  где выставлЯли
орудиЯ истЯзаний:  кандалы,  модели одиночных заключений, т. е. орудиЯ пытки
худшие,  чем  кнуты  и  розги,  и  чувствительные  господа  и  дамы   ходили
осматривать это и веселились этим.
  Ќикого не удивлЯет  и  то,  как  либеральнаЯ  наука  доказывает,  рЯдом  с
признанием равенства, братства, свободы людей, необходимость войска, казней,
таможен,  цензуры,  регламентации проституции,  изгнаниЯ дешевых работников,
запрещений эмиграции, необходимости и справедливости колонизации, основанной
на отравлении,  ограблении  и  уничтожении  целых  пород  людей,  называемых
дикими, и т. п.
  ѓоворЯт о том,  что будет тогда, когда все люди будут исповедовать то, что
называетсЯ   христианством   (т.   е.   различные   враждебные  между  собой
исповеданиЯ),  когда все будут сыты и одеты,  будут  все  соединены  друг  с
другом  с  одного  конца  света  до другого телеграфами,  телефонами,  будут
сообщатьсЯ воздушными шарами,  когда  все  рабочие  проникнутсЯ  социальными
учениЯми  и когда рабочие союзы соберут столько-то миллионов членов и рублей
и все люди будут образованы, все будут читать газеты, знать все науки.
  Ќо что   же   может   произойти   полезного   и   доброго   от  всех  этих
усовершенствований,  если при этом люди не будут говорить и делать  то,  что
они считают правдой?
  ‚едь бедствиЯ людей происходЯт от разъединениЯ. ђазъединение же происходит
оттого,  что люди следуют не истине,  котораЯ одна,  а лжам,  которых много.
…динственное средство соединениЯ людей воедино есть соединение в  истине.  €
потому,  чем  искреннее  люди  стремЯтсЯ  к  истине,  тем  ближе они к этому
соединению.
  Ќо как  же могут люди соединитьсЯ в истине или хотЯ бы приблизитьсЯ к ней,
если они не только не высказывают ту истину,  которую знают, но считают, что
этого  не  нужно  делать,  и  притворЯютсЯ,  что считают истиной то,  что не
считают истиной.
  € потому  никакое  улучшение  положениЯ людей невозможно до тех пор,  пока
люди будут притворЯтьсЯ,  т.  е.  сами от себЯ скрывать истину,  до тех пор,
пока не признают того,  что единение их, а потому и благо их возможно только
в истине,  и  потому  не  будут  ставить  выше  всего  другого  признание  и
исповедание истины, той истины, котораЯ открылась им.
  Џусть совершатсЯ все те внешние усовершенствованиЯ, о которых могут только
мечтать  религиозные  и  научные люди;  пусть все люди примут христианство и
пусть совершатсЯ все те улучшениЯ,  которых желают разные Ѓеллами и ђише  со
всевозможными  добавлениЯми и исправлениЯми,  но пусть при этом останетсЯ то
лицемерие,  которое есть теперь; пусть люди не исповедуют ту истину, которую
они знают,  а продолжают притворЯтьсЯ,  что верЯт в то,  во что не верЯт,  и
уважают то, чего не уважают, и положение людей не только останетсЯ то же, но
будет  становитьсЯ всё хуже и хуже.  —ем будут сытее люди,  чем больше будет
телеграфов,  телефонов,  книг,  газет,  журналов,  тем будет  только  больше
средств  распространениЯ  несогласных  между  собой  лжей  и лицемериЯ и тем
больше будут разъединены и потому бедственны люди, как это и есть теперь.
  Џусть совершатсЯ  все  эти внешние изменениЯ,  и положение человечества не
улучшитсЯ.  Ќо пусть только каждый человек сейчас же в своей жизни  по  мере
сил своих исповедует ту правду,  которую он знает,  или хотЯ по крайней мере
пусть не защищает ту неправду,  которую он делает,  выдаваЯ ее за правду,  и
тотчас  же в нынешнем 93-м году совершились бы такие перемены к освобождению
людей и установлению правды на земле,  о которых мы не смеем мечтать и через
столетиЯ.
  Ќедаром единственнаЯ не кроткаЯ,  а обличительнаЯ и жестокаЯ  речь  •риста
была  обращена  к  лицемерам  и  против  лицемериЯ.  ђазвращает,  озлоблЯет,
озверЯет и потому разъединЯет людей не воровство, не грабеж, не убийство, не
блуд,  не подлоги, а ложь, та особеннаЯ ложь лицемериЯ, котораЯ уничтожает в
сознании людей различие между добром и  злом,  лишает  их  этим  возможности
избегать  зла  и  искать  добра,  лишает  их  того,  что составлЯет сущность
истинной   человеческой   жизни,   и   потому   стоит   на   пути    всЯкого
совершенствованиЯ людей.
  ‹юди, не знающие истины и делающие зло,  возбуждаЯ в других сострадание  к
своим жертвам и отвращение к своим поступкам, делают зло только тем, над кем
они совершают его,  но  люди,  знающие  истину  и  делающие  зло,  прикрытое
лицемерием,  делают зло и себе и тем, над кем его совершают, и еще тысЯчам и
тысЯчам других людей, соблазнЯемых той ложью, которою они стараютсЯ прикрыть
совершаемое ими зло.
  ‚оры, грабители,  убийцы,  обманщики,  совершающие дела, признаваемые злом
ими  самими и всеми людьми,  служат примером того,  чего не нужно делать,  и
отвращают людей от зла.  ‹юди же,  делающие те же дела воровства,  "грабежа,
истЯзаний,   убийств,   прикрываЯсь  религиозными  и  научными  либеральными
оправданиЯми,  как это делают все землевладельцы, купцы, фабриканты и всЯкие
слуги  правительства  нашего  времени,  призывают  других к подражанию своим
поступкам и делают зло не только тем, которые страдают от него, но тысЯчам и
миллионам людей,  которых они развращают,  уничтожаЯ длЯ этих людей различие
между добром и злом.
  Ћдно состоЯние,  нажитое торговлей предметами, необходимыми длЯ народа или
развращающими  народ,  или  биржевыми операциЯми,  или приобретением дешевых
земель,  которые потом дорожают от нужды народной,  или устройством заводов,
губЯщих  здоровье  и  жизни  людей,  или посредством гражданской или военной
службы государству, или какими-либо делами, потворствующими соблазнам людей,
-  состоЯние,  приобретаемое  такими  делами  не  только с разрешениЯ,  но с
одобрениЯ   руководителей   общества,   скрашенное   при    этом    показною
благотворительностью,  без  сравнениЯ  более развращает людей,  чем миллионы
краж,  мошенничеств,  грабежей,  совершенных вне признанных законом  форм  и
подвергающихсЯ уголовному преследованию.
  Ћдна казнь,   совершеннаЯ   не   находЯщимисЯ   под   действием   страсти,
достаточными,  образованными  людьми,  с одобрениЯ и с участием христианских
пастырей, выставлЯемаЯ как нечто необходимое и даже справедливое, развращает
и  озверЯет  людей  больше,  чем сотни и тысЯчи убийств,  совершенных людьми
рабочими,  необразованными,  да еще в увлечениЯх страсти. Љазнь такаЯ, какую
предлагал  устроить †уковский,  такаЯ,  при которой люди испытывали бы даже,
как предлагал †уковский,  религиозное умиление,  была бы самым  развращающим
действием,  которое только можно себе представить.  (‘м.  VI том полн. собр.
соч. †уковского.)
  ‚сЯкаЯ, самаЯ  короткаЯ война с сопровождающими обыкновенно войну тратами,
истреблениЯми  посевов,  воровствами,  допускаемым   развратом,   грабежами,
убийствами, с придумываемыми оправданиЯми необходимости и справедливости ее,
с  возвеличением  и  восхвалением  военных  подвигов,  любви  к  знамени,  к
отечеству и с притворством забот о раненых и т.  п.  - развращает в один год
людей больше,  чем  миллионы  грабежей,  поджогов,  убийств,  совершаемых  в
продолжение сотни лет одиночными людьми под влиЯнием страстей.
  Ћдна, степенно   ведомаЯ   в    пределах    приличиЯ    роскошнаЯ    жизнь
благопристойной, так называемой добродетельной семьи, проедающей, однако, на
себЯ столько рабочих дней, сколько достало бы на прокормление тысЯч людей, в
нищете  живущих  рЯдом с этой семьей,  - более развращает людей,  чем тысЯчи
неистовых оргий грубых купцов,  офицеров,  рабочих,  предающихсЯ пьЯнству  и
разврату, разбивающих длЯ потехи зеркала, посуду и т. п.
  Ћдна торжественнаЯ  процессиЯ,  молебствие  или  проповедь  с  амвона  или
кафедры  лжи,  в  которую  не верЯт проповедующие,  производит без сравнениЯ
более зла, чем тысЯчи подлогов и фальсификаций пищи и т. п.
  ѓоворЯт о  лицемерии  фарисеев.  Ќо  лицемерие людей нашего времени далеко
превосходит невинное сравнительно лицемерие фарисеев. “ тех был хоть внешний
религиозный  закон,  из-за  исполнениЯ  которого  они  могли не видеть своих
обЯзанностей по отношению своих близких,  да и обЯзанности-то эти были тогда
еще  неЯсно  указаны;  в наше же времЯ,  во-первых,  нет такого религиозного
закона,  который освобождал бы людей от их обЯзанностей к близким,  всем без
различиЯ  (Я  не  считаю  тех  грубых  и глупых людей,  которые думают еще и
теперь,  что  таинства  или  разрешение  папы  могут  разрешать  их  грехи);
напротив,  тот  евангельский  закон,  который  в  том или другом виде мы все
исповедуем,  прЯмо указывает на эти обЯзанности,  и  кроме  того  эти  самые
обЯзанности,  которые  тогда  в  туманных  выражениЯх  были высказаны только
некоторыми пророками,  теперь уже  так  Ясно  высказаны,  что  стали  такими
труизмами, что их повторЯют гимназисты и фельетонисты. € потому людЯм нашего
времени,  казалось бы,  уж никак нельзЯ притворЯтьсЯ,  что они не знают этих
своих обЯзанностей.
  ‹юди нашего времени,  пользующиесЯ держащимсЯ насилием  порЯдком  вещей  и
вместе  с  тем  уверЯющие,  что  они  очень  любЯт своих ближних и совсем не
замечают того,  что они всей своей жизнью делают зло этим  ближним,  подобны
человеку,   непрестанно  грабившему  людей,  который  бы,  будучи,  наконец,
захвачен с поднЯтым ножом  над  отчаЯнным  криком  зовущей  себе  на  помощь
жертвой,  уверЯл бы,  что он не знал,  что то,  что он делал, было неприЯтно
тому,  кого он грабил и собиралсЯ резать.  ‚едь как нельзЯ этому грабителю и
убийце  отрицать того,  что у всех на виду,  так точно нельзЯ,  казалось бы,
теперь уже и людЯм нашего времени,  живущим  на  счет  страданий  угнетенных
людей,  уверЯть себЯ и других,  что они желают добра тем людЯм, которых они,
не переставаЯ,  грабЯт, и что они не знали того, каким образом приобретаетсЯ
ими то, чем они пользуютсЯ.
  ЌельзЯ уж нам уверЯть,  что мы не знали про те 100 тысЯч человек  в  одной
ђоссии,  которые  сидЯт  всегда  по тюрьмам и каторгам длЯ обеспечениЯ нашей
собственности и спокойствиЯ,  и что мы не знаем про те суды,  в  которых  мы
сами  участвуем  и  которые по нашим прошениЯм приговаривают покушающихсЯ на
нашу собственность и безопасность людей к тюрьмам,  ссылкам  и  каторгам,  в
которых  люди,  нисколько  не  худшие,  чем те,  которые их судЯт,  гибнут и
развращаютсЯ;  что мы не знали того,  что всё, что мы имеем, мы имеем только
потому,  что  это  добываетсЯ и ограждаетсЯ длЯ нас убийством и истЯзаниЯми.
ЌельзЯ нам  притворЯтьсЯ,  что  мы  не  видим  того  городового,  который  с
зарЯженным  револьвером ходит перед окнами,  защищаЯ нас в то времЯ,  как мы
едим вкусный обед или смотрим новую пьесу,  и про тех солдат, которые сейчас
же  выедут  с  ружьЯми  и  боевыми  патронами туда,  где будет нарушена наша
собственность.
  ‚едь мы знаем,  что если мы доедим свой обед,  и досмотрим новую пьесу,  и
довеселимсЯ на бале,  на катанье, скачке или охоте, то только благодарЯ пуле
в  револьвере  городового и в ружье солдата,  котораЯ пробьет голодное брюхо
того  обделенного,  который  из-за  угла,  облизываЯсь,   глЯдит   на   наши
удовольствиЯ   и  тотчас  же  нарушит  их,  как  только  уйдет  городовой  с
револьвером или не будет солдата в  казармах,  готового  ЯвитьсЯ  по  нашему
первому зову.
  € потому как человеку,  пойманному среди бела днЯ в грабеже,  никак нельзЯ
уверЯть  всех,  что  он замахнулсЯ на грабимого им человека не затем,  чтобы
отнЯть у него его кошелек,  и не угрожал зарезать его,  так и нам,  казалось
бы, нельзЯ уже уверЯть себЯ и других, что солдаты и городовые с револьверами
находЯтсЯ около нас совсем не длЯ того, чтобы оберегать нас, а длЯ защиты от
внешних врагов,  длЯ порЯдка, длЯ украшениЯ, развлечениЯ и парадов, и что мы
и не знали того,  что люди  не  любЯт  умирать  от  голода,  не  имеЯ  права
вырабатывать  себе  пропитание  из  земли,  на  которой они живут,  не любЯт
работать под землей,  в воде,  в пекле, по 10-14 часов в сутки и по ночам на
разных  фабриках  и  заводах  длЯ изготовлениЯ предметов наших удовольствий.
Љазалось бы,  невозможно отрицать того, что так очевидно. Ђ между тем это-то
самое и делаетсЯ.
  € хотЯ и есть среди богатых живые люди,  каких Я,  к счастью, встречаю всё
чаще  и чаще,  особенно из молодых и женщин,  которые при напоминании о том,
как  и  чем  покупаютсЯ  их  удовольствиЯ,  не   стараЯсь   скрыть   истину,
схватываютсЯ за голову и говорЯт:  "Ђх,  не говорите об этом. ‚едь если так,
то жить нельзЯ";  хотЯ и есть такие искренние люди, которые, хотЯ и не могут
избавитьсЯ  от  него,  видЯт  свой  грех,  огромное большинство людей нашего
времени так вошло в свою роль лицемериЯ, что уж смело отрицает то, что режет
глаза всЯкому зрЯчему.
  "‚сё это несправедливо,  -  говорЯт  они:  -  никто  не  принуждает  народ
работать  у  землевладельцев  и  на фабриках.  ќто дело свободного договора.
ЉрупнаЯ собственность и капиталы необходимы,  потому что организуют работу и
дают  ее  рабочему  классу.  ђаботы  же  на фабриках и заводах совсем не так
ужасны,  как вы их представлЯете.  € если есть некоторые злоупотреблениЯ  на
фабрикаx, то правительство и общество принимают меры к тому, чтобы устранить
их и сделать труд рабочих еще более легким и даже  приЯтным.  ђабочий  народ
привык к физическим работам и пока ни на что другое не способен. Ѓедность же
народа происходит совсем не от землевладениЯ;  не от угнетениЯ капиталистов,
а  от  других причин:  она происходит от необразованиЯ,  грубости,  пьЯнства
народа.  € мы,  правительственные люди,  противодействующие этому  обеднению
мудрым    управлением,   и   мы,   капиталисты,   противодействующие   этому
распространением  полезных  изобретений,  мы,  духовенство,  -   религиозным
обучением,  а  мы,  либералы,  -  устройством союзов рабочих,  увеличением и
распространением образованиЯ,  этим  путем,  не  изменЯЯ  своего  положениЯ,
увеличиваем благосостоЯние народа.  Њы не хотим,  чтобы все были бедны,  как
бедные,  а хотим, чтобы все были богаты, как богатые. ’о же, что людей будто
бы истЯзают и убивают длЯ того, чтобы заставить их работать на богатых, есть
софизм;  войска посылаютсЯ против  народа  только  тогда,  когда  народ,  не
понимаЯ своей выгоды,  бунтует и нарушает спокойствие,  нужное длЯ всеобщего
блага.  ’ак же необходимо и обуздание злодеев,  длЯ которых устроены тюрьмы,
виселицы,  каторги.  Њы  сами  бы  желали  упразднить  их  и работаем в этом
направлении".
  ‹ицемерие в наше времЯ, поддерживаемое с двух сторон:
quasi-религией и quasi-наукой,  дошло до таких размеров,  что если бы мы  не
жили среди него,  то нельзЯ бы было поверить,  что люди могут дойти до такой
степени самообмана. ‹юди дошли в наше времЯ до того удивительного положениЯ,
что так огрубело сердце их, что они глЯдЯт и не видЯт, слушают и не слышат и
не разумеют.
  ‹юди уже  давно  живут  жизнью,  противной  их  сознанию.  …сли бы не было
лицемериЯ,  они не могли бы жить этой жизнью.  ќтот  противный  их  сознанию
строй жизни продолжаетсЯ только потому, что он прикрыт лицемерием.
  € чем больше увеличиваетсЯ расстоЯние между действительностью и  сознанием
людей,  тем больше растЯгиваетсЯ и лицемерие. Ќо и лицемерию есть пределы. €
мне кажетсЯ, что мы в наше времЯ дошли до этого предела.
  Љаждый человек   нашего  времени  с  невольно  усвоенным  им  христианским
сознанием находитсЯ  в  положении,  совершенно  подобном  положению  спЯщего
человека,  который видит во сне, что он должен делать то, чего, как он знает
это и во сне,  он не должен делать.  Ћн знает это  в  самой  глубине  своего
сознаниЯ,  и все-таки как-будто не может изменить своего положениЯ, не может
остановитьсЯ и перестать делать то, чего, он знает, ему не должно делать. €,
как   это  бывает  во  сне,  положение  его,  становЯсь  всё  мучительнее  и
мучительнее,  доходит,  наконец, до последней степени напрЯжениЯ, и тогда он
начинает  сомневатьсЯ  в  действительности того,  что представлЯетсЯ ему,  и
делает усилие сознаниЯ,  чтобы разорвать то  наваждение,  которое  сковывает
его.
  ‚ таком  же положении находитсЯ средний человек нашего христианского мира.
Ћн чувствует,  что всё то,  что делаетсЯ им самим и вокруг него, есть что-то
нелепое,  безобразное,  невозможное и противное его сознанию, чувствует, что
положение это становитсЯ всё  мучительнее  и  мучительнее  и  дошло  уже  до
последней степени напрЯжениЯ.
  Ќе может этого быть:  не может быть того, чтобы мы, люди нашего времени, с
нашим  вошедшим  уже в нашу плоть и кровь христианским сознанием достоинства
человека,  равенства людей,  с нашей потребностью мирного общениЯ и единениЯ
народов,  действительно  жили  бы  так,  чтобы  всЯкаЯ наша радость,  всЯкое
удобство оплачивалось бы страданиЯми,  жизнЯми наших братии и чтобы  мы  при
этом еще всЯкую минуту были бы на волоске от того,  чтобы,  как дикие звери,
броситьсЯ друг на друга, народ на народ, безжалостно истреблЯЯ труды и жизни
людей  только  потому,  что  какой-нибудь  заблудший  дипломат или правитель
скажет  или  напишет  какую-нибудь  глупость  другому  такому  же,  как  он,
заблудшему дипломату или правителю.
  Ќе может этого быть.  Ђ между тем всЯкий человек нашего времени видит, что
это  самое  делаетсЯ  и  это  самое ожидает его.  € положение становитсЯ всё
мучительнее и мучительнее. € как человек во сне не верит тому, чтобы то, что
ему  представлЯетсЯ  действительностью,  было бы точно действительностью,  и
хочет проснутьсЯ к другой,  настоЯщей действительности,  так точно и средний
человек нашего времени не может в глубине души верить тому, чтобы то ужасное
положение, в котором он находитсЯ и которое становитсЯ всё хуже и хуже, было
бы  действительностью,  и  хочет проснутьсЯ к настоЯщей действительности,  к
действительности уже живущего в нем сознаниЯ.
  € как  стоит  человеку  во  сне  только сделать усилие сознаниЯ и спросить
себЯ: да не сон ли это? длЯ того, чтобы мгновенно разрушилось казавшеесЯ ему
таким  безнадежным  положение  и  он  проснулсЯ  бы  к спокойной и радостной
действительности,  точно так же и современному человеку стоит только сделать
усилие  сознаниЯ,  усомнитьсЯ в действительности того,  что ему представлЯет
его собственное и окружающее его лицемерие,  и спросить себЯ: да не обман ли
это?  чтобы  он  почувствовал  себЯ  тотчас  же  перешедшим  так  же,  как и
проснувшийсЯ  человек,  из  воображаемого  и  страшного  мира  в  настоЯщую,
спокойную и радостную действительность.
  € длЯ этого человеку не нужно делать никаких подвигов и поступков, а нужно
сделать только внутреннее усилие сознаниЯ.


        5

  Ќо может ли человек сделать это усилие?  Џо существующей и необходимой длЯ
лицемериЯ теории человек не свободен и не может изменить своей жизни.
  "—еловек не может изменить своей жизни потому,  что  он  не  свободен;  не
свободен  же  он  потому,  что  все поступки его обусловлены предшествующими
причинами.  € что бы ни делал  человек,  существуют  всегда  те  или  другие
причины,  по  которым  человек  совершил  те  или другие поступки,  и потому
"человек не  может  быть  свободен  и  изменить  сам  свою  жизнь",  говорЯт
защитники  метафизики  лицемериЯ.  €  они были бы совершенно правы,  если бы
человек был существо бессознательное  и  неподвижное  по  отношению  истины,
т.е.,  раз  познав  истину,  всегда  бы  оставалсЯ на одной и той же степени
познаниЯ ее.  Ќо человек - существо сознательное и познающее все  большую  и
большую  степень истины,  и потому,  если человек и не свободен в совершении
тех или  других  поступков,  потому  что  длЯ  каждого  поступка  существует
причина,  -  сами  причины  этих поступков,  заключающиесЯ длЯ сознательного
человека в том,  что он признает ту или другую истину  достаточной  причиной
поступка, находЯтсЯ во власти человека.
  ’ак что человек,  не свободный в  совершении  тех  или  других  поступков,
свободен  в  том,  на основании чего совершаютсЯ поступки.  ‚роде того,  как
машинист на паровозе,  не свободный в том,  чтобы изменить уже совершившеесЯ
или совершающеесЯ движение паровоза, свободен в том, чтобы вперед определить
его будущие движениЯ.
  —то бы ни делал сознательный человек, он поступает так, а не иначе, только
потому,  что он или теперь признает,  что истина в том, что должно поступать
так,  как  он  поступает,  или  потому,  что он когда-то прежде признал это,
теперь же только по инерции,  по привычке поступает так,  как он это признал
должным прежде.
  ‚ том ли другом случае причиной его поступка было не известное Явление,  а
признание  известного положениЯ истиной,  и вследствие того,  признание того
или другого ЯвлениЯ достаточной причиной поступка.
  …сть ли человек или воздерживаетсЯ от пищи,  работает или отдыхает,  бежит
опасности или подвергаетсЯ ей,  если он сознательный человек,  он  поступает
так только потому,  что теперь считает это должным,  разумным;  считает, что
истина состоит в том,  чтобы поступать так, а не иначе, или уже давно прежде
считал это.
  Џризнание же известной истины или непризнание ее зависит не от внешних,  а
от каких-то других причин,  находЯщихсЯ в самом человеке. ’ак что иногда при
всех внешних,  казалось бы,  выгодных условиЯх  длЯ  признаниЯ  истины  один
человек не признает ее, и, напротив, другой при всех самых невыгодных к тому
условиЯх без всЯких  видимых  причин  признает  ее.  Љак  это  и  сказано  в
…вангелии:  "и  никто  не придет ко мне,  если Ћтец не привлечет его к себе"
(€оан. VI, 44), т.е. что признание истины, составлЯющее причину всех Явлений
жизни человеческой,  не зависит от внешних Явлений, а от каких-то внутренних
свойств человека, не подлежащих его наблюдению.
  € потому  человек,  не свободный в своих поступках,  всегда чувствует себЯ
свободным в том,  что служит причиной  его  поступков,  -  в  признании  или
непризнании  истины.  €  чувствует  себЯ  свободным  не только независимо от
внешних, происходЯщих вне его событий, но даже и от своих поступков.
  ’ак, человек,  совершив под влиЯнием страсти поступок, противный сознанной
истине,  остаетсЯ все-таки свободным в признании или  непризнании  ее,  т.е.
может,  не признаваЯ истину, считать свой поступок необходимым и оправдывать
себЯ в совершении его,  и может,  признаваЯ истину,  считать  свой  поступок
дурным и осуждать себЯ в нем.
  ’ак, игрок или пьЯница, не выдержавший соблазна и подпавший своей страсти,
остаетсЯ  все-таки  свободным  признавать  игру  и  пьЯнство  или злом,  или
безразличной забавой.  ‚ первом случае он,  если и не тотчас избавлЯетсЯ  от
своей  страсти,  тем больше освобождаетсЯ от нее,  чем искреннее он признает
истину;  во втором же  он  усиливает  свою  страсть  и  лишает  себЯ  всЯкой
возможности освобождениЯ.
  ’очно так же и человек,  не выдержавший жара и, не спасши своего товарища,
выбежавший из горЯщего дома, остаетсЯ свободным (признаваЯ истину о том, что
человек с опасность своей жизни должен служить чужим  жизнЯм)  считать  свой
поступок дурным и потому осуждать себЯ за него или (не признаваЯ эту истину)
считать свой поступок естественным,  необходимым и оправдывать себЯ в нем. ‚
первом  случае  -  в  том,  когда  он  признает  истину,  несмотрЯ  на  свое
отступление от нее,  он готовит целый рЯд неизбежно имеющих вытечь из такого
признаниЯ  самоотверженных  поступков;  во  втором  случае готовит целый рЯд
противоположных первым эгоистических поступков.
  Ќе то,  чтобы  человек  был  свободен  всегда признавать или не признавать
всЯкую истину.  …сть истины давно уже признанные или  самим  человеком,  или
переданные  ему  воспитанием,  преданием  и  принЯты им на веру,  следование
которым стало длЯ него привычкой,  второй природой,  и есть  истины,  только
неЯсно,  невдалеке  представлЯющиесЯ  ему.  —еловек  одинаково  несвободен в
непризнании первых и в признании вторых.  Ќо есть третий род  истин,  таких,
которые  не стали еще длЯ человека бессознательным мотивом деЯтельности,  но
вместе с тем уже с такою Ясностью открылись ему, что он не может обойти их и
неизбежно должен так или иначе отнестись к ним, признать или не признать их.
Џо отношению этих-то истин и проЯвлЯетсЯ свобода человека.
  ‚сЯкий человек  в  своей жизни находилсЯ по отношению к истине в положении
путника,  идущего в темноте при свете впереди  двигающегосЯ  фонарЯ:  он  не
видит  того,  что  еще  не освещено фонарем,  не видит и не властен изменить
своего отношениЯ ни к тому,  ни к другому;  но он видит,  на каком бы  месте
пути он ни стоЯл,  то,  что освещено фонарем, и всегда властен выбрать ту ли
другую сторону дороги, по которой движетсЯ.
  „лЯ каждого человека есть всегда истины, невидимые ему, не открывшиесЯ его
умственному взору,  есть другие истины,  уже пережитые,  забытые и усвоенные
им,  и  есть  известные истины,  при свете его разума восставшие перед ним и
требующие своего признаниЯ.  € вот в признании или непризнании этих-то истин
и проЯвлЯетсЯ то, что мы сознаем своей свободой.
  ‚сЯ трудность  и  кажущаЯсЯ  неразрешимость  вопроса  о  свободе  человека
происходит  от  того,  что  люди,  решающие  этот вопрос,  представлЯют себе
человека неподвижным по отношению истины.
  —еловек несомненно  несвободен,  если  мы представим себе его неподвижным,
если мы забудем,  что жизнь человека и человечества есть  только  постоЯнное
движение  от темноты к свету,  от низшей степени истины к высшей,  от истины
более смешанной с заблуждениЯми к истине, более освобожденной от них.
  —еловек был бы несвободен,  если бы он не знал никакой истины, и точно так
же не был бы свободен и даже не имел бы  понЯтиЯ  о  свободе,  если  бы  всЯ
истина,  долженствующаЯ руководить его в жизни, раз навсегда во всей чистоте
своей, без примеси заблуждений, была бы открыта ему.
  Ќо человек  не  неподвижен  относительно  истины,  а  постоЯнно,  по  мере
движениЯ своего в  жизни,  каждый  отдельный  человек,  так  же  как  и  все
человечество,  познает  все  большую и большую степень истины и все больше и
больше освобождаетсЯ от  заблуждений.  €  потому  люди  всегда  находЯтсЯ  в
троЯком  отношении  к  истине:  одни  истины так уже усвоены ими,  что стали
бессознательными причинами поступков,  другие только начинают открыватьсЯ им
и  третьи,  хотЯ и не усвоены еще ими,  до такой степени Ясности открыты им,
что они неизбежно так или иначе должны отнестись к ним,  должны признать или
не признать их.
  € вот в признании  или  непризнании  этих-то  истин  и  свободен  человек.
  ‘вобода человека  не  в  том,  что он может независимо от хода жизни и уже
существующих и влиЯющих на него причин совершать произвольные поступки,  а в
том,  что  он  может,  признаваЯ  открывшуюсЯ  ему  истину  и  исповедуЯ ее,
сделатьсЯ свободным и  радостным  делателем  вечного  и  бесконечного  дела,
совершаемого  Ѓогом  или  жизнью  мира,  может,  и  не признаваЯ эту истину,
сделатьсЯ рабом ее и быть насильно и мучительно влекомым туда,  куда  он  не
хочет идти.
  €стина не только указывает  путь  жизни  человеческой,  но  открывает  тот
единственный путь,  по которому может идти жизнь человеческаЯ.  € потому все
люди неизбежно,  свободно или несвободно пойдут по пути истины:  одни - сами
собою,  совершаЯ предназначенное им дело жизни,  другие -невольно подчинЯЯсь
закону жизни. ‘вобода человека в этом выборе.
  ’акаЯ свобода,  в таких узких пределах, кажетсЯ людЯм столь ничтожною, что
они не замечают ее;  одни (детерминисты)  считают  эту  долю  свободы  столь
малою,  что вовсе не признают ее;  другие,  защитники полной свободы, имеЯ в
виду свою воображаемую свободу,  пренебрегают этой  кажущейсЯ  им  ничтожной
степенью  свободы.  ‘вобода,  заключеннаЯ  между пределами незнаниЯ истины и
признаниЯ известной степени ее,  кажетсЯ людЯм не свободою,  тем более, что,
хочет  или  не  хочет человек признать открывшуюсЯ ему истину,  он неизбежно
будет принуждён к исполнению ее в жизни.
  ‹ошадь, запрЯженнаЯ  вместе  с другими в воз,  не свободна не идти впереди
воза. € если она не везет, воз будет бить ее по ногам, и она пойдет туда же,
куда пойдет воз, и будет невольно везти его. Ќо несмотрЯ на эту ограниченную
свободу,  она свободна сама везти воз или  быть  влекомой  им.  ’о  же  и  с
человеком.
  ‚елика ли,  не велика ли эта свобода  в  сравнении  с  той  фантастической
свободой,  которую  мы  бы  хотели иметь,  свобода эта,  однако,  несомненно
существует и свобода эта есть свобода,  и в этой свободе заключаетсЯ  благо,
доступное человеку.
  € мало того,  что свобода эта дает благо людЯм, она же есть и единственное
средство совершениЯ того дела, которое делаетсЯ жизнью мира.
  Џо учению •риста,  человек,  который видит смысл жизни в  той  области,  в
которой  она несвободна,  в области последствий,  т.е.  поступков,  не имеет
истинной жизни.  €стинную жизнь,  по христианскому учению, имеет только тот,
кто  перенес  свою жизнь в ту область,  в которой она свободна,  - в область
причин,  т.е.  познаниЯ и признаниЯ открывающейсЯ истины,  исповеданиЯ ее, и
потому неизбежно следующего, - как воз за лошадью, исполнениЯ ее.
  ЏолагаЯ жизнь свою в делах  плотских,  человек  делает  те  дела,  которые
всегда  находЯтсЯ  в  зависимости  от пространственных и временных,  вне его
находЯщихсЯ причин.  Ћн сам даже ничего не делает,  ему только кажетсЯ,  что
делает он,  но в действительности творЯтсЯ все те дела, которые ему кажетсЯ,
что он делает,  через него высшею силою,  и он не творец жизни,  а  раб  ее;
полагаЯ  же  жизнь  свою в признании и исповедании открывающейсЯ ему истины,
он,  соединЯЯсь с источником всеобщей жизни,  совершает дела уже не  личные,
частные,  зависЯщие от условий пространства и времени,  но дела,  не имеющие
причины и сами составлЯющие причины всего остального и имеющие  бесконечное,
ничем не ограниченное значение.
  ЏренебрегаЯ сущностью   истинной   жизни,   состоЯщей   в   признании    и
исповедывании  истины,  и  напрЯгаЯ свои усилиЯ длЯ улучшениЯ своей жизни на
внешние поступки,  люди Языческого жизнепониманиЯ подобны людЯм на пароходе,
которые бы длЯ того,  чтобы дойти до цели, заглушали бы паровик, мешающий им
разместить гребцов,  и в бурю старались бы вместо того,  чтобы идти  готовым
уже паром и винтом, грести недостающими до - воды веслами.
  –арство Ѓожие усилием беретсЯ и только делающие усилие  восхищают  его,  и
это-то  усилие  отречениЯ  от  изменений  внешних  условий  длЯ  признаниЯ и
исповеданиЯ истины и есть то усилие, которым беретсЯ –арство Ѓожие и которое
должно и может быть сделано в наше времЯ.
  ‘тоит людЯм только понЯть это:  перестать заботитьсЯ  о  делах  внешних  и
общих,  в которых они не свободны,  а только одну сотую той энергии, которую
они употреблЯют на внешние дела,  употребить на то,  в чем они свободны,  на
признание   и   исповедание   той  истины,  котораЯ  стоит  перед  ними,  на
освобождение себЯ и людей от лжи и лицемериЯ,  скрывавших истину,  длЯ того,
чтобы  без  усилий  и  борьбы  тотчас  же разрушилсЯ тот ложный строй жизни,
который мучает людей и угрожает им еще худшими бедствиЯми,  и  осуществилось
бы  то  –арство  Ѓожие или хоть та перваЯ ступень его,  к которой уже готовы
люди по своему сознанию.
  Љак бывает  достаточно одного толчка длЯ того,  чтобы всЯ насыщеннаЯ солью
жидкость мгновенно перешла в кристаллы,  так может  быть  теперь  достаточно
самого  малого  усилиЯ  длЯ  того,  чтобы открытаЯ уже людЯм истина охватила
сотни,  тысЯчи,  миллионы людей,  установилась бы соответствующее  сознание,
общественное  мнение  и  вследствие установлениЯ его изменилсЯ бы весь строй
существующей жизни. € сделать это усилие зависит от нас.
  ’олько бы  каждый  из  нас  постаралсЯ  понЯть  и признать ту христианскую
истину,  котораЯ в самых разнообразных видах со всех сторон окружает  нас  и
проситсЯ нам в душу;  только бы мы перестали лгать и притворЯтьсЯ, что мы не
видим эту истину или желаем исполнЯть ее,  но только  не  в  том,  чего  она
прежде всего требует от нас; только бы мы признали эту истину, котораЯ зовет
нас,  и смело исповедывали ее, и мы тотчас же увидали бы, что сотни, тысЯчи,
миллионы  людей  находЯтсЯ в том же положении,  как и мы,  так же,  как ими,
видЯт истину и так же, как и мы, только ждут от других признаниЯ ее.
  ’олько бы перестали люди лицемерить,  и они тотчас же увидали бы,  что тот
жестокий строй жизни,  который один свЯзывает их и представлЯетсЯ им  чем-то
твёрдым, необходимым и свЯщенным, от Ѓога установленным, уже весь колеблетсЯ
и держитсЯ только той ложью лицемериЯ,  которой мы вместе  с  подобными  нам
поддерживаем его.
  Ќо если  это  так,  если  справедливо,  что  от  нас   зависит   разрушить
существующий  строй  жизни,  имеем  ли мы право разрушить его,  не знаЯ Ясно
того,  что мы поставим на его место?  —то будет с  миром,  если  уничтожитсЯ
существующий порЯдок вещей?
  "—то будет там, за стенами оставлЯемого нами мира?" (*)

  (* ‘лова ѓерцена *)

  ‘трах берет - пустота, ширина, волЯ... Љак идти, не знаЯ куда, как терЯть,
не видЯ приобретениЯ!..
  "…сли бы  Љолумб  так  рассуждал,  он  никогда  не  снЯлсЯ  бы  с   ЯкорЯ.
‘умасшествие ехать по океану,  не знаЯ дороги,  по океану, по которому никто
не ездил, плыть в страну, существование которой - вопрос. ќтим сумасшествием
он открыл новый мир.  Љонечно,  если бы народы переезжали от одного готового
hotel garni в другой, еще лучший, - было бы легче, да беда в том, что некому
заготовлЯть новых квартир.  ‚ будущем хуже,  нежели в океане - ничего нет, -
оно будет таким, каким его сделают обстоЯтельства и люди".
  "…сли вы довольны старым миром,  старайтесь его сохранить,  он очень хил и
надолго его не  станет;  но  если  вам  невыносимо  жить  в  вечном  раздоре
убеждений с жизнью,  думать одно и делать другое, выходите из-под выбеленных
средневековых сводов на свой страх. џ очень знаю, что это не легко. утка ли
расстатьсЯ со всем,  к чему человек привык со днЯ рождениЯ, с чем вместе рос
и вырос. ‹юди готовы на страшные жертвы, но не на те, которые от них требует
новаЯ  жизнь.  ѓотовы ли они пожертвовать современной цивилизацией,  образом
жизни,  религией,  принЯтой условной нравственностью? ѓотовы ли они лишитьсЯ
всех плодов,  выработанных с такими усилиЯми, плодов, которыми мы хвастаемсЯ
три столетиЯ,  лишитьсЯ  всех  удобств  и  прелестей  нашего  существованиЯ,
предпочесть дикую юность образованной дрЯхлости, сломать свой наследственный
замок из одного удовольствиЯ участвовать в  закладке  нового  дома,  который
построитсЯ, без сомнениЯ, гораздо лучше после нас?" (ѓерцен, т. V, стр. 55).
  ’ак говорил  почти  полстолетиЯ  тому  назад   русский   писатель,   своим
проницательным умом уже тогда Ясно видевший то,  что видит теперь уже всЯкий
самый малоразмышлЯющий человек  нашего  времени:  невозможность  продолжениЯ
жизни  на  прежних  основах и необходимость установлениЯ таких-то новых форм
жизни.
  ‘ самой  простой,  низменной,  мирской точки зрениЯ уже Ясно,  что безумно
оставатьсЯ под сводом не выдерживающего своей тЯжести зданиЯ и надо выходить
из  него.  €  действительно,  трудно  придумать  положение,  которое было бы
бедственнее того,  в котором находитсЯ  теперь  христианский  мир  с  своими
вооруженными  друг  против  друга  народами,  с  своими постоЯнно неудержимо
возрастающими длЯ поддержаниЯ всё растущих этих вооружений податЯми,  со всё
разгорающейсЯ ненавистью рабочего сословиЯ к богатому,  с висЯщим надо всеми
дамокловым мечом войны,  всЯкую секунду готовым и необходимо  долженствующим
рано или поздно оборватьсЯ.
  …два ли какаЯ-либо революциЯ может  быть  бедственнее  длЯ  большой  массы
народа  постоЯнно  существующего порЯдка или скорее беспорЯдка нашей жизни с
своими обычными жертвами неестественной работы, нищеты, пьЯнства, разврата и
со  всеми  ужасами  предстоЯщей  войны,  имеющей поглотить в один год больше
жертв, чем все революции нынешнего столетиЯ.
  —то будет с нами,  со всем человечеством,  если каждый из нас исполнит то,
что требует от него Ѓог через вложенную в него совесть?  Ќе  будет  ли  беды
оттого,  что,  находЯсь весь во власти хозЯина, н в устроенном и руководимом
им заведении исполню то,  что он мне велит делать,  но что мне,  не знающему
конечных целей хозЯина, кажетсЯ странным?
  Ќо даже не этот вопрос "что  будет?"  тревожит  людей,  когда  они  медлЯт
исполнить волю хозЯина:  их тревожит вопрос,  как жить без тех привычных нам
условий нашей жизни,  которые мы называем наукой,  искусством, цивилизацией,
культурой. Њы чувствуем длЯ себЯ лично всю тЯжесть настоЯщей жизни, мы видим
и то, что порЯдок жизни этой если будет продолжатьсЯ, неизбежно погубит нас,
но вместе с тем мы хотим,  чтобы условиЯ этой нашей жизни,  выросшие из нее:
наши науки,  искусства,  цивилизации,  культуры,  при изменении нашей  жизни
остались бы целы.  ‚роде того,  как если бы человек,  живущий в старом доме,
страдающий от холода и неудобств этого дома и знающий,  кроме того,  то, что
дом  этот вот-вот завалитсЯ,  согласилсЯ бы на перестройку его только с тем,
чтобы не выходить из него:  условие, равнЯющеесЯ отказу от перестройки дома.
"Ђ что,  как Я выйду из дома,  лишусь на времЯ всех удобств,  а новый дом не
построитсЯ или построитсЯ иначе и в нем не будет того, к чему Я привык?"
  Ќо ведь когда есть материал,  есть строители,  то все вероЯтиЯ за то,  что
новый дом построитсЯ лучше прежнего, а вместе с тем есть не только вероЯтие,
но  несомненность  того,  что  старый  дом завалитсЯ и задавит тех,  которые
останутсЯ в нем.  “держатсЯ ли прежние, привычные условиЯ жизни, уничтожатсЯ
ли  они,  возникнут  ли  совсем новые,  лучшие,  нужно неизбежно выходить из
старых,  ставших невозможными и губительными,  условий нашей  жизни  и  идти
навстречу будущего.
  "€счезнут науки,  искусства,  цивилизации, культуры!" „а ведь все это суть
только  различные  проЯвлениЯ  истины,  предстоЯщее же изменение совершаетсЯ
только во имЯ приближениЯ к истине и осуществлениЯ  ее.  ’ак  как  же  могут
исчезнуть  проЯвлениЯ  истины  вследствие осуществлениЯ ее?  Ћни будут иные,
лучшие и высшие,  но никак не уничтожатсЯ.  “ничтожитсЯ в них то,  что  было
ложно: то же, что было от истины, то только более процветет и усилитсЯ.


        6

  Ћдумайтесь, люди,  и веруйте в  …вангелие,  в  учение  о  благе.  …сли  не
одумаетесь,  все  так же погибнете,  как погибли люди,  убитые Џилатом,  как
погибли те,  которых задавила  башнЯ  ‘илоамскаЯ,  как  погибли  миллионы  и
миллионы  людей,  убивавших  и  убитых,  казнивших  и  казненных,  мучащих и
мучимых,  и как глупо погиб тот человек,  засыпавший житницы и  собиравшийсЯ
долго  жить  и  умерший  в  ту  же ночь,  с которой он хотел начинать жизнь.
"Ћдумайтесь,  люди,  и веруйте в …вангелие", - говорил •ристос 1800 лет тому
назад  и говорит еще с большей убедительностью теперь,  - предсказанною им и
совершившеюсЯ теперь бедственностью и неразумностью  нашей  жизни,  дошедшей
теперь до последних пределов бедственности и неразумиЯ.
  ‚едь теперь,  после стольких веков тщетных стараний Языческим  устройством
насилиЯ обеспечить нашу жизнь,  казалось бы,  не может не быть очевидным длЯ
всЯкого,  что все направленные  к  этой  цели  усилиЯ  вносЯт  только  новые
опасности в жизнь и личную и общественную, но никак не обеспечивают ее.
  ‚едь, как бы мы ни назывались, какие бы мы ни надевали на себЯ нарЯды, чем
бы  и  при каких свЯщенниках ни мазали себЯ,  сколько бы ни имели миллионов,
сколько бы охраны ни стоЯло  по  нашему  пути,  сколько  бы  полицейских  ни
ограждали   наше   богатство,  сколько  бы  мы  ни  казнили  так  называемых
злодеев-революционеров и анархистов,  какие бы мы сами ни совершали подвиги,
какие  бы  ни  основывали  государства  и  ни воздвигали крепости и башни от
‚авилонской до ќйфелевой,  - перед всеми нами всегда стоЯт два  неотвратимые
условиЯ нашей жизни,  уничтожающие весь смысл ее:  1) смерть,  всЯкую минуту
могущаЯ постигнуть каждого из нас,  и 2) непрочность всех  совершаемых  нами
дел, очень быстро, бесследно уничтожающихсЯ. —то бы мы ни делали: основывали
государства,  строили дворцы и памЯтники,  сочинЯли поэмы и песни, - всё это
не  надолго  и  всё  проходит,  не  оставлЯЯ следа.  € потому,  как бы мы ни
скрывали это от себЯ,  мы не можем не видеть, что смысл жизни нашей не может
быть  ни  в  нашем личном плотском существовании,  подверженном неотвратимым
страданиЯм и неизбежной смерти,  ни  в  каком-либо  мирском  учреждении  или
устройстве.
  Љто бы ты ни был, читающий эти строки, подумай о твоем положении и о твоих
обЯзанностЯх - не о том положении землевладельца,  купца, судьи, императора,
президента, министра, свЯщенника, солдата, которое временно приписывают тебе
люди,  и  не  о тех воображаемых обЯзанностЯх,  которые на тебЯ налагают эти
положениЯ,  а о твоем настоЯщем,  вечном положении существа, по чьей-то воле
после целой вечности несуществованиЯ вышедшего из бессознательности и всЯкую
минуту по чьей-то воле могущего возвратитьсЯ туда,  откуда ты вышел. Џодумай
о   твоих   обЯзанностЯх:   не   о   тех   воображаемых  обЯзанностЯх  твоих
землевладельца к своему имению,  купца  к  капиталу,  императора,  министра,
чиновника  к  государству,  а  о  тех настоЯщих твоих обЯзанностЯх,  которые
вытекают из твоего настоЯщего  положениЯ  существа,  вызванного  к  жизни  и
одаренного разумом и любовью. ’о ли ты делаешь, что требует от тебЯ тот, кто
послал тебЯ в мир и к которому ты очень скоро вернешьсЯ?  ’о ли ты  делаешь,
что  он  хочет  от те