толии. Њустафа
надеЯлсЯ на то, что соединение всех турецких сил восточнее
’ауруса позволит ему выступить прЯмо на Љонстантинополь.
Џоследние событиЯ лишили смысла эти сложные переговоры,
которые были скрыты и от …гипта, и от Њекки. џ боЯлсЯ, что
британцев могли бы потрЯсти поддерживавшиесЯ таким образом
”ейсалом сепаратные свЯзи. Ќо из солидарности со
сражавшимисЯ арабами мы не могли перекрыть все пути
примирениЯ с ’урцией. …сли бы европейскаЯ война
провалилась, это было бы длЯ них единственным выходом, и во
мне всегда жил тайный страх перед тем, что ‚еликобританиЯ
могла бы опередить ”ейсала и заключить свой собственный
сепаратный мир, но не с националистами, а с консервативными
турками.

Ѓританское правительство зашло очень далеко в этом
направлении, не информируЯ своего малого союзника. ’очнаЯ
информациЯ о предпринимавшихсЯ шагах и о предложениЯх
(которые были бы фатальными длЯ столь многочисленных
сражавшихсЯ на нашей стороне арабов) приходила ко мне не
официальным, а приватным путем. ‹ишь один раз из двадцати
мои друзьЯ помогли мне больше, чем наше правительство, чьи
действиЯ и молчание были длЯ менЯ одновременно примером,
стимулом и лицензией действовать подобным же образом.

<h3>ѓ‹Ђ‚Ђ 102</h3>

...Њы с „жойсом решились на еще одну из наших совместных
автомобильных экскурсий, на этот раз в Ђзрак, чтобы
разведать дорогу к „ераа. „лЯ этого мы выехали в „жефер,
чтобы встретитьсЯ со знаменитым корпусом верблюжьей
кавалерии, который бесшумно прибыл, словно скользЯ по
сиЯвшей равнине в полном порЯдке, в уставном строю, перед
самым заходом солнца. Ћфицеры и солдаты были окрылены своим
мудоварским успехом и свободой от приказаний и лишений,
свЯзанных с пребыванием в пустыне. Ѓакстон заЯвил, что они
готовы отправитьсЯ теперь куда угодно.

€м предстоЯло отдохнуть два днЯ и принЯть четырехсуточный
рацион с их склада, должным образом развернутого заботами
џнга рЯдом с палаткой Ђуды. ђано утром мы с „жойсом и
‘андерсоном, взЯв с собой нескольких солдат, забрались в
машину техпомощи, за руль которой уселсЯ могучий ђоллс, и
направились в ‚ади Ѓаир, у колодцев которого расположилсЯ
родственник Ђуды Ђльваин -- подавленный, молчаливый
человек, прЯтавшийсЯ здесь, чтобы быть как можно дальше от
Ђуды.

Њы остановились всего на пЯть минут, чтобы договоритьсЯ с
ним о безопасности людей Ѓакстона, и сразу же уехали в
сопровождении юноши дикой наружности из племени ширари,
который должен был помочь нам отыскать дорогу. Њы хотели
выЯснить, проходима ли эта дорога длЯ тЯжелых бронированных
автомобилей, которые должны были прибыть сюда позднее.

Џлато ќрха было вполне проходимым. …го кремневые обнажениЯ
чередовались с островками из затвердевшей грЯзи, и мы
быстро проехали мили, отделЯвшие нас от мелких холмов ‚ади
„жинза, густо поросших съедобной длЯ верблюдов травой.

Ћдетые в лохмотьЯ пастухи абу тайи, разъезжавшие с
непокрытыми головами, с винтовками в руках и распевавшие
какую-то военную песню, собирали вместе нескольких пасшихсЯ
верблюдов. ‡вуки нашего ревущего мотора вспугнули
всадников, скрывавшихсЯ в видневшихсЯ впереди низинах. Њы
направили автомобили вслед за пЯтью всадниками на
верблюдах, изо всех сил уходившими на север, и догнали их
за десЯть минут. Ћни грациозно уложили верблюдов и
поспешили нам навстречу как друзьЯ -- это была
единственнаЯ остававшаЯсЯ им роль, поскольку голые мужчины
не могли позволить себе вступить в ссору с передвигавшимисЯ
быстрее них людьми, укрытыми броней. ќто были люди племени
джази ховейтат, несомненно грабители. ѓромкими криками они
выражали радость по поводу неожиданной встречи со мною. џ
был довольно краток и приказал им немедленно возвращатьсЯ в
своЯ палатки.

Њы проехали по восточному склону “м •аруга по твердой
дороге, но ехали медленно, потому что приходилось
переезжать вброд канавы, выкопанные поперек дороги, и
укладывать фашины из кустарника в тех местах, где старицы
от паводковых вод были мЯгкими или засыпаны толстым слоем
песка. Љ концу днЯ мы обратили внимание на то, что долина
еще больше зазеленела обильно росшей пучками травой, кормом
длЯ наших будущих караванов.

“тром северный воздух и свежий ветер были настолько
холодными, что мы устроили себе горЯчий завтрак. Ќемного
согревшись, под ровный гул моторов мы двинулись через место
слиЯниЯ “м •аруга с „ирвой, по широкому бассейну самой
„ирвы и за едва заметный водораздел в „жешу. ќто были
мелкие водные системы, спускавшиесЯ к ‘ирхану через Ђммари,
который Я намеревалсЯ посетить, потому что в случае неудачи
в Ђзраке нашим следующим прибежищем должен был стать
Ђммари, если он окажетсЯ доступным длЯ автомобилей. ќти
бесконечные "если" врывались почти в каждый наш новый
план.

Ќочной отдых освежил ђоллса и ‘андерсона, и они блестЯще
переправили нас через шафрановый крЯж невысокой „жеши и
выехали в большую долину. Љ вечеру мы увидели меловые грЯды
и, объехав их бледные пепельные склоны, оказались в
‘ирхане, как раз у самых колодцев. ќто обеспечивало нам
безопасный отход, потому что никакой противник не обладал
достаточной мобильностью, чтобы запереть длЯ нас
одновременно и Ђзрак, и Ђммари.

Њы дозаправили радиаторы ужасающей водой из пруда, в
котором когда-то играли ”аррадж и „ауд, и двинулись на
запад через голые крЯжи, пока не оказались уже достаточно
далеко от колодцев, чтобы в темноте на нас не наткнулись
рейдовые отрЯды. ’ам мы с „жойсом сидели, наблюдаЯ заход
солнца. ‚ небе переливались цвета от серого до розового,
затем красного и такого невероЯтно глубокого алого, что мы
затаили дыхание в ожидании какого-нибудь выброса огнЯ или
удара грома, который разорвал бы царившую вокруг
головокружительную тишину. ’ем временем солдаты открыли
банки с мЯсными консервами, заварили чай и разложили все
это вместе с бисквитами на одеЯле длЯ вечерней трапезы.
Џотом, завернувшись в несколько других одеЯл, мы роскошно
выспались.

Ќа следующий день мы быстро проехали через дельту ѓадафа до
громадной покрытой грЯзью равнины, раскинувшейсЯ на семь
миль на юг и на восток от болот под старым азракским
замком.

‘егоднЯ мираж скрыл от наших глаз границы равнины пЯтнами
цвета синеватой стали, которые оказались поднЯвшимисЯ
высоко в воздух купами тамариска, чьи контуры сглаживала
знойнаЯ дымка. џ планировал доехать до источников
Њеджабера. Џо его поросшему деревьЯми руслу мы могли бы
проехать незамеченными, и ђоллс решительно бросил свою
машину вперед, через широкую полосу зарослей высокого
камыша. „орога перед нами постепенно опускалась, и за нами
вставал султан пыли, похожий на какого-то извивающегосЯ
дьЯвола.

Ќаконец тормоза протестующе запели, когда мы углубились в
плантацию молодого тамариска, возвышавшегосЯ над
наметенными ветром кучами песка. Њы извивались между ними,
пока не кончилсЯ тамариск, и его место не занЯл влажный
песок, испещренный колючим кустарником. Ђвтомобиль
остановилсЯ за возвышенностью Ђйн эль-Ђссада, под
прикрытием тростника, между стеблЯми которого, как
драгоценные камни, сверкали капли прозрачной воды.

Њы осторожно поднЯлись на невысокий могильный холм над
большими прудами и увидели, что места водопоЯ пусты. Ќад
открытым пространством висела дымка, но здесь, где землЯ
была покрыта кустарником и не могли собиратьсЯ волны зноЯ,
резкий свет солнца освещал перед нами долину, такую же
кристально чистую, как и ее струившиесЯ воды, и пустынную,
если не считать диких птиц да стад газелей, робко
толпившихсЯ группами и готовых к бегству от страха перед
выхлопом наших машин.

ђоллс вел машину мимо римского рыбного садка; мы проехали
краем западного лавового полЯ вдоль заросшего травой болота
к синим стенам молчаливого форта с его шелестевшими, как
шелк, кронами пальм. ЊертваЯ тишина форта внушала скорее
страх, нежели сулила покой. џ чувствовал себЯ виноватым в
том, что увлек автомобиль с его безукоризненно вышколенным
экипажем из одетых в хаки северЯн в такую даль, в это
скрытое от всех легендарное место. Ћднако моим спутникам
очень понравилсЯ окружавший нас пейзаж, который был похож
на декорацию, написанную рукой опытного художника. Ќовизна
и уверенность в себе делала длЯ них Ђзрак более
привлекательным, чем безжизненнаЯ равнина.

Њы остановились всего на несколько минут. џ и „жойс
поднЯлись на западную башню форта и пришли к единому мнению
о том, что многочисленные преимущества Ђзрака делают его
вполне пригодным в качестве промежуточной базы, хотЯ, к
моему огорчению, здесь не было пастбища, поэтому врЯд ли
возможно будет расположитьсЯ тут на времЯ между первым и
вторым рейдами. Џотом мы проехали через северную часть
низины и убедились в том, что она представлЯла собой
готовую посадочную площадку длЯ аэропланов, которые ‘иддонс
должен был придать нашему летучему отрЯду. ‚ числе других
положительных качеств этой местности Я отметил хорошую
видимость. Ќаши машины, которым предстоЯло промчатьсЯ
двести миль до этой новой их базы, не смогут не заметить
этот Янтарный щит, отражающий Яркий свет солнца.

Њы снова, в ускоренном темпе, двинулись в открытую
кремнистую пустыню. ‚ эти послеполуденные часы было очень
жарко, особенно под пылавшими колпаками стальных башен
броневика, но наши водители как-то выдерживали это, и еще
до захода солнца мы были на гребне крЯжа, разделЯвшего
долины „жеши и открывавшего более короткий и легкий путь в
сравнении с дорогой, по которой ехали сюда.

Ќочь застала нас намного южнее Ђммари, и мы остановились на
господствовавшей над местностью высотке, где дул
драгоценный после дневной жары легкий ветерок, доносивший к
нам ароматы растительности со склонов „жебель „руза. ’рудно
описать удовольствие, которое нам доставил сваренный
солдатами чай, после которого мы, разложив по углам нашего
стального Ящика по нескольку одеЯл, уснули на мЯгком ложе.
ќта поездка доставлЯла мне одно удовольствие, потому что у
менЯ не было никаких забот, кроме разведки дороги. Љ тому
же ей придавали пикантность воспоминаниЯ о юноше из племени
шерари. ќти воспоминаниЯ были совершенно естественными, и
не только потому, что на мне одном была одежда его племени,
но и потому, что Я говорил на его диалекте. …го, этого
отверженного беднЯгу, никто раньше не принимал всерьез, и
он был поражен таким добрым обращением с ним англичанина.
…го не только ни разу не побили, но даже не сказали ему
грубого слова.

Ћн говорил, что все солдаты держались отстраненно и
замкнуто и что он чувствовал какую-то угрозу в их плотно
обтЯгивавшей, недостаточно покрывавшей тело одежде и во
всем их мрачном облике. Ќа нем развевались от ветра юбки,
плащ и концы головного платка, на солдатах же были только
рубахи и шорты, краги и башмаки, и ветру не было за что на
них зацепитьсЯ. ќти вещи солдаты не снимали ни днем, ни
ночью, и они, словно кора на дереве, сковывали тела людей в
жару, когда они, обливаЯсь потом, ковырЯлись в своих
запыленных, в подтеках горЯчего масла машинах.

Љроме того, они всегда были гладко побриты и одеты все
одинаково, и его, привыкшего отличать одного человека от
другого главным образом по одежде, сбивало с толку это
внешнее однообразие. —тобы их различать, ему приходилось с
трудом запоминать индивидуальные особенности их почти
обнаженных форм. Ћни ели недоваренную пищу, пили горЯчий
напиток, мало разговаривали друг с другом, а когда это
случалось, чуть ли не каждое слово вызывало у них какой-то
непонЯтный трескучий смех, недостойный человека. ћноша
шерари был уверен в том, что солдаты -- мои рабы и что в
их жизни мало отдыха и радостей, хотЯ любой парень из его
племени считал бы роскошью возможность ехать со скоростью
ветра, удобно сидЯ в кресле, и каждый день есть мЯсо,
вкусное консервированное мЯсо.

“тром мы снова мчались по нашему крЯжу и после полуднЯ
прибыли в Ѓаир. Љ сожалению, у нас были проблемы с шинами.
Ѓронеавтомобиль оказалсЯ слишком тЯжел длЯ кремнистого
щебнЯ, колеса все времЯ слегка проваливались, когда мы
ехали на третьей передаче, и от этого шины сильно
нагревались. Љамеры не раз лопались, нам приходилось
останавливатьсЯ, поднимать машину домкратом и менЯть либо
колесо, либо шину. Џогода была, как всегда, жаркой, и
необходимость останавливатьсЯ, поднимать броневик и
накачивать шины выводила нас из себЯ. ‚ полдень мы доехали
до большого хребта, по которому предстоЯло ехать до ђас
Њухейвира. џ обещал нашим помрачневшим водителЯм прекрасную
дорогу.

’акой она и была. ‚се мы словно обрели второе дыхание, даже
шины не доставлЯли хлопот, когда мы мчались по извилистому
хребту, описываЯ длинные кривые то с востока на запад, то в
обратном направлении, оглЯдываЯ сверху то открывавшиесЯ
взору слева от нас неглубокие долины, простиравшиесЯ к
‘ирхану, то раскинувшуюсЯ справа равнину, по которой в
отдалении проходила •иджазскаЯ железнаЯ дорога. ‘ветлыми
пЯтнами, видневшимисЯ сквозь дымку, застилавшую горизонт,
были ее станции, залитые потоками солнечного света.

Џеред самыми сумерками мы добрались до конца хребта,
спустились в низину и со скоростью сорок миль в час
поднЯлись по склону •ади. Џеред самым наступлением темноты
мы подъехали по пахотным угодьЯм Ђусаджи к колодцам Ѓаира.
„олину освещало множество костров. ќто Ѓакстон и Њаршалл с
верблюжьей кавалерией расположились лагерем после двух
нетрудных переходов из ќль „жефера.

‚округ колодцев царило раздражение и недовольство, потому
что в Ѓаире их было всего два, и теперь оба они буквально
осаждались желавшими дорватьсЯ до воды. €з одного люди
племен ховейтат и бени сахр черпали воду длЯ своих
натерпевшихсЯ жажды шестисот верблюдов, а вокруг другого
толпились с тысЯчу друзских и сирханских беженцев,
дамаскских торговцев и армЯн, направлЯвшихсЯ в Ђкабу. ќти
шумно ссорившиесЯ между собой бедолаги перекрывали нам
доступ к воде.

Њы с Ѓакстоном уединились, чтобы провести военный совет.
џнг, как и обещал, прислал в Ѓаир двухнедельный рацион длЯ
солдат и животных. Ћт него оставалось продуктов на шесть
дней длЯ людей и на десЯть дней фуража длЯ верблюдов.
Џогонщики верблюдов выехали из „жефера в настроении,
близком к мЯтежу от страха перед пустыней. Џо пути они
потерЯли, разворовали или продали часть запасов, имевшихсЯ
у Ѓак-стона.

џ подозревал в этом жаловавшихсЯ армЯн, но с них взЯть было
нечего, и нам пришлось изменить наш план применительно к
новым условиЯм. Ѓакстон освободил свой караван от всего
лишнего, а Я вместо двух бронеавтомобилей оставил один и
выбрал другую дорогу.

<h3>ѓ‹Ђ‚Ђ 103</h3>

Њне пришлось помочь корпусу верблюжьей кавалерии завершить
долгую процедуру водопоЯ из колодцев глубиной в сорок
футов, порадовавшись покладистости Ѓакстона и его трехсот
солдат. Љазалось, что их присутствие оживило долину, и люди
племени ховейтат, которые никак не могли представить себе,
что на свете так много англичан, никак не могли
насмотретьсЯ на происходившее. џ гордилсЯ их проворством и
четкой организованностью их добровольной работы. ђЯдом с
ними иностранцами в Ђравии выглЯдели арабы. Ѓак-стон был
исполнен радости, потому что был человеком понимающим,
начитанным и смелым, однако он занималсЯ главным образом
подготовкой к продолжительному форсированному маршу.

џ проводил многие часы за раздумьЯми, подытоживаЯ все
сделанное, чтобы понЯть, где Я оказалсЯ в переносном смысле
этого слова в этот тридцатый день моего рождениЯ. џ
вспомнил о том, как четыре года назад собиралсЯ к тридцати
стать генералом и удостоитьсЯ дворЯнства. ќти желаниЯ были
теперь в пределах досЯгаемости (если Я проживу еще четыре
недели) -- только фальшь, которую Я чувствовал по
отношению к арабам, излечивала менЯ от грубой
амбициозности.

ђЯдом со мной были верившие мне арабы, мне доверЯли Ђлленби
и Љлейтон, за менЯ умирали мои телохранители, и Я начинал
задумыватьсЯ над тем, не основаны ли все завоеванные
репутации, в том числе и моЯ, на обмане.

’еперь предстоЯло установить прейскуранты моей
деЯтельности. ‹юбой мой искренний протест называли
скромностью, недооценкой самого себЯ и очаровательностью --
людЯм всегда хотелось верить в романтическую сказку. ќто
менЯ раздражало. џ не был скромным, но стыдилсЯ своей
неловкости, своей физической оболочки и своей
непривлекательности, делавшей менЯ человеком
некомпанейским. “ менЯ было такое чувство, что менЯ считали
поверхностным. ќто приводило к усердной детализации --
пороку дилетантов, делающих первые шаги в своем искусстве.
Ќасколько моЯ война была перегружена мыслЯми, так как Я не
был солдатом, настолько моЯ деЯтельность была перегружена
деталЯми, так как Я не был человеком действиЯ. ќто была
интенсивнаЯ деЯтельность сознаниЯ, всегда заставлЯвшаЯ менЯ
смотреть на любые факты с позиции критики.

Љ этой позиции следует добавить постоЯнное испытание
голодом, усталостью, жарой или холодом и скотством жизни
среди арабов. ‚се это делало человека ненормальным. ‚место
фактов и цифр мои блокноты пестрели записЯми мыслей,
мечтаний и самооценок, навеЯнных нашим положением и
выраженных абстрактными словами в пунктирном ритме
верблюжьей походки.

‚ этот день рождениЯ в Ѓаире Я принЯлсЯ, чтобы
удовлетворить собственное чувство искренности,
анатомировать свои убеждениЯ и мотивы, нащупываЯ их в
непроглЯдном мраке своего сознаниЯ. ‡астенчивость,
порожденнаЯ неуверенностью в себе, ложилась на мое лицо
маской, часто маской безразличиЯ или легкомыслиЯ, и
озадачивала менЯ. Њои мысли цеплЯлись за этот кажущийсЯ
покой, знаЯ, что это всего лишь маска; несмотрЯ на мои
попытки никогда не задерживатьсЯ на том, что представлЯлось
интересным, бывали слишком сильные моменты, чтобы их можно
было контролировать, и это пугало менЯ.

џ отлично сознавал присутствие во мне свЯзанных вместе сил
и ипостасей, и именно они определЯли мой характер. Њне
страстно хотелось нравитьсЯ людЯм -- так сильно, что Я так
никогда и не смог никому дружески открытьсЯ. ‘трах перед
неудачей столь важной длЯ менЯ попытки заставлЯл менЯ
воздерживатьсЯ от нее. Љроме того, существовал известный
стандарт: за откровенность впоследствии оказывалось стыдно,
если другой не был способен на вполне адекватный ответ на
том же Языке, посредством тех же самых способов и по тем же
самым мотивам.

Ѓыло стремление стать знаменитым, но был также и страх
перед тем, что люди заподозрЯт менЯ в чрезмерном тщеславии.
Џрезрение к собственной страсти отличатьсЯ от других
заставлЯло менЯ отказыватьсЯ от всех предлагавшихсЯ
почестей. џ дорожил собственной независимостью почти так
же, как любой бедуин, но бессилие моего видениЯ лучше всего
показало мне мой образ на лживых картинах, а подслушанные
мною косвенные замечаниЯ других позволили мне лучше понЯть
создаваемое мною впечатление. ‘тремление подслушивать и
подсматривать все, что происходит со мною самим, было моим
постоЯнным штурмом моей собственной, так и оставшейсЯ
неприступной цитадели.

…сли кто-то хотел применить ко мне силу, Я таких людей
ненавидел. ЏоднЯть руку на живое существо длЯ менЯ было
равноценно осквернению самого себЯ. Ђ попытка дотронутьсЯ
до менЯ или слишком быстро проЯвить ко мне интерес
заставлЯла менЯ содрогнутьсЯ. џ мог бы выбрать
противоположное только в том случае, если бы мой ум не был
деспотичным. џ всегда был горЯчим сторонником абсолютизма
женщин и животных и больше всего сетовал на свою судьбу,
когда видел какого-нибудь солдата с женщиной или же
человека, ласкавшего собаку, потому что мне всегда хотелось
быть таким же совершенным, но мой тюремщик сразу же уводил
менЯ в камеру. ‚о времЯ войны мои чувства и иллюзии всегда
оставались внутри менЯ, и этого было достаточно, чтобы
победить, но совсем недостаточно, чтобы уничтожать
побежденных или сдерживать свои чувства, если они не
вызывают у тебЯ ненависти, а наоборот, и, возможно,
истинное постижение любви могло бы состоЯть в любви к
презирающему тебЯ.

Њне нравилось то, что было ниже менЯ, и Я шел за
удовольствиЯми и приключениЯми вниз. ’ам виделась
уверенность в падении, конечнаЯ безопасность. —еловек мог
поднЯтьсЯ на любую высоту, но всегда существовал уровень
животного, ниже которого он пасть не мог. ќто было
удовлетворение, за которым следовал отдых. ‘ила
обстоЯтельств, годы и ложное достоинство все больше и
больше лишали менЯ этого, но осталсЯ стойкий привкус
свободы от двух юношеских недель в Џорт-‘аиде, от погрузки
углЯ на пароходы вместе с другими отверженными с трех
континентов и от свертываниЯ ночью в клубок, чтобы
выспатьсЯ на волнорезе под „е ‹ессепсом во времЯ отлива.

Џравда, всегда была опасность, что †елание только ожидает
повода взорватьсЯ. Њой рассудок был насторожен и молчалив,
как дикаЯ кошка, чувства -- подобны грЯзи, в которой
увЯзли ее лапы, и мое "Я" (всегда помнившее о себе и о
своей застенчивости) говорило этому животному, что было
дурно пускатьсЯ в плЯс и вульгарно есть после того, как
придушил добычу. Ќа свете не было ничего, что могло бы
испугать это "Я", запутавшеесЯ в нервах и сомнениЯх; оно
было реальным зверем, а всЯ эта книга его шелудивой шкурой,
высушенной, набитой соломой и выставленной напоказ людЯм.

џ быстро перерос идеи. € поэтому не доверЯл высококлассным
специалистам, которые нередко были всего лишь интеллектами,
запертыми между высокими стенами, и действительно
превосходно, во всех деталЯх знали каждый камень мостовой
во дворе своей тюрьмы, тогда как Я на их месте мог бы
знать, из какого карьера вырублены эти камни и сколько
заработал каменщик. џ обвинЯл их в неточности, потому что
всегда находил материалы, которые могли служить некоей
цели, а †елание было надежным проводником по некоей
единственной из множества дорог, ведущих от цели к
свершению. Џлоти здесь места не было.

џ многое понимал, многое недооценивал, многое пристально
рассматривал и принимал как таковое, потому что
убежденности в своих действиЯх у менЯ не было. ‚ымысел
представлЯлсЯ мне более ценным, чем конкретнаЯ
деЯтельность. ЊенЯ посещали амбиции карьеризма, но не
задерживались, потому что мое критическое "Я" не могло бы
не заставить менЯ отвергнуть их возможные плоды. џ всегда
поднималсЯ выше обстоЯтельств, в которые оказывалсЯ
вовлечен, но ни с одним из них добровольно не свЯзывал себЯ
никакими обЯзательствами. „ействительно, Я смотрел на себЯ
как на источник опасности длЯ обычных людей, поскольку
обладал способностью неуправлЯемо отклонЯтьсЯ от курса,
распорЯжаЯсь ими.

џ следовал, а не начинал, и, по правде говорЯ, даже
следовать у менЯ не было никакого желаниЯ. Ѓыла лишь
слабость, удерживавшаЯ менЯ от умственного самоубийства,
какаЯ-то вЯлаЯ задача постоЯнно глушить огонь в печи моего
мозга. џ развивал идеи других людей и помогал им, но так
никогда и не создал ничего сам, поскольку не мог одобрЯть
созидание. Љогда что-то создавали другие, Я мог сделать все
длЯ того, чтобы результат превзошел все ожиданиЯ, оказалсЯ
лучшим.

ђаботаЯ, Я всегда старалсЯ служить, потому что роль лидера
слишком бросалась в глаза. Џодчинение приказу обеспечивало
экономию мучительной мысли, было своего рода холодильником
длЯ характера и желаний и безболезненно вело к забвению
деЯтельности. Ќеотъемлемой частью моей неудачи всегда было
отсутствие начальника, который мог бы мною понукать. ‚се
мои начальники либо по неспособности, либо от
нерешительности, либо потому, что Я им нравилсЯ,
предоставлЯли мне слишком полную свободу, как если бы не
понимали, что добровольнаЯ склонность к рабскому подчинению
ЯвлЯла собою высшую гордость болезненной натуры, а
альтруистское страдание -- ее самым желанным украшением.
‚место этого они предоставлЯли мне свободу действий,
которой Я злоупотреблЯл с вЯлой снисходительностью. ‚
каждом саду, на который может польститьсЯ вор, должен быть
сторож, собаки, высокий забор, колючаЯ проволока. € никакой
безрадостной безнаказанности!

”ейсал был храбрым, слабым, невежественным человеком,
пытавшимсЯ делать работу, котораЯ была под силу только
гению, пророку или крупному преступнику. џ служил ему из
состраданиЯ, и этот мотив унижал нас обоих. Ђлленби больше
всего отвечал моей тоске по хозЯину, но мне приходилось его
избегать, не осмеливаЯсь признать поражение из опасениЯ,
как бы он не произнес то дружеское слово, которое не могло
бы не поколебать мою верность. € все же этот человек с его
ничем не запЯтнанным величием и интуицией был длЯ нас
настоЯщим идолом.

‘уществовали некоторые качества, например мужество, которые
не могли существовать самостоЯтельно и, чтобы проЯвитьсЯ,
должны были смешиватьсЯ с какой-то хорошей или дурной
средой. ‚еличие Ђлленби было другим с точки зрениЯ самой
категории этого понЯтиЯ. …го независимость была гранью
характера, а не интеллекта. Ћна делала излишними длЯ него
обычные человеческие качества: ум, фантазию,
проницательность, трудолюбие. ‘удить о нем по нашим
стандартам было так же нелепо, как судить о степени
заостренности носа океанского лайнера по остроте бритвы.
…го внутреннЯЯ сила делала эти стандарты неприменимыми к
нему.

Џохвалы, расточавшиесЯ другим, возбуждали во мне отчаЯнную
ревность, потому что Я оценивал их по их нарицательной
стоимости, тогда как если бы точно так же похвалили менЯ
хоть десЯть раз крЯду, Я посчитал бы, что эти похвалы
ничего не стоЯт. џ был постоЯнным, неминуемым военным судом
длЯ самого себЯ, потому что длЯ менЯ внутренние пружины
действиЯ не были подкреплены знанием чужого опыта. Ћказание
довериЯ должно быть в первую очередь продумано, предвидено,
подготовлено, проработано. Њое "Я" подвергалось
обесценению некритической похвалой другого.

Љогда какаЯ-то цель оказывалась в пределах доступного длЯ
менЯ, Я больше ее не желал. џ черпал наслаждение в самом
желании. Љогда желание завоевывало мою голову, Я прилагал
все усилиЯ, пока наконец не получал возможности протЯнуть
руку и взЯть это желаемое. Ђ затем отворачивалсЯ
удовлетворенный тем, что это оказалось в моих силах. џ
искал только самоутверждениЯ.

Њногое из того, что Я делал, шло от этого эгоистического
любопытства. ЋказываЯсь в новой компании, Я пыталсЯ
привлечь внимание к проблемам распутного поведениЯ,
наблюдаЯ влиЯние того или иного подхода на моих слушателей
и рассматриваЯ коллег-мужчин как многочисленные мишени длЯ
моей интеллектуальной изобретательности и остроумиЯ, пока
дело не доходило до откровенного подшучиваниЯ. ќто делало
менЯ неудобным длЯ других людей, они начинали чувствовать
себЯ неловко в моем присутствии. Љ тому же они проЯвлЯли
интерес ко многому тому, что мое самосознание решительным
образом отвергало. Ћни разговаривали о еде и о болезнЯх, об
играх и чувственных наслаждениЯх. џ испытывал стыд за себЯ,
глЯдЯ на то, как они деградируют, погрЯзают в болоте
физического. „ействительно, истина состоЯла в том, что Я не
был похож на "себЯ", и Я сам мог это видеть и слышать от
других.

<h3>ѓ‹Ђ‚Ђ 104</h3>

Њои мысли были прерваны сообщением о непонЯтной суматохе в
палатках племени товейха. “видев бежавших ко мне с громкими
криками людей, Я приготовилсЯ к тому, что придетсЯ
улаживать драку между арабами и солдатами корпуса
верблюжьей кавалерии, но оказалось, речь шла о помощи: за
два часа до этого племЯ шаммар совершило под ‘найниратом
набег на владениЯ племени товейха. Ќапавшие угнали
восемьдесЯт верблюдов. —тобы не показатьсЯ совершенно
безразличным к этому, Я посадил на запасных верблюдов
четверых или пЯтерых своих людей, друзей и родственников
пострадавших и послал их вдогонку за грабителЯми. Ѓакстон
со своими солдатами выступил после полуднЯ, сам же Я
задержалсЯ до вечера, чтобы проследить за тем, как мои люди
грузили шесть тысЯч фунтов пироксилина на тридцать
египетских вьючных верблюдов. Њоим недовольным
телохранителЯм предстоЯло вести этот караван со
взрывчаткой.

Њы договорились с Ѓакстоном о том, что он заночует недалеко
от •ади, и направились туда, однако не обнаружили ни
костра, ни натоптанной дороги. Њы внимательно всматривались
в темноту, не обращаЯ вниманиЯ на дувший прЯмо в лицо со
стороны •ермона неприЯтный северный ветер. —ерные склоны,
овеваемые суровым ветром пустыни, были безмолвны и казались
нам, городским жителЯм, привыкшим к запаху дыма, или пота,
или свежевспаханной земли, подозрительными, навевавшими
дурные предчувствиЯ, почти опасными. Њы повернули назад и
комфортабельно расположились на ночь под нависшим над
дорогой выступом в почти монастырском уединении.

“тром мы долго осматривали открывшуюсЯ нашим взорам
простиравшуюсЯ миль на пЯтьдесЯт пустынную местность,
надеЯсь увидеть наших пропавших спутников, когда наконец со
стороны •ади донессЯ крик „ахера, увидевшего их караван,
приближавшийсЯ по извилистой тропе с юго-востока. Ќакануне
они еще до наступлениЯ темноты сбились с дороги и
остановились до рассвета. Њои люди подсмеивались над их
проводником шейхом ‘алехом, ухитрившимсЯ заблудитьсЯ на
пути между ’лайтукватом и Ѓаиром, который был не сложнее
дороги от ’риумфальной арки до Ћксфордской площади в
‹ондоне.

Ћднако утро было восхитительным, солнце светило нам в
спину, а ветер освежал наши лица. ‚ерблюжьЯ кавалериЯ
величественно уходила за покрытые инеем вершины в зеленые
глубины „ирвы. ‘олдаты Ѓакстона выглЯдели совсем не так
импозантно, как при вступлении в Ђкабу, потому что его
гибкий ум позволил ему перенЯть опыт боевых действий
нерегулЯрной армии и приспособить уставные требованиЯ к
новым условиЯм.

Ћн изменил походный строй своей колонны, отказавшись от
формального разделениЯ на две роты, и теперь вместо прежних
безупречных цепочек всадники двигались группами,
разделЯвшимисЯ или снова без задержки соединЯвшимисЯ в
зависимости от состоЯниЯ дороги или поверхности грунта. Ћн
уменьшил грузы и заставил перевесить их так, чтобы сделать
шаг верблюдов длиннее, что увеличило расстоЯние суточного
перехода. Ћн включил в походный распорЯдок своей пехоты на
верблюдах остановки по потребности (чтобы верблюды могли
помочитьсЯ!) и ввел послаблениЯ в отношении ухода за
животными. Џрежде приходилось их чистить, холить, как
китайских мопсов, и каждаЯ остановка сопровождалась шумным
массажем горбов освобожденных от вьюков верблюдов путем
обхлопываниЯ их потниками. ’еперь же за счет этой экономии
увеличилось времЯ, в течение которого животные могли есть
подножный корм и отдыхать.

‚ результате всего этого наш имперский корпус верблюжьей
кавалерии стал быстрым, гибким, выносливым и молчаливым, за
исключением тех случаев, когда животные собирались в одном
месте, потому что тогда все три сотни верблюдов-самцов
поднимали в унисон такой рев, что звуки этого концерта
разносились в ночи на многие мили. Љаждый очередной переход
делал солдат все больше похожими на рабочих, они все
комфортнее чувствовали себЯ на верблюдах, становились более
крепкими, стройными и проворными. Ћни вели себЯ как
школьники на каникулах, а дружеское общение между офицерами
и солдатами делало всю атмосферу просто восхитительной.

Њои верблюды научились арабской походке на полусогнутых
коленЯх, с поворотом лодыжек, шаг их несколько удлинилсЯ и
стал чуть быстрее обычного. ‚ерблюды Ѓакстона шли
неторопливой привычной рысью, без вмешательства со стороны
солдат, сидевших на их крупах и отделенных от прЯмого
контакта с ними подкованными железом башмаками, а также
деревом и сталью манчестерских седел.

•отЯ Я начинал каждый этап пути с ехавшим рЯдом в повозке
Ѓакстоном, мы с моими пЯтью спутниками всегда оказывались
далеко впереди, особенно когда Я ехал на своей стройной
Ѓахе, -- ширококостной, громадного роста верблюдице,
получившей свое имЯ за тонкий визг, в который превратилсЯ
ее рев после того, как пулЯ прошила ей подбородок. ќто было
очень породистое, но со скверным характером полудикое
животное, не терпевшее обычного шага. ‚ысоко задрав нос, с
развевающейсЯ по ветру гривой, Ѓаха выплЯсывала на ходу
какой-то сложный танец, который ненавидели мои агейлы за
то, что он утомлЯл их нежные чресла, мне же он, пожалуй,
даже нравилсЯ.

‚ыигрываЯ таким образом у британцев три мили, мы
подыскивали какой-нибудь участок с густой травой или с
сочными колючками и ложились отдохнуть, упиваЯсь теплой
свежестью воздуха, предоставлЯЯ верблюдам возможность
попастись, пока нас не догонЯли остальные.

‘квозь жаркое марево, трепетавшее поверх сверкавшего на
солнце кремнЯ, устилавшего склоны крЯжа, в поле нашего
зрениЯ сначала показывалась узловатаЯ коричневаЯ масса
колонны, котораЯ словно пульсировала от раскачиваниЯ
шагавших верблюдов. Џо мере приближениЯ эта масса
разделЯлась на небольшие группы, которые то разрывались, то
сливались одна с другой. Ќаконец, когда караван был уже
совсем близко, мы начинали различать отдельных всадников,
похожих на больших водоплавающих птиц, по грудь погруженных
в серебристую дымку, впереди которых величественно
покачивалась в седле атлетическаЯ фигура Ѓакстона,
возглавлЯвшего своих обожженных солнцем веселых, затЯнутых
в хаки солдат.

Ѓыло странно видеть, как по-разному они ехали. Ћдни сидели
вполне естественно, несмотрЯ на грубые, жесткие седла,
другие как-то выпЯчивали зады, наклонЯЯсь вперед, как
арабские крестьЯне, третьи приподнимались в седле, словно
ехали на австралийских скаковых лошадЯх. Њои люди, судЯ по
их виду, едва удерживались от насмешек, Я же сказал им о
том, что отберу из этих трехсот солдат сорок парней,
которые дадут сто очков вперед в искусстве верховой езды, в
бою и в выносливости любому из четырех десЯтков солдат
фейсаловской армии.

‚ полдень мы остановились на час или на два под ђас
Њухейвиром, потому что, хотЯ жара в тот день была меньше,
чем в августе в …гипте, Ѓакстон не захотел заставлЯть своих
солдат двигатьсЯ по этому пеклу без перерыва. ‚ерблюдов мы
отпустили попастись, сами же после завтрака улеглись
немного поспать, игнорируЯ вцепившихсЯ в наши потные спины
мух, скопищем сопровождавших нас от самого Ѓаира. Њои
телохранители ворчали, считаЯ, что ехать на груженых
верблюдах было ниже их достоинства, уверЯли, что никогда
раньше они не терпели такого позора, и богохульно молили
Ђллаха о том, чтобы мир не узнал о моем деспотизме по
отношению к ним.

Ћни были вдвойне недовольны, потому что вьючные верблюды
были сомалийскими, максимальнаЯ скорость хода которых не
превышала около трех миль в час. Љолонна же Ѓакстона делала
по четыре мили, сам Я больше пЯти, и, таким образом, длЯ
‡ааги с его сорока разбойниками наши переходы были
медленной пыткой, разнообразие в которую вносили только
артачившиесЯ верблюды да необходимость поправлЯть
съезжавшие с них вьюки.

џ ругал их за эти капризы, называЯ обозниками, или кули, и
всЯчески высмеивал, пока они не стали над собой смеЯтьсЯ
сами. Џосле первого днЯ пути они согласились с предложением
продлить дневные переходы на темное времЯ (очень ненадолго,
потому что животные, страдавшие куриной слепотой, в темноте
ничего не видели), сократить времЯ завтрака и полуденных
привалов. Љараван за времЯ пути не потерЯл ни одного вьюка
из их груза, что было большим достижением длЯ этих
изысканных джентльменов, оказавшимсЯ возможным только
потому, что под их внешним лоском скрывались самые лучшие
погонщики верблюдов из тех, кого можно было нанЯть в
Ђравии.

Ќа этот раз мы заночевали в ѓадафе. Љогда мы остановились
на привал, нас обогнал броневик. ‘иЯющий проводник из
племени шерари ухмылЯлсЯ нам из-под крышки броневой башни.
—асом или двумЯ позднее прибыл ‡ааги, доложивший, что все в
порЯдке.

Ћн попросил Ѓакстона не убивать прЯмо на дороге верблюдов,
получивших повреждениЯ на марше, потому что его солдаты
каждый раз использовали это как предлог длЯ очередной
трапезы с верблюжатиной, и движение каравана задерживалось.
‡ааги никак не мог понЯть, почему британцы убивали своих
больных верблюдов. џ объЯснил ему, что мы считали своим
долгом застрелить товарища, тЯжело раненного в бою, и
которому уже ничем нельзЯ было помочь, но он возразил, что
это может покрыть нас позором. Ћн был уверен в том, что
врЯд ли нашелсЯ бы человек, который не предпочел бы
постепенную смерть в пустыне от слабости внезапному
прерыванию жизни. „ействительно, в его понимании самаЯ
медленнаЯ смерть была милосерднее всего другого, поскольку
отсутствие надежды смЯгчило бы горечь поражениЯ в бою и
предоставило бы душе человека возможность раскаЯтьсЯ в
грехах и подготовитьсЯ к принЯтию Ѓожьего прощениЯ. Ќаш
английский довод, согласно которому быстрое умерщвление
чего угодно, кроме человека, есть высшее добро, он всерьез
не принимал.

<h3>ѓ‹Ђ‚Ђ 105</h3>

Љаждый новый наш день был похож на предыдущий, всЯкий раз
мы с трудом продвигались на сорок миль. Ћднако предстоЯщий
день был последним перед выполнением задачи по разрушение
моста... џ отправил половину своих людей из вьючного
каравана вперед, чтобы они оседлали каждую из окрестных
высот. ќто было сделано, но пользы нам не принесло: когда
мы уверенно и бодро двигались к уже хорошо видному впереди
нашему прибежищу Њуаггару, с юга показалсЯ турецкий
аэроплан, облетел нашу колонну и улетел в направлении
нашего движениЯ -- в сторону Ђммана.

Љ полудню мы в мрачном настроении въехали в Њуаггар и
укрылись в развалинах фундамента римского храма. Ќаши
наблюдатели занЯли позицию на гребне, откуда открывалсЯ вид
на убранные полЯ равнины, простиравшейсЯ до линии
•иджазской железной дороги. Њы осматривали в бинокль горные
склоны, серые камни на которых были похожи на стада
пасшихсЯ овец.

Њои люди отправились в раскинувшиесЯ под нами деревни,
чтобы узнать новости и предупредить жителей, чтобы они не
выходили из домов. ‚озвратившись, они сказали, что
обстановка складывалась не в нашу пользу. ‚округ лежавших
на токах буртов провеЯнной кукурузы стоЯли турецкие
солдаты, потому что сборщики налогов всегда замерЯли
обмолоченное зерно под охраной подразделений пехоты на
мулах. ’ри таких отрЯда, всего сорок солдат, провели эту
ночь в трех деревнЯх, ближайших к большому мосту, -- тех
самых деревнЯх, через которые нам неизбежно предстоЯло не
раз пройти.

Њы собрались на экстренный совет. Ђэроплан либо обнаружил
нас, либо нет. ќто в худшем случае могло привести к
усилению охраны моста, но не вызывало у менЯ больших
опасений. ’урки, вероЯтнее всего, посчитают, что мы
представлЯем собою авангард третьего рейда на Ђмман и
скорее сосредоточат, нежели рассредоточат свои отрЯды.
‘олдаты Ѓакстона были опытными бойцами, и он составил
прекрасные планы. “спех был обеспечен.

‘омнение вызывал вопрос о том, во что обойдетсЯ разрушение
моста, во сколько жизней британских солдат, так как мы
помнили о приказе Ѓартоломью не допустить потерь живой
силы.

Џрисутствие турецких всадников на мулах означало, что наш
отход не будет беспрепЯтственным. ‚ерблюжий корпус должен
был спешитьсЯ на расстоЯнии почти мили от моста (ох уж эти
шумные верблюды!) и продвигатьсЯ дальше в пешем строю. ум
штурма, не говорЯ уже о взрыве трех тонн пироксилина под
мостом, не сможет не всполошить всю округу. ’урецкие
патрули в деревнЯх могут наткнутьсЯ на место укрытиЯ наших
верблюдов, -- что было бы длЯ нас катастрофой, -- или, по
меньшей мере, преградить нам путь отхода по пересеченной
местности.

‘олдаты Ѓакстона не смогли бы рассеЯтьсЯ после взрыва
моста, чтобы по отдельности отыскать дорогу обратно в
Њуаггар. ‚ ночном бою кто-то обЯзательно окажетсЯ
отрезанным, а кто-то -- убитым. Ќам придетсЯ дожидатьсЯ
их, возможно потерЯв в это времЯ кого-то еще. Ћбщие потери
могли бы составить пЯтьдесЯт человек. ђазрушение моста
должно было так напугать и дезорганизовать турок, что они,
по нашему предположению, оставили бы нас в покое до конца
августа, когда по плану наш длинный караван выступил бы из
Ђзрака. ‘ейчас было двадцатое число. …сли в июле опасность
казалась угрожающей, то теперь она была совсем рЯдом.

Ѓакстон согласилсЯ с этими доводами, и мы решили отказатьсЯ
от подрыва моста и немедленно возвратитьсЯ обратно. ‚ этот
момент из Ђммана вылетели новые турецкие аэропланы и в
поисках нашей группы разделили на четыре части непроходимые
горы к северу от Њуаггара.

“слышав о принЯтом решении, солдаты разочарованно ворчали.
Ћни гордились участием в этом долгом рейде и очень
надеЯлись, что смогут сказать недоверчивому …гипту о том,
что программа полностью выполнена.

—тобы использовать создавшеесЯ положение с возможной
пользой, Я послал ‘алеха и других вождей с поручением
пустить среди их людей слухи о нашей большой численности и
объЯснЯть наше поЯвление как рекогносцировку армии ”ейсала
перед взЯтием Ђммана штурмом в новолуние. ’урки боЯлись это
услышать. ‚ ужасе от возможности такой операции они
предусмотрительно ввели в Њуаггар свою кавалерию. ’урецкие
разведчики нашли подтверждение диких россказней крестьЯн,
обнаружив, что вершина горы усыпана пустыми банками из-под
мЯсных консервов, а горные склоны изборождены глубокими
колеЯми от колес громадных автомобилей. ‘ледов там
действительно было очень много! ’урок настораживали эти
тревожные сведениЯ, и нашей бескровной победой было то, что
нам удалось целую неделю поддерживать в них ощущение
непосредственной угрозы. ђазрушение же моста должно было
дать нам выигрыш времени в две недели.

Њы подождали до наступлениЯ темноты, а затем направились
обратно в Ђзрак, до которого было пЯтьдесЯт миль. Њы делали
вид, что этот рейд был туристическим, и делились
впечатлениЯми от руин древних римских построек и охотничьих
угодий гассанидов. ‚ерблюжий корпус практиковал ночные
переходы, и это стало почти привычкой, так что в дневное
времЯ он отдыхал, и не было случаЯ, чтобы его подразделениЯ
заблудились или потерЯли свЯзь. ‚ небе сиЯла луна, и мы
ехали непрерывно. Ћколо полуночи проехали мимо одинокого
дворца •аранех, из осторожности не повернув к нему и не
осмотрев его своеобразные особенности. ‚ этом отчасти была
вина луны, белизна и холод которой делали наши мысли такими
же замороженными, как и она сама.

Џоначалу Я опасалсЯ, как бы мы не