азый,  весь
покрытый желтыми волосами фавн.  Ћн осторожно поставил на высокую траву свои
угловатые козлиные ноги.  Њимоходом сорвал розу  и  пошел  дальше,  держа ее
между губами.  Џеред поэтом он остановилсЯ и оскалил зубы; †ан ѓиньоль успел
только спросить,  чего он  хочет и  что он  означает.  ‡а  ним уже показалсЯ
старый кентавр;  он хромал,  его преследовали пчелы,  которых он ограбил. Ћн
попросил †ана ѓиньоль освободить его.  ‚  благодарность он  указал ему  свой
след в глине. "‚ылепи это! ’ы будешь доволен!" - "‚ылепи и менЯ!" - проблеЯл
маленький  сатир,  сидевший  верхом  на  козе.  „вое  других  приблизились к
бассейну,  приплЯсываЯ,  с флейтами у рта; их мЯгкие, глухие звуки разбудили
его,  он стал журчать. ѓолубые ирисы покачивались на стеблЯх. €з тростника у
ручьЯ  вышла  нимфа,  стройнаЯ,  беспечнаЯ,  с  покатыми плечами и  упругими
грудЯми.  Ћна неторопливо подошла к художнику и поцеловала его прЯмо в губы.
ќто была ‹илиан,  его бывшаЯ возлюбленнаЯ.  ‚ строфах, в которых был отблеск
ее белой кожи,  в которых распускались ее огненные волосы, он сказал ей, что
она прекрасна, что это по ней он тосковал что он хочет вылепить ее образ. Ћн
начал.  Ќо она улыбнулась и напомнила ему,  чтобы он не забывал ее сестер, а
также фавнов,  которые плЯшут с ними, и кентавров, которые смотрЯт на них, и
сатиров,  которые играют им.  ‡атем  она  понеслась по  сверкающему лугу  со
своими  длинноволосыми  подругами.   Ћни  взЯлись  за  руки  и,  поднЯв  их,
образовали арку точно из  белых цветов.  Џохотливые смуглые фавны проползали
под ними, согнувшись и скалЯ зубы. Љозлы терлись о них.
     ‘ад  весь  наполнилсЯ топотом копыт.  ‘тарые  кентавры боролись друг  с
другом.  Њолодые сатиры швырнули на  землю гирлЯнды из  винограда и  пузатые
меха  и  бросились на  уста  и  груди нимф.  Љакой-то  седобородый фавн учил
черноволосых детей в  венках из  мака непристойной плЯске.  Ќа  земле пылали
лопнувшие гранаты  и  рЯдом  с  розами  истекали кровью  голуби.  ‚  красном
воздухе,  неведомо откуда,  лилась тихаЯ, простаЯ, волнующаЯ мелодиЯ. ‘зади,
на красных,  блистающих волнах,  стремительно бросались на спину сирены.  €х
чешуйчатый хвост  с  шумом показывалсЯ из  воды,  распущенные красные волосы
носились по  волнам.  ‘транно резкие и  пронзительные звуки вырывались из их
широких ртов.
     - Ћстаньтесь!  -  воскликнул †ан ѓиньоль.  €  не переставаЯ лепить,  он
рисовал словами их образы,  один за другим, - в пластичных стихах рисовал он
образы всех  этих сказочных существ и  все  то  множество ликов,  в  которых
открывалась ему  природа.  Ћн  произносил свои стихи с  гордым возбуждением,
властно,  победоносно... Ќо они удалЯлись, радостные и Яркие носились они по
траве,  с поцелуЯми, с ребЯческой болтовней, среди кипучих менад, светЯсь на
солнце нагими телами. ѓирлЯнда из листьев сковывала всех.
     - Џочему вы не берете и менЯ с собой?!
     ђозы  бросали отсвет на  их  волосы.  ‘реди женщин одни были девственно
худые,  другие похотливые,  полнотелые;  одни -  серьезные, в темных тканЯх,
другие -  нагие и  радостные.  Ћдна тащила за  собой козла,  другаЯ несла на
руках лебедЯ.  Ћдна нагнулась на ходу к ручью и провела по нем рукой,  точно
по  щеке „ругаЯ высоко поднимала чашу.  ’ретьЯ поставила свои мЯгкие подошвы
на дерн,  закружилась,  запела, потом последовала за остальными. †ан ѓиньоль
хотел броситьсЯ вперед.  ’емнаЯ листва поглотила уже  почти всех.  ‚о  мраке
между  стволами погасали краски женщин.  ЏоследнЯЯ улыбнулась ему  с  опушки
леса, как будто обещаЯ никогда больше не покидать его.
     ЋставшийсЯ один,  художник,  обезумев, бросилсЯ на нее. Ћна исчезла - в
руках у  него осталсЯ большой козел.  Ћн  протащил его до  середины лужайки,
схватил животное,  глЯдевшее на него Ясными желтыми глазами, за жесткую шею.
Ћн бросил ему в лицо свою Ярость, свое безумное желание, свое разочарование,
свое страдание из-за  одной,  котораЯ убежала от него в  вакханалии всех тех
фигур.  Ћн не поймал ее,  она многообразна.  Ћна ни нимфа,  ни менада, она и
фавн, и бассейн, и пчела - и ты!..
     € он опустилсЯ на колени перед козлом,  в тоске, в отчаЯнии, охваченный
гнетущим предчувствием.
     ќту сцену нашли странной,  но  не лишенной очарованиЯ.  €з-за кипарисов
иногда выглЯдывало лицо с приплюснутым носом. †ан ѓиньоль в бешенстве ударил
топором по  стволу,  из  него  выпрыгнула окровавленнаЯ дриада и  шмыгнула в
чашу.  ‡а его спиной медленной,  плавной походкой прошла ”лора в  сверкающей
красной диадеме и красном одеЯнии. Џо всему саду трепетали пылающие пЯтна. “
ели была длиннаЯ ржаво-краснаЯ борода как у  козла.  ‚етер плакал в  пиниЯх.
‘олнце,  кровавым клубком свернувшеесЯ на поверхности морЯ, точно собиралось
вкатитьсЯ на  середину лужайки,  зажигало старый сказочный мир,  зовЯ его  к
судорожному пробуждению,  к короткому, пугающему усилию, к высокой, сильной,
ужасной жизни.
     ќто  чувствовали все;  стихи †ана  ѓиньоль,  пропитанные всеми красками
солнца,  вихрЯ, любви, вливали это всем в кровь. ‚ высоком амфитеатре царила
тишина;  слышен был скрип кружев под руками,  крЯхтенье ђущука и  шепот дона
‘аверио над  грудью дивной графини Џарадизи.  —его-то  ждали;  ждали богиню,
которую призывал поэт,  -  так,  как будто она должна была выступить из  его
стихов.  Ћна была уже здесь,  частица блаженства,  ее  тело было уже в  этих
звуках,  в  этих  криках уже  чувствовалсЯ его  ужас.  Љозел оскалил зубы  и
шмыгнул в  чащу.  Љипарисы тЯжело зашумели.  †ан ѓиньоль оборвал.  …го поэма
казалась ему  в  этот  момент чем-то  непредвиденным;  он  забыл,  кто  была
приближавшаЯсЯ.
     Ћна стоЯла на берегу, опустив голову, и рассматривала раковину, которую
держала в  правой  руке  ‹еваЯ  лежала  на  груди.  ‚  прозрачных покрывалах
серебристо выделЯлось тело;  за ее спиной солнце погружалось в море.  ‚округ
ее щиколоток висели водоросли, тащившиесЯ за ней при каждом шаге ее длинных,
гибких, дивно закругленных ног.
     Ћна приблизилась к художнику,  с раковиной у уха,  безучастно улыбаЯсь.
Ћн ждал, согнувшись, вЯло опустив руки - в одной из них был лавровый венок -
и  застыл в  бессилии и  покорности.  Ћна равнодушно села на край бассейна и
скрестила ноги. Ѓольшие голубые ирисы тЯнулись вверх к ее грудЯм.
     - €ди же сюда,  -  монотонно и ласково сказала она,  -  посмотри на эту
раковину и потом поищи на моем теле места, похожие на нее. ’ам есть такие.
     Ћн спросил:
     - Љто ты? Ћткуда ты? —то ты означаешь?
     Ћна засмеЯлась.
     - Љто ты?  -  дрожа повторил он.  -  ЏлененнаЯ царевна,  выброшеннаЯ на
берег после кораблекрушениЯ и гибели своего похитителЯ?  €ли ты дитЯ рыбака,
и твои груди часто согревали береговой песок,  такой же мЯгкий, как они? €ли
твои члены привыкли к  прикосновениЯм виноградных гроздей,  которые касались
их,  когда  ты  пробиралась сквозь  них  к  своему тихому дому,  с  глинЯным
кувшином на голове?
     - ‚озьми мои черные волосы в руки,  -  сказала она, трЯхнула головой, и
тЯжелые косы упали на  гонкий и  крепкий затылок.  -  Џосмотри,  мои  черные
волосы пахнут совсем так, как чернаЯ тень между кипарисами, на которой пышно
цветут розы.  ќти  розы  расцвели одновременно с  моими грудЯми.  Љоснись их
губами.
     - €ли ты одна из тех,  в тусклой улыбке которых уже виднеютсЯ слезы,  -
из тех,  что носЯт серые одежды и  забыли все песни;  из твоих вЯлых пальцев
выпадает плетенаЯ корзина с  последними полусгнившими плодами;  из тех,  что
плачут рЯдом по любви, со сломанным, волочащимсЯ по земле крылом?
     - џ хочу плакать,  -  сказала она.  -  ЏрислушайсЯ, нет ли в моем плаче
бледной нимфы, каплЯ за каплей выливающей чашу.
     - €ли  ты  одна  из  тех,  чье  носЯщеесЯ в  плЯске  тело  отражаетсЯ в
блестЯщих мраморных плитах,  чью плЯску пронизывают пылающие взглЯды мужчин,
- одна из тех,  что,  упав на цветы,  в  чаду от вина и крови,  задыхаетсЯ в
оргии?
     - ’ы хочешь,  чтобы Я плЯсала? Ѓерегись, чтобы из каждого моего шага не
выскочила менада и не разорвала тебЯ!
     - €ли ты...
     - Ћстановись!  ’ы угадал,  Я куртизанка,  менЯ берут,  все имеют на это
право, ты не меньше других.
     - Ќо Я хочу знать...
     - Њой бедный брат с  глазами мечтателЯ!  Ќеужели ты  не  видишь,  что Я
женщина и  больше ничего?  Џосмотри,  мои  бедра  извиваютсЯ,  как  сирены в
волнах.  Џослушай, в моем смехе множество птичьих голосов, а в моем молчании
жужжание пчел.  Љогда по моей коже пробегает трепет,  то точно течет ручеек,
точно  оживает цветочный луг.  ‚озьми  бархатные мшистые клумбы  моего  тела
вместо подушек!  Џусть мои взоры,  точно флейты сатиров,  пробудЯт источники
твоего  желаниЯ!  Ћсвежи свои  руки  на  выпуклостЯх моего  тела,  словно на
песчаных холмах у морЯ! “держи во мне нимфу, чтобы она не ускользнула опЯть!
Џоймай торопливую дриаду!  ”авны и  дети в венках из мака плЯшут во мне свой
хоровод.  € старый кентавр,  еще более мудрый, чем ты, смотрит во мне на все
это. Ќо молодой предлагает мне свою лошадиную спину, и Я мчусь на нем прочь,
поднЯв  руки  вверх.   ‘хвати  менЯ:   ты  схватишь  похотливую  толстуху  с
нарумЯненными щеками, увенчивающую чертополохом рога черного козла, и, худую
девственницу,  такую робкую,  что  она бежит от  тебЯ в  самую глубину твоих
грез. Ћбними менЯ: ты обнимешь землю и море! Ћбними менЯ!"
     Ћна   говорила   среди   глубокой  тишины.   „линные,   горЯчие   стихи
переливались,  и движениЯ ее членов пели. Ћна оперлась локтем о его колени и
подставила ему  снизу свои груди.  Ћна  томно упала назад,  на  плоский край
бассейна,  в  волну своих волос.  Ћна  схватила рукой свою ногу и,  напрЯгаЯ
мускулы,  поворачивала ее  то  туда,  то  сюда,  точно большое,  неукротимое
животное.  Ћна вынула из травы флейту и низко нагнулась над водой. ‚иден был
ее затылок, содрогавшийсЯ от рыданий.
     Ћна  боЯлась в  увлечении своей  игрой  впасть  в  истерику.  "‘транное
безумие моего тела, - думала она, - охватывает менЯ с удвоенной силой в этом
саду, полном тайны и лихорадки. —то должно случитьсЯ? џ чувствую неукротимое
беспокойство, желание невозможного".
     Џо  лужайке  нессЯ  галопом кентавр,  перепархивала с  места  на  место
голубка.  ‡а  ветвЯми  виднелсЯ  неЯсный  силуэт  нимфы,  ее  глаза  безумно
сверкали.  Љакой-то мальчик подносил к губам руки,  точно зовЯ кого-то.  ’ри
фавна гонЯлись друг за другом, молча и разнузданно, пока не споткнулись и не
уползли за  холм,  в  сумрак.  ‚се существа,  которых она воплощала в  себе,
выпрЯмлЯлись при ее стихах и  кивали ей в сумраке.  ‘ад утратил свой блеск и
стоЯл между черными верхушками в вечерней синеве,  точно в свете вожделениЯ,
полного смертельного страха.  Ќад морем и  лугами развевались в ночном ветре
голубые  призрачные  плащи,   и   из  них  выскакивали  сказочные  существа,
приседали,   беззвучно   смеЯлись,   вытЯгивали   похотливые  белые   члены,
расплывающиесЯ,  как туман,  и,  загадочные и манЯщие, исчезали среди сильно
пахнущих испарений вечера.  „еревьЯ в  цвету издавали сильный аромат.  Џахло
древесной смолой, рогом разгорЯченных копыт, потеющими шкурами лесных людей,
золотистыми пучками волос на белых женских телах,  прЯными травами и дикими,
опьЯненными весной телами.
     Ћна сама,  женщина у бассейна,  плыла в своих стихах, точно в медленной
ладье,  по горьким ароматным волнам, вверх по горе, в объЯтиЯ всем, кто ждал
там. Љаждый чувствовал прикосновение ее нагого плеча, каждое чело опалЯло ее
дыхание.


        x x x

     ѓлаза влюбленных искали друг друга,  минуЯ супругов. ‚еера взволнованно
хлопали крыльЯми,  точно  пылкие  амуры.  “сталые руки  крались под  мЯгкими
папоротниками друг  к  другу,  в  своих красных и  зеленых камнЯх похожие на
светЯщихсЯ насекомых.  ‚здохи,  как  ночные бабочки,  вылетали в  сумраке из
цветущих  кустов.  —ей-то  умолЯвший  о  любви  голос  рыдал,  состЯзаЯсь  с
соловьем, певшим где-то в майской ночи.
     - џ дам тебе все то наслаждение, которое она обещает, - сказала маркизу
’ронтола ‚инон Љукуру.  -  Ћна только обещает. Ћна охотно устраивает зрелище
себе и другим. Ќо не думай, что ее возлюбленным очень хорошо.
     - ’ы думаешь?
     - Ћ,  что  это за  человек!  Ћна уже внушила тебе желание.  Ќо  великие
любовницы не таковы; они любЯт тайну.
     „он ‘аверио, опершись локтем на мох, шептал, наклонив красивое, бледное
лицо к груди дивной графини Џарадизи.
     - ‘амое  лучшее у  нее  от  менЯ...  ‚  ней  есть  материал длЯ  хорошо
оплачиваемой женщины. џ открыл ее. Љ сожалению, мое обучение было прервано.
     - Џродолжай его со мной! - потребовала Џарадизи. - џ еще способнее.
     "Ћна  глупа",  -  подумал  он,  злобно  отворачиваЯсь.  -  …динственнаЯ
возлюбленнаЯ!  -  сказал он себе.  - …динственнаЯ! џ не должен был отпускать
ее; Я не понимаю, как это могло случитьсЯ... џ опЯть добьюсь ее!
     Љороль ”или поднес платок ко лбу. Ћн устало блуждал по ступенЯм театра,
мешаЯ парочкам.
     - ‚се дело в том,  кто сколько может выдержать, - стонал он. - „лЯ менЯ
это слишком много.
     Ћн сел возле леди Ћлимпии.  Ћна сделала знак лакею и  предложила королю
лимонаду.
     - Ћтдохните,  ваше величество,  -  сказала она.  - ‚о всЯком случае это
забавно.
     ”или рассердилсЯ:
     - Ђх, что там, терпеть не могу женщин.
     - ’акие экстравагантности нужно было  бы  запрещать!  -  воскликнул он,
возмущенный, точно старый чиновник, таким попранием порЯдка.
     ђущук успокаивающе пробормотал:
     - ѓосударь, если только мы охранЯем от Яда народ, - себе самим мы можем
его позволить.
     ‹еди ЋлимпиЯ была того же мнениЯ. ‚друг она заметила старого знакомого:
     - ѓосподин фон ‡ибелинд.
     Ћна представила его.  ‡аметив ее,  он хотел торопливо скрытьсЯ.  ‚  нем
вспыхнули  вызванные видом  этой  женщины  воспоминаниЯ о  муках  и  позоре.
ЏотерЯв присутствие духа,  обливаЯсь потом и дрожа,  он,  наконец,  подал ей
руку.  …е  рука была спокойна и  свежа.  Ћна почти не помнила,  что когда-то
развлекалась с его помощью в течение двадцати четырех часов.  Ћна предложила
ему множество вопросов, на которые он отвечал заикаЯсь и лепеча.
     "Ћна ничего не подозревает, - думал он, - она совершенно не подозревает
кто Я, и что она длЯ менЯ: позор, в который Я когда-то окунулсЯ по уши, и по
которому тосковал!  …сли бы Я  сказал ей,  что сегоднЯ ночью буду дрожать на
своей постели от бешенства и  унижениЯ,  она не понЯла бы.  ќто и есть самое
ужасное -  наивность этих счастливцев!  Ќикогда не касаетсЯ ее мысль о  том,
что она топчет. џ ничем не могу дать ей понЯть себЯ, даже если бы Я разорвал
себЯ.  Ќевозможно унизить и  наказать ее видом страданиЯ:  у нее нет органа,
чтобы видеть его!"
     Љороль ”или все еще взывал о вмешательстве государства.
     - ‡апретить,  ваше величество!  - с сокрушением сказал ‡ибелинд. - ‚аше
величество серьезно думаете,  что здесь есть что запрещать?..  Џрошу вас, не
поймите  менЯ  неверно,  значок  общества охранениЯ нравственности жжет  мне
сегоднЯ вечером грудь  -  здесь,  в  этой  зачумленной юдоли!  ‡апретите это
представление -  хорошо. Ќо можете ли вы сделать, чтобы эта женщина не жила?
€ если можете, разве вы этим уничтожите тот факт, что этот мозг и это тело -
такое бесстыдство и такое сладострастие -  возможны на земле? Ќет, простите,
ваше величество, но запрещениЯ ничего не изменЯт.
     - Ќу нет,  -  пропыхтел монарх.  -  …сли бы все так думали, мы зашли бы
далеко. ’огда нам нужно было бы совсем убратьсЯ восвоЯси!
     Ћстальные следили за игрой в долине.
     ѓерцогинЯ стоЯла теперь на краю бассейна,  сдвинув ступни ног, приложив
кончики пальцев к  плечам,  и  улыбаЯсь.  Џокрывало спереди раскрылось;  под
упругими грудЯми  был  виден  серебрЯный поЯс.  †ан  ѓиньоль  скрестил руки.
‚ыпрЯмившись,  как сталь,  он сказал ей,  что ненавидит ее.  Ћн ненавидит ее
животную полноту,  ее совершенство, он умирает от ревности ко всем сказочным
силам природы,  которые живут в ней, как частицы ее существа, и которыми она
наслаждаетсЯ попеременно.
     - Њогу ли Я войти в тебЯ? —то пользы обладать тобой? ’ы слишком велика,
слишком пышна, Я ненавижу тебЯ, поди прочь!
     - ‚озьми менЯ! - повторила она. - ‡абудьсЯ со мной, до конца, до своего
разрушениЯ!  ’ы  исчезнешь во  мне  и  будешь счастлив...  ‘мотри:  вот твои
братьЯ!
     - Ћни идут один за другим по бледному дерну и не смотрЯт на менЯ.
     - Љак прекрасен первый!  ’ы узнаешь его?  Ћн так мЯгок и юн,  его члены
упоены  своей  сладостной наготой.  …го  лоб  под  черными  прЯдЯми тонет  в
сумраке, большие мрачные глаза сиЯют из-под него в животном блаженстве.
     - Ђ за ним,  прикованный к нему,  шатаЯсь,  следует второй. Ќад красным
плащом выделЯетсЯ его бледный профиль и силуэт топора.  Ћн истекает кровью в
своем красном плаще;  он истекает кровью по твоему повелению...  ЋпьЯненного
ты посылаешь вперед; за ним по пЯтам следует истекающий кровью!
     - € оба достойны вожделениЯ, - заЯвила она. €, скользЯ к нему по дерну,
она начала снова хвалить ему все свои члены,  точно редкие, опасные и дающие
блаженство существа,  которым она приглашала его доверитьсЯ.  Ћни пели,  эти
существа.  …е стихи переливались,  а сама она, страдаЯ от своей игры, как от
судороги, как от безумиЯ, спрашивала себЯ: "џ очень больна? €ли Я богинЯ?"
     ‹еди ЋлимпиЯ была очень довольна.
     - †ан ѓиньоль великий поэт! - сказала она.
     …го супруга улыбнулась маркизу ’ронтола.
     - ’ут  нет никакого поэтического вымысла.  Ћн  просто говорит герцогине
Ђсси то,  что думает о ней.  …го опьЯнЯет смелость и бесстыдство публичности
этих признаний. ќто нравитсЯ мне в нем.
     - Ћна держитсЯ хорошо; Я довольна ею, - объЯвила леди ЋлимпиЯ.
     - …й  нужна  публичность,   чтобы  наслаждатьсЯ,  -  возразила  синьора
ѓиньоль.
     ‹еди ЋлимпиЯ заЯвила:
     - Ћна беспечно наслаждаетсЯ - и этим она обЯзана мне.
     - ‚озможно. Љ тому же она здесь играет не больше, чем повсюду, всю свою
жизнь.  …й  хотелось бы теперь узнать,  что чувствует тот,  у  кого...  есть
пороки.
     - Џринцесса, вы христианка, - заметил ‡ибелинд.
     - Љак это?  -  спросила ‚инон,  искренне удивленнаЯ. Ћн пожал плечами и
начал один из своих мучительных монологов.
     - Џороки!  ‘амое невыносимое это  то,  что  длЯ  той  женщины порока не
существует.  …й недостает этого понЯтиЯ.  Ћна заранее объЯвлЯет хорошим все,
что может в ней зародитьсЯ. Ћна верит в себЯ! ‘колько людей уже умерло из-за
нее,  измельчало или  сделалось предателЯми:  Џавиц,  „елла Џергола,  тысЯчи
жертв ее идеалистической пропаганды,  наконец,  џкобус и,  Я думаю,  скоро и
этот  †ан  ѓиньоль.  ‘колько страдала она  сама,  когда  от  нее  ускользала
какаЯ-нибудь мечта, когда она металась в новой тоске. џ видел это в ‚енеции,
но  не  испытывал никакого удовлетворениЯ.  Ћна  призывает также страдание и
принимает его охотно.  †ажда свободы!  ‹ихорадка искусства! Ћна еще всЯ была
во  власти  второй,   когда  Я   предсказал  ей  ужасное  третье:   любовное
неистовство!  Ќо ей желанно все,  что создает повышенное чувство жизни.  ‚се
длЯ  нее  игра,  цель  которой -  красивый жест  и  сильный трепет.  Ќикакое
опьЯнение не  уносит ее  навсегда,  никакое несчастье не  может  сломить ее,
никакое разочарование не вызовет в ней сомнениЯ -  в жизни или в собственном
обаЯнии.  „о последнего издыханиЯ она готова пробовать новое. „аже из смерти
- да,  даже из нее,  единственной,  котораЯ могла бы отомстить за нас, своих
робких поклонников,  тем,  кто ненавидит ее,  -  даже из  смерти она сделает
удовольствие, сцену, игру!


        x x x

     Њежду тем поэт грозил и молил.  Ћн говорил от имени своих творений;  он
не может отдать их в  руки этих двух -  упоенного и  истекающего кровью.  Ќе
хочет  ли  она  стать доброй и  скромной и  перестать быть  любовницей всего
света?  Ќе  хочет  ли  она  сидеть  на  пороге его  белого дома,  как  идол,
пристойнаЯ и  внимательнаЯ?  Ќе хочет ли она у  его очага нашептывать грезы,
которые сделали бы  великим его гений?..  Ћна не  хотела.  Ћна была далеко и
свободна,  как  бы  крепко  ни  прижималась к  нему.  ‘реди  его  отчаЯниЯ и
неистовства она  доставила ему немного утешениЯ и  надежды тем,  что уронила
слезу.  ‘коро он понЯл,  что в  этой капле было милосердиЯ не больше,  чем в
тех,  которыми его  обрызгало бы  море или небо.  Ћна была куртизанкой неба,
морЯ,  земли.  ’ихий дом мужчины не вместил бы ее. Ћн выпустил ее: она может
идти.  Ћн смиренно указал на храм,  светившийсЯ в сумраке, наверху, на холме
над морем. Ћна пошла; белый свет двигалсЯ рЯдом с ней по траве и обливал ее.
Ћн попросил еще раз, мЯгко, следуЯ за ней. …е голова, ее тело, ее покрывало,
которое оно  колебало,  сказали ему серебристо-дрожащее "нет".  ЉраЯ больших
кипарисов,  в  чащу которых она  вошла,  посеребрились.  ‘еребрЯным пламенем
поднималась она  в  глубоком мраке.  †ан  ѓиньоль  следовал за  ней  издали,
опустив голову, с лавровым венком в руке.
     Ќа  душе  у  него  было  тЯжело;   он  искренне  мечтал,   наслаждалсЯ,
неистовствовал и боЯлсЯ что,  всему этому теперь конец.  Ћн не сознавал, что
говорит нечто условленное;  он сочинЯл свои стихи во второй раз,  с  вызовом
или  с  рыданиЯми бросаЯ их  ей.  Ќаверху,  у  храма,  его  роль должна была
кончитьсЯ очень гордо.  ’ам он хотел отречьсЯ от событиЯ,  которым стала длЯ
него герцогинЯ Ђсси; и он хотел дать почувствовать торжествующей ‚енере, что
ничего  больше не  требует от  нее.  Ћн  покидает ее,  он  не  будет  больше
бесплодно старатьсЯ разгадать ее душу.  Ѓыть может, у нее ее вовсе нет; или,
может быть,  она состоит из случайного рЯда неожиданных прихотей,  из тысЯчи
игр природы и  жизни,  из фавнов,  пчел и  сирен.  Ќикто после него не будет
страдать из-за этого, и среди облаков вожделений, которые возносЯтсЯ к ней и
окутывают ее  жертвенным дымом,  она  будет  стоЯть  перед  своим  высЯщимсЯ
храмом,  холоднаЯ и недоступнаЯ,  одинокаЯ навсегда!.. ќти стихи должны были
звучать сильно,  они должны были вернуть ему все его достоинство.  ’еперь он
забыл  их  и,   следуЯ  в  темноте  за  ней,  он  придумал  новые:  бледный,
вырывающийсЯ из  дрожащих уст  отказ от  всЯкой гордости,  от  всЯкой воли к
духовной жизни и величию,  и экстатическое, саморазрушающее подчинение плоти
и ее повелительнице, которую зовут ‚енерой.
     Ћн взошел на край горы и поднЯл голову;  но тотчас же отпрЯнул,  закрыв
глаза, от ее блеска. Ѓелый свет, резкий, нечеловеческий, превращал ее фигуру
в  горЯщий мрамор.  ‘низу  она  должна  была  казатьсЯ символом возвышенного
стремлениЯ.  ЌагаЯ и  торжественнаЯ,  заложив одну  руку за  голову,  где  с
усеЯнных серебрЯными звездами волос  сбегало  покрывало,  изогнув  бедро,  с
серебрЯным поЯсом под грудью,  она застыла в белом очаровании, вознесеннаЯ к
безмерным торжествам.
     Ќо †ан ѓиньоль стоЯл в  пЯти шагах от нее и прикрывал рукой глаза:  она
ослеплЯла. Ќа таком близком расстоЯнии ее лицо казалось каменным и жестоким,
ее зрачки - призрачно синими, ушедшими далеко вглубь.
     Њало-помалу он  различил в  темноте направо и  налево от  нее  еще  две
фигуры.  Ћдной был  принц лагорский;  он  стоЯл,  скрестив руки,  не  мигаЯ,
серьезный  и  совершенно  удовлетворенный,  так  как  безграничное  зрелище,
которым была длЯ него эта женщина, увеличилась еще одной красивой сценой.
     ‚друг другой сделал страстное движение и зашептал:
     - ѓерцогинЯ,  вы  свели всех с  ума:  чего могли бы мы добитьсЯ вместе!
…сли бы мы вернулись в  наш дворец и  давали такие представлениЯ!  ‚ наш дом
потекли бы миллионы!  •отите?  џ  повторЯю вам все свои предложениЯ,  хотЯ Я
должен был бы наказать вас за то,  что вы отвергли их... Љроме того, Я люблю
вас,  вы увидите это!  •отите?  ‚прочем, вы должны. ‚едь вы знаете менЯ. Џри
посредстве вашей красоты Я стану богат безмерно.  Џозднее вы,  как Я обещал,
получите приличную пенсию...
     †ан ѓиньоль прочистил горло; он готовилсЯ заговорить из своей тени:
     - ѓерцогинЯ  и  богинЯ!   Ќеужели  вы  не  чувствуете  великой  жертвы,
благоухающей у  ваших ног?  ’ысЯча стихов,  еще нерожденных и  уже погибших,
шлют к вашей главе свои маленькие убиенные души.  ‚ы стоите в белом огне,  в
котором сгорает мой гений. џ смотрю на это в экстазе. џ уже не человек духа,
Я  не  хочу от  вас загадок и  грез;  Я  только одно из  беспомощных тел,  в
судорогах наслаждениЯ испускающих дух на вашем пути.  Џодумайте об этом! ѓде
проходите вы, сладострастие, там поднимает свою голову смерть! џ сам не хочу
быть ничем большим,  чем одним из  безыменных,  которые носЯт ее черты -  на
вашем пути...
     Ќо он еще не открыл рта,  как в  середину белого света бросилсЯ кто-то.
Њимо  удовлетворенного мудреца,  мимо  сластолюбивого продавца женщин,  мимо
отказывающегосЯ от  себЯ  поэта,  пробежал  четвертый,  юный  и  не  знающий
сомнений:
     - €олла!
     - џ только что приехал,  -  шептал он. - џ кончил школу - наконец. „аже
не повидалсЯ с мамой, сейчас же поехал сюда. џ не знал наверно, где ты. Ќо Я
нашел тебЯ! €дем же!
     Ћна смотрела на него,  изумленнаЯ и счастливаЯ. …е тревога исчезла: это
его она ждала! Ћн молод!
     - џ раз уже видел тебЯ такой,  - прошептал он, широко раскрыв глаза: он
вспомнил ‚енеру,  белую,  как лепесток,  выросшую из зеленой чащи, созданную
солнцем и древесными ветвЯми,  -  ‚енеру,  на которую он,  Ќино,  смотрел из
саргофага,  за каменной маской,  ликуЯ и рыдаЯ.  ’ак она еще раз Явилась ему
совершенно так,  как тогда? € теперь он был взрослым, его грудь расширилась,
мускулы окрепли.  Ћн чувствовал себЯ прекрасным и сильным,  чувствовал,  что
она принадлежит ему!
     - €дем! - повторил он, набрасываЯ на нее свой плащ.
     Ћна  выскользнула из  светового  круга,  сразу  потемнев  и  из  богини
превратившись в женщину.
     - ќто хорошо, что ты здесь! —то теперь скажет весь театр!
     Ћни рассмеЯлись и рука в руку побежали по боковым дорожкам вниз с горы,
к морю. Ћн осмотрелсЯ.
     - ‚от там моЯ лодка.
     Ћн перенес ее по камнЯм,  в горЯчем мраке, волновавшемсЯ и дрожавшем от
благоуханий.
     - Ќаконец!  џ уж почти не ждал этого!  …ще месЯц тому назад Я совсем не
думал о  тебе,  потому что не  хотел,  почти совсем не  думал.  Џотом вдруг,
однажды ночью,  сердце у  менЯ заколотилось,  как часто раньше,  и мне сразу
стало Ясно, что Я увижу тебЯ. ‚едь ты обещала мне это.
     - Ќадо только верить, Ќино!
     - Ќе правда ли? ’еперь мы увиделись?
     - € как еще!
     Ћна поцеловала его в  губы.  Ћн  не  видел ее движениЯ,  так темно было
вокруг.  Ћн нарвал ей черный букет из цветущих водЯных растений.  Ћн положил
его ей на колени.  Ћна не видела цветов, но они сильно благоухали. Ќино греб
с расточительной,  ликующей силой. Џеред ним в бесконечности сладостной ночи
было что-то неопределенно белое - лицо, светившеесЯ обещанием:
     - €олла!


        IV

     …е вилла стоЯла сейчас же за горой. —тобы не столкнутьсЯ с гостЯми, она
посоветовала ему  доехать до  Џоццуоли.  ќто  было  недалеко,  но  когда они
приехали,  Ќино задыхалсЯ;  в  первые десЯть минут он  израсходовал всю свою
силу; ему казалось, что запас ее не может никогда придти к концу. ‚ местечке
он исчез и  вернулсЯ с платьем длЯ возлюбленной.  ѓде он взЯл его?  ќто было
очень таинственно;  он говорил об этом шепотом. ‡атем они поехали в Ќеаполь,
в густом мраке, тесно прижавшись друг к другу на скрипучей, покрытой соломой
тележке.  Ќино повторЯл сотни раз:  "€олла!" Ћн говорил это ее шее и ее рту,
ее  груди,  ее волосам и  прерывал себЯ детской,  полной глубокого убеждениЯ
фразой:
     - џ в раю!
     - ђазве Я уже умер?  -  спросил он,  закрываЯ глаза рукой.  ‡атем вдруг
расхохоталсЯ:
     - ’ак сказал наш директор! Њы раз ночью носили его вместе с кроватью по
коридорам.  Њы закутались в  белые простыни и держали в руках длинные свечи.
‚друг он просыпаетсЯ и, весь бледный, спрашивает: "ђазве Я уже умер?"
     “тром,  в вагоне,  по дороге в ‘алерно,  он припоминал ей каждое слово,
которым они обменЯлись ночью;  и  в то же времЯ его блестЯщие глаза говорили
ей   о   ласках,   которые  сопровождались  этими   словами.   €х   волновал
преждевременный страх,  что  все  это  может  когда-нибудь  стать  спокойным
воспоминанием.  ќто  должно остатьсЯ бурным настоЯщим!  ќту  первую ночь они
хотели бы заставить длитьсЯ всю жизнь!
     - „иректор не замечал решительно ничего.  Љогда за обедом бывал пирог с
творогом -  Я его очень люблю -  Я съедал свою порцию в один миг, выбрасывал
тарелку из  окна -  Я  сидел у  самого окна -  и  кричал:  "џ  еще ничего не
получил!" ‚низу, у ручьЯ, лежала целаЯ груда черепков.
     Ћни въезжали все глубже в темно-золотой юг. ‹иства все плотнее окружала
золотые плоды,  сады,  все более черные, грозили разорвать свои белые стены.
Ћни  ослеплЯли всех.  ‹юди прыгали от  избытка крови,  даже уже  пожилые,  с
лысинами. ’олько здесь глаза были совершенно черны, и загнутые ресницы резко
выделЯлись на бледных от страсти лицах.
     Ћднажды,  когда поезд остановилсЯ,  к  окну их вагона подошла девочка с
бледным,  мЯгким профилем,  с кругами под глазами,  с черными прЯдЯми волос.
’олстые  губы  были  слегка  открыты,  в  поднЯтой  ручке  она  держала  два
апельсина. ѓерцогинЯ со вздохом закрыла глаза. Ќо Ќино бросил малютке денег,
целую кучу.
     - Ќа, возьми все!
     ђаздалсЯ свисток.
     - ‚ходи в вагон, поезжай с нами! †иво, живо!
     „евочка  покачала головой,  она  смотрела вслед  им  широко  раскрытыми
глазами,  печальными от  слишком большого количества солнца.  „верца  вагона
захлопнулась, путешествие продолжалось.
     - Ђх! …сли бы эта прелестнаЯ девочка поехала с нами! - воскликнул Ќино.
- Џочему бы нет?.. Љак это было бы чудесно! Љак чудесно!
     Ћн стоЯл,  простираЯ руки,  перед окном,  полным морской синевы.  „ома,
серые,  с  брошенными одна на другую лоджиЯми и сломанными балюстрадами,  на
которых сидели крепкие женщины, бегали куры, сушилось трЯпье, сползали вниз,
над  висЯчими садами,  к  морю.  “венчанные розами камни  и  живые  существа
простирали,  подобно  Ќино,  руки  к  сокрушающему блаженству  этой  морской
синевы.
     - Њне хочетсЯ!.. - воскликнул Ќино, повернувшись на каблуках.
     - —его же?
     - џ не знаю... Џриключений, необыкновенных переживаний.
     - ‚се еще?
     - ’ы,  может быть,  думаешь,  что их вовсе не бывает?  Џослушай, что со
мной случилось на днЯх в Њилане. “ Љова со мной заговаривает изЯщный молодой
человек;  он говорит,  что он тоже студент. Ћн рассказывает об одном славном
маленьком кафе,  где можно провести времЯ очень весело.  Њы  идем туда,  уже
поздно.  Ћно находитсЯ в какой-то узкой улочке. Њы встречаем там двух друзей
моего нового знакомого,  затеваетсЯ игра:  Я выигрываю. ‡атем Я проигрываю и
Ясно чувствую, что менЯ надувают. Џоследние гости уходЯт, Я подумываю о том,
как бы уйти и мне.  џ говорю,  что у менЯ нет больше денег,  но они смеютсЯ.
’огда Я  небрежно упоминаю о том,  что всегда ношу в кармане зарЯженными два
револьвера. €гра сейчас же прерываетсЯ.
     - Ѓраво! “ тебЯ, конечно, не было ни одного револьвера.
     - Ќет, один был, но без патронов. џ их расстрелЯл.
     - Ђх!
     - …здЯ на велосипеде,  знаешь, по шоссейным дорогам. Љогда какаЯ-нибудь
собака менЯ преследует, Я стрелЯю. Ђх, Я хотел бы, чтобы кто-нибудь начал со
мной ссору!
     - …сли  бы  в  окно вдруг вскочил замаскированный разбойник!..  ‘мотри,
теперь ты сам пират, увозЯщий принцессу. Џомнишь?
     - Ћ,  €олла,  Я помню все - и то, что Я всегда только ждал, ждал, чтобы
началась жизнь.  €  теперь она началась!  ‹етом,  на пути к  тебе!  ќто было
божественно.  Ѓеззаботно,  в  легком полотнЯном костюме бродить по жаре.  Ќа
велосипеде из города в город!  ‚се сады у дороги мои,  все, что отражаетсЯ в
прудах и  все,  что  проноситсЯ по  небу.  ‚иноград вырос длЯ менЯ,  девушки
улыбаютсЯ мне  своей  милой улыбкой.  џ  ем  в  первом попавшемсЯ месте,  не
забочусь ни о каком порЯдке.  Љак,  по-твоему,  Я начинаю день? ‘ папиросы и
порции мороженого.  Ђ вечер провожу в кафе на асфальте, где за столами сидЯт
накрашенные женщины.  „ушно,  пахнет духами, названий которых Я не знаю, еще
другими вещами,  даже немножко клоакой,  и  это не  вызывает во мне никакого
отвращениЯ...  ђуки от жары все точно напудрены и  движутсЯ так медленно,  и
жилки видны на них. ќто чудесно... €олла!
     Ћн  бросилсЯ  к  ее  ногам  и  прильнул  головой  к  ее  коленЯм.   Ћна
чувствовала, что он опьЯнен голодом юности, с горЯщими глазами бросающейсЯ в
первые празднества.  Ћна была жизнью,  всей жизнью, которую он хватал своими
дрожащими руками. Ћна дрожала сама, юнаЯ, и жаднаЯ, как он.


        x x x

     Ќад ‘алерно в  прозрачном воздухе выделЯлись Ясные и  твердые очертаниЯ
замка.  Ѓелые  дома  улыбались у  горы,  прЯчась в  большие букеты  лимонной
листвы.  ‚низу,  у  извилистого берега,  в  Ярко-белую  мостовую врезывались
тенистые  массы  аллеи.  €з  темноты  улочек,  поглЯдываЯ на  солнце  своими
зелеными ставнЯми,  выплывали Ярко-белые фасады набережной. ‡атейливые башни
карабкались к свету,  плоские куполы дремали в нем.  Ћн с головокружительной
быстротой носилсЯ по небу и морю. Ќа пылающей синеве неба и морЯ, омытый ею,
простирал свои ослепительные крыльЯ гигантский лебедь - город.
     € везде на пути к Ђмальфи,  вдоль всей горной дороги, вместе с плодами,
в гнездах из лимонной листвы прЯтались города.
     - ‘мотри,  €олла,  нам  стоит  протЯнуть руку,  чтобы достать плоды над
нашими головами и лимон у наших ног.  ѓород весь виден нам,  точно маленькаЯ
стараЯ игрушка. Ћна заведена. Ќа площади за деньги производЯтсЯ всевозможные
движениЯ. ЉолодезЯ не видно из-за жестикулирующих женщин, собравшихсЯ вокруг
него.
     - Ќо  теперь мы выйдем из экипажа,  Ќино,  ведь ты не хочешь,  чтобы мы
проехали мимо этого!  ‘мотри туда:  две стены лимонов и  отверстие,  ведущее
вниз, к морю!
     Џлечо к плечу, под ветвЯми плодов, они наклонились над бездной, сиЯвшей
в волшебном свете. Ѓухта, маленькаЯ и белаЯ, всЯ пронизаннаЯ солнцем, играла
у берега,  как легкий воздух;  по ней носились суда. Ќад окаймленным голубой
полосой берегом высилась в застарелом властолюбии круглаЯ башнЯ.
     Ћни спустились вниз,  в  один из двух городков,  дома которых,  залитые
дрожащим светом,  казалось,  прыгали по горе в зеленых складках земли, среди
плодовых садов и тихо журчащих ручьев.  „ень был душный и серый;  собиралась
гроза.  Ћни вышли из  гостиницы,  чтобы выкупатьсЯ.  Ћни прошли по покрытому
тонким песком берегу,  на  котором жарко пахли смолой опрокинутые лодки,  и,
обессиленные нависшей в воздухе грозой, упали на камни за старой башней. Ћни
сбросили с  себЯ  платье.  Џоток  тЯжелого солнца вдруг  брызнул из  туч  на
масличные деревьЯ у  откоса.  Ћни тотчас же  открыли свои серебрЯные глаза и
снова закрыли их.  Ќино и  его  возлюбленнаЯ поднЯлись;  над ними шумели два
больших кипариса.  ‚  их крови бушевал такой же тЯжелый вихрь.  Ћни смотрели
друг на друга,  и  их глаза,  то темнели,  то вспыхивали,  как небо.  € в то
мгновение, когда они бросились в объЯтиЯ друг другу, разразилась гроза.
     ѓрудь с грудью бросились они в бронзовые волны. ‚ каждой из них замирал
один из  их вздохов.  Љаждый тЯжелый порыв ветра хлестал одно из их объЯтий.
€х светлые тела трепетали на гребнЯх черных волн,  вместе с пеной. Љогда они
снова вышли на берег,  с них струилась морскаЯ пена, и они еще задыхались от
наслаждениЯ,  достигшего своей вершины.  ’очно водоросли,  длинные и мокрые,
ударЯлись темные волосы герцогини о  тело  ее  возлюбленного.  €х  лбы  были
покрыты красными цветами,  налетевшими в вихре, они не знал" откуда. „ругие,
такие же  красные,  зацепились за волосы.  €  все небо изгибалось в  красном
пламени.
     ‚друг  из   расступившихсЯ  туч   теплой  пеленой  хлынула  вода.   Ћни
растЯнулись под  акациЯми и,  когда дождь прошел,  подставили лица сладкому,
дымЯщемусЯ аромату.  ѓром  заглушал все  чувства;  одурманенные благоуханием
мысли спали глубоко в лоне непогоды. Ќино закрыл глаза; ему казалось, что он
снова превратилсЯ в ребенка.  …го робкие руки потЯнулись к возлюбленной и не
нашли ее.  Ћн вскочил;  она стоЯла перед ним,  в волне, спадавшей с ее плеч,
как  переливающийсЯ зеленый плащ,  -  стоЯла сверкающаЯ,  покрытаЯ струйками
воды,  с  простертыми  руками,  с  грудью,  подставленной  ветру,  с  челом,
озаренным пробивающимсЯ солнцем,  -  стоЯла  со  своими  длинными,  сильными
ногами и бедрами,  изгибающимисЯ, как сирены. Ћн преклонил колени и поднЯл к
ней руки - это была богинЯ, вышедшаЯ из морской пены.


        x x x

     Ќаконец,  они  пошли  домой  и  на  узкой  террасе своего домика сидели
веселые и тихие,  под гирлЯндами из листьев,  за плодами и вином,  и слушали
болтовню мирно улыбающихсЯ людей.  Ќа  их  тарелках были нарисованы едущие в
тележке кузнечики.  Ќа стене красовалась вакханка в развевающемсЯ покрывале,
ударЯющаЯ в цимбалы.  ’ихий вечер обливал террасу своим розовым сиЯнием. Ћни
перегнулись через перила; Ќино скользнул рукой по руке подруги, словно просЯ
прощениЯ. Ћн прошептал:
     - џ  делаю вид,  будто все это так и  следует.  Ќо ты не должна думать,
€олла,  что Я не вижу,  как безмерно ты прекрасна. џ знаю это, поверь мне, -
но что пользы углублЯтьсЯ в это?
     - ‚ мою красоту?
     - ‚  твою красоту и  в  красоту земли...  ‚  прошлом году Я хотел стать
художником,  потому что  пиратов теперь не  бывает.  џ  слишком много училсЯ
истории,  и знаю,  что такаЯ жизнь,  как у моего великого друга ‘ан-Ѓакко, -
ах,  она уже не  возможна.  ’еперь совсем не  живут.  ‚се мы опустились,  мы
пресыщены и  извращены,  -  и  все это из  вторых рук.  ‚идишь себЯ всегда в
зеркале.  Џроизносишь слишком много нелепых изречений,  Я знаю это отлично -
гордишьсЯ даже тем, что так болен.
     - ’ак болен?
     Ћна была испугана. Ћна спросила:
     - Ђ как здоровье твоей мамы?
     - Ћ, превосходно.
     Ћна молчала;  она знала, что „жина заперлась в своем поместье у Ђнконы,
чтобы сын не видел ее умираниЯ.
     - Ѓлижайший период моей  жизни,  -  вслух  мечтал Ќино,  -  Я  хотел бы
провести в  Џариже,  -  или же Я буду изучать американскую свободу длЯ наших
преобразовательных целей.
     - Ќо ведь ты хотел стать художником!
     - ‚ прошлом году -  да.  Ќо на каникулах мы отправились всем классом во
”лоренцию.  џ  увидел галерею “ффици!  €олла,  сердце у  менЯ  переполнилось
скорбью.  џ  раз навсегда решил никогда,  никогда не рисовать.  Ќигде больше
нечего делать, все уже сделано.
     - ‘транно,  мне казалось то же самое еще в  детстве,  в моем уединенном
саду.  ‡а  его пределами хозЯйничали турки;  и  Ђсси больше не было.  ’ем не
менее Я жила...
     - Џосмотри на башню,  €олла,  она лежит уже в тени:  ты ведь знаешь, ее
выстроили твои  предки!  Ђх!  Ћни  были  еще  пиратами!  ’акими  башнЯми они
охранЯли свой завоеванный берег.  Ћни следили за  морем;  их  паруса молнией
мчались за иностранным купеческим судном.
     - Ћни прибыли сюда,  как мы,  Ќино.  €м  тоже хотелось посадить на свою
лошадь девочек, предлагавших им апельсины. €м тоже принадлежал мЯгкий воздух
и бурный вихрь.
     - џ  учил  это,  €олла.  ‘начала  это  были  только  сорок  нормандских
пилигримов;  возвращаЯсь из €ерусалима,  они освободили ‘алерно от турецкого
флота. Џотом они стали дружинниками кнЯзЯ ѓваимара, - а у его наследника они
отнЯли страну. Љак его звали?..
     - ‚ероЯтно,  они были убеждены,  что никому не  изменЯют.  Ћни были так
умны и сильны.
     - Ћднажды  они  попросили ѓваимара дать  им  графа.  Ћн  предоставил им
выбрать его; они выбрали юношу, который был очень красив, очень благороден и
почти хрупок. ќто непонЯтно.
     - Љак его звали?
     - Ђсклитино.
     - Џосмотри на замок,  Ќино.  Џо ту сторону залива, на горе. ‚се уже так
темно,  только замок ‘алерно выделЯетсЯ своими Ясными и сильными очертаниЯми
на  побледневшем небе...  Њне  так  и  кажетсЯ,  что там наверху Ђсклитино в
тонком  панцире  из  серебра,  с  венком  из  масличных  ветвей  на  голове,
преклонЯет колено перед своим сюзереном.
     - „а.  € ѓваимар дает ему в руки золотое знамЯ... Ќо у Ђсклитино внизу,
в городе,  была возлюбленнаЯ, из той темной, слабой расы, котораЯ так сильно
ненавидела его и его северных богатырей. ‚ длинных стенах замка была дверца,
за ней они целовались.
     - Љак темно стало, Ќино! Џосмотри на менЯ - поближе.
     - € она отравила его. Ћна не могла иначе; ее родные потребовали этого.
     - Љак же она дала ему Яд?
     - ѓоворЯт - Я не понимаю этого - в поцелуе.
     - Ќино!
     - €олла!
     Ћни в  испуге отшатнулись друг от друга:  их губы встретились во мраке.
Ћни  молчали;  под ними призрачно пылало море.  ‡атем Ќино закрыл глаза и  с
трепетом сказал:
     - џ хотел бы €олла, чтобы ты сделала это.


        x x x

     Ќочью об  их  тесную комнату,  точно о  борт кораблЯ,  ударЯлись легкие
волны.  Ћни спали,  обнЯвшись,  как дети. џсное утро встретило их на берегу,
беззаботное,    почти    непомнЯщее   бурного   ‚чера.    ‡алив    покоилсЯ,
голубовато-белый. Ѓолее ЯркаЯ синева поблескивала за маленькой косой. Ќа ней
сидели  на  корточках прачки,  точно  карлицы  на  плавающем розовом  листе.
ђыбаки,  снимавшие вдали с мели лодку, мужчина между двумЯ корзинами на осле
и  сопровождавшаЯ его женщина с  белым тюком на голове -  все казались чисто
сделанными  миниатюрами,   которые  можно  было   достать  рукой.   ‘ветлый,
прозрачный воздух воспроизводил Я