ий воздух, видно, принес тебе пользу, - продолжала мама несколько
подозрительно. - ‚от ты как разрумЯнилась!
   ЌесмотрЯ на всю ее доверчивость,  материнский  инстинкт  нашептывал  ей
сомнениЯ в таком быстром действии ливенфордского воздуха, который  до  сих
пор всегда оказывалсЯ бессильным.
   - „а, Я чувствую себЯ сейчас гораздо лучше, - подтвердила Њэри невинно,
а губы ее дергались, в глазах сверкали искры смеха.
   - Љогда ты ушла, бабушка тут говорила что-то насчет письма, которое  ты
при ней читала,  -  не  унималась  миссис  Ѓроуди,  встревоженнаЯ  неЯсной
догадкой.  -  Ќадеюсь,  ты  не  позволишь  себе  ничего  такого,  что   не
понравилось бы отцу! Ќе вздумай идти против него, Њэри!  ’е,  кто  пыталсЯ
так делать, потом жалели об этом. ђезультат всегда один и тот же... -  Ћна
вздохнула, вспоминаЯ что-то, потом добавила: - Ћн рано или поздно узнает и
положит всему конец. Ћх, и конец будет скверный, очень скверный!
   Њэри движением плеч сбросила жакетку.  ‡а  последний  час  ее  стройнаЯ
фигура снова обрела юную  живость,  бодрую,  жизненную  силу.  Ћна  стоЯла
выпрЯмившись, полнаЯ неукротимой, доверчивой радости.
   - Њама, - сказала она весело,  -  не  беспокойсЯ  обо  мне.  Њой  девиз
отныне: "Њэри никогда не сдаетсЯ".
   Њиссис Ѓроуди грустно покачала головой  и,  мучимаЯ  каким-то  смутным,
невнЯтным предчувствием, собрала покупки. …ще меланхоличнее склонив голову
набок, зловещаЯ, как воплощенное предзнаменование горЯ, она медленно вышла
из кухни.


        6

   - Ќесси! Њэри! - визгливо кричала миссис Ѓроуди,  в  неистовом  усердии
суетЯсь вокруг мужа, которому она  помогала  одеватьсЯ.  -  €дите  сюда  и
застегните отцу гетры!
   ќто было в субботу утром, двадцать первого августа,  -  один  из  дней,
отмеченных красным в календаре „жемса Ѓроуди. Ћдетый в куртку  и  короткие
штаны из клетчатой материи в крупную  черную  и  белую  клетку,  он  сидел
багровый, как солнце на закате, пытаЯсь застегнуть гетры, которые  надевал
в последний раз ровно год тому назад в этот же день, причем  с  такими  же
точно затруднениЯми, хотЯ сейчас предпочитал делать  вид,  что  не  помнит
этого факта.
   - € что за идиотскаЯ манера прЯтать гетры сырыми! - шипел он на жену. -
’еперь они, конечно, на мне не сойдутсЯ. —ерт побери, неужели в этом  доме
не могут ни одну  вещь  сохранить  в  приличном  виде?  ‚от  теперь  гетры
ссохлись и не годЯтсЯ.
   —то бы ни случилось в доме, все бремЯ  вины  неизменно  возлагалось  на
слабые плечи жены.
   - ‘тоит только человеку не присмотреть самому за какой-нибудь  вещью  в
доме, непременно ее  испортит  какое-нибудь  безмозглое  существо!  Љак  Я
теперь пойду на выставку без гетр? ’ы  скоро  предложишь  мне  ходить  без
воротничка и галстука!
   - ‡наешь что, отец, - кротко возразила миссис Ѓроуди, - должно, быть, в
этом году ты носишь башмаки чуточку пошире. ќто новаЯ пара, которую Я сама
тебе заказывала, пошире других.
   - ‚здор! - проворчал Ѓроуди. - ’ы бы еще сказала, что ноги у менЯ стали
больше!
   ’ут в комнату, как молодой жеребенок, вбежала Ќесси, а за нею  медленно
следовала Њэри.
   - ‘корее, девочки! - торопила мать. - ‡астегните отцу  гетры.  ‘мотрите
же, не возитесь долго, он и так уже опоздал.
   Њолодые  прислужницы  опустились  на  колени  и  принЯлись   проворными
пальцами  ловко  и  энергично  выполнЯть  порученное  им  дело,  а  Ѓроуди
развалилсЯ в кресле и, кипЯ гневом, метал  сердитые  взглЯды  на  жену,  с
виноватым видом стоЯвшую перед ним. Љатастрофа с гетрами  была  тем  более
неприЯтна длЯ миссис  Ѓроуди,  что  в  этот  день  имелись  все  основаниЯ
рассчитывать на хорошее настроение „жемса, и мысль, что она сама испортила
себе  редкое  счастье  -  день   без   бурь,   сама   вызвала   извержение
недействовавшего вулкана, угнетала ее больше,  чем  брань,  которой  ее  в
данный момент осыпал муж.
   ’о  был  день  открытиЯ  ливенфордской   выставки   племенного   скота,
выдающегосЯ событиЯ в сельскохозЯйственных  кругах,  день,  когда  центром
всеобщего вниманиЯ ЯвлЯлась генеалогиЯ как  скота,  так  и  представителей
человеческой породы, населЯвших графство. Ѓроуди  любил  эти  выставки,  и
посещение их превратилось  у  него  в  неизменный  ежегодный  обычай.  …му
доставлЯло удовольствие любоватьсЯ на красивых коров с  гладкой  блестЯщей
шерстью и  набухшим  выменем,  на  мускулистых  клайдсдэйльских  жеребцов,
гордую поступь верховых лошадей на  беговом  круге,  откормленных  свиней,
овец с густой курчавой шерстью, и он гордилсЯ тем, что хорошо  разбираетсЯ
в достоинствах всех этих животных.
   "џ больше всех вас понимаю в этом деле, -  казалось,  говорил  он  всем
своим видом, стоЯ вплотную рЯдом с членами жюри и в одной руке держа  свою
знаменитую Ясеневую трость, а другую засунув глубоко в карман.  -  €  Я  -
торговец шлЯпами! ‘мех да и только!"
   ‡десь он был в своей стихии, на переднем плане,  занимаЯ  видное  место
среди лучших экспертов. ЏостоЯв, он  отправлЯлсЯ  бродить  между  палаток,
сдвинув шлЯпу на затылок; отрезал своим перочинным ножом то здесь, то  там
ломтик сыра и с критическим видом пробовал его;  пробовал  и  выставленные
различные  сорта  масла,  сливки,  пахтанье;  грубо  заигрывал  с   самыми
аппетитными и смазливыми молочницами, стоЯвшими подле своих экспонатов.
   ‚ такие дни расцветала та часть его души, котораЯ еще не оторвалась  от
деревни, от земли. Ћт предков со  стороны  матери,  ‹амсденов,  которые  в
течение  нескольких  поколений  были  фермерами  в  поместьЯх   уинтонских
баронов, он получил в наследство глубоко вкоренившуюсЯ любовь к  земле,  к
тому, что  она  рождает,  к  животным.  ’ело  его  тосковало  по  тЯжелому
деревенскому труду, потому что в юности он  ходил  за  своей  упрЯжкой  по
глинистым полЯм “интона и переживал восторг прикосновениЯ к щеке ружейного
приклада.  Ћт  отца  же  своего,  „жемса  Ѓроуди,   угрюмого,   жестокого,
неукротимого  человека,  он,  единственный  сын,   унаследовал   гордость,
вскормленную стремлением владеть землей. € только  перемена  обстоЯтельств
после смерти обедневшего отца, который разбилсЯ, упав с  лошади,  вынудила
„жемса уже в ранней молодости занЯтьсЯ внушавшей ему отвращение торговлей.
   Ћднако и другие, более веские причины побуждали его ходить на выставку:
страстное желание встречатьсЯ, как равный с равными, с мелкими  дворЯнами,
съезжавшимисЯ со всего  графства.  Ћн  держал  себЯ  с  ними  без  всЯкого
раболепства, скорее даже с оттенком дерзкого  высокомериЯ,  тем  не  менее
любезный  кивок,  беглое  приветствие  или  несколько  минут  разговора  с
каким-нибудь  видным  представителем   знати   доставлЯли   ему   глубокое
внутреннее удовлетворение, опьЯнЯли суетным восторгом.
   - ‚от и готово, папа! џ перваЯ кончила! - закричала с торжеством Ќесси.
‘воими проворными детскими пальцами она наконец застегнула доверху одну из
непокорных гетр.
   - Ќу, Њэри, поторопись и ты! - взмолилась миссис  Ѓроуди.  -  ЉакаЯ  ты
копуньЯ! Ќе ждать же отцу целый день, пока ты кончишь!
   - Ќе мешай ей, - сказал Ѓроуди ироническим тоном. - —то за беда, если Я
и опоздаю: вам, должно быть, хочетсЯ держать менЯ здесь целый день.
   - Ћна никогда ничего не делает так проворно,  как  Ќесси,  -  вздохнула
мама.
   - ѓотово, - объЯвила  наконец  и  Њэри,  вставаЯ  и  шевелЯ  онемевшими
пальцами.
   Ћтец осмотрел ее критическим взглЯдом.
   - ‡наешь, ты обленилась, дочь моЯ, вот в чем всЯ беда. џ  замечаю,  что
ты растолстела, как бочка! ’ебе бы следовало  есть  поменьше  да  работать
побольше.
   Ћн поднЯлсЯ и подошел к зеркалу, в то времЯ как миссис Ѓроуди, а за нею
и дочери вышли из комнаты. Џока  он  с  все  возраставшим  самодовольством
разглЯдывал  себЯ  в  зеркале,  к  нему  окончательно  вернулось   хорошее
настроение.  ’олстые  мускулистые  ноги  превосходно  обтЯнуты   короткими
панталонами, а под мохнатыми шерстЯными  чулками  домашней  вЯзки  красиво
круглЯтсЯ икры; плечи широкие и прЯмые, как у борца; ни одна лишнЯЯ  унциЯ
жира не портит фигуры; кожа  чистаЯ,  без  пЯтнышка,  как  у  ребенка.  Ћн
представлЯл собой совершенный тип провинциального дворЯнина, и  когда  это
обстоЯтельство,  уже  ранее  ему  известное,   с   живой   убедительностью
подтвердило отражение в зеркале, он закрутил усы и погладил  подбородок  с
чувством удовлетворенного тщеславиЯ.
   ‚ эту минуту дверь тихонько  отворилась,  и  бабушка  Ѓроуди  осторожно
заглЯнула в комнату, желаЯ разведать, в каком настроении сын,  раньше  чем
заговорить с ним.
   - Њожно мне поглЯдеть на тебЯ. „жемс, пока ты еще здесь? - спросила она
заискивающе после осторожной паузы. „ень выставки вызывал в  ее  отупевшей
душе чувство, близкое к  радостному  возбуждению,  рожденное  полузабытыми
воспоминаниЯми молодости, которые беспорЯдочно нахлынули на нее.
   - ’ы прЯмо-таки красавец! “ тебЯ как раз  такаЯ  фигура,  какаЯ  должна
быть у настоЯщего мужчины, - сказала она сыну. - ќх, жаль, что мне  нельзЯ
пойти туда с тобой!
   - ’ы слишком стара, чтобы тебЯ  выставлЯть,  мать,  хотЯ  за  прочность
могла бы, пожалуй, получить медаль, - съЯзвил Ѓроуди.
   ѓлухота помешала ей расслышать как следует, что сказал сын, и она  была
слишком занЯта своими мыслЯми, чтобы понЯть его замечание.
   - „а, Я уже немножечко старовата, чтобы выходить, - пожаловалась она, -
а бывало, Я повсюду на первом месте, и среди доильщиц, и  на  выставке,  и
после выставки, когда плЯсали джигу, и когда баловались во  времЯ  долгого
пути домой по ночной прохладе. ‚се, все теперь вспоминаетсЯ...
   …е тусклые глаза заблестели.
   - Ђ какие Ячменные и пшеничные лепешки мы пекли!.. •отЯ в ту пору Я  на
них и вниманиЯ не обращала.
   Ћна вздохнула, сожалеЯ о потерЯнных возможностЯх.
   - ќх, мать, неужели ты не можешь хоть когда-нибудь забыта об еде? Њожно
подумать, что ты у менЯ голодаешь, - пристыдил ее Ѓроуди.
   - Ќет, нет. „жемс! џ очень благодарна за все, что мне дают, и дают  мне
много.  Ќо,  может  быть,  сегоднЯ  ты,  если  увидишь   хороший   кусочек
чеддерского сыра, не слишком дорогого... в конце днЯ всегда  можно  купить
задешево...  Њожет  быть,  ты  захватишь  его  длЯ  менЯ?  -  Ћна  умильно
посмотрела на сына.
   Ѓроуди громко расхохоталсЯ.
   - Ћх, уморишь ты менЯ, мать! “ тебЯ один только бог - твой  желудок.  џ
сегоднЯ рассчитываю повидать сэра  „жона.  —то  же,  ты  хочешь,  чтобы  Я
встретил его, нагруженный мешками и пакетами? - прикрикнул он на нее  и  с
шумом вышел из комнаты.
   …го мать поспешила к окну своей спальни, чтобы увидеть, как  он  выйдет
из дому. ‡десь она просиживала в этот день чуть не до вечера  и,  напрЯгаЯ
зрение,  глЯдела  на  скот,  который  вели  с   выставки,   и   любовалась
разноцветными картонными Ярлыками (красные означали первую премию, синие -
вторую, зеленые - третью, а желтые - только похвальный лист),  с  упоением
наблюдала толчею и суету в толпе крестьЯн, пытаЯсь (но всегда  безуспешно)
найти знакомое лицо в этой валившей мимо толпе. Љроме того, ее не покидала
приЯтнаЯ надежда, что сын, быть может, принесет ей  с  выставки  маленький
подарок, и самаЯ невероЯтность этого дразнила ее воображение.  —то  ж,  во
всЯком случае она его попросила, больше она ничего  не  может  сделать,  и
остаетсЯ только ждать.
   ’ак она благодушно размышлЯла, торопливо усаживаЯсь в кресло  на  своем
наблюдательном посту.
   ‚низу Ѓроуди, уходЯ, обратилсЯ к Њэри:
   - ’ы бы сходила на  предприЯтие  и  напомнила  этому  ослу  Џерри,  что
сегоднЯ  менЯ  не  будет  весь  день  (лавка  в  разговорах  семьи  Ѓроуди
фигурировала не иначе, как под названием "предприЯтие";  в  слове  "лавка"
усматривалось нечто унизительное).
   - Ћн может забыть, что сегоднЯ он не свободен.  ќтот  субъект  способен
забыть о своей собственной голове. Ѓеги во всю  прыть,  дочка,  -  кстати,
тебе это полезно: спустишь немного жира.
   Њаме же он бросил, уходЯ:
   - Ѓуду дома тогда, когда приду.
   ’аково было обычно его прощальное приветствие  в  тех  редких  случаЯх,
когда он считал нужным с ней прощатьсЯ. Ћно расценивалось  как  величайшаЯ
милость, и мама принЯла его с подобающей признательностью.
   - †елаю тебе веселитьсЯ, „жемс, - ответила она  робко,  ободреннаЯ  его
хорошим настроением и  торжественностью  днЯ.  ’олько  в  таких  редких  и
исключительных случаЯх осмеливалась она называть  мужа  по  имени.  ‹ишнее
доказательство того, какое незначительное место занимала она в его жизни.
   Ћна и подумать  не  смела,  что  ей  также  доставило  бы  удовольствие
побывать на выставке; с нее достаточно было уж и того, что предоставлЯлась
возможность  полюбоватьсЯ  статной  фигурой  мужа,  когда  он  отправлЯлсЯ
куда-нибудь  один  развлекатьсЯ,  и  нелепаЯ  идеЯ,  что  она   могла   бы
сопровождать его, никогда не приходила ей в голову. …й нечего надеть,  она
нужна дома, да и не такое у нее здоровье,  чтобы  выдержать  пребывание  в
течение целого днЯ на свежем воздухе. ‹юбого из этих или из десЯтка других
доводов достаточно было, чтобы убедить эту робкую женщину в  невозможности
бывать где-либо вместе с мужем.  "Ќадеюсь,  погода  не  испортитсЯ,  и  он
хорошо погулЯет", - бормотала она  про  себЯ,  возвращаЯсь  в  дом,  чтобы
принЯтьсЯ за мытье посуды после завтрака, в то времЯ  как  Ќесси  из  окна
гостиной махала рукой вслед удалЯвшейсЯ спине отца.
   Љогда дверь  захлопнулась  за  хозЯином  дома,  Њэри  медленно  побрела
наверх, в свою комнату, села на край кровати и стала смотреть в  окно.  Ќо
она не видела, как в  Ясном  блеске  утра  сверкали  гладкие  стволы  трех
стройных берез, которые высились, подобно серебрЯным мачтам,  напротив  ее
окна. Ћна не слышала, как шептались листьЯ, на которых  сменЯлись  свет  и
тень, когда слабый ветерок шевелил ими. “йдЯ в себЯ, сидела она и думала о
том замечании, которое  давеча  бросил  отец,  с  беспокойством  и  тоской
переворачиваЯ его в уме на все лады. "Њэри, ты  становишьсЯ  толстой,  как
бочка", - фыркнул он. Ћн  просто  хотел  сказать,  должно  быть,  что  она
физически развиваетсЯ, быстро  растет  и  полнеет,  как  полагаетсЯ  в  ее
возрасте. ’ак уверЯла себЯ Њэри, но почему-то это замечание, как внезапный
луч света, ворвалось во мрак ее неведениЯ и вдруг вызвало  в  душе  острую
тревогу.
   …е мать, как страус, нервно  прЯтала  голову  при  малейшем  намеке  на
некоторые вопросы, если они всплывали на их домашнем горизонте, и не сочла
возможным просветить дочь даже насчет самых  элементарных  физиологических
Явлений. Ќа всЯкий простодушный вопрос дочери она отвечала в ужасе:  "’ес,
Њэри, замолчи сейчас же!  Ќехорошо  говорить  о  таких  вещах!  ЏорЯдочные
девушки о них не думают! Џросто стыдно задавать такие вопросы!" ‘  другими
девушками Њэри так мало  встречалась,  что  она  лишена  была  возможности
узнать что-либо хотЯ бы из тех осторожных  хихиканий  и  намеков,  которые
иногда позволЯли себе даже самые примерные и жеманные  городские  барышни.
Ћтдельные обрывки разговоров,  которые  ей  случалось  иногда  подслушать,
отскакивали от ее непонимающих ушей или  отвергались  природной  тонкостью
чувств, и Њэри жила в наивном неведении, не верЯ,  быть  может  (если  она
вообще об этом когда-нибудь размышлЯла), в басню о том, что детей приносит
аист, но не имеЯ самого элементарного представлениЯ о тайне зачатиЯ.
   „аже то, что вот уже три месЯца как прекратились  некоторые  нормальные
отправлениЯ  ее  тела,  не  вызывало  волнениЯ  в  прозрачном   озере   ее
девственной души, и только сегоднЯ утром грубаЯ фраза отца, котораЯ где-то
в тайных извилинах ее мозга вдруг принЯла  иной  смысл,  получила  другое,
искаженное толкование, ударила в нее с убийственной силой.
   ђазве она изменилась? Њэри взволнованно провела руками по всему  своему
телу. Ќет, оно все то же, ее тело, ее собственное,  принадлежащее  целиком
ей одной. Љак может оно изменитьсЯ?  Ћна  вскочила  в  паническом  испуге,
заперла на ключ дверь спальни, сорвала с себЯ кашемировую кофточку,  юбку,
потом нижнюю  юбку,  тесный  лифчик,  снЯла  все  и  стоЯла  смущеннаЯ,  в
целомудренной наготе, трогаЯ себЯ неловкими руками. „о сих  пор  ее  тело,
когда она его рассматривала, не вызывало в ней ничего,  кроме  мимолетного
интереса. Ћна тупо смотрела на  желтовато-белую  кожу,  поднЯла  руки  над
головой, потЯнулась всЯ, гибкаЯ, упругаЯ, безупречно  красиваЯ.  Ќебольшое
зеркало, стоЯвшее на ее туалетном столе, не отразило в  своей  глубине  ни
единого недостатка,  ни  единой  несовершенной  черты,  которые  могли  бы
подтвердить или рассеЯть ее  неЯсные  опасениЯ,  и,  как  ни  вертела  она
головой во все стороны, ее испуганный взглЯд не сумел обнаружить  никакого
внешнего позорного  нарушениЯ  пропорций,  которое  громко  вопило  бы  об
уродстве внутреннем. Ћна не могла решить, изменилось ли  в  ней  что-либо.
‘тала ли ее грудь полнее? €ли  менее  нежны  ее  розовые,  как  перламутр,
соски? €ли круче мЯгкий изгиб бедер?
   Њучительное недоумение овладело ею. ’ри месЯца тому  назад,  когда  она
лежала в объЯтиЯх „ениса в состоЯнии какой-то бессознательной отрешенности
от всего, она слепо подчинилась инстинкту и с закрытыми  глазами  отдалась
мощному влечению, пронизавшему ее тело. Ќи рассудок, если бы она и  хотела
его слушатьсЯ, ни понимание того, что с нею происходит, если  бы  она  это
понимала,  -  ничто  не  могло  бы  ее  остановить.  ЏотрЯсающие  ощущениЯ
нестерпимо-сладостной боли, невыразимо упоительного блаженства захлестнули
сознание, и она ничего не узнала о том, что с ней произошло. ’огда она  не
в состоЯнии была ни о чем думать, теперь же она смутно недоумевала, что за
таинственный процесс вызван в ее теле силой их объЯтий, возможно ли, чтобы
слиЯние их губ каким-то непонЯтным образом изменило ее, изменило глубоко и
бесповоротно.
   Ћна  чувствовала  себЯ  беспомощной,  была  в  полной  растерЯнности  и
нерешимости, сознавала, что надо что-то сделать, чтобы тотчас же  рассеЯть
эту внезапную душевную тревогу. Ќо что?  Џоспешно  надеваЯ  снова  одежду,
брошенную на пол у ее ног, она сразу же отвергла  мысль  посоветоватьсЯ  с
матерью, отлично знаЯ, что робкаЯ душа мамы в ужасе отпрЯнет при первых ее
словах об  этом.  Њысли  ее  невольно  обратились  к  „енису,  постоЯнному
утешению, но в тот же миг, к еще большему своему ужасу, она вспомнила, что
не увидит его по меньшей мере неделю, да и увидит-то, может  быть,  только
на одну минуту.
   ‘о времени той чудесной беседы с ним у  Ѓерторелли  их  встречи  бывали
коротки (хотЯ всЯкий раз так же радостны),  и  по  взаимному  уговору  они
соблюдали при этом тщательную осторожность. ќти беглые встречи  с  „енисом
составлЯли ее единственное счастье,  но  она  чувствовала,  что  во  времЯ
торопливого обмена словами любви и  ободрениЯ  никогда  у  нее  не  хватит
смелости хотЯ бы как-нибудь косвенно спросить у „ениса совета,  в  котором
она нуждалась. Џри одной мысли об этом она залилась стыдливым румЯнцем.
   Ћдевшись и отперев дверь, она сошла вниз, где мать, окончив то, что она
называла "приводить все в приличный вид", удобно расположилась в кресле  с
книгой, надеЯсь без помехи провести  часок  за  чтением.  Њэри  с  грустью
подумала, что в этих книгах никогда  не  описываютсЯ  положениЯ,  подобные
тому, в котором очутилась она; что в этих романах с  клЯтвами,  целованием
кончиков пальцев,  нежными  речами  и  благополучным  концом  нет  никаких
указаний, которые разрешили бы ее недоумение.
   - џ пойду в лавку, мама. Ћтец  велел  мне  сходить  туда  до  обеда,  -
сказала она после минутного колебаниЯ, обращаЯсь к согнувшейсЯ над книгой,
поглощенной чтением матери.
   Њиссис Ѓроуди, котораЯ  в  этот  момент  восседала  в  гостиной  одного
суссекского   поместьЯ,   окруженнаЯ   избранным   обществом,    и    вела
глубокомысленную беседу с  викарием  местного  прихода,  не  ответила,  не
слышала даже слов дочери. Љогда она зачитывалась какой-нибудь книгой, она,
по выражению мужа, "превращалась в одержимую".
   - ’ы совсем очумела от этого вздора, -  заворчал  он  на  нее  однажды,
когда она не сразу ответила на его вопрос.  -  Џрисосалась  к  книге,  как
пьЯница к бутылке! ЉажетсЯ, если бы дом загорелсЯ у тебЯ над  головой,  ты
бы все также сидела и читала!
   Џоэтому Њэри, хмуро поглЯдев на мать, решила, что бесполезно обращатьсЯ
к ней, что в настоЯщий момент от нее не дождатьсЯ толкового, а  тем  более
утешительного слова, и, незамеченнаЯ, молча вышла.
   ЏогруженнаЯ в грустные мысли, она шла медленно, с поникшей головой, но,
несмотрЯ на то, что шла так медленно, добралась до лавки раньше, чем у нее
мелькнул хотЯ бы проблеск какого-нибудь решениЯ мучившей ее загадки.
   ‚ лавке был один только Џитер Џерри.  Ћживленный,  исполненный  чувства
собственного достоинства, упивавшийсЯ сознанием своей полной и единоличной
ответственности, он приветствовал Њэри потоком  любезных  слов.  ‹ицо  его
сиЯло от восторга,  бледные  щеки  еще  больше  побледнели  от  радостного
волнениЯ, вызванного ее приходом.
   - ‚от уж действительно приЯтный сюрприз, мисс Њэри! Ќе часто  мы  имеем
счастье видеть вас в нашем предприЯтии! Ћчень, очень  приЯтно!  -  твердил
он, суетливо потираЯ свои тонкие, прозрачные, суженные  к  концам  пальцы.
Џотом  замолчал  в  полнейшей  растерЯнности.  Ћн  был   просто   потрЯсен
неожиданным стечением обстоЯтельств, которое привело Њэри в лавку как  раз
в тот день, когда отец ее отсутствовал и он, Џерри, мог поговорить с  нею.
Ќо от смущениЯ у него сразу вылетели из памЯти  те  сверкающие  остроумием
беседы, которые он так часто мысленно вел в  кругу  царственно  прекрасных
молодых дам высшего общества, так сказать,  репетируЯ  в  ожидании  такого
случаЯ, какой представилсЯ ему сейчас. € он безмолвствовал, он,  мечтавший
об этой счастливой минуте, не раз говоривший себе: "…сли бы  мне  повезло,
то-то Я блеснул бы перед мисс Њэри!" Ћн, который так красноречиво, с такой
снисходительной развЯзностью беседовал с  гладильной  доской  сквозь  пар,
наполнЯвший чуланчик за лавкой, теперь стоЯл молча, словно Язык проглотил.
Ћн, который в поэтические часы досуга, лежа в постели по воскресным  утрам
и устремив глаза на медную шишечку кровати,  словно  на  диадему,  чаровал
герцогинь изысканностью своего  разговора,  был  нем,  как  паралитик.  Ћн
ощущал какую-то расслабленность во всем теле, кожа у него зудела, из  всех
пор струилсЯ липкий пот; он окончательно потерЯл голову и, закусив  удила,
пробормотал привычной скороговоркой профессионала-приказчика:
   - Џожалуйста, присЯдьте, сударынЯ, чем могу служить?
   Ќо тотчас же ужаснулсЯ, всЯ кровь бросилась ему в голову, и фигура Њэри
расплылась, как в тумане, перед его глазами. Ћн не покраснел - этого с ним
никогда не бывало, - но от смущениЯ  все  закружилось  у  него  в  голове.
Ћднако, к его недоумению и облегчению, Њэри не выказала ни  изумлениЯ,  ни
гнева. Џо правде говорЯ, мысли ее были  все  еще  далеко,  она  не  вполне
очнулась  от  мрачной  задумчивости,  не  слушала  Џерри  и,  без  всЯкого
удивлениЯ, с одной лишь благодарностью принЯв стул, который он  машинально
предложил ей, со вздохом усталости села.
   —ерез некоторое времЯ она  поднЯла  глаза,  словно  только  что  увидев
молодого приказчика.
   - Ђх,  мистер  Џерри,  -  воскликнула  она,  -  Я...  Я,  должно  быть,
задумалась: Я и не заметила, что вы тут.
   Џерри немного огорчилсЯ. ѓлЯдЯ на его лицо и развинченную фигуру, никак
нельзЯ было поверить, что он питает освЯщенную традицией тайную страсть  к
дочери хозЯина. Њежду тем дело обстоЯло именно так, и  в  самых  заветных,
честолюбивых и необузданных  мечтах  Џерри  даже  рисовал  себе,  как  он,
молодой человек исключительных достоинств, станет компаньоном в деде после
того, как с домом Ѓроуди его свЯжут узы более тесные,  чем  низменные  узы
торговли.
   Њэри, ничего не подозреваЯ об этих радужных мечтах и в  душе  испытываЯ
смутную жалость к робкому юноше, так Явно запуганному  ее  отцом,  ласково
посмотрела на него.
   - “ менЯ к вам поручение, мистер Џерри, - сказала она. - Њистер  Ѓроуди
сегоднЯ не придет и просил, чтобы вы в его отсутствие присмотрели за всем.
   - Ћ, Ќепременно, мисс Ѓроуди! џ так и полагал,  что  ваш  отец  сегоднЯ
пойдет на выставку. џ уже сделал все нужные приготовлениЯ длЯ того,  чтобы
пробыть здесь весь день. ‡десь и позавтракаю. џ ведь отлично знаю, как мой
шеф любит такие зрелища.
   …сли бы Ѓроуди услыхал, в каком тоне о нем  говорЯт,  он  бы  уничтожил
своего приказчика единым взглЯдом. Ќо Џерри  уже  оправилсЯ  от  смущениЯ,
готовилсЯ показать себЯ  во  всем  блеске  и  мысленно  похвалил  себЯ  за
последнюю цветистую фразу.
   - Ќо и в отсутствие шефа работа будет идти своим чередом, мисс  Ѓроуди,
и, Я надеюсь, идти хорошо, - добавил он звучно.  -  ‘мею  вас  уверить,  Я
сделаю длЯ этого все, все, что в моих силах. - ’он его был  так  серьезен,
влажные глаза сиЯли так красноречиво,  что  при  всей  своей  апатии  Њэри
неожиданно стала благодарить его, сама не знаЯ за что.
   Љак раз в эту минуту вошел покупатель,  корабельный  плотник,  которому
нужна была новаЯ шапка, но Њэри, которой представилсЯ удобный случай уйти,
продолжала сидеть,  прикованнаЯ  усталостью  к  удобному  стулу  и  словно
расслабленнаЯ душевным оцепенением. …й не хотелось идти  домой,  и  Џерри,
пользуЯсь счастливой возможностью развернуть свои таланты перед ее глазами
(хотЯ и следившими за ним довольно  равнодушно),  торжественно  обслуживал
покупателЯ,  проделываЯ  чудеса  ловкости  и  проворства  с  картонками  и
лесенкой и даже с бумагой и бечевкой. Џроводив покупателЯ, он воротилсЯ за
прилавок и, наклонившись вперед, сказал самодовольным  и  конфиденциальным
тоном:
   - ‡амечательное предприЯтие  у  вашего  отца,  мисс  Ѓроуди,  настоЯщаЯ
монополиЯ. - Џерри осталсЯ весьма доволен и этой своей фразой. •отЯ термин
был им позаимствован  из  книги  по  экономическим  вопросам,  которую  он
одолевал по ночам, он произнес его таким тоном, как  будто  это  было  его
собственное умозаключение, глубокое и оригинальное.
   - Џравда, если мне позволено высказать мое мнение, можно  было  бы  еще
улучшить  торговлю,  введЯ  какие-нибудь  новшества,  даже   и   помещение
расширить не мешало бы, - заключил он внушительно.
   Њэри не отвечала, и его угнетала мысль, что он не сумел  заинтересовать
ее. Ѓеседа выходила несколько одностороннЯЯ.
   - Ќадеюсь, вы здоровы? - осведомилсЯ он после продолжительной паузы.
   - ‚полне, - отозвалась она машинально.
   - Ђ мне показалось, что вы, осмелюсь сказать, лицом как будто похудели.
   Њэри посмотрела на него.
   - Џохудела, вы находите?
   - Ќесомненно.
   Ћн ухватилсЯ за повод  взглЯнуть  в  ее  безучастное  хмурое  лицо.  Ћн
смотрел  на  это  лицо  с  выражением  почтительной  заботливости,  потом,
наклонЯсь к прилавку и оперев подбородок на скрещенные  пальцы,  изобразил
усиленное восхищение.
   - Ћсмелюсь сказать, - продолжал он отважно, - вы хотЯ и прекрасны,  как
прежде, но кажетесь немного нездоровой. Ѓоюсь, что вас измучила  жара.  Ќе
угодно ли стакан воды?
   ђаньше  чем  Њэри  успела  отказатьсЯ,  он  вскочил   с   стремительной
услужливостью,  вылетел,  как  пулЯ,  за  дверь,  тотчас  же  вернулсЯ  со
стаканом, налитым до краев сверкающей влагой, и сунул холодный  запотевший
стакан в вЯлую руку Њэри. - ‚ыпейте, мисс Њэри, - упрашивал он, - это  вас
освежит.
   Љогда она, чтобы не обидеть его, сделала несколько  глотков,  внезапнаЯ
мысль наполнила его тревогой.
   - Ќадеюсь, вы не болели? ЉакаЯ вы бледнаЯ! ‚ы не обращались к  доктору?
- спрашивал он с усиленной заботливостью.
   Џри этих словах Њэри так и застыла на месте, не донесЯ стакана до  губ.
‘ловно молниЯ сверкнула перед ней, указав  ей  дорогу.  Ћна  поглЯдела  на
Џерри с пристальным вниманием, затем устремила глаза через открытую  дверь
вдаль, и в душе ее созрело внезапное решение, отчего линиЯ рта сразу стала
твердой и прЯмой.
   ‘ минуту она сидела неподвижно, затем, как под влиЯнием резкого толчка,
встала, пробормотала: "Њне пора идти,  мистер  Џерри.  Ѓлагодарю  за  вашу
любезность". €, раньше чем он успел опомнитьсЯ, спокойно вышла  из  лавки,
оставив  Џерри  тупо  глазеющим  на  стакан,  на  пустой  стул,  в  пустое
пространство. "—то за страннаЯ девушка! - думал он. - ‚друг встала и ушла,
хотЯ Я был так любезен с ней! ‚прочем, женщины - странные созданиЯ!.. €  в
конце концов Я успел показать себЯ в самом лучшем свете".
   €, успокоившись, мистер Џерри принЯлсЯ насвистывать.
   ‚ыйдЯ на улицу, Њэри повернула не направо, к дому, а налево, по дороге,
котораЯ вела на дальнюю окраину города, в  Ќоксхилл.  ‘лучайное  замечание
Џитера Џерри подсказало ей выход, которого она до сих пор слепо искала,  и
оно-то побудило ее  теперь  идти  в  Ќоксхилл.  Ћна  решила  обратитьсЯ  к
какому-нибудь доктору. „октора все знают, им можно доверитьсЯ, они  добры:
они исцелЯют, дают советы, успокаивают, они хранЯт  доверенную  им  тайну.
Ћна первым делом подумала об единственном знакомом  враче,  докторе  ‹ори,
который официально считалсЯ их домашним врачом, хотЯ бывал в их доме раз в
десЯть лет. …й живо вспомнилось, как он в свой последний визит положил  ей
руку на голову и сказал с показным добродушием: "„аю пенни за один  локон,
мисс! €дет? “ вас их и так достаточно!" - …й  тогда  было  десЯть  лет,  и
пенни она получила, несмотрЯ на то, что доктор не срезал у нее  локона.  ‘
тех пор он ни разу не был у них в доме, но Њэри  часто  встречала  его  на
улице, в его двуколке, в которой он целый день разъезжал по больным. ‚  ее
глазах он осталсЯ таким, каким запечатлелсЯ в детской  памЯти,  -  ученым,
великим человеком, занимавшим  особое  место  среди  других.  ‹ори  жил  в
Ќоксхилле на склоне холма, в большом особнЯке, старом, обросшем  мхом,  но
производившем еще внушительное впечатление. ђешительно направлЯЯсь к этому
дому, Њэри вспомнила, что прием у доктора начинаетсЯ с двенадцати часов.
   „о Ќоксхилла  было  далеко,  и  Њэри,  шедшей  вначале  с  лихорадочной
торопливостью, скоро пришлось замедлить шаг. Ђ ведь несколько месЯцев тому
назад она могла бы пробежать все это расстоЯние,  ничуть  не  запыхавшись!
Ѓыстро утомившись, она почувствовала, что и решимость ее слабеет, и  стала
раздумывать, что она скажет доктору. Њысль обратитьсЯ к  нему  за  советом
показалась ей сперва такой удачной, что она не подумала о том, как  трудно
ей будет  осуществить  ее.  Ќо  сейчас  эти  трудности  представлЯлись  ей
настойчиво, с мучительной Ясностью и с каждым  шагом  казались  все  более
непреодолимыми. Ќачать  ли  ей  с  разговора  о  своем  здоровье?  „октор,
конечно, первым делом удивитсЯ, что она пришла одна, без матери. ќто  была
неслыханнаЯ вещь, и Њэри подумала, что он, может быть, даже  откажетсЯ  ее
принЯть одну; если же он и согласитсЯ ее  принЯть  и  она  по  неопытности
приведет недостаточно вескую  причину  своего  прихода,  то  он,  конечно,
несколькими пытливыми вопросами разобьет непрочную ткань  лжи,  сплетенную
ею, и пристыдит ее. Ћна уныло подумала, что единственный выход  -  сказать
доктору всю правду, доверитьсЯ ему. Ќо что, если он  расскажет  родителЯм?
Ћправдывает ли цель ее визита к нему такой ужасный риск? Њысли ее путались
в  лабиринте  нерассуждающей  тревоги,  когда  она  начала  взбиратьсЯ  по
Ќоксхиллскому холму.
   Ќаконец она дошла до ворот дома ‹ори, на которых, подобно оку  оракула,
притЯгивающему всех больных и страждущих, сверкала большаЯ  меднаЯ  доска,
некогда, в первые тревожные дни своего существованиЯ, искалеченнаЯ камнЯми
озорных уличных мальчишек, а ныне отполированнаЯ и  начищеннаЯ  до  такого
блеска, что на ней ничего нельзЯ было разобрать.
   Џока Њэри стоЯла  у  ворот,  пытаЯсь  подавить  дурные  предчувствиЯ  и
собираЯ все свое мужество, она увидела приближавшегосЯ пожилого мужчину, в
котором узнала знакомого. ‘ообразив с внезапным  испугом,  что  рискованно
войти к доктору, пока этот человек не скроетсЯ из  виду,  она  повернулась
спиной к нему и медленно прошла мимо дома. “голком глаза рассматривала она
этот большой, массивный дом с строгим портиком в стиле георгиевской эпохи,
с   окнами,   таинственно   завешенными   портьерами   шафранного   цвета;
беспокойство ее росло, дом, маЯчивший перед глазами, казалось, нависал над
ней все большей громадой, сомнениЯ нахлынули с новой, еще  большей  силой.
Ћна подумала, что неразумно идти к врачу, который  так  хорошо  ее  знает.
„енису может не понравитьсЯ, что она сделала такой шаг, не посоветовавшись
сначала с ним. Њожет быть, лучше выбрать более удобное времЯ длЯ посещениЯ
доктора. Ћна ведь не больна, она здорова, как всегда, у нее все нормально,
она просто жертва собственного воображениЯ, и то, что она делает,  ненужно
и опасно.
   ’еперь на улице не было ни души, и надо было либо войти  сразу  в  дом,
либо не входить вовсе. ѓоворЯ  себе,  что  она  сначала  войдет,  а  потом
подумает обо всех своих  затруднениЯх,  она  уже  положила  было  руку  на
щеколду калитки, но вдруг вспомнила, что у нее нет с  собой  денег,  чтобы
уплатить доктору, а уплатить следовало, хотЯ бы он этого и не  потребовал,
теперь же, чтобы избежать  осложнений,  могущих  повести  к  раскрытию  ее
тайны. Ћна отдернула руку и  снова  начала  в  нерешительности  ходить  по
тротуару, как вдруг увидела горничную, выглЯдывавшую из-за портьеры одного
из окон. ѓорничнаЯ ее не замечала, но взволнованной Њэри  почудилось,  что
та подозрительно ее рассматривает, и это мнимое наблюдение за ней отнЯло у
нее  последнюю  каплю  решимости.  Ћна  почувствовала,  что  больше  не  в
состоЯнии выносить мучительные колебаниЯ, и с  виноватым  видом  торопливо
пошла прочь от дома, словно уличеннаЯ в каком-нибудь ужасном проступке.
   Ћна снова проделала тот же утомительный путь,  которым  пришла,  Я  все
времЯ ее угнетало, почти мучило то; что она не выполнила своего намерениЯ.
Ћна называла себЯ мысленно взбалмошной дурой и трусихой; лицо ее горело от
стыда и смущениЯ; она  испытывала  потребность  во  что  бы  то  ни  стало
скрытьсЯ от людских взоров.  —тобы  не  встретить  никого  из  знакомых  и
воротитьсЯ домой как можно скорее, она пошла не по •ай-стрит, а  по  узкой
запущенной улице, официально носившей название Љолледж-стрит, но именуемой
всеми просто "Љанавой". Ћна ответвлЯлась от большой проезжей дороги в  том
месте, где та делала изгиб в сторону, и  проходила  под  железной  дорогой
прЯмо к городскому парку. ‘ поникшей головой Њэри нырнула в  мрак  Љанавы,
словно желаЯ в нем укрытьсЯ, и торопливо зашагала  по  этой  неприЯтной  и
пользующейсЯ дурной славой улице, с неровной  мостовой,  с  канавами,  где
валЯлись  битые  бутылки,  пустые  жестЯнки  из-под  консервов  и   всЯкие
отвратительные отбросы нищего квартала. ’олько стремление избежать  встреч
со знакомыми, могло привести Њэри на эту улицу, куда, в  силу  молчаливого
запрета, никогда не ступала  ее  нога.  €  даже  сейчас,  во  времЯ  этого
поспешного бегства, жуткаЯ нищета улицы,  казалось,  успела  коснутьсЯ  ее
своей грЯзной рукой.
   †енщины глазели на нее из открытых дворов,  где  они  праздно  болтали,
собираЯсь кучками, нерЯшливые, с  обнаженными  до  плеч  руками.  ЉакаЯ-то
дворнЯжка бросилась ей вслед с лаем, хватаЯ ее за пЯтки; грЯзный уродливый
калека, разлегшийсЯ на мостовой, громко просил милостыню, и его  хнычущий,
назойливый голос оскорбительно преследовал ее.
   Њэри пошла еще быстрее, спасаЯсь  от  гнетущих  картин  вокруг,  и  уже
прошла почти всю улицу, когда заметила впереди толпу,  быстро  двигавшуюсЯ
ей навстречу. Ќа один трагический миг она застыла на месте, вообразив, что
на нее хотЯт напасть. Ќо тотчас же до ее ушей долетели звуки  оркестра,  и
она увидела, что эта  толпа,  сопровождаемаЯ  свитой  оборванных  детей  и
паршивых собак и двигавшаЯсЯ на нее, подобно полку, идущему  в  бой,  была
просто  местным  отрЯдом  Ђрмии   спасениЯ,   недавно   организованным   в
‹ивенфорде.  …е  верные  сторонники  в   наплыве   юношеского   энтузиазма
воспользовались праздничным  днем,  чтобы  уже  с  раннего  утра  устроить
шествие по самым подозрительным кварталам  города  длЯ  пресечениЯ  всЯкой
распущенности и порока, которым люди могут дать волю  по  случаю  открытиЯ
выставки.
   Ћни подходили все ближе. ‚ились на ветру знамена, лаЯли собаки, гремели
литавры, оркестр ревел гимн "‘ойдем со  стези  порока",  а  солдаты  Ђрмии
спасениЯ (обоего пола) с дружным рвением сливали  свои  голоса  в  громкий
хор. Ћни  подошли  совсем  близко,  и  Њэри  прижалась  к  стене,  готоваЯ
пожелать, чтобы мостоваЯ разверзлась под ее ногами и поглотила  ее.  Љогда
толпа хлынула мимо, она всЯ съежилась, ощущаЯ, как волны чужих  тел  грубо
бьютсЯ о ее собственное. ‚незапно одна из женщин-солдат этой армии, полнаЯ
благочестивого пыла и радости, которую „оставлЯла ей новаЯ форма,  увидела
испуганную  Њэри,  на  минуту  перестала  петь  пронзительным  сопрано  и,
приблизив свое лицо к лицу Њэри, сказала проникновенным шепотом:
   - ‘естра, ты грешница? ’огда иди к нам и спасешьсЯ. Џриди  и  омойсЯ  в
крови Ђгнца!
   € сразу же, перейдЯ от шепота к громкому пению, она  подхватила  припев
гимна "Љто гибнет сегоднЯ" и, победно шествуЯ  по  мостовой,  скрылась  из
виду.
   —увство невыразимого унижениЯ охватило Њэри, все  еще  прижимавшуюсЯ  к
стене. …е впечатлительной натуре  эта  новаЯ  неприЯтность  представлЯлась
последним знамением божьего гнева.
   ‡а последние часы внезапный, неожиданный переход ее мыслей в  темное  и
новое длЯ них русло изменил и весь строй ее внутренней жизни. Ћна не могла
бы назвать чувство, которое ею владело, она не могла бы выразить в  словах
и даже понЯть  тот  ужас,  который  наполнЯл  ее  сердце,  но  когда  она,
спотыкаЯсь, брела домой, то  в  тоске  самобичеваниЯ  твердила  себе,  что
недостойна жить.


        7

   ‚ понедельник после выставки в доме Ѓроуди царило сильное  волнение.  ‚
это утро стук почтальона  прозвучал  громче  обычного,  а  мина  его  была
преисполнена важности, когда он вручил миссис  Ѓроуди  письмо,  пестревшее
рЯдом  иностранных  марок,  тонкий,  продолговатый  конверт,   таинственно
хрустевший в ее дрожащих от волнениЯ  пальцах.  Њама  с  бьющимсЯ  сердцем
смотрела на это письмо, которое  ожидала  столько  дней.  …й  не  пришлось
гадать, от кого оно,  так  как  она  тотчас  узнала  один  из  тех  тонких
"заграничных" конвертов, которые она  сама  заботливо  выбрала  и  уложила
среди вещей Њэта. ‚ это утро она была одна дома и в приливе  благодарности
и нетерпениЯ прижала конверт к губам, потом крепко к груди, подержала  его
так некоторое времЯ, словно даваЯ сердцу впитать в себЯ содержание письма,
и, снова отнЯв конверт, вертела его в красных, шершавых от  работы  руках.
•отЯ она знала, что письмо предназначалось исключительно длЯ нее,  но  оно
было адресовано "мистеру и миссис Ѓроуди", и она не смела его распечатать,
она не смела побежать наверх и радостно крикнуть мужу: "Џисьмо  от  Њэта!"
Ћна взЯла это  первое  драгоценное  послание  из-за  границы  и  осторожно
положила его на тарелку мужа. Ћна ожидала. Ћжидала покорно, но  с  жадным,
мучительным нетерпением, времЯ от времени заходЯ  из  посудной  на  кухню,
чтобы убедитьсЯ, что письмо тут, что это замечательное  послание,  которое
чудесным образом прошло три тысЯчи миль  по  чужим  морЯм  и  экзотическим
странам, раньше чем благополучно дошло до нее, теперь не исчезло  вдруг  в
пустом пространстве.
   Ќаконец через некоторое времЯ, показавшеесЯ ей вечностью, Ѓроуди  сошел
вниз, все еще (как  она  с  благодарностью  заметила  про  себЯ)  сохранЯЯ
хорошее настроение, след весело проведенного накануне днЯ.  Њиссис  Ѓроуди
немедленно принесла кашу и, осторожно доставив ее перед  ним,  в  ожидании
остановилась поодаль. Ѓроуди взЯл с тарелки письмо, молча взвесил  его  на
широкой ладони, безучастно осмотрел, снова демонстративно взвесил на руке,
затем положил перед собой, не распечатав, и принЯлсЯ за еду.  Ћн  ел  одну
ложку за другой, согнувшись над тарелкой,  поставив  локти  обеих  рук  на
стол, и не отрывал глаз от конверта, умышленно делаЯ вид, что не  замечает
жены.
   ЏокорЯЯсь этому утонченному издевательству, миссис Ѓроуди все стоЯла  в
глубине кухни, крепко сжимаЯ руки, напрЯгшись всЯ в лихорадочном ожидании,
пока, наконец, не выдержала:
   - ђаспечатай же, отец, - шепнула она.
   Ћн изобразил преувеличенно сильный испуг.
   - ЉлЯнусь богом, жена, ты менЯ до смерти испугала! € чего  это  ты  тут
торчишь у менЯ над душой? Ђга, понимаю,  понимаю!  ’ебЯ  притЯгивает  этот
клочок бумаги.
   Ћн указал ложкой на  письмо  и  небрежно  откинулсЯ  на  спинку  стула,
наблюдаЯ  за  женой.  Ћн  был  в  самом  благодушном  настроении  и  решил
позабавитьсЯ.
   - ’очь-в-точь оса над банкой вареньЯ! - протЯнул  он  насмешливо.  -  ‘
такой  же  тошнотворной  жадностью  ты  смотришь  на  это  письмо.  Ђ  оно
довольно-таки тонкое, как Я поглЯжу. —епуха одна, а не письмо.
   - ќто бумага такаЯ тонкаЯ, Я  нарочно  такую  купила  длЯ  него,  чтобы
меньше стоила пересылка, - уверЯла мама.  -  Њожно  вложить  целую  дюжину
таких листков в один конверт.
   - ’ут нет дюжины. „ва, самое большее - три  листика.  Ќадеюсь,  это  не
значит, что письмо  содержит  дурные  вести,  -  сказал  он  с  притворным
сокрушением, злорадно покосившись на жену.
   - Ћх, открой ты, ради бога, и успокой мое сердце, отец! - умолЯла  она.
- ’ы же видишь, что Я умираю от нетерпениЯ.
   Ћн предостерегающе поднЯл го