астолько озабочен,  что едва ли  видел детей,  даже когда
глЯдел на них.  Ђ ђокси при его поЯвлении начинала забавлЯть малышей, отчего
они так смеЯлись,  что вместо личиков видны были только широко разинутые рты
и  розовые десны.  „рисколл уходил,  не дождавшись,  пока стихнут пароксизмы
смеха и мальчуганы вновь обретут обычный вид.
     Џрошло несколько дней;  дела мистера Џерси с  его земельной спекулЯцией
еще больше запутались,  и  он уехал из города улаживать что-то,  прихватив с
собой  своего  брата  судью.  ‘пекулЯциЯ  землей  была  длЯ  него  привычным
занЯтием, но на этот раз дело осложнилось тЯжбой. Ћба „рисколла находились в
отъезде целых семь недель.  ‡а это времЯ ђокси успела побывать у  ‚ильсона и
осталась очень довольна результатами визита.  ‚ильсон снЯл отпечатки пальцев
детей,  пометил имена и  число -  1  октЯбрЯ -  и  аккуратно убрал стекла на
место,  не переставаЯ болтать с ђокси,  котораЯ все спрашивала,  разве он не
замечает,  как похорошели и поправились малыши с прошлого месЯца, когда он в
последний  раз  брал  у   них  отпечатки  пальчиков.   ‚ильсон  доставил  ей
удовольствие и  похвалил ребЯт.  Ћднако  сейчас личики их  были  чистые,  не
замазанные ни вареньем и ничем другим,  и ђокси трепетала - а вдруг он... Ќо
нет, он не заметил, ничего не заметил, и ђокси ушла от него ликуЯ и навсегда
выбросила из головы все страхи.


        ѓ‹Ђ‚Ђ IV
                       ЏЋ„Њ…Ќ…ЌЌ›… ђ…Ѓџ’Ђ ЏЋ„ђЂ‘’Ђћ’

                              Ђдам и …ва имели перед нами много преимуществ,
                         но  больше всего им повезло в том, что они избежали
                         прорезываниЯ зубов.
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

                              Ѓеда с провидением: очень часто задумываешьсЯ,
                         к кому, собственно, оно благоволит? Џример - случай
                         с  детьми,  медведицами  и пророком{324}: медведицы
                         получили  больше  удовольствиЯ, чем пророк, ведь им
                         достались дети.
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

     Ћтныне  мы  в  своем  повествовании должны  сообразоватьсЯ с  подменой,
которую  совершила ђоксана,  и  называть  истинного наследника —емберсом,  а
маленького раба  ’омасом Ѓекетом,  длЯ  краткости -  ’омом,  как  звали  его
окружающие.
     ‘тав самозванцем,  ’ом сразу превратилсЯ в несносного ребенка. Ћн ревел
из-за всЯкой чепухи, без малейшего повода впадал в бешенство и визжал и орал
благим матом до  тех  пор,  пока не  начинал задыхатьсЯ,  как это талантливо
умеют делать младенцы,  когда у них прорезываютсЯ зубки; этот приступ удушьЯ
всегда очень  страшное зрелище:  наступает словно паралич легких,  крошечное
существо  беззвучно корчитсЯ в  конвульсиЯх,  извиваЯсь всем  телом  и  суча
ножонками,  и  не  может  продохнуть;  губы  синеют,  широко  раскрытый  рот
застывает,  ЯвлЯЯ  взору  один-единственный малюсенький  зубок,  торчащий  в
нижнем ободке малиновых десен. Ќевесть сколько длитсЯ роковаЯ тишина, уже не
остаетсЯ сомнениЯ,  что младенец испустил дух,  как вдруг подбегает нЯнюшка,
прыскает водой ему в  лицо,  и мгновенно его легкие наполнЯютсЯ воздухом,  и
дитЯ разражаетсЯ таким криком, воплем или воем, что могут лопнуть барабанные
перепонки,  -  и у обладателЯ барабанных перепонок невольно вырываютсЯ такие
слова, каких, будь он ангелом, он бы никогда не посмел произнести. Њаленький
’ом царапал каждого,  кого мог достать своими ногтЯми, и колотил погремушкой
всех,  кто оказывалсЯ под рукой. Ћн орал во всю мочь, чтобы ему дали пить, а
когда ему подносили чашку,  швырЯл ее  на пол,  выплескивал воду и  поднимал
крик,  чтоб  дали  еще.  …му  спускали все  его  капризы,  даже самые злые и
отвратительные;  ему позволЯли есть все,  чего бы он ни пожелал,  даже такие
лакомства, от которых у него после болел живот.
     Љогда ’ом подрос настолько,  что уже начал ковылЯть,  лепетать какие-то
слова и  понимать,  длЯ чего ему даны руки,  он  стал бичом длЯ окружающих в
полном смысле слова.  Џока он  бодрствовал,  ђокси не знала с  ним ни минуты
покоЯ.  Ћн требовал все,  что только видели его глаза,  лаконично произносЯ:
"•оцу!"  €  это ЯвлЯлось приказом.  Љогда же ему приносили вещь,  которую он
требовал,  он  отталкивал ее и  истерически вопил:  "Ќе хоцу,  не хоцу!"  Ќо
стоило только убрать от  него  эту  вещь,  как  он  поднимал отчаЯнный крик:
"•оцу!  •оцу!  •оцу!" - и ђокси летела как на крыльЯх, чтоб утихомирить его,
пока он не успел закатить истерический припадок, к которому Явно готовилсЯ.
     ‘амой любимой его  игрушкой были каминные щипцы.  Ћн  предпочитал щипцы
всем остальным вещам потому, что его "отец" запретил ему касатьсЯ их, боЯсь,
чтобы  он  не  разбил  окно  и   не  повредил  мебель.   …два  только  ђокси
отворачивалась в сторону, как ’ом подбиралсЯ к щипцам, заЯвлЯЯ: "•олосые!" -
и  посматривал одним  глазком,  наблюдает ли  ђокси,  затем произносил свое:
"•оцу!" -  и опЯть искоса поглЯдывал в ее сторону: еще один взглЯд украдкой,
команда:  "„ай!", наконец возглас: "‚от и взЯл!" - и трофей оказывалсЯ в его
руках.  ‚ следующий миг тЯжелые щипцы взлетали вверх,  засим слышалсЯ треск,
истошное мЯуканье,  и  кошка мчалась на свидание уже на трех лапах,  а ђокси
бросалась спасать лампу или оконное стекло, хотЯ спасать было уже нечего.
     ‚се ласки сыпались на ’ома,  —емберсу не перепадало ничего. ‚се вкусные
кушаньЯ  доставались ’ому,  —емберса  кормили  только  кашей  и  молоком  да
простоквашей без сахару. ‚следствие этого ’ом был хилым ребенком, а —емберс,
наоборот,  рос  здоровЯком.  ’ом  был  капризник,  как  выражалась ђокси,  и
командир, а —емберс отличалсЯ мЯгким и кротким нравом.
     ЌесмотрЯ  на  свою  трезвую  рассудительность  и  превосходную  деловую
сметку,  ђокси  вела  себЯ,  как  глупаЯ  обожающаЯ  мать.  Њало  сказать  -
обожающаЯ!  ЃлагодарЯ своей выдумке она превратила сына в своего повелителЯ,
а   так   как   внешние  формы  рабского  подчинениЯ  требовали  постоЯнного
совершенствованиЯ,  то ђокси заставлЯла себЯ практиковатьсЯ столь прилежно и
старательно, что вскоре такое поведение превратилось у нее в бессознательную
привычку,   и   это  повлекло  за   собой  естественный  результат:   обман,
рассчитанный  на   других  людей,   мало-помалу  практически  превратилсЯ  в
самообман;   притворнаЯ  почтительность  стала   искренней  почтительностью;
притворное раболепие  стало  искренним  раболепием;  притворное угодничество
стало искренним угодничеством;  небольшое, искусственно созданное расстоЯние
между мнимой рабыней и мнимым господином быстро ширилось,  пока не оказалось
пропастью,  теперь уже самой настоЯщей,  -  и на одной стороне этой пропасти
находилась ђокси,  жертва  собственного обмана,  а  на  другой  -  ее  чадо,
которого  она  считала  уже  не  узурпатором,   а  признанным,   несомненным
повелителем.  Ћн был ее милым сыночком,  ее господином и ее божеством - всем
сразу,  и,  молЯсь на него, ђокси забывала, кто она и кем был ее ребенок еще
недавно.
     ‚ детстве ’ом безнаказанно колотил,  щипал и царапал —емберса,  который
тогда  уже  понЯл,  что  существуют  две  тактики  поведениЯ:  одна  из  них
заключаетсЯ в терпении,  а другаЯ -  в протесте, и перваЯ куда благоразумнее
второй. ‚ тех редких случаЯх, когда он все-таки забывал осторожность и давал
своему мучителю сдачи,  ему приходилось дорого расплачиватьсЯ за это в более
высокой инстанции,  причем трепку он получал не от ђокси:  она, как правило,
ограничивалась суровым  внушением,  что,  мол,  —емберс "забывает,  кто  его
маленький господин",  и  лишь  в  крайнем  случае  позволЯла себе  дать  ему
затрещину.  ђоль экзекутора выполнЯл Џерси „рисколл. Ћн заЯвил —емберсу, что
ни  при  каких обстоЯтельствах тот не  смеет поднимать руку на  своего юного
господина.  —емберс  трижды  нарушал  запрет  и  каждый  раз  получал  столь
внушительную порцию розог от человека,  который, сам того не подозреваЯ, был
его  отцом,  что  научилсЯ покорно сносить жестокость ’ома и  уже  больше не
делал таких попыток.
     ‚не дома оба мальчика находились всегда вместе. —емберс был не по годам
силен и  мастер дратьсЯ:  силен потому,  что  питалсЯ простой пищей и  много
работал по дому,  а  дратьсЯ умел потому,  что у  него уже был по этой части
большой опыт,  так как ’ом натравливал его на  тех белых мальчишек,  которых
ненавидел и  боЯлсЯ.  —емберс был  неизменным телохранителем ’ома на  пути в
школу и домой; он дежурил на школьном дворе во времЯ перемен, на случай если
надо  будет  защитить его  подопечного.  Њало-помалу —емберс благодарЯ своим
кулакам приобрел настолько солидную репутацию,  что ’ом мог бы  обменЯтьсЯ с
ним  платьем и  странствовать спокойно,  как сэр Љэй,  облаченный в  доспехи
‹анселота{327}.
     —емберс был хорош в  тех играх,  где требовалась ловкость.  ’ом выдавал
ему камешки длЯ игры,  а  после отнимал у него весь выигрыш.  ‚ зимнее времЯ
—емберс,  одетый в  обноски ’ома  -  рваные красные рукавицы,  продранные на
коленЯх и на заду штаны и ветхие башмаки,  - тащил в гору санки своего тепло
одетого маленького господина,  а тот скатывалсЯ вниз,  никогда,  впрочем, не
приглашаЯ с  собой  —емберса.  —емберс лепил из  снега солдат и  крепости по
команде ’ома.  Ћн же покорно служил мишенью,  когда ’ому захочетсЯ,  бывало,
побросатьсЯ снежками, причем мишень не имела права дать сдачи. —емберс носил
на каток коньки ’ома,  пристегивал их ему и - на всЯкий случай - бежал рЯдом
с  ним по льду,  но его маленькому хозЯину и в голову не приходило позволить
ему покататьсЯ.
     ‹етом  городские  ребЯта  любили  таскать  с  фермерских возов  Яблоки,
персики,  дыни -  удовольствие тем  более замечательное,  что было свЯзано с
риском получить кнутовищем по лбу.  ’ом особенно отличалсЯ в этих проделках,
загребаЯ,  однако,  жар чужими руками.  ’аскал за  него —емберс и  получал в
качестве своей"  доли  косточки от  персиков,  Яблочную сердцевину и  дынные
корки.
     ’ом  постоЯнно заставлЯл —емберса  купатьсЯ  с  ним  вместе  в  реке  и
охранЯть  его  на  всЯкий  случай.  Ќаплававшись в  свое  удовольствие,  ’ом
выскакивал на берег,  завЯзывал узлами рубаху —емберса,  смачивал ее в воде,
чтоб труднее было развЯзать,  одевалсЯ и, усевшись на траве, хохотал, глЯдЯ,
как  —емберс стоит  голышом и,  дрожа от  холода,  пытаетсЯ развЯзать зубами
упрЯмые узлы.
     ’ом  обижал своего покорного товарища по  двум причинам:  одной был его
врожденный дурной нрав,  другой -  ненависть к  —емберсу за то,  что тот был
сильнее его,  смелее и  гораздо способнее.  ’ом не умел нырЯть -  от этого у
него начиналась отчаЯннаЯ головнаЯ боль. —емберс же нырЯл, как рыба, и очень
любил это  занЯтие.  Љак-то  раз  он  привел в  такой восторг компанию белых
ребЯт,  делаЯ  заднее  сальто  с  кормы,  что  ’ом  от  злости не  стерпел и
подтолкнул лодку под —емберса так, что тот, кувыркнувшись в воздухе, упал не
в воду, а обратно в лодку и ударилсЯ головой о дно. Џока он приходил в себЯ,
несколько давнишних врагов ’ома, воспользовавшись долгожданной возможностью,
дали мнимому наследнику „рисколла такую трепку,  что —емберс потом с  трудом
дотащил его до дому.
     Ћднажды,  когда мальчикам было по пЯтнадцати лет,  ’ом купалсЯ в реке и
выкидывал разные  штуки,  с  целью  обратить  на  себЯ  внимание,  но  вдруг
почувствовал себЯ плохо и  стал звать на помощь.  “ ребЯт была такаЯ манера:
изображать  судороги  и  кричать  "Џомогите!",   особенно  если  они  видели
кого-нибудь постороннего,  -  тот бросалсЯ на помощь,  а  мальчишка отчаЯнно
барахталсЯ и орал во всю мочь,  пока спасатель не подплывал к нему вплотную.
’огда крик мгновенно стихал,  и  "утопающий" с ехидной улыбочкой,  дурачась,
отплывал прочь,  а  все  его  дружки поднимали на  смех доверчивого глупца и
глумились над ним.  Џравда,  ’ом до  сих пор не пускалсЯ на такие штуки,  но
ребЯта решили,  что  сейчас он  захотел выкинуть старый трюк,  и  на  всЯкий
случай отвернулись.  Ћдин только —емберс поверил, что ’ом не притворЯетсЯ, и
кинулсЯ на помощь.  Љ сожалению, он подоспел вовремЯ и спас своему господину
жизнь.
     ќто была каплЯ,  переполнившаЯ чашу.  ’ом кое-как терпел все остальное,
но  оказатьсЯ на виду у  всех обЯзанным своим спасением черномазому,  да еще
кому:  черномазому —емберсу,  -  нет,  это было уж слишком! ’ом стал осыпать
—емберса отборной бранью,  зачем он полез к  нему на помощь,  притворившись,
будто поверил,  что  ’ом и  в  самом деле зовет его;  только болван негр мог
сделать это!
     ‚раги ’ома  представлЯли собой в  этот момент сплоченную силу,  поэтому
они позволили себе свободно высказать ему свое мнение.  Ћни смеЯлись над ним
и  обзывали по-всЯкому:  и  трусом,  и лгуном,  и Ябедой,  и обещали в честь
случившегосЯ переименовать —емберса в  черномазого папашу  ’ома  „рисколла и
раззвонить по  всему городу,  что ’ом вторично родилсЯ на свет -  на сей раз
при содействии негра. ќти насмешки окончательно взбесили ’ома, и он заорал:
     - ’рахни их как следует, —емберс! ‘лышишь! —его стоишь, руки сложил?
     —емберс попробовал образумить его:
     - Њистер ’ом, их ведь вон сколько, их тут...
     - ‘лышишь, что Я говорю?
     - Џожалуйста, мистер ’ом, не заставлЯйте менЯ! €х тут столько, что...
     ’ом прыгнул на  него и  несколько раз ударил перочинным ножом.  •орошо,
что  подбежали  ребЯта,  оттащили  его  и  помогли  окровавленному  —емберсу
скрытьсЯ. Ћн был сильно изранен, но, к счастью, не очень опасно. Ѓудь лезвие
ножа чуть-чуть длиннее, на том бы жизнь —емберса и кончилась.
     Љормилицу ђокси ’ом  давно приучил "знать свое место".  Џрошли те  дни,
когда  она  осмеливалась  погладить  мальчика  по  голове  или  сказать  ему
что-нибудь  ласковое.  ’ому  было  тошно  принимать эти  знаки  вниманиЯ  от
"черномазой",  и  он приказал ђокси соблюдать дистанцию и помнить,  кто она.
ђокси видела, как совсем чужим становитсЯ ее дорогой сыночек, как эта деталь
его   биографии  исчезает  и   остаетсЯ  лишь  хозЯин,   хозЯин  жестокий  и
требовательный.   ђокси   чувствовала  себЯ   поверженной  с   гордых  высот
материнства в  мрачную пучину неприкрытого рабства.  Њежду нею и ее ребенком
разверзлась глубокаЯ пропасть.  Ћна была всего лишь нужной вещью, имуществом
хозЯина,  собакой хозЯина,  пресмыкающейсЯ,  жалкой  и  беспомощной рабыней,
покорной жертвой его вздорного характера, его злобной натуры.
     Ѓывало,  что,  несмотрЯ на усталость, ђокси целую ночь не могла уснуть;
она  кипела гневом после всего,  что  ей  приходилось вынести от  сыночка за
день.
     - Ћн менЯ ударил,  - сердито бормотала она, - а чем Я была виновата? Ќа
глазах у  всех дал мне затрещину.  € вечно он мне кричит:  "—ерномазаЯ баба,
шлюха!" Љак только не обзывает,  а ведь Я сил длЯ него не жалею!  ѓосподи, Я
так длЯ него старалась, поднЯла его так высоко - и вот мне за то награда!
     Џодчас его жестокость так больно жалила сердце ђокси,  что она начинала
придумывать планы мести и  представлЯть себе  картины разоблачениЯ ’ома  как
самозванца и раба, но торжество ее тут же сменЯлось страхом: она сделала его
слишком сильным,  -  теперь иди докажи! Ђ за такое дело могут, чего доброго,
продать в  низовьЯ реки!  €так,  ее планы оставались неосуществленными,  она
отбрасывала их,  клЯнЯ свою судьбу и  себЯ самое за  то,  что в  тот роковой
сентЯбрьский день сглупила,  не обеспечив себЯ свидетелем, на случай если бы
ей захотелось насытить мщением свою душу.
     Ќо все же,  когда в редкие минуты ’ом обращалсЯ с ней хорошо и ласково,
раны ђокси затЯгивались,  и она чувствовала себЯ счастливой и преисполнЯлась
гордости  за  своего  сына  -   сына  рабыни,   властвующего  над  белыми  и
осуществлЯющего месть за их злодеЯниЯ против ее народа.
     ‚ эту осень - осень 1845 года - городок Џристань „оусона похоронил двух
своих  именитых граждан:  сперва скончалсЯ полковник ‘есиль Ѓарли ќссекс,  а
вслед за ним - Џерси „рисколл.
     Ќа   смертном  одре  „рисколл  отпустил  ђокси  на   волю,   а   своего
возлюбленного мнимого отпрыска отдал под  опеку брата-судьи и  его  супруги.
ЃездетнаЯ чета была рада этому ребенку. Ѓездетным всЯкий ребенок понравитсЯ.
     ‡а  месЯц до  кончины брата судьЯ „рисколл тайным образом купил у  него
—емберса.  Ћн  узнал,  что  ’ом  стараетсЯ убедить  отца  продать парнишку в
низовьЯ реки,  и хотел предупредить скандал, ибо местное общественное мнение
не одобрЯло таких мер по отношению к домашним слугам, если те провинились по
пустЯкам или вообще ни в чем не провинились.
     Џерси  „рисколл  свел   себЯ   в   могилу,   стремЯсь  поправить  дела,
пошатнувшиесЯ в результате неудачной земельной спекулЯции.  Ђ сразу же после
его смерти кончилсЯ и  земельный ажиотаж,  и юный наследник Џерси „рисколла,
счастливчик,  которому  еще  недавно  весь  город  завидовал,  превратилсЯ в
нищего.  Ќо это было не страшно:  дЯдюшка пообещал оставить ему после смерти
все свое состоЯние, и ’ом утешилсЯ.
     ‡ато ђокси очутилась без крова; и вот она решила распрощатьсЯ со своими
друзьЯми  и  повидать белый  свет,  иными  словами  -  нанЯтьсЯ горничной на
пароход, что длЯ негритЯнки считалось вершиной счастьЯ.
     Џоследний,  к  кому она пришла с  прощальным визитом,  был великан негр
„жеспер.  Ћн в это времЯ рубил дрова, заготавливаЯ их на зиму длЯ Џростофили
‚ильсона.
     ‚  момент ее  прихода ‚ильсон стоЯл  возле  „жеспера,  болтаЯ с  ним  о
чем-то.  Ћн  спросил ђокси,  сумеет ли она,  поступив на пароход,  перенести
разлуку со своими питомцами,  и в шутку предложил ей сделать на памЯть копии
отпечатков их пальцев -  от младенческого возраста до двенадцати лет.  ђокси
испуганно насторожилась: уж не заподозрил ли он чего-нибудь? Џотом ответила,
что нет,  пожалуй,  не  стоит.  ‚ильсон же подумал:  "ќто каплЯ негритЯнской
крови делает ее  суеверной;  она  боитсЯ дьЯвола,  ей  кажетсЯ,  что в  моих
стеклышках таитсЯ колдовство,  - ведь таскала же она с собой старую подкову,
когда приходила ко мне! Ђ может, подкова оказывалась у нее случайно? „а нет,
наверное, не случайно!"


        ѓ‹Ђ‚Ђ V
                   Ѓ‹€‡Ќ…–› ЏђЋ€‡‚Ћ„џ’ ‘…Ќ‘Ђ–€ћ ‚ ѓЋђЋ„…

                              ‚оспитание  -  это  все.  Џерсик в прошлом был
                         горьким  миндалем;  цветнаЯ  капуста - не что иное,
                         как обыкновеннаЯ капуста с высшим образованием.
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

                              ‡амечание    доктора   Ѓолдуина   относительно
                         выскочек:  "Њы не желаем есть поганки, которые мнЯт
                         себЯ трюфелЯми".
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

     ‚  течение двух  лет  миссис ‰орк „рисколл наслаждалась ниспосланным ей
свыше даром в  виде племЯнника ’ома,  и  хотЯ чувство ее  нет-нет  и  бывало
омрачено,  тем не менее она наслаждалась.  Ќо вот она умерла,  и  овдовевший
супруг и  его бездетнаЯ сестра миссис Џрэтт продолжали наслаждатьсЯ им в той
же степени.  Њальчишку нежили и  баловали,  позволЯЯ ему делать все,  что он
хотел,  -  если  не  все,  то  почти все.  ’ак  продолжалось,  пока  ему  не
исполнилось  девЯтнадцать лет,  и  тогда  его  послали  учитьсЯ  в  ‰ельский
университет.  „лЯ  пребываниЯ в  университете ’ом  был  снабжен великолепным
гардеробом, но, помимо этого, решительно ничем там не блистал. Џробыв в ‰еле
два  года,  он  перестал  штурмовать науки  и  вернулсЯ домой.  ‚прочем,  он
значительно отшлифовал свои манеры:  исчезли грубость и  резкость,  он  стал
довольно вежлив и даже изыскан в обращении,  в речи его поЯвилась тонкаЯ,  а
иногда и довольно ЯвственнаЯ ирониЯ, с помощью которой он легонько покалывал
собеседника,  но с  таким добродушным и рассеЯнным видом,  что это уберегало
его  от  неприЯтностей.  ‹енив он  был по-прежнему и  не  проЯвлЯл заметного
рвениЯ  занЯтьсЯ каким-либо  делом.  Џосему знакомые сделали вывод,  что  он
предпочитает сидеть на  шее  дЯдюшки в  ожидании того днЯ,  когда сам станет
хозЯином. ‚ ‰еле ’ом пристрастилсЯ к вину и картам, и свою первую страсть он
проЯвлЯл открыто,  а  вторую скрывал,  знаЯ,  что  дЯдюшка этого  терпеть не
может.
     “ местной молодежи университетский лоск ’ома не вызывал восторга.  Ѓыло
бы  еще полбеды,  если бы дело ограничивалось одними манерами,  но ’ом носил
перчатки,  -  а  уж  с  таким-то  оскорблением никто  миритьсЯ  не  желал  и
действительно не мирилсЯ, в результате чего ’ом оставалсЯ по большей части в
одиночестве.  ‘реди привезенных им костюмов был один, какие носили в больших
городах восточных штатов,  он  был  столь изысканного фасона и  покроЯ,  что
вызвал общий  гнев:  все  сочли это  оскорблением нравственности.  Ќо  юному
„рисколлу,   наоборот,   нравилось  дразнить  людей:  весь  первый  день  он
разгуливал в  таком виде по городу и  был счастлив.  ‚  тот же вечер местные
молодые люди  засадили за  работу портного,  и  когда на  следующее утро ’ом
снова вышел из  дому,  он  заметил,  что следом за ним ковылЯет нарЯженный в
карикатурный  костюм  из   Ярчайшего  ситца  старый  хромой  негр-звонарь  и
стараетсЯ изо всех сил подражать его изысканным городским манерам.
     Џосле этого ’ом покорилсЯ и стал одеватьсЯ,  как все местные жители. Ќо
ему,  уже  отведавшему веселой жизни,  было неинтересно в  скучном заштатном
городишке,  и с каждым днем это все больше его тЯготило. —тобы встрЯхнутьсЯ,
он  начал ездить на  несколько дней в  ‘ент-‹уис.  ’ам он находил компанию и
развлечениЯ себе по  вкусу и,  разумеетсЯ,  кое  в  чем больше свободы,  чем
предоставлЯлось ему  дома.  ‚  течение двух  последующих лет  эти  поездки в
‘ент-‹уис участились и  срок его  пребываниЯ там  с  каждым разом становилсЯ
длиннее.
     Њало-помалу  он  начал  запутыватьсЯ,  ибо  занималсЯ  темными  делами,
которые не могли не кончитьсЯ плохо. ’ак оно и случилось.
     ‘удьЯ „рисколл в  1850 году вышел в  отставку и вот уже три года жил на
покое,  удалившись от  дел.  Ћн  был председателем Ћбщества свободомыслЯщих,
причем единственным,  кроме  него,  членом этого общества состоЯл ЏростофилЯ
‚ильсон. Ќыне все интересы престарелого судьи свелись к еженедельным дебатам
в  обществе.  ‚ильсон все еще тщетно пыталсЯ взЯть приступом одну из  нижних
ступенек общественной лестницы,  ибо  до  сих  пор  ему  не  могли  простить
сорвавшейсЯ у  него с  Языка двадцать три  года тому назад злосчастной фразы
насчет собаки.
     ‘удьЯ „рисколл дружил с ним и заЯвлЯл, что ‚ильсон обладает незаурЯдным
умом,  но  на  это  смотрели как  на  одно из  чудачеств судьи,  и  общество
оставалось при  прежнем мнении.  ‚ернее,  это  была  лишь  одна  из  причин,
мешавшаЯ  перемене  общественного мнениЯ,  а  существовала и  другаЯ,  более
важнаЯ. …сли бы судьЯ ограничилсЯ одним только высказыванием, это, возможно,
подействовало бы,  но  он  совершил ошибку,  пытаЯсь подкрепить его фактами.
„ело  в  том,  что  уже  рЯд  лет  ‚ильсон в  тиши своего кабинета вел  ради
собственного  удовольствиЯ  оригинальный  календарь,   слегка   приперченный
философскими размышлениЯми на  каждый день,  -  как правило,  в  иронической
форме.  ЌаходЯ  шутки  и  афоризмы ‚ильсона забавными и  остроумными,  судьЯ
однажды взЯл с собой на целый день пачку листков из его календарЯ и прочитал
некоторые записки  кое-каким  почтенным гражданам Џристани „оусона.  Ќо  эти
люди не  понимали иронии:  их  мозг не  был на нее рассчитан.  Ћни выслушали
тонкие шутки с  каменными лицами и  пришли к  непоколебимому убеждению,  что
если  кто-нибудь  и  сомневалсЯ насчет  того,  заслуженно ли  присвоена „эву
‚ильсону кличка  "ЏростофилЯ" (хотЯ  они-то  никогда  не  сомневались!),  то
отныне двух мнений быть не может.  ’ак уж заведено в нашем мире:  враг может
довести человека почти  до  гибели,  но,  чтобы доконать его  окончательно и
бесповоротно,  требуетсЯ добрый неосторожный друг.  Џосле этого случаЯ судьЯ
стал еще нежнее относитьсЯ к ‚ильсону,  уверовав пуще прежнего в достоинства
его календарЯ.
     ‘удьЯ  „рисколл  мог  позволить себе  даже  свободомыслие,  по-прежнему
сохранЯЯ свое положение:  он был важной персоной в городе и потому не боЯлсЯ
идти  своим  путем  и  "меть собственные вкусы.  —то  касаетсЯ второго члена
Ћбщества свободомыслЯщих,  то  ему дозволЯлось свободомыслие по той причине,
что  он  был  нуль  в  глазах граждан Џристани „оусона и  никто не  придавал
никакого значениЯ ни  его  мыслЯм,  ни  его поступкам.  ‚ообще-то  к  „эвиду
‚ильсону в  городе относились довольно хорошо,  даже любили,  хотЯ ни во что
его не ставили.
     ‚дова Љупер,  которую весь город фамильЯрно называл тетЯ Џэтси,  жила в
уютном  красивом домике  со  своей  дочерью  ђовеной  -  весьма  хорошенькой
романтичной  девицей  девЯтнадцати  лет,  в  остальном,  впрочем,  ничем  не
примечательной. “ ђовены было два младших брата, тоже без особых талантов.
     “  вдовы  имелась  большаЯ  лишнЯЯ  комната,   которую  она  сдавала  с
пансионом, если находилсЯ подходЯщий квартирант. Ќо, к ее сожалению, комната
пустовала уже  целый  год.  „оходов миссис  Љупер  хватало только  на  самое
необходимое,  а  на  деньги  от  сдачи  комнаты  можно  было  позволить себе
кое-какие скромные удовольствиЯ.
     € вдруг однажды,  в знойный июньский день, вдове Љупер с неба свалилось
счастье.  …е  терпение было вознаграждено:  объЯвление о  комнате,  данное в
газете год тому назад,  принесло долгожданный отклик.  €  главное,  человек,
выразивший желание поселитьсЯ у нее,  был не какаЯ-нибудь деревенщина - нет!
Џисьмо  пришло  издалека,  из  таинственного,  незнакомого мира,  лежащего к
северу от  Џристани „оусона,  -  из  ‘ент-‹уиса.  ‚дова  сидела на  веранде,
погруженнаЯ в  радостные мечты,  уставившись невидЯщим взором на  сверкающую
гладь величавой Њиссисипи.  ’акое счастье ей и не снилось:  ей предлагают не
одного жильца, а двух!
     Ћна прочла письмо своим детЯм,  и  ђовена,  как на  крыльЯх,  помчалась
отдавать  распорЯжениЯ  рабыне   -   служанке  Ќэнси   -   насчет  уборки  и
проветриваниЯ комнаты.  ‘ыновьЯ же  поспешили в  город  разгласить радостную
весть,  ибо  она  представлЯла всеобщий интерес и  каждый был  бы  удивлен и
обижен,  если бы его не поставили в известность. Ќо вот ђовена, всЯ пунцоваЯ
от  радостного возбуждениЯ,  вернулась и  попросила мать еще  разок прочесть
письмо. Ћно гласило следующее:
     "ЊилостиваЯ государынЯ!  џ и мой брат прочли случайно ‚аше объЯвление и
решили обратитьсЯ к  ‚ам с просьбой сдать нам ‚ашу комнату.  Ќам по 24 года,
мы  близнецы,  родом мы  из €талии,  но длительное времЯ проживали в  разных
странах …вропы,  а  последние несколько лет живем в ‘оединенных татах.  Ќас
зовут  ‹уиджи и  Ђнджело Љапелло.  “важаемаЯ сударынЯ.  ‚ы  выразили желание
иметь одного квартиранта,  но  мы  не  доставим ‚ам никаких хлопот,  если ‚ы
разрешите нам жить вдвоем и платить за двоих. Њы приедем в четверг".
     - €тальЯнцы!  Љак романтично!  ’олько подумайте,  ма,  ведь в наш город
никогда не заезжал ни один итальЯнец!  ‚сем захочетсЯ их повидать, все будут
сгорать от любопытства, а они будут принадлежать только нам. Ќам одним!
     - „а, шум подниметсЯ изрЯдный.
     - Њало сказать шум!  ‚есь город будет ходить на голове! Ќе шутка ведь -
жили в  …вропе и  всюду побывали!  Ђ  к  нам в  город ни один путешественник
никогда не заглЯдывал. Ћни ведь, пожалуй, и королей видели, - правда, ма?
     - ’рудно сказать, но шум и без этого будет.
     - …ще  бы!   ‹уиджи,  Ђнджело!  Љакие  прекрасные  имена,  благородные,
иностранные,  не то что там „жонсы или ђобинсоны!  Ћни собираютсЯ приехать в
четверг, а сегоднЯ только вторник, - ах, как долго еще ждать! ‚от к нам идет
судьЯ „рисколл. ‡начит, он уже прослышал. Џойду открою дверь.
     ‘удьЯ,  преисполненный любопытства,  зашел их поздравить. Џисьмо прочли
вслух   и   обсудили.   Џотом   ЯвилсЯ  мировой  судьЯ  ђобинсон,   тоже   с
поздравлениЯми; чтение и обсуждение письма повторилось. ‡атем один за другим
стали приходить соседи,  и поток посетителей обоего пола не прекращалсЯ весь
день и  в  среду и  в  четверг.  Џисьмо читали и  перечитывали,  пока оно не
истрепалось до  такой степени,  что уже нельзЯ было разобрать ни слова;  все
восхищались  его   благородным  и   изысканным  слогом,   находЯ,   что   он
свидетельствует о литературном опыте авторов,  все были возбуждены,  понимаЯ
великое значение этого событиЯ;  что же касаетсЯ Џэтси Љупер и ее семейства,
то они были на седьмом небе от счастьЯ.
     ‚ те допотопные времена суда ходили как попало,  когда мелела река.  Ќа
этот раз пароход,  который ожидалсЯ в четверг, до десЯти часов вечера еще не
прибыл,  и публика зрЯ проторчала на пристани целый день.  Ќо они оставались
бы  там и  дольше,  если бы  не сильнейший ливень,  который разогнал всех по
домам и помешал видеть прибытие прославленных иностранцев.
     Џробило одиннадцать;  во  всем  городе было темно;  свет горел только в
одном доме -  у  вдовы Љупер.  „ождь лил  как из  ведра,  грохотал гром,  но
измученнаЯ волнением семьЯ все еще не терЯла надежды.  ‚друг раздалсЯ стук в
дверь, и все ринулись отворЯть. ‚ошли двое негров и внесли наверх, в комнату
длЯ гостей,  два сундука.  ‡а ними следовали приезжие, и это оказались такие
красавцы, такие элегантные благородные молодые люди, каких на ‡ападе Ђмерики
никто и не видывал.  Ћдин был посветлее, другой потемнее, но в остальном они
были похожи друг на друга, как две капли воды.


        ѓ‹Ђ‚Ђ VI
                               ‚ ‹“—Ђ• ‘‹Ђ‚›

                              „авайте жить так, чтобы даже гробовщик пожалел
                         о нас, когда мы умрем!
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

                              Џривычка  есть  привычка,  ее  не выбросишь за
                         окошко, а можно только вежливенько, со ступеньки на
                         ступеньку, свести с лестницы.
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

     Ќа следующее утро,  во времЯ завтрака, близнецы пленили хозЯйскую семью
своими   очаровательными  манерами   и   обходительностью.   ЌатЯнутость   и
официальность исчезли,  и  между  хозЯевами  и  гостЯми  сразу  установились
дружеские отношениЯ. ’етЯ Џэтси чуть ли не с первой минуты стала называть их
по  именам.  …й  не  терпелось выведать всю их  подноготную,  и  она даже не
скрывала этого;  к ее вЯщему удовольствию,  они охотно начали рассказывать о
себе. Ћказалось, что в детстве им пришлось испытать горе и лишениЯ. ‘тарушке
очень хотелось задать им  один-два  вопроса,  и,  улучив подходЯщую,  как ей
казалось,   минуту,   когда  брат-блондин,  даваЯ  передышку  брату-брюнету,
рассказывал историю их жизни, она спросила:
     - Џрошу прощениЯ,  мистер Ђнджело, может быть, неудобно вас спрашивать,
но,  скажите,  как это случилось, что вы в детстве были такими несчастными и
одинокими?  ’олько,  пожалуйста,  не отвечайте,  если вам не хочетсЯ про это
вспоминать.
     - Ћтчего же,  сударынЯ? ‚ этом никто не виноват, просто неблагоприЯтное
стечение обстоЯтельств.  Ќаши  родители были  люди со  средствами у  себЯ на
родине,  в €талии, а мы с братом - их единственными детьми. Њы происходим из
старинного  флорентийского  рода...   (Џри  этих  словах  у   ђовены  бешено
заколотилось сердце,  ноздри раздулись и загорелсЯ взор.) ‚о времЯ войны наш
отец оказалсЯ в стане побежденных, и ему пришлось бежать, спасаЯ свою жизнь.
‚се  его  владениЯ были  конфискованы,  личное имущество тоже отнЯли,  и  мы
очутились в  ѓермании:  беженцы,  без друзей,  без денег,  попросту говорЯ -
нищие. Њне и брату тогда едва сравнЯлось десЯть лет, но мы уже были не плохо
образованы длЯ своего возраста, очень прилежно учились, любили книги, хорошо
знали Языки - немецкий, французский, испанский и английский. Љроме того, нас
считали  музыкантами-вундеркиндами,   -   пусть  мне   будет  дозволено  так
выразитьсЯ, ибо это сущаЯ правда.
     Ќаш отец не перенес всех злоключений и через месЯц умер,  и мать вскоре
последовала за  ним.  ’ак мы остались одни на свете.  ђодители могли бы жить
безбедно,  если бы согласились,  чтобы мы выступали перед публикой,  - у них
было много очень выгодных предложений,  но  гордость не  позволЯла им этого;
они говорили,  что скорее готовы умереть с  голоду.  Ќо  то,  на  что они не
давали своего родительского благословениЯ,  нам все равно пришлось делать. ‚
свЯзи с  болезнью родителей и их похоронами понадобилось занЯть много денег,
нас схватили за  долги и  поместили в  дешевый балаган в  Ѓерлине,  чтобы мы
отработали задолженность. €з этого рабства мы сумели вырватьсЯ только спустЯ
два года. ‚се это времЯ нас возили по ѓермании и ничего нам не платили, даже
есть не давали.  Џодчас,  чтобы не умереть с голоду, нам приходилось просить
милостыню.
     ‚от и все, сударынЯ, остальное не представлЯет интереса. Љогда ‹уиджи и
Я  избавились от этого рабства,  нам исполнилось по двенадцать лет и мы были
уже до  некоторой степени взрослыми.  ќти два года кое-чему научили нас:  мы
научились заботитьсЯ о себе,  знали,  как избегать мошенников и жуликов, как
боротьсЯ с ними и как выгодно вести свое дело без посторонней помощи.  Њного
лет  мы  ездили  по  свету,   выучились  новым  Языкам,  насмотрелись  самых
необыкновенных  зрелищ   и   удивительных  обычаев   и   приобрели  широкое,
разностороннее и  довольно  оригинальное образование.  ќто  была  интереснаЯ
жизнь.  Њы побывали и в ‚енеции,  и в ‹ондоне,  и в Џариже, ездили в ђоссию,
€ндию, Љитай, џпонию...
     ‚  эту  минуту  Ќэнси,  служанка-рабынЯ,  просунула голову  в  дверь  и
крикнула:
     - •озЯйка,  там в комнатах полно народу,  все ждут не дождутсЯ -  хотЯт
увидеть джентльменов! - Ћна кивнула в сторону близнецов и снова скрылась.
     „лЯ вдовы настал великий миг,  и  она собиралась насладитьсЯ им  вовсю,
показываЯ   заморских   близнецов  соседЯм   и   знакомым   -   простодушным
провинциалам,  которые врЯд ли видели когда-нибудь иностранца вообще,  а  уж
знатного и благородного и подавно. ’ем не менее ее чувства не шли ни в какое
сравнение с  чувствами ђовены.  „евушка была как в чаду,  от радости она ног
под  собой  не  чуЯла:  этот  день  обещал быть  самым замечательным,  самым
романтическим в  бесцветной истории глухой провинции.  Ђ  ей  выпало счастье
оказатьсЯ в  непосредственной близости от  источника торжества и  ощутить на
себе и  вокруг себЯ ослепительное сиЯние славы;  другие местные девицы будут
только глЯдеть да завидовать, но не смогут приобщитьсЯ к этой славе.
     ‚дова была готова, ђовена была готова и приезжие тоже.
     Ѓлизнецы и  всЯ  семьЯ  Љупер  прошли  через  переднюю и  направились в
гостиную,  откуда доносилсЯ глухой гул голосов. ‚ойдЯ, близнецы остановились
у  входа,  хозЯйка занЯла место подле ‹уиджи,  а ђовена -  подле Ђнджело,  и
местные жители гуськом двинулись представлЯтьсЯ чужестранцам. Њиссис Љупер с
сиЯющим лицом принимала парад, а затем передавала гостей ђовене.
     - „оброе утро, сестра Љупер! (ђукопожатие.)
     - „оброе утро,  брат  •иггинс.  ‡накомьтесь,  пожалуйста:  граф  ‹уиджи
Љапелло - мистер •иггинс.
     ђукопожатие, и •иггинс ест графа глазами.
     - ђад познакомитьсЯ!
     - Ћчень приЯтно! - ответствует тот, учтиво наклонЯЯ голову.
     - „оброе утро, ђовена! (ђукопожатие.)
     - „оброе  утро,  мистер  •иггинс,  разрешите познакомить вас  с  графом
Ђнджело Љапелла.
     ‘нова рукопожатие и взглЯд, исполненный восторга.
     - ђад познакомитьсЯ!
     ѓраф Ђнджело, улыбаЯсь, вежливо кивает ему:
     - Ћчень приЯтно!
     € •иггинс отходит в сторону.
     ЌельзЯ   сказать,   чтобы   местные  жители  чувствовали  себЯ   вполне
непринужденно во времЯ этой церемонии, но, будучи людьми бесхитростными, они
и  не  пытались притворЯтьсЯ.  Ќи  один из  них никогда в  глаза не  видывал
титулованных особ и не ожидал встретитьсЯ с ними здесь;  то,  что они сейчас
услышали,  ошеломило их,  захватило врасплох.  Ќекоторые попытались выйти из
неловкого положениЯ, прохрипев: "милорд!", или "ваша светлость!", или что-то
в  этом  роде,  но  большинство было настолько подавлено непривычным словом,
вызвавшим в их мозгу смутное,  пугающее представление о раззолоченных залах,
дворцовых церемониЯх и  коронациЯх,  что  они  лишь  пожимали дрожащей рукой
пальцы  близнецов и  молча  отходили прочь.  ‚ремЯ  от  времени какой-нибудь
сверхдружелюбный  чудак,  какие  попадаютсЯ  на  приемах  повсюду,  тормозил
процессию и  заставлЯл всех  ждать,  пока он  осведомлЯлсЯ,  как  понравилсЯ
братьЯм городок и  сколько они  намерены в  нем  пробыть,  и  здоровы ли  их
родственники,  а  потом приплетал к разговору погоду и выражал надежду,  что
скоро станет попрохладнее,  и  так далее и тому подобное,  чтобы потом иметь
возможность сказать дома:  "“  менЯ  была  довольно продолжительнаЯ беседа с
ними". Ќо вообще никто не сказал и не сделал ничего такого, что заставило бы
город краснеть, и церемониЯ знакомства состоЯлась по всем правилам этикета.
     ‡атем  завЯзалсЯ общий  разговор,  и  близнецы переходили от  группы  к
группе,  весьма непринужденно болтаЯ с гостЯми,  за что удостоились похвал и
всеобщего расположениЯ. •озЯйка с гордостью наблюдала за их победным маршем,
а  ђовена  в  приливе радостных чувств  твердила про  себЯ:  "Ќеужели они  и
вправду принадлежат нам, целиком и полностью нам?"
     Ќи  мать,  ни  дочь  не  имели  ни  минуты покоЯ.  €х  рвали  на  части
расспросами о близнецах,  их теснили замирающие от любопытства слушатели,  и
только сейчас они осознали во всей полноте,  что такое ‘лава, как грандиозна
ее сила и почему во все времена и эпохи люди приносили на ее алтарь все свои
скромные утехи, богатство и даже жизнь, лишь бы вкусить это великое неземное
счастье. Џоведение Ќаполеона и ему подобных нашло себе в этот час объЯснение
и... оправдание.
     Љогда  ђовена  выполнила  наконец  свои  обЯзанности  хозЯйки  внизу  в
гостиной, она поднЯлась на второй этаж, где тоже собралось множество народа,
ибо  гостинаЯ не  могла  вместить всех  визитеров.  ‡десь ее  снова окружили
жаждущие что-нибудь узнать о приезжих,  и снова она поплыла по розовому морю
славы.  ‚ремЯ близилось к  полудню,  и  тут ђовена с  грустью подумала,  что
кончаетсЯ самый чудесный эпизод в ее жизни и ничто уже не может продлить или
повторить это счастье. Ќо грех роптать, хорошо и так: торжество шло с самого
начала по восходЯщей, это был замечательный успех.
     ‚от   если   бы   еще   близнецы   показали  в   заключение  что-нибудь
необыкновенное,  что-нибудь из  рЯда вон  выходЯщее,  что-нибудь,  способное
вознести их  еще  выше  в  глазах публики,  что-нибудь вроде "электрического
фокуса"...
     ‚  эту минуту дом задрожал от стука и  грохота,  и  все кинулись вниз -
узнать,  что там происходит.  Ћказалось,  что это братьЯ-близнецы уселись за
фортепиано и принЯлись виртуозно барабанить какую-то классическую пьесу. ‚от
теперь ђовена была удовлетворена, вполне удовлетворена.
     Џублика долго не отпускала молодых иностранцев от фортепиано. Ћбыватели
были потрЯсены и  восхищены их игрой и боЯлись даже подумать о том,  что это
наслаждение окончитсЯ.  Њузыка,  которую им  приходилось слышать до сих пор,
вдруг   показалась  им   бездушным  ученическим  бренчаньем,   некрасивым  и
неизЯщным,  по сравнению с  каскадами пьЯнЯщих звуков,  которые извлекали из
инструмента приезжие.  †ители Џристани „оусона чувствовали,  что раз в жизни
на их долю выпало счастье послушать подлинных виртуозов.


        ѓ‹Ђ‚Ђ VII
                           ’Ђ€Ќ‘’‚…ЌЌЂџ ЉђЂ‘Ћ’ЉЂ

                              Ћдно  из главных различий между кошкой и ложью
                         заключаетсЯ  в  том,  что  у  кошки  только  девЯть
                         жизней.
                                               Љалендарь Џростофили ‚ильсона

     ѓости  неохотно  расходились  по  домам,  горЯчо  обсуждаЯ  сегоднЯшнее
событие и выражаЯ единодушное мнение,  что врЯд ли Џристань „оусона дождетсЯ
другого такого днЯ.  Ќа  этом приеме приезжие молодые люди принЯли несколько
приглашений и  сами  вызвались исполнить дуэт на  фортепиано в  любительском
концерте,  который устраивалсЯ с  благотворительной целью.  Њестное общество
встретило их с распростертыми объЯтиЯми.  Ќо кому особенно повезло,  так это
судье „рисколлу:  он сумел заполучить близнецов длЯ прогулки по городу и был
преисполнен гордости,  что  он  первый  публично  покажетсЯ с  ними.  ЃратьЯ
уселись в  его экипаж и  покатили с  ним по  главной улице;  отовсюду на них
взирали сонмы любопытных, облепившие все окна и заполнившие тротуары.
     ‘удьЯ показал приезжим новое кладбище, тюрьму и дом главного городского
богача,  а  также  масонскую  ложу,  методистскую церковь,  пресвитерианскую
церковь и  место,  где  будет построена баптистскаЯ церковь{342},  когда длЯ
этой цели соберут достаточно пожертвований; позволил им полюбоватьсЯ ратушей
и скотобойней, затем вызвал добровольную пожарную команду в полном облачении
и  заставил ее тушить воображаемый пожар,  а  в заключение,  захлебываЯсь от
гордости,  повел их смотреть мушкеты местной милиции и  был безмерно доволен
тем,  какое впечатление произвело на  гостей все это великолепие.  Џриезжие,
умиленные его восторгами,  стремилис