да   дворцовых   садов,   и
романтический  замок,  и  даже  прЯнаЯ  свежесть  ветра,  который  дует  с
Љелтонских холмов. ‘ хмурым лицом вошел доктор  ђенвик  к  себе  в  дом  и
принЯлсЯ за работу.


        7

   ’еплое апрельское утро перешло за полдень и, полное свежих  ароматов  и
возбуждающих  звуков  ранней   весны,   осенЯло   город   ‹ивенфорд,   как
благословение. Ќо длЯ  Ѓроуди,  шедшего  домой  обедать,  не  было  ничего
благословенного в этом пробуждении природы вокруг него. Џолный горечи,  он
не ощущал ласки теплого воздуха, не видел,  как  наливалсЯ  соками  каждый
новый побег. Љлумбы нарциссов, кивающих золотистыми головками, застенчивые
белые подснежники, пылающие шары крокусов, которыми  пестрели  палисадники
вдоль  дороги,  оставались  незамеченными.  ’ихие  крики  грачей,  которые
носились вокруг своих новых гнезд на высоких деревьЯх, росших  у  поворота
дороги, были длЯ него лишь надоедливым шумом, раздражавшим слух. Љогда  он
дошел до деревьев и птичий гомон стал слышнее, он  метнул  наверх  злобный
взглЯд, бормоча:
   - ‚от раскричались, проклЯтые, прЯмо в ушах звенит!.. ќх, будь  у  менЯ
ружье!..
   ‚друг, как будто в ответ на эту угрозу, какой-то  низко  летавший  грач
пронессЯ над самой его головой и с насмешливым "кра-кра" уронил ему  каплю
на плечо. ‹ицо Ѓроуди потемнело, как грозоваЯ туча:  даже  птицы  -  и  те
против него, и те его пачкают. Ћдну минуту казалось, что он готов  срубить
все деревьЯ, разорить гнезда и убить всех птиц в грачевнике. Ќо, судорожно
скривив губы, он стер грЯзь с пальто носовым платком и в еще более  дурном
настроении продолжал путь домой.
   ЌесмотрЯ на то, что условиЯ  его  жизни  со  времени  возвращениЯ  Њэри
улучшились, внешний вид его мало изменилсЯ. Њэри  чистила  и  утюжила  его
платье, стирала и крахмалила ему белье, начищала башмаки  до  блеска,  но,
так как он теперь  напивалсЯ  каждый  вечер,  лицо  его  было  еще  больше
испещрено красными жилками, еще землистее, впадины на  щеках  обозначались
резче, платье, хоть и принЯло более опрЯтный вид,  висело  мешком  на  его
исхудавшем теле и казалось на нем таким же неуместным, как новый костюм на
огородном пугале. Ќе сознаваЯ этого, он  имел  вид  человека,  сломленного
судьбой, и, с тех пор как  его  бросила  Ќэнси,  опускалсЯ  все  больше  и
больше. ‚ первое времЯ он упорно твердил себе, что на Ќэнси свет клином не
сошелсЯ, что есть другие женщины не хуже, а то и лучше ее, что  он  быстро
заменит ее другой, еще более красивой любовницей. Ќо  самолюбие  его  было
глубоко  уЯзвлено,  когда  он  убедилсЯ,  что  он  уже  слишком   стар   и
непривлекателен длЯ того, чтобы пользоватьсЯ успехом у женщин,  и  теперь,
когда прошли длЯ него счастливые  дни  полного  кошелька,  слишком  беден,
чтобы покупать их любовь. Љ тому же после  первого  возмущениЯ  и  попыток
самообмана он понЯл, что ему нужна только его Ќэнси, что  никакаЯ  женщина
не заменит ее. Ћна точно околдовала его,  она  проникла  в  его  кровь,  и
теперь в ее отсутствии он тосковал по ней одной, жаждал  ее  и  знал,  что
никогда никто, кроме нее, не сможет утолить этой жажды.
   Ћн пил, чтобы забыть ее, но забыть не  мог.  ‚иски  туманило  рассудок,
глушило острое сознание утраты, но даже и тогда, когда он  бывал  пьЯн,  в
оцепенелом мозгу вставали мучительные  картины,  его  преследовали  образы
Ќэнси и Њэта. Ћн видел их всегда вместе, в их новой жизни. ЏроклинаЯ  себЯ
за эти мысли, видел их счастливыми, забывшими о нем, о прошлом, тЯготевшем
над ними. ‘мех Ќэнси, смех Ђфродиты, звенел в его ушах, и вызван он был не
его ласками, а ласками Њэта. ‘ мучительной  Ясностью  видел  он,  как  она
ласкает сына так же, как ласкала его, и глаза его невольно смыкались, лицо
багровело и принимало беспомощное выражение.
   ‚ настоЯщую минуту он, однако, был поглощен другим. Љонечно, не обидой,
нанесенной ему грачом, - эта  обида  только  подбросила  лишний  уголек  в
костер его Ярости, - а гораздо более серьезным оскорблением. ‹ицо его было
менее апатично, чем  обыкновенно  на  людЯх,  движениЯ  нервнее,  и  он  с
необычной длЯ него быстротой шагал по направлению  к  дому.  Ћн  испытывал
острую потребность рассказать кому-нибудь  о  случившейсЯ  с  ним  сегоднЯ
неприЯтности, и так как Ќесси была единственным существом,  с  которым  он
еще разговаривал более или менее непринужденно, а к тому же дело  как  раз
касалось ее, он спешил ее увидеть. Љогда он, отперев входную дверь,  вошел
в дом, угрюмаЯ сдержанность на минуту ему изменила, и он позвал торопливо:
   - Ќесси, Ќесси!
   Ћн вошел в кухню раньше, чем Ќесси успела  откликнутьсЯ  на  зов,  -  и
сурово глЯнул в ее испуганные глаза  на  повернутом  к  нему  лице.  Ќесси
сидела за столом, ложка с супом застыла в ее руке по дороге ко рту, и  всЯ
ее поза выражала внезапный испуг.
   - ѓоворил тебе, этот грирсонов щенок что-нибудь насчет стипендии ‹этта?
- выпалил он свирепо.
   ‹ожка с плеском упала обратно в тарелку, Ќесси нервно затрЯсла  головой
и, подумав, что вопрос, слава богу,  не  так  страшен,  как  она  ожидала,
ответила:
   - Ќет, папа. ‚о всЯком случае, ничего особенного не говорил.
   - Џрипомни, - настаивал он. - Џодумай хорошенько.  —то  значит  "ничего
особенного"?
   - ‚идишь ли, папа... - голос Ќесси уже дрожал. - Ћн  постоЯнно  говорит
что-нибудь нехорошее про... про нас. €ногда он выкрикивает разные насмешки
насчет менЯ и... стипендии ‹этта.
   - Ђ говорил он тебе, чтобы ты отказалась от экзамена? Ћтвечай!
   - Ћн, конечно, хотел бы, чтобы Я не держала экзамена, папа, -  ответила
она, поджимаЯ губы. - ќто Я отлично знаю. Ћн, наверное,  думает,  что  это
увеличит его шансы, а у него никаких и нет!
   ѓубы Ѓроуди раздвинулись в злобной усмешке, обнажаЯ желтые зубы.
   - ‚от оно что! - воскликнул он. - џ так и думал.  Ќу,  конечно,  Я  был
прав! Ћн сел за стол и, не обратив никакого вниманиЯ на тарелку дымЯщегосЯ
супа, которую Њэри молча поставила перед ним, приблизил свое лицо к самому
лицу Ќесси.
   - Џовтори это еще раз, - пробурчал он.
   - —то, папа?
   - „а насчет грирсонова щенка.
   - —то он не имеет никакой надежды получить стипендию ‹этта? -  спросила
она робко. €, видЯ,  что  отец  доволен,  невольно  подлаживаЯсь  под  его
настроение, негодующе фыркнула: - Ќет, конечно, не имеет. € тени  надежды!
…сли бы даже Я не держала экзамена, все равно: другие учатсЯ не хуже  его.
Ќо раз Я участвую в этом, он ни за что ее не получит.
   - ’ы, значит, длЯ него вроде как камень преткновениЯ?
   - Ќу, конечно, папа.
   - ‚от это здорово! …й-богу, здорово! - бормотал Ѓроуди,  глЯдЯ  на  нее
расширившимисЯ глазами. - ќто  мне  приЯтно  слышать.  -  Ћн  помолчал.  -
‡наешь, что было сегоднЯ, когда Я шел себе спокойно домой обедать, как все
добрые люди? - Ќоздри его раздулись, голос перешел в крик. - €ду  Я  домой
спокойно и прилично, как вдруг подходит ко мне эта проклЯтаЯ скотина,  мэр
ѓрирсон, наш свежеиспеченный замечательный мэр (и как это такого  субъекта
делают мэром, убей менЯ бог, не понимаю! Џодхалимничал до  тех  пор,  пока
своего добилсЯ. ќто позор длЯ города!). ‚ероЯтно, он воображает,  что  раз
он теперь мэр, ему все можно, потому что он имел  наглость  обратитьсЯ  ко
мне среди бела днЯ и предложить мне,  чтобы  Я  не  посылал  тебЯ  держать
экзамен на стипендию ‹этта. - Ћн посмотрел на Ќесси, видимо, ожидаЯ от нее
взрыва негодованиЯ, и, почувствовав это, она ответила неуверенно:
   - …му просто завидно, папа, вот и все!
   - „умаешь, Я ему не сказал этого прЯмо в лицо? - воскликнул  Ѓроуди.  -
‘казал, не беспокойсЯ. џ ему ответил, что ты всегда побивала его негодного
щенка и опЯть его победишь, опЯть, опЯть! - Ћн азартно выкрикнул несколько
раз это слово. - Ќет, подумай,  какое  дьЯвольское  нахальство  -  пробует
очистить дорогу сыну, уговариваЯ менЯ оставить тебЯ в школе еще на год.  €
когда Я бросил ему это прЯмо в лицо, он имел дерзость круто изменить тон и
начал распинатьсЯ насчет того, что он, мол, представитель города и что его
обЯзанность вмешатьсЯ в это дело: ему, видишь  ли,  сообщили,  что  ты  не
сможешь учитьсЯ дальше, что здоровье у тебЯ  недостаточно  крепкое,  и  он
защищает не свои, а твои интересы! Ќо Я его хорошо отделал!
   Ћн сжал  кулаки,  на  мгновение  превратившись  в  прежнего  Ѓроуди,  и
прокричал:
   - „а, отделал его на все корки! џ повторил собственные слова ‹ори прЯмо
в его хитрую физиономию. џ его заставил замолчать!
   Ћн торжествующе  захохотал,  но  через  мгновение  опЯть  нахмурилсЯ  и
пробурчал:
   - ЉлЯнусь богом, он мне  за  это  заплатит!  „а,  и  за  все  остальные
дерзости, что он наговорил мне! € почему Я не свалил его  с  ног,  сам  не
понимаю! Ќу да ничего - мы с тобой  отплатим  ему  другим  путем!  Џравда,
Ќесси? - он умильно посмотрел на нее. - ’ы оставишь в дураках его ублюдка,
да, Ќесен? € тогда мы полюбуемсЯ на убитый  вид  важного  папаши!  ’ы  это
сделаешь? ‘делаешь, дочка?
   - „а, папа, - ответила она покорно, - сделаю длЯ тебЯ.
   - ‚от и хорошо. Ћчень хорошо. - Ћн потер узловатые  руки  с  сдержанным
воодушевлением. Џотом вдруг, под влиЯнием какой-то  тайной  мысли,  мрачно
насупилсЯ и, опЯть наклонЯсь близко к лицу Ќесси, воскликнул:
   - ‘мотри же, победи его! ЉлЯнусь богом, лучше тебе победить его, потому
что, если ты этого не сделаешь, Я... Я схвачу тебЯ за вот эту твою  тонкую
шейку и задушу. ’ы должна получить стипендию, или тебе придетсЯ плохо!..
   - џ получу, папа! Џолучу, - заплакала Ќесси.
   - „а, ты это сделаешь, иначе... - крикнул он дико.  -  ѓоворю  тебе,  в
этом городе против менЯ имеетсЯ заговор. ‚се решительно против менЯ.  ЊенЯ
ненавидЯт за то, что Я таков, каков Я есть. Њне завидуют. Ћни знают, что Я
выше их, что, если бы Я занЯл подобающее мне положение, Я отирал  бы  свои
грЯзные сапоги об их вылощенные рожи... Ќу да ничего, - покачал он головой
в диком порыве, - Я еще им покажу!  џ  их  заставлю  боЯтьсЯ  менЯ.  ‹этта
послужит началом. Ћна вставит палки в колеса господину мэру, а там  начнем
уже действовать по-настоЯщему!
   ‚ эту минуту Њэри, котораЯ все  времЯ  держалась  в  глубине  кухни,  с
сильным беспокойством слушаЯ бешеные выкрики отца в наблюдаЯ его обращение
с Ќесси, подошла к столу и умолЯюще сказала:
   - ’ы бы ел суп, покуда он не остыл, папа. џ так старалась, чтобы он был
повкуснее! € дай Ќесси поесть - ее нужно хорошенько  подкормить,  раз  она
так много работает.
   Ћт этих слов возбуждение Ѓроуди  сразу  улеглось.  ‚ыражение  его  лица
изменилось:  казалось,  что-то,  выглЯнувшее  было  наружу,  опЯть  быстро
спрЯталось в глубину души, и он сердито воскликнул:
   - Ђ тебЯ кто просит вмешиватьсЯ? Џочему ты не  можешь  оставить  нас  в
покое? Љогда мне понадобитсЯ твой совет, Я к тебе обращусь. Ћн взЯл  ложку
и с недовольным видом начал есть суп. Ќо  через  минуту,  видимо  все  еще
размышлЯЯ о дерзком вмешательстве Њэри, проворчал:
   - ‘вои замечаниЯ насчет Ќесси изволь держать про себЯ. џ сам знаю,  что
ей нужно.
   Ќекоторое времЯ все молча ели, но когда принЯлись за  следующее  блюдо,
Ѓроуди опЯть обратилсЯ к младшей дочери и, поглЯдываЯ на нее сбоку,  начал
тем вкрадчивым тоном, который он неизменно принимал, задаваЯ  такого  рода
вопросы, и который, как эти постоЯнно повторЯвшиесЯ вопросы,  доводил  уже
Ќесси чуть не до истерики:
   - Ђ каковы сегоднЯ твои успехи, Ќесси?
   - •ороши, папа.
   - •валил кто-нибудь сегоднЯ мою дочку? Ќу же, вспомни: наверное, о тебе
что-нибудь  да  говорили.  ‘егоднЯ  ты,  наверное,  отличилась  на   уроке
французского Языка, да?
   Ћна отвечала ему механически, наобум, не задумываЯсь,  -  только  чтобы
избавитьсЯ поскорее от этой терзавшей ей нервы  необходимости  придумывать
все новые, приЯтные отцу ответы  на  его  нелепые  настойчивые  расспросы,
утолЯть его неутолимую жажду все новых доказательств того,  что  дочь  его
ЯвлЯетсЯ предметом всеобщего вниманиЯ. Ќаконец, удовлетворившись ответами,
которые Ќесси давала, едва сознаваЯ,  что  говорит,  Ѓроуди  развалилсЯ  в
своем кресле и, глЯдЯ на нее благосклонным взглЯдом собственника, сказал:
   - •орошо! ’ы не посрамишь имени Ѓроуди!  ’ы  делаешь  недурные  успехи,
девушка. Ќо могла бы добитьсЯ еще большею, да,  большего!  ’ы  должна  так
обеспечить себе стипендию ‹этта, как будто она  уже  лежит  вот  здесь  на
тарелке перед тобой! ’ы только подумай: тридцать гиней каждый год, и это в
течение трех  лет!  ‡начит,  всего  девЯносто  гиней,  почти  сто  золотых
соверенов! Џеред тобой лежит, как на тарелке, сотнЯ  золотых  соверенов  и
ждет, чтобы ты их взЯла. ’ебе не придетсЯ  ни  ползти,  ни  нагибатьсЯ  за
ними, только взЯть их с тарелки; черт возьми, если  ты  не  протЯнешь  эти
маленькие ручки и не возьмешь их, Я тебе шею сверну! Ћн глЯдел  на  пустую
тарелку, стоЯвшую перед Ќесси, и ему чудились на ней  столбики  соверенов,
сверкающих нарЯдным блеском золота. Џри нынешних его обстоЯтельствах сумма
эта казалась ему громадной.
   - „а, это большаЯ, большаЯ награда!  -  бормотал  он.  -  €  она  твоЯ!
‡авидущие глаза этого олуха ѓрирсона прЯмо лезут на лоб при мысли, что она
достанетсЯ нам! џ его научу, как оскорблЯть менЯ на главной улице города!
   Ћн  затрЯссЯ  в  приступе  короткого  неслышного  смеха,  потом   опЯть
посмотрел  на  Ќесси,  поднЯв  брови,  с  глупо-хитрым  видом   и   сказал
конфиденциальным тоном:
   - џ сегоднЯ рано приду домой, Ќесси. € мы примемсЯ  за  дело  в  ту  же
минуту, как кончим ужин. Ќи минуты терЯть не будем!  ‘Ядем  за  книги,  не
успев проглотить последний кусок! - Ћн опЯть хитро посмотрел на нее: -  ’ы
будешь в гостиной, а Я останусь здесь следить, чтобы ни одна душа тебЯ  не
потревожила. ’ишина! Џокой! ‚от что тебе нужно, и Я позабочусь, чтобы  они
у тебЯ были. Ѓудет тихо, как в могиле! - …му, должно быть, понравилось это
сравнение, потому что он повторил последние слова звучно  и  выразительно.
Џотом уже более суровым тоном докончил: - Ќалегай!  ‘тарайсЯ!  ѓни  спину!
—то делаешь, делай как следует. Џомни, что ты - Ѓроуди, и,  стиснув  зубы,
добивайсЯ  победы.  ‘читаЯ,  очевидно,  свою  миссию  на   данный   момент
выполненной, довольный собой, он оставил в покое Ќесси и тЯжелым  взглЯдом
уперсЯ в лицо старшей дочери, как бы говорЯ: "Ќу-ка, попробуй вмешатьсЯ!"
   - Ќу, чего уставилась? - спросил он, подождав минуту. - ђазве  тебе  не
сказано держатьсЯ в стороне, когда мы с  Ќесси  разговариваем?  Љогда  нам
понадобитсЯ от тебЯ что-нибудь, мы  тебЯ  позовем.  џ  тебЯ  предупреждал,
когда ты опЯть вошла в мой дом: лапы прочь от Ќесси! ‘мотри же, не забывай
этого. џ не желаю,  чтобы  ее  испортили  баловством,  как  испортила  мне
остальных детей ее глупаЯ мать!
   Њэри собиралась уже выйти из кухни,  знаЯ  по  опыту,  что  это  лучший
способ его утихомирить, как вдруг раздалсЯ громкий звонок у входной двери,
и она от неожиданности остановилась. ‚се приходившие к ним в дом - главным
образом посыльные из лавок - звонили всегда с черного  хода,  и  звонок  у
парадной двери был редким событием, настолько необычным теперь, что Ѓроуди
насторожилсЯ и, прислушавшись, приказал дочери:
   - Џосмотри, кто это там!
   Њэри, выйдЯ в переднюю, отперла дверь  и  увидела  посыльного,  который
стоЯл на ступеньках крыльца с небольшим пакетом в руке и, дотронувшись  до
шапки, сказал вопросительно!
   - Њисс Њэри Ѓроуди?
   Њэри утвердительно кивнула головой, с некоторым беспокойством глЯдЯ  на
пакет, который ей передавали. Џо глЯнцевитой коричневой обертке и красивой
розовой тесемочке, которой он  был  перевЯзан,  видно  было,  что  это  не
обычнаЯ посылка из лавки, где она заказывала провизию. €зЯщный пакет  Явно
был того же  происхождениЯ,  что  и  другие  посылки  в  такой  образцовой
упаковке, времЯ от времени приходившие неизвестно от кого  весь  последний
месЯц. Ќо все те посылки приносились утром, в один и тот же час, когда она
бывала одна дома. Џоэтому Њэри с неожиданной  тревогой  задала  посыльному
странный вопрос:
   - ‚ы не опоздали?
   Ћн смущенно переступил с ноги на ногу и, своим видом укрепив Њэри в  ее
подозрении, начал оправдыватьсЯ:
   - “ менЯ была куча поручений, мисс, - сказал он. - Ђ этот пакет  прибыл
из ѓлазго, и мне пришлось дожидатьсЯ его.
   Ћн был Явно рад,  что  Њэри  принЯла  посылку,  не  бранЯ  его,  и  без
дальнейших разговоров ушел, стуча  сапогами,  оставив  Њэри  на  пороге  с
аккуратно перевЯзанной легкой коробкой, которую она держала так, как будто
это  был  тЯжелый  груз,  причинЯвший   ей   большое   неудобство.   ќтими
лакомствами, которые ей регулЯрно присылались неизвестно откуда, но всегда
в удобный час и потому втайне  от  отца,  она,  не  задумываЯсь,  радостно
закармливала Ќесси. € пакет, вероЯтно, оттуда же. ‘ бьющимсЯ  сердцем  она
осторожно закрыла дверь  и,  живо  сообразив,  что  делать,  скользнула  в
гостиную, спрЯтала пакет под диван и вернулась в кухню с робкой  надеждой,
что отец не спросит, кто приходил. Ќо она сразу увидела, что надеЯтьсЯ  на
это нечего, что он с нетерпением ожидает ее, даже сел  опЯть  в  кресло  и
теперь смотрит на нее пристально и с любопытством.
   - Љто это звонил? - € так  как  она  молчала,  повторил  настойчиво:  -
Ћтвечай же! —его стоишь, как пень? Љто это был?
   - ќто только посыльный, папа, - ответила она тихо, стараЯсь  не  выдать
голосом свое беспокойство.
   - Џосыльный!  -  повторил  недоверчиво  Ѓроуди.  -  ‘  парадного  хода!
ѓосподи, до чего мы еще дойдем! - €, вскипев от  этой  неожиданной  мысли,
закричал:
   - џ не намерен терпеть еще и такие оскорблениЯ. Љто его прислал?  ‘кажи
мне, кто, и Я сам пойду туда и все выЯсню. Ћткуда этот посыльный?
   - Ќе знаю, - запинаЯсь, вымолвила Њэри.
   - Ќе знаешь?
   - Ќет, - повторила она и,  все  еще  пытаЯсь  его  успокоить,  поспешно
добавила:
   - Ќе сердись, папа, это больше не повторитсЯ. Ќе расстраивайсЯ.
   Ћн с минуту смотрел на нее уничтожающим взглЯдом. Ћт него  не  укрылось
ее замешательство, слабо, но отчетливо проступавшее сквозь обычную Ясность
лица.
   - Џокажи, какие покупки он принес, - процедил он наконец сквозь зубы. -
џ не видел, чтобы ты принесла сюда что-нибудь.
   - Ћни в гостиной, - ответила она тихо, делаЯ движение по направлению  к
посудной. - ќто только один сверток, и  ничего  там  нет  интересного  длЯ
тебЯ.
   - Џринеси  его  сюда!  -  настаивал  Ѓроуди.  -  џ  желаю  видеть  этот
таинственно исчезнувший сверток.
   - Ђх, папа, неужели ты мне не веришь?
   - Ќеси сюда пакет, говорЯт тебе! - заревел он. - €ли Я буду знать,  что
ты еще ко всему прочему и лгуньЯ!
   Њэри видела, что ослушатьсЯ невозможно, нерешительными шагами вышла  из
кухни и скоро воротилась с пакетом. Ѓроуди уставилсЯ на  него,  изумленный
тем, что пакет действительно существует,  но,  еще  более  удивленный  его
необычным видом.
   - ђозоваЯ ленточка, - пробурчал он. - €шь  ’ы,  как  нарЯдно!  -  ‡атем
резко изменил тон:
   - ’ак ты хочешь менЯ уверить, что тебе присылают  из  лавки  овсЯнку  в
такой упаковке, с этими побрЯкушками? ‘ию минуту открой  коробку.  џ  хочу
собственными глазами увидеть, что внутри.
   ‡наЯ, что противитьсЯ бесполезно, Њэри, с фатальным спокойствием ожидаЯ
неизбежного, взЯла со стола  нож,  разрезала  тесемку  и  через  несколько
секунд вынула из ваты, в которую она была уложена,  большую  сочную  кисть
черного винограда. Ѓроуди, точно не верЯ глазам, смотрел,  пораженный,  на
свисавшую с руки Њэри чудесную гроздь,  казавшуюсЯ  каким-то  экзотическим
цветком, расцветшим внезапно в  темной  кухне.  џгоды  все  были  крупные,
крепкие, прекрасной формы и покрыты голубоватым налетом,  таким  нежным  и
пленительным, как дымка, в которой встает перед морЯком далекий берег. Ћни
заманчиво качались  на  толстом  гладком  стебле,  распространЯЯ  сладкий,
напоенный солнцем аромат, и, казалось, их сочнаЯ и нежнаЯ  мЯкоть  готова,
прорвав оболочку, брызнуть, растаЯть на  Языке  смесью  чудесных  ощущений
вкуса и запаха. —ерный виноград в такое времЯ года! ЌеслыханнаЯ роскошь!
   - Ћткуда это? -  крикнул  Ѓроуди  громко  и  повелительно.  -  Љто  его
прислал?
   - Ќе знаю, папа, - ответила Њэри искренно, потому что эти  таинственные
подарки действительно ни разу не  сопровождались  запиской,  и  она  могла
только догадыватьсЯ, смутно и радостно, что они от ђенвика.
   - ‡наешь, негодница! - зарычал он. - €наче ты бы его не спрЯтала!
   ѓлЯдЯ на нее с злобным  недоумением,  он  вспомнил  вдруг  о  депутации
благочестивых и самоуверенных дам из церковного комитета, ЯвившейсЯ к  его
жене во времЯ ее болезни с фруктами и вареньем.
   - Ќаверное, это прислала какаЯ-нибудь из тех поганых, слезливых свЯтош?
’ак мы уже получаем милостыню, пользуЯсь городской  благотворительностью?!
‚от до чего дошло? ’ы наверное делаешь жалобную мину длЯ того,  чтобы  они
тебЯ жалели. Ћ боже,  да  они  скоро  еще  вздумают  нам  посылать  суп  и
религиозные брошюры!
   Ћн грубо вырвал виноград из рук Њэри, презрительно повертел  его  перед
глазами и тут только сообразил, что  эти  изысканные  фрукты  стоЯт  очень
дорого и никакой церковный комитет не мог их послать. €роническаЯ  усмешка
медленно поползла по его лицу, и он воскликнул:
   - Ќет, Я догадываюсь, в чем тут дело. ’ебе не известно, кто их  послал?
ќто, что называетсЯ, от неизвестного благодетелЯ! ‚семогущий боже! ’ак  ты
опЯть принЯлась за старое, потаскуха! ЌачинаютсЯ подношениЯ от любовников!
”у, менЯ тошнит от этой мерзости!
   Ћн посмотрел на Њэри с отвращением, но она спокойно и стойко  встретила
его взглЯд, и только беднаЯ Ќесси проЯвлЯла признаки испуга и огорчениЯ, к
счастью, им незамеченные.
   - Ќо ты их есть не будешь! - закричал он грубо. - Ќет, ни единой Ягодки
не отведаешь. Њожешь облизыватьсЯ на них  сколько  угодно,  но  ты  их  не
коснешьсЯ. ‚от что Я с ними сделаю! €, произнесЯ  эти  слова,  он  швырнул
виноград на пол и Яростно наступил на него своим тЯжелым башмаком, так что
сок брызнул во все стороны. ђаздавил его  в  темную  массу,  котораЯ,  как
кровь, залила серый линолеум.
   - ‚от тебе! - орал он. - ‚от как Я поступаю! Џуть мой  горек,  но  Я  с
него не сверну. †аль, что Я  не  могу  раздавить  вот  так  же,  как  этот
виноград, того скота, что послал его! џ бы с удовольствием поступил с  ним
так, кто бы он ни был... ‚от, теперь тебе придетсЯ здесь убрать, это  тебе
полезно, работа отвлечет твои мысли от мужчин, успокоит твой зуд, шлюха! -
€, говорЯ это, он разбрасывал  ногой  остатки  винограда  по  всей  кухне.
Џотом, схватив Њэри за плечи, нагнулсЯ к самому ее лицу и грубо прошипел:
   - Њне все твои штуки понЯтны,  моЯ  красавица,  но  не  заходи  слишком
далеко, помни о том, что с тобой уже  раз  случилось.  -  ‘казав  это,  он
оттолкнул ее от себЯ с такой силой, что она ударилась о стену и  оставшись
на месте, с краской унижениЯ на щеках безмолвно смотрела на отца.
   —ерез минуту он повернулсЯ к Ќесси и совершенно другим голосом, мЯгким,
умильным, почти заискивающим, который он нарочно сделал таким, чтобы  этим
контрастом больше уЯзвить Њэри, сказал:
   - Ђ ты, доченька, не обращай вниманиЯ на то, что тут говорилось,  да  и
на нее тоже. ’ебе и совсем  даже  лучше  с  ней  не  разговаривать,  разве
только, когда тебе что-нибудь понадобитсЯ. ќти вещи тебЯ не касаютсЯ. „а и
пора нам с тобой идти: если не поторопишьсЯ, опоздаешь в  школу,  а  этого
никак нельзЯ!
   Ћн взЯл Ќесси за руку и с подчеркнутой ласковостью увел  ее  из  кухни.
“ходЯ в переднюю, Ќесси успела бросить испуганный и  виноватый  взглЯд  на
сестру. Љогда за обоими захлопнулась дверь на улицу, Њэри тЯжело  перевела
дух.
   Ћна откачнулась от стены, к которой толкнул ее отец,  и,  с  сожалением
глЯдЯ на загрЯзненные, разбросанные по  полу  остатки  винограда,  которым
Ќесси не придетсЯ полакомитьсЯ, все же подумала с  некоторым  облегчением,
что произошедшаЯ сейчас неприЯтнаЯ сцена и ее унижение  не  оттолкнули  от
нее Ќесси. ‘лова, брошенные ей в лицо отцом,  обидели  ее  нестерпимо,  и,
вспоминаЯ его несправедливость к ней, она закусила  губу,  чтобы  удержать
горЯчий поток гневных слез. Ќе  имеЯ  никаких  доказательств,  она  чутьем
угадывала, что это доктор ђенвик по доброте своей прислал ей виноград,  да
и все прежние подарки. Ђ теперь и глубокое чувство благодарности к нему, и
ее самоотверженнаЯ забота о Ќесси - все было опоганено, затоптано в  грЯзь
отцом, так грубо истолковавшим ее поведение. …й снова  дали  почувствовать
ее положение в глазах  света,  безжалостно  напомнили  о  пЯтне,  которое,
видно, не сниметсЯ с нее в этом городе до самой ее смерти.
   ‘легка вздрогнув, она отогнала эти мысли и принЯлась убирать со  стола,
потом снесла тарелки в посудную и медленно начала мыть  и  перетирать  их.
ђаботаЯ, она старалась думать не о себе, а о Ќесси и утешала себЯ  мыслью,
что Ќесси как будто немного окрепла за последнее времЯ, хотЯ и  продолжает
заниматьсЯ подолгу и через силу,  что  она  ест  лучше  и  ее  худые  щеки
начинают округлЯтьсЯ. Њэри готова  была  вынести  что  угодно,  только  бы
уберечь Ќесси, увидеть ее здоровой  и  счастливой.  „лЯ  нее  было  высшей
радостью то, что она могла немного приодеть Ќесси из собственных  скромных
сбережений, которые привезла с собой в ‹ивенфорд.  …е  тешила  мысль,  что
девочка не имеет больше того запущенного вида, в  каком  она  застала  ее,
когда приехала.
   ‚ытерев и поставив на полку последнюю тарелку, она  пришла  в  кухню  с
ведром горЯчей воды и трЯпкой, опустилась на колени и принЯлась мыть  пол.
‡анЯтаЯ этим делом, она вдруг представила  себе,  какое  было  бы  лицо  у
ђенвика, если бы он  мог  увидеть  ее  в  эту  минуту,  увидеть  плачевный
результат его щедрости. Ќо при этой мысли  она  не  усмехнулась,  а  снова
вздохнула  и  подумала,  что  надо  будет  попросить  его  прекратить  эти
великодушные подарки. ‘о времени ее первого посещениЯ она виделась  с  ним
два раза и с каждым разом все больше понимала, какое  горЯчее  участие  он
принимает в Ќесси. Ќо она почему-то стала боЯтьсЯ свиданий с ним,  боЯтьсЯ
того непонЯтного чувства, которое охватывало  ее  всЯкий  раз,  когда  она
встречала внимательно-ласковый взглЯд его темных глаз. ‚незапно ей  пришли
на памЯть слова отца, и даже наедине с собой она зажмурилась от  стыда,  с
отчаЯнием спрашиваЯ себЯ, какого  же  рода  чувство  она  питает  к  этому
человеку, который всегда относилсЯ к ней так дружески, с  такой  добротой.
Џожалуй, это хорошо, что он скоро  уедет  из  ‹ивенфорда,  и  кончатсЯ  ее
неуверенность и душевное смЯтение.
   Ћднако,  когда  она  подумала  о  его  отъезде,   лицо   ее   почему-то
затуманилось. € даже тогда, когда она, вымыв  пол,  села  к  столу  чинить
одежду Ќесси, мысли о ђенвике не оставлЯли ее. Ћн  сказал,  что  ее  жизнь
должна вместить целую галерею картин, но в настоЯщее времЯ всЯ ее  галереЯ
состоЯла из одной лишь картины: его портрета. ЉухнЯ, раньше такаЯ  грЯзнаЯ
и запущеннаЯ, сиЯла теперь  безупречной  чистотой.  ’акой  же  безупречный
порЯдок царил  во  всем  доме.  …е  главнаЯ  работа  на  сегоднЯшний  день
окончена. Ђ между тем она не в состоЯнии ни сесть за  книгу,  ни  занЯтьсЯ
или развлечьсЯ чем-нибудь другим, как он советовал, - она способна  только
сидеть и думать о нем. Ќет, это просто невероЯтно!
   Џравда, что касаетсЯ развлечений, возможности у нее были  довольно-таки
ограниченные.  •отЯ  ее  возвращение  не  вызвало  никакого  волнениЯ   на
поверхности жизни города, она все же избегала людей, и в последнее времЯ у
нее вошло в привычку выходить из дому только  после  наступлениЯ  сумерек.
Ћдин-единственный раз отступила она от этого  правила  -  когда  ездила  в
„эррок на могилу, в которой были похоронены вместе „енис и их ребенок. ’от
же самый поезд мчал ее в „эррок, по тем же улицам звучали ее унылые  шаги,
но на вывеске "Џогребка" красовалась  уже  другаЯ  фамилиЯ,  а  доктор,  к
которому она обратилась в  тот  день  ее  последней  печальной  поездки  в
„эррок, также исчез во мраке неведомого, послушный зову  судьбы.  ‘тоЯ  на
коленЯх у могилы (находившейсЯ  на  склоне  „эррокского  холма),  Њэри  не
испытывала бурного прилива горЯ, только тихую печаль,  рожденную,  главным
образом, мыслЯми о ребенке, лежавшем здесь, так  близко  и  вместе  с  тем
навеки разлученном с нею. Љазалось странным,  что  тельце  этого  ребенка,
такое трепетно-живое, так энергично шевелившеесЯ в ее теле,  теперь  лежит
зарытое в земле, навеки оторванное от тела матери.
   ‘транно было и то, что она, мать, никогда не видела и  уже  никогда  не
сможет увидеть своего ребенка. Ћна лежала еще  без  сознаниЯ  в  больнице,
когда ее мальчик, слишком рано поЯвившийсЯ на свет  и  простуженный  в  ту
страшную ночь, умер, а  она  не  знала  этого  и  так  и  не  видела  его.
Ќесправедливость судьбы к этому ребенку  камнем  давила  душу  Њэри  в  то
времЯ, как она поднималась с колен и затем шла с кладбища. Ћна верила, что
наказана по заслугам, и покорно принЯла наказание, но за что у ее  ребенка
отнЯто короткое счастье существованиЯ?
   ‘адЯсь в поезд, чтобы ехать обратно в ‹ивенфорд, она сказала себе,  что
эта поездка - последнЯЯ, что больше она никогда не придет  на  могилу.  €,
когда поезд отошел от станции, сквозь туман  ее  тоски  ей  почудилась  на
перроне призрачнаЯ фигура - призрак „ениса, весело  и  бодро  машущего  ей
рукой на прощанье, прощанье навеки.
   Ќо сейчас, когда она сидела за шитьем, в задумчивости поникнув головой,
мысли ее были занЯты не тем последним прощаньем с „енисом,  а  предстоЯщим
ей более реальным расставанием, и она, наконец, вынуждена  была  сознатьсЯ
себе, что ей тЯжело думать об отъезде ђенвика. Ћна  Ясно  понимала,  какаЯ
пропасть разделЯет их, пропасть, через которую мостом служило  только  его
великодушие. Ћна твердила себе, что даже на дружбу его не смеет надеЯтьсЯ,
что жаждет только его присутствиЯ где-нибудь вблизи, - и,  значит,  ничего
недозволенного нет  в  ее  огорчении  по  поводу  его  отъезда.  ‹ивенфорд
опустеет длЯ нее!
   Ћна не в состоЯнии была больше сидеть и шить: глаза не видели  стежков,
иголка не слушалась пальцев. Ћна плакала, думаЯ о  предстоЯщей  разлуке  с
чувством, которое - увы! - не смела даже назвать  дружбой.  Ћна  встала  в
волнении, презираЯ себЯ, ломаЯ руки от гнева на свою несчастную  слабость,
и, словно ей не хватало воздуха в комнате, вышла, как слепаЯ, в  садик  за
домом. ‡десь она стала ходить взад и вперед, пытаЯсь успокоитьсЯ.
   ‚ то времЯ как она гулЯла тут, чувствуЯ,  что  спокойствие  мало-помалу
возвращаетсЯ к ней, она вдруг заметила, что на кусте  сирени,  который,  с
тех пор как она его помнила, никогда не  цвел,  теперь  распускалась  одна
большаЯ чудеснаЯ кисть цветов. ‘ живым  интересом  она  подошла  ближе  и,
осторожно  нагнув  ветку,  на  которой  зацветала  сирень,   обхватила   и
приласкала пальцами зеленый побег. ђассматриваЯ верхушки  полураскрывшихсЯ
бутонов, она с изумлением убедилась, что это белаЯ сирень. ЉакаЯ прелесть!
Ћна никогда не подозревала, что это куст белой сирени, и вдруг теперь, как
счастливое предзнаменование будущего, это унылое деревцо зацвело, и  скоро
на нем закачаютсЯ благоуханные белые цветы и будут всю весну  радовать  ее
взор.
   "Ќесси тоже будет рада", - подумала  она,  осторожно  выпускаЯ  из  рук
ветку, и уже в более радужном настроении вошла в дом.
   „ень миновал, сумерки упали на землю, наступил и прошел  час  вечернего
чаепитиЯ. Ќесси, как всегда, была водворена с  учебниками  в  гостиную,  а
Ѓроуди сидел на кухне со своей бутылкой. ‘нова перемыв посуду и приведЯ  в
доме все в порЯдок, Њэри решила  сходить  к  доктору  ђенвику  и  возможно
деликатнее объЯснить ему, почему она не может  впредь  принимать  подарки,
которые он присылает длЯ Ќесси. …й легко было уйти из  дому  незамеченной.
Џо вечерам она могла делать, что ей угодно, лишь  бы  не  мешать  занЯтиЯм
Ќесси в гостиной. Ќадев шлЯпку и  пальто,  она  выскользнула  из  дому  по
черному ходу, так как отец приказал ей уходить  и  приходить  только  этим
путем.
   ‚ечер был прохладен, ветерок ласкал щеки, невидные во  мраке  цветы  от
росы благоухали сильнее, и Њэри быстрыми, легкими шагами пошла по  дороге,
укрытаЯ темнотой. Ћна не спрашивала себЯ, отчего у нее так легко на  душе.
’репет наступающей весны волновал ее, радовал, как обрадовала  зацветавшаЯ
на  кусте   сирень,   а   предстоЯщаЯ   встреча   с   ђенвиком   наполнЯла
бессознательным ощущением счастьЯ. Ќо пока она дошла до  “элхолл-род,  она
уже успела смутно разобратьсЯ в причинах своего веселого настроениЯ и  под
влиЯнием неожиданно пришедшей мысли невольно  замедлила  шаги.  Љакое  она
имеет право надоедать занЯтому  человеку,  которого  дожидаютсЯ  пациенты,
который, несомненно, утомлен после целого днЯ трудной работы? €  если  это
он прислал виноград, какаЯ дерзость с ее стороны отказыватьсЯ от него!  …е
ножом резнула мысль, что цель ее визита к ђенвику - только хитраЯ  уловка,
подсказаннаЯ изворотливым умом, предлог увидетьсЯ  с  ним.  Ћскорбительные
слова отца встали в ее памЯти как приговор, и  ей  уже  казалось  ненужным
обращение к доктору ђенвику теперь, когда  Ќесси  стала  поправлЯтьсЯ.  Џо
какой-то непонЯтной ассоциации чувств, ей вспомнилась другаЯ весна, и  она
сказала себе, что в ту пору „енис добивалсЯ встреч с нею,  преследовал  ее
своей любовью, теперь же (она мучительно покраснела в темноте) _она_ хочет
навЯзать свое жалкое общество человеку, который не стремитсЯ  ее  увидеть.
’ем  временем  она  дошла  уже  до  дома   ђенвика   и   остановилась   на
противоположной стороне улицы, грустнаЯ и  подавленнаЯ,  глЯдЯ  на  дом  и
вспоминаЯ его красивое убранство, чудесную картину, котораЯ привела  ее  в
восхищение. Ќет, она не войдет, она только минуту постоит тут  и  поглЯдит
на окна, под покровом ночи, думаЯ о том, кто живет  здесь.  €  в  будущем,
когда он уедет навсегда из города, она вот так же будет приходить  на  это
место и воображать, что он внутри, в той нарЯдной комнате.
   ‘тоЯ тут, она услыхала быстрое и неровное цоканье  копыт,  увидела  два
желтых огнЯ во мраке, и, раньше чем она успела отойти  подальше,  двуколка
доктора подкатила к дому. Ћтступив назад, в тень, падавшую от стены,  Њэри
наблюдала веселую суету у  подъезда,  слышала,  как  лошадь  рыла  копытом
землю, как брЯцала сбруЯ. Џотом  раздалсЯ  уверенный  голос  ђенвика,  так
близко, что Њэри вздрогнула. Ћн говорил кучеру:
   - ‘егоднЯ мне больше никуда не придетсЯ ехать, „ик, по крайней  мере  Я
на это надеюсь! Џокойной ночи!
   - Џокойной ночи, сэр. Ђвось, вас сегоднЯ больше никто не потревожит,  -
услышала Њэри ответ грума,  и,  вскочив  опЯть  на  козлы,  он  отъехал  к
конюшне.
   ЌапрЯгаЯ зрение, Њэри следила,  как  ђенвик,  едва  видный  в  темноте,
взошел на крыльцо, потом, когда  распахнулась  дверь,  его  фигура  четким
силуэтом встала на фоне  Яркого  света,  падавшего  изнутри,  и  она  Ясно
увидела его. Ќа мгновение он обернулсЯ и  вглЯделсЯ  в  темноту,  устремив
глаза прЯмо по направлению к Њэри. Ћна знала, что  ее  не  видно,  но  всЯ
задрожала, словно боЯсь, что он ее заметит, подойдет и спросит, зачем  она
стоит здесь в такой час и подсматривает за ним.  Ќо  он  не  воротилсЯ.  ‚
последний раз вглЯделсЯ в ночь и вошел в дом, закрыв дверь,  оставив  Њэри
теперь в полной темноте. ‘ минуту  она  стоЯла  неподвижно,  изнемогаЯ  от
волнениЯ, затем пошла  домой  крадущейсЯ  походкой,  сутулЯсь,  как  будто
озарившаЯ ее догадка тЯжестью позора легла ей на плечи. Ћна знала  теперь,
что она, Њэри  Ѓроуди,  отверженнаЯ,  утратившаЯ  чистоту,  мать  мертвого
ребенка без имени, снова любит, но не любима.


        8

   ‚ воскресенье после обеда полагалось предаватьсЯ отдыху, и хотЯ  Ѓроуди
в этот день вставал поздно, а обедал не раньше  двух,  он  свЯто  соблюдал
традицию, и праздные часы от трех до пЯти заставали его неизменно  лежащим
без пиджака на диване, но не в гостиной, а в кухне: гостинаЯ  была  теперь
предоставлена Ќесси длЯ занЯтий, которые и в дни отдыха  продолжались  так
же усиленно, как и в будни. Ѓроуди  видел  геройское  самопожертвование  в
том, что он ради Ќесси перенес свой отдых на менее почетное место.
   ‚ это воскресенье  жаркое  июльское  солнце  разморило  его  и  нагнало
дремоту. “бедившись, что младшаЯ дочь села за книги, внушительно  напомнив
ей о близости великого днЯ экзаменов (который был  назначен  на  следующей
неделе), он улегсЯ в кухне с видом человека, заслужившего отдых.  †ужжание
мухи на окне скоро убаюкало его.
   Љак он только что внушал Ќесси, наступал последний круг скачек. €, в то
времЯ как он храпел в приЯтном сознании, что, уступив Ќесси  гостиную,  он
со своей стороны сделал все длЯ обеспечениЯ ей успеха.  Ќесси  лихорадочно
принЯлась в последний раз  перечитывать  третью  книгу  …вклида.  ‹ицо  ее
пылало от жары в гостиной, а жужжание мух, под которое  так  сладко  уснул
Ѓроуди, раздражало и отвлекало от работы. Ћна  никогда  не  была  особенно
сильна  в  геометрии,  и  теперь,  когда  до  экзаменов  оставалось  всего
несколько дней, неуверенность в своих знаниЯх по этому предмету  пугала  и
мучила ее так, что она решила еще раз бегло просмотреть всю третью  книгу.
Ќаморщив лоб и шевелЯ губами, она зубрила  восьмую  теорему,  но,  как  ни
старалась   сосредоточитьсЯ,   слова   прыгали   по   странице,    чертежи
расплывались,  линии  принимали  странные,  причудливые   формы,   немного
напоминаЯ те фантастические образы, что ЯвлЯлись ей в  последнее  времЯ  в
беспокойном сне и мучили ее по ночам. "Ћтношение оси угла к перпендикулЯру
равно  коэффициенту"...  нет,  нет,  что  она   болтает,   ведь   это   же
совершеннейшаЯ  бессмыслица!  Ќадо  внимательно  учить,  иначе  стипендиЯ,
котораЯ уже все равно, что у нее в кармане,  ускользнет  от  нее,  шмыгнет
прочь, как белаЯ мышка, быстро  съев  все  золотые  соверены,  словно  это
сыр...  ЉакаЯ  жара!  €  как  болит  голова!  Џо  английскому  Языку   она
подготовлена отлично, по латыни прекрасно, по французскому тоже хорошо, об
алгебре и говорить нечего. „а, она способнаЯ, это все говорЯт, и, конечно,
те, кто экзаменует на стипендию, увидЯт это при первом же взглЯде на  нее.
Љогда она гордо и  уверенно  шла  в  школу  в  дни  экзаменов,  ей  всегда
казалось, что люди шепчут друг другу: "ќто Ќесси Ѓроуди. ЏерваЯ ученица  в
классе. Ћна и этот экзамен, конечно, выдержит лучше всех,  -  это  так  же
верно, как то, что ее имЯ Ѓроуди". Њожет быть, и профессора в университете
нагнутсЯ друг к другу и скажут то же самое.  ‚о  всЯком  случае,  они  это
скажут после того, как просмотрЯт ее работу. ’ак должно  быть  непременно,
иначе отец потребует от них ответа. „а, да, если они не признают ее  и  не
выдвинут ее на первое место, он стукнет их головами друг о дружку, так что
головы защелкают как кокосовые  орехи...  кокосовые  орехи...  Њэт  обещал
привезти их ей, когда уезжал в €ндию,  и  она  мечтала  еще  о  попугае  и
обезьЯнке, по Њэт почему-то забыл об этом, а теперь, когда Я уехал с  этой
гадкой женщиной, он никогда уже и не вспомнит  о  своей  сестренке  Ќесси.
†енилсЯ он на Ќэнси или нет? Ќо все равно, Ќэнси -  дурнаЯ  женщина,  даже
если Њэт и надел ей кольцо на палец. Ћна совсем не то, что  Њэри,  котораЯ
так добра и ласкова к ней. Ђ между тем Њэри не замужем, и все же почему-то
у нее был ребенок, который умер и о котором никто никогда  не  вспоминает.
Њэри сама никогда о нем не говорит. Ќо лицо  у  нее  такое  грустное,  как
будто что-то лежит у нее на сердце и она  не  может  о  нем  забыть.  Њэри
постоЯнно заботитсЯ о ней, приносит ей суп, и Яйца, и молоко, обнимает  ее
и все уговаривает не заниматьсЯ так много. Њэри хочет, чтобы она  получила
стипендию, но хочет этого только длЯ того, чтобы  отец  не  притеснЯл  ее.
Њэри, ее хорошаЯ Њэри, заплачет, если Ќесси не дадут стипендии. Ќет, ей не
придетсЯ плакать; если Ќесси провалитсЯ, она никогда  не  скажет  об  этом
Њэри. ‚от замечательно придумано! Џройдут годы, а  она,  Ќесси,  никому  и
словом об этом не обмолвитсЯ... ѓосподи, что за мысли ей приходЯт  сегоднЯ
в голову? Џровала быть не должно! …сли она не окажетсЯ  на  первом  месте,
"во  главе  класса",  как  всегда  говорил  отец,  ей  придетсЯ   за   это
расплатитьсЯ.  "џ  сверну  твою  тонкую  шею,  если  ты  дашь  кому-нибудь
опередить себЯ, после того как Я столько с тобой возилсЯ!" -  вот  что  он
всегда долбит ей в уши  между  нежностЯми  и  похвалами.  Ђ  руки  у  него
большие!..
   "Ћсь угла к перпендикулЯру"... Ќету право, это  верх  несправедливости,
что она должна сидеть и зубрить в такой жаркий день, да еще в воскресенье,
когда ей следовало бы пойти на воскресное чтение библии в белом  платье  с
розовым поЯсом, которое ей сшила мама. Ќо платье уже износилось, и она  из
него выросла: она теперь уже совсем взрослаЯ. Њама любила  посылать  ее  в
воскресную школу, умытую, в  лайковых  перчатках.  ’еперь  она  никуда  не
ходит, а все работает, так усердно работает. "„а, папа, Я стараюсь  вовсю.
—то делаешь, делай как следует". Њама всегда наказывала им угождать  отцу.
Ђ теперь мама умерла. “ них нет матери, а у Њэри - ребенка. Њама и ребенок
Њэри, оба сидЯт теперь в облаках, машут ей и поют: "Ќесси  Ѓроуди  получит
стипендию". …й хотелось пропеть это тоже во весь голос, но что-то  сжимало
горло, мешало ей. ‚ последнее времЯ она начинала терЯть веру в себЯ.  Ќет,
нет, получить стипендию ‹этта - великое дело длЯ девочки, да еще  девочки,
котораЯ носит имЯ Ѓроуди. ‚еликое дело