до
румпелЯ, то ни один вельбот не допустит  подобных нежностей; а поскольку при
встречах судно покидает  всЯ команда  спущенного вельбота -  в том  числе  и
гарпунщик, его  кормчий, - правит в  подобных случаЯх именно он,  а капитан,
которому в лодке негде сидеть, отправлЯетсЯ наносить свой визит стоЯ, словно
сосна. € часто можно  видеть, как  стоЯщий  в лодке капитан,  чувствуЯ,  что
глаза  всего  видимого мира устремлены  на  него  с  бортов  обоих кораблей,
прилагает все усилиЯ к  тому,  чтобы сохранить  равновесие и не уронить свое
достоинство. Ђ это не  так-то легко, ибо  сзади него торчит огромное рулевое
весло, которое  времЯ  от  времени ударЯет  его в  поЯсницу,  между  тем как
спереди весло  загребного бьет его по коленЯм. ’ак  что и с фронта, и с тыла
он стиснут до  предела,  и ему остаетсЯ только распространЯтьсЯ  в стороны и
пошире  расставлЯть  ноги;  но  при этом внезапный и сильный рывок  вельбота
легко может опрокинуть его,  ибо  длина основаниЯ без соответствующей ширины
еще  немногого  стоит. Џопробуйте просто расставить  тупым углом,  наподобие
циркулЯ, два шеста, и вы увидите, что они стоЯть не будут. Ђ между тем никак
нельзЯ, чтоб на глазах у всего  честного мира, никак нельзЯ, говорю Я, чтобы
этот  балансирующий  на  широко расставленных ногах  капитан  хоть чуть-чуть
поддержал  себЯ,  ухватившись за какой-нибудь  предмет  рукой;  мало того, в
доказательство своего полного, несгибаемого самообладаниЯ он,  как  правило,
держит  руки  в карманах  брюк;  хотЯ,  может  быть, эти руки,  как правило,
крупные и тЯжелые, служат  ему там  в качестве балласта.  € все-таки  бывали
случаи,   и  при  этом  надежно   засвидетельствованные,   когда  капитан  в
какой-нибудь острый момент - скажем, во времЯ внезапно налетевшего шквала, -
вцеплЯлсЯ  в  волосы  ближайшему  гребцу и  что было силы  держалсЯ  за них,
неумолимый, как сама смерть.


        ѓлава LIV. ЏЋ‚…‘’њ Ћ "’Ђ“Ќ-•Ћ"


     Љак она была рассказана в ‡олотой гостинице

     Њыс „оброй Ќадежды, как и всЯ воднаЯ область вокруг него, весьма сходен
с   людным  перекрестком   больших  дорог,  где   можно  встретить   столько
путешественников, как ни в одном другом месте земного шара.
     ‚скоре после встречи с "Ђльбатросом" мы увидели еще одно возвращавшеесЯ
домой судно -  китобоец "’аун-•о"(1).  ќкипаж на нем почти полностью состоЯл
из  полинезийцев.  ‚о времЯ устроенного короткого "повстречаньЯ" мы услышали
разительные новости о Њоби „ике. „лЯ некоторых из  нас интерес к Ѓелому Љиту
беспримерно  увеличилсЯ сейчас благодарЯ  одному  обстоЯтельству  из истории
"’аун-•о", которое, казалось, отдаленно и в  каком-то противоположном смысле
наделЯло кита  неким  удивительным  даром  вершить  господний  приговор,  по
временам  настигающий  иных  людей. ќто  обстоЯтельство,  вместе  с  особыми
вытекающими из  него последствиЯми  и  выводами,  образующими,  так сказать,
потаенную часть трагедии, котораЯ будет сейчас  изложена,  так и не достигло
слуха капитана  Ђхава и  его помощников. €бо потаеннаЯ часть этой истории не
была известна  и самому  капитану  "’аун-•о".  Ћна была достоЯнием лишь трех
белых матросов с этого кораблЯ,  один из которых, как выЯснилось, сообщил ее
’эштиго, взЯв с него страшный обет молчаниЯ; но  в ту же ночь ’эштиго бредил
во сне, и  таким образом столь многое стало известным, что,  проснувшись, он
уже не мог  не досказать остального. ’ем  не  менее  так велико было влиЯние
этой тайны на матросов
     ---------------------
     (1) ‘таринный  возглас, которым  дозорные на китобойце давали  знать  о
поЯвлении кита; в районе ѓалапагосов он в ходу и ныне - Џримеч автора

     "Џекода",  которые узнали  ее во  всей полноте,  и  такаЯ, Я бы сказал,
необычнаЯ деликатность  овладела ими,  что они хранили  молчание, и слух обо
всем этом не  проник  за пределы кубрика. ‚плетаЯ, где должно,  таинственную
нить  в официальную версию рассказа, Я приступаю к  изложению и увековечению
сей необычной истории во всем ее объеме.
     Њне почему-то  захотелось  сохранить  тот  стиль,  в  котором  однажды,
накануне  днЯ  какого-то  свЯтого,  Я  рассказал ее  в  ‹име, в  кругу  моих
испанских  друзей,  когда  мы,  развалившись,  курили  на  украшенной  щедро
позлащенными  изразцами  веранде  ‡олотой гостиницы.  „вое  из  этих изЯщных
кавалеров, юные дон Џедро и дон ‘ебастьЯн, были ближе знакомы со  мной - вот
почему времЯ от времени они прерывали менЯ вопросами, на  которые в  должное
времЯ получали ответы.
     ‡а  два  года  до того, как  Я впервые услышал  о  событиЯх,  о которых
собираюсь  поведать  вам,  джентльмены, "’аун-•о",  китобоец  из  Ќантакета,
плавал  здесь,  в  ’ихом  океане,   в  нескольких  днЯх  пути  к  западу  от
гостеприимного крова  ‡олотой гостиницы.  Ћн  находилсЯ где-то к  северу  от
экватора.  Ћднажды утром, когда матросы, как всегда,  встали к насосам, было
замечено, что воды в трюме набралось  больше обычного.  ђешили,  что обшивку
кораблЯ проткнула меч-рыба, джентльмены. Ћднако капитан, имевший одному лишь
ему известные основаниЯ верить в редкую удачу, котораЯ Якобы ждала их в этих
широтах,  не  желал  изменить  курс:  течь казалась  тогда  еще  невелика  и
неопасна,  хотЯ  пробоина  так  и  не  была  обнаружена  во  времЯ  поисков,
значительно затрудненных волнением на море; и  корабль продолжал  свой путь,
меж тем  как вахты сменЯлись у насосов,  работаЯ недолго  и без  напрЯжениЯ.
Ћднако удачи им  не было,  пробоина не только не была обнаружена, но и столь
значительно увеличилась течь, что обеспокоенный капитан  принЯл решение идти
на всех парусах к ближайшему порту на островах, чтобы там  поднЯть  судно из
воды и отремонтировать.
     •отЯ плыть им  предстоЯло неблизко,  капитан  нисколько не боЯлсЯ,  что
судно затонет в пути, если только не  произойдет какой-нибудь исключительный
случай, ибо помпы у него были отличные, и тридцать шесть матросов, сменЯЯсь,
могли без особого затруднениЯ выкачивать воду, даже если бы течь увеличилась
вдвое.  Џочти всю  дорогу их сопровождали попутные ветры,  и несомненно, что
"’аун-•о" благополучно достиг  бы пристани без  всЯких роковых происшествий,
если бы не грубаЯ властность ђэдни с ‚айньЯрда, старшего помощника капитана,
и не вызваннаЯ  им ожесточеннаЯ мстительность ‘тилкилта, отчаЯнного  парнЯ с
озер, из Ѓуффало.
     -  ‘  озер! €з Ѓуффало! ђади бога,  с каких это озер? € что  такое  это
Ѓуффало? - сказал дон ‘ебастьЯн, приподнимаЯсь в своем гамаке.
     - ѓород на восточном берегу нашего озера ќри, дон...  Ќо взываю к вашей
любезности. ‘ейчас длЯ вас все разъЯснитсЯ.
     ’ак  вот,  джентльмены,  эти  парни  с  озер,  плавающие  на  бригах  и
трехмачтовых шхунах, не  уступающих размерами  тем  большим и прочным судам,
что отправлЯютсЯ  из вашего старого ЉальЯо к далекой Њаниле, в самом  сердце
нашей замкнутой, сухопутной Ђмерики получили то  необузданное флибустьерское
воспитание, которое  обычно приписывают  воздействию открытого океана. €бо в
своем  взаимосвЯзанном единстве  наши огромные пресные морЯ - ќри,  Ћнтарио,
ѓурон,  ‚еликое  и  Њичиган,  -  окруженные  разнообразнейшими  племенами  и
народами, обладают океанскими просторами и  многими  другими благороднейшими
океанскими качествами. ‚ них, как в водах Џолинезии, лежат кольца живописных
островов;  на  берегах  их,  как в  Ђтлантике, живут  два великих и столь же
отличающихсЯ друг от друга народа; они открывают морской  доступ с востока к
нашим многочисленным и далеким колониЯм, расположенным вокруг  их вод; тут и
там на них грозно взирают батареи береговых орудий, и с  крутых скал смотрЯт
в  воду  старинные пушки  неприступного Њакино;  они  слышали, как громыхали
салютами  флотилии,  возвещаЯ морские  победы; по  временам  на их  песчаных
склонах поЯвлЯютсЯ дикие  варвары, чьи раскрашенные багровые лица мелькают в
увешанных  мехами   вигвамах;  на  многие  лиги  граничат  они   с  древними
нетронутыми  лесами,  где сомкнутыми  рЯдами стоЯт, как короли в  готических
родословных,  высокие сосны,  где прЯчутсЯ кровожадные африканские хищники и
маленькие   зверьки,  чьи  шелковистые   меха  украшают  царственные  одежды
татарских императоров; в них отражаютсЯ столичные  дома Ѓуффало и Љливленда,
а также и виннебагские селениЯ; их воды несут на себе судно мошенника-купца,
и  вооруженный  крейсер государства,  и  пароход,  и буковое каноэ; над ними
бушуют  сокрушительные гиперборейские  ветры, такие  же ужасные, как те, что
вздымают соленые морские волны; им  известны  кораблекрушениЯ, ибо не раз  в
ночную пору в  их безбрежных, хотЯ  и замкнутых водах гибли корабли со  всем
перепуганным  экипажем. „а,  джентльмены,  хотЯ ‘тилкилт  и  вырос в глубине
страны, бурный океан  был длЯ него родной стихией; в отваге и дерзости он не
уступал ни одному морЯку. —то  же касаетсЯ ђэдни, то, хотЯ в младенчестве он
и лежал на пустынном песчаном берегу Ќантакета, прильнув к материнской груди
морЯ,  хотЯ  позже он  не раз  бороздил  наш  суровый  Ђтлантический  и  ваш
мечтательный ’ихий океаны, все  же он был так же злопамЯтен и неуживчив, как
морЯки с  озер, где  в  лесной  глуши  царЯт поножовщина и месть.  ‚се же  в
уроженце Ќантакета были и хорошие черты, а морЯк с озер, хоть он и был сущим
дьЯволом,  мог  бы,  если  бы к  нему  отнеслись с непреклонной  твердостью,
смЯгченной простым и открытым признанием его человеческих  достоинств, какое
по праву причитаетсЯ и подлейшему рабу, - мог  бы долго оставатьсЯ послушным
и  безобидным. ‚о  всЯком случае, так  он  и вел себЯ  до поры; но ђэдни был
обречен, безумие было его  уделом,  а ‘тилкилт... но, джентльмены, сейчас вы
все узнаете.
     Џрошло никак не больше днЯ или двух после того, как "’аун-•о" взЯл курс
на ближайшую гавань, а течь снова увеличилась, правда, всего лишь настолько,
что насосам приходилось ежедневно работать  час или  немногим больше. Ђ надо
вам  знать,  что   в  таком   смирном  и  цивилизованном  океане,   как  наш
Ђтлантический, некоторые  капитаны  будут хоть весь рейс откачивать воду, не
подумав  изменить  курс. Ѓывает, правда, и  так, что если  вахтенный  офицер
забудет об этом в тихую ночь,  когда всех сильно клонит ко сну, то уж ни он,
ни кто другой  на судне никогда более о том и  не вспомнит, по  той причине,
что  всЯ команда  тихо погрузитсЯ  на  дно. „а и  в пустынных и диких морЯх,
расположенных далеко к  западу  от  вас, джентльмены,  на судах  не  считают
необычным,  если всЯ команда в полном составе работает посменно у насосов на
протЯжении  даже значительного пути, конечно,  если он пролегает вдоль более
или менее  доступного берега, или если существует какой-либо другой разумный
вид отступлениЯ.  ‹ишь в том случае, когда судно с течью находитсЯ далеко  в
открытом океане и  поблизости  нет  никакой земли, капитан начинает  немного
беспокоитьсЯ.
     €менно так обстоЯло дело с "’аун-•о",  поэтому, когда обнаружилось, что
течь снова увеличиваетсЯ, кое-кто из экипажа проЯвил некоторое беспокойство,
в  особенности  ђэдни, старший  помощник  капитана.  Ћн  приказал  поставить
бом-брамсели  так, чтобы ветер как следует  надувал их. „олжен вам  сказать,
джентльмены, что ђэдни был далеко не трус;  он  столь  же мало был склонен к
какому-либо  проЯвлению  нервного  страха  за   свою  жизнь,  как   и  любой
бесшабашный смельчак, какого можно  встретить на  суше или на воде. Џоэтому,
когда  он  выказал  такую  заботу  о  безопасности  кораблЯ,  матросы  стали
поговаривать, будто тут  дело в  том, что, мол, он один из его владельцев. ‚
тот  же вечер, когда они стоЯли у помп, немало  веселых шуток сыпалось в его
адрес,  между тем как ноги матросов то  и дело  с шумом окатывала прозрачнаЯ
морскаЯ вода - прозрачнаЯ, как в горном источнике, джентльмены, - котораЯ, с
силой  вырываЯсь  из  насосов,  текла по палубе  и низвергалась  непрерывным
потоком в море через подветренные шпигаты.
     Љак  вам  хорошо известно,  в  нашем полном  условностей мире, будь  то
водный, или любой другой, нередко случаетсЯ так: когда человек, поставленный
начальником над своими собратьЯми, обнаруживает, что один из них значительно
превосходит  его  своей горделивой  мужественностью,  он исполнЯетсЯ  к нему
горькой и непреодолимой антипатией; и  если только  ему представитсЯ случай,
джентльмены,  он постараетсЯ  сокрушить  превосходство своего  подчиненного,
обратив  того в жалкую  горстку  пыли. Љак  бы  то ни было,  джентльмены, но
‘тилкилт был большое  и благородное существо,  с  головой как у римлЯнина, с
мЯгко  ниспадающей  золотой  бородой, подобной  бахроме на  попоне  горЯчего
скакуна из  конюшни  вашего  последнего  вице-королЯ, джентльмены,  с  умом,
сердцем  и душой, которые сделали  бы  его Љарлом ‚еликим, если бы он только
родилсЯ сыном  его отца. Ђ ђэдни, помощник капитана, был уродлив, как мул, и
так  же упрЯм, безрассуден и злопамЯтен. Ћн  не любил ‘тилкилта,  и ‘тилкилт
знал это.
     ‡аметив приближающегосЯ помощника капитана, ‘тилкилт,  вместе с другими
матросами выкачивавший  воду, притворилсЯ, будто не видит его, и  бесстрашно
продолжал свои веселые шутки:
     -  „а,  ребЯтки,   вот  это  хлещет!  Ђ  ну-ка,  кто-нибудь  подставьте
кувшинчик, давайте хлебнем как следует! —ерт побери, не грех бы и разлить по
бутылкам! ѓоворю вам, друзьЯ, всЯ долЯ старика ђэда уйдет в эту пробоину. Ќе
мешало  бы ему отрезать свою часть корпуса и притащить  ее на буксире домой.
ќх,  сказать  правду,  братцы,  меч-рыба  только  начала  дело, а  потом она
вернулась  с целой  бандой рыб-пил, рыб-плотников  и рыб-топоров, и  всЯ эта
орава  теперь принЯлась за  работу  - давай  резать  и пилить  днище;  сразу
наладЯт, если что не так. Ѓудь старик ђэд сейчас здесь, Я бы посоветовал ему
прыгнуть  за  борт  и  разогнать  их!   „а   они  растащут  на  куски   твою
собственность, сказал бы Я ему. Ќо он  простак, наш ђэд,  да и  красавчик  к
тому же! ѓоворЯт, ребЯта,  что весь  остальной капитал он вложил  в зеркала.
•отел бы Я, чтобы он подарил мне, беднЯге, слепок со своего носа!
     - „ьЯвол вас побери! Љакого черта  помпа не работает? - проревел ђэдни,
сделав вид,  будто он не  слышал разговора матросов. - Ђ ну-ка, принимайтесь
за дело!
     -  ‘лушаюсь, сэр,  -  отвечал ‘тилкилт,  веселЯсь  от  души.  -  Ђ  ну,
навались, ребЯта!
     € помпа загремела,  как полсотни пожарных насосов; матросы принЯлись за
дело всерьез,  и вскоре послышалось то характерное  тЯжелое дыхание, которое
свидетельствует о величайшем напрЯжении всех человеческих сил.
     Џрекратив наконец вместе  с  остальными  работу,  ‘тилкилт,  задыхаЯсь,
отошел от помпы и уселсЯ на шпиль, утираЯ обильный пот со лба; лицо его было
багрово-красным, глаза  налились кровью.  Ќе  знаю, какой  злой дух  овладел
ђэдни, джентльмены, заставив его свЯзатьсЯ с таким  человеком, находЯщимсЯ к
тому  же  в  столь  возбужденном состоЯнии; но  именно  так оно и случилось.
ЏодойдЯ к ‘тилкилту с надменным  видом, помощник капитана приказал ему взЯть
метлу  и  подмести  палубу, а  потом  убрать лопатой  отвратительные  следы,
оставленные разгуливавшей по палубе свиньей.
     Ќадо вам  сказать, джентльмены, что приборка палубы  в море - это такаЯ
работа, котораЯ выполнЯетсЯ каждый вечер  в  любую погоду, кроме  сильнейших
штормов; известно, что она производилась даже на судах, уже буквально идущих
ко  дну. ’акова, джентльмены, неизменность  морских  обычаев и инстинктивнаЯ
любовь к  порЯдку в морЯках, из которых иные откажутсЯ  утонуть, не умывшись
предварительно.   Ќо  на  всех  кораблЯх  орудовать   метлой  представлЯетсЯ
исключительно  юнгам,  если  таковые  имеютсЯ на  борту. Љроме того,  вахты,
работавшие  поочередно у  помп,  были составлены  из  самых крепких матросов
"’аун-•о"; ‘тилкилт, как сильнейший из всех, неизменно назначалсЯ старшиной,
а  следовательно,  должен  был, как и его товарищи,  освобождатьсЯ от прочих
мелких дел, не  свЯзанных с  собственно  мореходными обЯзанностЯми. “поминаю
все эти подробности длЯ  того, чтобы было совершенно Ясно, как обстоЯло дело
между этими двумЯ людьми.
     Ћднако этим все  отнюдь не исчерпывалось: приказ взЯтьсЯ за  лопату был
так же откровенно рассчитан на  то, чтобы уЯзвить и оскорбить ‘тилкилта, как
если бы ђэдни плюнул ему в лицо.  ќто  поймет  каждый, кто ходил матросом на
китобойце.  ‚се  это (и  даже значительно  больше) полностью  осознал житель
лесной  глуши, когда услышал распорЯжение  помощника капитана.  Њгновение он
продолжал сидеть,  не  двигаЯсь, пристально глЯдЯ  в злобные глаза помощника
капитана и чувствуЯ, как гора пороховых бочек все громоздитсЯ у него в груди
и фитиль  беззвучно  догорает,  подбираЯсь  к  ним  все ближе  и  ближе;  он
чувствовал  это, хотЯ и  не отдавал себе  Ясного  отчета,  но  им  овладела,
джентльмены,  страннаЯ   сдержанность   и  нежелание  еще  более  раздражать
вспыльчивого человека, и без того уже потерЯвшего самообладание (такого рода
оцепенение  чаще  всего   -  если  только  вообще  оно  возникает  -  бывает
свойственно действительно мужественным людЯм, даже когда они озлоблены).
     ‚от  почему  ‘тилкилт  отвечал  обычным  голосом,  лишь  самую  малость
охрипшим от крайней  физической  усталости, которую он  тогда испытывал, что
приборка палубы - не его дело  и он не станет им заниматьсЯ.  ‡атем,  обойдЯ
полным  молчанием замечание  о лопате, он  указал на трех  матросов, которые
обычно подметали палубу, - не будучи занЯты  у помпы, они  почти (или вовсе)
не  работали  весь  день. Ќа это  ђэдни  ответил  бранью,  с  отвратительной
властностью  требуЯ  безоговорочного  подчинениЯ  приказу,  в  то  же  времЯ
надвигаЯсь на все еще сидЯщего ‘тилкилта с поднЯтым в руке купорным молотом,
который он выхватил из стоЯвшей рЯдом бочки.
     ЋбливающийсЯ  потом ‘тилкилт был возбужден и измучен напрЯженным трудом
у  насоса,  он  врЯд  ли  смог  бы, несмотрЯ  на  возникшее  у него  вначале
безотчетное  желание  не  доводить  дело  до  скандала,  долго терпеть такое
обращение  со  стороны помощника капитана,  но все же, по-прежнему  стараЯсь
унЯть пламЯ, бушевавшее в его груди, он упрЯмо продолжал сидеть, не двигаЯсь
с места,  пока  наконец  обезумевший  ђэдни  не потрЯс  молотом всего лишь в
нескольких дюймах от его лица, в Ярости требуЯ повиновениЯ.
     ‘тилкилт поднЯлсЯ  и, медленно отступаЯ за  шпиль, раздельно  повторил,
обращаЯсь к помощнику капитана, неотступно преследовавшему его  с  угрожающе
поднЯтым  молотом в  руке, что он не  намерен подчинитьсЯ. ‚идЯ, однако, что
его миролюбие  не  производит ни  малейшего впечатлениЯ,  он  грозным жестом
согнутой   руки  попыталсЯ  предостеречь  одержимого  глупца;  но  все  было
напрасно. ’аким-то образом они медленно  кружили вокруг шпилЯ; решив наконец
прекратить отступление и  полагаЯ, что  он уже вынес все, что только было  в
его силах, ‘тилкилт стал на крышку люка и сказал помощнику так:
     - Њистер ђэдни, Я не желаю подчинЯтьсЯ вам.  Џоложите молот, а не  то -
берегитесь!
     Ќо  обреченный  помощник  капитана,  подойдЯ  еще   ближе  к  стоЯвшему
неподвижно  ‘тилкилту,  потрЯс тЯжелым  молотом не  далее чем в дюйме от его
зубов, извергаЯ в то же времЯ целый поток невыносимых проклЯтий. Ќе отступаЯ
ни на тысЯчную долю дюйма и  пронзаЯ его несгибаемым клинком своего взглЯда,
‘тилкилт, сжав за  спиной в  кулак  правую руку и медленно занесЯ ее  вверх,
сказал  своему преследователю, что  если только  молот заденет его  щеку, он
(‘тилкилт) убьет его. Ќо, джентльмены, глупец был уже клеймен на убой самими
богами. Њолот  коснулсЯ щеки ‘тилкилта, в следующее мгновение нижнЯЯ челюсть
помощника  капитана была свернута, он упал  на  крышку  люка,  плюЯ  кровью,
словно кит.
     Ќе успели крики  достичь  капитанской каюты, а уж  ‘тилкилт  дернул  за
бакштаг, который тЯнулсЯ к  самому топу, где стоЯли дозором двое его друзей.
Ћба были канальцами.
     - Љанальцы? -  воскликнул дон Џедро. -  Њы видели немало  китобойцев  в
наших гаванЯх, но никогда не слышали о ваших канальцах. Џростите, но кто они
и чем занимаютсЯ?
     - Љанальцы, дон, это лодочники с нашего великого канала ќри. ‚ы, должно
быть, слышали о нем.
     - Ћ нет, сеньор, здесь, в этой скучной, жаркой, до  крайности ленивой и
косной стране, мы почти ничего не знаем о вашем энергичном ‘евере.
     - Ќеужели? —то  же,  дон, налейте-ка  мне еще. ‚аша  чича очень хороша.
Џрежде чем  продолжать  свой рассказ,  Я объЯсню вам, что собой представлЯют
наши  канальцы, ибо эти сведениЯ, возможно, с какой-то новой стороны осветЯт
мою историю.
     Ќа  протЯжении  трехсот шестидесЯти  миль, джентльмены,  пересекаЯ весь
штат Ќью-‰орк, через  многочисленные  людные  города и цветущие  села, через
огромные, мрачные,  пустынные  болота и тучные нивы, которым нет  равных  по
плодородию, через биллиардные и  бары, через свЯтаЯ свЯтых великих лесов, по
римским аркам, переброшенным через индейские реки, в тени и на  солнце, мимо
счастливых  сердец  или  печальных, по всему широкому и живописному простору
благородных  земель Њохок,  под стенами белоснежных церквей, чьи шпили стоЯт
словно  верстовые  столбы, одним  непрерывным  потоком течет  по-венециански
развратнаЯ  и  подчас  преступнаЯ   жизнь.  ’ам  подлиннаЯ  страна  дикарей,
джентльмены, там воют Язычники, они там всюду, совсем рЯдом с вами, в густой
тени, отбрасываемой церквами, и под  их надежной и снисходительной  защитой.
€бо по некоей удивительной и роковой  закономерности  грешники, джентльмены,
подобно  пиратам у  вас на  родине,  которые,  как  отмечают  многие, всегда
поселЯютсЯ вокруг храмов правосудиЯ, обитают  главным образом вблизи  свЯтых
мест.
     -  Љто это там идет  - монах? - спросил дон Џедро, с забавной  тревогой
глЯдЯ вниз на оживленную площадь.
     - Љ счастью  длЯ нашего  друга  северЯнина, инквизициЯ сеньоры €забеллы
начинает  слабеть в  ‹име, - заметил дон ‘ебастьЯн со смехом. - Џродолжайте,
сеньор.
     - Њинутку! Џростите! - воскликнул кто-то из присутствовавших. - Ћт лица
всех  нас, жителей ‹имы, Я хотел бы заЯвить вам, сэр мореход, что от  нашего
вниманиЯ  не  ускользнула  деликатность, с  какой вы  удержались  от  замены
далекой  ‚енеции  на  современную  ‹иму. Џрошу  вас,  не  благодарите  и  не
старайтесь казатьсЯ удивленным - вы ведь знаете  поговорку  всего побережьЯ:
"развратна,  как  ‹има".  €  это полностью  совпадает  к  тому  же  с  вашим
описанием;  церквей здесь больше, чем биллиардных столов, они всегда открыты
и "развратны,  как ‹има". ’о же и в ‚енеции; Я  был там, в  свЯщенном городе
блаженного евангелиста Њарка! („а очистит его ‘вЯтой  „оминик!) ‚аш  стакан,
сэр! Ѓлагодарю, Я наливаю! Ђ теперь наполним снова!
     …сли свободно изобразить канальца и его призвание, джентльмены, из него
вышел  бы  превосходный  драматический  герой,  настолько  он  полновесно  и
живописно порочен.  Џодобно Њарку Ђнтонию,  день за днем плывет он лениво по
зеленому   цветистому   Ќилу,  открыто   забавлЯЯсь  со  своей   краснощекой
Љлеопатрой, подрумЯниваЯ  свое золотистое, как персик,  бедро  на  солнечной
палубе.  Ќо  на берегу  всЯ эта изнеженность  исчезает.  Љанадец с гордостью
принимает  облик  настоЯщего  бандита;  низкаЯ  шлЯпа  с опущенными  полЯми,
украшеннаЯ  пестрыми  лентами, дополнЯет его великолепный портрет. Ћн  гроза
улыбающейсЯ невинности деревень, мимо которых проплывет; его смуглого лица и
безудержной дерзости побаиваютсЯ и в городах. Ћднажды, когда Я путешествовал
по  каналу,  менЯ выручил из  беды один из канальцев; выражаю  ему сердечную
признательность; мне  не  хотелось  бы быть неблагодарным; но ведь  у  таких
разбойников равнаЯ готовность  поддержать  в несчастье бедного  незнакомца и
ограбить встречного  богача и  служит обычно главным  искуплением за  все их
грехи. ‚ целом же,  джентльмены, разгульность жизни на каналах  красноречиво
доказываетсЯ  тем,  что в нашем разгульном китобойном  промысле  подвизаютсЯ
столь  многие из  наиболее отпетых  выпускников этой  школы  и что  едва  ли
какие-либо  другие  представители  человечества  (кроме, пожалуй, сиднейцев)
вызывают меньшее  доверие  наших  капитанов-китобоев. “дивительно, не правда
ли? Ђ ведь длЯ многих тысЯч наших деревенских подростков и юношей, рожденных
на  берегах этого  водного  пути,  полнаЯ  испытаний  жизнь ‚еликого  Љанала
представлЯет собой единственную ступень, ведущую от  мирной  жатвы  на  ниве
христианства к безрассудной вспашке Языческих морей.
     - ЏонЯтно!  ЏонЯтно!  -  воскликнул  порывисто дон  Џедро, орошаЯ чичей
шитые серебром кружевные манжеты. - Љ чему путешествовать? ‚есь мир - та  же
‹има!  џ было думал, что на  вашем умеренном ‘евере  люди  так же  холодны и
бесстрастны, как горы... Ќо ваш рассказ!
     џ остановилсЯ на том, джентльмены, как ‘тилкилт дернул за бакштаг. ‚ ту
же минуту его окружили трое помощников капитана и четверо гарпунеров и стали
теснить к борту. Ќо  тут вниз по  вантам соскользнули,  с быстротой зловещих
комет, двое канальцев и ринулись в самую гущу,  чтобы помочь своему товарищу
выбратьсЯ на бак.  €м  на помощь  бросились другие матросы, все смешалось  и
перепуталось, а доблестный  капитан, держась подальше от опасности, прыгал с
острогой в  руках,  приказываЯ  своим  офицерам загнать  на  шканцы и избить
негодЯЯ.  Џо  временам  он подбегал  к самому  краю непрерывно  вращавшегосЯ
клубка  людей  и  бросал  острогу  в  его  сердцевину,  целЯ в предмет своей
ненависти.  Ћднако  они не  смогли  одолеть  ‘тилкилта и  его молодцов;  тем
удалось  захватить  бак,  и, быстро  подкатив  несколько  огромных  бочек  и
поставив их в рЯд слева и справа от шпилЯ, эти морские парижане скрылись  за
баррикадой.
     - Ђ ну,  выходи, разбойники! -  загремел  угрожающе  капитан,  потрЯсаЯ
зажатыми в каждой  руке пистолетами, которые только что принес ему стюард. -
‚ыходи, бандиты!
     ‘тилкилт  вспрыгнул  на  баррикаду  и  прошелсЯ  по  ней,  бросаЯ вызов
направленным на него пистолетам; однако он дал Ясно понЯть капитану, что его
(‘тилкилта)  смерть  будет  сигналом  длЯ  кровопролитного  морского  бунта.
ЋпасаЯсь  в душе, что именно  так и случитсЯ, капитан  несколько сбавил тон,
все же он  приказал  инсургентам  немедленно  вернутьсЯ к  исполнению  своих
обЯзанностей.
     - Ћбещаете не тронуть нас, если мы это сделаем? - спросил их главарь.
     - Ђ ну,  давай за  работу! „авай  за  работу! џ ничего не обещаю! „елай
свое дело! ‚ы что, хотите потопить судно? Ќашли  времЯ бунтовать! ‡а работу!
- € он снова поднЯл пистолет.
     - Џотопить судно? - вскричал  ‘тилкилт. - —то же, пусть тонет!  Ќи один
из нас не вернетсЯ к  работе, пока вы не  дадите клЯтвы, что не поднимете на
нас руку. —то скажете, ребЯта? - спросил он, оборачиваЯсь к своим товарищам.
Ћни ответили восторженным криком.
     Ќи на  минуту не  спускаЯ глаз  с капитана,  ‘тилкилт обошел баррикаду,
отрывисто бросаЯ:
     -  Њы  не виноваты;  мы  этого не хотели; Я  ведь сказал  ему  положить
молоток; это же Ясно было  и ребенку; он должен  был знать менЯ; Я же сказал
ему не дразнить буйвола; черт побери, Я, кажетсЯ,  вывихнул себе палец о его
челюсть; где у нас ножи,  ребЯта, в кубрике? Ќичего, братцы, приглЯдите себе
по вымбовке! ѓоворю вам, капитан, остерегайтесь! „айте нам слово,  не будьте
глупцом; забудьте  все это; мы  готовы встать на работу; обращайтесь  с нами
по-людски - и мы ваши; но на порку мы не пойдем!
     - ‡а работу! Ќичего не обещаю! ‡а работу, говорю вам!
     - Ђ  ну-ка, послушайте, капитан! - закричал ‘тилкилт,  Яростно взмахнув
рукой. - ‘реди нас немало найдетсЯ таких  (и Я из  их числа), кто подрЯдилсЯ
только на  одно  плавание,  так  ведь?  ‚ы отлично  знаете,  сэр,  мы  можем
потребовать  увольнениЯ,  как  только  судно бросит где-нибудь  Якорь. Њы не
хотим ссоритьсЯ, это  не в  наших  интересах;  мы хотим,  чтобы все обошлось
спокойно; мы готовы встать на работу, но на порку не пойдем!
     - ‡а работу! - загремел капитан.
     ‘тилкилт приостановилсЯ на мгновение, оглЯделсЯ, затем проговорил:
     - ‚от что Я скажу вам, капитан. Њы  вас не  тронем, если только вы сами
не начнете, - очень  мне нужно  убивать  такого  паршивого негодЯЯ, а  потом
болтатьсЯ на рее. Ќо до тех пор, пока вы не пообещаете не трогать нас, мы  и
пальцем не шевельнем.
     -  ’огда  спускайтесь  вниз,  в  кубрик, Я продержу  вас  там,  пока не
одумаетесь! ‚низ, говорю вам!
     - Ќу что, пошли? - закричал главарь своим товарищам. Ѓольшинство из них
запротестовали,  но  затем, повинуЯсь ‘тилкилту, спустились впереди  него  в
черную дыру и, недовольно ворча, исчезли в ней, как медведи в берлоге.
     Љогда непокрытаЯ  голова ‘тилкилта оказалась на уровне палубы,  капитан
вместе со своим  отрЯдом перескочил через баррикаду,  и они, быстро задвинув
крышку люка,  все  вместе навалились  на  нее.  ‘тюарду  приказали  принести
тЯжелый медный  замок,  висевший на сходном  трапе. ‡атем,  приоткрыв крышку
люка, капитан прошептал что-то в щель, закрыл люк  и защелкнул замок за ними
- их было десЯтеро, - оставив на палубе свыше двадцати матросов, которые  до
сей поры были нейтральны.
     –елую ночь все офицеры, не смыкаЯ глаз, несли вахту на палубе, особенно
около кубрика  и  носового люка, где также  опасались поЯвлениЯ инсургентов,
если бы те  вздумали разобрать переборку внизу. Ћднако ночные  часы миновали
спокойно; матросы,  не бросившие работу, усердно трудились у насосов, унылый
грохот и лЯзг которых по временам оглашал в мрачной ночи все судно.
     Ќа рассвете капитан вышел из каюты и, постучав в палубу, вызвал узников
на работу; с громким криком они отказались. ’огда им спустили воду и бросили
несколько горстей  галет;  и снова,  повернув  ключ  в замке и положив его в
карман, капитан возвратилсЯ на  шканцы.  ’ак  повторЯлось  дважды в сутки  в
течение трех дней; на четвертое утро,  когда к узникам  обратились с обычным
призывом, послышалсЯ  разноголосый спор, а  затем  и шум драки; внезапно  из
люка вырвалось четверо матросов со словами, что они готовы встать на работу.
‡ловоннаЯ духота и  голодный рацион  вкупе  с опасениЯми неизбежной расплаты
побудили  их  сдатьсЯ  на  милость  победителей.  Ћбодренный  этим,  капитан
повторил  свои  требованиЯ и остальным.  Ќо  ‘тилкилт  угрожающе крикнул ему
снизу, чтобы он перестал нести чушь и убиралсЯ туда, откуда пришел. Ќа пЯтое
утро еще  трое  бунтовщиков  вырвались на  палубу  из цепких рук  товарищей,
отчаЯнно пытавшихсЯ удержать их внизу. Ћстались только трое.
     - Ќе лучше ли сдатьсЯ, а? - сказал капитан с глумливой усмешкой.
     - ‡априте нас опЯть, понЯтно? - прокричал ‘тилкилт.
     - Њожете не сомневатьсЯ, - ответил капитан и защелкнул замок.
     ‚ эту  минуту, джентльмены, возмущенный  низостью семерых своих прежних
товарищей,  уЯзвленный  насмешками,  которым  он  только  что  подвергсЯ,  и
обезумевший от длительного заточениЯ в кубрике, где было темно, как в бездне
отчаЯниЯ, - в эту минуту ‘тилкилт предложил канальцам,  которые  до сей поры
как будто оставались  ему верны, прорватьсЯ  на  палубу,  когда  гарнизон их
плавучей крепости соберут  на шканцах, и,  вооружившись острыми  ножами  длЯ
резки китового сала  (длинными, изогнутыми, тЯжелыми инструментами  с ручкой
на обоих  концах),  наносЯ удары  направо  и налево,  пройти от бушприта  до
гака-борта и сделать отчаЯнную попытку  захватить корабль. ЏрисоединЯтсЯ они
к нему или нет, сказал ‘тилкилт, но сам он решилсЯ. Ћн больше не проведет ни
одной  ночи  в  этой  дыре.  Ћднако  замысел   его  не   встретил   никакого
сопротивлениЯ  со стороны двух  канальцев; они поклЯлись,  что готовы на это
или  любое другое  безумное  предприЯтие,  короче,  на  все,  только  бы  не
сдаватьсЯ. Ѓолее того, каждый  из них  хотел быть первым, когда придет времЯ
пробиватьсЯ на  палубу. Ћднако  их главарь решительно  восстал против этого,
оставив первенство за собой; в частности и потому, что его двое товарищей не
желали  уступить друг другу  в этом  споре, а  оба они никак  не  могли быть
первыми,  ибо  на  трапе  может  поместитьсЯ  лишь  один  человек.  Ќо  тут,
джентльмены, Я должен раскрыть вам грЯзную игру этих двух негодЯев.
     ‚ыслушав   безумное  предложение  своего  главарЯ,  каждый  из  них   в
отдельности начал лелеЯть в душе один и тот же план предательства, а именно:
первым  прорватьсЯ на палубу,  с тем чтобы сдатьсЯ  первым из  трех,  хотЯ и
последним из десЯтерых, тем самым обеспечив себе хотЯ бы самую малую надежду
на помилование,  которое можно  было заслужить таким поступком. Ћднако когда
‘тилкилт заЯвил о своей  решимости вести  их до конца, они каким-то образом,
путем тончайшей химии подлости,  слили воедино свои до той поры тайные планы
предательства; и лишь только их главарь  погрузилсЯ в дремоту, в двух словах
открыли друг  другу души, свЯзали спЯщего веревками, заткнули ему рот паклей
и, когда настала полночь, кликнули капитана.
     Џочувствовав,  что  дело  пахнет  кровью,   капитан  вместе  со  своими
вооруженными  помощниками  и гарпунерами  бросилсЯ  на бак. —ерез  несколько
мгновений  люк   был  открыт  и  вероломные  союзники  выбросили  на  палубу
свЯзанного по рукам и  ногам, но все  еще сопротивлЯющегосЯ главарЯ, выразив
при  этом  надежду, что им зачтетсЯ в  заслугу поимка человека, замыслившего
кровопролитие.  Ћднако  их схватили, поволокли всех троих по  палубе, словно
битые туши, и подвесили на снастЯх  бизань-мачты, где они и висели до самого
утра.
     - —ерт вас побери, - кричал капитан, шагаЯ по палубе перед ними. - „аже
стервЯтники вас не трогают, негодЯи!
     Ќа рассвете  он собрал всех матросов и, отделив бунтовщиков от тех, кто
не принимал участиЯ в мЯтеже, заЯвил первым, что он твердо решил подвергнуть
их  поголовной  порке  -  в общем, по-видимому, так и  сделает,  должен  так
поступить, того требует справедливость, - но в настоЯщий момент, учитываЯ их
своевременную   капитулЯцию,   обойдетсЯ   одним   выговором,   который   он
соответственно и произнес в весьма сильных выражениЯх.
     - Ђ вас, мошенников, - закричал он, оборачиваЯсь к висевшим на снастЯх,
- вас  Я искрошу в куски и побросаю в  салотопку! - € схватив  линек, он  со
всей  силой  обрушилсЯ  на  спины  двух предателей  и бил  их,  пока  они не
перестали  кричать  и безжизненно свесили  головы на плечи, подобно тому как
рисуют двух распЯтых разбойников.
     - џ растЯнул себе  запЯстье из-за вас! - вскричал он  наконец. - Ќо длЯ
тебЯ, голубчик,  еще найдетсЯ крепкий линек. Ђ ну-ка, выньте у  него изо рта
клЯп, послушаем, что он может сказать в свою защиту.
     ‘ минуту измученный бунтовщик судорожно пыталсЯ раскрыть  свои затекшие
челюсти, а затем, болезненно выгнув шею, произнес свистЯщим шепотом:
     - ‚от что Я скажу вам, а вы подумайте об этом: если вы менЯ выпорете, Я
вас уничтожу!
     - ‘кажите пожалуйста! ‚идишь,  как  ты испугал менЯ! - € капитан поднЯл
руку с линьком.
     - ‹учше не троньте! - прошипел ‘тилкилт.
     - Ќу, нет! - € снова рука с линьком поднЯлась длЯ удара.
     Ќо тут ‘тилкилт прошипел что-то, чего не услышал никто, кроме капитана,
который, к удивлению всех матросов, отпрЯнул, лихорадочно прошелсЯ несколько
раз по палубе и, внезапно бросив линек, сказал:
     - ќтого Я не сделаю, отпустите его, разрежьте веревки, слышите?
     Ћднако когда  подчиненные  бросились  исполнЯть  приказ,  их  остановил
бледный человек с перевЯзанной  головой,  - это был ђэдни, старший  помощник
капитана.  ‚се  времЯ  после  столкновениЯ на палубе  он пролежал  у себЯ на
койке, но в это утро, услышав шум, он, превозмогаЯ слабость,  вышел наверх и
видел все,  что произошло. —елюсть его была в  таком состоЯнии, что он почти
не мог говорить; однако, пробормотав, что он с охотой исполнит то, на что не
решилсЯ капитан, он схватил линек и направилсЯ к своему свЯзанному врагу.
     - ’рус, - прошипел ‘тилкилт.
     -  Џусть так,  но  ты у  менЯ получишь!  - ђэдни размахнулсЯ,  но снова
свистЯщий шепот остановил поднЯтую длЯ удара руку. Ћн приостановилсЯ, однако
затем не колеблЯсь исполнил  свое намерение, несмотрЯ на угрозу ‘тилкилта, в
чем бы она ни  состоЯла. ‡атем трое бунтовщиков были освобождены, все встали
на работу, и молчаливые матросы снова угрюмо сменЯлись у помп, стук которых,
как и раньше, оглашал корабль.
     ‚ тот же день, едва  стемнело и сменившиесЯ вахтенные  спустились вниз,
из  кубрика послышалсЯ  шум; двое  предателей, трепеща, выбежали на палубу и
осадили капитанскую  каюту со  словами, что они  не осмеливаютсЯ  оставатьсЯ
вместе  с  остальными  членами команды. Ќи уговоры, ни пинки  и затрещины не
могли заставить их вернутьсЯ в кубрик; наконец,  по их собственной  просьбе,
их поместили длЯ сохранениЯ их жизней в корабельный трюм.
     Њежду  тем  среди  матросов не видно было никаких  признаков  волнениЯ.
Ќапротив, они решили,  следуЯ, вероЯтно, предложению ‘тилкилта, поддерживать
строжайший порЯдок,  до  конца  повиноватьсЯ всем  приказам, а  затем, когда
судно придет в порт, всем сразу покинуть его. „лЯ того же чтобы плавание как
можно скорее пришло к концу, они договорились и  еще об одном - а именно: не
подавать голос в случае, если будут обнаружены киты. €бо, несмотрЯ на течь и
другие  опасности,  на  мачтах "’аун-•о"  все еще  от  зари  до  зари стоЯли
дозорные; капитан по-прежнему, как и в тот день, когда они  впервые  вошли в
промысловые  воды, горел  желанием  пуститьсЯ в погоню за добычей, а ђэдни в
любой  момент  был  готов  променЯть  свою  койку на вельбот  и, несмотрЯ на
собственную свернутую  челюсть, померитьсЯ  силами  с убийственной  челюстью
кита и загнать ему в глотку клЯп смерти.
     Ќо хотЯ ‘тилкилт убедил матросов не выходить за рамки покорности, он до
конца плаваниЯ никому не говорил  о своем  собственном плане мести человеку,
который  нанес ему удар  в самую  глубину сердца. Ћн был  в  вахте  старшего
помощника  ђэдни,  а этот  безумец, точно спеша  навстречу  своей  погибели,
несмотрЯ  на  откровенное  предостережение  капитана  после  происшествиЯ  у
бизань-мачты,  настоЯл  на  том, что  будет снова возглавлЯть по  ночам свою
вахту. Ќа этом-то, а также и на некоторых других обстоЯтельствах и  зиждилсЯ
тщательно продуманный ‘тилкилтом план мести.
     Џо ночам ђэдни обычно усаживалсЯ на планшир шканцев, что не подобало бы
делать  бывалому морЯку, и  сидел, облокотившись о шлюпку, котораЯ висела за
бортом. ‚  этой позе,  как было хорошо известно, он мог иногда  и задремать.
ђасстоЯние между шлюпкой и бортом кораблЯ было значительным,  а внизу шумело
море.  ‘тилкилт  тщательно  рассчитал  времЯ;  его  очередь  стоЯть  у  рулЯ
приходилась с двух часов на третье утро после того днЯ, когда его предали. Ђ
покуда, всЯкий раз как во времЯ вахты у него выдавалась свободнаЯ минута, он
сразу принималсЯ что-то старательно плести.
     - —то это ты там делаешь? - спросил его кто-то.
     - Ђ как ты думаешь? Ќа что это похоже?
     - Ќа шнурок длЯ сумки, только, сдаетсЯ мне, он какой-то странный.
     - „а, странноват, - отвечал  ‘тилкилт,  вытЯнув  руку со шнурком  перед
собой, - но думаю, подойдет.  ‡наешь, друг, у менЯ кончаетсЯ бечевка, нет ли
у тебЯ немного?
     Ќо в кубрике бечевки не было.
     - Ќадо будет пойти попросить у старика ђэда, -  и ‘тилкилт  поднЯлсЯ  с
места.
     - ’ы что, хочешь у него одолжатьсЯ?! - воскликнул матрос.
     - Ђ почему бы и нет? „умаешь, он не захочет оказать мне услугу?  ‚едь в
конце  концов  это ему  же  пойдет  на пользу, друг! - €, подойдЯ к  первому
помощнику, он  спокойно посмотрел на него и попросил бечевки, чтобы починить
свою койку. Џросьба его была исполнена, но ни бечевки,  ни шнура никто после
этого не видел; а на следующую ночь, когда ‘тилкилт  сворачивал свой бушлат,
чтобы положить его вместо подушки в головах, из кармана выкатилось небольшое
железное  Ядро  в плотно  прилегающей сетке.  —ерез двадцать  четыре часа он
должен был стать  у штурвала - вблизи от человека, который не раз дремал над
могилой,  всегда зиЯющей  под боком  у морЯка, - тогда должно было наступить
роковое  мгновение;  и перед нетерпеливым  внутренним взором ‘тилкилта ђэдни
уже лежал недвижным и окоченевшим трупом, с зиЯющей раной во лбу.
     Ќо,  джентльмены, от исполнениЯ  задуманного им кровавого дела будущего
преступника спас глупец. €  все же, хотЯ  и не став мстителем,  ‘тилкилт был
полностью отомщен. €бо по таинственному решению  судьбы само небо, казалось,
взЯло на себЯ исполнение ужасного дела, которое он задумал.
     Ќа  рассвете  второго днЯ,  когда солнце  еще не взошло и команда  мыла
палубу,  какой-то  дуралей  матрос с  ’енерифа,  который  вышел  на  руслень
зачерпнуть воды, неожиданно закричал:
     - Љит! Љит!
     Ѓоже, какой кит! ќто был Њоби „ик.
     - Њоби „ик! - вскричал дон ‘ебастьЯн. - ‘вЯтой „оминик!..  ‘эр мореход,
разве у китов бывают имена? Љого вы называете Њоби „иком?
     -  ќто знаменитое,  белоснежное,  бессмертное и  смертоносное чудовище,
дон, но о нем слишком долго рассказывать...
     -  ђасскажите!  ђасскажите!  - закричали молодые  испанцы, столпившиесЯ
вокруг менЯ.
     - Ќет, сеньоры! ‘еньоры, это невозможно! џ не могу сейчас углублЯтьсЯ в
эту историю. „айте мне подышать свежим воздухом, господа.
     - —ичи! —ичи!  - воскликнул  дон  Џедро. - Ќаш доблестный друг ослабел.
Ќаполните его пустой стакан!
     -  Ќе  беспокойтесь, джентльмены; мгновение  -  и  Я  продолжаю.  €так,
джентльмены, увидев столь неожиданно белоснежного кита в пЯтидесЯти Ярдах от
корабл