живы и
он будет жив, ничего еще не потерЯно... ‚ам, надеюсь, известно, что вы длЯ
него представлЯете? Ћтдаете ли вы себе отчет в глубине его чувств?  Ђ  вот
Я, что Я могу сделать? Ќет, знаю,  человеку  всегда  остаетсЯ  возможность
страдать, страдать за других. ‚ерю ли Я в  это?  -  спросил  он  сам  себЯ
вполголоса, словно забыв о нашем присутствии. - „а, верю. ‘лишком  жестока
доктрина, утверждающаЯ, будто наши поступки ни к чему не ведут, будто  все
заслуги человека бесполезны и ему самому и тем, кого он любит!  ‚  течение
многих веков христиане верили, что  бедный  крест,  на  котором  они  были
распЯты справа или слева от господа, помогает их собственному искуплению и
искуплению любимых ими существ... Ђ потом Љальвин лишил их  этой  надежды,
но Я-то, Я еще не утратил ее... Ќет, - повторил он, - не утратил.
   Њы с Њишель переглЯнулись, мы решили,  что  он  бредит,  и  испугались.
Ђббат вытащил из кармана большой носовой платок в  лиловую  клетку,  вытер
глаза и, сделав над собой усилие, заговорил твердым голосом.
   - ’ы, ‹уи, - обратилсЯ он ко мне, -  ты  можешь  написать  в  ‹а-„евиз:
вполне естественно, что ты осведомлЯешьсЯ  у  графини  о  своем  товарище.
Љонечно, ее ответ придетсЯ перетолковать на человеческий Язык, потому  что
никто так не умеет лгать, как она... Њожет быть, он уже вернулсЯ... „алеко
они не уедут, - добавил он.
   - ‡начит, он не один? - спросила Њишель.
   Ђббат пристально смотрел на огонь, куда подбросил еще  одно  полено.  џ
заметил, что путешествовать без денег нельзЯ и что Њирбелю домашние  почти
ничего никогда не посылали.
   - Ћн все времЯ на это жаловалсЯ. Џомните, господин кюре?
   Ђббат Љалю по-прежнему ворошил кочергой в камине и словно не  расслышал
моего вопроса. Њы поднЯлись и стоЯли перед ним, а он, видимо  боЯсь  новых
вопрос