ычищенную  войлочную  шлЯпу,  взЯл  тЯжелую
Ясеневую трость и, ни слова не сказав,  ушел  из  дому.  ’акова  была  его
обычнаЯ манера. Ћн никогда не прощалсЯ уходЯ. Џускай себе строЯт  догадки,
куда он ходит в свободные часы, - на собраниЯ, в городской магистрат или в
клуб. Џускай остаютсЯ  в  неизвестности  насчет  того,  когда  и  в  каком
настроении он вернетсЯ. …му доставлЯло удовольствие, когда все  вскакивали
при неожиданном звуке  его  шагов  в  передней.  ’олько  таким  образом  и
возможно держать их в узде, и им будет весьма полезно поломать головы  над
вопросом, куда он идет. ’ак подумал Ѓроуди, когда входнаЯ дверь с  треском
захлопнулась за ним.
   Џосле его ухода все вздохнули с облегчением, словно рассеЯлась какаЯ-то
нависшаЯ  над  ними  туча.  Њиссис  Ѓроуди   ослабила   мускулы,   которые
бессознательно напрЯгала весь последний час, плечи  ее  сразу  опустились,
исчезло и душевное напрЯжение, и она немного оживилась.
   - ’ы уберешь, со стола, да, Њэри? - сказала она просительно. - џ что-то
сегоднЯ устала и расклеилась. Њне не мешает посидеть часок за книгой.
   - •орошо, мама, - ответила Њэри и, как всегда, послушно добавила, знаЯ,
что от нее этого ожидают: - ’ы заслужила отдых, Я сама вымою посуду.
   Њиссис Ѓроуди покачала  склоненной  набок  головой,  как  бы  протестуЯ
против упоминаниЯ о ее заслугах, но вместе с тем соглашаЯсь с Њэри, встала
и, подойдЯ к комоду, достала из своего  собственного  потайного  уголка  в
одном из Ящиков книгу, роман некой  писательницы  ќмилии  ќдвардс  "ЉлЯтва
„евенхэма". Љак и все книги, которые читала миссис Ѓроуди, он был принесен
ей из ливенфордской городской библиотеки. Ќежно прижимаЯ  книгу  к  груди,
она уселась у  очага,  и  скоро  Њаргарет  Ѓроуди  всей  своей  трагически
сломленной душой ушла в  переживаниЯ  героини,  предалась  одному  из  тех
утешений, которые еще оставила ей судьба.
   Њэри быстро убрала со стола и застлала его суконной  скатертью,  потом,
уйдЯ в посудную, засучила рукава, обнажив тонкие руки,  и  принЯлась  мыть
грЯзные тарелки.
   Ќесси, оставшись одна за опустевшим столом, который молчаливо напоминал
ей о приказе отца заниматьсЯ, посмотрела сначала на погруженную  в  чтение
мать, затем на спину бабки, не обращавшей на  нее  никакого  вниманиЯ,  на
Њэта, который теперь развалилсЯ на стуле и важно ковырЯл в зубах. Џотом со
вздохом усталости начала вытаскивать учебники  из  своей  школьной  сумки,
неохотно кладЯ их один за другим на стол.
   - Њэри, поди сюда, - позвала она, - сыграем сначала в шашки.
   - Ќет, дорогаЯ, отец велел  тебе  занЯтьсЯ  французскими  упражнениЯми.
Њожет быть, мы потом успеем сыграть партию, - донессЯ ответ из посудной.
   - •очешь, Я перетру тарелки? - схитрила Ќесси, пытаЯсь оттЯнуть  начало
своих мучений.
   - Ќет, не надо, Я управлюсь сама, дружок, - возразила Њэри.
   Ќесси снова горестно вздохнула и сказала, словно про  себЯ,  совершенно
таким же тоном, как мать: - Ћ господи!
   Ћна подумала о других детЯх, которые, как она знала, соберутсЯ вместе и
будут весело играть в скакалки,  в  мЯч,  в  чижи,  в  городки,  в  другие
увлекательные игры, и с тЯжелым сердцем принЯлась за работу.
   Њэтью, выведенный из мимолетной задумчивости раздавшимсЯ над самым  его
ухом монотонным бормотанием: "je suis, tu es, il est", спрЯтал  зубочистку
обратно в карман жилета и встал из-за стола. Џосле ухода отца  его  манера
держать себЯ  резко  изменилась;  с  миной  некоторого  превосходства  над
окружающими он поправил манжеты, многозначительно  посмотрел  на  часы  и,
шагаЯ вразвалку, вышел.
   ‚ кухне наступила тишина, нарушаемаЯ времЯ  от  времени  лишь  шелестом
перевертываемых страниц, слабым звЯканьем посуды  в  соседней  комнате  да
нудным бормотанием: "nous sommes, vous etes, ils sont".
   Ќо через несколько минут звуки, доносившиесЯ из  посудной,  затихли,  и
вслед за тем Њэри бесшумно проскользнула через кухню в переднюю, поднЯлась
по  лестнице  и  постучала  в  дверь  комнаты  Њэтью.  ќто  был  привычный
ежевечерний визит и, если бы даже Њэри вдруг лишилась всех  чувств,  кроме
обонЯниЯ, она могла бы найти эту комнату по исходившему  из  нее  густому,
приторному запаху сигарного дыма.
   - Њожно, Њэт? - спросила она шепотом.
   - ‚ойдите, - отозвалсЯ из комнаты деланно-бесстрастный голос.
   Њэри вошла. Џри ее входе брат, только что ответивший ей, и не  взглЯнул
на нее. Ћн сидел без пиджака на кровати, сохранЯЯ такое положение, которое
лучше всего позволЯло ему видеть себЯ в повернутом  под  надлежащим  углом
зеркале на комоде, и продолжал безмЯтежно любоватьсЯ собой, пускаЯ большие
клубы дыма прЯмо в свое изображение.
   - Љакой приЯтный запах у твоей сигары, Њэт, - заметила Њэри с искренним
восхищением.
   Њэт  с  шиком  вынул  изо  рта  сигару,  не  переставаЯ  удовлетворенно
рассматривать себЯ в зеркале.
   - „а, - согласилсЯ он, - по цене и запах! ќто - "‘юпрем", высший  сорт.
ЏЯть штук стоЯт шесть пенсов, но за одну Я заплатил полтора пенса. џ  взЯл
ее на пробу, и если этот сорт мне  понравитсЯ,  куплю  еще.  ‡апах  хорош,
Њэри; мы, курильщики, ценим  больше  всего  букет.  ‘игара  высшего  сорта
обЯзательно должна иметь букет. ќта имеет ореховый букет.
   Ћн неохотно отвел глаза от зеркала и, внимательно осмотрев свою сигару,
произнес:
   - Ќу, теперь хватит, пожалуй.
   - Ќичего, ничего, покури еще, - поощрила его Њэри. - Њне нравитсЯ запах
сигары. ќто совсем не то, что трубка.
   - Ќет, мне нужно  оставить  вторую  половину  на  вечер,  -  решительно
возразил Њэтью, осторожно потушил горЯщий кончик сигары о  холодный  фаЯнс
умывальника и спрЯтал окурок в карман жилета.
   - ’ак Ђгги Њойр нравитсЯ, когда ты куришь? - сказала Њэри, делаЯ  вывод
из его поведениЯ.
   - Ќе Ђгги, а Ђгнес, - оборвал он ее, страдальчески морщась.  -  ‘колько
раз Я просил тебЯ не фамильЯрничать.  ќто  вульгарно.  ќто...  это  просто
дерзость с твоей стороны!
   Њэри потупила глаза:
   - €звини, Њэт.
   - ’о-то! ‡апомни, Њэри, что мисс Њойр - весьма достойнаЯ молодаЯ девица
и моЯ невеста. „а, если уж хочешь знать, мисс Њойр нравитсЯ, когда Я курю.
‘начала  она  была  против  этого,  а  теперь  находит  в  курении  что-то
мужественное и романтическое. Ћна возражает только  против  того,  что  от
менЯ потом пахнет табаком, и поэтому дает мне жевать  ароматные  пастилки.
Ћна предпочитает сорт "‘ладкие губки", - они очень приЯтны на вкус.
   - ’ы очень любишь Ђгнес, Њэт? - спросила Њэри серьезно.
   - „а. € она менЯ тоже очень любит, - сказал Њэт убежденно. - Ќо тебе не
следует толковать о вещах, в которых ты ничего еще не понимаешь.  ‚прочем,
ты, конечно, могла бы знать, что если люди гулЯют вдвоем, значит они любЯт
друг друга. Ђгнес менЯ боготворит. Џосмотрела бы ты, какие подарки она мне
делает! Љаждому молодому человеку лестно иметь такую невесту. Ћна во  всех
отношениЯх достойнаЯ девушка.
   Њэри некоторое времЯ молчала, внимательно глЯдЯ на брата,  потом  вдруг
прижала руку к груди и спросила с невольной стремительностью:
   - Ђ бывает тебе больно здесь, когда ты думаешь об Ђгнес... когда она не
с тобой?
   - Љонечно, нет, - чопорно возразил Њэт. -  €  некрасиво  даже  с  твоей
стороны спрашивать о таких вещах.  …сли  бы  Я  почувствовал  боль,  Я  бы
считал, что это от расстройства желудка. Љак ты любишь задавать вопросы, -
и какие вопросы! Џожалуйста, чтобы этого больше не  было!  ’еперь  Я  буду
упражнЯтьсЯ на мандолине, так что не мешай.
   Ћн встал и, нагнувшись (осторожно,  чтобы  не  измЯть  парадных  брюк),
достал из-под кровати футлЯр, вынул из него мандолину, украшенную  большим
бантом из розовой шелковой ленты. ‡атем раскрыл ноты - тонкую  тетрадку  в
желтой обложке с крупным заголовком "Џервые упражнениЯ  на  мандолине",  а
под  ним  шрифтом   помельче:   "ђуководство   длЯ   юных   мандолинистов,
составленное тетей Ќелли по методу известного синьора ђозас".  Ћн  раскрыл
тетрадь на второй странице, положил ее на кровать и, усевшись рЯдом в позе
картинной непринужденности,  прижал  к  себе  романтический  инструмент  и
заиграл. Ќо, увы, он не оправдал ожиданий, вызываемых его  позой  опытного
артиста, не разразилсЯ  какой-нибудь  упоительной  чарующей  серенадой,  а
пропиликал медленно и с вымученной старательностью два-три такта из "Ќелли
Ѓлай",  все  больше  и  больше  спотыкаЯсь,  пока,  наконец,   совсем   не
остановилсЯ.
   - Ќачни снова, - ободрЯюще посоветовала Њэри.
   Ћн ответил сердитым взглЯдом.
   - џ, кажетсЯ, просил тебЯ помолчать, мисс ’рещотка! ’ы должна  помнить,
что мандолина - труднейший  и  сложнейший  инструмент,  а  мне  необходимо
подучитьсЯ раньше, чем Я уеду в €ндию. ’огда Я сумею дорогой  на  пароходе
играть дамам в тропические вечера. Њузыка требует упражнений!  ’ы  знаешь,
что  Я  делаю  блестЯщие  успехи...  ‚прочем,  может  быть,  желаешь  сама
попробовать свои силы, раз ты считаешь себЯ таким знатоком?
   Ћднако он начал сначала, как советовала Њэри, и кое-как доиграл  пьесу.
Ќестройные, фальшивые звуки следовали друг за другом,  терзаЯ  уши  (этому
искусству, как и курению, Њэт позволЯл себе предаватьсЯ лишь в  отсутствии
отца). ’ем не менее  Њэри,  уткнув  подбородок  в  ладони,  с  восхищением
смотрела на брата, не столько слушаЯ его игру, сколько любуЯсь им.
   Ћкончив, Њэт небрежным, картинным жестом провел рукой по волосам.
   - џ, пожалуй, сегоднЯ не в ударе, Њэри...  в  легкой  меланхолии...  то
есть огорчен, небольшаЯ неприЯтность в  конторе...  ЏроклЯтые  цифры,  они
вредно действуют на такой артистический темперамент, как мой. Ќе  понимают
менЯ там, на верфи.
   Ћн вздохнул с томной грустью, приличной непризнанному гению,  но  скоро
поднЯл глаза и, томимый жаждой похвалы, спросил:
   - Ђ как все-таки у менЯ звучало? Љак тебе показалось?
   - Ћчень похоже, - сказала Њэри успокаивающим тоном.
   - Џохоже на что? - переспросил он подозрительно.
   - Ќу, конечно, на "‚еселый галоп Љэти".
   - Ђх ты, дура! - вскипел Њэт. - ‚едь это "Ќелли Ѓлай".
   Ћн был совсем обескуражен; метнув на Њэри уничтожающий взглЯд,  вскочил
с кровати и в  припадке  раздражениЯ  крикнул,  наклонЯсь,  чтобы  уложить
мандолину в футлЯр:
   - џ уверен, что ты сказала это просто мне назло.
   € затем, выпрЯмлЯЯсь, добавил презрительно:
   - “ тебЯ совсем нет музыкального слуха.
   Ћн словно не слышал усердных  извинений  Њэри  и,  повернувшись  к  ней
спиной, достал из комода очень жесткий высокий  крахмальный  воротничок  и
Ярко-синий, в  крапинках,  галстук.  Ќо  все  еще  переживаЯ  свою  обиду,
продолжал:
   - Ђ вот у мисс Њойр слух есть! € она говорит, что  Я  очень  музыкален,
что у менЯ лучший голос в хоре. Ћна и сама чудесно поет. џ бы желал, чтобы
ты была более достойна стать ее золовкой.
   Њэри, ужасно огорченнаЯ своим промахом, в полном сознании  собственного
ничтожества попросила:
   - „ай Я завЯжу тебе галстук, Њэт.
   Ћн повернулсЯ к ней, все еще  надутый,  и  снисходительно  позволил  ей
завЯзать на нем галстук. ќто было  неизменной  обЯзанностью  Њэри,  и  она
выполнила ее ловко и аккуратно, так что,  подойдЯ  снова  к  зеркалу,  Њэт
осталсЯ доволен.
   - ’еперь  брильЯнтин!  -  скомандовал  он,  показываЯ  этим,  что  Њэри
прощена.
   Ћна подала ему флакон, из которого  он  обильно  полил  голову  пахучей
жидкостью и, с сосредоточенной миной расчесав свои  кудри,  взбил  их  над
лбом.
   - ‚олосы у менЯ очень густые, Њэри, - заметил он,  старательно  проводЯ
гребенкой за ушами. - џ никогда не буду лысым. ќтот осел Љаупер, когда  он
прошлый раз подстригал их, уверЯл менЯ, что они  уже  редеют  на  макушке.
‚ыдумает же! ‡а такую наглость Я перестану у него стричьсЯ.
   „обившись достаточно эффектной прически, он протЯнул  руку  и  позволил
Њэри помочь ему надеть пиджак, затем достал чистый носовой платок, надушил
его одеколоном "„ушистый горошек", художественно выпустил кончик платка из
верхнего кармана и внимательно проверил эффект в зеркале.
   - ќлегантный покрой, - бормотал он, глЯдЯ в зеркало, -  в  талии  сидит
прекрасно. „лЯ  провинциального  портного  Њиллер  шьет  замечательно,  не
правда ли? ђазумеетсЯ, Я ему даю указаниЯ,  да  и  на  такую  фигуру  шить
легко!.. Ќу, уж если _сегоднЯ_ Ђгнес будет мною недовольна... но нет, она,
безусловно, будет довольна.
   ‡атем, шагнув к двери, он вдруг отрывисто прибавил:
   - € не забудь, Њэри, сегоднЯ в  половине  одиннадцатого...  или,  может
быть, чуточку позже.
   - ‹адно, Њэт, Я не усну, - шепнула она успокоительно.
   - Ќа этот раз наверное?
   - Ќаверное.
   Џоследнее  замечание  Њэта  обнаруживало  его  ахиллесову  пЯту:   этот
достойный восхищениЯ элегантный молодой человек,  курильщик,  мандолинист,
жених,  будущий  отважный  путешественник  в  €ндию  имел  одну   странную
слабость: боЯлсЯ темноты. Ћн удостаивал Њэри  своего  общества  и  довериЯ
исключительно потому, что она выходила к нему навстречу в те вечера, когда
он возвращалсЯ поздно, и провожала по неосвещенной мрачной лестнице до его
спальни, делаЯ это с неизменной аккуратностью и преданностью,  никогда  не
выдаваЯ его. Ћна ни во что  не  ценила  услуг,  которые  оказывала  брату,
принимала смиренно и с благодарностью его милостивое расположение и, когда
он,  как  сейчас,  уходил,  оставив  за  собой  смешанный   запах   сигар,
брильЯнтина и душистого  горошка  и  воспоминание  о  своей  ослепительной
особе, она смотрела ему вслед любЯщими и восторженными глазами.
   Ќо когда он ушел и исчезло обаЯние мишурного блеска, у Њэри  настроение
изменилось; ничем больше не занЯтаЯ, она теперь могла подумать о своем,  и
ею овладело смЯтение, тоскливое беспокойство.  ‚се  в  доме  были  занЯты:
Ќесси с мрачным видом готовила уроки,  мама  всецело  погрузилась  в  свой
роман, а соннаЯ бабушка - в процесс  пищеварениЯ.  €  Њэри,  расстроеннаЯ,
возбужденнаЯ, слонЯлась по кухне, раздумываЯ о приказе отца, до  тех  пор,
пока мать не посмотрела на нее и сказала сердито:
   - —то это с тобой, чего ты снуешь взад и вперед, как  нитка  без  узла?
‘адись-ка за шитье или если тебе делать нечего, ступай спать  и  не  мешай
людЯм читать!
   "‹ечь спать?" - растерЯнно спрашивала себЯ  Њэри.  Ќет,  просто  смешно
ложитьсЯ в такую рань! ‚есь день сегоднЯ она не выходила из дому,  так  не
выйти ли подышать свежим воздухом? ќто облегчит ее, освежит после  душного
днЯ. ‚се подумают, что она ушла к себе в комнату, и никто ее не хватитсЯ.
   ђаньше чем она успела подумать, что делает, она была  уже  в  передней,
надела свою старенькую жакетку и шлЯпку из  грубой  соломы  с  потрепанным
непогодами пучком вишен и вылинЯвшей красной лентой, тихо отперла  входную
дверь и сошла по ступенькам во двор.
   Ћна  почти  испугалась,  оказавшись  вне  дома,   но   успокоила   себЯ
соображением, что в таком  виде  она  все  равно  никуда  идти  не  может.
‚спомнив о том, что у нее нет  ни  одного  хорошего  платьЯ,  она  грустно
трЯхнула головой, так что вишни, вот уже два  сезона  уныло  свисавшие  со
шлЯпы, закачались, слабо протестуЯ, и чуть не упали на землю.  Ќа  воздухе
она вздохнула свободнее и задумалась о том, что делает сейчас  „енис.  Ќу,
конечно, готовитсЯ идти на Ярмарку. € почему это всем  можно  туда,  а  ей
нельзЯ? ќто  несправедливо,  потому  что  ничего  тут  нет  худого.  ‘амые
почтенные  люди  в  городе  одобрЯют  Ярмарку  и   покровительствуют   ей.
ЋблокотЯсь о калитку и тихонько раскачиваЯсь взад и вперед, Њэри упивалась
прохладой и прелестью сумерек. ‚ечер был такой  чарующий,  дышал  влажными
ароматами, вокруг пробуждалась  жизнь,  замершаЯ  в  знойной  духоте  днЯ.
‹асточки носились стрелой вокруг трех стройных серебрЯных берез, росших на
лугу против дома, а откуда-то издали подорожник  умолЯюще  взывал  к  ней:
"‚ыходи! ‚ыходи же! „зинь, дзинь, дзинь, зазвени  ключами,  дзинь,  дзинь,
дзинь!" Џросто стыдно сидеть дома в такой вечер! Ћна ступила  за  калитку,
говорЯ себе, что только немного прогулЯетсЯ,  дойдет  до  конца  улицы,  а
потом вернетсЯ в дом и будет играть с Ќесси в шашки. Ћна шла вперед, никем
не замеченнаЯ, бессознательно радуЯсь тому, что на всем протЯжении  дороги
не видно ни единого человека. ‘егоднЯ вечером на Ярмарке ее ждет „енис. Ћн
попросил ее прийти и погулЯть с ним, а она  безрассудно  обещала!  Ћбидно,
что ей нельзЯ идти на Ярмарку. Ќо она  боЯлась  отца,  а  отец  решительно
запретил ей это.
   Љак быстро она дошла до конца улицы! ЉажетсЯ, и минуты не  прошло,  как
она вышла из дому, а уже надо было возвращатьсЯ.  ђассудок  приказывал  ей
повернуть обратно, но какаЯ-то инаЯ, более  могучаЯ  сила  мешала  сделать
это. € она шла дальше и дальше, сердце у нее бешено колотилось, и, как  бы
в такт этому сердцебиению, она все ускорЯла шаг. ‚от  сквозь  зачарованную
тишину вечера до ее ушей  долетела  музыка,  тихаЯ,  но  манЯщаЯ,  властно
зовущаЯ. Њэри еще больше заторопилась, она почти бежала, твердЯ себе:  "Ќе
могу! џ должна его увидеть!" € скоро она, трепеща, вступила на  территорию
Ярмарки.


        2

   џрмарка  в  ‹ивенфорде  была  ежегодным  праздником,  гвоздь   которого
составлЯли несколько бродЯчих трупп, маленький зверинец,  где  показывали,
собственно, только  слона  и  двух  львов  в  клетке,  тир,  где  стрелЯли
настоЯщими  пулЯми,  и  две   гадалки,   охотно   демонстрировавшие   всем
безупречные отзывы об их искусстве. ‚се это и  рЯд  других  второстепенных
аттракционов открывалось в назначенный день на участке городского выгона.
   ’ерриториЯ Ярмарки имела форму треугольника. Ќа одной его стороне, там,
где кончалсЯ город, расположились наиболее важные  пункты  Ярмарки,  самые
большие палатки и балаганы, на другой  -  качели,  карусели,  американские
горы, а на третьей  стороне,  огибавшей  луга  у  реки  ‹ивен,  находились
стрельбища, галереи длЯ  метаниЯ  кокосовых  орехов  и  кукольные  театры,
стоЯли продавцы лимонада, фруктов, нуги, мороженого и  множество  нарЯдных
киосков, привлекавших все взоры. ќта Ярмарка была всегда самой многолюдной
и популЯрной во всей округе  и,  как  магнит,  привлекала  и  городских  и
деревенских жителей. Ћна продолжалась обычно около недели и в течение всей
этой головокружительной недели принимала по  вечерам  на  свою  территорию
толпу празднично настроенных людей, котораЯ и в этот первый вечер медленно
колыхалась по краЯм треугольника на все выше вздымавшихсЯ волнах весельЯ.
   Њэри нырнула в это  людское  море,  и  оно  тотчас  поглотило  ее.  Ћна
перестала  быть  отдельным  существом,  ее  подхватил   вихрь   хохочущих,
толкающихсЯ, орущих, размахивающих руками людей и  нес  вперед  помимо  ее
воли. ќта окружающаЯ стихиЯ бросала ее то туда, то сюда, но в то же  времЯ
неизменно  несла   вперед,   а   Њэри   только   удивлЯлась   собственному
безрассудству. ЌапиравшаЯ на нее со  всех  сторон  шумнаЯ  толпа,  громкие
крики, Яркий свет - все это далеко не походило  на  идиллические  картины,
которые ей рисовало воображение, и не пробыла она и пЯти минут на Ярмарке,
как уже пожалела, зачем пришла, и начинала думать, что,  в  конце  концов,
отец, пожалуй, был прав, когда запретил ей идти  сюда.  “  нее  была  одна
только цель - увидеть „ениса, но теперь она говорила себе, что „енис никак
не сможет разыскать ее в  такой  толчее,  а  когда  чей-то  острый  локоть
вонзилсЯ ей в бок, потом здоровенный деревенский парень наступил на ногу и
в виде извинениЯ весело ухмыльнулсЯ ей,  Њэри  окончательно  испугалась  и
почувствовала себЯ несчастной. —то за чувство привело  ее  сюда,  в  толпу
грубого мужичьЯ? ‡ачем она так неосторожно, так  дерзко  ослушалась  отца,
так легкомысленно в необузданном порыве прибежала  сюда  по  первому  зову
этого юноши, с которым знакома один только месЯц?
   Љружась в толпе, она мысленно оглЯнулась на  этот  месЯц,  вспоминаЯ  с
простодушным  огорчением,  что  здесь  отчасти  виновата  дверь  городской
библиотеки.  Ќа  этой  двери  изнутри  красовалась  авторитетнаЯ   надпись
"’Януть", и, подчинЯЯсь этому лаконичному повелению, те,  кто  выходил  из
библиотеки, изо  всех  сил  тЯнули  дверь  на  себЯ.  Ќо  дверь  так  туго
подавалась и была такаЯ тЯжелаЯ, что человеку, у которого к тому  же  руки
были занЯты книгами, казалось гораздо легче нарушить правило и не  тЯнуть,
а толкать вертЯщуюсЯ  дверь,  если  за  ним  не  следило  недремлющее  око
привратника. € вот,  в  один  памЯтный  ей  день,  Њэри,  не  задумываЯсь,
толкнула дверь, сильно упершись в  нее  рукой,  и  упала  прЯмо  на  жилет
какому-то молодому человеку в коричневом костюме. Ќалетев  на  него  таким
образом, она  имела  полную  возможность  заметить  цвет  его  элегантного
костюма. ‚олосы у него  были  темные,  и  глаза  тоже,  а  лицо  в  мелких
коричневых  веснушках.  €  когда  Њэри  сконфуженно  поднЯла  глаза,  она,
несмотрЯ на смущение,  сразу  заметила  (ибо  как  раз  в  эту  минуту  он
улыбалсЯ), что у него чудесные  белые  зубы.  Џока  она  большими  глазами
смотрела на пего,  полуоткрыв  рот,  он  согнал  с  лица  улыбку,  вежливо
подобрал уроненную ею книгу, хладнокровно раскрыл ее и прочел фамилию Њэри
на абонементной карточке.
   - Џростите, что испугал вас, мисс Ѓроуди,  -  сказал  он  серьезно,  но
карие глаза его смеЯлись. - ќта дверь ужасно коварна. ‘ледовало бы сделать
в ней окошечко. ‚иноват во всем Я, потому что до сих пор  не  поднЯл  этот
вопрос в городском магистрате.
   Њэри вспомнила, как она глупо  и  неприлично  посмеивалась,  не  устоЯв
перед его забавными шутками, и перестала смеЯтьсЯ только тогда, когда  он,
испытующе глЯдЯ на нее, сказал как бы между прочим:
   - ЊоЯ фамилиЯ ”ойль, Я живу в „эрроке.
   Ћни долгую минуту смотрели друг другу в  глаза,  причем  она,  конечно,
покраснела, как  дура  (потом  „енис  уверЯл  ее,  что  она  очаровательно
краснеет), и застенчиво сказала: "Џожалуй, мне пора идти". ("ЉакаЯ  глупаЯ
фраза", - подумала она теперь, вспомнив  это).  ”ойль  не  сделал  попытки
удержать ее, он с  утонченной  вежливостью  отошел  в  сторону,  даваЯ  ей
дорогу, приподнЯл шлЯпу и поклонилсЯ. Ќо все времЯ, пока она шла по улице,
она  ощущала  на  себе  взглЯд  этих  живых  карих   глаз,   почтительный,
внимательный, полный восхищениЯ. € с этого все началось.
   Џотом она, никогда раньше не видевшаЯ его в ‹ивенфорде по  той  простой
причине, что он редко сюда приезжал, начала  частенько  встречать  его  на
улицах. Ћни постоЯнно сталкивались где-нибудь, и хотЯ „енису  ни  разу  не
представилось случаЯ заговорить с нею, но он всегда улыбалсЯ  и  кланЯлсЯ,
весело и вместе почтительно. …е все больше радовала эта веселаЯ и открытаЯ
улыбка, она начинала уже высматривать в  толпе  смелый  контур  его  плеч,
жаждать живого блеска его взглЯда. €ногда она замечала его издали в группе
наиболее смелой и свободомыслЯщей молодежи ‹ивенфорда, у входа  в  недавно
открытое кафе Ѓерторелли, и с благоговейным ужасом видела, что эти  гордые
молодые люди обращаютсЯ с ним как с равным, даже как  с  вожаком;  это,  а
также то, что он бывает в таком гибельном  месте,  как  итальЯнское  кафе,
приводило Њэри в трепет. ‚идимо, отдаленное знакомство с „енисом  окружало
и ее почетом в глазах этой избранной молодежи, так как, когда она, даже  в
его отсутствие, проходила мимо этой компании, сразу же воцарЯлось  учтивое
молчание, все, как один, снимали шлЯпы, приветствуЯ ее и вызываЯ в ее душе
приЯтное волнение и смущение.
   Ќеделю спустЯ она снова побывала в библиотеке, и, несмотрЯ на  то,  что
на этот раз уже не толкнула, а старательно потЯнула на себЯ дверь, как  бы
выражаЯ этим публично раскаЯние и порицание себе, открыто  признаваЯ  свою
вину, она снова, выходЯ, столкнулась с „енисом ”ойлем.
   - Њисс Ѓроуди, какое совпадение! ЋпЯть мы встречаемсЯ на том же  месте,
подумайте! Ќу, не странно ли, что Я как раз в эту минуту шел мимо?
   Ћткуда было знать беднЯжке  Њэри,  что  он  два  часа  поджидал  ее  на
противоположной стороне улицы?
   - Џозвольте взглЯнуть, какую книгу вы взЯли сегоднЯ?
   - "Џомройский монастырь", сочинение миссис  ѓенри  ‚уд,  -  пролепетала
Њэри.
   - Ђх, да, том второй. ‚едь в прошлую нашу встречу Я видел,  что  у  вас
был первый том.
   ’ут-то „енис и выдал себЯ. Њэри уловила робкую нежность в его  взглЯде,
заметила, что он держит себЯ уже не так хладнокровно и самоуверенно, как в
первую их встречу, и  сердце  ее  растаЯло,  когда  он  сказал  с  горЯчей
мольбой:
   - Њожно мне нести вашу книгу, мисс Ѓроуди?
   Њэри и сейчас густо  покраснела,  вспоминаЯ  свое  непростительное,  не
подобающее молодой девице поведение; но факт оставалсЯ фактом - она отдала
ему книгу, протЯнула ее покорно и безмолвно, как бы в  виде  благодарности
за его милое внимание. Џри воспоминании  об  этом  невинном  и  несомненно
банальном начале Њэри вздохнула. ‘ тех пор  они  встречались  несколько...
нет, множество раз, и Њэри была так  захвачена  новым  и  не  понЯтным  ей
чувством к „енису, что разлука с ним вызывала в ее сердце боль и  ощущение
одиночества.
   ‚здрогнув, она очнулась от воспоминаний. ‡а это времЯ  она  успела  уже
обойти кругом всю площадь, не различаЯ никого в тумане разноцветных пЯтен,
плывшем перед ее глазами. ‘нова подумала о неприЯтном и опасном положении,
в которое попала, о безнадежности попытки отыскать в бурлившем вокруг море
лиц то, которое ей было нужно. € так как в этот момент в толпе  перед  ней
образовалсЯ проход, по которому можно было выбратьсЯ на дорогу, она  стала
с трудом проталкиватьсЯ вперед.
   ‚друг чьЯ-то теплаЯ рука  сжала  ее  холодные  пальчики.  Ћна  поспешно
поднЯла глаза и увидела, что это „енис. …е охватило ощущение безопасности,
волной  блаженного  покоЯ  разлилось  по  жилам,  и  она  испытала   такое
облегчение, что сжала его руку в своей и в простоте  душевной  воскликнула
горЯчо, торопливо, не дав „енису вымолвить ни слова:
   - Ђх, „енис, Я чувствовала себЯ такой несчастной здесь без вас,  словно
Я уже потерЯла вас навсегда!
   Ћн сказал, с нежностью глЯдЯ на нее:
   - Љак глупо было с  моей  стороны,  Њэри,  предложить  вам  встретитьсЯ
здесь, в такой толчее. џ был уверен, что разыщу вас, но не сообразил,  что
вы можете еще до этого попасть в давку. Љ тому же мой поезд опоздал. „авно
вы здесь?
   - Ќе знаю, - прошептала Њэри. - Њне  казалось,  что  годы,  но  теперь,
когда вы со мной, все это пустЯки.
   - Ќадеюсь, вас не слишком затолкали, - не унималсЯ „енис. - € как это Я
допустил, чтобы вы пришли сюда одна! Џростить себе не могу! Њне  следовало
встретить вас на улице. Ќо Я не  думал,  что  здесь  сегоднЯ  будет  такое
множество людей. ‚ы не сердитесь, Њэри?
   Ћна отрицательно покачала головой. €,  не  скрываЯ  своей  радости,  не
упрекаЯ его  за  то,  что  он  опоздал,  не  упоминаЯ  о  риске,  которому
подвергало  ее  свидание  с  ним  в  таком  месте,  весело  и  простодушно
возразила:
   - „а нет же, „енис. ’еперь мне и давка не страшна, ничего  не  страшно,
раз Я вас нашла.
   - Њэри, вы настоЯщий ангел, если прощаете менЯ! Ќо Я не успокоюсь, пока
не заглажу свою вину. „авайте наверстаем потерЯнное времЯ. џ буду счастлив
только  тогда,  когда  повеселю  вас,  как  вы  еще  никогда  в  жизни  не
веселились. Ќу, с чего же нам начать? Џриказывайте. ‚се будет исполнено.
   Њэри оглЯделась кругом. Љак все изменилось! Љак она теперь  была  рада,
что пришла сюда! € люди в толпе казались не грубыми,  только  шумливыми  и
веселыми, и, столкнись она снова с тем громадным детиной, который  отдавил
ей ногу, она бы ответила на его широкую  улыбку  улыбкой  сочувствиЯ.  ‚се
было так красочно, повсюду движение,  веселье;  крики  зазывавших  публику
владельцев балаганов забавлЯли ее, треск выстрелов в тирах  возбуждал,  но
не  пугал.  ѓремевшаЯ  вокруг  музыка  опьЯнЯла.  Љогда  ее  сиЯющий  взор
привлекла карусель  деревЯнных  лошадок,  скакавших  по  кругу  то  гордым
аллюром, то веселыми прыжками в такт Љандахарскому  вальсу,  она  радостно
засмеЯлась и указала на них пальцем.
   - ‚от с чего! - захлебываЯсь, шепнула она.
   - Ћтлично! ‚аше слово - закон, Њэри. Ќачнем со скакунов. "‚се на коней,
„онигольскаЯ охота начинаетсЯ!" Ћн схватил ее за руку и увлек  вперед,  и,
как по волшебству, толпа, прежде напиравшаЯ со всех сторон,  расступилась,
словно растаЯла перед ними.
   - ‚от на эту парочку мы и сЯдем! - весело воскликнул „енис. - •восты  у
них, как у львов, зубы, как у дромадеров! ‚ седло, Њэри!  ‚аш  конь  будет
скакать выше домов, по глазам видно, что он с норовом!
   Ћни  сели  каждый  на  свою  лошадку,  собрали  поводьЯ   в   ожидании.
‡акружились сперва медленно,  затем  быстрее,  затем  вихрем  под  бешеную
музыку; возбужденные наслаждением быстрого движениЯ,  неслись  над  толпой
глазеющих зрителей, и казалось им, что  эта  толпа  -  далеко  внизу,  под
летЯщими по воздуху копытами их удалых коней,  что  они  мчатсЯ  вдвоем  в
необъЯтных небесных просторах, поднимаютсЯ ввысь,  вдохновленные  чудесной
радостью полета.
   Љогда лошади, наконец, медленно остановились, „енис не дал  Њэри  сойти
и, к ее удовольствию, заставил проделать с ним рЯдом еще один рейс,  потом
еще и еще, до тех пор, пока Њэри, приобретЯ уже некоторый опыт и увереннее
сидЯ в седле, ослабила поводьЯ и, держась только  слегка  одной  рукой,  с
гордостью показывала „енису, какаЯ  она  ловкаЯ  и  смелаЯ  наездница.  Ћн
хвалил ее, ободрЯл, упиваЯсь ее радостью, но Њэри, наконец, стало совестно
за свою безрассудную расточительность, она испугалась, что разорит его,  и
начала умолЯть его сойти. Ђ „енис смеЯлсЯ, хохотал до колик:
   - Њы можем кататьсЯ хоть всю ночь, если вы захотите. „еньги -  пустЯки,
только бы вам было весело.
   - Ђх, нет, не пустЯки, „енис! ќто ужасно дорого. ‘ойдем, пожалуйста,  -
упрашивала она. - Њне будет так же весело смотреть, как катаютсЯ другие.
   - Ќу, хорошо. Џойдем отсюда, раз вам так хочетсЯ, Њэри. Ќо  это  только
еще начало. ‘егоднЯ вы здесь в обществе миллионера.  €  мы  проделаем  все
решительно аттракционы.
   - …сли только вы наверное можете  истратить  столько  денег,  „енис,  -
сказала нерешительно Њэри. - ‡десь прЯмо таки чудесно! Ќо Я не хотела  бы,
чтобы вы слишком много тратили на менЯ.
   - Њне не жаль было бы истратить  на  вас  все,  что  у  менЯ  есть,  до
последнего фартинга, - возразил он с жаром.
   ќто было только началом.  Ћни  утонули  в  толпе,  любуЯсь  праздничной
панорамой, жадно упиваЯсь весельем, царившим вокруг, радуЯсь тому, что они
вместе.
   —ас спустЯ, проделав все виды движений, могущих доставить удовольствие,
поупражнЯвшись в метании  шаров  во  всевозможные  предметы,  посмотрев  в
зверинце заеденных блохами львов и апатичного  слона,  потыкав  пальцем  в
жирного мальчика (по убедительной  просьбе  показывавшего  его  человека),
чтобы удостоверитьсЯ, что тут нет обмана, подивившись на самую крошечную в
мире женщину, поглазев с  интересом  и  вместе  с  содроганием  на  "живой
скелет" и накупив  всЯкой  снеди  -  от  "медовых"  груш  до  леденцов  из
Ячменного сахара, „енис  и  Њэри  стоЯли  перед  самой  большой  палаткой,
представлЯЯ собой самую веселую  и  счастливую  пару  на  всей  Ярмарочной
площади.  ’о  была  палатка  знаменитого   Њак-€нелли,   обещавшего,   как
возвещалось в афишах, "праздник утонченных и изЯщных  развлечений".  Џеред
палаткой была воздвигнута деревЯннаЯ эстрада, освещеннаЯ  теперь  четырьмЯ
смолЯными факелами, а посреди эстрады  стоЯл  сам  знаменитый  Њак-€нелли,
которого легко было отличить по высокому блестЯщему цилиндру и  сюртуку  с
развевающимисЯ полами, по брюкам в крупную клетку, по извивавшейсЯ на  его
белом бархатном жилете медной цепочке фасона "Ђльберт", толстой, как  цепь
лорд-мэра, и желтой, как настоЯщее золото. Џо обе стороны м-ра  Њак-€нелли
расположились те, о ком синими и красными буквами возвещали расклеенные на
всех стенах и воротах предместьЯ анонсы,  называЯ  их  "блестЯщей  плеЯдой
талантов". ‘права - высокий мужчина романтической наружности  в  парадном,
но  изрЯдно  потрепанном  вечернем  костюме  с   меланхолической   грацией
прислонилсЯ к одному  из  столбов,  на  которых  была  укреплена  палатка,
устремив томный взор поверх толпы, словно  ища  на  каком-нибудь  небесном
балконе достойную его любви „жульетту, и в то же времЯ пытаЯсь,  насколько
возможно, скрыть свое заношенное и грЯзное белье, длЯ чего  он  стЯнул  до
самых пальцев рукава фрака и гордо  скрестил  руки  на  манишке.  Ќо  этот
мрачный ђомео был не единственной приманкой балагана: слева от  Њак-€нелли
красовалось обольстительное создание в Ярко-розовом трико и белой балетной
юбочке, в лихо заломленной  набекрень  остроконечной  матросской  шапочке;
времЯ от времени она делала несколько  мелких  шажков  по  сцене,  как  бы
намекаЯ на те чарующие пируэты,  которые  предстоит  увидеть  зрителЯм,  и
посылала толпившимсЯ внизу воздушные поцелуи, грациозно выбрасываЯ руки  с
таким видом, словно вытЯгивала из губ целые Ярды лент.
   - ЉакаЯ она хорошенькаЯ! - прошептала Њэри, которой к этому времени  до
того уже стал близок ее спутник, что она взЯла его под руку.
   - Џосмотрели бы вы на нее днем, так  удивились  бы,  -  возразил  более
скептически настроенный „енис. - џ кое-что о ней уже  слышал.  ѓоворЯт,  -
продолжал он медленно, таким тоном,  словно  открывал  позорную  тайну,  -
говорЯт, что она косаЯ.
   - Ћ „енис, и не стыдно вам повторЯть подобные вещи?!  -  воскликнула  с
негодованием Њэри. Ќо глЯнула уже  с  некоторым  сомнением  на  вызывающий
залом надвинутой на  один  глаз  матросской  шапочки.  —то  это  -  просто
кокетство, или у балерины более серьезные причины носить так шапочку?
   - Џодходите, леди и джентльмены,  подходите!  -  прокричал  Њак-€нелли,
размашисто снЯв цилиндр и  держа  его  в  протЯнутой  вперед  руке  жестом
любезного  приглашениЯ.  -  Џредставление  сейчас  начнетсЯ!  Њы  как  раз
собираемсЯ начать! Ѓезусловно последнее представление сегоднЯ! ђазвлечение
самого  высшего  сорта,  плата  за  вход  два  пенса,  только  два  пенса!
•удожественно, изысканно, благородно! „жентльмены, вы можете приходить  со
своими женами или  подружками,  на  нашем  представлении  им  ни  разу  не
придетсЯ краснеть. …динственный в своем роде театр Њак-€нелли,  безусловно
высшего класса! ‘ейчас начинаем!
   „жентльмены! Џо левую руку от менЯ вы видите мадам Ѓолиту,  чудеснейшую
и талантливейшую из ’ерпсихор нашего века.
   Џри  упоминании  ее  имени  мадам  сделала   легкий   пируэт,   скромно
улыбнулась, кокетливо развела руками и принЯлась еще усерднее, чем прежде,
посылать воздушные поцелуи публике.
   - „амы! ‘права от менЯ - синьор  Њаджини,  знаменитый  и  замечательный
певец, прибывший прЯмо из оперных театров Џарижа и  Њилана,  этих  центров
оперного искусства нашей эпохи.
   ‘иньор Њаджини, настоЯщаЯ фамилиЯ которого была Њадженти, изобразил  на
лице еще более романтическую грусть и  рассеЯнно  поклонилсЯ.  Њожно  было
подумать,  что  парижские  дамы  забрасывали  его  букетами,  а  миланские
соперничали друг с другом, добиваЯсь его благосклонности.
   - Њы  сейчас  начнем!  Џодходите!  Џодходите!  Џоследнее  представление
сегоднЯ! Њы закрываем театр до завтра! Ѓлагодарю  вас  всех  за  внимание!
Џодходите же! Џодходите!
   - „олжно быть, и в самом деле сейчас начнетсЯ, - заметил  „енис.  -  Ћн
столько раз уже это твердил. ‚ойдем?
   - ‚ойдем! - с восторгом согласилась Њэри.
   € они вошли.
   ‚нутри стоЯл смешанный запах парафина, разогретых  опилок,  апельсинных
корок. Ћщупью находЯ дорогу в пахучей полу  тьме  балагана,  они  отыскали
свободные места, уселись и  после  короткого  напрЯженного  ожиданиЯ  были
вознаграждены: программа началась.  Ћна  состоЯла  из  двух  отделений:  в
первом выступала мадам Ѓолита, во втором - синьор из Џарижа и  Њилана.  Ќо
потому ли, что великого Њак-€нелли  манил  неотразимый  аромат  его  ужина
(бифштекса с луком), исходивший из фургона за палаткой, или потому, что он
рассчитывал  дать  сегоднЯ  еще   одно   представление   (уже   безусловно
последнее!),  -  трудно  сказать:  во  всЯком  случае  представление  было
чрезвычайно коротким. Њадам  делала  пируэты,  принимала  различные  позы,
тЯжело подпрыгивала и, шумно опускаЯсь на тонкие скрипучие доски  эстрады,
всЯкий  раз  испускала  невольные  вздохи,  которые  у  менее  талантливой
артистки можно было принЯть за хрюканье, а  легкие  движениЯ  сопровождала
прищелкиванием пальцев и резкими  вскриками:  "‹Я-лЯ!  Ћ-лЯ-лЯ!"  Џроделав
пируэты  в   глубине   эстрады,   она   игриво   семенила   к   рампе,   с
пренебрежительным видом выбрасывала вперед, в воздух,  ногу  основательной
толщины, томно опиралась подбородком на вытЯнутый  указательный  палец  и,
слегка балансируЯ на второй  ноге,  победоносно  озирала  публику.  ‡атем,
словно сама себЯ поздравлЯЯ, сливала  свое  "о-лЯ-лЯ!"  с  слабым  треском
аплодисментов, кокетливо встрЯхивала головой и снова принималась за прыжки
по эстраде, приводившие ее к прежнему месту.  Љульминационным  пунктом  ее
первого выступлениЯ был момент, когда она с простертыми  вперед  руками  и
искаженным от напрЯжениЯ лицом, медленно,  с  трудом  опустилась  на  пол,
вытЯнув ноги горизонтально. ‚овремЯ опущенный занавес спас ее, избавив  от
необходимости снова поднЯтьсЯ.
   -  Ќе  так  уж  плохо,  если  принЯть  во  внимание   ее   возраст,   -
конфиденциально шепнул „енис. - Ќо когда-нибудь после таких упражнений  от
нее останетсЯ одно воспоминание.
   - Ђх, „енис, - укоризненно отозвалась Њэри. - ќто вы  ведь  не  всерьез
говорите? Ќеужели она вам не понравилась?
   - …сли вам нравитсЯ, то нравитсЯ и  мне.  Ќо  не  просите  менЯ  в  нее
влюбитьсЯ, - сказал шутливо  „енис.  -  Џосмотрим,  что  будет  дальше,  -
заключил он, когда, после надлежащей паузы, занавес снова  поднЯлсЯ  и  за
ним открылась слабо освещеннаЯ глубина сцены, где колыхалась тучнаЯ фигура
несравненной Ѓолиты. ‡акутаннаЯ в длинное белое одеЯние, она на  этот  раз
была без матросской  шапочки,  но  вместо  нее  стыдливо  прикрывала  лицо
длинными распущенными желтыми волосами. ‡а плечами у нее была пара больших
крыльев совершенно ангельского  вида,  и  она  парила  в  полумраке  перед
глазами изумленных зрителей, как настоЯщий  серафим.  Ќе  было  больше  ни
трюков, ни дешевой мишуры балета, и, казалось, она, преображеннаЯ, чистаЯ,
презирала то создание, которое только что кричало здесь "о-лЯ-лЯ!" ’ак она
величаво плыла над сценой под аккомпанемент отчетливо слышанного скрипа  и
крЯхтеньЯ каната и  блока,  поддерживавших  ее  на  воздухе,  и  бренчание
пианино за кулисами. Џублика усиленно  выражала  свое  одобрение,  главным
образом, пронзительными свистками на задних скамьЯх  и  громкими  криками;
"Ѓис! ‚ис!" Ќо выступлениЯ на "бис" не допускались  в  театре  Њак-€нелли.
Њадам с поклоном, от которого затрепетали ее крыльЯ,  грациозно  удалилась
со сцены и поспешила в фургон, чтобы посмотреть,  спит  ли  уже  маленькаЯ
Љэти Њадженти, ее внучка.
   Њэри, в экстазе хлопаЯ артистке, повернулась к „енису.
   - Ќу, что вы теперь скажете?  -  спросила  она  серьезно  и  вызывающе,
словно желаЯ проверить, осмелитсЯ ли „енис критиковать такое  божественное
создание. Ћни сидели на узкой деревЯнной скамейке, тесно прижавшись друг к
другу, держа друг друга за  руки.  „енис,  глЯдЯ  на  повернутое  к  нему,
сиЯвшее восторгом лицо Њэри, сжал ее пальчики и ответил  многозначительным
тоном:
   - ‘кажу, что вы - чуднаЯ!
   Њэри от души расхохоталась. € вдруг звуки ее собственного смеха, такого
непривычно веселого и непринужденного, вероЯтно, в силу контраста  вызвали
в ее душе воспоминание о  родном  доме,  и,  сразу  сжавшись,  словно  она
нырнула в ледЯную воду, Њэри задрожала  и  поникла  головой.  Ќо  затем  с
некоторым усилием подавила приступ  уныниЯ,  утешеннаЯ  близостью  „ениса,
снова поднЯла глаза и увидела на сцене Њаджини. Ќа белом экране  поЯвилась
наведеннаЯ волшебным  фонарем  из  глубины  балагана  надпись:  "‹юбовь  и
верность, или Џодруга морЯка". Ќа  расстроенном  пианино  кто-то  проиграл
первые такты баллады, и Њаджини запел. ‚ то  времЯ  как  он  пел  слащавые
слова баллады, на экране проходили картины, в Ярких  красках  изображавшие
волнующие испытаниЯ верной любви. ‚стреча  морЯка  с  дочерью  мельника  у
плотины, расставание. Џотом одинокий, страдающий морЯк  у  себЯ  в  каюте,
тЯжкие невзгоды в море и не менее тЯжкие страданиЯ его возлюбленной  дома,
ужасы  кораблекрушениЯ,  стойкий  героизм,  спасение  -  все  эти  картины
мелькали одна за другой перед затаившими дыхание зрителЯми, и, наконец,  к
облегчению и удовлетворению всего зала, достойнаЯ счастьЯ пара встретилась
и соединила руки у той же самой плотины (на экране снова перваЯ картина).
   Џосле этого синьор Њаджини по требованию  публики  исполнил  "†уаниту",
балладу, воспевавшую обольстительные прелести одной дамы, более смуглой  и
пылкой, чем ангелоподобнаЯ  невеста  морЯка,  и  страсти  более  бурные  и
опасные. Љогда он кончил, на задних скамьЯх  так  долго  и  громко  орали,
выражаЯ одобрение, что только через  некоторое  времЯ  удалось  расслышать
слова певца: он объЯвлЯл, что последним его номером будет "‘трана  любви",
популЯрнаЯ песнЯ  —иро  Џинсути.  ‚  противоположность  двум  первым,  это
оказалась простаЯ, мелодичнаЯ и трогательнаЯ песенка, и, несмотрЯ  на  то,
что певец никогда не бывал  южнее  округа  „емфри,  где  подвизалсЯ  театр
Њак-€нелли, он спел ее хорошо. Љогда волна сладких звуков полилась во тьму
балагана, Њэри почувствовала, что  ее  влечет  к  „енису  поры