тсЯ ржавчиной, распускаютсЯ листьЯ. Ќа
углу, под эстакадой, стоит человек в цилиндре,
синем сержевом костюме и льнЯных гетрах, с
холеными седыми усами. ‡асов откидываетсЯ, и на
свет ЯвлЯютсЯ потекший табак, золотистые лимоны,
слоновьи бивни, канделЯбры. Њойше Џипик, торговец
лимонами, отведавший жареных голубей, извлекает
из жилетного кармашка пурпурные Яйца и пурпурные
галстуки, арбузы и шпинат с короткими черешками,
волокнистый, подпорченный дегтем. Џронзительный
свист насмешников, шлюхи в боа, вонЯющие лизолом,
ватки, пропитанные нашатырем и камфарой,
арахисовые скорлупки, треугольные и сморщенные,
-- все триумфально катитсЯ с утренним бризом.
“тренний свет поЯвлЯетсЯ в помЯтом виде, оконные
стекла в грЯзных разводах, чехлы драные, клеенка
выцвела. €дет человек, волосы дыбом, не бежит, не
дышит, человек с флюгером, который круто
сворачивает за угол, другой, и прибавлЯет шагу.
—еловек, который не думает о том, как или почему, а
просто идет во тьме беззвездной ночи. Ћн будит
ночь-жалобщицу, маневрируЯ между Ямами и
колдобинами, самый полдень в зимнем океане, самый
полдень, отдать концы, поднЯть паруса, право на
борт. ”люгер-кораблик снова получил весла,
торчащие из бортов, и плывет неслышно. Ѓесшумно
крадетсЯ ночь на четвереньках, как ураган.
Ѓесшумно, с грузом карамели и дешевых игральных
костей. ‘естренка Њоника играет на гитаре, ворот
блузки распахнут, шнуровка распущена, в ушах
широкие плоские серьги. ‘естренка Њоника всЯ в
пЯтнах от лимона и камеди, ее глаза белесы</font><font
SIZE="2">,</font><font SIZE="2"> как бельма, мерзки,
мерзлы, прищурены, как бойницы.</p>

<p>“лица ранних скорбей расширЯетсЯ,
всхлипывают голубые губы, впереди, над ее
окровавленной шее болтаетсЯ в воздухе альбатрос,
не клацают ее булыжные зубы. —еловек в цилиндре
скрипит левой ногой, чуть дальше, направо,
кубинский флаг под планширами облеплен лапшой и
ошметками апельсинов, дикой магнолией и засохшей
зеленой жвачкой из побегов пальмы с известью. Џод
серебрЯной кроватью белый горшок из-под герани,
утром две полоски, ночью три. ‘олонки напевают,</font><font
SIZE="2"> </font><font SIZE="2">просЯт крови. Љровь
поЯвлЯетсЯ белыми всплесками, белыми чавкающими
выплесками глины с обломками зубов, слизью,
осколками костей. Џол скользок от приходЯщих и
уходЯщих, от блестЯщих ножниц, длинных ножей,
раскаленных и ледЯных щипцов.</p>
</font><font SIZE="2">

<p>622</p>
</font><font SIZE="2">

<p>‘наружи по талому снегу разбегаетсЯ
бродЯчий зверинец; первыми вырываютсЯ на волю
зебры с Ярко-белыми полосами, следом хищные птицы
и грачи, за ними акациЯ, потом бабочки. ‡елень
сверкает драными пЯтками, иволга кружитсЯ и
нырЯет вниз, Ящерица мочитсЯ, шакал урчит, гиены
воют и хохочут и снова воют. ‚се бескрайнее
кладбище, осторожно сбрызнутое, с хрустом
расправлЯет в ночи свои суставы. Ђвтоматы тоже
трещат всей своей тЯготЯщей броней,
заржавленными шарнирами, разболтанными болтами,
простившиесЯ с верой в консервацию. Њасло
расцветает огромными венками-вентилЯторами,
жирное, олеандровое масло, помеченное лапкой
ворона и дважды сращенное палачом „жоном
ЏеньковаЯ-ЏетлЯ. Њасло блестит в морге, сквозь
него сочатсЯ бледные лучи луны, запружены устьЯ
рек, подрагивают суда, перекрыты каналы.
Љоричневым коротконожкам бантамкам надрал хохол
красный кукарек, шкурка выдры шарит в пойме. “
шпорника сокотеченье. ‘ветЯтсЯ шурфы магнезии, в
небе парит острошпорый</font><b><font SIZE="2"> </font></b><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2" COLOR="#800000"><i>орел<b>.</p></b>
</i></font><font SIZE="2">

<p>„ике и кровава ночь Ястребиных когтей,
кривых и острых. „ика и кровава ночь хрипЯщих
колоколен и сорванных ставен, и взрывающихсЯ
газопроводов. „ика и кровава ночь борющихсЯ тел,
поднЯвшихсЯ дыбом волос, алых от крови зубов и
сломанных спин. Њир просыпаетсЯ, озЯбший, как
зарЯ, и низкое алое пламЯ ползет над углем ночи.
‹омаютсЯ гребни в ночи, поют ребра. „важды зарЯ
встает, и вновь скрываетсЯ. Љ запаху талого снега
примешиваетсЯ запах тлена. Џо улицам раскатывают
катафалки, туда и обратно, возницы жуют свои
длинные кнуты, белый креп и белью нитЯные
перчатки.</p>

<p>„альше на север, к белому полюсу,
дальше на юг, к красной цапле, сердце бьетсЯ мощно
и ровно. „руг за другом, блестЯщими стеклЯнными
зубами они перерезают невидимые нити. ЏоЯвлЯетсЯ
ширококлюваЯ утка и за нею куница, прижимаЯсь
брюшком к земле. „руг за другом они поЯвлЯютсЯ,
созванные со всех концов, хвосты облезлы, лапки
перепончаты. Ћни поЯвлЯютсЯ, накатываЯсь
волнами, снижаютсЯ, как трамвайные дуги,
скрываютсЯ под кровать. ѓрЯзь на полу, и странные
знаки, окна горЯт, ничего нет, кроме зубов, а потом
рук, потом рыжих волос, потом кочевых
голов-луковиц с изумрудными глазами -- кометы,
что поЯвлЯютсЯ и пропадают, поЯвлЯютсЯ и
пропадают.</p>

<p>„альше на восток, к монголам, дальше на
запад, к секвойЯм, сердце ходит ходуном.
ѓоловы-луковицы расхаживают, Яйца пощелкивают,
бродЯчий зверинец болтаетсЯ, как корзина
впередсмотрЯщего на мачте. ЏобережьЯ на</p>
</font><font SIZE="2">

<p>623</p>
</font><font SIZE="2">

<p>мили устланы красной икрой. Ѓуруны
швырЯют пеной, хлопают длинными бичами. Џрибой
ревет под зелеными стенами ледников. Ѓыстрее,
быстрее вращаетсЯ землЯ.</p>

<p>€з черного хаоса вырвалсЯ свет
стеблЯми иллюминаторов. €з недвижного ничто и
пустоты -- нескончаемое равновесие: €з моржового
клыка и дерюжного мешка -- эта безумнаЯ вещь,
называемаЯ сном, который все не кончаетсЯ, как
восьмидневный завод у часов.</p>
</font>

<hr>
<i><font SIZE="4" COLOR="#0000ff">

<b><h2 ALIGN="CENTER"><a name="‘’ђЂЌ‘’‚“џ ЏЋ Љ€’Ђћ">‘’ђЂЌ‘’‚“џ
ЏЋ Љ€’Ђћ</a></h2></b>
</font>

<dir>
  <dir>
    <dir>
      <dir>
        <dir>
          <dir>
            <font SIZE="2" COLOR="#800080"><p>‚
            нынешней ситуации одиночество менЯ не страшит.
            Љогда доходит до худшего. рЯдом всегда Ѓог.</p>
          </dir>
        </dir>
      </dir>
    </dir>
  </dir>
</dir>
</font></i><font SIZE="2">

<p>‚ Џариж, из Џарижа, покидаешь Џариж или
в него возвращаешьсЯ, это всегда Џариж, а Џариж --
это ”ранциЯ, а ”ранциЯ -- это Љитай. ‚се, что длЯ
менЯ непостижимо, простираетсЯ высочайшей
стеной над горами и долинами, в которых проходЯт
мои дни. Џод защитой этой стены Я могу жить моей
жизнью китайца в покое и безопасности.</p>

<p>џ -- не путешественник, не искатель
приключений. ’о, что со мной приключалось,
приключалось невольно. „олгие годы пребывал Я в
темном туннеле, прорываЯсь к воде и свету.
ђожденный на Ђмериканском континенте, Я был не в
силах поверить, что на земле существует место,
где человек волен быть собой. ‘илою
обстоЯтельств Я стал китайцем -- китайцем в моей
собственной отчизне! ‘тремЯсь не дать сломить
себЯ мерзостЯм жизни, в которых Я не хотел
принимать участиЯ, Я пристрастилсЯ к опиуму
мечты. ’ак же естественно и неслышно, как
сорвавшаЯсЯ с дерева ветка падает в Њиссисипи, Я
выпал из потока американского бытиЯ. џ отнюдь не
предал забвению испытаний, какие менЯ постигли,
но нет у менЯ желаниЯ ни воскрешать прошлое, ни
сожалеть о нем, ни горевать о несбывшемсЯ. џ похож
на человека, очнувшегосЯ после долгого сна и
обнаруживающего, что он спит. ’ипичнаЯ дилемма
предродового периода: живешь еще не родившись, а
в момент рождениЯ умираешь.</p>

<p>ђождаешьсЯ и возрождаешьсЯ
бесконечно. ђождаешьсЯ, бродЯ по улицам,
рождаешьсЯ, сидЯ за столиком кафе, рождаешьсЯ,
лежа на шлюхе. ЏовторЯешь этот процесс снова и
снова. Џо жизни движешьсЯ быстрым шагом, и
воздаЯние за это -- не просто смерть, но целаЯ
череда смертей, сменЯющих одна другую. Љ примеру,
не успею Я толком</p>
</font><font SIZE="2">

<p>624</p>
</font><font SIZE="2">

<p>почувствовать, что нахожусь на небе,
как вдруг врата растворЯютсЯ и под ногами Я
чувствую самые натуральные булыжники. </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2" COLOR="#800000"><i>Љогда это успел Я
выучитьсЯ ходить? € чьими ногами хожу?</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> Ђ вот Я направлЯюсь к могиле,
спеша на собственные похороны. ‘лышу лЯзг лопат,
глухие удары комков земли, падающих на гроб. …два
успеваю сомкнуть веки, едва успеваю вдохнуть
запах цветов, в море которых менЯ утопили, и --</font><font
SIZE="2"> </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>трам-тарарам!
--</i></font><font SIZE="2"> выЯснЯетсЯ, что Я
пережил очередную вечность. ’акого рода
обыкновение вдруг исчезать и столь же нежданно
возвращатьсЯ на землю заставлЯет менЯ постоЯнно
быть начеку. ‘вое тело надо держать в форме, дабы
им могли насытитьсЯ черви. Ђ душу -- душу надо
сохранить незапЯтнанной длЯ ѓоспода Ѓога.</p>

<p>Ќередко в послеполуденный час, сидЯ за
столиком "‹а ”урше", Я задаюсь вопросом: "Ќу,
куда мы сегоднЯ направимсЯ?" Ђ когда наступает
вечер, за моими плечами порой путешествие на луну
и обратно. Ћстановившись на перекрестке дорог, Я
закрываю глаза и по очереди воплощаюсь во все мои
разные и бессмертные Я. ђонЯю слезы в стакан с
пивом. Ђ ночами, возвращаЯсь в Љлиши, испытываю
сходное чувство. Љогда бы Я ни пришел в "‹а
”урше", Я вижу, как от моих ног в разные стороны
разбегаютсЯ бесконечные дороги, а из моих
башмаков вырастают бесчисленные Я, обитающие в
моем внутреннем мире. ђука в руке провожу Я их по
тропам, которые некогда исходил один; Я называю
это самопринудительными экскурсиЯми в страну
жизни и смерти</font><font SIZE="2">.</font><font
SIZE="2"> € беседую с новоЯвленными компаньонами так
же, как разговаривал бы с самим собой, доведись
мне родитьсЯ и умереть лишь однажды и,
следовательно, быть обреченным на полное
одиночество. </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>‚
нынешней ситуации одиночество менЯ не страшит.
Љогда доходит до худшего, рЯдом всегда Ѓог.</p></i>
</font><font SIZE="2">

<p>…сть что-то магическое в коротком
уличном отрезке между Џлас Љлиши и "‹а ”урше";
почему-то на нем-то и случаютсЯ все эти
самопринудительные экскурсии. €дти этим путем --
словно двигатьсЯ от одного солнцестоЯниЯ к
другому. ‘кажем, Я только что встал из-за столика
в "Љафе ‚еплер", держа под мышкою книгу о ‚оле и
‘тиле. Ѓыть может, листаЯ ее страница за
страницей, Я и понЯл одну-две фразы, не больше.
Њожет, Я за весь вечер прочел одну фразу. Њожет, Я
вовсе и не сидел за столиком "Љафе ‚еплер", а
всего-навсего, заслышав музыку, покинул клетку
своего тела и принЯлсЯ мерить четвертое
измерение. </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>Људа</i>
</font><font SIZE="2">же </font><font
SIZE="2" COLOR="#800000"><i>менЯ, спрашиваетсЯ, понесло?</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> ‚сего-навсего на
самопринудительную прогулку -- коротенькую,
длиною в полвека, с успехом вместившегосЯ в миг,
пока перевертываешь книжную страницу.</p>
</font><font SIZE="2">

<p>625</p>
</font><font SIZE="2">

<p>‚ыходЯ из "Љафе ‚еплер", улавливаю
странный, свистЯщий шум. Ќет нужды оглЯдыватьсЯ:
Я и так понимаю, что менЯ настигает, несЯсь за
мною вдогонку, собственное тело. Ћбычно в это
времЯ суток вдоль проспекта выстраиваютсЯ
ассенизационные машины. —ерез тротуар
протЯгиваютсЯ гигантские чавкающие черви
резиновых шлангов. ’олстые черви всасывают
содержимое сточных колодцев. ’акова, если можно
так выразитьсЯ, духовнаЯ атмосфера, побуждающаЯ
менЯ посмотреть на себЯ со стороны. €так, Я
склонЯюсь над раскрытой книгой за столиком кафе;
вижу, как через плечо ко мне нагибаетсЯ шлюха;
чувствую на шее ее дыхание. Ћна ждет, пока Я
подниму глаза, -- очевидно хочет, чтобы Я дал ей
огонька. ‘ейчас спросит, что Я тут делаю один и не
скучно ли</font><font SIZE="2"> </font><font SIZE="2">мне.
’ема книги -- ‚олЯ и ‘тиль, и принес Я ее с собой
потому, что уйти в чтение в шумном кабаке -- не
просто удовольствие, роскошь, и к тому же вид
личной самозащиты. Њузыка тоже бывает как нельзЯ
кстати: она стимулирует чувство уединениЯ, ухода
в себЯ. ‚ижу, как над моей головой повисает
верхнЯЯ губа шлюхи. Џовисает мЯгким, чувственным
треугольником. Ќа высоких нотах он подрагивает,
встрепенувшись, как лань над лощиной...</p>

<p>€ вот уже Я на коротком отрезке меж
Џлас Љлиши и "‹а ”урше". ‚друг из всех тупиков
высыпают целые стаи шлюх, взмахиваЯ крыльЯми, как
летучие мыши на свету. Ћни вцеплЯютсЯ мне в
волосы, в уши, в глаза. ’ЯнутсЯ ко мне хищными
щупальцами. ‚сю ночь напролет роЯтсЯ они вдоль
темных каменных стен; у них запах сочной зелени,
орошенной недавним ливнем. Ћни испускают
странные сосущие звуки, зазывно клокочут, отчего
мои волосы встают дыбом. ђоЯтсЯ колонией вшей,
вшей с длинными прожорливыми усиками,
всасывающими пот, выступивший на моей коже. € все
это: шлюхи, музыка, хищные толпы, стены, свет на
стенах, крадущиесЯ черви ассенизационных
шлангов -- сливаетсЯ в призрачную туманность,
сгущающуюсЯ в холодный, возвращающий к
реальности пот.</p>

<p>Љаждый вечер, направлЯЯсь в кафе "‹а
”урше", претерпеваю подобное поругание. Љаждый
вечер менЯ скальпируют, изничтожают томагавками.
€ не будь этого, Я чувствовал бы себЯ
разочарованным и неудовлетворенным. Ђ так --
прихожу домой, стрЯхиваю с одежды вшей, смываю
кровь с тела. “кладываюсь в постель и храплю на
весь дом. </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>‚общем</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> это как раз то что нужно!
Џомогает не одрЯхлеть телом и не очерстветь
душой.</p>

<p>„ом, где Я живу, сносЯт. ђастерзанные
комнаты бесстыдно таращатсЯ в уличное
пространство. Њой дом -- тело человека с
содранной кожей. Ћбои висЯт клочьЯми, кроватные
рамы оплакивают бегство матрацев, от стен от-</p>
</font><font SIZE="2">

<p>626</p>
</font><font SIZE="2">

<p>винчены умывальники. Љаждую ночь,
прежде чем войти к себе, Я задерживаюсь и долго
смотрю на это варварство в действии. Ћно странно
притЯгивает менЯ. ‚ конце концов, стоит ли
изумлЯтьсЯ ужасному? Љаждый человек -- музей,
вместилище ужасов всего своего племени. Љаждый
достраивает свое крыло к общему музею ужасов. €
вот, возвращаЯсь по ночам в свое жилье -- жилье,
которое с каждым днем убывает, -- Я пытаюсь
постичь, какой сокровенный смысл в этом заложен.
€ чем больше предстают на всеобщее обозрение его
интимные места, тем сильнее Я влюблЯюсь в свой
дом. Њне дорог даже старый ночной горшок, который
одиноко стоит под кроватью и которым никто не
пользуетсЯ.</p>

<p>‚ Ђмерике мне доводилось жить во
многих домах, однако внутреннее убранство ни
одного из них не запало мне в памЯть. Њне ничего
не оставалось, как принимать выпадавшее на мою
долю как должное и довольствоватьсЯ этим.
Ћднажды Я взЯл напрокат открытую колЯску и
двинулсЯ в ней по ЏЯтой авеню. ‘тоЯл осенний
полдень, и Я катил по улицам моего родного города.
Џо обеим их сторонам мелькали мужчины и женщины,
эти занЯтные полулюди-полуманекены. ђоботы со
сверкающими зубами и остекленевшими глазами.
•орошо одетые женщины, каждаЯ во всеоружии
дежурной улыбки. ‚ремЯ от времени скалились в
улыбках и мужчины, будто прЯмо в гробах
устремлЯлись на радостную встречу с Ќебесным
€збавителем. € те, и другие шагали по жизни с
остекленевшим, неестественным блеском в глазах,
красуЯсь безупречным фасадом и отводЯ своему
природному естеству место в сточной канаве. Џри
мне оказалсЯ револьвер, и, выехав на ‘орок вторую
улицу, Я открыл беспорЯдочный огонь. Ќикто не
обратил на это ни малейшего вниманиЯ. џ косил
прохожих направо и налево, но толпа не
уменьшалась. †ивые все с той же рекламной
белозубой улыбкой невозмутимо перешагивали
через мертвых и шли дальше. ќта жестокаЯ
белозубаЯ улыбка застрЯла в моей памЯти. Ћна
снитсЯ мне, эта безупречнаЯ улыбка „жорджа —.
’айлау, плывущаЯ над банановыми рЯдами в
‘типль-чейзе, когда, в кошмарах, Я вижу себЯ
тЯнущим руку за подаЯнием. ‘талкиваЯсь нос к носу
с нищетой, Ђмерика предпочитает улыбку. ‚едь
улыбнутьсЯ -- проще простого. Ћтчего же не
улыбнутьсЯ, проезжаЯ по проспекту в открытой
колЯске? “лыбайтесь, улыбайтесь. “лыбайтесь, даже
заслышав трещотку смерти: так будет легче длЯ
тех, кого вы оставлЯете. “лыбайтесь, черт вас
побери! </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>“лыбайтесь</i></font><font
SIZE="2"> </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>улыбкой,
навечно приклеившейсЯ к лицу!</p></i>
</font><font SIZE="2">

<p>—етверг. џ стою в туннеле городского
метро, вглЯдываЯсь в простые лица европейских
женщин. …сть в этих</p>
</font><font SIZE="2">

<p>627</p>
</font><font SIZE="2">

<p>женщинах некаЯ усталаЯ красота, словно
на них наложили печать все катастрофы, все
испытаниЯ, выпавшие на долю старушки …вропы. ‚ их
лицах запечатлена историЯ их народа; их кожа --
свиток, на который занесена летопись долгой
борьбы европейской цивилизации за
существование. Џереселение народов, ненависть и
преследованиЯ, войны -- все это не может не
наложить свой отпечаток. …вропейские женщины не
улыбаютсЯ; лица их собраны, сосредоточены, и
написанное на них Яснее Ясного свидетельствует о
их расе, национальном характере, истории. Ќа их
лицах мне открываетсЯ искореженнаЯ,
многоцветнаЯ карта …вропы, карта, испещреннаЯ
линиЯми железнодорожных, водных и воздушных
путей, водоразделами государственных границ,
давним, неистребимым соперничеством и
предрассудками. ‘амаЯ хаотичность этих неровных
линий, огромные пробелы обозначающие озера и
морЯ, непостижимое мифическое наследие
полуостровов -- всЯ эта сумбурность рельефа,
спутанность линий становитсЯ наглЯдным
воплощением нестихающего единоборства между
человеком и реальностью -- единоборства,
зеркалом которого ЯвлЯетсЯ и эта книга.
ђазглЯдываЯ …вропу на карте, проникаешьсЯ
странным удовлетворением от того, сколь в
действительности необъЯтен этот континент, на
первый взглЯд кажущийсЯ небольшим. Џо сути это
даже не континент, а гигантскаЯ часть тверди
земной, в которую властно вторглись океанские
воды. ‚ некоторых слабых точках суша отступила.
Ќет необходимости быть геологом, чтобы
представить себе, каким невероЯтным поношениЯм
должна была подвергнутьсЯ …вропа, …вропа, с ее
голубой сеткой рек, озер, внутренних морей. Њожно
на глаз оценить и эпические масштабы</font><font SIZE="2"> </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2">ее противостоЯниЯ морю в тот
или иной период, и, подчас, всю трагичность этих
тщетных попыток. ѓлЯдЯ на карту, кожей
чувствуешь, какие роковые климатические
метаморфозы сопутствовали этому глобальному
смещению пластов. Ђ стоит посмотреть на эту карту
опытным взглЯдом картографа -- и не составит
труда вообразить, какой вид примет она пЯтьдесЯт
или сто тысЯч лет спустЯ.</p>

<p>€так, взираЯ на соотношение морЯ и суши
-- естественных зон обитаниЯ людей, видишь и
гротескные, уродливые образованиЯ, и те, что
повествуют о героизме принесенных на алтарь
борьбы усилий. ‚ длинных извивах рек прозреваешь
утрату веры и мужества, отпадение от благодати,
медленное, мучительное истощение души. ‚идишь,
что одни государственные границы уверенно
прочерчиваютсЯ по естественным рубежам</font><font
SIZE="2">,</font><font SIZE="2"> другие --
набросаны легким, колеблющимсЯ пунктиром, зыбким
и переменчивым, как ветер. €нстинктивно
провидишь, где грЯдут неиз-</p>
</font><font SIZE="2">

<p>628</p>
</font><font SIZE="2">

<p>бежные климатические изменениЯ, какие
плодородные земли со временем истощатсЯ, станут
бесплодными пустошами. Ђ теперешние пустыри,
напротив, обратЯтсЯ в цветущие оазисы. џ убежден:
в некоторых уголках континента сбудутсЯ
предсказаниЯ древних пророков. Ѓудут нащупаны
незримые нити общности меж нашими праотцами,
носителЯми не познанного еще прошлого, и нашими
современниками, носителЯми не сбывшегосЯ еще
настоЯщего. ’итанические сломы былых времен эхом
отзовутсЯ в еще более грандиозных исторических
сломах, пора которых -- грЯдущее. ‚ летописи нашей
планеты в конечном счете значимы лишь эти
глобальные сдвиги, пертурбации, смещениЯ
геологических пластов; они-то по справедливости
и должны стать предметом нашего восторга и
преклонениЯ. Џредставители рода человеческого,
мы носим в себе эмбрионы всего, что входит в
состав земли, воплощаЯ ее материю и ее
метафизику; где бы мы ни были, нам ни за что не
отрешитьсЯ ни от нашей постоЯнно менЯющейсЯ
географии, ни от нашего постоЯнно менЯющегосЯ
климата. Љарта старой …вропы преображаетсЯ на
наших глазах; и никому не дано сказать, где
проступЯт наружу контуры и рубежи нового
континента.</p>

<p>џ нахожусь на самой мучительной стадии
решительного перелома. Џозабыв звуки привычного
Языка, не научилсЯ еще изъЯснЯтьсЯ на новом. џ --
китаец и говорю по-китайски. џ -- в неподвижной
сердцевине менЯющейсЯ реальности, воплотить
смысл и значение которой бессилен любой из
существующих Языков. …сли верить показаниЯм
географической карты, Я в Џариже; если верить
данным календарЯ, пора моего обитаниЯ -- третье
десЯтилетие XX века. Ћднако Я не в Џариже и не в XX
веке. џ -- в Љитае, и нет здесь ни часов, ни
календарей. ‚ утлой джонке плыву вверх по џнцзы и
жив только потому, что мне удаетсЯ выловить из
воды остатки провизии, за негодностью
выбрасываемой за борт экипажем американской
канонерки. –елый день уходит у менЯ на то, чтобы
приготовить себе нечто съедобное; у этого нечто </font><font
SIZE="2">--</font><font SIZE="2"> отвратительный
вкус, но мой желудок притерпелсЯ ко всему.</p>

<p>€так, за спиной у менЯ ‹ювесьен, под
ногами -- долина ‘ены... ‘ четкостью геодезической
карты перед глазами простираетсЯ весь Џариж.
‚ижу, как замкнутым кольцом улиц (а в нем -- еще
одно и еще), селеньем внутри селеньЯ, крепостью
внутри крепости расстилаетсЯ он за равниной.
‚еличественный и одинокий, обрубком могучего
красного дерева торчит он посреди необъЯтной
долины ‘ены. ’о расширЯЯсь, то сужаЯсь в своих
границах, он вечен, хоть и</p>
</font><font SIZE="2">

<p>629</p>
</font><font SIZE="2">

<p>испытывает бесконечные трансформации:
из старого рождаетсЯ новое, старое дрЯхлеет и
гибнет. Ќо с какой бы высоты, с какого бы
расстоЯниЯ во времени или пространстве на него
ни смотреть, дивный город Џариж сиЯет
бриллиантом чистой воды, благословенной Њеккой,
цветущим</font><font SIZE="2"> </font><font SIZE="2">свЯщенным
древом, корни которого, протЯнувшись на
бесчисленные подземные мили, проступают наружу
на бескрайнем полотне равнины.</p>

<p>‚ сутолоке и шуме часа пик сижу за
столиком и грежу наЯву за стаканом аперитива.
Џогода безветреннаЯ, облака недвижно застыли в
небе. €з мертвой точки пульсирующего
лихорадочной жизнью парижского уголка
благоговейно вслушиваюсь в стук нового сердца,
забившегосЯ средь окружающего менЯ хаоса и
упадка. Њои ноги упираютсЯ в корни таинственного
растениЯ, ни возраст, ни имЯ которого мне</font><font
SIZE="2"> </font><font SIZE="2">неведомы.
‘пеленутый в коконе времени, Я непостижимым
образом свЯзан со всей землей и ничто не властно
разорвать эту свЯзь. …ще один скиталец,
наконец-то обретший исток страстного своего
беспокойства, Я сижу прЯмо на улице, слагаЯ свою
песню. Џесню, которую Я слышал ребенком, песню,
которую Я утратил, оказавшись в объЯтиЯх нового
мира, песню, котораЯ никогда не вернулась бы ко
мне, не сумей Я сорвавшейсЯ с дерева веткой
нырнуть в океан времени.</p>

<p>‚ восприЯтии того, кто вынужден
грезить с открытыми глазами, движение обретает
обратный ход; сущее дробитсЯ на
калейдоскопические фрагменты. ЏроходЯ сквозь
ужас нашего времени, Я верю, что только те, у кого
достает отваги закрыть глаза, только те, кто
прочно отлучен от удела, носЯщего имЯ реальности,
способны повлиЯть на нашу судьбу. ‘талкиваЯсь с
обыденным ужасом, пронизывающим окружающую нас
повседневность, верю, что длЯ того, чтобы
обнаружить ту мельчайшую песчинку, каковой
суждено перевесить мертвЯщую, инерционную чашу
весов нашего мира, -- чтобы обнаружить эту
драгоценную песчинку, недостанет ресурсов всей
нашей цивилизации. ‚ерю, что лишь визионеру, не
испытывающему страха ни перед жизнью, ни перед
смертью, по плечу найти ту неизмеримо малую
частицу силы, какаЯ </font><font SIZE="2"
COLOR="#800000"><i>в</i></font><font SIZE="2"> мгновение
ока способна погрузить в бешеное коловращение
космос. Ќи на йоту не верю Я в медленное и
болезненное, упорЯдоченное и логичное,
алогично-беспорЯдочное эволюционное развитие
вещей. џ убежден, что весь мир -- а не одна лишь
землЯ и те живые существа, что на ней обитают, или
даже целаЯ вселеннаЯ, механизмы движениЯ которой
мы познали (не исключаЯ и микровселенных,
недоступных нашему глазу и измерительным
приборам), -- но весь мир, ведомый и неведомый,
вывихнув сустав, содрогаетсЯ от ужаса и</p>
</font><font SIZE="2">

<p>630</p>
</font><font SIZE="2">

<p>боли. “бежден, что, окажись завтра в
нашем распорЯжении средства, с помощью которых
мы могли бы достичь самой отдаленной звезды --
одного из тех миров, свет которых, по нашим
безумным расчетам, не успеет долететь до земли
раньше, чем сама наша землЯ исчезнет, -- так вот
окажись мы завтра в одном из таких миров, мы и там
обнаружим такой же ужас, такую же боль, такое же
безумие. “бежден: если наше движение отвечает
ритму движениЯ звезд, вращающихсЯ вокруг нас, с
точностью, делающей невозможной взаимное
столкновение, значит, мы в неменьшей мере
подвержены действию судьбы, промысел которой
одновременно ЯвлЯет себЯ здесь и там, везде и
повсюду. €, следовательно, единственнаЯ
возможность избежать этой вселенской судьбы --
одновременно </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>возжелать
этого</i></font><font SIZE="2"> всем и каждому:
человеку, животному, растению, минералу, камню,
дереву, реке, горе. ‡десь и там. ‚езде и повсюду.</p>

<p>‚ ночь, когда все сущее утратило свои
имена, подхожу к уличному тупику и, подобно
человеку, подошедшему к самой грани возможного,
перескакиваю через пропасть, отделЯющую живых от
умерших. ‚ момент, пока Я перепрыгиваю через
кладбищенскую стену, возле которой журчит
последний заброшенный писсуар, все мое детство
удушающим комком подступает к горлу. ѓде бы Я ни
был, Я всегда предпринимал отчаЯнные попытки
отогнать прошлое. Ћднако в последнюю минуту как
раз это прошлое --</font><font SIZE="2"> </font><font
SIZE="2">прошлое, в котором тонешь, -- с торжеством
одерживает верх. €спускаЯ последний вздох,
понимаешь, что будущее -- не что иное, как
мистификациЯ, пыльное зеркало, песок на дне
песочных часов, мертвый, холодный шлак в потухшем
очаге. ‚ступаЯ в самый центр ‹еваллуа-Џерре, Я
прохожу мимо араба, стоЯщего у входа в тупик. ‚
свете уличного фонарЯ он застыл как каменный. ‚
нем, похоже, нет ничего человеческого: не знаешь,
с помощью какого рычага, рукоЯтки, пружины, с
помощью какого магического прикосновениЯ можно
вывести его из транса, в какой он погружен. ‚ ходе
дальнейших моих блужданий фигура этого араба все
глубже западает мне в сознание. ”игура араба,
застывшего под огнем уличного фонарЯ в
непередаваемо глубоком трансе. ”игуры других
людей, мужчин и женщин, застывших в холодном поту
улиц, -- это тени с человеческими очертаниЯми,
впавшие в оцепенение на мельчайших точках
окаменевшего пространства. €так, с того днЯ,
когда Я впервые вышел на улицу бросить
собственный взглЯд на жизнь, ничего не
изменилось. ’о, что мне довелось за это времЯ
познать, -- фальшиво и бесполезно. € ныне, когда Я
отрешилсЯ от этой фальши, лицо земли предстает
мне еще более жестоким, чем вначале. ‚</p>
</font><font SIZE="2">

<p>631</p>
</font><font SIZE="2">

<p>этой блевотине Я поЯвилсЯ на свет и в
этой блевотине Я умру. ‚ыхода нет. ђаЯ, в котором Я
мог бы укрытьсЯ, не существует. —ашки весов точно
уравновешены. Ќужна всего лишь мельчайшаЯ
песчинка, но добыть эту песчинку невозможно. Ќе
хватает духа и воли. ‡аново воскрешаю в себе
смешанное ощущение чуда и ужаса, какое вызывало
во мне улица. ‚споминаю дом,</font><font SIZE="2"> </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2">где Я жил, маску, которую он
носил, населЯвших его демонов, источаемую им
тайну;</p>

<p>вспоминаю каждого, кто пересекал
горизонт моего детства, чудо, которое он собой
воплощал, окружавшую его ауру, прикосновение его
тела, исходивший от него запах. ‚споминаю дни
недели и повелевавших ими богов, их роковую
предопределенность, их аромат, свЯзанную с
каждым из них прелесть свежести и новизны или,
напротив, ужасающую пустоту и скуку. ‚споминаю
дом, в котором мы поселились, и заполнЯвшие его
предметы, одушевлЯвшие его</font><font SIZE="2"> </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2">дух. ‚споминаю уходЯщие годы с
их острыми гранЯми -- как листами календарЯ,
спрЯтанного в дупле семейного древа. ‚споминаю
даже свои сновидениЯ, ночные и дневные. ‘ момента,
когда Я натолкнулсЯ на араба, длинным, прЯмым
путем приблизилсЯ Я к вечности -- или</font><font SIZE="2">,</font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> по крайней мере, у менЯ
возникла иллюзиЯ, что Я двигаюсь прЯмым и
бесконечным путем. џ забыл, что существует такое
понЯтие -- геодезическаЯ кривизна; забыл, что
сколь бы ни был значителен градус отклонениЯ --
то самое место... где застыл араб, -- в ходе
движениЯ Я буду вновь и вновь возвращатьсЯ к
исходному пункту. Ќа каждом перекрестке будет
подстерегать менЯ застывшаЯ у тупика в мертвом
оцепенении фигура с человеческими очертаниЯми,
выхваченнаЯ из тьмы слепЯщим светом уличного
фонарЯ.</p>

<p>‘егоднЯ -- пора очередной
самопринудительной экскурсии. џ и мое другое Я
нерасторжимо свЯзаны воедино. Ќебо висит
неподвижно, в воздухе мертваЯ тишь. Џо ту сторону
охранЯющей менЯ великой стены музыканты
наигрывают какой-то мотив. …ще один день перед
катастрофой! …ще один! Ѓормоча про себЯ что-то
подобное, Я внезапно резко поворачиваю за
кладбищенской стеной на рю де Њестр.
Ќепредумышленный поворот направо погружает менЯ
в самое чрево Џарижа. ‘квозь петлЯющие,
спутавшиесЯ кишки Њонмартра рю де Њестр
проскакивает рваной ножевой раной. џ набираю шаг
как одержимый, сердце исступленно бьетсЯ. ‡автра
все это сгинет, а с ним и Я. Џо ту сторону стены
черти настраивают свои адские инструменты.
‘корее, скорее, пока сердце не выскочило из груди!</p>

<p>‡абираюсь на монмартский холм; по одну
сторону от</p>
</font><font SIZE="2">

<p>632</p>
</font><font SIZE="2">

<p>менЯ -- свЯтой Ђнтоний, по другую --
‚ельзевул. Љогда стоишь на его вершине, купаешьсЯ
в его непередаваемой белизне. ’вердь рассудка
маЯчит в опасной близости от изменчивой морской
пучины. ‡емлЯ колеблетсЯ, небо содрогаетсЯ над
головой. ‚зобратьсЯ на холм над щербатыми
крышами домов, над видавшими виды ставнЯми и
плюющимисЯ дымоходами...</p>

<p>’ам, где рю ‹епик делает крутой вираж
по склону холма изогнувшись заколкой длЯ волос
перед новым подъемом, кажетсЯ, будто прибой,
отступаЯ, подарил суше сиЯющий фиорд. „ансинги,
бары, кабаре -- весь этот бурлЯщий, колышащийсЯ
шелк подсвеченной электричеством ночи бледнеет
на фоне бесконечных кафе, ресторанов, закусочных,
опоЯсывающих подножие холма. Џариж потирает
живот. Џариж облизывает губы. Џариж смачивает
горло перед предстоЯщей трапезой. ‡десь правит
тело, здесь оно в своей стихии, здесь его культ не
менее впечатлЯет, нежели фризы египетских
пирамид, легенды этрусков, мифы славного
прошлого Љрита. ‚се в непрестанном движении, все
поражает разнообразием. ’еплое прибежище
человеческой плоти, гроздь винограда, отливающие
алмазным блеском сосуды с медом. “лицы скользЯт
меж моих пальцев роем медоносных пчел. ‚звешиваю
всю ”ранцию на одной ладони. џ в улье, в теплом
чреве ‘финкса. ‡емлЯ и небо прогибаютсЯ под
тЯжестью живой, изобильной, исполненной радости
человеческой утробы. ‚ начале всего сущего --
тело. Ћно превыше сомнений, разочарований,
отчаЯниЯ. ’ело -- это основа, оно неистребимо.</p>

<p>ђю д'0рсель; солнце прЯчетсЯ за
горизонт. Њожет, солнце, а, может, и сама улица,
неуютнаЯ, как проход. ‚едь и моЯ кровь под
собственным весом устремлЯетсЯ в хрупкие,
прозрачные сосуды нервов. Ќа подернутьгх грустью
фасадах рю ‹епик налет сажи, тонкаЯ зеленоватаЯ
пыль неумолимого обветшаниЯ, печать упадка. €
вдруг с места в карьер все менЯетсЯ. ‚незапно
улица как бы распахивает челюсти, и в них
застывшей белоснежной мечтой, воплощенной в
камне грезой выситсЯ ‘акре-Љер. ‘тоит втораЯ
половина днЯ, и его тЯжеловатаЯ белизна давит.
Ѓелизна удушающаЯ, печальнаЯ, как живот
пресыщенной женщины. Љровь струитсЯ взад и
вперед по жилам, резкость внешних очертаний
смЯгчена мЯгким светом, огромные, пышные купола
упруги, как груди туземки. Ќа головокружительных
откосах шипами торчат деревьЯ; их пушистые ветви
лениво подрагивают над невидимым потоком,
зачарованно бегущим под их корнЯми. ЉлочьЯ неба
липнут к концам ветвей нежными бумажными
полосами, выкрашенными в восточную синь. џрус за
Ярусом -- зеленеющаЯ землЯ, усеЯннаЯ хлебными
крошками, запаршивевшими бродЯчими собака-</p>
</font><font SIZE="2">

<p>633</p>
</font><font SIZE="2">

<p>ми, маленькими каннибальчиками,
выскакивающими из сумок кенгуру.</p>

<p>Ѓелизна балюстрад; мощи христианских
свЯтых тЯнут отрубленные конечности в
молчаливой агонии. елковистые бедра сплетаютсЯ
в куфические письмена: не то длинноногие шлюхи,
не то отощавшие бакланы, не то онемевшие гурии. ‘
оттенком мавританского фатализма все пухлое
здание Љорана в переплете из белой слоновьей
кожи тЯжестью своих каменных грудей давит на
Џариж.</p>

<p>Ќа Њонмартр спускаетсЯ ночь. Ќочь
воцарЯетсЯ и на бульварах, ночь с небом цвета
адского пламени и -- от Љлиши до Ѓарбе --
орнаментом раскрытых гробниц. ЊЯгкаЯ парижскаЯ
ночь, словно лестница беззубых десен, на ступенЯх
которой ухмылЯютсЯ вурдалаки. “ подножиЯ холма
со всех сторон тихо журчат писсуары, давЯсь
огрызками размЯкшего хлеба. €менно ночью
‘акре-Љер предстает во всей своей протухшей
красоте. ‚ это времЯ белизна его кожи и влажное
каменное дыхание давЯт на кровь, как клапан. Ќочь;
Џариж освобождаетсЯ от своей белой лихорадочной
крови. Џесчинки времени сыплютсЯ сквозь
отверстиЯ ксилофона, круглаЯ тарелка луны
тревожным звоном возвещает о его конце, серое
вещество плавитсЯ в черепе. Џеревернутым
цилиндром опускаетсЯ ночь, и изысканные цветы
ума, желтые нарциссы и белые маковки,
превращаютсЯ в сырую, бесформенную массу. Ќа
самой вершине монмартрского холма под сводом
синего неба гигантские каменные кони бесшумно
грызут удила. Ћт стука их копыт на северном
пицбергене и на южной ’асмании содрогаетсЯ
землЯ. ‚есь земной шар вращаетсЯ на мЯгкой оси
бульваров. ‚ращаетсЯ быстрее и быстрее. Ѓыстрее и
быстрее; а музыканты по ту</font><font SIZE="2"> </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2">сторону стены настраивают свои
инструменты. € вновь Я слышу вступительные такты
танца -- танца дьЯвола с Ядом и шрапнелью, танца
пламенеющих сердец, вспыхивающих и вопиющих в
ночи.</p>

<p>Ќа высоком холме, в весеннюю ночь, один
во чреве кита, вишу Я вверх ногами с налившимисЯ
кровью глазами и белыми, как трупные черви,
волосами. Ћдно чрево, одно тело, один гигантский
кит, догнивающий, как зародыш, под погасшим
солнцем. ‹юди и вши, вши и люди, безостановочно
устремлЯющиесЯ к свалке личинок. ‚от весна, о
которой пел</font><font SIZE="2"> </font><font SIZE="2">€исус
на кресте с губкой у окровавленного рта под
лЯгушечий хор. Ќи следа ржавчины, ни нотки
меланхолии. ‚ черном горЯчечном сне голова
бессильно клонитсЯ к паху, прошлое медленно
погружаетсЯ в океан забвениЯ, небесный образ
пригвожден и забрызган грЯзью.</font><font SIZE="2"> </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2">‚ каждом чреве -- скрежет
железных подков, в каждой могиле -- рокот
патронных гильз. —рево и гильза; а в ложбине чрева
великовозрастный дебил собирает лютики. —е-</p>
</font><font SIZE="2">

<p>634</p>
</font><font SIZE="2">

<p>ловек и конь сливаютсЯ в одно: руки
мЯгки, копыта раздвоены. ‘ красными зрачками и
огневеющими гривами несутсЯ они стройной
кавалькадой. ‚есна врываетсЯ в ночь рокотом
водопада. ‚рываетсЯ на крыльЯх кобылиц со
вздыбленной гривой и дымЯщимисЯ ноздрЯми.</p>

<p>Њиную гирлЯнду надгробий на рю
Љоленкур. Љапает теплый весенний дождь. Џодо мною
-- маленькие белые часовенки, где покоЯтсЯ
усопшие. ‘квозь тЯжелую решетку моста на землю
падают неровные тени. ЏробивающаЯсЯ местами
трава зеленеет Ярче, чем днем -- эта вспоеннаЯ
электричеством флора индустриальной эры. —уть
дальше набредаю на мужчину и женщину. Ќа ней</font><font
SIZE="2"> </font><font SIZE="2">соломеннаЯ шлЯпа. ‚
руке у женщины зонт, но она не спешит раскрыть
его. ЏриближаЯсь, слышу, как с ее губ слетает: </font><font
SIZE="2" COLOR="#800000"><i>C'est une combinaison</i></font><font SIZE="2" COLOR="#ff0000">*</font><font
SIZE="2" COLOR="#800000"><i>, --</i></font><font SIZE="2"> и,
полагаЯ, что речь идет о принадлежности дамского
туалета, навострЯю уши. “вы, на уме у нее, похоже,
совсем другого свойства "комбинациЯ": от нежной
парочки скоро начинают лететь пух и перьЯ. --</font><font
SIZE="2"> </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>Combinaison!</i></font><font SIZE="2"
COLOR="#ff0000">**</font><font SIZE="2" COLOR="#800000"> <i>--</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> истошно повторЯет она, без
лишних церемоний молотЯ своего спутника зонтом.
Ђ он, бедолага, только растерЯнно повторЯет: -- </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2" COLOR="#800000"><i>Mais nоn, ma petite, mais поп!</i></font><font
SIZE="2" COLOR="#ff0000">***</p>
</font><font SIZE="2">

<p>ќта маленькаЯ сценка доставлЯет мне
живейшее удовольствие -- не потому, что она с
таким рвением орудует зонтом, а потому, что у менЯ
выскочило из памЯти второе, скрытое значение
этого слова. Ћборачиваюсь направо и вдруг узнаю в
петлЯющей, кривой улочке тот Џариж, до истоков
которого всегда мечтал докопатьсЯ. ‚едь можно
знать наизусть любую парижскую улицу и при этом
вовсе не знать Џарижа. Ќо когда ты забыл, где
находишьсЯ, и с небес мЯгко капает дождь, тогда
инстинктивно, на ощупь находишь улицу, которую в
своих снах исходил вдоль и поперек. </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2" COLOR="#800000"><i>€ вот она предстает
перед тобою наЯву...</p></i>
</font><font SIZE="2">

<p>Ќекогда, проходЯ по этой улице, Я
увидел лежащего на тротуаре человека. Ћн лежал на
спине с распростертыми в стороны руками, будто
его только что снЯли с креста. Ќи один из
прохожих, ни </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>одна
душа</i></font><font SIZE="2"> не сделали
попытки приблизитьсЯ к нему, дабы убедитьсЯ, жив
он или нет. ’ак и лежал он с распростертыми
руками, не делаЯ ни малейшего движениЯ, не
испускаЯ ни малейшего вздоха. ЏодойдЯ вплотную, Я
убедилсЯ, что он жив. Ћн тЯжело дышал, а с губ
стекала тоненькаЯ струйка табачного сока. „ойдЯ
до угла, Я обернулсЯ; мне было любопытно, что
будет дальше. €, не успел обернутьсЯ, как в мои уши
ворвалсЯ громкий </font><font SIZE="2"><br>
___________ <br>
</font><font SIZE="2" COLOR="#ff0000">*</font><font SIZE="2">
ќто надувательство! (фр.). <br>
</font><font SIZE="2" COLOR="#ff0000">**</font><font SIZE="2">
Ќадувательство (фр.). }<br>
</font><font SIZE="2" COLOR="#ff0000">***</font><font SIZE="2">
„а нет же, нет же, малышка! (фр.).</p>
</font><font SIZE="2">

<p>635</p>
</font><font SIZE="2">

<p>взрыв смеха. ‚незапно подворотни и
фасады магазинов оказались до отказа заполнены
людьми. ‚сЯ улица ожила в мгновение ока. “перев
руки в боки, мужчины и женщины надрывались от
хохота. Ќе без труда пробившись сквозь толпу,
собравшуюсЯ у краЯ тротуара, Я вернулсЯ на
прежнее место. Њне была непонЯтна причина этого
внезапного оживлениЯ, этого спонтанного
приступа весельЯ. Ќаконец Я снова поровнЯлсЯ с
телом лежавшего на обочине человека. Ћн лежал на
спине, как прежде. Ќад ним стоЯла собака, с Явным
удовольствием помахиваЯ хвостом. ‘тоЯла,
уткнувшись носом в распахнутую ширинку
лежавшего. ’ак вот почему все так заразительно
смеЯлись. џ попыталсЯ последовать их примеру, но
тщетно. €з моих челюстей не вышло ни звука. Њне
стало грустно, невыносимо грустно, грустнее, чем
когда-либо в жизни. Ќе знаю, что тогда на менЯ
нашло...</p>

<p>‚споминаю все это, поднимаЯсь по
кривой, петлЯющей улице. „ело было как раз против
мЯсной лавки, над витриной которой нависал
красный с белым тент. Џерехожу дорогу и вновь
вижу на мокром асфальте, в том самом месте, где
лежал тогда невезучий бродЯга, тело человека с
распростерть1ми в стороны руками. Џодхожу, чтобы
хорошенько рассмотреть его. „а, несомненно это он
самый, только сейчас его ширинка застегнута и он </font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2" COLOR="#800000"><i>мертв.</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> ЌаклонЯюсь, дабы безошибочно
убедитьсЯ в том и в другом. ‚се так. ќто тот же
человек, и он </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>мертв.</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> Њедленно разгибаюсь и отхожу
прочь. Ќа углу замедлЯю шаг. —его Я жду? ‘тою на
одной ноге, готовЯсь заслышать оглушительный
взрыв смеха, с такой остротой врезавшийсЯ мне в
памЯть. Ќи звука. Ќа улице ни души. Ќе считаЯ менЯ
самого и мертвеца против мЯсной лавки. Њожет
быть, Я сплю? Џоднимаю глаза к названию улицы.
Ѓыть может, оно мне знакомо, быть может, если Я не
сплю, Я узнаю его? „отрагиваюсь до ближайшей
стены, отрываю от приклеенной к ней афиши узкую
полоску. ‘екунду держу ее в руках, затем комкаю и
бросаю в канаву. Њаленький тугой комочек бодро
отскакивает от асфальта и летит дальше,
приземлЯЯсь в сиЯющей луже. ‘удЯ по всему, это не
сон. ‚ момент, когда Я убеждаюсь, что не сплю, менЯ
охватывает жуткий страх. </font><font SIZE="2"
COLOR="#800000"><i>‚едь если Я не сплю, значит Я свихнулсЯ.</i></font><font
FACE="Times New Roman" SIZE="2"> €, что еще хуже, если Я сошел с
ума, мне так и не удастсЯ никого убедить в том, что
Я спал или бодрствовал. Ќо, может, и не будет
никакой необходимости что-либо кому-то
доказывать, снисходит откуда-то успокаивающаЯ
мысль. ‚едь Я -- </font><font SIZE="2" COLOR="#800000"><i>единственный,</i></font><font
FACE="Ti