юди перешептывались,  повторЯЯ,  как во сне,  одни и те же слова:
"ЋрлеанскаЯ „ева схвачена!..  †анна д'Ђрк в  плену!..  ‘пасительница ”ранции
погибла длЯ нас!.." € они, беднЯги, повторЯли это без конца, словно не могли
постичь,  как  это  могло случитьсЯ,  как  милосердный господь мог допустить
такое бедствие.
     ‚ы,  вероЯтно, знаете, как выглЯдит город, когда он от крыш до мостовой
завешен  черными  траурными  полотнищами?  ’огда  вы  представите себе,  как
выглЯдел ’ур  и  некоторые другие города.  Ќо  можно  ли  выразить в  словах
глубину печали, охватившей крестьЯнство по всей ”ранции? Ќет, никто этого не
сможет сделать,  и  сами они,  бедные бессловесные существа,  не могли бы ни
высказать, ни выплакать свою скорбь; но она- эта глубокаЯ скорбь - заполнЯла
все уголки их души. „а что говорить: душа всей нации облеклась в траур!
     €так,   24  маЯ.   ЋпускаетсЯ  занавес  над  самой  невиданной,   самой
патетической и самой удивительной военной драмой,  когда-либо разыгранной на
мировой сцене. †анна д'Ђрк уже никогда больше не отправитсЯ в поход.


        ЉЌ€ѓЂ ’ђ…’њџ. ‘“„ € Њ“—…Ќ€—…‘’‚Ћ


        ѓлава I

     Њне  больно,  невыносимо больно  останавливатьсЯ подробно  на  позорной
истории лета и зимы,  последовавших за пленением †анны. Ќекоторое времЯ Я не
особенно беспокоилсЯ,  так как со  днЯ на  день ждал известиЯ,  что за †анну
потребуют выкуп и  что король,  нет,  не король,  а  всЯ благодарнаЯ ”ранциЯ
поспешит внести его.  Џо  законам войны,  ее не могли лишить привилегии быть
выкупленной. Ћна не была мЯтежницей; согласно всем законам, она была воином,
поставлена самим королем во  главе французской армии и  не была виновна ни в
каком преступлении, предусмотренном военным кодексом; поэтому ее нельзЯ было
задержать ни под каким предлогом, если бы только выкуп был внесен.
     Ќо  тЯнулись дни за  днЯми,  а  никакого выкупа не  предлагали!  ’рудно
поверить,  но это правда.  Њожет быть, эта гадина ’ремуйль наушничал королю?
Ќам известно только то,  что король молчал,  проЯвлЯЯ полнейшее равнодушие и
не  предпринимаЯ ничего в  пользу этой бедной девушки,  котораЯ длЯ него так
много сделала.
     Љ  несчастью,  во вражеском стане усердиЯ хватало с  избытком.  ‚есть о
пленении †анны  дошла до  Џарижа на  другой же  день,  и  ликующие англичане
вместе с  бургундцами весь день и  всю ночь оглашали окрестности колокольным
звоном и громом артиллерийских салютов;  а на следующий день главный викарий
инквизиции прислал герцогу Ѓургундскому письмо с требованием выдать пленницу
в руки католической церкви, котораЯ намерена судить ее как еретичку.
     Ђнгличане усмотрели в  этом  удобный предлог,  хотЯ в  сущности здесь с
самого  начала действовала английскаЯ власть,  а  не  церковь.  –ерковью они
воспользовались как слепым орудием, как ширмой, и не случайно: церковь могла
лишить  †анну  д'Ђрк  не  только  жизни,  но  и  подорвать  ее  влиЯние,  ее
вдохновлЯющее воздействие  на  войска,  тогда  как  англичане  могли  только
казнить  ее  тело,  а  это  не  ослабило бы  притЯгательной силы  ее  имени,
напротив, это прославило бы и обессмертило ее на вечные времена. †анна д'Ђрк
была  единственным авторитетом во  ”ранции,  который  признавали  англичане,
единственной силой,  с  которой они  считались.  Ћни были уверены,  что если
удастсЯ  убедить  церковь  лишить  ее  жизни,  объЯвив ее  идолопоклонницей,
еретичкой и  колдуньей,  посланной не  небесами,  а  дьЯволом,  то тем самым
английское господство легко было бы восстановить.
     ѓерцог  Ѓургундский  ко   всему  прислушивалсЯ,   но  выжидал.   Ћн  не
сомневалсЯ,  что  французский король или  французский народ вскоре предложат
выкуп  покрупнее,  чем  англичане.  Ћн  держал †анну  в  строгом заточении в
надежной крепости и  терпеливо ждал длительное времЯ.  Ћн был все же принцем
французской крови,  и  в  глубине  души  ему  было  совестно продавать †анну
англичанам.  Ћднако  его  ожиданиЯ  не  оправдались:  с  французской стороны
предложениЯ не поступало.
     Љак-то   раз   †анна   ловко   провела  своего  тюремщика:   неожиданно
выскользнув,  она  заперла его  вместо себЯ.  Ќо  при  попытке к  бегству ее
заметил часовой; †анна была поймана и снова водворена в темницу.
     Џосле этого ее перевезли в замок Ѓоревуар, укрепленный еще сильнее. ќто
было в начале августа - уже более двух месЯцев †анна находилась в плену. ’ам
ее  заточили на самом верху каменной башни высотой в  шестьдесЯт футов.  ’ам
она снова томилась,  томилась долго -  около трех с половиной месЯцев. € все
эти тЯгостные пЯть месЯцев ее мучило сознание, что англичане, под прикрытием
церкви,  торгуютсЯ за  нее,  точно за лошадь или рабыню,  а  ”ранциЯ молчит,
король безмолвствует, молчат все ее друзьЯ. Џоистине, это было ужасно!
     ’ем  не  менее,  услыхав однажды,  что Љомпьен осажден и  вот-вот будет
захвачен, а неприЯтель угрожает уничтожить всех жителей поголовно, не щадЯ и
семилетних  детей,   она   почувствовала  непреодолимое  желание  сейчас  же
броситьсЯ к  ним на  помощь.  ђазорвав на полосы постельные принадлежности и
свЯзав их,  ночью она стала спускатьсЯ по этой непрочной веревке;  но слабаЯ
ткань  порвалась,  она  упала,  сильно расшиблась и  три  днЯ  пролежала без
сознаниЯ, не принимаЯ ни пищи, ни воды.
     Ќаконец,  к  нам на  выручку подоспел французский отрЯд,  возглавлЯемый
графом  ‚андомским;  Љомпьен отстоЯли,  и  осада  была  снЯта.  „лЯ  герцога
Ѓургундского это было настоЯщим бедствием.  Ћн сильно нуждалсЯ в деньгах,  и
теперь  было  удобнее  всего  сделать ему  предложение выдать  †анну  д'Ђрк.
Ђнгличане немедленно послали французского епископа,  того самого презренного
Џьера Љошона из города Ѓовэ, - да будет он проклЯт! ‚ случае успеха ему была
обещана часть  архиепископства ђуанского,  в  то  времЯ  вакантного.  Ћн  же
требовал,  чтобы  его  назначили председателем церковного суда  над  †анной,
поскольку место битвы,  где она была взЯта в плен, находилось в пределах его
епархии.
     Џо  военному  обычаю  того  времени,  выкуп  принца  королевской  крови
определЯлсЯ в  10  000 ливров золотом,  что составлЯет 61  125 франков;  эта
установленнаЯ сумма должна была быть принЯта,  если ее предложат,  -  отказа
быть не могло.
     Љошон сообщил,  что именно такую сумму предлагают англичане в  качестве
выкупа  за  бедную  крестьЯнскую девушку из  „омреми.  ќто  с  поразительной
наглЯдностью свидетельствует о  том огромном значении,  которое ей придавали
англичане.   Џредложение  было   принЯто.   ‡а   эту   сумму   †анна  д'Ђрк,
освободительница ”ранции,  была  продана,  продана своим  врагам,  врагам ее
родины,  тем самым вратам, которые угнетали и разорЯли ”ранцию, вымолачивали
и  выколачивали все до зернышка из ее закромов,  терзали и истЯзали ее живое
тело  в  течение целого столетиЯ,  не  даваЯ отдыха даже  в  воскресные дни;
врагам,  которые давным-давно забыли,  как выглЯдит в лицо живой француз,  -
настолько они  привыкли видеть  его  дрожащую спину,  видеть  его  бегущим в
паническом ужасе;  врагам,  которых она  беспощадно громила в  открытом бою,
устрашала,   усмирЯла  и   приучала  уважать  французскую  доблесть,   вновь
возродившуюсЯ в  народе под влиЯнием ее  великого примера;  врагам,  которые
жаждали ее крови,  ибо она была единственной силой, стоЯщей между торжеством
англичан  и  унижением  ”ранции;  -  продана  французскому попу  французским
принцем при  молчаливом попустительстве французского королЯ  и  французского
народа, равнодушно взирающих на этот позор!
     Ђ она? —то говорила она? Ќичего. Ќи единого слова упрека не сорвалось с
ее уст. Ћна была выше этого - она была †анной д'Ђрк, и этим сказано все.
     …е воинскаЯ честь была незапЯтнанной.  Џривлекать ее к  ответственности
за  боевые действиЯ нельзЯ было никак.  ’ребовалась более хитраЯ уловка,  и,
как  видите,  уловка  нашлась.  †анну  собирались судить церковным судом  за
преступлениЯ против религии.  …сли таковые не  обнаружатсЯ,  их  можно будет
создать искусственно. Ћбделать это грЯзное дело и взЯлсЯ негодЯй Љошон.
     Њестом  длЯ  ведениЯ  процесса был  избран  ђуан  -  центр  английского
владычества;  его  население находилось под  властью англичан на  протЯжении
жизни  нескольких поколений и  теперь едва  ли  могло считатьсЯ французским,
разве только по Языку. ѓород сильно охранЯлсЯ войсками. †анну доставили туда
примерно в  конце декабрЯ 1430 года и  бросили в тюрьму.  „а,  эту свободную
душу бросили в тюрьму и заковали в цепи!
     € по-прежнему ”ранциЯ бездействовала.  —ем это объЯснить?  Њне кажетсЯ,
здесь возможно лишь одно объЯснение.  ‚ы помните: всЯкий раз, когда †анна не
участвовала в  походе,  французы сдерживались и ничего не предпринимали;  но
всЯкий раз,  когда она,  встав во  главе армии,  вела ее за собой,  французы
сметали все на  своем пути,  сражались,  как львы,  до  тех пор,  пока могли
видеть перед собой ее белые доспехи или ее знамЯ;  и  каждый раз,  когда она
падала раненной или проносилсЯ слух о  ее  гибели,  -  как это случилось под
Љомпьеном,  -  они бросались в бегство,  как стадо баранов. €з этого Я делаю
вывод,  что они были еще далеки от настоЯщего возрождениЯ,  что в глубине их
душ  еще  сохранЯлись следы  страха  и  трусости,  накопившиесЯ веками,  как
результат неудач,  поражений,  отсутствиЯ довериЯ друг  к  другу и  к  своим
вождЯм,  ибо они знали из горького опыта, что всюду гнездитсЯ измена. Љороли
изменЯли своим виднейшим вассалам и  полководцам,  а  те,  в  свою  очередь,
предавали и  главу государства и друг друга.  ‘олдаты видели,  что они могут
полагатьсЯ только на †анну и ни на кого больше. Ќе стало ее - и все пропало.
Ћна  была  солнцем,  под  лучами  которого пробуждались и  бурлили замерзшие
потоки;  закатилось это солнце -  и потоки опЯть затЯнуло льдом; армиЯ и всЯ
”ранциЯ опЯть стали тем,  чем были прежде -  сборищем мертвецов, неспособных
ни к мысли, ни к надежде, ни к честолюбию, ни к действию.


        ѓлава II

     ЊоЯ рана долго не  заживала и  беспокоила менЯ до  половины октЯбрЯ,  и
лишь  наступившее похолодание восстановило мое  пошатнувшеесЯ здоровье.  ‚се
это времЯ ходили слухи,  что король собираетсЯ выкупить †анну. џ верил этому
по  молодости лет,  не  сознаваЯ еще всей мелочности и  низости жалкого рода
человеческого,  который так  хвастливо кричит о  себе и  считает себЯ выше и
лучше других живых существ.
     ‚  октЯбре Я  уже  настолько оправилсЯ,  что  смог  участвовать в  двух
вылазках, и во второй из них, 23 числа, снова был ранен. Љак видите, счастье
от  менЯ отвернулось.  ‚  ночь на 25 октЯбрЯ осаждающие отступили;  в  стане
врага поднЯлась суматоха,  и один из пленников бежал,  благополучно добралсЯ
до  Љомпьена и  приковылЯл ко  мне в  комнату,  взволнованный и  бледный как
полотно.
     - Љак? Ќоэль ђенгессон? ’ы - жив?
     „а,  это  был он.  ‚ам нетрудно представить,  какой радостной была наша
встреча!  Ћна  была  радостной и  вместе с  тем  грустной.  Њы  не  решались
произнести имЯ †анны.  Ќаш голос обрывалсЯ,  сдавленный спазмами.  Њы хорошо
понимали,  что свЯзано с  этим именем;  поэтому мы могли говорить лишь "она"
или "ее", по дорогого имени не упоминали.
     ‡аговорили о ее личном штабе.  ‘тарый д'Ћлон, раненный и взЯтый в плен,
все еще находилсЯ при †анне и служил ей с разрешениЯ герцога Ѓургундского. ‘
†анной обходились почтительно,  в  соответствии с ее рангом и достоинствами,
как  с  высокопоставленной  пленницей,   захваченной  в  честном  бою.   ’ак
продолжалось до тех пор,  -  мы об этом узнали позже, - пока она не попала в
руки подлого исчадиЯ сатаны - Џьера Љошона, епископа города Ѓовэ.
     Ќоэль  произнес  прекрасную,  прочувствованную речь  в  похвалу  нашего
добродушного хвастуна  и  весельчака,  нашего  богатырЯ знаменосца,  который
теперь уже умолк навсегда. ‘овершив все свои настоЯщие и воображаемые битвы,
рассчитавшись с земными делами, он с честью закончил свой жизненный путь.
     - Ђ  ведь подумать только,  как везло человеку!  -  воскликнул Ќоэль со
слезами на  глазах.  -  ‚сегда он  был  баловнем судьбы!  „иву даешьсЯ,  как
счастье следовало за ним по пЯтам с  первого и  до последнего шага;  на поле
брани и всюду он выделЯлсЯ своей статной фигурой,  все его замечали,  все за
ним ухаживали,  все тайно или Явно ему завидовали;  всегда ему представлЯлсЯ
случай отличитьсЯ, совершить что-то важное, благородное, и никогда он такого
случаЯ не упускал.  ‚начале его прозвали Џаладином в  шутку,  а  потом стали
звать его так и всерьез,  потому что он великолепно оправдывал это прозвище.
Ќаконец ему выпало высшее счастье: он пал на поле брани в боевых доспехах, -
пал,  верный своему долгу,  с  боевым знаменем в руках,  и закрыл свои глаза
навеки -  о,  вы только подумайте!  - под одобрЯющим ласковым взглЯдом самой
†анны д'Ђрк!  Ћн осушил до последней капли чашу славы и, торжествуЯ, ушел на
вечный  покой,   счастливо  избежав  тех  бедствий,   того  позора,  которые
обрушились на нас потом.  Љакое счастье, какое счастье! Ђ мы? ‡а какие грехи
мы  осуждены  оставатьсЯ здесь  -  мы,  завоевавшие право  лежать  рЯдом  со
счастливыми мертвецами?
     Ќемного помолчав, он продолжал:
     - Ћни вырвали свЯщенное знамЯ из его мертвой руки и  унесли с собой эту
добычу,  самую драгоценную после той,  кому оно принадлежало.  Ќо у  них его
теперь нет.  ЊесЯц тому назад мы  рискнули своей жизнью:  оба  наших славных
рыцарЯ -  мои товарищи по плену -  и Я, мы выкрали знамЯ и переправили его в
надежные  руки  в  Ћрлеан;  теперь  оно  там  в  безопасности,  в  хранилище
казначейства.
     Љак Я был благодарен Ќоэлю за радостное известие!  ‚последствии Я видел
это знамЯ не раз,  когда ежегодно,  8  маЯ,  приезжал в Ћрлеан в числе самых
почетных гостей,  чтобы  занЯть  первое место  на  банкетах и  в  процессиЯх
(разумеетсЯ,  после того, как скончались братьЯ †анны). ‡намЯ и впредь будет
хранитьсЯ там,  свЯто оберегаемое любовью всей ”ранции,  может быть,  тысЯчу
лет, словом, - до тех пор, пока не истлеет его последний лоскуток [‡намЯ это
хранилось там  360 лет и,  наконец,  было сожжено на  костре вместе с  двумЯ
мечами,  пернатым головным убором,  одеждой и  другими реликвиЯми Ћрлеанской
„евы,  уничтожено толпами народа  во  времЯ  революции.  Ќичего не  осталось
теперь из  того,  к  чему,  по преданиЯм,  прикасалась рука †анны д'Ђрк,  за
исключением немногих,  свЯто хранимых, государственных и военных документов,
подписанных ею,  причем,  -  поскольку она сама писать не умела,  - рукой ее
водил писец,  быть может,  ее секретарь ‹уи де Љонт.  ЋсталсЯ еще камень,  с
которого,  по преданию,  она однажды садилась на конЯ,  отправлЯЯсь в поход.
‹ет двадцать пЯть тому назад существовал еще один волосок с  ее  головы.  Ћн
был продет в  восковую печать,  прикрепленную к  пергаменту государственного
документа.  ‚олосок этот был похищен вместе с  печатью и документом каким-то
вандалом, собирателем древностей, и исчез бесследно. Ќет сомнениЯ в том, что
он существует, но где - это известно только вору. (Џримечание Њ.’вена)].
     „ве или три недели спустЯ после этой беседы до  нас дошла ошеломлЯющаЯ,
страшнаЯ весть,  поразившаЯ нас,  как  удар  грома,  -  †анна  д'Ђрк продана
англичанам!
     Ќикогда ни на минуту мы не допускали мысли,  что подобное случитсЯ.  Њы
были молоды,  конечно,  и,  как Я уже говорил,  еще не знали, как жесток род
человеческий!  Њы так гордились своей родиной, так верили в ее благородство,
в ее величие,  в ее признательность!  Њы малого ждали от королЯ,  зато всего
ждали от ”ранции.  Љаждому было известно,  что во многих городах и  селениЯх
свЯщенники-патриоты устраивали церковные шествиЯ,  убеждаЯ народ  жертвовать
деньги,  имущество,  все  что  можно,  чтобы  выкупить  свою  спасительницу,
посланную небесами.  ‚ том,  что необходимаЯ сумма выкупа будет собрана,  мы
нисколько не сомневались.
     Ќо теперь все кончено,  все погибло.  Ќастали тЯжкие времена. Љазалось,
само небо покрылось мраком; надежда и радость покинули нас. Ќеужели этот мой
добрый друг,  сидЯщий у  моей постели,  это  когда-то  веселое,  беззаботное
существо,  всЯ жизнь которого была сплошной шуткой, о котором по праву можно
было сказать, что он больше смеЯлсЯ, чем дышал, - неужели этот весельчак был
тем  Ќоэлем ђенгессоном?  Ќет,  нет!  ’от  прежний Ќоэль исчез безвозвратно.
‘ердце его было разбито. Ћн как во сне блуждал по комнате, звонкий ручей его
смеха иссЯк в самом источнике.
     ‚прочем,  может быть,  это и лучше. “ менЯ было такое же настроение. Њы
были друзьЯми по несчастью.  Ћн терпеливо ухаживал за мной в  течение долгих
томительных недель;  наконец,  в Январе Я окреп настолько, что мог выходить.
’огда он спросил менЯ:
     - Ќу что, пойдем?
     - „а.
     ЋбъЯснений не  требовалось.  ‘ердца  наши  были  в  ђуане,  туда  мы  и
направлЯлись.  ‚се самое дорогое длЯ нас было там, в стенах руанского замка.
Њы не могли ей помочь, но все же длЯ нас было некоторым утешением находитьсЯ
поблизости, дышать одним с нею воздухом и каждый день смотреть на крепостные
стены, в которых она была заперта. Ђ что, если нас там схватЯт? Ќу что ж, мы
готовы и на это, - пусть решает судьба. —ему быть, того не миновать.
     €  вот  мы  отправились.  ‘перва мы  не  представлЯли,  какие  перемены
произошли в стране.  Љазалось, мы могли свободно выбирать направление и идти
куда угодно без всЯких препЯтствий.  Џока †анна д'Ђрк вела военные действиЯ,
повсюду царил панический ужас,  но  теперь,  когда ее не было,  страх исчез.
Ќикто  на  вас  не  обращал  вниманиЯ,   никто  вас  не  боЯлсЯ;   никто  не
интересовалсЯ ни вами, ни вашим делом; все были равнодушны.
     ‚скоре мы  убедились,  что в  ђуан удобнее добиратьсЯ по  ‘ене,  водным
путем,  во всЯком случае,  менее утомительно.  ’ак мы и сделали; примерно на
расстоЯнии одного лье от ђуана мы оставили лодку и сошли на берег,  но не на
холмистой стороне реки,  а на левой,  противоположной,  где берег совершенно
пологий.  Ќикому не  разрешалось входить в  город или  выходить из  него без
надлежащей проверки.  Ђнгличане боЯлись,  как  бы  кто-нибудь  не  попыталсЯ
освободить †анну.
     Њы  прибыли без особых хлопот и  поселились за  городом в  крестьЯнской
семье среди полей и лугов.  ‡а стол и ночлег мы помогали хозЯевам в работе и
провели вместе с ними целую неделю,  стараЯсь подружитьсЯ. Њы приобрели себе
такую же  одежду,  как у  них,  и  когда нам удалось,  наконец,  побороть их
подозрительность и  завоевать доверие,  оказалось,  что в груди у них бьютсЯ
истинно  французские  сердца.   ’огда  мы  стали  действовать  откровенно  и
рассказали им  обо всем;  выЯснилось,  что они готовы сделать все возможное,
чтобы помочь нам. Џлан составили быстро, и был он предельно прост. Ђ именно:
мы помогаем крестьЯнам гнать стадо овец на городской рынок.
     Ћднажды рано утром,  под моросЯщим дождем,  мы решились рискнуть и  без
задержки прошли через мрачные городские ворота.  “ наших друзей были хорошие
знакомые в городе,  проживавшие над винной лавкой в высоком старинном доме в
одном из узких переулков,  идущих от собора к реке; у них мы и остановились.
Ќа  другой день  нам  тайком принесли нашу настоЯщую одежду и  другие личные
вещи.  ‘емьЯ Џьерронов,  приютившаЯ нас,  сочувствовала французам,  и  мы не
скрывали от них своих намерений.


        ѓлава III

     Њне прежде всего нужно было изыскать средства,  чтобы прокормить себЯ и
ЌоэлЯ,  и  когда Џьерроны узнали,  что  Я  умею писать,  они от  моего имени
обратились  к   своему  духовнику.   Ћн  пристроил  менЯ  к  одному  доброму
свЯщеннику, по фамилии Њаншон, который был назначен главным протоколистом на
предстоЯщем большом  судебном  процессе над  †анной.  џ  попал  в  необычное
положение:  быть писцом у  такого человека очень опасно,  если узнают о моих
симпатиЯх и  прежних делах.  ‚прочем,  длЯ  опасений не  было веских причин.
Њаншон в  глубине души сочувствовал †анне и  не  выдал бы ни менЯ,  ни моего
настоЯщего имени,  так  как  Я  выбросил из  своей  фамилии  все  дворЯнские
признаки и выдавал себЯ за человека простого.
     џ  состоЯл при Њаншоне весь Январь и  февраль и  часто посещал вместе с
ним тюремный замок,  ту самую крепость,  где находилась в  заключении †анна,
однако в  каземате,  где она была заточена,  Я  не  был и  видеть ее  мне не
пришлось.
     Њаншон рассказал мне  о  всех предыдущих событиЯх.  ‘  того самого днЯ,
когда  была  продана  †анна,  Љошон  тщательно  подбирал  состав  присЯжных,
замышлЯЯ  физическое  уничтожение  Ћрлеанской  „евы.  “же  много  недель  он
занималсЯ  своими  гнусными  поисками.  Џарижский  университет  прислал  ему
несколько ученых,  способных и  надежных духовных лиц  именно  такого образа
мыслей, какой ему требовалсЯ; со своей стороны, он набрал из разных мест еще
многих церковников того же направлениЯ и такой же репутации,  пока, наконец,
не  укомплектовал всю коллегию грозного судилища,  численностью до полусотни
знаменитых мракобесов.  ”амилии они  носили французские,  но  их  интересы и
симпатии были целиком на стороне англичан.
     €з  Џарижа  был  также  прислан  видный  представитель инквизиции,  ибо
обвинЯемаЯ подлежала следствию и  суду по  законам инквизиции;  но  это  был
смелый  и  справедливый  человек;   он  заЯвил  напрЯмик,   что  данный  суд
неправомочен разбирать подобное дело,  а  посему он отказываетсЯ принимать в
нем  участие.  ’акое же  честное заЯвление было  сделано и  еще  двумЯ-тремЯ
лицами.
     €нквизитор был  прав.  Џроцесс,  возобновлЯвшийсЯ здесь  против  †анны,
проводилсЯ некогда в Џуатье, и суд вынес решение в ее пользу. Џричем, то был
трибунал  более  компетентный,  ибо  в  нем  председательствовал архиепископ
ђеймский,  в подчинении которого был Љошон.  €так,  здесь,  как видите,  суд
низшей  инстанции  без  всЯких  оснований,  с  вопиющей  наглостью готовилсЯ
пересматривать и  вновь  решать  дело,  уже  рассмотренное и  решенное судом
высшей  инстанции.   Њожете  вы  это  себе  представить?  Ќет,  нельзЯ  было
беспристрастно разбирать  это  дело  еще  раз!  Љошон  не  имел  права  быть
председателем этого суда по  многим причинам:  во-первых,  ђуан не  входил в
пределы его  епархии,  во-вторых,  †анна не  была взЯта под стражу по  месту
своего постоЯнного жительства,  а таковым ЯвлЯетсЯ „омреми, и, наконец, этот
намеченный главный судьЯ был заклЯтым врагом обвинЯемой, а следовательно, по
закону,  подлежал исключению из  состава суда.  Ћднако всеми  этими  важными
обстоЯтельствами пренебрегли.  Њестный капитул ђуана  в  конце  концов выдал
территориальные  полномочиЯ  Љошону,   хотЯ  и   не  без  борьбы  и  прЯмого
принуждениЯ.  Ќасилие было применено также и  к инквизитору,  и тот вынужден
был уступить.
     €так,  малолетний король  Ђнглии  через  своего представителЯ формально
отдал †анну в руки правосудиЯ, однако ‘ оговоркой: если же, паче чаЯниЯ, суд
не сможет осудить преступницу, то обЯзан вернуть ему оную незамедлительно.
     Ћ  боже мой,  какие же шансы на спасение оставались у  покинутого всеми
дитЯти,  не  имевшего там ни друзей,  ни защитников?  ‡абытого и  покинутого
всеми - это самые точные слова. €бо †анна была брошена в мрачное подземелье,
окружена полудюжиной грубых и  жестоких солдат,  карауливших день и ночь тот
каземат,  в котором находилась ее клетка;  да,  да!  - ее посадили в клетку,
железную клетку, и приковали к постели за шею, за руки и ноги. Ќикогда возле
нее не было ни одного знакомого лица, ни одной женщины. ќто ли не покинутаЯ,
это ли не забытаЯ всеми?
     †анну взЯл в плен под Љомпьеном какой-то вассал †ана ‹юксембургского, и
этот бессовестный †ан продал ее герцогу Ѓургундскому. € этот же бессовестный
†ан  не  постеснЯлсЯ пойти  лично  взглЯнуть  на  †анну  в  ее  клетке.  …го
сопровождали два  английских графа -  ‚арвик и  ‘таффорд.  €  эта гадина †ан
‹юксембургский заЯвил †анне,  что  выпустит ее  на  свободу,  если она  даст
обещание  больше  не  воевать  против  англичан.  Ћна  уже  достаточно долго
мучилась в  своей клетке,  но не настолько,  чтобы пасть духом,  и  ответила
своему обидчику с презрением:
     - ‘видетель бог! ’ы насмехаешьсЯ надо мной! џ знаю, у тебЯ нет на то ни
власти, ни желаниЯ.
     Ћн настаивал.  —есть и воинское достоинство †анны были оскорблены;  она
поднЯла свои закованные в цепи руки и, с лЯзгом опустив их, сказала:
     - ‚зглЯни!  Њои руки знают больше, чем ты, и могут лучше предсказать. џ
знаю,  что  англичане  собираютсЯ умертвить менЯ,  надеЯсь,  когда  менЯ  не
станет,  снова завладеть ”ранцией.  Ќо  этого не  будет!  €  сто тысЯч ваших
наемников не смогут поработить ее!
     ќтот вызывающий ответ привел ‘таффорда в  Ярость,  и  он...  (‚ы только
представьте -  он,  сильный,  свободный мужчина,  а она -  закованнаЯ в цепи
беззащитнаЯ девушка!)  обнажил свой кинжал и  бросилсЯ на  нее с  намерением
убить.  Ќо ‚арвик схватил его за руку и оттащил.  ‚арвик был умен. ‹ишить ее
жизни таким способом?  Ћтпустить ее на небо чистой и  неопозоренной?  „а это
сделало бы  ее  кумиром ”ранции!  ‚сЯ  нациЯ  поднЯлась бы  и  устремилась к
победе,   вдохновленнаЯ  ее  беспримерным  геройством.  Ќет,  ее  надо  было
приберечь длЯ иной участи.
     Ќо приближалось времЯ ‚еликого процесса. Ѓолее двух месЯцев Љошон всеми
средствами выискивал  и  выуживал  отовсюду  подобиЯ  улик  и  свидетельств,
предположений и догадок, которые можно было бы использовать против †анны, и,
наоборот, - тщательно отметал факты и доказательства, говорЯщие в ее пользу.
“ него были неограниченные возможности, средства и полномочиЯ длЯ подготовки
и составлениЯ обвинительного акта, и он широко ими воспользовалсЯ.
     Ђ  у  †анны не  было никого,  чтобы подготовить ее к  защите;  она была
заперта в  каменных стенах каземата и  не имела друзей,  к  которым могла бы
обратитьсЯ.  Ћна не могла выставить ни одного своего свидетелЯ,  ибо все они
были далеко,  под  французскими знаменами,  а  здесь был английский суд;  их
схватили бы  и  перевешали,  если бы они показались у  ворот ђуана.  Ќикакой
помощи!  ЏодсудимаЯ  оставалась  единственным  свидетелем  -  свидетелем  со
стороны обвинениЯ и свидетелем со стороны защиты, и смертный приговор ей был
предрешен еще до начала судебного заседаниЯ.
     “знав,  что судебнаЯ коллегиЯ подобрана из духовных лиц, представлЯющих
интересы англичан,  она попросила, чтобы, справедливости ради, в состав суда
было  включено  столько  же  свЯщенников  и  с  французской  стороны.  Љошон
поиздевалсЯ над ее просьбой и даже не счел нужным ответить.
     Џо законам церкви,  †анна,  как не достигшаЯ совершеннолетиЯ - двадцати
одного года - имела право потребовать себе адвоката, который вел бы ее дело,
давал сонеты,  как отвечать на  допросе,  и  ограждал бы  ее от всевозможных
ловушек,  расставленных коварными обвинителЯми.  ‚ероЯтно, она не знала, что
имеет на  это право и  может законно настаивать на предоставлении ей защиты.
Ќикто ей ничего не объЯснил, однако она догадалась сама и обратилась в суд с
соответствующей просьбой.  Љошон отказал.  Ћна молила, убеждала, ссылаЯсь на
свою  молодость,  неопытность и  незнание  кодекса  законов,  многочисленных
параграфов,  пунктов и  правил судебного производства.  Љошон снова отказал,
заЯвив,  что ей надлежит выпутыватьсЯ самой, как сможет и как сумеет. Ђх, не
сердце у него было, а камень!
     Љошон  подготовил  обвинительный акт.  џ  назову  его  стрЯпню  точнее:
перечень   частностей.   ќто   был   подробный  перечень   приписываемых  ей
преступлений,   на   основании  которого  суд   должен  вынести  решение  по
совокупности.   Џреступлений?  Ќет,  скорее  это  был  список  подозрений  и
обывательских  слухов.   ‚   тексте  этого  чудовищного  акта  так  прЯмо  и
говорилось:   она  подозреваетсЯ  в  ереси,  колдовстве  и  прочих  подобных
злодеЯниЯх, направленных против религии.
     ЋпЯть таки,  по  законам церкви,  процесс такого рода  мог  быть  начат
только  после  завершениЯ предварительного следствиЯ,  которое установило бы
историю жизни  и  репутацию обвинЯемого лица;  существенно важно  при  этом,
чтобы следственные материалы были присоединены к  обвинительному заключению,
как  его  неотъемлемаЯ часть.  ‚ы  помните,  что  это  условие  было  строго
соблюдено на процессе в Џуатье.  ’еперь повторили то же самое. ‚ „омреми был
послан свЯщенник-следователь. ’ам и в близлежащих селениЯх он провел по делу
†анны тщательный опрос и  розыск и  вернулсЯ назад со  своими выводами.  Ћни
были Ясны.  ‘ледователь доложил, что, по данным дознаниЯ, нравственный облик
†анны во  всех отношениЯх безупречен,  такой,  какого он  "пожелал бы  своей
родной сестре". Џримерно такой же отзыв, как вы помните, был представлен и в
Џуатье.  €  это  была правда,  чистаЯ правда.  „обродетели †анны выдерживали
любые испытаниЯ.
     ‡аключение свЯщенника было веским доводом в пользу †анны. ’о есть, было
бы,  если бы оно увидело свет; но Љошон не дремал, и отзыв следователЯ исчез
из  материалов обвинениЯ еще до разбора дела.  €з осторожности никто даже не
спрашивал, куда он девалсЯ.
     Њожно было думать, что Љошон уже вполне подготовилсЯ к началу судебного
процесса.  Ќо  нет,  он  затеЯл новую хитрость,  желаЯ во что бы то ни стало
погубить бедную †анну, и его замысел был смертельно опасен.
     Ћдним из  важных членов суда,  присланных Џарижским университетом,  был
свЯщенник Ќикола ‹уазелер.  ќто  был  высокий,  статный мужчина с  несколько
печальным выражением лица,  приЯтным мЯгким голосом и учтивыми,  вкрадчивыми
манерами.  ѓлЯдЯ на  него,  казалось,  что в  этом человеке нет ни малейшего
признака вероломства и  лицемериЯ,  а  в  сущности он  был  полон и  того  и
другого.  Ќочью,  под  видом  башмачника,  его  ввели  в  темницу †анны;  он
прикинулсЯ ее  землЯком  и  тайным  патриотом  и  представилсЯ ей  как  лицо
духовное.  …й  было  весьма радостно видеть пришельца с  ее  родных долин  и
холмов,  столь дорогих ее сердцу;  а  еще более обрадовалась она возможности
встретитьсЯ со  служителем церкви  и  облегчить свою  душу  исповедью,  ибо,
измученнаЯ телом,  она жаждала пищи духовной, которой также была лишена. Ћна
открыла этой твари свое невинное сердце и,  выразив ей  сочувствие,  лукавый
свЯщенник дал ей такие советы, которые могли бы погубить ее на суде, если бы
не врожденное благоразумие, всегда подсказывавшее ей правильный выбор.
     ‚ы  спросите,  какое значение мог иметь этот план,  если тайна исповеди
свЯщенна и  не подлежит разглашению?  ќто верно,  но допустим,  некто третий
подслушал исповедь. ’огда этот третий не свЯзан обетом сохранениЯ тайны. ’ак
и  сделали.  Љошон  приказал заранее  просверлить дыру  в  стене  темницы и,
самолично приложив к  ней  ухо,  подслушал все.  ѓорестно думать о  подобной
подлости!  “дивлЯешьсЯ,  как они могли так обращатьсЯ с несчастной девочкой!
Ћна ведь не сделала им никакого зла.


        ѓлава IV

     ‚ечером во  вторник,  20  февралЯ,  когда Я  сидел и  работал у  своего
хозЯина,  он вошел опечаленный и  сообщил,  что первое заседание суда решено
провести завтра в  восемь часов утра и  что Я  должен приготовитьсЯ помогать
ему.
     ђазумеетсЯ, Я давно ждал этого известиЯ, но все же был так поражен, что
задрожал как лист,  и  у  менЯ захватило дыхание.  ‚  глубине души Я все еще
бессознательно надеЯлсЯ на  чудо:  быть может,  в  последнюю минуту случитсЯ
что-нибудь необычное,  что помешает этому роковому процессу;  быть может, ‹а
ѓир прорветсЯ через ворота в  город со своими молодцами-рубаками или сам бог
сжалитсЯ и  протЯнет свою могучую десницу.  Ќо  теперь -  теперь все надежды
рухнули!..
     ‘удебный  процесс  должен  был  вестись  публично в  капелле  крепости.
Џечальный и  угрюмый,  побрел Я  к  Ќоэлю и  предупредил его прийти туда как
можно раньше и занЯть место.  …му предоставлЯлсЯ случай взглЯнуть еще раз на
ту,  которую мы так уважали и так безгранично любили.  Џо дороге к нему и на
обратном  пути   мне   приходилось  проталкиватьсЯ  сквозь  радостные  толпы
оживленно болтающей английской солдатни и  французских горожан,  продавшихсЯ
иноземцам.  ђазговор шел только о предстоЯщем суде.  € не раз Я слышал, как,
злорадно смеЯсь, они говорили:
     - Ќаконец-то  этот толстый епископ обтЯпал дело так,  как ему хотелось;
он  утверждает,  что заставит чертову колдунью поплЯсать.  ‚еселенький будет
танец, да недолгий!
     ‚прочем,  иногда попадались и  огорченные лица,  и  не  только у  одних
французов.  Ђнглийские солдаты боЯлись †анны и  вместе с  тем восхищались ее
мужеством, храбростью и великими подвигами.
     Ќа следующий день мы с Њаншоном вышли рано: тем не менее, приблизившись
к  воротам  крепости,  увидели  многочисленные  толпы  народа,  стекавшегосЯ
отовсюду.  Љапелла была переполнена,  и  никого из  посторонних туда уже  не
впускали.  Њы занЯли указанные нам места.  Ќа возвышении, напоминавшем трон,
восседал председатель суда Љошон, епископ города Ѓовэ, в парадном облачении,
а  перед  ним  в  черных мантиЯх расположились рЯдами члены суда:  пЯтьдесЯт
именитых церковников, мужей высокого сана, благообразной внешности и великой
учености,  ветеранов стратегии и  казуистики,  весьма искушенных в искусстве
ставить капканы и  ловушки длЯ доверчивых умов и  неосторожных ног.  Љогда Я
взглЯнул  на  это  сборище  мастеров  юридического  фехтованиЯ,   именуемого
правосудием, на эту стаю воронов, собравшихсЯ с целью вынести несправедливый
приговор, и вспомнил, что †анна должна защищать свое доброе имЯ и свою жизнь
одна-одинешенька,  -  Я с отчаЯнием спросил себЯ: на какую случайность может
рассчитывать беднаЯ, неученаЯ девЯтнадцатилетнЯЯ деревенскаЯ девушка в такой
неравной борьбе?  ‘ердце мое болезненно сжалось. Љогда же Я взглЯнул еще раз
на  этого  заплывшего  жиром  председателЯ,  который  пыхтел  и  сопел,  как
кузнечный мех,  при каждом вздохе поднимаЯ и  опускаЯ свое необъЯтное чрево,
на его тройной подбородок - складка над складкой, на его угреватую, багровую
физиономию, на этот шишковатый, как цветнаЯ капуста, приплюснутый нос, в его
злые, холодные, трусливо бегающие глазки, - во все это жестокое, беспощадное
и отталкивающее в его облике,  -  сердце мое сжалось еще больше.  Љогда же Я
заметил,  что все боЯтсЯ этого человека и  беспокойно ежатсЯ и  трепещут под
его сверлЯщим взглЯдом,  -  последний слабый луч надежды вздрогнул и  угас в
моем окаменевшем сердце.
     ‚  зале суда оставалось одно незанЯтое место,  только одно,  -  у самой
стены,  на  виду у  всех.  ’о была небольшаЯ деревЯннаЯ скамьЯ,  без спинки,
стоЯвшаЯ отдельно на невысоком помосте.  „ва рослых воина в латах, шишаках и
стальных рукавицах неподвижно вытЯнулись,  как и их алебарды, по обе стороны
этого помоста, и больше там не было ни одной живой души. ЊенЯ так растрогала
эта маленькаЯ скамьЯ: Я знал, длЯ кого она предназначалась; мои воспоминаниЯ
перенеслись в другое место: в зал заседаний первого суда в Џуатье, где †анна
сидела на такой же точно скамье и спокойно сражалась в хитроумном поединке с
изумленными докторами богословиЯ и юристами и,  одержав победу, встала с той
скамьи под  громовые рукоплесканиЯ и  ушла,  чтобы наполнить весь мир славой
своего имени.
     Љакой  прелестной  она  была  тогда,  какой  кроткой,  невинной,  какой
обаЯтельной и  нежной  в  пышном  расцвете  своих  семнадцати лет!  ’о  были
незабываемые,  славные дни.  €,  кажетсЯ,  так недавно,  -  теперь ей  ровно
девЯтнадцать лет,  - а сколько она видела и пережила с тех пор, какие чудеса
она совершила!
     Ќо теперь -  о, теперь все изменилось! Џочти девЯть месЯцев она провела
в темницах без воздуха и света,  не видЯ ни одной дружеской улыбки,  -  она,
дитЯ солнца, вернаЯ подруга птиц и всех вольных, счастливых созданий! ’еперь
она изнурена,  измучена долгой неволей,  силы ее надломлены; быть может, она
даже пала духом, понимаЯ, что надежды нет. „а, как все изменилось!
     ‚се времЯ слышалсЯ невнЯтный говор, шелест мантий и сутан, шарканье ног
по полу, сдержанный шум, наполнЯвший капеллу. ‚друг раздалсЯ голос:
     - ‚вести подсудимую!
     џ  затаил  дыхание.  ‘ердце застучало,  как  молот.  Ќаступила тишина -
полнаЯ тишина.  ‡вуки замерли,  словно их  никогда и  не было.  ’ишина стала
удручающей,   гнетущей,   будто   какаЯ-то   тЯжесть   навалилась  на   всех
присутствующих.  ‚се  лица  повернулись к  дверЯм  -  другого нельзЯ было  и
ожидать,  ибо большинство здесь собравшихсЯ,  несомненно, почувствовало, что
сейчас предстанет перед ними  наЯву та,  котораЯ была  длЯ  них  раньше лишь
воплощением чуда, сказкой, мечтой, таинственным именем, прогремевшим на весь
мир.
     Ѓезмолвие  продолжалось.   Ќо  вот  издалека,  по  вымощенному  плитами
коридору,  послышались шаги,  сопровождаемые лЯзгом железа: чок-чок-чок. ќто
шла †анна д'Ђрк, - спасительница ”ранции, - в оковах!
     ‚ глазах у менЯ потемнело, мысли смешались... џ понЯл: это все!


        ѓлава V

     „аю  вам слово,  что Я  не  собираюсь искажать или приукрашивать факты,
описываЯ это жалкое судилище.  Ќет,  Я изложу их вам добросовестно, со всеми
подробностЯми, точь-в-точь так, как мы с Њаншоном день за днем заносили их в
официальный протокол суда,  и  в  том  виде,  как  об  этом можно прочесть в
опубликованных исторических документах.  ‘  одной лишь  разницей:  беседуЯ с
вами откровенно,  Я  буду пользоватьсЯ своим правом комментировать ход дела,
поЯснЯть некоторые обстоЯтельства,  чтобы вы  могли лучше все понЯть;  кроме
того, времЯ от времени Я буду останавливатьсЯ на некоторых частных моментах,
представлЯющих интерес длЯ менЯ и  длЯ вас,  но  не  настолько значительных,
чтобы попасть в  официальный протокол [Ћн  сдержал свое слово.  …го  отчет о
‚еликом  процессе,   весьма   точный  и   подробный,   вполне  соответствует
неопровержимым историческим фактам. (Џримечание Њ.’вена.)].
     ’еперь продолжим...  Ќа чем же Я  остановилсЯ?..  „а,  мы услышали звон
цепей и гулкие шаги по коридору - приближалась †анна.
     €  вот она перед нами.  Џо  залу пробежал трепет,  послышались глубокие
вздохи.  „ва стражника неотступно следовали за ней.  Ћна двигалась медленно,
слегка потупив голову;  видно было,  что она слаба, а ее цепи тЯжелы. Ќа ней
была  мужскаЯ  одежда,  всЯ  чернаЯ,  из  какой-то  мЯгкой  шерстЯной ткани,
совершенно чернаЯ,  чернаЯ, как на покойнике, без единого светлого пЯтнышка.
ирокий складчатый воротник из  такой же  черной материи облегал ее  плечи и
грудь;  рукава ее  камзола,  широкие в  плечах,  от  локтей были узки;  ноги
затЯнуты в узкое черное трико; на ногах и на руках - оковы.
     ЌаправлЯЯсь к скамье,  она остановилась как раз в том месте,  где Яркий
солнечный луч,  пробившись сквозь  решетку окна,  упал  ей  на  лицо.  †анна
медленно поднЯла голову.  €  снова весь  зал  затрепетал,  -  ее  лицо  было
смертельно бледным, белым как снег. Љакой разительный контраст - белоснежное
лицо и эта стройнаЯ неподвижнаЯ фигура в траурных одеждах!  Љаким девственно
чистым и нежным, несказанно прекрасным, бесконечно грустным и милым было это
лицо! Ќо, боже мой, когда пламенный взглЯд ее неукротимых глаз устремилсЯ на
судью  и,  воспрЯнув духом,  она  всЯ  выпрЯмилась,  как  гордый воин  перед
сражением,  мое сердце готово было выпрыгнуть от радости! џ сказал себе: все
хорошо,  все хорошо, ее не сломили, ее не покорили, она по-прежнему остаетсЯ
†анной д'Ђрк! „а, теперь Я знал: в ней все еще пылает огонь дерзаний, и этот
грозный судьЯ не в силах ни запугать, ни устрашить ее.
     Ћна подошла к своему месту, поднЯлась на помост, села на скамью, собрав
на коленЯх цепи и  положив на них свои маленькие белые руки,  и  стала ждать
спокойно и с достоинством;  казалось, она была здесь единственным человеком,
невозмутимым  и  безучастным.   Љакой-то  загорелый,  бронзоволицый,  рослый
английский солдат, стоЯвший в непринужденно воинственной позе в первых рЯдах
городской публики,  почтительно поднЯл руку и  галантнейшим образом отдал ей
честь;  она приветливо улыбнулась и,  привстав с места, ответила ему тем же;
это маленькое происшествие вызвало у зрителей сочувственные аплодисменты, но
судьЯ сурово прервал их.
     ЌачалсЯ  всем  известный суд  инквизиции,  именуемый в  истории ‚еликим
процессом.  ЏЯтьдесЯт искусных законоведов против одной неопытной девушки, и
никого, чтобы выступить в ее защиту!
     ‘удьЯ вкратце изложил обстоЯтельства дела,  основанные на непроверенных
слухах,  измышлениЯх и догадках;  затем он потребовал,  чтобы †анна стала на
колени и  дала клЯтву,  что будет говорить только правду и  отвечать на  все
задаваемые ей вопросы.
     ђазум †анны не дремал. Ћна сообразила, что под этим внешне справедливым
и безобидным требованием могла скрыватьсЯ большаЯ опасность.  Ћна ответила с
присущей ей простотой, котораЯ так часто разбивала самые хитроумные планы ее
врагов на процессе в Џуатье:
     - Ќет!  -  ведь Я не знаю, что вы намерены спрашивать; вы можете задать
мне такой вопрос, на который Я не обЯзана отвечать.
     ќто очень не понравилось суду и вызвало взрыв гневных протестов.  †анна
не смутилась.  Љошон возвысил голос и средь общего шума продолжал свою речь;
но епископ был так раздражен, что с трудом выговаривал слова:
     - €менем  нашего  вседержителЯ,  господа бога,  мы  требуем,  чтобы  ты
исполнила веление  суда  длЯ  твоего  же  блага  и  очищениЯ твоей  совести.
ЏоклЯнись, возложив персты на евангелие, что будешь пр