ландии  и  в  салонах  многих  честных,  но
образованных торговцев ѓлазго, ќбердина и Ѓелфаста. Љогда стало  известно,
что  сама  королева  ‚икториЯ  принЯла  преподнесенный  ей  верноподданным
издателем экземплЯр книги в специальном переплете и в обмен  подарила  ему
(издателю,  не  поэту)  экземплЯр  "‘траниц  из  шотландского   дневника",
восторгу нации не было предела.
   ‚се это произошло как будто во мгновение ока.  ‚  ѓреции  семь  городов
оспаривали честь быть родиной  ѓомера,  и  хотЯ  место  рождениЯ  „жаспера
ѓиббонса  (“олсолл)  было  хорошо  известно,  но   семью   семь   критиков
претендовали на честь открытиЯ его таланта;  видные  ценители  литературы,
вот уже двадцать  лет  певшие  друг  другу  панегирики  в  еженедельниках,
затеЯли из-за него такую ссору,  что  один  даже  перестал  здороватьсЯ  с
другим, встречаЯ его в "Ђтенеуме". ѓиббонса поспешило  признать  и  высшее
общество. …го приглашали  на  обеды  и  чаепитиЯ  вдовствующие  герцогини,
супруги  членов  кабинета  и  вдовы   епископов.   ѓоворЯт,   что   первым
литератором, допущенным в  английское  общество  на  правах  равного,  был
ѓаррисон ќйнсуорт (и менЯ  времЯ  от  времени  удивлЯет,  почему  ни  один
предприимчивый издатель не  воспользуетсЯ  этим,  чтобы  выпустить  полное
собрание его сочинений); но „жаспер ѓиббонс был, по-моему, первым  поэтом,
чье имЯ в списке приглашенных звучало так же заманчиво, как  имЯ  оперного
солиста или чревовещателЯ.
   ‚ результате миссис Ѓартон ’раффорд опоздала поднЯть целину -  об  этом
не могло быть и речи. …й пришлось вступить в открытую борьбу. Ќе знаю  уж,
к какой гениальной стратегии она была вынуждена прибегнуть, какие пришлось
ей проЯвить чудеса такта, нежности, утонченной симпатии и  скрытой  лести:
могу лишь терЯтьсЯ в догадках и восхищатьсЯ. Ќо  она  заполучила  „жаспера
ѓиббонса, и очень скоро он уже  повиновалсЯ  каждому  движению  ее  нежной
ручки. Ћна была восхитительна. Ћна устраивала обеды,  на  которых  он  мог
встретитьсЯ с нужными людьми; она давала приемы, где он читал свои стихи в
присутствии   первых   знаменитостей   Ђнглии;   она   знакомила   его   с
прославленными артистами, которые заказывали ему  пьесы;  она  следила  за
тем, чтобы его произведениЯ печатались только в  достойных  журналах;  она
договаривалась с издателЯми и устраивала длЯ него такие контракты, которые
ошеломили бы и министра; она заботилась о том, чтобы он принимал только те
приглашениЯ, которые она одобрЯла; она даже не поленилась развести  его  с
женой, с которой он счастливо прожил десЯть лет, потому что  поэт,  по  ее
убеждению, должен быть свободен,  а  его  талант  не  обременен  семейными
узами. € когда случилась катастрофа, миссис Ѓартон ’раффорд могла бы, если
бы пожелала, сказать, что сделала длЯ него все возможное.
   Ќо катастрофа пришла. „жаспер ѓиббонс издал второй томик стихов. Ћн был
ничуть не лучше и не хуже первого, он был очень похож на  первый.  Љ  нему
отнеслись  уважительно,  но  не  без  оговорок;  некоторые  критики   даже
позволили себе кое-какие придирки. Љнига не принесла ни успеха, ни  денег.
€ к несчастью, „жаспер ѓиббонс оказалсЯ склонен  попивать.  Ћн  не  привык
иметь столько денег, не привык к такому обилию развлечений и увеселений, а
может быть, ему недоставало его простой, скромной женушки.  ђаз-другой  он
поЯвилсЯ на обеде у  миссис  Ѓартон  ’раффорд  в  таком  состоЯнии,  какое
человек, не наделенный ее  светскостью  и  простодушием,  мог  бы  назвать
"пьЯным до бесчувствиЯ". Ћна же  кротко  говорила  гостЯм,  что  наш  бард
сегоднЯ не в ударе.
   ’ретьЯ его книга потерпела провал. Љритики  растерзали  его  на  части,
топтали ногами и, если можно процитировать здесь одну из  любимых  песенок
ќдуарда „риффилда, "швырЯли по углам и валЯли по столам".  Ћни  испытывали
вполне  понЯтную  досаду  от  того,  что  принЯли  бойкого  стихоплета  за
бессмертного поэта, и решили наказать его за свою ошибку.  Џотом  „жаспера
ѓиббонса арестовали на Џикадилли за поЯвление в пьЯном  виде  и  нарушение
общественного порЯдка, и мистеру  Ѓартону  ’раффорду  пришлось  в  полночь
отправитьсЯ на ‚айн-стрит, чтобы взЯть его на поруки.
   Џри таком положении вещей миссис Ѓартон ’раффорд вела себЯ великолепно.
Ћна не роптала. Ќи одно резкое слово не слетело с ее уст.  Њожно  было  бы
простить, если бы она была  немного  обижена  на  человека,  длЯ  которого
столько сделала и  который  так  ее  подвел.  Ќо  она  оставалась  нежной,
ласковой и чуткой. Ћна все понимала. Ћна  бросила  его,  но  не  так,  как
бросают раскаленный кирпич или горЯчую картофелину.  ќто  было  сделано  с
бесконечной мЯгкостью, столь же тихо, как  катились  по  ее  щекам  слезы,
которые она, без сомнениЯ, пролила, когда принЯла решение поступить  столь
противно своему характеру.  Ћна  бросила  его  с  таким  тактом,  с  таким
благоразумием, что „жаспер ѓиббонс, возможно, даже и  не  понЯл,  что  его
бросили. Ќо в этом не могло быть ни малейшего сомнениЯ. Ќичего плохого она
про него не говорила, даже вообще не хотела о нем говорить и, когда о  нем
заходил разговор, просто улыбалась чуть грустной улыбкой и вздыхала. Ќо ее
улыбка была длЯ него coup de grace [смертельный удар, наносимый умирающему
из состраданиЯ (фр.)], а ее вздох - камнем на его могилу.
   Њиссис  Ѓартон  ’раффорд  слишком  искренне  любила  литературу,  чтобы
позволить себе долго огорчатьсЯ из-за такой неудачи; и каким бы сильным ни
было ее разочарование, она была слишком бескорыстна,  чтобы  те  сокровища
такта, симпатии и пониманиЯ, которыми ее наделило  небо,  могли  пропадать
втуне. Ћна продолжала вращатьсЯ в литературных кругах, посещать  чаепитиЯ,
приемы и вечера, всегда очаровательнаЯ, нежнаЯ, внимательнаЯ, но при  этом
осторожнаЯ, бдительнаЯ и преисполненнаЯ решимости в  следующий  раз,  если
можно так грубо выразитьсЯ, поставить на победителЯ. ‚от  тогда-то  она  и
встретила ќдуарда „риффилда и составила себе благоприЯтное  мнение  о  его
способностЯх. Џравда, он был немолод, но тем меньше было шансов,  что  он,
как „жаспер ѓиббонс, не выдержит бремени славы. Ћна  предложила  ему  свою
дружбу. Ћн не мог не растрогатьсЯ, когда она со свойственной ей  мЯгкостью
сказала  ему,  что  это  просто  безобразие,  когда  столь   замечательные
произведениЯ остаютсЯ  достоЯнием  лишь  узкого  круга.  Ћн  был  польщен.
Љаждому приЯтно услышать, что  он  гений.  Ћна  сказала  ему,  что  Ѓартон
’раффорд подумывает, не написать ли о нем серьезную статью длЯ  "Љуортерли
ревью". Ћна пригласила его на обед, чтобы он встретилсЯ с людьми,  которые
ему могут пригодитьсЯ. Ћна хотела, чтобы он познакомилсЯ с равными себе по
уму. ‚ремЯ от времени она прогуливалась с ним  по  набережной,  беседуЯ  о
поэтах прошлого, о любви и дружбе, и пила с ним чай  в  кафе-кондитерской.
Љогда миссис Ѓартон ’раффорд поЯвилась в субботу днем на ‹импус-стрит, она
выглЯдела как царица пчелиного ульЯ, готовЯщаЯсЯ в свой свадебный полет.
   ‘ миссис „риффилд  она  вела  себЯ  безупречно,  была  любезна,  но  не
снисходительна, всегда очень мило благодарила за разрешение зайти в  гости
и говорила комплименты. ђасхваливаЯ ей  ќдуарда  „риффилда  и  объЯснЯЯ  с
оттенком зависти в голосе, какаЯ  честь  -  наслаждатьсЯ  обществом  столь
великого человека, она делала это исключительно по доброте сердечной, а не
потому, что прекрасно знала: ничто сильнее не раздражает жену  литератора,
чем лестные отзывы о нем, исходЯщие  от  другой  женщины.  ђазговариваЯ  с
миссис „риффилд, она выбирала темы попроще, которые  могли  быть  длЯ  нее
интересны: говорила о хозЯйстве, о слугах,  о  здоровье  ќдуарда,  о  том,
какаЯ ему нужна забота. Њиссис Ѓартон ’раффорд вела себЯ с ней в  точности
так, как следовало женщине из очень хорошей шотландской семьи (каковой она
и была) вести себЯ с бывшей буфетчицей,  на  которой  угораздило  женитьсЯ
видного писателЯ: она была сердечна,  игрива  и  старалась,  чтобы  миссис
„риффилд чувствовала себЯ с ней свободно.
   € все-таки ђози почему-то терпеть ее не могла; миссис  Ѓартон  ’раффорд
была, насколько Я знаю, единственным человеком, которого она не любила.  ‚
те годы  даже  буфетчицы  не  злоупотреблЯли  "чертЯми"  и  "проклЯтьЯми",
которые   сейчас   составлЯют    неотъемлемую    часть    словарЯ    самых
благовоспитанных молодых дам, и Я никогда не слыхал от ђози ничего такого,
что могло бы шокировать мою тетю ‘офи. Љогда  кто-нибудь  рассказывал  при
ней сомнительный анекдот, она краснела до ушей. Ќо миссис Ѓартон  ’раффорд
она называла не иначе, как "эта проклЯтаЯ стараЯ кошка". Ѓлижайшим друзьЯм
ђози стоило величайших трудов уговорить ее вести себЯ с ней  вежливо.  "Ќе
дури, ђози, - говорили они. ‚се звали ее "ђози", и скоро Я  тоже,  хоть  и
очень робко, начал так ее звать. - Ћна может  сделать  ему  карьеру,  если
захочет. Ћн должен к ней подлизыватьсЯ. Ћна все может".
   •отЯ большинство субботних гостей поЯвлЯлось у „риффилдов раз в две-три
недели, небольшаЯ компаниЯ, в которую входил  и  Я,  бывала  у  них  почти
еженедельно. Њы составлЯли костЯк собиравшегосЯ здесь общества,  приходили
рано и оставались допоздна. € самыми верными из всех  были  Љвентин  ”орд,
ѓарри ђетфорд и ‹айонел •ильер.
   Љвентин ”орд был коренастый человек с  прекрасной  головой  того  типа,
который впоследствии одно времЯ вошел в моду в кино: прЯмой нос,  красивые
глаза,  коротко  стриженные  седые  волосы  и  черные  усы;  будь  он   на
четыре-пЯть дюймов выше, он выглЯдел бы классическим злодеем из мелодрамы.
Њы знали, что у него "очень хорошие свЯзи" и он  богат;  единственное  его
занЯтие составлЯло поощрение искусств.  Ћн  посещал  все  премьеры  и  все
закрытые  вернисажи,  отличалсЯ  требовательностью  знатока  и   питал   к
произведениЯм своих современников вежливое, но огульное презрение.  Љак  Я
обнаружил, к „риффилдам он ходил не потому, что ќдуард  гений,  а  потому,
что ђози - красавица.
   ’еперь, вспоминаЯ об этом, Я не перестаю удивлЯтьсЯ, что не видел столь
очевидных вещей, пока менЯ не тыкали в них носом. Љогда Я  впервые  с  ней
познакомилсЯ, мне и в голову не пришло подумать о том,  хороша  она  собой
или дурна, а когда пЯть лет спустЯ, снова увидев ее,  Я  впервые  заметил,
что она очень красива, Я почувствовал некоторый интерес,  но  особенно  об
этом не задумывалсЯ. џ воспринЯл это  как  обычный  порЯдок  вещей  -  как
солнце, садЯщеесЯ над ‘еверным морем, или как башни собора в ’еркенбери. џ
был поражен, когда услышал разговоры о  красоте  ђози,  и,  когда  ќдуарду
говорили, как она хороша, а он на мгновение взглЯдывал на нее, Я  следовал
его примеру. ‹айонел •ильер был художник и  просил  ђози  позировать  ему.
Љогда он рассказывал  о  картине,  которую  собиралсЯ  писать  с  ђози,  и
объЯснЯл мне, что он в ней видит, Я слушал его с глупым видом, озадаченный
и смущенный. ѓарри ђетфорд знал одного из модных фотографов  того  времени
и, договорившись о каких-то особых условиЯх, повел ђози сниматьсЯ.  ‘пустЯ
неделю-другую мы получили отпечатки и долго их разглЯдывали. џ еще никогда
не видел ђози в вечернем платье. Ћно было  из  белого  атласа,  с  длинным
треном, пышными рукавами и низким вырезом; причесана она  была  тщательнее
обычного и совсем не походила на ту крепкую молодую женщину  в  соломенной
шлЯпке и крахмальной блузке, которую Я впервые встретил на  „жой-лейн.  Ќо
‹айонел •ильер нетерпеливо отшвырнул фотографии.
   - „рЯнь, - сказал он. - ђазве может быть ђози на фотографиЯх похожа  на
себЯ? ‚ ней самое главное - краски. - Ћн повернулсЯ  к  ней.  -  ђози,  вы
знаете, что ваши краски - это чудо из чудес?
   Ћна молча взглЯнула на него, но ее полные красные губы сложились  в  ту
самую детскую, озорную улыбку.
   - …сли Я смогу передать хотЯ бы намек на  это,  Я  прославлюсь  на  всю
жизнь, - сказал он. - ‚се жены богатых  биржевиков  приползут  ко  мне  на
коленЯх и будут умолЯть менЯ нарисовать их так же.
   ‚скоре Я узнал,  что  ђози  ему  позирует.  џ  еще  никогда  не  был  в
мастерской художника и считал ее вратами  в  мир  романтики.  Ќо  когда  Я
спросил, нельзЯ ли мне зайти взглЯнуть, как продвигаетсЯ  картина,  •ильер
сказал, что пока не хочет никому ее показывать. ќто был тридцатипЯтилетний
человек с цветущей внешностью,  похожей  на  портрет  ‚ан-„ейка,  если  бы
изысканность в нем заменить добродушием. Ћн был чуть выше среднего  роста,
строен, носил пышную гриву черных волос, длинные усы и  эспаньолку.  •одил
он в испанских плащах и широкополых сомбреро. Ћн долго жил в  Џариже  и  с
восхищением рассказывал о художниках, про которых мы  и  не  слыхивали:  о
Њоне, ‘ислее, ђенуаре; а о сэре ”редерике ‹ейтоне, мистере  Ђлма-’адема  и
мистере „ж.-”.“оттсе, которыми в глубине души восхищались мы, отзывалсЯ  с
презрением. џ часто подумываю, что с ним сталось потом. Ќесколько  лет  он
провел в ‹ондоне, пытаЯсь пробить себе дорогу, но,  по-видимому,  потерпел
неудачу и уехал во ”лоренцию. Њне говорили, что у него там  художественнаЯ
школа,  но,  когда  много  лет  спустЯ  Я  туда  попал  и  начал   о   нем
расспрашивать, Я так и не нашел никого, кто бы о нем слыхал.  Џо-моему,  у
него был кое-какой талант,  потому  что  Я  до  сих  пор  Явственно  помню
написанный им портрет ђози  „риффилд.  €нтересно,  что  случилось  с  этим
портретом. Џогиб ли он или  затерЯлсЯ,  прислоненный  лицом  к  стене,  на
чердаке лавки старьевщика в —елси? Њне хотелось бы верить,  что  он  нашел
себе место хотЯ бы в какой-нибудь провинциальной художественной галерее.
   Љогда Я наконец получил  разрешение  зайти  посмотреть  на  портрет,  Я
совсем осрамилсЯ. ЊастерскаЯ •ильера  находилась  на  ”улхэм-роуд,  позади
рЯда лавок, и в нее вел темный, вонючий коридор. „ело было  в  воскресенье
днем,  в  марте,  погода  стоЯла  прекраснаЯ,  и  Я  шел  туда  пешком   с
‚инсент-сквер по пустынным улицам. •ильер  жил  в  мастерской;  там  стоЯл
большой диван, где он спал, а сзади была крохотнаЯ комната, где он готовил
завтрак, мыл кисти и, Я полагаю, мылсЯ сам.
   Љогда Я вошел, ђози была все еще в том же платье, в котором позировала,
и они пили чай. •ильер открыл мне дверь и, не выпускаЯ моей  руки,  подвел
менЯ к большому полотну.
   - ‚от она, - сказал он.
   Ћн написал ђози во весь рост, чуть меньше натуральной величины, в белом
шелковом вечернем платье. Љартина была совсем не похожа на  привычные  мне
академические портреты. џ не знал,  что  сказать,  и  лЯпнул  первое,  что
пришло мне в голову:
   - Ђ когда она будет готова?
   - Ћна готова, - ответил он.
   џ покраснел до ушей, чувствуЯ себЯ  полным  идиотом.  ’огда  Я  еще  не
приноровилсЯ со знанием дела судить о работах современных художников, как,
льщу себЯ мыслью, умею сейчас. …сли бы это было здесь уместно,  Я  бы  мог
написать отличное маленькое руководство,  которое  позволило  бы  любителю
искусства,  к  полному  удовлетворению  художников,  высказатьсЯ  о  самых
разнообразных проЯвлениЯх творческого инстинкта.  Ќапример,  произнесенное
от всего сердца  "‚от  это  да!"  -  показывает,  что  вы  признаете  мощь
безжалостного реалиста; "ќто так искренне!" - скрывает ваше замешательство
при  виде   раскрашенной   фотографии   вдовы   олдермена;   тихий   свист
свидетельствует о вашем  восхищении  работой  постимпрессиониста;  "Ћчень,
очень занЯтно" - выражает ваши чувства по поводу кубиста; "Ћ!" - означает,
что вы потрЯсены, а "Ђ!" - что у вас захватило дух.
   - Ћчень похоже. - ќто было все, на что Я был способен тогда.
   - ‚ы слишком привыкли к бонбоньеркам, - сказал •ильер.
   - Џо-моему, это замечательно, - быстро  возразил  Я,  защищаЯсь.  -  ‚ы
пошлете ее в Ђкадемию?
   - —то вы! џ мог бы еще послать ее в ѓровнор.
   џ перевел взглЯд с картины на ђози, потом снова на картину.
   - ‚станьте в позу, ђози, - сказал •ильер, - пусть он на вас посмотрит.
   Ћна поднЯлась на подставку. џ глЯдел то на нее, то на картину. ‚ сердце
у менЯ что-то странно шевельнулось, будто кто-то  мЯгко  погрузил  в  него
острый нож, но это вовсе не было неприЯтно: Я ощутил легкую,  но  какую-то
сладкую боль, а потом у менЯ вдруг ослабели ноги. Ќе могу понЯть, помню ли
Я сейчас живую ђози или ђози с той картины, потому что, когда  Я  думаю  о
ней, она представлЯетсЯ мне не в блузке и шлЯпке, как Я ее увидел впервые,
и не в каком-нибудь другом костюме, что Я на ней потом видел,  а  в  белом
шелке, который написал •ильер, с черным бархатным бантом в волосах и в той
позе, какую он ей велел принЯть.
   џ никогда не знал точно, сколько ђози лет; по моим примерным  подсчетам
получаетсЯ, что тогда ей было тридцать пЯть. Ќо выглЯдела она куда моложе.
Ќа ее лице не было ни единой морщины, и кожа  оставалась  гладкой,  как  у
ребенка. Ќе думаю, чтобы ее черты лица отличались особой правильностью. ‚о
всЯком случае, в них не было аристократической утонченности знатных  леди,
чьи фотографии в то времЯ продавались во  всех  лавках;  они  были  скорее
грубоваты. Љороткий, чуть толстоватый нос, небольшие глаза,  крупный  рот;
но глаза ее были васильковой голубизны, и они улыбались вместе  с  губами,
очень Яркими и чувственными, и Я никогда не видел  улыбки  более  веселой,
дружеской и милой. „ержалась ђози от природы немного  угрюмо  и  замкнуто,
но, когда она улыбалась,  эта  замкнутость  вдруг  становилась  бесконечно
привлекательной. ‚  лице  ее  не  играли  краски;  оно  было  только  чуть
смугловатое, а под глазами лежала легкаЯ синева. ‘ветло-золотистые  волосы
она причесывала по тогдашней моде, вверх от лба с замысловатой челкой.
   - —ертовски трудно ее писать, - сказал •ильер, глЯдЯ то на нее,  то  на
свою картину. - ‚идите ли, она всЯ золотаЯ,  и  лицо  и  волосы,  а  общий
колорит все равно вовсе не золотистый, а серебристый.
   џ понимал, что он  хочет  сказать.  Ћна  всЯ  светилась,  но  не  Ярким
солнечным, а скорее бледным лунным сиЯнием, и если все же сравнивать ее  с
солнцем, то с солнцем в  белом  утреннем  тумане.  •ильер  поместил  ее  в
середине полотна, и она стоЯла,  опустив  руки  с  повернутыми  к  зрителю
ладонЯми, слегка  откинув  голову,  что  особенно  подчеркивало  жемчужную
прелесть ее груди и шеи. Ћна стоЯла, как  актриса,  вышедшаЯ  кланЯтьсЯ  и
смущеннаЯ  неожиданными  аплодисментами,  но  в  ней  было  что-то   столь
девственное, столь неуловимо весеннее, что такое сравнение  терЯло  всЯкий
смысл. ќто бесхитростное существо никогда не  знало  ни  грима,  ни  света
рампы. Ћна стоЯла, как дева, созревшаЯ длЯ любви, простодушно предлагающаЯ
себЯ возлюбленному, выполнЯЯ предназначение Џрироды. Џоколение, к которому
принадлежала ђози, не боЯлось некоторой пышности линий; она была  стройна,
но груди ее были полными, а бедра  -  хорошо  обрисованными.  Љогда  позже
картину увидела миссис Ѓартон ’раффорд, она сказала, что  ђози  напоминает
ей жертвенную телку.


        15

   ‚ечерами ќдуард „риффилд работал, а ђози делать было нечего,  и  она  с
удовольствием ходила куда-нибудь то с одним, то с другим из своих  друзей.
Ћна любила роскошь. Љвентин ”орд, располагавший средствами, заезжал за ней
на извозчике и возил ее обедать к Љеттнеру или в  "‘авой",  длЯ  чего  она
нарЯжалась в самые шикарные  свои  платьЯ.  ѓарри  ђетфорд,  хоть  у  него
никогда не было и шиллинга, тоже вел себЯ так, как будто был при  деньгах,
и тоже возил ее в экипаже и угощал обедами у ђомано или в каком-нибудь  из
ресторанчиков ‘охо, входивших в моду. Ћн был актер, и неплохой,  но  очень
привередливый, и часто сидел без работы. …му было лет  тридцать.  ќто  был
человек с некрасивым, но симпатичным лицом и отрывистой манерой  говорить,
благодарЯ которой все его слова казались остроумными. ђози нравилось,  как
легко он относитсЯ к жизни, как лихо носит свои костюмы, сшитые у  лучшего
портного ‹ондона  и  неоплаченные,  как  безрассудно  может  поставить  на
какую-нибудь лошадь пЯть фунтов, которых у него нет, и как  щедро  швырЯет
деньги  направо  и  налево,  если  выиграет.  Ћн  был  весел,   обаЯтелен,
тщеславен, хвастлив и не слишком щепетилен.  ђози  рассказывала  мне,  что
однажды он заложил часы, чтобы пригласить ее на обед, а потом  занЯл  пару
фунтов у возглавлЯвшего труппу премьера, который предоставил  им  место  в
театре, и пригласил его же с ними поужинать.
   Ќо она с таким же удовольствием ходила и в мастерскую ‹айонела •ильера,
где  они  вместе  жарили  себе  отбивные,  а  потом  проводили  вечер   за
разговорами. € только очень редко она обедала со мной. Ћбычно Я заходил за
ней, уже пообедав на ‚инсент-сквер, а она обедала с „риффилдом.  Џотом  мы
садились на автобус и ехали в мюзик-холл.  Њы  ходили  то  в  один,  то  в
другой, то в "Џавильон", то в "’иволи", иногда -  в  "Њетрополитен",  если
хотели посмотреть какой-нибудь определенный номер, но больше всего  любили
"Љентербери". Њеста там были недорогие, а программа хорошаЯ. Њы заказывали
пару пива, Я  курил  трубку,  а  ђози  восхищенно  разглЯдывала  огромный,
темный, прокуренный зал, битком набитый обитателЯми южного ‹ондона.
   - Њне нравитсЯ "Љентербери", - говорила она. - ’ам так уютно.
   џ обнаружил, что  она  -  большаЯ  любительница  чтениЯ.  …й  нравилась
историЯ, но не всЯкаЯ, а только определенного рода - биографии  королев  и
королевских  любовниц,  и  она  с  детским  удивлением  рассказывала   мне
необыкновенные вещи, о которых читала. Ћна была прекрасно знакома со всеми
шестью  супругами  королЯ  ѓенриха  VIII,  знала  всю  подноготную  миссис
”ицгерберт и леди ѓамильтон. …е неутолимаЯ  любознательность  простиралась
от ‹укреции Ѓорджиа до жен ”илиппа €спанского и  включала  длинный  список
любовниц французских королей. Ћна знала всех, и  про  каждую  из  них,  от
Ђгнес ‘орель до мадам „юбарри, знала все.
   - ‹юблю читать про настоЯщую жизнь, - говорила она. - Ђ романы  мне  не
нравЯтсЯ.
   ‹юбила она и  посплетничать  про  Ѓлэкстебл,  и  мне  казалось,  что  и
ходить-то со мной ей нравитсЯ потому, что Я сам оттуда. Ћна, похоже, знала
все, что там происходит.
   - џ езжу туда раз в две-три  недели  повидатьсЯ  с  матерью,  -  как-то
сказала она. - ‚сего на один вечер.
   - ‚ Ѓлэкстебл? - удивилсЯ Я.
   - Ќет, не в Ѓлэкстебл, - улыбнулась она. - ’уда менЯ пока что не тЯнет.
‚ •эвершем. Њать приезжает туда повидатьсЯ со  мной.  џ  останавливаюсь  в
гостинице, где раньше работала.
   Ћна никогда не отличалась разговорчивостью. —асто,  погожими  вечерами,
когда мы решали пройтись из мюзик-холла пешком, она всю дорогу молчала. Ќо
молчание ее было задушевным и  уютным.  Ћно  не  исключало  вас  из  круга
занимавших ее мыслей; наоборот,  вы  становились  частью  всеохватывающего
довольства жизнью.
   Ћднажды Я говорил о ней с ‹айонелом •ильером  и  сказал,  что  не  могу
понЯть, как она превратилась из свежей молодой женщины крестьЯнского вида,
которую Я знал в Ѓлэкстебле, в это очаровательное  существо,  чью  красоту
теперь признавали практически все. (Ѓыли люди, которые соглашались с  этим
не без оговорок. "Љонечно, у нее прекраснаЯ фигура, - говорили они, - но Я
не очень люблю такие лица" Ђ другие говорили: "Ћ да, очень красива; хорошо
бы еще, если бы она была более утонченной".)
   - Њогу объЯснить это вам в двух словах,  -  сказал  ‹айонел  •ильер.  -
Љогда вы впервые ее встретили, она  была  всего  лишь  свежей,  миловидной
девицей. Љрасавицей сделал ее Я.
   Ќе помню, что Я ответил, - знаю только, что какую-то непристойность.
   - Ќу вот! ќто говорит только о  том,  что  вы  ничего  не  понимаете  в
красоте. Ќикто не обращал особого вниманиЯ на ђози, пока Я не увидел ее  в
образе серебристого солнца. Џока Я ее не написал,  никто  не  догадывалсЯ,
что у нее красивейшие в мире волосы.
   - Ђ ее шеЯ, грудь, осанка, телосложение - все это тоже вы сделали?
   - Ќу да, черт возьми, именно Я!
   Љогда  •ильер  говорил  о  ђози  при  ней,  она  слушала  с   улыбчивой
серьезностью, и на ее бледных щеках поЯвлЯлсЯ  слабый  румЯнец.  Џо-моему,
сначала, когда он заговаривал с ней о  ее  красоте,  она  думала,  что  он
просто ее разыгрывает; но и потом, когда она убедилась, что это не так,  и
когда он написал ее в серебристо-золотых тонах, особенного впечатлениЯ  на
нее это не произвело. …й было немного забавно,  она,  конечно,  испытывала
удовольствие и отчасти удивление, но  голову  ей  это  не  вскружило.  Ћна
считала его немного сумасшедшим. џ нередко задумывалсЯ над  тем,  было  ли
между ними что-нибудь. џ  не  мог  забыть  всего,  что  слышал  о  ђози  в
Ѓлэкстебле, и того, что видел в нашем  саду;  Я  подумывал  и  о  Љвентине
”орде, и о ѓарри ђетфорде. џ следил за тем, как они с ней себЯ ведут.  Ћна
обращалась  с  ними  не  то  чтобы  фамильЯрно  -  скорее  по-приЯтельски:
совершенно открыто, при всех, договаривалась о встречах и  поглЯдывала  на
них с той озорной детской улыбкой, котораЯ, как Я теперь обнаружил,  таила
в  себе  такую  необъЯснимую  прелесть.  €ногда,  сидЯ  с  ней   рЯдом   в
мюзик-холле, Я заглЯдывал ей в лицо; не думаю, чтобы Я был влюблен в  нее,
мне просто было приЯтно-спокойно сидеть с ней и глЯдеть на бледное  золото
ее волос и кожи. Љонечно, ‹айонел •ильер был прав: самое удивительное было
то, что это золото каким-то странным образом напоминало о лунном свете.  ‚
ней  чувствовалась  безмЯтежность  летнего  вечера,  когда  свет  медленно
меркнет на безоблачном небе. …е безбрежное спокойствие было не монотонным,
а таким же полным жизни, как море у берегов Љента,  гладкое  и  сверкающее
под  августовским  солнцем.  Ћна  напоминала  мне  сонатину  какого-нибудь
старинного итальЯнского  композитора,  задумчивую,  но  изысканно-игривую,
проникнутую журчащим весельем, в котором легким, трепещущим эхом  все  еще
звучит  недавний  вздох.  €ногда,  ощутив  на   себе   мой   взглЯд,   она
поворачивалась и несколько мгновений смотрела мне прЯмо в лицо.  Џри  этом
она не говорила ни слова. Ћ чем она думала, Я не знал.
   Џомню, однажды Я зашел за ђози на ‹импус-роуд, и горничнаЯ, сказав, что
хозЯйка еще не готова, попросила менЯ подождать в гостиной. ђози вошла всЯ
в черном бархате, в  модной  шлЯпе,  увенчанной  страусовыми  перьЯми  (мы
собирались в "Џавильон", и она по этому случаю приоделась). ‚ыглЯдела  она
такой красивой, что у менЯ перехватило дыхание. џ  был  потрЯсен.  ЏлатьЯ,
которые  тогда  носили,  придавали  женщине  достоинство,  и  было  что-то
удивительно привлекательное в том, как ее девственнаЯ красота (иногда  она
была  похожа  на  замечательную  статую  Џсихеи  в  неаполитанском  музее)
оттенЯлась величавостью ее нарЯда. …е отличала одна особенность,  котораЯ,
по-моему, встречаетсЯ очень редко,  -  кожа  у  нее  под  глазами,  слегка
голубоватаЯ,  всегда  была  влажной.  ‚ременами  Я  не  верил,   что   это
естественнаЯ влага, и как-то спросил ее, не втирает  ли  она  под  глазами
вазелин: это  выглЯдело  именно  так.  Ћна  улыбнулась,  вынула  платок  и
протЯнула мне.
   - ‚ытрите и посмотрите, - сказала она.
   Ћднажды вечером, когда мы возвращались из "Љентербери" и Я, прощаЯсь  с
ней у дверей, протЯнул ей руку, она негромко  засмеЯлась  и  прильнула  ко
мне.
   - „урачок, - сказала она.
   € поцеловала менЯ  в  губы.  ќтот  поцелуй  не  был  ни  поспешным,  ни
страстным. …е губы, ее полные Яркие губы  были  прижаты  к  моим  как  раз
столько времени, чтобы Я мог ощутить их  форму,  их  тепло,  их  мЯгкость.
Џотом, по-прежнему  не  спеша,  она  отстранилась,  молча  открыла  дверь,
скользнула в дом и исчезла. џ так  удивилсЯ,  что  не  мог  произнести  ни
слова. џ просто, как дурак, принЯл ее поцелуй,  не  почувствовав  никакого
возбуждениЯ. Џотом Я повернулсЯ и пошел домой, а в ушах у  менЯ  продолжал
звучать ее смешок. Ћн был не презрительным и не обидным, а  откровенным  и
дружеским, как будто она засмеЯлась потому, что Я ей нравлюсь.


        16

   Џосле этого Я целую неделю  никуда  не  ходил  с  ђози.  Ћна  ездила  в
•эвершем провести вечер с матерью, потом была занЯта в  ‹ондоне.  Ђ  потом
она попросила менЯ пойти с ней в •еймаркетский театр. ’ам шла очень моднаЯ
пьеса и билетов не было, поэтому мы решили пойти на ненумерованные места в
партер. Њы закусили бифштексом и стаканом пива в кафе  "Њонико",  а  потом
стали ждать вместе с толпой. ‚ те времена правильных очередей  не  бывало,
и, когда открывали двери, начиналась страшнаЯ толкотнЯ  и  давка.  €зрЯдно
вспотевшие, запыхавшиесЯ и  несколько  помЯтые,  мы  наконец  пробились  и
занЯли места.
   Ћбратно мы шли пешком через ‘ент-„жеймс-парк. Ќочь была так хороша, что
мы присели на скамейку. Џри свете звезд  лицо  и  волосы  ђози  как  будто
слегка светились. ‚сЯ она излучала дружелюбие,  одновременно  искреннее  и
нежное (Я не очень удачно это выразил, но Я  не  знаю,  как  передать  это
ощущение). Ћна была как серебристый ночной цветок, благоухающий только под
лучами луны. џ обнЯл ее за талию, она повернулась ко мне, и  на  этот  раз
поцеловал ее Я. Ћна не двинулась; ее мЯгкие алые губы  подались  с  тихой,
страстной покорностью, как вода озера принимает лунный свет.
   Ќе знаю, сколько времени мы там сидели. ‚друг она сказала:
   - џ ужасно проголодалась.
   - џ тоже, - засмеЯлсЯ Я.
   - Ќе подкрепитьсЯ ли нам где-нибудь жареной рыбой?
   - Џожалуй.
   ‚ те времена Я хорошо знал ‚естминстер - тогда еще  не  модный  квартал
парламентариев и прочих важных персон, а захолустный, бедный уголок. Љогда
мы, выйдЯ из парка, перешли  ‚икториЯ-стрит,  Я  повел  ђози  в  лавку  на
•орсферри-роу,  где  торговали  жареной  рыбой.   Ѓыло   уже   поздно,   и
единственным  человеком,  которого  мы  встретили,  был   кучер   экипажа,
ожидавший кого-то на улице. Њы заказали рыбу с картошкой и  бутылку  пива.
‡ашла какаЯ-то беднаЯ женщина, котораЯ купила на два пенса рыбы  и  унесла
ее, завернув в клочок бумаги. Њы ели с аппетитом.
   Ќаш обратный путь лежал через ‚инсент-сквер, и, когда мы проходили мимо
моего дома, Я сказал ей:
   - Њожет быть, зайдете на минуту? ‚ы еще не видели, как Я живу.
   - Ђ ваша хозЯйка? џ не хочу, чтобы у вас были неприЯтности.
   - Ћ, она спит как убитаЯ.
   - Ќу, зайдем ненадолго.
   џ тихо открыл ключом дверь и провел ђози за руку по  темному  коридору.
‚ойдЯ в свою гостиную, Я зажег газ. ђози снЯла шлЯпку и крепко почесала  в
голове. Џотом она поискала глазами зеркало, но Я старалсЯ следовать самому
изысканному вкусу и в свое времЯ снЯл зеркало, висевшее над  камином,  так
что в этой комнате никто не мог посмотреть, как он выглЯдит.
   - ‡айдите в спальню, - сказал Я. - ’ам есть зеркало.
   џ отворил дверь и зажег свечу. ђози вошла вслед за  мной,  и  Я  высоко
поднЯл свечу, чтобы ей было видно. џ смотрел в зеркало, как она поправлЯет
волосы. Ћна вынула две или три шпильки,  сунула  их  в  рот  и,  взЯв  мою
головную щетку, взбила вверх волосы с  затылка.  Џотом  она  скрутила  их,
пришлепнула и опЯть воткнула шпильки. Џри этом она поймала в  зеркале  мой
взглЯд и улыбнулась. ‚откнув последнюю шпильку, она повернулась ко мне, не
говорЯ ни слова и спокойно глЯдЯ на  менЯ  все  с  той  же  едва  заметной
дружеской улыбкой в голубых глазах. џ поставил свечу. Љомната  была  очень
маленькаЯ, и туалетный столик стоЯл рЯдом с кроватью. Ћна поднЯла  руку  и
нежно погладила менЯ по щеке.
   ‘ейчас Я очень жалею, что начал писать эту книгу от первого  лица.  ќто
очень  хорошо,  когда   есть   возможность   выставить   самого   себЯ   в
благожелательном или трогательном свете, и нет  ничего  более  эффектного,
чем скромно-героический или  грустно-юмористический  тон,  которые  широко
применЯютсЯ в этом грамматическом варианте. Ћчень приЯтно писать  о  себе,
предвидЯ слезу, котораЯ блеснет на глазах у читателЯ, и нежную  улыбку  на
его  губах;  но  это  не  доставлЯет  вовсе  никакого  удовольствиЯ,  если
приходитсЯ выставлЯть себЯ попросту последним дураком.
   Ќекоторое времЯ назад Я  прочел  в  "€внинг  стандард"  статью  мистера
€влина ‚о, где он, между прочим, заметил, что  писать  романы  от  первого
лица - прием недостойный. Ћчень жаль, что он не объЯснил почему, а  просто
бросил это замечание походЯ: хотите -  верьте,  хотите  -  нет,  наподобие
…вклида с его  знаменитым  наблюдением  о  параллельных  прЯмых.  џ  очень
заинтересовалсЯ этим и тотчас попросил ќлроЯ Љира (он читает  все,  в  том
числе  даже  книги,  к  которым  пишет  предисловиЯ)  порекомендовать  мне
какие-нибудь труды по литературному мастерству. Џо  его  совету  Я  прочел
"€скусство беллетриста" м-ра Џерси ‹аббока, откуда узнал, что единственный
способ писать романы - писать, как ѓенри „жеймс; потом Я прочел "Ќекоторые
аспекты романа" м-ра ќ.-Њ.”орстера, откуда узнал, что писать романы  нужно
только так, как писал ќ.-Њ.”орстер; потом  Я  прочел  "Љомпозицию  романа"
м-ра ќдвина Њюйра, откуда вообще ничего не узнал. Ќо ни в  одной  из  этих
книг Я не нашел ничего о том, что мне было нужно.  ’ем  не  менее  Я  могу
указать одну причину, по которой некоторые романисты -  такие,  как  „ефо,
‘терн, ’еккерей, „иккенс, ќмили Ѓронте и Џруст, хорошо  известные  в  свое
времЯ, но теперь,  несомненно,  позабытые,  прибегали  к  методу,  который
осудил м-р €влин ‚о. ‘тановЯсь старше, мы все в большей  степени  осознаем
людскую  сложность,  непоследовательность  и  неразумие,  и   это   служит
единственным оправданием длЯ писателЯ, который в  пожилом  или  преклонном
возрасте вместо того, чтобы размышлЯть о вещах  посерьезнее,  интересуетсЯ
мелкими побуждениЯми воображаемых персонажей. €бо если длЯ постижениЯ рода
человеческого следует изучать человека, то Явно разумнее взЯть в  качестве
предмета  длЯ  изучениЯ  непротиворечивые,  осЯзаемые   и   содержательные
вымышленные образы, чем иррациональные и смутные фигуры из реальной жизни.
€ногда романист, как всеведущий бог, готов  рассказать  вам  все  о  своих
персонажах; но иногда бывает и иначе, и тогда он рассказывает вам не  все,
что можно о них знать, а лишь то немногое, что  знает  сам;  и  поскольку,
становЯсь старше, мы все в меньшей степени ощущаем себЯ богоподобными,  то
не следует удивлЯтьсЯ, что  с  возрастом  романист  все  более  утрачивает
склонность описывать что бы то ни  было  сверх  того,  что  он  познал  из
собственного опыта. Ђ длЯ этой ограниченной цели первое лицо единственного
числа очень удобно.
   ђози поднЯла руку и нежно погладила менЯ по щеке.  Ќе  знаю,  почему  Я
сделал то, что сделал вслед  за  этим;  обычно  Я  представлЯл  себе  свое
поведение в подобном  случае  совершенно  иным.  ђыдание  перехватило  мне
горло; не знаю, от ’ого ли, что Я был робок и одинок (не телом, потому что
Я целый день проводил в больнице с разнообразными людьми, но  душой),  или
от того, что слишком велико было мое †елание,  но  Я  заплакал.  Њне  было
ужасно стыдно; Я пыталсЯ взЯть себЯ в руки, но не мог -  слезы  хлынули  у
менЯ из глаз и потекли по щекам. ђози заметила их и тихо ахнула.
   - Њилый, что с тобой? ‚ чем дело? Ќе надо, ну не надо!
   Ћна обнЯла менЯ за шею и тоже заплакала, целуЯ мои губы, глаза и мокрые
щеки. Ћна расстегнула корсаж, положила мою голову себе на  грудь,  гладила
мое лицо и укачивала менЯ, как малого ребенка, а  Я  целовал  ее  груди  и
беломраморную шею. Џотом она сбросила корсаж и  юбку,  и  Я  обнЯл  ее  за
талию, затЯнутую  в  корсет;  потом  она  расстегнула  его,  на  мгновение
задержав дыхание, и встала передо мной в одной сорочке.  Љогда  Я  положил
руки ей на бедра, Я почувствовал складки на коже от корсета.
   - ‡адуй свечу, - прошептала она.
   Ћна разбудила менЯ, когда рассвет заглЯнул за  занавески  и  вырвал  из
темноты уходЯщей ночи кровать  и  шкаф.  џ  проснулсЯ  от  того,  что  она
поцеловала менЯ в губы, щекоча мне лицо рассыпавшимисЯ волосами.
   - Њне надо вставать, - сказала она. - Ќе хочу, чтобы менЯ  видела  твоЯ
хозЯйка.
   - …ще есть времЯ.
   Ћна склонилась надо мной, и ее груди тЯжело легли мне на грудь.  ‚скоре
она встала. џ зажег свечу. Ћна повернулась к зеркалу, поправила волосы,  а
потом оглЯдела свое нагое тело. “ нее от природы  была  тонкаЯ  талиЯ,  и,
несмотрЯ  на  хорошо  развитую  фигуру,  она  отличалась  стройностью.  …е
крепкие, высокие груди выступали вперед, как будто изваЯнные из мрамора. ‚
свете свечи, уже боровшемсЯ с крепнущим  днем,  все  ее  тело,  как  будто
предназначенное длЯ любви,  казалось  серебристо-золотым,  и  единственным
цветным пЯтном были ало-розовые крепкие соски.
   Њы молча оделись. Љорсет она надевать не стала, а просто сложила,  и  Я
завернул его в газету. Ќа цыпочках мы  прошли  по  коридору,  и,  когда  Я
отворил дверь и мы шагнули наружу, рассвет  бросилсЯ  нам  навстречу,  как
кошка по  ступенькам.  Џлощадь  была  пуста;  солнце  уже  освещало  окна,
выходЯщие  на  восток.  џ  чувствовал  себЯ  таким  же  юным,   как   этот
начинающийсЯ день. „ержась за руки, мы дошли до угла ‹ипнус-роуд.
   - ’еперь Я пойду одна, - сказала она. - Ќа всЯкий случай.
   џ поцеловал ее и долго глЯдел  ей  вслед.  Ћна  шла  медленно,  держась
прЯмо, твердой поступью деревенской женщины,  котораЯ  привыкла,  что  под
ногами у нее прочнаЯ землЯ. џ не мог возвратитьсЯ в постель  и  бродил  по
улицам, пока не вышел на набережную. ђаннее утро Ярко окрашивало реку. Џод
‚оксхоллским мостом плыла вниз по течению коричневаЯ баржа, а у  берега  в
маленькой лодке гребли двое мужчин. џ почувствовал, что голоден.


        17

   ќто продолжалось больше года. Љаждый раз, когда мы с  ђози  куда-нибудь
ходили, по пути домой она заходила ко мне - иногда на часок, иногда до тех
пор, пока рассвет не предупреждал нас,  что  служанки  скоро  примутсЯ  за
мытье крылечек. џ помню теплые солнечные утра,  когда  усталый  лондонский
воздух наполнЯлсЯ желанной свежестью; помню звуки наших шагов,  казавшиесЯ
такими громкими на пустынных  улицах;  помню,  как  мы  молча,  но  весело
спешили под  зонтиком,  когда  зима  принесла  с  собой  холода  и  дожди.
Џолисмены, стоЯвшие на посту, поглЯдывали на нас, когда мы проходили мимо,
- иногда подозрительно, а иногда с понимающим блеском в глазах.  ‚ремЯ  от
времени нам  попадалсЯ  бездомный  бродЯга,  прикорнувший  где-нибудь  под
колоннадой. ђози дружески сжимала мою руку, когда Я клал серебрЯную монету
ему на колени или в  костлЯвую  ладонь  (главным  образом  напоказ,  чтобы
произвести впечатление на ђози, потому что денег  у  менЯ  было  немного).
ђози сделала менЯ счастливым. џ очень к ней привЯзалсЯ. ‘ ней было легко и
уютно. …е безмЯтежность передавалась  всем  вокруг,  так  что  каждый  мог
разделить с ней наслаждение переживаемой минутой.
   „о того, как  Я  стал  ее  любовником,  Я  часто  думал,  была  ли  она
любовницей других - ”орда, ѓарри ђетфорда и •ильера, а после этого  как-то
ее спросил. Ћна поцеловала менЯ.
   - Ќе говори глупости. Ћни мне нравЯтсЯ, ты это знаешь.  Њне  приЯтно  с
ними ходить, вот и все.
   џ хотел еще спросить ее, была ли она любовницей „жорджа Љемпа, но так и
не  решилсЯ.  Џравда,  Я  ни  разу  не  видел,  чтобы  она  сердилась,  но
подозревал, что она вполне на  это  способна,  и  смутно  чувствовал,  что
именно этот вопрос может  вывести  ее  из  себЯ.  џ  не  хотел,  чтобы  ей
представилсЯ случай сказать мне что-нибудь обидное, чего Я не смог  бы  ей
простить. џ был молод,  мне  только  что  исполнилсЯ  двадцать  один  год.
Љвентин ”орд и все остальные казались мне стариками, и мне  представлЯлось
вполне естественным, что длЯ ђози они - просто приЯтели. џ  гордилсЯ  тем,
что Я ее любовник. ѓлЯдЯ, как она во времЯ субботних  чаепитий  смеетсЯ  и
болтает со всеми и каждым, Я прЯмо светилсЯ самодовольством. џ думал о тех
ночах, которые мы проводили вместе, и мне становилось  смешно  при  мысли,
что никто не догадываетсЯ о моей великой тайне. Ќо времЯ  от  времени  мне
казалось, что ‹айонел  •ильер  посматривает  на  менЯ  лукаво,  как  будто
подсмеиваЯсь, и Я с беспокойством спрашивал себЯ, не сказала ли ему  ђози,
что у нас роман. "Ќе выдает ли нас мое поведение?" -  думал  Я.  Љак-то  Я
сказал ђози, что боюсь, как бы •ильер чего-нибудь не  заподозрил,  но  она
поглЯдела на менЯ своими голубыми глазами,  которые,  казалось,  постоЯнно
были готовы улыбнутьсЯ.
   - Ќе беспокойсЯ, - ответила она. - “ него всегда всЯкие гадости на уме.
   ‘ Љвентином ”ордом Я никогда не был близок. Ћн  считал  менЯ  нудным  и
неинтересным молодым человеком (каким Я, конечно, и был) и  хотЯ  держалсЯ
всегда вежливо, но особого вниманиЯ на менЯ не обращал. џ решил,  что  мне
скорее всего только кажетсЯ, будто  он  теперь  стал  со  мной  еще  более
холоден, чем раньше. Ђ ѓарри ђетфорд однажды, к моему удивлению, пригласил
менЯ пообедать с ним и пойти в театр. џ сказал об этом ђози.
   - Ћ, конечно, сходи. ’ы прекрасно проведешь времЯ. ѓарри -  мой  старый
приЯтель, с ним всегда весело.
   џ с ним пообедал. Ћн был очень любезен, и на менЯ произвели впечатление
его рассказы об актерах и актрисах. Ћн отличалсЯ саркастическим  юмором  и
много острил по адресу Љвентина ”орда, которого  недолюбливал;  Я  пыталсЯ
перевести разговор на ђози, но о ней он говорить не стал. Ћн  был  большой
весельчак. ЏодмигиваЯ, он смешными намеками дал мне понЯть, каким  успехом
пользуетсЯ у девушек. џ не мог не  задуматьсЯ  о  том,  не  потому  ли  он
угощает менЯ этим обедом, что знает о моих отношениЯх  с  ђози  и  поэтому
дружески ко мне расположен. Ќо если знает он, то  знают,  конечно,  и  все
остальные.   ‚   душе   Я,   разумеетсЯ,   относилсЯ   к   ним   несколько
покровительственно, хотЯ надеюс