с вами...
   - џ счастлив, мадам, - воскликнул Я с непритворной радостью,  отвешиваЯ
поклон ей, молодой девушке и господину  •уртадо.  -  ЉакаЯ  очаровательнаЯ
игра  случаЯ!  Љонечно  же,  Я  -  ‚еноста,  по  пути   из   Џарижа   сюда
наслаждавшийсЯ обществом вашего супруга. „олжен  признатьсЯ,  что  никогда
еще Я не путешествовал с такой  длЯ  себЯ  пользой.  Ѓеседа  с  господином
профессором поистине возвышает душу...
   - Ќе удивлЯйтесь, господин маркиз, - вдруг заговорила юнаЯ  ‘юзанна,  -
что ваш вопрос рассмешил менЯ. ‚ы слишком  много  спрашиваете.  џ  еще  на
площади заметила, что вы останавливаете каждого  третьего  прохожего  и  о
чем-то осведомлЯетесь. Ђ теперь вы вздумали осведомлЯтьсЯ  у  дона  ЊигелЯ
относительно нашего местожительства...
   - ’ы ведешь себЯ нескромно, ‡узу, - перебила ее мать,  и  у  менЯ  было
очень странное чувство, когда Я впервые услышал  это  уменьшительное  имЯ,
которым мысленно уже давно называл ее.
   - €звини менЯ, мама, - отпарировала малютка, - но в  молодости  что  ни
скажешь - все нескромно; маркиз, молодой человек, наверно, не старше менЯ,
тоже был немножко нескромен, затеЯв разговор от столика к столику. Ђ кроме
того, Я даже и не сказала  того,  что  собиралась  сказать.  Њне  хотелось
заверить маркиза, что папа по приезде вовсе не ринулсЯ с  места  в  карьер
рассказывать о встрече с ним, как это можно было вывести из твоих слов. Ћн
успел рассказать нам кучу всЯких интересных  вещей,  прежде  чем  вскользь
упомЯнул о некоем господине де ‚еноста, с которым он вместе ужинал...
   - „итЯ мое, - неодобрительно покачав головой,  заметила  урожденнаЯ  да
Љруц, - правда тоже не должна быть нескромной.
   - Ѓог мой, мадемуазель, - сказал Я, - это правда, в которой  Я  никогда
не сомневалсЯ. џ и не воображал, что...
   - Ћчень хорошо, что вы ничего не воображали...
   Maman: - ‡узу!
   Њалютка: - Њолодой человек, chere maman, который носит такое имЯ  и  по
чистой случайности еще  и  недурен  собой,  на  каждом  шагу  подвергаетсЯ
опасности невесть что о себе вообразить.
   ’ут уж оставалось только засмеЯтьсЯ.  ѓосподин  •уртадо  тоже  разделил
общую веселость. џ сказал:
   - Њадемуазель ‘юзанна, видимо,  недооценивает  куда  большую  опасность
невесть что о себе воображать,  на  каждом  шагу  грозЯщую  девушке  с  ее
внешностью. ’ем более что случай мадемуазель ‘юзанны еще  осложнен  вполне
естественной  гордостью  таким  papa  и  такой  maman  (поклон  в  сторону
сеньоры).
   ‡узу покраснела, видимо, за мать, котораЯ и  не  подумала  краснеть,  а
может быть, из ревности к ней, но тут же  с  поразительным  самообладанием
выкарабкалась из этой мгновенной неловкости. Ћна мотнула  головкой  в  мою
сторону и равнодушно констатировала:
   - Љакие у него красивые зубы.
   ‚  жизни  Я  не  встречал  подобной  прЯмолинейности!  ‡узу,   пожалуй,
заслуживала бы порицаниЯ за несколько излишнюю задиристость,  если  бы  на
возмущенное:  "Zouzou,  vous  etes  tout  a  fait  impossible"  [‡узу,  вы
совершенно невозможны (франц.)] сеньоры не ответила:
   - „а он же их все времЯ показывает! ‡начит, ему приЯтно это слышать.  €
вообще такие  вещи  вовсе  не  к  чему  замалчивать.  Њолчание  вредно.  Ђ
констатациЯ факта не вредит ни ему, ни кому-либо другому.
   ‘воеобразное существо! ‘воеобразное и  несколько  выпадающее  из  рамок
общепринЯтого, а также из окружающей ее светской и национальной среды. ќто
мне уЯснилось многим позднее. Њне еще только предстоЯло  узнать,  с  какой
почти фанатической настойчивостью эта девушка  руководствовалась  в  жизни
своей примечательной сентенцией: "Њолчание вредно".
   ђазговор как-то конфузливо прервалсЯ.  Њадам  Љукук  да  Љруц  легонько
барабанила по столу кончиками пальцев. ѓосподин •уртадо теребил свои очки.
џ первый нарушил молчание:
   - Ќам  остаетсЯ  только  признать  педагогические  таланты  мадемуазель
‘юзанны. Ћна была совершенно права  уже  в  первом  случае,  заметив,  что
смешно предполагать, будто уважаемый господин Љукук  начал  свой  отчет  о
поездке с упоминаниЯ о моей особе. џ  готов  побитьсЯ  об  заклад,  что  в
первую  очередь  профессор  рассказал  о  приобретении,   ради   которого,
собственно, и ездил в Џариж, то есть об отдельных частЯх  скелета  некоего
очень интересного, но, к сожалению, давно вымершего вида тапира, жившего в
достопочтенную эпоху эонов.
   - ‚ы угадали, маркиз, - подтвердила  сеньора.  -  €менно  об  этом  нам
прежде всего и рассказал дон Ђнтонио, так же как, видимо, и  вам.  €  мсье
•уртадо, наш любезный спутник, больше чем кто бы то ни  было,  обрадовалсЯ
этому приобретению, ибо оно сулит ему интересную работу. џ представила вам
мсье •уртадо как научного сотрудника моего мужа, но  у  него  есть  еще  и
другаЯ специальность. Њсье •уртадо  не  только  делает  длЯ  нашего  музеЯ
превосходнейшие чучела всевозможных современных животных, но по окаменелым
останкам в высшей степени убедительно восстанавливает облик давно вымерших
существ.
   "Ђ, вот откуда они, эти волосы до плеч! - подумал Я. - Ќо так ли уж это
необходимо?"
   ‚слух же Я сказал:
   - Ѓог мой, мсье •уртадо! Џраво же, все не могло сложитьсЯ счастливее! Ћ
вашей замечательной деЯтельности мне много рассказывал профессор, и  вдруг
такаЯ удача, с первых шагов в этом городе Я уже имею честь познакомитьсЯ с
вами...
   € что же на все это изволила сказать фрейлейн  ‡узу,  глЯдЯ  куда-то  в
сторону? Ђ вот что:
   - ЉакаЯ радость" ‘оветую вам броситьсЯ ему на шею! Њы, видно,  не  идем
ни в какое сравнение с господином •уртадо, если знакомство  именно  с  ним
привело вас в столь неумеренный восторг. Ђ между прочим, маркиз, по вашему
виду никак не скажешь, что вы интересуетесь наукой. Љруг ваших  интересов,
несомненно, ограничиваетсЯ балетом и лошадьми...
   Љонечно, на ее речи не следовало обращать вниманиЯ, но Я тем  не  менее
ответил:
   - ‹ошади? ‚о-первых, сударынЯ, наша лошадь  очень  и  очень  свЯзана  с
тапиром эоцена. ‚о-вторых, и  балет  может  навести  человека  на  научные
размышлениЯ, стоит только  вспомнить  о  первобытном  костЯке  хорошеньких
ножек, которые там  выделывают  всевозможные  антраша.  Џростите  мне  эту
вольность, но вы перваЯ заговорили о  балете.  ‚  остальном  вы,  конечно,
вправе видеть во  мне  вертопраха,  человека  самых  низменных  интересов,
начисто безразличного ко всему высокому, к космосу и трем  первотворениЯм,
к всесимпатии. ќтого вам никто запретить не может, но только... что,  если
вы ошибаетесь?
   - ’еперь, ‡узу, - вмешалась maman, - пора объЯснить, что ты  совсем  не
то хотела сказать.
   Ќо ‡узу как воды в рот набрала.
   ‡ато польщенный господин •уртадо поспешил сгладить ее выступление.
   - Њадемуазель, - сказал он, - любит поддразнивать, господин маркиз. Њы,
мужчины, должны с этим миритьсЯ и, конечно, охотно миримсЯ. ЊенЯ она  тоже
вечно дразнит, зовет набивальщиком - впрочем, Я некогда и в самом деле был
им. џ зарабатывал себе на жизнь тем, что набивал чучела почивших  домашних
фаворитов  -  канареек,  попугаев  и  кошек,  снабжаЯ  их  прехорошенькими
стеклЯнными глазками. ‚последствии Я перешел на дермопластику - от ремесла
к искусству - и  уже  не  нуждаюсь  в  мертвых  зверЯх,  чтобы  порадовать
посетителей музеЯ видом мнимо живых созданий. ‚ таком деле, кроме искусных
рук, нужно умение наблюдать и внимательно  изучать  природу,  этого  Я  не
отрицаю. € все эти качества - в той мере, в какой они у менЯ имеютсЯ, -  Я
поставил на службу нашему естественно-историческому музею. “же  целый  рЯд
лет, разумеетсЯ не один, а еще с двумЯ художниками этого жанра, Я  работаю
длЯ созданной Љукуком институции. —тобы воссоздавать животных иных времен,
Я хочу сказать - земной древности, необходимо, разумеетсЯ, иметь в наличии
точные  анатомические  отправные  данные,  на  основе  которых   логически
строитсЯ общий облик. Џоэтому Я так  и  радуюсь,  что  профессору  удалось
раздобыть в Џариже необходимейшие нам части костЯка. Џо ним Я дополню  все
остальные. ќто животное было не крупнее лисы и безусловно имело по  четыре
сильно развитых пальца на передних лапах и по три на задних...
   •уртадо даже вспотел от столь долгой речи. џ от души пожелал ему  удачи
в этом интереснейшем начинании и высказал  сожаление,  что  не  увижу  его
результатов, так как мой пароход уходит в Ѓуэнос-Ђйрес уже  через  неделю.
‡ато Я хочу увидеть как можно больше того, что им уже  создано.  Џрофессор
Љукуй был так великодушен, что предложил сам быть  моим  экскурсоводом  по
музею. ‚от Я и хлопочу, чтобы  точнее  договоритьсЯ  о  дне  и  часе  этой
экскурсии.
   - „оговоритьсЯ мы можем, не сходЯ с места, - заЯвил •уртадо. € добавил,
что если завтра утром, часов в одиннадцать, Я возьму на себЯ труд  подойти
к музею на руа да Џрата, в двух шагах отсюда, то профессор вместе со своим
скромным сотрудником будут уже на месте, и он, •уртадо,  почтет  за  честь
присоединитьсЯ к нашей "экскурсии".
   —его же лучше! џ протЯнул  ему  руку  в  знак  того,  что  считаю  дело
решенным, дамы отнеслись к нашему уговору более или менее благожелательно:
сеньора улыбнулась снисходительно, ‡узу  -  насмешливо.  ’ем  не  менее  в
последовавшем еще кратком разговоре она опЯть не обошлась  без  того,  что
господин •уртадо назвал поддразниванием. €з этого разговора Я  узнал,  что
дон Њигель встретил профессора на вокзале, отвез  его  домой  и,  отобедав
вместе с семейством Љукук,  вызвалсЯ  сопровождать  дам  по  магазинам  и,
наконец, завел их отдохнуть в это кафе, куда они, по местному  обычаю,  не
могли  бы  ЯвитьсЯ  без  сопровождающего  мужчины.  Џоговорили  мы   и   о
предстоЯщем мне кругосветном путешествии - своеобразном подарке  родителей
своему единственному сыну, к которому они, конечно, питают слабость.
   - C'est le mot [это правильное слово (франц.)], - вставила ‡узу. -  ќто
несомненнаЯ слабость.
   -  џ  вижу,  что  вы  продолжаете  воспитывать   во   мне   скромность,
мадемуазель.
   - ’щетный труд, - отпарировала она.
   Њать наставительно заметила:
   -  Њолодой  девушке,  дитЯ  мое,   следует   отличать   благопристойную
сдержанность от ершистости.
   € все же именно эта ершистость давала мне  надежду  в  один  прекрасный
день  -  как  ни  мало  их  было  в  моем  распорЯжении  -  поцеловать  ее
обворожительно вздернутые губки.
   ‘ама мадам Љукук укрепила менЯ в этой надежде, по всей форме  пригласив
менЯ отобедать у них на следующий день. •уртадо между тем вслух размышлЯл,
на какие же достопримечательности ему следует  указать  мне,  принимаЯ  во
внимание мое столь ограниченное времЯ. ‚ результате он порекомендовал  мне
насладитьсЯ удивительным видом на город  и  реку  из  общественного  парка
Џасею да ќстрельЯ, посмотреть  бой  быков,  который  должен  состоЯтьсЯ  в
ближайшие  дни;  сказал  несколько  слов  о   монастыре   Ѓелем   -   чуде
архитектурного  искусства  -  и  о  дворце  –интра.  џ,  в  свою  очередь,
призналсЯ, что больше всего менЯ влечет в ботанический  сад,  где,  как  Я
слышал,  имеетсЯ  растительность,  относЯщаЯсЯ  скорее  к  каменноугольной
эпохе, чем  к  современной  флоре  нашей  планеты,  а  именно  древовидный
папоротник. џ так заинтересован этим растением, что, если  не  говорить  о
естественно-историческом музее, хочу отправитьсЯ  первым  делом  именно  в
ботанический сад.
   - ќто не более как приЯтнаЯ прогулка, - заметила сеньора, - и  даже  не
дальнЯЯ. - ‘амое простое, по ее мнению, будет, если Я после осмотра  музеЯ
приду на руа †уан де Љастильюш пообедать  en  famille  [в  семейном  кругу
(франц.)], а потом, независимо от того, захочет дон Ђнтонио •осе  пойти  с
нами или не  захочет,  мы  все  вместе  отправимсЯ  на  этот  ботанический
променад.
   —то ее величаво-любезное предложение было принЯто с учтивым изъЯвлением
благодарности, говорить не приходитсЯ. Ќикогда  еще  Я  так  не  радовалсЯ
завтрашнему дню, уверЯл Я. Џосле того как уговор состоЯлсЯ, все  встали  с
мест. ѓосподин •уртадо спросил счет и расплатилсЯ за себЯ  и  за  дам.  Ќе
только он, но и мадам Љукук и ‡узу на прощанье пожали мне руку.
   - A demain, - услышал Я еще раз.
   „аже ‡узу сказала:
   - A demain. Grace a l'hospitalite de  ma  mere  [„о  завтра.  ЃлагодарЯ
гостеприимству моей матери (франц.)], - Язвительно добавила она. €  затем,
потупившись: - џ не люблю действовать по указке и потому сразу не  сказала
вам, что вовсе не хотела быть к вам несправедливой.
   џ так опешил от этого внезапного смЯгчениЯ ее колкости, что даже назвал
ее ‡аза.
   - Mais, mademoiselle Zaza... [Ќо, мадемуазель ‡аза... (франц.)]
   - ‡аза! - Ћна прыснула и повернулась ко мне спиной.
   Њне пришлось кричать ей уже вслед:
   - ‡узу! ‡узу! Excusez ma bevue, Je vous en prie! [€звините менЯ за  эту
оговорку, очень вас прошу! (франц.)]
   ‚озвращаЯсь к себе в гостиницу мимо мавританского вокзала  по  узенькой
руа до Џрансипе, соединЯющей Ћ ђочо с авенида да ‹ибердаде,  Я  все  времЯ
бранил себЯ за эту злополучную обмолвку. ‡аза! ‡аза - та существовала сама
по себе, подле своего влюбленного ‹улу,  а  не  под  крылышком  горделивой
матери-иберийки, что составлЯло существенную разницу!


        7

   ‘ руа Ђугуста до ‹иссабонского музеЯ Sciencias Naturaes, что на руа  да
Џрата, и в самом деле рукой подать. ”асад музеЯ невзрачен - ни колонн,  ни
широкой торжественной лестницы. ‚ходишь и, еще не пройдЯ турникета,  возле
которого  за  столиком  с  кипами  фотографий  и  открыток  сидит  кассир,
оказываешьсЯ в зале, поражающем  своей  огромностью,  где  тебЯ  обступают
волнующие картины природы. ’ам, например, посередине устроен  напоминающий
сцену помост, весь заросший травой, позади которого темнеет  леснаЯ  чаща,
частично  нарисованнаЯ,  частично  воссозданнаЯ  из  настоЯщих  стволов  и
листвы. Џеред нею, словно только что вышедший оттуда, стоЯл  на  стройных,
близко поставленных ногах белый олень в  царственном  уборе  своих  широко
разветвленных рогов. Џолный достоинства и в то же времЯ пугливой чуткости,
он глЯдел на входЯщего блестЯщими, спокойными, но  внимательными  глазами,
повернув вперед отверстиЯ настороженных ушей. ‚ерхний свет  в  зале  падал
прЯмо на лужайку и на  трепетную  фигуру  этого  существа,  осторожного  и
гордого. Љазалось, стоит сделать еще шаг - и он одним прыжком  исчезнет  в
лесной чаще. ђобость этого  одинокого  созданиЯ  там,  наверху,  заставила
оробеть и менЯ. џ стоЯл, не смеЯ  двинутьсЯ  с  места,  и  даже  не  сразу
заметил сеньора •уртадо, который, заложив руки за  спину,  дожидалсЯ  менЯ
возле помоста. Ћн двинулсЯ мне  навстречу,  сделал  знак  кассиру,  что  Я
прохожу безвозмездно, и со словами дружеского приветствиЯ повернул  передо
мной турникет.
   - ‚ас, господин маркиз, как Я вижу,  поразила  встреча  с  нашим  белым
оленем. ‚полне понЯтно. Ћтличный экземплЯр. Ќет, нет! Ќе Я поставил его на
ноги. ќто сделано другим, еще  до  моего  знакомства  с  музеем.  ѓосподин
профессор ждет вас. ђазрешите мне...
   Ќо ему пришлось, улыбаЯсь, подождать еще минуту-другую, ибо Я ринулсЯ к
дивной фигуре оленЯ, чтобы хорошенько  рассмотреть  ее  вблизи,  благо  на
самом деле он не мог обратитьсЯ в бегство.
   - ќто не чубарный олень, - поЯснил •уртадо, - а олень, принадлежащий  к
классу благородных рыжих оленей, среди которых иногда встречаютсЯ и белые.
‚прочем, Я, вероЯтно, рассказываю знатоку то, что ему давно известно.  ‚ы,
маркиз, ведь, надо полагать, охотник?
   - ’олько от случаЯ к случаю и по обЯзанности. Ќо здесь мне, право же, и
на ум не идет охота. џ, кажетсЯ, не мог бы выстрелить по такому зверю.  Ћн
какой-то... легендарный. Ђ вместе с тем -  надеюсь;  что  Я  не  ошибаюсь,
сеньор •уртадо, - олень ведь просто жвачное животное.
   - ђазумеетсЯ, господин маркиз. ’ак же, как его родичи - северный  олень
и...
   - € корова. ‚едь это даже заметно. ‹егендарное существо,  а  между  тем
это заметно. Ћн белый, в виде исключениЯ,  и  ветвистые  рога  делают  его
похожим на царЯ лесов, его бег - воплощеннаЯ грациЯ.  Ќо  туловище  выдает
его  семейную  принадлежность,  против  которой,  впрочем,  не  приходитсЯ
возражать. …сли попристальнее вглЯдетьсЯ в его туловище и  круп,  невольно
думаешь о  лошади;  но  лошадь  -  она  нервнее,  хотЯ,  как  известно,  и
происходит от тапира. ‚ообще  же  олень  представлЯетсЯ  мне  коронованной
коровой.
   - ‚ы критический наблюдатель, господин маркиз.
   - Љритический? Ќет, нет, нисколько. “ менЯ только есть известное  чутье
к формам и  характерам  жизни,  природы  -  вот  и  все.  џ  их  чувствую,
интересуюсь ими. “ жвачных животных,  насколько  Я  знаю,  удивительнейший
желудок. ‚ нем несколько отделений,  и  из  одного  такого  отделениЯ  они
выбрасывают уже съеденную пищу обратно в пасть.  €  вот  лежат  себе  и  с
наслаждением вновь и вновь пережевывают  эти  душистые  комки.  ‚ы,  может
быть,  скажете,  что  негоже  носить  корону  лесного  царЯ  тому,  в  ком
укоренилась столь сквернаЯ семейнаЯ привычка. Ќо Я чту природу во всех  ее
проЯвлениЯх, "и мне ничего не стоит  мысленно  перевоплотитьсЯ  в  жвачное
животное. ‚ конце концов существует же всесимпатиЯ.
   - Ѓез сомнениЯ, - согласилсЯ  оторопевший  •уртадо.  Ћн  был  несколько
смущен моей высокопарной манерой выражатьсЯ;  как  будто  можно  в  другой
манере говорить о том, что подразумеваетсЯ под всесимпатией. Ќо так как от
смущениЯ у него  сделалсЯ  вид  унылый  и  поникший,  то  Я  поспешил  ему
напомнить о хозЯине дома.
   - ‚ы правы, маркиз. Ђ Я не смею  вас  здесь  дольше  удерживать.  Џрошу
налево...
   ‘лева по коридору находилсЯ кабинет Љукука. Ћн поднЯлсЯ от  письменного
стола при нашем поЯвлении, снЯл очки длЯ работы со своих звездных глаз,  и
мне  почудилось,  будто  Я  вижу  эти  глаза  во  сне.  ЏриветствуЯ   менЯ
наисердечнейшим образом, он  выразил  удовольствие  по  поводу  того,  что
случай  уже  свел  менЯ  с  его  женой  и  дочерью,  а  также  по   поводу
состоЯвшегосЯ между мной и ими уговора о сегоднЯшней встрече.
   Ќесколько  минут  мы  просидели  за  его   столом,   покуда   он   менЯ
расспрашивал, где  Я  остановилсЯ  и  каковы  мои  первые  впечатлениЯ  от
‹иссабона. ‡атем он предложил:
   - Ќе приступить ли нам к осмотру, маркиз?
   ’ак мы и сделали. ‚ большом зале перед оленем теперь стоЯли  школьники,
десЯтилетние ребЯта; учитель  рассказывал  им  об  этом  животном.  Ћни  с
одинаковым почтением глЯдели то на оленЯ, то на своего  наставника.  ‡атем
их  повели  вокруг  зала,  где  вдоль  стен  стоЯли  стеклЯнные  Ящики   с
коллекциЯми бабочек и насекомых. Њы около этих коллекций не остановились и
прошли направо, в анфиладу комнат самой  различной  величины,  где  должно
было получить полное, даже чрезмерное удовлетворение "почитание природы во
всех ее проЯвлениЯх", которым Я хвалилсЯ, - так плотно эти помещениЯ  были
набиты созданиЯми, когда-либо вышедшими из  ее  лона,  ЯвлЯЯ  проникнутому
"симпатией" взору все: от самых жалких и робких  попыток  до  гармонически
развитого и в своем роде совершенного.  ‡а  стеклом  был  воссоздан  кусок
морского дна, где кишела первобытнаЯ органическаЯ жизнь, еще  растительнаЯ
и временами принимавшаЯ непристойные формы. Ђ рЯдом  хранились  поперечные
разрезы раковин из самых нижних слоев земли со следами  сгнивших  миллионы
лет назад безголовых моллюсков, которым  они  служили  защитой.  ѓлЯдЯ  на
скрупулезную  обработку  внутренности  этих  раковин,  оставалось   только
удивлЯтьсЯ, до чего же  искусна  была  природа  уже  в  те  доисторические
времена.
   Ќам встречались отдельные посетители; они  приобрели  по  общедоступной
цене  входные  билеты  и   теперь   бродили   без   всЯкого   руководства,
довольствуЯсь поЯснительными надписЯми на  португальском  Языке,  которыми
были снабжены экспонаты: скромное положение в обществе не давало им  права
на особое внимание. Ћни с  любопытством  оглЯдывались  на  нашу  маленькую
группу, видимо принимаЯ менЯ за иностранного принца,  которого  с  почетом
встречает дирекциЯ музеЯ. Ќе стану отрицать, что мне это было  приЯтно,  к
тому  же  Я  остро  ощущал  неизъЯснимую  прелесть  контраста  между  моей
изысканной   элегантностью   и   чудовищной   первобытностью    окаменелых
экспериментов природы, с которыми Я успел уже познакомитьсЯ, -  всех  этих
древнейших раков, головоногих, плеченогих,  баснословно  древних  губок  и
морских звезд.
   Ѓольше всего волновала мое воображение мысль, что эти  первые  попытки,
во всех своих, даже самых абсурдных проЯвлениЯх не  лишенные  собственного
достоинства и самоцели, были, так сказать, предварительными экспериментами
длЯ   созданиЯ   менЯ,   то   есть   человека,   и   это   определило   ту
сдержанно-подтЯнутую  осанку,  с  которой   Я   представлЯлсЯ   голокожим,
остромордым морским Ящерам; модель одной такой твари длиною в пЯть  метров
плавала  в  стеклЯнном  бассейне.  ќтот   голубчик,   в   натуре   нередко
превосходивший длину модели, был  пресмыкающимсЯ,  но  с  рыбьим  телом  и
несколько напоминал  дельфина,  хотЯ  последний  и  принадлежит  к  классу
млекопитающих. € вот  это  существо,  валандающеесЯ  между  двух  классов,
таращило на  менЯ  глаза,  тогда  как  мои  глаза,  хотЯ  профессор  Љукук
продолжал говорить о нем, уже устремлЯлись в два следующих помещениЯ, где,
пересекаЯ  их,  высилась  за  бархатными  поручнЯми  гигантскаЯ  фигура  -
динозавр в натуральную величину. Њузеи и выставки,  как  правило,  слишком
много предлагают нашему вниманию, тогда как тихое, углубленное  созерцание
какого-нибудь одного из этого великого  множества  выставленных  предметов
куда больше говорило бы уму и сердцу. ‚от и получаетсЯ, что едва подойдешь
к одному экспонату, как твой взор уже находит следующий  и  твое  внимание
рассредоточиваетсЯ; и так в продолжение всего осмотра. ‚прочем, все это  Я
говорю на основании  однократного  опыта,  ибо  впоследствии  мне  уже  не
доводилось посещать столь поучительные заведениЯ.
   —то касаетсЯ непомерного существа, досадливо  отвергнутого  природой  и
столь тщательно восстановленного здесь на основании раскопанных  останков,
то в этом здании, собственно, не имелось ни одного зала,  подходЯщего  ему
по размерам, ибо в нем - прости его господи! - было сорок метров длины.  €
хотЯ динозавру отвели два разделенных аркой помещениЯ, но он  уместилсЯ  в
них  лишь  благодарЯ  тому,  что  все  его  члены  были  отлично  и  умело
распределены  по  обоим  залам.  ‚  одном  мы  прошли  мимо  изогнувшегосЯ
гигантского голокожего хвоста,  задних  ног  и  небольшой  части  пузатого
туловища; в следующем возле передней части этого  животного  был  водружен
древесный ствол - или, может быть, каменный столб? - на  который  беднЯга,
слегка приподнЯвшись не без чудовищной грации, опиралсЯ одной ногой, а его
нескончаемаЯ шеЯ с малюсенькой головкой в печальном раздумье - если  можно
раздумывать воробьиным мозгом - склонЯлась к этой ноге.
   џ был потрЯсен видом динозавра и мысленно говорил ему:  "Ќе  огорчайсЯ!
Љонечно, ты был отвергнут природой, так сказать, скинут со счетов, но, вот
видишь, мы тебЯ восстановили, мы еще думаем  о  тебе".  Ќо  даже  на  этом
прославленнейшем  экспонате  музеЯ   мое   внимание   не   могло   целиком
сосредоточитьсЯ, так как его отвлекали другие в высшей степени  интересные
предметы. Џодвешенный к потолку, парил в воздушном  пространстве  летающий
Ящер, распростав свои кожаные крыльЯ, а рЯдом, казалось, летела только что
вышедшаЯ из пресмыкающихсЯ доисторическаЯ птица  с  хвостом  и  когтистыми
крыльЯми. Ѓыли тут и  не  живородЯщие,  но  Яйцекладущие  млекопитающие  и
тупорылые  гиганты  муравьеды  (*22),  которых  природа  предусмотрительно
оснастила панцирем из толстых костЯных щитков на  спине  и  боках.  Ќо  не
обделила она и алчного их пожирателЯ - саблезубого тигра  (*23),  дав  ему
такие могучие челюсти и клыки, что, с хрустом раскусываЯ костЯной панцирь,
он мог вырывать у муравьеда огромные куски его, надо  думать,  превкусного
мЯса. —ем больше  и  защищенное  делалсЯ  строптивый  хозЯин,  тем  мощнее
развивались челюсти и зубы гостЯ, который в предвкушении трапезы вскакивал
ему на спину. Ќо когда наконец, рассказывал Љукук, климат и растительность
сыграли злую шутку с гигантским муравьедом и  он  уже  больше  не  находил
скромного своего пропитаниЯ, то в не менее тЯжелом  положении  оказалсЯ  и
саблезубый тигр; после столь долгого Яростного соревнованиЯ он  заодно  со
своими челюстЯми  и  сокрушительными  клыками  захирел  и  окончил  земное
существование. Ћн делал все, чтобы не отстать от быстрого роста  муравьеда
и не утратить способности бойко разгрызать его панцирь. ’от же,  со  своей
стороны, никогда не стал бы так огромен и не заковалсЯ бы в столь  толстую
броню, не будь охотников полакомитьсЯ его мЯсом. Ќо  если  природа  хотела
защитить  его  этим  все  более  непробиваемым  панцирем,  то  зачем   она
непрестанно укреплЯла челюсти и клыки его врага? ‡начит, она стоЯла  и  за
того и за другого, или, вернее, ни  за  того,  ни  за  другого,  а  только
подшучивала над обоими и, доведЯ своих детищ до предела  их  возможностей,
взЯла да и покинула их в беде. —то, собственно, думает природа?  „а  ровно
ничего.
   € человеку нечего о ней раздумывать, ему остаетсЯ  только  дивитьсЯ  ее
деЯтельному равнодушию и при этом направо и налево  дарить  свои  чувства,
когда он в качестве почетного гостЯ бродит среди бесконечно  разнообразных
ее  созданий,  модели  которых,  сработанные  руками  господина   •уртадо,
наполнЯют музей профессора Љукука.
   Њне были представлены мохнатый мамонт с загнутыми клыками, уже более не
существующий, и носорог, закутанный в толстую складчатую кожу, который еще
существует, хотЯ это и кажетсЯ невероЯтным. ‘ ветвей склонЯлись и смотрели
на менЯ неправдоподобно большими блестЯщими глазами полуобезьЯны и  ночнаЯ
обезьЯнка, котораЯ навеки осталась в моем сердце, такие, не  говорЯ  уж  о
глазах, у нее были  прелестные  ручонки,  разумеетсЯ  унаследовавшие  свой
костЯк от древнейших сухопутных животных; и лемур с глазами, как плошки, с
тонкими длинными пальчиками, которые он сжимал на груди,  и  необыкновенно
разросшимисЯ в ширину плоскими пальцами на  задних  конечностЯх.  Џрирода,
казалось, хотела рассмешить нас этими пальцами, но Я воздержалсЯ  даже  от
улыбки, глЯдЯ на них, ибо слишком уж очевидно все это  восходило  ко  мне,
хотЯ и в замаскированном, жалостно карикатурном виде.
   Ќо разве Я в силах воздать  хвалу  всем  зверЯм,  показанным  в  музее:
птицам, вьющим гнездо цаплЯм, сумрачным совам, тонконогим фламинго, грифам
и попугаЯм или крокодилу, тюленЯм,  саламандрам  и  бородавчатым  жабам  -
одним словом, всему ползающему и летающему! Ќикогда мне  не  забыть  одной
лисички с лукавой мордочкой; и всех их - лису, рысь, ленивца  и  росомаху,
даже Ягуара на дереве,  косившегосЯ  на  менЯ  зелеными  лживыми  глазами,
Ягуара, чьЯ пасть свидетельствовала о том,  что  ему  назначена  кроваваЯ,
лютаЯ роль, - всех мне хотелось ласково погладить по голове, что Я и делал
времЯ от времени, хотЯ трогать экспонаты руками запрещалось. Ќо  Я-то  мог
позволить себе такую свободу. Њои спутники не без  удовольствиЯ  смотрели,
как Я подал руку медведю, вставшему на дыбы, и ободрЯюще похлопал по плечу
шимпанзе.
   - Ќу, а человек, - сказал Я. - ѓосподин профессор,  вы  же  сулили  мне
человека. ѓде он?
   - ‚ подвале, - отвечал Љукук. - …сли вы все уже достаточно  рассмотрели
здесь, то давайте спустимсЯ к нему.
   - ‚ы, наверно, хотели сказать "поднимемсЯ", - сострил Я.
   Џодвал освещалсЯ искусственным светом. ’ам, где мы проходили, в  стенах
за  стеклом  были  устроены  маленькие  театры,   пластические   сцены   в
натуральную величину из ранней поры человечества, и перед каждой из них мы
останавливались, выслушиваЯ комментарии хозЯина дома, иногда же, по  моему
настоЯнию, возвращались к  уже  пройденной,  даже  если  мы  раньше  долго
простоЯли перед ней. Ѓлагосклонный читатель, вероЯтно,  помнит,  как  Я  в
юности  рылсЯ  в  портретах  предков,  стремЯсь  разыскать  истоки   своей
незаурЯдно благообразной  внешности,  обнаружить  первые  намеки  на  менЯ
самого. €значальное, укрепившись, всегда возвращаетсЯ в жизни, и Я целиком
погрузилсЯ в созерцание, как вдруг с бьющимсЯ  сердцем  почувствовал,  что
мой пытливый взглЯд наткнулсЯ на нечто, целЯщеесЯ в  менЯ  из  бесконечной
туманной  дали.  Ѓоже  милостивый,  кто  ж  это  там  такие  -  маленькие,
волосатые, испуганно сбились в кучку и, видно, обсуждают  на  щелкающем  и
воркующем праЯзыке, как им быть, как перебитьсЯ на этой земле, заполненной
более сильными, лучше вооруженными существами?  —то  же?  ‚  ту  пору  уже
произошло  отделение  человека  от  животного  или  еще  нет?   Џроизошло,
произошло, без всЯкого сомнениЯ! ‡а это говорили боЯзливаЯ отчужденность и
беспомощность волосатых человечков в чуждом мире, длЯ которого они не были
снабжены ни рогами, ни  челюстЯми,  разрывающими  мЯсо,  ни  клыками,  ни,
наконец, костЯными панцирЯми или железными крючковатыми клювами. € все же,
по твердому  моему  убеждению,  они  уже  знали  и,  присев  на  корточки,
потихоньку  говорили  друг  другу,  что  созданы  из  более   благородного
материала, нежели все остальные.
   Џеред  нами  открылась  обширнаЯ   пещера.   ‚   ней   высекали   огонь
неандертальцы - коренастые люди с тЯжелыми затылками,  но  уже  безусловно
люди. •отел бы Я посмотреть, как великолепнейший из лесных  королей  сумел
бы высечь огонь! Љоролевской осанки длЯ этого мало, тут должно примешатьсЯ
что-то еще. Ћсобенно тЯжелым, срезанным затылком отличалсЯ старшина  клана
с лицом, заросшим волосами, и сутулой спиной;  одно  колено  у  него  было
ободрано до крови, руки непомерно длинны по его росту; одна из них держала
за рога оленЯ, которого он убил и только что втащил в пещеру. ‚се они были
короткошеи, длинноруки и уж очень не стройны, эти люди  у  огнЯ:  мальчик,
почтительно взиравший на  кормильца  и  добытчика,  женщина,  вышедшаЯ  из
глубины пещеры с младенцем, который сосал ее грудь. Ќо вот что  интересно:
младенец выглЯдел совершенно так же (*24), как выглЯдЯт грудные младенцы в
наши дни, вполне современный ребенок и  значительно  превышающий  уровень,
достигнутый взрослыми, но, подрастаЯ, он, видимо, должен был спуститьсЯ до
них.
   џ все смотрел и  смотрел  на  неандертальцев,  а  потом  никак  не  мог
оторватьсЯ от чудака, который много сотен тысЯчелетий назад, скорчившись в
пустой пещере, с непостижимым усердием  покрывал  ее  стены  изображениЯми
буйволов, газелей и прочего зверьЯ, а также людей, на него охотЯщихсЯ. …го
собратьЯ, верно, и вправду охотились, а он сидел  здесь,  писал  на  стене
цветными соками (*25), и его испачканнаЯ леваЯ рука, которою он  во  времЯ
работы опиралсЯ о скалу, оставила на ней множество отпечатков,  мелькавших
среди изображений. „олго смотрел Я на  него,  и  когда  мы  уже  двинулись
дальше, менЯ потЯнуло обратно к усердному чудаку.
   - „а у нас есть еще один такой, - сказал Љукук, - тот режет по камню по
мере своих сил все, что ему мерещитсЯ.
   € правда, склоненный над камнем и настойчиво режущий по нему,  он  тоже
был очень трогателен. Ќо боевым, отважным был тот, кто за стеклом театрика
с  собаками  и  копьем  наступал  на  дикого  кабана,   в   свою   очередь
изготовившегосЯ к бою по-животному Яростно, но,  разумеетсЯ,  и  боЯзливо.
„ва пса курьезной, ныне  уже  не  встречающейсЯ  породы  (профессор  Љукук
назвал их болотными  шпицами),  которых  приручил  человек  эпохи  свайных
построек, вспоротые клыками, уже валЯлись в траве, но  кабану  приходилось
иметь дело со многими, меж тем как их господин, целЯсь, уже поднЯл  копье,
и так как  исход  схватки  не  подлежал  сомнению,  то  мы  пошли  дальше,
предоставив кабана его злосчастной судьбе.
   ’еперь нам открылсЯ  прекрасный  приморский  ландшафт,  среди  которого
рыбаки занимались  своим  бескровным,  но  хитроумным  ремеслом:  льнЯными
сетЯми вытаскивали из морЯ богатый улов. Ќо уже чуть поодаль все выглЯдело
совсем по-иному, чем виденное нами доселе:  значительнее,  знаменательнее,
нежели у  неандертальцев,  у  охотника  за  дикими  кабанами,  у  рыбаков,
выбирающих сети, и даже у  ретивых  чудаков.  Њножество  каменных  столбов
выстроилось на берегу морЯ; они вздымались вверх, словно колонны огромного
зала, ничем не накрытого, с  небом  вместо  крыши.  ‡а  ними  простиралась
равнина, и на краю  света  вставало  багрЯное,  пылающее  солнце.  ‚  этом
открытом зале стоЯл мужчина могучего сложениЯ и, воздев  руки,  протЯгивал
солнцу охапку цветов. ѓде такое видано? ќтот человек  был  не  старик,  не
мальчик, а мужчина в расцвете сил. € то, что он был зрел и силен, сообщало
его действию особую, проникновенную нежность. Ћн и  те,  что  жили  вокруг
него и по каким-то им одним ведомым причинам именно его избрали отправлЯть
это таинство, еще не умели строить и накрывать строениЯ крышей; они  умели
только, громоздЯ камень на камень, складывать столбы на куске  земли,  где
вершил таинство могучий человек.  Ќемудреные  эти  столбы  не  могли  дать
повода к высокомерию. ‹исьЯ или барсучьЯ норы,  не  говорЯ  уже  о  гнезде
птицы, свидетельствуют о большем хитроумии и мастерстве.  Ќо  они  служили
только определенной  цели  -  быть  пристанищем  и  местом  длЯ  выведениЯ
потомства. Џространство, уставленное столбами, не служило ни  пристанищем,
ни местом длЯ  выведениЯ  потомства.  Џо  замыслу  оно  было  выше  и,  не
предназначенное  длЯ   житейского   потреблениЯ,   подымалось   до   высот
благородной потребности, а это значило, что  в  природе  поЯвилсЯ  кто-то,
кому пришла мысль с любовью преподнести охапку цветов восходЯщему солнцу.
   ѓолова моЯ горела, словно в жару, от напрЯженного вглЯдываниЯ  во  все,
что стоЯло  вокруг,  предъЯвлЯЯ  одинаковые  права  на  мое  любвеобильное
сердце. Џотом Я услышал, как профессор сказал, что мы все уже осмотрели  и
пора подыматьсЯ наверх, а потом еще и на гору на руа  †уан  де  Љастильюш,
где дамы Љукук уже ждут нас к завтраку.
   - Џраво, можно было позабыть обо всем на  свете  за  этим  осмотром,  -
сказал Я, хотЯ ни на минуту ни о чем не забывал и, напротив,  считал,  что
хождение по музею - лишь подготовка ко вторичному  свиданию  с  матерью  и
дочерью, так же как разговор с профессором Љукуком в  вагон-ресторане  был
подготовкой к осмотру музеЯ.
   - ѓосподин профессор,  -  сказал  Я,  пытаЯсь  произнести  нечто  вроде
заключительной речи. - ‡а свою сравнительно короткую жизнь Я видел не  так
уж много музеев, но что ваш музей один из самых захватывающе интересных  -
длЯ менЯ не подлежит сомнению. ‘трана и город обЯзаны  вам  благодарностью
за то, что вы создали его,  Я  -  за  ваше  личное  руководство  осмотром.
Ѓлагодарю и вас от всего сердца, господин •уртадо. Ќу кто бы еще  мог  так
замечательно восстановить этого беднЯгу  динозавра  или  вкусного  гиганта
муравьеда? Ќо как ни прискорбно мне уходить отсюда, а все-таки мы не имеем
права заставлЯть сеньору Љукук и мадемуазель ‡узу нас дожидатьсЯ.  Њать  и
дочь - это предмет, достойный размышлениЯ. Ѓрат и  сестра,  конечно,  тоже
обаЯтельное сочетание. Ќо мать и дочь, Я говорю это открыто,  хотЯ  рискую
показатьсЯ уж слишком  восторженным,  мать  и  дочь  -  самое  обаЯтельное
двуединство на нашей планете.


        8

   €так, передо мной открылись двери дома, где  жил  человек,  до  глубины
души потрЯсший менЯ своими  разговорами,  дома  на  горе,  к  которому  Я,
находЯсь в нижнем городе, уже не раз обращал свей взоры и который стал длЯ
менЯ  еще  привлекательнее   благодарЯ   нечаЯнному   знакомству   с   его
обитательницами  -  матерью  и  дочерью.  ЉанатнаЯ  дорога,   расхваленнаЯ
господином •уртадо, и вправду быстро и удобно доставила нас наверх,  почти
к самой руа †уан де Љастильюш, так что через несколько шагов мы уже стоЯли
перед виллой Љукуков - домиком, выкрашенным белой краской, как  почти  все
дома  здесь  на  горе.  Џеред  ним  зеленел  небольшой  газон  с   клумбой
посередине, внутри же он  оказалсЯ  скромным  жилищем  ученого,  по  своим
размерам и убранству ЯвлЯвшим резкий контраст с  роскошью  моего  жильЯ  в
этом городе, так что Я не без чувства снисхождениЯ рассыпалсЯ  в  похвалах
великолепному виду из окон домика и уюту его комнат.
   Џравда,  вскоре  это  чувство,  заглушенное  другим,  еще  более  Ярким
контрастом, уступило место даже некоторой робости, а именно при  поЯвлении
хозЯйки дома сеньоры Љукук да Љруц,  котораЯ  приветствовала  нас,  вернее
менЯ, на пороге своей маленькой скромной гостиной  с  таким  достоинством,
словно ее окружало великолепие кнЯжеских чертогов.  ‚печатление,  накануне
произведенное на менЯ этой женщиной, при новой встрече еще усилилось.  Ћна
позаботилась о том, чтобы предстать передо мной в другом туалете.  ‘егоднЯ
на ней было платье из прелестного белого муара с изЯщно скроенной и  очень
пышной юбкой, узкими, заложенными в складки рукавами  и  черным  бархатным
шарфом на высокой талии. ‘таринный золотой медальон украшал ее  шею  цвета
слоновой кости, котораЯ своим чуть желтоватым оттенком, так же  как  и  ее
большое  строгое  лицо  меж  покачивающихсЯ  серег  с  подвесками,   мЯгко
контрастировала со снежной  белизной  платьЯ.  ‚  пышных  черных  волосах,
завитых надо лбом в несколько локонов, сегоднЯ, когда она была без  шлЯпы,
Явственно поблескивали серебрЯные нити. Ќо зато как безупречно сохранилась
стройнаЯ прЯмизна ее фигуры с высоко вскинутой головой  и  глазами,  почти
усталыми от гордости и смотревшими на мир  из-под  полуопущенных  век.  Ќе
скрою,  эта  женщина  заставлЯла  менЯ  робеть,  но   благодарЯ   тем   же
особенностЯм, что внушали  мне  робость,  и  бесконечно  менЯ  привлекала.
‚еличие, доходившее почти до сумрачности, не было достаточно обосновано ее
положением супруги ученого, хотЯ бы и очень заслуженного. ‡десь проступало
наружу некое кровное, расовое  высокомерие,  носившее  несколько  животный
характер и именно потому такое волнующее.
   џ, конечно, искал глазами ‡узу, более близкую мне по возрасту  и  кругу
интересов, нежели сеньора ЊариЯ-Џиа. ќто имЯ Я услыхал из уст  профессора,
наливавшего нам портвейн из окруженного бокалами графина, который стоЯл  в
гостиной на столе, покрытом плюшевой скатертью. ‚прочем, долго  мне  ждать
не пришлось. Ќе успели мы  пригубить  свой  аперитив,  как  вошла  ‡узу  и
поздоровалась сперва с матерью, затем, вполне по-приЯтельски, с господином
•уртадо и уже напоследок со мной - Явно из педагогических целей, чтобы Я о
себе не возомнил. Ћна Явилась прЯмо с теннисной площадки  в  сопровождении
молодых людей, имена которых звучали вроде Љуна, Љоста и ‹ойе. Ћдного  она
похвалила за игру, о других отозвалась довольно уничижительно, из  чего  Я
сделал вывод, что себЯ она  считает  отличной  теннисисткой.  ‡атем  через
плечо осведомилась, играю ли Я в теннис;  но  так  как  в  свое  времЯ  во
”ранкфурте Я только жалсЯ к забору, глЯдЯ, правда очень сосредоточенно, на
игру элегантных молодых людей,  да  иногда,  чтобы  немножко  подработать,
бегал за далеко отлетавшими мЯчами и бросал их игрокам или даже клал им на
ракетку, к чему и сводилсЯ весь мой теннисный опыт, - Я поспешил ответить,
что в свое времЯ дома, в замке Њонрефюж,  считалсЯ  неплохим  игроком,  но
потом совершенно забросил теннис.
   Ћна пожала плечами. Ћ, как Я  радовалсЯ,  что  вновь  вижу  ее  волосы,
ниспадающие  на  уши,  ее  вздернутую  верхнюю  губку,  сверкающие   зубы,
обворожительную линию  подбородка  и  шеи  и  чувствую  на  себе  суровый,
пытливый взглЯд ее черных глаз под ровными бровЯми! Ќа  ней  было  простое
полотнЯное платьице с кожаным  кушаком  и  короткими  рукавами,  почти  не
закрывавшими ее сладостных рук, рук, казавшихсЯ мне еще прелестнее,  когда
она подымала их,  чтобы  поправить  золотую  змейку  в  волосах.  Љонечно,
расовое  величие  сеньоры  Њарии-Џиа  производило  на   менЯ   огромнейшее
впечатление, но мое сердце билось длЯ ее обворожительной дочери,  и  идеЯ,
что ‡узу -  это  ‡аза  или  будущаЯ  ‡аза  ‹улу  ‚еносты,  пустившегосЯ  в
путешествие, все более укреплЯлась в моем мозгу, хотЯ Я прекрасно  отдавал
себе отчет в неимоверных трудностЯх, возникавших на  пути  такого  оборота
событий. Ќу разве достанет шести  или  семи  дней,  которые  были  в  моем
распорЯжении, чтобы сломить такое равнодушие и запечатлеть поцелуй на этих
губках, на этой восхитительной руке (с первобытным костЯком)? ‚ ту  минуту
мне и пришло на ум во что бы то ни стало продлить слишком  короткий  срок,
изменить программу своего путешествиЯ,  пропустив  один-другой  пароход  и
таким образом, надо думать, все же преуспеть в отношениЯх с ‡узу.
   Љакие только нелепые идеи не проносились в моей голове! Њатримониальные
намерениЯ моего оставшегосЯ дома "Я" каким-то образом зароились у  менЯ  в
мозгу. Њне вдруг стало казатьсЯ, что самое  длЯ  менЯ  лучшее  -  обмануть
своих люксембургских родителей,  предписавших  мне  это  путешествие  "длЯ
отвлечениЯ", женитьсЯ  на  восхитительной  дочке  профессора  Љукука  и  в
качестве ее супруга остатьсЯ в ‹иссабоне; при  этом  мне  было  совершенно
очевидно, что полнейшаЯ  зыбкость  моего  двойственного  существованиЯ  не
дозволЯет мне шутить такие  шутки  с  действительностью,  и  это  сознание
причинЯло мне боль.  Ќо,  с  другой  стороны,  как  же  мне  было  отрадно
предстать перед новыми  друзьЯми  в  ранге,  соответствующем  моей  тонкой
субстанции!
   ’ем  временем  мы  перешли