 чтобы
поставить  на стол старшему помощнику, где обычно вносились записи в судовой
журнал;   а  то   приносила  кусок   фланели,  чтобы  согревать   чью-нибудь
простуженную поЯсницу. …ще ни одна женщина так не заслуживала своего  имени,
потому что эту заботливую  даму звали  •арита, Њилосердие, - тетушка •арита,
как обращались к ней все. Џодобно сестре милосердиЯ, эта милосерднаЯ тетушка
•арита целый  день суетилась  вокруг,  готоваЯ  приложить руку,  а  также  и
сердце,  ко  всему  тому,  что обещало  безопасность,  удобство  и  утешение
находЯщимсЯ  на  борту кораблЯ, с которым  свЯзаны были  деловые интересы ее
возлюбленного братца ‚илдада и в который она сама вложила несколько десЯтков
припасенных про черный день долларов.
     Ќо уж  совсем потрЯсающее зрелище ЯвлЯла собой сиЯ выдающаЯсЯ квакерша,
когда  в последний день она поднЯлась на палубу, держа в  одной руке длинный
черпак длЯ китового жира, а в другой - еще более длинную китобойную острогу.
‘ам ‚илдад, да и капитан ”алек, оба они тоже не отставали. ‚илдад, например,
носил  при  себе длинный  список недостающих предметов, и  всЯкий  раз,  как
прибывала  новаЯ партиЯ грузов,  он тут  же ставил галочку на своей бумажке.
‚ремЯ  от времени из костЯной берлоги,  спотыкаЯсь, выскакивал ”алек, орал в
люки на тех, кто работал внизу,  орал вверх на тех, кто налаживал такелаж на
мачтах, и в довершение  всего,  не  переставаЯ орать, убиралсЯ назад, в свой
вигвам.
     ‚ эти дни мы с Љвикегом часто наведывались на судно, и не менее часто Я
справлЯлсЯ о капитане Ђхаве, об его здоровье и о том, когда же он приедет на
свой корабль. ‚  ответ на все вопросы Я  слышал, что капитану Ђхаву  гораздо
лучше, что он поправлЯетсЯ  и что  на корабле его ожидают  со днЯ на день, а
что пока  капитаны  ‚илдад и  ”алек  позаботЯтсЯ  обо  всем  необходимом длЯ
снарЯжениЯ судна.  …сли  бы  Я  был  до  конца  честен с самим собой,  Я  бы
отчетливо  осознал,  что  в  глубине   души  менЯ  не  слишком-то  прельщала
необходимость отправитьсЯ в столь длительное  плавание,  так и не увидев  ни
разу человека,  которому  предстоЯло стать абсолютным диктатором на корабле,
как только мы  очутимсЯ  в открытом  море.  Ќо когда подозреваешь что-нибудь
неладное, иной  раз  случаетсЯ,  если ты  уже вовлечен  в это  дело,  что ты
бессознательно  стараешьсЯ скрыть все подозрениЯ даже  от себЯ самого. џ  не
говорил ни слова и старалсЯ ни о чем не думать.
     Ќаконец было передано, что завтра в течение днЯ мы навернЯка отплываем.
Џоэтому на следующее утро мы с Љвикегом чуть свет отправились на пристань.


        ѓлава XXI. Џђ€Ѓ›’€… ЌЂ ЃЋђ’


     Ѓыло около шести часов,  но сераЯ, туманнаЯ зарЯ еще только занималась,
когда мы вошли на пристань.
     - Џо-моему, там впереди бегут  какие-то матросы,  - сказал Я Љвикегу. -
Ќе тени же это. ‚идно, мы отплываем с восходом. Џошли скорей!
     -  ‘тойте! - раздалсЯ голос, принадлежавший человеку, который незаметно
подошел к нам сзади,  положил каждому  руку на плечо  и, протиснувшись между
нами,  стоЯл теперь,  чуть  подавшись  вперед и  переводЯ с Љвикега  на менЯ
непонЯтный, пристальный взглЯд. ќто был €лиЯ.
     - €дете на корабль?
     - ќй, вы, руки прочь, слышите? - сказал Я.
     - ’воЯ ходи вон, - сказал Љвикег, стрЯхиваЯ с плеча его руку.
     - ’ак вы не на корабль идете?
     - Ќет,  на корабль,  - ответил Я. - Ќо вам-то какое дело? „а знаете ли,
мистер €лиЯ, что вы, по-моему, изрЯдный невежа?
     - Ќет,  нет, этого Я не знал, -  проговорил €лиЯ,  медленно и удивленно
переводЯ с менЯ на Љвикега свой непостижимый взор.
     - €лиЯ, - сказал  Я  тогда, - вы очень обЯжете моего друга и менЯ, если
немедленно удалитесь. Њы отправлЯемсЯ в €ндийский и ’ихий океаны и предпочли
бы, чтобы нас не задерживали.
     - ‚от как? Ђ вы вернетесь к завтраку?
     - Љвикег, он помешанный, - говорю Я. - €дем.
     -  ќге-гей!  - окликнул нас €лиЯ, когда мы отошли от него  на несколько
шагов.
     - Ќе обращай на него вниманиЯ, Љвикег, идем скорей.
     Ќо он опЯть незаметно нагнал  нас и, неожиданно ударив менЯ ладонью  по
плечу, спросил:
     - Ђ вам не показалось, будто на судно только что прошли вроде  какие-то
люди?
     Ћстановленный этим простым и Ясным вопросом, Я ответил:
     - „а, Я как будто бы видел четверых или пЯтерых людей, но очень смутно,
так что утверждать не стану.
     - „а, очень смутно, очень смутно, - повторил €лиЯ. - Џрощайте.
     Њы опЯть  расстались с ним, и опЯть он неслышно  нагнал нас и, еще  раз
тронув менЯ за плечо, сказал:
     - Ђ вот найдете ли вы их теперь, как вы думаете?
     - Љого?
     - Џрощайте же.  Џрощайте! - повторил он в ответ и зашагал было прочь. -
Ђх да џ только собиралсЯ предупредить  вас...  но это не имеет значениЯ, это
все  одно и  то  же,  дело семейное... сильный  мороз сегоднЯ,  а? Ѓудьте же
здоровы. Њы с вами теперь,  наверно, не скоро увидимсЯ, разве  только  перед
‘удебными  ‚ластЯми, - и с этими бессмысленными словами он наконец удалилсЯ,
повергнув менЯ в немалое недоумение своей неистовой дерзостью.
     Љогда мы  ступили  наконец  на  борт "Џекода", нас  встретила  глубокаЯ
тишина - не слышно и не  видно  было ни души. „верь  капитанской  каюты была
заперта  изнутри, люки все задраены и  завалены  сверху бухтами канатов.  Њы
прошли на бак  и  здесь увидели  один  незакрытый  люк. ‘низу  шел  свет. Њы
спустились,  но там нашли только старика  такелажника,  закутанного в драный
матросский  бушлат. Ћн лежал ничком, уткнувшись носом в  согнутые руки  и во
всю  длину вытЯнувшись на  двух сдвинутых сундуках. ѓлубочайший  сон  сковал
его.
     -  Љак ты думаешь, Љвикег,  куда  могли детьсЯ  те матросы, которых  мы
видели? - спросил Я, в растерЯнности глЯдЯ на спЯщего.
     Ќо Љвикег  на пристани ничего не  заметил, и теперь Я  готов  был и сам
счесть  все  это  оптическим  обманом,  если  бы  только  не €лиЯ  со  своим
таинственным вопросом. Ќо Я подавил в себе тревожное чувство и, снова указав
на  спЯщего,  шутливо заметил  Љвикегу, что нам с ним,  пожалуй, лучше всего
остатьсЯ тут и сторожить тело, так что пусть  он устраиваетсЯ поудобнее.  Ћн
положил ладонь спЯщему на зад, словно испытываЯ, достаточно  ли тут мЯгко, а
затем без лишних слов спокойно уселсЯ сверху.
     - ѓосподи! Љвикег, не садись так, - сказал Я.
     - Ђ что?  - возразил Љвикег. -  ‘овсем удобный место. ЊоЯ остров всегда
так сидЯт. Ђ лицо все равно будет целый.
     - ‹ицо! - удивилсЯ Я. - ’ы называешь это  лицом! Ќу что ж, выражение  у
него очень благожелательное. Ќо поглЯди, как тЯжело он дышит, он просто весь
вздымаетсЯ.  ‘лезай  скорей, Љвикег, ты  слишком тЯжел,  не  к лицу тебе так
обращатьсЯ с  лицом бедного человека. ‘лезай, Љвикег! ‘мотри, он тебЯ сейчас
сбросит. € как это он до сих пор не проснулсЯ?
     Љвикег слез,  устроилсЯ на сундуке у самой головы спЯщего и разжег свой
томагавк.  џ  уселсЯ у старика в ногах.  €,  наклонЯЯсь  над  ним, мы  стали
передавать  друг другу трубку. Џокуда мы так сидели, Љвикег в  ответ  на мой
вопрос  рассказал  мне  на своем ломаном Языке, что  у  него на  родине, где
совершенно отсутствуют  какие  бы  то ни  было диваны и  пуфы, цари, вожди и
прочие   великие   люди  обыкновенно   раскармливают   длЯ   роли  оттоманок
представителей низших сословий; так что, желаЯ обставить дом с комфортом, вы
можете  купить  восемь-десЯть  лежебок и расположить  их по своему  вкусу  в
простенках и нишах; да и длЯ прогулок это очень удобно, гораздо удобнее, чем
садовый  стульчик, который  складываетсЯ в тросточку, -  в случае надобности
вождь подзывает  к  себе слугу и повелевает  ему изобразить  из своей  особы
диван где-нибудь под развесистым  деревом,  растущим,  быть может,  в  сыром
болотистом месте.
     Љаждый раз,  когда  Я  передавал  Љвикегу  томагавк,  он,  не  прерываЯ
повествованиЯ, взмахивал острым концом над самой головой спЯщего.
     - „лЯ чего это ты делаешь, Љвикег?
     -  Ћчень  просто  убивал. Ћ!  Ћчень  просто! €  он погрузилсЯ в  бурные
воспоминаниЯ, навеЯнные трубкой-томагавком, котораЯ, как можно  было понЯть,
в своей  двойственной  сущности  не  только дарила утешение его душе,  но  и
раскраивала черепа его врагов; но тут  наше внимание было наконец привлечено
к  спЯщему. ѓустой табачный  дым  доверху  наполнил темное помещение, и  это
возымело на него  свое  действие.  ‘начала  он  стал дышать как-то  особенно
тЯжко, потом у него, видимо, в носу защекотало, тогда  он  перевернулсЯ раза
два и наконец сел и протер глаза.
     - ќй, вы, курильщики, - едва продохнул он. - ‚ы кто такие?
     - Њы из команды, - ответил Я. - Љогда отплываем?
     - Ђх  вот как.  €дете,  значит, на "Џекоде"? "Џекод" отплывает сегоднЯ.
Ќочью капитан приехал.
     - Љакой капитан? Ђхав?
     - Ќу, а какой же?
     џ  собиралсЯ задать ему еще несколько вопросов относительно Ђхава, но в
это времЯ на палубе послышалсЯ шум.
     - ќге,  ‘тарбек хозЯйничает,  - сказал  старик. - Ѓоевой у вас  старший
помощник. •ороший человек и набожный. Ќо,  вижу, все уже  проснулись. Џора и
мне. - ‘казав это, он поднЯлсЯ на палубу, и мы последовали за ним.
     ‘олнце уже  вставало,  было  совсем  светло.  ‚скоре  начал  собиратьсЯ
экипаж;  матросы прибывали  по двое, по  трое;  такелажники трудились вовсю,
помощники  капитана  энергично  взЯлись  за  дело;  разные  люди  все  времЯ
подвозили с берега всевозможные последние мелочи.  Ћдин только капитан  Ђхав
по-прежнему оставалсЯ невидимым под темными сводами капитанской каюты.


        ѓлава XXII. ‘ ђЋ†„…‘’‚ЋЊ •ђ€‘’Ћ‚›Њ!


     Ќаконец, к полудню, после того как такелажники покинули корабль и после
того как с пристани  было  послано множество громогласных приветствий, после
того  как отвалила шлюпка с неизменной заботливой •аритой, котораЯ доставила
на борт свой последний дар  -  ночной колпак  длЯ второго  помощника ‘табба,
приходившегосЯ ей зЯтем, и еще один экземплЯр Ѓиблии длЯ кока, - после всего
этого  оба  капитана, ”алек и  ‚илдад, поднЯлись  из  капитанской  каюты  на
палубу, и ”алек сказал, обращаЯсь к старшему помощнику:
     - Ќу,  мистер ‘тарбек, вы  все проверили?  Љапитан Ђхав уже готов  - мы
только что  говорили с ним.  Ќа берегу ничего не забыли,  а?  ’огда свистать
всех наверх! Џускай выстроЯтсЯ здесь на шканцах, будь они проклЯты!
     - Љак ни велика спешка, нет нужды  в дурных словах, ”алек, - проговорил
‚илдад. - Ћднако живей, друг ‘тарбек, исполни наше приказание.
     Ќу  и  ну!  Љорабль  уже отплывает, а капитан  ”алек  и капитан  ‚илдад
по-прежнему  распорЯжаютсЯ на  палубе, точно  им  и  в  море,  как в  порту,
предстоит  совместное командование.  Ђ что до  капитана Ђхава,  так  его еще
никто в глаза не видел, только сказано было, что он у себЯ в каюте. ‚прочем,
ведь  длЯ  того,  чтобы  поднЯть Якорь и вывести  корабль  в открытое  море,
присутствие капитана вовсе не так уж необходимо. ‚ самом деле, поскольку это
входит в обЯзанности лоцмана, а не капитана, и к тому же капитан Ђхав еще не
совсем оправилсЯ от  болезни - как нам объЯснили, - вполне разумно, чтобы он
оставалсЯ внизу. ‚се это представлЯлось мне  естественным, в  особенности же
еще потому, что многие капитаны торговых судов тоже имеют  обыкновение долго
не показыватьсЯ  на палубе, после того  как  поднЯт Якорь, посвЯщаЯ  все это
времЯ веселой прощальной  попойке с друзьЯми, которые затем покидают корабль
вместе с лоцманом.
     Ќо  поразмыслить об этом как следует не представлЯлось  теперь  никакой
возможности, потому что капитан ”алек  взЯлсЯ за  дело всерьез. Љомандовал и
говорил по большей части он, а не ‚илдад.
     -  ‚се  на ют,  вы, ублюдки! -  орал  он  на матросов, замешкавшихсЯ  у
грот-мачты. - Њистер ‘тарбек, гоните их на ют.
     - “брать палатку! - таков был следующий приказ.
     Љак Я уже говорил, шатер из китового уса  разбивалсЯ на "Џекоде" только
на времЯ стоЯнок,  и вот  уже  тридцать лет,  как на борту "Џекода" известно
было,  что  приказание  убрать палатку непосредственно  предшествует команде
поднимать Якорь.
     -  ‹юдей к шпилю!  Љровь и гром!  †иво!  - последовал приказ, и матросы
кинулись к вымбовкам ворота.
     Џри  подъеме  ЯкорЯ  лоцману полагаетсЯ стоЯть  на  носу. € вот ‚илдад,
который, да  будет всем  известно,  в дополнение  к прочим своим  должностЯм
значилсЯ еще портовым лоцманом, - причем высказывались предположениЯ, что он
приобрел  это звание  только длЯ экономии,  чтобы не  нанимать  нантакетских
лоцманов длЯ  своих судов, поскольку чужие корабли он не проводил никогда, -
так вот,  этот самый ‚илдад свесилсЯ теперь за борт, внимательно высматриваЯ
приближающийсЯ  Якорь и  времЯ  от времени  подбадриваЯ  унылым  прерывистым
псалмопением  матросов у шпилЯ,  которые в  ответ  ему  подхватывали во  всю
глотку громогласный  припев про  красоток с Ѓубл-ќллей. Ђ  ведь всего только
три днЯ тому  назад ‚илдад  говорил, что не допустит непристойных  песен  на
борту "Џекода",  тем более при подъеме ЯкорЯ; а его сестра •арита положила в
койку каждому члену экипажа по новенькой книжечке гимнов “оттса.
     ”алек  тем временем распорЯжалсЯ  на  палубе,  ругаЯсь  и  божась самым
отчаЯнным образом.  џ уж думал, он  сейчас потопит судно, не успеем мы Якорь
поднЯть.  Џоэтому Я, понЯтно,  выпустил вымбовку,  сказав Љвикегу,  чтоб  он
последовал моему  примеру, ведь подумать только, каким опасностЯм предстоЯло
подвергнутьсЯ  нам,  начинавшим  плавание  под водительством  столь  буйного
командира.  …динственнаЯ надежда,  утешал Я себЯ, что, может  быть, спасение
придет  от благочестивого  ‚илдада, хоть  это он  придумал семьсот семьдесЯт
седьмую долю; но тут Я почувствовал внезапный резкий толчок  пониже спины и,
обернувшись,  содрогнулсЯ от страшного  видениЯ:  капитан ”алек в этот самый
момент  как раз опускал ногу, выводЯ ее из непосредственной близости с  моей
особой. ќто был первый в моей жизни пинок в зад.
     -  ’ак вот,  оказываетсЯ,  как  ходЯт на шпиле на купеческих  судах!  -
взревел он. -  Ђ ну,  поворачивайсЯ, ты, бараньЯ  башка! ЏоворачивайсЯ, чтоб
кости  трещали!  ќй   вы   все,  вы  чего,  спите,   что  ли?  ‘казано  вам:
поворачивайтесь!   ЏоворачивайсЯ,   Љвебек!   ’ы,    рыжий,   поворачивайсЯ,
шотландский    колпак!   ЏоворачивайсЯ,   зеленые   штаны!   „авай,   давай,
поворачивайтесь, все вы, живей, глаза ваши на лоб!
     Џри этом он металсЯ вокруг шпилЯ, то тут, то там весьма свободно пускаЯ
в  ход ногу,  а на носу невозмутимый ‚илдад продолжал  выводить свои псалмы.
„а, думаю Я, видно, капитан ”алек сегоднЯ хлебнул лишку.
     Ќаконец Якорь был поднЯт,  паруса поставлены, и мы заскользили прочь от
берега.  Ѓыл холодный, короткий  день  свЯтого рождества;  и  когда  скудный
северный  дневной  свет  незаметно   сменилсЯ  ночною  тьмой,  мы  оказались
затерЯнными  в студеном океане, чьи смерзшиесЯ брызги скоро одели нас льдом,
словно  сверкающими латами. ‚ лунном свете  мерцали вдоль борта длинные рЯды
китовых зубов  и, словно белые бивни исполинского слона, свешивались на носу
гигантские загнутые сосульки.
     Џервую вахту возглавлЯл в качестве  лоцмана тощий ‚илдад. € всЯкий раз,
когда старое  судно  глубоко  нырЯло  в зеленые волны, вздрагиваЯ всем своим
обледенелым корпусом, а ветры  завывали и звенели упругие снасти, раздавалсЯ
на палубе его ровный голос:

     ‡а волнами, за бурЯми, в краю обетованном
     ђаскинулись цветущие полЯ
     ’ак пред иудеЯми за древним €орданом
     ‹ежала •анаанскаЯ землЯ.

     Ќикогда еще эти слова не казались мне так хороши. ‚ них звучала надежда
и  свершение.  Ќу что  с  того,  что над нами и над всей  Ђтлантикой нависла
морознаЯ ночь, что с того,  что ноги у менЯ сильно промокли, а бушлат промок
еще сильнее, немало еще  солнечных гаваней ожидает нас в будущем, и луга,  и
лесные прогалины, такие непобедимо зеленые, где поднЯвшаЯсЯ весною трава и в
разгар лета стоит все такаЯ же нехоженаЯ, все такаЯ же свежаЯ.
     Ќаконец мы настолько удалились от берега, что лоцман больше уже не  был
нужен. Љ борту подошел сопровождавший нас парусный бот.
     ‘транно  и  трогательно было видеть, как  взволнованы в этот  миг  были
”алек  и  ‚илдад,  в  особенности  ‚илдад.  …му  еще  не  хотелось  уходить,
мучительно не  хотелось покидать навсегда  этот корабль,  идущий  в  долгое,
опасное  плавание  -  за оба  бурных  мыса, -  корабль,  в  который  вложены
несколько тысЯч его  прилежным трудом  заработанных  долларов,  корабль,  на
котором уходит  капитаном его старинный  товарищ, почти ровесник ему самому,
снова  пускающийсЯ  навстречу всем  ужасам  безжалостной  пасти,  -  бедному
старому ‚илдаду  очень не хотелось  расставатьсЯ с этим  судном,  где каждый
гвоздь ему знаком и дорог, и  потому  он  все еще  мешкал;  он  взволнованно
прошел по палубе, спустилсЯ в капитанскую каюту, чтоб еще раз обменЯтьсЯ там
прощальными словами, снова вышел на палубу и поглЯдел в наветренную сторону,
поглЯдел  в  широкий,  безбрежный океан,  ограниченный  только  невидимыми и
далекими восточными материками,  поглЯдел в сторону берега, поглЯдел  вверх,
поглЯдел направо и налево, поглЯдел туда и сюда, поглЯдел никуда  и наконец,
машинально намотав какой-то трос на кофельнагель, порывисто ухватил  за руку
грузного ”алека  и,  поднЯв фонарь,  некоторое  времЯ героически  глЯдел ему
прЯмо  в  лицо, будто хотел сказать: "€ все-таки, друг ”алек, Я это выдержу,
да, да, выдержу".
     ‘ам ”алек отнессЯ ко всему несколько более философски, однако, несмотрЯ
на всю его философию, когда фонарь приблизилсЯ к  его  лицу, в глазах у него
блеснула слеза. € он тоже металсЯ между каютой и палубой - то перебрасываЯсь
словом внизу,  то на палубе даваЯ последние  наставлениЯ старшему  помощнику
‘тарбеку.
     Ќаконец он  с  какой-то неумолимой  решительностью  повернулсЯ к своему
приЯтелю:
     -  Љапитан  ‚илдад,  идем,  старина, пора.  ќй,  на  палубе!  Ѓрасопить
грота-рей! ќй,  на  боте!  ѓотовьсЯ!  Љ  борту,  к борту  подходи!  Џолегче,
полегче. Ќу, ‚илдад, старина, прощайсЯ. †елаю удачи, ‘тарбек,  удачи, мистер
‘табб,  удачи, мистер  ”ласк! Џрощайте все, желаю удачи! ‚ этот самый  день,
ровно  через  три года  в старом Ќантакете вас будет ждать у  менЯ на  столе
отличный горЯчий ужин. “ра и счастливого плаваниЯ!
     -  Ѓог да  благословит вас, братьЯ,  и  да пребудет  с  вами  попечение
господне,   -  едва   внЯтно  бормотал  старый  ‚илдад.  -  Ќадеюсь,  теперь
установитсЯ хорошаЯ погода и капитан Ђхав скоро сможет выйти к вам - все что
ему нужно, это немного солнечного тепла,  а уж этого-то у вас будет вдоволь,
ведь вы идете в тропики. Џоосторожней в погоне, помощники! Ќе разбивайте без
надобности вельботов, гарпунеры!  Џомните, хорошаЯ белаЯ  кедроваЯ доска  за
этот год поднЯлась в  цене на  три  процента!  € молитьсЯ тоже не забывайте.
Њистер  ‘тарбек, проследите,  чтобы  купор  не  губил  даром  бочонков.  „а!
Џарусные  иглы  лежат  в  зеленом сундучке.  Џоменьше  промышлЯйте  в  божьи
праздники, ребЯта; но если подвернетсЯ хороший случай, то не упускайте  его,
так вы только  отвергаете дары небес. ЏоглЯдывайте за  бочонком  с  патокой,
мистер ‘табб, в нем как будто бы небольшаЯ течь. …сли будете высаживатьсЯ на
островах,  мистер ”ласк, избегайте блуда. Џрощайте! Ќе держите слишком долго
сыр в  трюме, мистер ‘тарбек, он испортитсЯ. Ћсторожней с маслом -  двадцать
центов фунт оно стоило, и помните, если...
     - •ватит, хватит, капитан ‚илдад, довольно зубы заговаривать, - с этими
словами ”алек подтолкнул его к трапу, и они оба спустились в бот.
     Љорабль и бот стали расходитьсЯ; холодный, сырой ночной ветер погнал их
прочь друг от  друга; чайка  с криком пролетела в  вышине;  оба судна сильно
болтало;  с  тЯжелым сердцем  мы послали  им  вдогонку  троекратное  "ура" и
вслепую, точно судьба, пустились в пустынную Ђтлантику.


        ѓлава XXIII. ЏЋ„‚…’ђ…ЌЌ›‰ Ѓ…ђ…ѓ


     ‚ одной из предыдущих глав мы упоминали некоего Ѓалкингтона, только что
вернувшегосЯ из плаваниЯ высокого морЯка, встреченного нами в ньюбедфордской
гостинице.
     € вот в ту ледЯную зимнюю ночь, когда "Џекод" вонзал свой карающий киль
в злобные волны, Я вдруг увидел, что на руле стоит... этот самый Ѓалкингтон!
џ со страхом, сочувствием и уважением взглЯнул на человека, который в разгар
зимы  только успел  высадитьсЯ после опасного четырехлетнего  плаваниЯ и уже
опЯть, неутомимый, идет в  новый штормовой  рейс. ‚идно,  у  него землЯ  под
ногами  горела.  Ћ самом  удивительном не говорЯт;  глубокие воспоминаниЯ не
порождают  эпитафий;   пусть  эта  короткаЯ  глава  будет  вместо  памЯтника
Ѓалкингтону. џ только скажу, что его  участь была подобна участи штормующего
судна,  которое несет  вдоль  подветренного берега жестокаЯ  бурЯ. ѓавань  с
радостью бы приютила его.  …й  жаль его. ‚ гавани - безопасность, уют, очаг,
ужин, теплаЯ  постель,  друзьЯ -  все, что мило нашему бренному существу. Ќо
свирепствует  бурЯ, и  гавань,  суша  таит  теперь  длЯ кораблЯ  жесточайшую
опасность;  он  должен  бежать гостеприимства;  одно прикосновение к  земле,
пусть  даже  он едва  заденет  ее  килем,  -  и весь  его  корпус  дрожит  и
сотрЯсаетсЯ. € он громоздит  все свои паруса и  из  последних сил  стремитсЯ
прочь от берега, воюЯ  с тем самым ветром, что готов  был  нести его к дому;
снова рветсЯ в бурную безбрежность океана; спасениЯ ради бросаетсЯ навстречу
погибели; и единственный его союзник - его смертельный враг!
     Ќе  правда ли,  теперь ты знаешь,  Ѓалкингтон?  ’ы  начинаешь различать
проблески  смертоносной,  непереносимой  истины,  той  истины,   что  всЯкаЯ
глубокаЯ,  серьезнаЯ мысль  есть  всего лишь бесстрашнаЯ попытка  нашей души
держатьсЯ открытого морЯ независимости, в  то  времЯ  как все свирепые ветры
земли и неба стремЯтсЯ выбросить ее на предательский, рабский берег.
     Ќо  лишь  в бескрайнем  водном просторе  пребывает  высочайшаЯ  истина,
безбрежнаЯ,  нескончаемаЯ, как  бог,  и  потому  лучше  погибнуть в  ревущей
бесконечности, чем быть с позором вышвырнутым на берег, пусть даже он  сулит
спасение. €бо  жалок,  как червь,  тот,  кто выползет трусливо  на  сушу.  Ћ
грозные  ужасы!  ‚озможно  ли,  чтобы тщетны оказались  все  муки?  ЊужайсЯ,
мужайсЯ,  Ѓалкингтон! Ѓудь  тверд, о мрачный  полубог!  ’ы  канул  в  океан,
взметнувши к  небу брызги, и  вместе с  ними ввысь, к  небесам, прЯнул столб
твоего апофеоза!


        ѓлава XXIV. ‚ ‡Ђ™€’“


     ђаз  уж  мы  с  Љвикегом  занЯлись китобойным промыслом,  а  китобойный
промысел обычно  считаетсЯ  на  берегу  занЯтием  довольно  непоэтическим  и
малопочтенным, Я в  силу всего этого сгораю от нетерпениЯ убедить вас, людей
сухопутных, в том, сколь несправедливы вы к нам, китобоЯм.
     „лЯ  начала  повторю  здесь, хотЯ это  и будет совершенно излишним, тот
общеизвестный  факт, что  люди  не  относЯт китобойный промысел к  числу так
называемых благородных профессий и считают его  более низким занЯтием.  …сли
человек,  будучи   введен   в  смешанное  столичное  общество,  представитсЯ
собравшимсЯ, например, гарпунщиком, такаЯ рекомендациЯ врЯд ли  прибавит ему
достоинств  во всеобщем  мнении;  и  если,  не желаЯ  отставать  от  морских
офицеров, он поставит  на своей  визитной карточке буквы Љ. и ”. (ЉитобойнаЯ
”лотилиЯ),   подобный  поступок   будет  расценен  как   в  высшей   степени
самонадеЯнный и смешной.
     Ћдной  из основных причин, по которым люди  отказывают нам, китобоЯм, в
почитании,  безусловно  ЯвлЯетсЯ  распространенное мнение, будто  китобойный
промысел в  лучшем  случае  - та же бойнЯ и будто мы,  уподоблЯЯсь мЯсникам,
окружены бываем  всевозможной скверной  и грЯзью.  Њы, конечно, мЯсники, это
верно.  Ќо  ведь  мЯсниками,  и гораздо более  кровавыми мЯсниками, были все
воинственные полководцы, кого всегда так восторженно почитает мир. —то же до
обвинениЯ в нечистоплотности, то очень скоро вы будете  располагать данными,
доселе почти неизвестными, на основании которых китобойное судно нужно будет
торжественно поместить в рЯд  самых чистых принадлежностей на нашей опрЯтной
планете.
     Ќо  признаем на времЯ справедливость этого обвинениЯ; что  представлЯют
собой  скользкие,  загрЯзненные  палубы китобойца в сравнении  с чудовищными
горами падали, загромождающими полЯ сражений,  откуда  возвращаютсЯ солдаты,
чтобы   упиватьсЯ  рукоплесканиЯми  дам?  …сли  же  неизменнаЯ  популЯрность
солдатской  профессии  свЯзана  с представлением  о грозЯщей  опасности,  то
уверЯю  вас,  что  не  один боевой ветеран,  храбро  маршировавший на  штурм
вражеской батареи,  сразу же отпрЯнул бы  в трепете при  взмахе  гигантского
китового хвоста,  от которого вихрЯми завиваетсЯ воздух у него над  головой.
€бо,  что   такое  доступные  разуму  ужасы  человеческие   в  сравнении   с
непостижимыми божьими ужасами и чудесами!
     Ћднако, хоть мир  и  пренебрегает нами,  китобоЯми, он  в  то же  времЯ
невольно  воздает нам высочайшие почести, да, да, мир  поклонЯетсЯ нам!  €бо
все светильники, лампы и  свечи, горЯщие на земном шаре, словно лампады пред
свЯтынЯми, возжены во славу нам!
     Ќо рассмотрим этот  вопрос и в ином свете, взвесим его на других весах:
Я покажу вам, что представлЯли и представлЯем собою мы, китобои.
     Џочему у голландцев во  времена де ‚итта во  главе китобойных, флотилий
стоЯли   адмиралы?  Џочему   французский  король  ‹юдовик  XVI  снарЯжал  на
собственные деньги китобойные  суда из „юнкерка и он же любезно пригласил на
жительство  в этот город десЯтка  два семейств с нашего  острова  Ќантакета?
Џочему  между  1750  и 1788 годами  ЃританиЯ  выдала своим китобоЯм на целый
миллион фунтов поощрительных  премий?  € наконец, каким образом  получилось,
что  мы, американские китобои,  превосходим  числом  всех остальных китобоев
мира, вместе взЯтых; что в нашем  распорЯжении целый флот,  насчитывающий до
семисот судов,  чьи экипажи  в сумме составлЯют  восемнадцать тысЯч человек;
что  на  нас ежегодно  затрачиваетсЯ  четыре  миллиона долларов;  что  общаЯ
стоимость судов под парусами - двадцать миллионов долларов! и что каждый год
мы снимаем и ввозим в наши порты  урожай в  семь миллионов  долларов?  Љаким
образом могло бы  это все  получитьсЯ, если бы китобойный промысел не  сулил
могущества стране?
     Ќо это не все, и даже не половина.
     џ утверждаю, что ни один широко известный философ под страхом смерти не
сумел бы назвать другое мирное дело рук  человеческих,  которое за последние
шестьдесЯт лет оказывало бы на весь наш земной шар в  целом столь всемогущее
воздействие,  как славный  и благородный китобойный промысел.  ’ем  или иным
путем он породил  ЯвлениЯ, сами по себе настолько примечательные  и чреватые
целой  цепью столь  значительных  следствий,  что  можно  уподобить  его той
египетской женщине, чьи дочери поЯвлЯлись на свет беременными прЯмо из чрева
матери.  Џеречисление   всех   этих  следствий   -  задача   бесконечнаЯ   и
невыполнимаЯ. „остаточно будет назвать несколько.
     ‚от уже много  лет, как китобойный  корабль  первым выискивает по всему
миру дальние, неведомые земли. Ћн  открыл морЯ и архипелаги, не обозначенные
на картах, он побывал там, где  не плавал ни Љук,  ни ‚анкувер.  …сли теперь
военные корабли  Ђмерики  и …вропы мирно заходЯт в некогда враждебные порты,
пусть салютуют  они из всех своих пушек в  честь славного китобойца, который
указал  им туда дорогу  и служил  первым переводчиком  между ними  и  дикими
туземцами.  Џусть славЯт  люди героев разведывательных экспедиций, всех этих
Љуков  и Љрузенштернов, -  Я  утверждаю,  что  из  Ќантакета уходили в  море
десЯтки безымЯнных капитанов, таких же  или еще более великих,  чем все  эти
Љуки и Љрузенштерны. €бо,  плохо  вооруженные, они  один на один сражались в
кишащих акулами  Языческих водах  и у неведомых, грозЯщих дикарскими копьЯми
берегов с первобытными тайнами  и ужасами, на которые  Љук, со всеми  своими
пушками и  мушкетами, не отважилсЯ бы поднЯть  руку.  ‚се  то, что так любЯт
расписывать старинные авторы, повествуЯ о плаваниЯх в ћжных морЯх, длЯ наших
героев из  Ќантакета  - лишь  самые  привычные,  обыденные  ЯвлениЯ. € часто
приключениЯ, которым ‚анкувер уделЯет три  главы, длЯ  наших морЯков кажутсЯ
недостойными простого упоминаниЯ в вахтенном журнале. Ђх, люди, люди! —то за
люди!
     „о  той   поры,  пока  китобои  не  обогнули  мыс  ѓорн,  длиннаЯ  цепь
процветающих испанских владений вела торговлю только со своей метрополией, и
никаких иных  свЯзей  между  ними и  остальным  миром не  существовало.  ќто
китобои сумели  первыми  прорватьсЯ сквозь  барьер,  воздвигнутый  ревнивой,
бдительной политикой испанской  короны; и если бы здесь хватило  места, Я бы
мог  сейчас наглЯдно показать,  как  благодарЯ китобоЯм  произошло  в  конце
концов освобождение  Џеру, —или  и  Ѓоливии  из-под  ига  старой  €спании  и
установление нерушимой демократии в этих отдаленных краЯх.
     €  ЂвстралиЯ,  эта  великаЯ  Ђмерика  противоположного  полушариЯ, была
дарована просвещенному миру китобоЯми. Џосле того, как ее открыл когда-то по
ошибке один голландец, все суда еще долгое времЯ сторонились ее заразительно
варварских берегов, и только китобоец пристал туда. €менно китобоец ЯвлЯетсЯ
истинным  родителем  этой огромной колонии. € мало того, в младенческие годы
первого  австралийского  поселениЯ сухари с радушного китобойца,  по счастью
бросившего Якорь в их водах, не раз спасали эмигрантов от голодной смерти. €
все  неисчислимые  острова  Џолинезии  признаютсЯ  в том  же и  присЯгают  в
почтительной верности китобойцу,  который проложил  туда путь миссионерам  и
купцам и нередко даже сам привозил к новым берегам первых миссионеров.  …сли
притаившаЯсЯ за  семью  замками  страна џпониЯ  научитсЯ гостеприимству,  то
произойдет это только по милости китобойцев,  ибо они уже, кажетсЯ, толкнули
ее на этот путь.
     Ќо  если,  даже  перед  лицом  всех этих  фактов,  вы  все  же  станете
утверждать,  что с  китовым  промыслом  не  свЯзаны никакие  эстетические  и
благородные ассоциации, Я готов пЯтьдесЯт  раз подрЯд метать с вами копьЯ  и
берусь каждым копьем выбивать вас из седла, проломив ваш боевой шлем.
     ‚ы скажете, что ни один знаменитый автор не писал  о китах и не оставил
описаний китобойного промысла.
     Ќи один  знаменитый автор не  писал  о  ките  и о  промысле?  Ђ кто  же
составил первое описание нашего  ‹евиафана? Љто,  как не сам могучий  €ов? Ђ
кто создал первый отчет о промысловом плавании? Ќе кто-нибудь, а сам Ђльфред
‚еликий,  который  собственным  своим  королевским  пером  записал   рассказ
Ћхтхере, тогдашнего  норвежского китобоЯ! Ђ кто произнес нам горЯчую хвалу в
парламенте? Ќе кто иной, как ќдмунд Ѓэрк!
     - Ќу, может быть, это все и так,  но вот сами китобои  - жалкие люди; в
их жилах течет не благороднаЯ кровь.
     Ќе благороднаЯ  кровь  у них  в жилах?  ‚  их жилах течет кровь получше
королевской. Ѓабкой Ѓенджамина ”ранклина была Њэри Њоррел, в замужестве Њэри
”олджер,  жена  одного из первых поселенцев  Ќантакета,  положившего  начало
длинному  роду ”олджеров и  гарпунщиков  -  всех  кровных  родичей  великого
Ѓенджамина, - которые и по сей день мечут зазубренное железо с  одного  краЯ
земли на другой.
     -  „опустим;  но  все  признают,  что  китобойный  промысел  -  занЯтие
малопочтенное.
     Љитобойный  промысел  малопочтенное  занЯтие? ќто царственное  занЯтие!
‚едь  древними английскими законоустановлениЯми кит объЯвлЯетсЯ "королевской
рыбой".
     -  Ќу,   это  только   так  говоритсЯ!  Ђ  какаЯ  в  ките  может   быть
царственность, какаЯ внушительность?
     ЉакаЯ  внушительность и  царственность в  ките?  ‚о времЯ  царственного
триумфа, который  был устроен одному римскому полководцу при возвращении его
в столицу мира, самым внушительным предметом во всей торжественной процессии
были китовые кости, привезенные с отдаленных сирийских берегов(1).
     -  Њожет быть, это и так, вам виднее,  но что ни говорите, а подлинного
величиЯ в китобоЯх нет.
     ‚  китобоЯх  нет  подлинного  величиЯ?  ‘ами небеса  свидетельствуют  о
величии нашей профессии. Љит - так называетсЯ одно из созвездий южного неба.
ЉажетсЯ, довольно и  этого. ‘нимайте шапки в  присутствии  царЯ, но  и перед
Љвикегом - шапки долой! €  ни слова больше! џ  знал одного человека, который
забил  в свое времЯ три с половиной сотни  китов. ќтот человек в глазах моих
более  достоин  почитаниЯ,  чем  какой-нибудь  великий  капитан  античности,
похвалЯвшийсЯ тем, что захватил такое же число городов-крепостей.
     —то же до менЯ самого, то, если во мне еще есть что-то, доселе скрытое,
но важное и хорошее; если Я когда-либо еще заслужу истинное признание в этом
тесном, но  довольно  загадочном  мире, которым  Я,  быть может,  не так  уж
напрасно горжусь;  если в  будущем  Я еще совершу  что-нибудь такое, что,  в
общем-то, скорее следует сделать, чем оставить несделанным; если после  моей
смерти душеприказчики или, что более  правдоподобно,  кредиторы  обнаружат у
менЯ  в  столе ценные рукописи, - всю честь и славу  Я здесь заранее припишу
китобойному промыслу, ибо  китобойное судно было моим  ‰эльским колледжем  и
моим ѓарвардским университетом.

     -----------------
     (1) Ћб этом смотри также последующие главы - Џримеч автора.


        ѓлава XXV. ЏЋ‘’‘Љђ€Џ’“Њ


     ‚  доказательство  величиЯ  китобойного  промысла  бессмысленно было бы
ссылатьсЯ  на что-либо, помимо самых  достоверных  фактов.  Ќо если адвокат,
пустив в  ход  свои  факты,  умолчит о том выводе, который напрашиваетсЯ сам
собой  и красноречиво  подтверждает  точку зрениЯ  защиты, разве тогда  этот
адвокат не будет достоин осуждениЯ?
     €звестно, что во  времЯ коронации  короли и королевы, даже современные,
подвергаютсЯ некоей весьма забавной процедуре - их поливают приправой, чтобы
они лучше  справлЯлись  со  своими обЯзанностЯми.  Љакими  там прЯностЯми  и
подливами  пользуютсЯ  - кто знает?  Њне известно  только,  что  королевские
головы во времЯ  коронаций торжественно поливают  маслом, наподобие  головок
чеснока. ‚озможно ли, что головы помазывают длЯ того же, длЯ  чего смазывают
механизмы:  чтобы  внутри  у них  все вертелось  лучше? ‡десь  мы  могли  бы
углубитьсЯ  в  рассуждениЯ  по  поводу  истинного  величиЯ  сей  царственной
процедуры - ведь  в обычной жизни мы привыкли весьма презрительно относитьсЯ
к людЯм, которые  помадЯт волосы и откровенно пахнут помадой. ‚  самом деле,
если взрослый мужчина  - не  в  медицинских целЯх  -  пользуетсЯ маслом  длЯ
волос,  мы  считаем,  что у  него просто винтиков в голове  не хватает.  Љак
правило, такой человек в общей сложности немного стоит.
     Ќо единственный вопрос, интересующий нас в данном случае, - какое масло
используют  длЯ  коронаций?  ђазумеетсЯ, не  оливковое  и  не  репейное,  не
касторовое и  не машинное, не тюлений и не  рыбий  жир.  ‚ таком  случае это
может  быть  только  спермацет  в  его  природном,  первозданном  состоЯнии,
наисладчайшее из всех масел!
     Џоимейте  это  в  виду,  о верноподданные  бритты!  ‚едь  мы,  китобои,
поставлЯем вашим королЯм и королевам товар длЯ коронаций!


        ѓлава XXVI. ђ›–Ђђ€ € Ћђ“†…ЌЋ‘–›


     ‘таршим помощником  на  "Џекоде"  плыл  ‘тарбек,  уроженец  Ќантакета и
потомственный квакер. ќто был  долговЯзый и серьезный человек, который, хоть
и родилсЯ на  льдистом побережье,  был  отлично  приспособлен  и длЯ  жарких
широт, - сухощавый,  как  подгоревший  морской  сухарь. „аже перевезеннаЯ  к
берегам €ндии кровь в его  жилах не портилась от  жары, как  портитсЯ пиво в
бутылках. ‚идно, он поЯвилсЯ на свет  в пору засухи и голода или же во времЯ
поста, которыми  славитсЯ  его  родина. Ћн  прожил  на  свете всего каких-то
тридцать  засушливых лет,  но эти  лета высушили в  его теле  все  излишнее.
Џравда,  худощавость  отнюдь не  была у него  порождением  гнетущих забот  и
тревог,  как  не  была она  и  последствием  телесного  недуга.  Ћна  просто
превращала  его   в  сгусток  человека.  ‚  его  внешности  не  было  ничего
болезненного; наоборот.  —истаЯ, гладкаЯ  кожа облегала его плотно;  и  туго
обтЯнутый ею, пробальзамированный внутренним  здоровьем и силою, он  походил
на ожившую египетскую мумию, готовый с неизменной стойкостью переносить все,
что ни пошлют ему грЯдущие столетиЯ; ибо будь то  полЯрные снега или знойное
солнце,  его   жизненнаЯ   сила,   точно   патентованный   хронометр,   была
гарантирована  на  любой  климат.  ‚зглЯнув  ему  в  глаза,  вы  словно  еще
улавливали в них  тени тех бесчисленных  опасностей, с  какими успел  он, не
дрогнув, столкнутьсЯ на своем недолгом веку.  „а, это был надежный,  стойкий
человек,  чьЯ жизнь представлЯла собой  красноречивую пантомиму поступков, а
не  покорную  повесть  слов.  € тем  не  менее,  при  всей  его непреклонной
трезвости и  стойкости духа были в нем иные качества, тоже оказывавшие порой
свое  действие,  а  в  отдельных  случаЯх и  совершенно  перевешивавшие  все
остальное.  ЏостоЯнное одиночество  в бурных морских просторах и  редкое длЯ
морЯка  внимательно-благоговейное отношение  к  миру  развили в нем  сильную
склонность к суеверию;  но то было  суеверие  особого рода,  идущее, как это
случаетсЯ у иных, не столько от невежества, сколько, напротив,  от рассудка.
Ћн верил  во  внешние предзнаменованиЯ  и  внутренние  предчувствиЯ. €  если
суевериЯ порой могли  поколебать закаленную  сталь его души,  то еще  больше
способствовали этому далекие воспоминаниЯ о  доме, молодой  жене  и ребенке,
отклонЯЯ его все дальше  от первоначальной душевной суровости и  обнажаЯ его
сердце тем скрытым влиЯниЯм, что сдерживают подчас в очень честном  человеке
приступы  сумасшедшей  отваги,  которую  так  часто  проЯвлЯют   другие  при
гибельных превратностЯх  рыбацкой  судьбы.  "џ к  себе  в вельбот  не возьму
человека, который не  боитсЯ китов", - говорил  ‘тарбек. ќтим  он, вероЯтно,
хотел сказать не только то,  что самую надежную и полезную храбрость рождает
трезваЯ  оценка  грозЯщей опасности,  но  также еще  и  то,  что  совершенно
бесстрашный человек - гораздо более опасный товарищ в деле, чем трус.
     "Ќ-да, - говорил, бывало, второй помощник  ‘табб. -  ’аких  осторожных,
как наш  ‘тарбек, ни на одном промысловом  судне не  сыщешь".  Ќо  мы  скоро
поймем,  что именно означает слово "осторожный" у таких людей, как ‘табб, да
и вообще у всЯкого китобоЯ.
     ‘тарбек  не гонЯлсЯ  за опасностЯми,  как рыцарь за приключениЯми.  „лЯ
него  храбрость была не возвышенное  свойство души, а просто полезнаЯ  вещь,
которую следует  держать под рукой на любой случай смертельной  угрозы. ќтот
китобой,  кажетсЯ,  считал,  что  храбрость - один из важнейших припасов  на
судне, нарЯду с хлебом и мЯсом, и что  понапрасну ее  расходовать нечего. Џо
этой  самой причине он не любил  спускать свой  вельбот после захода солнца,
равно как  не любил он  упорствовать в преследовании  кита,  который слишком
упорствует в самозащите. €бо,  рассуждал ‘тарбек, Я  нахожусь здесь,  в этом
грозном океане, чтобы убивать  китов  длЯ пропитаниЯ,  а не затем, чтобы они
убивали  менЯ длЯ пропитаниЯ  себе; а что  так были  убиты сотни  людей, это
‘тарбек знал слишком хорошо.  ЉакаЯ судьба постигла его собственного отца? €
где в бездонной глубине океана мог он собрать растерзанные члены брата?
     €  если ‘тарбек во власти таких воспоминаний  и,  что еще удивительнее,
даже во власти суеверий сумел сохранить  столь редкостную храбрость, значит,
это был действительно безгранично  храбрый человек. Ќо  в природе человека с
подобным  складом ума,  в природе  человека,  пережившего  столько  ужасов и
хранЯщего  такие  воспоминаниЯ,  таитсЯ опасность скрытого  зарождениЯ новой
стихии, котораЯ в удобную минуту может прорватьсЯ наружу из своего тайника и
спалить дотла  всю его храбрость.  €  как ни велика была его отвага, то была
отвага  смельчака,  который,  не дрогнув,  вступает  в  борьбу  с  океанами,
ветрами,  китами  и любыми сверхъестественными ужасами мира,  но  не в силах
противостоЯть  ужасам  духа,  какими  грозит   нам  порой  нахмуренное  чело
ослепленного Яростью великого человека.
     …сли  бы  впоследствии  мне  предстоЯло  описывать  полное  посрамление
‘тарбекова  мужества,  у  менЯ едва  ли  хватило  бы  духу  продолжать  свое
повествование;  ведь  так горько  и  даже постыдно  рассказывать  о  падении
человеческой доблести.  ‹юди могут представлЯтьсЯ нам  отвратительными,  как
некие  сборища  - акционерные  компании  и  нации;  среди  людей  могут быть
мошенники,  дураки  и  убийцы;  и физиономии у  людей могут  быть подлыми  и
постными; но человек,  в  идеале,  так велик, так блистателен, человек - это
такое благородное,  такое светлое существо, что всЯкое позорное пЯтно на нем
ближние неизменно торопЯтсЯ  прикрыть самыми дорогими своими одеждами. €деал
безупречной мужественности живет у нас в душе, в самой глубине души, так что
даже потерЯ внешнего достоинства не может его затронуть; и он, этот идеал, в
мучениЯх  истекает кровью  при  виде человека  со  сломленной доблестью. Џри
столь  постыдном  зрелище  само   благочестие  не   может  не  слать  укоров
допустившим  позор звездам. Ќо царственное величие,  о котором Я веду  здесь
речь, не  есть величие  королей  и мантий, это  щедрое  величие, которое  не
нуждаетсЯ в пышном  облачении. ’ы  сможешь  увидеть,  как сиЯет  оно в руке,
взмахнувшей  киркой или загонЯющей костыль; это величие демократии, чей свет