, словно на миг  позабыв о своей
враждебности, и менЯ вновь с огромной силой охватила  надежда на примирение.
ѓолубаЯ Ящерица, живущаЯ  в  расселинах этих утесов, о которой  Я только что
говорил,  вдруг превратилась в  моем воображении в некий символ.  Љто знает,
какими  могли  бы  стать  мы  сами,  если бы  надолго  остались  на острове;
безмЯтежнаЯ жизнь  у самого морЯ постепенно очистила бы наши души  от копоти
тоскливых городских мыслей, души  и чувства у нас стали бы такими же Ясными,
светЯщимисЯ  изнутри голубизной, как море,  как небо  как  все, что  светло,
радостно и чисто.
     Њиновав  скалы   ”аральони,   дорожка  принЯлась  петлЯть   меж  крутых
каменистых  обрывов, лишенных всЯкой растительности, здесь больше не было ни
вилл,  ни  садов. Ќаконец в одном из пустынных уголков мы увидели длинное  и
низкое белое строение с обращенной к морю широкой террасой. ќто и была вилла
Ѓаттисты.
     Ћна  оказалась  небольшой  всего три  комнаты, не считаЯ  выходЯщей  на
террасу гостиной.  Ѓаттиста шел  впереди и,  пожалуй,  чуточку хвастливо при
каждом удобном случае стремилсЯ подчеркнуть свою роль хозЯина дома, объЯснЯЯ
нам, что сам он здесь  никогда еще  не жил и  вилла эта досталась ему меньше
года  назад от  одного  из  его должников в  уплату части долга. Ћн старалсЯ
показать, что к нашему приезду позаботилсЯ о любой мелочи: в гостиной стоЯли
вазы с цветами,  натертый до блеска  паркет издавал резкий запах воска, а на
кухне  мы увидели хлопотавшую  у плиты  жену сторожа, занЯтую приготовлением
ужина. Ѓаттиста, казалось, жаждал  продемонстрировать нам все без исключениЯ
удобства своей виллы: он заставил нас заглЯнуть во все чуланы и простер свою
любезность так далеко, что даже распахивал шкафы и спрашивал ќмилию, хватит
     ли вешалок длЯ одежды. Џотом мы  вернулись в гостиную.  ќмилиЯ сказала,
что пойдет переодетьсЯ, и  вышла.  џ  хотел последовать за ней,  но Ѓаттиста
задержал  менЯ. Ћн  опустилсЯ в кресло и сделал  приглашающий жест.  ‡акурив
сигару, он без всЯкого вступлениЯ неожиданно спросил:
     - ‘кажите, Њольтени, что вы думаете о ђейнгольде? Ќесколько удивленный,
Я ответил:
     -  Џраво, затруднЯюсь сказать...  џ  мало его знаю  и не  могу судить о
нем...  Ќо  мне  он  кажетсЯ  серьезным  человеком...  его  считают  опытным
режиссером...
     Ѓаттиста немного подумал, а потом продолжал:
     - ‚идите ли, Њольтени, Я ведь тоже мало с  ним знаком, но  все же более
или менее знаю, о чем он думает и чего хочет... €  прежде всего он немец, не
так ли? Ђ мы с вами итальЯнцы два разных мира,  два различных мировоззрениЯ,
два мироощущениЯ.
     џ  промолчал. Ѓаттиста,  как обычно, начинал издалека и  с того, что не
касалось его  финансовых интересов; Я решил  выждать  и посмотреть,  куда он
клонит.
     Ћн продолжал:
     - ’ак вот,  Њольтени, Я решил, что вместе с ђейнгольдом должны работать
вы, итальЯнец, именно потому, что вижу: он совсем не такой, как мы с вами...
‚ам, Њольтени,  Я доверЯю и, прежде чем уехать а, к сожалению,  мне придетсЯ
уехать довольно скоро, хочу кое о чем вас предупредить.
     - ѓоворите, Я вас слушаю, холодно произнес Я.
     -  џ  наблюдал за ђейнгольдом, сказал Ѓаттиста, во времЯ наших бесед  о
фильме... Ћн или  соглашаетсЯ со  мной, или молчит...  Ќо  Я  теперь слишком
хорошо  узнал людей, чтобы  верить им, когда  они начинают себЯ так вести...
‚ы, художники, все без исключениЯ,  более или менее единодушно считаете, что
продюсеры только  дельцы и ничего  больше... Ќе  возражайте,  Њольтени, и вы
тоже так думаете, и, разумеетсЯ, так же думает ђейнгольд... Ћднако это верно
лишь до известной степени... Њожет быть, ђейнгольд надеетсЯ, что ему удастсЯ
усыпить мою  бдительность  своим  пассивным поведением... но  Я начеку...  џ
глЯжу в оба, Њольтени...
     - Љороче говорЯ, резко спросил Я, вы не доверЯете ђейнгольду?
     - џ  ему верю и в то же времЯ не верю... џ ему доверЯю как специалисту,
как мастеру  своего дела...  Ќо  Я  не  доверЯю ему как  немцу, как человеку
другого  мира,  который так  отличаетсЯ  от  нашего...  ’еперь  же, Ѓаттиста
положил сигару  на  край пепельницы  и посмотрел  мне  в  глаза,  теперь же,
Њольтени, Я хочу со всей Ясностью сказать вам, что мне нужен фильм, возможно
более похожий  на "Ћдиссею" ѓомера.  —его хотел ѓомер в  своей "Ћдиссее"? Ћн
хотел рассказать  приключенческую  повесть,  котораЯ  все  времЯ  держала бы
читателЯ в напрЯжении... €сторию, котораЯ, так сказать, воздействовала бы на
воображение. ‚от  чего хотел ѓомер... € Я требую, чтобы вы  оставались верны
ѓомеру...  “  ѓомера   в  "Ћдиссее"  великаны,   чудеса,  бури,  волшебницы,
чудовища...
     - Ќо они будут и у нас, сказал Я, немного удивленный.
     -  Ћни будут и у нас, они  будут  и у нас... с неожиданным раздражением
передразнил  менЯ  Ѓаттиста. ‚ы что,  Њольтени, считаете менЯ  дураком?.. Ќо
Я-то не дурак!
     Ћн повысил голос  и  с  Яростью  уставилсЯ на менЯ.  џ был удивлен этой
вспышкой злобы,  а еще  больше  выносливостью  Ѓаттисты:  целый  день он вел
машину, потом его качало на  пароходе от ЌеаполЯ  до Љапри, и теперь, вместо
того чтобы отдохнуть, как сделал бы на его месте  Я, он еще способен спорить
о намерениЯх ђейнгольда! џ вЯло проговорил:
     - Ќо с чего вы взЯли, будто Я принимаю вас за... за дурака?
     - џ сужу по вашему поведению, Њольтени, да и по поведению ђейнгольда.
     - —то вы хотите этим сказать?
     Ќемного успокоившись, Ѓаттиста вновь закурил и продолжал :
     - ‚ы помните тот  день, когда  впервые встретились с ђейнгольдом в моем
кабинете?  ‚ы  тогда  еще  сказали,  что  не   подходите   длЯ   работы  над
развлекательным фильмом, не так ли?
     - ЉажетсЯ, да.
     - Ђ что вам ответил ђейнгольд, желаЯ вас успокоить?
     - ‘ейчас не припомню...
     - Њогу освежить это в вашей памЯти... ђейнгольд вам сказал, чтобы вы не
волновались... что он намерен ставить
     психологический фильм... фильм о супружеских  отношениЯх между Ћдиссеем
и Џенелопой... ђазве не так?
     џ  снова  удивилсЯ:  Ѓаттиста оказалсЯ  куда  более проницательным, чем
можно  было  бы предположить, исходЯ из его внешней грубости и невежества. џ
подтвердил:
     - „а, кажетсЯ, он действительно говорил что-то в этом роде.
     -  ’ак  вот, поскольку сценарий  еще  не  начат и ничего до  сих пор не
сделано, Я считаю своим долгом самым серьезным образом вас предупредить: длЯ
менЯ  поэма  ѓомера  не  историЯ  супружеских  отношений  между  Ћдиссеем  и
Џенелопой.
     џ ничего на это не ответил, и Ѓаттиста, помолчав немного, продолжал:
     -  Љогда Я хочу поставить  фильм  об отношениЯх между мужем и женой,  Я
беру какой-нибудь  современный роман, никуда  не  трогаюсь из ђима и  снимаю
фильм  в спальнЯх и гостиных квартала Џариоли... € тогда мне нет дела  ни до
ѓомера, ни до "Ћдиссеи". ‚ы понЯли, Њольтени?
     - ђазумеетсЯ, понЯл.
     -  ЋтношениЯ между  супругами сейчас менЯ  не  интересуют,  вы  понЯли,
Њольтени?.. "ЋдиссеЯ"  это историЯ  странствий  ЋдиссеЯ, и  мне нужен  фильм
именно  о его  странствиЯх... €  чтобы  не оставалось никаких сомнений,  мне
требуетсЯ развлекательный фильм, Њольтени, раз-вле-катель-ный! ‚ы понЯли?
     - Ќе  беспокойтесь, сказал  Я, так  как этот разговор уже  начинал  мне
надоедать, вы получите развлекательный фильм.
     Ѓаттиста швырнул сигару и сказал обычным тоном:
     - Ђ Я  и  не  беспокоюсь, ведь,  помимо  всего, деньги-то плачу Я... ‚ы
должны  понЯть,  Њольтени,   Я  говорю  все  это   во  избежание  неприЯтных
недоразумений... Џринимайтесь  за  работу  завтра  же  с утра.  џ хотел  вас
вовремЯ предупредить, и в ваших собственных интересах тоже... џ вам доверЯю,
Њольтени,   и   хочу,  чтобы,  работаЯ   с  ђейнгольдом,  вы,  так  сказать,
представлЯли  менЯ... ‚ы  должны напоминать ђейнгольду всЯкий раз,  когда  в
этом возникнет  необходимость,  что "ЋдиссеЯ"  нравитсЯ  и  всегда нравилась
людЯм потому, что она исполнена поэзии... € Я хочу, чтобы эта поэзиЯ целиком
и полностью была сохранена в фильме...

     џ  понЯл,  что Ѓаттиста совсем  успокоилсЯ:  в  самом  деле, теперь  он
заговорил  уже не о развлекательном  фильме, которого  от нас  требовал, а о
поэзии.  Џосле  короткого  экскурса  в  насквозь земную  презренную  область
кассового успеха  мы вновь воспарили в заоблачные выси искусства  и духовных
интересов. ‘ болезненной гримасой, котораЯ должна была изображать  улыбку, Я
сказал:
     - Ќе сомневайтесь,  Ѓаттиста, вы получите сполна всю поэзию  ѓомера или
по крайней мере столько, сколько мы сумеем из него выжать.
     - Џрекрасно, прекрасно, не стоит больше об этом говорить!
     Ѓаттиста, потЯгиваЯсь, поднЯлсЯ  со своего кресла, посмотрел на часы и,
буркнув, что хочет привести себЯ в порЯдок к ужину, вышел. џ осталсЯ один.
     ‘начала Я тоже хотел уйти к  себе в комнату, чтобы переодетьсЯ к ужину.
Ќо  разговор с Ѓаттистой взволновал менЯ и отвлек от этого  намерениЯ: почти
машинально Я  принЯлсЯ ходить взад и вперед  по  гостиной. ‚ самом деле, все
то, что сказал Ѓаттиста, заставлЯло менЯ  впервые задуматьсЯ  над трудностью
работы, которую  Я довольно легкомысленно, беспокоЯсь только  о материальных
выгодах, взвалил на себЯ. € мне казалось, что Я уже сейчас заранее ощущаю ту
страшную  усталость,  какую  мне  предстоит  испытать  в  конце  работы  над
сценарием.  Љ  чему все  это?  думал  Я. ‡ачем мне  обрекать  себЯ  на столь
неприЯтную и  тЯжелую работу, на споры, которые, несомненно, будут возникать
у  нас  с  Ѓаттистой,  не говорЯ уже  о  спорах, которые  придетсЯ  вести  с
ђейнгольдом, на неизбежные  компромиссы, на  горечь  при мысли, что мое  имЯ
поЯвитсЯ под произведением, извращающим  "Ћдиссею" и  созданным только  ради
кассовых сборов?.. Љ  чему все это?  …ще  совсем  недавно, когда Я  с высоты
бегущей по обрыву тропинки смотрел на скалы  ”аральони,  пребывание на Љапри
представлЯлось   мне   таким  привлекательным.   ’еперь   же  оно   казалось
беспросветно мрачным, и виной  тому была стоЯщаЯ передо мною неблагодарнаЯ и
невыполнимаЯ задача: примирить свои требованиЯ  честного литератора с  прЯмо
им  противоположными требованиЯми  продюсера. €  вновь  Я  необычайно  остро
ощутил,  что Ѓаттиста  хозЯин, а Я слуга и что слуге многое дозволено, кроме
одного  неповиновениЯ хозЯину, а те способы, с помощью которых  он стараетсЯ
защитить себЯ  от  хозЯйской  власти  хитрость  и  лесть,  еще  унизительнее
беспрекословного подчинениЯ... Љороче  говорЯ,  Я чувствовал, что,  подписав
этот  контракт,   продал  душу  дьЯволу,  требовательному  и  вместе  с  тем
мелочному, как все дьЯволы. Ѓаттиста в припадке откровенности выразил это  с
предельной  Ясностью. "„еньги  то плачу  Я",  сказал он. Њне  же требовалось
проЯвить совсем немного  откровенности, чтобы сказать самому себе; "Ђ Я тот,
кому  платЯт".  ”раза эта неотступно звучала у  менЯ  в ушах,  едва только Я
начинал  думать о сценарии. Ќеожиданно Я почувствовал, что задыхаюсь, словно
эти  мысли вызывали  у менЯ приступ удушьЯ.  Њне захотелось поскорее уйти из
этой комнаты, перестать  дышать  тем воздухом,  которым  еще  недавно  дышал
Ѓаттиста. џ подошел к стеклЯнной двери, распахнул ее и вышел на террасу.

        ѓлава 14

     ’ем  временем спустилась  ночь,  террасу освещало  мЯгкое,  серебристое
сиЯние, разлитое  по небу невидимой луной. ‘тупеньки с террасы вели прЯмо на
дорожку, обегавшую весь остров.
     ‘начала Я хотел спуститьсЯ  по  этим  ступенькам и пойти  побродить  по
острову, но потом заколебалсЯ час был  уже поздний,  а дорожка погружена  во
мрак. џ решил  остатьсЯ  на террасе,  облокотилсЯ  на балюстраду и  закурил.
‚округ высоко  вздымались, упираЯсь  в звездное  небо,  темные остроконечные
скалы.  „алеко внизу,  подо  мной, угадывались в темноте такие  же  огромные
скалы.  Ќичто  не нарушало ночной  тишины: только  вслушавшись,  можно  было
различить  легкий  шелест волн,  набегающих  на  прибрежные  камни  и  мЯгко
откатывающихсЯ назад. Ќо, быть может, это  был  даже не шелест волн внизу, в
маленькой бухточке,  а лишь мерное дыхание морЯ,  движение прилива и отлива.
‚оздух был недвижим, ни малейшего дуновениЯ ветерка. Ћчень далеко, где-то на
самой линии горизонта, Я с трудом различал слабый белый огонек то был маЯк в
Џунта  Љампанелла, на  материке; он  то вспыхивал,  то потухал,  и этот  еле
различимый, затерЯнный в  ночном просторе  огонек был единственным признаком
жизни, который Я мог заметить вокруг.
     џ чувствовал,  как  мне передаетсЯ спокойствие этой тихой  ночи, хотЯ и
сознавал, что никаким красотам на свете  не отвлечь менЯ от тревожных дум. €
действительно, зачарованный красотой  этой  ночи,  Я простоЯл  так  довольно
долго, не думаЯ ни о  чем  определенном, но затем,  почти против своей воли,
вновь вернулсЯ к неотступно мучившим менЯ мыслЯм об ќмилии. Ћднако  на  этот
раз мысли о ней были удивительно  путаными и переплетались с размышлениЯми о
сценарии,  может быть, из-за  разговора с Ѓаттистой и ђейнгольдом,  а  также
того  впечатлениЯ,  которое произвел на менЯ этот остров, столь напоминающий
места, описанные в гомеровской поэме. Ќеожиданно, сам не знаю в какой свЯзи,
мне пришел  на  памЯть отрывок из последней  песни "Ћдиссеи", тот, в котором
Ћдиссей  подробно описывает  свое  супружеское  ложе,  после  чего  Џенелопа
наконец узнает  мужа. Ћна бледнеет и чуть не лишаетсЯ  чувств, а потом всЯ в
слезах  с плачем бросаетсЯ к нему в  объЯтиЯ  и произносит слова, которые  Я
хорошо запомнил, не раз их перечитываЯ и повторЯЯ самому себе:

     Ћ, не сердись на менЯ, Ћдиссей! Њеж людьми ты всегда был
     ‘амый разумный и добрый. Ќа скорбь осудили нас боги!
     Ѓыло богам неугодно, чтоб, сладкую молодость нашу
     ‚месте вкусив, мы спокойно дошли до порога веселой
     ‘тарости...

     ( Џрим.: ѓомер. "ЋдиссеЯ". Џеревод ‚. †уковского. )

     Љ  сожалению, Я не знаю древнегреческого,  но Я  всегда чувствовал, что
перевод  Џиндемонте   неточен  и   никоим  образом  не   передает   чарующей
непосредственности  подлинника.  Ћднако   эти  стихи  мне  все  же  особенно
нравились:  они  согреты   подлинным  чувством,   хотЯ  и  звучат  несколько
напыщенно. —итаЯ этот отрывок, Я невольно сравнивал его со стихами Џетрарки,
с его известным сонетом, который начинаетсЯ строкой:

     ‘покойный порт ‹юбовь Явила мне...

     и кончаетсЯ терциной:

     €, может быть, в ответ она сказала б
     “тешные слова об этих двух
     Џоблекших ликах с равной сединой.

     ( Џрим.: Џетрарка. €збраннаЯ лирика. ‘онет . Џеревод ‹. ќфроса. )

     Љак  у  ѓомера,  так  и  у  Џетрарки  на  менЯ  тогда  наиболее сильное
впечатление произвело это чувство верной и нерушимой  любви,  которую ничто,
даже годы,  не в силах ни уничтожить, ни охладить.  Џочему же теперь  в моей
памЯти всплыли  эти стихи? џ понЯл:  о  них напомнили  мне  наши  с  ќмилией
отношениЯ, столь  непохожие на  те,  что были  между Ћдиссеем  и  Џенелопой,
Џетраркой  и ‹аурой,  отношениЯ, над которыми нависла угроза не после долгих
десЯтилетий  супружеской  жизни,  а всего  через каких-нибудь  два года,  и,
конечно,  нельзЯ было тешить себЯ надеждой  пройти вместе жизненный путь  до
конца,  любЯ  друг  друга, как  в  первый  день, читаЯ  эту любовь пусть  на
"поблекших ликах с равной сединой". € Я, так надеЯвшийсЯ, что наши отношениЯ
приведут  нас  к  такому будущему, чувствовал себЯ сейчас  растерЯнным,  был
напуган непонЯтным длЯ менЯ  разрывом, разрушившим мои мечты. Ќо что же, что
же  произошло?  €,  словно  вопрошаЯ  эту  виллу, в  одной из комнат которой
находилась ќмилиЯ, Я повернулсЯ лицом к окнам.
     €з  того  угла террасы, где  Я  стоЯл,  Я видел  все,  что происходит в
гостиной, сам оставаЯсь  незамеченным.  ЏоднЯв  глаза, Я  увидел  Ѓаттисту и
ќмилию; на ќмилии было то же сильно декольтированное черное шелковое платье,
что  и при нашей первой встрече с Ѓаттистой.  Ћна стоЯла возле  уставленного
бутылками  маленького  сервировочного  столика,  а  Ѓаттиста,  наклонившись,
приготавливал в большом хрустальном кубке  коктейль.  Њне сразу  бросилась в
глаза  какаЯ-то  неестественность  в  позе  ќмилии  в  ней  чувствовались  и
смЯтение,  и  в то же  времЯ развЯзность, словно, поддаваЯсь  искушению, она
пыталась  что-то побороть  в себе.  ќмилиЯ  стоЯла,  ожидаЯ,  когда Ѓаттиста
подаст  ей  бокал, и времЯ от времени неуверенно озиралась  вокруг;  лицо ее
было  искажено какой-то  растерЯнной и  вместе  с тем двусмысленной улыбкой.
Ѓаттиста  кончил  смешивать  ликеры,  осторожно   наполнил   два  бокала  и,
выпрЯмившись, подал один из них  ќмилии; она вздрогнула, словно очнувшись от
глубокой задумчивости, и  медленно протЯнула руку за  бокалом. џ  смотрел на
нее не отрываЯсь, ќмилиЯ стоЯла  перед Ѓаттистой, слегка откинувшись назад и
опершись одной рукой на спинку кресла, в другой  руке она держала бокал: мне
невольно  бросилось  в  глаза,  что  она,  выставив  вперед  туго  обтЯнутые
блестЯщей  тканью  грудь  и  живот,  точно  предлагала  себЯ  Ѓаттисте.  ќта
готовность, однако, нисколько не отражалась на ее лице, сохранЯвшем столь не
вЯзавшеесЯ  с такой  позой обычное выражение неуверенности.  Ќаконец, словно
желаЯ нарушить тЯгостное молчание, она что-то проговорила, показав жестом на
стоЯвшие у  камина в глубине гостиной  кресла,  а затем,  осторожно  ступаЯ,
чтобы не  расплескать  полный  до  краев бокал,  направилась к  ним. € здесь
произошло то,  чего  Я, в сущности, давно уже  ожидал: Ѓаттиста  на середине
комнаты догнал ее, обвил рукой ее талию и, вытЯнув шею,  прижалсЯ щекой к ее
щеке.  Ћна  сразу  же воспротивилась этому, но не  слишком решительно, даже,
наверно, шутливо и кокетливо,  просЯ  отпустить  ее и  показываЯ глазами  на
полный  бокал, который она осторожно  несла  перед собой  в  вытЯнутой руке.
Ѓаттиста  засмеЯлсЯ, отрицательно  покачал головой и привлек  ее к себе  еще
крепче  таким   резким  движением,  что  вино,  как  она   и  предупреждала,
расплескалось. џ подумал: "‘ейчас поцелует ее в губы", но Я, видимо, позабыл
характер Ѓаттисты, его  грубость. ‚ самом  деле, он не стал целовать ќмилию,
а, собрав в кулак платье у  нее на  плече  у  самого  выреза, с непонЯтной и
жестокой  Яростью  перекрутил  материю  и  с  силой  дернул.  Џлечо   ќмилии
обнажилось,  и  Ѓаттиста впилсЯ в  него  губами;  она  же стоЯла неподвижно,
выпрЯмившись,  словно  терпеливо  ожидаЯ,  когда  он  насытитсЯ, но  Я успел
заметить, что во времЯ этого поцелуЯ ее лицо и глаза  оставались по-прежнему
растерЯнными и недоумевающими. Џотом она  посмотрела  в сторону  окна, и мне
почудилось, что взглЯды наши встретились: она  сделала  движение, выражающее
досаду, и,  придерживаЯ рукой  на груди оборванную бретельку, поспешно вышла
из комнаты. џ тоже отошел в глубь террасы.
     ‚  ту  минуту Я  прежде  всего  почувствовал замешательство и  глубокое
удивление: мне казалось, что все виденное  мною  противоречит тому, что Я до
сих пор знал или предполагал. ќмилиЯ, котораЯ  не только менЯ разлюбила, но,
как  она  призналась,  презирала, на  самом  деле  изменЯла мне с Ѓаттистой!
’еперь положение резко  менЯлось: смутное ощущение своей неправоты перешло в
Ясное  сознание того, что правда на моей  стороне;  после того,  как  менЯ б
всЯкой  причины  начали  презирать, теперь  с полным основанием  мог в  свою
очередь презирать и Я; а все загадочное!
     поведение ќмилии  по отношению ко  мне объЯснЯлось  самой  обыкновенной
любовной интрижкой! ‚озможно, эти первые пришедшие мне в голову мысли, может
быть,  и  примитивные,  но  наиболее логичные,  продиктованные прежде  всего
самолюбием, помешали  мне  в ту минуту ощутить боль от измены (или того, что
казалось мне изменой) ќмилии.  Ќо когда  Я в полной  растерЯнности  подошел,
словно  в  тумане, к краю террасы, у менЯ болезненно сжалось  сердце, и менЯ
вдруг охватила уверенность в том, что увиденное  мною в гостиной не было, не
могло  быть  истинной  причиной.  Ќесомненно,  твердил  Я, ќмилиЯ  позволила
Ѓаттисте целовать себЯ; тем не менее ощущение собственной неправоты странным
образом не покидало менЯ, и Я чувствовал, что все увиденное еще не позволЯет
мне  начать презирать в свою очередь ќмилию; более того, не знаю почему, мне
казалось, что  это право по-прежнему принадлежит ей  и она,  несмотрЯ на тот
поцелуй, может  испытывать  ко мне презрение.  ’ак,  значит,  Я, в сущности,
заблуждалсЯ: ќмилиЯ не изменила мне или, во  всЯком случае, измена  ее  лишь
внешнЯЯ; истиннаЯ  глубокаЯ причина  измены  ќмилии еще  не обнаружена,  она
скрываетсЯ за этим внешним проЯвлением неверности.
     џ вспомнил, что ќмилиЯ всегда проЯвлЯла по отношению к Ѓаттисте упорную
и непонЯтную мне неприЯзнь и что не далее как в  этот самый день, утром, она
дважды просила менЯ не оставлЯть ее наедине  с продюсером в  его машине. Џри
таком ее отношении к нему чем же все-таки можно было объЯснить этот поцелуй?
Ќесомненно, он был первым:  Ѓаттиста, по  всей  вероЯтности,  воспользовалсЯ
благоприЯтным  моментом, который  до  этого  вечера  ему  не  представлЯлсЯ.
‡начит,  не все еще потерЯно; Я могу еще  выЯснить,  почему ќмилиЯ позволила
Ѓаттисте целовать  себЯ,  а главное понЯть, почему Я  безотчетно,  но твердо
чувствовал, что,  несмотрЯ на  этот поцелуй, наши отношениЯ не изменились, и
она, как и раньше, и в не меньшей  степени,  чем раньше, имеет право все так
же отказывать мне в любви и презирать менЯ.
     Њогу сказать,  что  времЯ длЯ подобных  размышлений было неподходЯщим и
что первый мой порыв ворватьсЯ в гостиную и предстать перед любовниками  был
куда более естественным. Ћднако слишком Я много  размышлЯл  об отношении  ко
мне ќмилии, поэтому  не мог реагировать так непосредственно и простодушно; с
другой стороны, длЯ менЯ  не  так  важно  было  доказать ќмилии ее вину, как
пролить свет на наши отношениЯ. …сли бы Я вошел в гостиную, это окончательно
лишило  бы менЯ возможности не  только узнать истину, но  и вновь  завоевать
любовь  ќмилии. Њне, напротив,  следует, убеждал Я себЯ, действовать со всей
осторожностью и благоразумием, каких  требуют  от менЯ деликатные и вместе с
тем не совсем Ясные обстоЯтельства.
     Ѓыло  еще  одно  соображение,  возможно,   более  эгоистичное,  которое
остановило менЯ  на  пороге гостиной:  теперь у  менЯ был достаточный  повод
отделатьсЯ  от сценариЯ  "Ћдиссеи", развЯзатьсЯ с этой работой, вызывающей у
менЯ  отвращение, и  вернутьсЯ  к любимому  делу  драматургии!  „остоинством
такого  рода  рассуждений было то,  что они устраивали  всех  троих  ќмилию,
Ѓаттисту и менЯ. ‚ самом деле,  поцелуй  этот  ЯвилсЯ как бы кульминационным
пунктом двусмысленного положениЯ, в каком находилась теперь всЯ моЯ жизнь, и
это касалось также моей  работы. Ќаконец мне представилась возможность раз и
навсегда  покончить  с  этой  двусмысленностью. Ќо действовать  Я должен  не
спеша, постепенно, без скандалов.
     ‚се эти  мысли пронеслись у  менЯ  в  голове с той бешеной скоростью, с
какой в  неожиданно  распахнувшеесЯ  окно  врываетсЯ  порыв  ветра, наполнЯЯ
комнату песком, сухими листьЯми и пылью. € так же, как в комнате,  где, едва
лишь  окно вновь захлопнетсЯ,  сразу  наступает тишина  и воздух  становитсЯ
недвижим, так и моЯ голова словно вдруг опустела, сознание отключилось, и Я,
ни о чем больше не думаЯ, ничего  не чувствуЯ, застыл в глубоком оцепенении,
вперив  взглЯд в  темноту  ночи.  ‚ том же  состоЯнии полузабытьЯ, почти  не
отдаваЯ себе отчета в своих намерениЯх, Я с трудом оторвалсЯ от  балюстрады,
подошел к выходЯщей на террасу  стеклЯнной  двери,  открыл  ее  и поЯвилсЯ в
гостиной. ‘колько времени провел Я на террасе после того,  как увидел ќмилию
в  объЯтиЯх  Ѓаттисты?  Ќесомненно,  больше,  чем  мне показалось,  так  как
Ѓаттиста и  ќмилиЯ  уже сидели за столом  и  ужинали.  џ заметил, что ќмилиЯ
снЯла платье, разорванное Ѓаттистой, и вновь  надела то, которое было на ней
во времЯ поездки; эта деталь, не знаю
     почему, глубоко  менЯ  взволновала,  словно  Я  увидел  в  ней особенно
красноречивое и жестокое подтверждение измены ќмилии.
     -  Ђ мы уже думали, что вы отправились ночью купатьсЯ? _ весело  сказал
Ѓаттиста, где это вас черти носили?
     - џ стоЯл здесь, на террасе, тихо ответил Я.
     ќмилиЯ поднЯла глаза, бросила на менЯ быстрый взглЯд  и  вновь опустила
их; Я был совершенно  уверен, что она заметила, как Я  подглЯдывал за ними с
террасы, и знала, что Я знаю о том, что она менЯ видела.

        ѓлава 15

     ‡а ужином ќмилиЯ  была  молчалива, но  не  обнаруживала  сколько-нибудь
заметного смущениЯ, и это  менЯ удивлЯло;  Я думал, что она, наоборот, будет
взволнована, ведь до сих пор Я считал ее неспособной на  притворство. —то же
до  Ѓаттисты, то  он не скрывал своего торжества и приподнЯтого настроениЯ и
болтал,  не  закрываЯ ни  на  минуту рта,  что, впрочем,  не  мешало  ему  с
аппетитом поглощать блюдо за блюдом и прикладыватьсЯ, пожалуй, даже  слишком
часто, к бутылке  с  вином. Ћ  чем разглагольствовал в тот вечер Ѓаттиста? Ћ
многом,  но Я заметил, что, о  чем бы он ни заводил речь, говорил он главным
образом о себе самом. ‘лово "Я" агрессивно гремело в его речах, срывалось  с
его уст настолько часто, что это вызывало у  менЯ раздражение;  в не меньшей
степени злило менЯ и то,  как  легко  удавалось  ему  постепенно  переводить
разговор с самых, казалось  бы, далеких тем на собственную персону. Ћднако Я
понимал,  что   этот  хвалебный  гимн  самому  себе  объЯснЯлсЯ  не  столько
тщеславием, сколько чисто мужским желанием произвести впечатление на ќмилию,
а может быть,  и унизить  менЯ; ведь  он был уверен,  что завоевал ќмилию, и
теперь,  вполне  естественно,  ему   хотелось,  подобно  распускающему  свой
ослепительный хвост павлину, немного покрасоватьсЯ перед покоренной ќмилией.
‘ледует  признать, что Ѓаттиста  был неглуп и  что, даже  теша  свое мужское
самолюбие, не терЯл  присущего ему практического взглЯда на вещи. ‚се или по
крайней мере большаЯ часть того, что он говорил, было интересно; например, в
конце  ужина  он очень  живо и  вместе  с тем  рассуждаЯ  здраво  и серьезно
рассказал нам о своей недавней поездке  в  Ђмерику, о посещении киностудий в
ѓолливуде. Ќо  его  авторитетный, не терпЯщий возражений,  самодовольный тон
казалсЯ мне невыносимым, и Я наивно полагал, что таким же он должен казатьсЯ
и ќмилии; вопреки  всему, моЯ увидели  узнал, Я по-прежнему почему-то думал,
что она все еще относитсЯ  к Ѓаттисте  неприЯзненно.  ќто была  еще одна моЯ
ошибка: ќмилиЯ не испытывала неприЯзни к Ѓаттисте, напротив! ‚ то времЯ, как
он говорил, Я наблюдал  за выражением лица ќмилии,  и в глазах ее Я  прочел,
что  она  если  не  увлечена  Ѓаттистой, то  по  крайней  мере  серьезно  им
заинтересована; порой она даже бросала на него взглЯды, исполненные уважениЯ
и восхищениЯ. ќти ее взглЯды  приводили менЯ в замешательство, они были мне,
пожалуй, еще более неприЯтны, чем шумное и неуместное бахвальство  Ѓаттисты.
Ћни напоминали мне чей-то другой,  но схожий взглЯд,  однако Я никак  не мог
припомнить,  у  кого  же  Я  его подметил.  €  только  в  самом  конце ужина
неожиданно  вспомнил:  такое  же,  или,  во  всЯком  случае,  очень  похожее
выражение не  так давно Я  заметил в глазах  жены режиссера Џазетти, когда у
них    обедал.     Ѓесцветный,     незначительный,    педантичный    Џазетти
разглагольствовал,  а его жена  была не  в силах отвести от него взглЯд, где
можно  было  прочесть  и  любовь,  и  глубокое  уважение,  и  восхищение,  и
преданность.  Љонечно,  отношение  ќмилии к  Ѓаттисте  пока еще  не дошло до
такого обожаниЯ, но мне казалось, что в ее взглЯде Я уже различаю в зародыше
все те чувства, которые питала к  своему мужу синьора Џазетти. Ћдним словом,
Ѓаттиста  мог ходить гоголем:  ќмилиЯ  каким-то необъЯснимым образом была им
уже  почти   порабощена,   и,  по-видимому,  скоро  ее   порабощение   будет
окончательным. Џри этой мысли сердце мне пронзила еще более остраЯ боль, чем
та, какую Я испытал, увидев  тот  его поцелуй.  џ невольно нахмурилсЯ, не; в
силах скрыть своего  состоЯниЯ. Ѓаттиста,  вероЯтно,  заметил происшедшую во
мне перемену; бросив на менЯ проницательный взглЯд, он неожиданно спросил:
     - —то  с вами,  Њольтени... вы  недовольны,  что приехали на Љапри? ‚ам
что-нибудь не нравитсЯ?
     - ‘ чего вы взЯли?
     - Ќо у вас такой грустный вид,  сказал он, наливаЯ себе вина. ‚ы что, в
дурном настроении?..
     €так, он перешел в атаку, знаЯ,  что  лучший способ защиты нападение. џ
ответил с быстротой, самого менЯ удивившей:
     -  Ќастроение у менЯ испортилось, когда Я  стоЯл на террасе и любовалсЯ
морем.
     Ћн поднЯл брови и, не терЯЯ хладнокровиЯ, вопрошающе уставилсЯ на менЯ:
     - ‚от как? € почему же?
     џ взглЯнул  на  ќмилию она  тоже совсем не была  взволнована.  Ћба были
невероЯтно уверены в себе. Ђ ведь ќмилиЯ, несомненно, видела менЯ и, по всей
вероЯтности,  сказала  об  этом Ѓаттисте. Ќеожиданно с  губ  моих  сорвались
слова, которых Я не собиралсЯ произносить:
     -  Ѓаттиста, могу  Я с вами  говорить откровенно? ЊенЯ  вновь восхитила
невозмутимость Ѓаттисты.
     - Ћткровенно?.. ‘амо собой разумеетсЯ!.. ‚ы всегда  должны  говорить со
мной откровенно. џ сказал:
     - ‚идите ли,  любуЯсь морем,  Я на минуту представил себе, что Я здесь,
на острове, работаю один, самостоЯтельно... моЯ мечта, как вы знаете, писать
длЯ  театра...  €  Я подумал:  вот, как говоритсЯ, идеальное место длЯ того,
чтобы посвЯтить  себЯ  любимому  делу;  красота окружающей природы,  тишина,
спокойствие, моЯ жена со мной, никаких забот... Џотом Я вспомнил, что здесь,
в  таком красивом и  таком благоприЯтном  длЯ  творческого  труда месте, мне
придетсЯ  извините,  но  вы  сами  призывали к откровенности,  мне  придетсЯ
тратить времЯ на сочинение сценариЯ,  который, несомненно, сам по себе штука
неплохаЯ, но до которого  мне, в сущности, нет никакого  дела... џ отдам все
силы,  все свои способности ђейнгольду, а ђейнгольд использует это  так, как
ему заблагорассудитсЯ, и в конечном  счете Я останусь  с  банковским чеком в
кармане... потерЯв три-четыре месЯца лучшей и самой плодотворной поры  своей
жизни... џ знаю, что не следовало бы говорить такие вещи вам или какому-либо
другому продюсеру... но вы сами пожелали,  чтобы Я был  откровенен... ’еперь
вы знаете, почему у менЯ плохое настроение.
     Џочему Я заговорил обо всем этом вместо того, чтобы
     сказать совершенно о другом, что было готово сорватьсЯ у менЯ с Языка и
касалось  отношениЯ Ѓаттисты к моей жене? џ  сам не знал почему; быть может,
из-за  усталости, неожиданно охватившей менЯ после слишком сильного нервного
напрЯжениЯ, или, может быть, таким  образом вырвалось наружу  мое  отчаЯние,
рожденное неверностью  ќмилии; Я  чувствовал,  что  между  ее неверностью  и
продажным,  зависимым  характером  моей  работы существует  какаЯ-то  свЯзь.
Ћднако  Ѓаттиста и  ќмилиЯ ничем  не  обнаружили,  что испытали  облегчение,
услышав  мое жалкое признание в собственной слабости,  так же  как прежде не
проЯвили  ни   малейших  признаков  беспокойства   при  моем  таЯщем  угрозу
вступлении. Ѓаттиста самым серьезным тоном произнес:
     - Ќо Я уверен, Њольтени, что вы напишете отличный сценарий.
     џ чувствовал, что пошел по неверному пути, но уже  не мог остановитьсЯ.
€ раздраженно ответил:
     - Ѓоюсь,  что  вы  менЯ  не  понЯли...  џ  драматург,  Ѓаттиста,  а  не
профессиональный  сценарист,  которых  теперь развелось видимо-невидимо... €
сценарий, как бы он ни был хорош и  даже безупречен,  длЯ  менЯ  будет всего
лишь одним  из многих сценариев... ђаботой, разрешите это вам прЯмо сказать,
за которую Я берусь исключительно ради заработка... Ћднако мне двадцать семь
лет и у менЯ  есть то, что принЯто называть идеалами... € мой  идеал  писать
длЯ  театра. Џочему же  Я  не могу этим занЯтьсЯ? „а потому, что современный
мир  устроен  так, что  никто не может заниматьсЯ  тем, чем ему хочетсЯ,  а,
наоборот, должен делать то, к чему стремЯтсЯ другие... ‚сегда все  упираетсЯ
в  деньги,  от  этого  зависит  и то,  что  мы  делаем, и  то, что мы  собой
представлЯем,  чем хотим стать, наша работа, наши самые заветные мечты, даже
отношениЯ с теми, кого мы любим.
     џ  чувствовал,  что  слишком  возбужден,  глаза  мои  даже  наполнились
слезами. џ сам стыдилсЯ своей чувствительности и  проклинал себЯ за то,  что
раскрываю  душу перед человеком,  который всего  лишь  несколько минут назад
пыталсЯ причем весьма  успешно соблазнить мою жену. Ћднако  такие пустЯки не
могли нарушить невозмутимости Ѓаттисты.
     - ‡наете, Њольтени, сказал он, слушаЯ вас, Я
     словно вижу  себЯ  самого, когда мне было столько  же лет, сколько  вам
теперь!
     - ‚от как? пробормотал Я, несколько сбитый с толку.
     -  „а, Я  был  очень беден, продолжал Ѓаттиста, наливаЯ себе  вина, и у
менЯ  тоже имелось то,  что вы называете идеалами... Љаковы  же были эти мои
идеалы?..  ’еперь,   пожалуй,  Я  затруднилсЯ  бы  сказать  и,  быть  может,
хорошенько не знал этого даже тогда... Ќо они у менЯ были...  возможно, даже
не  идеалы, а €деал с большой  буквы. Џотом Я  встретил  человека,  которому
очень  многим обЯзан, он менЯ многому научил... Ѓаттиста  помолчал  немного,
напустив на себЯ обычную нелепую торжественность, и Я невольно вспомнил, что
человек, на которого он намекал,  был кинопродюсером, ныне почти забытым, но
некогда, в годы становлениЯ итальЯнского  кино,  весьма  известным;  в самом
деле,  свою  успешную  карьеру  Ѓаттиста начинал  именно  с  ним  и  под его
руководством,  однако,  насколько мне было известно,  достойным восхищениЯ в
том  продюсере только и было  его умение  делать деньги...  €  вот  однажды,
продолжал Ѓаттиста, Я высказал ему примерно то, что сегоднЯ вечером говорили
мне вы... ‡наете, что он мне ответил? „о тех пор, пока вы сами хорошенько не
знаете, чего  хотите, об  идеалах лучше вовсе  позабыть, их следует отложить
подальше, в сторонку... Ќо как только  вы  прочно встанете на ноги, сразу же
вспомните  о них  и  сделайте  своим  идеалом...  первую  заработанную  вами
ассигнацию в тысЯчу  лир... ‚от вам идеал. Џотом, как он  мне  сказал, идеал
начнет расти, превратитсЯ в киностудию, кинотеатры, фильмы, уже поставленные
и  те, которые вы  только собираетесь ставить.  €деал это  наша повседневнаЯ
работа... ‚от что он мне сказал... џ последовал его совету и не раскаиваюсь.
“  вас, однако,  то огромное преимущество, что вы хорошо знаете,  каков  ваш
идеал вы хотите писать пьесы... € вы будете их писать.
     - џ буду писать пьесы? не удержавшись, переспросил Я, полный сомнений и
в то же времЯ уже испытываЯ от этого утешение.
     -  „а, вы будете их писать, подтвердил Ѓаттиста. Ѓудете их писать, если
действительно этого хотите, даже работаЯ только ради заработка, даже сочинЯЯ
сценарии длЯ "’риумф-фильма"... •отите знать, в чем секрет успеха, Њольтени?
     - ‚ чем?
     - ‚стать в очередь и ожидать  своей минуты  в жизни. ’очно  так, как вы
стоите  в  очереди  за  билетами  у  окошечка вокзальной  кассы... ‚аш черед
обЯзательно  придет, если  вы  ждете  терпеливо  и  не  перебегаете из одной
очереди в другую... ‚сему свой срок, и  кассир в окошечке выдаст каждому его
билет...  ђазумеетсЯ,  в соответствии с тем, чего  он заслужил... ’ому,  кто
должен  и может ехать далеко, билет хоть  до самой Ђвстралии... Ђ другому на
более короткое расстоЯние... Ќу, скажем, до Љапри... Ћн засмеЯлсЯ, довольный
своим намеком, и добавил: Ђ  вам Я желаю получить  билет  куда-нибудь очень,
очень далеко... •отите в Ђмерику?
     џ посмотрел на Ѓаттисту, улыбавшегосЯ мне с отеческим  видом, потом  на
ќмилию и увидел, что она тоже улыбаетсЯ, и хотЯ  улыбка ее была еле заметна,
тем не менее эта улыбка была, по крайней мере мне так показалось, совершенно
искренней!  џ  снова ощутил,  что  Ѓаттисте за один день каким-то непонЯтным
образом удалось  превратить  былую  неприЯзнь  к  нему  ќмилии  чуть ли не в
чувство симпатии. Џри этом сердце у менЯ сжалось от тоски, как в  ту минуту,
когда мне  почудилось, что Я узнаю во взглЯде ќмилии взглЯд синьоры Џазетти.
„а,  Я  ощутил тоску, а  не  ревность;  Я и в самом деле  ужасно устал после
поездки и множества событий  этого днЯ, ко всем  моим  чувствам,  даже самым
бурным,  примешивалась  усталость,  ослаблЯЯ их  и превращаЯ  в  бессильную,
близкую к отчаЯнию тоску.
     “жин  закончилсЯ  непредвиденным  образом.  Џосле  того,  как  ќмилиЯ с
симпатией слушала Ѓаттисту,  она  словно  вдруг вспомнила обо мне или, лучше
сказать,  о  моем  существовании,  и  поведение  ее еще  более  усилило  мое
беспокойство. ‚ ответ на произнесенную мной без всЯкого умысла фразу:
     -  Њожет  быть, выйдем  на террасу... наверно,  взошла  луна,  она сухо
сказала:
     - Њне  не хочетсЯ выходить на террасу... џ иду  спать...-• џ устала. €,
резко поднЯвшись, пожелала нам спокойной ночи и вышла. '!
     Ѓаттиста, казалось, не был удивлен ее внезапным ух<€
     дом,  напротив во всЯком  случае,  так мне показалось, он, пожалуй, был
даже доволен, расценив это как лестный длЯ себЯ признак волнениЯ, которое он
сумел  вызвать  в душе ќмилии. Ќо Я чувствовал, что во мне с  каждой минутой
растет беспокойство.  €  хотЯ,  как  Я говорил,  менЯ  сковывала смертельнаЯ
усталость и Я понимал, что все объЯснениЯ надо отложить  до следующего  днЯ,
все же  в конце концов Я не устоЯл и, сославшись на то, что тоже хочу спать,
пожелал Ѓаттисте спокойной ночи и вышел из гостиной.

        ѓлава 16

     ЊоЯ  комната была соединена дверью с комнатой  ќмилии. Ќе раздумываЯ, Я
прЯмо направилсЯ к этой двери и постучал. ‘разу же раздалсЯ голос ќмилии:
     - ‚ойди.
     Ћна  сидела на постели неподвижно, в задумчивой позе. …два Я вошел, она
сразу же спросила усталым и сердитым тоном:
     - —его тебе еще от менЯ надо?
     -  Ђбсолютно  ничего,  холодно  ответил Я,  ибо  теперь уже  совершенно
успокоилсЯ,  голова  у  менЯ  была ЯснаЯ,  и  Я чувствовал себЯ  даже  менее
усталым, хотел только пожелать тебе спокойной ночи.
     -  €ли  же  узнать  мое  мнение  обо всем том, что  ты наболтал сегоднЯ
Ѓаттисте... ’ак вот, если хочешь, Я тебе прЯмо скажу: все это было не только
неуместно, но просто глупо.
     џ взЯл стул, сел и спросил:
     - Џочему же?
     -  Ќе  понимаю  тебЯ,  сказала  она  раздраженно,  совершенно  тебЯ  не
понимаю...  ’ы все  времЯ так  держалсЯ  за  этот  сценарий,  а теперь вдруг
заЯвлЯешь  продюсеру, что работаешь только из-за денег,  что работа  тебе не
нравитсЯ, что ты мечтаешь писать длЯ театра и тому  подобное... Ќо разве  ты
не понимаешь, что сегоднЯ он тебе поддакивал из простой вежливости, а завтра
вспомнит обо всем, что  ты наговорил  ему, и  не  захочет давать тебе другую
работу? Ќеужели ты не способен понЯть такой простой веши?
     €так,  она же еще на менЯ нападала. €  хотЯ Я понимал,  что она  делает
это, чтобы скрыть от менЯ другие, куда более
     беспокоЯщие ее мысли,  Я  все же  почувствовал  в  ее голосе  искренние
нотки,   пусть  даже   эта   искренность  была  длЯ  менЯ  оскорбительной  и
унизительной.  џ дал  себе слово  сохранЯть спокойствие, но,  услышав, каким
презрительным тоном она со мной разговаривает, невольно возмутилсЯ:
     - Ќо это же правда. ќта работа мне совсем  не по душе и никогда не была
по душе... € вообще, с чего ты взЯла, что Я вечно буду этим заниматьсЯ?!
     - Ѓудешь, будешь,  можешь  не сомневатьсЯ. Ќикогда раньше  она еще  так
глубоко не презирала менЯ. џ стиснул зубы и сделал усилие, чтобы сдержатьсЯ.
     - Љто знает, может, и не буду, сказал  Я спокойно. …ще сегоднЯ утром  Я
готов  был писать сценарий... Ќо в течение сегоднЯшнего  днЯ произошло нечто
такое,  после чего, по  всей  вероЯтности, Я завтра же объЯвлю Ѓаттисте, что
отказываюсь работать над сценарием.
     џ произнес эту загадочную фразу с умыслом, охваченный почти мстительным
чувством.  Ћна так  долго менЯ мучила, и  теперь мне хотелось  помучить  ее,
намекнув на то, что Я увидел через  окно,  но не говорЯ ей об этом открыто и
прЯмо. Ћна пристально на менЯ посмотрела, а потом спокойно спросила:
     - —то же такое произошло?
     - Њногое.
     - Ђ именно?
     Ћна настаивала и, казалось, искренне хотела, чтобы Я начал обвинЯть ее,
упрекать в неверности. Ќо Я продолжал все так же уклончиво:
     - ќто имеет отношение к фильму... и касаетсЯ лишь менЯ и Ѓаттисты... Ќе
стоит об этом говорить.
     - Џочему же ты не хочешь сказать, в чем дело?
     - Џотому что тебе это не интересно.
     -  Ќе  хочешь говорить, не надо, только у тебЯ все равно не хватит духу
отказатьсЯ от сценариЯ. ’ы его напишешь.
     џ хорошенько  не  понЯл,  прозвучало ли  в этой  фразе  просто  обычное
презрение ко мне или же  в  ней  сквозила еще  и какаЯ-то смутнаЯ надежда. џ
осторожно спросил:
     - Џочему ты так думаешь?
     - „а потому  что Я  тебЯ  знаю.  Ќемного помолчав, она добавила,  желаЯ
смЯгчить свои слова: ‚прочем, со сценариЯми у тебЯ всегда так... ‘колько раз
ты  мне заЯвлЯл, что  не будешь  писать  то тот, то этот  сценарий,  а потом
все-таки писал... ‘тоит тебе  приступить к работе, все твои  сомнениЯ тотчас
же исчезают.
     - „а, но на этот раз затруднениЯ кроютсЯ вовсе не в сценарии.
     - Ђ в чем же?
     - ‚о мне самом.
     - —то ты хочешь этим сказать?
     "’о,  что  тебЯ  целовал Ѓаттиста",  хотелось мне  ответить  ей.  Ќо  Я
сдержалсЯ:  мы никогда не были настолько откровенны, чтобы выЯснЯть до конца
на