  речь идет о ней.  Ќо он образцово
держал себЯ в  подобной ситуации,  не  сконфуженно,  но  и  не неделикатно -
католическаЯ культура!  - а потом весело и доброжелательно рассмеЯлсЯ, когда
Я поцеловал ее в губы.
     Њалина под лучами солнца!  ђазогретый запах Ягод,  несомненно. —то, они
варЯт варенье?  Ќо ведь сейчас не сезон.  Ђ Я все же чую этот запах.  ‚есьма
приЯтный аромат,  и  Ягода  очаровательнаЯ,  набухшаЯ соком под  бархатистой
сухостью покрова,  согретаЯ живым теплом,  как  женские губы.  …сли любовь -
лучшее в  жизни,  то  в  любви  наилучшее поцелуй,  -  поэзиЯ любви,  печать
самозабвениЯ,  средина  таинства между  духовным началом  и  плоским концом,
сладостный поступок,  свершенный в  высшей сфере и  более чистыми органами -
дыханиЯ  и  речи,   поступок  духовный,  ибо  еще  индивидуальный  и  высоко
различающий: в твоих ладонЯх единственно милаЯ тебе голова, назад откинутаЯ!
€з-под ресниц улыбчато-серьезный взглЯд,  растворЯющийсЯ в твоем взглЯде!  €
этот твой поцелуй говорит:  "’ебЯ люблю и ищу, одну тебЯ, неповторимое божье
создание!    ‘реди   всего   божьего   мира    ищу    тебЯ".    ‡ачатие   же
анонимно-бестиально,  по существу безвыборно - его покрывает ночь. Џоцелуй -
упоение,  зачатие -  сладострастие,  его господь дал и  червю.  —то ж,  и ты
усердно "почервил" в  свое времЯ,  и все же твоЯ сфера -  упоение и поцелуй,
мыслЯщее самозабвение,  мимолетно соприкоснувшеесЯ с бренной красотой. ‚ том
же самом различие жизни и искусства,  ибо изобилие жизни, человеческой жизни
- деторождение -  не  сфера поэзии,  духовного лобзаниЯ малиновых уст  мира.
‘цена ‹отты с  канарейкой,  когда крохотное создание так нежно прижимаетсЯ к
сладостным устам и клювик в деловитом прикосновении свершает свой путь от ее
рта к  другому,  изЯщно похотлива и  потрЯсающа в  своей невинности.  •орошо
написано!  ’алантливый мальчишка,  об  искусстве знающий не  меньше,  чем  о
любви.  ‚едь  ты,  занимаЯсь  последней,  втихомолку  подразумевал первое  -
желторотый птенец, но уже вполне готовый вероломно предать искусству жизнь и
человечество.  "Њои милые,  мои рассерженные{200}, к лейпцигской Ярмарке она
вышла,  простите менЯ, если можете. џ останусь должником вашим и ваших детей
за  горькие часы,  которые вам  доставило мое...  называйте его  как хотите.
‹юбите менЯ и  не  мучьте!"  ‚  такое же  времЯ года писались эти строки,  в
смутные дни  едва оперившейсЯ юности.  ‚спомнил дословно это  письмо,  когда
весной мне попалось в  руки первое издание,  и сумасшедший труд снова прошел
передо мной после стольких лет.  Ќе  случайно -  должно было попастьсЯ.  ќта
книжка,  как последнее звено,  замыкает все остальное,  все,  что началось с
посещениЯ ‘ульпициЯ.  Ћна входит в  возвратную фазу,  в  жизнеобновление,  в
закалку духа длЯ веселого и торжественного праздника повторениЯ...  в общем,
отлично  сбита  эта  штука.  Њолодец  мальчик,  превосходнаЯ психологическаЯ
ткань,  богатаЯ мотивировка душевных движений. •ороша и осеннЯЯ картина там,
где  сумасшедший собирает цветы.  Њило,  когда девушка,  с  мыслью о  друге,
перебирает всех товарок и в каждой находит какой-нибудь недостаток, ни одной
не может уступить его. Њогло бы быть уже из "€збирательного сродства". ‘толь
тщательнаЯ  обработка  при  такой  растерЯнности чувств,  при  таких  бурных
приступах негодованиЯ на цепи,  сковавшие человеческую личность, на тюремные
стены бытиЯ.  Џонимаю,  что молниЯ попала в цель,  а это не пустЯк. ‹егко ли
это,  знает тот, кто это придумал и осуществил. ‹егким, счастливым, как само
искусство,   "‚ертер"   стал   благодарЯ   эпистолЯрной  форме,   на   месте
запечатлевающей,  непрестанно нанизывающей новое,  - в нем целаЯ космическаЯ
система лирических миров. ’алант - это умение усложнЯть, но и облегчать себе
задачу.  ‘  "„иваном" то  же  самое,  -  чудно,  что все всегда то же самое.
"„иван" и "”ауст" -  куда ни шло,  но "„иван" и "‚ертер" еще родственнее,  -
верней,  одно и  то  же,  только на разных ступенЯх -  усиленное,  очищенное
повторение.  „а  будет  так  и  ныне  и  присно.  "€  восторг и  покаЯние до
безбрежности расширить".  Ћ  поцелуе много говоритсЯ и  в ранней и в поздней
песне.  ‹отта у клавесина и ее губки, никогда столь прелестными не виденные,
ибо казалось,  что они жадно открываютсЯ и пьют сладостные звуки, - разве то
уже не была в  точности Њарианна или,  верней:  разве Њарианна не была новой
‹оттой,  когда пела Њиньону,  и Ђльберт сидел поодаль,  сонный и терпеливый?
’еперь  это   было  уже  как  праздничный  обрЯд,   церемониал,   подражание
стародавним обычаЯм, торжественное служение и вневременнаЯ реприза, - меньше
жизни,  чем впервоначале,  но и больше тоже,  одухотвореннее...  Ќу,  ладно,
высокое времЯ отошло,  -  и это воплощение Я больше не увижу. •отел, но было
предуказано,  что не  должен;  значит,  на  долгие сроки отказ от повторного
обновлениЯ.  ЋстанемсЯ дома!  ‚озлюбленнаЯ вернетсЯ за поцелуем,  вечно юнаЯ
(страшновато, правда, думать, что она, в своем бренном обличье, старухой еще
живет где-то в стране - не так это хорошо и утешительно, как то, что рЯдом с
"„иваном" продолжает жить "‚ертер").
     Ќо  "„иван" лучше дозрел до величиЯ,  свободный от всЯкой патологии,  и
чета удалась на  славу,  горные сферы ей  по  плечу.  ‚  жар бросает,  когда
подумаешь,  каких  только  сумасбродных мотивировок не  наворотил  птенец  в
"‚ертере".  Ѓунт  против  общества,  ненависть  к  аристократии,  бюргерскаЯ
уЯзвленность -  на  что  тебе это сдалось?  „уралей,  политическаЯ вознЯ все
снижает.  Ќаполеон был прав,  говорЯ:  "Џочему вы это сделали?" ‘частье еще,
что на это не обратили вниманиЯ,  отнесли за счет страстного тона всей книги
в   уверенности,   что  непосредственное  воздействие  здесь  в   расчет  не
принималось.  ѓлупый,  неоперившийсЯ  птенец,  и  сверх  того  -  невероЯтно
субъективный.  ‚едь  мои  отношениЯ  с  высшим  обществом  сложились  весьма
благоприЯтно.  ‚ четвертой части "Џоэзии и правды" непременно продиктую, что
благодарЯ ѓецу  и  вопреки его  прегрешению против  правил  всей  предыдущей
литературы Я  был отлично принЯт в  высших слоЯх общества.  ѓде мой шлафрок?
Џозвонить Љарлу,  чтобы шел  причесывать.  The readiness is  all!*  -  могут
нагрЯнуть гости.  „о  чего приЯтна эта мЯгкаЯ фланель,  и  как удобно в  нем
закладывать руки  за  спину.  •одил так  по  утрам по  сводчатой галерее над
ђейном у  Ѓрентано и  по террасе у ‚иллемеров.  Ќикто не осмеливалсЯ со мной
заговаривать, робеЯ перед моими размышлениЯми, хотЯ Я иногда решительно ни о
чем не  думал.  „а,  в  какие только краЯ не  сопровождало менЯ это ласковое
одеЯние,  -  домашнЯЯ привычка,  которую берешь с собой в путешествие, чтобы
защитить прочность своего "Я",  отстоЯть его перед лицом чужого. ‚от также и
с серебрЯным кубком,  и его Я всюду вожу за собой,  да еще несколько бутылок
доброго вина,  чтобы мне не испытывать в нем недостатка и чтобы поучительные
и радующие чужие краЯ не оказались сильней менЯ и моих привычек. ’ы считайсЯ
с собой,  - а если кто и бормочет об окаменелости, то бормочет вздор, ибо не
существует противоречиЯ между  самоутверждением,  исканием  единства  жизни,
обереганием  своего  "Я"  и  обновлением,  возрожденной  молодостью;  совсем
напротив,  последнЯЯ существует лишь  в  единстве,  в  замкнувшемсЯ круге  -
знаке,  отпугивающем смерть...  -  €ди прибирать менЯ, ”игаро, Ѓаттиста, или
как там тебЯ зовут?  Џричеши мне волосы,  щетину Я устранил сам,  -  ты ведь
берешь человека за  нос,  когда надо побрить над  губой,  мужицкаЯ привычка,
терпеть ее не могу.  ‡наешь историю про студента-шутника, который похвалЯлсЯ
перед приЯтелЯми,  что возьмет за нос почтенного вельможу.  Ћн втерсЯ к нему
под  видом цирюльника и  при  честном народе,  ухватив старца за  нос,  стал
вертеть его лицо во все стороны. Џроделка была разоблачена, старика с досады
хватил удар,  студент же,  после дуэли с  его  сыном,  на  всю жизнь осталсЯ
калекой.
     ______________
     * Ѓыть готовым - это все! (англ.).

     - Ќе слыхивал, ваше превосходительство. Ќо все ведь зависит от смысла и
цели,  с  которой берешь кого-либо  за  нос,  а  ваше  превосходительство не
усомнитсЯ, что...
     - ‹адно,  ладно,  Я люблю бритьсЯ собственноручно. „а и с одного днЯ на
другой много не вырастает.  ЏринимайсЯ-ка за мои волосы,  Я хочу, чтоб ты их
напудрил,  вот здесь,  а здесь надо немножко подвить, когда волосы убраны со
лба и  висков и прическа не треплетсЯ,  становишьсЯ другим человеком.  ’огда
фрегат готов к  бою,  ибо  между волосами и  мозгом существует тайнаЯ свЯзь.
Ќепричесанный мозг  -  дорого ли  он  стоит?  Ђ  знаешь,  всего опрЯтнее это
выглЯдело в былые времена,  с косичкой и волосЯным кошельком;  впрочем, тебе
это ничего не говорит,  ты возник уже в эпоху стрижки, Я же пришел издалека.
ЏробилсЯ через  великое множество времен,  носил длинную,  короткую косичку,
тугие  и  распущенные букли.  Џраво,  кажешьсЯ себе  вечным  жидом,  который
странствует во времени,  неизменный,  и  только -  он этого и  не замечает -
обычаи и костюмы вокруг него изменЯютсЯ.
     - Љ вашему превосходительству,  верно,  чудо как шли тогдашние расшитые
камзолы, косички и букли.
     - ‘кажу по  правде:  это  было изЯщное,  пристойно сдержанное времЯ,  и
сумасбродство на таком фоне имело большую цену,  чем сейчас.  „а и что такое
свобода,  если она не освобождение? ‚прочем, не следует думать, что тогда не
существовало прав  человека.  ѓоспода и  слуги.  ‚ерно.  Ќо  то  были  богом
учрежденные сословиЯ,  достойные,  каждое  на  свой  лад,  и  господин  умел
почитать тех,  к  кому он не принадлежал,  -  богоданное сословие слуг.  €бо
тогда еще  шире было распространено мнение,  что  всЯк,  большой или  малый,
должен до дна испить чашу человеческого.
     - Ќе знаю уж,  ваше превосходительство,  в конце концов нам, малым сим,
все  же  приходилось  горше.  Ќам  нельзЯ  слишком  полагатьсЯ  на  уважение
богоданного сословиЯ знати.
     - Џожалуй,  ты прав,  Љарл.  Љак мне с тобой спорить?  ’ы держишь менЯ,
твоего господина,  под гребенкой и раскаленными щипцами и можешь рвануть мне
волосы или  прижечь менЯ,  лишь только Я  начну возражать.  Џоэтому разумнее
попридержать Язык.
     - Љакие тонкие волосы у вашего превосходительства.
     - ‚ерно, хочешь сказать - жидкие.
     - —то вы,  жидкими они еще только становЯтсЯ и  разве что надо лбом.  џ
хочу сказать,  что тонок каждый волос в отдельности:  мЯгок, как шелк, а это
редко встречаетсЯ у мужчин.
     - Ќу что же, из какого дерева господь менЯ выстругал, таков Я и есть.
     „остаточно ли равнодушно-мрачно сказано? Ѓез заинтересованности в своих
природных качествах?  Parrucchieri* не могут не льстить, и этот малый усвоил
привычки ремесла, которым он занимаетсЯ. •очет угодить моему тщеславию. ‚рЯд
ли  он понимает,  что и  у  тщеславиЯ суть и  стать различны,  что оно может
обернутьсЯ    углубленностью,    серьезным,    вдумчивым    самонаблюдением,
автобиографической манией,  настойчивым любопытством к  путЯм  и  перепутьЯм
твоего физически-нравственного бытиЯ,  к далеким запутанным дорогам и темным
опытам природы,  на диво миру приведшим к возникновению такого существа, как
ты.  Ђ отсюда следует,  что льстивый отзыв о наших телесных свойствах иногда
воздействует не  как  поверхностное,  приЯтное щекотание,  но  словно голос,
манЯщий к познанию трудных и счастливых тайн.  џ из того дерева, из которого
менЯ  выстругала природа.  Ѓаста.  …смь,  каков  есмь,  и  живу,  как  птица
небеснаЯ, памЯтуЯ, что, живЯ безотчетно, продвинешьсЯ всего дальше. ќто так,
это верно.  Ќо  вот вожусь же Я  со своей автобиографией?  ќто согласуетсЯ с
моим ворчливым ответом.  € если ее тема -  становление,  дидактический показ
того,  как формируетсЯ гений (тоже -  тщеславие,  хотЯ и научное), то больше
всего ее  занимает сама  материЯ этого становлениЯ,  сокровенные силы жизни,
создавшие ѓете.  ђазмышлЯют же  мыслители о  мышлении,  так как же творцу не
размышлЯть  о  творЯщих  силах,   тем  более  когда  он  вновь  углубилсЯ  в
творчество,  в  высоко тщеславное эгоцентрическое вживание в феномен творца?
’онкие,  мЯгкие волосы!  ‚от  моЯ  рука  лежит  на  пудермантеле,  отнюдь не
гармонирующаЯ с  мЯгкими,  "тонкими" волосами,  -  не узкаЯ,  одухотвореннаЯ
барскаЯ ручка,  а  широкаЯ и  твердаЯ рука  ремесленника,  унаследованнаЯ от
поколений бравых кузнецов и  мЯсников{204}.  Љак должны были -  в  возможной
невозможности,  в случайной удаче -  смешиватьсЯ в течение веков хрупкость и
здоровье,  слабость и твердость,  утонченность и грубость,  безумие и разум,
чтобы дать под конец возникнуть таланту,  феномену?  Џод конец!  "‘оздает не
сразу{204} / ђод ни чудовища,  ни полубога.  / ‹ишь долгий рЯд достойных иль
дурных / „арует миру ужас иль отраду".  Џолубог и чудовище! Ќо разве Я их не
слил воедино,  когда писал "€фигению",  не  принимал одного за  другое и  не
знал,  что без некоторого ужаса в радости,  без "чудовища в полубоге" ничего
получитьсЯ не может. ‡лое и доброе - что знает об этом природа, когда даже о
болезни и здоровье ей немного известно и из болезненного она рождает радость
и жизнеобновление? Џрирода! Ќачнем с того, что ты дана мне через менЯ самого
и  через менЯ же  тебе и  истинное отмщение.  Ћдно ты мне открыла:  если род
способен долго продержатьсЯ,  то  обычно,  прежде чем он  вымрет,  возникает
индивидуум,  который  вбирает  в  себЯ  дотоле  разъединенные и  лишь  слабо
намеченные  задатки  всех  предков  и  в  совершенстве выражает  их.  •орошо
сказано,  заботливо и поучительно,  людЯм длЯ самопознаниЯ сущего -  наука о
природе,  рассудительно абстрагированнаЯ от  собственного  проблематического
бытиЯ. ќгоцентризм? Ќо как не быть эгоцентричным тому, кто видит в себе цель
природы,  итог,  завершение,  апофеоз, конечный и высший результат, прийти к
которому  ей  стоило  немалых  трудов?   €  почему  все  это  взращивание  и
порождение,  это  скрещивание и  подбор кровей на  протЯжении столетий,  где
подмастерье из чужого города, по обычаю, высватывает дочку мастера{204}, где
дочь  графского лакеЯ  или  портного была  взЯта землемером или  судейским -
почему все  это  увенчалось столь исключительной удачей?  Њир найдет,  что Я
таков,  потому что  душевными силами,  почерпнутыми извне,  сумел преодолеть
предрасположениЯ,  даже  опаснейшие,  сумел  преобразить  их,  облагородить,
насильственно направить на доброе и великое.  џ -  баланс жизненных натЯжек,
точно  дозированнаЯ счастливаЯ  случайность  природы,  -  танец  меж  ножей,
стремление  к  трудностЯм  и  поблажкам,   натЯжка  и  допущение  пополам  с
гениальностью -  да  и  может ли  быть  иначе?  ‚едь  гений всегда натЯжка и
допущение.  ‹юди,  на худой конец,  чтут твое творчество, твою жизнь не чтит
никто. џ говорю вам: "Џопробуй, повтори, не поломав хребта!"
     ______________
     * Џарикмахеры (ит.).

     —то  значит  твой  страх  перед  брачными  узами,  ощущение  того,  как
бессмысленно и  даже запретно продолжать свой род  по  примеру предков,  как
бесцельно дальнейшее комбинирование кровей теперь,  когда  цель  достигнута?
Њой сын -  плод фривольной необходимости,  предосудительных постельных уз  -
уже по ту сторону цели.  Ћн - эпилог. ђазве Я этого не знаю? Џрирода от него
отвернулась,  а  Я  хочу попытатьсЯ еще раз ожить в нем,  хочу женить его на
этой амазоночке, ибо она из той породы, от которой Я неизменно бежал. —то ж,
привьем себе  прусскую кровь,  чтобы не  дать так  быстро отзвучать аккордам
финала,  под которые естество, соскучившись и зеваЯ, уходит домой. џ знаю, в
чем тут дело.  Ќо знание - это одно, а чувство - другое. Ћно утверждает свои
права quand meme вопреки холодному знанию. Љак будет красиво, благоприлично,
когда в  доме воцаритсЯ ‹или и  старик станет галантно шутить с нею,  а там,
глЯдишь, поЯвЯтсЯ и внуки, кудрЯвые внуки, внуки-призраки, с ростком пустоты
в сердцах, - ты будешь любить их без веры и надежды, только из потребности в
любви...
     Ћна не знала веры,  любви и упований, ЉорнелиЯ{205}, сестра, мое второе
"Я" в  женском образе,  не  созданнаЯ быть женщиной.  ђазве ее  отвращение к
супругу не  было  подобием твоего страха перед браком?  ЌепонЯтное существо,
предельно чужое на земле,  непостижимое и  себе и другим,  суроваЯ аббатиса,
подкошеннаЯ  первыми  ненавистными  патологическими родами,  -  такова  твоЯ
роднаЯ сестра,  единственнаЯ из  четырех,  с  тобою вместе и  себе  на  горе
переросшаЯ младенчество.  ѓде все остальные -  чудно красиваЯ девочка, тихий
упрЯмый мальчик{205},  не от мира сего, бывший мне братом? €х нет уже давно.
Ћни  исчезли,  едва  возникнув,  скупо оплаканные,  насколько мне  помнитсЯ.
ђебЯческий сон, почти стершийсЯ, почти позабытый...

                ’ебе - уйти, мне - жить на долю пало,
                Џокинув мир, ты потерЯл так мало!

     €ли так велики мой эгоизм,  жадность к жизни, что Я хладнокровно вобрал
в  себЯ  то,  чем  могли бы  жить  вы  все?  ‘уществуют преступлениЯ,  более
глубокие,  глубже сокрытые, нежели те, что совершаешь сознательно. €ли у них
хватило сил породить одну значительную жизнь,  в остальном же смерть, потому
что отец был вдвое старше матери, когда женилсЯ на ней? ЃлагословеннаЯ чета,
избраннаЯ подарить  миру  гениЯ.  ЌесчастнаЯ чета!  Њатушка,  с  ее  веселым
нравом,  лучшие годы пробыла сиделкой немощного тирана.  ЉорнелиЯ ненавидела
его -  может быть,  лишь за то,  что он ее породил.  Ќо разве этот ворчливый
ипохондрик,  этот  полоумный брюзга,  этот  ничего  не  делавший тЯжелодум и
назойливый педант,  боЯвшийсЯ,  что  любаЯ  струЯ  свежего  воздуха  нарушит
порЯдок,  установленный им в поте лица,  -  не заслуживал ненависти?  ‚ тебе
немало есть от него,  -  осанка,  страсть к  собирательству,  церемонность и
чопорность, - ты только преобразил его педантизм. —ем старше ты становишьсЯ,
тем сильней проступает в тебе призрачный старик, и ты узнаешь его, признаешь
с  сознательной и  упорной верностью,  следуешь за  ним,  своим  прототипом,
отцом, которого сызмальства почитал. „уша, душа, Я верю в нее и хочу верить.
†изнь была бы  несносна без  прикрас душевного обмана.  ‚едь под ним ледЯной
холод. ‹едЯнаЯ правда делает тебЯ великим и ненавистным, мир можно примирить
с собой лишь приветливо-милосердным душевным обманом. Ћтец был тЯжелым мужем
чести -  позднее дитЯ пожилых родителей -  и имел брата,  Явно сумасшедшего,
кончившего жизнь безумцем{205},  как, собственно, кончил и отец. "Њой предок
был до баб охоч!" -  веселый франт, ’екстор{205}. Ћтец моей матери, гулЯка и
селадон,  не  раз постыдно застигнутый разгневанными мужьЯми,  но  мечтатель
притом,  отмеченный даром ЯсновидениЯ.  ЏричудливаЯ смесь!  ‚ерно,  мне надо
было  убить всех  моих сестер и  братьев,  чтобы во  мне  они  принЯли более
пристойную и приЯтную форму - обаЯтельную, хотЯ толика безумиЯ во мне все же
застрЯла, как подпочва блеска, и, не унаследуй Я воли к порЯдку, к искусству
заботливого самосохранениЯ,  к целой системе защитных ограждений - что бы со
мной  сталось?   Љак  Я   ненавижу  безумие,   свихнувшуюсЯ  гениальность  и
полугениальность,  как Я в душе презираю и бегу даже пафоса,  эксцентричного
жеста,  громогласности!  ќто  трудно  выразить словами.  Ћтвага  -  лучшее и
единственное,  она необходима,  но в тиши,  абсолютно пристойнаЯ,  абсолютно
ироническаЯ, спеленутаЯ множеством условностей. ’аким Я хочу быть, и таков Я
есть.  ‡десь был  этот самый фон ‡онненберг{206} (так,  что ли,  его зовут),
которого они окрестили кимвром{206}, парень дикого и разнузданного поведениЯ
- хотЯ в  основе и  добродушный.  „елом всей его  жизни было стихотворение о
‘трашном   суде{206},    безумное   предприЯтие,   безумное   и   неучтивое,
апокалиптическое чудище,  возмутительно изложенное.  Њне стало нехорошо, как
при чтении "Ѓедного ѓенриха"{206}.  ‚  результате гений выбросилсЯ из  окна.
‘гинь, сгинь, рассыпьсЯ!
     •орошо,  что он  так убрал менЯ,  элегантно и  немного по-старомодному.
…сли придут гости,  Я буду,  к обоюдному успокоению, ровным голосом говорить
различные слова,  всего  меньше походЯ на  гениЯ и  таинственный призрак,  к
которому милые обыватели приближаютсЯ не без робости, но и не без усмешки. ‘
них  хватит разговоров о  моей  маске,  об  этом лбе,  о  знаменитых глазах,
которые Я,  судЯ по портретам, так же как и форму головы, рта и южно-смуглый
цвет лица,  просто-напросто унаследовал от  бабки ‹индгеймер,  в  замужестве
’екстор.  —то,  собственно,  значит наша физиогномическаЯ оболочка?  ‚се это
существовало уже сто лет назад, знаменуЯ собой разве что здоровую, разумную,
энергичную смуглую женскую сущность.  ќта сущность дремала в матери, женщине
совсем другой породы, и только во мне стала выражением и оболочкой того, что
Я есть, - принЯла духовную стать, которой прежде отнюдь не обладала, да и не
должна была обладать.
     ‚  какой степени мое физическое "Я" выражает мою духовную суть?  Њог ли
бы  Я  иметь эти глаза без того,  чтобы они были глазами ѓете.  ‚прочем,  на
‹индгеймеров  Я  полагаюсь.  Ћни,  вероЯтно,  лучшее,  достойнейшее во  мне.
ЏринЯто думать,  что первоначальное их  местожительство,  по  которому они и
прозываютсЯ,  расположено невдалеке от римского пограничного вала,  в  узкой
долине,  где спокон веков смешивалась античнаЯ и варварскаЯ кровь. Ћттуда ты
родом, оттуда у тебЯ эта смуглаЯ кожа, глаза и чужеродность, приметливость к
немецкой  низости,  тысЯчью  корней  питающаЯсЯ антипатиЯ  к  этому  чертову
народу,  благодарЯ и наперекор которому ты живешь, к чьему совершенствованию
ты  призван,  ради которого ты ведешь эту непосильно кропотливую,  тЯгостную
жизнь,  изолированную не  только благодарЯ высокому рангу,  но и  инстинкту,
принудившему их  против  воли  признать тебЯ,  чтобы  всЯчески искажать твой
смысл.  “жели же мне не знать,  что,  в сущности,  Я всем вам в тЯгость? Љак
примиритьсЯ с вами? ‚ременами Я всем сердцем готов на примирение, оно должно
удатьсЯ, ведь удавалось же, ведь многое есть в тебе от их крови, саксонской,
лютеровой,  чему ты гордо радуешьсЯ,  но в  силу направленности и самой сути
своего ума все же не можешь это растворить в светлой иронии и обаЯтельности.
Ќо они либо не верЯт в твою немецкую сущность,  либо считают,  что ты во зло
ею  пользуешьсЯ,  и  слава  твоЯ  длЯ  них,  что  ненависть и  мука.  †алкое
существование в  противоборстве народности,  котораЯ все  же  подхватывает и
несет  пловца.  „олжно  быть,  так  суждено!  †алеть менЯ  нечего!  —то  они
ненавидЯт правду -  худо.  —то не понимают ее прелести - досадно. —то им так
дороги  чад  и  мишура  и  всЯческое  бесчинство -  отвратительно.  —то  они
доверчиво  преклонЯютсЯ  перед   любым  кликушествующим  негодЯем,   который
обращаетсЯ к  самым  низким  их  инстинктам,  оправдывает их  пороки и  учит
понимать национальное своеобразие как  доморощенную грубость,  то,  что  они
мнЯт себЯ могучими и  великолепными,  успев до  последней нитки продать свое
достоинство,  со  злобой косЯтсЯ на  тех,  в  ком  чужестранцы видЯт и  чтЯт
ѓерманию,  -  это пакостно.  Ќет, не стану примирЯтьсЯ! Ћни менЯ не терпЯт -
отлично,  Я тоже их не терплю. ‚от мы и квиты. Њою немецкую сущность Я храню
про себЯ,  а они со своим злобным филистерством,  в котором усматривают свою
немецкую сущность,  пусть убираютсЯ к черту!  ЊнЯт,  что они -  ѓерманиЯ. Ќо
ѓерманиЯ -  это Я.  € если она погибнет,  то будет жить во мне. Љак бы вы ни
хотели уничтожить мое дело,  Я стою за вас. Ѓеда только, что Я рожден скорее
длЯ примирениЯ,  чем длЯ трагических стычек. ђазве всЯ моЯ деЯтельность - не
примирение,  не  сглаживание углов?  ђазве  смысл  моего существованиЯ -  не
подтверждение, признание, оплодотворение всего на свете, не уравновешивание,
не гармониЯ? ‹ишь все силы, объединившись, создают мир, и существенна каждаЯ
из  них,  каждой причитаетсЯ развитие;  любаЯ склонность завершает лишь сама
себЯ.  ‹ичность и  общество,  романтику и  жизнестойкость,  сознательность и
наивность -  то и  другое в одинаковой степени принимать в себЯ,  впитывать,
быть всем,  устыжать партизан любого принципа доведением принципа до  конца,
как,    впрочем,    и    его   противоположности   тоже.    ѓуманизм,    как
всемирно-вездесущее, как наивысший, соблазнительнейший прообраз, как пародиЯ
на себЯ самого,  мировое господство,  как ирониЯ и безоглЯдное предательство
одного длЯ другого -  этим подавлЯешь трагедию.  ’рагедиЯ царит там, где еще
не восторжествовало мастерство,  моЯ немецкаЯ сущность,  их репрезентующаЯ и
состоЯщаЯ  во  всевластии  и  мастерстве;   ибо  ѓерманиЯ  -   это  свобода,
просвещение,  всесторонность и любовь.  —то им это неведомо, дела не менЯет.
’рагедиЯ между мной и  этим народом?  Ђх,  подумать,  мы  ссоримсЯ,  но там,
вверху,  в  легкой,  проникновенной игре Я  хочу справить полное примирение,
хочу  магически  рифмующуюсЯ  душу  пасмурного  севера  обручить  с  вечной,
триметрической синевой -  длЯ  зачатиЯ гениЯ.  "Љак  мне  усвоить ваш  прием
красивый? - Ћн кроетсЯ в невольности порыва".
     - ‚ы менЯ спрашиваете, ваше превосходительство?
     - —то?  Ќет.  џ  что-нибудь сказал?  ‚о  всЯком случае,  к  тебе это не
относитсЯ.  ‚идно,  Я разговариваю сам с собой.  Ќичего не поделаешь,  годы!
—еловек начинает бормотать про себЯ.
     - ќто не годы,  ваше превосходительство, а живость мысли. ‚ам, верно, и
в молодости случалось говорить с самим собой.
     - € опЯть ты прав.  „аже чаще,  нежели теперь, в преклонных летах. ‚едь
болтать с самим собою -  это придурь, а юность - придурковатое времЯ, ей это
к лицу, но позднее уже не годитсЯ. џ носилсЯ по полЯм и лугам, кровь стучала
во мне, Я начинал болтать вздор, и получались стихи.
     - ‚аше превосходительство,  это ведь и было то, что называют гениальным
озарением.
     - ‚озможно.   ’ак  называют  его  те,   кто  его  не  ведает.   Џозднее
преднамеренность и  характер сменЯют этот  душевный вздор,  и  то,  что  они
производЯт на  свет,  нам,  пожалуй,  понЯтней и  дороже.  ‘коро ли  ты менЯ
отпустишь?  Џора бы и кончить.  Ќеплохо, конечно, что ты свое дело почитаешь
главнейшим,  но подготовка к жизни не должна быть обратно пропорциональна ей
самой.
     - ‘огласен, ваше превосходительство. Ќо ведь дело должно быть доделано.
‚  конце концов все-таки понимаешь,  кто у тебЯ под руками.  Џожалуйте,  вот
зеркало.
     - ‹адно, ладно. Џопрыскай одеколоном на мой платок! Ђх, до чего хорошо!
‚от  истинно приЯтное ощущение,  помню его еще со  времен пудреных париков и
всю жизнь любил запах одеколона.  €мператор Ќаполеон тоже весь пропах им,  -
будем надеЯтьсЯ,  что этого он не лишен и на острове ‘вЯтой …лены. Њаленькие
радости и  благодеЯниЯ жизни,  надо  тебе знать,  становЯтсЯ весьма важными,
когда с самой жизнью и героическими подвигами уже покончено.  ’акой человек,
такой человек!  ‚от они и  заперли его,  неукротимого,  в неодолимых морских
просторах,  чтобы  дать  миру  передышку и  чтобы  мы  здесь  могли спокойно
позанЯтьсЯ каждый своим делом...  ‚ общем, вполне правильно. ‘ейчас не времЯ
войн и героических эпопей, "король бежит, и бюргер торжествует", пришла пора
полезного века,  века денег и коммуникаций, торгового духа и благосостоЯниЯ.
Љак же не жалеть и не верить,  что сама природа набралась благоразумиЯ и раз
и навсегда отреклась от всех безумных,  лихорадочных потрЯсений,  дабы навек
обеспечить мир и  благосостоЯние.  ‚есьма утешительнаЯ мысль,  ничего против
нее не имею.  Ќо когда начинаешь думать,  что делаетсЯ в душе такого осколка
стихии, чьи силы задушены тишиною водных пустынь, такого узника и скованного
титана, этой засыпанной ќтны, в чьем кратере все бурлит и бушует, а огненные
Языки уже не находЯт выхода,  - кстати, имей в виду, что разрушительнаЯ лава
служит и  удобрением,  -  то сердце изрЯдно щемит и  в  душу,  искушаЯ тебЯ,
закрадываетсЯ сострадание,  хотЯ  сострадание вовсе не  допустимое чувство в
подобном случае.  Ќо  чтобы у  него все же  имелсЯ одеколон,  к  которому он
привык,  этого ему следует пожелать.  џ иду в кабинет, Љарл. ‘кажи господину
„жону, чтобы он, наконец, объЯвилсЯ.
     - …лена,  свЯтаЯ …лена!{209}  -  ’о,  что  он  там  заключен,  что  так
называетсЯ остров,  что Я ищу ее, что она - мое единственное желание, "столь
вожделенна сколь и  хороша",  что  она делит имЯ со  скалой прометеевых мук,
дочь  и  возлюбленнаЯ,  принадлежащаЯ только мне  одному,  а  не  жизни,  не
времени,  ведь тоска по  ней -  единственное,  что приковывает менЯ к  этому
туманному, необоримому творению. “дивительнаЯ штука такое сплетение жизней и
судеб!  ‚от он,  письменный стол,  мое рабочее место.  Ћтдохнувший за  ночь,
отрезвленный утром,  он  опЯть зовет ринутьсЯ за  новой добычей.  Ќалицо все
пособиЯ,   источники,  все  средства  и  завоеваниЯ  научных  миров  во  имЯ
творческой цели.  Љак  жгуче  интересно становитсЯ любое знание,  годное длЯ
игры,   могущее  обогатить,   скрепить  твое  творение!  Џеред  ненужным  ум
замыкаетсЯ.   Ќо  нужным,   конечно,  становитсЯ  все  большее,  чем  старше
становишьсЯ сам,  чем шире разветвлЯешьсЯ;  и  если так продолжитсЯ еще,  то
скоро и вовсе не будет ненужного.  ‚от это, касательно вырождениЯ и болезней
растений,  надо  прочитать сегоднЯ -  после обеда,  если  выберу времЯ,  или
вечером.   Ќеправильные  образованиЯ  и   уродства  весьма  существенны  длЯ
приемлющего жизнь.  Џатологическое,  пожалуй,  Ясней всего поучает норме,  и
временами  тебе   кажетсЯ,   что   болезнь  способствует  самому   глубокому
проникновению  в  неизвестное.  ‚зглЯни,  здесь  ждет  тебЯ  нечто  из  мира
критических радостей; "Љорсар" и "‹ара" Ѓайрона - прекрасный, гордый талант.
ќто Я  не отложу и перевод ѓриза из Љальдерона также,  да и книга ђюкштюлЯ о
немецком  Языке   может   многое  оживить  во   мне.   Technologia  ritorica
ќрнести{209} безусловно буду  изучать  дальше.  ’акие  вещи  проЯснЯют ум  и
разжигают любознательность.  ќтих Ћриенталей давно уже  заждалась герцогскаЯ
библиотека...  ‚се сроки возврата прошли.  Ќо Я не верну ни одну из них, мне
нельзЯ остатьсЯ безоружным,  покуда Я живу в "„иване", и карандашные пометки
тоже буду делать, никто не обессудит.
     Carmen panegyricum in  laudem Muhammedis*,  -  черт  возьми,  опЯть эта
поздравительнаЯ ода! Ќачало:
     ______________
     *  Њагометово  славословие,  восхвалЯющее  [бога]  (лат.)  -  намек  на
фрагмент ѓете 1774 года "Њагомет".

                „ыханьем гор, как волнами эфира,
                ЋвеЯнный на высЯх бездн лесистых, -

несколько   насильственное   сопоставление  -  выси  бездн,   ну,  это   мне
простЯт,  ведь картина получилась смелаЯ и  вдохновеннаЯ.  Ѓездны поглощают,
так пусть они и  проглотЯт метафору!  "“стыжает сумрак скал" -  тоже нечто в
этом роде.
     Џособие и сырой материал.  Ђ почему, собственно, сырой? Њог быть чем-то
и сам по себе,  самоцелью. Ћн вовсе не был предназначен, чтобы кто-то ЯвилсЯ
и  выжал  небольшой флакончик розового  масла  из  этой  груды,  после  чего
оставшийсЯ хлам годитсЯ только на выброс.  Ћткуда беретсЯ дерзость возомнить
себЯ  богом среди хаоса и  неустройства,  которым ты  пользуешьсЯ по  своему
произволу?  ‚сеотражающим светом,  отраженным в  природе,  который  и  своих
друзей и  все,  с  чем он сталкиваетсЯ,  рассматривает как бумагу длЯ своего
письма? —то это, нахальство или великаЯ дерзость? Ќет, это богом возложеннаЯ
на тебЯ миссиЯ,  предначертаннаЯ тебе форма существованиЯ. ’ак простите же и
наслаждайтесь, все это вам на радость.
     "Џутешествие в  ираз"  ‚аринга  -  весьма  полезнаЯ книга.  "Њемуары о
‚остоке" Ђугусти многое дали мне;  Љлапротов азиатский журнал{210}; раскопки
на ‚остоке,  в обработке общества любителей - длЯ настойчивого любительства,
это  прЯмо-таки  золотые прииски.  Ќадо  снова полистать в  двустишьЯх ейха
„желаледдин-ђуми{210} и светозарных плеЯдах на небе Ђравии{210} тоже,  а длЯ
примечаний весьма пригодитсЯ перечень библейской и восточной литературы. ‚от
и  арабскаЯ грамматика.  ‘ледовало бы  опЯть  немного  поупражнЯтьсЯ в  этих
затейливых письменах -  помогает  контакту.  Љонтакт,  содержательное слово,
много говорЯщее о нашем душевном обиходе, въедливом самоуглублении в предмет
и  сферу,  без которого ты немощен,  об этой одержимости духом исследованиЯ,
делающей тебЯ настолько посвЯщенным в  тайны любовно воспринЯтого мира,  что
ты  с  легкостью начинаешь говорить на  его Языке,  и  изученную подробность
никто уж  не  может отличить от поэтического наитиЯ.  Џрихотливый подвижник!
‹юди сочли бы удивительным,  что длЯ книжечки стихов и  речений понадобилась
столь обильнаЯ пища -  все  эти путешествиЯ и  картины нравов.  …два ли  они
признают это  проЯвлением гениальности.  ‚  дни  моей  юности,  едва  только
прогремели "‘траданиЯ юного ‚ертера",  этот  грубиЯн,  Ѓретшнейдер,  взЯл на
себЯ заботу о  моем смирении.  Џреподнес мне бесцеремонные истины касательно
моей персоны или того,  что он принЯл за таковую.  "Ќе заносись,  братец, не
так уж ты преуспел, как тебе внушает шумиха, поднЯтаЯ вокруг твоей книжонки!
Њожно подумать,  что ты невесть какой гений!  џ-то тебЯ раскусил.  ’ы судишь
обычно вкривь и вкось и сам знаешь,  что ты тЯжелодум. Џравда, ты достаточно
умен   и   спешишь  немедленно  согласитьсЯ  с   людьми,   которых  считаешь
проницательными,   вместо  того  чтобы  вступать  с  ними  в  споры,  рискуЯ
обнаружить свою слабость.  ‚от каков ты. Љ тому же тебе свойственна душевнаЯ
неустойчивость,  бессистемность,  из одной крайности ты бросаешьсЯ в другую,
из  тебЯ можно с  одинаковым успехом сделать гернгутера{210} и  вольнодумца,
ибо  влиЯнию  ты   поддаешьсЯ  на  диво.   Ђ   доза  гордости  у   тебЯ  уже
непозволительнаЯ.  Џочти  всех  людей,  кроме  себЯ,  ты  считаешь немощными
созданиЯми,  на деле же ты слабейший из слабых,  настолько,  что о немногих,
тобою признанных,  ты совершенно не в состоЯнии судить сам и придерживаешьсЯ
ходЯчего мнениЯ.  џ решил наконец тебе это высказать!  ‡ерно талантливости в
тебе,  конечно,  есть, поэтический дар, впрочем проЯвлЯющийсЯ лишь, когда ты
долго вынашиваешь материал,  перерабатываешь его в себе и собираешь все, что
тебе нужно длЯ замысла.  ’огда все идет как по  маслу.  …сли что-нибудь тебе
приглЯнулось, оно уже застрЯнет у тебЯ в душе или в голове, и с того момента
ты стараешьсЯ все скрепить глиной своей работы.  ‚се твои помыслы и  чувства
устремлЯютсЯ только на твой объект. ‚от и все, чем ты силен, больше ничего в
тебе нет. € не забивай себе голову бреднЯми о популЯрности!"
     џ  как  сейчас слышу его,  этого чудака.  —то за  нелепый правдолюбец и
паладин познаниЯ! Ћтнюдь не злой. Ћн сам, вероЯтно, страдал от остроты своих
критических идей.  Ћсел,  меланхолически прозорливый осел,  разве он  не был
прав?  Џрав,  трижды прав!  Ќу, дважды в крайнем случае! ‚о всем, чем он мне
тыкал  в  нос:   непостоЯнство,   несамостоЯтельность,  податливость  и  ум,
способный разве  что  воспринимать и  долго  вынашивать,  выбирать пособиЯ и
пользоватьсЯ ими!  ђазве бы  оказалсЯ у  тебЯ  под  рукой весь  этот  ученый
инструментарий,  если бы  времЯ не  питало слабости и  любопытства ко  всему
восточному  до  того,  как  им  занЯлсЯ  ты?  ’ебе  ли  принадлежит открытие
ѓафиза{211}?  Ќет,  это фон ѓаммер открыл его длЯ тебЯ{211} и умело перевел.
—итаЯ ѓафиза в  год русского похода,  ты был потрЯсен и очарован этой модной
книгой,  а  так  как ты  умеешь читать лишь затем,  чтоб чтение настраивало,
оплодотворЯло,  совращало тебЯ, вводило в искушение самому создать подобное,
продуктивно воскресить пережитое,  то  вот ты  и  стал писать,  как перс,  и
прилежно,  неусыпно  накоплЯть  все,  потребное  длЯ  маскарада,  длЯ  новой
обольстительной затеи.  ‘амостоЯтельность!  •отел бы Я знать, что это такое?
"Ћн был оригинален и,  знать,  по  сей причине ни  в  чем не  уступал любому
дурачине!"  Њне тогда было двадцать,  а Я уже натЯнул нос своим почитателЯм.
ЏотешалсЯ  над  оригинальничанием  бурных  гениев.   €   знал  почему.   €бо
оригинальность  -   это   нечто  отталкивающее,   это  безумие,   бесплодное
искусничание,    тупое    чванство,    стародевическое   бахвальство   духа,
стерилизованное  шутовство.   џ  презираю  его  несказанно,   так  как  хочу
плодоносного,   женственного  и  мужественного  зараз,   оплодотворЯющего  и
приемлющего, своего, широко обусловленного и все же личного. Ќедаром Я похож
на  ту  достойную женщину.  џ  -  это  смуглаЯ  ‹индгеймерша{211} в  мужском
обличье,  лоно  и  семЯ  -  андрогинное искусство,  через  менЯ  обогатившее
воспринЯтый мир.  „а  разумеют сие немцы.  ‚  этом Я  их сколок и  прообраз.
Џриемлющие  мир  и   его  одарЯющие  с   сердцами,   широко  раскрытыми  длЯ
плодотворного восхищениЯ,  возвысившиесЯ благодарЯ разуму и любви, благодарЯ
посредничеству духа,  ибо дух есть посредничество. ’акими они должны быть, и
в этом их предназначение,  а не в том, чтобы коснеть в качестве оригинальной
нации в пошлом самосозерцании, самовозвеличении... и в глупости. Ѓолее того,
через глупость править миром. ‡лополучный народ! „обром он не кончит, ибо он
не может понЯть самого себЯ,  а всЯкое непонимание себЯ возбуждает не только
смех,  но и ненависть мира и грозит опасностью.  —то тут скажешь!  ‘удьба по
ним ударит.  €бо они сами себЯ предали, не пожелав стать тем, чем они должны
были бы стать.  ‘удьба рассеет их по лицу земли,  как евреев -  поделом, ибо
лучших среди своих они изгонЯли,  и лишь в изгнании,  в рассеЯнии,  на благо
нации,  разовьют они  то  доброе что в  них заложено,  станут солью земли...
Љто-то откашливаетсЯ и стучит. ќто хрипун.
     - ‘мелей, смелей! ‚ойдите.
     - ‘ добрым утром, ваше превосходительство.
     - €так,  „жон,  это  вы.  Њое  почтение.  Џодойдите ближе.  ђаненько мы
сегоднЯ поднЯлись.
     - „а вы, ваше превосходительство, всегда спозаранку беретесь за дела.
     - Ќе о том речь. џ имел в виду вас: вы раненько поднЯлись сегоднЯ.
     - Ћ, прошу прощениЯ, Я не предполагал, что речь идет обо мне.
     - Ќу,  это Я бы назвал уже сверхскромностью.  ђазве коллега моего сына,
ученый,  латинист,  правовед и превосходный каллиграф, не заслуживает, чтобы
речь шла о нем?
     - Џокорнейше благодарю.  Ђ  если так,  то длЯ менЯ было неожиданностью,
что  первое слово из  столь почитаемых мною уст  оказалось упреком.  џ  могу
истолковать замечание вашего превосходительства лишь в  том  смысле,  что  Я
сегоднЯ ЯвилсЯ вовремЯ.  …сли  болезнь груди и  длительные приступы кашлЯ по
ночам иногда и  заставлЯют менЯ дольше оставатьсЯ в  постели,  то,  думалось
мне,   Я   вправе  рассчитывать  на  высокую  гуманность  господина  тайного
советника.   Љроме  того,   не  могу  не  заметить,  что,  несмотрЯ  на  мой
своевременный приход, предпочтение все же было отдано Љарлу.
     - Ђй,  ай,  что за человек!  Ћхота же понапрасну омрачать себе утренние
часы.  Џриписывает  мне  беспощадность  в  словах  и  тут  же  обижаетсЯ  на
чрезмерную пощаду в поступках.  џ немного подиктовал Љарлу,  лежа в постели,
потому что он оказалсЯ поблизости.  Љое-какие служебные бумаги,  вас же ждет
нечто куда более приЯтное. Љроме того, Я ничего плохого не думал и отнюдь не
хотел вас обидеть.  Љак мог бы Я  не уважать ваши страданиЯ и не считатьсЯ с
ними?  Њы христиане.  ‚едь вы вот какой выросли,  мне приходитсЯ смотреть на
вас снизу вверх. € к тому же постоЯнное сидение среди книг, в бумажной пыли.
Њолодую грудь  от  этого закладывает,  да  и  вообще это  болезнь молодости;
созреваЯ,  ее побеждаешь.  џ тоже харкал кровью в двадцать лет, а нынче, как
видите, довольно крепко стою на старых ногах. „а еще при этом руки завожу за
спину,  распрЯмлЯю плечи, чтобы грудь вздымалась - смотрите - вот так. ‚ы же
опускаете плечи,  грудь вдавливаетсЯ,  вы слишком мЯгкотелы - говорю вам это
со  всем  христианским гуманизмом.  ЌельзЯ,  „жон,  дышать одной пылью,  при
малейшей  возможности выбирайтесь на  вольный  воздух,  в  полЯ  и  леса.  џ
поступал так,  и вот выкарабкалсЯ.  —еловек подвластен природе.  Ќоги должны
ступать по  земле,  пусть ее  сила и  соки впитываютсЯ в  него,  а  над  ним
голосисто проносЯтсЯ птицы. –ивилизациЯ, духовнаЯ жизнь - понЯтиЯ не плохие,
даже великие.  „опустим.  Ћднако без Ђнтеевой компенсации,  как бы Я  назвал
это,  они действуют на человека разрушительно и  вызывают болезни:  а он еще
ими гордитсЯ,  носитсЯ с ними, как с чем-то почетным и даже полезным. ‚едь и
в болезни есть нечто полезное, она - отпущение, по-христиански за нее многое
следует простить.  €  если  такой человек амбициозен,  привередлив,  охоч до
сластей  и  вина,  живет,  не  считаЯсь  с  хозЯевами,  и  редко  работает в
положенные часы, то, пожалуй, и правда, приходитсЯ семь раз отмерить, прежде
чем осквернить свои христианские уста нравоучением, памЯтуЯ, что его больнаЯ
грудь раздражена еще  и  куревом,  дым  от  которого из  его комнаты нередко
проникает в  дом,  досаждаЯ тем,  кто его не терпит.  џ имею в виду табачный
дым, а не вас, так как знаю, что вы все же терпите менЯ, что Я мил вам, и вы
огорчаетесь, когда Я на вас ворчу.
     - ‚есьма  огорчаюсь,  господин  тайный  советник.  „о  боли,  смею  вас
заверить!  џ  с  ужасом слышу,  что  дым моей трубки,  несмотрЯ на  все меры
предосторожности,   проник  через  щели.   Њне  хорошо  известно  предвзЯтое
отношение вашего превосходительства к...
     - ЏредвзЯтое  отношение?   ЏредвзЯтое  отношение  есть   слабость.