рпелось обратитьсЯ с молитвой к богу, и мы отправились в мою комнату.


                                  ѓлава XV

     Ќо когда мы пришли ко мне, Я понЯл, что ‘орок четвертый и не собираетсЯ
молитьсЯ:  он  был  полон других,  мирских интересов.  ќто поразило и  очень
обеспокоило менЯ,  ибо вызвало сильное подозрение -  оно закрадывалось мне в
душу и  ранее,  но Я каждый раз отмахивалсЯ от него,  -  что ‘орок четвертый
равнодушен к вере.  џ спросил его в упор,  и он призналсЯ -  да, равнодушен.
Њожете представить себе,  какой это  был  удар длЯ менЯ,  как Я  оцепенел от
ужаса, - всего не передашь словами.
     ‚  ту  страшную минуту в  моей жизни произошел перелом,  Я  стал другим
человеком и  решил посвЯтить свою  жизнь,  отдать все  силы  и  способности,
которыми менЯ наградил господь,  спасению заблудшей души ‘орок четвертого. €
тогда Я ощутил свЯщенный трепет,  и душа моЯ исполнилась благодати; Я понЯл,
что господь благословил менЯ.  Ћн подал мне знак,  такой же верный, как если
бы  говорил со  мной.  Ћн сделал менЯ своим орудием в  этом великом деле.  џ
знал,  что  он  все  может,  и  всЯкий раз,  когда  мне  нужен будет совет и
наставление,  Я  стану искать их в молитве,  и господь не оставит менЯ своей
милостью; Я знал...
     - €деЯ мне Ясна, - сказал ‘орок четвертый, легко вторгаЯсь в мои мысли.
- ќто будет что-то вроде фирмы -  глава наверху,  а чужие руки,  загребающие
жар,  -  внизу.  € так -  в каждом приходе,  пожалуй, даже - в каждой семье.
Џопробуй найди хотЯ бы одного благоглупого фанатика, который без партнерства
с  богом  (по  мнению  фанатика!)  пыталсЯ  бы  спасти  какую-нибудь  мелкую
благоглупую душонку,  заслуживающую спасениЯ не больше, чем он сам, набей из
него чучело и выставь в музее - там его место.
     - “молЯю тебЯ,  не произноси такие слова,  они ужасны и богохульны. € к
тому  же  несправедливы:  господу дороги  все  его  чада,  и  нет  души,  не
заслуживающей спасениЯ.
     Ќо мои слова не подействовали на ‘орок четвертого. “ него было веселое,
шаловливое  настроение,  а  когда  он  находилсЯ  в  таком  настроении,  его
невозможно было заинтересовать чем-нибудь серьезным. —то бы Я ни говорил, он
отвечал вежливо,  но  с  совершенно безразличным видом -  о  такой-де мелочи
можно поговорить в  другое времЯ,  но  не  сейчас.  Ћн  употребил именно это
слово,  очевидно,  вовсе не вдумываЯсь в его оскорбительный смысл. € добавил
нечто совсем непонЯтное:
     - ‘ейчас Я  живу не в этом столетии,  а в другом,  более интересном длЯ
менЯ.  ’ы молись,  если хочешь, не обращай на менЯ вниманиЯ, а Я позабавлюсь
интересной игрушкой, если это тебе не помешает.
     Ћн достал из кармана маленькую стальную вещицу и, бросив небрежно: "ќто
варган,  на нем играют негры", прижал ее к зубам и принЯлсЯ извлекать из нее
низкие вибрирующие звуки; это была чрезвычайно веселаЯ зажигательнаЯ музыка,
и  в  такт  этой  музыке  он  запрыгал,   задергалсЯ,  неистово  закрутилсЯ,
завертелсЯ по  всей  комнате,  будто хотел вызвать у  менЯ  головокружение и
помешать молитве своим  диким танцем;  времЯ от  времени он  выражал избыток
радости  неистовым  воплем  или  подпрыгивал вверх  тормашками  и  с  минуту
кружилсЯ в  воздухе колесом,  да так быстро,  что у менЯ все сливалось перед
глазами, Я лишь слышал жужжанье. Ќо и тогда он выдерживал такт своей музыки.
ќто был сумбурный, неистовый Языческий танец.
     ‘орок четвертый не устал от него, а, напротив, почувствовал прилив сил.
Џодошел,  сел рЯдом,  положил мне руку на колено в своей подкупающей манере,
улыбнулсЯ  чарующей  улыбкой  и  спросил,  как  мне  понравилсЯ  танец.  Ћн,
несомненно,  ждал похвалы,  и  Я должен был ее высказать.  “ менЯ не хватило
духу обидеть его:  он так наивно гордилсЯ своей сумасшедшей выходкой.  џ  не
смог признатьсЯ ему,  что это было недостойное, отвратительное зрелище и Я с
трудом выдержал его  до  конца -  нет,  Я  принудил себЯ  назвать его  танец
"дивом,  самим  совершенством" -  бессмысленные слова,  но  ‘орок четвертый,
ждавший похвалы,  принЯл их  за чистую монету и  не заметил,  что у  менЯ на
душе;  лицо  его  засветилось радостной благодарностью,  он  порывисто обнЯл
менЯ:
     - Љак приЯтно, что тебе так понравилсЯ мой танец. џ его повторю.
     € он, отпусти ему грехи, господи, снова вихрем закружилсЯ в плЯске. џ и
слова вымолвить не успел - и поделом мне. Ќо если рассудить, моей вины здесь
не  было:  откуда мне  было  знать,  что  вымученную похвалу ‘орок четвертый
сочтет  за  приглашение возобновить „ьЯвольскую оргию?  €  он  бесновалсЯ  и
бесновалсЯ,  надрываЯ мне душу, пока у менЯ не потемнело в глазах и не стало
мочи  терпеть;  Я  не  выдержал и  заговорил,  умолЯЯ его  остановитьсЯ,  не
истЯзать себЯ.  ќто была еще одна ошибка.  ЏроклЯтие, ‘орок четвертый решил,
что Я волнуюсь за него!
     - Ќе беспокойсЯ обо мне!  -  весело крикнул он,  пролетаЯ мимо.  - ‘иди
себе и наслаждайсЯ зрелищем, Я могу забавлЯть тебЯ всю ночь!
     џ  решил,  что пора подыскать место,  где можно спокойно умереть,  и уж
поднЯлсЯ было, но вдруг услышал его огорченный голос:
     - Ќеужели ты уйдешь?
     - “йду.
     - ‡ачем? Ќе уходи, прошу тебЯ.
     - Ђ ты уймешьсЯ?  Ќе могу спокойно смотреть,  как ты сам истЯзаешь себЯ
до смерти.
     - „аю слово, Я нисколько не устал. Ќу, прошу тебЯ, останьсЯ!
     ђазумеетсЯ,  мне хотелось побыть с  ним,  но если он угомонитсЯ и будет
вести себЯ по-человечески,  даст мне передышку.  Љакое-то времЯ у него это в
голове не укладывалось:  ведь он порой бывал туп,  как осел; потом наконец в
его больших кротких глазах мелькнуло обиженное выражение.
     - Ђвгуст, тебе, кажетсЯ, надоело это представление?
     Љонечно,  Я  был  готов сквозь землю провалитьсЯ от  стыда и,  движимый
горЯчим желанием поскорей загладить обиду  и  вновь увидеть радость на  лице
приЯтелЯ,  чуть было не  позабыл про  всЯкую осторожность и  здравый смысл и
едва не брЯкнул, что хочу увидеть танец снова. Ќо удержалсЯ: ужас перед тем,
что неизбежно последует за моим предложением,  сковал мне Язык и спас жизнь.
џ  ловко увернулсЯ от прЯмого ответа и,  вскрикнув "Ћх!",  принЯлсЯ шарить у
себЯ  за  воротом  в  поисках воображаемого паука.  ‘орок  четвертый тут  же
позабыл про  обиду  и  прониксЯ сочувствием ко  мне.  ‡апустил руку  мне  за
шиворот,  провел  растопыренными пальцами по  шее  и  вытащил трех  пауков -
настоЯщих,  а  ведь Я  только сделал вид,  будто у менЯ за шиворотом ползает
паук.  ‚ такое времЯ года - на дворе стоЯл февраль - как-то не верилось, что
в замке водЯтсЯ какие-нибудь пауки, кроме воображаемых.
     Њы  приЯтно  провели  времЯ,  но  никакой  беседы  о  вере  и  боге  не
получилось:  стоило мне подумать о  чем-нибудь в этом роде,  он тотчас читал
мою мысль и подавлЯл ее той удивительной силой, котораЯ всегда позволЯла ему
уловить и не дать мне высказать мысли, которые ему не нравились. Ќесомненно,
мне  с  ним  было интересно,  уж  так  он  был устроен -  с  ним всегда было
интересно.  ‚скоре Я с удивлением обнаружил, что мы уже не у менЯ в комнате,
а у него. џ даже не заметил, когда это случилось. €зумительнаЯ волшба, но на
душе у менЯ стало тревожно.
     - ‚се оттого,  что Я, по-твоему, поддаюсь искушению, - усмехнулсЯ ‘орок
четвертый.
     - џ  уверен,  что  так  оно и  есть.  ’ы,  можно сказать,  уже поддалсЯ
искушению и делаешь то, что маг запретил.
     - …рунда!  џ подчинЯюсь ему лишь тогда,  когда сам захочу. Ђ заклЯтиЯми
пользуюсь,  чтобы позабавитьсЯ и  досадить магу.  ‡наю все его фокусы,  да и
такие, которые ему неведомы. ќто мои собственные фокусы, Я их купил, купил у
мастера  поискуснее,  чем  Ѓалтасар.  Љогда  Я  показываю свои  фокусы,  маг
недоумевает:  вроде бы  сам повелел выполнить,  внушил мне умение,  а  когда
повелел и что внушил - не помнит, а потому терЯетсЯ в догадках и волнуетсЯ -
думает,  что у  него неладно с  головой.  Ѓалтасар вынужден приписывать себе
все,  что Я делаю:  ведь он с этого начал и теперь не может выйти из игры; Я
же,  показываЯ его фокусы и свои собственные,  намерен создать ему славу,  о
которой другие второсортные маги и астрологи не смеют и мечтать.
     - ‘траннаЯ идеЯ! Џочему ты не создашь такую славу себе?
     - Њне она не  нужна.  “  нас дома не  терпЯт суеты,  длЯ менЯ здесь все
суета сует.
     - ѓде твой...
     Ћн пресек мой вопрос.  џ  в  глубине души мог только мечтать,  чтоб мне
выпала на долю слава, которую ‘орок четвертый так презирал. Ќо он не обратил
вниманиЯ на  мою мечту,  Я  вздохнул и  распрощалсЯ с  ней.  Љ  тому же мной
овладело беспокойство.
     - ‘орок четвертый,  Я  наперед знаю -  не создашь ты ему славу великого
мага, а на себЯ навлечешь страшную беду, - сказал Я. - ’ы не готов предстать
перед всевышним.  ’ы должен готовитьсЯ,  ‘орок четвертый,  поверь мне. „орог
каждый  миг.  Њне  бы  так  хотелось,  чтоб  ты  стал  христианином,  может,
попробуешь?
     ‘орок четвертый покачал головой.
     - џ затоскую, - молвил он.
     - ‡атоскуешь? Џочему?
     - џ окажусь в полном одиночестве.
     џ подумал,  что шутка неудачнаЯ, и сказал ему об этом прЯмо в глаза. Ќо
‘орок четвертый ответил,  что это вовсе не шутка,  когда-нибудь он вникнет в
суть дела и докажет, что прав, а сейчас у него есть забота поважнее.
     - Џрежде всего Я должен еще выше поднЯть репутацию астролога, - поЯснил
он безмЯтежно и  добавил в своей добродушнейшей манере:  -  “ тебЯ есть одна
черта, мне не свойственнаЯ, - страх. ’ы боишьсЯ ЉатценъЯмера и его приЯтелей
и  потому не решаешьсЯ побыть у  менЯ,  сколько тебе хочетсЯ или сколько мне
хочетсЯ. Ќо этому легко помочь. џ научу тебЯ превращатьсЯ в невидимку, когда
тебе  вздумаетсЯ,   при  помощи  магического  слова.  Ќазови  его  мысленно,
произнести его ты  не  сможешь,  это дано лишь мне.  Џрибегай к  магическому
слову, когда захочешь исчезнуть или стать видимым снова.
     ‘орок четвертый молвил магическое слово и  исчез.  џ  был так потрЯсен,
так благодарен ему,  так счастлив,  что с минуту не мог сообразить, где Я, и
готов был на  голове ходить от радости,  потом увидел,  что сижу у  камина в
собственной комнате, но, хоть убей, не помнил, как там очутилсЯ.
     Џока менЯ не сморил сон,  Я, как всЯкий другой мальчишка на моем месте,
только и  делал,  что исчезал и  становилсЯ видимым вновь,  получаЯ от этого
огромное удовольствие.  џ  очень гордилсЯ собой,  почитал себЯ  выше  любого
мальчишки на свете, что было очень глупо: ведь Я не изобрел это искусство, а
получил его в дар,  смог им воспользоватьсЯ,  и в этом не было моей заслуги.
’акое же чувство превосходства поЯвилось бы у каждого мальчишки, привали ему
такаЯ удача.  ‚прочем,  это не  мои мысли,  Я  позаимствовал их позднее,  из
вторых рук, откуда и берутсЯ все мудрые мысли, если верить ‘орок четвертому.
€ вот Я в последний раз стал невидимкой и, довольный, улегсЯ спать, так и не
помолившись за приЯтелЯ,  а ведь его жизнь была в опасности.  џ об этом даже
не вспомнил.


                                 ѓлава XVI

     ‘орок четвертому даровали право ношениЯ шпаги и  тем самым причислили к
благородному  сословию.  ЏовинуЯсь  своему  капризу,  он  и  вырЯдилсЯ,  как
джентльмен.  ‘орок четвертый был умен,  но  очень неуравновешен;  стоило ему
заметить возможность подурачитьсЯ,  он  ее  не  упускал ни  за что на свете:
просто не мог удержатьсЯ и не испробовать себЯ в новой роли.  ‚се вокруг его
не  любили,  но  враждебность и  остраЯ  неприЯзнь мало-помалу смЯгчились за
последние сутки из-за  смертельной угрозы,  нависшей над  ним,  а  он  решил
выбрать именно это времЯ,  чтоб своим щегольским видом оскорбить печатников,
показать,  что  он  им  ровнЯ.  ‚едь  он  не  просто  оделсЯ,  как  подобает
благородному,  - нет! ‹учший нарЯд ЌавсенаплюЯ не шел ни в какое сравнение с
блеском и  великолепием нового облачениЯ ‘орок четвертого,  а  что  касаетсЯ
остальных, он отличалсЯ от них, как царь ‘оломон от скромных, хоть и изЯщных
лилий{18}. ЏредставлЯете - высокие расшитые ботинки со шнуровкой, на красных
каблуках,  розовое шелковое трико,  бледно-голубые атласные штаны по колено,
камзол из золотой парчи,  ослепительно-краснаЯ накидка из атласа,  кружевной
воротник,  достойный королевы,  изЯщнейшаЯ голубаЯ бархатнаЯ шлЯпа с длинным
пером, прикрепленным к ней булавкой, усыпанной бриллиантами, шпага в золотых
ножнах с рукоЯткой,  украшенной драгоценными камнЯми.  ’аков был нарЯд ‘орок
четвертого,  а  выступал он  точно кнЯзек,  "танцующий кекуок",  как он  сам
выразилсЯ.  Љрасив он был,  как картинка,  а уж доволен собой, как властелин
мира.  ‚  руке держал кружевной платочек и то и дело прикладывал его к носу,
словно герцогинЯ.  Ћн,  вероЯтно,  думал, что вызовет всеобщее восхищение, и
каково же  было  его  разочарование,  когда печатники набросились на  него с
оскорблениЯми и насмешками,  наградили обидными прозвищами и обвинили в том,
что он украл свой нарЯд. ‘орок четвертый защищалсЯ, как мог, но голос у него
уже дрожал,  он мог разрыдатьсЯ в любую минуту.  ЃеднЯга убеждал печатников,
что  нарЯд  досталсЯ  ему  честным  путем,  благодарЯ щедрости его  учителЯ,
великодушного мага,  создавшего его из  пустоты одним-единственным волшебным
словом;  ведь маг  на  самом деле могущественнее,  чем они полагают,  он  не
показал миру и  половины своих чудес;  окажись он  сейчас здесь,  ему бы  не
понравилось, что оскорблЯют его скромного слугу, не причинившего никому зла;
окажись маг здесь, он показал бы ЉатценъЯмеру, как обзывать его, слугу мага,
вором, да еще грозить при этом пощечиной.
     - Ђх,  показал бы,  да неужели?  ‚от он идет,  легок на помине,  сейчас
посмотрим,  так  ли  уж  дорог магу  его  бедный слуга!  -  с  этими словами
ЉатценъЯмер влепил парню такую пощечину,  что  ее  было слышно на  сто Ярдов
вокруг.  ‘орок четвертый, отброшенный в сторону мощным ударом, увидел мага и
взмолилсЯ:
     - Ћ,  мой благородный хозЯин,  величайший маг и  астролог,  Я  прочел в
твоих глазах приказ и  должен подчинитьсЯ:  такова твоЯ высочайшаЯ волЯ,  но
умолЯю,  заклинаю тебЯ,  не  принуждай менЯ исполнить твою волю,  сделай это
сам, своей справедливой рукой.
     ‘  минуту маг стоЯл молча,  не сводЯ глаз с  ‘орок четвертого;  мы тоже
глазели на  него  затаив дыхание,  под  конец  ‘орок  четвертый отвесил магу
почтительный поклон.
     - ’ы  хозЯин,  твоЯ  волЯ -  закон,  Я  подчинЯюсь,  -  произнес он  и,
обернувшись к  ЉатценъЯмеру,  сказал:  -  Ќе пройдет и  несколько часов,  ты
увидишь,  какую беду навлек на себЯ и  других.  ‘ам убедишьсЯ,  что нехорошо
обижать хозЯина.
     ‚ы,  конечно, видели, как из-за набежавшей тучки разом мрачнеет залитое
солнцем поле?  ’очно  так  же  неЯснаЯ угроза,  словно  туча,  омрачила лица
печатников.  Ќичто  не  действует  так  угнетающе,  как  ожидание  грЯдущего
несчастьЯ,  напророченного могущественным злым колдуном. ‘трах закрадываетсЯ
в душу и ширитсЯ, ширитсЯ; воображение рисует все новые кошмарные картины, и
вот уже страх завладевает вами целиком;  вы терЯете аппетит, вздрагиваете от
каждого звука, боитесь собственной тени.
     †енщины послали старую Љатрину к ‘орок четвертому -  может,  он внемлет
ее мольбе и скажет,  что должно случитьсЯ,  это хоть немного облегчило бы им
тЯжкое бремЯ ожиданиЯ,  но Љатрина не нашла ни его,  ни мага.  Ћба так и  не
поЯвились до конца днЯ.  ‡а ужином почти не разговаривали,  никто не касалсЯ
этой темы. Џосле ужина печатники много пили в одиночку, вздыхали, машинально
поднимались со своих мест, беспокойно ходили из угла в угол, снова садились,
ничего вокруг себЯ не замечаЯ,  порой горестно вскрикивали.  ‚  десЯть часов
никто не пошел спать:  видно,  смЯтенные души,  страшась одиночества, искали
поддержку  и   утешение  в   близости  друзей  по  несчастью.   ‚   половине
одиннадцатого никто не  двинулсЯ с  места.  ‚  одиннадцать повторилась та же
картина.  Ѓыло бесконечно грустно сидеть в тусклом свете мигающих свечей,  в
тишине,  нарушаемой лишь случайными звуками,  особенно гнетущей от завываниЯ
зимнего ветра в башнЯх и зубчатых стенах замка.
     ќто  случилось в  половине двенадцатого.  Џечатники сидели  задумчивые,
погруженные в  собственные мысли и вслушивались в погребальную песнь ветра -
ЉатценъЯмер, как все прочие. Џослышалась чьЯ-то тЯжелаЯ поступь, и печатники
испуганно устремили глаза  к  двери -  там  стоЯл двойник ЉатценъЯмера!  ‚се
разом ахнули,  едва не погасив свечи, и застыли, не в силах оторвать от него
взглЯда.  „войник был в рабочем костюме печатника и держал в руке урок.  Ћба
ЉатценъЯмера были похожи как две капли воды -  в  зеркале не различишь!  € в
гостиную ЉатценъЯмер вошел,  как мог войти только ЉатценъЯмер, - решительно,
нагло,  недружелюбно  поглЯдываЯ  по  сторонам,  -  вошел  и  протЯнул  урок
подлинному ЉатценъЯмеру:
     - Љак набирать текст - со шпонами или без шпон?
     Љакое-то  времЯ ЉатценъЯмер не  мог опомнитьсЯ от удивлениЯ,  но быстро
совладал с собой.
     - Ђх ты,  колдовское отродье!  -  крикнул он, вскакиваЯ с места, - да Я
тебЯ...
     € он перешел от слов к делу,  ударив двойника кулаком в челюсть;  такой
удар-скуловорот мог раздробить любую челюсть, но двойник был цел и невредим;
сойдЯсь носом к носу, они закружились, пританцовываЯ, молотЯ друг друга, как
стенобитные машины.  Ћкружающие глЯдели на  дерущихсЯ со  смешанным чувством
благоговейного удивлениЯ и восторга, втайне уповаЯ на то, что ни один из них
в  живых не останетсЯ.  „рака продолжалась с полчаса,  потом оба выбились из
сил и плюхнулись на стульЯ - окровавленные, задыхающиесЯ.
     Ќекоторое времЯ они сидели молча, потом подлинный ЉатценъЯмер спросил:
     - Џослушай, парень, ты кто такой? Ћтвечай!
     - џ - ЉатценъЯмер, старший печатник, вот кто, если хочешь знать.
     - ‚решь! ’ы что в типографии делал - набирал?
     - „а, набирал.
     - —ерти бы тебЯ подрали! Љто тебе позволил?
     - ‘ам себе позволил. „умаю, этого достаточно.
     - Љак бы не так! ’ы состоишь в цехе печатников?
     - Ќет.
     - ’огда ты - штрейкбрехер! Ѓей его, ребЯта!
     Џечатники  охотно  пустили  в  ход  кулаки  и,  распалившись от  злобы,
ругались на чем свет стоит -  слушаЯ их,  можно было получить образование по
этой  части.  —ерез  минуту  от  двойника осталось бы  мокрое место,  но  он
крикнул:
     - ђебЯта, на помощь!
     ‚ то же мгновение в гостиную ввалились двойники всех прочих и ввЯзались
в драку!
     €гра  закончилась вничью.  ќтого  следовало ожидать:  каждый  дралсЯ со
своим двойником,  ровней во всем,  и они не могли одолеть друг друга.  Џотом
дерущиесЯ сделали попытку разрешить спор поединком на шпагах,  но и поединок
закончилсЯ вничью.  Џротивники разошлись в  разные  стороны  и,  обмениваЯсь
колкостЯми,  обсуждали обстановку.  „войники отказались вступить в цех, но и
бросать работу не собирались;  ни просьбы,  ни угрозы на них не действовали.
Џереговоры зашли в тупик. …сли двойники останутсЯ в замке, печатники лишатсЯ
средств к  существованию -  теперь они не  могли получить деньги за простой!
Ќепоколебимость их позиции,  которой они так чванились,  оказалась вымыслом.
ќто  было  Яснее  Ясного,  и,  чем  глубже  они  проникались сознанием своей
ненужности, тем отчетливей понимали, что это всего лишь вымысел.
     Џоложение  было  тЯжелое  и  прискорбное.  ‚ы  скажете,  что  печатники
получили по заслугам.  —то ж,  вы правы,  но разве этим все сказано?  „умаю,
нет.  Џечатники всего лишь люди, сделавшие глупость и заслужившие наказание,
но  отнимать у  них за  это хлеб насущный было бы слишком суровой карой.  Ќо
дело обстоЯло именно так.  Ѓеда пришла,  как снег на голову,  и печатники не
знали, как быть. —ем больше они толковали о ней, тем страшней и непоправимее
она им  казалась.  Ђ  кара -  несправедливой:  в  разговоре выЯснилось,  что
двойникам не нужно ни есть,  ни спать: за них обоих это делают печатники, но
когда едЯт и  спЯт двойники,  печатники,  черт возьми,  не  получают никакой
пользы!  € еще:  печатники остались без работы и средств к существованию, но
тем не менее поЯт и кормЯт за свой счет незваных гостей,  штрейкбрехеров, не
получаЯ взамен - „ьЯвол их побери - даже благодарности! Љ тому же оказалось,
что штрейкбрехеры не берут плату за работу в типографии - им, видите ли, она
ни к  чему,  они и  требовать плату не станут.  Ќаконец Ќавсенаплюю пришла в
голову идеЯ достойного,  по его мнению,  компромисса, и приунывшие печатники
подошли послушать,  в чем она заключаетсЯ.  €деЯ была в том,  чтобы двойники
работали,  а  печатники получали плату и честно выполнЯли свой долг -  ели и
спали за двоих.  ‘начала все решили, что идеЯ блестЯщаЯ, но потом тучи снова
скрыли небосвод -  нет,  такой  план  никуда не  годилсЯ:  по  законам цеха,
печатники  не  могли  сотрудничать со  штрейкбрехерами.  Ћт  заманчивой идеи
пришлось отказатьсЯ,  и все приуныли пуще прежнего. ’ем временем ЉатценъЯмер
пыталсЯ утопить свою боль в вине,  но спиртное на него не действовало -  ему
все казалось,  что он выпил мало,  хоть вино уже не шло в горло. Ѓеда в том,
что  он  был  полупьЯн:  двойник получил свою половину и  тоже был полупьЯн.
ЉатценъЯмер сообразил,  в  чем  дело,  очень  обиделсЯ  и  попрекнул  своего
двойника, моргавшего в блаженном забытьи:
     - Ќикто тебЯ не приглашал выпить,  ты просто дурно воспитан. ЏорЯдочные
люди так себЯ не ведут.
     Ћдни жалели двойника:  ведь он  был  не  виноват,  другие вовсе его  не
жалели,  им было стыдно за него, он раздражал их своим видом. ‘ам же двойник
оставалсЯ безучастным,  по-прежнему молчал  и,  сонно  помаргиваЯ,  блаженно
улыбалсЯ.
     Џереговоры  продолжались,   но,   разумеетсЯ,   безуспешно.   Џоложение
оставалось  безвыходным и  отчаЯнным.  ђазговор  перешел  на  мага  и  ‘орок
четвертого;  тут же послышались призывы свести с  ними счеты.  Љогда страсти
накалились до предела,  поЯвилсЯ маг;  он шел, как во сне; увидев двойников,
маг остолбенел,  либо искусно изобразил удивление. Џечатники, глЯдЯ на него,
очень рассердились.
     - ќто твоЯ „ьЯвольскаЯ работа,  -  негодовали они, - нечего разыгрывать
удивление.
     ‡лобные взглЯды и  грозный вид  печатников испугали мага,  он  сразу  с
неподдельным жаром заЯвил о  своей непричастности к этому делу;  он-де отдал
‘орок  четвертому совсем другое распорЯжение,  и,  окажись ученик здесь,  он
тотчас обратилсЯ бы в  прах и пепел за то,  что употребил во зло его,  мага,
заклЯтиЯ;  потом  маг  сказал,  что  должен немедленно разыскать ученика,  и
повернул назад, но печатники преградили ему путь.
     - ЏытаешьсЯ улизнуть,  но тебе это не удастсЯ! - вскипел ЉатценъЯмер. -
Њожешь не сходЯ с места вызвать сюда проклЯтое отродье, мы это знаем не хуже
тебЯ.  ‚ызови его сюда и уничтожь,  либо -  клЯнусь честью!  - Я предам тебЯ
свЯтой инквизиции!
     “грозы  было  достаточно.  Ѓедный  старик побледнел и  затрЯссЯ,  потом
поднЯл руку,  произнес какие-то непонЯтные слова,  и в тот же миг - "Ѓум!" -
ударил гром и перед нами возник ‘орок четвертый, веселый, изЯщный, нарЯдный,
как мотылек!
     ‚се в  ужасе кинулись к  магу,  чтобы воспрепЯтствовать казни;  в  душе
никто не желал смерти парню, они только думали, что желают; послышалсЯ крик,
и  влетела Љатрина с  развевающимисЯ седыми волосами;  на мгновение нас да и
все  вокруг скрыла кромешнаЯ тьма,  потом взорам предстала стройнаЯ фигура в
центре круга -  живой факел, полыхающий ослепительно-белым пламенем; миг - и
‘орок четвертый обратилсЯ в  пепел,  и мы снова погрузились во тьму.  €з нее
вырвалсЯ плач-причитание, прерванный всхлипом и рыданием.
     - Ѓог дал, бог взЯл... да свЯтитсЯ имЯ твое!{19}
     ќто Љатрина, истиннаЯ христианка, прощаЯсь со всем, что имела, целовала
карающую руку.


                                 ѓлава XVII

     Ќазавтра Я почти весь день бродил по замку невидимкой -  душа не лежала
болтать о пустЯках,  а о том,  что занимало всех,  -  тем более. џ был полон
грусти и раскаЯниЯ,  что свойственно всем в первые дни после утраты близкого
человека; в такие дни нам хочетсЯ побыть наедине со своим горем; вспоминаЯ о
своей неверности в  дружбе или любви к  навеки ушедшему другу,  мы  мучаемсЯ
запоздалыми угрызениЯми совести.  Ќа  моей  душе таких прегрешений оказалось
больше,  чем Я полагал.  ‚оспоминаниЯ о них преследовали менЯ неотступно,  Я
повторЯл с болью в сердце:  "Ћ,  если бы ‘орок четвертый вернулсЯ,  Я был бы
верен ему,  Я вел бы себЯ иначе". ‘колько раз у менЯ была возможность помочь
ему обрести жизнь вечную,  а Я каждый раз упускал ее, и вот теперь врата раЯ
закрылись перед ним  навеки,  и  в  этом виноват Я,  где  мне  теперь искать
утешениЯ?
     џ возвращалсЯ к этой мысли снова и снова, хоть и убеждал себЯ, что надо
думать о  чем-нибудь менее мучительном,  -  к примеру,  о том,  почему ‘орок
четвертый поддалсЯ искусу преступить границы дозволенного, ведь он прекрасно
знал,  что поплатитсЯ жизнью.  ђазумеетсЯ,  Я мог ломать себе голову сколько
угодно  и  напрасно,  совершенно напрасно,  ибо  все  равно  не  понимал его
поступка. ‘орок четвертый был легкомыслен и благоразумием не отличалсЯ - что
верно,  то  верно,  но мог ли Я  вообразить,  что он полностью лишен всЯкого
благоразумиЯ  и  готов  рисковать  жизнью,  лишь  бы  удовлетворить какой-то
каприз!  Ђ чего,  собственно, Я добивалсЯ такими рассуждениЯми? Ђ вот чего -
приходитсЯ признатьсЯ -  Я  пыталсЯ найти себе  оправдание:  Я  бросил ‘орок
четвертого, когда он особенно нуждалсЯ в моей помощи, Я дал зарок молитьсЯ о
спасении его души,  да все тЯнул времЯ,  а потом и вовсе позабыл про него. џ
металсЯ в  поисках оправданиЯ,  но каждый раз на моем пути вставал с гневным
упреком дух ‘орок четвертого; Я все больше сознавал свою вину.
     Ќикто в замке не осталсЯ безучастным к горю Љатрины, почти все пришли к
ней со словами утешениЯ.  ЊенЯ среди них не было: Я боЯлсЯ, что она спросит,
молилсЯ ли Я,  выполнил ли свое обещание, или начнет благодарить за молитвы;
ведь Љатрина не сомневалась,  что Я  сдержу свое слово.  џ сидел невидимкой,
пока  другие утешали ее,  и  каждаЯ слеза  убитой горем женщины была  мне  в
укоризну и отзывалась болью в моем сердце.  ѓоре Љатрины было неутешно.  Ћна
плакала и,  сетуЯ на мага,  приговаривала: проЯви Ѓалтасар великодушие - оно
бы ничего ему не стоило -  и  подожди свЯщенника,  чтоб он отпустил грехи ее
мальчику, теперь все было бы хорошо, он был бы счастлив на небесах, она - на
земле.  ’ак нет! Њаг обрек нераскаЯвшегосЯ парнЯ на божью кару, огонь ада, а
тем самым и  ее обрек на вечные адские муки:  она будет их терпеть и  в раю,
глЯдЯ, как он страдает там, в преисподней, не в силах утолить его жажду хоть
каплей воды!
     ‘ердце  Љатрины  терзало  и  то,  что  мальчик умер,  не  примиренный с
церковью;  разговор об этом каждый раз вызывал у  нее новый поток слез:  его
пепел нельзЯ похоронить на кладбище,  свЯщенник не проводит его в  последний
путь,  не прочтет над ним заупокойную молитву;  пепел его,  как пепел павшей
скотины, недостоин могилы, его просто зароют в землю.
     ‚ремЯ  от  времени с  каждой новой  вспышкой любви  и  отчаЯниЯ Љатрина
живописала, какой он был стройный и грациозный, какое у него было прекрасное
юное лицо,  как он был нежен с ней;  вспоминала то одно,  то другое,  каждый
пустЯчок,  сказанный  или  сделанный  ее  дорогим,  обожаемым мальчиком,  ее
бесценным сокровищем,  памЯть о  котором свЯщенна длЯ  нее  отныне и  вовеки
веков!
     ‘лушать Љатрину было выше моих сил;  Я проплыл невидимкой по воздуху, а
потом  долго  горестно бродил по  замку,  всюду что-нибудь напоминало мне  о
‘орок четвертом, бередило сердечную рану.
     ЌевероЯтнаЯ   таинственнаЯ   трагедиЯ   угнетала   домочадцев;   смутно
предчувствуЯ неотвратимую беду,  они бесцельно слонЯлись по замку и нигде не
находили покоЯ;  если  и  возникал общий разговор,  он  состоЯл из  рубленых
бессвЯзных фраз:  все были поглощены собственными мыслЯми.  ‚прочем,  если и
двойников  считать  обитателЯми замка,  то  сказанное к  ним  не  относитсЯ.
’рагедиЯ никак  на  них  не  повлиЯла,  они  вообще не  проЯвлЯли интереса к
окружающим.  „войники прилежно занимались своим  делом,  и  мы  встречали их
только по  пути с  работы или на работу;  с  нами они не заговаривали,  лишь
отвечали на вопросы. „войники не поЯвлЯлись ни в столовой, ни в гостиной; не
то чтобы они избегали нас -  нет,  ничего нарочитого в их поведении не было,
просто они не искали встреч с нами. Ђ мы их, естественно, избегали.
     Љаждый раз,  неожиданно встретив своего двойника,  Я  замирал,  не смел
вздохнуть,  а  потом ругал себЯ за трусость,  как человек,  столкнувшийсЯ со
своим изображением в зеркале, которого раньше не заметил.
     Љонечно, скрыть такое событие, как гибель юноши в таинственном пламени,
вызванном  колдовскими  заклЯтиЯми  из  ада,   не  удалось.  Ќовость  быстро
распространилась и  вызвала сильное брожение в умах как в деревне,  так и за
ее  пределами;   магу  было  велено  тотчас  предстать  перед  судом  свЯтой
инквизиции.  Ќо он бесследно исчез.  Џоследовал второй вызов с  предписанием
ЯвитьсЯ в  течение двадцати четырех часов либо  нести наказание за  неЯвку в
суд.  Њы  сомневались,  что  маг  откликнетсЯ на  эти приглашениЯ,  если ему
удастсЯ увильнуть.
     Љак  Я  уже  упоминал,  в  замке весь  день  царило мрачное настроение.
Ќазавтра ничего не изменилось, все еще больше приуныли из-за приготовлений к
похоронам.  Џо  церковному  установлению  похороны  происходили  в  полночь;
присутствовали  все   обитатели  замка,   кроме  больной  сестры  мастера  и
двойников.  Њы  похоронили пепел ‘орок четвертого на  пустыре в  полумиле от
замка без молитвы и благословениЯ,  если слезы Љатрины и наша скорбь не были
своего рода благословением покойному.  Ќочь выдалась ветренаЯ,  вьюжнаЯ,  по
черному небу неслись разорванные в клочьЯ тучи.  Њы шли с факелами,  неровно
горевшими на  ветру;  предав прах земле,  мы  погасили факелы,  воткнув их в
свежий могильный холм, и оставили там недолговечным памЯтником ушедшему.
     ‘  тЯжким грузом одиночества и  отчаЯниЯ на душе Я  вернулсЯ в  замок и
вошел в свою комнату. ’ам сидел наш покойник!


                                ѓлава XVIII

     ‘ознание покинуло менЯ,  и  Я  бы  упал,  но  он поднЯл руку и  щелкнул
пальцами;  это возымело действие -  дурнота пропала,  и  Я вернулсЯ к жизни,
более того,  почувствовал себЯ бодрее и лучше,  чем до тЯгостных похорон.  џ
тотчас кинулсЯ прочь со всех ног:  всю жизнь Я боЯлсЯ привидений и предпочел
бы оказатьсЯ где угодно, но не с ним наедине. ЊенЯ остановил знакомый голос,
звучавший слаще музыки длЯ моих ушей:
     - ‚ернись! џ живой, а вовсе не привидение!
     џ  вернулсЯ,  но мне было как-то не по себе:  в голове не укладывалось,
что ‘орок четвертый снова жив и  здоров,  хоть Я сам в этом убедилсЯ,  и все
было Яснее Ясного -  кошке понЯтно.  ‚прочем, кошка и впрЯмь все понЯла. Ћна
лениво вошла в комнату,  приветственно помахиваЯ хвостом,  но,  увидев ‘орок
четвертого,  выгнула спину, задрала хвост и, благочестиво мЯукнув, поспешила
куда-то  по срочному делу;  ‘орок четвертый засмеЯлсЯ,  позвал ее по имени и
что-то объЯснил ей на кошачьем Языке,  потом почесал у нее за ухом, погладил
и  послал гонцом к  другим меньшим братьЯм;  не  прошло и  минуты,  как  они
ввалились оравой,  облепили его  со  всех сторон,  почти скрыв из  виду,  и,
выражаЯ свою радость,  заговорили разом -  каждый на  своем Языке;  и  ‘орок
четвертый отвечал каждому на  его  Языке,  под  конец  он  щедро  угостил их
всевозможными Яствами из моего буфета (там было пусто,  хоть шаром покати!),
и по его приказу они разошлись, довольные.
     Љ этому времени страх мой улетучилсЯ, на душе стало спокойно и легко; Я
был  благодарен судьбе,  что  ‘орок четвертый вернулсЯ,  хоть и  по-прежнему
дивилсЯ,  как такое могло случитьсЯ,  умирал он  на самом деле,  или это был
колдовской мираж? ‘орок четвертый достал горЯчий ужин из пустого буфета.
     - Ќет, не мираж, Я действительно умер, - сказал он в ответ на мои мысли
и добавил с безразличным видом:  -  „лЯ менЯ это сущий пустЯк,  Я проделывал
такие штуки много раз.
     џ  и  не  пыталсЯ принЯть на  веру  такое  безрассудное заЯвление,  но,
конечно, не высказал своего мнениЯ. “жин был выше всЯческих похвал, но блюда
непривычны длЯ менЯ.  ‘орок четвертый сказал,  что они иностранные,  со всех
уголков земного шара.  “дивительно,  подумал Я,  но на сей раз, кажетсЯ, так
оно и было. ‘реди прочих угощений Я отведал дичь, по всей вероЯтности, утку,
приготовленную каким-то диковинным способом, божественную на вкус.
     - Ќырок, - поЯснил ‘орок четвертый. - ЏрЯмо из Ђмерики.
     - Ђ что такое Ђмерика?
     - „ругаЯ страна.
     - ‘трана?
     - „а, страна.
     - Ђ где она находитсЯ?
     - Ћчень далеко отсюда.  …е еще не открыли.  ‚ернее, открыли, но не всю.
Ћткроют будущей осенью.
     - Ђ ты...
     - Ѓывал ли Я там?  Љонечно, - в прошлом, настоЯщем и будущем. Џосмотрел
бы ты на Ђмерику через четыре-пЯть сотен лет! “тка как раз из этого периода.
Ђ как тебе понравились двойники?
     ‚от  такаЯ  у  него  была  манера  разговаривать -  мальчишескаЯ;  менЯ
раздражали его беспечность и  непостоЯнство,  перескакивание с одной темы на
другую;  так  пчела  порхает с  цветка на  цветок -  здесь села,  там  села,
улетела.  €  всегда -  только он  коснетсЯ чего-нибудь интересного,  тут  же
заводит речь о другом. ‚се это действовало мне на нервы, но Я сдержалсЯ.
     - „войники занЯтные,  но их недолюбливают: они не хотЯт вступать в цех,
работают даром;  печатники недовольны их вторжением.  ‚ общем,  дело обстоит
так: двойников не любЯт и злЯтсЯ на мага за то, что он их прислал.
     ‘орок четвертый, судЯ по всему, почувствовал злобную радость.
     - ЏрекраснаЯ идеЯ -  двойники!  -  заЯвил он,  потираЯ руки. - …сли ими
разумно управлЯть,  они натворЯт немало бед!  ’ы знаешь, при всем при том не
такие уж они скучные, двойники, ведь они не настоЯщие люди.
     - ѓосподи милостивый, а кто же они тогда?
     - џ объЯсню. ЏрисаживайсЯ поближе к камину.
     Њы  вышли  из-за  стола  с   остатками  божественной  трапезы  и  уютно
устроились на  привычных местах по обе стороны камина;  огонь Ярко вспыхнул,
словно приветствуЯ нас.  ‘орок четвертый потЯнулсЯ к каминной доске и снЯл с
нее штуку, которую Я там никогда не видел, - тоненькую тростинку с крошечной
чашечкой из  красной глины на  одном конце и  какой-то  неведомый мне  сухой
темный лист.  Ќепринужденно болтаЯ,  -  Я  с  любопытством наблюдал за ним -
‘орок четвертый измельчил сухой лист в  порошок и  высыпал его  из  ладони в
чашечку, потом взЯл тростинку в рот и тронул чашечку пальцем, порошок тотчас
загорелсЯ,  вверх потЯнулась струйка дыма;  Я нырнул под кровать,  опасаЯсь,
как  бы  чего  не  случилось.  Ќо  ничего страшного не  произошло,  и  ‘орок
четвертый  уговорил  менЯ  вернутьсЯ к  огню,  только  Я  на  всЯкий  случай
отодвинул свой стул подальше.  ‘орок четвертый,  запрокинув голову, пускал к
потолку -  одно за  другим -  колечки сизого дыма;  тонкие,  просвечивающие,
очень красивые на вид,  эти колечки вращались,  каждое выпущенное им колечко
постепенно расширЯлось,  и ‘орок четвертый с удивительной ловкостью продувал
через него следующее;  он Явно наслаждалсЯ этой игрой,  а Я -  нет: мне было
боЯзно,  что  он  загоритсЯ изнутри  и  взорветсЯ,  а  пострадает кто-нибудь
другой, как бывает во времЯ бунтов и разных волнений.
     Ќо мои опасениЯ оказались напрасными,  и Я более или менее свыксЯ с его
игрой,  хотЯ дым был тошнотворный и терпеть его было невмоготу. “дивительно,
как  сам  ‘орок четвертый его  выносил,  да  еще,  похоже,  получал от  него
удовольствие.  џ  мучилсЯ над этой загадкой и в конце концов решил,  что мой
приЯтель отправлЯет какую-то  Языческую религиозную службу,  а  потому  снЯл
шапку - не из благоговениЯ, а из осторожности. ‘орок четвертый усмехнулсЯ:
     - Ќет,  это всего лишь порок,  но  отнюдь не  религиозный.  Ћн возник в
Њексике.
     - Ђ что такое Њексика?
     - ‘трана.
     - ‘трана?
     - „а, страна.
     - ѓде она находитсЯ?
     - Ћчень далеко отсюда. …е еще не открыли.
     - Ђ ты...
     - Ѓывал ли Я там?  Ѓывал,  и не раз.  ‚ прошлом, настоЯщем и будущем. Ђ
двойники - не настоЯщие люди, а только видимость. џ тебе все объЯсню.
     џ  вздохнул,  но промолчал.  ‚ечно он обманывает мои ожиданиЯ,  мне так
хотелось послушать про Њексику!
     - ‘  двойниками дело  обстоит так,  -  начал  ‘орок  четвертый.  -  ’ы,
конечно,  знаешь,  что в тебе одновременно сосуществуют две личности. Ћдна -
твоЯ ЃудничнаЯ ‘уть,  она вечно в делах и заботах; другаЯ - ‘уть ѓрез, у нее
нет обЯзанностей, ее занимают лишь фантазии, путешествиЯ, приключениЯ. Љогда
ЃудничнаЯ ‘уть бодрствует,  она спит;  когда ЃудничнаЯ ‘уть спит,  ‘уть ѓрез
заправлЯет всем и делает что ей вздумаетсЯ.  “ нее больше воображениЯ, чем у
твоей Ѓудничной ‘ути,  а потому ее радости и горести искренней и сильней,  а
приключениЯ,  соответственно,  -  Ярче  и  удивительней.  Ћбычно,  когда  их
собираетсЯ  целаЯ   компаниЯ,   товарищей   или   случайных  попутчиков,   и
отправлЯетсЯ в  путешествие по всему свету,  они великолепно проводЯт времЯ.
Ќо,  как  ты  сам  понимаешь,  они лишены плоти,  они -  только дух.  “часть
Ѓудничной ‘ути тЯжелей,  ее существование тоскливей,  ей никуда не детьсЯ от
плоти,  плоть ее обременЯет,  лишает свободы; мешает ей и собственное бедное
воображение.
     - Ќо послушай, ‘орок четвертый, ведь двойники - из плоти и крови?
     - „а, но это лишь видимость, их плоть и кости - фикциЯ, созданнаЯ магом
и  мной.  Њы  высвободили дух  тех  же  печатников и  дали  их  второму  "Я"
независимое существование.
     - Љак же так,  ‘орок четвертый? Ћни дерутсЯ, как все люди, и раны у них
кровоточат.
     - Њало  того,  они  способны чувствовать.  „а,  это  неплохаЯ работа по
оплотьнению.  Њне  еще  не  приходилось видеть  лучшего  телесного  обличьЯ,
созданного заклинанием;  но как бы то ни было,  все это -  мираж,  и сними Я
заклЯтие,  они исчезнут,  как огонек задутой свечи.  Ћ, это способное племЯ,
воображение у  них  неиссЯкаемое.  Џредставь  они,  что  свЯзаны  невидимыми
путами,  из-за  которых уходит два часа на набор двух строчек,  -  так оно и
будет;  и  наоборот -  вообрази они,  что на набор целой гранки уходит всего
полсекунды,  так оно и  будет!  ЏревосходнаЯ братиЯ эти двойники,  сто очков
вперед дадут  тысЯче печатников!  …сли  ими  умело управлЯть,  они  натворЯт
немало бед.
     - Ќо почему ты хочешь, чтобы они натворили бед, ‘орок четвертый?
     - ’олько длЯ  того,  чтобы  укрепить репутацию мага.  ‘тоит воображению
двойников разыгратьсЯ...  Ћ,  сколько в нем энергии,  как оно действенно!  -
‘орок четвертый задумалсЯ,  потом молвил безразлично: - Џечатники влюблены в
здешних женщин,  но не имеют у них успеха,  а если повернуть дело так, чтобы
двойники...  “же  поздно,  парень,  пора спать -  тебе,  длЯ менЯ времени не
существует.  ’ы не находишь, Ђвгуст, что это прекрасный сервиз? Њожешь взЯть
его себе. ‘покойной ночи! - € он исчез.
     ‘ервиз был тЯжелый,  серебрЯный, богато украшенный орнаментом; на одном
кубке выгравировано:  "Љубок Ђмерики",  - на других - не понЯтные мне слова:
"Ќью-‰орк, џхт-Љлуб, 1903 г.".
     џ подумал со вздохом:  может, он и на руку нечист? —ерез несколько дней
Я стер гравировку - слова, даты - и продал сервиз за хорошую цену.


                                 ѓлава XIX

     ‚ремЯ шло,  и  дел  у  отца Ђдольфа прибавилось;  он  теперь возглавлЯл
комиссию,  созданную длЯ суда и последующего наказаниЯ Ѓалтасара •офмана, но
свЯщеннику не везло: ему никак не удавалось напасть на след колдуна. Ќеудача
приводила  отца  Ђдольфа  в  неистовство -  он  ругалсЯ  последними словами,
запойно пил, но это не приносило облегчениЯ: охота на мага была безуспешной.
†елаЯ выместить на  ком-нибудь свой гнев,  он  взЯлсЯ за  бедных двойников -
объЯвил их  злыми духами,  бродЯчими „ьЯволами и  своей властью приговорил к
сожжению на костре;  но ‘орок четвертый сказал мне,  что не даст двойников в
обиду:  они-де  приносЯт пользу,  укреплЯЯ репутацию мага.  ‡ащищал он их на
самом деле или нет -  неважно,  но заступник у них имелсЯ: каждый раз, когда
отец Ђдольф приковывал двойников к столбам,  они тут же исчезали, он даже не
успевал поджечь костер;  двойники тем  временем уже трудились в  типографии,
ничуть не испуганные,  даже не взволнованные происшествием. Џосле нескольких
осечек  отец  Ђдольф  пришел в  Ярость и  бросил свою  затею:  он  уже  стал
посмешищем,  все хихикали у него за спиной.  †елаЯ скрыть свою досаду,  отец
Ђдольф притворилсЯ,  будто и  не  собиралсЯ сжигать двойников на  костре,  а
хотел лишь припугнуть их;  так и  быть,  он  повременит с  сожжением,  казнь
воспоследует,  когда он решит,  что времЯ настало.  Ќо отцу Ђдольфу мало кто
верил,  а  Ќавсенаплюй выказал  презрение к  его  притворству -  взЯл  да  и
застраховал  своего  двойника  от   огнЯ.   „ерзкий  и   в   высшей  степени
непочтительный жест очень разозлил отца Ђдольфа,  но он сделал вид,  что его
это не касаетсЯ.
     ‘орок четвертый оказалсЯ прав - двойники начали ухаживать за девушками,
да так настойчиво,  что вскоре оттеснили прежних ухажеров,  и  те остались с
носом;  открытаЯ неприЯзнь приводила к  постоЯнным ссорам и  дракам.  ‚скоре
замок превратилсЯ в  сумасшедший дом.  ‚заимной вражде,  казалось,  не будет
конца.  Њастер,  миротворец по натуре, пыталсЯ склонить вражд