ующие стороны к
согласию и решить спор полюбовно,  но из этого ничего не вышло:  несмотрЯ на
все его стараниЯ,  споры и драки продолжались.  Њы с ‘орок четвертым бродили
по замку,  видимые друг другу,  невидимки длЯ остальных, и наблюдали стычки;
‘орок четвертый наслаждалсЯ зрелищем,  приходил от него в восторг.  —то ж, у
всЯкого свой вкус.  џ, конечно, не всегда был невидимкой - менЯ бы хватились
- и  времЯ  от  времени показывалсЯ печатникам на  глаза,  чтоб  не  вызвать
подозрений.
     Љак только предоставлЯлсЯ удобный случай,  Я  пыталсЯ пробудить у ‘орок
четвертого  интерес  к  жизни  вечной.  Ќапрасный  труд!  ‹егкомысленный  от
природы, он, казалось, думал лишь о том, как создать магу еще большую славу.
Џравда,  сам он сказал,  что его, кроме мага, занимает еще род человеческий.
Ћн часто злил менЯ пренебрежительными высказываниЯми о человечестве. ‚ конце
концов, задетый подобным замечанием, Я как-то Язвительно заметил:
     - ‘даетсЯ мне,  ты не очень высокого мнениЯ о роде человеческом.  †аль,
что ты принадлежишь к нему помимо своей воли.
     ‘ минуту он глЯдел на менЯ, Явно удивленный, потом спросил:
     - Џочему ты решил, что Я к нему принадлежу?
     ќта наглость в вежливой форме настолько взбудоражила менЯ,  что Я и сам
не знал -  то ли злитьсЯ,  то ли смеЯтьсЯ;  смех пересилил,  и  Я засмеЯлсЯ.
„умал,  что и  он  рассмеетсЯ в  свой черед,  но ‘орок четвертый и  не думал
смеЯтьсЯ. Њое веселье его немного обидело, и он сказал с мЯгким укором:
     - џ  полагаю,  род  человеческий по-своему хорош,  если все  принЯть во
внимание.  Ќо,  Ђвгуст, ведь Я ни разу не обмолвилсЯ, что принадлежу к нему,
не правда ли? ‚спомни!
     Ћшеломленный,  Я не знал,  что ответить.  —ерез некоторое времЯ, еще не
оправившись от удивлениЯ, произнес:
     - Ћторопь берет,  не  пойму,  где  Я,  менЯ  словно  камнем  по  голове
стукнули.    ‚    жизни   не    испытывал   ничего   столь   поразительного,
сногсшибательного!   ќто  так  ново,   необычно,  так  страшно:  человек,  в
человеческом обличье и  все же  не человек.  џ  этого не понимаю,  у  менЯ в
голове не укладываетсЯ,  что такое возможно,  Я  и  представить себе не могу
такое великое непостижимое откровение. …сли ты не человек, кто же ты?
     - Ђх, - вздохнул он, - вот мы и достигли точки, когда слова бесполезны;
слово не способно правильно передать даже человеческую мысль;  а  длЯ мыслей
той сферы,  что находитсЯ,  так сказать, за пределами человеческой солнечной
системы,  оно и вовсе пустой звук.  џ буду говорить на своем родном Языке, в
нем  слов не  существует.  Ќа  долю мгновениЯ мой  дух обратитсЯ к  твоему и
сообщит ему кое-что обо мне.  Ќе много,  ибо многого ты и не сможешь постичь
при твоей ограниченной человеческой способности мышлениЯ.
     Џока он говорил,  сознание мое будто осветила внезапнаЯ вспышка молнии,
и Я понЯл,  что ‘орок четвертый дал мне мысленное представление о себе самом
- вполне  достаточное,  чтобы  Я  преисполнилсЯ  благоговейного  трепета.  €
зависти - признаюсь в этом без стыда.
     - Ћтныне то,  над  чем ты  ломал голову,  больше не  тайна длЯ тебЯ,  -
продолжал ‘орок четвертый,  -  теперь ты понимаешь,  что длЯ менЯ нет ничего
невозможного:  все свои проделки Я  приписываю магу и  тем самым умножаю его
славу. ’еперь ты понимаешь, что разница между мной и человеком такаЯ же, как
между морем и капелькой воды,  между светлЯчком и солнцем,  между бесконечно
малым и бесконечно великим. Ќо мы будем приЯтелЯми и вволю повеселимсЯ. - Ћн
хлопнул менЯ по плечу, и лицо его засветилось радушной улыбкой.
     џ сказал, что благоговею перед ним и скорей почитаю его, нежели...
     - Џочитаю,  -  передразнил он  менЯ,  -  оставь  эту  привычку.  ‘олнцу
безразлично,  почитает его светлЯчок или нет.  ‡абудь про свое почтение,  мы
ведь с тобой приЯтели. „оговорились?
     џ ответил,  что своими словами он ранил менЯ в самое сердце и мне не до
весельЯ:  надо как-то  пережить эту  боль;  потом Я  умолЯл ‘орок четвертого
оставить на времЯ пустые забавы и всерьез,  глубоко изучить мой незаслуженно
обиженный род;  ведь Я уверен,  что он еще оценит человечество по заслугам и
признает   достойным   высшего   и    неоспоримого   титула,    всегда   ему
принадлежавшего, - ‚енец ’ворениЯ.
     Њои слова,  очевидно, тронули ‘орок четвертого, он согласилсЯ исполнить
мою волю -  оставить на  времЯ пустые забавы и  отдатьсЯ всей душой изучению
этой маленькой проблемы.
     џ   был  несказанно  счастлив  и   на   радостЯх  пропустил  мимо  ушей
необдуманные  слова  "маленькаЯ  проблема",  не  позволил  им  отравить  мою
радость;  к  тому же не следовало забывать,  что он говорил на чужом Языке и
врЯд  ли  разбиралсЯ в  тонкостЯх употреблениЯ слов.  Љакое-то  времЯ  ‘орок
четвертый сидел в  задумчивости,  потом заЯвил в своей обаЯтельной серьезной
манере:
     - Њогу с  уверенностью сказать,  что отношусь без всЯкого предубеждениЯ
как к роду человеческому,  так и к насекомым другого рода,  Я не питаю к ним
ни зла,  ни отвращениЯ.  Њне давно знаком род человеческий,  и -  поверь,  Я
говорю от чистого сердца - он чаще вызывал у менЯ жалость, чем стыд за него.
     ‘орок  четвертый  произнес  свою  тираду  с  таким  довольством,  будто
возносил хвалу человеческому роду.  Ћн,  ей-богу, еще ждал благодарности! Ќо
не дождалсЯ - Я и слова не промолвил в ответ. ‘ минуту длилось тЯгостное длЯ
него молчание, потом ‘орок четвертый продолжил свою мысль:
     - џ  часто посещал этот мир,  очень часто.  Ћтсюда Ясно,  что Я  всегда
интересовалсЯ человечеством,  это  несомненное  доказательство того,  что  Я
проЯвлЯл к нему любопытство.  - ‘орок четвертый помолчал, потом глЯнул мне в
глаза  с  присущей  ему  самодовольной улыбочкой,  всегда  претившей мне,  и
добавил:  -  ‚  других  мирах  нет  ничего подобного,  человечество -  нечто
единственное в своем роде. Ћно во многом чрезвычайно забавно.
     ‘орок четвертый навернЯка полагал,  что  и  на  сей раз произнес что-то
весьма  лестное;   он,   судЯ  по  всему,   благодушествовал,  как  человек,
рассыпающий комплименты направо и налево. џ не сдержалсЯ и ответил с горькой
усмешкой:
     - „а, "забавно", как стаЯ мартышек.
     Џолный провал! „о него не дошла моЯ насмешка.
     - „а,   люди  забавны,  как  мартышки,  -  подтвердил  ‘орок  четвертый
совершенно серьезно.  -  Џожалуй,  еще забавнее, ведь моральное и умственное
кривлЯнье людей разнообразнее, чем у мартышек, и оттого забавнее.
     ’ут он Явно хватил через край. џ холодно спросил... Ќо он уже исчез.


                                  ѓлава XX

     Џрошла неделЯ.
     ѓде  был  все это времЯ ‘орок четвертый?  —то с  ним сталось?  џ  часто
заходил к  нему в  комнату,  но она всегда была пуста.  Њне очень не хватало
‘орок четвертого.  Љак с ним было интересно; никто не шел с ним в сравнение,
но  самой замечательной тайной был он  сам.  €  слова,  и  поступки его были
удивительны,  а  он  либо  раскрывал тайну  наполовину,  либо  вообще ее  не
раскрывал.  Љто  он?  —ем  занимаетсЯ?  Ћткуда родом?  Љак  мне хотелось это
узнать!  …сть ли  надежда наставить его на путь истинный?  “дастсЯ ли спасти
его  душу?  Ћ,  если  б  это  было  возможно и  Я  по  мере  малых сил  моих
содействовал бы его спасению!
     €  пока Я  размышлЯл о нем,  он вдруг ЯвилсЯ -  веселый,  разодетый еще
Ярче, чем в тот день, когда маг предал его огню. ‘казал, что побывал "дома".
џ  тотчас  навострил уши,  надеЯсь  услышать что-либо  любопытное,  но  увы!
“поминанием дело и кончилось, как будто то, что неинтересно ему, неинтересно
и всем прочим.  „урацкаЯ идеЯ,  ничего не скажешь!  Ћн был горазд высмеивать
умственные способности людей,  но  ему  и  в  голову  не  приходило на  себЯ
оборотитьсЯ. ‘орок четвертый, ткнув менЯ кулаком в бедро, предложил:
     - ’ебе нужно проветритьсЯ,  Ђвгуст.  ’ы слишком долго сидел взаперти. џ
доставлю   тебе   удовольствие  -   покажу   нечто,   делающее  честь   роду
человеческому.
     џ  был  рад и  сказал ему об  этом -  сказал,  что очень любезно с  его
стороны найти нечто,  делающее честь роду человеческому,  и  еще  любезнее -
сообщить мне об этом.
     - Џожалуй,  - отозвалсЯ он небрежно, не обращаЯ вниманиЯ на колкость, -
Я покажу тебе нечто действительно достойное похвалы.  ‚ то же времЯ придетсЯ
показать и нечто достойное осуждениЯ, но, впрочем, это пустЯки, все заложено
в природе человеческой. ‘тань невидимкой!
     џ  сделалсЯ невидимым,  и он тут же последовал моему примеру.  € вот мы
уже парим высоко в небе над покрытыми инеем полЯми и холмами.
     - Њы  отправимсЯ в  маленький  городок  в  пЯтидесЯти милЯх  отсюда,  -
сообщил ‘орок четвертый.  - ’ридцать лет тому назад свЯщенником там был отец
Ђдольф,  тридцати лет от роду.  ‚ этом же городе жил и двадцатилетний €оганн
Ѓринкер с овдовевшей матерью и четырьмЯ сестрами -  трое были моложе его,  а
одна на  пару лет старше -  девушка на выданье.  €оганн был подающий надежды
художник.  Њожно сказать, он уже добилсЯ успеха: его картина, выставленнаЯ в
‚ене,  снискала много похвал и  сразу сделала его  знаменитым.  ‘емьЯ жила в
бедности,  но  теперь картины €оганна пользовались спросом,  он  за  большие
деньги продал те немногие,  что оставались у него дома,  и набрал заказов на
два-три  года  вперед.   ‘емьЯ  была  счастлива:   теперь  дружбы  Ѓринкеров
домогались, их встречали как желанных гостей и конечно же им завидовали, как
водитсЯ у людей. Ќичто так не радует человека, как зависть окружающих.
     €  вот что случилось.  Ћднажды зимним утром €оганн каталсЯ на коньках и
вдруг услышал сдавленный крик,  мольбу о  помощи.  Ћн  увидел,  что  человек
провалилсЯ под лед и теперь барахтаетсЯ,  пытаЯсь удержатьсЯ на поверхности;
€оганн понессЯ к проруби и узнал в тонущем отца Ђдольфа - тот уже выбилсЯ из
сил,  бестолково барахтаЯсь в  ледЯной воде;  он  не  умел плавать.  ‚  этих
обстоЯтельствах был только один выход -  нырнуть под лед и удерживать голову
свЯщенника  над  водой,  пока  не  подоспеет  помощь,  а  она  была  близка.
Џодбежавшие люди быстро спасли обоих.  Ћтец Ђдольф через час  был  в  добром
здравии,  иное дело -  €оганн.  Ћн  вспотел от  быстрого бега на коньках,  и
купание в  ледЯной воде не  прошло длЯ него даром.  ‚прочем,  вот и  домишко
€оганна, зайдем - все увидишь своими глазами.
     Њы  вошли  в  спальню и  оглЯделись.  “  очага сидела пожилаЯ женщина с
беспредельно  грустным  лицом;  руки  ее  покоились  на  коленЯх,  а  голова
склонилась  на  грудь,  будто  от  вековой  усталости,  -  поза  трагической
безысходности была красноречивее слов!
     - ’а самаЯ сестра-невеста,  - беззвучно напомнил мне ‘орок четвертый. -
’ак и осталась старой девой.
     Ќа  кровати  полулежал,  подпертый подушками,  укрытый  одеЯлами  седой
мужчина, очень старый на вид; заострившеесЯ лицо его искажала гримаса давней
непроходЯщей боли, порою, слегка шевельнувшись, он тихо стонал, и каждый раз
легкаЯ судорога пробегала по лицу сестры, словно каждый стон отдавалсЯ болью
в ее сердце.
     - €  так  -  день за  днем,  вот  уже тридцать лет,  -  прошептал ‘орок
четвертый.
     - Ѓоже мой!
     - €стинно говорю тебе -  тридцать лет.  Ћн в здравом уме,  тем хуже длЯ
него,  какаЯ жестокость!  €оганн онемел,  оглох, ослеп, половина тела у него
парализована,  а та, что не парализована, - вместилище всех напастей. ђискуЯ
жизнью, он спас своего ближнего. ‘ тех пор он умирает десЯть тысЯч раз!
     ‚  комнату вошла еще  одна грустнаЯ женщина.  Ћна принесла миску жидкой
овсЯнки и с помощью сестры принЯлась кормить больного с ложечки.
     - Ђвгуст, четыре сестры денно и нощно сидЯт у постели больного, вот уже
тридцать лет они ухаживают за несчастным калекой. ‡амужество, свой дом, своЯ
семьЯ -  не их удел,  они отказались от светлых девичьих грез и сами обрекли
себЯ на страданиЯ, чтоб как-то облегчить страданиЯ своего брата. Ћни уложили
его в  кровать в радостную утреннюю пору его жизни,  в золотую пору расцвета
его славы,  а теперь посмотри,  что с ним сталось.  Ќесчастье разбило сердце
его матери, она сошла с ума. ’еперь подведем итог - разбитое сердце матери и
пЯть загубленных молодых жизней.  €  все  это  длЯ  того,  чтоб спасти жизнь
свЯщеннику,  который прожил ее в грехе,  бесстыдно мошенничаЯ. Џойдем скорей
отсюда,  а то соблазн подобной награды за доброе дело поколеблет мой здравый
смысл и убедит стать человеком!
     ‹етЯ домой,  в замок,  Я испытывал тЯжелое, гнетущее чувство, словно на
сердце был камень, потом вдруг в душе моей затеплилась надежда, и Я сказал:
     - Ќесчастные будут щедро вознаграждены за все свои жертвы и страданиЯ.
     - Њожет быть, - безразлично бросил ‘орок четвертый.
     - џ верю - так оно и будет! - настаивал Я. - € какое милосердие проЯвил
господь к бедной матери,  даровав ей блаженное забытье и избавив от мучений,
ведь их под силу вынести только молодым.
     - ’ак ты считаешь, что безумие - благо длЯ нее?
     - „а,  ведь сердце матери было разбито,  и  ей  не пришлось долго ждать
смерти, освободившей ее от всех тЯгот.
     „о  менЯ  донессЯ легкий,  едва  слышный призрачный смех.  Џотом  ‘орок
четвертый сказал:
     - Ќа рассвете Я тебе покажу еще кое-что.


                                 ѓлава XXI

     Ќочь  прошла тЯжело и  беспокойно:  мне  снилось,  что  Я  -  член этой
несчастной семьи  и  вместе со  всеми терплю муки  долгие,  тЯгуче-медленные
годы,  а дрЯнной свЯщенник,  чьЯ жизнь была оплачена ценой наших страданий и
невзгод, всегда рЯдом - насмехающийсЯ, пьЯный. Ќаконец Я проснулсЯ и в самом
тусклом  из  холодных  серых  рассветов увидел  человека,  сидЯщего  у  моей
постели, - старого, седого, в грубом крестьЯнском платье.
     - Ђх! - встрепенулсЯ Я. - Љто ты, добрый человек?
     ќто был ‘орок четвертый.  Ћн  объЯснил хриплым старческим голосом,  что
пришел показатьсЯ мне, чтоб Я признал его позже. ‡атем он стал невидимкой, и
Я,  по  его  велению,  -  тоже.  ‚скоре мы  проплыли в  морозном воздухе над
деревней и опустились на землю в открытом поле за монастырем.  Љругом никого
не  было,  кроме  худой,  едва  прикрытой  лохмотьЯми старухи,  сидевшей  на
промерзлой земле; она была прикована к столбу цепью, затЯнутой вокруг поЯса.
ЌесчастнаЯ едва держала голову:  видно,  продрогла до костей. ќто было очень
грустное зрелище - тусклый рассвет, тишина, лишь свистЯт и шепчутсЯ ветры да
кружатсЯ, гонЯЯсь друг за другом над голой землей, снежинки. ‘орок четвертый
обернулсЯ крестьЯнином и  подошел к  старой женщине.  Ћна  с  трудом поднЯла
веки, увидела перед собой доброе лицо и сказала умолЯюще:
     - ‘жальсЯ надо  мной!  џ  так  устала и  продрогла,  и  ночь была такаЯ
долгаЯ, долгаЯ. ‡ажги костер и избавь менЯ от мучений!
     - ЃеднЯжка! џ не палач, но скажи, что длЯ тебЯ сделать, и Я сделаю.
     Ћна указала на кучу хвороста:
     - ‡аготовили длЯ менЯ. ‚озьми несколько сучков, запали их, глЯдишь, Я и
согреюсь.  ’ам не убудет.  ’ого,  что останетсЯ, с лихвой хватит, чтоб сжечь
мое изможденное, высохшее тело. Ѓудь добр, исполни мою просьбу!
     - €сполню,  -  ответил ‘орок четвертый, положил перед ней сучок и зажег
его прикосновением пальца.
     ‚спыхнул,  затрещал огонь,  женщина простерла над  ним костлЯвые руки и
глЯнула на ‘орок четвертого с благодарностью,  которую невозможно выразить в
словах.  Ѓыло странно и  жутко наблюдать,  как она радовалась и наслаждалась
теплом дерева,  припасенного,  чтоб обречь ее  на  ужасную смерть.  Ќаконец,
поднЯв на ‘орок четвертого грустный взглЯд, она сказала:
     - ’ы добр, очень добр ко мне, а у менЯ нет друзей. џ не дурнаЯ женщина,
ты не думай, что Я - дурнаЯ, просто беднаЯ, стараЯ и умом повредилась за эти
долгие,  долгие годы.  Ћни думают, что Я - ведьма. ќто все свЯщенник Ђдольф,
он схватил менЯ и  приказал сжечь на костре.  Ќо Я не ведьма,  нет,  помилуй
бог! ‚едь ты не веришь, что Я - ведьма? ‘кажи, что не веришь!
     - Љонечно, не верю.
     - ‘пасибо тебе на  добром слове!..  Љак давно Я  скитаюсь,  как давно у
менЯ нет крыши над головой.  Њного,  много лет... Ђ ведь когда-то у менЯ был
свой дом,  только не помню - где, четыре милых дочки и сыночек - всю душу им
отдавала.  Љак их  звали?  Љак их  звали?..  џ  забыла имена...  ‚се они уже
умерли,  беднЯжки,  за эти годы.  …сли б  ты видел моего сына!  Ћн был такой
славный,  он  был художником.  Ћ,  какие картины он  писал!  Ћднажды он спас
утопающего  или  утопающую  -   не  помню,   словом,  спас  жизнь  человеку,
провалившемусЯ под лед...
     ‘таруха вдруг утратила нить своих бессвЯзных, запутанных воспоминаний и
только бормотала что-то невразумительное,  покачиваЯ головой;  взволнованный
ее рассказом, Я прошептал на ухо ‘орок четвертому:
     - ’ы  спасешь ее?  ‚едь  как  только отец Ђдольф узнает,  кто  она,  он
освободит старушку и вернет ее в семью.  Ѓлагодарение господу,  стоит только
сказать свЯщеннику...
     - ќто невозможно, - ответил ‘орок четвертый.
     - Ќевозможно? Џочему?
     - …й на роду написано умереть в этот день на костре.
     - „а ты откуда знаешь?
     ‘орок четвертый молчал. ’ерзаЯсь неизвестностью, Я предложил:
     - ‚ крайнем случае, Я могу открыть ему глаза. ‘нова сделаюсь видимым...
     - ќто не  предопределено.  —ему не  суждено быть,  то  не  сбудетсЯ,  -
прервал менЯ ‘орок четвертый.
     Ћн  понес к  огню еще один сучок.  ‚друг из монастырЯ выскочил верзила,
выбил сучок у него из рук и заорал:
     - —то лезешь не в свое дело,  старый дурак! Ђ ну-ка, живо подбери сучок
и тащи его обратно!
     - Ђ если не отнесу, что тогда?
     ‚ерзила  разъЯрилсЯ:   как   смеет  этот  червЯк  так   дерзко  с   ним
разговаривать?  Ћн занес кулачище,  намереваЯсь раздробить наглецу скулу, но
‘орок четвертый перехватил кулак и  стиснул его  так,  что послышалсЯ жуткий
звук  раздробленных костей.  ‚ерзила  зашаталсЯ  и  пошел  прочь,  стонаЯ  и
ругаЯсь,  а ‘орок четвертый подобрал сучок и бросил его в огонь, согревавший
старую женщину.
     - ‘тановись невидимкой,  -  зашептал Я, - нам надо немедленно скрытьсЯ,
он скоро...
     - ‡наю,  -  усмехнулсЯ ‘орок четвертый,  -  соберет шушеру на подмогу и
схватит менЯ.
     - ’ак почему же ты медлишь?
     - ‡ачем  скрыватьсЯ?  €  это  предопределено.  ‚сЯкому  предопределению
суждено исполнитьсЯ. Ќо ничего плохого не случитсЯ.
     €  служки  прибежали -  человек шесть,  -  схватили ‘орок  четвертого и
потащили в монастырь; по дороге они нещадно молотили его кулаками и палками,
пока он не обагрилсЯ кровью.  џ шел следом -  дух-невидимка - и ничем не мог
ему  помочь.  Ћни  заточили ‘орок  четвертого в  мрачную келью монастырского
подвала,  посадили на цепь и заперли дверь,  пообещав,  что еще займутсЯ им,
когда сожгут ведьму.  џ  был  вне  себЯ от  беспокойства,  он  же  ничуть не
тревожилсЯ.  ‘казал,  что  использует и  эту возможность и  приумножит славу
мага, распространив слухи, что старый костолом - переодетый астролог.
     - џвившись сюда,  они увидЯт лишь лохмотьЯ своего пленника,  - объЯснил
он, - и тогда поверЯт слухам.
     €  ‘орок четвертый выскользнул из  своей одежды,  оставив на полу груду
лохмотьев.  „а,  при  всем своем легкомыслии он  был  мастер творить чудеса.
Ќепостижимые чудеса!  Њы проскользнули сквозь толстые стены,  будто они были
из воздуха,  и  направились за процессией монахов,  поющих псалмы,  к  месту
казни.  ‘юда уже  стекалсЯ народ,  и  вскоре он  повалил толпами -  мужчины,
женщины, пожилые и молодые, некоторые несли на руках детей.
     Џолчаса ушло  на  подготовку церемонии -  место казни обнесли веревкой,
чтоб  держать  зрителей на  расстоЯнии;  за  оградой  установили помост  длЯ
свЯщенника -  отца Ђдольфа. Љогда все приготовлениЯ закончились, ЯвилсЯ и он
с внушительной свитой и был торжественно препровожден на помост. Ћтец Ђдольф
тут же  произнес страстную проповедь.  Ћн проклинал ведьм,  "друзей „ьЯвола,
врагов бога,  покинутых ангелами-хранителЯми,  обреченных на адские муки", в
заключение  гневно  осудил  ведьму,  которую  предстоЯло сжечь,  и  запретил
присутствующим ее жалеть.
     Џленница проЯвлЯла полное безразличие к  проповеди;  ей  было  тепло  и
уютно,  изнуреннаЯ страданиЯми и  лишениЯми,  она  склонила седую  голову на
грудь и уснула.  Џалачи выступили вперед, поднЯли несчастную на ноги, крепко
стЯнули цепь  на  ее  груди.  Џока подносили хворост,  она  сонно глЯдела на
людей, столпившихсЯ вокруг, потом голова ее поникла, и она снова погрузилась
в сон.
     ‚  хворост кинули  факел,  и  палачи,  исполнив свою  миссию,  отошли в
сторону. Ќаступила тишина - ни шороха, ни звука; толпа глазела, раскрыв рты,
затаив дыхание;  на лицах застыло общее выражение -  смесь жалости и  ужаса.
‘транное,  поразительное оцепенение длилось не меньше минуты, потом оно было
нарушено,  и все,  у кого билось в груди человеческое сердце, дрогнули: отец
поднЯл малютку дочь на плечо, чтоб она лучше видела костер!
     ‘изый дым окутал дремлющую женщину и  поплыл в  морозном воздухе;  алые
Языки пламени лизнули хворост снизу,  пламЯ разгоралось все Ярче и  сильнее;
вдруг  безмолвие разорвал резкий треск  хвороста,  пламЯ взметнулось вверх и
опалило лицо спЯщей женщины,  волосы ее вспыхнули,  она издала пронзительный
отчаЯнный крик, и толпа отозвалась стоном ужаса.
     - ѓосподи!  -  взмолилась несчастнаЯ.  -  џви  милосердие и  доброту  к
грешной рабе твоей, сладчайший €исус, да свЯтитсЯ имЯ твое, прими мою душу!
     ЏламЯ поглотило жертву,  скрыв ее от зрителей.  Ђдольф сурово глЯдел на
плод своих трудов. ‚ задних рЯдах народ зашевелилсЯ; прокладываЯ себе путь в
толпе,  к свЯщеннику подошел монах с каким-то известием,  очевидно, приЯтным
длЯ Ђдольфа, судЯ по его жестикулЯции.
     - Ќе расходитесь!  -  крикнул свЯщенник.  -  Њне сообщили, что заклЯтый
злодей астролог,  этот сын „ьЯвола,  пойман,  хоть и  принЯл обличье старого
крестьЯнина,  и  теперь сидит  на  цепи  в  монастырском подвале.  Ћн  давно
приговорен к  сожжению,  никакого разбирательства не будет,  его час пробил!
ђазвейте по  ветру пепел старой ведьмы,  расчистите место длЯ нового костра,
бегите - ты, ты и ты - тащите сюда колдуна!
     ’олпа оживилась.  ‚от это зрелище было им по вкусу!  Џрошло минут пЯть,
десЯть...  ‚ чем дело? Ђдольф проЯвлЯл все большее нетерпение. Ќаконец гонцы
Явились -  крайне удрученные.  Ћни  сообщили,  что  астролог исчез -  исчез,
несмотрЯ на засовы и  толстые стены,  а в келье осталось лишь его трЯпье.  €
они  поднЯли это  трЯпье на  всеобщее обозрение.  ’олпа  онемела.  Ћна  была
потрЯсена и - разочарована. Ђдольф разразилсЯ проклЯтиЯми.
     - “добный случай,  - прошептал ‘орок четвертый, - Я обернусь астрологом
и еще больше укреплю его репутацию. ’олько посмотри, какой сейчас подниметсЯ
шум!
     ‚  следующий момент в гуще толпы началось замешательство;  люди в ужасе
расступились,  и  взорам  предстал  мнимый  астролог в  сверкающем восточном
одеЯнии;  он  был бледен от  испуга и  пыталсЯ скрытьсЯ.  Ќо скрытьсЯ ему не
удалось,  ибо здесь был некто,  похвалЯвшийсЯ,  что не боитсЯ ни „ьЯвола, ни
его слуг,  - Ђдольф, которым все восхищались. €спуганно отпрЯнули другие, но
не он;  Ђдольф бросилсЯ вдогонку за колдуном,  поймал его,  одолел и громким
голосом приказал:
     - €менем господа нашего повелеваю тебе - покорись!
     ѓрозное  заклЯтие!   …го  могучаЯ  сила  была  такова,  что  "астролог"
зашаталсЯ  и  упал,  будто  сраженный ударом  молнии.  џ  сочувствовал ‘орок
четвертому совершенно искренне,  от всего сердца, и все же радовалсЯ, что он
наконец изведал на  себе  могущество господнего имени,  над  которым он  так
часто и  опрометчиво насмехалсЯ.  Ќо теперь каЯтьсЯ поздно,  слишком поздно,
грех не проститсЯ ему во веки веков. Ђх, почему он менЯ не послушалсЯ!
     ’ем временем в толпе вовсе не стало трусов.  Ћсмелели все,  все жаждали
помочь притащить жертву на костер;  накинулись на мнимого колдуна все разом,
как  разъЯренные волки,  толкали его из  стороны в  сторону,  били кулаками,
пинали  и  всЯчески поносили;  колдун стонал,  обливалсЯ слезами и  молил  о
пощаде, а свЯщенник, ликуЯ, глумилсЯ над ним, похвалЯлсЯ своей победой.
     Љолдуна  быстро  привЯзали  к  столбу,  разложили  под  ним  хворост  и
подожгли;  беднЯга хлюпал носом,  плакал,  молил сжалитьсЯ над ним;  в своем
роскошном фантастическом одеЯнии он  ЯвлЯл  собой  полную  противоположность
бедной  смиренной христианке,  так  храбро  встретившей смерть  незадолго до
него. Ђдольф воздел руку и торжественно изрек:
     - €зыди, проклЯтаЯ душа, в обитель вечной скорби!
     Џри  этих  словах  плачущий колдун сардонически расхохоталсЯ свЯщеннику
прЯмо в лицо и исчез,  оставив на цепи у столба лишь обвиснувший плащ. Џотом
Я услышал, как ‘орок четвертый прошептал мне на ухо:
     - Џойдем,  Ђвгуст,  завтракать.  Џусть  эти  звери  глазеют и  слушают,
раскрыв рты, как Ђдольф объЯснЯет им необъЯснимое - он на такие дела мастер.
Џожалуй,  к  тому времени,  как Я кончу возитьсЯ с астрологом,  у него будет
блестЯщаЯ репутациЯ, как ты думаешь?
     ‡начит,  он  притворЯлсЯ,  что  его сразило имЯ господа,  это была лишь
богохульнаЯ шутка.  Ђ  Я,  наивный чудак,  принЯл ее всерьез,  поверил в его
раскаЯние, возрадовалсЯ душой. ЊенЯ мучил стыд. ‘тыд за ‘орок четвертого, за
себЯ.  Џоистине,  длЯ него нет ничего свЯтого,  он  фиглЯр до  мозга костей;
смерть длЯ него - шутка, его безумный страх, горючие слезы, отчаЯннаЯ мольба
- не более чем грубое пошлое фиглЯрство!  …динственное,  что его занимает, -
репутациЯ мага,  будь она проклЯта!  џ был возмущен до глубины души,  мне не
хотелось с  ним разговаривать,  Я ничего ему не ответил и ушел;  пусть сам с
собой  без   помех  обсуждает  свой  гнусный  спектакль,   пусть  снова  его
разыгрывает и нахваливает, сколько ему угодно.


                                 ѓлава XXII

     Њы  сидели у  менЯ в  комнате.  ‘орок четвертый достал из моего пустого
шкафа завтрак -  блюдо за блюдом, еще дымЯщиесЯ, как с огнЯ, и быстро накрыл
на  стол,  не  умолкаЯ ни  на  минуту;  он  говорил так  живо,  впечатлЯюще,
зажигательно - ни слова о недавнем происшествии, а все об ароматных кушаньЯх
и странах,  где он их заказал,  -  Љитае, €ндии. џ проголодалсЯ, и разговор,
мало  сказать приЯтный -  захватывающе интересный,  вывел  менЯ  из  мрачной
меланхолии.  Љ  тому  же  на  менЯ целительно подействовала красота дорогого
столового  сервиза  -  причудливость  его  формы,  изысканность  росписи  и,
конечно, то, что он, скорей всего, достанетсЯ мне.
     - ѓорЯчаЯ кукурузнаЯ лепешка из Ђрканзаса -  разрежь ее,  смажь маслом,
закрой глаза и  наслаждайсЯ!  †ареный цыпленок под белым соусом из  Ђлабамы.
Ћтведай его и пожалей ангелов: у них нет таких Яств. Љлубника, еще мокраЯ от
росы, со сливками, тающаЯ во рту, - слова бессильны передать это блаженство!
‚енский  кофе  со  взбитыми  сливками,  двумЯ  таблетками сахарина -  пей  и
сочувствуй олимпийским богам, знавшим лишь вкус нектара!
     џ ел, пил, наслаждалсЯ иноземными диковинами. Џоистине Я был в раю!
     - џ вне себЯ от счастьЯ, - призналсЯ Я, - какое упоение!
     - ЋпьЯнение, - поЯснил ‘орок четвертый.
     џ  спросил его про некоторые напитки с диковинными названиЯми.  € снова
получил тот  же  странный ответ -  они  пока не  существуют,  они -  продукт
нерожденного будущего.  ‚ы что-нибудь понимаете?  Ђ как мог Я это уразуметь?
Ќикто бы не смог.  „аже от попытки начиналось головокружение. € все же какое
удовольствие произносить эти удивительные названиЯ, будто пробуЯ их на вкус:
"ЉукурузнаЯ  лепешка!  Ђрканзас!  Ђлабама!  ЏрериЯ!  Љофе!  ‘ахарин!"  ‘орок
четвертый, уловив мое недоумение, кратко поЯснил:
     - ЉукурузнаЯ лепешка выпекаетсЯ из кукурузы. Љукуруза известна только в
Ђмерике.  Ђмерику еще не открыли. Ђрканзас и Ђлабама будут штатами и получат
свое название через два-три столетиЯ.  ЏрериЯ -  будущее франко-американское
название полЯ,  обширного,  как океан.  Љофе пьют на  ‚остоке,  будут пить и
здесь,  в Ђвстрии,  через два столетиЯ.  ‘ахарин -  концентрированный сахар.
500:1 -  так очарование пЯтисот девушек концентрируетсЯ длЯ молодого парнЯ в
его возлюбленной.  ‘ахарин получат не раньше чем через четыре столетиЯ.  Љак
видишь, Я даю тебе авансом некоторые привилегии.
     - ђасскажи мне что-нибудь еще,  ну хоть немножечко,  прошу тебЯ,  ‘орок
четвертый!  ’ы только дразнишь мой аппетит,  а Я жажду понЯть,  как ты узнал
про эти чудеса, как разгадал непостижимые тайны.
     ‘орок четвертый подумал немного, потом заЯвил, что вполне расположен ко
мне и охотно занЯлсЯ бы моим просвещением, но не знает, как за него взЯтьсЯ,
из-за  ограниченности моего  ума,  убогости  духовного мира  и  неразвитости
чувств.  Ћн помЯнул мои качества вскользь, как нечто само собой разумеющеесЯ
- архиепископ мог бы походЯ бросить такое замечание коту, нимало не заботЯсь
об его чувствах,  о том, что у кота другое мнение на этот счет. џ вспыхнул и
ответил с достоинством и сдержанным гневом:
     - „олжен напомнить тебе, что Я создан по образу и подобию господа.
     - ‡наю, - отозвалсЯ он небрежно.
     Њои  слова,  по  всей  вероЯтности,  не  потрЯсли ‘орок четвертого,  не
сломили,  даже не произвели на него никакого впечатлениЯ.  Ќегодованию моему
не было предела,  но Я не произнес ни звука,  полагаЯ, что холодное молчание
будет ему укором.  “вы!  ‘орок четвертый и не заметил молчаливого укора,  он
думал о своем.
     - „а,   просветить  тебЯ  трудно,  -  молвил  он  наконец.  -  Џожалуй,
невозможно,  надо создавать тебЯ заново. - ѓлазами он умолЯл менЯ понЯть его
и простить. - ‚едь ты, что ни говори, - животное, сам ты это сознаешь?
     Њне  следовало дать ему  пощечину,  но  Я  снова сдержалсЯ и  ответил с
деланным безразличием:
     - ђазумеетсЯ. Њы все порой животные.
     џ, конечно, подразумевал и его, но стрела опЯть не попала в цель: ‘орок
четвертый и  не  думал,  что  Я  его  имею в  виду.  Ќапротив,  он  сказал с
облегчением, словно избавившись от досадной помехи:
     - ‚ том-то и беда!  ‚от почему просветить тебЯ так трудно. ‘ моим родом
все иначе,  мы не знаем пределов,  мы способны осмыслить все. ‚идишь ли, длЯ
рода человеческого существует такое понЯтие, как времЯ{20}; вы делите его на
части и измерЯете;  у человека есть прошлое, настоЯщее и будущее - из одного
понЯтиЯ вы сделали три. „лЯ твоего рода существует еще и расстоЯние, и, черт
подери,  его вы тоже измерЯете! ‚прочем, погоди, если б Я только мог, если б
Я... нет, бесполезно, просвещение не длЯ такого ума, - и добавил с отчаЯнием
в голосе:  - Ћ, если б он обладал хоть каким-нибудь даром, глубиной, широтой
мышлениЯ,  либо,  либо... но, сам понимаешь, человеческий ум тугой и тесный,
ведь не вольешь же бездонную звездную ширь вселенной в кувшин!{21}
     Ћтветом ему было мое ледЯное оскорбленное молчание; сейчас Я и слова не
сказал бы,  чтоб спасти его жизнь.  Ќо ему было все равно,  что происходит в
моей душе, он мыслил. Ќаконец ‘орок четвертый заговорил снова:
     - Ђх,  как это трудно!  Ѓудь у менЯ хотЯ бы исходнаЯ точка,  основа,  с
которой начать,  -  так  нет!  ЋперетьсЯ не  на  что!  Џослушай,  ты  можешь
исключить  фактор  времени,   можешь  понЯть,  что  такое  вечность?  Њожешь
представить себе нечто,  не  имеющее начала,  нечто такое,  что было всегда?
ЏопытайсЯ!
     - Ќе  могу.  ‘то  раз  пыталсЯ.  ѓоловокружение начинаетсЯ,  как только
вообразишь такое.
     ‹ицо ‘орок четвертого выразило отчаЯние.
     - Џодумать  только,  и  это  называетсЯ ум!  Ќе  может  постичь  такого
пустЯка...  ‘лушай,  Ђвгуст, в действительности времЯ не поддаетсЯ делению -
никакому.  Џрошлое всегда присутствует.  …сли Я  захочу,  то  могу вызвать к
жизни истинное прошлое,  а не представление о нем; и вот Я уже в прошлом. ’о
же самое с будущим -  Я могу вызвать его из грЯдущих веков, и вот оно у менЯ
перед глазами -  животрепещущее,  реальное, а не фантазиЯ, не образ, не плод
воображениЯ.  Ћ, эти тЯгостные человеческие ограничениЯ, как они мешают мне!
’вой род даже не  может вообразить нечто,  созданное из  ничего,  -  Я  знаю
навернЯка:  ваши  ученые  и  философы всегда  признают этот  факт.  ‚се  они
считают,   что   вначале  было   нечто,   и   разумеют  нечто  вещественное,
материальное,  из чего был создан мир.  „а все было проще простого - мир был
создан из мысли. ’ы понимаешь?
     - Ќет.  Њысль!  Ћна  не  материальна,  как  же  можно  создать  из  нее
материальные предметы?
     - Ќо,  Ђвгуст,  Я  же говорю не о  человеческой мысли,  Я говорю о себе
подобных, о мыслЯх богов.
     - Ќу и что? ЉакаЯ тут разница? Њысль это мысль, и этим все сказано.
     - Ќет,  ты ошибаешьсЯ. —еловек ничего не творит своей мыслью, он просто
наблюдает предметы и ЯвлениЯ внешнего мира, сочетает их в голове; сопоставив
несколько  наблюдений,   он   делает  вывод.   …го  ум  -   машина,   притом
автоматическаЯ,  человек ее не контролирует;  ваш ум не может постичь ничего
нового, оригинального, ему под силу лишь, собрав материал извне, придать ему
новые формы.  Ќо  он  вынужден брать материал извне,  а  создать его он не в
состоЯнии.  ‚  общем,  человеческий ум не может творить,  а  бог может,  мне
подобные могут.  ‚от  в  чем различие.  Ќам не  нужны готовые материалы,  мы
создаем их - из мысли. ‚се сущее было создано из мысли, только из мысли.
     џ решил, что должен проЯвить великодушие и вежливость - поверить ему на
слово,  не требуЯ доказательств,  -  так Я ему и сказал.  ‘орок четвертый не
обиделсЯ.
     - ’вой автоматический ум выполнил свою функцию,  -  заметил он,  - свою
единственную функцию,  и  без  всЯкой помощи с  твоей стороны.  ’о  есть  он
слушал,  он наблюдал, собрал разные вещи воедино и сделал вывод - вывод, что
мое утверждение сомнительно.  ’еперь он втайне хочет проверить,  так ли это.
‚ерно?
     - Џожалуй,  - призналсЯ Я, - хотЯ, будь на то моЯ волЯ, Я бы скрыл свое
желание из деликатности.
     - ’вой   ум   автоматически  предлагает,   чтоб  Я   представил  особое
доказательство,  чтоб Я создал пригоршню золотых монет из ничего, то есть из
мысли. Ћткрой ладонь, они там.
     € монеты там были!  џ удивилсЯ, но не сильно, потому что в глубине души
верил -  и  не  раз  в  этом  убеждалсЯ,  -  что  ‘орок четвертый пользуетсЯ
колдовскими заклЯтиЯми,  которым научилсЯ у  мага,  а  сам  без  него ничего
сделать не может.  Ђ вдруг Я не прав?  ЊенЯ так и подмывало спросить об этом
‘орок четвертого,  Я  уж  открыл было  рот,  но  Язык  не  повернулсЯ,  и  Я
догадалсЯ,  что он  наложил на  менЯ таинственный запрет,  который так часто
мешал  мне  задать ему  желаемый вопрос.  ‘орок четвертый снова погрузилсЯ в
размышлениЯ.
     - ЃеднаЯ старуха! - вдруг воскликнул он.
     “  менЯ защемило сердце;  Я будто наЯву увидел столб,  костер,  услышал
предсмертный вопль старухи.
     - Љакой стыд, что мы ее не спасли, какаЯ жалость!
     - Џочему жалость?
     - Џочему? ’ы еще спрашиваешь, ‘орок четвертый?
     - ЉакаЯ ей от этого корысть?
     - Џродление жизни, к примеру. ђазве это ничего не значит?
     - “знаю  человека!  Ћн  всегда  притворЯетсЯ,  что  вечное блаженство в
царствии небесном -  бесценнаЯ награда!  Ђ сам стремитсЯ как можно дольше не
попасть  на  небо.  Џонимаешь,  в  глубине  души  он  отнюдь  не  убежден  в
существовании царствиЯ небесного.
     ЊенЯ зло  взЯло,  что  Я  по  неосторожности дал  ему такой козырь.  Ќо
спорить не стал:  сказанного не воротишь,  к тому же,  спорь не спорь, ‘орок
четвертого не убедишь.  †елаЯ перевести разговор на другую тему,  Я заметил,
что уж в  одном-то старуха выиграла бы,  если б  ее спасли от костра,  -  не
мучилась бы так перед смертью, прежде чем попасть в рай.
     - Ћна не попадет в рай, - невозмутимо сказал ‘орок четвертый.
     џ был потрЯсен и еще больше - возмущен.
     - ’ы, вероЯтно, много знаешь о рае, - сказал Я с некоторой горЯчностью,
- откуда тебе все известно?
     …му  не  передалось мое  волнение,  он  даже не  потрудилсЯ ответить на
вопрос, а продолжал:
     - ‚ыигрыш этой  женщины был  бы  ничтожен,  даже по  вашим удивительным
меркам.  —то  такое  десЯть лет  по  сравнению с  десЯтью миллиардами?  Ћдна
десЯтитысЯчнаЯ долЯ секунды, иначе говорЯ - ничто. ’ак вот, теперь она в аду
и пребудет там вечно.  ‚ычти из вечности десЯть лет,  что ты получишь? Ќуль.
…е смертнаЯ мука на костре длилась шесть минут,  спасать ее от такой муки не
стоило труда. ЃеднЯжка теперь в аду, посмотри сам.
     € не успел Я попросить пощады, как моему взору открылось море огнЯ, и в
нем она,  среди других грешников.  “же в следующий миг адское пламЯ исчезло,
исчез и тот, кто вызвал это видение. џ осталсЯ в одиночестве.


                                ѓлава XXIII

     •отЯ Я был молод -  мне едва минуло семнадцать, - овладевшаЯ мной тоска
была почти беспросветна. €нтерес к событиЯм в замке и его обитателЯм угас; Я
замкнулсЯ в себе и не обращал вниманиЯ на то, что происходит вокруг; двойник
выполнЯл все  мои  обЯзанности,  делать мне  было нечего,  и  Я,  невидимый,
бесцельно слонЯлсЯ по замку, чувствуЯ себЯ глубоко несчастным.
     „ни  тЯнулись  мрачной  чередой,   Я  томилсЯ,  чего-то  в  моей  жизни
недоставало,  Я  сознавал это все отчетливей.  џ  и  самому себе не  решалсЯ
признатьсЯ, отчего томлюсь. Ђ причиной была племЯнница мастера Њаргет. џ был
тайно влюблен в нее, влюблен давным-давно. џ с обожанием смотрел на ее лицо,
прелестную фигурку,  но дальше этого немого обожаниЯ дело не шло: не хватало
смелости.  „а  и  как мог Я,  застенчивый неоперившийсЯ юнец,  воспарить так
высоко?  ‘тоило ей мимоходом одарить менЯ приветливым словом, менЯ бросало в
дрожь,  безграничное счастье наполнЯло мое  существо,  всеми фибрами души  Я
ощущал неземное блаженство и  ночью не смыкал глаз,  но такаЯ Явь была лучше
сна.  ќти  случайные,  ничего  не  значащие фразы,  которые  Њаргет  бросала
невзначай, были длЯ менЯ подлинными сокровищами, Я бережно хранил их в своей
памЯти и точно помнил, когда она произнесла каждую из них, по какому случаю;
помнил ее голос, выражение лица, свет глаз; что ни ночь, Я любовно перебирал
их в памЯти одну за другой,  умилЯлсЯ,  играл с ними,  как беднаЯ девчонка с
горсткой дешевых бусинок.  Ќо о том,  чтобы Њаргет всерьез подумала обо мне,
глЯнула,  молвила слово -  ласково,  не так, как походЯ бросают кошке, - Я и
мечтать не смел!  Ћбычно Њаргет менЯ не замечала и, проходЯ мимо по коридору
или гостиной, ограничивалась приветливым взглЯдом.
     Љак Я уже сказал,  Я давно тосковал по ней.  ‡доровье ее матери немного
ухудшилось,  и Њаргет не отлучалась из комнаты больной.  ’еперь Я понЯл, как
жажду лицезреть своего ангела, быть с ней рЯдом. € вдруг Я увидел ее шагах в
двадцати от себЯ -  о, чудное виденье! Ќежное юное лицо, легкаЯ фигурка и та
особаЯ хрупкость и  грациЯ,  что  присуща лишь семнадцатилетней;  это лучшаЯ
пора в жизни девушки, пора ее расцвета. ‚от он, мой идеал! џ замер на месте,
зачарованный.  Ћна медленно шла в  мою сторону,  задумчиваЯ,  мечтательнаЯ и
настолько погруженнаЯ в  свои мысли,  что не замечала ничего вокруг.  Њаргет
приблизилась,  и Я,  невидимый,  стал на ее пути;  она прошла сквозь менЯ, и
кровь моЯ вспыхнула.  Њаргет остановилась,  удивленнаЯ,  щеки ее  окрасились
Ярким румЯнцем, рот полуоткрылсЯ, дыхание стало прерывистым и учащенным; она
недоуменно оглЯделась и произнесла едва слышно раз, потом еще:
     - —то бы это могло быть?
     џ пожирал ее глазами; Њаргет не двигалась с места минуту, а может быть,
и больше, потом так же тихо, будто говорила сама с собой, посетовала:
     - Џохоже,  Я грежу наЯву,  ведь это был сон, но зачем Я проснулась? - ‘
этими словами она медленно пошла по коридору.
     ђадость моЯ  была неописуемой.  џ  подумал,  что Њаргет любит менЯ,  но
хранит свою любовь в  тайне,  как все девушки,  но  теперь Я  добьюсь от нее
признаниЯ,  Я буду смел, решителен, Я откроюсь ей! ‘тав видимым, Я мгновенно
догнал Њаргет.  € вот Я с ней рЯдом;  возбужденный,  счастливый, уверенный в
успехе, Я взЯл ее за руку и неожиданно длЯ себЯ выпалил:
     - „орогаЯ Њаргет, моЯ Њаргет, люби...
     Ћна  устремила  на  менЯ  укоризненный  взглЯд,  сдержанный,  но  очень
холодный, выждала, чтоб он заледенил мне душу, и ушла, не сказав ни слова. “
менЯ не хватило смелости последовать за ней.  „а Я  и  не мог последовать за
ней:  Я  остолбенел от  удивлениЯ.  Џочему она так обошлась со мной?  Џочему
грезит обо  мне  и  не  рада  видеть наЯву?  ќто  была  тайна,  но  какаЯ-то
необычнаЯ,  непонЯтнаЯ мне тайна.  џ ломал голову,  тщетно пытаЯсь разрешить
загадку, и все еще глЯдел вслед Њаргет; мне хотелось плакать от стыда: как Я
был самонадеЯн и  как жестоко поплатилсЯ за это!  ‚друг Њаргет остановилась.
Ѓоже,  да ведь она может вернутьсЯ!  ‚ мгновенье ока Я стал невидимкой -  за
полцарства Я не хотел бы предстать перед ней снова.
     Њаргет действительно повернула обратно.  џ  отступил к  стене,  дал  ей
дорогу.  Њне хотелось взлететь,  но  Я  не мог оторватьсЯ от земли;  слишком
сильно  было  очарование Њаргет,  Я  стоЯл,  вопреки  своему  желанию,  и  с
обожанием смотрел на нее.  Њаргет ступала как во сне,  с тем же задумчивым и
отрешенным  видом;   проходЯ  мимо  менЯ,   она  остановилась,   замерла  на
мгновение-другое, потом продолжила свой путь и со вздохом сказала:
     - џ ошиблась, но мне показалось, что Я снова испытала нечто похожее.
     ‘ожалела ли  она  о  своей  ошибке?  ‚ероЯтно,  сожалела.  Њаргет снова
возродила во  мне  страстную надежд