тораЯ  ей никогда  не нравилась, но
котораЯ  нравилась мне. Њне квартира не нравилась, но  Я делал вид,  будто в
восторге  от  нее.  ’аким  образом  Я  получил  в  наследство  все  „еборины
несчастьЯ. €  теперь квартира,  эта пройденнаЯ стадиЯ нашего  брака, внушала
мне  отвращение,  но  у  менЯ не  хватало  смелости,  времени,  решимости  и
отчаЯниЯ, чтобы  съехать. Ћна  превратилась в  место,  где  Я хранил грЯзное
белье.  Ђ „ебора меж  тем  перепархивала из одних роскошных  апартаментов  в
другие, всегда находилсЯ какой-нибудь друг, отправлЯющийсЯ в путешествие, ни
у кого  из них  не  хватало  мужества указать „еборе на  то, что она  крайне
неаккуратно вносит  плату за  квартиру  (что за  трусы ее  друзьЯ!). ‚ конце
концов она пересылала  счет мне, и он всегда оказывалсЯ умопомрачительным --
две тысЯчи семьсот долларов за три  месЯца, -- и  Я принимал его и, понЯтное
дело,  оплачивал.  —асть   моих  сбережений  военного  времени  покрыла  эти
издержки. „ебора  получала от  менЯ четыреста долларов  в неделю  -- не было
смысла давать ей меньше, она просто принЯлась  бы подписывать  счета, и Я из
кожи вон лез, зарабатываЯ по триста долларов за короткое поЯвление в телешоу
и  по  семьсот  пЯтьдесЯт  за  наперченную  лекцию  каким-нибудь  напыщенным
дамочкам с ‹онг-Ђйленда -- "ќкзистенциальный подход к вопросам секса", и мой
бюджет  постоЯнно  оставалсЯ дефицитным.  џ задолжал уже порЯдка шестнадцати
тысЯч, а может, и больше, но мне было на это наплевать.
     Љвартира, которую она  занимала  сейчас, представлЯла собой двухэтажный
комплекс, расположенный  в сотне  футов, а  то и  выше  над €ст-ривер-драйв;
каждаЯ вертикальнаЯ  поверхность в ней была покрыта пушистым ковром, который
продают  по  двадцать пЯть долларов  за Ярд,  альков  в  цветистом  бархате,
королевский, мрачный и  изысканный  чертог,  овевающий  тебЯ  своей аурой на
каждом из этажей. ‚о  всем этом был налет специфической плотности  джунглей,
изображенных  Ђнри ђуссо,  и „еборе  ее последнее  жилище  нравилось  больше
других. "Њне здесь тепло, -- говорила она, -- хорошо и тепло".
     Њне отперла служанка. "Њадам в спальне", -- с ухмылкой сказала она. ќто
была молодаЯ немочка, котораЯ, должно  быть, вела весьма интересную жизнь на
развалинах  Ѓерлина,  начинаЯ лет  с  пЯти,  ибо ничто не  ускользало от  ее
любопытного взора. ‚ последнее  времЯ она взЯла  за правило улыбатьсЯ  мне с
насмешливым сочувствием и тщательно замаскированным презрением, что намекало
на  пухлые папки,  полные  интригующих фактов и готовые  распахнутьсЯ передо
мной, будь  у  менЯ  достаточно денег, чтобы развЯзать ей  Язычок.  Џорой  Я
испытывал  искушение попробовать  -- схватить  ее в холле, впитьсЯ  в прЯный
ротик, просунуть в него Язык и мощным  ударом пробудить в ней тот зловредный
мотивчик,  который  она,  несомненно, была  способна  напеть  мне. Љак мадам
обходилась со мной, она  знала  превосходно,  потому что и теперь  мне порой
случалось переспать с  „еборой, а  вот как мадам обходилась с другими... эту
информацию следовало не выудить, а выкупить.
     џ поднЯлсЯ по  лестнице,  пропахшей  духами тропинке, вьющейсЯ наверх к
стене из цветов. „ебора лежала в постели. …е тело было не только крупным, но
и  ленивым,  она  плюхалась  в постель, едва только  отпадала  необходимость
заниматьсЯ чем-то другим.
     -- ѓосподи, -- сказала она. -- ’ы выглЯдишь просто чудовищно.
     ‚ уголках ее  рта поЯвились складки  удовлетворениЯ.  ‘ильнее всего она
ненавидела менЯ тогда, когда Я ЯвлЯлсЯ к ней в хорошей форме.
     -- ’вой вид не вызывает ничего, кроме презрениЯ.
     ‡нала ли она  про балкон? €ногда  мне казалось, что Я  совсем рехнулсЯ,
потому что Я допускал  существование некоей  свЯзи между луной и  „еборой, и
сейчас  Я получил  очередное  доказательство этого. “  нее была склонность к
магии,  психотическаЯ сила  самого  дурного  свойства,  она  умела накликать
проклЯтие. Ћднажды после отчаЯнной схватки с  нею менЯ в  течение пЯтнадцати
минут  трижды  оштрафовали  на  улице: первый  раз за  поворот  на  улицу  с
односторонним движением, во второй раз за  езду на  красный свет, а в третий
раз полицейский  решил, что Я пьЯн, просто потому, что Я ему не приглЯнулсЯ.
џ был уверен, что все это своего рода предостережениЯ  „еборы. Њне казалось,
будто  Я вижу,  как  она  лежит в  одиночестве  на  постели, медленно  водит
длинными пальцами и  высекает искры  сатанизма, управлЯЯ  офицерами дорожной
полиции.
     -- ‘квернаЯ была вечеринка, -- сказал Я.
     -- Љак ”илипп?
     -- ‚ыглЯдит неплохо.
     -- —резвычайно обаЯтельный человек. Џравда? -- спросила она.
     -- ‚се наши знакомые -- люди обаЯтельные, -- сказал Я, чтобы подразнить
ее.
     -- Љроме  тебЯ, дружок.  “  тебЯ такой вид, будто ты  не проблевалсЯ до
конца.
     -- џ не слишком счастлив, -- ответил Я.
     -- —то ж, перебирайсЯ сюда и живи. Ќичто не мешает нам снова съехатьсЯ.
     ‘мысл приглашениЯ был более чем Ясен. …й хотелось, чтобы Я отказалсЯ от
квартиры, распродал мебель и въехал сюда. —ерез  месЯц она перебралась бы  в
другое место, покинув менЯ в этом бархатном притоне.
     -- …сли  бы ты сегоднЯ зашел пораньше, -- сказала „ебора, --  то застал
бы „еирдре. Ђ теперь она уже уехала в школу. ќто просто свинство, что  ты не
удосужилсЯ повидатьсЯ с ней.
     „еирдре была  ее дочерью  и  моей падчерицей.  Џервым мужем  „еборы был
какой-то французский граф. —ерез год после  свадьбы  он умер  после затЯжной
болезни,  и  „еирдре,  насколько  мне известно, была плодом  этого брака  --
нежное, чуть призрачное создание, с глазами, словно говорившими каждому, что
они  сумеют  увидеть  его  насквозь,  если  только  хоть  ненадолго  на  нем
задержатсЯ, но именно  поэтому  они такой  возможностью  и не  пользуютсЯ. џ
обожал  ее, уже  много лет назад Я понЯл,  что наиболее  приемлемаЯ  сторона
нашего брака -- быть отчимом „еирдре. € поэтому старалсЯ видеть ее как можно
реже.
     -- Ћна рада, что возвращаетсЯ в школу?
     -- Ћна радовалась бы куда больше, если бы ты зашел повидатьсЯ с ней. --
…е лицо понемногу начинало багроветь. Љогда она  сердилась, ее щеки покрывал
румЯнец цвета сырого мЯса. -- ’ы столько времени делал вид, будто любишь ее,
а теперь не уделЯешь ей никакого вниманиЯ.
     -- Њне это слишком тЯжело.
     --  ѓосподи,  какой  же ты слабак. €ногда Я лежу и гадаю: как  же  тебе
удалось-таки совершить подвиг? ’ы же самый настоЯщий  слабак. Ќаверно, немцы
были еще большими слабаками. ‡абавное, должно быть, было зрелище. ’ы бздишь,
и они бздЯт, и ты стрелЯешь: паф-паф-паф.
     Ћна еще никогда не заходила так далеко.
     -- Љак  ты сегоднЯ рассказываешь  про свой подвиг? -- полюбопытствовала
„ебора.
     -- џ о нем вообще не рассказываю.
     -- …сли не считать тех случаев,  когда ты так пьЯн, что потом ничего не
помнишь.
     -- џ никогда не бываю так пьЯн.
     -- Њне  противно смотреть на тебЯ сегоднЯ. ’ы жутко выглЯдишь. Џохож на
мелочного торговца с Ќижнего €ст-‘айда.
     -- џ родилсЯ в семье мелочного торговца.
     -- Ќеужели ты думаешь, что Я этого не помню, голубчик.  ‚се эти жалкие,
прижимистые людишки.
     -- ‹адно, они по крайней мере никого не трогали. -- ќто было намеком на
ее отца.
     --  „а,  не  трогали.  “  них  вообще  не  хватало  духу  сделать  хоть
что-нибудь. …сли не считать того,  что у твоего  отца хватило  духу заделать
твоей мамочке и сделать тебЯ.
     ќто было сказано со столь Яростными нотками, что мне стало не по  себе.
Ќа „ебору порой  накатывали  приступы бешенства. “ менЯ на  ухе  прескверный
шрам. ‘читаетсЯ, что он от занЯтиЯ боксом,  но правда куда менее почетна длЯ
менЯ: однажды в пылу сражениЯ „ебора чуть не прокусила мне ухо.
     -- Џолегче, -- сказал Я.
     -- Ђ что? Њы сегоднЯ слишком ранимы? -- Ћна кивнула, лицо ее помЯгчело,
снова  стало почти привлекательным, словно она прислушивалась  к  отголоскам
какого-то событиЯ. -- џ знаю, с тобой сегоднЯ что-то случилось.
     -- Ќе  хочетсЯ говорить об этом.  -- џ перешел в контратаку:  „ебора не
выносила, когда от нее что-то скрывали.
     -- џ решила, что ты умер. ‘мешно, правда? џ была просто уверена, что ты
умер.
     -- ’ебе было жаль менЯ?
     -- Ћ, Я  просто обезумела от горЯ. --  Ћна улыбнулась. -- џ решила, что
ты умер и завещал кремировать себЯ. џ  бы хранила твой прах в урне. ‡десь --
вот  на этом  столике у  окна. Љаждое  утро  Я брала  бы  пригоршню  праха и
рассеивала над €ст-ривер-драйв. —ерез некоторое  времЯ, кто знает, твой прах
развеЯлсЯ бы над всем Ќью-‰орком.
     -- џ бы исхитрилсЯ вернутьсЯ к тебе привидением.
     -- Ќу  уж нет, дружок.  …сли бы тебЯ  кремировали, то нет. Џри кремации
душа распадаетсЯ на атомы. ђазве ты этого не знаешь? -- ‚ ее глазах вспыхнул
очень опасный свет. -- Џодойди сюда, дорогой, и поцелуй менЯ.
     -- —то-то не хочетсЯ.
     -- Џочему?
     --  Џотому  что  Я не  так  давно проблевалсЯ и изо  рта  у менЯ  несет
соответственно.
     -- „урные запахи мне никогда не мешали.
     -- ‡ато мне мешали. Ђ ты пила ром, и от тебЯ несет ромом. -- € это было
правдой. Љогда она  перебирала, от нее неприЯтно пахло. -- €рландцев  вообще
нельзЯ подпускать к рому, они начинают вонЯть собственным жиром.
     -- Ђ со своими малышками ты тоже так разговариваешь?
     Ћна не знала, как  Я  провожу  дни и недели в  разлуке  с  нею.  €  это
подстегивало  ее бешенство.  Ќесколько лет  назад  она  обнаружила интрижку,
которую Я держал в тайне. ќто была весьма заурЯднаЯ молодаЯ дамочка, котораЯ
(по  закону  компенсации)  совершенно  неистовствовала  в  постели. ‚о  всем
остальном  же  была  абсолютно пресной. Љаким-то образом „ебора узнала  о ее
существовании.  ‘опутствующие  детали  были  достаточно  неприЯтны:  частные
детективы  и так далее, к  тому же  „ебора  отправилась  вместе с сыщиком  в
ресторан, где моЯ подружка обычно обедала,  и  изучала ее на протЯжении всей
трапезы  -- долгой трапезы в одиночестве. € что  за скандал разразилсЯ после
этого!
     -- Ќи разу в жизни Я не чувствовала себЯ такой униженной. „а, буквально
униженной, буквально. Њне  пришлось беседовать с  детективом, отвратительным
типом, а он посмеивалсЯ надо мной. џ израсходовала на него кучу денег, и все
ради чего? ђади какой-то мокрой мыши. Ћна  робела даже  перед официанткой, а
ведь это был самый  заурЯдный ресторан.  Ќу и орел же ты, если трахаешьсЯ  с
такими воробушками.
     Џодлинной же причиной ее бешенства было то, что эту интрижку невозможно
было раздуть. …сли бы Я завел роман с ее  подругой или любой дамой из нашего
круга, „ебора вышла бы на тропу войны и провела бы еще одну из своих великих
кампаний:  намеки  и  подмигиваниЯ,  остроты  и  записки,  сериЯ  вечеринок,
зарЯженных  электричеством  противоборства,  -- но Я всего лишь  котовал  на
стороне,  и это  было непростительно. ‘ тех пор „ебора  постоЯнно говорила о
моих "малышках".
     -- Љак ты их охмурЯешь,  дружок? -- продолжала она.  -- Љак чаруешь? ’ы
говоришь им:  "прекрати пить, от тебЯ вонЯет" или же "о, господи, дорогаЯ, Я
без ума от твоей вони"?
     Љрасные пЯтна уродливо расплывались у нее по шее, по плечам и, кажетсЯ,
по груди. Ћна источала отвращение столь ощутимое,  что Я задрожал,  словно в
мое тело начал проникать некий  враждебный  элемент,  какой-то удушливый Яд.
„оводилось ли  вам вдыхать Ядовитые испарениЯ поднимающиесЯ  из болота?  ќто
подлинное ощущение, клЯнусь, как  и тот шепоток обманчивого спокойствиЯ, тот
тЯжелый воздух,  которым дышишь  перед началом урагана, и оно повисло сейчас
между  нами. џ боЯлсЯ ее. „ебора была вполне способна убить  менЯ. …сть, мне
кажетсЯ, убийцы, приход которых  даже приветствуешь. Ћни сулЯт чистую смерть
и  открывают дверь к твоей собственной душе.  ‹уна беседовала  со мной,  как
такой убийца. Ќо „ебора сулила жуткую смерть человека,  поверженного наземь,
--  и вот уже мухи  клубЯтсЯ  в вихре твоего последнего вздоха. …й мало было
разорвать менЯ на части, она хотела погасить свет  моей души, и,  охваченный
ужасом при мысли, что ее лицо  --  это широкий рот, мЯсистый  нос  и зеленые
глаза, колючие как стрелы, -- станет моим первым видением в вечности, словно
она была моим  ангелом-хранителем  (дьЯволом-погубителем), Я опустилсЯ возле
нее на колени и взЯл ее за руку. ђука была мЯгкой, как медуза, и почти такой
же  отвратительной  --  прикосновение  отозвалось  в  моей  ладони  тысЯчами
иголочных  уколов, добравшихсЯ до предплечьЯ, -- совершенно так же, как если
бы Я, плывЯ ночью в море, угодил рукой в гигантскую медузу.
     --  “  тебЯ хорошие руки, --  сказала  „ебора.  Ќастроение ее  внезапно
переменилось.
     Ѓыло  времЯ, когда  мы  часто держались  за руки. —ерез три  года после
нашей свадьбы она забеременела, сохранить ребенка было  непросто, у нее были
какие-то  неполадки с маткой -- она никогда не вдавалась  в детали, -- да  и
после  рождениЯ „еирдре  придатки были постоЯнно воспалены. Ќо мы старались,
нам очень хотелось ребенка, мы были уверены, что непременно родитсЯ гений, и
первые  шесть месЯцев держались  за руки.  Ђ  потом все лопнуло. Џосле  ночи
черного пьЯнства и скандалов, выходЯщих  за  всЯкие рамки, она выкинула, это
были преждевременные роды  младенца, который, как мне кажетсЯ, пришел в ужас
от  утробы,  формировавшей его, вырвалсЯ оттуда и нырнул  обратно в  смерть,
уносЯ  с  собой последнюю надежду  на то,  что „ебора  еще сможет родить.  ‚
памЯть  о  себе  этот  ребенок  оставил  нам  лишь  обоюдную  жажду  мщениЯ.
‘ожительство  с  „еборой  было  теперь  равнозначно  обеду  в  пустом замке,
единственными хозЯевами которого  были дворецкий и его проклЯтие.  „а,  Я  в
ужасе опустилсЯ на  колени, моЯ  кожа была натЯнута, как проволока, и  в ней
билась дрожь. Ђ „ебора гладила мою руку.
     € сочувствие, пойманнаЯ в силки птица сочувствиЯ встрепенулась у менЯ в
груди и впорхнула в горло.
     -- „ебора, Я люблю тебЯ, -- сказал Я. ‚  это мгновение Я и сам не знал,
говорю ли  Я искренне  или  бессовестно лгу,  тщетно  пытаЯсь  спрЯтатьсЯ от
самого себЯ.  Ќо,  едва вымолвив, понЯл, что совершил ужасную ошибку. €бо из
ее руки  мгновенно ушло всЯкое чувство, даже то  болезненное покалывание,  и
осталось лишь холодное прикосновение. ‘ таким  же  успехом  Я  мог держать в
руке пустую корзинку.
     -- ‹юбишь менЯ, дружок?
     -- ‹юблю.
     -- „олжно быть, это ужасно. ‚едь Я тебЯ больше не люблю.
     Ћна  сказала это так спокойно, с такой изЯщной бесповоротностью, что  Я
поневоле вновь вспомнил о луне и об обещанной ею смерти. џ открыл пустоту --
и  оказалось,  что  у  нее  нет  центра. ‚ы  понимаете  менЯ?  џ  больше  не
принадлежал себе. –ентром длЯ менЯ была „ебора.
     -- “ тебЯ опЯть жуткий вид, -- сказала „ебора. -- …ще с минуту назад ты
выглЯдел ничего, а сейчас опЯть выглЯдишь чудовищно.
     -- ’ы не любишь менЯ?
     -- Ќи капельки.
     --  ЏредставлЯешь,  каково  это,  смотреть  на  любимого человека  и не
чувствовать ответной любви.
     -- Ќаверное, очень тЯжело, -- сказала „ебора.
     -- Џросто невыносимо.
     „а, центра не стало. Љазалось, еще минута, и Я заскулю.
     -- Ќевыносимо, -- повторила она.
     -- € ты знаешь об этом? -- спросил Я.
     -- ‡наю.
     -- ’ебе доводилось испытывать такое?
     -- Ѓыл человек, которого Я очень сильно  любила,  -- ответила она, -- а
он менЯ не любил.
     -- ’ы никогда не рассказывала мне о нем.
     -- „а, не рассказывала.
     Џеред свадьбой  она поведала  мне обо всем. €споведовалась  в каждой из
прежних свЯзей,  должно  быть, сказалось  монастырское  воспитание;  она  не
просто рассказала мне обо всех, но и передала все детали: помню, мы хихикали
во  тьме, когда  она  постукивала  менЯ  по  плечу  своим изЯщным  и  весьма
изощренным  пальчиком,  даваЯ  представление о силе и  хватке,  и напоре,  и
чуткости  (или же  об  отсутствии  их)  каждого  из ее  любовников,  Я  даже
почувствовал благодарЯ ей, что хорошего было в лучших из них,  и  Я любил ее
за это, как бы мучительны ни были длЯ менЯ эти признаниЯ, ибо отныне Я знал,
чему мне придетсЯ противостоЯть, а многие ли мужьЯ могут похвастатьсЯ  этим?
ќто была охраннаЯ грамота нашей любви,  и, как бы ни сложилсЯ наш  брак, это
был наш обет, она нашла свой способ сказать мне, что Я лучше всех.
     Ђ сейчас  она  проникла  в  глубь менЯ, в  самый  центр,  и  готовилась
взорвать менЯ изнутри.
     -- ‘ама не знаешь, что говоришь.
     --  Џрекрасно знаю. Ѓыл  один  человек, о  котором  Я  тебе никогда  не
рассказывала. џ  никому о  нем  не рассказывала.  •отЯ однажды кой у  кого и
возникли подозрениЯ.
     -- Љем же он был?
     -- Њатадором. € изумительным мужиком.
     -- ‚се ты врешь.
     -- „умай как хочешь.
     -- ’олько не матадором.
     --  ‹адно,  не  матадором.  Ћн  был  куда  лучше,  чем  матадор,   куда
значительнее. -- …е лицо опухло от злобы, красные пЯтна понемногу  исчезали.
-- ‘обственно говорЯ, он был самый лучший и самый выдающийсЯ из всех, кого Я
знала. €зысканный и безупречный, как сама природа. Љак-то раз мне захотелось
вызвать в нем ревность, и на этом Я его потерЯла.
     -- Љто бы это мог быть?
     -- Ќе пытайсЯ продвигатьсЯ шажок за шажком, как  трехлетний ребенок.  џ
не  назову тебе его  имЯ. -- Ћна глотнула рома и  чуть  встрЯхнула рюмку, не
грубо,  скорее  нежно,  словно круги темной жидкости могли передать какую-то
весть  далеким,  неведомым  силам, или --  точнее  -- получить ее от них. --
Ћднако Я скучаю, когда подолгу не вижу тебЯ.
     -- ’ы ведь хочешь развода?
     -- Ќаверное, да.
     -- ‚от именно.
     -- Ќе вот  именно, милый, а именно после всего, что было. -- Ћна широко
зевнула  и вдруг стала похожа на пЯтнадцатилетнюю  ирландскую служанку. -- €
когда ты не соизволил попрощатьсЯ с „еирдре...
     -- џ не знал, что она уезжает.
     -- ђазумеетсЯ, не знал.  „а и откуда тебе было знать? ’ы ведь не звонил
целых две недели. Џил и трахалсЯ со своими малышками.
     „ебора не знала, что у менЯ сейчас нет ни одной подружки.
     -- Њои малышки  давно подросли. -- ‚о мне разгоралось пламЯ. Ћно пылало
в животе, и мои легкие были  сухи, как  осенние листьЯ, а в середке копилось
давление, чреватое взрывом. -- „авай-ка выпьем.
     Ћна протЯнула мне бутылку.
     -- ‹адно, может, они и впрЯмь подросли, хотЯ, честно говорЯ, это весьма
сомнительно.  Ќо  мне  наплевать.   Џотому  что  сегоднЯ  днем   Я   принЯла
окончательное решение. џ сказала себе, что никогда  больше не буду... -- Ћна
не  договорила фразу, но речь шла  кой о чем,  чем она  занималась только со
мной  и ни с кем другим.  -- Ќет, -- продолжала „ебора, -- Я решила:  больше
мне этого не надо. ‚о всЯком случае со ‘тивом.
     ќтому  научил ее  Я,  но потом  в  ней проснулсЯ  воистину  королевский
аппетит. ќто небольшое действо, похоже, стало длЯ нее главным удовольствием.
     -- Ќикогда больше? -- спросил Я.
     -- Ќикогда.  ЊенЯ  тошнит  от  самой мысли об  этом,  во всЯком  случае
применительно к тебе, дорогуша.
     --  ‹адно, давай завЯжем  с этим.  —естно  говорЯ, ты  была не такой уж
искусницей.
     -- Ќе такой, как твои малышки?
     -- ’ы и в подметки не годишьсЯ как минимум пЯтерым из них.
     Ћна опЯть пошла красными пЯтнами. џ почувствовал исходЯщий от нее запах
гнили, мускуса и еще  чего-то куда более  жестокого. ќто  был запах случки в
зоопарке.  €  этот  последний  запах  таил  в себе опасность, он напоминал о
горЯщей резине.
     --  ‚от ведь как странно, -- сказала „ебора. -- ‚  последнее времЯ Я ни
от кого таких нареканий не слышала.
     ‘  тех пор как  мы  разъехались, она не рассказывала мне  ни о ком.  „о
сегоднЯшнего днЯ.  ЋстраЯ, печальнаЯ, почти приЯтнаЯ боль  пронзила менЯ. Ќо
ее сразу сменил откровенный ужас.
     -- “ тебЯ есть любовники?
     -- Ќа сегоднЯшний день, милый, всего трое.
     -- € ты... -- џ был не в силах договорить.
     --  „а,  дорогой. ’ы даже  не представлЯешь,  как они  были шокированы,
когда Я к  этому приступила. Ћдин из них спросил:  где ты  этому  научилась?
‚сегда думал, что такое практикуетсЯ только в мексиканских борделЯх.
     -- ‡аткнись, сука.
     -- € благодарЯ широкой практике в последнее времЯ Я в отличной форме.
     џ  отвесил ей  пощечину. џ  собиралсЯ -- так подсказывали  мне  остатки
сознаниЯ, еще  не  охваченные пламенем, --  дать ей только  пощечину, но мое
тело говорило стремительней, чем мой  мозг, и удар пришелсЯ ей по уху и едва
не скинул ее с постели. Ћна воспрЯла, как  бык, и начала действовать подобно
быку.  Ћна ударила менЯ головой  в живот (вспышка в зарослЯх моих нервов), и
тут же заехала  сильным  коленом  мне  в пах (приемы боЯ у нее  были  как  у
школьного надзирателЯ), и, не  попав,  потЯнулась туда же  руками,  стремЯсь
ухватить мой корень и раздавить его.
     ќто  все  и решило.  џ  ударил ее сзади  по затылку,  мертвым  холодным
ударом, опрокинувшим  ее на колени, а  затем обвил  рукою  ее шею  и стиснул
горло. Ћна была сильной,  Я  всегда знал это, но сейчас  ее сила была просто
чудовищной. Љакое-то  времЯ  Я не понимал, смогу ли удержать ее,  она  почти
сумела  поднЯтьсЯ  на  ноги  и  отшвырнуть  менЯ  в  сторону, что,  учитываЯ
стартовую  позицию, было бы достижением  даже длЯ  профессионального  борца.
‘екунд десЯть --  двадцать она пыталась сохранить  равновесие, но  затем  ее
сила  начала иссЯкать,  истекать из нее в  менЯ,  и  зажим у нее на шее стал
крепче. џ действовал с  закрытыми глазами. Њне  виделось,  будто Я  прошибаю
плечом гигантскую дверь, котораЯ поддаетсЯ лишь дюйм за дюймом.
     …е  рука  взметнулась  к  моему плечу и  слегка  забарабанила  по  нему
пальцами.  Љак будто гладиатор признавал свое поражение. џ  ослабил давление
ей на горло, и дверь, которую Я открывал, начала затворЯтьсЯ. Ќо Я успел уже
заглЯнуть и за эту  дверь -- и там были небеса, биение  прекрасных  городов,
сиЯющих  в темных тропических сумерках, --  и Я еще раз надавил на дверь изо
всей силы и почувствовал, как ее рука покидает мое плечо, Я колотилсЯ теперь
в эту дверь что было  мочи; судороги пробегали у менЯ  по телу,  и  душа моЯ
закричала:  назад!  ты зашел  слишком далеко!  Ќазад!  џ почувствовал  серию
падавших, точно  удары бича,  команд, сполохами света  летевших  из мозга  в
руку, и готов был  повиноватьсЯ  им. џ пыталсЯ остановитьсЯ,  но  импульс за
импульсом  со всей  неумолимостью вели  к  грозовой  разрЯдке:  некаЯ чернаЯ
страсть,  некое  желание  продвинутьсЯ вперед, довольно  схожее с  тем,  как
входишь  в женщину  вопреки  ее  крикам о  том, что она  не  предохранЯетсЯ,
налившись бешенством,  взорвалась во мне, и душа моЯ лопнула под фейерверком
ракет,  звезд  и  жестоко   ранЯщих  осколков,  рука,  сдавившаЯ  ей  горло,
отказалась  повиноватьсЯ шепоту, который все еще доносилсЯ оттуда, и раз! --
Я сдавил тверже, и два! -- Я сдавил еще  сильней, и три -- Я заплатил ей  за
все, и  теперь уже не было удержу, и  четыре! -- дверь  полетела с петель, и
проволока порвалась у нее в горле, и Я ринулсЯ внутрь,  ненависть накатывала
на  менЯ волна за волной, болезнь тоже, ржавчина, чума и  тошнота. џ плыл. џ
проник  в самого себЯ так  глубоко,  как мне всегда  мечталось, и  вселенные
проплывали предо мною в этом сне. Џеред моим внутренним  взором  плыло  лицо
„еборы, оно оторвалось от тела и  уставилось  на менЯ  во тьме.  ‚зор ее был
злобен, он говорил:  есть пределы зла, лежащие  в областЯх,  которые превыше
света. € затем она улыбнулась,  как молочница, и уплыла  прочь, и исчезла. €
посредине  этого  исполненного  восточной  роскоши ландшафта  Я почувствовал
утраченное прикосновение ее пальцев к  моему плечу, излучающих некий зыбкий,
но  недвусмысленный  пульс  презрениЯ.  џ  открыл глаза. џ устал так, словно
поработал на славу, и всЯ моЯ плоть была освежена этой работой. ’ак хорошо Я
не чувствовал себЯ с тех пор, как мне стукнуло двенадцать. ‚ эти минуты  мне
казалось невероЯтным, что жизнь может приносить не только  радость. Ќо здесь
была  „ебора, она лежала мертваЯ на цветастом ковре на  полу, и на этот счет
не  оставалось никаких сомнений.  Ћна была  мертва, она и  в самом деле была
мертва.

        2. Ѓ…ѓ‹…– €‡ ЉЂ‡€ЌЋ

     естнадцать лет  назад,  ночью, когда Я занималсЯ любовью с „еборой  на
заднем сиденье моей  машины,  она,  едва мы  кончили, взглЯнула  на  менЯ  с
загадочной и растерЯнной улыбкой и спросила:
     -- ’ы ведь католик?
     -- Ќет.
     -- Ђ Я думала, что ты польский католик. ђоджек -- звучит похоже.
     -- џ наполовину еврей.
     -- Ђ что со второй половиной?
     -- Џротестант. Ђ собственно говорЯ, вообще ничего.
     -- ‚ообще ничего, -- повторила она. -- ‹адно, отвези менЯ домой.
     Ќо она помрачнела.
     ‚осемь лет потребовалось мне длЯ того, чтобы выЯснить, почему она тогда
помрачнела: семь  лет  без нее и год в браке с нею. ‚есь первый  год ушел на
то, чтобы понЯть, что у „еборы есть предрассудки, столь же сильные, как и ее
пристрастиЯ.  …е  презрение к евреЯм-протестантам и просто  евреЯм не  знало
границ. "€м совершенно чуждо милосердие", -- наконец поЯснила она.
     Љак  и   у  любого  истинного  католика,  у   „еборы  были  собственные
представлениЯ  о милосердии. Њилосердие  было налетчиком на свадебном  пиру,
призраком на нашем супружеском ложе.  Џосле очередного скандала она говорила
печально и  как  бы отрешенно: "ЊенЯ всегда переполнЯло милосердие, а сейчас
его  нет  во мне". Љогда  она забеременела, милосердие  вернулось к ней. "Ќе
думаю, что Я все еще омерзительна Ѓогу", -- говорила она. € действительно, в
иные мгновениЯ от нее исходила нежность,  проливаЯ  теплый  бальзам  на  мои
нервы, но бальзам этот не  был  целительным: милосердие „еборы зиждилось  на
глубинном  родстве  с  могилой. џ был  уверен в  ее любви, и все  же в такие
мгновеньЯ душа моЯ взмывала на безжизненную горную вершину или же готовилась
низринутьсЯ  в бушующее  море,  в  трехметровую  волну,  оскалившуюсЯ  косой
ухмылкой в своей седой бороде. ’аково было любить „ебору, совсем  не то, что
заниматьсЯ  с ней любовью: вне всЯкого  сомнениЯ, она определЯла эти занЯтиЯ
как милосердие и похоть. ЏереполненнаЯ любовью, она  внушала ужас, занимаЯсь
любовью, она оставлЯла вам на памЯть ощущение случки со стреноженным зверем.
€ дело было не только в  запахе дикого кабана,  налившегосЯ дурной кровью, в
горЯчем запахе звериных клеток  в зоопарке, было тут и  нечто иное, ее духи,
легкий намек на  свЯтость, нечто  столь же хорошо просчитанное и  греховное,
как  двойнаЯ  бухгалтериЯ,  да -- от  нее пахло банком, господи, в ней  было
слишком много всего  длЯ одного мужчины, и в самой сердцевине таилось что-то
скользкое, возможно,  змеЯ, Я часто  именно  так  и  воспринимал это:  змеЯ,
стерегущаЯ вход в  пещеру с сокровищами, с богатством, с бесстыдной роскошью
всего  мира, --  и  очень редко выпадали мгновениЯ, когда  Я мог  воздать ей
должное, не испытываЯ при этом острых уколов боли,  словно в менЯ  вонзалось
жало. ЋтдыхаЯ  после объЯтий, Я  плыл по течению, менЯ  куда-то нес  тЯжелый
поток  пламени,  больного и отравленного  пламени, горЯщего  масла,  которое
вытекало из нее и  охватывало  менЯ. € каждый раз из груди у менЯ  вырывалсЯ
стон, похожий на  брЯцанье цепей, и губы мои прижимались к ее губам, пытаЯсь
глотнуть немного воздуха.  € мне казалось,  что из  моей души  вырвали некое
обещание и взЯли его как выкуп.
     -- ’ы бесподобен, -- говорила тогда она.
     „а,  мне  пришлось  поверить и в  милосердие, и  в отсутствие  оного, в
указующий  Џерст Ѓожий  и в сатанинский бич, мне пришлось прийти  к научному
обоснованию  реальности  ведьм.  „ебора верила  в  бесов.  ‚ ней говорит  ее
кельтскаЯ  кровь, поЯснила она как-то раз, кельты  жили в согласии с духами,
занимались  с  ними любовью  и охотились вместе.  Ћна  и в  самом  деле была
первоклассным охотником. ‘о своим первым мужем она бывала  на сафари и убила
подраненного льва,  изготовившегосЯ вцепитьсЯ  ей  в горло, и двумЯ пулЯми в
сердце  (винчестер  30/06)  уложила белого  медведЯ,  но  Я  подозревал, что
однажды она  все же  утратила  хладнокровие.  Љак-то раз  она намекнула, что
бросилась  бежать от какого-то зверЯ и проводнику пришлось самому прикончить
его. Ќо Я не знаю этого навернЯка -- она никогда не договаривала до конца. џ
предлагал  ей  вместе  отправитьсЯ на охоту -- в ЉодьЯк, в Љонго,  все равно
куда, в первые годы нашего супружества Я был готов померитьсЯ силами с любым
героем,  профессионалом и  чемпионом,  -- но она  постаралась  развеЯть  мое
романтическое настроение. "Ќет, дорогой, с тобой Я не поеду никогда. Џамфли,
-- таково было с трудом выговариваемое  уменьшительное  имЯ ее первого мужа,
--  был великолепным  охотником. Ћхота -- это лучшее,  что было у нас с ним.
Ќеужели  ты  думаешь,  что  Я захочу  осквернить свои  воспоминаниЯ? ќто  не
принесет радости ни тебе, ни мне. Ќет, Я никогда больше не решусь на большую
охоту. ђазумеетсЯ,  если  только  не  влюблюсь в кого-нибудь,  кто  охотитсЯ
божественно".  Љак   и  большинство  ее   друзей,  она  с  аристократическим
безразличием  относилась  к любым способностЯм,  кроме  врожденных.  –ветком
можно  полюбоватьсЯ и, если  захочетсЯ, сорвать его, но выращивают его пусть
другие.
     ‚ конце концов она взЯла менЯ на охоту -- на кротов и сурков. Њне снова
продемонстрировали дистанцию между  мною и ее ненаглЯдным Џамфли, но даже во
времЯ  этой  охоты,  обычной  прогулки по  вермонтским  лесам неподалеку  от
домика,  который  мы  снЯли  на  лето,  Я убедилсЯ в  ее мастерстве.  „ебора
по-особому умела  видеть лес.  €менно  там, в  прохладе  и в  сырости, среди
прЯных и нежных и напоенных гниением запахов леса,  она  чувствовала  себЯ в
своей  стихии: ей  был  внЯтен дух, таЯщийсЯ в какой-нибудь группе деревьев,
она сказала мне, что чувствует, как  этот дух наблюдает  за ней, а когда его
вытеснЯл или подменЯл кто-то другой, тоже наблюдавший за нею, то этот другой
и оказывалсЯ зверем.  ’ак было  и  сейчас.  Љакое-нибудь  маленькое существо
выбиралось  из  своего  укрытиЯ,  и  „ебора  укладывала его  на  месте.  Ћна
истреблЯла множество зверушек, больше, чем любой другой охотник. —аще  всего
она стрелЯла от бедра  -- спокойно,  словно указывала на зверька пальцем. Ќо
некоторым позволЯла спастись. "ќтот твой", -- говорила она,  и  Я мазал. —то
вызывало  смешок  благородного,   но  мрачноватого  сочувствиЯ.  "Љупи  себе
винтовку с оптическим прицелом, дружок", --  шептала она. Њы охотились всего
несколько раз, но Я успел понЯть, что больше никогда не отправлюсь на охоту.
‚о всЯком  случае, с  нею. Џотому что  „ебора убивала самых красивых и самых
уродливых зверьков. Ћна подстреливала белок с  ласковыми мордочками, нежных,
как лань,  в  своей смертельной  истоме,  она разносила норы сурков, гримасы
которых  в агонии были столь  же скульптурны, как горгульи.  Ќи один участок
леса не оставалсЯ прежним после того, как она проходила там.
     -- ‚идишь  ли, -- сказала она мне однажды поздно ночью, когда хмель уже
вышел  из нее  и  она  пребывала  в одном из своих редчайших  настроений, не
жестоком, но порочном, не похотливом, а просто задумчивом, задумчивом  самих
размышлений  ради, -- Я знаю, что во  мне больше блага  и больше  зла, чем в
любом  другом человеке, но что  было  заложено  в менЯ  с  рождениЯ,  а  что
привнесено потом?
     -- ’ы служишь добру и злу попеременно.
     -- Ќет,  просто делаю  вид. --  Ћна  улыбнулась.  --  —естно  говорЯ, Я
преисполнена  зла.  Ќо Я презираю его, в самом деле презираю.  Џросто „ьЯвол
сильнее менЯ.
     —то было равнозначно признанию в том, что зло заточило добро в темницу.
Џосле девЯти лет брака с  „еборой Я  тоже не мог дать точного ответа на этот
вопрос. џ привык  вращатьсЯ в кругу людей,  верЯщих  в  то, что  написано  в
"Ќью-‰орк ’аймс": "‘пециалисты возражают против фтора", "„ипломаты критикуют
выводы  комиссии",  "‘амоуправление бантустанов",  "‘оветник  подчеркивает",
"Ќовый подход к  проблеме  престарелых". ‘ейчас Я  уже  не верю во  всю  эту
ерунду:  Я погрузилсЯ  в  воды  „ебориной  интуиции,  это  куда  ближе  моим
воспоминаниЯм  о  четырех убитых мною немцах, чем все перечисленное выше или
там не названное. Ќо Я не мог понЯть, кто из нас заточил в темницу другого и
как. ‘коль ужасен был этот гребень  безумиЯ: лежать с „еборой на супружеском
ложе  и  гадать, кто из нас  виновен в  той туче  гнилой  пагубы, в  которую
сливаютсЯ наши дыханиЯ.  „а, Я начал  верить в духов  и бесов,  в дьЯволов и
демонов, домовых и леших, в инкубов и  суккубов; не  раз Я садилсЯ в постели
этой  странной  женщины,  ощущаЯ   когти  у  себЯ  на  груди,  знакомый,  не
перебиваемый  алкоголем, дурной  запах на устах и глаза „еборы, уставившиесЯ
на менЯ  во тьме,  и тогда мне казалось, что менЯ душат. Ћна воплощение зла,
решал Я, но тут же мне приходило на ум, что добро может наведатьсЯ в гости к
злу только под личиной зла: да, зло сможет  разгадать добро под такой маской
только благодарЯ напористости, присущей добру. €  может, воплощением зла был
Я сам, а  „ебора  --  моей узницей? €ли же Я был  просто слеп? €бо  сейчас Я
вспомнил, что нахожусь там, где нахожусь, и что „ебора мертва.
     ќто было  очень  странно. Њне  как бы пришлось напомнить себе  об этом.
Љазалось, будто она не мертва, а просто перестала жить.
     €так, Я пришел в  себЯ и обнаружил,  что  минуту-другую, а может, уже и
десЯть минут или того больше лежу в полусне возле тела „еборы. џ по-прежнему
чувствовал  себЯ  превосходно.  џ  чувствовал  себЯ  превосходно,  но что-то
подсказывало  мне,  что не стоит сейчас  думать о  „еборе, именно  сейчас не
стоит, и Я  поднЯлсЯ  с полу и пошел  в  ванную помыть руки.  ‚ам  случалось
когда-нибудь употреблЯть пейотль? ‚аннаЯ была залита  фиолетовым  светом,  и
где-то на краю моего зрениЯ  по кафелю проходила радуга. ‘тоило мне  закрыть
глаза, как водопад бархатного дождЯ, красного, как обивка красной коробочки,
обрушилсЯ на мою сетчатку. ђуки  дрожали в воде. џ вспомнил  пальцы „еборы у
менЯ на плече, сорвал рубашку и вымыл предплечьЯ. Љусок мыла казалсЯ  живым:
оно шлепнулось обратно в мыльницу с низким, сдавленным звуком.  џ готов  был
слушать  его целую вечность.  Ќо в руке  у менЯ  уже  было  полотенце, и его
прикосновение  к  моим пальцам напоминало  прикосновение к трухе,  в которую
превращаютсЯ поздней  осенью листьЯ.  ’ак  же обстоЯло  дело и  с  рубашкой.
‘ловно кто-то хотел  доказать мне, что Я никогда не знал, что такое рубашка.
Љаждый  из скопившихсЯ  в ней запахов (все эти отдельные молекулы и частицы)
расплескалсЯ  по  ткани,  как  стаЯ  мертвых  рыб  на  берегу  морЯ,  --  их
разложение,  интимный  запах  их  гниениЯ  образует  нить,  свЯзующую  их  с
потаенным  сердцем  морЯ.  €так,   Я  вдел  в  рубашку  собственное  тело  с
торжественностью  кардинала,  водружающего на  голову  свою тиару,  а  затем
завЯзал  галстук. Џростой  черный галстук с  узлом, но мне казалось, будто Я
пришвартовываю корабль  к причалу,  галстук был  грубоват на  ощупь, полоска
манильской  ткани  шириной в  дюйм,  достаточно  длиннаЯ, чтобы  можно  было
завЯзать сложный узел, мои пальцы пробегали по  его поверхности, как мышь по
куче трепьЯ.  …сли уж говорить  о  милосердии, то  Я еще никогда  не  ощущал
такого покоЯ. „оводилось ли вам  слушать ночное молчание комнаты или великое
молчание в глубине леса? ‚слушайтесь: ибо превыше молчаниЯ существует  некий
мир, где каждое из молчаний занимает подобающее ему место. џ стоЯл в ванной,
закрыв  кран,  и  вслушивалсЯ  в  молчание  кафелЯ. ѓде-то  на нижних этажах
включилсЯ вентилЯтор и  задребезжал  холодильник: они словно торопились, как
звери,  ответствовать  вызову,  бросаемому  исходЯщей  от  менЯ  тишиной.  џ
поглЯдел в  зеркало, снова  пытаЯсь  разгадать  загадку  собственного  лица:
никогда мне  не  доводилось видеть лицо  более привлекательное. ќто  правда.
Џравда  именно того сорта, какую  узнаешь, завернув за угол  и лицом к  лицу
столкнувшись  с  незнакомцем.  Њои  волосы  были  живыми, а  глаза  -- цвета
безоблачного неба над морем, наконец-то это были глаза, способные потЯгатьсЯ
с глазами немца,  стоЯвшего передо мной со  штыком в  руке,  --  над гаванью
моего  покоЯ кометой промелькнуло мгновение страха,  и Я постаралсЯ поглубже
заглЯнуть  в  глаза  в  зеркале,  как  будто они  были замочной  скважиной в
воротах, ведущих во дворец, и Я спросил себЯ: "Ѓлаг ли Я сейчас? €сполнен ли
зла вовеки?" -- это казалось очень простым  двуединым вопросом -- но вдруг в
ванной  погас свет, потом он  замигал  короткими  вспышками. Љто-то  давал в
честь  менЯ  салют.  €  теперь глаза  в  зеркале  были веселыми, хотЯ и чуть
поблекшими. џ не мог поверить, что только что они казались совсем иными.
     џ вышел из ванной, и мне пришлось вновь взглЯнуть на „ебору. Ћна лежала
на животе, уткнувшись лицом в ковер. Њне не хотелось переворачивать ее прЯмо
сейчас. Џокой, владевший мною, был  достаточно  зыбок. …го хватало только на
то, чтобы  стоЯть возле трупа и озиратьсЯ по сторонам. Ћсобого беспорЯдка не
было. Џокрывало и одеЯло сползли на пол, одна  из подушек упала, кресло было
отодвинуто в  сторону, его ножки оставили борозду  в  ковре. ‚от  и  все.  ‚
бутылке и стопке по-прежнему  был ром, мы  не опрокинули ни одной лампы и не
сорвали со  стены  ни  одной  картины,  ничего  не разбили, на  полу не было
никаких осколков. ЊирнаЯ сцена --  пустое поле с  пушкой времен  гражданской
войны: она выпалила несколько минут назад, последний клуб дыма, словно змеЯ,
еще выползал у нее из жерла и колечками плыл по ветру. „а, такаЯ вот мирнаЯ.
џ  подошел  к окну и с десЯтого этажа поглЯдел вниз  на €ст-ривер-драйв, где
быстро  мчались машины. Џрыгнуть? Ќо вопрос этот был не слишком настойчивым:
решение  нужно было  принЯть  здесь  в  комнате. Њожно  было снЯть трубку  и
позвонить  в  полицию.  €ли погодить  с  этим. (Њне  доставлЯло удовольствие
делать каждый  шаг с той грациозной осмотрительностью, какую ощущает в своих
ногах балерина.)  „а, можно отправитьсЯ  в тюрьму, просидеть там лет  десЯть
или  двадцать и  попробовать написать ту гигантскую  книгу, замысел  которой
почти выветрилсЯ из  моего мозга за долгие годы пьЯнства и „ебориных  игрищ.
ќто было  достойное  решение, и  все  же  Я  ощутил  лишь  мимолетный  порыв
предатьсЯ ему во  власть,  нет,  в недрах  моего мозга уже заработало что-то
иное, там  рождалась какаЯ-то схема,  какое-то  желание -- Я чувствовал себЯ
так хорошо,  словно моЯ жизнь еще  только  начиналась.  "Џогоди-ка",  -- без
обинЯков сказала мне моЯ голова.
     Ќо все  было не  так  просто. ‘тоило  мне закрыть глаза, и передо  мною
возникала сиЯющаЯ полнаЯ луна -- неужели  мне  так и не удастсЯ освободитьсЯ
от нее? џ опЯть чуть было не поднЯл трубку.
     ‚нутренний голос сказал мне: "ЏоглЯди-ка сначала в лицо „еборе".
     џ опустилсЯ  на колени  и перевернул  ее. ’ело ее издало какой-то шорох
протеста,  какой-то обиженный  шепот.  ‚ смерти  она была  ужасна.  Ќа  менЯ
смотрело  лицо   зверЯ.  ‡убы  оскалены,  жуткие  искорки  света  в  глазах,
разверстый рот  казалсЯ  пещерой. Њне  почудилось, будто Я слышу, как  некий
ветер пронизывает самую  толщу не ведающей  солнечного  света земли. ‘труйка
слюны тЯнулась у нее изо  рта, зеленаЯ слизь под носом смешалась с кровью. џ
ничего не чувствовал. —то не означает, будто  со мной ничего не происходило.
Џодобно привидениЯм,  чувства,  оставаЯсь  невидимыми, проходили  через поры
моего тела. џ знал, что  когда-нибудь в будущем Я буду  оплакивать „ебору  и
боЯтьсЯ ее. ‘ейчас Я был уверен в том,  что смерть разорвала „ебору на части
-- и все лучшее,  что было  в ней, отошло по наследству  ко мне (ибо чем еще
можно было объЯснить чистое дыхание моего внешнего спокойствиЯ?), а все, что
ненавидело менЯ, сосредоточилось в этой  посмертной  маске, --  и  если хоть
что-то, не доставшеесЯ мне, все  же пережило „ебору, то это было отмщение. €
во мне пробудилась  зыбкаЯ тревога,  от которой трепещут  ноздри. €бо „ебора
непременно выйдет встретить менЯ в мой смертный час.
     Џриговор становилсЯ меж тем все Яснее. џ не собиралсЯ вызывать полицию,
во всЯком случае пока  не  собиралсЯ, -- и решение совершенно иного рода уже
созревало  во мне,  приходило посланцем  того кудесника, который разгадывает
любые загадки,  поднимаЯсь по бесконечным маршам из подземных  игорных залов
моего подсознаниЯ в высокую башню мозга. Џосланец поднималсЯ, и Я понЯл, что
моЯ надежда завершить работу в тюрьме обречена  на провал. €бо на мне лежало
проклЯтие „еборы.
     € вдруг Я почувствовал, что она все еще здесь. Њожет быть, после смерти
душа человека отлетает очень медленно, как лениво парЯщее в воздухе перышко?
џ кинулсЯ к окну и хотел распахнуть его, словно надеЯсь, что дыхание  ночной
прохлады выманит ее наружу, но потом передумал. Џотому что почувствовал, что
менЯ тронули за плечо, как раз в той точке, куда барабанили ее  пальцы, молЯ
ослабить зажим на горле. —то-то коснулось менЯ и резко толкнуло к двери. € Я
вновь оказалсЯ в магнитном поле, где некаЯ сила, лишеннаЯ иных примет, кроме
собственного присутствиЯ, цепко  держала,  уводила менЯ от „еборы и выгонЯла
прочь из комнаты. € Я покорилсЯ этой силе: в ней таилось какое-то  обещание,
как в запахе виски за стойкой, когда в баре сидЯт богатые  молодые девицы. ‚
голове у менЯ нарастал шум, во мне вспыхивали ожиданиЯ, две округлые  полные
груди  благословенной  тЯжестью прижались  к  моим  глазам,  а затем  нежным
движением  заскользили  по  кривой  вниз,  обвили шею,  потерли