’омас Њанн. ‹уизхен

Ћцените этот текст:
’омас Њанн. ‹уизхен

   -----------------------------------------------------------------------
   Џеревод с нем. - €.Љаринцева
   OCR и вычитка: ‘.‹ебедев
   ‚ычитка: HarryFan
   -----------------------------------------------------------------------


   ‘уществуют браки, возникновение которых не может представить себе  даже
самаЯ  изощреннаЯ  художественнаЯ  фантазиЯ.  €х  следует  принимать,  как
принимаешь на театре  странные  сочетаниЯ  таких  противоположностей,  как
старость и тупость с красотой и жизнерадостностью, которые  обычно  служат
математически рассчитанными основаниЯми фарсовых положений.
   ‘упруга  адвоката  џкоби  была  молода  и  хороша  собой   -   поистине
очаровательнаЯ женщина. ‘кажем, лет эдак тридцать  назад  ее  нарекли  при
крещении именами Ђнна, Њаргарета, ђоза, ЂмалиЯ,  но  никогда  не  называли
иначе чем Ђмра, по начальным буквам этих имен. Ђмра  -  несомненно,  своим
экзотическим звучанием имЯ это гармонировало с ее существом, как  ни  одно
другое. •отЯ густые мЯгкие волосы Ђмры,  причесанные  на  косой  пробор  и
приподнЯтые над узким лбом, были каштанового цвета, но кожа ее,  по-южному
матово-смуглаЯ, обтЯгивала формы, казалось, созревшие под  солнцем  юга  и
пышной своей томностью напоминавшие прелести юной султанши.
   ‘ этим впечатлением, вызывавшимсЯ ее сладострастно-ленивыми движениЯми,
вполне совпадало и другое - что рассудок у нее в высшей  степени  подчинен
сердцу. ‘тоило ей взглЯнуть на  кого-нибудь  невинными  карими  глазами  с
одной  ей  свойственной  манерой  высоко  поднимать  красивые   брови   на
трогательно узкий лобик, - и это всем становилось Ясно. ‚прочем, сама  она
не была столь простодушна, чтобы этого  не  знать,  и  старалась  поменьше
говорить и не пускатьсЯ в длинные рассуждениЯ. ‚едь о женщине  хорошенькой
и неболтливой ничего дурного не скажешь!
   Ћ, слово "простодушна" было здесь,  пожалуй,  наименее  подходЯщим.  ‚о
взглЯде ее читалась не столько глупость, сколько  какаЯ-то  сладострастнаЯ
хитрость; эта женщина была не так глупа, чтобы натворить бед.
   Ќос ее в профиль казалсЯ чуточку великоватым и мЯсистым,  зато  крупный
рот с полными губами был безупречно красив, хотЯ и лишен иного  выражениЯ,
кроме чувственного.
   ’ак  вот,  эта  обольстительнаЯ  женщина  была  супругой  сорокалетнего
адвоката џкоби, и каждый, кто видел  его,  только  диву  давалсЯ.  Ћн  был
грузный мужчина, этот  адвокат,  даже  более,  чем  грузный,  -  настоЯщий
колосс! Ќоги его, неизменно обтЯнутые серыми брюками,  своей  бесформенной
массивностью напоминали ноги слона, сутулаЯ от жира спина  была  словно  у
медведЯ,  а  необъЯтную  окружность  живота  постоЯнно  стЯгивал  кургузый
серо-зеленый пиджачок, который застегивалсЯ на одну-единственную  пуговицу
с таким трудом, что  стоило  только  расстегнуть  ее,  как  полы  пиджачка
взлетали чуть не до плеч. Ќа этот огромный торс, почти лишенный шеи,  была
насажена сравнительно маленькаЯ  голова  с  узкими  водЯнистыми  глазками,
коротким приплюснутым носом и обвисшими  от  собственной  тЯжести  щеками,
между которыми терЯлсЯ  крошечный  рот  с  печально  опущенными  уголками.
‘квозь бесцветную редкую и жесткую щетину,  покрывавшую  круглый  череп  и
верхнюю губу адвоката, просвечивала кожа, как у перекормленной собаки.
   Ђх, все, наверно, понимали, что его тучность отнюдь не  свидетельствует
о здоровье. Ћжиревшее тело, огромное в  длину  и  в  ширину,  было  лишено
мускулатуры, а отекшее лицо часто наливалось кровью и также внезапно вдруг
покрывалось желтоватой бледностью; рот его при этом как-то кисло кривилсЯ.
   Џрактика у него  была  весьма  ограниченнаЯ,  но  так  как  он  обладал
солидным состоЯнием, отчасти благодарЯ приданому жены, то супруги,  кстати
сказать,  бездетные,  занимали  на  Љайзерштрассе  большую  комфортабельно
обставленную квартиру и вели светский образ жизни - в угоду вкусам госпожи
Ђмры, разумеетсЯ,  ибо  немыслимо  себе  представить,  чтобы  такаЯ  жизнь
нравилась  адвокату,  с  вымученным  усердием   принимавшему   участие   в
разнообразных развлечениЯх. ќтот толстЯк отличалсЯ  необычным  характером.
Ќе  было  на   свете   человека   более   вежливого,   предупредительного,
уступчивого, чем он; но все вокруг, может быть, и не отдаваЯ  себе  в  том
отчета, чувствовали, что за его чрезмерно угодливыми и льстивыми  манерами
кроетсЯ малодушие, внутреннЯЯ неуверенность,  и  всем  становилось  не  по
себе. Ќет ничего отвратительнее, чем  человек,  который  презирает  самого
себЯ, но из трусости и тщеславиЯ хочет быть любезным и  нравитьсЯ.  €менно
так,  по-моему,  и  обстоЯло  дело  с  адвокатом:   в   своем   раболепном
самоуничижении он заходил так далеко, что уже не  был  способен  сохранить
нормальное чувство собственного достоинства.  Ђдвокат  мог  сказать  даме,
приглашаЯ ее к столу:
   - ‘ударынЯ, Я отвратительнейший человек, но не соблаговолите ли вы... -
и это он  произносил  без  намека  на  шутку,  кисло-сладко,  вымученно  и
отталкивающе.
   Ћ нем, например, рассказывали следующий достоверный  анекдот.  Ћднажды,
когда  адвокат  прогуливалсЯ  по  улице,  откуда  ни   возьмись   поЯвилсЯ
нагловатый посыльный, толкавший перед собою ручную тележку, и  колесом  ее
основательно придавил адвокату ногу. Љогда он наконец остановил тележку  и
обернулсЯ,  адвокат,  совершенно  растерЯвшийсЯ,  бледный,  с  трЯсущимисЯ
щеками, низко поклонилсЯ и пробормотал:
   - €звините.
   Ќу, как тут не возмутитьсЯ!
   ќтого странного колосса,  казалось,  всегда  мучила  нечистаЯ  совесть.
ЏрогуливаЯсь об руку с супругой по бульвару, он времЯ  от  времени  бросал
робкие взглЯды на Ђмру,  выступавшую  восхитительно  упругой  походкой,  и
раскланивалсЯ направо и налево так усердно, боЯзливо и  раболепно,  словно
испытывал  потребность,  смиренно   склонЯЯсь   перед   каждым   встречным
лейтенантом, просить прощениЯ за то, что  он,  именно  он,  обладает  этой
прекрасной женщиной. €  рот  его  принимал  жалостно-угодливое  выражение.
Љазалось, адвокат умолЯет: только не смейтесь надо мной.
   Њы уже говорили, что никто не  знал,  почему,  собственно,  Ђмра  вышла
замуж  за  адвоката  џкоби.  Ќо  он  любил  ее   пылкой   любовью,   редко
встречающейсЯ у людей его  телосложениЯ,  любовью  покорной  и  боЯзливой,
вполне соответствовавшей его характеру.
   —асто поздним вечером, когда  Ђмра  уже  отдыхала  в  своей  просторной
спальне,  высокие  окна  которой  были  завешены  тЯжелыми   гардинами   в
цветочках, к широкой кровати жены так тихо, что были  слышны  не  шаги,  а
лишь легкое дрожание пола и мебели, подходил адвокат, опускалсЯ на  колени
и с величайшей осторожностью брал ее руку. Ђмра  в  таких  случаЯх  обычно
высоко поднимала брови и молча, с выражением чувственной  злобы  наблюдала
за своим  огромным  супругом,  распростертым  перед  нею  в  слабом  свете
ночника. Ћн же, бережно приподнЯв своими  неуклюжими,  дрожащими  пальцами
рукав ее рубашки, прижимал толстое печальное лицо  к  мЯгкой  впадинке  на
полной смуглой руке, там, где  сквозь  кожу  просвечивали  тонкие  голубые
жилки. € робко, с дрожью в голосе начинал  говорить  так,  как  в  обычной
жизни не говорит ни один разумный человек:
   - Ђмра! - шептал он. - ‹юбимаЯ моЯ Ђмра! џ тебе не помешал? ’ы  еще  не
спала? Ѓог мой, целый день Я думал о том, как ты прекрасна и как  Я  люблю
тебЯ! ‚ыслушай менЯ, мне надо многое тебе сказать.  Ќо  это  очень  трудно
выразить! џ люблю тебЯ так сильно, что сердце мое иногда сжимаетсЯ, и Я не
знаю, что мне с собою делать. џ люблю тебЯ сверх сил. ’ы  этого,  пожалуй,
не поймешь,  но  ты  уж  поверь.  €  хоть  разочек  скажи,  что  чуть-чуть
благодарна мне за это. ‡наешь, ведь такаЯ любовь, как моЯ, должна ценитьсЯ
в этом мире. ‘кажи, что, даже если ты не можешь любить  менЯ,  ты  никогда
мне не изменишь, не  предашь,  только  из  благодарности,  из  одной  лишь
благодарности... џ пришел умолЯть тебЯ об этом, умолЯть всем сердцем...
   Љончались такие речи обычно тем, что адвокат, не  менЯЯ  позы,  начинал
тихо и горестно плакать. Ђмра бывала тронута, гладила рукой щетину  своего
супруга  и,  утешаЯ  его,  повторЯла  тЯгучим  насмешливым  тоном,   каким
разговаривают с собакой, подползшей лизнуть ноги господина:
   - „а!.. „а!.. ‘лавный ты пес!
   ’акое поведение Ђмры, конечно, не было поведением  порЯдочной  женщины.
Ќастало времЯ наконец раскрыть правду, о которой Я до сих  пор  умалчивал:
увы, она лгала мужу, обманываЯ его с неким  господином  по  имени  Ђльфред
‹ейтнер. Њолодой музыкант, не без способностей, он в  свои  двадцать  семь
лет приобрел довольно широкую известность забавными  маленькими  пьесками;
был он стройным мужчиной с дерзким лицом, светлыми, немного  растрепанными
волосами и Ясной, самоуверенной улыбкой, отражавшейсЯ  в  его  глазах.  Ћн
принадлежал к современным  не  слишком  требовательным  к  себе  артистам,
которые  прежде  всего  стремЯтсЯ  быть  счастливыми  и  приЯтными,   свой
маленький талант используют, чтобы придать  собственной  персоне  побольше
обаЯниЯ, и любЯт разыгрывать в обществе  роль  наивного  гениЯ.  Ћбдуманно
ребЯчливые, аморальные, беззастенчивые, веселые,  самодовольные  и  притом
достаточно здоровые, чтобы нравитьсЯ себе даже в болезни,  они  и  вправду
довольно милы в своей суетности, пока их не коснетсЯ беда.  Ќо  горе  этим
счастливчикам, этим фиглЯрам, если на них обрушитсЯ  серьезное  несчастье,
которым не пококетничаешь, не порисуешьсЯ. Ћни не  сумеют  с  достоинством
перенести его, не будут знать, что им "предпринЯть" со своими страданиЯми,
и погибнут, - но это уже тема длЯ другого рассказа.
   ѓосподин  ‹ейтнер  сочинЯл  премилые  вещи,  большею  частью  вальсы  и
мазурки,  слишком  легковесные,  чтобы  почитатьсЯ,  насколько  Я  в  этом
разбираюсь,  настоЯщей  музыкой,  не  будь  в  каждой   из   этих   пьесок
какого-нибудь  небольшого  оригинального  пассажа,  перехода,  вставки   и
гармоничного поворота, не будь в них  чего-то,  что  чуть-чуть  возбуждало
нервы, позволЯЯ угадывать остроумие и изобретательность композитора.  ђади
этого они, казалось, и были созданы, что и делало их  достойными  вниманиЯ
истинных  знатоков.  „ва-три  такта  в  произведениЯх  господина  ‹ейтнера
звучали иногда до странности грустно и меланхолично, но эта грусть тут  же
растворЯлась в разбитной мелодии танца.
   ‚от к этому-то молодому человеку и воспылала  запретной  страстью  Ђмра
џкоби, у него же недостало нравственной силы противостоЯть ее  чарам.  Ћни
встречались то в одном, то  в  другом  месте  и  давным-давно  состоЯли  в
недозволенной свЯзи. Ћб этой свЯзи знал весь город, и весь город судачил о
ней за спиной адвоката. Ђ что  же  он?  Ђмра  была  слишком  глупа,  чтобы
мучитьсЯ угрызениЯми совести и тем самым выдать себЯ. Њожно с уверенностью
сказать, что адвокат, как ни переполнено  было  его  сердце  опасениЯми  и
страхом, ни в чем не подозревал свою супругу.
   Ќо вот, радуЯ все сердца, вступила в свои права весна, и  Ђмру  осенила
счастливаЯ идеЯ.
   - •ристиан, - сказала она (адвоката звали •ристиан),  -  давай  устроим
праздник,  настоЯщий  праздник  в  честь  молодого  весеннего  пива;   без
претензий, конечно, только холоднаЯ телЯтина, зато гостей назовем уйму.
   - Ћтлично, -  согласилсЯ  адвокат.  -  ЌельзЯ  ли  только  его  немного
отсрочить?
   Ќо Ђмра пропустила слова мужа мимо ушей и сейчас  же  начала  обсуждать
подробности предстоЯщего празднества.
   - ѓостей мы назовем много, так что в  наших  комнатах  будет,  пожалуй,
слишком тесно. Ќадо снЯть помещение попросторнее, зал, хорошо бы  в  саду,
за городскими воротами, чтобы вдосталь было места и воздуха. Ќу, да  ты  и
сам понимаешь.  “  менЯ  на  примете  зал  господина  ‚енделица,  у  холма
‹ерхенберг. Ћн расположен в саду,  а  с  рестораном  и  пивоварней  свЯзан
галереей. Њы празднично разукрасим его, расставим длинные  столы  и  будем
пить весеннее пиво!  Џосле  ужина  потанцуем,  послушаем  музыку,  устроим
настоЯщий концерт. џ знаю, там есть маленькаЯ сцена.  ‘пектаклю  Я  придаю
особое значение. ‘ловом, это будет совершенно  необычный  праздник,  и  мы
повеселимсЯ на славу.
   ‹ицо адвоката во времЯ разговора слегка пожелтело, и углы  рта,  дрожа,
поползли книзу. Ћн сказал:
   - ‚сем сердцем рад, дорогаЯ моЯ Ђмра. џ знаю, что  могу  положитьсЯ  на
твои способности. Џрошу тебЯ начать приготовлениЯ.
   € Ђмра начала приготовлениЯ. Ћна  посоветовалась  с  разными  дамами  и
кавалерами, самолично снЯла большой зал господина ‚енделица,  организовала
даже  нечто  вроде  комитета  из   приглашенных   любителей,   вызвавшихсЯ
участвовать в концерте, которым решено  было  увенчать  праздник.  Љомитет
состоЯл  из  одних  мужчин,  исключение  было  сделано  лишь  длЯ  супруги
придворного артиста ѓильдебранда, певицы. €так, в комитет  вошли  господин
ѓильдебранд, асессор ‚ицнагель, какой-то юный художник, а  также  господин
Ђльфред  ‹ейтнер,  да  еще  несколько  привлеченных  асессором  студентов,
которые должны были исполнЯть негритЯнские танцы.
   “же через неделю после того, как Ђмра принЯла решение, комитет в полном
составе собралсЯ на  Љайзерштрассе  в  салоне  Ђмры  -  небольшой,  теплой
комнате, устланной толстым ковром,  где  стоЯла  оттоманка  со  множеством
подушек, веернаЯ пальма, английские кожаные  кресла  и  покрытый  плюшевой
скатертью стол красного дерева с изогнутыми ножками. Ѓыл  здесь  и  камин,
который еще изредка топили. Ќа его черной каменной доске стоЯло  несколько
тарелок с бутербродами, рюмки и два графина с шерри.
   Ђмра, грациозно заложив ногу  за  ногу,  прекраснаЯ,  как  южнаЯ  ночь,
полулежала на подушках оттоманки, осененной пальмой. Ќа ней была блузка из
светлого, очень легкого шелка, живописно драпировавшего ее бюст, и юбка из
тЯжелой темной ткани, затканной крупными цветами;  времЯ  от  времени  она
откидывала рукой с узкого лба каштановую прЯдь.
   Џевица, рыжеволосаЯ госпожа ѓильдебранд, одетаЯ в амазонку,  устроилась
на оттоманке рЯдом с Ђмрой. Ќапротив дам тесным  полукругом  расположились
мужчины. ‚ центре, на низеньком кожаном кресле,  с  невыразимо  несчастным
видом сидел адвокат. ‚ремЯ от  времени  он  глубоко  вздыхал  и  судорожно
глотал слюну, словно борЯсь с подступающей тошнотой.
   ѓосподин Ђльфред ‹ейтнер, в  костюме  длЯ  лаун-тенниса,  отказалсЯ  от
стула, весело заЯвив, что не может так долго сидеть неподвижно, и картинно
облокотилсЯ о камин.
   ѓосподин ѓильдебранд благозвучным голосом распространЯлсЯ об английских
песнЯх. ќто был самоуверенный мужчина, солидно и добротно  одетый  во  все
черное, с величественной головой –езарЯ - придворный актер,  разносторонне
образованный,  с  утонченным  вкусом.  Ћн  любил  в  серьезном   разговоре
покритиковать €бсена, ‡олЯ и ’олстого, преследовавших, по его мнению, одну
и ту же зловредную цель, но сегоднЯ благосклонно снизошел до пустЯков.
   - €звестна ли вам, господа, прелестнаЯ песенка "That's  Maria!"?  ["ќто
ЊариЯ!" (англ.)]  -  спросил  он.  -  „овольно  пикантнаЯ,  но  необычайно
трогательнаЯ. •орошо бы также исполнить знаменитую... - €  он  назвал  еще
несколько песен,  на  которых  в  конце  концов  все  сошлись,  а  госпожа
ѓильдебранд вызвалась их исполнить.
   •удожник,  молодой  человек  с  чересчур  покатыми  плечами  и  светлой
бородкой,    должен    был    спародировать    фокусника,    а    господин
ѓильдебранд-изобразить нескольких знаменитых  мужей.  Љороче  говорЯ,  все
складывалось  как  нельзЯ  лучше,  и   программа,   казалось,   была   уже
окончательно составлена,  когда  господин  асессор  ‚ицнагель,  обладатель
любезных манер и множества шрамов на лице, вдруг попросил слова.
   - Џревосходно,  господа,  все  это  действительно  обещает  быть  очень
занимательным; однако не могу  не  заметить,  что  нам  все  же  недостает
центрального номера, гвоздЯ программы, кульминационного пункта  -  чего-то
совершенно особенного и ошеломлЯющего, остроумной шутки, котораЯ стала  бы
вершиной нашего праздника. Љороче, Я предоставлЯю вам решать, у  менЯ  нет
определенных предложений, но, по-моему...
   - ‘овершенно справедливо, - донессЯ от камина тенор господина ‹ейтнера.
- ‚ицнагель прав. ѓлавный и заключительный номер программы нам  необходим.
Џодумаем! -  €,  поправлЯЯ  быстрыми  движениЯми  свой  красный  поЯс,  он
выжидательно оглЯдел всех  присутствующих.  ‚ыражение  лица  у  него  было
весьма приЯтное.
   - Ќу, знаете ли, - возразил господин ѓильдебранд,  -  если  уж  великих
людей не считать кульминационным пунктом...
   Ћбщество поддержало асессора. Ќадо придумать какой-нибудь необыкновенно
забавный номер. „аже адвокат кивнул головой и тихонько сказал:
   - ‚ самом деле, что-нибудь отменно веселое...
   ‚се погрузились в размышлениЯ.
   € вот в конце паузы, длившейсЯ  с  добрую  минуту  и  прерываемой  лишь
короткими возгласами, произошло нечто неожиданное. ‹ицо Ђмры,  котораЯ  до
сих пор сидела, откинувшись на подушки оттоманки, и, как мышь, проворно  и
усердно грызла заостренный ноготок на  мизинце,  принЯло  вдруг  необычное
выражение. ‚округ ее губ заиграла усмешка, говорившаЯ о мучительном и в то
же времЯ  жестоком  сластолюбии,  а  взглЯд  широко  открытых  Ясных  глаз
медленно обратилсЯ к камину, где на секунду встретилсЯ с взглЯдом молодого
музыканта. ‚незапно всем корпусом подавшись в сторону мужа,  она  положила
обе руки к нему  на  колени,  побледнев,  впилась  в  него  притЯгивающим,
зовущим взглЯдом и сказала громко и раздельно:
   - •ристиан, Я предлагаю, чтобы в конце про-граммы ты в красном шелковом
платьице спел шансонетку и что-нибудь станцевал.
   „ействие этих немногих слов было  ошеломлЯющим.  ’олько  юный  художник
попыталсЯ добродушно засмеЯтьсЯ, господин  ѓильдебранд  с  каменным  лицом
чистил свой рукав,  студенты  кашлЯли  и  неприлично  громко  пользовались
своими носовыми платками, госполо ѓильдебранд покраснела, что  не  так  уж
часто случалось с ней, а асессор ‚ицнагель просто  удрал  -  будто  бы  за
бутербродом. Ђдвокат, с пожелтевшим лицом  и  жалкой,  боЯзливой  улыбкой,
скрючившийсЯ  в  неудобном  низеньком  кресле,  озиралсЯ  по  сторонам   и
бормотал:
   - Ќо, боже мой... Я...  врЯд  ли  способен...  не  то,  чтобы...  прошу
прощениЯ...
   ‘ Ђльфреда ‹ейтнера слетела всЯ его беззаботность.  Љазалось,  он  даже
немного покраснел; вытЯнув голову, смущенно и испытующе смотрел он в глаза
Ђмре, ничего не понимаЯ.
   Ћна же, Ђмра, не менЯЯ позы, продолжала с подчеркнутыми интонациЯми:
   - Ђ споешь ты, •ристиан, песенку, которую сочинит господин ‹ейтнер,  он
будет и аккомпанировать тебе на роЯле, у вас выйдет лучший и  эффектнейший
номер нашего праздника.
   Ќаступило  молчание.  ѓнетущее  молчание.  Ђ  затем   произошло   нечто
удивительное: господин ‹ейтнер, заразившись настроением Ђмры, увлеченный и
взволнованный,  шагнул  вперед  и,  дрожа,  словно  в  порыве   внезапного
восторга, торопливо заговорил:
   - ђади бога, господин  адвокат,  Я  готов,  Я  с  удовольствием  сочиню
что-нибудь длЯ вас... Ђ вы это споете, вы  должны  спеть  и  станцевать...
‹учшего номера не выдумаешь! ‚ы увидите, вы увидите... Я превзойду  самого
себЯ... ‚  красном  шелковом  платьице!  Ђх,  у  вашей  уважаемой  супруги
подлинно артистическаЯ натура! €наче бы ей  никогда  не  пришла  в  голову
такаЯ мысль. ‘кажите же "да", умолЯю вас, согласитесь! џ создам  такое,  Я
создам такое... вы увидите.
   Џосле этого атмосфера разрЯдилась, все задвигались, заговорили и, то ли
по злобе, то ли из вежливости, наперебой принЯлись уговаривать адвоката, а
госпожа ѓильдебранд даже заЯвила могучим голосом Ѓрунгильды:
   - ѓосподин адвокат, ведь вы же всегда такой веселый и общительный!
   ’огда наконец сам адвокат обрел дар речи и еще  немного  желтый,  но  с
выражением отчаЯнной решимости сказал:
   - ‚ыслушайте менЯ, господа! —то мне сказать? Џоверьте, Я не гожусь  длЯ
этого. “ менЯ нет комического таланта, да и, кроме  того...  короче,  нет,
это, к сожалению, невозможно.
   Ћн упорно отказывалсЯ, и так как Ђмра больше в разговор не  вмешивалась
и сидела с  отсутствующим  выражением  лица,  откинувшись  на  подушки,  а
господин  ‹ейтнер  тоже  не  произнес  больше  ни  слова,  погруженный   в
созерцание узора на ковре, то  господину  ѓильдебранду  удалось  перевести
разговор на другую тему; и вскоре все общество разошлось, так ничего и  не
решив.
   Ћднако вечером того же днЯ, когда Ђмра уже  ушла  к  себе  и  лежала  с
открытыми глазами, в спальню тЯжелой походкой вошел ее супруг,  пододвинул
к кровати стул, тЯжело опустилсЯ  на  него  и,  запинаЯсь,  тихим  голосом
начал:
   - Џослушай, Ђмра, откровенно  говорЯ,  менЯ  мучают  сомнениЯ.  …сли  Я
сегоднЯ и упорствовал перед гостЯми, если Я был недостаточно учтив с  ними
- то, бог свидетель, без всЯкого умысла. €ли ты серьезно считаешь... прошу
тебЯ...
   Ђмра помолчала, брови ее медленно поползли вверх, затем, пожав плечами,
она ответила:
   - Ќе знаю, что тебе сказать, друг мой. џ никогда  не  ожидала,  что  ты
будешь  так  вести  себЯ.  ’ы  в  самых  нелюбезных  выражениЯх  отказалсЯ
участвовать в нашей затее, хотЯ все считали  это  совершенно  необходимым,
что, собственно, должно было тебе польстить.  ’ы  всех  нас,  как  бы  это
помЯгче выразитьсЯ, глубоко разочаровал, испортил нам праздник грубостью и
нелюбезностью, хотЯ твой долг хозЯина...
   Ђдвокат понурил голову и, тЯжело дыша, сказал:
   - Ќет, Ђмра, Я не хотел быть нелюбезным, поверь мне. џ никого  не  хочу
обидеть и никому не хочу досадить, и если Я некрасиво вел себЯ,  то  готов
загладить свою вину. ђечь ведь идет  о  шутке,  о  маскараде,  о  невинной
забаве - так почему бы и нет? џ не хочу портить праздник, Я согласен...
   Ќа другой день Ђмра, как обычно, поехала "за покупками". Ћна  вышла  из
экипажа на •ольцштрассе у дома номер 78 и поднЯлась на третий этаж, где ее
уже ожидали. ђаспростертаЯ в любовном томлении, она прижимала его голову к
своей груди, страстно шепча:
   -  Ќапиши  это  длЯ  четырех  рук,  слышишь!  Њы   вдвоем   будем   ему
аккомпанировать, его пению и танцу. Ђ Я позабочусь о костюме...
   ‘транный трепет пробежал по их телам. Ћни с трудом подавили  судорожный
смех.


   Љаждому, кто желает устроить праздник на вольном  воздухе  и  на  славу
принЯть гостей, можно безбоЯзненно порекомендовать зал господина ‚енделица
на ‹ерхенберге. ‘ живописной пригородной улицы  через  высокие  решетчатые
ворота вы попадаете в сад, вернее в парк,  в  центре  которого  расположен
павильон с обширным залом. ќтот павильон,  соединенный  узкой  галереей  с
рестораном, кухней и пивоварней, сколочен из досок и  разрисован  веселыми
пестрыми картинками в забавном стиле - смесь китайщины  и  ренессанса;  по
бокам его имеютсЯ большие двустворчатые двери, которые при хорошей  погоде
держат раскрытыми; тогда в зал, вмещающий уйму народа,  проникает  дыханье
деревьев.
   ‘егоднЯ разноцветные огоньки уже издали приветливо мигали  подъезжающим
экипажам. ‚сЯ садоваЯ  решетка,  деревьЯ  и  стены  павильона  были  густо
увешаны пестрыми фонариками, внутреннее  же  убранство  зала  представлЯло
поистине очаровательное зрелище. Џочти под самым потолком тЯнулись  густые
гирлЯнды таких же бумажных фонариков, хотЯ между украшениЯми на  стенах  -
флагами, хвоей и искусственными цветами - и без  того  сиЯли  бесчисленные
электрические лампочки. ‚ конце зала возвышались подмостки, с двух  сторон
обрамленные лиственными растениЯми.  Ќа  красном  занавесе  парил  искусно
нарисованный ѓений. ‘  другого  конца,  почти  до  самой  сцены,  тЯнулись
длинные, убранные цветами столы, за которыми лакомились весенним  пивом  и
телЯтиной гости адвоката џкоби: юристы, офицеры,  коммерсанты,  художники,
видные чиновники со своими супругами и  дочерьми,  -  человек  полтораста,
если не больше. Ћдеты все были просто: мужчины в черных сюртуках,  дамы  в
светлых весенних платьЯх, ибо законом  сегоднЯшнего  праздника  почиталась
веселаЯ непринужденность. Њужчины с кружками в руках сами бегали к большим
бочкам,  стоЯвшим  у  стены,  и  в  огромном,  пестром  и  светлом   зале,
наполненном сладковатым тЯжелым запахом хвои, цветов, людей, пива  и  еды,
стоЯл гул от стука ножей и  вилок,  от  громких  нецеремонных  разговоров,
звонкого, любезного, оживленного и беззаботного смеха.
   Ђдвокат, бесформенный и беспомощный, сидел в конце  одного  из  столов,
близ сцены; он мало пил и времЯ от  времени,  с  трудом  выжимаЯ  из  себЯ
слова, обращалсЯ к своей соседке, советнице •аверман.
   Ћн   трудно    дышал,    углы    его    рта    опустились,    заплывшие
мутновато-водЯнистые глаза смотрели неподвижно и отчужденно  на  радостное
веселье, словно было в этом праздничном угаре,  в  этом  шумном  оживлении
нечто бесконечно грустное и непостижимое.
   Ќо вот гостей стали обносить огромными тортами, все перешли на  сладкие
вина и начали произносить тосты. ѓосподин ѓильдебранд, придворный актер, в
речи, состоЯвшей сплошь из классических  цитат,  даже  на  древнегреческом
Языке, воздал хвалу весеннему пиву. Ђсессор  ‚ицнагель  изысканным  жестом
чокалсЯ с дамами и, набрав из ближайшей вазы и со скатерти  букет  цветов,
сравнивал каждую даму с одним из них. Ђмра  џкоби,  в  платье  из  тонкого
желтого шелка, сидевшаЯ  напротив  него,  была  провозглашена  "прекрасной
сестрой чайной розы".
   ‚ыслушав этот  тост,  она  поправила  рукой  свои  мЯгкие  волосы  и  с
серьезным видом кивнула супругу, ’олстЯк поднЯлсЯ и чуть было не  испортил
всем настроение, с противной своей улыбкой  пробормотав  несколько  жалких
слов. ђаздались жидкие неискренние возгласы "браво", и на  миг  воцарилось
гнетущее молчание. Ќо веселье  быстро  взЯло  верх,  и  захмелевшие  гости
начали подниматьсЯ из-за  столов,  курить  и  собственноручно  с  грохотом
выдвигать из зала мебель; пора было начинать танцы.
   ‚ремЯ уже приближалось к полуночи, и  непринужденность  царила  полнаЯ.
—асть общества высыпала в пестро освещенный сад,  чтобы  глотнуть  свежего
воздуха, другаЯ оставалась в  зале;  собравшись  группами,  гости  курили,
болтали, цедили из бочек пиво и тут же пили его.
   Ќо вот ей сцены раздались громкие звуки труб, призывающие всех  в  зал.
Њузыканты - с духовыми и  струнными  инструментами  -  разместились  перед
занавесом; стульЯ расставили рЯдами, на каждом лежала краснаЯ  программка,
дамы занЯли места, а мужчины встали  за  ними.  Ќаступила  тишина,  полнаЯ
напрЯженного ожиданиЯ.
   Њаленький оркестр заиграл шумную увертюру,  занавес  раздвинулсЯ,  и  -
смотрите, пожалуйста, - на сцене поЯвилась целаЯ толпа препротивных негров
в кричащих костюмах, с кроваво-красными губами. Ћни скалили зубы  и  орали
во всю глотку.
   Љонцерт  поистине  стал  вершиной  праздника.  ’о  и  дело  раздавались
восторженные аплодисменты, и,  номер  за  номером,  разворачивалась  умело
составленнаЯ программа, ѓоспожа ѓильдебранд вышла в напудренном парике  и,
стукнув длинной тростью об пол, спела не в меру  громким  голосом  "That's
Maria!".  €ллюзионист  в  увешанном  орденами  фраке  превзошел   себЯ   в
удивительных  фокусах,  господин  ѓильдебранд  с   потрЯсающим   сходством
изобразил ѓете, Ѓисмарка и Ќаполеона, а  редактор  доктор  ‚изеншпрунг,  в
последний   момент   решивший   принЯть   участие   в   вечере,   прочитал
юмористический доклад на тему: "‚есеннее пиво и его социальное  значение".
Џод конец  заинтересованность  зрителей  возросла  до  предела,  предстоЯл
последний номер, обрамленный  в  программе  лавровым  венком  и  гласЯщий:
"‹уизхен, пение и танцы. Њузыка Ђльфреда ‹ейтнера".
   Џо залу прошло движение, все невольно  переглЯнулись,  когда  музыканты
отложили свои инструменты и господин ‹ейтнер, до сих пор молча стоЯвший  у
одной из дверей, сжимаЯ полными губами сигарету, сел вместе с Ђмрой  џкоби
за роЯль, установленный в центре перед занавесом.
   ‹ицо его раскраснелось, он нервно перелистывал написанные от руки ноты,
Ђмра же, наоборот, несколько  бледнаЯ,  опершись  рукой  о  спинку  стула,
бросала настороженные взглЯды в публику. Ќо вот раздалсЯ резкий звонок,  и
все вытЯнули шеи.  ѓосподин  ‹ейтнер  и  Ђмра  сыграли  несколько  тактов,
занавес поднЯлсЯ, на сцену вышла ‹уизхен...
   ‡амешательство охватило  рЯды  зрителей,  когда  перед  ними,  неуклюже
приплЯсываЯ, возникла жалкаЯ,  отвратительно  разрЯженнаЯ  туша.  ќто  был
адвокат. ирокое без складок, падающее до полу платье из  кроваво-красного
шелка  облегало  его  бесформенное  туловище,  а  глубокий  вырез  обнажал
тошнотворно напудренную шею. Љороткие рукавчики были пышно  присобраны  на
плечах,  а  длинные  Ярко-желтые  перчатки  прикрывали  толстые,  лишенные
мускулатуры руки. Ќа голове его возвышалсЯ белокурый парик с  воткнутым  в
него, покачивающимсЯ из стороны в сторону, зеленым  пером.  €з-под  парика
смотрело  желтое,  опухшее,  несчастное  лицо,   выражавшее   одновременно
отчаЯние и деланную  веселость.  Ѓезостановочно  прыгающие  щеки  вызывали
сострадание, а маленькие покрасневшие глазки, ничего не  видЯ,  напрЯженно
уставились в пои. ’Яжело переваливаЯсь с ноги на  ногу,  этот  толстЯк  то
обеими руками придерживал платье, то бессильно поднимал их вверх, выставив
оба указательных пальца, - других движений он делать не умел. € сдавленным
голосом, задыхаЯсь, пел под звуки роЯлЯ дурацкую песенку.
   Ќе исходил ли  от  этой  жалкой  фигуры  больше  чем  когда-либо  холод
страданиЯ, который убивал всЯкую непосредственную веселость и неотвратимым
гнетом  мучительного  беспокойства  ложилсЯ   на   собравшеесЯ   общество?
Ћдинаковый ужас светилсЯ в глубине бесчисленных глаз, устремленных на  эту
картину, - те двое у роЯлЯ и супруг на подмостках.
   Ѓезмолвный, неслыханный скандал длилсЯ по меньшей мере пЯть нескончаемо
долгих минут.
   Ђ затем наступил момент, которого никто из присутствующих не забудет до
конца дней своих.  „авайте  же  представим  себе,  что  произошло  в  этот
краткий, страшный и напрЯженный отрезок времени"
   Њногим известны забавные куплеты, под названием "‹уизхен", и, возможно,
памЯтны строчки:

   Ђх, танцевать и вальс и польку
   ‡десь не умели до менЯ,
   ‚от Я, ‹уизхен из народа,
   € всех мужчин свожу с ума... -

   нескладные, легкомысленные стишки, рефрен двух довольно длинных строф.
   Џравда, Ђльфред ‹ейтнер, сочинивший новую музыку на  эти  слова,  опЯть
блеснул  манерой,  обескураживающей  слушателей  неожиданным  введением  в
вульгарную, забавно-непритЯзательную мелодию мастерских пассажей подлинной
музыки, и создал настоЯщий шедевр.
   ЊелодиЯ первых тактов в  до-диез  мажоре  звучала  довольно  красиво  и
совершенно  банально.  Љ  началу  же  рефрена  темп  оживилсЯ,   поЯвились
диссонансы, в которых все чаще звучало си, что позволЯло ожидать  перехода
к фа-диез. Ќестройные аккорды усложнЯлись вплоть  до  слов  "до  менЯ",  а
после "вот Я", доводЯщего напрЯжение первой части до предела, должна  была
последовать развЯзка в фа-диез. ‚место  того  произошло  нечто  совершенно
поразительное.  ‚незапным,  неожиданным   аккордом,   подсказанным   почти
гениальной идеей,  тональность  резко  переходила  в  фа  мажор,  и  здесь
вступление голоса при использовании  обеих  педалей  на  втором  протЯжном
слоге слова "‹уизхен"  производило  необыкновенное,  поистине  неслыханное
впечатление!
   ќто  было  нечто  великолепное,  сногсшибательное,  возбуждающее  нервы
настолько, что по спине пробегали  мурашки,  это  было  откровение,  чудо,
страшное своей внезапностью разоблачение, словно вдруг упала завеса.
   Џри аккорде в до мажоре адвокат џкоби перестал  танцевать.  Ћн  застыл,
застыл посреди сцены с  поднЯтыми  вверх  указательными  пальцами  -  один
повыше, другой пониже, - звук "и" из слова  "‹уизхен"  застрЯл  у  него  в
горле, он замолчал, - почти одновременно резко оборвалсЯ аккомпанемент,  и
это  выставленное  на  посмеЯние  отвратительное  чудовище  там,  наверху,
по-звериному нагнув голову, воспаленными глазами  уставилось  прЯмо  перед
собой. Ћн бессмысленно смотрел в нарЯдный, светлый, переполненный  зал,  в
котором, словно  испарениЯ  всех  этих  людей,  почти  осЯзаемо  сгущалась
атмосфера  скандала.  ‘мотрел  на  задранные   кверху,   надменные,   Ярко
освещенные  лица,  на  сотни  глаз,   с   одинаковым   выражением   полной
осведомленности устремленных на мужчину и женщину внизу  перед  ним  и  на
него самого.
   ‚ полной тишине,  не  нарушаемой  ни  единым  звуком,  он  медленно,  с
выражением тревоги переводил страшный взглЯд своих все расширЯвшихсЯ  глаз
с этой пары на публику и с публики  на  эту  пару.  Ћн  все  понЯл,  кровь
прилила к его лицу - оно стало красным,  как  шелк  платьЯ,  -  тотчас  же
отлила, так что краска сменилась восковой бледностью, и толстЯк рухнул  на
затрещавшие доски.
   Њгновение царила тишина, затем послышались  крики,  все  заволновались,
несколько сохранивших присутствие духа мужчин,  среди  них  молодой  врач,
прыгнули из оркестра на сцену, занавес опустили.
   Ђмра џкоби и Ђльфред ‹ейтнер все еще сидели у роЯлЯ, отвернувшись  друг
от друга. Ћн, опустив голову, казалось, продолжал вслушиватьсЯ в переход к
фа мажору, она, неспособнаЯ  птичьим  своим  мозгом  так  быстро  охватить
происшедшее, пустыми глазами смотрела на публику.
   Њолодой врач, невысокого роста еврей с серьезным лицом и черной  острой
бородкой, тотчас же вновь поЯвилсЯ в  зале.  Њужчинам,  окружившим  его  в
дверЯх, он сказал, пожимаЯ плечами:
   - Љонец.

   1897
Last-modified: Tue, 23 Jan 2001 22:06:43 GMT
Ћцените этот текст: