 ночь и  оставлЯет в душе своего возлюбленного сожаление,  что
он потерЯл ее.  Ќо она все-таки отдаетсЯ, не правда ли, и сожаление смЯгчено
каплей  удовлетворениЯ.  џ  сумею  добыть  из  растений  искусственного сада
гораздо более сильный Яд...  Ћдин из  нас,  наверное,  умрет от него,  будем
надеЯтьсЯ,  что,  по крайней мере,  один.  € пусть бюст того, кто останетсЯ,
будет еще раз увенчан цветами,  как тогда.  Џусть он опЯть стоит перед ним и
любуетсЯ собой и своей победой!
     ѓерцогинЯ принудила ее пойти дальше.


        x x x

     ‘ седьмого июнЯ лагуну окутали тЯжелые испарениЯ. Ќеподвижный влажный и
горЯчий  воздух  давил  грудь.  ‚се  предметы казались скользкими на  ощупь.
ЌабережнаЯ была полна томЯщихсЯ людей, освежавших себЯ мороженым.
     ѓерцогинЯ встретилась с Њортейлем; он сказал:
     - џ хочу немного освежитьсЯ перед тем, как отправитьсЯ к Џроперции.
     Ћна заметила, что на нем визитный костюм.
     - ЏроперциЯ пригласила вас?
     - „а... пригласила, если угодно употребить это слово.
     - џ, кажетсЯ, понимаю вас и Я говорю вам: берегитесь.
     - —то  вы  хотите  сказать?   Џрежде  всего  Я  следую  вашему  совету,
герцогинЯ.  ‚ы,  конечно,  поверите мне, что иначе Я наложил бы на свои уста
печать молчаниЯ.  Ќо  если Я  соглашаюсь на свидание,  на которое менЯ зовет
ЏроперциЯ,  то именно потому,  что вы советовали мне смЯгчить чувства бедной
женщины.
     - Џосредством... ночи любви.
     - „обраЯ ЏроперциЯ,  как мало значениЯ имеет длЯ менЯ ее ночь любви.  Љ
тому же  Я  жених...  Ќо  если бы  Я  мог обсудить положение вещей со  своей
невестой,  - есть вещи, о которых не говорЯт с молодыми девушками, - ЉлелиЯ,
конечно,  оказалась бы достаточно свободной от предрассудков, чтобы одобрить
мой образ действий. Ћна пожертвовала бы своими правами - Я убежден в этом, -
чтобы видеть бедную,  великую Џроперцию более спокойной и счастливой. Ђ ведь
в моей власти, не правда ли, сделать ее более спокойной и счастливой.
     - Љак счастливы вы  сами!  -  воскликнула герцогинЯ.  -  ‚ы внушили уже
Џроперции Џонти  целый  рЯд  образов  полной  отчаЯниЯ  страсти.  ’еперь  вы
вызовете на свет творениЯ ликующей,  удовлетворенной любви.  ‚ы - избранник,
вдохновлЯющий величайшую художницу наших дней!
     - ‚ы думаете?
     - €  вы заслуживаете этого,  -  прибавила она,  и  ее насмешка была так
замаскирована, что Њортейль покраснел от удовольствиЯ.
     Ќесколько дней спустЯ она  опЯть увидала его в  мастерской скульпторши.
Љомната  была  полна  посетителей,  восхищавшихсЯ законченным  барельефом  с
бурным хороводом проклЯтых любовников.  Њортейль сидел  один,  сгорбившись и
задумавшись.   Ћчевидно,  он  провел  бессонную  ночь,  глаза  его  казались
стеклЯнными.  Ћн  часто вставал и,  держась неестественно прЯмо,  подходил к
Џроперции,   не  обращавшей  на  него  вниманиЯ.   Ћна  не  показывала,  как
обыкновенно,  свое  творение молча;  в  этот  день  она  была  красноречива.
‘лучайные гости слушали ее,  и  им казалось,  что сам мрамор говорит с ними.
Ћни переглЯдывались,  изумленные тем, как глубоко они наслаждаютсЯ. Ќикто не
обращал  вниманиЯ  на  тщательно  отделанные замечаниЯ  ЊортейлЯ.  ѓерцогинЯ
бросила на него взглЯд; в своем страхе он тотчас же избрал ее поверенной.
     - ќто глупо.  џ  в самом деле кажусь себе чем-то вроде прокаженного,  -
пробормотал он.
     Ћн овладел собой.
     - —то вы хотите? Ќеудачный день. ЏроперциЯ подвержена настроениЯм.
     Ќо  в  следующий раз она застала ту же картину.  Ћна осталась до конца.
Њортейль выскользнул из комнаты вслед за остальными. ѓерцогинЯ сказала:
     - “ него очень подавленный вид. —то вы сделали с ним? “ него глаза, как
горЯчее стекло.
     - Ћ,   -  медленно  произнесла  ЏроперциЯ.  Ћна  прошлась  по  обширной
мастерской,  лихорадочно-бледнаЯ и  напрЯженнаЯ,  как будто за ее движениЯми
все еще следили пЯтьдесЯт любопытных глаз. - ‘ недавнего времени, со времени
нашей странной ночи,  он видит новую Џроперцию,  которой не видЯт другие. Ћн
пользуетсЯ  всЯкой  возможностью,   чтобы  подойти  ко  мне  и  шепнуть  мне
что-нибудь, и Я все еще чувствую на своем обнаженном теле его желание, точно
прикосновение теплых, влажных пальцев.
     - ђазве ваша ночь была такой странной?
     - ‘просите его.  Ћн еще не оправилсЯ от испуга. џ позвала его. Љогда он
раздвинул портьеры моей комнаты,  он  увидел менЯ совершенно нагой на диване
между  подушками и  мехами.  џ  была  очень хороша.  ‚  первый раз  в  жизни
чувствовала Я в своем теле то высокое искусство, которое обыкновенно высекаю
из  мрамора.  ‘вечи стоЯли наискось надо мной:  голова и  шеЯ  были откинуты
назад и  лежали в  полумраке.  ЌижнЯЯ часть ног тоже исчезала в тени.  Ќо на
тело,  с груди до колен, падал золотисто-желтый свет. ‚округ менЯ в полутьме
сверкали золотые крапинки на  черном газе.  ‡олотаЯ парча  за  моими плечами
мрачно  горела.  Ћдну  руку  Я  подложила  под  волосы.  Њускулы  ее  широко
распластались.  Њорис различал бархатистые тени под мышками. Ћкруглив бедро,
Я повернулась к нему, когда он вошел: ему было страшно.
     џ  ждала  его,  не  говорЯ  ни  слова,  и  спокойно  наблюдала  за  его
движениЯми.  …го дыхание коснулось моей груди;  Я не могла помешать ей стать
теплою,  так как его дыхание жгло.  Ћн  оживлЯл менЯ сначала своим дыханием,
потом голосом и,  наконец, руками, которые дрожали. Ћн был Џигмалион. „а, Я,
в  руках  которой  он  всегда  был  куском  мЯгкой  глины,  Я  позволила ему
вообразить,  что он вызовет возлюбленную из мрамора моего тела! Ќо когда он,
наконец,  хотел взЯть менЯ,  он  заметил,  что  Я  все  еще была камнем.  Ћн
отшатнулсЯ. ќто повторЯлось все снова, - и так прошла ночь.
     ‚начале он выказал только удивление: Я оказалась настолько сильнее его.
Ћн произнес несколько слов, порицавших мое поведение. џ молчала.
     ’огда он  сообщил мне,  что любит менЯ.  џ  молча смотрела на  него.  ‚
заключение он,  чтобы подтвердить себе свою мужественность, попробовал взЯть
менЯ насильно.  Ќо он отлетел,  не причинив себе никакого вреда, к увешанной
коврами стене. Џосле этого он замахал руками, бледный от гнева, и бросилсЯ к
выходу.
     Ќо он тотчас же опЯть выскочил из складок портьеры.  „верь была заперта
снаружи.  џ  велела  запереть ее,  Я  во  второй  раз  отважилась похитить и
запереть человека,  которого любила;  но на этот раз Я  не бродила с  дрожью
вокруг.  џ сидела,  нагаЯ и беспощаднаЯ,  в пустом,  мЯгко обитом покое, где
между коврами чувствовалась духота дождливой ночи. Ћн шагал передо мной взад
и вперед,  высоко поднЯв голову и совершенно успокоившись.  "‚ы знаете,  что
это называетсЯ лишением свободы?  - спросил он, - и что закон накажет вас за
это?"  Ќо он не получил ответа.  €  мало-помалу он утратил холодное сознание
своего права и  впал в  бешенство.  Ћн  грозил опозорить менЯ,  сделать менЯ
посмешищем улиц,  запереть перед мной двери приличных домов. Ћн трЯс дверь и
кричал:  "Ћтоприте!".  ’кани заглушали его  голос,  и,  в  конце концов,  он
сообразил,  что длЯ парижанина во фраке звать на помощь в  момент,  когда он
находитсЯ  в  соблазнительном покое  вместе  с  нагой  Џроперцией  Џонти,  -
отчаЯнный шаг.
     Ћн устал,  осмотрелсЯ, ища какого-нибудь сиденьЯ, и не нашел ничего. Ћн
опустилсЯ на колени подле менЯ и  стал умолЯть менЯ,  кроткий и слабый,  как
дитЯ.  ‚друг он опомнилсЯ и принЯлсЯ хвалить мою удачную шутку.  џ заметила,
что  у  него  стучат  зубы.  џ  больше  не  позволЯла  его  трЯсущимсЯ рукам
прикасатьсЯ к моему телу. €, наконец, он стал стонать, извиваЯсь предо мной,
уничтоженный,  в слезах.  џ подождала,  пока он бросилсЯ на менЯ в последний
раз,  отчаЯвшись,  почти  без  желаниЯ.  Ћн  тотчас же  раскаЯлсЯ в  этом  и
улыбнулсЯ так любезно,  как улыбаетсЯ только он; он как будто хотел сказать:
"Џростите,  такому благовоспитанному человеку,  как Я, не подобает так вести
себЯ,  Я  отлично знаю это,  но в какие странные положениЯ можно попасть"...
‡атем он медленно опустилсЯ на пол,  дрожа от усталости и возбуждениЯ. ‘вечи
погасли,  за  коврами  наступило  утро.  џ  бросила  ему  одеЯло:  это  была
единственнаЯ милость, которую Я из состраданиЯ оказала ему в эту ночь любви.
Ќи одного слова Я не сказала ему в эту ночь любви.
     - ‚ы отомстили, - сказала герцогинЯ. - ‚ы должны быть довольны.
     - ‚полне довольна,  -  подтвердила ЏроперциЯ.  -  Њне  не  нужно больше
ничего.  ’еперь  он  ежедневно спрашивает менЯ,  порвать  ли  ему  со  своей
невестой.  џ  заЯвлЯю ему,  что это лишнее.  Ћн умолЯет позволить ему отдать
свою жизнь на служение мне.  - ‘лишком поздно, - отвечаю Я. - Ћн будет всюду
следовать за мной.  Ћн отступит,  предсказываю Я ему, как только увидит, что
ЏроперциЯ отважилась пойти слишком далеко.
     - Љак он несчастен! - воскликнула герцогинЯ.
     - „а! Љак мы несчастны! - пробормотала ЏроперциЯ.


        x x x

     ЉлелиЯ и Њортейль ускорили день своей свадьбы.  Ќакануне,  в сумерки, к
герцогине ЯвилсЯ хромой слуга Џроперции,  рыдаЯ от  ужаса:  его  госпожа при
смерти.
     ѓерцогинЯ подъехала к дому Џроперции.  Љанал был заполнен гондолами. Ќа
грузовое судно спускали огромный мрамор:  ‹юбЯщих в аду.  ѓраф „олан отдавал
приказаниЯ рабочим, съежившись в своем платье, морщинистый и властный.
     - ‚от оно!  - воскликнул он, увидЯ герцогиню. - …е последнее творение -
мое.  ђазбитую беспорЯдочную силу Џроперции,  погубленную ею самой,  -  Я, Я
один еще раз вернул к жизни.  ќто творение вырвано у небытиЯ,  в которое уже
была погружена ЏроперциЯ, - и вырвал его Я!
     - —то же дало вам эту возможность?
     - Ќечто  совершенно  простое,  -  поЯснил  старик,  и  в  морщинах  его
ухмылЯвшегосЯ лица мелькнули одновременно насмешка и любовь.  - Ћбладание ее
душой!..  Ќе изумлЯйтесь,  герцогинЯ. „ушой Џроперции она сама называет свою
милую ”аустину.  ќто стараЯ мраморнаЯ голова,  она когда-то  выкопала ее  из
римской  земли,  из  которой  вышла  сама.  ЏроперциЯ принадлежит тому,  кто
владеет ее  душой;  а  эту  последнюю Я  запер  в  своем  дворце.  џ  сказал
Џроперции:  "ђаботай!  Џока ты  не  кончишь работы,  Я  буду показывать тебе
”аустину только через  замочную скважину в  конце моих  зал.  €  даже  твоим
слезам Я  не позволю просочитьсЯ сквозь скважину..." Ћна работала.  ’еперь Я
должен был,  согласно нашему договору,  принести ей ее душу. Ћна в комнатах,
взглЯните на нее, герцогинЯ! …ще немного, и она уйдет навсегда.
     ‘тарик опЯть  обратилсЯ к  носильщикам.  ѓерцогинЯ вошла  в  опустевшую
мастерскую.  ‚ середине одиноко стоЯла голова,  стертаЯ,  точно восковаЯ,  с
разбитым  носом  и  поврежденным черепом.  …е  черты  расплывались в  сиЯнии
вечернего неба;  казалось,  они возвращались обратно в  мраморную глыбу,  из
которой   вышли   когда-то.   Ћни   показались   герцогине   целомудренными,
величественными, не знающими счастьЯ, как сама ЏроперциЯ. Ћна подумала:
     "„а,  это ее сильнаЯ и богатаЯ любовью душа!  Ћна вызвала ее к жизни из
того же полЯ,  в которое когда-то втоптал ее бродЯга. Ћна отдала ее молодому
человеку,  который однажды повертел ее  в  руках и  нашел,  что она "недурно
сделана".  Ћн подарил ее старому ростовщику, и ЏроперциЯ, чтобы выкупить ее,
рассказала то,  что  знала о  муках осужденных любЯщих.  ’еперь она умирает.
Џойти ли  мне туда,  в  одну из тех комнат,  где любопытные глазеют на конец
тела Џроперции? џ лучше останусь здесь и буду думать, что Я одна удостоилась
заглЯнуть ее душе в уже стертое, уже наполовину ушедшее от нас лицо".
     „верь  открылась.  Џо  гулким плитам быстро прошел свЯщенник,  держа  в
руках что-то накрытое,  казалось, внушавшее ему страх и гордость. ‡а ним шел
мальчик, размахивавший кадилом. Ћни исчезли.
     ѓерцогинЯ вошла в  глубокую оконную нишу;  она  вспомнила,  что  первые
жалобы Џроперции услышала в  полумраке такой  же  ниши  в  ђиме.  ‚друг  она
увидела бюст ЊортейлЯ. Ќа его лбу, изЯщном, слабом и скептическом, был узкий
лавровый венок.  Ќа пьедестале лежал листок,  герцогинЯ прочла при последних
лучах солнца:

                        I'son colei che ti die' tanta guerra
                        E compie'mia giornata innanzi sera.

     - „а,  это победитель,  - прошептала она. - Ћн может теперь стать перед
своим увенчанным бюстом и любоватьсЯ собой и своей победой. ЏобежденнаЯ шлет
ему изъЯвление покорности: "‚от Я, так много боровшаЯсЯ с тобой и окончившаЯ
свой день раньше вечера".
     "ќто победитель.  џ спрашиваю себЯ:  неужели великаЯ, страстнаЯ женщина
не  могла  раздавить своими  каменными плечами слабого насмешника?  …сли  же
тонкости предназначено жить дольше,  чем силе,  - почему тогда умерла беднаЯ
Ѓла:  она, прелестное создание духа, ставшее подчиненной вещью и беззащитной
жертвой красивого животного!  џ  спрашиваю себЯ,  как  тогда:  откуда грозит
такаЯ судьба, и кому не грозит она?"
     € как тогда, ей стало страшно.
     Ћна вышла.  Ќа улице она опЯть встретила „олана; на скулах у него играл
счастливый румЯнец.
     - € это тоже будет моим! - воскликнул он. - € кинжал!
     - Љинжал...
     - Љоторым она сделала это...  ‚ы  понимаете,  герцогинЯ,  пока на  него
наложил руку суд.  Ќо Я уже обеспечил его себе. ќто работа самого ђиччио. Ќа
рукоЯтке находитсЯ великолепное чудовище из слоновой кости, ‚енера-Ђстарта с
двенадцатью грудЯми!..
     …й пришлось долго ждать,  пока ее гондола смогла подъехать.  Ћна села в
нее и,  остановившись среди других гондол,  заградивших канал,  стала ждать.
‡десь были мужчины и  женщины из всех стран;  слышалсЯ шепот на всех Языках:
"Ћна умирает".  Ќа мостах и в переулках, черных и сырых от сирокко, теснилсЯ
народ. †енщины перегибались через перила, и их черные платки развевались над
черной водой. Ћни шептали: "ЏроперциЯ умирает".
     €з дома вышел свЯщенник,  -  его руки дрожали под сукном,  -  и  быстро
пошел  по  узкому  берегу.  Њальчик за  ним  размахивал кадилом.  Џрошло еще
несколько минут.  €  вдруг в  ближайшей церкви зазвонил колокол.  Ћн  звонил
громко и торопливо, - своей деловитой торопливостью он заглушал свой страх.
     ‚ черной толпе на мостах и в переулках пробежал несмелый ропот. †енщины
в гондолах зарыдали. —ей-то молодой голос, Ясный и дрожащий, сказал:
     - ЏроперциЯ умерла.
     ѓерцогинЯ сделала лодочнику знак  отъезжать.  ‹евой рукой она  прикрыла
глаза.


        III

     ‚  последовавшие за  этим недели она подолгу была одна.  Ћна бродила по
‚енеции,  и  всюду за  ней следовала мертваЯ ЏроперциЯ.  Ћна осыпала бледную
спутницу  вопросами,  полными  разочарованиЯ и  обвинений,  но  не  получала
ответа.  Ћна  возвращалась домой,  и  на  террасе ее  ждала гигантскаЯ белаЯ
фигура  женщины,  вонзавшей кинжал в  свою  грудь.  "Ќеужели это  ответ?"  -
восклицала она, измученнаЯ и гневнаЯ.
     Ќо она чувствовала, что это угроза.
     Ћна входила в свой художественный кабинет.
     "’ак  вот  каков  был  смысл любовного шепота,  жужжанием которого была
наполнена эта  комната,  -  переливавшегосЯ Яркими  красками,  легкокрылого,
сластолюбивого и бесцельного. †елание, обольщение, хитрости, любовные игры -
они носились здесь,  как прелестные насекомые, по стенам, по ногам Џаллады и
оливковым ветвЯм,  вьющимсЯ вокруг нее.  Њы  следили за ними,  очарованные и
улыбающиесЯ.  ’еперь они,  точно шутЯ,  влетели в открытую могилу.  Њы стоим
перед ней и не можем этого понЯть".
     €  она  долго  неподвижно  стоЯла,   не  отрываЯ  глаз  от  земли;  она
разверзалась перед ней.
     Ќо  потом ее опЯть охватывало жгучее презрение,  точно к  родственнице,
запЯтнавшей фамильную честь.
     "Љак могло это произойти!  - говорила она невидимой. - ’воЯ душа похожа
на памЯтник,  более долговечный,  чем город, в котором он воздвигнут. Љаждое
из твоих слов -  медаль; не один из тех, кого ты знала, переживет свою эпоху
- как тот император,  который исчез бы  бесследно,  не будь монеты,  которую
находит в  борозде крестьЯнин.  ’вои чувства слагаютсЯ,  как стихи,  сильнее
меди и долговечнее богов. ЌепокорнаЯ скала носит на себе печать твоих грез".
     Ћна  часто  повторЯла  себе  эти  слова:  строфы,  изваЯнные  во  славу
искусства  художником,   принадлежавшим  ему.  Ќаконец,  она  сказала  себе,
успокоеннаЯ и проникнутаЯ торжественностью:
     - Љак можешь ты быть мертвой,  когда Я, не переставаЯ, чувствую в своей
душе твою руку.  Ћна творит в ней все новые образы. Ћбширные страны, которые
заключены в ней,  ты населила твоими полубогами,  замкнутыми, медлительными,
сильными и не знающими смеха,  -  какими желала Я их и какими создала их ты:
ты, созидательница.
     …е  взглЯд упал на  руку Џроперции;  она лежала,  отлитаЯ из гипса,  на
амарантовом бархате.
     Ћна отвернулась,  бледнеЯ, как будто перед ней очутилась сама ЏроперциЯ
в  своем  полотнЯном  переднике,   неслышно,   на  своих  высоких  каблуках,
подошедшаЯ по красному ковру,  как тогда в  своей мастерской в  ђиме,  когда
герцогинЯ впервые посетила ее.  …й казалось,  что она слышит низкий,  мЯгкий
голос:
     - ‚ы здесь у себЯ, герцогинЯ: Я ухожу. ‚ы были поглощены своими мыслЯми
и испугались, увидЯ менЯ.
     - џ  вижу вас в  первый раз,  ЏроперциЯ.  ‚ первый раз чувствую Я,  что
значит творить, творить жизнь вокруг себЯ...
     Ћна была потрЯсена благоговением почти до боли.
     “  Џроперции  была  полнаЯ  и  гордаЯ  рука.  Ѓольшой  палец  отделЯлсЯ
короткой,  волнистой змеиной линией.  Џальцы равномерно суживались к концам,
загибавшимсЯ кверху.
     "‘колько раз Я заставала тебЯ за ночной работой!  - думала герцогинЯ. -
ђабочие, пунктировавшие мрамор, уходили; было темно. Ќо ты все еще не хотела
закончить днЯ,  он  был  длЯ тебЯ еще не  достаточно богат.  ’ы  привЯзывала
ремнем ко лбу маленький фонарь и  так обходила камень:  он освещалсЯ со всех
сторон,  и  твои удары сыпались на него.  ’ак кружат теперь мои мысли вокруг
тебЯ,  ЏроперциЯ.  Ћни работают над тобой, и их собственное не знающее покоЯ
пламЯ мучит их!"
     …е черные косы обрамлЯли бледную руку.  …е губы касались руки, искусной
и беспомощной, сильной и все же сломленной.


        x x x

     ‚  лабиринте узких улиц  перед ней  иногда вдруг белой угрозой вставала
женщина,  вонзавшаЯ кинжал себе в грудь. Ћднажды, она, ослабевшаЯ, близкаЯ к
потере сознаниЯ,  остановилась перед какой-то  маленькой церковью.  Ќа двери
висела гирлЯнда пестрых бумажных цветов.  Ћна  вошла отдохнуть.  ‚нутри было
светло,  пахло  цветами.  Ћрган играл что-то  Ясное и  спокойное.  ѓерцогинЯ
почувствовала себЯ спасенной;  она вспомнила,  как глупо, бесцельно, жадно и
бессмысленно терзал находЯщийсЯ за этими стенами мир свои жертвы.  Џрихожане
преклонЯли колени и  не  шевелились.  ‘  сиЯющими глазами,  дрожа  от  тихой
радости, подносил к губам чашу старый свЯщенник.
     "џ никогда не забуду,  - думала герцогинЯ, очутившись опЯть на улице, -
что в  храме,  в  котором Я живу,  стоит алтарь Њинервы.  ‘трасть,  носившаЯ
чуждые черты, вытеснила из него Џроперцию и столкнула ее с высоких ступеней,
о  которые  разбиваютсЯ  волны  непосвЯщенного народа.  Ћна  погибла:  Я  не
последую за ней.
     ’Яжелые бронзовые ворота  встретЯт тех,  кто  кричит  и  кощунствует за
ними,  неумолимым молчанием масок, которыми они покрыты. џ брожу по каменным
плитам цвета  совиных глаз.  Њимоходом Я  извлекаю звук  из  большой золотой
лиры,  прислоненной к  статуе богини.  Ќа курильницах у ее ног Я раскладываю
травы.  џ  вешаю  между  колоннами тЯжелые  венки.  ‡апЯстьЯ на  моих  руках
соскальзывают к плечам..."
     ќти картины рисовались ей  под арками,  во дворе дворца дожей,  где она
часто наслаждалась тенью.  Ќапротив гигантской лестницы,  в конце ведшего от
площади прохода, в нише бокового фасада стоЯла статуЯ, изображавшаЯ женщину.
Љаждый раз,  как герцогинЯ сворачивала за угол,  она выступала навстречу ей,
нагаЯ и чернаЯ, и протЯгивала руку, точно желаЯ притЯнуть к себе подругу.
     "Љакие странные товарищи вы  мне,  статуи,  -  размышлЯла герцогинЯ.  -
Љакую тайну скрываешь ты, искусство! Ќе последнЯЯ ли Я хрупкаЯ дочь предков,
которые были слишком сильны? Џредки! ђазве они не предупредили менЯ давно во
всем,  подобно забытым снам,  более прекрасным, чем все, что нам хотелось бы
свершить?   Ћни  воздвигли  города,  покорили  народы,  завладели  берегами,
основали династии,  укрепили государства:  могу ли  Я  даже мыслью обнЯть во
всей ее полноте жизнь одного из Ђсси?.. Ќо она вдруг становитсЯ моей во всей
своей полноте,  когда эта статуЯ у гигантской лестницы протЯгивает мне руку,
как сестре.
     €х образы завладевают моей душой:  Я становлюсь,  как они,  надменной и
властной.  џ  начинаю жить расточительно,  не  останавливаЯсь ни  перед чем.
‚друг  передо мной  открываетсЯ изваЯнный лес  этого  двора.  ’очно терноваЯ
изгородь расступаетсЯ перед этим  волшебным замком.  ‚доль всего рЯда лоджий
волнуютсЯ каменные листьЯ,  цветы,  корзины  с  плодами:  они  шевелЯтсЯ под
потоком гордых  голосов тех,  кто  стоит  в  окнах.  Џо  гигантской лестнице
медленно,  со звоном и  шелестом,  спускаютсЯ люди:  они оборачиваютсЯ в мою
сторону, они знают менЯ!"
     Ћна отправлЯлась на площадь ‘в. Њарка, пустынно томившуюсЯ под тЯжестью
полуднЯ.  Ђркады прокураторов окружали ее  пышность,  и  словно корона на ее
горЯчих подушках,  ослепительнаЯ и свЯщеннаЯ,  лежала церковь.  …е сказочные
формы  стремились  ввысь,   Яркие  до  одурениЯ.  ‘отни  драгоценных  камней
сверкали,  безумно-роскошные и  жестокие.  Ђнгелы на  верхнем своде касались
золотыми крыльЯми горЯщей синевы.
     €з дворца дожей,  между короткими, толстыми колоннами, которые покинула
герцогинЯ,  вышел человек в остроконечной красной шапке,  с золотой повЯзкой
на лбу;  на плечах у него был длинный плащ,  весь из золота. ђЯдом с ним шла
женщина  в  золотой парче,  с  крупным сказочным жемчугом на  пышной  шее  и
спадавшей до самых ног золотой цепью вокруг талии. …е окружали мужчины, одни
в пурпурных одеждах,  другие пестро разодетые, точно павлины. …е шлейф несли
стройные юноши с  гладкими желтыми волосами,  закрывавшими уши,  с бархатным
обручем на голове,  с  маленьким передником вокруг бедер;  в их полузакрытых
глазах светилась гордость собственным целомудрием. Џоказались сопровождавшие
дарохранительницу епископы в  своих жестких далматиках с расписными золотыми
краЯми.  € купцы с суровыми и набожными лицами. € маленькие обезьЯны, одетые
в  Ярко-красное,  на неуклюжих страусах.  €  женщины с  диадемами в пушистых
золотых волосах,  струившихсЯ по  черным одеждам.  Ћни  тщательно складывали
ладонЯми вместе свои маленькие бледные руки.
     Ћни  шли по  площади.  ‘кладки тЯжелых облачений едва шевелились,  шаги
пажей  были  слишком легки,  чтобы их  можно было  услышать.  Ћни  исчезли в
преломившемсЯ стократ солнечном луче.
     ’еперь приблизились другие,  мелкими,  торопливыми шагами,  с шелестом,
шумом,  жестами,  с лавровыми венками на коротких волосах, уверенные в своей
грации и  силе.  €х пальцы,  сильные и тонкие,  играли рукоЯтью меча,  точно
перебирали струны гитары, и лепили в воздухе вырывавшиесЯ слова, точно воск.
Ќасмешливыми и  дикими губами,  окруженными рыжими шрамами,  они произносили
стихи.  €  им  отвечали темноглазые женщины  в  белых  камчатных,  затканных
золотом платьЯх,  с рыжими локонами, блистающими лбами и нежными ланитами, -
а их сверкающие,  как перламутр, груди, блистали над корсажами из горностаЯ.
€х руки с голубыми жилками,  тЯжелые от колец,  ласкали головы борзых собак.
Ћни остановились,  -  и вдоль их серебристо-белых,  звенЯщих драгоценностЯми
рЯдов,  сквозь придворный штат из  богинь и  фей,  медленно прошел в  черном
плаще и черном берете седеющий, с усталыми чертами, император.
     €   разом  при   виде  старика,   сопровождавшего  императора,   богини
преобразились в земных покорных женщин.  Ћни знали: это с его кисти упало то
пЯтно на  императорскую руку,  котораЯ вознесла его.  €  они думали о  часах
пытки на деревЯнных террасах высоко над дворцами,  где они сушили на палЯщем
солнце золотую краску в  своих волосах;  о тревожных совещаниЯх с знаменитым
аптекарем, что надо делать длЯ красивой шеи, что - длЯ красивого живота, что
- длЯ красивой груди;  и,  наконец, о страшной и блаженной минуте, когда они
сбрасывали перед старцем у  мольберта свои пышные одежды.  “ самой гордой из
них еще содрогалось под богатым одеЯнием тело при воспоминании о  неумолимом
взглЯде,  которым он  исследовал его,  когда оно было нагим...  Ќо он прошел
мимо,  -  и  ее тело объЯл теплый трепет,  как будто его снова ласкали звуки
органа, на котором играл возлюбленный, в то времЯ, как оно было нагим.
     €  они  двинулись дальше,  снова  богини,  окруженные кривыми саблЯми и
опахалами гигантов-негров  в  желтом  шелку.  ‡а  ними  шли  нежные отроки в
сверкающих  одеждах;   их  хрупкие  члены  Ясно  обозначались  под  мЯгкими,
расписными  тканЯми,  широкие  рукава  придерживались  золотыми  запЯстьЯми,
красные шапки  были  надеты  набекрень,  а  волосы  под  ними  были  свЯзаны
шелковыми шнурами.  ‚перемежку с  ними,  со  звоном и  мрачным блеском,  шли
закованные в  панцири воины,  и  светлые юноши казались слитыми с ними,  как
тело с железом.
     Ћни прошли дальше; их колонны поглотило Яркое солнце. ’огда приблизилсЯ
еще один,  -  воин,  весь в алом бархате.  ‘ золотой пуговицы на левом плече
ниспадал плащ.  Ќа золотой груди грозила и  кричала Њедуза.  €з-под золотого
шлема  выбивались  кудри.   лем  был  остроконечный,  увитый  арабесками  и
украшенный серебрЯным грифом.
     ѓерцогинЯ ждала в узкой тени колонны,  далеко оттуда,  в конце площади.
Ћна сделала два шага и вышла на свет. ‚друг далекий воин повернул к ней свое
страшное лицо. Ћни узнали друг друга - ‘ансоне Ђсси, кондотьер республики, и
его правнучка ‚иоланта.  Ћн  любил ее;  у  нее было то,  чего он требовал от
женщин:  созревшее тело  и  ум,  полный Ясно очерченных образов.  Ћна  могла
описать ему  заранее картину -  напоенную красками картину триумфа в  памЯть
его  победы  над  городом,  которым  он  зверски  овладел после  многолетних
хитростей.  ‚ античном шествии,  где он был Њарсом,  она могла участвовать в
качестве Ђфины Џаллады, в шлеме и с дротиком.
     …й было тогда тридцать лет,  и она вспомнила один день из того времени,
когда ей  был  двадцать один год:  она  стоЯла на  балконе палаццо Ђсси,  на
Џиацца  Љолонна  в  ‡аре,  и  смотрела  на  процессию  солдат,  свЯщенников,
придворных,  народа;  на  хоругви,  красные балдахины,  сверкающие мундиры и
крыльЯ ангелов на  детских плечах.  ‡амер последний молитвенный ропот,  -  и
вдруг все  зашумело,  заликовало,  и  все  шпаги приветствовали ее  -  точно
серебрЯнаЯ птица пронеслась в полуденном свете.
     ’еперь,  в  полдень другого днЯ,  по  площади ‘в.  Њарка прошел ‘ансоне
Ђсси,  который умер стоЯ,  истекаЯ кровью,  со  стихом ѓорациЯ на устах.  Ћн
приветствовал ее своей длинной шпагой в  красных,  чеканных ножнах.  Ќад ним
вздымались и  ржали  медные кони,  на  церковном портале,  -  еще  несколько
мгновений, и он скрылсЯ из глаз герцогини.
     …го место занЯла новаЯ толпа больших детей,  хитрых и  остроумных,  как
’руфальдино,  и простодушно неловких, как Џульчинелло; ленивых и обжорливых,
как  ’артальЯ,  и  хвастливых,  как ‘павенто.  Ћни чванно выступали в  своих
кружевах,  затканных халатах,  придворных одеждах  -  вперемежку с  пестрыми
греками,   турками  и  левантинцами,  и  улыбаЯсь  и  щебеча,  дурачились  с
женщинами, игравшими в прЯтки под домино, и смешными безжизненными масками с
накрашенными губами  и  веками.  •лопали веера,  журчал  смех,  площадь была
покрыта  будками  шарлатанов,  подмостками театров  марионеток  и  кафедрами
проповедующих монахов.  Џод  каждой  аркой  судебных зданий  манило кафе,  и
жужжал игорный зал.  Ќакрашенные аббаты,  старые и молодые франты,  любители
фараона  и  должностные  лица,   сыпавшие  двусмысленными  стишками,  -  все
стремились  туда   с   мальчишеским  шумом.   Њаклеры  любви  предлагали  им
аристократических дам,  а кроткие, прекрасные и услужливые куртизанки - себЯ
самих.  Ћни  увлекали  мимолетных  возлюбленных  под  увенчанные  мраморными
статуЯми аркады;  там  можно было  увидеть больше женщин на  земле,  чем  на
ногах.  Ћни ждали у  дворца дожей патрициЯ;  выходившего из совета.  ‘татные
аббатиссы,  спорили о чести прислать в любовницы новому нунцию юную монахиню
из своего монастырЯ.
     Њимо прошли господин с дамой.  “ дамы была молочно-белаЯ кожа,  и точно
нарисованные пастелью,  лежали в мЯгком углублении между плечом и грудью и в
пепельно-белокурых  волосах  бледно-лиловые  ленты.  Ћна  плутовски показала
герцогине черную мушку в углу своего бледного ротика.  Ќапудренный кавалер в
атласе и  розах с улыбкой кивнул своей последней родственнице:  секунда -  и
Џьерлуиджи Ђсси  со  своей  дамой  танцующей походкой  пронеслись мимо.  Ћни
любили  друг  друга:  украшеннаЯ розами  гондола ждала  их  за  причудливыми
арабесками того  храма  у  подножиЯ розовых  ступеней в  шелковой воде,  под
сиЯнием  неба,  золотисто-голубой  балдахин которого охранЯл  празднества на
этом мраморном острове.
     Ќо  все  они,  так безумно,  жадно и  фантастично гонЯвшиесЯ за  каждой
прихотью и каждой химерой, исчезли и рассыпались, как рассыпаетсЯ дождь искр
фейерверка  в  конце  всех  празднеств.  Ћт  них  ничего  не  осталось,  они
растратили  все:  последнее  золото,  последнюю  силу,  последний  каприз  и
последнюю любовь.


        x x x

     ѓерцогинЯ возвращалась одна по  гулкому,  упиравшемусЯ в  небесный свод
праздничному залу;  он  знойно блестел.  Њозаики св.  Њарка бурно искрились.
‚осточные грезы,  превратившиесЯ в  камень,  в  тЯжелые  серебрЯные своды  и
инкрустации из малахита,  порфира,  золота и эмали, сверкали, как кинжалы. Ђ
длинные колоннады,  точно светлые завоеватели-Язычники, с благородным жестом
шли навстречу тайне и ужасу, надвигавшимсЯ из ‚изантии. ѓерцогинЯ думала:
     "‘тарые декорации остались. € об отзвучавшей драме, которую вы играли в
них,  вы  шепнули словечко мне.  ‚ы  пришли ко  мне,  вы признали менЯ своей
внучкой и  вооружили и  украсили менЯ  силой и  красотой мраморных и  медных
образов,  которые остались,  когда вы исчезли. Ћни поднимают менЯ к себе, на
свои постаменты,  как свою сестру.  џ  одна из  ваших статуй,  котораЯ вдруг
открыла глаза и  понимает все,  что понимали только вы.  Њне принадлежит это
исчезнувшее царство, Я заселю его вновь. „лЯ менЯ несетсЯ сюда через мертвые
столетиЯ толпа ваших старых грез и падает к моим ногам".
     Ќа Џиаццетте она села в гондолу.
     "‚ы наполнили мое тело своей могучей жизнью!  џ  чувствую,  как Я  сама
неистощимо переливаюсь во все,  что вижу.  Џо моему велению на этих берегах,
опоЯсанных  дворцами,  встают  сверкающие  мосты.  ‚сех  прелестных девушек,
которые в  своих зеленых или золотых туфлЯх спешат по  ним,  Я  шлю из моего
сердца.  Њне кажетсЯ,  что Я  сама соткала их цветные корсажи;  их стройные,
мЯгкие и  пушистые затылки вылепила моЯ  рука,  и  белокурые волосы над ними
рассыпала  Я,  и  Я  прикрепила  букеты  фиалок  к  бледным  шеЯм  брюнеток.
ЋбожженнаЯ глина мужских лиц - дело моих рук".
     "‡а  той  ослепительной,  закрытой  зелеными кустами  садовой  террасой
движетсЯ  молодаЯ  дама;  ее  платье  переливаетсЯ  всеми  красками  летнего
полуднЯ.  …е белаЯ тюлеваЯ шаль тихо и  воздушно развеваетсЯ вокруг ее плеч.
Ћна ловка,  грациозна,  сильна,  легка и  оставлЯет за  собой везде улыбку и
мысль о счастье. ќто Я поставила ее туда, на этот сиЯющий берег, чтобы землЯ
стала еще прекраснее, - богатаЯ землЯ, с ликованием рвущаЯсЯ из менЯ".
     "Њановение моей  руки  поставило на  верхушку того  треугольника пышных
мраморных зданий ”ортуну.  Ћна отражаетсЯ в светлых волнах и ее образ плывет
по волнам в самые отдаленные каналы - образ ”ортуны".
     "Љогда  Я  вступаю в  строгий храм,  сверкающие ступени которого уводЯт
менЯ из лагуны,  его светлаЯ полнаЯ радости галереЯ вдруг освещает все,  что
спало во  мне.  џ  с  трепетом,  в  напрЯжении и  ликовании встречи,  иду по
волшебному лесу колонн, где живет в плену красота".
     "„алеко  оттуда,  у  тенистой стены,  в  глубине  ризницы,  на  красной
Љамчатке плоской трибуны,  в  голубом широком плаще сидит Њадонна.  Ќад  ней
гаснет  золото  купола.  Џод  белым  головным платком светитсЯ бледное лицо,
маленькое,  круглое,  надменно поднЯтое кверху. Џолуоткрытые глаза не выдают
ее гордых страданий. Ћна смотрит в сторону, поверх человечества, которое так
грубо. ѓубы ее узки и тесно сомкнуты... но менЯ они целовали... џ часто сама
бываю этой Њадонной.  —асто Я  ангел,  который у ног другой тихой царицы,  в
светлом зале статуй,  играет на  виоле,  склонив голову,  робко углубленный,
почти страдающий от счастьЯ, что может воспевать ее".
     "џ  гений  на  могиле  великого скульптора,  гений  с  мЯгкими плечами,
широкой юношеской грудью,  узкими бедрами и длинными, изЯщными ногами, - и Я
белокураЯ,  белаЯ,  полнаЯ  мученица,  прическа которой исчезает под  нитЯми
жемчуга; с нее срывают парчовое платье, и она прЯчет голову между поднЯтыми,
пышными,  изнеженными плечами.  €  Я  же  -  полунагаЯ,  в  красной  юбочке,
негритЯнка, приставлЯющаЯ кинжал к ее голубиному горлу".
     "џ  дышу  во  всех этих великолепно изогнутых,  пышных,  Янтарных нагих
телах женщин,  которые лежат на  мЯгких тканЯх и  звездами венчают чело друг
другу,  -  и других, в золотых одеждах, белых, мощных и недоступных, которые
восседают на  тронах в  серебрЯной синеве на  потолках пышных зал.  Ќароды с
изумлением смотрЯт на  них,  и  их  окружают созданиЯ с  прозрачной кожей  и
розовыми пальцами: созданиЯ сладострастного света".
     "€ Я  горю в  кровавых распЯтиЯх,  где ленивые брюнетки,  с  зелеными и
кровавыми  молниЯми  драгоценных камней  в  крашеных  белокурых  волосах,  в
странных и  соблазнительных позах толпЯтсЯ вокруг древа господней пытки.  Ќа
огромном белом коне  возвышаетсЯ гигант;  бронзовые латы  сжимают его  нагое
тело.  ‘кладки мЯсистого живота выступают из-под них.  Ћдетые в Ярко-красные
ландскнехты с  карикатурным усердием играют  в  кости.  Љакой-то  человек  в
черных доспехах поднимает красные знамена к мрачному грозовому небу. ‡ловеще
светлые и  пестрые на  фоне  темных туч  сидЯт  на  далеких масличных холмах
маленькие старики и  женщины из  чуждых стран.  €  муки  этого  креста среди
сладострастиЯ резких, тЯжелых, лихорадочных ночных красок - только вызванный
опиумом сон этих старцев и их голубых, желтых, лиловых одалисок".
     "ЊоЯ кровь мЯгко и сильно пульсирует в тихо дышащей женщине, положившей
голову на руку.  „ивные волны ее членов покоЯтсЯ среди волн тихих холмов. …е
тело переливаетсЯ во мне в молчаливую, теплую страну".
     "’ут же раздаютсЯ глухие,  мЯгкие звуки флейты.  “ пруда, под высокими,
тихими деревьЯми,  нагаЯ, мечтательнаЯ Язычница прикладывает ребенка к своей
груди.  ‘уровый  молодой  пастух  бодрствует со  своим  посохом.  ЊоЯ  кровь
обращаетсЯ в  деревьЯх и  в материнской груди.  Ћна журчит источником внутри
этих плодородных холмов. Ћна поет в глухих и мЯгких звуках флейты".
     "џркие лучи на затылках пышных красавиц -  Я чувствую, как они скользЯт
по моему телу. € Я дрожу с робкой маленькой Џсихеей, твердые маленькие груди
которой пробуравливают полотно, и котораЯ прЯчет лицо в тени".
     "‚ы все,  растениЯ и  дети,  неугомонные воины и мЯгкие любители покоЯ,
флейты и кинжалы,  гетеры и мадонны,  - вы, что парите над умолЯющими руками
одинокого,  и вы, что живете при Ярком свете и на глазах толпы непонимающих:
вы  тысЯча и  один мой день.  Њои часы,  проносЯщиесЯ на  золотой колеснице,
привозЯт с собой всех вас. ‚ моей жизни, которую благословлЯет искусство, вы
расцветаете.  џ  знаю,  опьЯнение невероЯтным -  совершенством.  џ изливаюсь
только в совершенное".
     "—то  могло бы  небо  дать мне  еще?  €скусство делает менЯ недвижимой,
созерцающей,  медлительной.  ЃогинЯ вкладывает мне  в  руки мою  жизнь,  как
драгоценную  вазу,  отливающую  Янтарным  блеском,  прозрачную,  прохладную,
покрытую фигурами.  џ  держу ее в руках,  мои пальцы скользЯт вдоль профилей
фигур.  Њенада шатаетсЯ в упоении, нимфа смеетсЯ и отблеск их вечной красоты
падает на смертную руку".
     "Ћ,  Я  буду  держать спокойными руками тихую вазу  моей  жизни,  чтобы
никакое оскорбление,  никакое пЯтно  и  навЯзчивое дыхание мрачного мира  не
помутили  ее  целомудренного  блеска,   -  до  часа,  когда,  благодарнаЯ  и
счастливаЯ,  вложу ее  обратно в  руку богини,  котораЯ дала мне ее:  всегда
неудовлетворенной,  всегда  чуждой,  всегда  окруженной  оливковыми  ветвЯми
Џаллады".


        IV

     Ћна держала свою жизнь в руках,  ни разу не задрожавших,  семь лет.  …е
почти не знали.  Ћна была ближайшей поверенной всего,  что в ‚енеции спало в
камне  или  сверкало  несравненными  красками.  „лЯ  всего  слабосильного  и
тщеславного,  что  суетилось вокруг,  она оставалась чужой.  …е  тесный круг
состоЯл почти  всегда из  одних  и  тех  же  лиц,  и  никто из  них  не  мог
похвалитьсЯ,  что ему был открыт доступ к сокровенному в ней. Ћна устраивала
празднества,  ее  гости доставлЯли ей зрелища.  Ћни оживлЯли и  согревали ее
дом; но между собой и герцогиней Ђсси они чувствовали нечто вроде освещенной
рампы.
     Ќо иногда она обращала сердечное слово к прибывшим издалека и уезжавшим
на следующий день.
     Ћна замечала на  площади ‘в.  Њарка молодую девушку с  севера,  котораЯ
слонЯлась по ней,  самоувереннаЯ и беззаботнаЯ. Ќеделю спустЯ, она встречала
ее на том же месте, со смущенным лицом и нерешительной походкой. Ђ еще через
неделю эта девушка стоЯла в  конце площади и  уже не улыбалась.  ‘трах перед
необъЯснимым незаметно ложилсЯ на ее лицо.
     ‚о  дворе  палаццо  дожей,   перед  гигантской  лестницей,  она  иногда
встречала трех или  четырех молодых англичанок.  ‚место жалкого путеводителЯ
они приносили с  собой дорогую,  тЯжелую книгу.  Ћни откидывали позолоченную
пергаментную обложку;  одна читала,  а  другие смотрели вверх,  на гигантов.
Џестрые шелковые шали спадали с  их  белых полотнЯных летних шлЯп на  желтые
локоны, и чувство делало их лица почти красивыми.
     ѓерцогинЯ посылала кого-нибудь проследить,  где  они  живут;  затем она
приглашала их.  Џотом  Њортейль и  старик  „олан  подсмеивались над  робкими
фигурами,  которые,  широко раскрыв глаза, молча сидели на кончиках стульев.
ѓерцогинЯ возражала:
     - џ  знаю одну аристократию:  аристократию чувства.  ЏлебеЯми Я называю
тех,  кто  чувствует  безобразно.  Џоставьте какого-нибудь  незнакомца перед
Њадонной Ѓеллини; вы увидите, к какому классу он принадлежит.
     Џеред   Њадонной  ”рари   она   встретила  однажды  молодую  женщину  с
тринадцатилетним мальчиком. Ћна была худощава и одета просто и изЯщно; на ее
прозрачно-бледном лице по  обе стороны заострившегосЯ носа горели два пЯтна.
ЃлестЯщие черные волосы наполовину закрывали уши,  в которых висели крупные,
прозрачные брильЯнты.  Ќа руках не было никаких украшений; они были бледны и
слишком  длинны,  как  руки  свЯтой.  Џодобно  им,  они  жаловались.  €  они
прикасались к  ребенку с  таким же пылом и так же бессильно,  как женщина на
картине к своему.  Љазалось, над незнакомкой гаснет золото того же купола, и
голубой широкий плащ Њадонны покрывает и ее.  —ем дольше смотрела она в лицо
Њадонны,  тем более похожей становилась на  нее:  надменной,  полной ревниво
оберегаемых страданий,  с  узкими,  крепко  сомкнутыми  губами...  ѓерцогине
страстно  захотелось  чтобы  они  открылись  длЯ  нее...   “  мальчика  были
полудлинные пепельно-белокурые волосы,  откинутые со  лба крупными локонами.
Њежду своевольными короткими губами сверкала влажнаЯ белаЯ полоска.  ђот был
такой смелый,  что имел почти глупое выражение.  ѓлаза, голубые и пламенные,
бросали  быстрые  взглЯды из-под  радостно изумленных бровей,  точно  сквозь
высокие,  узкие триумфальные арки. Ћн был строен и худощав. Ћдна из его рук,
со  странно тонкими суставами,  лежала на  спине,  сжатаЯ в  кулак.  Ћдна из
изЯщных ног была выставлена вперед в воинственной и все же несвободной позе.
Ќа нем была чернаЯ бархатнаЯ куртка с широким белым воротником,  покрывавшим
плечи.  ќтот  нарЯд  производил впечатление старинного костюма  художников в
уменьшенном виде. Ќо поверх него мальчик пристегнул саблю.
     ѓерцогинЯ стоЯла сзади него.  Ћн обернулсЯ и  посмотрел на нее с робким
изумлением.  ‡атем поспешно отвернулсЯ.  Ќесколько минут он стоЯл совершенно
спокойно.  ’олько его голова несколько раз дергалась в сторону.  Ќаконец, он
опЯть быстро и решительно повернул к ней лицо. Ћна прочла на нем, что успела
стать длЯ него событием -  быть может,  чудесным. ‚ глазах мальчика молниЯми
пробегали видениЯ волшебных приключений.  Ћна  подумала о  ‘ан-Ѓакко  в  его
благороднейшие,  далекие от  всЯкой житейской мудрости моменты.  ‚спомнились
люди и  в ‡аре,  которых опасности на службе у нее делали на несколько часов
свободными и прекрасными.
     "’ем,  - думала она, - нужны были революции и войны, чтобы зажечь в них
мимолетное воодушевление.  Ќасколько отраднее стоЯть за  этим мальчиком.  Ћн
еще не знает,  что значит отказатьсЯ от высших надежд.  Ћн как будто вот-вот
вспомнит,  длЯ чего он рожден,  -  стоит мне улыбнутьсЯ ему".  - Ћна сделала
это.  Ћн покраснел и отвернулсЯ.  Ћна вышла. Њать, не отрываЯсь, смотрела на
Њадонну и ничего н