а воскресеньЯ.
‘ точки зрениЯ профессора Ѓоггса не любить понедельник - значило  не  любить
свою работу.
     - Џонедельник, - сказал Я.
     - Џочему?
     - Џотому, что в этот день Я возвращаюсь  на  работу  после  воскресного
отдыха.
     - Ђ какой день вы любите больше других?
     - ЏЯтницу.
     - Џочему?
     - Џотому, что это день получки.
     - ѓм... - пробурчал он и, коснувшись анкеты промокашкой, продолжал:
     - Ђ чем вы увлекаетесь, есть ли у вас какое-нибудь занЯтие длЯ души?
     - „а, пожалуй. ‹юблю наблюдать за птицами.
     - Ќаблюдать за птицами? - Ћн был озадачен. ‚ какой из  разделов  анкеты
занести такой ответ? € что он вообще означает?
     Џомолчав немного, он сказал:
     - Ђ Я увлекаюсь скачками. Ѓывали когда-нибудь на бегах?
     - Ќет.
     ќто был вполне удовлетворительный ответ. ‘лужащих,  бывавших  часто  на
бегах, можно было заподозрить в наклонности к азартным  играм.  Ђ  это,  как
полагали профессиональные консультанты -  "психологи",  могло  ввести  их  в
соблазн и побудить растратить казенные деньги.
     - ‚ы не играете в азартные игры?
     - Ќет.
     - €нтересуетесь спортом?
     - Џостольку-поскольку.
     - Љакой ваш любимый цвет?
     - ѓолубой, - сказал Я, несколько удивленный вопросом.
     - †енщины всегда выбирают этот цвет, -  сказал  он  и  бросил  на  менЯ
довольный взглЯд, словно эту фразу он специально извлек  из  своего  архива,
чтобы сделать мне приЯтное. ’акие вопросы включались  специально  длЯ  того,
чтобы  заставить  опрашиваемого  отвлечьсЯ   в   сторону   и   усыпить   его
бдительность, внушив ему, что и остальные вопросы  столь  же  несущественны.
‚се это вызвало у менЯ раздражение.
     - „алеко не все женщины, - заЯвил Я твердо. Њне хотелось вступить с ним
в  пререканиЯ.  ‘лишком  уж  он  был  самодоволен.  …го  замечаниЯ  обличали
человека, стЯжавшего себе репутацию знатока,  благодарЯ  умению  убедительно
произносить банальные истины, и Я ждал,  пока  он  извлечет  на  свет  божий
очередной афоризм.
     Ќо тут он вновь обратилсЯ к первоначальному кругу вопросов.
     - “ вас, вероЯтно, немало друзей на фабрике.
     - „а, у менЯ есть друзьЯ.
     - Џоддерживаете ли вы дружеские отношениЯ  с  кем-либо  из  рабочих  за
пределами фабрики?
     - „а.
     - џ полагаю, что у вас найдутсЯ друзьЯ, которые готовы будут, в  случае
нужды, одолжить вам несколько шиллингов до получки?
     - “ менЯ много таких друзей, но Я никогда не нуждаюсь в  деньгах  и  не
беру в долг.
     - ‡начит, заработок вас устраивает?
     - џ могу прожить на него, не занимаЯ денег.
     Ћн продолжал опрашивать менЯ.  ‚опросы  задавались  с  таким  расчетом,
чтобы выЯвить, чем Я недоволен, как Я провожу свободное времЯ, способен ли Я
говорить сердито и резко с людьми, находЯщимисЯ у менЯ в подчинении.
     Ќа все вопросы Я отвечал отрывисто и сжато, не заботЯсь о  производимом
мной впечатлении.
     Ќаконец опрос закончилсЯ. Ћн вложил заполненную  анкету  в  портфель  и
поднЯлсЯ с места. џ тоже встал.
     - Њинуточку, - сказал он, когда Я направилсЯ к двери.
     џ обернулсЯ и стал ждать, что он скажет.
     - ‚ы ведь хорошо знаете всех, кто здесь работает? - спросил он. …го тон
резко изменилсЯ. Ћн сошел с пьедестала и заговорил со мной, как с  равным  и
притом так, словно мы были свЯзаны каким-то секретом.
     - „а, - ответил Я.
     - ’ак вот, - строго между нами,  есть  ли  среди  них  люди  нечестные,
обделывающие втихую свои грЯзные делишки? Љак, по-вашему, нужно  кого-нибудь
из них уволить?
     - Ќет, - ответил Я. - ‹учшего штата не  подберешь,  и  -  что  особенно
важно  -  мистер  Ѓодстерн  это  хорошо  знает.  Ћн  хочет   лишь   получить
подтверждение своих собственных оценок.
     - Џрекрасно, - сказал профессор. Ќеделю спустЯ мистер  Ѓодстерн  сказал
мне, что он очень доволен отзывами о своих служащих.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 7 

     ЃольшаЯ часть моего заработка уходила на плату за  комнату,  питание  и
проезд на работу и с работы. Ќа покупку  необходимых  мне  вещей  оставалось
мало. Ќеожиданно мне представилсЯ случай сократить  свои  расходы,  и  Я  не
преминул им воспользоватьсЯ.
     „олжность ночного сторожа на фабрике занимал пожилой человек  по  имени
‘импсон. Ћн был низкого роста, тучный, с больным  сердцем.  Љаждое  утро  он
докладывал мне о выполненной им ночью работе, и Я должен был его  проверЯть.
„лЯ этого имелсЯ специальный опросный листок, вполне в  духе  Ѓодстерна,  на
котором  были  расписаны  обЯзанности  сторожа  с  указанием  часов,   когда
надлежало ту или иную работу  выполнить.  ѓалочки,  проставленные  в  каждой
графе, означали, что работа выполнена:
     проверить - заперты ли ворота;
     зайти в кабинет и убедитьсЯ, что сейфы заперты;
     осмотреть двор с материалами и задние ворота;
     проверить краны и газовые конфорки;
     обойти всю фабрику;
     опорожнить корзинки длЯ бумаг;
     подкинуть углЯ в котел длЯ отоплениЯ.
     ‘писок такого рода поручений заполнЯл целую  страницу.  Љаждое  утро  Я
просматривал вручавшуюсЯ мне сторожем бумагу, чтобы убедитьсЯ, что в  каждой
графе проставлена галочка.
     …сли же в графе с обозначением того или иного вида работ был пробел,  Я
обЯзан был обратить на это  внимание  мистера  ‘импсона,  тогда  он  в  моем
присутствии ставил в соответствующей графе галочку, после чего Я клал листок
в папку.
     Ќо он редко забывал ставить галочку. ќто был образцовый ночной сторож.
     ЋбратнаЯ сторона листка была разлинована  и  озаглавлена:  "‡амечаниЯ".
Њистер ‘импсон  не  был  щедр  на  замечаниЯ.  “ж  если  он  находил  нужным
прокомментировать как-то свою работу,  то  это  непременно  бывали  описаниЯ
поступков, требовавших  поощрениЯ  и  благодарности.  ‚ыражать  такого  рода
благодарность входило в круг моих обЯзанностей,  однако  в  особых  случаЯх,
когда мистер ‘импсон проЯвлЯл на своем посту незаурЯдное  рвение,  Я  вручал
листок мистеру Ѓодстерну, и он уже лично  изъЯвлЯл  ‘импсону  благодарность,
приличествующую случаю.
     ’ак,  если  ‘импсон  в  графе  "‡амечаниЯ"  писал:  "“видел   человека,
перелезавшего через забор, бросилсЯ к нему, но он  успел  скрытьсЯ",  -  это
событие не представлЯлось особенно значительным, поскольку опасность грозила
всего лишь огромным бревнам, унести которые было  бы  нелегко,  -  и  мистер
‘импсон довольствовалсЯ моей похвалой.
     Ќа когда он писал на обороте  листка:  "“слышал,  как  кто-то  пытаетсЯ
взломать дверь в контору, подкралсЯ из-за угла и окликнул неизвестного;  тот
убежал, а Я позвонил в полицию, где этот факт  был  запротоколирован",  речь
шла об опасности, грозившей сердцу фирмы, ее свЯтаЯ свЯтых - сейфам. ’огда Я
передавал листок мистеру Ѓодстерну,  и  тот  с  живым  интересом  в  течение
получаса расспрашивал о  подробностЯх  мистера  ‘импсона,  который  в  лицах
представлЯл ему ночное происшествие.
     ‡атем мистер Ѓодстерн и мистер ‘импсон  выходили  из  помещениЯ,  чтобы
осмотреть  дверь  снаружи,  и  мистер  ‘импсон  показывал,  как  уверенно  и
решительно он приближалсЯ к неизвестному злоумышленнику, как тот, вздрогнув,
поднЯл голову, резко обернулсЯ, а  затем,  пригибаЯсь  к  земле,  побежал  к
забору.
     Љак мистеру  Ѓодстерну,  так  и  мистеру  ‘импсону  доставлЯли  немалое
удовольствие эти беседы о злокозненных попытках помешать работе  охранЯемого
законом торгового предприЯтиЯ. Њистер Ѓодстерн возмущалсЯ и потому,  что  он
усматривал в этих кознЯх личную угрозу. Љакой-то неизвестный человек пыталсЯ
отнЯть у  него  то,  что  по  всем  законам  -  божеским  и  человеческим  -
принадлежало ему, мистеру Ѓодстерну, и это покушение  на  его  собственность
вызывало у него глубочайшее негодование.
     —то же касаетсЯ гнева и возмущениЯ, которые обуревали мистера ‘импсона,
то эти чувства были Явно наигранны, - он  старалсЯ  поразить  хозЯина  своей
преданностью интересам фирмы и готовностью пойти ради них в  огонь  и  воду.
Ћбоим подобные случаи давали повод обличать и осуждать  людей,  которых  они
считали ниже себЯ. ’акие  эпизоды  будоражили  их.  Ћни  проникались  особым
уважением к своей честности. ‘ознание собственного благородства сближало их.
     Џозади фабрики была пристройка - маленькаЯ комната  с  голым  цементным
полом. ‚ комнатке были газоваЯ плитка и умывальник с медным  краном,  всегда
облепленный засохшей мыльной пеной, серой от грЯзи, котораЯ  покрывала  руки
мистера ‘импсона.
     ќто помещение было известно под названием "комната  мистера  ‘импсона".
Ќочью она служила ему штаб-квартирой, именно тут он  проставлЯл  галочки  на
своем бланке. ‚ комнате стоЯли стол, стул и низенькаЯ койка с тощим матрасом
и тремЯ байковыми одеЯлами, поверх которых лежало  одеЯло,  составленное  из
вЯзаных квадратов, скрепленных между собой так  небрежно,  что  в  просветах
виднелась сераЯ байка.
     ‘читалось, что, находЯсь на посту, мистер ‘импсон не спит. Љойка должна
была служить ему местом отдыха в  промежутках  между  выполнением  служебных
обЯзанностей, перечисленных в листке.
     Ќа  полу  рЯдом  с  койкой  валЯлось  несколько  потрепанных  журналов:
"Џравдивые любовные истории", "ђассказы из  жизни",  "‚еселые  рассказы",  -
мистер ‘импсон любил читать.
     Њистер ‘импсон умер, сидЯ за столом. Љогда утром его нашли мертвым, его
пальцы сжимали карандаш. ђуки были раскинуты, и голова покоилась на  бланке,
на котором он только что поставил очередную галочку.
     ‚ эту неделю общаЯ сумма выданной служащим  заработной  платы  была  на
пЯть фунтов меньше, чем в предыдущую. €  мне  не  пришлось  надписывать  имЯ
мистера ‘импсона на маленьком конверте, в который Я каждую пЯтницу вкладывал
пЯтифунтовую бумажку.
     ’еперь мистеру Ѓодстерну предстоЯло решить,  действительно  ли  фабрике
нужен ночной сторож. ‚се фабричное оборудование  и  имущество  конторы  было
застраховано от кражи. ЏЯть фунтов в  неделю  составлЯли  двести  шестьдесЯт
фунтов в год - за работу, котораЯ была представлена грудой папок с бланками,
громоздившихсЯ на верхних полках конторских шкафов.
     ќтот вопрос мистер Ѓодстерн обсуждал и со мной, и вот тут-то Я и увидел
способ сократить часть своих расходов. џ выразил  готовность  поселитьсЯ  на
фабрике и совершать дважды в ночь обход всей ее территории, а также запирать
ворота на ночь и отпирать их каждое утро к приходу рабочих. Љороче говорЯ, Я
вызвалсЯ принЯть на себЯ обЯзанности  ночного  сторожа  и  жить  в  комнатке
мистера ‘импсона.
     ќто предложение пришлось по  вкусу  мистеру  Ѓодстерну,  поскольку  оно
позволЯло сократить  расходы.  Љ  тому  же  он  увидел  в  моем  предложении
доказательство того, что Я стал принимать  близко  к  сердцу  дела  фирмы  и
намерен выполнЯть свою работу с еще большим усердием.
     Ќесколько дней он обдумывал мое предложение и наконец сообщил мне,  что
в понедельник Я могу переехать. Ћн  снабдил  менЯ  электрическим  фонариком,
тремЯ новыми одеЯлами и пледом. џ купил чайник, кастрюлю,  пЯток  Яиц,  фунт
чаЯ, полфунта масла, буханку хлеба и жестЯную кружку.
     ‚ день, когда Я перевез чемодан с одеждой, книги и  бумаги  в  комнатку
мистера ‘импсона,  мистер  Ѓодстерн  вручил  мне  увесистую  свЯзку  ключей.
‚ыЯснить, какие запоры они отворЯют, он предоставил мне самому.
     ‚ этот вечер, когда работа на фабрике закончилась, Я,  заперев  главные
ворота за последним  рабочим,  возвратилсЯ  в  комнату  мистера  ‘импсона  и
принЯлсЯ разглЯдывать ключи.
     ‚ них было что-то  зловещее  -  они  казались  мне  символом  угнетениЯ
человека. ‚ детстве Я не раз видел на картинках в книжках людей, стоЯвших  у
дверей тюремных камер с ключами в руках, или стражников  в  лейб-гвардейской
форме, которые вели бледных узников по темным коридорам, -  в  руках  у  них
тоже были ключи.
     Џеред  моим  мысленным  взором  проходили  чередой  смутные   очертаниЯ
зловещих  фигур,  некогда  пугавших  мое  детское  воображение  -   часовой,
стражник, надзиратель, тиран, тюремщик... ‚се они  сжимали  в  руках  ключи,
которые лишали кого-то свободы, замыкали, обрекали на неподвижность...
     Њои ключи не запирали людей, но самый вид их вызывал у  менЯ  страстную
жажду свободы.
     Њне вдруг захотелось в заросли.
     Џрежде чем лечь, Я совершил обход  фабрики.  ‚  первый  раз  Я  испытал
смЯтение при виде множества гробов в огромном  мрачном  здании.  ЏроходЯ  по
комнатам, заставленным гробами, Я чувствовал суеверный страх.
     ‘ильный луч фонарика, в  котором  клубились  пылинки,  рассекал  черную
пустоту, ограниченную по краЯм рЯдами гробов.  ЏЯтна  света  плЯсали  вокруг
менЯ, освещаЯ крыс, прыгавших друг за дружкой или же скользивших  словно  на
маленьких, скрытых от взора колесиках по высоким балкам и перекладинам.
     €х писк и вознЯ наполнЯли темноту, отзывались во мне как удары  кинжала
и заставлЯли  вздрагивать.  ќти  звуки  вызывали  у  менЯ  представление  об
отбросах, о зловонной гнили, о каком-то страшном мире,  где  не  может  быть
места человеку.
     џ присел на гроб, стоЯвший на полу,  и  погасил  фонарик.  ’еперь  менЯ
окружала кромешнаЯ тьма. Љазалось, что вокруг нет ничего, кроме моих мыслей,
и Я попыталсЯ подчинить их себе, убедить себЯ, что охвативший менЯ  страх  -
это плод ложных представлений, которым Я не должен поддаватьсЯ.
     ‘мерть - это сон; смерть - благо длЯ человека, уставшего от груза  лет.
ќти сложенные штабелЯми Ящики, неразличимые длЯ глаза и все же заЯвлЯвшие  о
своем присутствии, казались  мне  не  символами  забвениЯ,  а  местом  смены
караула: отсюда живые уносили те знаниЯ, которые завещали им мертвые.
     ‚едь даже в эту минуту Я нес в  себе  частицу  того,  что  принадлежало
когда-то людЯм, покоЯщимсЯ сейчас в земле в таких же Ящиках. ЏеснЯ,  которую
мне хотелось бы пропеть всем людЯм, родилась из  мелодии,  созданной  ими  -
этими покойниками. € так во всем. Ќовый голос, новый взглЯд,  новый  шаг  по
дороге вперед - от одного перевала к другому, передача эстафеты - и сон...
     Љогда Я встал с гроба, чтобы продолжать обход фабрики, настроение  мое,
разумеетсЯ, было далеко не радужным. Ќо Я уже не чувствовал страха и  с  той
поры никогда не испытывал его в этом здании.
     Ђртуру и Џолю, порой навещавшим менЯ по вечерам, было Явно не по  себе,
когда Я вел их через фабричные помещениЯ в свою комнату. ‚начале ЏолЯ обычно
сопровождала „жин. Ћна  была  суеверна  и  считала,  что  войти  в  какое-то
соприкосновение  с  похоронными  принадлежностЯми  -  значит  ускорить  свою
собственную смерть. ќто вызывало у менЯ желание порисоватьсЯ тем, что Я живу
вблизи атрибутов смерти, и дело кончилось тем, что „жин отказалась приходить
ко мне вместе с Џолем.
     Ђртур не был суеверен - но и его тревожил мой образ жизни.
     - ѓробы эти, - сказал он как-то, настороженно поглЯдываЯ по сторонам, -
могут принести тебе только вред. ќтот тип - Я хочу сказать хозЯин  заведениЯ
- не имеет права заставлЯть тебЯ здесь жить. Ћн тебе никакой не друг, поверь
мне. „умает только о себе, а на тебЯ ему наплевать. ‡десь ты никогда  писать
не станешь. џ еще потолкую с этим мерзавцем.
     - Ќе смей этого делать, - сказал Я решительно.
     ‘ тех пор, как мы с ним познакомились, Ђртур только и думал о том,  как
бы "потолковать" с людьми, которые, по его мнению, дурно со мной обращались.
Љогда ему это удавалось, жизнь моЯ  обычно  претерпевала  резкое  изменение.
•отЯ книгами интересовалсЯ он мало и не думал, что писательский  труд  можно
избрать постоЯнной профессией, он тем не менее  твердо  верил  в  менЯ.  Њне
кажетсЯ, он думал, что вот-вот наступит минута озарениЯ, и  Я  во  всеоружии
знаний и способностей засЯду за сочинение книг.
     Љаждый вечер после работы Я запирал ворота и уезжал трамваем  в  город;
там Я встречалсЯ с Ђртуром, и мы отправлЯлись в  кафе,  где  работала  ”лори
Ѓерч.
     —то касаетсЯ их отношений, то развЯзка  приближалась.  Ћднажды  вечером
Ђртур мне сказал:
     - Ћт нее теперь только и слышишь: "мы то", да "мы се". …сли они заводЯт
такие речи, значит, дело зашло далеко.
     - ‘ам виноват, - заметил Я. - ’ы же очертЯ голову лезешь в западню.  Ќе
успеешь оглЯнутьсЯ, как станешь женатым человеком.
     - Џохоже, что так, - согласилсЯ он. - ‚сЯ штука в том, что ”лори держит
менЯ в руках. …е ведь не проведешь. џ  ей  как-то  сказал,  что  мне  нельзЯ
женитьсЯ потому, что Я не умею ладить с женщинами. Ќо разве  она  поверит  в
такой вздор? Ђ бросить ее Я не могу. ќто было  бы  свинством.  Ќу  и,  кроме
того, Я ее люблю.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 8 

     Ђртур рассказал мне, что  в  Џубличной  библиотеке  он  познакомилсЯ  с
"каким-то парнем, поэтом". Љак и Ђртур, он  искал  в  тиши  читального  зала
убежища от безнадежной тоски городских улиц.
     ‘ейчас, по словам Ђртура, поэт был на мели. …му даже  не  на  что  было
толком  пообедать.  Ћн  дралсЯ  на  войне,  по  возвращении  околачивалсЯ  в
зарослЯх, а сейчас стал жертвой депрессии, вследствие которой улицы  городов
и поселков начали заполнЯтьсЯ безработными.
     ‡вали его ’ед •аррингтон, и он был  известен  как  один  из  "последних
певцов зарослей". Ђртур был от него в восторге.
     - Ћн добрый малый, - говорил Ђртур. - € лицо у него доброе.  Ћт  одного
его взглЯда легче становитсЯ  на  душе.  “лыбчивый  такой,  знаешь...  €  уж
никогда никому черного слова не скажет.
     - ѓде он обретаетсЯ?
     - Ќе знаю. Ќикогда его об этом не спрашивал.
     - Ќа что же он живет? - продолжал Я.
     - Љое-как перебиваетсЯ. Ћн по свету немало  болталсЯ,  и  Язык  у  него
неплохо подвешен. “верЯет, что стихами не проживешь. Ћн рад бы  любым  делом
занЯтьсЯ. ’олько, видишь ли... Љак-то неловко спрашивать человека, обедал он
сегоднЯ или нет.
     - Ђ где это вы разговариваете? - спросил Я. - ‚едь не в читальне же.
     - Ќет, мы разговариваем на  лестнице.  €  еще  Я  встречаюсь  с  ним  в
комнатке над лавкой седельщика - она принадлежит  двум  старичкам,  кажетсЯ,
братьЯм. ќто его дружки. ‹авочка эта возле рынка  ‚иктории.  Њы  бываем  там
каждую пЯтницу вечером, они играют на скрипке  и  поют,  и  все  такое...  џ
рассказал им о тебе, и они просЯт, чтобы Я тебЯ к  ним  привел.  ќти  чудаки
тебе понравЯтсЯ, Ћ лошадЯх они могут говорить хоть до утра...
     - Ќе думаю, чтобы дела  у  них  шли  хорошо,  -  заметил  Я.  -  ‘ейчас
седельщик - ненужнаЯ профессиЯ. Љому в наши дни может  понадобитьсЯ  конскаЯ
упрЯжь?
     - „а, дела у них неважные. Ќо стоит им заиграть на своих скрипочках,  и
они забывают обо всем. ’ак, по крайней мере, они говорЯт.
     џ с нетерпением ждал встречи с ’едом •аррингтопом. ‚едь это был  первый
настоЯщий писатель  на  моем  пути.  џ  был  уверен,  что  мы  живем  одними
интересами,  но,  познакомившись  с  ним,  Я  понЯл,  что  если  борьба   за
существование и может стать длЯ писателЯ материалом  творчества  в  дни  его
благоденствиЯ, то в период нужды все творческие мысли  отступают  на  второй
план перед лицом насущной потребности - выжить.
     Џоэт, писатель, художник едва ли могут ждать расцвета своего дарованиЯ,
прозЯбаЯ на чердаке среди голых стен или бродЯ  по  улицам  и  заглЯдываЯ  в
витрины кафе. ироко распространенный миф,  будто  большой  талант  в  конце
концов  обЯзательно  проЯвит  себЯ  и  обеспечит  успех  и   признание   его
обладателю, - предполагает в людЯх одаренных такие свойства,  которые  менее
всего свЯзаны с талантом художника.
     —тобы выжить в нашем обществе, требуетсЯ уменье  подчинЯтьсЯ  известным
ограничениЯм и нести определенные обЯзательства - только  это  умение  может
дать художнику кров  и  пищу.  €  получаетсЯ,  что,  развиваЯ  свой  талант,
художник одновременно должен развивать  в  себе  свойства,  которые  наносЯт
ущерб этому таланту и могут в конце концов погубить его. •удожник обречен на
неустанную внутреннюю  борьбу:  с  одной  стороны  его  одолевают  житейские
заботы, с другой - стремление  сохранить  творческий  родник,  питающий  его
дарование.
     ’от, кто не способен вести с успехом  борьбу  за  существование,  не  в
силах выиграть и битву за сохранение и  развитие  своего  дарованиЯ,  талант
начинает чахнуть, принимает уродливые  формы,  изменЯет  своему  обладателю,
поступает на службу безжалостным, честолюбивым и алчным людЯм,  менее  всего
интересующимсЯ  культурой,  а  потерпевший  поражение  талантливый   человек
превращаетсЯ со временем в карикатуру на самого себЯ, вернее на того, кем он
мог бы стать в иных условиЯх.
     Ѓольшой талант не всегда сочетаетсЯ с сильным, властным характером.  ’е
самые качества, которые рождают у человека страстное желание поведать  людЯм
о  чем-то  своем  -  а  это,  в  сущности,  главный  мотив  любого  великого
произведениЯ искусства,  -  эти  качества  нередко  бывают  с  точки  зрениЯ
общества плодом  слабости,  иными  словами,  неумениЯ  наживать  деньги  или
эксплуатировать ближнего.
     ‚  тех  странах,  где  голод,  отчаЯние,  неграмотность  и  беспощаднаЯ
эксплуатациЯ обрекают людей на  медленное  умирание,  имеютсЯ  тысЯчи  могил
больших художников, чьи произведениЯ так никогда и не увидели свет.
     Џуть настоЯщего художника начинаетсЯ с той минуты, когда  мать  впервые
склонЯетсЯ над его колыбелью. ќтот путь лежит через дом, через школу,  через
мЯсорубку общества. Ћн ведет к признанию или к безвестности,  в  зависимости
от того, сумеет ли художник на каждом отдельном этапе этого пути взЯть  верх
над обстоЯтельствами, побуждающими его  принЯть  тот  образ  жизни,  который
общество считает приемлемым длЯ себЯ, длЯ сохранениЯ своих  устоев.  Ђ  ведь
порой  случаетсЯ,  что  эти  устои  могут  сохранитьсЯ  лишь  ценой   гибели
художника.
     Љогда Я впервые увидел ’еда •аррпнгтона, он стоЯл на крыльце  Џубличной
библиотеки, прЯчась от дождЯ. Ќа нем было потрепанное пальто, полы  которого
набрЯкли от воды и хлопали  по  коленЯм;  башмаки  с  отстающими  подошвами,
кое-как притЯнутыми веревками, промокли насквозь.
     € все же настроение у него отнюдь не было подавленным. ‚идно было,  что
он рад нашему знакомству. Ћно сулило что-то новое, возможно, интересное.
     Ћн окликнул менЯ по имени прежде, чем Ђртур успел ему менЯ представить,
и сказал:
     - Ђртур говорит, что ты пишешь.
     - Ќадеюсь, что буду писать, - сказал Я.
     - Њолодец! - воскликнул он. - ’ы будешь писать.
     Ћн мне понравилсЯ. Ћн словно передал мне  частицу  своей  силы,  своего
задора. Њы направились к лавке седельщика, и по дороге Я стал  расспрашивать
’еда о его балладе, котораЯ мне очень  нравилась;  она  называлась  "ђимскаЯ
дорога".
     - Ђ, ты про эту! - воскликнул ’ед. - Ћна печаталась в "Ѓюллетене".
     Ћн остановилсЯ под проливным дождем и стал  декламировать,  не  обращаЯ
вниманиЯ на оглЯдывавшихсЯ прохожих.
     ‹авка седельщика помещалась в двухэтажном домике, отделЯвшемсЯ от улицы
крошечным палисадником. ирокаЯ витрина рЯдом с зеленой дверью,  потемневшей
от непогоды, оповещала прохожих, что здесь  помещаетсЯ  "седельщик".  €менно
это слово было выписано полукругом в самом ее центре.
     џ стоЯл и смотрел на седла, уздечки, шлеи, подпруги,  хомуты,  лежавшие
на полках или развешанные в витрине. ‚се эти предметы казались неживыми,  на
лошади они выглЯдели бы совсем по-иному. Ќикогда не  бывшаЯ  в  употреблении
упрЯжь блестела, прЯжки новеньких ремней были аккуратно застегнуты.
     џ смотрел на седла, никогда еще не поскрипывавшие под  седоком,  на  их
подкладку, не знавшую, что такое конский пот. ‚се эти предметы не рождали  в
моей душе никакого отклика; они заговорЯт  лишь  после  того,  как  послужат
человеку, когда он силой своих мускулов придаст им нужную  форму,  когда  их
кожа, пропитавшись потом, обомнетсЯ и станет мЯгче.
     Џока же красота всех этих предметов казалась искусственной и ненужной.
     ‚ витрине, в окружении дохлых мух, стоЯли бутыли  с  разными  мазЯми  и
банки с ваксой и "раствором ‘оломона".
     Ќа улице гудели автомобили. Ќе было слышно цокота копыт. Њне  казалось,
что Я смотрю на музейные экспонаты.
     ’ед достал из кармана ключ и открыл дверь, и вслед за ним и  Ђртуром  Я
прошел через загроможденную вещами  лавку  к  узенькой  деревЯнной  лесенке,
котораЯ круто уходила вверх, в темноту. —уть ли  не  каждаЯ  ступенька  была
выщерблена посередине, и в образовавшеесЯ углубление удобно входила нога.
     ‡вук наших шагов отдавалсЯ внизу под лестницей,  в  затЯнутой  паутиной
пустоте, и ответное эхо заставлЯло менЯ ускорЯть шаг, чтобы скорей добратьсЯ
туда, где были люди и свет.
     „ойдЯ до верха, ’ед приоткрыл какую-то дверь и  выпустил  наружу  волну
таившегосЯ за ней тепла, которое сразу же  окутало  нас,  словно  взЯло  под
защиту. ‘тало Ясно, что там, за дверью,  нас  ждут  покой  и  уют,  и  мы  с
приЯтным чувством переступили порог комнаты.
     “ пылающего камина сидели в ветхих креслах два старичка. Љогда мы вошли
в комнату, они повернули головы в нашу сторону, - причем один смотрел на нас
опустив голову, поверх очков в стальной оправе, другой же  наоборот,  задрал
голову кверху, чтобы лучше разглЯдеть нас через спадавшие с носа очки.
     Ћни встали и, ронЯЯ газеты на засыпанный золой и углем  пол,  двинулись
нам навстречу.
     ‘тарший из них - его звали Ѓилл - сильно  сутулилсЯ,  движениЯ  у  него
были резкие,  походка  быстраЯ  и  решительнаЯ.  Ћн  производил  впечатление
человека, в котором не остыл еще пыл молодости.
     Ѓрат его, „жек, напротив, двигалсЯ по комнате  медленно  и  размеренно,
казалось, что, прежде чем что-либо сделать, ему надо  постоЯть  и  подумать.
ЋбменЯвшись со мной рукопожатием, он застыл в раздумий, смотрЯ на  огонь,  и
вдруг, словно его озарило, произнес:
     - „а... чашку чаЯ... Љонечно же! Њы все сейчас попьем чайку.
     „жеку принадлежала роль евангельской  Њарфы  -  заботы  о  хозЯйстве  и
приготовлении пищи лежали на нем.
     Ѓиллу больше по душе было принимать и развлекать гостей. ‡дороваЯсь, он
долго трЯс мою руку, и с места в карьер принЯлсЯ менЯ опекать:
     - Ќу вот... где ты хочешь сесть? ‘адись в это кресло. - €,  прочитав  в
моем взглЯде вопрос, добавил: - Ќе беспокойсЯ, это не мое. Џодойди  поближе;
взглЯни только, из какого дерева оно сделано. ‘ейчас поставлю его поудобней.
’еперь должно быть хорошо. ‘адись.
     ‡атем, уже другим тоном он продолжал:
     - ‹юблю, когда в камине горит хороший огонь. Ћдна беда - только  Я  его
разведу, приходит „жек и начинает мешать угли кочергой. ‘очувствиЯ  от  него
не дождешьсЯ.
     € он, - улыбаЯсь, посмотрел на брата.
     „жек стоЯл перед газовой плиткой и  держал  в  руке  чайник  с  отбитой
эмалью.
     - ‚ерно говоришь, - сказал он с довольным видом. - Ќе дождешьсЯ.
     Ћн открыл оцинкованную дверцу  шкафчика  длЯ  хранениЯ  пищи  и  достал
оттуда жестЯнку с бисквитами.
     кафчик стоЯл у стены в той части комнаты, котораЯ предназначалась  длЯ
приготовлениЯ пищи и хранениЯ запасов. ’ут же они и  ели.  Њежду  буфетом  и
плиткой помещалсЯ небольшой стол.
     ‚ этой части  комнаты  еще  было  какое-то  подобие  порЯдка,  но  чуть
подальше у стен - словно бросаЯ  вызов  чинно  выстроившейсЯ  вокруг  камина
фаланге кресел, - громоздились  в  беспорЯдке  скамейки,  табуретки,  сбруи,
постромки, седла с вылезшей наружу набивкой, машины длЯ шитьЯ кожи, Ящики  с
кожаными ремнЯми, старыми прЯжками и блЯхами.
     Ќа скамейке, изрезанной ножом, были  разбросаны  шила,  катушки  ниток,
кривые ножи, куски воска. Џод скамьей  -  свалены  в  величайшем  беспорЯдке
доски, набивка длЯ седел, ржавые куски железа и пустые Ящики.
     Ќа стенах висели картины, изображавшие лошадей с изогнутыми шеЯми;  они
были впрЯжены в изЯщные колЯски, в которых восседали мужчины с нафабренными,
закрученными усами, крепко державшие в  руках  вожжи,  тугие,  как  стальные
прутьЯ.
     Ќа одной из литографий застывшие в  деревЯнной  позе  всадники  прыгали
через канаву. Џередние ноги лошадей были выброшены вперед," задние отброшены
назад, сами лошади застыли в вечной неподвижности.
     џ слышал от Ђртура, что у Ѓилла целаЯ коллекциЯ подобных картин.
     Ѓилл был плотным и широкоплечим - с короткими сильными руками. Љогда-то
поЯс, поддерживавший его брюки, застегивалсЯ на  последнюю  дырочку.  Ќо  по
мере того, как Ѓилл прибавлЯл в весе, оп отпускал поЯс все больше и  больше,
и по многочисленным отметкам на ремне видно было, что Язычок прЯжки  кочевал
от одной дырки к другой - пока не дошел до самой первой.
     Ќа Ѓилле был незастегнутый  вЯзаный  жилет;  серебрЯнаЯ  цепочка  часов
соединЯла один верхний карман с другим. †илет был сильно поношенным,  нижние
карманы оттопыривались. €з одного торчала  трубка,  из  другого  высовывалсЯ
футлЯр длЯ очков.
     ѓлубокие морщины прочертили лоб Ѓилла и опустились от  крыльев  носа  к
уголкам рта. “ него были грубые черты лица, но  глаза  молодые  и  лучистые;
судЯ по внешним приметам, он испытал в жизни больше радости, чем горЯ.
     „жек был худощав, у него были впалые щеки и крупный нос; и все же между
братьЯми имелось какое-то сходство. Њожет быть, из-за выражениЯ глаз. Ћба  -
и Ѓилл и „жек - смотрели на собеседника с выражением, Ясно  говорившим,  что
он им чем-то интересен.
     ‡атем мы сидели у огонька, поставив чашки  с  чаем  на  камин,  и  Ѓилл
настраивал свою скрипку; вслушиваЯсь в звук, он хмурилсЯ и устремлЯл  взглЯд
вдаль.
     „жек играл на контрабасе. Ћн поставил его  на  пол  между  ног,  провел
смычком по струнам, и  из  него  полились  низкие  приЯтные  звуки,  навеваЯ
сладостные мечты.
     - Ђ теперь, - сказал Ѓилл, - за дело. Ќачнем с песни "Љрасавица Њэони"?
     Ћни сыграли и "Ѓарбара Ђллен", и "Ѓедный старый Ќед", и еще "Њать велит
мне голову повЯзать", "Ѓуйный парень из колоний", "Ѓотани-бэй", "’ело  „жона
Ѓрауна".
     Њы слушали баллады о мЯтежах и о любви,  об  отчаЯнии  и  надеждах.  €,
увлекшись, сами начинали петь.
     ‚ такие минуты стены комнаты раздвигались, и  открывалсЯ  мир,  который
нам предстоЯло завоевать. Ќам нужен был простор длЯ полета. € каждый из  нас
устремлЯлсЯ к высокой и прекрасной цели,  которую  заслонЯли  обычно  мокрые
улицы и дождь и понурые безработные на перекрестках улиц.
     Њы ощущали в себе силу. ЏеснЯ, начатаЯ вполголоса,  постепенно  звучала
все увереннее - она зарЯжала нас бодростью и объединЯла нас.
     Њежду песнЯми ’ед •аррингтон поднималсЯ с места,  становилсЯ  спиной  к
камину и читал нам свои баллады. …го изможденное лицо преображалось - на нем
не оставалось и следа покорности судьбе.

            Џусть за плугом ходит пахарь, по морЯм плывет морЯк,
            Њне милее жизнь инаЯ - кочеваЯ жизнь бродЯг.
            ’ак Я мир смогу увидеть и людей смогу узнать,
            Ђ подружка дорогаЯ еще долго будет ждать.

     Ќастало времЯ уходить, но нам так не хотелось возвращатьсЯ к окружавшей
нас действительности - захламленной комнате и холодной улице  за  окном,  по
которой через  минуту-другую  мы  зашагаем,  пригнув  голову  против  ветра.
Ќелегко было заставить себЯ встать со стула и сказать: "Ќу,  нам  пора".  Ќо
через неделю снова должна была наступить пЯтница, и через две недели тоже.
     џ с нетерпением ждал этих вечеров. € не только Я, Њне кажетсЯ, все мы в
одинаковой степени испытывали чувство, что нужны друг другу.
     Њузыка произрастает на разных почвах. Љогда о ней заботЯтсЯ, лелеют  ее
люди высокого призваниЯ -  великие  композиторы,  учителЯ,  артисты,  -  она
рождает прекрасные цветы и развивает у этих людей тонкий вкус и  способность
ценить ее. Њы же, никем не руководимые  и  не  наставлЯемые,  бродили  среди
низких и чахлых растений, но распускавшиесЯ в мире нашей музыки цветы так же
вдохновлЯли нас и приносили нам такую же радость,
     Љто никогда не видел розы, рад и одуванчику.


        ѓ‹Ђ‚Ђ 9 

     Њистер ‹айонел Џеркс был управлЯющим фирмы "Љорона". ЏридЯ на  фабрику,
он  облачалсЯ  в  темно-серый  пыльник.  „ве  сохранившиесЯ  пуговицы  этого
пыльника  болтались  на  ниточках,  а  карманы  отпарывались  под   тЯжестью
втиснутых в них блокнотов и книжек с ордерами. Ѓыл  он  невысок,  но  весьма
пропорционален,   и,   разговариваЯ   с   кем-нибудь,   сразу   же   занимал
оборонительную позицию. Ћн предпочитал, чтобы разговаривавшие с ним  сидели:
так он чувствовал себЯ выше.
     ђаздражительный и обидчивый, он легко впадал в гнев.
     …сли гнев его был направлен против  мистера  Ѓодстерна,  он  непрерывно
глотал слюну, лицо у него напрЯгалось, и  сам  он  подергивалсЯ,  как  будто
мучимый зудом. Љогда же его гнев обрушивалсЯ на подчиненных, он  давал  себе
волю, но предел знал. ЋсыпаЯ их злыми упреками,  он  настороженно  озиралсЯ,
словно в любую минуту ждал, что его ударЯт или оскорбЯт.
     Ћт открытых стычек он уклонЯлсЯ. Ќе свЯзывайсЯ самолично - таково  было
его кредо. —тобы доконать противника, используй третьих лиц. Ћн был мастером
распускать за  спиной  злостные  сплетни,  в  лицо  же  гадости  предпочитал
говорить в форме шуток.
     •отЯ успех его работы в какой-то степени зависел  от  моей  помощи,  он
охотно отказалсЯ бы от нее - чтобы только как-то унизить менЯ, доказать  мою
бездарность; преуспев в этом, он  получил  бы  величайшее  удовольствие.  Ћн
понимал, что мое падение может повлечь за собой крупные неприЯтности  и  длЯ
него самого, но эти соображениЯ отступали на задний план при одной  мысли  о
блаженстве, которое доставила бы ему победа надо мной.
     Џоводов длЯ неприЯзни ко мне  у  него  было  немало,  и  самых  разных;
начинаЯ с моей самоуверенности, котораЯ выводила его из себЯ, и кончаЯ  моей
приветливостью, - он был убежден, что каждый думает  только  о  себе  и  что
дружеское  обращение  служит  лишь  длЯ  сокрытиЯ  истинных  намерений.  Њое
дружелюбие казалось ему подозрительным.
     џ имел обыкновение восторженно рассказывать о своих  успехах,  которые,
как мне казалось, заслуживали вниманиЯ; с  тем  же  пылом  Я  сокрушалсЯ  по
поводу своих слабостей и недостатков.
     ‚ремЯ от времени Я принимал участие в  дискуссиЯх  Ђссоциации  коренных
австралийцев, и иногда мне казалось, что Я даже превзошел  всех  выступивших
на вечере ораторов. Њистер Џеркс, неизвестно почему  проЯвлЯвший  интерес  к
моим выступлениЯм, обычно на следующее после собраниЯ утро  спрашивал:  "Ќу,
как прошло ваше вчерашнее выступление?" - и если  Я  отвечал:  "‚еликолепно!
Ћно  привлекло  всеобщее  внимание",  -  на  лице  его  поЯвлЯлась   гримаса
отвращениЯ.
     ‚едь кто, как не он, принадлежал к  хорошему  обществу,  имел  богатого
брата, был начитан, уважаем и любим знакомыми? ќти обстоЯтельства  и  должны
были определЯть характер  наших  взаимоотношений.  Ћн  стоЯл  выше  менЯ  по
положению, по воспитанию - его ждало неизмеримо лучшее будущее.
     Ћставалось только заставить менЯ признать это.
     ѓордость, которую Я испытывал после своего "замечательного" выступлениЯ
на тему  "—то  сильнее  -  перо  или  меч?",  Яснее  Ясного  говорила,  что,
собственно, Я ценю в людЯх и в жизни, из чего, в  свою  очередь,  следовало,
что Я постоЯнно смогу перед ним кичитьсЯ.
     —тобы наши отношениЯ сохранЯлись на должном уровне, надо было поставить
менЯ на место, держать в узде; надо было, наконец, вынудить  менЯ  признать,
что восторгатьсЯ диспутом о превосходстве пера над мечом - значило проЯвлЯть
наивность, которой следовало бы стыдитьсЯ.
     „а пропади Я пропадом со  своими  самодовольными  россказнЯми  об  этом
никому ненужном диспуте, о том, что мое выступление выделЯлось среди других,
что мне аплодировали и менЯ поздравлЯли!
     Љто Я такой, черт возьми,  чтобы  мне  аплодировать,  -  жалкий  клерк,
передающий ему, начальнику, запечатанные  письма  сильных  мира  сего,  -  и
вдобавок передающий их рукой в обтрепанной манжете дешевой рубашки.
     ЊенЯ нужно было заставить признать свою глупость и превосходство его  -
Џеркса!
     џ не питал к нему неприЯзни. џ попросту  не  принимал  его  всерьез.  Ђ
временами даже чувствовал к нему симпатию. џ  понимал,  что  только  человек
очень тщеславный может столь болезненно воспринимать в других  такие  черты,
как  самоуверенность  и  хвастливость,  опасаЯсь,  как  бы  не   поколебалсЯ
пьедестал, на котором возвышаютсЯ они сами. ќто порой случалось и со мной.
     Ћднажды он пригласил менЯ к себе домой на обед. џ пошел. †ена его  была
тихой, спокойной женщиной, во всем покорной мужу. ђазум подсказывал ей,  что
ни пререканиЯми, ни хитростью ничего не добьешьсЯ. €  она,  думаЯ  о  чем-то
своем, подавала на  стол  китайские  фарфоровые  блюда  с  разными  Яствами,
приготовление которых отнимало у нее немало сил и доставлЯло немало хлопот.
     Ћна слушала, что говорит муж, соглашалась с ним, а  затем  подходила  к
окну и с наслаждением вдыхала аромат жимолости, ветви которой лезли в  окно,
заслонЯЯ сад.
     Ћ, как много чудесных вещей существует в этом мире! Ќадо только уйти за
ограду, за соседний дом, за дорогу, за холм, за деревьЯ, тЯнущиесЯ  к  небу,
за линию горизонта, окутанную облаками... Џеренестись бы за вершину холма, в
одно милое уютное местечко, где тебе обрадовались бы, где тебЯ  хвалили  бы,
где никто не стал бы читать тебе нотаций. ’уда, где навстречу тебе  поспешит
твой возлюбленный, где каждому твоему слову будут внимать с благоговением.
     Ќе знаю, приходили ли ей в голову подобные мысли. Њожет быть.  Ђ  может
быть, это были мои собственные мысли,  навеЯнные  атмосферой  этого  дома  и
отношением мистера Џеркса к своей жене.
     ‹юбое  ее  замечание  он  выслушивал  со  сдержанным  нетерпением.  Ћн,
по-видимому, уже давно пришел к заключению, что она не может сказать  ничего
умного, ничего интересного.  Ћн  твердо  верил,  что  разговор  у  них  дома
становилсЯ интересным, только когда он вступал в  него,  точно  так  же  как
беседа знакомых оживлЯлась по-настоЯщему, только когда  он  проЯвлЯл  к  ней
внимание.
     Ћднако слушать он не любил.  Ћн  тщательно  соблюдал  правила  хорошего
тона, и это порой создавало у гостей впечатление, будто его  интересует  то,
что они говорЯт, но стоило им на минуту замолчать, как он - словно коршун  -
выхватывал у них тему и торопилсЯ придать ей  должную  форму  на  наковальне
своих убеждений.
     Ћн завел со мной разговор о полной  бесперспективности  моей  работы  в
фирме "Љорона", стараЯсь при этом изобразить дело таким образом,  будто  всЯ
вина за мое мрачное будущее ложитсЯ на плечи мистера Ѓодстерна, Я не на мои.
     ‹юдЯм свойственно думать, что выполнЯемаЯ ими  работа  не  отвечает  их
дарованиЯм. Ћни жадно ловЯт намеки, что их, мол, не ценЯт, и с удовольствием
предаютсЯ мечтам о том, как сложилась бы у них жизнь, если  бы  представилсЯ
случай руководить,  контролировать,  приказывать,  а  не  подчинЯтьсЯ  чужим
распорЯжениЯм.
     Џо мере того как мистер Џеркс рисовал перед  моим  взором  безрадостную
картину моего прозЯбаниЯ и трагедию увЯданиЯ моих талантов  -  Я  проникалсЯ
все большим почтением к нему и все больше восхищалсЯ его  проницательностью.
џ пришел к выводу, что до сих пор не знал его по-настоЯщему.
     ‘вои дружеские беседы со мной он продолжал и на  работе,  и  уже  через
неделю у менЯ сложилось убеждение, что мистер Џеркс  искренне  хочет  помочь
мне найти хорошую работу.
     - Џредоставь это мне, - повторЯл он снова  и  снова,  создаваЯ  у  менЯ
впечатление, будто он уже ведет переговоры, в  результате  которых  Я  смогу
вырватьсЯ из кабалы и занЯть более высокое служебное положение.
     ‚прочем, так оно и было. Ћн сам сообщил мне, что поддерживает дружеские
отношениЯ  с  фабрикантом  обуви  -  компаньоном  фирмы  "ЊоднаЯ  обувь"   в
Љодлингвуде. ‡накомый мистера Џеркса не принимал непосредственного участиЯ в
делах фирмы и управлЯть компанией предоставил  своему  младшему  партнеру  -
человеку энергичному и напористому, благодарЯ которому фирма преуспевала.
     Ѓухгалтер фирмы собиралсЯ  покинуть  ее,  и  мистер  Џеркс  посоветовал
своему приЯтелю взЯть на это место менЯ.  †алованье  было  восемь  фунтов  в
неделю.
     –ифра невероЯтнаЯ! Љогда мистер Џеркс назвал ее, Я  заподозрил  его  во
лжи. Ќо он объЯснил мне, что фирма нажила огромный капитал во времЯ  мировой
войны, поставлЯЯ сапоги длЯ армии. Ћклады, которые  фирма  установила  своим
служащим в то времЯ, сохранились и после войны.
     Њистер Џеркс посоветовал мне тотчас же предупредить мистера Ѓодстерна о
своем уходе, а затем уже встретитьсЯ с другом  Џеркса  мистером  ’омасом,  с
которым он договоритсЯ обо всем; тогда  Я  смогу  начать  работать  в  фирме
"ЊоднаЯ обувь", потерЯв лишь недельный заработок.
     Њне этот совет не пришелсЯ  по  душе.  џ  хотел  сначала  повидатьсЯ  с
мистером ’омасом. ‚ысокий оклад говорил о том, что возьмут на эту  должность
человека исключительных способностей, а таковым Я себЯ  не  считал.  ‘  моей
точки зрениЯ, Я был неплохим бухгалтером, но слабым администратором. Њне  не
хотелось бросать работу  без  твердой  уверенности,  что  Я  смогу  получить
другую.
     ‚ыслушав мои доводы, мистер Џеркс заколебалсЯ, - но неожиданно  тут  же
принЯл решение.
     - џ сейчас позвоню ’омасу, - сказал он, - и устрою так, что ты  сможешь
повидать его еще сегоднЯ вечером.
     ђеджинальд ’омас жил в Ђйвенго. џ порЯдком устал, пока добралсЯ до  его
дома - большого кирпичного  особнЯка  с  крытой  галереей  вокруг,  у  ворот
которого стоЯла дорогаЯ машина. џ шел пешком от вокзала и решил  передохнуть
немного. Џрислонившись к  калитке,  Я  рассматривал  сад,  -  подстриженный,
ухоженный и начисто лише