еками  просветлело,  он
передвинул одну фигурку на авансцену,  запел  хриплым,  дрожащим  голосом:
"—то за гнусное злодейство!" - рывком передвинул стульчик от фисгармонии к
театру, уселсЯ и начал исполнЯть оперу; он вперемежку то пел, воспроизводЯ
жестикулЯцию действующих лиц, то подражал движениЯм капельмейстера. ‡а его
спиной уже собралась всЯ роднЯ; они пересмеивались, качали головой, но  от
души веселились. ѓанно с нескрываемым восхищением смотрел на дЯдю.  Ћднако
через несколько минут представление неожиданно оборвалось. •ристиан умолк,
выражение беспокойства пробежало по  его  лицу,  он  погладил  свой  лысый
череп, потом левый бок, сморщил  нос  и  с  тревожной  миной  обернулсЯ  к
"публике".
   - Ќу вот, опЯть  начинаетсЯ!  -  сказал  он.  -  ‘тоит  только  немного
забытьсЯ, и, пожалуйте, наступает расплата! ќто, знаете ли, даже не  боль,
это - мука, неопределеннаЯ мука, потому что  вот  тут  у  менЯ  все  нервы
укорочены. Џодумать только, все до одного...
   Ќо жалоб •ристиана  никто  не  принимал  всерьез,  так  же  как  и  его
"представлений", ему даже  не  отвечали  -  просто  все  отошли  от  него.
•ристиан посидел еще перед театром,  времЯ  от  времени  щурЯсь  и  бросаЯ
быстрые взглЯды на сцену. Ќаконец он встал.
   - Ќу что ж, мой мальчик, забавлЯйсЯ этой штукой,  -  сказал  он,  гладЯ
ѓанно по волосам, - да только не слишком, и за бездельем не забывай  дела,
слышишь? џ совершил целый рЯд ошибок... Ђ сейчас  мне  пора  в  клуб...  џ
только на минуточку заглЯну в клуб! - крикнул он взрослым. - ’ам они  тоже
справлЯют рождество. „о свиданьЯ! - € на  своих  кривых  негнущихсЯ  ногах
ушел через ротонду.
   ‘егоднЯ все обедали раньше, чем обычно, и потому усердно  принЯлись  за
чай и бисквиты. Ђ тут как раз внесли в больших хрустальных мисках какую-то
желтую зернистую массу. ќто был  миндальный  крем  -  удивительно  вкуснаЯ
смесь из Яиц, тертого миндалЯ и розовой воды; но, увы,  даже  одна  лишнЯЯ
ложечка  этого  кулинарного  изделиЯ  пагубнейшим  образом  отражалась  на
желудке. € все же ему воздали должное, хотЯ консульша  и  напоминала,  что
"следует оставить местечко длЯ ужина".  —то  касаетсЯ  Љлотильды,  то  она
поистине  творила  чудеса.  ЊолчаливаЯ  и   благодарнаЯ,   она   уписывала
миндальный крем, словно гречневую кашу. ‚след за миндальным кремом  подали
"длЯ освежениЯ" еще и винное желе в стаканчиках, которое полагалось есть с
английским кексом. Њало-помалу гости с тарелками в  руках  перекочевали  в
ландшафтную и сгруппировались там вокруг стола.
   ѓанно осталсЯ один в столовой,  так  как  маленькую  ќлизабет  ‚ейншенк
увели домой, ему  же  в  этом  году  впервые  разрешено  было  ужинать  на
Њенгштрассе вместе со взрослыми.  Џрислуга  и  бедные  ушли,  забрав  свои
подарки, а €да ћнгман оживленно болтала в  ротонде  с  ђикхен  ‡еверин.  ‚
обычные дни она,  блюдЯ  свое  достоинство  воспитательницы,  ни  в  какие
фамильЯрные разговоры с "камеристкой" не пускалась. ‘вечи на большой  елке
догорели и потухли; вертеп погрузилсЯ в темноту; но  отдельные  свечки  на
маленьких деревцах еще догорали: то один, то другой  огонек  добиралсЯ  до
ветки, она вспыхивала, потрескивала, и запах, стоЯвший в зале,  становилсЯ
еще ощутимее. Ћт малейшего дуновениЯ золотаЯ мишура начинала  трепетать  и
звенеть  тонким-претонким  металлическим  звоном.  Џотом  опЯть  наступала
полнаЯ  тишина,  и  с  дальних  улиц  по  морозному   воздуху   доносились
приглушенные звуки шарманки.
   ѓанно с наслаждением впивал рождественские ароматы и звуки.  Џодпершись
кулачком, он читал  свою  мифологию,  ел  -  отчасти  машинально,  отчасти
потому, что все было "рождественское",  -  конфеты,  марципан,  миндальный
крем, английский кекс, и смутнаЯ грусть - следствие туго набитого желудка,
смешиваЯсь со сладостным возбуждением этого вечера, наполнЯла его каким-то
блаженным томлением. Ћн читал о битвах, которые пришлось выдержать  ‡евсу,
чтобы достигнуть высшей власти, и прислушивалсЯ  к  разговору  в  соседней
комнате - там подробно обсуждалась будущность тети Љлотильды.
   Љлотильда в этот вечер была,  бесспорно,  счастливейшей  из  всех  и  с
улыбкой, освещавшей ее серое лицо, выслушивала поздравлениЯ, как, впрочем,
и поддразниваниЯ, сыпавшиесЯ на нее со всех сторон. ѓолос ее  срывалсЯ  от
радостного возбуждениЯ:  она  была  принЯта  в  "„ом  св.€оанна".  ‘енатор
устроил это без особой огласки, через орденский "совет  управлениЯ",  хотЯ
кое-где и прошел шепоток о непотизме. ‘ейчас Я маленькой гостиной говорили
об  этом  достославном  заведении,  организованном  наподобие   таких   же
благотворительных заведений в Њекленбурге, в „оббертине и  ђибнице  (*68),
опекавших неимущих девиц из местных почтенных семейств.  Ѓедной  Љлотильде
была отныне обеспечена небольшаЯ рента, котораЯ должна была возрастать год
от года, а под старость даже уютнаЯ чистенькаЯ  квартирка  в  самом  "„оме
св.€оанна".
   Њаленький €оганн потолкалсЯ немного среди взрослых и вернулсЯ обратно в
большую столовую, уже не сиЯвшую огнЯми и не внушавшую более трепета своим
сказочным великолепием, но исполненную теперь другой, новой прелести.  Љак
замечательно бродить здесь - точно по  полутемной  сцене  после  окончаниЯ
спектаклЯ, времЯ  от  времени  заглЯдывать  за  кулисы,  рассматривать  на
большой елке лилии с золотыми тычинками, брать  в  руки  фигурки  людей  и
животных из вертепа, отыскивать свечку, котораЯ горела  за  транспарантом,
изображающим  звезду,  взошедшую  над  ЯслЯми  в  ‚ифлееме,  и,   наконец,
приподнЯть свисающую до пола  скатерть,  чтобы  увидеть  груды  оберточной
бумаги и картонных коробок, наваленных под столом.
   ђазговор в ландшафтной  становилсЯ  все  менее  занимательным.  ‚  силу
горькой неизбежности он опЯть постепенно свелсЯ к весьма неприЯтной  теме,
не перестававшей занимать все умы, хотЯ, блюдЯ праздничную торжественность
вечера, ее и пытались обойти молчанием: к  процессу  директора  ‚ейншенка.
ѓуго ‚ейншенк сам заговорил о нем с какой-то  неестественной  бойкостью  в
голосе и жестах. Ћн сообщил подробности опроса свидетелей, прерванного  на
времЯ праздников, с неподобающим озлоблением обругал председателЯ  доктора
”иландера за его Явно предвзЯтое отношение к  делу,  подверг  высокомерной
критике насмешливый тон прокурора, который тот  счел  уместным  принЯть  в
отношении обвинЯемого и свидетелей защиты. Ќо так или иначе,  а  Ѓреслауэр
сумел весьма остроумно парировать все неблагоприЯтные показаниЯ и  заверил
ѓуго  ‚ейншенка,  что  обвинительного  приговора  пока  что  опасатьсЯ  не
приходитсЯ. ‘енатор из учтивости задал  ему  несколько  вопросов,  а  г-жа
Џерманедер, сидевшаЯ на софе, надменно вздернув плечи,  времЯ  от  времени
призывала страшнейшие проклЯтиЯ на голову  Њорица  •агенштрема.  Ћстальные
молчали... Њолчали так упорно, что мало-помалу смолк и  директор;  и  если
длЯ маленького ѓанно там, в большой столовой, времЯ текло неприметно,  как
в райских кущах, то в ландшафтной стоЯла гнетущаЯ, напрЯженнаЯ,  боЯзливаЯ
тишина,  продолжавшаЯсЯ  вплоть  до  половины  девЯтого,  когда   •ристиан
вернулсЯ из клуба, где праздновали рождество холостЯки и suitiers.
   Џотухший  кончик  сигары  торчал  у  него  изо  рта,  ввалившиесЯ  щеки
порозовели. Ћн прошел через  большую  столовую  и,  войдЯ  в  ландшафтную,
объЯвил:
   - Ћх, детки, до чего же красиво у нас в зале! ‡наешь, ‚ейншенк, нам  бы
следовало привести сюда Ѓреслауэра. џ уверен, что он  ничего  подобного  в
жизни не видывал!
   Љонсульша искоса бросила на него строгий,  укоризненный  взглЯд.  Ќо  в
ответ  на  его  лице  не  изобразилось   ничего,   кроме   вопросительного
недоумениЯ.
   ‚ девЯть все двинулись ужинать. Љак и всегда в  этот  вечер,  стол  был
накрыт в ротонде. Љонсульша растроганно прочитала традиционную молитву:

   Ћ, снизойди, •ристос, к своим дарам,
   Љогда придешь ты в гости к нам! -

   и,  по  традиции  же,  присовокупила  к  ней  краткое,   наставительное
обращение к окружающим, в котором она призывала подумать  о  тех,  кому  в
этот вечер не так хорошо, как семейству Ѓудденброков. Џосле этой маленькой
речи все с чистой совестью уселись за обильный ужин, начавшийсЯ с карпов в
растопленном масле и старого рейнвейна.
   ‘енатор положил себе в кошелек несколько рыбьих  чешуек,  чтобы  в  нем
весь год не переводились деньги. •ристиан с грустью заметил, что ему, увы,
и это средство не помогает, а консул Љрегер уклонилсЯ от принЯтиЯ сих  мер
предосторожности, заЯвив, что ему теперь не приходитсЯ опасатьсЯ колебаний
курса, он со своими грошами давно уже в тихой пристани. ‘тарик  постаралсЯ
сесть за ужином как можно дальше от своей жены, с которой он годами  почти
не разговаривал, ибо она все не переставала тайком посылать деньги  џкобу,
лишенному наследства сыну, - в ‹ондон, в Џариж, в Ђмерику. …й  одной  было
всегда известно,  где  он  влачит  свое  жалкое  существование  безродного
авантюриста. Љонсул Љрегер  помрачнел  и  насупилсЯ,  когда  за  следующим
блюдом речь зашла  об  отсутствующих  членах  семьи  и  сердобольнаЯ  мать
потихоньку смахнула слезы.
   ‘отрапезники поговорили о франкфуртских  и  гамбургских  родственниках,
вспомнили без всЯкой злобы о пасторе ’ибуртиусе в ђиге, а сенатор украдкой
даже чокнулсЯ с сестрой за здоровье господ ѓрюнлиха и Џерманедера - ведь и
они в известной мере принадлежали к семье.
   €ндейка, фаршированнаЯ каштанами, изюмом и Яблоками, снискала  всеобщее
одобрение. Ѓыло даже решено, что это самый крупный экземплЯр за  последние
годы. Љ ней подавалсЯ жареный картофель, овощи  двух  сортов  и  два  вида
маринованных фруктов в таком  количестве,  словно  то  был  не  гарнир,  а
единственное блюдо, которым всем предстоЯло насытитьсЯ.  ‡апивали  индейку
выдержанным красным вином фирмы "Њеллендорф и Љь".
   Њаленький €оганн, сидЯ между отцом и матерью, едва  дышал  после  куска
фаршированной грудки. Ћн уже не мог  больше  состЯзатьсЯ  в  еде  с  тетей
Љлотильдой, да и вообще приуныл от усталости,  хотЯ  очень  гордилсЯ,  что
ужинает со взрослыми и что рЯдом с его  прибором  на  затейливо  сложенной
салфетке лежит, как и у всех, один  из  его  любимых  хлебцев,  обсыпанных
маком, а перед прибором стоЯт три бокала, тогда как до сих пор  он  всегда
пил из золотого бокальчика, подаренного ему крестным - дЯдей Љрегером.  Ќо
когда дЯдЯ ћстус начал разливать по самым маленьким из  бокалов  греческое
маслЯнистое желтое вино, а горничнаЯ внесла мороженое с вафлЯми - красное,
белое и коричневое, у него  опЯть  разыгралсЯ  аппетит.  Ћн  съел  сначала
красное, затем немножко  белого,  и,  хотЯ  от  мороженого  у  него  почти
нестерпимо болели зубы, не удержалсЯ и попробовал еще шоколадного,  заедаЯ
его хрустЯщими вафлЯми, пригубил сладкого вина  и  стал  прислушиватьсЯ  к
тому, что говорит заметно оживившийсЯ дЯдЯ •ристиан.
   Ђ •ристиан рассказывал о праздновании рождества в клубе, будто бы очень
веселом.
   - Ѓоже милостивый!  -  воскликнул  он  тоном,  которым  обычно  начинал
рассказ о „жонни ’ендерстроме. - Ћни дули шведский пунш, как воду!
   - ”и! - сказала консульша и опустила глаза. Ќо •ристиан не  обратил  на
это вниманиЯ. ‚зглЯд его сделалсЯ блуждающим, мысли и воспоминаниЯ с такой
живостью проносились у него в голове, что казалось, их  тени  мелькают  на
его изможденном лице.
   - Ђ знает ли кто-нибудь из вас, как чувствует себЯ человек, не  в  меру
хвативший шведского  пунша?  џ  имею  в  виду  не  опьЯнение,  а  то,  что
начинаетсЯ на следующий день, - очень странные и препротивные  последствиЯ
- да, препротивные!
   -  Џричина,  достаточно  основательнаЯ,  длЯ   того,   чтобы   подробно
рассказать о них, - вставил сенатор.
   - Assez, •ристиан, нас это не интересует, - вмешалась консульша.
   Ќо •ристиан и ее замечание пропустил мимо ушей. ’аково уж было свойство
его характера - в  минуты  возбуждениЯ  никаких  резонов  не  слушать.  Ћн
помолчал, и вдруг то, что его волновало, неудержимо прорвалось наружу.
   - •одишь-бродишь, и все времЯ тебе скверно, - выпалил он, сморщив нос и
повернувшись к брату. - ѓоловнаЯ боль, в  желудке  непорЯдок...  Ќу,  это,
конечно, случаетсЯ и по другим причинам. Ќо тут все времЯ чувствуешь  себЯ
грЯзным, - и •ристиан брезгливо потер руку об руку, - чувствуешь, что  все
тело у тебЯ неумытое. Ќачинаешь мыть руки - ничего не  помогает:  они  все
равно влажные, нечистые, даже ногти какие-то жирные... ‘адишьсЯ,  наконец,
в ванну, и опЯть без толку - тело липкое, ничем его не отмоешь,  оно  тебЯ
злит, раздражает,  ты  сам  себе  противен...  ‡накомо  тебе,  ’омас,  это
ощущение? Ќу скажи, знакомо?
   - „а, да! - отвечал сенатор и махнул рукой, лишь бы отвЯзатьсЯ.
   Ќо •ристиан с той поразительной бестактностью, котораЯ все возрастала у
него с годами и не позволЯла ему сообразить, что  эти  подробности  крайне
неприЯтны всем сидЯщим за столом и более чем неуместны в этот  вечер  и  в
этой  обстановке,  продолжал  красноречиво   описывать   состоЯние   после
неумеренного потреблениЯ шведского пунша, покуда не  решил,  что  все  уже
сказано, и тогда мало-помалу смолк.
   Џеред тем как были поданы сыр и масло,  консульша  еще  раз  произнесла
маленькую речь.
   - …сли и не все, - сказала она, - складывалось  а  течение  многих  лет
так, как того, по неразумию и слепоте своей, желали отдельные члены  нашей
семьи, то все же Явного благословениЯ божьего над семьей Ѓудденброков было
более чем достаточно, чтобы сердца всех здесь  присутствующих  исполнились
благодарности. ‚едь такаЯ смена счастьЯ и  суровых  испытаний  как  раз  и
указует на то, что господь не отвратил от  нас  своей  десницы,  но  мудро
правил и правит нашими судьбами; неисповедимые же пути его никому не  дано
познать. Ђ теперь всем следует единодушно поднЯть бокалы и выпить за благо
семьи, за  ее  будущее  -  будущее,  которое  наступит,  когда  старики  и
следующее за ними поколение давно уже будут лежать в сырой  могиле,  -  за
детей, длЯ которых, собственно, и устраиваетсЯ этот праздник!
   € так как  дочурку  директора  ‚ейншенка  увели  домой,  то  маленькому
€оганну пришлось одному обойти весь  стол,  начинаЯ  с  бабушки  и  кончаЯ
мамзель ‡еверин на нижнем его конце, чокаЯсь со взрослыми, которые в  свою
очередь чокались  друг  с  другом.  Љогда  он  подошел  к  отцу,  сенатор,
коснувшись своим бокалом бокала мальчика, ласково взЯл его за  подбородок,
чтобы  посмотреть  ему  в  глаза,  но  не  встретил   ответного   взглЯда:
темно-золотистые  ресницы   опустились   низко-низко,   прикрываЯ   легкие
голубоватые тени под глазами.
   ‡ато ’ереза ‚ейхбродт обеими  руками  обнЯла  голову  мальчика,  звонко
чмокнула его в щеку и сказала с такой сердечностью, что господь не мог  не
внЯть ей:
   - Ѓудь счастлив, милое дитЯ мое!
   —ас спустЯ ѓанно уже был в кровати; он спал теперь в первой по коридору
комнате, соседней с гардеробной сенатора. Њальчик лежал на спине, так  как
его желудок еще отнюдь не усвоил того изобилиЯ пищи, которое ему  пришлось
принЯть в себЯ сегоднЯшним вечером, и  следил  взволнованным  взглЯдом  за
преданной своей €дой. Ћна вышла из соседней комнаты, уже в  ночной  кофте,
и, держа в руке стакан, кругообразными движениЯми вращала его  в  воздухе.
ѓанно быстро выпил воды с содой, состроил гримасу  и  снова  опустилсЯ  на
подушки.
   - Ќу теперь менЯ уж обЯзательно вырвет, €да!
   - „а нет же, дружок! Ќет! ’ы только лежи на спине и не двигайсЯ...  ‚от
видишь, недаром Я тебе делала знаки! Ђ мой  мальчик  даже  и  смотреть  не
хотел...
   - Њожет, все еще и обойдетсЯ... €да, когда принесут мои подарки?
   - ‡автра утром, дружок!
   - Џусть несут прЯмо сюда, чтобы Я сразу увидел!
   - ‹адно, ладно, сперва надо еще хорошенько выспатьсЯ. - Ћна  поцеловала
его, погасила свет и вышла.
   ѓанно осталсЯ один; он лежал неподвижно, успокоившись под  благотворным
действием соды, и перед его закрытыми глазами вновь  зажглось  праздничное
великолепие сиЯющего зала. Ћн видел свой театр, свою фисгармонию, книгу по
мифологии,  слышал,  как   где-то   вдали   хор   поет:   "‹икуй,   ликуй,
€ерусалиме!.." Џотом все заслонилось каким-то мерцанием. Ћт легкого жара у
него звенело в голове, а сердце, сдавленное и  напуганное  взбунтовавшимсЯ
желудком,  билось  медленно,  сильно  и  неравномерно.   ’акое   состоЯние
нездоровьЯ, возбуждениЯ, стесненности сердца, усталости и счастьЯ долго не
давало ему уснуть.
   ‡автра состоитсЯ третий праздничный вечер - у ’ерезы ‚ейхбродт, и ѓанно
с радостью предвкушал его, словно какую-то забавную интермедию. ‚  прошлом
году ’ереза окончательно закрыла свой пансион, так  что  во  втором  этаже
маленького домика, Њюлленбринк, 7, обитала теперь  одна  мадам  Љетельсен,
сама же ’ереза поместилась в первом. Ќедуги, которым  было  подвержено  ее
изуродованное, хрупкое тельце, с годами все возрастали, и  она  с  истинно
христианским смирением и кротостью готовилась к скорому переходу в  лучший
мир.  Џосему  мадемуазель  ‚ейхбродт  уже  в  течение  многих  лет  каждое
рождество считала своим последним и старалась, по мере своих  слабых  сил,
придать как можно больше блеска празднику, который она устраивала в  своих
маленьких, нестерпимо жарко натопленных  комнатках.  ’ак  как  средств  на
покупку множества подарков у нее не  было,  то  ока  ежегодно  раздаривала
часть своего скромного имущества, устанавливаЯ под  елкой  все,  без  чего
хоть как-то могла обойтись: безделушки, пресс-папье, подушечки длЯ иголок,
стеклЯнные  вазы  и,  наконец,  отдельные  книги  из  своей  библиотеки  -
старинные изданиЯ необычного формата и  в  необычных  переплетах:  "’айный
дневник наблюдателЯ за самим собой",  "Ђлеманские  стихотворениЯ"  ѓебелЯ,
притчи Љруммахера (*69). ѓанно уже был обладателем  книжечки  "Pensees  de
Blaise Pascal" (*70) ["Њысли Ѓлэза ЏаскалЯ" (фр.)]  -  такой  малюсенькой,
что ее нельзЯ было читать без увеличительного стекла.
   Ѓишоф в эти вечера лилсЯ рекой, а коричневые имбирные прЯники ‡еземи не
имели себе равных. Ќо никогда, может быть, из-за трепетного  самозабвениЯ,
с которым мадемуазель ‚ейхбродт всЯкий  раз  праздновала  свое  "последнее
рождество",  никогда   этот   праздник   не   проходил   без   какого-либо
происшествиЯ,   несчастного   случаЯ,   нелепой   маленькой    катастрофы,
заставлЯвшей гостей покатыватьсЯ со смеху и еще  увеличивавшей  безмолвное
упоение хозЯйки. ЋпрокидывалсЯ жбан с бишофом, и  все  вокруг  оказывалось
затопленным красной сладкой и  прЯной  жидкостью...  €ли  украшеннаЯ  елка
валилась  с  деревЯнной  подставки  в  ту  самую   минуту,   когда   гости
торжественно входили в комнату... ‡асыпающему ѓанно представилась  картина
прошлогоднего "несчастьЯ", которое случилось перед раздачей рождественских
даров.
   ’ереза  ‚ейхбродт,  прочитав  главу  о  тождестве  •ристовом  с   таким
воодушевлением, что все гласные  в  ней  переменились  местами,  отошла  к
двери, намереваЯсь с этого места произнести свое обращение к  собравшимсЯ.
Ћна стоЯла на пороге, горбатей,  крохотнаЯ,  прижав  морщинистые  ручки  к
своей детской груди; зеленые шелковые ленты, которыми был подвЯзан  чепец,
спадали на ее хрупкие плечи, а  над  дверью  в  транспаранте,  обрамленном
елочными ветвЯми, светились слова: "‘лава в вышних богу". ‡еземи  говорила
о благости господней, напомнила о том, что это ее "последнее рождество", в
заключение - словами апостола - призвала всех к радости  и  затрепетала  с
головы до пЯт, ибо все ее маленькое тельце слилось с этим призывом.
   - ‚озрадуйтесь! - воскликнула она,  энергично  трЯсЯ  своей  склоненной
набок головой. - …ще раз говорю вам, возрадуйтесь!..
   Ќо в  это  самое  мгновенье  что-то  стрельнуло,  зафукало,  затрещало,
транспарант мгновенно вспыхнул,  а  мадемуазель  ‚ейхбродт,  вскрикнув  от
испуга, нежданно-негаданно совершила живописное  сальто-мортале,  спасаЯсь
от посыпавшегосЯ на нее дождЯ искр...
   ѓанно вспомнил прыжок старой девы и, не  в  силах  отделатьсЯ  от  этой
картины, несколько минут смеЯлсЯ в подушку.


        9

   ѓоспожа Џерманедер необычно быстрым шагом шла  по  Ѓрейтенштрассе.  ‚сЯ
она как-то сникла, и только в  линии  ее  плеч  и  в  посадке  головы  еще
сохранЯлось что-то от того  величавого  достоинства,  которое  она  всегда
блюла на улице. „ушевно  разбитаЯ,  затравленнаЯ,  второпЯх  она  все-таки
собрала эти остатки величиЯ, как разбитый в битве король собирает  остатки
войска, чтобы вместе с ними ринутьсЯ в бегство.
   ‚ид у нее, увы, был неважный... ‚ерхнЯЯ губа,  чуть-чуть  выпЯченнаЯ  и
вздернутаЯ,  когда-то  так  красившаЯ  ее  лицо,  теперь  дрожала,  глаза,
расширенные от страха  и  тоже  какие-то  торопливые,  редко-редко  мигаЯ,
смотрели  прЯмо  перед  собой.  €з-под  капора  выбивались  прЯди   волос,
свидетельствуЯ  о  полнейшей  растерзанности  прически;  лицо  было   того
желто-серого цвета,  который  оно  всегда  принимало  при  обострениЯх  ее
желудочного недомоганиЯ.
   „а, с желудком у нее последнее времЯ обстоЯло плохо. Џо четвергам  всей
семье предоставлЯлсЯ случай наблюдать это ухудшение. Љак ни старались  они
обойти риф, разговор все равно возвращалсЯ к процессу ѓуго ‚ейншенка,  ибо
г-жа Џерманедер сама неуклонно  затрагивала  эту  тему.  €  тогда  она,  в
страшном возбуждении, начинала требовать ответа - от бога и от людей:  как
может прокурор Њориц •агенштрем спокойно спать  по  ночам!  Ћна  этого  не
постигает и никогда не  постигнет!  ‚озбуждение  ее  возрастало  с  каждым
словом.
   "‘пасибо, Я ничего есть не могу", - говорила  она,  отодвигаЯ  от  себЯ
все, что бы ей ни предлагали; при этом она вздергивала плечи и  закидывала
голову, словно всходЯ в одиночестве на вершины своего  негодованиЯ,  чтобы
там не есть, а только пить - пить холодное баварское пиво, к которому  она
пристрастилась за  времЯ  своего  мюнхенского  замужества,  заливать  этой
жидкостью пустой желудок, который бунтовал и мстил за себЯ,  -  почему  ей
еще до конца обеда приходилось вставать из-за стола,  спускатьсЯ  вниз,  в
сад или во двор, и, опираЯсь  на  руку  €ды  ћнгман  или  ђикхен  ‡еверин,
претерпевать ужаснейшие страданиЯ. †елудок ее, извергнув свое  содержимое,
продолжал  мучительно  сжиматьсЯ  и  долгие  минуты  оставалсЯ   сведенным
судорогой. Ќе имеЯ уже что извергнуть из себЯ, беднЯжка долго  давилась  и
переживала жестокие муки...
   ‘тоЯл Январский день, ветреный и дождливый, когда,  часов  около  трех,
г-жа Џерманедер завернула за угол ”ишергрубе и пустилась вниз под гору,  к
дому брата. ’оропливо постучав  в  дверь,  она  прошла  прЯмо  в  контору,
скользнула взглЯдом по столам и, увидев сенатора на обычном месте у  окна,
сделала такое умолЯющее движение головой, что  ’омас  Ѓудденброк  поспешил
отложить перо и встать ей навстречу.
   - —то случилось? - спросил он, вскинув бровь.
   -  Ќа  одну  минуточку,  ’омас,  очень   важное   дело,   не   терпЯщее
отлагательства...
   Ћн отворил  обитую  войлоком  дверь  в  свой  кабинет,  пропустил  г-жу
Џерманедер, войдЯ вслед за ней, повернул ключ и вопросительно взглЯнул  на
сестру.
   - ’ом, - проговорила она дрожащим голосом, ломаЯ пальцы,  спрЯтанные  в
муфту, - ты должен дать мне заимообразно, должен... џ очень тебЯ  прошу...
внести залог... “ нас нет - откуда бы у нас теперь могли взЯтьсЯ  двадцать
пЯть тысЯч марок? Њы их возвратим тебе целиком и полностью... Ђх, наверно,
даже слишком скоро, ты менЯ понимаешь... вот оно началось... Ћдним словом,
дело уже в той стадии, что •агенштрем требует  либо  немедленного  ареста,
либо внесениЯ залога в двадцать пЯть тысЯч марок. ‚ейншенк  заверЯет  тебЯ
честным словом, что он не выедет из города...
   - ’ак вот, значит, до чего уже дошло, - проговорил  сенатор  и  покачал
головой.
   - Ќе дошло, а они довели, эти негодЯи, презренные! - € г-жа Џерманедер,
задохнувшись от бессильной злобы, опустилась в клеенчатое кресло у  стола.
- € на этом они не успокоЯтсЯ, ’ом. Ћни доведут до конца...
   - ’они, - он боком  присел  к  письменному  столу  красного  дерева  и,
положив ногу на ногу, подпер голову рукой,  -  скажи  мне  откровенно,  ты
продолжаешь верить в его невиновность?
   Ћна всхлипнула несколько  раз  подрЯд  и  в  отчаЯнии,  почти  шепотом,
ответила:
   - Ђх, что ты, ’ом!.. Љак могла бы Я в это верить?  џ,  котораЯ  столько
уже натерпелась в жизни! џ и с самого  начала  не  очень-то  верила,  хотЯ
старалась изо всех сил.  †изнь,  понимаешь  ли,  не  позволЯет,  никак  не
позволЯет верить в чью-либо невиновность... Ђх нет, Я уж давно чуЯла,  что
у него совесть нечиста, и даже ќрика и та усомнилась, - она  мне  сама  со
слезами в этом призналась, - усомнилась из-за его  поведениЯ  дома.  Њы  с
ней, конечно, молчали... Ћн день ото  днЯ  становилсЯ  все  грубее  и  все
настойчивее требовал, чтобы ќрика была весела,  чтобы  она  разгонЯла  его
заботы, и... бил посуду, если она хмурилась.  ’ы  не  знаешь,  каково  нам
было...  Ќа  целые  вечера  он  запиралсЯ  со  своими  бумагами,  а  когда
кто-нибудь к нему стучалсЯ, мы слышали, как он вскакивает и  кричит:  "Љто
там? —то там такое?.."
   Ћни помолчали.
   - Ќо пусть он даже виноват! Џусть он совершил должностной проступок!  -
снова заговорила г-жа Џерманедер, и голос ее окреп. - ‚едь не на  свой  же
карман он работал, а длЯ страхового общества. € потом, о господи  боже  ты
мой, существуют ведь обстоЯтельства, с  которыми  люди  должны  считатьсЯ!
†енившись на ќрике, он вошел  в  нашу  семью,  ’ом!  ЌельзЯ  же  человека,
принадлежащего к нашей семье, засадить в тюрьму! Ћ, господи!
   ‘енатор пожал плечами.
   - ’ы пожимаешь плечами, ’ом? ‡начит, ты согласен? ‡начит, ты  стерпишь,
допустишь,  чтобы  эти  негодЯи  дерзнули  довести  свое  дело  до  конца?
Ќеобходимо что-то предпринЯть! ЌельзЯ  же  допустить,  чтобы  ему  вынесли
обвинительный приговор!.. ’ы праваЯ рука бургомистра... Ѓог  мой,  неужели
сенат не может просто его помиловать? „олжна тебе сказать, что, прежде чем
пойти к тебе, Я хотела броситьсЯ к Љремеру, умолЯть его  вмешатьсЯ  в  это
дело, предупредить... Ћн начальник полиции...
   - Ћ друг мой, что за вздор!
   - ‚здор, ’ом? Ђ ќрика? Ђ ребенок? - € она с мольбой  протЯнула  к  нему
муфту, в которой были спрЯтаны ее руки. ‡атем помолчала,  руки  ее  упали,
рот растЯнулсЯ, подбородок сморщилсЯ и задрожал мелкой дрожью, две большие
слезы выкатились из-под ее опущенных век, и она  тихонько  добавила:  -  Ђ
Я?..
   - Ћ ’они, courage! [смелее! (фр.)]  -  сказал  сенатор,  потрЯсенный  и
растроганный ее беспомощностью. Ћн придвинулсЯ поближе, чтобы успокаивающе
погладить ее по  волосам.  -  …ще  ведь  не  все  кончено.  Ћбвинительного
приговора еще нет! ‚озможно, что и обойдетсЯ. Џока что надо внести  залог.
џ, конечно, не отказываюсь. Љроме того, Ѓреслауэр дока...
   Ќе переставаЯ плакать, она покачала головой.
   -  Ќет,  ’ом,  добром  это  не  кончитсЯ,  Я  уж  знаю.   Ћни   вынесут
обвинительный приговор и упрЯчут его в тюрьму... € тогда  наступЯт  тЯжкие
времена длЯ ќрики, длЯ ребенка и длЯ менЯ. Џриданого ее уже нет,  оно  все
ушло на устройство дома, на мебель, картины... Ђ при продаже вещей  мы  не
выручим и четверти их стоимости. Њы  жили  на  жалованье  ‚ейншенка  -  он
ничего не скопил. Ќам придетсЯ опЯть переехать к маме, если она  позволит,
и дожидатьсЯ, пока он отсидит свой срок... Ђ тогда, тогда будет еще  хуже,
потому что куда мы с ним вместе денемсЯ?.. ЏридетсЯ нам сидеть на  камнЯх,
- всхлипнув, добавила она.
   - Ќа камнЯх?
   - Ќу да, есть такое выражение, образное...  Ђх  нет,  не  кончитсЯ  это
благополучно! ‘лишком много  уж  на  менЯ  свалилось...  Ќе  знаю,  чем  Я
заслужила... Ќо больше Я ни на что не надеюсь. ’еперь у  ќрики  все  будет
так, - как было у менЯ с  ѓрюнлихом  и  Џерманедером.  €  ты  сам,  своими
глазами, увидишь, каково человеку, на которого все  это  обрушиваетсЯ!  Ќу
что нам делать? ’ом! Џрошу тебЯ, скажи: что нам делать?.. - Ћна безнадежно
и все-таки вопросительно посмотрела на брата расширенными, мокрыми от слез
глазами. - ‚се, что бы Я ни начинала, все оборачивалось против  менЯ...  Ђ
намерениЯ-то у менЯ, видит бог, всегда были самые  добрые!..  џ  только  и
мечтала добитьсЯ чего-нибудь в жизни, от себЯ  привнести  в  семью...  ну,
хоть немножко почета... ‚от и последнее рухнуло. Џодумать только, что  так
должно было кончитьсЯ и это...
   ЏрислонЯсь к его руке, которой он ласково обвил ее талию,  она  плакала
по своей незадавшейсЯ жизни, по последней угасшей надежде.


   Ќеделю  спустЯ  директор  ѓуго  ‚ейншенк  был  приговорен  к  тюремному
заключению сроком на три с половиною года и тотчас же взЯт под стражу.
   ‚о времЯ прений сторон судебный зал был набит до отказа. Ђдвокат доктор
Ѓреслауэр из Ѓерлина говорил как бог,  -  маклер  ‡игизмунд  ѓош,  шипЯ  и
захлебываЯсь от восторга, еще целый месЯц восхищалсЯ  этой  иронией,  этим
пафосом, этим уменьем растрогать слушателей; а •ристиан  Ѓудденброк,  тоже
побывавший на процессе, становилсЯ в  клубе  у  стола,  раскладывал  перед
собой  газеты,  которые  должны  были  изображать  папки  с  делом,  и   в
совершенстве копировал адвоката; домашних же своих он с  того  самого  днЯ
уверЯл, что юриспруденциЯ  -  лучшаЯ  профессиЯ  на  свете  и,  собственно
говорЯ, настоЯщее его, •ристиана, призвание.
   „аже  прокурор  доктор  •агенштрем,  признанный  ценитель  изЯщного,  в
частных беседах утверждал, что  речь  Ѓреслауэра  доставила  ему  истинное
наслаждение. ‚прочем, талант  знаменитого,  адвоката  не  помешал  местным
юристам, добродушно похлопав по плечу своего коллегу, заЯвить, что черного
он длЯ них все равно не сделает белым.
   Љогда была кончена распродажа вещей после ареста директора ‚ейншенка, в
городе начали о  нем  забывать.  ‹ишь  дамы  Ѓудденброк  с  Ѓрейтенштрассе
объЯвили за семейным обедом, что с первого взглЯда на  этого  человека,  и
прежде всего  на  его  глаза,  они  понЯли,  что  не  все  с  ним  обстоит
благополучно, что в его характере немало изъЯнов и что добром он, конечно,
не кончит. ’олько из деликатности, излишней,  как  теперь  оказалось,  они
тогда умолчали об этом своем наблюдении.


        —Ђ‘’њ „…‚џ’Ђџ


        1

   ‚ыйдЯ из спальни консульши вслед за старым доктором ѓрабовым и  молодым
доктором ‹ангхальсом, отпрыском известного рода ‹ангхальсов,  в  маленькую
столовую, сенатор Ѓудденброк притворил за собой дверь и повел обоих врачей
вверх по лестнице, через коридор и ротонду, в ландшафтную, где из-за сырой
и холодной осенней погоды уже топилась печь.
   -  ђазрешите  на  минутку  задержать  вас,  господа.  ЊоЯ  тревога  вам
понЯтна... Џрошу садитьсЯ! “спокойте менЯ, если это возможно!
   - Џолноте, любезный господин сенатор, - отвечал доктор ѓрабов.  Ћн  уже
удобно сидел в кресле, уткнувшись подбородком в свой галстук и прижимаЯ  к
животу шлЯпу, в  то  времЯ  как  доктор  ‹ангхальс,  коренастый  брюнет  с
остроконечной бородкой,  с  подстриженной  бобриком  шевелюрой,  красивыми
глазами и фатоватым выражением лица, поставив цилиндр  на  ковер  рЯдом  с
креслом, молча рассматривал свои необыкновенно  маленькие  руки,  поросшие
черными волосами. - „лЯ серьезного  беспокойства  пока  что  оснований  не
имеетсЯ. ‘мею вас уверить, что  пациентке  с  таким  относительно  стойким
организмом, как у нашей дорогой госпожи  консульши...  ‡а  долгие  годы  Я
успел узнать эту стойкость, в ее возрасте, должен вам сказать,  прЯмо-таки
удивительную...
   - ‚от именно, в ее возрасте... - с беспокойством прервал  его  сенатор,
покручиваЯ свой ус.
   - џ, конечно, не берусь утверждать, что ваша матушка сможет  завтра  же
отправитьсЯ на  прогулку,  -  мЯгко  продолжал  доктор  ѓрабов.  -  ’акого
впечатлениЯ, вероЯтно, не сложилось и у вас, дражайший  господин  сенатор.
ЌельзЯ отрицать, что за последние сутки катар сильно обострилсЯ. Њне очень
не понравилсЯ вчерашний озноб, а сегоднЯ уже поЯвились покалываниЯ в  боку
и некоторые признаки удушьЯ. „а и жарок  есть  -  небольшой,  но  все-таки
жарок.  Ћдним  словом,  дорогой  мой  господин  сенатор,   приходитсЯ,   к
сожалению, констатировать, что легкое немного затронуто...
   - ’ак, значит, воспаление легких? - спросил сенатор, переводЯ взглЯд  с
одного врача на другого.
   -  „а,  pneumonia  [воспаление  легких  (лат.)],  -  подтвердил  доктор
‹ангхальс, слегка наклонив голову с видом корректным и серьезным.
   - —то поделаешь, небольшое правостороннее воспаление, - снова заговорил
доктор ѓрабов,  -  которое  нам  необходимо  будет  тщательнейшим  образом
локализовать...
   - ’ак, значит, поводы длЯ серьезного беспокойства  все  же  имеютсЯ?  -
‘енатор, затаив дыхание, не сводил глаз с лица говорЯщего.
   -  Ѓеспокойства?  Ћ!  Љак  Я  уже  сказал,  нам   прежде   всего   надо
побеспокоитьсЯ о том, чтобы остановить развитие болезни, смЯгчить  кашель,
сбить температуру... Ќу, тут хинин свое дело сделает. €  потом  еще  одно,
любезнейший сенатор: ни в коем случае не пугатьсЯ тех или  иных  отдельных
симптомов... €дет? …сли усилЯтсЯ ощущениЯ  удушьЯ  или  если  вдруг  ночью
поЯвитсЯ бред, а наутро, может быть, и мокрота красновато-бурого цвета или
даже с кровью... ‚се это,  безусловно,  логично,  безусловно  вытекает  из
самого хода болезни, безусловно естественно. €, пожалуйста, подготовьте  к
этому  и  нашу  милую,   уважаемую   госпожу   Џерманедер,   котораЯ   так
самоотверженно ухаживает за больной... A propos  [кстати  (фр.)],  как  ее
здоровье? џ чуть было не позабыл спросить, как у нее последние дни обстоит
с желудком?..
   -  Љак  всегда.  џ  ничего  нового  не  знаю.  ‚прочем,  забота  об  ее
самочувствии сейчас, конечно, несколько отступает перед...
   - ђазумеетсЯ.  Љстати,  наш  разговор  навел  менЯ  на  мысль.  ѓоспоже
Џерманедер нужен покой, особенно в ночное времЯ, а мамзель ‡еверин  одной,
конечно, не управитьсЯ. —то, если  бы  взЯть  сиделку,  любезный  господин
сенатор? €меютсЯ же у нас "серые сестры", за чьи интересы  вы  всегда  так
благожелательно заступаетесь. ‘естра-начальница будет рада вам услужить.
   - ‚ы считаете это необходимым?
   - џ предлагаю... длЯ удобства. ќтим сестрам цены нет.  €х  опытность  и
спокойствие так благотворно действуют  на  больных...  ‚  особенности  при
заболеваниЯх, которые, как Я уже говорил, свЯзаны с целым рЯдом неприЯтных
симптомов. €так, повторЯю: спокойствие,  спокойствие,  дражайший  господин
сенатор! „а?  Ђ  в  остальном...  посмотрим...  ‘егоднЯ  вечером  мы  ведь
заглЯнем снова...
   - Ќесомненно. - „октор ‹ангхальс взЯл цилиндр и поднЯлсЯ вслед за своим
старым коллегой. Ќо сенатор осталсЯ сидеть, он не все еще выспросил, хотел
еще раз попытать врачей.
   - Ћдну минутку, милостивые государи, - сказал он. - Њой  брат  •ристиан
человек нервный и панический. Љак вы советуете, сообщать мне ему о болезни
матери или нет? Ќе следует ли поторопить его с приездом?
   - ‚ашего брата нет в городе?
   - Ќет. Ћн в ѓамбурге. Ќенадолго. Ќо делам, насколько мне известно!
   „октор ѓрабов переглЯнулсЯ со своим коллегой, потом засмеЯлсЯ и  потрЯс
руку сенатора:
   - Ќу, и пускай себе спокойно занимаетсЯ делами!  ‡ачем  попусту  пугать
его? …сли  бы  в  состоЯнии  больной  наступило  изменение,  делающее  его
присутствие желательным, - ну, скажем, длЯ  ее  успокоениЯ,  длЯ  поднЯтиЯ
жизненного тонуса... Ќо это успеетсЯ, всегда успеетсЯ...
   ЏройдЯ через ротонду и коридор,  все  трое  еще  задержались  несколько
минут на площадке лестницы. ђазговор теперь шел уже о другом: о  политике,
о потрЯсениЯх и переворотах, вызванных только что окончившейсЯ войной.
   - Ќу что ж, теперь настанут  хорошие  времена,  ведь  правда,  господин
сенатор? ‚ стране много денег... „а и настроение везде и всюду бодрое.
   ‘енатор им поддакивал, впрочем, довольно вЯло. Ћн подтвердил, что после
объЯвлениЯ войны очень оживилась торговлЯ хлебом с ђоссией, упомЯнул также
об увеличении оборотов в порту в свЯзи с поставками овса длЯ  нужд  армии.
Ќо прибыли, по его мнению, распределЯлись очень неравномерно.
   ‚рачи ушли,  и  сенатор  вернулсЯ  в  комнату  больной.  Џо  дороге  он
обдумывал то, что сказал ему ѓрабов. ‚ словах старого доктора  было  много
недоговоренного.   Ћн,   несомненно,   воздерживалсЯ    от    решительного
высказываниЯ. …динственными Ясными его словами было: "воспаление  легких",
и эти два слова не прозвучали утешительнее оттого,  что  доктор  ‹ангхальс
перевел их на Язык науки. ‚оспаление легких в ее годы... “же одно то,  что
в дом приходили два врача, вселЯло тревогу, хотЯ ѓрабов сумел устроить это
как-то между прочим, почти  незаметно.  ‘тарый  доктор  заЯвил,  что  днем
раньше или днем позже ему все  равно  пора  на  покой,  практику  свою  он
намерен передать молодому ‹ангхальсу, и поэтому ему прЯмо-таки  доставлЯет
удовольствие заблаговременно вводить  своего  будущего  преемника  в  дома
некоторых пациентов...
   Љогда сенатор вошел в полутемную спальню,  лицо  у  него  было  бодрое,
движениЯ энергические. Ћн так  привык  скрывать  заботу  и  усталость  под
выражением спокойной уверенности,  что  эта  маска  почти  сама  собой,  в
результате мгновенного усилиЯ воли поЯвлЯлась на его лице.
   ѓоспожа Џерманедер сидела у  кровати,  полог  которой  был  откинут,  и
держала в своих руках руку матери. Љонсульша, опираЯсь на  высоко  взбитые
подушки, повернула голову к вошедшему и испытующе посмотрела  ему  в  лицо
своими светло-голубыми глазами. ‚зглЯд у нее был сурово-спокойный, хотЯ  в
то же времЯ полный напрЯженного, настойчивого  ожиданиЯ,  и,  может  быть,
оттого,  что  она  смотрела  искоса,  почти  коварный.   Љроме   некоторой
бледности, сквозь которую на щеках проступали пЯтна лихорадочного румЯнца,
в лице ее не было следов ни болезненной изнуренности, ни слабости.  ‘тараЯ
консульша внимательно следила за ходом болезни, еще внимательнее,  чем  ее
близкие, ибо в конце концов кто же и мог быть заинтересован в  этом  более
чем она? Љонсульша весьма опасливо  относилась  к  этой  своей  болезни  и
отнюдь не была склонна спокойно  улечьсЯ  и  предоставить  ей  идти  своим
чередом.
   - —то они сказали, ’омас? - спросила она  таким  твердым  и  оживленным
голосом, что сразу же сильно закашлЯлась;  она  сжала  губы  и  попыталась
удержать этот приступ,  но  кашель  все  равно  прорвалсЯ  и  заставил  ее
схватитьсЯ рукою за правый бок.
   - Ћни сказали, - отвечал сенатор, переждав приступ  кашлЯ  и  гладЯ  ее
руку, - что наша дорогаЯ матушка  через  несколько  дней  снова  будет  на
ногах. € через несколько дней,  а  не  сейчас,  только  потому,  что  этот
противный кашель слегка затронул легкое, что, впрочем, вполне естественно.
“ тебЯ, конечно, не воспаление легких, -  прибавил  он,  заметив,  что  ее
взглЯд сделалсЯ еще настойчивее, -  хотЯ  и  в  этом  не  было  бы  ничего
страшного, бывает и хуже! Ћдним словом,  оба  врача  говорЯт,  что  легкое
чуточку раздражено, и они, видимо, правы... Ђ где же ‡еверин?
   - Ћна пошла в аптеку, - ответила г-жа Џерманедер.
   - ‚от видите, опЯть потребовалось бежать в  аптеку!  Ђ  у  тебЯ,  ’они,
такой вид, что, кажетсЯ, ты вот-вот уснешь. Ќет, так не годитсЯ! Џо-моему,
хоть на два-три днЯ, но нам надо пригласить сиделку. Ђ вы как считаете?  џ
вот сейчас возьму да и пошлю к начальнице моих "серых сестер". Ќаверное, у
нее кто-нибудь найдетсЯ...
   - ’омас, - сказала консульша, на  этот  раз  тихим  голосом,  чтобы  не
вызвать  нового  приступа  кашлЯ,  -  поверь,  ты   многих   против   себЯ
восстанавливаешь своим вечным покровительством  этим  католическим  "серым
сестрам" в  ущерб  "черным",  протестантским.  „лЯ  тех  ты  добилсЯ  рЯда
существенных привилегий, а длЯ этих ровно ничего не делаешь.  „олжна  тебе
сказать, что пастор Џрингсгейм на днЯх мне просто жаловалсЯ на тебЯ...
   - Ќу, это ему не поможет! џ  убежден,  что  "серые  сестры"  преданнее,
самоотверженнее, усерднее "черных". Џротестантки - это не то. Ћни только и
думают, как бы  выскочить  замуж...  ‘ловом,  это  девицы  вполне  земные,
эгоистичные и заурЯдные. ‘ерые куда возвышеннее. Ћни, честное слово, ближе
к небу. € именно потому, что они мне многим  обЯзаны,  на  них  и  следует
остановить наш выбор. „лЯ нас было просто благодеЯнием присутствие  сестры
‹еандры, когда у ѓанно с такими мучениЯми прорезывались зубы!  Ђх,  только
бы она оказалась свободной!
   € сестра ‹еандра пришла. Ћна неслышно положила свою сумочку, снЯла плащ
и серый чепец, надетый поверх белого,  и  под  тихое  постукивание  четок,
висевших у поЯса, мЯгкаЯ и благожелательнаЯ, приступила к работе. Ћна день
и ночь ходила за избалованной, нетерпеливой больной, и  потом,  дождавшись
другой сестры, молча, чуть ли  не  стыдЯсь  своей  человеческой  слабости,
уходила  домой,  чтобы,  немножко  поспав,   снова   вернутьсЯ   к   своим
обЯзанностЯм.
   Љонсульша требовала непрестанного  ухода,  ибо  по  мере  ухудшениЯ  ее
состоЯниЯ весь ее интерес, все  мысли  сосредоточивались  на  болезни,  за
которой она неустанно наблюдала со страхом и нескрываемой ненавистью.
   ‘ветскаЯ дама, некогда упорно и наивно любившаЯ безмЯтежную жизнь, да и
жизнь   вообще,   она   все   последние   годы   посвЯтила    религии    и
благотворительности. Џочему? Њожет быть, не из одного  только  уважениЯ  к
памЯти своего покойного супруга, но  из  неосознанного  желаниЯ  примирить
небо со своим неуемным жизнелюбием и побудить господа даровать  ей  мирную
кончину вопреки ее упорной приверженности к жизни? Ќо мирно отойти она  не
могла. ђЯд тЯжелых пережи