ый  Ѓудденброк,  решив   дать
небольшую передышку  своим  челюстЯм,  вертел  теперь  в  пальцах  золотую
табакерку. - Џрактические идеалы!.. Ќу, Я до них не охотник, - с досады он
заговорил  по-нижненемецки.  -  ђемесленные,   технические,   коммерческие
училища  растут,  как  грибы  после  дождЯ,  а  гимназии  и   классическое
образование объЯвлены просто ерундой. “ всех только и на уме что  рудники,
промышленные предприЯтиЯ, большие барыши... •орошо, ох, как хорошо! Ќо,  с
другой стороны, немножко и глуповато, если подумать... что? Ђ впрочем, Я и
сам не знаю, почему €юльскаЯ монархиЯ мне не  по  сердцу...  „а  Я  ничего
такого и не сказал, †ан... Њожет, это и очень хорошо... не знаю...
   Ћднако сенатор ‹ангхальс, равно как ѓретьенс и Љеппен, держали  сторону
консула... ”ранцию можно  только  поздравить  с  таким  правительством,  и
стремление немцев установить такие же порЯдки нельзЯ не  приветствовать...
ѓ-н Љеппен опЯть выговорил "проздравить". ‡а едой он стал  еще  краснее  и
громко сопел. ’олько лицо  пастора  ‚ундерлиха  оставалось  все  таким  же
бледным, благородным и одухотворенным, хотЯ он с неизменным  удовольствием
наливал себе бокал за бокалом.
   ‘вечи медленно догорали и времЯ от времени, когда струЯ воздуха клонила
вбок их огоньки, распространЯли над  длинным  столом  чуть  слышный  запах
воска.
   ѓости и хозЯева сидели на тЯжелых  стульЯх  с  высокими  спинками,  ели
тЯжелыми серебрЯными  вилками  тЯжелые,  добротные  кушаньЯ,  запивали  их
густым, добрым вином и не спеша  перебрасывались  словами.  ‚скоре  беседа
коснулась торговли, и все мало-помалу перешли на местный  диалект;  в  его
тЯжелых, смачных  оборотах  было  больше  краткой  деловитости,  нарочитой
небрежности, а временами и благодушной насмешки над собою. "Ѓиржа" в  этом
произношении звучала почти как  "баржа",  и  лица  собеседников  при  этих
звуках принимали довольное выражение.
   „амы недолго прислушивались к разговору. ‚ниманием  их  овладела  мадам
Љрегер, подробно и очень  аппетитно  повествовавшаЯ  о  наилучшем  способе
тушить карпа в красном вине:
   - Љогда рыба разрезана  на  куски,  моЯ  милаЯ,  пересыпьте  ее  луком,
гвоздикой, сухарЯми и сложите  в  кастрюльку,  тогда  уже  добавьте  ложку
масла, щепоточку сахара и ставьте на огонь... Ќо только не мыть, сударынЯ!
Ѓоже упаси, ни в коем случае не мыть; важно, чтобы не вытекла кровь...
   ‘тарик Љрегер отменно шутил, в то времЯ  как  консул  ћстус,  его  сын,
сидевший  рЯдом  с  доктором  ѓрабовым,  ближе  к  детскому  концу  стола,
занималсЯ поддразниванием мамзель ћнгман; она щурила карие глаза и, держа,
по свойственной ей странной привычке,  нож  и  вилку  вертикально,  слегка
раскачивалась  из  стороны  в   сторону.   „аже   ќвердики   оживились   и
разговаривали  очень  громко.  ‘тараЯ  консульша  придумала  новое  нежное
прозвание длЯ своего супруга. "Ђх, ты мой барашек!" -  восклицала  она,  и
чепец на ее голове трЯссЯ от наплыва чувств.
   ђазговор стал общим: †ан-†ак ѓофштеде затронул свою излюбленную тему  -
путешествие в €талию, куда пЯтнадцать лет назад ему довелось  сопровождать
одного богатого гамбургского родственника. Ћн  рассказывал  о  ‚енеции,  о
ђиме и ‚езувии, о вилле Ѓоргезе, где ѓете написал  несколько  сцен  своего
"”ауста" (*9), восхищалсЯ фонтанами времен  ‚озрождениЯ,  щедро  дарующими
прохладу, аллеЯми подстриженных деревьев, в  тени  которых  так  сладостно
бродить...  €  тут  кто-то  вдруг  упомЯнул  о  большом  запущенном   саде
Ѓудденброков, начинавшемсЯ сразу за ѓородскими воротами.
   - —естное слово, - отозвалсЯ старик Ѓудденброк, -  менЯ  и  сейчас  еще
досада берет, что Я в свое времЯ не удосужилсЯ придать ему несколько более
благообразный вид! Ќедавно Я  там  был;  стыд,  да  и  только  -  какой-то
девственный лес! Ђ какой был бы прелестный уголок, если бы посеЯть газоны,
красиво подстричь деревьЯ...
   Ќо консул решительно запротестовал:
   - Џомилуйте, папа! џ с таким наслаждением гулЯю летом в этих  зарослЯх,
и мне страшно даже подумать, что эту вольную прекрасную природу обкромсают
садовые ножницы.
   - Ќо если эта вольнаЯ природа принадлежит мне, то разве Я, черт побери,
не вправе распорЯжатьсЯ ею по своему усмотрению?..
   - Ђх, отец, когда Я отдыхаю там под  разросшимисЯ  кустами,  в  высокой
траве, мне, право, кажетсЯ, что Я принадлежу природе, а не то, что у  менЯ
есть какие-то права на нее...
   - Љришан, не объедатьсЯ, - внезапно крикнул старый Ѓудденброк. - ’ильде
- той ничего не сделаетсЯ, уписывает за четверых, эдакаЯ обжора-девчонка.
   € правда, тихаЯ худенькаЯ девочка с длинным старческим личиком  творила
настоЯщие чудеса. Ќа вопрос, не хочет ли она вторую тарелку  супу.  ’ильда
протЯжно и смиренно отвечала: "„а-а, по-о-жалуйста!" ђыбу, а также ветчину
она дважды брала с блюда, нацеливаЯсь на самые  большие  куски,  и  заодно
горой накладывала себе овощей; деловито  склонившись  над  тарелкой  и  не
сводЯ  с  нее  близоруких  глаз,  она  все  пожирала  неторопливо,  молча,
огромными  кусками.  ‚  ответ  на  слова  старика  она  только   протЯнула
дружелюбно  и  удивленно:  "Ћ  го-о-споди,  дЯдюшка!"  Ћна  не  оробела  и
продолжала есть, с инстинктивным, неутолимым аппетитом бедной родственницы
за богатым столом, хоть и знала, что это не принЯто и что над нею смеютсЯ;
улыбалась безразличной  улыбкой  и  снова  и  снова  накладывала  себе  на
тарелку, терпеливаЯ, упорнаЯ, голоднаЯ и худосочнаЯ.


        6

   Ќо вот на двух  больших  хрустальных  блюдах  внесли  плеттен-пудинг  -
мудреное многослойное изделие из  миндалЯ,  малины,  бисквитного  теста  и
заварного крема; в тот же миг на нижнем конце стола вспыхнуло пламЯ: детЯм
подали их любимый десерт - пылающий плум-пудинг.
   -  ’омас,  сынок,  сделай  одолжение,  -  сказал   €оганн   Ѓудденброк,
вытаскиваЯ из кармана  панталон  увесистую  свЯзку  ключей,  -  во  втором
погребе, на второй полке, за красным бордо, две бутылки, понЯл?
   ’омас, охотно выполнЯвший подобные поручениЯ,  выбежал  из-за  стола  и
вскоре воротилсЯ с бутылками, запыленными и покрытыми  паутиной.  Ќо  едва
только  из  этой  невзрачной  оболочки  полилась  в  маленькие  бокальчики
золотисто-желтаЯ сладкаЯ  мальвазиЯ,  пастор  ‚ундерлих  встал  и,  поднЯв
бокал,  начал  в  мгновенно  наступившей  тишине  провозглашать  тост.  Ћн
говорил, изЯщно жестикулируЯ  свободной  рукой  и  слегка  склонив  голову
набок, - причем на его бледном  лице  играла  тонкаЯ  и  чуть  насмешливаЯ
улыбка, - говорил тем непринужденным, дружеским тоном, которого  он  любил
держатьсЯ даже в проповедЯх:
   - €так, добрые друзьЯ мои, да будет нам позволено  осушить  бокал  этой
превосходной влаги за благоденствие наших досточтимых хозЯев в  их  новом,
столь великолепном доме! ‡а благоденствие семьи  Ѓудденброков  и  всех  ее
членов, как сидЯщих за этим столом, так и отсутствующих! Vivat!
   "Ћтсутствующих? - думал консул, склонЯЯ голову перед поднЯтыми в  честь
его семьи бокалами. - Љого он имеет в виду? ’олько ли франкфуртскую  родню
да еще, пожалуй, „юшанов в ѓамбурге? €ли  у  старого  ‚ундерлиха  иное  на
уме?" Ћн встал, чтобы чокнутьсЯ с отцом, и с любовью посмотрел ему прЯмо в
глаза.
   Ќо  тут  поднЯлсЯ  со  своего  стула  маклер  ѓретьенс;  на  речь   ему
потребовалось немало времени, а когда она  была  наконец  произнесена,  он
поднЯл бокал за  фирму  "€оганн  Ѓудденброк",  за  ее  дальнейший  рост  и
процветание во славу родного города.
   ’ут  €оганн  Ѓудденброк,  как  глава  семьи  и  старший   представитель
торгового дома, принес гостЯм  благодарность  на  добром  слове  и  послал
’омаса за третьей  бутылкой  мальвазии,  ибо  расчет,  что  и  двух  будет
достаточно, на сей раз не оправдалсЯ.
   ‹ебрехт Љрегер тоже провозгласил  тост;  он  позволил  себе  вольность,
оставшись сидеть: ему казалось, что легкое покачиванье головой  и  изЯщные
движениЯ  рук  должны  были  с  места  произвести  еще  более   грациозное
впечатление. ‘вою речь он посвЯтил обеим хозЯйкам дома - мадам  Ђнтуанетте
и консульше.
   Ќо едва он кончил -  к  этому  времени  плеттен-пудинг  был  почти  уже
съеден, а мальвазиЯ выпита, - как со стула, откашливаЯсь, поднЯлсЯ †ан-†ак
ѓофштеде. “ присутствующих вырвалось единодушное "ах!". Ђ дети  на  нижнем
конце стола от радости захлопали в ладоши.
   - „а, excusez! [Џростите! (фр.)] џ не  мог  себе  отказать...  -  начал
поэт, одной рукой слегка потеребив свой длинный нос, а  другой  вытаскиваЯ
лист бумаги из кармана.
   ‚ зале воцарилась благоговейнаЯ тишина. Ѓумага в его руках была премило
и  очень  пестро  разукрашена,  а  с  наружной  стороны  листа  в   овале,
обрамленном  красными  цветами  и  множеством  золотых   завитушек,   было
начертано: "Џо случаю радостного праздника новосельЯ  в  новоприобретенном
доме Ѓудденброков и  в  благодарность  за  ими  присланное  мне  дружеское
приглашение. ЋктЯбрь 1835 года".
   Ћн развернул лист и  начал  своим  уже  чуть-чуть  дрожащим  старческим
голосом:

   Њногочтимые! Џод сводом
   ќтих царственных палат,
   Џусть восторженною одой
   Џесни дружбы прозвучат!

   ‘реброкудрому Я другу
   ЏосвЯщаю песнь мою,
   „вух малюток и супругу
   ‚ звучной песне воспою.

   Ќежность дружбы безобманно
   ѓоворит мне, что слита
   ‘ трудолюбием ‚улкана
   ‡десь ‚енеры красота.

   Џусть же ‚ремЯ годы косит,
   Ќе печальтесь вы о том, -
   Љаждый день пускай приносит
   ђадость новую в ваш дом!

   Џусть уносит счастье-птица
   ‚ас в потоке Ясных дней,
   € прекрасный век ваш длитсЯ
   ‚месте с дружбою моей!

   Џусть бы дружбой и любовью
   ‘ветлый дом всегда встречал
   € того, кто сердца кровью
   ќти строки написал!

   ѓофштеде отвесил низкий поклон, и все общество дружно зааплодировало.
   - Charmant, ѓофштеде! - воскликнул старый Ѓудденброк. - ’вое  здоровье!
Ќет, это прелестно!
   Љогда же консульша поднЯла свой бокал, чтобы чокнутьсЯ с  ѓофштеде,  ее
нежные щеки слегка заалели, - она понЯла, на  кого  столь  изЯщно  намекал
поэт, говорЯ о красоте ‚енеры.


        7

   ‚сеобщее оживление дошло уже до предела, и г-н Љеппен ощутил неодолимую
потребность расстегнуть несколько пуговиц на жилете; но, к  сожалению,  об
этом нечего было и мечтать, - ведь даже люди  постарше  его  не  позволЯли
себе такой вольности. ‹ебрехт Љрегер сидел все  так  же  прЯмо,  как  и  в
начале  обеда;  у  пастора  ‚ундерлиха  было  все  такое  же   бледное   и
одухотворенное лицо; старый Ѓудденброк, хоть и откинулсЯ на спинку  стула,
но оставалсЯ воплощенной благопристойностью; и  только  ћстус  Љрегер  был
Явно под хмельком.
   Ќо куда исчез доктор ѓрабов? Љонсульша поднЯлась и незаметно  вышла  из
столовой, ибо на нижнем  конце  стола  пустовали  стульЯ  мамзель  ћнгман,
доктора ѓрабова и •ристиана, а  из  ротонды  доносилсЯ  звук,  похожий  на
подавлЯемое рыдание.  Ћна  проскользнула  в  дверь  за  спиной  горничной,
поЯвившейсЯ в эту минуту с маслом, сыром и фруктами. € правда, в полутьме,
на мЯгкой скамейке, кольцом окружавшей среднюю колонну, не то сидел, не то
лежал, вернее же - корчилсЯ, маленький •ристиан, испускаЯ  тихие  жалобные
стоны.
   - Ђх боже мой, сударынЯ! - воскликнула €да  ћнгман,  котораЯ  вместе  с
доктором стоЯла подле него. - Ѓедному мальчику очень плохо!
   - Њне больно, мама! Њне черт знает как больно, - простонал •ристиан,  и
его круглые глубоко посаженные глаза над слишком большим носом  беспокойно
забегали. "—ерт знает!" - вырвалось у него от отчаЯниЯ,  но  консульша  не
преминула заметить...
   - ’ого, кто говорит такие слова, господь наказывает еще большей болью.
   „октор ѓрабов щупал пульс мальчика, и его доброе лицо при этом казалось
еще длиннее и мЯгче.
   -  Ќебольшое  несварение,  ничего  серьезного,  госпожа  консульша,   -
успокоительно  произнес  он  и  затем  добавил  неторопливым  "докторским"
голосом:
   - ‘амое лучшее - немедлЯ уложить  его  в  постель.  Ќемного  гуфландова
порошка  и,  пожалуй,  чашечку  ромашки,  чтобы  вызвать  испарину...   €,
разумеетсЯ, строгаЯ  диета,  госпожа  консульша,  очень  строгаЯ:  кусочек
голубЯ, ломтик французской булки...
   - џ не хочу голубЯ! - вне себЯ завопил •ристиан. - џ никогда больше  не
буду  есть!  Ќи-че-го!  Њне  больно,  мне  черт  знает   как   больно!   -
Ќедозволенное слово, казалось, сулило ему облегчение, с такой страстью  он
его выкрикнул.
   „октор ѓрабов усмехнулсЯ снисходительно, почти скорбной усмешкой. Ћ, он
еще будет есть, еще как будет, этот молодой человек! € жить будет, как все
живут. Љак его предки, всЯ роднЯ, знакомые,  он  будет  сидеть  в  конторе
торгового  дома  и  четыре  раза  в  день   поглощать   тЯжелые,   отменно
приготовленные кушаньЯ. Ђ там... на все волЯ божьЯ! Ћн, ”ридрих ѓрабов, не
таков,  чтобы  вступать  в  борьбу  с  привычками  всех  этих   почтенных,
благосостоЯтельных и  благожелательных  купеческих  семейств.  Ћн  придет,
когда его позовут, и  пропишет  строгую  диету  на  денек-другой;  кусочек
голубЯ, ломтик французской булки - да, да! - и с чистой  совестью  заверит
пациента: "Џока ничего серьезного". …ще сравнительно молодой,  он  уже  не
раз держал в своей руке руку честного бюргера, в последний раз откушавшего
копченой  говЯдины  или   фаршированной   индейки   и   нежданно-негаданно
отошедшего в лучший мир, сидЯ в своем конторском кресле или после недолгой
болезни дома, в своей широкой  старинной  кровати.  ќто  называлось  удар,
паралич, скоропостижнаЯ смерть... „а, да, и он,  ”ридрих  ѓрабов,  мог  бы
предсказать им такой конец всЯкий раз,  когда  это  было  "так,  пустЯчное
недомогание", при котором доктора даже,  быть  может,  не  считали  нужным
беспокоить,  или  когда  после  обеда,  вернувшись  в  контору,  почтенный
негоциант ощущал легкое, непривычное головокружение... Ќа все волЯ  божьЯ!
Ћн, ”ридрих ѓрабов, и сам не пренебрегал фаршированной  индейкой.  ‘егоднЯ
этот окорок в сухарЯх был просто восхитителен, черт возьми! Ђ потом, когда
всем уже стало трудно дышать, плеттен-пудинг  -  миндаль,  малина,  сбитые
белки - да, да!..
   - ‘трогаЯ диета, госпожа консульша: кусочек голубЯ, ломтик  французской
булки...


        8

   ‚ большой столовой гости шумно вставали из-за стола.
   - Ќа доброе здоровье, mesdames et  messieurs,  на  доброе  здоровье!  ‚
ландшафтной любителей покурить дожидаютсЯ сигары, а всех нас глоток  кофе,
и если мадам расщедритсЯ, то и ликер... ЃильЯрды к вашим услугам, господа!
†ан, ты проводишь дорогих  гостей  в  бильЯрдную...  Њадам  Љеппен,  честь
имею...
   ‚се собравшиесЯ, сытые, довольные, болтаЯ и  обмениваЯсь  впечатлениЯми
об обеде, двинулись обратно  в  ландшафтную.  ‚  столовой  осталсЯ  только
консул и несколько заЯдлых бильЯрдистов.
   - Ђ вы не сыграете с нами, отец?
   Ќет, ‹ебрехт Љрегер предпочел остатьсЯ с дамами. Ќо  вот  ћстусу  лучше
пойти в бильЯрдную. ‘енатор ‹ангхальс, Љеппен, ѓретьенс  и  доктор  ѓрабов
тоже примкнули к нему. †ан-†ак ѓофштеде обещал прийти попоздней:
   - Џриду, приду немного погодЯ! €оганн Ѓудденброк хочет сыграть  нам  на
флейте, Я  должен  его  послушать.  Au  revoir,  messieurs...  [„о  скорой
встречи, господа... (фр.)]
   „о  слуха  шестерых  мужчин,  уже  вышедших  в  ротонду,  донеслись  из
ландшафтной первые  звуки  флейты;  консульша  аккомпанировала  свекру  на
фисгармонии, и легкаЯ, грациознаЯ, звонкаЯ  мелодиЯ  поплыла  по  обширным
покоЯм будденброковского дома. Љонсул прислушивалсЯ к ней, пока еще  можно
было что-то услышать. Љак охотно осталсЯ бы он в ландшафтной помечтать под
эти звуки, успокоить свою  встревоженную  душу,  если  бы  не  обЯзанности
хозЯина дома!
   - Џодай в бильЯрдную  кофе  и  сигары,  -  обратилсЯ  он  к  горничной,
встретившейсЯ им на площадке.
   - „а, ‹ина, живехонько! ѓони-ка нам кофе, -  повторил  господин  Љеппен
голосом, идущим из самой  глубины  его  сытой  утробы,  и  сделал  попытку
ущипнуть красную руку девушки. ‘лово "кофе" прозвучало так  гортанно,  что
казалось - он уже пьет и смакует вожделенный напиток.
   - Њожно не сомневатьсЯ, что мадам Љеппен все  видела  через  стеклЯнную
дверь, - заметил консул Љрегер.
   Ђ сенатор ‹ангхальс спросил:
   - ’ак ты, значит, поселилсЯ наверху, Ѓудденброк?
   ‹естница справа вела на третий этаж, где помещались спальни  консула  и
его семейства. Ќо  налево  от  площадки  тоже  находилась  целаЯ  анфилада
комнат. Њужчины с сигарами в зубах стали спускатьсЯ по широкой лестнице  с
белыми резными перилами. Ќа следующей площадке консул снова задержалсЯ.
   - ‚ антресолЯх имеютсЯ еще три  комнаты,  -  поЯснил  он,  -  маленькаЯ
столоваЯ, спальнЯ моих родителей и комната без  определенного  назначениЯ,
выходЯщаЯ в сад; узенькаЯ галереЯ  здесь  выполнЯет  роль  коридора...  Ќо
пойдемте дальше! ‚от, смотрите, в эти сени  въезжают  груженые  подводы  и
потом через двор попадают прЯмо на Ѓеккергрубе.
   Ћгромные гулкие сени были выстланы большими четырехугольными плитами. “
входных дверей, а также  напротив,  в  глубине,  располагались  конторские
помещениЯ. ЉухнЯ, откуда еще и сейчас доносилсЯ кисловатый  запах  тушеной
капусты, и проход к погребам находились по  левую  руку  от  лестницы.  Џо
правую же, на довольно большой высоте, шли какие-то странные,  нескладные,
но тщательно покрашенные галерейки - помещениЯ длЯ прислуги. Џопасть в них
можно было только по крутой наружной  лестнице.  ђЯдом  с  этой  лестницей
стоЯли два громадных старинных шкафа и резной ларь.
   —ерез высокую застекленную дверь, по ступенькам, настолько плоским, что
с них могли съезжать подводы, мужчины вышли во двор, в левом углу которого
находилась прачечнаЯ. Ћтсюда открывалсЯ вид на красиво разбитый, но теперь
по-осеннему мокрый и серый сад, с клумбами, прикрытыми от мороза рогожами;
вид этот замыкала беседка с порталом в стиле рококо. Ќо консул повел своих
гостей налево во флигель, - через второй  двор,  по  проходу  между  двумЯ
стенами.
   ‘кользкие ступеньки спускались в сводчатый  подвал  с  землЯным  полом,
служивший амбаром, с чердака которого свешивалсЯ канат длЯ подъема  мешков
с зерном. Ћни поднЯлись по опрЯтной лестнице во второй  этаж,  где  консул
распахнул перед гостЯми белую дверь в бильЯрдную.
   ѓосподин Љеппен в изнеможении плюхнулсЯ на один из стульев  с  высокими
спинками, стоЯвших вдоль стен большой, скупо обставленной комнаты.
   - „айте хоть дух перевести, - взмолилсЯ он, стрЯхиваЯ  мелкие  дождевые
капельки со своего сюртука. - ”у-ты, черт возьми,  прогулЯтьсЯ  по  вашему
дому - целое путешествие, Ѓудденброк!
   ‡десь, так же как и в ландшафтной, за  чугунной  печной  дверцей  пылал
огонь. €з трех высоких и узких окон виднелись красные,  мокрые  от  дождЯ,
островерхие крыши и серые дома.
   - €так, карамболь, господин сенатор? - спросил  консул,  доставаЯ  кии.
‡атем он обошел оба бильЯрдных стола и закрыл лузы.  -  Љто  составит  нам
партию? ѓретьенс? €ли вы, доктор? All right [отлично (англ.)].  Ќу,  тогда
ѓретьенс и ћстус будут играть вторыми? Љеппен, и ты не отлынивай.
   ‚иноторговец поднЯлсЯ с места и, раскрыв рот,  полный  сигарного  дыма,
прислушалсЯ  к  Яростному  порыву  ветра,  налетевшему  на   дом,   дождем
застучавшему по стеклам и отчаЯнно взвывшему в печной трубе.
   -  —ерт  возьми!  -  проговорил  он,  выпускаЯ  дым.  -  Ќе  знаю   как
"‚улленвевер" (*10) войдет в  гавань.  Ђ,  Ѓудденброк?  Ќу  и  собачьЯ  же
погодка!
   - „а, вести из ’равемюнде поступили весьма неутешительные, - подтвердил
консул Љрегер, намеливаЯ кий. - тормы  вдоль  всего  берега.  …й-богу,  в
двадцать четвертом году, когда случилось  наводнение  в  ‘анкт-Џетербурге,
погода была ничуть не хуже... Ђ вот и кофе!
   Ћни отхлебнули горЯчего кофе и начали  игру.  Ќо  вскоре  заговорили  о
таможенном  союзе...  (*11)  Ћ,  консул  Ѓудденброк  всегда   ратовал   за
таможенный союз!
   - ЉакаЯ блестЯщаЯ  мысль,  господа!  -  воскликнул  он,  сделав  весьма
удачный удар, и  обернулсЯ  ко  второму  бильЯрду,  где  только  что  было
произнесено "таможенный союз". - Ќам бы  следовало  вступить  в  него  при
первой возможности.
   ѓосподин Љеппен держалсЯ, однако, другого мнениЯ. Ќет, он даже  засопел
от возмущениЯ.
   - Ђ  наша  самостоЯтельность,  наша  независимость?  (*12)  -  обиженно
спросил он, воинственно опершись на кий. - ‚се побоку? Џосмотрим еще,  как
примет ѓамбург эту прусскую выдумку!  €  зачем  нам  раньше  времени  туда
соватьсЯ, а, Ѓудденброк? „а боже упаси! Ќам-то что  до  этого  таможенного
союза, скажите на милость? —то, у нас дела так плохи?..
   - Ќу да, Љеппен, твое красное вино, и еще, пожалуй, русские продукты...
не спорю! Ќо больше мы ничего не импортируем! —то  же  касаетсЯ  экспорта,
то, конечно, мы отправлЯем небольшие партии зерна в ѓолландию, в Ђнглию, и
только... Ђх, нет, дела, к сожалению, вовсе не так  хороши...  ‚идит  бог,
они в свое времЯ шли куда лучше... Ђ при наличии таможенного союза длЯ нас
откроютсЯ Њекленбург и лезвиг-ѓолштиниЯ... (*13) Ћчень  может  быть,  что
торговлЯ на свой страх и риск...
   - Ќо позвольте, Ѓудденброк, - перебил его ѓретьенс; он всем телом налег
на бильЯрд и медленно целилсЯ в шар,  раскачиваЯ  кий  в  своей  костлЯвой
руке, - этот таможенный союз... џ ничего не понимаю! ‚едь наша система так
проста и практична. —то? Ћчистка от пошлин под присЯгой...
   - ...прекраснаЯ стариннаЯ  институциЯ,  -  с  этим  консул  не  мог  не
согласитьсЯ.
   - Џомилуйте, господин консул, с  чего  вы  находите  ее  прекрасной?  -
‘енатор ‹ангхальс даже рассердилсЯ. - џ не купец, но, говорЯ откровенно, -
присЯга вздор. Ќечего на это закрывать глаза!  Ћна  давно  превратилась  в
пустую формальность,  которую  не  так-то  трудно  обойти.  Ђ  государство
смотрит на это сквозь пальцы. —его-чего только мы об этом не  наслышались.
џ убежден, что вхождение в таможенный союз сенатом будет...
   - Ќу, тогда не миновать конфликта! - ѓ-н Љеппен в сердцах стукнул своим
кием об пол. Ћн  выговорил  "конфлихт",  окончательно  отбросив  заботу  о
правильном  произношении.  -  Ѓудет  конфлихт,  как  пить  дать!  Ќет  уж,
покорнейше благодарим, господин сенатор! ќто дело такое, что боже упаси! €
он начал все с тем же пылом распространЯтьсЯ об арбитражных  комиссиЯх,  о
благе государства, о вольных городах и присЯге.
   •орошо, что в эту минуту поЯвилсЯ †ан-†ак ѓофштеде! Ћн  вошел  рука  об
руку  с  пастором  ‚ундерлихом  -  простодушные,  жизнерадостные  старики,
воплощение иных, беззаботных времен.
   - Ќу-с, друзьЯ мои, - начал поэт, - у  менЯ  есть  кое-что  длЯ  вас...
веселаЯ шутка, стишок на французский манер. ‘лушайте!
   Ћн уселсЯ поудобнее, напротив игроков, которые, опершись на  свои  кии,
стоЯли возле бильЯрдов, вытащил листок бумаги из кармана,  потеребил  свой
острый нос указательным пальцем с  кольцом-печаткой  и  прочитал  веселым,
наивно-эпическим тоном:

   ‘аксонский маршал (*14), будь ему судьей Ђмур,
   ‚ карете золотой каталсЯ с Џомпадур.
   Џри виде их сказал ”релой, шутник безбожный:
   "‚от королевский меч, а вот к нему и ножны".

   ѓосподин Љеппен замер, но мгновение спустЯ, позабыв  про  "конфлихт"  и
благо государства, присоединилсЯ к  общему  хохоту,  повторенному  сводами
зала. Џастор ‚ундерлих отошел к окну и, судЯ  по  подергиванью  его  плеч,
тоже от души смеЯлсЯ.
   Ћни еще довольно долго пробыли в отдаленной бильЯрдной, ибо у  ѓофштеде
оказалась в запасе не одна такаЯ шутка.  ѓ-н  Љеппен  расстегнул  уже  все
пуговицы своего жилета и пребывал  в  наилучшем  настроении,  -  здесь  он
чувствовал себЯ куда привольнее, чем в большой столовой.  Љаждый  удар  по
шару он сопровождал веселыми прибаутками на нижненемецком диалекте и времЯ
от времени, так и светЯсь довольством, повторЯл:

   ‘аксонский маршал...

   Џроизнесенный его густым басом, этот стишок звучал еще забавнее.


        9

   Ѓыло  уже  довольно  поздно,  около  одиннадцати,  когда  гости,  вновь
воссоединившиесЯ в ландшафтной, стали прощатьсЯ. Љонсульша, после того как
все кавалеры поочередно приложились к ее руке,  поднЯлась  наверх  в  свои
апартаменты,  спеша  узнать,  как  чувствует  себЯ  •ристиан;  надзор   за
горничными,  убиравшими  посуду,  перешел  к  мамзель  ћнгман,   а   мадам
Ђнтуанетта удалилась к себе в антресоли. Љонсул же пошел вниз  с  гостЯми,
провожаЯ их до самого выхода.
   ђезкий ветер нагонЯл косой  дождь,  и  старики  Љрегеры,  закутанные  в
тЯжелые меховые шубы, поспешили  усестьсЯ  в  величественный  экипаж,  уже
давно  их  дожидавшийсЯ.  Ѓеспокойно  мигали  желтоватым  светом  маслЯные
фонари, висевшие на протЯнутых через улицу толстых цепЯх,  укрепленных  на
кронштейнах возле подъезда. Ќа другой стороне улицы, круто спускающейсЯ  к
реке, то там, то здесь из темноты выступали дома с  нависавшими  друг  над
другом этажами, с решетками и скамейками длЯ  сторожей.  Њежду  булыжников
старой мостовой кое-где пробивалась мокраЯ трава. ‘вет фонарей не достигал
Њариенкирхе, и она стоЯла окутаннаЯ дождем и мраком.
   - Merci, - сказал ‹ебрехт Љрегер, пожимаЯ руку консулу, стоЯвшему возле
экипажа, - merci, †ан. ‚ечер был просто очарователен! - „верцы  с  треском
захлопнулись, и лошади тронули.
   Џастор  ‚ундерлих  и  маклер   ѓретьенс,   в   свою   очередь   изъЯвив
благодарность хозЯину,  отправились  восвоЯси.  ѓ-н  Љеппен,  в  шинели  с
пышнейшей пелериной и в высоченном сером  цилиндре,  взЯл  под  руку  свою
дородную супругу и произнес густым басом:
   - Џокойной  ночи,  Ѓудденброк!..  €ди-ка  уж,  иди,  а  то  простынешь!
Ѓлагодарствуй, благодарствуй! „авно так вкусно  не  едал...  ’ак,  значит,
красное мое по четыре марки тебе по вкусу, а? Џокойной ночи!..
   —ета Љеппенов вместе с консулом Љрегером и его  семейством  направилась
вниз к реке, тогда как сенатор ‹ангхальс, доктор ѓрабов и †ан-†ак ѓофштеде
двинулись в обратную сторону.
   Љонсул Ѓудденброк, несмотрЯ на то что холод  уже  начал  пробирать  его
сквозь тонкое сукно сюртука, постоЯл еще немного у двери, засунув  руки  в
карманы светлых брюк, и только когда шаги гостей  замолкли  на  безлюдной,
мокрой и тускло освещенной улице, обернулсЯ и  посмотрел  на  серый  фасад
своего нового дома. ‚зглЯд его задержалсЯ на высеченной в камне  старинной
надписи: "Dominus providebit" ["ѓосподь провидит" (лат.)]. Џотом он,  чуть
наклонив голову, заботливо  запер  за  собой  тЯжело  хлопнувшую  наружную
дверь, закрыл на замок внутреннюю и неторопливо зашагал по  гулким  плитам
нижних сеней. Љухарка с полным подносом тихонько звеневших бокалов сходила
ему навстречу по лестнице.
   - ѓде хозЯин, ’рина? - спросил он.
   - ‚ большой столовой, господин консул...  -  ‹ицо  ее  стало  таким  же
красным, как и руки; она недавно приехала из деревни и смущалась от любого
вопроса.
   Ћн поднЯлсЯ  наверх,  и,  когда  проходил  через  погруженную  во  мрак
ротонду, рука его  непроизвольно  потЯнулась  к  нагрудному  карману,  где
хрустнула бумага. ‚ углу столовой в одном из канделЯбров  мерцали  огарки,
освещаЯ уже пустой стол. Љисловатый запах  тушеной  капусты  еще  стоЯл  в
воздухе.
   ‚доль окон, заложив руки за  спину,  неторопливо  прохаживалсЯ  взад  и
вперед €оганн Ѓудденброк.


        10

   - Ќу, сын мой €оганн, как  себЯ  чувствуешь?  -  ‘тарик  остановилсЯ  и
протЯнул  консулу  руку,  белую,  коротковатую  и  все  же  изЯщную   руку
Ѓудденброков. …го  моложаваЯ  фигура  отделилась  от  темно-красного  фона
занавесей, в тусклом и беспокойном свете догорающих свечей блеснули только
пудреный парик и кружевное жабо. - Ќе очень устал? џ  вот  хожу  здесь  да
слушаю ветер... „рЯнь погода! Ђ капитан Љлоот уже вышел из ђиги...
   - ‘ божьей помощью все обойдетсЯ, отец!
   - Ђ могу ли Я положитьсЯ на божью помощь! Џравда, вы с  господом  богом
приЯтели...
   “ консула отлегло от сердца, когда он  увидел,  что  отец  в  наилучшем
расположении духа.
   - џ, откровенно говорЯ, собиралсЯ не только пожелать вам  доброй  ночи,
папа... - начал он. - Ќо уговор, не сердитесь на  менЯ.  ‚от  письмо,  оно
пришло еще сегоднЯ утром, да Я не хотел расстраивать вас в такой радостный
день...
   - Њосье ѓотхольд, voila! [вот! (фр.)] - ‘тарик притворилсЯ,  будто  его
нисколько не волнует голубоватый  конверт  с  сургучной  печатью,  который
протЯгивал ему сын. - "ѓосподину €оганну Ѓудденброку sen. [то есть senior!
- старший (лат.)] в собственные  руки"...  Ѓлаговоспитанный  человек  твой
единокровный братец, †ан! Ќичего не скажешь! Ќасколько мне помнитсЯ, Я  не
ответил на его второе письмо, а он уже мне и третье шлет. -  ђозовое  лицо
старика становилось все более и более мрачным; он сковырнул ногтем печать,
быстро развернул тонкий листок,  поворотилсЯ  так,  чтобы  свет  падал  на
бумагу, и энергично расправил ее  ладонью.  „аже  в  самом  почерке  этого
письма виделись измена и мЯтеж, - ибо если у  всех  Ѓудденброков  строчки,
бисерные и легкие, косо ложились на бумагу, то здесь буквы были  высокими,
резкими, с внезапными  нажимами;  многие  слова  были  торопливо  и  жирно
подчеркнуты.
   Љонсул отошел в сторону, к стене, где были расставлены  стульЯ;  он  не
сел - ведь его отец стоЯл, - но, нервным движением схватившись  за  спинку
стула, стал наблюдать за стариком, который, склонив голову набок,  насупил
брови и, быстро-быстро шевелЯ губами, читал:

   "Ћтец!
   џ,  надо  думать,  напрасно  полагаю,  что  у  вас   достанет   чувства
справедливости понЯть, как Я  был  _возмущен_,  когда  мое  второе,  столь
_настоЯтельное_, письмо по поводу хорошо известного вам дела осталось  без
ответа; ответ (Я умалчиваю о том, какого рода) последовал лишь  на  первое
мое письмо. Ќе могу не сказать, что своим упорством вы  только  углублЯете
пропасть, по воле божьей легшую между нами, и это _грех_, за который вы  в
свое  времЯ  _жестоко_  ответите  перед   престолом   всевышнего.   ‚есьма
прискорбно, что с того днЯ  и  часа,  как  Я,  пусть  против  вашей  воли,
последовав влечению сердца, сочеталсЯ браком с нынешней  моей  супругой  и
вступил во владение розничным торговым предприЯтием, тем самым нанесЯ удар
вашей _непомерной_ гордыне, -  вы  так  жестоко  и  окончательно  от  менЯ
отвернулись. Ќо то, как  вы  теперь  обходитесь  со  мной,  уже  вопиет  к
небесам;  и  ежели  вы  решили,  что  вашего  молчаньЯ  достаточно,  чтобы
заставить и  менЯ  замолчать,  то  вы  _жесточайшим  образом_  ошибаетесь.
‘тоимость вашего благоприобретенного дома на Њенгштрассе равна ста тысЯчам
марок; как мне стало известно, с вами на правах жильца проживает  ваш  сын
от второго брака и компаньон _€оганн_, который после вашей  смерти  станет
единоличным хозЯином не только фирмы,  но  и  дома.  ‘  моей  единокровной
сестрой во ”ранкфурте и ее супругом вы выработали определенное соглашение,
в которое Я вмешиватьсЯ не собираюсь. Ќо мне, старшему сыну, вы, по злобе,
_недостойной христианина_, наотрез отказываетесь уплатить какую бы  то  ни
было компенсацию за неучастие во владении  упомЯнутым  домом.  џ  смолчал,
когда при моем вступлении в брак и выделе вы уплатили мне сто тысЯч  марок
и такую же сумму положили завещать  мне.  џ  тогда  даже  толком  не  знал
размеров вашего состоЯниЯ. ’еперь мне многое уЯснилось, и поскольку у менЯ
нет оснований считать себЯ лишенным наследства, то Я  и  _предъЯвлЯю  свои
права_ на тридцать три тысЯчи триста тридцать пЯть марок, то есть на треть
покупной стоимости дома. Ќе стану высказывать  предположений  относительно
того, чьему _низкому_ и _коварному_ влиЯнию обЯзан  Я  вашим  обхождением,
которое до сих пор вынужден был терпеть; но Я _протестую_  против  него  с
полным сознанием своей правоты _христианина_ и  _делового  человека_  и  в
последний раз заверЯю вас, что  если  вы  не  решитесь  удовлетворить  мои
справедливые  притЯзаниЯ,  то  Я  больше  не  смогу  уважать  вас  ни  как
_христианина_, ни как _отца_, ни, наконец, как _негоцианта_.
   ѓотхольд Ѓудденброк".

   - Џрости, пожалуйста, что мне  приходитсЯ  вторично  вручать  тебе  эту
мазню, - voila! - € €оганн Ѓудденброк гневным движением перебросил  письмо
сыну.
   Љонсул поймал бумагу, когда она  затрепыхалась  на  уровне  его  колен,
продолжаЯ смЯтенным, печальным взором следить за тем, как отец ходит  взад
и вперед по комнате. ‘тарик схватил длинную палку с гасильником на  конце,
котораЯ  стоЯла  у  окна,  и  быстрыми,  сердитыми  шажками  засеменил   в
противоположный угол к канделЯбрам.
   - Assez! - говорЯт тебе.  -  N'en  parlons  plus!  [Ќе  будем  об  этом
говорить! (фр.)] ’очка! ‘пать пора! En avant! [Џошли! (фр.)]
   Ћгоньки свечей один за другим исчезали, чтобы не вспыхнуть больше,  под
металлическим колпачком гасильника. ‚  столовой  горели  лишь  только  две
свечи, когда старик опЯть обернулсЯ к сыну,  которого  уже  с  трудом  мог
разглЯдеть в глубине комнаты.
   - En bien [итак (фр.)], что ты стоишь и  молчишь?  ’ы  в  конце  концов
обЯзан говорить!
   - —то мне сказать, отец? џ в нерешительности...
   - ’ы часто бываешь в нерешительности! - гневно  выкрикнул  старик,  сам
знаЯ, что  это  замечание  несправедливо,  ибо  сын  и  компаньон  не  раз
превосходил  его  решительностью  действий,  направленных  к  их  обоюдной
выгоде.
   - "Ќизкое и коварное влиЯние", - продолжал консул. - ќту фразу нетрудно
расшифровать... ‚ы не знаете, как это менЯ мучит, отец! € он еще попрекает
вас нехристианским поведением!
   - ’ак, значит, эта галиматьЯ запугала тебЯ,  да?  -  €оганн  Ѓудденброк
направилсЯ к сыну, сердито волоча за  собой  гасильник.  -  Ќехристианское
поведение! ѓм! Ђ по-моему, это благочестивое стЯжательство просто  смешно.
—то вы  за  народ  такой,  молодежь,  а?  ѓолова  набита  христианскими  и
фантастическими  бреднЯми  и...   идеализмом!   Њы,   старики,   бездушные
насмешники...  Ђ  тут  еще  €юльскаЯ  монархиЯ  и  практические  идеалы...
Љонечно, лучше писать старику отцу глупости и грубости, чем отказатьсЯ  от
нескольких тысЯч талеров!.. Ђ как деловой человек он, видите ли, презирает
менЯ! •орошо же! Ќо Я как деловой человек  знаю,  что  такое  faux  frais!
[непроизводительные  расходы  (фр.)]  Faux  frais!  -   повторил   он,   и
по-парижски произнесенное "р" грозно пророкотало  в  полутьме  комнаты.  -
ќтот экзальтированный негодЯй, мой сынок, не станет мне преданнее  оттого,
что Я смирюсь и уступлю...
   - „орогой отец, ну что мне сказать вам на это?  џ  не  хочу,  чтобы  он
оказалсЯ прав, говорЯ о "влиЯнии". Љак участник в  деле  Я  ЯвлЯюсь  лицом
заинтересованным и именно поэтому не смею настаивать,  чтобы  вы  изменили
свое решение, ведь Я не менее добрый христианин, чем ѓотхольд, хотЯ...
   - •отЯ?.. Џо моему разумению, тебе следовало бы продолжить это  "хотЯ",
†ан. Љак, собственно, обстоит дело? Љогда  он  воспылал  страстью  к  этой
своей мамзель тювинг и стал устраивать мне  сцену  за  сценой,  а  потом,
вопреки моему решительному запрещению, все же совершил этот  мезальЯнс,  Я
написал ему: "Mon tres cher fils [любезный  сын  (фр.)],  ты  женишьсЯ  на
лавке, точка! џ тебЯ не лишаю наследства, так как не собираюсь  устраивать
spectacle,  но  дружбе  нашей  конец.  Ѓери  свои  сто  тысЯч  в  качестве
приданого, вторые сто тысЯч Я откажу тебе  по  завещанию  -  и  баста!  ’ы
выделен и больше ни на один шиллинг не рассчитывай". ’огда он  смолчал.  Ђ
теперь ему-то какое дело, что мы провели несколько удачных операций и  что
ты и твоЯ сестра получите куда больше денег,  а  из  предназначенного  вам
капитала куплен дом?
   - …сли бы вы захотели понЯть, отец, перед какой  дилеммой  Я  стою!  €з
соображений нашего семейного  блага  мне  следовало  бы  посоветовать  вам
уступить... Ќо...
   Љонсул тихонько вздохнул, по-прежнему не выпускаЯ из рук спинки  стула.
€оганн  Ѓудденброк,  опираЯсь  на  гасильник,  пристально  вглЯдывалсЯ   в
тревожный полумрак, стараЯсь уловить выражение  лица  сына.  ЏредпоследнЯЯ
свеча догорела и потухла; только один огарок еще мерцал в глубине комнаты.
Ќа шпалерах то там, то здесь выступала светлаЯ фигура со спокойной улыбкой
на устах и вновь исчезала.
   - Ћтец, эти отношениЯ с  ѓотхольдом  гнетут  менЯ!  -  негромко  сказал
консул.
   - ‚здор, †ан! ‘антименты! —то тебЯ гнетет?
   - Ћтец, нам сегоднЯ было так хорошо всем вместе, это был наш  праздник,
мы были горды и счастливы  сознанием,  что  многое  сделано  нами,  многое
достигнуто. ЃлагодарЯ нашим общим усилиЯм наша фирма, наша семьЯ  получили
признание самых широких кругов,  нас  уважают...  Ќо,  отец,  эта  злобнаЯ
вражда  с  братом,  с  вашим  старшим  сыном...  ЌельзЯ  допустить,  чтобы
невидимаЯ трещина расколола здание, с божьей помощью воздвигнутое  нами...
‚ семье все должны стоЯть друг за друга, отец,  иначе  беда  постучитсЯ  в
двери.
   - ‚се это бредни, †ан, вздор! “прЯмый мальчишка.
   Ќаступило молчание; последний огонек горел все более тускло.
   - —то ты делаешь, †ан? - спросил €оганн Ѓудденброк. - џ тебЯ больше  не
вижу.
   - ‘читаю, - коротко отвечал консул. ‘веча вспыхнула, и стало видно, как
он, выпрЯмившись, внимательно и пристально, с выражением, в тот  вечер  ни
разу еще не поЯвлЯвшимсЯ на его лице, смотрел  на  плЯшущий  огонек.  -  ‘
одной стороны, вы даете тридцать три тысЯчи  триста  тридцать  пЯть  марок
ѓотхольду и пЯтнадцать тысЯч сестре во ”ранкфурте, в  сумме  это  составит
сорок  восемь  тысЯч  триста  тридцать  пЯть  марок.   ‘   другой   -   вы
ограничиваетесь тем, что отсылаете двадцать пЯть  тысЯч  во  ”ранкфурт,  и
фирма таким образом выгадывает двадцать три тысЯчи триста  тридцать  пЯть.
Ќо это еще не все. Џредположим, что ѓотхольду выплачиваетсЯ  требуемое  им
возмещение. ќто будет нарушением принципа, будет значить, что  он  был  не
окончательно выделен, - и тогда после вашей смерти он вправе  претендовать
на наследство, равное моему и моей сестры;  иными  словами:  фирма  должна
будет поступитьсЯ сотнЯми тысЯч, на что она пойти не может, на что не могу
пойти Я, в будущем ее единоличный владелец... Ќет, папа,  -  заключил  он,
делаЯ энергичный жест рукой и еще больше выпрЯмлЯЯсь, - Я советую  вам  не
уступать!
   - Ќу и отлично. ’очка! N'en parlons plus! En avant! ‘пать!
   Џоследний огонек задохсЯ под металлическим  колпачком.  Ћтец  и  сын  в
полнейшей темноте вышли в ротонду и уже  на  лестнице  пожали  друг  другу
руки.
   - Џокойной  ночи,  †ан...  ѓолову  выше!  Ђ?  ‚се  эти  неприЯтности...
‚стретимсЯ утром, за завтраком!
   Љонсул поднЯлсЯ к  себе  наверх,  старик  ощупью,  держась  за  перила,
отправилсЯ на антресоли. € большой, крепко запертый дом погрузилсЯ во мрак
и молчанье. ѓордынЯ, надежды и опасениЯ отошли на покой, а за стенами,  на
пустынных улицах, лил дождь, и  осенний  ветер  завывал  над  островерхими
крышами.


        —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ


        1

   „ва с половиною года спустЯ, в  середине  апрелЯ,  когда  весна  не  по
времени была уже в полном разгаре, свершилось  одно  событие,  заставившее
старого €оганна Ѓудденброка то и дело напевать  от  радости,  а  его  сына
растрогатьсЯ до глубины души.
   ‚оскресным утром, в девЯть часов,  консул  сидел  у  окна  в  маленькой
столовой за громоздким коричневым  секретером,  выпуклаЯ  крышка  которого
благодарЯ хитроумному механизму была  вдвинута  внутрь.  Џеред  ним  лежал
толстый  кожаный  бювар,  набитый  бумагами;  но   он,   склонившись   над
золотообрезной тетрадью в тисненом переплете, усердно  что-то  вписывал  в
нее своим тонким, бисерным, торопливым  почерком,  отрываЯсь  лишь  затем,
чтобы обмакнуть гусиное перо в массивную металлическую чернильницу.
   Ћба  окна  были  раскрыты  настежь,  и  из  сада,  где  солнце  ласково
пригревало первые почки и какие-то две пичужки  дерзко  перекликались  меж
собою, веЯл свежий,  чуть  прЯный  весенний  ветерок,  временами  мЯгко  и
неслышно шевеливший  гардины.  Ќа  белую  скатерть  с  еще  не  сметенными
хлебными крошками ложились ослепительные лучи солнца,  и  веселые  зайчики
суетливо прыгали на позолоте высоких чашек...
   ‚едущие в спальню двери  стоЯли  распахнутыми,  и  оттуда  чуть  слышно
доносилсЯ голос €оганна Ѓудденброка, мурлыкавшего  себе  под  нос  смешную
старинную песенку:

   Ћн предостойный человек
   ‘ галантерейным глЯнцем,
   Ћн варит суп, растит детей
   € пахнет померанцем.

   Ћн тихонько раскачивал колыбельку с зелеными  шелковыми  занавесочками,
почти вплотную придвинутую к  высокой  кровати  под  пологом,  на  которой
лежала консульша. € она, и  ее  супруг,  желаЯ  избежать  излишней  суеты,
перебрались на времЯ сюда, вниз, а отец  и  мадам  Ђнтуанетта,  котораЯ  в
фартуке поверх полосатого платьЯ и в кружевном  чепце  на  тугих,  толстых
буклЯх, сейчас хлопотала у стола, заваленного кусками полотна  и  фланели,
устроили себе спальню в третьей комнате антресолей.
   Љонсул Ѓудденброк почти не оглЯдывалсЯ на  раскрытые  двери,  до  такой
степени он был погружен в свое занЯтие. ‘ его лица не  сходило  серьезное,
почти страдальческое, но в то же времЯ и умиленное выражение. ђот  консула
был полуоткрыт, на глаза времЯ от времени набегали слезы. Ћн писал:
   "‘егоднЯ, 14 апрелЯ 1838 года, утром в шесть  часов,  моЯ  возлюбленнаЯ
супруга ќлизабет, урожденнаЯ Љрегер, с господнего соизволениЯ благополучно
разрешилась дочкой, котораЯ при свЯтом  крещении  будет  наречена  Љларой.
Њилостив был к ней  господь,  хотЯ  доктор  ѓрабов  и  признал,  что  роды
наступили несколько преждевременно, да и до того не  все  с  ней  обстоЯло
благополучно; страданиЯ, которые претерпела беднаЯ  Ѓетси,  были  жестоки.
ѓосподи боже наш! ’ы один пом