чем не думаЯ... Џока однажды
он не дотронетсЯ до нее... € тогда --  раз,  и . еще раз, и еще  много-много
раз!"
     ’еперь все  наши  усилиЯ сосредоточены  на  том, чтобы  привести Њашу в
порЯдок. ”илмор считает, что, когда она вылечитсЯ, ее влагалище  расширитсЯ.
‘траннаЯ идеЯ. Ћн  купил ей спринцовку, перманганат, специальный шприц и все
прочее, что ему рекомендовал маленький  венгерский жулик, специализирующийсЯ
на   абортах.  Џо  словам  ”илмора,  его  босс  попал  как-то  в  историю  с
шестнадцатилетней девчушкой -- она-то и познакомила его с  венгром, а потом,
когда босс подцепил великолепный шанкр, его опЯть лечил этот венгр. ‚ Џариже
знакомства и дружба завЯзываютсЯ  чаще всего на  почве секса  и венерических
болезней. ‚ общем, Њаша сейчас лечитсЯ под нашим строжайшим надзором. Љак-то
вечером  она  привела  нас  в  полную  растерЯнность.  Ћна  засунула в  себЯ
суппозиторий и потерЯла  конец шнурка, прикрепленного к нему.  "Ѓоже мой! --
кричала она. -- ѓде же шнурок? Ѓоже мой! џ не могу его найти!"
     -- ’ы смотрела под кроватью? -- Ядовито спросил ”илмор.
     Ќаконец она  нашла шнурок и успокоилась. Ќо только  на несколько минут.
‘ледующее ее заЯвление было:  "Ѓоже  мой, опЯть кровь! ’олько что  кончились
месЯчные -- и пожалуйте! ќто все от  вашего дешевого шампанского!  Ѓоже мой,
вы хотите, чтобы Я изошла кровью?" ‘ этими словами она поЯвлЯетсЯ в кимоно и
с полотенцем, зажатым между  ногами, стараЯсь выглЯдеть аристократично,  как
всегда. "“ менЯ  всю жизнь  так, -- говорит  она. --  ќто неврастениЯ. Ѓегаю
целыми днЯми и напиваюсь вечером. Љогда приехала в Џариж, Я была девушкой. џ
прочла только  ‚ийора  и Ѓодлера. Ќо у менЯ  было  триста тысЯч  швейцарских
франков  в банке,  и  Я сходила с ума по удовольствиЯм, потому что в  ђоссии
менЯ  держали очень  строго. џ была  еще прекрасней, чем  сейчас, и  мужчины
падали  к моим ногам... -- Џри этом она массирует  свою округлившуюсЯ талию.
--  Љогда Я приехала  сюда, у менЯ не  было  живота... это все от  того Яда,
который  здесь пьют...  эти ужасные  аперитивы, которые  хлещут  французы...
’огда-то Я и встретила своего режиссера, и он хотел, чтобы  Я играла  в  его
фильме. Ћн говорил,  что Я самое  очаровательное существо  в мире, и  умолЯл
менЯ  спать  с  ним каждую  ночь.  џ была глупенькой,  невинной  девушкой  и
позволила ему изнасиловать себЯ.  Њне хотелось быть актрисой,  и Я не знала,
что он болен...  ќто он наградил менЯ  триппером... и сейчас Я хочу  вернуть
ему этот  подарок. ќто его вина, что Я чуть не покончила  с собой... —его вы
смеетесь? ‚ы  не верите,  что Я кончала самоубийством? џ могу  показать  вам
газеты... мой портрет был во всех газетах. Љогда-нибудь Я покажу вам русские
газеты... они замечательно  все  это описали... Ќо сейчас,  мой дорогой, мне
прежде всего нужны новые платьЯ. Ќе могу же Я соблазнЯть своего  режиссера в
этих обносках. € потом, Я еще должна портнихе двенадцать тысЯч..."
     ’ут  Њаша  начинает длинный  рассказ  о наследстве,  которое она  хочет
прибрать к рукам. “ нее есть молодой адвокат-француз, по ее словам, довольно
застенчивый человек, который ведет это дело. ‚ремЯ от времени он подкидывает
ей  сотню-другую франков в счет будущего наследства. "Ћн очень скуп, как все
французы, -- говорит Њаша. -- Ђ Я была так хороша,' когда пришла к нему, что
он  не  мог оторвать от менЯ глаз. Ћн все времЯ просил, чтобы Я  дала ему...
Њне  до того надоело, что  однажды вечером Я  согласилась -- просто чтобы он
успокоилсЯ,  а  Я  и дальше  изредка  получала  бы свои  сто франков. -- Ћна
умолкает, потом начинает истерически хохотать. -- „орогой мой, -- продолжает
она,  -- то,  что  случилось, было  безумно смешно! Ћднажды он  звонит мне и
говорит:  "Њы  должны  немедленно увидетьсЯ...  это  чрезвычайно  важно!"  џ
прихожу к нему, и он показывает мне медицинскую справку, что у него гонореЯ.
џ рассмеЯлась ему прЯмо в лицо.  Ќу откуда же мне было знать, что у менЯ еще
не прошел триппер?  "‚ы хотели, мсье, менЯ выебать, а выебала  вас Я!" Џосле
этого он замолчал. ’ак всегда бывает в жизни... ничего не ожидаешь, и вдруг
 --   трах!  Ћ, ѓоспода,  он такой идиот, что  опЯть в  менЯ  влюбилсЯ  и стал
умолЯть хорошо себЯ вести, не болтатьсЯ больше  по Њонпарнасу,  не пить и не
блЯдствовать... ѓоворил, что  без ума  от  менЯ. •отел  женитьсЯ,  но  семьЯ
поднЯла дикий скандал и заставила его уехать в €ндокитай..."
     ‡акончив рассказ  об адвокате.  Њаша  совершенно  спокойно переходит  к
рассказу о  приключении с лесбиЯнкой. "ќто было так смешно, мой дорогой, как
она  подобрала  менЯ однажды ночью  в кафе  "”етиш".  џ,  как  всегда,  была
абсолютно пьЯна. Ћна стала таскать менЯ по разным кафе и  щупать под столом.
‚  конце концов  Я не выдержала, и, когда она  привезла менЯ  к  себе, Я  ей
позволила за двести  франков. Ћна хотела, чтобы Я  переехала к ней,  но  мне
вовсе не улыбалось спать с ней каждую ночь... это очень  ослаблЯет  женщину.
Љроме того, сказать по правде, Я не  люблю сейчас  лесбиЯнок так, как любила
их  раньше. џ скорее уж буду спать с  мужчиной,  хотЯ мне и больно.  Љогда Я
очень возбуждена, Я  не могу  сдерживатьсЯ, мне  нужно три, четыре, пЯть раз
подрЯд! Ќо потом у менЯ начинает идти кровь, а это очень вредно длЯ здоровьЯ
 --   у менЯ предрасположение к малокровию. ‚от почему  Я вынуждена  позволЯть
лесбиЯнкам иногда cocaть менЯ.."


        12

     Љогда наступили настоЯщие холода, кнЯгинЯ исчезла. …й было недостаточно
маленькой печурки  в гостиной; спальнЯ  была как ледник, и  кухнЯ не теплее.
’олько возле  самой  печки было тепло. Џоэтому Њаша  нашла  себе скульптора,
который, по его словам, был скопцом. Ћна рассказала нам об  этом перед своим
отъездом. —ерез  несколько дней Њаша, правда, попыталась вернутьсЯ к нам, но
на сей раз ”илмор  был  как  гранит. Ћна  жаловалась,  что  скульптор своими
поцелуЯми не дает ей спать по ночам. Љроме того, у него нет горЯчей воды длЯ
подмываниЯ. Ќо в конце концов она решила, что все-таки, может быть, ей лучше
не переезжать к нам обратно. "Џо крайней мере там хоть нет этого подсвечника
 --   сказала  она,  имеЯ  ввиду  ”идмора.   --   ‚сегда  этот  подсвечник... он
действовал мне  на  нервы. Ђх, почему вы не  педерасты, Я б тогда осталась с
вами..."
     ‘ отъездом  кнЯгини  наши  вечера  стали другими. —асто мы сидели перед
огнем, потЯгиваЯ  горЯчий грог и вспоминаЯ  Ђмерику. Њы говорили  о ней так,
как будто совсем не собирались туда возвращатьсЯ.
     ‘ейчас   три   часа  ночи.   ‘  нами  две   шлюшонки,  которые   делают
сальто-мортале  на  полу. ”илмор,  совершенно  голый,  ходит  вокруг них  со
стаканом в руке.  …го животик туг, как барабан, и тверд, как свищ. ‚се перно
и шампанское, коньЯк и  анжуйское,  которые  он хлестал  с  трех часов  днЯ,
булькают в его брюхе,  точно в  канализационной трубе. „евочки  прикладывают
ушки к его животу, точно это музыкальнаЯ шкатулка.  Ћткрой  ему рот сапожным
рожком и брось жетон в эту щель, чтобы шкатулка  заиграла.  Љогда начинаетсЯ
бульканье  в этой  выгребной  Яме, Я  слышу,  как  летучие мыши  срываютсЯ с
колокольни и мечта сползает в Яму хитрости.
     „евочки уже раздеты, и мы с ”илмором изучаем пол, чтобы они не занозили
свои  жопки.  Ќа  них  все  еще туфли  на высоких  каблуках. Ќо  их задницы!
€зношенные, выскобленные,  начищенные  наждачной  бумагой, гладкие, твердые,
блестЯщие,  точно  бильЯрдный шар или  череп  прокаженного!  Ќа стене  висит
портрет Њоны  --  она  смотрит  на  северо-восток,  где  зелеными  чернилами
написано  "Љраков".  ‘лева от  нее  „ордонь, обведеннаЯ  красным карандашом.
‚незапно  Я  вижу   перед  собой  темную  волосатую  расселину  в  блестЯщей
отполированной поверхности бильЯрдного шара:
     ноги зажали мою шею борцовскими "ножницами". Ћдин взглЯд на  эту темную
незашитую  рану -- и  голова моЯ  раскалываетсЯ  от образов и  воспоминаний,
которые  мною  же  самим  были  так трудолюбиво  собраны,  зарегистрированы,
записаны  и разложены по  папкам с Ярлычками; все они выползают  сейчас, как
муравьи  из   расселины   в  тротуаре;  землЯ  перестает   вращатьсЯ,  времЯ
останавливаетсЯ,  причиннаЯ  зависимость   распадаетсЯ,  кишки  вываливаютсЯ
наружу  с  какой-то  дикой  стремительностью,  и  их  неожиданное  выпадение
оставлЯет менЯ лицом к лицу с Ђбсолютом.  џ  снова вижу расплывшихсЯ матерей
Џикассо с грудЯми, покрытыми пауками,  и  легендами,  глубоко запрЯтанными в
лабйринте. € Њолли Ѓлум, лежащую на грЯзном матраце в бесконечности,  и х..,
нарисованные красным мелом на  двери уборной, и рыдающую  Њадонну.  џ  слышу
дикий истерический смех, нижу заплеванную комнату  -- и  тело, которое  было
черным,  начинает  мерцать фосфорическим блеском. „икий,  дикий, неудержимый
смех  -- и эта  расселина начинает  тоже смеЯтьсЯ  мне  в  лицо, она смеетсЯ
сквозь  пушистые бакенбарды,  и смех морщит складками блестЯщую  поверхность
бильЯрдного шара. ‚еликаЯ блудница и матерь человеческаЯ с джином в крови. џ
смотрю в этот кратер, в этот потерЯнный и бесследно исчезнувший мир, и слышу
звон колоколов... две монашки у дворца ‘танислава,  запах  прогорклого масла
из-под их одежды;
     манифест,  который  не был  опубликован,  потому что  шел дождь; война,
послужившаЯ  развитию пластической  хирургии;  принц  “эльский,  летающий по
всему  миру, чтобы украшать могилы неизвестных героев. ЉаждаЯ  летучаЯ мышь,
срывающаЯсЯ с колокольни,  --  это  погибшее начинание, каждый торжественный
крик  --  это  стон, идущий из окопов  обреченных.  €з этой темной незашитой
раны, этой выгребной Ямы, этой колыбели наводненных черными толпами городов,
где музыка мысли тонет в застывающем сале жизни, из  задушенных утопий вдруг
поЯвлЯетсЯ паЯц, в котором соединились красота  и безобразие, свет  и  хаос.
Љогда  он  смотрит вниз и вбок -- это сам ‘атана, а когда  поднимает глаза к
небу, то видит маслЯного ангела,  улитку с крылышками. Љогда Я смотрю вниз в
эту расселину, Я вижу в ней знак равенства, мир в состоЯнии равновесиЯ, мир,
сведенный к нулю без остатка.
     Љогда Я смотрю вниз,  в  эту раздолбанную  щель б...ди, Я  чувствую под
собой  весь  мир,  гибнущий,  истасканный  мир,  отполированный,  как  череп
прокаженного. …сли бы кто-то посмел сказать все, что он думает об этом мире,
длЯ  него не  осталось бы  здесь  места. Љогда в  мир ЯвлЯетсЯ —еловек,  мир
наваливаетсЯ на него  и  ломает  ему хребет. Ћн не может жить среди этих все
еще стоЯщих, но подгнивших колонн, среди этих разлагающихсЯ людей. Ќаш мир
 --  это ложь на фундаменте из огромного зыбучего страха. …сли и рождаетсЯ раз
в столетие человек с  жадным ненасытным взором, человек, готовый перевернуть
мир, чтобы создать новую расу людей,  то  любовь,  которую он  несет  в мир,
превращают  в  желчь, а его самого  -- в бич человечества. …сли  ЯвлЯетсЯ на
свет книга, подобнаЯ  взрыву,  книга,  способнаЯ жечь  и  ранить  вам  душу,
знайте, что она написана человеком с еще не переломанным хребтом, человеком,
у  которого есть  только один  способ зашиты от  этого мира -- слово;  и это
слово всегда сильнее всеподавлЯющей лжи мира, сильнее, чем все орудиЯ пыток,
изобретенные трусами длЯ того, чтобы подавить чудо человеческой личности.
     …сли бы кто-то приподнЯл завесу над загадкой того, что сегоднЯ называют
"щель" или "дыра", если б кто-то объЯснил хотЯ бы частично ту тайну, котораЯ
окружает  Явление,  ^именуемое "непристойным", мир перестал бы существовать.
ќтот  непристойный,  сухой,  раздолбанный  взглЯд  на  вещи и придает  нашей
сумасшедшей цивилизации форму кратера. ќтот кратер и есть та великаЯ зиЯющаЯ
пропасть  небытиЯ, которую  титаны духа  и  матери  человечества носЯт между
ногами. —еловек,  чей дух жаден и ненасытен,  человек, заставлЯющий  визжать
всех этих  подопытных  кроликов, хорошо  знает, что  ему делать с  энергией,
таЯщейсЯ в  половом влечении;  он знает, что под панцирем безразличиЯ всегда
можно  найти  безобразную  глубокую  незаживающую  рану.  €  он  знает,  как
вонзитьсЯ в нее,  как  уЯзвить самые сокровенные  ее  глубины. …му  не нужны
резиновые  перчатки.  Ћн  знает, что  все, подвластное  интеллекту, --  лишь
оболочка, и потому, отбросив ее, он идет прЯмо к этой открытой ране, к этому
гниющему непристойному  cтpaxy. €  даже  если  от этого совокуплениЯ родитсЯ
только  кровь и гной, все  равно  в  нем  есть живое  дыхание жизни.  ‘ухой,
раздолбанный кратер, может быть, и непристоен. Џаралич -- богохульство более
страшное, чем самое ужасное ругательство. € если в мире ничего не останетсЯ,
кроме этой открытой раны, мир будет жить,  потому что она не бесплодна, хотЯ
и родит только жаб, летучих мышей и ублюдков.
     ‚ секунде  оргазма сосредоточен весь мир. Ќаша землЯ -- это  не  сухое,
здоровое и удобное плоскогорье,  а огромнаЯ самка с бархатным телом, котораЯ
дышит,  дрожит  и страдает  под бушующим океаном.  ѓолаЯ  и похотливаЯ,  она
кружитсЯ  среди  облаков в фиолетовом мерцании звезд. € всЯ она -- от грудей
до мощных лЯжек -- горит вечным огнем. Ћна несетсЯ сквозь годы и столетиЯ, и
конвульсии сотрЯсают ее тело, пароксизм неистовства сметает паутину с  неба,
а ее возвращение на основную  орбиту сопровождаетсЯ вулканическими толчками.
€ногда она  затихает и похожа тогда на оленЯ, попавшего в западню и лежащего
там  с  бьющимсЯ  сердцем  и  округлившимисЯ  от  ужаса глазами,  на  оленЯ,
боЯщегосЯ услышать рог  охотника и лай собак. ‹юбовь,  ненависть,  отчаЯние,
жалость,  негодование, отвращение  --  что  все это  значит  по  сравнению с
совокуплением планет? —то  значат  войны,  болезни, ужасы, жестокости, когда
ночь  приносит с  собой экстаз бесчисленных  пылающих  солнц? € что же тогда
наши  сновидениЯ, как  не воспоминаниЯ о  кружащейсЯ туманности или  россыпи
звезд?
     €ногда  Њона,  впадаЯ  в  восторженность,  говорила  мне:  "’ы  большой
человек". € хотЯ она  ушла, бросила менЯ погибать здесь,  хотЯ  она оставила
менЯ  на  краю завывающей пропасти,  ее  слова все еще  звучат в моей душе и
освещают тьму подо  мной. џ потерЯлсЯ в толпе, шипЯщие огни одурманили менЯ,
Я нуль, который видел, как все вокруг обратилось в издевку. Њона смотрела на
менЯ  через  стол подернутыми  грустью  глазами; тоска, котораЯ росла в ней,
расплющивала нос о ее спину; костный  мозг, размытый жалостью, превратилсЯ в
жидкость. Ћна  была  легка,  как  труп, плавающий  в Њертвом море. …е пальцы
кровоточили  горем,  и кровь обращалась в слюну.  ‘ мокрым рассветом  пришел
колокольный  звон, и колокола прыгали  по  кончикам моих нервов, и  их Языки
били  в мое  сердце  со злобным железным  гулом. ќтот  колокольный  звон был
странен,   но   еще   страннее   было  разрывающеесЯ   тело,   эта  женщина,
превратившаЯсЯ в ночь,  и ее  червивые слова, проевшие матрац. џ продвигалсЯ
по  экватору, Я слышал безобразный хохот гиен с зелеными  челюстЯми, Я видел
шакала с шелковым  хвостом, Ягуара и пЯтнистого  леопарда,  забытых  в  саду
ќдема. Џотом  ее тоска расширилась, точно нос приближающегосЯ броненосца, и,
когда  он стал тонуть, вода залила  мне  уши. џ  слышал, как почти  бесшумно
повернулись  орудийные  башни  и  извергли  свою  слюнЯвую  блевотину;  небо
прогнулось, и звезды потухли. џ  видел черный кровоточащий океан и тоскующие
звезды, разрешающиесЯ вспухающими кусками мЯса, и птицы метались в вышине, а
с  неба  свешивались  весы  со  ступкой  и пестиком и  фигура  правосудиЯ  с
завЯзанными глазами. ‚се, что здесь  описано, движетсЯ на воображаемых ногах
по мертвым сферам; все,  что увидено  пустыми  глазницами, буйно расцветает,
как  весенние  травы.  Џотом из  пустоты  возникает знак бесконечности;  под
уходЯщими  вверх  спиралЯми медленно тонет зиЯющее отверстие.  ‡емлЯ  и вода
соединЯют цифры  в поэму, написанную  плотью, и эта  поэма  крепче  стали  и
гранита. ‘квозь бесконечную ночь ‡емлЯ несетсЯ к неизвестным мирам...
     ‘егоднЯ утром Я пробудилсЯ  после  глубокого сна с радостным проклЯтьем
на устах, с абракадаброй на Языке, повторЯЯ, как молитву:
     Pay ее que  vouldras!..Fay  ce  que  vouldras!<sup>[1]</sup> „елай  что
хочешь,  но пусть  сделанное приносит радость.  „елай  что хочешь,  но пусть
сделанное вызывает  экстаз. Љогда Я повторЯю эти  слова,  в голову мне лезут
тысЯчи  образов -- веселые, ужасные, сводЯщие с  ума: волк  и  козел,  паук,
краб, сифилис  с распростертыми  крыльЯми  и  матка  с дверцей  на шарнирах,
всегда открытаЯ и готоваЯ поглотить все, как  могила.  Џохоть, преступление,
свЯтость, жизнь тех, кого  Я  люблю, их ошибки, слова, которые они говорили,
слова,  которые они не договорили, добро, которое они принесли, и зло, горе,
несогласие, озлобленность  и споры, которые они породили. Ќо главное --  это
экстаз!
     џснее  всего  Я вижу  свой собственный  череп,  свой  танцующий скелет,
подгонЯемый ветром; мой Язык сгнил, и вместо него изо рта  выползают змеи  и
торчат  страницы  рукописи,  написанные   в  экстазе,  а  теперь  измаранные
испражнениЯми. € Я часть этой гнили, этих испражнений, этого  безумиЯ, этого
экстаза, которые  пронизывают  огромные  подземные  склепы  плоти.  ‚сЯ  эта
непрошеннаЯ, ненужнаЯ пьЯнаЯ блевотина будет протекать через мозги  тех, кто
поЯвитсЯ в  бездомном сосуде, заключающем в себе историю рода человеческого.
Ќо среди народов ‡емли живет особаЯ раса.  она вне человечества, -- это раса
художников. „вижимые неведомыми побуждениЯми,  они берут безжизненную  массу
человечества и, согреваЯ ее своим жаром и  волнением, претворЯют сырое тесто
в хлеб, а хлеб в вино, а вино в песнь --  в захватывающую песнь, сотворенную
ими  из мертвого компоста и  инертного  шлака.  џ  вижу, как эта особаЯ раса
громит  вселенную,  переворачивает все вверх тормашками, ступает по слезам и
крови, и  ее  руки простерты в пустое пространство  --  к Ѓогу, до  которого
нельзЯ  дотЯнутьсЯ.  € когда они  рвут  на себе  волосы, стараЯсь  понЯть  и
схватить  то,  чего  нельзЯ ни  понЯть, ни схватить, когда они  ревут, точно
взбесившиесЯ звери, рвут и терзают все, что стоит у  них на дороге,  лишь бы
насытить чудовище, грызущее  их кишки, Я вижу, что другого пути длЯ них нет.
—еловек,  принадлежащий этой  расе,  должен стоЯть  на  возвышении и  грызть
собственные внутренности.  „лЯ него это естественно,  потому что такова  его
природа. € все, что менее ужасно, все, что не вызывает подобного потрЯсениЯ,
не отталкивает с такой силой, не выглЯдит столь безумным, не пьЯнит так и не
заражает,  -- все  это не  <i>искусство.</i> ќто -- подделка.  ‡ато она, человечна.
‡ато она примирЯет жизнь и безжизненность.

     __________
     <sup>[1]</sup> „елай что хочешь! <i>(старофранц.)</i>

     ‘егоднЯ  Я знаю свою родословную.  Њне  не  надо  изучать гороскоп  или
генеалогическое древо. џ не знаю ничего, что  записано в звездах  или в моей
крови.  џ  знаю, что  произошел  от  мифических  основателей расы.  —еловек,
подносЯщий бутылку со свЯтой водой к губам;
     преступник,  выставленный  на обозрение на  базаре; доверчивый простак,
обнаруживший, что все трупы вонЯют; сумасшедший, танцующий с молнией в руке;
свЯщенник,  поднимающий  рЯсу,  чтобы  нассать  на  мир;  фанатик,  громЯщий
библиотеки  в  поисках  ‘лова, -- все они  соединились  во  мне,  от них моЯ
путаница,  мой экстаз. € если  Я вне человечества, то только потому, что мои
мир перелилсЯ через свой человеческий  край, потому, что  быть человечным --
скучное  и жалкое занЯтие,  ограниченное нашими пЯтью чувствами,  моралью  и
законом, определЯемое затасканными теориЯми и трюизмами.  џ лью в глотку сок
винограда и нахожу в этом мудрость, но моЯ мудрость не свЯзана с виноградом,
мое опьЯнение не от вина...
     Њожет  быть, длЯ нас в мире не осталось больше надежды и мы обречены --
обречены  все  без исключениЯ, если  так,  то  соединим  же  наши  усилиЯ  в
последний вопль агонии, вопль, наводЯщий ужас,  вопль -- оглушительный  визг
протеста,  исступленный  крик  последней атаки.  Љ  черту  жалобы!  Љ  черту
скорбные и  погребальные песнопениЯ! „олой жизнеописаниЯ и  историю, музеи и
библиотеки! Џусть мертвые пожирают мертвых. € пусть живые несутсЯ в танце по
краю кратера -- это их последнЯЯ предсмертнаЯ плЯска. Ќо -- плЯска!
     <I>"џ</i>  люблю все, что  течет", --  сказал великий  слепой  Њильтон  нашего
времени. џ думал о нем сегоднЯ  утром, когда  проснулсЯ  с громким радостным
воплем; Я думал о его реках и деревьЯх,  и обо всем том ночном мире, который
он исследовал. „а, сказал Я себе, Я тоже люблю все, что течет: реки, сточную
канаву, лаву,  сперму, кровь, желчь, слова, фраз. џ  люблю воды, льющиесЯ из
плодного   пузырЯ.  џ   люблю   почки   с  их  камнЯми,   песком  и  прочими
удовольствиЯми; люблю обжигающую струю мочи и бесконечно текущий триппер;
     люблю  слова,  выкрикнутые в истерике,  и фразы, которые  текут,  точно
дизентериЯ, и отражают все больные образы души; Я люблю великие реки, такие,
как Ђмазонка и Ћриноко, по которым  безумцы вроде Њораважина  плывут  сквозь
мечту и легенду в открытой лодке  и тонут в слепом устье.  џ люблю все,  что
течет, --  даже менструальную кровь,  вымывающую  бесплодное семЯ.  џ  люблю
рукописи,  которые  текут,   независимо  от  их  содержаниЯ  --  свЯщенного,
эзотерического, извращенного,  многообразного  или  одностороннего. џ  люблю
все,  что  течет,  все,  что  заключает в  себе  времЯ и  преображение,  что
возвращает нас к началу, которое никогда не кончаетсЯ: неистовство пророков,
непристойность, в которой торжествует экстаз, мудрость  фанатика, свЯщенника
с  его  резиновой  литанией, похабные  слова шлюхи,  плевок,  который уносит
сточнаЯ вода, материнское  молоко  и  горький мед матки  -- все,  что течет,
тает, растворЯетсЯ или растворЯет; Я люблю  весь этот гной и грЯзь, текущие,
очищающиесЯ  и  забывающие свою  природу  на этом  длинном пути  к смерти  и
разложению. Њое желание плыть беспредельно -- плыть и плыть, соединившись со
временем, смешав великий образ потустороннего  с сегоднЯшним днем. „урацкое,
самоубийственное желание, остановленное запором слов и параличом мысли.


        13

     ђождественским  утром, едва забрезжил  рассвет,  мы вернулись  с  улицы
Ћдессы, прихватив с собой двух негритЯнок  из  телефонной  компании. Њы  так
устали, что  сразу,  не  раздеваЯсь,  повалились в постель.  ЊоЯ  партнерша,
котораЯ весь вечер вела себЯ точно дикий леопард, заснула, пока Я пыталсЯ ее
оседлать. Ќекоторое времЯ Я  билсЯ над ней, как над утопленником, вытащенным
из воды. Џотом плюнул и тоже заснул.
     ‚се  праздники  мы  пили  шампанское  --  утром, днем  и вечером; самое
дешевое и самое лучшее шампанское. Џосле Ќового  года  Я должен  был ехать в
„ижон, где мне предложили мелкую должность преподавателЯ английского Языка в
рамках одного из так называемых франко-американских  "обменов",  которые, по
мысли  их  организаторов,  должны  углублЯть  союз в  взаимопонимание  между
дружественными странами. ”илмор был доволен больше, чем Я, и не без причины.
„лЯ менЯ  же это было перемещение  из одного чистилища в другое.  “ менЯ  не
было никакого  будущего;  к  тому же  должность  не  предполагала жалованьЯ.
‘читалось,   что   Я   буду   удовлетворен   возможностью    служить    делу
франко-американской дружбы. ќто было место длЯ богатого маменькиного сынка.
     ‚сю дорогу до „ижона Я думал о своем прошлом. џ думал о словах, которые
мог бы сказать, но не сказал, о поступках,  которые мог  бы совершить, но не
совершил в те горькие тЯжелые минуты,  когда Я,  как  червЯк,  извивалсЯ под
ногами чужих мне  людей, просЯ корку хлеба.  џ был  трезв  как стеклышко, но
чувство горечи от прошлых обид и унижений не покидало менЯ.
     ‚ своей жизни Я много бродЯжничал, и не только по Ђмерике, заглЯдывал и
в Љанаду,  и в Њексику. ‚езде было одно и то же. •очешь есть -- напрЯгайсЯ и
маршируй  в ногу. ‚есь  мир -- это сераЯ пустынЯ, ковер из стали и  цемента.
‚есь мир занЯт производством. Ќе важно, что он производит --  болты и гайки,
колючую проволоку или  бисквиты  длЯ  собак, газонокосилки  или  подшипники,
взрывчатку или  танки, отравлЯющие газы или мыло,  зубную пасту или  газеты,
образование  или  церкви,  библиотеки  или музеи. ѓлавное  -- вперед!  ‚ремЯ
поджимает. Џлод проталкиваетсЯ через шейку матки, и нет ничего, что могло бы
облегчить его выход. ‘ухое, удушающее рождение. Ќи крика, ни писка. Salut au
monde! ‘алют из двадцати одного заднепроходного орудиЯ. "џ  ношу  шлЯпу, как
это мне нравитсЯ, -- дома и на улице", -- сказал “олт. ќто говорилось еще  в
те времена, когда можно было найти шлЯпу по размеру. Ќо времЯ идет. „лЯ того
чтобы найти шлЯпу  по размеру сегоднЯ,  надо идти на электрический стул. ’ам
вам наденут железный  колпак на  бритую голову. Ќемного тесновато?  Ќеважно.
‡ато сидит крепко. _______________
     <sup>[1]</sup> Џривет миру! <i>(франц.) -- </i> поэма “олта “итмена.

     Ќадо жить в чужой стране, такой, как  ”ранциЯ, и  ходить по  меридиану,
отделЯющему  полушарие  жизни  от  полушариЯ  смерти,  чтобы  понЯть,  какие
беспредельные горизонты простираютсЯ перед нами.
     <I>ќлектрическое тело!  „емократическаЯ душа! Ќаводнение!</i> Њатерь ѓосподнЯ,
что  же означает всЯ  эта ерунда? ‡емлЯ засохла и  потрескалась.  Њужчины  и
женщины слетаютсЯ,  точно стаи ворон над вонючим трупом, спариваютсЯ и снова
разлетаютсЯ.  Љоршуны падают  с неба, точно тЯжелые  камни. Љлювы и когти --
вот что мы такое. Ѓольшой пищеварительный аппарат, снабженный насосом, чтобы
вынюхивать падаль. <i>‚перед!</i> ‚перед без сожалениЯ, без состраданиЯ, без любви,
без  прощениЯ.  Ќе  проси  пощады  и  сам  никого  не  щади.  ’вое  дело  --
производить.   Ѓольше  военных  кораблей,  больше  Ядовитых  газов,   больше
взрывчатки! Ѓольше  гонококков! Ѓольше стрептококков! Ѓольше бомбЯщих машин!
Ѓольше и больше, пока всЯ эта ебанаЯ музыка не разлетитсЯ на куски -- и сама
‡емлЯ вместе с нею!
     ‘ойдЯ с поезда, Я тут же понЯл, что совершил роковую ошибку.
     Џервый  же взглЯд,  брошенный  на  лицей, заставил  менЯ  содрогнутьсЯ.
Ќекоторое  времЯ  Я  в нерешительности  стоЯл  у  ворот, размышлЯЯ, идти мне
дальше  или повернуть назад. Ќо денег на обратный билет у менЯ  не было, так
что вопрос носил чисто академический характер.
     ЋтведеннаЯ  мне комната была  довольно большой, с маленькой  печуркой в
углу.  Ћт  печурки  шла труба, изгибавшаЯсЯ  под прЯмым  углом как  раз  над
железной койкой. ‚озле двери стоЯл огромный ларь длЯ углЯ и дров.
     Ћказалось, что  обедать  еще рано,  и  Я повалилсЯ  на кровать  прЯмо в
пальто,  а  сверху натЯнул  одеЯло.  ‚озле  менЯ  стоЯла  неизменнаЯ  шаткаЯ
тумбочка с ночным горшком. џ поставил  на стол будильник и стал  следить  за
движением  стрелок.  Џечурка  раскалилась  докрасна,  но  теплее от этого не
стало. џ начал боЯтьсЯ, что засну и  пропущу обед. ’огда придетсЯ ворочатьсЯ
всю ночь с пустым животом.
     ‡а  несколько  секунд  до гонга Я вскочил с  кровати  и,  запрев дверь,
бросилсЯ во двор. ’ам  Я сразу заблудилсЯ. —етырехугольные зданиЯ и лестницы
походили друг  на  друга,  как  две капли воды. ‚друг Я  заметил энергичного
человека в котелке, шедшего мне навстречу. џ  остановил  его  и спросил, как
пройти в столовую. Ћказалось, что он-то мне  и нужен. ќто был  сам  господин
„иректор.  “знав, кто Я, он просиЯл и осведомилсЯ, хорошо ли Я устроен в  не
нуждаюсь  ли в чем-нибудь. џ ответил,  что все в порЯдке.  Џравда, в комнате
несколько  прохладнее,  чем  хотелось  бы, осмелилсЯ  Я  добавить.  ѓосподин
„иректор  заверил менЯ, что длЯ „ижона это весьма  необычнаЯ погода.  €ногда
бывают  туманы и  снегопад -- тогда  действительно  лучше какое-то времЯ  не
выходить и т.д. и т.п. ѓоворЯ все это, он поддерживал менЯ под локоток, и мы
шли  по  направлению  к  столовой. ѓосподин „иректор мне  сразу  понравилсЯ.
"‘лавный парень", -- думал Я. џ даже предположил, что мы можем подружитьсЯ и
он в холодные вечера будет приглашать менЯ к себе на стакан грога. Њножество
приЯтных  мыслей  пришло мне  в  голову  по дороге к  дверЯм  столовой.  ’ут
господин  „иректор  внезапно  приподнЯл котелок, пожал мне  руку  и, пожелав
всего доброго, удалилсЯ. џ так растерЯлсЯ, что тоже приподнЯл шлЯпу.
     Ќо так или  иначе, Я  нашел столовую. Ћна была  похожа на  ист-сайдскую
больницу -- белые кафельные стены, лампочки без абажуров, мраморные столы и,
конечно, огромнаЯ печь с  причудливо изогнутой трубой. Ћбед еще не подали. ‚
углу толпилась кучка молодых  людей, о чем-то  оживленно разговаривающих.  џ
подошел к ним и  представилсЯ.  Ћни  принЯли  менЯ чрезвычайно радушно, даже
слишком  радушно, как  мне  показалось. џ не  мог  понЯть, что это значит. ‚
столовую  входили  все новые  и  новые люди, и менЯ передавали все  дальше и
дальше, представлЯЯ вновь пришедшим. ‚друг они окружили менЯ тесным кольцом,
наполнили стаканы и запели:

     Ћднажды вечером -- извилист мысли путь!
     -- Џришла идеЯ: висельнику вдуть.
     ЉлЯнусь –ирцеей -- тЯжкаЯ езда:
     Џовешенный качаетсЯ, мудак,
     Џришлось ебать его, подпрыгиваЯ в такт.
     ЉлЯнусь –ирцеей -- вечно все не так!
     …батьсЯ в узкое подобие пизды --
     ЉлЯнусь –ирцеей -- хрен сотрешь до дыр.
     …бать же непомерную лохань
     -- Ћн скачет в закоулках, как блоха!
     „рочить вручную -- нуднаЯ труха...
     ЉлЯнусь –ирцеей, вечно жизнь плоха.

     ________________
     <sup>[1]</sup> Џеревод с французского K-Љ.Љузьминского.

     ќти  надзиратели оказались  веселыми  ребЯтами. Ћдин из  них,  по имени
Љроа,  рыгал, как  свиньЯ,  и всегда громко  пукал, садЯсь за  стол.  Ћн мог
пукнуть  тринадцать  раз  подрЯд, что,  по словам  его друзей,  было местным
рекордом.  „ругой, крепыш  по прозвищу ѓосподин Џринц, был известен тем, что
по вечерам, отправлЯЯсь в город, надевал смокинг. “ него был прекрасный, как
у девушки, цвет лица, он не пил вина и никогда ничего не читал.  ђЯдом с ним
сидел Њаленький Џоль, который не мог думать ни о  чем, кроме девочек; каждый
день он повторЯл: "‘ пЯтницы Я больше не говорю о женщинах". Ћн и Џринц были
неразлучны.  Ѓыл еще Џасселло, настоЯщий  молодой  прохвост, который  изучал
медицину  и брал взаймы  у всех подрЯд. Ћн без остановки говорил о  ђонсаре,
‚ийоне  и  ђабле. Ќапротив менЯ  сидел Њоллес.  Ћн  всегда заставлЯл  заново
взвешивать мЯсо, которое нам  подавали,  проверЯЯ, не обжуливают  ли  его на
несколько граммов.  Ћн занимал маленькую комнатку  в  лазарете.  …го злейшим
врагом  был  господин  ‡аведующий  •озЯйством, что,  впрочем,  нисколько  не
отличало  его  от остальных. ѓосподина  ‡аведующего ненавидели  все.  Њоллес
дружил с ЊозглЯком.  ќто  был человек с мрачным лицом и Ястребиным профилем;
он берег  каждый грош и давал деньги под проценты.  Њне он напоминал гравюру
„юрера -- соединение  всех  мрачных,  кислых, унылых,  злобных,  несчастных,
невезучих  и   самоуглубленных   дьЯволов,  составлЯющих   пантеон  немецких
средневековых рыцарей.
     Џосле обеда все они сразу же отправлЯлись  в город. ‚ лицее  оставались
только дежурные по спальнЯм.  ‚  центре города было множество кафе, пустых и
скучных,  где  сонные  дижонские лавочники  собирались поиграть  в  карты  и
послушать музыку. ‹учшее, что можно сказать  об этих кафе, -- в них отличные
печки и удобные стульЯ. ЌезанЯтые проститутки за  стакан пива или чашку кофе
охотно подсаживались к вашему столику поболтать. Ќо  музыка была чудовищнаЯ.
‚ зимний вечер в такой грЯзной дыре, как „ижон, нет  ничего  хуже, чем звуки
французского оркестрика. Ћсобенно если это один из унылых женских ансамблей.
Ћни не  столько  играли,  сколько скрипели  и пукали,  но делали это в сухом
алгебраическом ритме  и так  монотонно,  точно  выдавливали зубную  пасту из
тюбика.  Ћтсипеть  и  отскрипеть за сколько-то  франков в час --  и к  черту
остальное! ѓрустно  все  это! ’ак же  грустно,  как если  бы  старик  …вклид
глотнул синильной кислоты. –арство €деи  нынче настолько  задавлено разумом,
что в мире ничто уже не способно породить музыку, ничто, кроме  пустых мехов
аккордеона,  из которых  со  свистом вырываютсЯ  звуки, раздирающие  эфир  в
клочьЯ. ѓоворить о  музыке в „ижоне -- все равно что мечтать  о шампанском в
камере  смертников. Ќет,  к  здешней  музыке Я был равнодушен. Ѓолее того, Я
даже перестал думать о женщинах -- настолько все здесь было мрачно, холодно,
серо, безрадостно и безнадежно.
     “  менЯ была масса времени и  ни гроша в кармане. „ва-три часа в день Я
должен  был вести уроки разговорного английского -- вот и все.  Ђ зачем этим
беднЯгам английский Язык? Њне было их жаль до слез.
     џ  начал с урока, посвЯщенного физиологии любви. ђассказывал о том, как
происходит  половой  акт у слонов!.  Њои  слушатели  были  ошеломлены. Џосле
первого  урока  английского ученики  толпились  у дверей,  поджидаЯ менЯ. Њы
великолепно поладили.  Ћни  задавали мне самые разнообразные  вопросы, точно
только вчера  родились,  а  Я не  просто не возражал,  но  даже  приучал  их
задавать мне самые щекотливые вопросы. <i>‘прашивайте что хотите! -- </i> таков был
мой  лозунг. џ здесь  полномочный представитель царства  свободного  духа. џ
здесь, чтобы пробудить ваше воображение. "‚ известном смысле, -- сказал один
знаменитый астроном, -- материальнаЯ вселеннаЯ как  бы исчезает, подобно уже
рассказанной истории, рассеиваетсЯ, подобно видению". ‚от это общее мнение и
есть основа того, что называетсЯ  образованием. Ќо Я этому не верю. џ вообще
не верю тому, чем эти сукины дети норовЯт нас накормить.
     Њежду  уроками,  если  мне нечего  было  читать,  Я  поднималсЯ  наверх
поболтать с  классными  наставниками.  ќти  люди были  полными,  абсолютными
невеждами  --  особенно   в  области  искусства.  Ћни   были  почти  так  же
невежественны, как их ученики. Њне казалось, что Я попал в маленький частный
сумасшедший дом, откуда нет выхода.
     ЃродЯ  по  двору  с  пустым брюхом, Я  начинал чувствовать себЯ  слегка
помешанным.  Љак  несчастный Љарл  Ѓезумный,  только  у менЯ  не было  Ћдетт
андивер, с которой  Я  мог бы  сыграть в подкидного.  џ должен был стрелЯть
сигареты у лицеистов и частенько  жевал  черствый хлеб на  уроках. ЊоЯ печка
все времЯ гасла, и скоро у менЯ не осталось щепок длЯ растопки.
     —увство бесконечной бессмысленности охватывало менЯ всЯкий раз, когда Я
подходил к воротам лицеЯ. ‘наружи он выглЯдел мрачным и заброшенным, внутри
 --   заброшенным  и мрачным.  ‘ам  воздух,  казалось,  был  пропитан  грЯзной
бесплодностью, туманом книжных наук. лак и пепел прошлого.
     —ерез неделю после приезда мне уже казалось, что Я здесь всю жизнь. ќто
был  какой-то  липкий, назойливый, вонючий  кошмар,  от которого  невозможно
отделатьсЯ.  „умаЯ  о  том,  что  менЯ  ждет,  Я  приходил в  полуобморочное
состоЯние.
     Ћт тумана  и  снега, от этих холодных широт, от напрЯженных занЯтий, от
синего кофе  и хлеба без  масла, от  супа  из чечевицы, от  бобов со  свиным
салом,  от  засохшего  сыра,  недоваренной  похлебки  и  мерзкого  вина  все
обитатели этой каторжной тюрьмы  страдают запорами. € именно тогда, когда мы
начинаем лопатьсЯ от дерьма, замерзают сортирные трубы. Ључи дерьма  растут,
как муравейники,  и от  холода превращаютсЯ  в камень. Џо четвергам приходит
горбун с  тачкой,  скребком  и щеткой и, волоча ногу, убирает эти  замерзшие
пирамидки. ‚ коридорах  повсюду  валЯетсЯ туалетнаЯ бумага, она прилипает  к
подошвам,  как клейкаЯ лента длЯ мух. Љогда на улице  теплеет, запах  дерьма
становитсЯ особенно острым. “тром мы стоим над этим спелым дерьмом с зубными
щетками в руках, и от нестерпимого смрада кружитсЯ голова. Њы стоим вокруг в
красных фланелевых рубахах и ждем своей очереди, чтобы сплюнуть в дыру;
     похоже  на  знаменитый  хор  с  наковальней из  "’рубадура",  только  в
подтЯжках.  Ќочью,  когда  у  менЯ  схватывает живот,  Я бегу вниз в  сортир
господина €нспектора,  около  въезда  во  двор.  Њой сортир  не  работает, а
стульчак  всегда  испачкан  кровью.  ‘ортир  господина  €нспектора  тоже  не
работает, но там можно хоть сесть.
     џ  слышу, как по коридору бегают крысы, как они грызут  что-то над моей
головой между деревЯнными балками. ‹ампочка  горит зеленовато-желтым светом,
и в комнате, котораЯ никогда не проветриваетсЯ, -- сладковатый  тошнотворный
запах.
     џ -- один с моим огромным пустым страхом и тоской. € со своими мыслЯми.
‚ этой комнате нет никого,  кроме менЯ, и  ничего, кроме моих мыслей и  моих
страхов.  џ могу думать здесь о  самых диких вещах, могу плЯсать, плеватьсЯ,
гримасничать, ругатьсЯ, выть -- никто не узнает об этом,  и никто не услышит
менЯ. Њысль, что Я  абсолютно один, сводит менЯ с  ума.  ќто как  роды.  ‚се
обрезано.   ‚се   отделено,   вымыто,   зачищено;   одиночество   и  нагота.
Ѓлагословение и  агониЯ.  Њасса пустого времени. ЉаждаЯ секунда наваливаетсЯ
на вас, как гора. ‚ы тонете в ней. Џустыни, морЯ, озера, океаны. ‚ремЯ бьет,
как топор  мЯсника. Ќичто. Њир. џ  и не-Я. <i>“махарумума.</i> “ всего  должно быть
имЯ. ‚се надо выучить, попробовать, пережить.
     ‚  коей памЯти возникают все  женщины, которых Я  знал.  ќто  как цепь,
которую  Я выковал из своего  страданиЯ.  ЉаждаЯ соединена  с  другой. ‘трах
одиночества,  страх  быть рожденным. „верца матки всегда распахнута. ‘трах и
стремление  куда-то.   ќто  в  крови  у  нас  --  тоска  по  раю.  ’оска  по
иррациональному. ‚сегда по  иррациональному. Ќаверное, это  все начинаетсЯ с
пупка. Џеререзают пуповину, дают шлепок по заднице, и -- готово! -- вы уже в
этом мире,  плывете по течению, корабль  без  рулЯ. ‚ы смотрите на звезды, а
потом на свой  собственный пуп. “ вас везде  вырастают глаза -- под мышками,
во  рту, в волосах,  на пЯтках.  € далекое  становитсЯ близким, а близкое --
далеким. ЏостоЯнное движение, выворачивание наизнанку, линька.  ‚ас крутит в
болтает долгие годы, пока вы не попадете в мертвый, неподвижный центр, и тут
вы  начинаете  медленно гнить,  разваливатьсЯ  на  части.  ‚се, что  от  вас
остаетсЯ, -- это имЯ.


        14

     ’олько весной мне удалось  наконец вырватьсЯ из этой каторжной тюрьмы и
только благодарЯ счастливому обстоЯтельству. Љарл  написал мне, что в газете
освободилось  место  "на  верхнем этаже"  и что,  если  Я  хочу получить эту
работу, он  пришлет мне деньги на проезд. џ  немедленно телеграфировал Љарлу
и, как  только  получил  деньги,  помчалсЯ  на  вокзал,  не  сказав ни слова
господину „иректору и всем прочим. џ просто исчез.
     Џриехав,  Я тут же направилсЯ в гостиницу к Љарлу.  Ћн открыл мне дверь
совершенно  голый.  ‚  постели,  как  всегда, лежала  женщина.  "Ќе  обращай
вниманиЯ, -- сказал он. -- Ћна спит. …сли тебе нужна баба, ложись с ней. Ћна
недурна". Ћн откинул  одеЯло,  чтобы Я мог ее  увидеть. Ћднако в этот момент
менЯ занимало другое. џ был очень  возбужден, как всЯкий человек, только что
сбежавший из  тюрьмы,  и мне  хотелось все видеть и все слышать.  „орога  от
вокзала  теперь казалась мне  длинным сном, а мое  отсутствие -- несколькими
годами жизни.
     ’олько сев и как следует осмотрев комнату, Я наконец понЯл, что снова в
Џариже. ‘омневатьсЯ  не  приходилось --  это  была комната Љарла, похожаЯ на
смесь  беличьей клетки  и сортира. Ќа столе еле  умещалась даже  портативнаЯ
пишущаЯ  машинка,  на  которой  он печатал  свои  статьи. “ него так всегда,
независимо от того, один он или с бабой. Ћткрытый  словарь  всегда лежал  на
"”аусте" с  золотым  обрезом,  тут  же --  кисет с  табаком,  берет, бутылка
красного вина, письма, рукописи, старые газеты,  акварельные краски, чайник,
зубочистки,  английскаЯ  соль,  грЯзные  носки,  презервативы и т.п. ‚  биде
валЯлись апельсиновые корки и остатки бутерброда с ветчиной.
     --  ‚ шкафу есть какаЯ-то еда, -- сказал  Љарл. -- ‡акуси.  Ђ Я займусь
профилактикой.
     џ нашел бутерброд и обгрызенный кусок сыра. Џока Я уписывал бутерброд и
сыр,  запиваЯ их красным вином, Љарл сел на  кровать и  вкатил себе здоровую
дозу аргирола.
     -- Њне понравилось твое письмо о ѓете, -- сказал он, вытираЯсь грЯзными
подштанниками. -- џ сейчас покажу тебе ответ -- Я вставлЯю его в свою книгу.
Џлохо,  что ты не немец. —тобы  понЯть ѓете, надо быть немцем.  џ сейчас  не
буду тебе  это  объЯснЯть.  џ обо  всем этом напишу  в своей  книге... Њежду
прочим, у  менЯ новаЯ девица -- не эта, эта полоумнаЯ,  -- по  крайней  мере
была до прошлой недели. Ќе  знаю, вернетсЯ  она или  нет. Ћна жила здесь все
времЯ, пока ты был в отъезде. Џотом нагрЯнули родители и забрали ее с собой.
Ћни сказали, что ей всего пЯтнадцать.  ЏредставлЯешь себе? џ чуть в штаны не
наложил...
     џ  начал  смеЯтьсЯ.  ќто очень  похоже  на Љарла  --  влЯпатьсЯ в такую
историю.
     -- —его ты смеешьсЯ? ЊенЯ могут  посадить  в тюрьму. Љ счастью, Я ее не
зарЯдил. € это странно, потому что она никогда не предохранЯлась. ’ы знаешь,
что  менЯ спасло? Џо  крайней мере Я так думаю.  "”ауст"! Ќе смейсЯ.  Џапаша
заметил  его  на столе. Ћн спросил менЯ,  читаю ли Я по-немецки. Џотом начал
просматривать остальные  книги.  Љ  счастью. експир был  тоже  открыт.  ќто
произвело на него грандиозное впечатление. Ћн сказал, что, по его мнению, Я
 --  серьезный парень.
     -- Ђ сама девчонка? Ћна-то что сказала?

<img SRC="tropikraka153.gif" WIDTH="271" HEIGHT="321">


     -- Ћна перепугалась насмерть. Џонимаешь ли, когда она переехала ко мне,
у нее  были небольшие часики; во всей этой суматохе  мы не могли их найти, и
мать стала  кричать,  что, если Я  не  найду часов,  она вызове